"E-burg" выходит на охоту!

Прогулка удалась. Я упала всего раз пять (хорошо, что никто этого не видел), сломала только две пары лыж (не страшно, господин Кошкин будет только рад рассчитаться за них). После кувыркания в сугробах очень захотелось тепла.
Глинтвейн - гениальное изобретение, особенно для замерзших девушек. И так, похоже, думала не одна я.

Магазинов много не бывает. Я с радостью составила компанию девочкам.

- Женя, с туфельками или с мужчиной? Может быть, он просто пытается быть оригинальным? Или стесняется? Хорошо хоть чем-то интересуется... (пока никто не видел, я вздохнула)

Неожиданно рядом оказался наш неуважаемый спонсор.
- Девочки, как раз вас я и ищу. Не хотите прокатиться в собачьих упряжках? Или полюбоваться окрестностями с параплана?

Вертолетная площадка Кошкина-небеса обетованные

Орёл Пчёлку накормил, напоил, спать уложил в кресло усадил, ремнями пристегнул, наушники на голову нацепил. Теперь осталось заставить «птичку» взлететь в воздух.
Пошарился вокруг в поисках какого-нибудь пособия по управлению вертолётом для чайников.

Ах, вот как? Пчёлка сомневается, что Орёл может поднять эту здоровенную махину в воздух? Да теперь он просто обязан будет это сделать из-за принципа доказать ей, что ему подвластно если не всё, то многое! Орёл он, в конце концов, или не Орёл?!
Ну, держишь, Жданова! – пронеслось в соображалке Тимура, когда он передавал ей свой телефон.
Продолжив шарить, Тимур, наконец-то, обнаружил под приборной доской какой-то талмуд на… китайской латыни, чтоб производителям этого летательного аппарата икалось!
Орёл покосился на Пчёлку, которая вся ушла в работу.
Так... Нужно сделать вид, что всё под контролем...
- О! А вот и инструкция по управлению! – жизнерадостным голосом пробасил Орёл и сделал вид, что листает книженцию. – Страница 15… Угу-угу… - Для вида поводил пальцем, типа что-то там вычитал. – Это – включить, то – нажать. Ха! – Снова осторожный взгляд в сторону Пчёлки, которая даже не отреагировала на его потуги. И слава Богу! – Да это проще пареной репы! Всё практически как в моей тачке! Педали. - Орёл понажимал ногами на педали. – Типа руля. - Подёргал ручку управления между ног. – И… какие-то хреновины по бокам, с которыми разберемся по ходу дела. И куча тумблеров и кнопок! – Орёл прибалдел от того, сколько же кнопок, оказывается, бывает в вертолёте.
И пока Тимур несет полную ахинею, мозг лихорадочно пытался вспомнить, что обычно делали америкосы в своих фильмах. У америкосов ведь получается управлять вертушкой, даже если они не умеют того делать. Всё должно получиться и у него! Последний фильм с участием вертушки, который он смотрел, был, вроде, «Разлом Сан-Андреас». И вот что там делал «Скала»? И почему в таких машинах нет обычной кнопки «Старт»? Нажал – и всё! Ну да ладно, придётся импровизировать. У него это всегда хорошо получалось делать.
Орёл щелкнул всеми тумблерами, понажимал все кнопки и подергал рычагами.
Что-то обязательно должно сработать! Ну, не может такого быть, чтоб не сработало! У америкосов всегда всё срабатывало…
И надо же – «птичка» ожила! Движок заработал и лопасти начали вращаться.
-Ю-ху! – радостно крикнул Орёл. – От винта!
Орёл подёргал хреновину сбоку, от чего махина чуть не уткнулась мордой в травушку-муравушку и не заставила Орла об… ну в общем, не заставила его очень сильно испугаться, так что Орёл от страха рванул нечаянно ручку управления на себя. Что там творила Пёлка, Тимур не знал, но краем глаза уловил какое-то движение. Поди, закрыла ладонями глаза, чтобы не смотреть смерти в лицо. Во, блин, сча угрохает их обоих в своей придурковатой тяге искать приключения на орловский зад!

- Твою мать! - заорал Тимур, уже готовясь превратиться в Каспера, как вертушка под воздействием неведомых сил выровнялась и медленно поднялась в воздух.
- Боженька, спасибо тебе! – ошарашенно бормотал Тимур, аккуратно потянув ручку управления на себя еще больше, чтобы подняться чуть выше.
- Ну, вот и всё, - старался говорить ну просто очень-очень спокойно. – Теперь бы только знать, в какую сторону лететь.
И тут, наконец, раздался голос Пчёлки, которая, судя по интонациям, была в бешенстве.
- Слушай ты, Пернатый Орёл, взлететь – взлетел. А садиться потом как будешь?!
По ходу, Майя просекла фишку, что Орёл нифига не вычитал в том китайском талмуде. Впрочем, догадки Тимура подтвердились, когда он, лучезарно улыбаясь, повернул к ней свою сияющую мордаху. В руках Пчёлка держала тот самый китайский вертолет-справочник. Видимо, от страха Тимыч сам же и отшвырнул книженцию на колени Пчёлке. Упс!

- Антонина, в сферу управления я попала по воле судьбы, а точнее родителей. Папе хотелось сына, но так как родилась я, то он решил возместить этот промах тем, что я буду зарабатывать деньги. Отправил меня учиться на экономический соответственно. Деньги притягивают деньги. А ведь я гуманитарий... Нет, я люблю свою работу, но мне иногда кажется, что я могла бы делать что-то ещё помимо.

- С мужчиной, конечно. С одним таким конкретным мужчиной...
Ответ Насти расстроил Женю. Он стесняется? Не может такого быть! Он ведь самый смелый, сильный, яркий... Он отличается от остальных тем, что видит не только оболочку. Его статьи интересно читать, им веришь. Его хочется слушать. Просто быть рядом.
Жен снова замечталась. Надо развеяться.
Предложение прокатиться на собачьей упряжке показалось заманчивым.
- Никогда такого не делала. Почему бы и нет?
Женя влюбилась в хаски. Удивительно сильные, выносливые и красивые животные.

Развеяться - лучше всего. Помогает, когда ждешь, сам не знаешь чего. Знаю по себе.

- Женечка, давай лучше развлекаться. Такая красота

Жен навсегда запомнит эту прогулку на собачьих упряжках. Снег, мороз, лай собак, их нереально красивые голубые глаза, их густую шерсть и скорость. Ветер в лицо. Момент абсолютной свободы и счастья.
- Спасибо большое за поездку. Мне кажется, Куршавель надолго запомнит наш приезд, а мы не скоро забудем эту ночь.
Они сидели за столом, уставленном различными напитками.
- Вот скажите, если бы не было корпоратива, что-то бы поменялось?

Как я мог подумать, что смогу найти наших?
Невероятное количество людей, с лыжами и без, сновали туда сюда. Подойдя ближе к склону, решил проехаться на канатной дороге, чтобы попытаться сверху рассмотреть развлекающихся в снегу сотрудников. Доехав до начала трассы, понял, что здесь чайникам делать нечего. Но полюбовался на разнообразие лыжного снаряжения и увидел несколько знакомых лиц. Нет, не журналистов, а звезд мирового масштаба. Автогонщик, спортсменка, актриса. Чтобы не уходить пустым, сфотографировался с ними.
Вниз на канатке ехал один. Остальные спустились иными путями. Замерз до костей, ветер дул в лицо, и дорога казалась бесконечной.
Спустившись на землю, заскочил в одно из кафе и выпил чашку обжигающего кофе. У кассы продавали живые цветы. Взял бордовую розу. Пока дошел до шале, чуть не заблудился, петляя по улочкам между виллами, отелями, частными домами. Роза, хоть и была упакована в пакет с горящей свечой, все равно казалась не такой свежей. Я расстроился. Нельзя дарить девушке, сердце которой хочешь завоевать, поникшие цветы. Задув свечу, я поднес цветок к носу. Давно заметил, что увядающие цветы пахнут по особенному. Они словно пытаются на прощание подарить концентрированный аромат.
Я уже стоял на пороге нашего шале, когда в голове мелькнула шальная мысль. Я видел цветочный магазин! Уже свободнее ориентируясь, я побежал к нему. Не то, что бы моя идея придала сил. Пока бежал, я согрелся.

Вернувшись в шале с объемными пакетами, я спросил у обслуживающего персонала, где остановилась мадемуазель Логинова.
- О, Логинофф! - ответила мне чернявая горничная и подвела к нужной двери. Она с интересом наблюдала, как я, вытащив горсть розовых лепестков, сыпал их по коридору, рисуя ими дорожку, по которой Анастасия меня найдет. Наши комнаты оказались недалеко друг от друга.
Дорожка приведет Анастасию в ванную комнату, где я разбросал лепестки белого цвета, расставил свечи, налил два бокала белого вина.
И сел ждать Настю.
Я был уверен, что после мороза ей не повредят теплая ванна и горячие губы.
А потом мы пойдем в ресторан.
В Е-бурге, я сделал бы наоборот, cначала пригласил в ресторан. Но раскидывать лепестки роз по улицам Куршевеля, посчитал не разумным. Романтики маловато. И существовала вероятность, что в ресторан придет совсем не тот, кого ждешь. А комната Анастасии четко указывала, для кого цветы пролагают путь.

В шкафу висел вечерний костюм от Гермес.
Я подготовился.
Узнал, что мадемуазель Логинофф уже сделала шопинг и вернулась с чертовой кучей пакетов.
У нее будет повод показать мне самое красивое платье. Одетое на голое тело.
_________________

Где? Ок. Тебе я готов быть должен всегда
_________________

Незабываемый день. И он еще только начинался, во всяком случае мне очень хотелось верить в это.

Я не верила в случайности. Казалось, что у всего есть причина. Да, наш неожиданно закончившийся корпоратив поменял очень многое. Могла ли я представить еще вчера утром, что сейчас буду находиться совершенно в другой стране, любоваться такими красотами вокруг и мечтать... не важно о чем.
Вот с мечтами как раз было проще всего. Они в родной редакции точно бы меня настигли. Да и итог, скорее всего, был бы такой же неутешительный. Но о грустном сейчас думать не хочется. Мы решили разойтись по своим номерам, чтобы согреться после прогулки и приготовиться к обеду.
Сейчас можно будет нырнуть в теплую ванну с душистой пеной. Я еще утром заметила множество разнообразных флаконов на полке и собиралась непременно их использовать. Но уже через минуту я забыла и про пену, и про то, что замерзла. Про все забыла, с недоумением уставившись на рассыпанные по полу лепестки роз.

Странная шутка и совсем непонятная. Очередная попытка Кошкина задобрить сотрудниц E-burgа? Тогда почему цветы только под моей дверью? И ведут куда-то?
Как-то совсем некстати вспомнилась кэрролловская Алиса. Ну и куда завело ее любопытство? И чем кончится мое собственное? Здравый смысл настойчиво предупреждал, что ничего хорошо из этого не выйдет. Я, разумеется, его не послушала и отправилась прямо туда, куда указывали лепестки. Очень хотелось надеяться, что хотя бы не забреду в логово к Синей Бороде.
И чего меня потянуло на сказки? Обстановка к этому, безусловно располагала, но я уже давно была взрослой девочкой и хорошо знала, как печально в реальной жизни заканчиваются все сказки. И совсем не хотела переживать ничего подобного. Но все равно открыла дверь.
В номере никого не было, а дорожка вела дальше - в ванную комнату. А там...

А вот это уже не смешно... В чью сказку я залезла?

В небесах над Екатеринбургом и далее


будем считать, что вопрос я получила в виде смс*))
- Женечка, считаю, что служебный роман вполне может иметь продолжение во внеслужебное время)

Набирать текст статьи с телефона непросто. Но зато я так сосредоточилась на этом, что почти не думаю о том, что Тим дергает рычаги и тычет в кнопки панели управления вертолета с азартом папуаса, которой обнаружил в джунглях велосипед.
Думаю о том, что у меня дома забытый некормленый и невыгуленный пес и надо позвонить тете Нине и попросить, чтобы позаботилась о моем Боссе.
Тем временем Орел извлекает откуда-то Инструкцию по управлению - книжищу толщиной с телефонный справочник планеты земля, - радуется словно дитя и начинает изучать. Что-то бормочет, хмыкает, пальцем водит. Через полминуты изрекает:

Ну точно Тринити из Матрицы, которой инструкцию по управлению вертолетом загрузили прямо в мозг.
- Друг мой пернатый, а ты уровень топлива проверил? - небрежно бросаю я, не отрываясь от работы. Сохранять спокойствие удается с трудом. - Дотянем до французской границы?
В этот момент Орел роняет на меня книжищу с инструкциями и орет:

Вертолет трясется и ревет, лопасти вращаются так, что поднимается пурга. И я по-прежнему стараюсь не смотреть по сторонам. Откладываю телефон, открываю инструкцию, изучаю, слыша то и дело «Твою мать!», «Боженька, спасибо тебе!». Услышав сказанное подозрительно спокойно «Ну, вот и все», поднимаю голову и во все глаза смотрю на пилота, потом в окна. А ведь взлетели же. И летим. Но тут у меня возникает один жутко интересный вопрос.
- Слушай, Пернатый Орёл, взлететь – взлетел. А садиться потом как будешь?! - спрашиваю как бы между прочим, примерно также спокойно, как Тим произносил свое «Ну, вот и все».
На лице Орла отражается секундная задумчивость, которая сменяется лучезарной улыбкой.
- Главное взлететь, а сесть всегда можно, - изрекает пилот, целеустремленно набычившись и вцепившись в рычаги управления.
- Угу, - киваю я обреченно. Чтобы не начать паниковать, вчитываюсь в инструкцию. - Ладно, ты у нас пилот, а я буду твоим штурманом. Читаем: «...поместить дрючлер в жлонкер и закрыть капсюль вахмутузера… Теперь осторожно выкрутить шплунгер…»(с). И, правда, все предельно понятно. Закладывай курс, Орел, и держись его!
Но когда Тим что-то там нажал и выкрутил, вертолет вдруг мелко затрясся, звук вращающихся лопастей смолк, раздался странный вой, и нас вдавило в кресла.
Не сразу, но очень быстро мы поняли, что несемся с какой-то совсем невертолетной скоростью, словно эта машина какая-то сверхзвуковая хрень. Вот Кошкин гад, какими технологиями владеет. Интересно, а это законно? Если нет, то чем не еще одна сенсация?
- Тимурчик! - ору я. - Не задень сопки!
Екатеринбург остался далеко позади. Еще немного - и мы до Москвы долетим, а там и до французской границы недалеко.

На предложение прокатиться в упряжке я одна ответила отказом. В моей голове были мысли совсем иного рода, но тоже связанные с собаками. Огромная куча пакетов тянула меня к земле, но эти же самые пакеты дарили мне легкость и отличное настроение.
Пора была реализовывать свои планы, пока не струсила.

Прибежав в номер, я быстро скинула с себя одежду и, разложив приобретенные покупки на кровати, пошла в ванную. Помимо себя, мне оставалось еще заказать вкусняшек в номер и придумать как заманить Малинина в номер. Хотя что-то мне подсказывало, что с этим проблем не будет. Провалявшись в ванной полчаса и до хрипоты напевая звучавшие песни, я насухо вытерлась и отправилась к телефону.
Сделав все необходимые заказы и подговорив на помощь служащего, который вскоре принес все необходимое, я стала собираться. Нарядившись в чулки и белье, я стала выбирать платье. Это заняла еще какое-то время, потому что я разрывалась между огненно-красным и черным платьем, но в итоге компромисс был найден.



Дополнив свой наряд туфлями, я приступила к макияжу, хотя прекрасно понимала, что времени на подготовку осталось не так уж и много и стоило поторопиться.

Собравшись и еще раз проверив, все ли на месте, я выглянула за дверь и попросила служащего, которого звали Марком, выполнить свою часть плана.
Мне же оставалось спокойно сидеть на полу в горе подушек и ждать.

Когда Настя зашла в комнату и застыла перед ванной, я шагнул к ней со спины.
- Не оборачивайся, - шепнул я, шевельнув дыханием волосы. Они пахли снегом.
Шелковый галстук плотно лег на глаза девушки. Она тронула повязку руками, но я опустил их вниз, немного задержав холодные ладони в своих руках.
- Тише, не торопись, - попросил я и потянулся к молнии платья. Медленно-медленно я расстегнул длинную змейку, постепенно открывая напряженную спину. Сдвинув платье с плеча, я поцеловал его. Настя вытащила руку из рукава и хотела скинуть второй, но я опять опустил ее руки вниз. Я сам стянул рукав, прикасаясь губами к открывающейся теплой коже. Платье держалось только на бедрах. Я помог ему упасть у ног девушки. Пройдя, плотно прижимаясь ладонями, обратный путь вверх, услышал, как у Анастасии участилось дыхание. Припав поцелуем к месту плавного изгиба шеи у плеча, пальцами ощутил кружевной узор бюстгальтера, легко его расстегнул и, спустив бретельки, уронил невесомую вещицу вниз. Взяв груди Анастасии в ладони, я сжал их, чем вызвал ее стон. Чулки и трусики тоже медленно сдались моим терпеливым пальцам.
Не позволяя обернуться, я прижал Настю к своей груди и, повернув ее голову, нашел губы, которые взял в жадный плен.
Теплая вода приняла наши тела и одарила ярким ароматом роз.
Ладони гладили мягкое тело девушки, сидящей ко мне спиной, и не осталось ни одного кусочка на ее теле, где бы они не побывали.
Когда Анастасия согрелась и уже изнывала от желания, я поднял ее и усадил на широкий край ванны, а сам устроился между ее ногами. Когда мой язык прошелся по складочкам и дотронулся до чувствительной горошины, я услышал полустон-полувзох и посмотрел наверх, туда, где от возбуждения подрагивали ее груди, а припухший рот слегка приоткрылся. Лучшего зрелища, чем женщина, ожидающая оргазма, я не видел.
Кончала она долго, всхлипывая в моих объятиях, а я целовал ее губы, собирая стоны и возвращая собственные. Как только Настя успокоилась, я включил тонкой струйкой горячую воду, чтобы разбавить остывающую, и новая волна аромата напомнила нам о розовых лепестках в ванне. Потянув девушку за бедра, я усадил ее лицом к себе. В моей власти оказались плечи и груди, на которых налипли лепестки. Я собирал их губами, слегка прикусывая кожу, отчего Настя стонала и вздрагивала.
- Больно? - спросил я, она в ответ только покачала головой.
Огладив руками бедра, я приподнял ее и усадил назад, плотно войдя туда, где недавно побывал мой язык. Я не смог сдержать вздоха восторга и застыл, боясь моментально кончить.
- Ты прекрасна, - шепнул я и потянул зубами ее нижнюю губу.
Она сама начала подниматься и опускаться, доводя меня до безумия. Взрыв произошел неожиданно, и я прижал ее к себе, стараясь вдавиться как можно глубже. Я кожей ощущал твердые горошины сосков и нежные пальцы, которые гладили мои плечи и зарывались во влажные волосы.
Когда я пришел в себя, встретил ее лучистый взгляд. Она сняла галстук и теперь рассматривала меня, словно видела впервые.
- Пошли на кровать? - предложил я, и она медленно поднялась с меня и встала во весь рост. Капли воды жемчугом стекали с ее прекрасного тела, кое-где украшенного лепестками розы. Я невольно потянулся руками к этой красоте, но дотянулся только до икры, Анстасия выбралась из воды.
Она взяла в руки полотенце и, накинув его на тело, осталась наблюдать, как я поднимаюсь.
- Отвернись, я сниму презерватив.
Мне не хотелось, чтобы Логинова видела как я стаскиваю резинку с неупавшего члена. Я жаждал продолжения.
_________________

Где-то фиг знает где по пути за лягушачьими лапками

Что-то непрестанно дергая и переключая, Орёл пытался освоиться в махине и создать видимость рабочего процесса. Тимур никак не мог понять, как именно управлять вертушкой, когда его вдруг настиг вполне резонный вопрос Пчёлки.

Чтоб еще новоиспечённый пилот знал, куда нужно смотреть в попытке определить уровень топлива! Перед самой мордой лица на приборной панели с десяток хрен-каких-метров, а вот который показывает уровень горючего – фиг разобрать. Но Орёл, конечно же, уверенно рапортует:
- Так точно, мой командир! Судя по уровню топлива, мы на гиперскорости сможем обогнуть планету раза три! Что нам стоит до французишек долететь!

Орёл поражённо уставился на Майю, которая начитывала ему инструкцию.
- Жданова, ты на китайской латыни говоришь? И что значит «дрючлер в жлонкер»? Это то, что я подумал? - Орёл загадочно поиграл бровями и широко улыбнулся, прикидывая, куда что нужно вводить, чтобы задать курс. И, так как вертушка была китайского производства, Тимур явно ввёл что-то не то. Махина странно заурчала, а после резко набрала скорость, так что Орла придавило к спинке кресла и перекосило. Прям так перекосило, как фейс несчастного Макконахи из Интерстеллара, когда его команда куда-то там переходила в космическом пространстве через какую-то дыру. И не спрашивайте, откуда Орёл знал, как именно перекосило Макконахи и в каком месте. Было дело…

Расперекосившись обратно, Орёл резко рванул рычаг управления на себя, поднимая птичку выше. И пошла масть! Вертушка каким-то чудом перешла на автопилот. Правда, как показала эта самая масть, у Орла оказался очень слабенький вестибулярный аппарат. Не быть ему космонавтом! Летать на гиперскорости – это вам не бухло хлестать! В общем, Тимур молился о том, чтобы поскорее посадить вертушку. Да и ночные возлияния давали о себе знать. Никто из них не понял как, но всего около получаса у них ушло на то, чтобы оказаться среди необъятных снежных куршавельских просторов.
- Суши вёсла – прилетели. Наконец-то!
Спина ноет, голова трещит, во рту – какая-то джанджа, руки колотятся. Осталось только напиться и забыться. А еще нужно было приземлиться, как раз и «птичка» замедлила движение, снижая скорость. Какое счастье, что курорт, о котором писал Димон, был практически в нескольких сотнях метров от них.
- Пчёлка, ты живая там? – повернулся к Майе, как вдруг с вертушкой начало твориться что-то неладное.
На всю кабину заверещала сигналка, возвещавшая о фиг-пойми-чём. На приборной доске мелькали какие-то индикаторы, выдававшие надписи на китайском.
- Падаем….- в панике Орёл ухватится за рычаги, начиная трясти их во все стороны, но так ни черта и не добился. Но, судя по тому, что они всё еще продолжали трепыхаться в воздухе, падение им пока не грозило. По крайней мере, конкретно в эту минуту. А сигналка заверещала пуще прежнего, начиная еще до кучи и орать что-то на, видимо, тянь-шаньском наречии, причём визгливым женским голосом всё что-то квакала и квакала.
- Да мы поняли уже, что не всё в порядке! – рявкнул Тимур, со всей мочи лупанув по приборке, чтобы та заткнулась.
А приборка дала сдачу – под пластиком что-то вдруг негромко взорвалось и зашипело, выпуская из-под панели тонкие струйки дыма.
- Охренеть! Мы еще и горим! Пчёлка, срочная мобилизация! – Орёл пытался в панике отстегнуть сначала Пчёлку, потом себя, но ничего не получалось.
В голове была мешанина, в которой потонул вопрос о том, что же делать. Ну не прыгать же, в самом деле?
Прыгать… Точно!
- Парашюты! - воскликнул Орёл, а ремень безопасности Пчёлки совместными усилиями наконец-то удалось расстегнуть, хотя Тимыч больше мешал Маей, чем помогал. - Тут должны быть парашюты! Хотя бы один!
И он принялся расстегивать свои ремни, но пряжку заклинило, не выпуская горе-пилота из объятий кресла.
Ну, всё, хана орлёнку - больше летать не будет! Сдохнет в вертушке, так и не долетев до курорта и не отмочив свою пятую точку в джакузи.

В небесах и далее...


- Вот радость-то! - вяло восклицаю я, продолжая изучать инструкцию. - Если я правильно все поняла, то у этой вертохрени еще и режим маскировки имеется.
Читаю дальше, и понимаю, что... понимаю, несмотря на то, что написана инструкция на каком-то якутском эсперанто. Или, как говорит Тим, китайской латыни.

- Откуда ж мне знать, что ты подумал, - отзываюсь я, пожимая плечами. Смотрю на него. - Хотя, судя по всему, тебе о дрючлерах должно быть много чего известно.
Орел хмыкает, изображает философскую отстраненность и продолжает вести нашу боевую машину сквозь облака. А я смотрю на него и думаю, что почти уже ничего не боюсь, но сильно сомневаюсь, что чувствовала бы себя также, если бы рядом был кто-то другой, а не Тимур.
Впадаю в задумчивость, уронив руки на отдавливающую мне колени книжищу, и несколько минут мы молчим. А тем временем ощущения от полета в этой "Тардис" меняется. Штуковина то ли замедляется, то ли...

- Я в порядке.
Только ответила, как вижу стремительно приближающийся склон горы. Не настолько стремительно, чтобы вот прям сейчас в него и впечататься, но все же тревожно как-то стало.

- Птичка моя, скажи, что ты шутишь! - требую я. Но мои слова тонут в какофонии звуков, и доносящемся не пойми, откуда противном женском голосе. Едва сдерживаюсь, чтобы не треснуть кулаком по приборной панели, но с этим чудесно справляется Тимур. После чего бодро провозглашает:

И начинает лихорадочно дергать замок моих ремней безопасности, приговаривая «Парашюты! Тут должны быть парашюты!»
Мой страх уже зашкалил туда, где паника и ужас слишком крепко сдруживаются и производят на свет злость и решительность.
- Тим, не дергай ремни! - кричу я. - Я без тебя все равно никуда не собираюсь.
Трясущимися руками снова застегиваю ремни, ерзаю на кресле, усаживаясь поудобней и попрочней и говорю:
- Если верить китайской латыни, то вот те кнопки - это кнопочки катапультирования. Предлагаю дружно нажать и посмотреть, что будет. Если больше не свидимся, знай, Орел, с тобой было клево творить беззакония и танцевать.
«Мы уже невысоко, значит, и далеко не улетим. Главное, чтобы парашюты успели раскрыться. А не успеют, хорошо бы рухнуть в мягкий сугробик», - скороговоркой проносится в голове.
Прячу телефон в декольте, оборачиваюсь пледом и жму на кнопку...

...Я стою на заснеженном склоне. Не знаю, на каком свете. Самочувствия лично у меня нет никакого, я тела не чувствую, ничего не соображаю, и, кажется, разучилась говорить по-русски. Теперь только на китайской латыни. Окидываю себя взглядом. На мне платье и резиновые калоши.
- Тимур... - шепчу я, в ужасе озираясь по сторонам. - Тим! Ты где! - ору так громко, что мой голос эхом разносится над Альпами. - Если с тобой что-то случилось после всего, из чего мы уже выбрались, я тебя просто убью еще три раза!
Кручусь во все стороны и слышу:
- Здесь я. Все в норме.
Тим, пошатываясь, подходит ко мне. Потирает макушку и плечо. Я смотрю на него, собираясь начать реветь от радости и облегчения, но вместо этого говорю:
- Орел, я вижу твое хвостовое оперение, - и выразительным взглядом показываю на прореху на его штанах.
Глубоко дышу, чтобы сдержать слезы, и смотрю на освещенные горнолыжные трассы, на огни курортного поселка внизу у склона, вдалеке замечаю темное пятно на снегу - наш плед. Бреду к нему, не чувствуя ни холода, ни усталости. Поднимаю плед, отряхиваю. Тим приближается ко мне, и я накидываю плед нам на плечи. Так и идем вниз, на поиски наших.
И мне решительно плевать, что можно подумать, встретив нас по пути.

Я никогда раньше не занималась любовью с завязанными глазами. Хотя, если быть честной с самою собой, то, увидев глаза Антона, отражающие мою страсть, подумала, что и это происходило впервые. Прежний опыт был чем угодно, но не любовью. Секс – простым удовлетворением желания, но не этим кипящим сумасшествием, которое будоражило до сих пор.
Мне дарили цветы и поцелуи, но я даже представить не могла, как приятно ощущение тонких лепестков, которые любимый мужчина снимает с тебя губами. Или зубами. И не сумела бы ответить, какой запах понравился больше: аромат роз или его страсти, расплескавшейся по коже. Наверное, и то, и другое. Вместе. И абсолютно точно знала, что теперь розы у меня будут стойко ассоциироваться с этим мужчиной, с его жадным ртом и умелыми руками.

Разумней было отказаться. Безопасней для моего сердца, которому совсем не хотелось оказываться разбитым. А это было вполне вероятным. Мы окажемся дома, сказка кончится, и все вернется на круги своя. Антон, повсюду сопровождаемый шлейфом женского обожания, и я. Просто я. За целый год совместной работы в редакции он и не смотрел в мою сторону. Можно было, конечно, объяснить все внезапным прозрением, пониманием, что я – любовь всей его жизни, но эта версия как-то очень отдаленно напоминала реальность.
Но сейчас разумной быть не хотелось. Вообще ничего не хотелось, кроме как смотреть на совершенное мужское тело, на все еще пульсирующее желание, и понимать, что он мой, пусть и на короткое время.

Я перехватила его руку. Покачала головой, показывая, что в этом нет необходимости. По-прежнему не могла ничего говорить, да и не хотела. Просто шагнула вперед, прижимаясь к его губам. Чуть прикусила, как делал он совсем недавно, с удовольствием вслушиваясь в его стон. И опять повторяя его действия, опустила на лицо шелковую полоску галстука, стягивая его сзади, на его волосах. Потом подтолкнула мужчину к кровати.
Он откинулся на спину, предоставляя мне свободу действий.
А другого и не надо. Почувствовать на вкус. Шею, ключицы, плечи, с удовольствием видя, как отзывается тело на мои прикосновения. Угадать, что ему нравится и как нравится. И судя по рычанию, срывающемуся с его губ, мне это удается. Возвращаю его руки назад, на постель, не позволяя обнять меня. Мужчина привык командовать, но сейчас все зависит от меня. Спускаюсь губами по кубикам пресса, лаская ямку на животе, ниже… Его бедра дергаются навстречу, а пальцы сжимаются до побеления, сминая простыню.
Как я могла думать раньше, что это неприятно? Неприятно, когда не хочешь, когда кто-то настаивает на том, чего нет в твоем собственном сердце. А когда чувствуешь, как пересыхают губы от желания сомкнуться на его плоти, ощутить внутри его вкус, это не просто приятно. Неповторимо. Шикарно. Неподражаемо. И может быть только с ним.
Желание растеклось по телу, взрываясь наслаждением в животе, ударяя в виски, расплываясь в глазах разноцветными бликами. Я рассыпалась на осколки, ощущая дрожь его тела, слыша стоны удовольствия. Прижалась щекой к ладони, приласкавшей мои волосы.
Антон подтянул меня за плечи, укладывая к себе на грудь. Что-то негромко сказал, но я не смогла разобрать от волнения. Просто прижалась к нему, ощущая, как постепенно спадает напряжение, и удары сердца становятся ровнее.
Потом его дыхание потяжелело, обнимающие меня руки расслабились. Он уснул, и я только тогда решилась развязать галстук, закрывающий ему глаза. Он вздохнул, сильнее сжав ресницы, но не проснулся.
А я… я поняла, что это нужно делать мне. Просыпаться, вырываясь из объятий самого пленительного сна в моей жизни. Трезветь после выпитого вина, сладчайшего как нектар. И возвращаться в реальность, где Антону Вершинину нет до Насти Логиновой никакого дела. А Настя все также помешана на своих снимках, только она никому и никогда не признается, что самыми любимыми фотографиями теперь будут вот эти: спящего мужчины с легкой улыбкой на губах. Самого красивого. Любимого.
Я тихонько вздохнула и неслышно выскочила за дверь.