Черный туман. Проклятые (Триллер, Мистика, Любовь. 18+)

 » Глава 22 (продолжение)

Кэрол разбудил не очень деликатный толчок в плечо. С трудом разлепив тяжелые веки, она сонно посмотрела на Джека, сидящего рядом, и невольно улыбнулась, любуясь его обнаженным загорелым телом. Наверняка, он загорал на пляже где-нибудь под тропическим солнцем. Она уже собралась было поинтересоваться, где он отдыхал и как это решился променять работу на отпуск, но остановилась, заметив хмурое мрачное лицо.

Он небрежно курил, не смотря на нее. Кэрол приподнялась, встревоженная. Зачем он ее разбудил? Что-нибудь случилось?

- Вставай, - грубо бросил он, и даже его рот скривился от неприязни и раздражения, прозвучавших в голосе. - Ты, кажется, собиралась домой. Дверь открыта. Не смею более задерживать.

Девушка застыла с таким видом, будто ее с головы до ног окатили ледяной водой. По лицу ее разлилась смертельная бледность, которая была заметна даже в предрассветных сумерках.

Джек повернулся к ней и просверлил злыми, режущими как бритва, глазами. Невозмутимо затянувшись, он выпустил дым ей в лицо.

- Что ты на меня так уставилась? Я не ясно выразился? Проваливай.

Глаза Кэрол заслезились от дыма, но не только дым был тому причиной. Отвернувшись, она сползла с кровати и окинула растерянным взглядом комнату, ища свою одежду. Все тело забилось в мелкой нервной дрожи, но она призвала на помощь всю силу воли, чтобы оставаться спокойной… или, по крайней мере, таковой выглядеть.

Ошеломленная и как будто оглушенная неожиданной развязкой безумной ночи любви, которая внезапно обернулась кошмаром, она не без усилий вспомнила, что ее одежда осталась в гостиной и прихожей.

Не глядя больше на Джека, она вышла из спальни, хладнокровная и безразличная. В ее груди на самом деле словно все замерзло, заледенело, а сердце превратилось в мертвую глыбу льда. Только руки по-прежнему дрожали, и с этим она ничего уже не могла поделать.

Как во сне, она спокойно оделась, обулась, пригладила, как могла, растрепавшиеся волосы, подобрала с кресла сумочку и, подняв глаза, увидела Джека. Он стоял в дверях в одних штанах и, прислонившись плечом к косяку, наблюдал за ней. Всего лишь миг они смотрели друг другу в глаза, но этого было достаточно, чтобы Кэрол вдруг пришла в себя и ощутила, как в груди разливается боль, смешанная с гневом и стыдом.

Краска залила ее лицо, вызвав на лице Джека злорадную издевательскую ухмылку. Отвратительную, мерзкую ухмылку. Совсем недавно ей показалось, что она его любит до безумия, теперь же внутри вспыхнула жгучая ненависть. Боже мой, как она могла ему поверить? Как могла забыть о том, какой он есть на самом деле, мстительный, безжалостный! Почему не почувствовала подвоха в его любезности, когда он с ней разговаривал, в его нежности и мягкости, зная, что он не может просто так простить обиду, что не успокаивается, пока не расквитается, почему?

- Внизу тебя ждет такси, - сказал он, подавив ухмылку.

- Как всегда ты очень любезен, - с отвращением изогнув губы, ответила Кэрол.

- Конечно, - улыбнулся он. - А теперь убирайся из моего дома!

Резко изменившись в лице, он покраснел, а глаза его вспыхнули бешенством.

- Вон!!! Пошла вон!!! - зарычал он с таким видом, что еще минута - и он ее убьет.

Кэрол прошла мимо, чувствуя, как сжалось от страха сердце, но все же заставила себя бросить через плечо насмешливую фразу:

- Не надо так нервничать, Джек. Меня уже нет, и считай, что и не было.

Прежде чем он успел бы сказать ей в ответ что-нибудь сокрушающее, она вышла и закрыла за собой дверь. Не так, как он когда-то, что чуть стены не рухнули, а тихо и аккуратно. Но как только она оказалась за дверью, из горла ее вырвались рыдания, и она бросилась к лифту, спеша поскорее убраться отсюда и забыть обо всем, как страшный сон. Очередной страшный сон. Вся ее жизнь заключалась в том, чтобы стараться о чем-то забыть. Вся ее жизнь - это страшный сон.

Как одержимая она выскочила на улицу и прыгнула в такси. Назвав адрес, она откинулась на спинку кресла и стала наблюдать за светлеющим спящим городом, за безлюдными улицами и угасающими ночными фонарями. Стиснув зубы, она боролась с подкатывающими к горлу рыданиями, зарекаясь не проронить ни единой слезинки. Пробудившаяся гордость, как защитная реакция на невыносимо болезненное унижение, придала ей сил, не позволяя сломаться. Нет, это не та ситуация, где она может плакать. Плакать из-за того, что об тебя вытерли ноги - еще больше себя унизить.

Джек сволочь. Хитрая, коварная, лживая сволочь. Отомстил. Отомстил, когда она пришла извиниться и покаяться, не раньше, не позже, а именно в этот момент, который он терпеливо выжидал, как хищник, притаившийся в кустах, ждет, когда жертва сама к нему приблизиться, чтобы в самый неожиданный для нее момент исподтишка наброситься и растерзать.

Соблазнил, задурил голову, как наивной глупой девчонке, выслушал ее слова о любви, и вышвырнул, как обертку от съеденной конфеты. Наверное, ужасно доволен собой и потешается над ней, вспоминая с каким самозабвением и удовольствием она ему отдавалась. Боже, а ведь ему даже не пришлось прилагать никаких особых усилий, чтобы уложить ее в постель, он только прикоснулся к ней, и она сразу забыла обо всем на свете, даже о Мэтте.

Слезы подкатили к ее глазам, и Кэрол зажмурилась, чтобы их сдержать. Так ей и надо. Это ей наказание за то, что предала память о Мэтте и их любви. За то, что отдалась человеку, от которого так хотел увезти ее Мэтт.

Как бы больно ему сейчас было, узнай он о том, что она переспала с Джеком Рэндэлом. «Я не отдам тебя ему!» - вспомнила она горячие слова Мэтта. Он так ревновал, с таким отчаянием бежал от него только ради того, чтобы она ему не досталась, словно чувствовал, что так и случится. Если бы Мэтт не боялся, что Джек ее соблазнит, он бы лег в клинику, не пустился бы в бега, увозя ее за собой. Он погиб из-за этого. А она все равно легла в постель с тем, кого он так ненавидел. Это была не просто измена с ее стороны - это было предательство. Она бежала от Джека вместе с Мэттом, а теперь, когда мужа не стало, она прыгнула в постель адвоката, как последняя шлюха, как похотливая кошка. Джек, наверное, станет презирать ее еще больше, и убедится в том, что был прав, не веря в ее любовь к Мэтту. Когда-то Джек относился к ней с уважением, а теперь будет думать, как о лживой лицемерке, которая твердит о большой верной любви, а сама при первой же возможности бросается в объятия другого и шепчет о любви теперь уже ему.

Кэрол самой было противно. Ее тошнило от себя, от Джека и от того, что между ними произошло. Она горько раскаялась в том, что пошла к нему. Презирала себя за слабость и глупость. Как могла она потерять голову? Почему это произошло? Что говорить Куртни, когда та спросит, где она провела ночь и почему даже не позвонила и не предупредила, заставив волноваться и переживать?

Куртни догадается. Если уже не догадалась. Боже, какой стыд, какой позор! Как смотреть ей в глаза после всего? Как мучительно будет понимать, что Куртни знает, что Джек ее трахнул и вышвырнул, как дешевую шлюху, вытер об нее ноги, как о грязную половую тряпку! Сознавать это самой было уже невыносимо, не говоря уже о том, чтобы об этом знал кто-то еще.

Она лихорадочно придумывала какую-нибудь правдоподобную ложь, чтобы скрыть от Куртни то, что с ней произошло на самом деле.

Войдя в дом, она набралась мужества и хладнокровия, чтобы не выдать своего истинного безутешного состояния. Как она и думала, Куртни не спала, ожидая ее возвращения. Кэрол никогда не пропадала по ночам, поэтому это заставило женщину серьезно поволноваться. Но внешне Куртни выглядела, как всегда, спокойной и невозмутимой. Устремив на появившуюся перед ней девушку пристальный взгляд, она словно заглянула ей в душу.

Она не задавала вопросов, и Кэрол поняла, что она догадалась о том, где и с кем она провела ночь. Силы и самообладание вдруг покинули ее, и Кэрол со стоном раненой птицы бросилась ей на колени и горько разрыдалась. Куртни обняла ее и поцеловала в лоб. Она не напомнила о том, что говорила не встречаться с Джеком, а она ее не послушала, и Кэрол была бесконечно благодарна за это понимающее молчание, которое утешало лучше всяких слов. Она нашла утешение в объятиях своей любимой удивительной Куртни, которая всегда умела поддержать ее, как друг и как женщина, и которой не нужно было ничего объяснять, потому что она всегда все знала сама.

Подняв девушку с пола, Куртни обняла ее за плечи и проводила в ее комнату. Там она помогла Кэрол раздеться и, пока она принимала душ, задумчиво ждала, устроившись в кресле. Лицо ее было мрачным, а во взгляде затаилась злоба и ярость. Оскорбление и обиду Кэрол она восприняла, как свои собственные. Унизив Кэрол, Джек Рэндэл плюнул в лицо ей, Куртни. Против Куртни лично он ничего не имел, однако его не остановили от подлости их дружеские и деловые отношения. Он знал, что Куртни это воспримет, как личное оскорбление и не проглотит это молча. Знал, что значит для нее Кэрол, что за свою девочку она растерзает весь мир, если понадобится.

Это вызов. Это война. И война эта будет жесткой. Джек Рэндэл опасный и сильный противник, но и Куртни была не из слабых мира сего. Куртни понимала, что, столкнувшись с Рэндэлом, она может потерять все, даже жизнь, но это не могло ее остановить. Она была женщиной отважной и не боялась краха. Она вела не первую войну в своей жизни. Она воевала с влиятельными бизнесменами уже много лет, и не одного ей удалось столкнуть с олимпа. Джек Рэндэл был намного опаснее, она знала это. Но он посмел затронуть ее семью, а это было посерьезней деловых прений. За свою семью Куртни готова была драться насмерть.

Не в состоянии справиться с душившим ее гневом, Куртни покинула комнату Кэрол и, спустившись в кабинет, схватила телефонную трубку и твердой рукой набрала номер. После продолжительных гудков, которые распаляли ее еще сильнее, она, наконец, услышала голос Джека.

- Да? - рявкнул он в трубку раздраженно.

- Ты… гаденыш… - прохрипела Куртни, задыхаясь от ярости. - Как ты посмел?

- А, Куртни! Привет! - весело отозвался он. - Рад, что Кэрол уже дома. Постой, я не расслышал… как ты меня назвала?

Куртни изумленно молчала, сбитая с толку его странным невнятным голосом. Впервые в жизни она слышала, чтобы он так разговаривал.

- Ты что, пьян?

- Ну, да! - невозмутимо подтвердил он, словно речь шла о чем-то обыденном и постоянном. - Есть немного…

Куртни растерянно стояла на месте, шокированная. Джек Рэндэл пьян?! Поистине, это может шокировать того, кто знает его уже достаточно, чтобы быть уверенным в том, что никому и никогда еще не доводилось видеть или говорить с пьяным Рэндэлом! Лишь однажды Куртни уловила запах алкоголя от него, в ту ночь, когда он летал вместе с ней за Кэрол.

- Ну, говори, что ты хотела! Мне некогда, я уже опаздываю на самолет!

- Не ври, вылет у тебя через пять часов!

- Хм… все-то ты знаешь! - он пьяно рассмеялся. - Но я же должен еще собраться… из рук все валится… не могу найти белую рубашку и галстук к костюму… Ты не знаешь, куда я их мог засунуть?

- Загляни в место пониже спины, может туда ты их «засунул»! - гаркнула Куртни, изменяя своему хладнокровию и культурности.

- Как остроумно! - снова засмеялся адвокат, ничуть не обидевшись.

- Что это ты такой веселый? Радуешься, что обидел мою девочку?

- Обидел? Ну, что ты, совсем наоборот - я очень старался доставить ей удовольствие… разве что потом я попросил ее удалиться… Что, не успела приехать, как сразу наябедничала?

- Джек, зачем? - в голосе женщины отразилась боль и сдерживаемые слезы. - Ну, как ты мог? Ты же знаешь, сколько ей пришлось пережить, как ей тяжело… Ты что, решил ее добить?

- Ей, видите ли, тяжело! А кому легко? Ничего, небольшая встряска ей не помешает, а то на сомнамбулу стала похожа!

- Ты, пьяная свинья, да я…

- Пьяная свинья? Нет, со свиньей я категорично не согласен, а что до того, что пьяный… Разве всезнающая Куртни еще не в курсе того, что ее адвокат частенько стал прикладываться к бутылке, благодаря нашей ненаглядной Кэрол?

- Что ты несешь?

- Твоя девочка разбила мне сердце! - насмешливым и наиграно плаксивым голосом проскулил он. - И теперь я безнадежно спиваюсь! Меня надо пожалеть, а не ее! Никто еще так со мной не поступал, как она… так не унижал.

- Никто тебя не унижал, что ты себе навыдумывал?

- Как же не унижал? Я так ее любил… как пес перед ней на задних лапках ходил, мечтая, чтобы меня погладили… Да ни с одной женщиной я себя так не вел! А что она?... Чем это псих был лучше меня, что она сразу прыгнула к нему в постель, стоило ему переступить порог тюрьмы? А меня оттолкнула… Мне пришлось запереть дверь, а ключ выкинуть на дно океана, как в сказке… - он опять хрипло рассмеялся, но уже с горечью и откровенной обидой, - чтобы она от меня опять не убежала. И убежала бы, если бы я этого не сделал! Почему? Я что, такой отвратительный? Что ты молчишь? Ответь мне!

- Джек, не неси чушь. Ты ведешь себя сейчас, как обиженный мальчишка, а ты взрослый мужчина…

- Я столько для нее сделал… из кожи лез, чтобы понравиться, а она предпочла этого психопата. Что же она его так не отталкивала, как меня? Даже теперь, спустя столько времени… только силой и смог уломать… По-твоему, это не унизительно, не обидно?

- Ты, скотина, ты что, ее изнасиловал?

- Почти… Нет, не в том смысле, как ты подумала… Мне просто пришлось немного применить силу, пока она не перестала противиться. Я не насиловал… я же не этот больной придурок Ландж… я просто настоял. Это разные вещи, поняла? – его язык заплетался все больше, а в голосе появилась агрессия. – Ты злишься на меня, а за что? Со мной, значит, можно так поступать, меня оттолкнуть, а другому отдаться, убиваться за убийцей и психопатом, даже после того, что он с ней сделал, а над моей любовью посмеяться… и я еще, по-твоему, после всего этого обязан опять сюсюкаться с твоей ненаглядной Кэрол? Она сама ко мне пришла… Она сама этого хотела… и не верь, если она пытается показать, что это не так.

- Не хотела. Это ты заставил ее захотеть… Чем гордишься, Джек? Чему радуешься? Что силой совратил неопытную молоденькую девочку, у которой и интимной жизни-то, можно сказать, не было, так, несколько мгновений…

- Да я бы убил ее и за эти мгновения… - прорычал он.

- Ты же говорил, что тебе все равно, - не удержалась от усмешки Куртни.

- Да, мне все равно! Но все равно бы убил!

- Мы поговорим позже, когда ты будешь трезвым, - скривившись от отвращения, отрезала Куртни.

- Нет, этот разговор мы закончим сейчас. И закончу его я, - неожиданно твердым голосом сказал он. - Кэрол не хорошо со мной поступила. Скажу откровенно, она причинила мне боль. А я не люблю оставаться в долгу, ты сама это прекрасно знаешь. Это все, что я могу тебе сказать по этому поводу. Выслушивать твое мнение я не намерен. Не лезь в то, что тебя не касается!

В трубке раздались короткие гудки. Куртни раздосадовано швырнула трубку, злясь еще больше, чем до разговора с ним.

- Ты мне еще ответишь, мерзавец, за все ответишь! - прошипела она и, глубоко вздохнув, приняла свой обычный невозмутимый вид и вернулась в комнату Кэрол, предварительно завернув на кухню и прихватив на подносе приготовленный заботливой Дороти завтрак.

Девушка уже вышла из душа и сидела в кресле, поджав ноги.

Когда Куртни вошла, она подняла на нее покрасневшие от слез глаза, покраснела и снова спрятала виноватый взгляд. Куртни поставила перед ней на журнальный столик поднос и присела напротив. Кэрол взяла с подноса стакан холодного молока и залпом выпила все до капли, но к еде не притронулась.

- Куртни, пожалуйста, не рассказывай Рэю, - тихо попросила она. - Если он опять кинется на Рэндэла с кулаками, на этот раз ему это с рук не сойдет.

- Я и не собиралась ничего рассказывать Рэю. Во-первых, это не его дело, а во-вторых, когда дело касается тебя, он действительно чрезвычайно вспыльчив.

Кэрол бросила на нее быстрый вкрадчивый взгляд, пытаясь понять, есть ли за этими словами скрытый намек на большие, чем следует, чувства Рэя по отношению к ней. Но невозможно было угадать мысли этой непроницаемой женщины, и Кэрол снова поспешно отвела глаза, опасаясь, что Куртни поймает ее взгляд.

- Как ты думаешь, Джек обнародует то, что между нами произошло? Я имею в виду, в твоей компании, среди сотрудников, чтобы еще больше меня унизить и окончательно растоптать, - задала Кэрол мучавший ее вопрос.

При одной только мысли о том, что это может произойти, что Джек опозорит перед всеми не только ее, но и Куртни, ей становилось дурно и хотелось умереть. Вот все позабавятся, узнав, что названная дочь «железной леди», недотрога, якобы оплакивающая своего мужа, превратилась в игрушку Джека Рэндэла.

- Нет, об этом даже не думай, - уверенно заверила Куртни. - Джек, конечно, настоящее чудовище, созданное из сплошных недостатков, и в нем много говна, но к категории мужчин, которые любят трепаться о своих любовных победах, он не относится. Наоборот, его личная жизнь и женщины в ней - это тайна для окружающих. Не думаю, что он будет изменять самому себе и своим привычкам на этот раз.

- Ты, правда, так думаешь? - с надеждой переспросила Кэрол. - Но ведь он может сделать исключение, чтобы отомстить мне.

- Если он намерен мстить тебе дальше, он сделает это по-другому. Мстить, распуская сплетни - нет, это не для Джека Рэндэла. Так мстят женщине только жалкие, ни на что не способные мужичонки.

- А Джек способен на многое, - продолжила за нее Кэрол, чувствуя, что в ней зарождается страх перед этим человеком. А если он посчитает, что сегодняшней «расправы» не достаточно, чтобы отомстить за свое уязвленное самолюбие?

- За что он тебе мстит таким образом? Не за то же, что ты обвинила его в смерти Мэтта. Так может мстить только отвергнутый мужчина.

Кэрол сжалась под ее пристальным взглядом.

- Прости меня, пожалуйста… Я не все тебе рассказала, - всхлипнула она.

- Я знаю. Тебе не кажется, что пришло время рассказать?

- Кажется. Видишь ли… тогда, в тот день, Джек говорил, что любит меня. Что все, что он делал, он делал только для меня. А я… я рассмеялась. Я не поверила. Сказала, что ненавижу его, что не хочу видеть. Я выгнала его.

Куртни понимающе помолчала.

- Я догадывалась, - сказала она после нескольких минут молчания.

- Догадывалась? Но как ты могла знать, что он мне говорил тогда, тебя же не было с нами?

- Я знала о том, что он к тебе неравнодушен. Только такая неопытная в любви и не знающая мужчин девочка, как ты, могла этого не понять, - Куртни с нежностью матери посмотрела на девушку, которая смущенно пожала плечами.

- Он никак не давал мне этого понять, - попыталась оправдаться она, не желая выглядеть такой глупой. Она чуть было не сказала об одном исключении, когда он поцеловал ее в тот вечер, когда она осталась у него ночевать, но вовремя спохватилась и промолчала, потому что пришлось бы объяснять, как это она оказалась у Джека дома и почему осталась на ночь.

- Не думаешь же ты, что он столько усилий потратил, чтобы тебе помочь, потому что его волновала судьба Мэтта или твои личные проблемы? - мягко улыбнулась Куртни. - Нет, девочка моя, Джек Рэндэл не мать Тереза.

- Я знаю. Он взялся за дело Мэтта, чтобы улучшить свою репутацию и увеличить славу. Сама знаешь, какого успеха он сумел добиться, провернув эту аферу, - не без злобы и неприязни проговорила Кэрол.

- Да, не отрицаю, но не думаю, что это было основной причиной. Он просто хотел произвести на тебя впечатление, стать для тебя необходимым… и ведь и это у него получилось. Я не устаю ему поражаться. У него всегда и все получается. Ведь ты же действительно смотрела на него, как на бога. И если бы я не видела, как ты привязана к Мэтту, я бы позволила себе подумать, что ты влюблена в него по уши. Он покорил тебя, покорил настолько, что ты не можешь выкинуть его из головы, ты тянешься к нему, он тебе необходим, - не обращая внимания на возмущенно вспыхнувшие глаза девушки, которая что-то попыталась возразить, Куртни продолжила, не позволяя ей это сделать. - Если бы ты была к нему равнодушна, разве пошла бы ты к нему выяснять отношения спустя столько времени? Почему для тебя такое значение имеет то, что ты его отвергла? Почему так хотела помириться с ним? Миллионы женщин отказывают мужчинам, это естественно, и если мужчина действительно безразличен, о нем не вспоминают.

- Не понимаю, к чему ты клонишь, - Кэрол почему-то покраснела. - Хочешь сказать, что я его… люблю?

- А разве нет?

- Нет!!! - девушка подскочила, не в силах сдержать эмоции. - Нет! Он действительно много для меня сделал, поэтому, только поэтому, я хотела извиниться за то, что обидела его!

- Ну, извинилась?

- Извинилась!

- Тогда как же ты оказалась с ним в постели, если он тебя нисколечко не волнует? - лукаво поинтересовалась женщина.

Кэрол покраснела еще сильнее, яростно тряхнула волосами и нахохлилась, как петушок, готовый броситься в атаку, но вдруг глаза ее наполнились слезами и, сжав на груди дрожащие руки, она отвернулась, поникнув, как увядший цветок.

- Не знаю… - ответила она дрогнувшим голосом. - Я хотела уйти, а он не отпустил.

- Но он же тебя не насиловал? - так же мягко сказала Куртни.

- Нет, - Кэрол помолчала, а потом смущенно призналась. - Он прикоснулся ко мне, и я потеряла голову…

Куртни молчала, и Кэрол обернулась, чтобы посмотреть на нее.

- Почему это произошло со мной, Куртни? - растерянно спросила она, похожая на напуганного потерянного ребенка. - Я же не хотела. Я люблю Мэтта. Я даже не представляла себя с другим мужчиной. И вдруг такое… как помутнение какое-то, безумие.

В глазах ее промелькнул страх.

- А может, это гены? Может, я такая же шлюха, как и моя мать?

- Не говори глупости, Кэрол! При чем здесь твоя мать? Если женщину влечет к определенному мужчине, это еще не значит, что она шлюха! Тебе же не хочется всех мужчин без разбору, а только его одного.

Кэрол опустилась на край постели, растерянная и напуганная.

- Ты считаешь, что это любовь? А как же Мэтт? Я же не могу любить обоих!

- Я не говорю, что ты любишь Джека. Это может быть просто влечение, страсть. Он интересный, сильный, властный, а эти черты притягивают женщин. Почему ты должна быть исключением? Ты нормальная женщина, из плоти и крови, а каждая женщина хочет любви сильного мужчины. Но, боюсь, дело здесь не только в одном влечении. А если хочешь знать, что я думаю о твоей любви к Мэтту… - Куртни на мгновение остановилась и посмотрела на нее, желая убедиться, что она действительно интересуется ее мнением. - Мэтт - это мечта твоего детства, которой ты оставалась преданной до конца, и ты была привязана к своей мечте и не хотела от нее отказываться. Ты слишком ею увлеклась, девочка моя. Из своей мечты ты сотворила любовь.

- Хочешь сказать, что я его не любила? - голос Кэрол задрожал от слез и возмущения.

- Нет, ты его любила, но не так. Ну, как бы тебе объяснить? Ты создала себе кумира, идола, образ того, кого бы ты хотела любить, но любовь к кумирам, такая любовь не имеет ничего общего с любовью земной.

Кэрол снова поднялась, упрямо поджав губы.

- Ты говоришь, как Джек! Он никогда не верил в мою любовь к Мэтту, считал это детским капризом, только вы оба не правы! Я любила его, слышите, любила! Откуда вам знать о том, что я чувствовала и что чувствую сейчас? Как вы можете судить, не зная, что у меня на сердце? Я не знаю, что толкнуло меня в объятия Джека, может, мне просто захотелось любви и тепла, но это было моей ошибкой, и я жалею об этом!

- А если бы он не выгнал тебя - тоже бы жалела?

- Да, жалела бы. Потому что я предала Мэтта.

- Ты не предавала его, Мэтта больше нет. А ты продолжаешь жить. И нельзя себя заживо хоронить вместе с ним. Не надо плакать, девочка моя. Ну, прости меня. Я знаю, ты его любила. Я согласна с тем, что ты сделала ошибку, переспав с Джеком, но Мэтт к этому не имеет никакого отношения. Просто Джек из тех мужчин, от которых нужно держаться подальше.

- Я это уже поняла, - горько заметила Кэрол.

Приблизившись к ней, Куртни взяла ее за лицо и заглянула в глаза.

- Ты должна его забыть. Забыть о том, что между вами произошло.

- Именно это я и собираюсь сделать. Забыть, как страшный сон.

- Боюсь, тебе придется очень постараться. И ты не должна больше поддаваться ему, слышишь меня? Ты должна быть сильнее его, иначе он тебя погубит!

- О чем ты говоришь, Куртни? Он отомстил и уже думать обо мне забыл! А если захочет мстить еще… что ж, пусть мстит. Я выдержу. Я все выдержала, неужели не выдержу и это?

- Я говорю не о мести, а о любви, - угрюмо возразила Куртни. - Я только что ему звонила. Он пьян в стельку. На него это не похоже. А что, если он все еще не равнодушен к тебе?

- Не равнодушен. Он меня ненавидит. Я его тоже. Так что не о чем тебе переживать. Если между нами и было когда-то что-то хорошее, то после этой ночи ничего не осталось. А о любви не может быть и речи. Это даже смешно звучит после того, что произошло сегодня.

- Не переживай, девочка, он поплатится за то, как с тобой поступил. Ему это с рук не сойдет, - заверила Куртни.

Кэрол побледнела, устремив на нее расширившиеся в тревоге глаза.

- Нет, Куртни, умоляю тебя, не вмешивайся, не надо!

- Как это не надо? Думаешь, я позволю какому-то самонадеянному прохвосту унижать тебя? Да я его в порошок сотру!

Кэрол бросилась к ней и, упав на колени, схватила за руки.

- Пожалуйста! Я не хочу, чтобы из-за моей глупости ты потеряла такого ценного адвоката, ведь он самый лучший, он нужен тебе! Не хочу, чтобы вы стали врагами, чтобы ты пострадала только потому, что я не смогла его оттолкнуть! Сжалься надо мной! Я и так приношу одни несчастья и горе, я больше этого не перенесу… Пожалуйста, давай просто об этом забудем. Бог с ним, с этим Джеком, отомстил за свое уязвленное самолюбие - и пусть! Давай не будем все усугублять. Я и без того чувствую себя ничтожеством, а если ты еще начнешь наказывать мужчин в моей жизни, как будто я никчемный ребенок под твоей юбкой… это так унизительно. Я сама должна справляться с проблемами в своей личной жизни. Я взрослая женщина, ты же сама так говорила.

Куртни улыбнулась и подняла к себе ее лицо.

- Да, ты взрослая женщина. И нет таких женщин, которые никогда не совершали то, о чем потом сожалели. Хорошо, я не буду вмешиваться, ты права. Это действительно унизит тебя, я не подумала об этом. Ты сама должна решать, что делать в этой ситуации - забыть или отомстить.

- Мстить? Он мне, а я ему - и так до бесконечности? Нет, не хочу. К тому же, силы не равны. Я не собираюсь с ним воевать. Я просто забуду.

Легко было сказать - забуду.

Оставшись наедине, Кэрол долго обливала слезами фотографию Мэтта, вымаливая прощения. Никто не верит в то, что она его любила. Почему?

Хотя теперь, после своего постыдного поступка, она вряд ли имеет право говорить о своей любви и преданности мужу. В эту ночь они были уничтожены в объятиях другого мужчины.

И она плакала от боли, разрывающей ей сердце. И эта боль не имела отношения к Мэтту, перед которым она чувствовала только раскаяние и чувство вины. Эта боль преобладала над всем остальным, даже над чувством унижения. Грудь нестерпимо жгло. И слезы были такими горячими, что обжигали щеки. Даже злоба и ярость отступили, а под ненавистью, обращенной на Джека, она вдруг разглядела другое чувство, и именно оно так ее жгло и вызывало такую боль… а еще тоску. Она вдруг поняла, как нужен ей этот человек, как ее к нему тянет. Он заполнил собой все ее сердце. Она слышала его голос, видела перед собой его лицо, чувствовала его прикосновения.

Джек. Это имя отзывалось в ней ноющей болью и сладким трепетом.

Это было похоже на лихорадку. На болезнь. Болезнь, давно уже появившуюся у нее, и только сейчас давшую о себе знать в полную силу.

Она должна заставить себя не вспоминать ни о нем, ни о том, что между ними произошло. И постараться с ним не встречаться. Да, всячески избегать. Но как можно забыть о том, как счастлива она была этой ночью, с ним? Как забыть, какими горячими были его поцелуи, его любовь? Как забыть мужчину, который сам заставил ее забыть обо всем на свете, даже о прежней любви, который способен был унести ее в рай… а потом столкнуть безжалостно в ад, сделать ее счастливой, а потом - самой несчастной и разбитой.

Как забыть о том, что на свете все-таки есть мужчина, который может зажечь ее израненное сердце, наполнить его счастьем и любовью? Не говоря уже о том, что он мог делать с ее телом, которое начинала бить сладострастная дрожь при одной мысли о нем.

Кэрол не чувствовала себя влюбленной. Скорее, у нее было ощущение, что она угодила в клетку, из которой ей тяжело будет выбраться снова на свободу. Гипнотизирующий взгляд стальных глаз словно околдовал ее и не собирался отпускать. Но она должна вырваться, должна развеять эти чары, окутавшие ее разум. Должна заставить забыть свое тело о поработивших его удовольствиях.

Это не любовь. Это не может быть любовью. Потому что ее сердце уже занято - в нем Мэтт. Это просто странное наваждение. Оно сильно сейчас, когда ее переполняют чувства и эмоции, но со временем оно развеется.

Как же права оказалась Куртни - мудрая и любящая Кэрол женщина, настоящая её мать. Она поняла сердцем, что Кэрол влюбилась в Джека. Только разум девушки по-прежнему отстаивает своё видение ситуации. Сложно уронить сияющий образ Мэтта с пьедестала детской мечты и привязанности.
Джек - засранец, правильно про него сказала Куртни. Гордыня превыше всего - тоже комплекс родом из детства. Только он не понимает того, что, подарив себе и Кэрол ночь любви, он ещё больше увяз в своих чувствах. Что ж теперь - голову рубить, чтобы забыть девушку.

Да уж, Кэрол отчаянно цепляется за свою любовь и Мэтта, не желая его отпускать, упрямо не желая признавать, что в ней живут чувства к другому мужчине.

 » Глава 23

- Эй, опять ты опаздываешь? Ну, сколько раз говорить - в девять ты уже должна быть на корте! Почему я все время должен тебя ждать?

Застыв на пороге комнаты, Рэй уставился на Кэрол, которая в одном нижнем белье, на котором еще болтались этикетки, красовалась перед зеркалом, разглядывая обновку. Вспыхнув, девушка отвернулась, пытаясь спрятаться от его взгляда.

- Рэй! - возмущенно вскрикнула она. - Что за дурацкая привычка врываться без стука?

- Пардон, - он отступил назад, бросив быстрый взгляд на подтянутую нежную попку в прозрачных кружевных трусиках, которую невольно продемонстрировала ему девушка, пытаясь спрятать то, что впереди.

Заметив его взгляд, Кэрол мучительно покраснела.

- Закрой дверь! - в голосе ее послышался гнев.

Рэй спрятался за дверью и шепнул в щелочку:

- Я жду тебя.

Кэрол, негодующе поджав губы, сорвала этикетки с белья, и натянула белые майку и юбочку для игры теннис. Рэй никогда не стучался перед тем, как войти в ее комнату, и Кэрол сильно сомневалась в том, что причиной тому была забывчивость или рассеянность. Она была уверена в том, что он делает это намеренно, чтобы застать ее врасплох, как сейчас, заставляя пожалеть, что дверь не запирается.

Слава Богу, что хоть на двери в ванную комнату была щеколда, а то он уже побывал бы и там, и непременно в тот момент, когда она бы купалась.

Нахал! И ведь ничего не скажешь, состроит невинные глазки, как всегда, хитрый лис! В глазах Кэрол, это когда-то придуманное ею сравнение с этим зверьком настолько прочно прилепилось к нему, что она стала не только думать о нем так, но и назвать. Даже Куртни, услышав случайно это прозвище, задумалась и с некоторым удивлением заметила:

- И, правда, чем-то похож.

Но, скорее всего, она имела в виду только внешнее сравнение.

- Но почему я - лис? - недоумевал Рэй. - Разве я рыжий?

- Не рыжий, но все равно лис. Самый настоящий.

А он не знал, обижаться ему на это сравнение или нет. В общем-то, лис - это не так уж страшно, можно и стерпеть. Могло быть и хуже. А это животное вызывало у Рэя симпатию, так что ему даже стало нравиться, когда она его так называла.

Захватив ракетку, Кэрол отправилась во двор, на корт. Рэй был уже там, нетерпеливо размахивая своей ракеткой. Все еще сердясь на него, Кэрол заняла свое место, собираясь задать ему жару и разбить в пух и прах, чтобы наказать за наглость.

- Если ты еще раз зайдешь ко мне без стука, я запущу тебе в голову что-нибудь тяжелое, потом не обижайся!

Он посмотрел на нее своими лукавыми глазами и только улыбнулся.

Схватка была яростной. Кэрол играла с каким-то ожесточением, но Рэй, видимо, тоже собирался сегодня выиграть. Доведя друг друга до изнеможения, они прервались, чтобы перевести дух.

- Ты что, взбесилась сегодня? - тяжело дыша и упершись ладонями в колени, он взглянул на девушку сквозь сетку.

- Что, уже сдох? Теряешь форму, «папочка»! - насмешливо откликнулась Кэрол.

Рэй мгновенно выпрямился и поднял ракетку.

- Да моей форме позавидует двадцатилетний спортсмен! - оскорбился он и, взмахнув ракеткой, с силой ударил по мячу, который тут же вернулся к нему обратно с такой скоростью, что он едва успел его отбить.

- На тебе! Забыла, как ложкой в рот попасть не могла, шустрая опять стала, да? И радуешься? Натаскал на свою голову!

Кэрол засмеялась, вспомнив, как после ее болезни они впервые вышли на корт. Она была такой неловкой, будто взяла ракетку в руки первый раз в жизни. Но утраченные навыки быстро к ней вернулись. Координация полностью восстановилась, ослабленные мышцы окрепли. Рэй брал ее с собой в тренажерный зал, который посещал каждый день, кроме выходных. Кэрол и Куртни ездили в другое место, в женский клуб, но делали это всего два раза в неделю. Теперь Рэй замучил ее ежедневными тренировками, стремясь к тому, чтобы к ней поскорее вернулись силы. Кэрол это утомляло, но она не отказывалась, желая отвлечься от неприятных мыслей, которые ее изводили.

Она также находила забвение в зубрежке и бесконечной писанине, пытаясь наверстать целый год пропущенных занятий. Если удастся сдать экзамены, ее переведут на следующий курс, несмотря на пропущенный учебный год. Она никогда не была отличницей, но училась прилежно, не желая, чтобы зря пропадали деньги Куртни, оплачивающей ее учебу.

Оставался последний экзамен, а потом отдых на целое лето!

Кэрол устала, Рэй тоже, покраснев и обливаясь потом от усилий, но никто не хотел уступать. Счет был равный. Это их не устраивало. Договорившись, что играют до следующего пропущенного мяча, оба напряглись, выкладывая последние силы.

Кэрол потерпела поражение, более того, упала, пытаясь дотянуться до мяча и не удержав равновесия.

Подвернув ногу, она неловко приподнялась и села, морщась от боли. Подтянув ногу, она пощупала щиколотку.

Нагнувшись, Рэй проскользнул под сеткой и присел рядом.

- А, ну-ка, дай посмотрю.

Положив ракетку, он вытянул стройную ножку и осторожно подвигал ступню. Ойкнув, Кэрол вырвалась.

- Больно? - спросил он.

- А ты как думаешь? - огрызнулась она, злясь на свое поражение, да еще такое позорное.

- К врачу? - Рэй грустно вздохнул.

- Нет, не хочу. Смотреть на них уже тошно. Все пройдет через пару дней. Помоги, - она протянула ему руку, собираясь подняться.

Встав, Рэй вытер влажный лоб о рукав, и, взяв девушку за руку, поднял на ноги.

- Вечно с тобой что-то случается! - проворчал он.

- Да не говори! - Кэрол печально вздохнула.

- Ну, и кто из нас не в форме?

- Теперь я!

Кэрол улыбнулась, даже не подозревая, как он обиделся на ее слова, что он «сдох» и теряет форму. Но знала, как он бесится, когда она, желая поддразнить и задеть, называет его папочкой. Почему-то, ничто, как это, не выводило его так из себя! Кэрол думала, что он поймет, что она всего лишь шутит, потому что на самом деле признавала, что Рэй способен еще дать фору на корте таким молодым и полным сил, как она. А его выносливости и ловкости мог позавидовать любой «двадцатилетний спортсмен», как он выразился.

- Ты что, в старики меня уже приписала? - не успокаивался он. - Я старею?

- Ты - стареешь? - Кэрол рассмеялась. - Ну, вообще-то, уже можно потихоньку начинать, а то что-то застрял на одном месте, не меняешься.

- Разве это плохо? Я не собираюсь стариться раньше времени, я еще совсем молодой. Разве я плохо выгляжу?

- Ты никогда не выглядишь плохо, и сам об этом знаешь. Успокойся, я же пошутила. Ты молодой и красивый мужчина, и пока женщины пускают при виде тебя слюни, можешь не терять самоуверенности.

- А я ее и не теряю. Просто мне не нравится, когда ты подчеркиваешь между нами разницу в возрасте.

- Почему? Что в этом обидного?

- Ничего. Просто не нравится, и все.

Кэрол пожала плечами и, хромая, потопала к дому. Рэй догнал ее и подхватил на руки, заставив возмущенно вскрикнуть.

- Не надо, отпусти! Я сама дойду!

- Не брыкайся, а то уроню. Больно будет.

И, не обращая внимания на протесты, понес в дом.

Они не заметили стоявший неподалеку черный «Феррари», припаркованный на другой стороне улицы.

Корт превосходно было видно с улицы, и прохожие часто останавливались понаблюдать за ними сквозь ограду. Лично Рэю это нравилось, особенно, когда на него любовались девушки, своим присутствием и вниманием прибавляя в нем азарта и пылкости. Кэрол привыкла и не обращала внимания на то, что происходит за пределами ограды.

Когда они скрылись в доме, «Феррари» двинулся с места и медленно покатился по дороге, а потом, внезапно взвизгнув колесами, рванулся вперед и умчался прочь. А на том месте, где он стоял, осталось лишь множество окурков…

Занеся Кэрол в гостиную, Рэй усадил ее на диван. Притащив какую-то мазь, он уложил ногу девушки себе на колени и, снова игнорируя протесты, разул и снял беленький носочек.

- Сейчас разотру, быстрее заживет.

- Давай я сама. Рэй, ты слышишь меня? Я сама могу это сделать!

- Угомонись и не дергайся.

Выдавив мазь на ладонь, он стал медленно втирать ее в гладкую кожу на слегка припухшей щиколотке.

Наблюдая за ним, Кэрол напряглась, почувствовав, как в ней появилось давно забытое неприятное ощущение от его чрезмерного и подозрительного внимания, которое начинало больше смахивать на приставания. Впервые с тех пор, как ушла из этого дома, Кэрол заметила в его действиях вожделение. Ей совсем не понравилось, как он растирал ей ногу, это больше походило на ласку, и она поспешила это прервать.

- Все, хватит. Спасибо.

Ужасно расстроенная, она отправилась к себе, вынужденная позволить ему себя проводить и придержать.

Господи, неужели опять началось?

Кэрол готова была расплакаться. Ей не хотелось больше уходить отсюда, не хотелось томиться в одиночестве в своей квартире. Ну, о чем он только думает, а? Зачем это делает, когда об этом уже почти позабыли и она, и Куртни, решив, что все наладилось, и он образумился. Глупо. Горбатого могила исправит.

Неужели его спровоцировало то, что он увидел ее в нижнем белье?

Но какого черта он врывается к ней без стука? Что же, ей теперь и раздеться нельзя, может, и спать в одежде, и ванну принимать? Или поставить на дверь замок? Куртни сразу смекнет, что к чему.

Все так было хорошо. Ну, зачем он опять все портит? Что ей сделать, чтобы раз и навсегда выбить у него из головы шаловливые мыслишки?

Кэрол ломала голову, но ума не могла приложить, как это сделать, досадуя на то, что так и не научилась разбираться в мужчинах.

                                                                                                         
                                                                                                       ***   

Со страхом она ожидала продолжения, всей душой надеясь на то, что его не последует. Она украдкой наблюдала за Рэем, насторожившись, как зверек, почувствовавший, что за ним охотятся. И все с большим отчаянием замечала, что в нем снова разгулялся порочный игривый бесенок. Рэй старался это скрыть, видимо, все-таки предпринимая попытки обуздать свой через чур горячий и пылкий нрав. Но это было бесполезно. Если его уже понесло, то сам он не сможет остановиться. Нужно было хорошенько его треснуть, чтобы выбить из него дурь. Но только не по башке, а по сердцу, как уже однажды сделала Кэрол, переехав в квартиру. Наверное, ей опять придется это сделать. Только больше она сюда не вернется. Не дело это - бегать туда-сюда. Да и какой смысл? Не могут жить вместе, значит, надо принять неизбежное и не трепать нервы друг другу и Куртни.

Кэрол даже в бассейне перестала плавать, когда он был дома, опасаясь опять спровоцировать его на глупости. Снова стала избегать.

Все возвращается на круги своя. Все начинается сначала. И закончится тем же. Только теперь одиночество в пустой квартире было для нее смерти подобно. Она просто сойдет с ума, оставшись один на один сама с собой.

Рэй улетел на матч, Куртни заработалась в офисе, и Кэрол, скучающая дома одна вечером, надела купальник и отправилась поплавать.

Она любила плавать. И было время, когда они с Рэем плавали вместе.

Кэрол тосковала по тем дням. Почему так не может быть теперь?

Неужели она такая красавица, что он не может устоять? Или не нужно быть исключительно привлекательной, а достаточно просто быть молодой женщиной, мозолившей ему каждый день глаза, чтобы он не знал покоя?

Размышляя, Кэрол медленно плавала на спине, расслабившись, чего она вот уже четыре дня не могла делать в присутствии Рэя. Он держал ее в напряжении с той самой минуты, когда она поняла, что он принялся за старое.

- Ну, наконец-то, я застал тебя в бассейне! Сто лет уже не плавали вместе!

Кэрол резко дернулась, пытаясь принять вертикальное положение, и нечаянно хлебнула воды. Закашлявшись, она подняла взгляд на Рэя, который уже успел избавиться от рубашки и торопливо расстегивал брюки.

- Откуда ты взялся, ты же улетел? - выдавила Кэрол удивленно, подплывая к лестнице.

- Матч отменили. Вот я и вернулся. И, сказать по правде, я даже рад.

Увидев, что она поднимается из бассейна, он протестующее поднял руки.

- Подожди, ты куда?

- Я уже наплавалась. Извини, что-то голова разболелась, пойду, прилягу, - она схватила полотенце и завернулась в него.

- Ты врешь! - возмутился он. - Ничего у тебя не болит, ты просто не хочешь составить мне компанию. Ну, давай, хоть пять минут поплаваем. Что, тебе так тяжело это сделать? Я никогда тебе не отказываю, когда ты меня о чем-то просишь.

- Рэй, я не хочу. Я замерзла…

- Так я тебя сейчас согрею! - он сгреб ее в охапку и с веселым воплем, слившимся с яростным криком девушки, прыгнул в воду.

Вынырнув, Кэрол оттолкнула его, а он со смехом сорвал с нее полотенце. Задыхаясь от обиды, она направилась к лестнице и даже успела за нее зацепиться, прежде чем он ее остановил, схватив за талию.

- Рэй, хватит! Отпусти!

Оторвав ее от лестницы, он притянул ее к себе и засмеялся на ухо.

Кэрол задохнулась от гнева, когда он прижался к ней сзади, и, резко развернувшись, толкнула его в плечи.

- Да что с тобой? - удивился он.

- Со мной - ничего. А с тобой?

- А со мной, кажется, «чего», - он вдруг прижал ее спиной к холодной плитке, а, Кэрол, растерявшись, замерла на мгновение. Прожигая ее пылающим взглядом, он наклонил голову, потянувшись к ее губам.

- Прошу прощения, - раздался над их головами знакомый голос, заставив обоих вздрогнуть от неожиданности. Подняв глаза, Рэй побагровел.

Отстранив его от себя, Кэрол развернулась и схватилась вдруг задрожавшими руками за лестницу. Выскочив из бассейна, она поискала полотенце, и только потом вспомнила, что оно осталось в воде. Обхватив плечи руками и сжавшись, она прошла мимо неожиданного гостя, так и не взглянув на него.

- Привет, Джек, - чуть слышно бросила она на ходу.

- Привет, - мягко ответил он и обернулся, провожая ее взглядом.

- Чего уставился? - Рэй выпрыгнул из бассейна и, поскользнувшись, чуть не улетел обратно. Восстановив равновесие, он снова переключил внимание на адвоката, который медленно повернулся к нему и окинул взглядом стройную подтянутую фигуру, остановившись на недвусмысленно вздутых трусах. Губы его дрогнули и скривились.

- Ай-ай-ай! - осуждающе покачал головой Джек, прицокивая языком. - Все никак не успокоишься, донжуан? К девчонке-то чего привязался? Баб, что ли мало?

- Какого хрена ты приперся? - прорычал Рэй, сжимая кулаки. - Опять по морде захотел? Или искупать тебя для начала в бассейне?

- Разговор есть, - Джек холодно улыбнулся, продолжая изучать его пристальным взглядом.

- У тебя - ко мне? О чем нам говорить с тобой, Рэндэл?

- Поговорим о твоем плохом поведении.

- Что?

- Скажи мне, чего ты добиваешься? Опять хочешь выжить отсюда Кэрол?

- Я ее не выживаю и никогда не выживал! Что ты понимаешь, Рэндэл! Не лезь, куда не просят. Проваливай, и чтобы я тебя здесь больше не видел. Тоже мне, защитник нашелся!

Рэй толкнул его в плечо, шагнув мимо, но тот вдруг схватил его за руку, заставив резко остановиться.

- Как ты не поймешь, идиот, ей нельзя сейчас оставаться одной, ей нужна ваша поддержка. Ей нужны вы, понимаешь? Она уйдет, если ты не образумишься. Ты этого хочешь? Или ты всерьез полагаешь, что она станет с тобой спать под носом у Куртни? Господи, ну нельзя же быть таким дураком! Уже седина на голове, а мозгов, как у пятнадцатилетнего мальчишки!

Рэй взвился, больше всего уязвленный словом «седина».

- Какая седина? Где ты ее увидел? Да посмотри на меня, ты, жалкий пижонишка, и на себя! Даже в свои двадцать восемь, или сколько там тебе, ты никогда не будешь выглядеть так, как я в свои тридцать шесть!

- Да как-то не больно-то и хочется быть таким смазливым красавчиком, как ты, застрявшим в подростковом возрасте. Кстати, на твоем месте я бы задумался - это же ненормально. Может, у тебя какая-нибудь необычная болезнь, что ты не стареешь? - язвил Джек.

- Я не старею, потому что еще время не пришло, потому что я молод!

- Похоже, у тебя небольшие проблемы с головой, если ты мнишь себя юношей, забываешь о том, что женат, и совращаешь девчонку, которую сам же и вырастил.

- Да пошел ты, Рэндэл! Ты что, учить меня жизни пришел? Проваливай, если не хочешь, чтобы я тебя отсюда вышвырнул.

- Я уйду. Только отдам тебе кое-что, зачем, я, собственно, и пришел, - Джек открыл тонкий небольшой кейс и достал желтый конверт.

- Что это? - удивился Рэй.

- А ты посмотри, - Джек зловеще улыбнулся, отдавая ему конверт.

Рэй вынул из конверта несколько фотографий и вдруг покраснел.

- Ах ты, гаденыш! - прошипел он, быстро перебирая снимки.

- Я гаденыш? Да нет, это ты гаденыш. Похотливый сукин сын!

- За горло меня решил взять? Шантажировать?

- Да, - невозмутимо кивнул Джек и ухмыльнулся. - А как ты догадался? Можешь оставить эти снимки себе, как напоминания о бурных любовных похождениях на стороне, а негативы я пока придержу у себя. Если ты не оставишь в покое Кэрол, фотографии увидит Куртни. Я, конечно, понимаю, что для нее твоя измена не будет шокирующей новостью, но все равно для тебя это кончится плохо. Одно дело знать, а другое - увидеть собственными глазами. Вылетишь со своего теплого насиженного местечка, как миленький. Даже у горячо любящей женщины есть предел терпению.

- Фу, Рэндэл, как банально! Не хватило мозгов придумать что-нибудь пооригинальнее? - скривился Рэй, и сунул ему обратно фотографии. Но Джек не взял их, и они рассыпались по влажному полу.

- Буду я еще напрягаться и оригинальничать! Чтобы приструнить такого, как ты, и этого достаточно. Подчинишься, как миленький, потому что, если Куртни вышвырнет тебя на улицу, сдохнешь на какой-нибудь помойке от голода! Ты ж, кроме того, как трахаться, ничего и не умеешь!

- Это умение тоже не лишнее. Хочешь, дам пару уроков?

- Да уж как-нибудь обойдусь, спасибо. Все, мне пора. Надеюсь, ты все понял? Узнаю, что лезешь к Кэрол - раздавлю, как червяка. Я и без этих фотографий могу это сделать, а они - так, для устрашения и поддержания нашей милой беседы. Ну, бывай, донжуан! Желаю новых развлечений и побед. Наслаждайся, пока еще можется.

Он обернулся и еще раз взглянул на побелевшего от бешенства Рэя.

- Кстати, - улыбнулся Джек. - На твоем месте, я бы все-таки собрал снимки. Не дай Бог, кто увидит. Не пойму, зачем, имея таких роскошных женщин, ты пристаешь к этой девчонке. Ладно, не с кем бы было, а так… странный ты какой-то.

Пожав плечами, Джек отвернулся.

- Еще секунду, Рэндэл! - задержал его Рэй. - Ответь мне всего на один вопрос. Почему ты это делаешь?

- Просто так, добрый я, от природы. Вот и забочусь о вашей семье, решаю ваши проблемы.

- Неужели? А может, ты ревнуешь? Чего ты к нам прицепился? Из-за Кэрол? Тоже мне, ангел-хранитель. Сколько горя она хлебнула по твоей вине - тебе мало, опять лезешь со своей «помощью»?

Джек равнодушно отвернулся и пошел к выходу.

- Держись от нее подальше, Рэндэл! Я тебя предупреждал, помнишь?

- У тебя забыл спросить! - фыркнул Джек, не выдержав.

- Если ты к ней приблизишься, тебе придется сначала перешагнуть через мой труп, потому что живым я тебя к ней не подпущу!

- Так перешагну - легко и с удовольствием! И твой труп организую, какие проблемы? Кстати, тебе никто не говорил, что ты похож на лису? - засмеявшись, Джек ушел, оставив раздосадованного Рэя собирать разлетевшиеся по полу фотографии.

Захватив свою одежду, он пошел в дом, и почти на пороге столкнулся с взволнованной Кэрол. Девушка пытливо впилась в него широко распахнутыми и какими-то странными, как будто слегка безумными, глазами.

- Что он хотел? Зачем приходил? - выпалила она нетерпеливо.

- По морде опять захотел, видать, понравилось, - резко ответил Рэй и прошел мимо нее, не проявив желания продолжать разговор.

Кэрол изумленно посмотрела ему в след. На Рэя это было не похоже.

Он вообще сам на себя был не похож, взвинченный и раздражительный. Что такого сказал ему Джек, что так разозлил?

Кэрол оставалось только ломать над этим голову.

                                                                                                   ***

После визита Джека, Рэя как подменили. Он стал угрюмым и раздражительным, и создавалось впечатление, что он постоянно злится. Кэрол недоумевала, но вздохнула с облегчением - Рэй оставил попытки ее соблазнить. Она даже предположила, что это было как-то связано с Джеком, но это казалось ей нелепостью и простым совпадением. Не мог же Джек его приструнить, зачем ему это надо? Разве что ради Куртни, к которой Рэндэл относился довольно хорошо и с большим уважением. Наверное, пригрозил рассказать ей о том, что видел их зажимающимися в бассейне. Господи, страшно было даже подумать, что он может рассказать об этом Куртни. Оставалось только надеяться, что он не станет этого делать.

Кэрол не хотела себе в этом признаваться, но, помимо этого, ее еще беспокоило и то, что он подумал о ней. Странно, конечно, что для нее это имеет какое-то значение после того, что между ними произошло, но, тем не менее, Кэрол страдала при мысли, что он решил, что она крутит шашни с Рэем, да еще у Куртни под носом. Наверное, уверен в том, что она такая же шлюха, как и ее мать. Что ж, может, так оно и есть, раз улеглась в постель с Джеком.

Кэрол отчаянно старалась не думать о нем, но пока у нее плохо получалось. И их неожиданная встреча настолько взволновала ее, что она проплакала в подушку весь оставшийся вечер, ощущая себя из-за этого полной дурой, но не в силах с собой справиться. У нее вообще нервы расшатались после всего, и иногда из-за какого-нибудь пустяка она готова была забиться в истерике. Она устала, очень устала. От всего. От жизни. Сколько можно мучиться, сколько? Хотелось забвения и покоя.

Сдав последний экзамен, Кэрол стала каждый день, кроме выходных, проводить в офисе Куртни, которая вдруг загорелась нетерпеливым желанием затащить ее в свой мир бизнеса. Кэрол очень сомневалась в том, что из нее может получиться деловая женщина, но делала так, как хотела Куртни.

В этом году Куртни исполняется пятьдесят лет, и видимо, она начала готовить себе приемника. Только Кэрол страшилась оказанной ей чести, и приходила в ужас при мысли, что Куртни собирается взвалить свою империю на ее плечи. Девушка знала, что не потянет, что не справится. Она слишком неопытна, слишком мало знает, не так умна и сильна, как Куртни. Кэрол уже не раз осторожно пыталась ей намекнуть об этом, но Куртни игнорировала.

Переубеждать Куртни было пустой тратой времени. Она меняла решения, только если сама передумает.

И Кэрол оставалось только надеяться, что Куртни скоро поймет, что ошиблась в своем выборе, что Кэрол не подходящая кандидатура для управления компанией.

Почему бы ей не затащить все-таки Рэя в свой бизнес, хотя бы силком? Он бы, наверное, справился. Он образованный, у него ловкий хитрющий ум, талант очаровывать людей и вызывать их доверие. Поднатаскать его - и все, вышел бы неплохой бизнесмен… разве что слишком ленивый и незаинтересованный. Бедная Куртни, и компанию-то передать некому, чтобы, когда придет время, уйти на покой со спокойной душой. Но на покой Куртни собиралась еще не скоро. А может, собиралась руководить компанией до последнего вздоха. Такая женщина, как она, вполне на это способна.

Как бы то ни было, даже если она не собиралась передавать бразды правления в другие руки, Кэрол давно поняла, что Куртни хочет, чтобы она работала в ее компании, и только там. Так было задумано еще перед поступлением в университет. И факультет Куртни выбирала сама. Кэрол только подчинялась, не желая разочаровывать и огорчать ее.

И теперь, когда она уже поднабралась кое-каких знаний в университете, Куртни ясно дала понять, что можно начинать работать, по крайней мере, пока не начнутся занятия. И Кэрол работала. Более того, она очень старалась. Ей так хотелось, чтобы Куртни ею гордилась. Ну, или, по крайней мере, не разочаровалась. И ей даже начинало нравиться по мере того, как она постепенно вникала во все это, погружаясь в деловой мир Куртни, который та так обожала.

Единственное, что ей не нравилось, так это поразительная напористость Кевина Дорована, который уже не только успел надоесть за то недолгое время, как она стала работать в офисе, но застрял у нее поперек горла так, что она не могла вздохнуть свободно. Девушка бежала и пряталась от него, как от чумы, но это было бесполезно. И вскоре она начала тихо его ненавидеть. Настолько, чтобы мечтать о том, чтобы Куртни его уволила. Но Куртни он нравился, и она не понимала, почему Кэрол так категорично его отвергает.

- Хороший парень, симпатичный, талантливый, умница, - говорила Куртни. - Чем он тебе не нравится?

- Своей наглостью.

- Но, может, он в тебя влюблен, вот и добивается так отчаянно, а ты так с ним жестока. Дай ему шанс, может, он тебе понравится, когда узнаешь его поближе.

- Не понравится.

- Какая ты упрямая! Не пойму, ты что, собралась до конца дней своих избегать мужчин? В твои-то годы! Самая пора для того, чтобы встречаться с мужчинами, заводить романы, влюбляться. Оглянуться не успеешь, как молодость пройдет.

- Она пройдет в любом случае, не зависимо от того, стану я встречаться с Кевином или нет.

- Кэрол, ну, я тебя прошу, сходи ты с ним куда-нибудь, развейся, отвлекись от всего. Не могу я смотреть, как ты томишься и грустишь. Почему ты сама всегда обрекаешь себя на одиночество? Общайся с людьми, заводи друзей. Живи, Кэрол, а не существуй!

Кэрол вздохнула и посмотрела на нее.

- Ты хочешь, чтобы я приняла его приглашение куда-нибудь сходить?

- Да, Кэрол, я этого хочу.

- Ну, ладно. Только… только я его боюсь. Он всегда так смотрит… Вдруг он начнет приставать? Я не хочу.

- Кэрол, на то они и мужчины, чтобы приставать. Не хочешь - не позволяй. Не думаю, чтобы он стал применять силу. Он прекрасно знает, что я его в порошок сотру, если он тебя обидит. Не бойся, девочка. Говорю тебе, он неплохой парень. И ты ему действительно нравишься. Не понравится - не пойдешь с ним больше никуда, никто тебя не будет заставлять.

И Кэрол сдалась, но только потому, что ее попросила Куртни. Кэрол не могла ей отказать в такой мелочи. Она решила согласиться на свидание с Кевином, а потом сказать Куртни, что ей не понравилось, и та от нее отстанет. Не будет же она ее заставлять, в конце-то концов!

И, едва выйдя из кабинета Куртни, она столкнулась с Кевином, который словно поджидал ее. Кэрол покраснела, испугавшись того, что он мог слышать их разговор.

Выдавив из себя приветственную улыбку, Кэрол прошла мимо него, молясь, чтобы он не увязался следом. Но, как всегда, молитвы ее Господь пропустил мимо ушей. Кевин пошел за ней, без умолку о чем-то болтая.

Часто Кэрол даже не пыталась вникнуть в смысл его слов, и это уберегало ее мозг от опасности раздуться и лопнуть от попытки вместить в себя все, что он говорил. Ей-богу, он был бы незаменим в Гестапо со своими изощренными пытками невыносимой словоохотливости! Он мог заставить свихнуться любого! И его совсем не смущало, когда он замечал, что его не слушают. Но, насколько Кэрол знала, она была единственным объектом для его пыток во всем офисе. Все остальные находили его довольно милым, веселым и обаятельным. Может, и Кэрол относилась бы к нему также, если бы он не топил ее в своей «веселости» и «обаятельности», которыми одарял ее слишком щедро.

Войдя в один из кабинетов, она безжалостно захлопнула перед его носом дверь, вежливо извинившись.

Облегченно вздохнув, она упала в кресло. Но дверь вдруг открылась, и она чуть не закричала от злости, увидев перед собой невозмутимо улыбающееся лицо Кевина.

- Чуть не забыл! - воскликнул он, решительно приближаясь к ней.

Кэрол улыбнулась ему сквозь стиснутые зубы.

- У тебя сегодня День ангела, я приготовил тебе подарок, - сказал он, опускаясь перед ней на одно колено и что-то вынимая из кармана пиджака.

- Что? - опешила девушка. - Какой День ангела?

Он открыл небольшую, обтянутую бархатом коробочку, и протянул ей.

- Вот. Тебе нравится?

Кэрол опустила глаза и язык проглотила. «Подарком» оказался красивый кулон, усыпанный бриллиантами, на золотой, хитро переплетенной цепочке. Видя замешательство девушки, Кевин с улыбкой вложил коробочку ей в руки, но Кэрол, придя в себя от удивления, тут же попыталась сунуть ему ее обратно.

- Нет, Кевин, что ты… Зачем?

- Просто так, клянусь, просто так! Это ни к чему тебя не обязывает, если ты об этом подумала. Я всего лишь захотел сделать тебе приятно… Тебе ведь приятно?

- Приятно, большое спасибо, но я не могу принять твой подарок. Извини.

- Но почему? - в голосе его послышалось отчаяние.

- Потому… потому что он слишком дорогой и…

- Потому что дорогой? Но разве я мог подарить такой девушке, как ты, какую-нибудь ерунду? - искренне удивился Кевин.

- Кевин, пожалуйста, забери…

- Забрать? Ты хочешь, чтобы я его забрал? Но ведь я купил его для тебя…

- Зачем? - в голосе Кэрол появился лед. - Зачем покупать такие вещи для чужой девушки, с которой тебя ничего не связывает? Такие подарки просто так не дарят, Кевин. И я не могу его «просто так» принять.

Он удрученно понурил голову.

- И что же мне теперь с ним делать? - чуть слышно шепнул он. - Выбросить?

- Верни его туда, где купил.

- Вернуть? - он поднял на нее наполнившиеся обидой глаза. - Я два месяца жрал одни макароны, а иной раз вообще ничего не ел, чтобы его купить - и зачем, получается, чтобы вернуть его обратно?

- Кевин, но зачем ты это делал? - смягчилась Кэрол. - О чем ты только думал?

- Ты мне нравишься, очень. И я уже не знаю, как обратить на себя твое внимание…

- И ты решил меня купить?

- Что? - вскинулся он. - Нет, нет, что ты! Не надо так говорить, пожалуйста, ты меня обижаешь, ведь я от всего сердца…

Он не договорил и медленно закрыл коробочку.

- Ладно, я все понял. Хотел, как лучше, а получилось - хуже некуда. Я знаю, что я тебя уже достал. Все об этом уже знают и смеются надо мной. Извини.

Он поднялся и, забросив коробочку в мусорную корзину у стола, вышел. Кэрол долго сидела на месте, переваривая произошедшее. Этот Кевин сам все испортил. Она ведь уже решила согласиться на свидание, а теперь получается, что она уступила только, когда он сделал ей такой дорогой подарок. Это ей категорично не нравилось. И что ей теперь делать?

Тяжело вздохнув, она встала и достала из корзины коробочку с драгоценностью, которую он выкинул без всяких колебаний. Возможно, он рассчитывал произвести этим на нее впечатление и заставить смягчиться. Как бы там ни было, но она смягчилась. Как не смягчиться, даже если это хитро разыгранная комедия? А если все-таки нет? В любом случае он расстроился.

Кэрол пошла в его кабинет. Он сидел за столом, драматично обхватив голову руками. Девушка положила перед ним коробочку.

- Кевин, - мягко сказала она. - Если твое предложение куда-нибудь сходить вместе остается в силе, то я согласна. Но… от твоего подарка я все же отказываюсь. Через неделю у Куртни День рождения. Думаю, если ты преподнесешь ей такой подарок, ей будет приятно. Ты ей очень нравишься, она считает тебя очень талантливым и перспективным…

- Правда? - оживился молодой человек.

- Да. А еще она говорит, что ты хороший парень, умница, и у тебя большое будущее.

- А она не подумает, что… что я клинья подбиваю? Сама говоришь, подарок не простой. Вдруг она не поймет, рассердится и уволит меня?

Кэрол засмеялась.

- Нет, она так не подумает. Ну, разве что может решить, что ты подлизываешься, но в этом нет ничего плохого. Ну, не возвращать же эту чудесную вещь обратно!

- А, может, мне все-таки придержать ее пока? Ну, на тот случай, если ты когда-нибудь передумаешь и примешь ее от меня?

- Кевин, поступай, как знаешь.

- Так ты, правда, согласна со мной встречаться?

- Я сказала, что согласна куда-нибудь сходить с тобой, - поправила Кэрол, чувствуя, как в ней снова просыпается раздражение. Напор и шустрость этого парня начинали ее просто пугать. Может, он уже подумал, что раз она согласилась сходить с ним в ресторан, или куда там еще, то это означает, что она и замуж готова за него пойти? Кэрол бы не удивилась, если бы оказалось, что он действительно так и подумал. Она вдруг почувствовала себя так, будто сама только что влезла в какую-то западню, из которой теперь будет не так-то просто выбраться. Сходив с ним на свидание, она, наверное, точно после этого от него не отвяжется. Но отступать уже было некуда. Она пообещала Куртни… да и ему уже сказала, что согласна.

Кэрол поспешила удалиться, пока он еще не пришел в себя от неожиданной радости. Она надеялась, что его предложение потерпит хотя бы до завтра, но в конце рабочего дня он ворвался в ее маленький кабинет, застав ее врасплох, чтобы довести до ее сведения, куда они пойдут.

Девушка склонилась под стол, пытаясь дотянуться до упавшего микрочипа, который уронила, и, услышав его веселый громкий голос, от неожиданности ударилась головой о столешницу. Скривившись от боли, она потерла затылок, и выглянула из-под стола.

- Ты не забыла, что у нас сегодня свидание?

- Сегодня? Разве сегодня? - сквозь зубы прошипела она, злясь на него за то, что так больно ударилась.

- Ну, да, а когда же - через год, что ли? - засмеялся он.

Кэрол снова заползла под стол и подняла чип.

- А что ты там потеряла?

- Кевин, я сегодня очень устала. Давай завтра, - пропустив вопрос мимо ушей, она выпрямилась в кресле и поправила волосы.

Его веселость как рукой сняло. Застыв посреди комнаты, он посмотрел на нее погрустневшими глазами.

- Ты что, уже передумала?

- Нет. Просто сегодня я устала.

- И завтра ты устанешь. А послезавтра у тебя разболится голова. Все ясно. Думаешь, я не понимаю?

- Не понимаешь, Кевин. Сегодня был рабочий день, и уже поздно, а завтра выходной. Куда ты хотел меня пригласить?

- А куда ты хочешь?

Кэрол тяжело вздохнула. «Никуда я не хочу!» - огрызнулась она про себя, но вслух сказала:

- Ну… я бы сходила в ресторан.

- Прекрасно! Ресторан, так ресторан! Предпочтения есть?

- На твой вкус. Завтра, часов в восемь встретимся…

- Я за тобой заеду.

- Хорошо, заезжай за мной в восемь.

- Значит, договорились?

- Договорились.

- А можно я сегодня отвезу тебя домой?

- Ты же знаешь, я возвращаюсь домой с Куртни.

- Она сегодня задерживается. Я у нее спрашивал. И она не против, чтобы я тебя подвез.

- Вот как? - Кэрол выдавила из себя улыбку, и, так как у нее просто не было слов, бросила скупое. - Хорошо.

                                                                                               ***

Вечером следующего дня Кэрол спустилась по лестнице и направилась на улицу, собираясь подождать Кевина там, чтобы он не заходил за ней в дом. Восьми еще не было, поэтому она с некоторым удивлением заметила, что его машина уже стоит у дома. Заметив девушку, Кевин выскочил из машины и пошел было ей на встречу, но был вынужден резко остановиться, подрезанный великолепным ярко-красным спортивным кабриолетом Рэя, который, въехав на тротуар, остановился напротив ворот гаража.

- Эй, Кэрол, ты куда это собралась на ночь глядя? - крикнул Рэй, приподнимаясь на сидении.

- У меня дела, - сухо отозвалась девушка и, подойдя к Кевину, приветливо улыбнулась ему.

- Дела? - нахмурился Рэй и, выскочив из машины, подошел к ним.

Смерив Кевина таким взглядом, что парень растерялся, не совсем понимая, что происходит, Рэй посмотрел на Кэрол.

- Кто это?

- Это Кевин Дорован, работает с Куртни. Кевин, это Рэй Мэтчисон… муж Куртни.

- А, Рэй Мэтчисон, - расслабился Кевин, улыбнувшись, и протянул ему руку. - Приятно познакомиться.

Рэй раздраженно поигрывал ключами от машины, проигнорировав протянутую ему руку.

- И куда вы собрались?

- Я пригласил Кэрол поужинать, - приветливо объяснил Кевин, старательно делая вид, что не задет.

- Вот как? Что ж, прекрасно, пойдем в дом, поужинаем. Наша домработница прекрасно готовит.

Кевин растерянно моргнул и посмотрел на девушку.

- Он так шутит, Кевин, - улыбнулась та. - Извини, Рэй, но нам пора. Тебе придется ужинать в одиночестве.

Взяв Кевина под руку, Кэрол решительно повела его к машине. Рэй шагнул было следом, но потом остановился, гневно поигрывая желваками.

- Эй, парень! - окликнул он.

Кевин обернулся.

- Обидишь ее - все кости переломаю. Понял?

У того только челюсть отвисла, а что ответить он не нашелся, как будто проглотил свой хорошо подвешенный язык. Кэрол одернула его, нежно улыбнувшись.

- Не обращай внимания. Он опять шутит.

- Какой он у вас «шутливый», - изумленно заметил Кевин, открывая перед ней дверь машины.

- Не обижайся, пожалуйста. Он просто всегда очень за меня волнуется.

- Понимаю.

Перед тем, как уехать, Кэрол бросила на Рэя свирепый взгляд, обещая расправу по возвращению. А тот смотрел на нее так, будто готов был убить.

Похоже, им предстоит яростная схватка, когда она вернется.

Кевин же забыл о неприветливом странном муже начальницы сразу, как только он скрылся из вида.

Кэрол вслушалась в его болтовню, и вдруг нашла ее забавной и даже интересной. А вскоре она уже хохотала до слез, впервые расслабившись в его присутствии. Теперь, когда ее мысли не были заняты тем, как от него отвязаться, она заметила, что он действительно довольно милый. И не такой уж невыносимый, как ей казалось. Его непринужденность делала общение с ним легким. А Кэрол редко «легко» общалась с людьми, тем более, с мало знакомыми. Она почувствовала, что он даже начинает ей нравиться.

Он привез ее в хороший ресторан, который пришелся ей по душе, что заставило ее еще больше улучшить свое впечатление о нем. Ее сердце окончательно смягчилось, когда он снова протянул ей какую-то коробочку, на это раз побольше.

- Надеюсь, этот подарок ты мне не вернешь, - улыбнулся он без обиды.

Кэрол открыла коробочку и не сдержала улыбки. Внутри был прекрасный цветок белой орхидеи.

- Спасибо, - застенчиво сказала девушка, ставя коробку на стол рядышком.

Она прекрасно провела время. Они пили шампанское, которого вдруг захотелось Кэрол, давно уже закончили ужин, но не уходили. Она задыхалась от смеха, уже прикрывая рот ладонью, чтобы не показаться окружающим пьяной или через чур легкомысленной, но Кевин доводил ее до слез. По этому человеку сцена плакала, и он явно потерял себя, выбрав мир бизнеса. Кэрол не помнила, чтобы она еще когда-нибудь так смеялась. И она подумала о том, что, если Кевин предложит, она согласится встретиться с ним еще.

Вопреки ее опасениям, он вел себя вполне прилично, даже не подавая намека на то, чтобы прикоснуться к ней, не говоря уже о каких-то там приставаниях. Привез ее домой и распрощался у порога, поцеловав на прощание руку, не как джентльмен, а как озорной мальчишка.

Вернувшись домой, Кэрол сильно поругалась с Рэем, как никогда. Он набросился на нее с порога с криками и чуть ли не с кулаками. На их крики прибежала сонная Куртни, и попыталась разобраться, из-за чего скандал.

- Почему ты позволяешь ей шляться Бог знает где и с кем по ночам? Забыли уже, что случилось, да? Мало тебе приключений, еще ищешь на свою голову? - орал он, набрасываясь то на жену, то на девушку.

- Что ты лезешь в мою личную жизнь? Мне не пятнадцать лет, сама как-нибудь разберусь, с кем и куда мне ходить! - кричала в ответ Кэрол.

- Ты уже разобралась - еле с того света вытащили! Разбирается она! Ни хрена ты ни в чем не разбираешься! Доразбиралась, что за психа замуж выскочила! Еще одного маньяка-извращенца ищешь в мужья? Понравилось, что ли?

- Рэй, замолчи! - повысила голос Куртни.

Но Кэрол уже убежала, захлебываясь в рыданиях, и заперлась в своей комнате. Она слышала повышенные голоса Куртни и Рэя, которые разбирались внизу, но прислушиваться к их словам не стала. И так ясно, что Куртни объясняет Рэю, что знает Кевина, что он надежный парень, что она сама, в конце концов, настояла на том, чтобы Кэрол сходила с ним куда-нибудь развеялась. Судя по тому, что Рэй продолжал что-то кричать в ответ охрипшим от злости голосом, доводы Куртни не повлияли на него успокаивающе.

Закончилось все тем, что под окнами взревел мотор его машины, завизжали в ярости колеса, и он умчался прочь.

А Куртни постучалась в комнату Кэрол, которая немедленно ей открыла. Ей вдруг показалось, что лицо Куртни резко осунулось, побледнело, а в глазах застыло выражение такой горечи, что сердце Кэрол болезненно сжалось. Обняв Куртни, она беззвучно расплакалась.

- Я люблю тебя! - горячо шептала Кэрол, прижимаясь к ее груди. - У меня нет никого дороже тебя! Я готова на все для тебя. Я не хочу, чтобы ты грустила. Что мне сделать, чтобы ты была счастлива, что? Только скажи!

Но Куртни молчала, с нежностью и затаенной грустью поглаживая ее мягкие шелковистые волосы. И это молчание отзывалось в сердце Кэрол еще большей болью.

- Куртни, не молчи, ну пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Почему ты так расстроена? Из-за Рэя?

Куртни помолчала, а потом тихо сказала:

- Девочка моя, никогда не выходи замуж за мужчину, который тебя не любит, как бы сильно не любила его ты. Лучше быть одной, чем жить с человеком, который не видит в тебе женщину, наблюдать, как он желает других…

Руки Кэрол задрожали, и она еще крепче прижалась к Куртни.

- Желает других? О ком ты говоришь? Ты… ты думаешь… я…

- Ты? Нет, моя девочка, ты здесь ни при чем, даже не думай об этом. Я говорю о том, что у него всегда были другие женщины, и всегда будут. А со мной он живет только из-за денег. Я всегда об этом знала. Мне казалось, что без него жизнь потеряет для меня всякий смысл, ведь кроме него у меня никого не было. Но теперь у меня есть ты. Придет время, и я буду нянчиться с твоими малышами. А он… Я просто очень устала. Очень.

- Куртни, он любит тебя, ты ему дорога, ведь кроме тебя у него никого нет, он тоже один в этом мире, - отчаянно возразила Кэрол. - Если бы дело было в деньгах, он бы мог давно уже найти себе кучу других богатых и одиноких женщин, а он живет с тобой, всю жизнь живет, потому что ты ему нужна!

- Ты так думаешь? - улыбнулась Куртни, заглядывая в мокрое от слез личико девушки.

- Конечно! Ведь мы семья, ты, я, он! Ты же сама всегда говорила, что семья - это святое, что нет на свете ничего дороже. Мы - его семья. Ты - его семья! Ему не нужна никакая другая женщина, ни другая семья! Он глупый и капризный, он не понимает, что делает тебе больно, но… но ведь это все равно наш Рэй… твой. И мы никому его не отдадим, ведь правда? Он твой муж, так давно, ведь ты не откажешься от него теперь, когда столько вместе прожито?

- Я буду из последних сил пытаться сохранить нашу семью, - успокоила ее Куртни. - Не обращай внимания на мои слова. Это хандра на меня напала. Так со всеми бывает, когда все вдруг вокруг темнеет… И это проходит.

Куртни посмотрела в окно, на темное небо.

Никогда не скажет она своей девочке, как ей больно. Этот ни в чем не повинный ребенок будет страдать и чувствовать за собой вину, которой не было. Трудно было найти виновного в этой ситуации. Кто виноват? Рэй, который увидел в этой юной женщине свою первую любовь? Кэрол, пришедшая в их дом, и так похожая на мать? Или она, Куртни, вышедшая замуж за того, чье сердце было отдано другой? Как любил выражаться Джек Рэндэл - виноваты все, и не виноват никто.
 
                                                                                                         ***

Рэй заявился утром. Куртни, несмотря на то, что было воскресенье, уехала в офис. Кэрол тоже ушла, отправившись побродить по магазинам, не обмолвившись с ним ни словечком. Насколько Кэрол заметила, Куртни тоже с ним не разговаривала, и уехала работать, чтобы его не видеть. Впрочем, Кэрол ушла по той же причине.

На улице она случайно встретила Кевина Дорована, и впервые была рада этому. Они погуляли по городу, а потом он пригласил ее в театр. Кэрол забежала домой переодеться, Кевин ждал ее в машине.

Рэй был дома, и проводил ее хмурым взглядом, не сказав ни слова.

А в театре Кэрол сгорала от стыда, давясь от смеха, но ничего не могла с собой поделать, наблюдая за тем, как Кевин кривляется, передразнивая актеров на сцене. В конце концов, им пришлось удалиться, дабы их не выпроводили оттуда силой.

Выйдя на улицу, они расхохотались, как ненормальные. Кэрол ощущала себя легкомысленной проказливой девчонкой, делающей всякие нелепые глупости, такие, как недостойное поведение в театре. Но ей было весело с этим необычным забавным парнем, не боящимся показаться в ее глазах смешным и несерьезным.

И они зашагали по улице, взявшись за руки, оставив машину на стоянке. Зашли в попавшийся по дороге ресторанчик, поужинали.

А потом, прощаясь у ее дома, он с улыбкой спросил, будет ли она с ним встречаться. И Кэрол просто кивнула, удивляясь тому, как изменилось ее отношение к нему всего за два дня.

- Тогда увидимся завтра в офисе, - он взял ее за руку. - А после работы куда-нибудь сходим? Или ты опять устанешь?

- Надеюсь, что нет, - девушка тихо засмеялась, вдруг устыдившись того, как вела себя с ним раньше, обижая и даже грубя. - Спасибо, Кевин, я прекрасно провела время. И… мне давно не было так весело.

- Теперь ты не будешь грустить, я об этом позабочусь. Ты обо всем забудешь… обо всем плохом. Считай, что тебе повезло, что ты встретила такого шалопая, как я, который смог тебя развеселить, - он засмеялся.

- Наверное, повезло, - Кэрол тоже засмеялась, подумав о том, что Куртни знала, что делала, когда уговаривала ее уделить внимание Кевину.

- Ну, тогда до завтра, - он подошел ближе и наклонился к ее лицу, собираясь поцеловать, но девушка опустила голову и, открыв сумочку, стала сосредоточенно искать ключи. Кевин отступил назад и, снова взяв ее за руку, нежно пожал тонкие пальчики.

- Пока! - улыбнулся он, выпуская ее пальцы из своей ладони.

- Пока, - Кэрол взглянула на него, поняв, что попытка ее поцеловать осталась позади, а новая, судя по всему, не предвидится, по крайней мере, сегодня. Слава Богу, свои наглость и напор он попридержал, видимо, боясь ее спугнуть. А может теперь, когда она согласилась с ним встречаться, в них просто отпала необходимость.

Кэрол вошла в дом и, заперев за собой двери, отправилась к себе, очень надеясь не столкнуться с Рэем.

И, лежа в кровати без сна, она думала о том, что ей нравилось проводить время с Кевином, с ним было легко и весело, но на этом все заканчивалось. Большего ей не хотелось. Не хотелось, чтобы он к ней прикасался. Не чувствовала никакого желания с ним поцеловаться, не говоря уже о чем-то посерьезней. Как мужчина он был ей абсолютно безразличен, несмотря на то, что был довольно обаятельным. Но она уже не была так уверена в себе и в том, что ей захочется завтра. Ведь еще два дня назад она на дух его не переносила, а сегодня согласилась с ним встречаться. Может, и влечение появится, только чуть позже? Может, понравится, если он ее поцелует, и захочется еще?

А пока, стоило ей закрыть глаза, она видела другого мужчину.

Того, к которому влекло какой-то страшной силой даже на расстоянии, и мысли о котором не давали ей покоя. Ни днем, ни ночью. Ее глаза не хотели видеть других мужчин, губы не хотели не его губ, а тело… Оно впервые так требовало, но не кого-нибудь, а именно его. Рядом с другими оно молчало. И это была пытка, ею ранее не ведомая. И она не знала, что делать и как с этим справиться. Она даже с Куртни не могла посоветоваться, стыдясь признаться в том, что мечтает о том, кто так с ней обошелся…

Конечно, можно попробовать и с этим парнем встречаться. Почему бы и нет? Только вот если опять появится Джек, то всё у Кэрол закончится с Кевином. Всё же с Кевином они больше друзья, как бы парень не хотел другого.
Видимо, Джек не оставил Кэрол в покое, страсть к ней сильнее. Он незримо охраняет её от Рэя. Думаю, и Кевину может от него достаться, если Джек увидит для себя опасность увлечения Кэрол этим парнем. В общем, как собака на сене, ни себе ни людям.

Да, Джек сам себе противоречит. Сам отверг и выгнал, демонстрируя, что не нужна, и при этом из вида не выпускает, навис коршуном. А Кэрол, как любой молодой девушке в ее возрасте, просто хочется жить дальше. Только позволят ли ей это эти двое, мужчины, внимание которых ей не повезло привлечь, Рэй и Джек? И сможет ли она сама, когда силы ее уже иссякли, надорванная, сломанная, восстановившаяся только физически, но не морально, не психологически?..

 » Глава 23 (продолжение)

К ее недоумению, Кевин не вышел на следующий день на работу. Не позвонил, не предупредил Куртни, на телефонные звонки не отвечал. На него это было непохоже. Он был ответственным и никогда не прогуливал работу.

Куртни не помнила, чтобы он даже на больничный когда-нибудь уходил. Обеспокоенная, Кэрол продолжала ему периодически звонить в течение дня, и незадолго до окончания рабочего времени, наконец-то, дозвонилась.

- Алло! - услышала она в трубке его голос, какой-то не похожий на себя, сдавленный, хриплый, как будто он был болен или очень расстроен.

- Кевин, это Кэрол. Мы все волнуемся… у тебя что-нибудь случилось?

- Да… нет. Все в порядке. Я просто приболел.

- А почему не позвонил? Куртни сердится.

- Я… я не мог. Я все завтра ей объясню.

Странный он какой-то, подумала Кэрол. Что-то с ним не так.

- Кевин, тебе нужна помощь? Если ты так плохо себя чувствуешь, я… я могу приехать к тебе, - предложила она, уверенная, что его голос тут же изменится, и он с радостью скажет, что он, естественно, хочет, чтобы она приехала.

- Нет! - резко ответил он. - Не надо ко мне приезжать. Завтра я приду в офис.

В трубке раздались гудки. Шокированная, Кэрол в изумлении посмотрела на нее, ничего не понимая. Что это с ним? Какая муха укусила? Почему он разговаривал с ней так неприветливо?

Положив трубку, Кэрол отправилась в кабинет Куртни сообщить о том, что Кевин заболел.

На следующий день Кэрол приехала в офис немного позже, чем обычно, потому что ездила по поручению Куртни в одну из конкурирующих с ними фирм. Но не успела она войти, как секретарь сказала, что Куртни срочно хочет ее видеть.

- Что случилось, Куртни?

Куртни, сидя в своем кресле, протянула ей листок бумаги.

- Что это? - Кэрол опустила взгляд.

- Это заявление об увольнении Кевина Дорована. Этот парень, похоже, спятил. Он ничего мне толком не объяснил, просил только отпустить его сегодня же, без отработки. Говорит, нужно срочно куда-то уехать. Ты что-нибудь об этом знаешь?

- Я? Нет. Знаю только, что он не собирался увольняться, - Кэрол в полном замешательстве положила заявление на стол, машинально пробежав глазами по написанному. - Я еще вчера поняла, что у него что-то случилось.

- Может, поговоришь с ним? Не нравится мне все это. Уговори его забрать заявление, я не хочу его увольнять, он хороший специалист. И еще он выглядит очень расстроенным.

- Хорошо, я попробую. Он еще не ушел?

- Нет, Трейси мне только что сообщила, что он собирает вещи.

Кэрол глубоко вздохнула и пошла в кабинет Кевина.

Он укладывал вещи в небольшую картонную коробку и, увидев девушку, отвернулся, не пожелав даже с ней поздороваться. На мгновение Кэрол изумленно остановилась на пороге, пораженная столь неожиданной переменой, произошедшей в молодом человеке.

- Здравствуй, Кевин.

- Здравствуй, - угрюмо отозвался он, не оборачиваясь.

- Ты увольняешься?

- Да.

- Ты нашел другую работу… получше? - осторожно спрашивала Кэрол, боясь показаться навязчивой.

- Нет, но теперь придется поискать. И я очень сомневаюсь, что смогу найти «получше», - он повернулся к ней, и в его голосе Кэрол услышала открытый упрек в свой адрес. - Я проработал здесь пять лет, а теперь я вынужден отказаться от всего, чего добился, стать безработным!

- Тогда зачем ты увольняешься? Тебе что-то не нравится?

- Нет, мне очень даже все нравится.

- Тогда я не понимаю… Если ты не хочешь уходить, зачем уходишь? Куртни ты нравишься, она ценит тебя и не хочет отпускать. Она даже попросила меня уговорить тебя забрать заявление. Забери, Кевин. Не глупи.

- Я не могу! - он упал в кресло в и отчаянии спрятал лицо в ладонях.

- Но почему?

- Потому что есть человек, который не хочет, чтобы я здесь работал.

- Кто этот человек? Кто-то из родственников? Родители?

- Нет.

- Тогда кто?

- Джек Рэндэл.

- Джек Рэндэл? Но чем ты помешал Рэндэлу?

Кевин опустил руки и взглянул на нее загоревшимися гневом и обидой глазами.

- Думаю, ты знаешь это лучше меня.

- Я? Но при чем тут я?

- При том! - поднявшись, он подошел к ней. - Из-за тебя он выживает меня отсюда! Ведь он меня даже не замечал, пока я с тобой не связался!

- Кевин, этого не может быть. Ты ошибаешься. Что он тебе сказал?

- Сказал, чтобы я убирался из компании подобру-поздорову, или он сам уберет меня отсюда, уже по-плохому. А если я еще раз подойду к тебе, мне придется убраться еще и из города.

Кэрол не знала, что сказать, проглотив от удивления язык.

- Ну, что же ты молчишь? Скажи что-нибудь. Ты разрушила мою жизнь, хотя бы объяснись, - с горечью проговорил Кевин. - Почему ты не сказала мне, что спишь с Рэндэлом? Если бы я знал, что ты его баба, я бы на пушечный выстрел к тебе не подошел.

- Но я не его… баба, - вспыхнула Кэрол. - Я с ним даже не общаюсь!

- Ну да, конечно! Хватит морочить мне голову, здесь дураку все ясно!

- Кевин, я говорю тебе правду… И я не морочу и не морочила тебе голову! Я не знаю, зачем он это делает. Но, как бы то ни было, почему ты делаешь так, как он хочет? Он здесь никто, всего лишь юрист, который так же, как и ты, работает на Куртни. Ты не обязан ему подчиняться. Я расскажу все Куртни, и она поставит на место этого наглеца.

- Ну да, и тогда на мне вообще можно крест ставить! - горько ухмыльнулся он.

- Ты боишься его? Но, Кевин, ты не должен позволять ему ломать твою жизнь, лишить тебя перспективной любимой работы…

- Ты сломала мою жизнь, ты! - вскричал он. - Из-за тебя он убирает меня отсюда, чтобы я был подальше от тебя! Ты засунула мою голову в петлю и теперь учишь меня, что делать? Хочешь окончательно меня погубить? Я не собираюсь перебегать дорожку Джеку Рэндэлу, я еще в своем уме! Эта акула сожрет меня и не подавится. Рэндэл очень злопамятен. Я еще жить хочу, и жить хорошо! Хочу сделать карьеру, добиться чего-то в жизни. А если Рэндэл станет перекрывать мне кислород и преграждать все дорожки, я буду копошиться в грязи на дне, как червь, работать грузчиком. Это в лучшем случае. А в худшем - черви будут копошиться во мне! Нет, я умываю руки. И пусть это будет на твоей совести… шлюха!

Подхватив коробку, он вылетел из кабинета, задев девушку плечом и едва не сбив с ног. Кэрол смахнула сбежавшую по щеке слезу, продолжая растерянно стоять посредине комнаты.

Что все это значит? Джек, похоже, так и не успокоился. Неужели, все это он сделал только для того, чтобы ей досадить? Неужели собирается мстить ей и дальше? Но Кевин-то тут при чем? Как жестоко он с ним поступил. А ведь этот парень ни в чем не виноват ни перед ним, ни перед ней, Кэрол. За что Рэндэл сломал его жизнь, лишил работы?

Что теперь делать? Нельзя допустить, чтобы Кевин ушел, нельзя позволить Джеку так беспредельничать. Рассказать Куртни Кэрол не могла. Куртни придет в ярость, это столкнет ее и Джека, они рассорятся, и начнут воевать друг против друга. Нельзя этого допустить.

Кэрол долго колебалась, потом набралась храбрости и, сев в кресло Кевина, взяла телефон. Дрожащими пальцами набрала она номер офиса Джека Рэндэла. Сердце ее бешено заколотилось, ладони вспотели, когда секретарша сказала, что ее шеф на месте и ответит на звонок, но в данный момент разговаривает по телефону, и попросил девушку немного подождать, пока он закончит разговор. И Кэрол ждала, борясь с порывами бросить трубку.

Горло ее пересохло, сердце наполнилось страхом, но она продолжала сжимать трубку, решив ни за что не отступать. Она должна помочь Кевину и выяснить отношения с Джеком, узнать, чего он добивается. Она вспомнила слова Кевина. Рэндэл очень злопамятный. Неужели он собирается «перекрывать ей кислород и преграждать все дорожки», топча при этом других, не имеющих никакого отношения к тому, что произошло между ними?

Услышав в трубке его энергичный уверенный голос, Кэрол вздрогнула, но взяла себя в руки, вдохнула полной грудью и холодно поздоровалась.

- Привет, Кэрол. Чем обязан? Если ты нашла себе в мужья очередного извращенца и хочешь вытащить его из-за решетки, то на этот раз тебе придется обойтись без меня.

Кровь у Кэрол вскипела, но она снова сделала над собой усилие и пропустила его слова мимо ушей.

- Джек, зачем ты наседаешь на Кевина?

- На Кевина? Какого Кевина?

- Кевина Дорована, который работает у Куртни начальником отдела менеджмента. Припоминаешь? Ты вынуждаешь его уволиться!

- И что? Ты позвонила, чтобы требовать от меня отчета в моих делах?

- Нет, я… я просто прошу тебя мне объяснить, - голос Кэрол предательски задрожал от слез. - Кевин считает, что это я во всем виновата.

- Что за глупости? Ты здесь ни при чем. Он сам во всем виноват. Этот парень слишком высоко замахнулся, вот я его и поставил на место. Вернее, вообще его с этого места убрал. А ты к этому имеешь только косвенное отношение.

- Значит, все-таки имею. И какое же?

- Этот парень наметился на кресло Куртни. Через твою постель.

- Джек, ты соображаешь, что говоришь?

- Я сначала соображаю, а потом говорю, всегда. Я только одного не могу понять. Ладно, ты ничего дальше своего носа не видишь, и запудрить тебе мозги - не фиг делать! Но Куртни-то умная женщина, неужели она не раскусила этого прохвоста? Он женится на тебе, вклинивается в вашу семью, а потом и на место управляющего. Даже младенец бы понял.

- Даже если так, с чего ты взял, что имеешь право распоряжаться в компании Куртни и решать за нее, кому работать, а кому нет! - взъярилась Кэрол. - Ты забываешься! Ты - всего лишь юрист, вот и занимайся своими обязанностями, а со своими людьми Куртни без тебя разберется. Ты слишком много на себя берешь!

- Я беру на себя столько, сколько мне под силу. И не тебе указывать мне, что делать, моя маленькая, и рассказывать мне о моих правах. Да вы мне спасибо должны сказать, что я беру на себя труд решать ваши проблемы и заботиться о вашей семье. Хотя ты не из тех, кто умеет говорить спасибо.

- Тебя никто не просит вмешиваться и решать за нас наши проблемы, семейные и деловые, да еще за спиной у Куртни! Не лезь, куда не просят, без тебя как-нибудь обойдемся.

- Я лезу туда, куда мне хочется, и никогда не спрашиваю разрешения. Тем более, я не собираюсь спрашивать разрешения у тебя, - Кэрол расслышала, как на том конце провода щелкает зажигалка. - Я убрал того, кто мечтал подсадить Куртни и кому не место в ее компании. Что думаешь по этому поводу ты, меня интересует меньше всего. Если у Куртни есть ко мне претензии, я готов с ней объясниться. У тебя ко мне все? У меня дела и мне некогда с тобой препираться.

- Нет, не все! Оставь в покое Кевина! Он нужен Куртни, он хороший специалист, и она не хочет, чтобы он увольнялся! Он работает у нее уже пять лет, и ей лучше знать, что он из себя представляет, чем тебе!

- Сомневаюсь.

- Кевин хороший парень, и говорю тебе, ты ошибаешься…

- Я никогда не ошибаюсь.

- Все ошибаются! Не строй из себя Бога, и прекрати, наконец, распоряжаться чужими жизнями! Не трогай Кевина. Он нравится Куртни, а она не глупее тебя.

- Тебе он тоже нравится?

- Да, нравится! Ты не смеешь запрещать ему со мной общаться! Я сама буду решать, с кем мне встречаться, а с кем нет!

- Ну-ну, посмотрим, - Джек неприятно и как-то зловеще ухмыльнулся в трубку.

- Что это значит? Чего ты так ухмыляешься, а?

- Это значит, что ты будешь встречаться с мужчинами только тогда, когда я тебе позволю. Если вообще когда-нибудь позволю, - он засмеялся. - И за все твои попытки завязать с кем-нибудь отношения будут расплачиваться твои кавалеры. Как Кевин.

- Ах, ты… ты… - Кэрол задохнулась от ярости. - Так вот в чем все-таки дело! Понятно. Решил мне мстить. Нашел себе новое развлечение, новый объект для истязаний. Только я не боюсь тебя, Рэндэл, и не собираюсь поджимать перед тобой хвост, как другие! И не таких видала! По сравнению с моей матерью, ты - божий одуванчик, а с ней я прожила четырнадцать лет. И ничего, живая. Так что не пугай, уже пуганная!

- Ах, какие мы стали дерзкие и смелые! - Джек издевательски расхохотался, заставив Кэрол побагроветь.

- Смейся, Рэндэл. Делай, что хочешь - мне плевать! Я просто не буду реагировать на тебя и на твои пакости, и подожду, когда тебе надоест. Последую твоему же совету, и просто перешагну, через все. Через тебя. И буду жить дальше. Желаю успеха в твоих будущих гадостях против меня. Забавляйся, Рэндэл, раз так хочется. И пошел к черту!

Кэрол швырнула трубку и, упав на стол, разрыдалась.

                                                                                                                     ***

Вечером она пришла домой разбитая и очень усталая. Куртни опять задержалась в офисе, что стала делать постоянно после того скандала с Рэем. Кэрол с ним тоже еще и словом с того вечера не обмолвилась. Впрочем, Рэй и не проявлял желания с ней общаться. Ни с ней, ни с Куртни. И такое было впервые. Он был не из тех, кто долго дуется и выдерживает рекорды молчания. Из них троих, Рэй был самый отходчивый, и обычно всегда первый предпринимал попытки замять ссору. Его угнетало, когда что-то было не так, и он, как мог, скорей старался все исправить. Поэтому его теперешняя непримиримость и нежелание сгладить конфликт, начинали беспокоить женщин. Но ни одна из них не хотела пока мириться, каждая по-своему им раненная. А он, видимо, считал раненым себя.

И из-за чего скандал? Из-за того, что она, Кэрол, сходила на свидание! Что он от нее хочет? Чтобы она сидела в своей комнате и не встречалась с мужчинами? Может, ей в монастырь уйти?

В Кэрол начало подниматься страшное раздражение и досада. Джек и Рэй сговорились, что ли, не давать ей жизни? Что они к ней лезут, зачем мучают, и без того несладко, еще они со своими причудами! Она так устала, так хотела покоя. Хотела, чтобы все оставили ее в покое.

Она ощущала себя внутренне истощенной. Все время хотелось плакать. Хотелось пожалеть себя, несчастную. Неудачницу. Проклятую. Хотелось, чтобы ее пожалели другие. Только никто ее не жалел, а наоборот, делали ее жизнь еще более горькой и безнадежной. Ей даже нельзя общаться с мужчинами, нельзя куда-нибудь сходить, развеяться, потому что Рэй закатывает грандиозные скандалы, а Рэндэл забавляется, расправляясь с тем, кому она уделила внимание, и с теми, кому еще уделит. А она больше никому не уделит этого внимания, потому что не хотела, чтобы из-за нее пострадал кто-то еще, как Кевин.

Она ненавидела Рэндэла. Ненавидела Рэя. Себя. И весь мир.

Поднявшись с дивана в гостиной, где сидела, придя с работы, не поужинав, не переодевшись, сидела, как безжизненная мумия, которой собственные останки не позволяли покинуть этот мир, в котором она уже и не жила, а просто оставалась, была, Кэрол поплелась в свою комнату.

Из-за угла на нее уже, наверное, в сотый раз выглянула обеспокоенная видом девушки Дороти.

- Ужинать иди! - позвала она.

- Не хочу.

- Ты чего такая, как в воду опущенная? Случилось чего?

Кэрол обернулась и устремила на нее покрасневшие измученные глаза.

- Рэй дома?

- Нет, недавно куда-то укатил.

- А, - девушка снова отвернулась и, опустив голову, словно она была слишком тяжелой, стала медленно подниматься по лестнице.

- Что с тобой, девочка? Болит чего? Смотреть на тебя больно! - не отставала старушка, семеня следом.

- Ничего, Дороти, я просто устала. Очень устала.

- Полежи в ванной, деточка, сразу полегчает. А я пока чаю тебе сделаю и постель приготовлю. Ты бы не ходила завтра в офис, полежала бы лучше, отдохнула, сил набралась. Плохо ты выглядишь, милая, ой, как плохо! Заболела ты, у меня глаз наметанный, сразу вижу.

- Я давно болею, Дороти, только не телом, - равнодушно отозвалась Кэрол и остановилась, услышав звонок в дверь. Дороти поспешила открывать, недовольно ворча.

- И кого это принесла нелегкая, когда ночь на носу? Нет покоя, ни днем, ни ночью!

Кэрол задержалась, чтобы узнать, кто это пожаловал. Свои не звонят, ключи есть. Она услышала незнакомый женский голос, который произнес ее имя, а затем вернулась изумленная Дороти.

- Там какая-то женщина хочет тебя видеть. Говорит, очень важно. Впустить или сказать, чтобы в другой раз пришла?

- Иди, Дороти, отдыхай. Замаялась за день, еле на ногах стоишь, - поцеловав старушку в щеку, Кэрол направилась к входным дверям. - Наверное, это по работе. Я сама потом запру двери, не волнуйся.

- Как скажешь, моя девочка. Долго не болтай, тебе отдых нужен, - тяжело вздохнув, Дороти с облегчением уставшего за день человека отправилась в свою комнату.

Открыв дверь, Кэрол вопросительно посмотрела на незнакомую женщину. Она была уверена, что никогда раньше не видела эту женщину. На вид ей было около тридцати пяти лет, высокая, стройная, очень привлекательная.

Каштановые волосы переливались медным оттенком в свете лампы, висевшей над входом с улицы, а огромные глаза были такими черными, что казались одним сплошным зрачком, без радужки. На первый взгляд Кэрол она показалась очень милой и нежной женщиной, но, присмотревшись, она почувствовала, как первое приятное впечатление исчезает. Было в этом красивом лице что-то неприятное, что-то отталкивающее. Толи выражение, толи взгляд, а может быть, вызывающе сложенный рот.

Женщина смерила Кэрол заинтересованным, но далеко не приветливым взглядом.

- Вы Кэрол Мэтчисон? - с удивлением спросила она, будто ожидала увидеть совсем другое. Голос у нее был мягким, почти ласковым, сладким. Слишком ласковым и сладким.

- Я, - устало кивнула девушка.

- Господи, сколько же тебе лет?! - поразилась женщина. - Двадцать-то хоть уже есть? Или только школу закончила?

Кэрол не понравилось то, что женщина перешла на пренебрежительное «ты», и то, что задавала такие вопросы, даже не соизволив представиться.

Она пришла к выводу, что эта странная незнакомка категорично ей не по душе.

- Кто вы? И что вам нужно? - почти безразлично спросила Кэрол.

- Позволь, я сначала войду, а потом представлюсь, - губы женщины дрогнули в неприязненной улыбке, больше похожей на гримасу, и она шагнула к двери, но Кэрол резко преградила ей дорогу.

- Нет, сначала вы представитесь, а потом я уже решу, приглашать вас в дом или нет!

- Я Кэтрин Френсис, в прошлом Кэтрин Ланжд, жена Мэтта Ланджа. Знаете такого? - женщина насмешливо усмехнулась и прошла в дом мимо опешившей девушки. - И я все-таки войду, без приглашения.

Кэрол закрыла дверь и пошла за гостьей, которая уже свободно прохаживалась по холлу, с нескрываемым любопытством разглядывая все вокруг.

- Неплохо, совсем неплохо! - восклицала женщина с завистью и досадой в голосе, не замечая наблюдающую за ней девушку.

А Кэрол ничего не видела вокруг себя, кроме нее. Вот она, женщина, которую она ненавидела с такой же силой, с какой любила Мэтта. Та самая Кэт, которую так любил и ненавидел Мэтт. Кэт, причинившая ему столько боли, сделавшая несчастным, сломавшая его неустойчивую психику, его натуру, жизнь, основоположница всех его бед и несчастий. Грязная шлюха, не оценившая такого прекрасного человека, такого мужчину, и его настоящую самоотверженную любовь - все то, о чем только может мечтать женщина. Кэрол не могла этого понять, и никогда не поймет. У нее был один вывод - эта женщина просто полная дура, больная на голову. Мэтт, такой красивый, молодой, трудолюбивый, готовый на все ради своей жены, своей семьи, верный, добрый, сделавший свою возлюбленную смыслом жизни - что, что еще не хватало этой дряни?! За что, зачем она над ним так издевалась? Над его любовью? Почему он ей это позволил? Почему не выкинул эту потаскуху из своей жизни, не забыл и не стал жить дальше нормальной жизнью? Что было в ней такого особенного, чего он не мог бы найти в других женщинах? Ведь на свете так много хороших женщин, которые приняли бы такого мужчину, как он, как дар Божий, а он зациклился на этой бессердечной самке, которой не нужна была ни любовь, ни муж, ни семья.

Почему так бывает? Почему хорошее тянется к плохому? Достойное - к недостойному? Почему хорошие женщины живут с мерзавцами? Почему хорошие мужчины любят плохих женщин? Почему хорошее не присоединится к хорошему, а плохое - к плохому? И не было бы бессмысленно загубленных жизней и сломанных людей.

Кэрол хотела посмотреть на эту женщину, понять, что в ней такого необычного, увидеть эту Кэт, которая смогла так привязать к себе мужчину, свести его с ума в полном смысле этого слова, заглянуть ей в глаза и задать всего лишь один вопрос - почему?

Кэрол не увидела в ней ничего необычного и сверхъестественного.

Да, красивая, спору нет, но разве мало на свете красивых женщин? Много, и гораздо красивее. И все, больше Кэрол не смогла разглядеть ничего, что могло так поработить мужчину, и почувствовала разочарование и недоумение. Никогда она не узнает, чем покорила эта женщина сердце Мэтта. Только он мог ответить на этот вопрос, но никогда уже не ответит.

Сердце больно заныло в груди, на глаза навернулись слезы, сквозь которые она продолжала смотреть на эту женщину. Хотелось расплакаться, схватить ее за плечи, трясти со всех сил и кричать - зачем, зачем ты его погубила?! Хотелось, чтобы она тоже расплакалась, раскаялась и сказала, что сожалеет, что все-таки поняла, как была неправа и какую страшную ошибку совершила. Но осознавала ли Кэт всю степень своей вины, или даже не понимала, что разрушила человеческую жизнь? Может, она просто недалекая женщина, и у нее на самом деле немного не в порядке с головой?

- Значит, ты живешь здесь? - прервала затянувшееся молчание Кэт, оборачиваясь к девушке.

Кэрол не ответила, продолжая испепелять ее пристальным взглядом.

- Не ожидала, признаться, - ухмыльнулась Кэт. - Думала, он женился на какой-нибудь опустившейся старой деве, которая вышла за него ради крыши над головой. Честно говоря, я просто шокирована! Может быть, это какая-то ошибка? Ты действительно была женой Мэттью Ланджа, или мне просто не правильно дали адрес?

- Да, я его жена. А почему вы так удивлены?

- Потому что ты богата, молода и красива.

- И что с того?

- Зачем тебе-то понадобилось выходить замуж за этого неудачника, наполовину сгнившего в тюрьме?! - с искренним недоумением воскликнула Кэт. - Ты хоть знаешь, за что он сидел?

- Знаю.

- Ну? И зачем он тебе был нужен такой, а?

- Какой - такой? - голос Кэрол наполнился холодом.

Женщина засмеялась, и ответила уже мягче, заметив, что девушка злится:

- Ну, немолодой, с репутацией маньяка-извращенца, убивающего детей, отсидевший такой срок, безработный, нищий, в конце концов, и вообще, непригодный для жизни. Зачем такой молодой обеспеченной девушке связываться с безнадежным, опустившимся человеком?

- От которого все отвернулись, даже жена, которая поспешила поскорее порвать все связи с ним, бросить в беде, предать, вместо того, чтобы помочь? - добавила Кэрол, не пытаясь скрыть своей неприязни и презрения.

Женщина удивленно вскинула брови.

- Да что ты понимаешь, девочка? Ты еще слишком молода, чтобы разбираться в таких вещах, и ничего не знаешь о жизни! Он был безнадежен, и я ничем не могла ему помочь. Никто не мог. Его обвинили в убийствах девочек и упекли пожизненно за решетку. А ты в то время еще на горшке сидела. Так что не надо рассуждать о том, чего не знаешь и в чем не разбираешься. На ус себе только намотай, на будущее, что против закона не попрешь.

- Правда? А я вот поперла.

- Ты? Ой, я тебя умоляю, не смеши меня так! Куда тебе против закона-то, молоко еще на губах не обсохло. Не строй передо мной из себя умудренную жизнью зубастую львицу, тебя, нежную, разбалованную богатенькими родителями девочку, жизнь одним шлепком прихлопнет. Подобрала зачем-то разбитого истрепанного мужика, от нечего делать, что ли, для разнообразия, или чтобы родителям насолить. Где ты его нашла-то? Сама хоть поняла, что он женился на тебе, чтобы из дерьма вылезти? Ведь если бы не этот странный адвокат, которому стукнуло в голову заняться поисками настоящего убийцы, он бы до конца своих дней в тюрьме гнил.

Губы Кэрол тронула улыбка. Похоже, эта Кэт мало о чем знала.

Девушка села в кресло и жестом предложила присесть гостье.

- Этот странный адвокат работал на меня, если вам… тебе интересно. И это я вытащила Мэтта из тюрьмы. Вы наивны, если думаете, что самому известному адвокату больше заняться нечем, кроме как по доброте душевной лезть из кожи вон, чтобы помочь какому-то несправедливо обвиненному несчастному, которых в тюрьмах томится не так уж и мало.

- Ты?! - глаза Кэт полезли из орбит от удивления. - Но зачем тебе это было нужно? Разве ты знала Мэтта?

- Знала. Знала лучше, чем ты.

- Но… он никогда о тебе не рассказывал. Сколько тебе лет? Вы познакомились до того, как он сел?

- Задолго.

- Но ты не могла быть его любовницей тогда, ты была еще слишком мала. И… он бы никогда не завел любовницу, я его знаю, он был слишком правильным и зацикленным на своей великой преданной любви. Я ничего не понимаю, объясни толком!

- Нет, я ничего не буду тебе объяснять, потому что тебя это не касается. Я помогла Мэтту обрести свободу, потому что он был самым прекрасным человеком в моей жизни.

- В твоей жизни? Он был в твоей жизни, а я об этом не знала? - в голосе Кэт появилась ревность. - И что, за то, что ты ему помогла, он на тебе женился?

- Нет, он женился на мне, потому что любил.

- Он не мог тебя любить, потому что он всегда любил только меня. Он был на мне помешан, ясно? - она самодовольно рассмеялась.

- Был. Но он давно тебя забыл. Он тебя презирал, и все. Говорил, что ты шлюха, и не хотел даже вспоминать. Ты же предала его, бросила, какая любовь может после этого остаться?

- Ну конечно, а тут появилась ты, такой вот ангел во плоти, спасла его, вытащила из грязи, молодая, красивая, богатая - какой дурак упустит шанс в новую жизнь?

Горло Кэрол сдавило от ярости, но она старательно напустила на себя беспечный вид.

- Твои слова лишь подтверждают то, как плохо знала ты своего бывшего мужа. В нем не было и капли корысти.

- Согласна, не было. Но он не мог не отблагодарить за добро. Вот и отблагодарил.

- А еще он был просто мужчиной, одиноким и свободным, мужчиной из плоти и крови, вполне способным желать и любить женщину, тем более, если она молодая, красивая и отвечает взаимностью. Люди меняются, и время уничтожает все - чувства, воспоминания, мечты и желания. Появляются другие. Посмотри сама и убедись в этом, если не веришь. Подожди одну минутку, - Кэрол быстро пошла в кабинет Куртни, вытащила из шкафа коробку, в которой хранились ее сокровища, и которую она отыскала на следующий же день после того, как ее забрала Куртни, схватила видеозапись свадьбы и побежала обратно. Ей очень хотелось, чтобы эта надменная женщина, уверенная в том, что безраздельно властвовала в разбитом ею сердце Мэтта, наслаждалась этим и гордилась, поняла, что он полюбил другую, был счастлив.

Кэрол вставила кассету в видеомагнитофон и включила запись. Кэт не проронила ни слова и посмотрела на экран. Лицо ее вытянулось от изумления.

- Это - Мэтт?

Кэт была шокирована, и щеки Кэрол порозовели от удовольствия.

Поднявшись, женщина подошла к телевизору и коснулась ладонью экрана, словно хотела прикоснуться к улыбающемуся Мэтту.

- Кто бы мог подумать… - пробормотала она. - Столько лет в тюрьме - и так выглядеть! Я никогда не видела его таким красивым, - она бросила растерянный взгляд на Кэрол. - И таким счастливым. Ладно, твоя взяла. По глазам его вижу, что и правда был в тебя влюблен. Совет вам да любовь, мне без разницы.

Безразлично махнув рукой, она вернулась в кресло.

- Разве ты не знаешь, что он погиб? - дрогнувшим голосом спросила Кэрол, выключая телевизор. Увидев Мэтта, она снова почувствовала острый приступ отчаяния и нестерпимой боли. Челюсти начали дрожать.

- Я узнала об этом позавчера, когда приехала. Я знала, что он освободился, по телевизору передавали.

- А зачем ты приехала?

- Как зачем? Я думала, что он уже освоился, устроился на какую-нибудь работу. А мне нужны деньги.

- Деньги? Ты приехала требовать от него денег?

- Да. А что ты так возмущенно на меня смотришь? Я, как-никак, его жена, хоть и бывшая. Он должен мне помогать, ведь я на него столько лет угробила, между прочим, свои лучшие года! Он же мне всю жизнь испортил, если бы не выскочила по дурости и малолетству за него, могла бы найти себе обеспеченного мужа и жила бы сейчас, горя не знала.

- Он испортил тебе жизнь? - пораженно прохрипела Кэрол, у которой вдруг пропал голос.

- Конечно. Поэтому он должен был мне помогать. Да он бы и не отказался, он не умел отказывать, тем более мне. Но оказалось, что он женился, и что ни его, ни Моники теперь нет. А квартира осталась. И ты, как его жена, получила ее по наследству. Поэтому я к тебе, собственно, и пришла. Отдай мне эту квартиру, тебе она все равно не нужна. Жить ты там не будешь - из таких-то хором, да в такую халупу! В деньгах ты не нуждаешься. А я нуждаюсь. Я ее продам, и разойдемся по-хорошему.

- Так ты пришла сюда только из-за квартиры?

- Ну, естественно, не на тебя же полюбоваться!

- Я подумала… - начала Кэрол, но продолжать не стала.

- Что я пришла посмотреть, на ком он женился? Нет, милая моя, мне это не интересно. Мы давно с ним разошлись, и его жизнь меня не волнует, как и он сам.

- Зато волнуют его деньги и имущество, - зло прошипела девушка.

- Это и мое имущество тоже, потому что я прожила с ним не один год, я его жена.

- Была.

- Хм, ты тоже «была»! Обе мы были. И я имею такие же права на эту квартиру, как и ты.

- По закону - нет! - фыркнула Кэрол.

- Ну не будь ты гадиной, тебе же она все равно без надобности, а мне деньги позарез нужны! Давай не будем ссориться, я не для того к тебе пришла. Ты же неплохая девчонка, добрая, я вижу, пойми меня, как женщина женщину. Ты молода, еще выйдешь замуж, а я вынуждена сама о себе заботиться, горбатиться официанткой, чтобы с голоду не сдохнуть.

- А ты знаешь, что случилось с Моникой… и с Мэттом?

- Нет, да и какое это имеет значение? Все равно их уже не вернуть.

- Тебя даже не интересует, как он погиб… и почему?

- Нет, не интересует. Погиб и погиб, значит, так Богом было велено.

- Неужели тебе все равно? Ведь сама говоришь, что прожила с ним не один год. Неужели ты его совсем не любила?

- Мы не о том говорим. Какое все это теперь имеет значение? Скажи лучше, отдаешь мне квартиру или будем воевать? Я не сдамся, учти, мне терять нечего.

- Ответь сначала на мой вопрос. Ты любила Мэтта?

- Ну, если бы я его не любила, я бы не вышла за него замуж. Только потом любовь прошла, а ни на что негодный муж остался.

- Почему ни на что негодный? Он же работал, старался изо всех сил, для тебя, ради тебя…

- Старался! Толку от его стараний! Даже на машину себе не заработал! Не умел он деньги зарабатывать, не умел! Чересчур честный был и правильный, на своем настоять никогда не мог. Такие, как он, никогда ничего не добиваются в жизни. А какая может быть любовь, если жизнь не мила и хочется другой? Что ты о нем знаешь, девочка? Ты живешь в роскоши, ни в чем не нуждаешься, а чем я хуже тебя? Я тоже хочу так жить! А он не мог мне этого дать. И за это я его презирала, понимаешь? Он ничтожество. Жалкое, наивное, бесхребетное существо, которых жизнь давит, как что-то ненужное и лишнее. И я не хотела быть раздавленной вместе с ним. Но он меня не отпускал, вцепился, как полоумный.

- Почему же ты не ушла от него, ведь он не держал тебя силой? Нашла бы себе такого мужа, который бы тебя устраивал, и не мучила Мэтта.

- Хм, девочка, не так-то просто женить на себе богатого мужчину! Но они меня и как любовники устраивали. Если честно, меня все устраивало. Если так рассудить, то даже если бы я нашла себе богатого мужа, вряд ли он позволил мне встречаться с другими мужчинами. А всю жизнь спать только с одним мужиком - это так скучно, лучше сразу повеситься. Мне нравится, когда за мной ухаживают мужчины, нравятся любовные интриги и приключения. А Мэтт был такой скучный со своей безупречной любовью. В общем, я не собиралась его бросать. У меня были другие мужчины, обеспеченные, которые давали все, чего мне не хватало, и был молодой красивый муж, который ползал у меня в ногах. Чем не жизнь? Где еще я бы нашла такого лопуха и дурачка, который бы все это терпел?

- Терпел, потому что он тебя очень любил. Или для тебя это тоже не имело значения?

- Имело, потому что его любовь стала мне поперек горла, она душила меня и не давала жить. Как можно его любить, ведь он ничто, пустое место, всегда им был! Какой мужик стерпит то, что терпел он, когда я наставляла ему рога, уезжала на курорты с любовниками, приводила их домой? А он терпел! Противно вспомнить! Застанет дома в нашей постели мужика, отвернется и убежит сопли на кулак наматывать, строить из себя несчастного и обиженного! Да еще меня умолял его не бросать! Разве это мужик? Нет, это ничтожество!

Кэрол резко поднялась, побледнев от бешенства.

- Все, хватит, я все поняла! Ты просто дура, редкая дура. И шлюха! Ты издевалась над мужчиной только за то, что он тебя так любил, над хорошим мужчиной, хорошим человеком. Таким, как ты, не дано оценить прекрасное, потому что сами вы - говно! Убирайся отсюда и никогда больше не показывайся мне на глаза! Я не отдам тебе квартиру. Ни Мэтт, ни Моника этого бы не хотели. И я не хочу.

Кэт покраснела, глаза ее вдруг налились кровью.

- Ах ты дрянь малолетняя! - прошипела она, а потом, заметив в глазах девушки слезы, вдруг расхохоталась. - Да ты просто ревнуешь! Зависть душит, что он передо мной так пресмыкался? Успокойся, не страдай, он пресмыкался перед всеми. Бедная, наивная девочка, мне тебя даже жаль! Что ты нашла в нем прекрасного, а? Да, он, конечно, мужик красивый, спору нет, я на это и купилась, только сам по себе он ведь ничего не представляет, понимаешь? Неужели сама не разглядела? Он всего лишь пресмыкающееся, и вся его жизнь - это бессмысленное ползанье у других под ногами в ожидании, когда его кто-нибудь раздавит! Зачем нужен такой муж? Он жил, как пресмыкающиеся, и, уверена, что и сдох, как пресмыкающееся. Кто его раздавил, интересно? Уж не ты ли задела ненароком своим каблучком?

И она смеялась, издеваясь над дрожащей, готовой разрыдаться девушкой, которую так ранило каждое ее гадкое слово о Мэтте. И вдруг что-то словно оборвалось в груди Кэрол, как однажды, очень давно, когда она запустила полным подносом в Элен. Схватив с журнального столика бронзовую фигурку толстого Будды, которую привез из Китая еще отец Куртни, Кэрол с яростным воплем обрушила ее на голову смеющейся женщины.

Смех оборвался, и на красивом лице Кэт отразилось удивление. По лбу быстро сбежала струйка крови.

Не останавливаясь, Кэрол вскинула руки и снова ее ударила. На этот раз женщина рухнула на пол.

Склонившись над ней, девушка снова замахнулась, но остановилась, увидев, что та лежит неподвижно, не подавая никаких признаков жизни.

Отступив назад, Кэрол бросила фигурку на распростертое на полу тело, и дрожащей рукой вытерла скатившуюся по щеке капельку пота, не заметив на пальцах кровь. Мгновение она смотрела на неподвижную стройную фигуру, на расплывающееся под копной роскошных волос пятно крови, потом медленно опустилась на колени и поднесла ладонь к лицу женщины.

Слабое дыхание обдало ее кожу, но Кэрол ничего не почувствовала, убедившись в том, что Кэт жива - ни облегчения, ни огорчения.

Поднявшись, она взяла телефонную трубку и спокойно набрала всего три цифры - 911. Сказав, что нужна медицинская помощь и назвав адрес, она отключилась, не став отвечать на вопросы, которые пыталась задать дежурная. Случайно взгляд ее остановился на зеркале, и она вздрогнула, увидев свое отражение. На нее из зеркала смотрела Элен, с перепачканным кровью лицом и маниакальным безумным взглядом.

- Привет, мам! - улыбнулась девушка. - Хреново выглядишь. Опять кого-то замочила?

В холл выскочила перепуганная Дороти, наспех застегивая на груди халат.

- Что случилось, детка? Это ты кричала или мне приснилось? Ой, у тебя кровь! - в ужасе вскрикнула старушка. - Тебя ударила эта женщина, которая приходила?

Кэрол не ответила. Устало она опустилась в кресло и, тяжело вздохнув, закрыла глаза. И не открыла их, услышав, как вскрикнула Дороти, обнаружив на полу бесчувственную, истекающую кровью незнакомку.

- Я вызвала помощь, - только и сказала девушка.

Но когда через несколько минут подоспела помощь, Кэтрин Френсис, в прошлом Ландж, была уже мертва.

- Это вы ее убили? - услышала Кэрол над собой чей-то чужой голос, выводящий ее из забытья.

- Я, - чуть слышно ответила она, поднимая глаза на молодого человека в офицерской форме.

- Вы пьяны?

- Нет, я просто очень устала.

- Поднимайтесь, вам придется поехать со мной.

Девушка встала и, опустив голову, равнодушно наблюдала, как на тонкие запястья надевают наручники, с безразличием слушая о ее правах, зачитываемых офицером монотонным голосом.

Рядом в истерике металась обезумевшая Дороти.

- Что вы делаете?! - в отчаянии кричала она офицеру. - Не слушайте ее, не верьте! Не могла она убить, эта девочка мухи не обидит, я ее знаю! Эта женщина сама упала и просто ударилась! Я видела, я все видела! Я все расскажу!

- Эта женщина не могла проломить себе голову в таком месте, если бы упала, для этого ей надо было разогнаться и удариться о стену. Или же упасть вниз головой, - вежливо возразил офицер, высвобождаясь от вцепившихся в него старческих рук.

- Не забирайте ее, не забирайте! Это я, я ударила эту женщину! Арестуйте меня! - взмолилась Дороти, роняя крокодильи слезы и семеня за выводящим Кэрол из дома полицейским.

Но он больше не обратил внимания на старушку и, подведя покорную арестованную к машине, открыл перед ней дверцу. Обернувшись, Кэрол бросила грустный взгляд на дом, выдавила улыбку для Дороти, рыдающую у порога. Потом посмотрела на носилки с телом, прикрытым простыней, которые поднесли к машине «скорой помощи», погрузили внутрь и захлопнули двери.

Офицер наблюдал за ней, почему-то не торопя сесть в машину.

Поймав его взгляд, Кэрол не увидела в нем враждебности, наоборот, ей показалось, что в нем промелькнуло сожаление.

- Сколько вам лет? - неожиданно поинтересовался он.

- Двадцать один.

- Зачем вы это сделали? - тихо спросил он, не как представитель закона, а как человек, который почему-то почувствовал к ней жалость. Может, потому что был еще совсем молодой и не успел очерстветь сердцем, как полицейские более опытные. А может, спросил из любопытства.

Девушка ответила машинально, ни на миг не задумавшись:

- За Мэтта.

И решительно села в машину с таким видом, будто этим объяснила все. А так ничего и не понявший молоденький офицер вздохнул и захлопнул за ней дверь.

Кэрол улыбнулась, смотря в окно.

Ей вдруг стало легко. Так легко, что казалось, будто душа ее вдруг освободилась от тяжелого камня и взмыла в небеса. Ее Мэтт был отмщен. И женщина, причинившая ему столько боли, что своими издевательствами довела до безумия, превратившая его жизнь в ад, породившая в нем чудовище, сломавшая его так, что он не смог оправиться, отвернувшаяся и бросившая его сразу, как только на руках его сомкнулись наручники, хоть и была уверена в его невиновности, потому что не подозревала о болезни, эта шлюха, мерзавка, растоптавшая лучшего из людей и чистейшую всепрощающую любовь - она не осталась безнаказанной.

И ничего больше не имело значения.

В отражении на стекле она увидела его лицо. Он улыбнулся ей.

И Кэрол улыбнулась в ответ.

Да, такая жена - трагедия для Мэтта. Она его привела к безумию. А у него не хватило мужества уйти от такой жены. Видимо, все его комплексы тоже таились в его детстве. Когда об тебя так вытирают ноги, нужно рвать беспощадно и уходить, чтобы не сойти с ума и не стать чудовищем для других, убийцей невинных девочек.
А Кэрол всё же загнали в ловушку. Загнал Джек, сам того не желая. Он опутал её своей местью, не давая жить. Именно поэтому она почувствовала освобождение, когда её забрала полиция.
Жаль Кэрол. Её будут судить. А ведь будут приплетать сюда её сумасшедшую убийцу-мать и её склонность к агрессии. И в этом виноват Джек.

Ну, Джек вряд ли думал, что к такому приведет, и она таких бед натворит. Что до срыва оставался лишь еще один толчок... У каждого человека есть свой предел. А у Кэрол имеет место быть еще и наследственность, и о ней забывать не стоит, ты права. Элен тоже не от хорошей жизни такой стала. А Кэрол ступила на ее дорожку, хоть и боялась всю жизнь быть на нее похожей...

Мариш, тут соединились много разных обстоятельств. Наследственность - ещё не диагноз. Ведь Элен и Кэрол разные. Элен стала проституткой, Кэрол ей не стала, несмотря на воспитание в доме терпимости. Просто есть у них с Элен одна общая черта - страстность. У Элен она выразилась в любви к плотским удовольствиям, а у Кэрол в желании исполнить свои детские мечты, и с такой страстью, с таким упорством, что можно только диву даваться. Если бы кто сумел отвлечь её, чтобы она влюбилась - да тот же Джек - она была бы вполне счастлива.
А ещё я думаю, Кэрол впала в состояние аффекта, когда не чувствовала, что она делает. Она просто избавилась от мешающей ей боли за любимого мужчину. Для неё жена Мэтта - чудовище, которое виновато в его смерти. Другого она признавать не хочет. Она молода ещё и идёт на поводу у своих представлений о жизни. В заключении она, скорее всего, придёт в себя и раскается, ведь она совсем не мстительная и не злая. Если, конечно, ей не помешает её психическое состояние, обострённое полученной ранее травмой головы.

 » Глава 24.

Кэрол была спокойна и даже равнодушна ко всему происходящему, казалось, она вообще погрузилась глубоко в себя и ничего не замечает вокруг. Она беспрекословно подчинялась, делая всё, что ей велели; машинально, не задумываясь, отвечала на вопросы. И только когда за её спиной захлопнулась дверь камеры и щёлкнул замок, она вдруг вздрогнула и обернулась. Увидев, что её запирают, она словно пришла в себя.

– Пожалуйста, не надо, не закрывайте, – взмолилась она. – Я очень боюсь… Я не выйду отсюда, клянусь, только не запирайте на замок.

– Клаустрофобия? – равнодушно поинтересовался конвоир.

– Да, что-то в этом роде.

– Сожалею.

– Пожалуйста!

– Привыкайте, леди, и к решёткам, и к замкам. Раньше надо было вспомнить о своей болезни. А теперь вам долгое время придётся провести взаперти, там, где всем будет до одного места все ваши страхи.

Злорадно ухмыльнувшись, мужчина удалился, оставив замершую у решётки девушку. Подняв руки, Кэрол сжала пальцами холодные прутья и коснулась их лицом. Впервые с того мгновения, когда её заковали в наручники, она с полной ясностью осознала, что с ней происходит. Словно она спала, а теперь, наконец-то, проснулась, только оказалось, что это всё не сон.

Она в камере, под замком. Потом будет суд, приговор и тюрьма.

Лишь на мгновение в ней вспыхнуло горькое отчаяние, и она, поддавшись внезапному порыву, вытянула руку между прутьями, словно пытаясь дотянуться до свободы, оставшейся по ту сторону решётки. Но уже в следующую секунду ей снова стало всё равно. Единственное, что её пугало, так это запертая дверь.

Она боялась темноты, собак и запертых дверей.

В памяти сразу всплыли клубы едкого дыма, огонь, вопли… стены и запертая снаружи дверь. В голову полезли страшные мысли. Вдруг опять пожар, а про неё в суматохе забудут, а она здесь, запертая и беззащитная перед огнём. Некуда бежать. Она сгорит, как Эмми.

– Откройте! Откройте! – в ужасе закричала она, впиваясь пальцами в решётку. – Умоляю, не запирайте меня! Откройте!

На её вопли пришёл охранник и, остановившись напротив, пронзил девушку свирепым взглядом.

– Сейчас же заткнись, или…

– Пожалуйста… выслушайте меня, – в отчаянии взмолилась Кэрол. – Я понимаю, что вы не имеете права отпереть замок, но я не убегу, клянусь! Куда мне бежать? Откройте.

– Ты что, больная или на самом деле держишь здесь всех за идиотов? – вскипел охранник. – Отойди от двери и быстро на койку! А если ещё раз заорёшь, умою тебя в параше, ясно?

Он ударил её дубинкой по пальцам, заставив вскрикнуть от боли и неожиданности и отдёрнуть руки от решётки.

– На койку, живо, если не хочешь, чтобы я отходил тебя всю этой дубинкой!

Девушка попятилась назад, прижимая ушибленные пальцы к губам.

– Вы не понимаете… пожар, – пролепетала она. – Я же чуть не сгорела… а Эмми погибла! И Мэг! Потому что нас заперли!

Мужчина слегка приподнял брови и присмотрелся к ней повнимательнее. Руки девушки дрожали, глаза лихорадочно блестели таким правдоподобным ужасом, что он пришёл к выводу, что она либо прекрасная актриса, либо просто ненормальная. Скорее, она походила на ненормальную.

– Я тебя предупредил! – пригрозил он и пошёл прочь, недовольно бурча себе под нос что-то про то, что психов с каждым днём становится всё больше и почему-то их везут сюда, а не прямиком в дурдом.

А Кэрол сжалась на койке, дрожа и задыхаясь от ужаса. По лицу её бежали слёзы. Она прислушивалась и принюхивалась, боясь пропустить запах дыма, готовая вскочить и забиться в истерике, требуя освобождения при малейшем подозрении на опасность.

Как безжалостны люди. Они заперли её, обрекая на нечеловеческие муки, отдав на растерзание демонам, таившимся в её душе, которые мучают её страхами из прошлого. Она не может с ними справиться. И они сведут её с ума. Запертая дверь – это огонь, это смерть. Это могила Эмми.

Забившись в угол, девушка тихо стонала, кусая ногти и не замечая, что обгрызает их до крови. Зажмурившись, чтобы не видеть запертой двери, она пыталась представить, что находится в своей комнате, в доме Куртни. И только таким образом она удерживала себя от того, чтобы не начать метаться по камере, как когда-то очень давно – по охваченной огнём комнате, которая принесла столько горя и отняла самое дорогое – Эмми.

Она не спала всю ночь.

Пришедший утром охранник обнаружил её сидящей на койке с таким измученным видом, как будто её пытали всю ночь. Она безучастно смотрела на стену и не отреагировала, когда он её окликнул. И только когда щёлкнул замок, она вздрогнула и повернулась.

– Вставай! Руки за спину! – рявкнул охранник.

Девушка устало подчинилась. Он вывел её из камеры и куда-то повёл.

Она равнодушно шла вперёд, даже не поинтересовавшись, куда её ведут и зачем. Она гадала, почему у неё болят пальцы под ногтями, и ей не терпелось посмотреть, что с ними.

Её подвели к двери и уткнули носом в стенку.

– Кэрол Ландж! – объявил охранник кому-то, заглянув в комнату, затем, взяв девушку под руку, завёл её внутрь со словами, которые тихо шепнул на ухо:

– Повезло тебе, детка. Считай, что ты спасена.

Подняв глаза, Кэрол поняла, что он имел в виду. Перед ней стоял Джек Рэндэл. Только прошли те времена, когда он был ей другом. Охранник наивно думает, что знаменитый адвокат пришёл её спасти. Только она-то знала, что всё наоборот. Он здесь может быть только по одной причине – поквитаться с ней окончательно, столкнуть в пропасть, когда она вдруг поскользнулась на краю. Ему остаётся её только немного подтолкнуть, и он не упустит такой возможности. Или не будь он Джеком Рэндэлом.

Встретившись с холодными серыми глазами, Кэрол повернулась к охраннику.

– Уведите меня. Я не буду разговаривать с этим человеком.

У охранника вытянулось лицо от изумления.

– Так это же Джек…

– Я знаю, кто это.

– Это ваш адвокат, – объяснил охранник. – Он будет вас защищать.

– Я отказываюсь от услуг этого адвоката, – губы её слегка скривились от презрения. – Пожалуйста, уведите меня отсюда.

– Но… – у охранника просто не было слов, поэтому он растерянно посмотрел на Джека Рэндэла, не зная, как поступить.

– Сними наручники и подожди за дверью, – велел тот тоном начальника. – И не беспокоить нас, пока я сам не позову.

Охранник пожал плечами и беспрекословно исполнил всё, что было велено. Когда он скрылся за дверью, Джек выдвинул из-за стола один из двух стульев и жестом пригласил девушку присесть.

Кэрол прошла по комнате и опустилась на стул. Бросив взгляд на руки, она с удивлением увидела, что её пальцы обезображены до неузнаваемости – обгрызены и искусаны, да ещё посинели от удара дубинкой.

Она помнила, как ударил её охранник, но как сама себя искусала – нет.

Увидев, что Джек уселся напротив, она спрятала руки под стол.

Она молчала и не смотрела на него, чувствуя, что он её разглядывает.

– Тяжёлая ночка? – поинтересовался он.

Кэрол не услышала в его голосе сарказма или злорадства, но всё равно была уверена в том, что он наслаждается сложившейся ситуацией. Ну и пусть. Ей всё равно.

Она промолчала, безучастно разглядывая царапины и трещины на столе. Бледное, измождённое лицо, тёмные круги вокруг глаз, и устало опущенные уголки губ – она не догадывалась, что так выглядит, но даже если бы знала, то ей было бы на это наплевать. Впервые в жизни её не заботила своя внешность.

– Воды хочешь? – Джек налил в стакан из графина воды и протянул ей.

Девушка не пошевелилась. Он откинулся на спинку стула, продолжая сверлить её пристальным взглядом.

– Зачем ты это сделала? – требовательно спросил он, но в голосе его прозвучали тёплые нотки, как когда-то, до того, как они стали врагами, как считала Кэрол.

– За Мэтта, – тихо ответила она.

– Я не об этом. Я знаю, за что ты её грохнула. Правильно сделала. Я бы и сам прибил эту сучку. Я спрашиваю, зачем ты позвонила 911, зачем сама себе накинула петлю на шею? Надо было избавиться от тела – и всё! Почему мне не позвонила сразу, а? Я бы всё устроил так, что никто бы никогда до тебя не подкопался.

Кэрол вскинула на него расширившиеся от удивления глаза.

– Что ты на меня так смотришь? Вызвать полицию – это самая большая глупость из всех твоих глупостей! Испугалась? Или решила проявить благородство и отправиться добровольно за решётку с гордо поднятой головой, позволив какой-то там шлюхе загубить твою жизнь, как она загубила жизнь твоего ненаглядного Ланджа? Мне было бы проще не позволить тебе угодить за решётку, чем оттуда вытащить.

– Но… я вызвала помощь, потому что она была жива. Я не знала, что она умрёт.

– И что? Думаешь, что если бы она осталась жива, тебе бы всё сошло с рук? Нужно всё доделывать до конца, раз начала, даже убийство. Добила бы её, вместо того чтобы помощь вызывать. А звонить нужно было мне, а не в службу спасения.

– Я не хотела её убивать. Это как-то… неожиданно получилось. Я разозлилась, потеряла над собой контроль…

– Ты жалеешь?

– Не знаю.

– Я уже сказал, о чём ты должна жалеть – о том, что ты натворила после того, как размозжила ей голову. – Открыв лежащую перед ним папку, он потряс перед носом девушки листом бумаги: – А вот это что, скажи на милость, а? Какого хрена ты созналась в убийстве? Кто за язык тебя тянул?

– А какой смысл отрицать? Всё равно мне бы никто не поверил.

– Зря, – буркнул он, пряча признание обратно в папку. – Считай, что сама себя за решётку отправила.

– И так бы отправили.

Услышав в её голосе безразличие, Джек окинул её внимательным взглядом.

– Ладно, что сделано, того не исправишь, – он постучал ухоженными пальцами по столешнице. – Разберусь, и не такое дерьмо разгребал. С этой минуты ты будешь говорить и делать только то, что я тебе скажу, даже если тебе это не будет нравиться. Будешь послушной умницей, и я вытащу тебя отсюда.

Некоторое время Кэрол недоуменно и настороженно смотрела на него, пытаясь понять, что всё это значит, и что он задумал на этот раз. Он может взяться за её защиту не с целью помочь, а для того, чтобы окончательно погубить. Но, с другой стороны, если он проиграет процесс, и его подзащитную осудят, это пошатнёт его репутацию. Нет, насколько Кэрол успела его изучить, честолюбие никогда не позволит ему добровольно проиграть дело. Ведь тогда уже никто не скажет, что у Джека Рэндэла за всю практику нет ни одного поражения, что, как адвокат, он всемогущ и непобедим. Если он официально собирается выступить её защитником, он сделает всё, чтобы её оправдали.

– Это невозможно, – вырвалось у Кэрол.

Он хитро улыбнулся.

– Обожаю это слово. Без него жизнь была бы такой скучной.

– Я убила эту женщину, я призналась. Всё яснее ясного. Меня никогда не оправдают. Ты ничего не сможешь сделать. Или ты собираешься взвалить убийство на кого-то другого? Может, у тебя уже и признание чьё-то припасено, а, Джек?

– Я никогда не повторяюсь, к твоему сведению. У меня достаточно ума, чтобы придумывать каждый раз что-то новенькое.

– И что же ты придумал на этот раз?

– Для тебя всё это слишком сложно, я не располагаю временем посвящать тебя в тонкости законодательства и права. Тебе просто придётся мне довериться. Полностью. Это всё, что от тебя требуется за твою свободу.

– Довериться тебе? Хм, думаю, безопаснее будет отправиться в тюрьму! – горько ухмыльнулась девушка, разглядывая свои обезображенные пальцы.

– Что ж, отправляйся, – Джек поднялся, демонстративно собираясь уходить. Кэрол тоже встала, подошла к двери и остановилась в ожидании, когда её заберут. И даже заложила руки за спину, чтобы охранник лишний раз не орал на неё, или, того хуже, сам не скручивал запястья сзади.

Джек поджал губы, смотря на неё, и, поняв, что она не собирается его останавливать и на самом деле смирилась со своей участью, в сердцах швырнул папку с её делом на стол.

– Сядь! – процедил он сквозь зубы.

– Нет, – Кэрол требовательно постучала в дверь, которая тут же открылась.

– Пошёл вон, я тебя не звал! – рявкнул Джек на появившегося охранника. Тот покраснел и отступил назад.

– Я подумал…

– Убирайся, болван, ты мешаешь! Не видишь, что я разговариваю со своей подзащитной? Придёшь, когда я позову, понял?

Мужчина опустил голову, тяжело задышав от гнева, но подчинился и, выйдя в коридор, снова запер дверь. Подскочив к девушке, Джек схватил её за руку и вжал в стену.

– Ты дура, разве ты не понимаешь, что только я могу тебя спасти от тюрьмы? Ты знаешь, что такое тюрьма? Знаешь, что с тобой сделают заключённые? Кто такие жеребилы, знаешь? Нет! Так узнаешь, на собственной шкуре! Они сидят и ждут, когда им подкинут очередной лакомый кусочек. Тебя там просто растерзают!

– Ну и пусть, – чуть слышно отозвалась Кэрол, спокойно смотря в сверкающие глаза, взгляд которых когда-то с трудом выдерживала.

Джек ослабил хватку, хмурясь. Безразличие и безучастность девушки были неподдельными, и это ему категорично не нравилось. Она походила на истерзанную куклу, смотрящую на него стеклянными глазами, в которых не было ни страха, ни отчаяния, а только пустота. Опустив взгляд на руку, которую держал, он с удивлением увидел обгрызенные до крови ногти и посиневшие пальцы. Он не узнал её руки, всегда такие красивые и ухоженные, с длинными накрашенными ногтями. Так искусать себя человек может только, сильно нервничая. Схватив вторую руку, он посмотрел и на неё.

– Откуда синяки?

– Не помню.

– Охранник дубинкой ударил, когда за решётку держалась? Знаю, не отрицай, не впервой вижу такие отметины. Не имел права. Считай, что он уже об этом горько жалеет.

Девушка продолжала прижиматься к стене, не предпринимая попыток освободиться. Судьба охранника её не волновала. Впрочем, как и своя собственная.

– Я помогу тебе, – уже мягче сказал Джек.

– Не надо. Оставь меня в покое.

– Кэрол, сейчас не время для бессмысленной гордыни. Я пришёл сюда, чтобы помочь, а ты ведёшь себя, как капризная глупая девчонка.

– Мне не нужна твоя помощь. Помогай кому-нибудь другому.

– Не испытывай моё терпение, девочка, ты же знаешь, что Бог меня им обделил.

– Почему же? Наоборот, у тебя поразительное терпение. Ты очень долго ждал, когда я оправлюсь от болезни и приду к тебе с извинениями, чтобы отомстить мне.

– Я не мстил. Я сделал только то, чего мне давно хотелось, вот и всё. А про месть ты уже сама себе выдумала.

– А то, что ты сделал с Кевином, я тоже выдумала? Что сказал, что будешь губить каждого, с кем я захочу завязать отношения – тоже? И сюда пришёл, чтобы позабавиться, так ведь, Джек? Всё никак не успокоишься? Всю жизнь меня травить собрался?

– Я уже сказал, я пришёл помочь.

– А я сказала, что ты можешь убираться ко всем чертям! – равнодушие в глазах девушки вдруг сменилось злобой, и она попыталась оттолкнуть его от себя.

– Я не уйду. Во-первых, меня попросила Куртни, – в голосе Джека появилась не меньшая злость. – Если тебе наплевать на себя, подумай о ней! Эта женщина слишком много для тебя сделала, вытащила тебя из грязи, ведь если бы не она, ты бы давно уже была дешёвой придорожной шлюхой, как твоя мать! Куртни дала тебе другую жизнь, вывела в люди, сделала из тебя человека, дала образование – и для чего? Чтобы ты таскалась по тюрьмам, как твоя мамаша? Я, конечно, понимаю, что яблочко от яблоньки недалеко падает, но раз уж ты влезла в сердце этой одинокой бездетной женщины, имей совесть и не заставляй её пожалеть о том, что она когда-то приняла тебя в свою семью.

– Моя мать не в тюрьме, – севшим голосом подавленно выдавила Кэрол.

– Ну, в психушке – ещё лучше! И тебе туда прямая дорога, если не одумаешься, помяни моё слово!

Девушка вздрогнула, но постаралась не обращать внимания на эти слова. Он просто насмехается, хочет обидеть и напугать. Куртни. Надо же, ведь она даже не подумала о ней. Ни о ней, ни о Рэе. Они будут думать, что она такая же, как мать. Убийца. Они приняли её в свою семью, полюбили, но она не оправдала их надежд. Она приносит им одни проблемы и страдания. Она не достойна их любви, не достойна жить в их доме. Она такая же, как Элен, и её место на самом дне, а не в этой семье.

– Думаешь, они хотят, чтобы я вернулась к ним после того, что сделала? – глаза её медленно наполнились слезами.

Джек удовлетворённо улыбнулся. Лучше слёзы, чем это странное пугающее безразличие. Нездоровое безразличие.

– Они любят тебя. Они понимают тебя и не осуждают. Эти люди никогда не отвернутся от тебя, что бы не случилось. Помни об этом. И цени.

– Хорошо, я согласна, – всхлипнула она. – Что я должна делать, Джек?

– Для начала присядь. Нам предстоит длинный разговор. Я хочу услышать от тебя всё, что произошло вчера, начиная с того момента, когда к вам в дверь позвонила Кэтрин Фрэнсис. Всё, до мельчайших подробностей. Ты хорошо помнишь, что она тебе говорила?

– Да, я никогда не забуду ни одного сказанного ею слова, – с горечью ответила Кэрол.

Джек молча слушал её, ни разу не перебив. Когда Кэрол закончила, он спокойно докурил сигарету и потушил её прямо о стол, а окурок бросил под ноги. Опершись локтями о столешницу, она сфокусировал на девушке свой пронзительный, труднопереносимый взгляд.

– А теперь послушай, что мы делаем с тобой дальше. Я требую психиатрической экспертизы, а ты послушно беседуешь с психиатром и проходишь обследование.

– Психиатр? Зачем? – девушка побледнела.

– На этом я буду строить свою защиту.

– Ты хочешь сделать из меня сумасшедшую?! – Кэрол так резко вскочила, что опрокинулся стул. – Хочешь отправить меня в дурдом?! Нет, лучше я отправлюсь в тюрьму! И притворяться умалишённой не собираюсь!

– Притворяться нет необходимости.

– Что? Ты… ты хочешь сказать, что я на самом деле ненормальная?

– Об этом я узнаю у психиатра. Но я и сам вижу, что ты немного не в себе. И, думаю, на этот раз мне не придётся подтасовывать факты и прибегать ко лжи. Я добьюсь оправдания честным путём. Сбои в твоей психике налицо, тем более, если учитывать перенесённую тобой недавно травму головы с такими тяжёлыми последствиями. Сядь, Кэрол, и успокойся. Всё не так страшно, как тебе кажется. Подлечишься немного в клинике, тебе это только на пользу пойдёт. Если интересует моё мнение, то тебе это просто необходимо. Если, конечно, не хочешь, чтобы всё дошло до такой степени, как у твоей матери, когда тебе уже не поможет никакое лечение. Кэрол, подобные болезни передаются по наследству, если тебе ещё не известно. В твоих силах не допустить, чтобы заложенная в тебе склонность к психическим расстройствам начала развиваться. Стрессы и травма могли этому поспособствовать. Пока можно подавить болезнь, нужно это сделать.

Кэрол опустилась на стул с вмиг посеревшим лицом. В глазах её отразилось отчаяние и ужас. Она боялась этого всю жизнь. Боялась стать такой, как Элен. Боялась, что её ждёт то же самое – закончить свои дни в психиатрической больнице. И там, в доме Куртни, в зеркале, она видела не Элен. Это была она, Кэрол. С окровавленным лицом и безумным взглядом. Убийца. Сумасшедшая. Её не посадят в тюрьму. Её навсегда запрут в психушке, с такими же ненормальными, как и она.

Кто-то больно сжал её плечи и, подняв голову, она увидела склонённое к ней лицо Джека.

– Кэрол, не надо так пугаться. Это не страшно, поверь мне. Ты пройдёшь курс лечения в хорошей клинике, вернёшься домой и будешь жить так же, как прежде. Просто надо будет время от времени обследоваться, чтобы контролировать бо… чтобы вовремя заметить, если вдруг опять начнутся сбои и предотвратить их. Здоровых людей сейчас практически не бывает, у каждого есть какая-нибудь хроническая болезнь, наследственная или приобретенная. У Куртни, например, гипертония. Ты не знала? Не говори, что я тебе сказал, она меня вздует. А у меня проблемы с кровью. Белые тельца иногда пытаются взять вверх над красными. Хорошо, ещё в детстве врачи это обнаружили. Теперь всего лишь время от времени мне приходится сдавать на анализ кровь и глотать таблетки, если «белые» опять начинают отвоёвывать территорию, – он улыбнулся и погладил её по щеке. – Это не мешает мне жить… как моему деду, например, который умер от лейкемии в тридцать шесть лет. Медицина сейчас многое может. Только нужно следить за своим здоровьем и не позволять болезням развиваться и пускать в тебе корни, которые потом невозможно будет вырвать. Я не хотел сказать, что ты сумасшедшая. Нет, это не так. И так не будет никогда, если ты последуешь моему совету. И жизнь твоей мамы тоже могла бы сложиться иначе, если бы кто-нибудь своевременно дал ей такой же совет и если бы она ему последовала. Ведь она была нормальной женщиной когда-то, изначально, и это болезнь её изуродовала и сгубила, превратив в маниакальную шизофреничку.

– Как Мэтта, – с ужасом шепнула Кэрол. – Вокруг меня одни маньяки. И сама я маньячка. Я живу в аду. Или я уже спятила.

– Не говори ерунды! То, что Элен и Мэтт оба убийцы-шизофреники, только случайное совпадение. А у тебя просто стресс, и эта женщина вывела тебя из себя, заставив потерять над собой контроль. С каждым такое может случиться. Сколько раз я тебе говорил – ни на чём не зацикливайся, перешагни и забудь. Не нагружай свою психику, тем более если она врождённо неустойчива. Ты многое пережила, любой бы не выдержал. Тебе нужно восстановить душевные силы. Мне кажется, ты просто истощена. И твоя психика тоже. Всё это поправимо. Только позволь тем, кто в этом разбирается, всё поправить. И всё будет хорошо. Вот увидишь. А вот в тюрьму тебе нельзя ни в коем случае, потому что, я уверен, оттуда ты отправишься прямиком в дурдом, и, возможно, уже навсегда. Тем более с твоей панической боязнью запертых помещений. Твоя психика просто сломается и тогда её уже невозможно будет восстановить. Как случилось с Элен, и с Мэттом. Ну, ты сделаешь, как я тебе говорю?

– Да, – отозвалась девушка безжизненным голосом.

– Вот и прекрасно, – Джек поднял её на ноги. – Тогда пойдём, я отвезу тебя домой.

– Как домой?

Он улыбнулся.

– Я добился разрешения отпустить тебя под залог. Куртни заплатила. И она ждёт тебя дома. Поехали. Сюда ты больше не вернёшься, это я тебе обещаю.


                                                                                                                                    ***


Джек Рэндэл сдержал обещание.

Суд отправил Кэрол на принудительное лечение вместо мест заключения, более того, она была оправдана и обвинение в убийстве с неё снято.

Психиатр подтвердил своим диагнозом психическое расстройство, крайне нестабильное состояние психики, находящейся к тому же в состоянии сильнейшего стресса, и нуждающейся в лечении. Проще говоря, девушка уже делала стремительные шаги к полному помешательству. Ко всему прочему, обнаружилась угроза ещё одного кровоизлияния в мозг.

Джек смог с лёгкостью убедить суд в том, что пострадавшая жестоким образом спровоцировала обвиняемую на агрессию, играя на трагедии, которая повлекла за собой такие страшные последствия в физическом и психическом здоровье девушки, на глубоком личном горе, смерти мужа, которая так подкосила подсудимую; в том, что Кэрол не отдавала себе отчёт в своих действиях, нанося удары Кэт. Убедил, что Кэрол – с детства глубоко травмированный психически человек. Предоставил справку, подтверждающую то, что её мать уже длительное время находится в психиатрической лечебнице с сильнейшим и непоправимым психическим расстройством. Доктор, обследовавший Кэрол, подтвердил, что её ждёт то же самое, если позволить болезни прогрессировать.

Но самое интересное было то, что судьёй на закрытом заседании был не кто иной, как Джордж Рэндэл. Присяжные единогласно признали подсудимую невиновной, а судья постановил находиться Кэрол в больнице столько времени, сколько нужно, то есть на усмотрение врачей. Заседание было коротким и, не успела Кэрол осознать, что произошло, как её уже вывели из зала суда и отправили в больницу.

Она не знала, что впервые Джек перехлестнулся в суде со своим отцом, впервые им выпало одно дело, и это не было совпадением. Впервые он обратился за поддержкой к отцу, и Джорджу Рэндэлу не составило труда заполучить дело подзащитной сына в свои руки. Они провели закрытое заседание, защита и обвинение выступили только для вида, присяжные заранее получили указание, какое вынести решение. Никогда ранее Джек к этому не прибегал, и все его выигранные дела были его личной заслугой. Он и теперь был уверен на девяносто девять процентов, что не проиграет, но на этот раз он не хотел рисковать и оставлять даже этот один процент, который мог перечеркнуть всю дальнейшую жизнь его подзащитной.

Джордж Рэндэл не задавал вопросов, лишь сказал, что помнит эту девочку, которая однажды приходила в больницу к нему, Джеку. И посмотрел на сына долгим пристальным взглядом. Отвернулся, чтобы тот не заметил, как его губы расплываются в счастливой улыбке.

«Наконец-то, свершилось! – подумал он. – Естественно, нельзя позволить этой юной девушке отправиться за решётку, а то без внуков так и останусь! Как не помочь будущей невестке?»

Только Джордж Рэндэл не знал, что диагноз психиатра настоящий и справка о болезни Элен Гран, матери «его будущей невестки», тоже. Он был уверен, что всё это – лишь маленькие хитрости Джека, дабы процесс приличия ради выглядел более-менее правдоподобно. А если бы знал, то наверняка отверг бы Кэрол Ландж, как кандидатуру в невестки, потому что не хотел, чтобы его долгожданные внуки унаследовали от бабушки и мамы страшную болезнь. Конечно, это не наверняка, что болезнь обязательно перейдёт на детей, но риск всё же был, и Рэндэл-старший ни за что бы не стал так рисковать. Он мечтал о здоровых и таких же умных и талантливых внуках, как он сам и его обожаемый Джек. Рэндэлы должны быть такими и только такими! Он знал, что его сын такого же мнения и никогда не возьмёт в жёны женщину с дурной наследственностью, которая может испортить его будущее потомство.

С Джеком он об этом не разговаривал, хотя его мучило страшное любопытство. Уж если его сыночек поступился всеми своими принципами, гордыней и честолюбием ради этой женщины, выходит, это что-то, да значит. И Джордж Рэндэл снова запасся терпением, почти уверенный в том, что Джек, наконец-то, выбрал себе женщину и скоро она его на себе женит. Только бы не сильно сопротивлялся этот упрямый болван. Должна же когда-нибудь появиться женщина, способная затащить его под венец! Джордж очень надеялся, потому что, зная своего отпрыска, уже почти отчаялся в ближайшем будущем получить от него внуков. Его сын был настоящим чертёнком, которого невозможно было ни приручить, ни поймать, который никогда никому не покорится.

«Пусть не покоряется, чертяка, но плодиться-то можно! Большего я от него и не требую!» – с досадой думал судья, злясь на сына, которому было наплевать на муки мечтающего стать дедушкой отца.

Прошёл месяц с того дня, когда Кэрол впервые вступила на территорию роскошного госпиталя. Она была послушной пациенткой, только слишком уж удручённой, и врачи ничего не могли с этим поделать. Казалось, она тает на глазах. Почти перестала есть, отказываясь от еды, из-за чего сильно похудела, кожа приобрела нездоровый бледный оттенок, в глазах застыли беспокойство и тревога. Джек, Куртни и Рэй, обеспокоенные её состоянием, призвали врачей к ответу и потребовали провести комплексное обследование, чтобы выяснить, что происходит с девушкой.

А через пару дней после этого Кэрол позвонила Джеку домой, чем немного его удивила, потому что она никогда сама не звонила ему. Они не общались по телефону – он часто навещал её в больнице. Девушка была молчаливой и замкнутой, перестала улыбаться, но Джек был склонен считать, что её угнетает пребывание в этой больнице. Естественно, не очень приятно, когда тебя запирают в психбольницу, даже если доктора обходительны и внимательны и тебя окружают красота и комфорт. Время шло, а врачи молчали о выписке, отказываясь даже приблизительно назвать какие-либо сроки.

Лечение продвигалось успешно, но врачей беспокоило подавленное настроение девушки и её встревоженный, временами даже напуганный взгляд. И никто не мог докопаться до причины.

– Джек! Мне нужно выйти отсюда… завтра же! Всего на пару часов. Пожалуйста, поговори с главврачом, убеди их меня отпустить. У тебя получится, я знаю.

Джек нахмурился, услышав, как дрожит её голос, в котором проскальзывали нотки какого-то отчаяния.

– А что случилось? Чем ты так взволнованна, Кэрол?

– Ничего не случилось. Просто… завтра я хочу, чтобы Куртни меня свозила к врачу…

– Зачем тебе врач? В госпитале полно врачей!

– Нет, того, который нужен мне, здесь нет.

– А какие у тебя проблемы? К какому врачу тебе надо?

– Джек, ты можешь не задавать вопросов, а просто…

– Нет, не могу. Отвечай, если хочешь, чтобы я поговорил с главврачом. Или решай свои проблемы сама.

– Ну, ладно… У меня «по-женски» проблемы, понимаешь? А здесь такое не лечат.

– Что-то серьёзное?

– Куртни говорит, что ничего страшного. Нужно просто показаться врачу, чтобы он выписал нужные лекарства. Всего пару часов, Джек, пожалуйста! Позвони ему прямо сейчас, он ещё не ушёл, и договорись, чтобы меня отпустили прямо с утра. Хорошо?

– К чему такая спешка? – буркнул Джек, открывая записную книжку в поисках нужного номера.

– Так болит же, Джек… и так уже долго терпела.

– Ладно, сейчас позвоню. А чего терпела-то, раньше нельзя было сказать?

– Так думала, обойдётся…

– Хорошо, я обо всём договорюсь.

– Спасибо, Джек. Ты настоящий друг! – она как-то напряжённо засмеялась и бросила трубку.

«Смех какой-то странный, истерический…» – думал отстранённо Джек, набирая номер кабинета главврача госпиталя.

– Алло! Добрый вечер. Джек Рэндэл беспокоит.

– Вы по поводу обследования? Ещё не все анализы готовы…

– Об этом мы поговорим с вами, когда у вас уже будут все результаты обследования, – вежливым, но твёрдым тоном перебил Джек. – Я по другому вопросу. Я хотел бы вас попросить отпустить утром Кэрол на пару часов. Под мою ответственность, естественно.

– Могу я поинтересоваться, зачем?

– Конечно. Она хочет съездить к врачу. У неё какие-то женские проблемы. Обещает обойтись в пару часов.

На мгновение в трубке воцарилась тишина, потом доктор сухо сказал:

– Вы что, с ума сошли?

Джек опешил.

– О чём вы?

– Все сроки уже вышли. Никакой врач на это не пойдёт. Это подсудное дело. И не морочьте мне голову тем, что она уедет на пару часов. Если вы нашли того, кто сделает операцию, а так и есть, как я понял, то хоть из меня дурака не делайте! Пусть отлежится там, сколько надо, я не возражаю, здесь её после операции отхаживать никто не будет.

– Постойте, доктор, о чём вы говорите? Какая операция?

– Самая обыкновенная, молодой человек. Разве она вам не объяснила, что на таком сроке аборты не делают?

Пальцы Джека с силой сжали трубку, так, что побелели костяшки.

– А какой срок, доктор?

– Почти четыре месяца.

– А точнее сказать нельзя?

– Можно, только вы не у того доктора спрашиваете. Я, напомню, практикую в несколько иной области. Одно скажу – зря вы это затеяли. Это уже не просто уничтожение едва зародившегося эмбриона, это – убийство почти сформировавшегося ребёнка! Ну да Бог вам судья, меня это не касается.

Доктор замолчал, прислушиваясь к напряжённой тишине на том конце провода.

– Ну, так что, мне её отпускать? – решил ещё раз уточнить он, почувствовав неладное.

– Да, – хрипло прозвучало в трубке. – Отпускайте.

Следующим утром, выходя за ворота госпиталя, Куртни и Кэрол неожиданно натолкнулись на Джека, который поджидал их у выхода, присев на крыло чёрного «Феррари». Кэрол, встретившись с его глазами, побледнела, а потом покраснела и отвела взгляд.

– Привет, Джек! – невозмутимо поприветствовала его Куртни. – А что ты здесь делаешь?

– Кэрол отпустили под мою ответственность, поэтому, если вы задумали побег, мне крупно достанется, – шутливо откликнулся он. – Если вы не против, я буду вас сопровождать.

Куртни непринуждённо засмеялась.

– Джек, отправляйся по своим делам. Даю слово, что мы не сбежим. Наши личные дела тебя не касаются. Будь ты женщиной, мы бы взяли тебя с собой за компанию, а так – извини.

– Ничего, я подожду вас снаружи, на улице, – он улыбнулся. – Садитесь.

– Я на машине, – Куртни прошла мимо него к белому «Форду», отключая сигнализацию. – Джек, тебе что, заняться больше нечем? С чего это ты решил за нами таскаться по нашим женским делам, а?

– Я же сказал, чтобы вы не сбежали.

– Ладно, Джек, не дури. В чём дело?

– В том, что я буду вас сопровождать. И это не обсуждается. Или так, или Кэрол возвращается в свою палату.

Лицо у Куртни стало каменным, взгляд, устремлённый на Джека, потяжелел.

– Кэрол, садись в машину, иначе мы опоздаем на приём, – бросила она девушке, угрожающе сузив глаза и не отрывая их от Джека.

– Постой, Кэрол, – окликнул он.

Девушка обернулась. Челюсти её невольно задрожали, когда она увидела его почерневшие от злости глаза и свирепо затрепетавшие ноздри.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, девочка? – приторно-сладким голосом спросил он.

Сердце её забилось сильнее, и она медленно перевела взгляд на Куртни.

– Смотри на меня, я с тобой разговариваю! – сквозь зубы прорычал Джек.

– Кэрол, в машину, – повторила Куртни.

Девушка отступила назад, но Джек вдруг схватил её за руку и так стиснул пальцами, что она скривилась от боли.

– Вы кое-что забыли, милые голубки! Вы не спросили разрешения у меня на то, чтобы убить этого ребёнка! Я больше всего не люблю, когда действуют у меня за спиной, а тем более, водят за нос!

– Ты не имеешь к этому никакого отношения, Джек. Равно, как и к ребёнку, – твёрдо проговорила Куртни. – Отпусти Кэрол, разве не видишь, ты делаешь ей больно!

– Больно? Тебе больно? – он наклонился к девушке, скривившись от ярости, и ещё сильнее сжал пальцы. – А так? Ну-ка, дорогая, попробуй сказать, что это не мой ребёнок.

– Не твой.

– Ах ты, сучка! – он резко завернул ей руку за спину, заставив Кэрол вскрикнуть от боли. – А чей же он?! Уж не Мэтт ли навещал тебя с того света?! Зачем ты мне врёшь?! Разве мало я для тебя сделал?! Чем я заслужил такое пренебрежение, а?! Ты обязана была мне сказать! Как ты посмела решать судьбу этого ребёнка сама, без меня?! Я должен принять решение, жить ему или нет, а не ты и не твоя драгоценная Куртни! Убийца! Сейчас я с тобой разберусь, гадина. Хочешь убить моего ребёнка?! Отлично! Почему бы тебе не умереть вместе с ним?! Раз ты отнимаешь у него право на жизнь, то с чего ты взяла, что сама имеешь право жить после этого?! Моя мать тоже хотела избавиться от меня, когда носила в утробе, и, если бы отец не помешал, меня бы не было! Таким матерям не место на этом свете. Зря ты так со мной поступила, зря всё это затеяла. Сдохни вместе со своим ублюдком, чтобы он не родился таким же несчастным отверженным ребёнком, как я!

Он потащил опешившую Кэрол к машине. Куртни вцепилась в девушку, пытаясь ему помешать.

– Джек, ты спятил! Оставь её немедленно!

Резко развернувшись, он толкнул женщину в плечо так, что она едва не упала, и впихнул Кэрол в «Феррари». Потом повернулся к Куртни.

– Это ты её заставила, я знаю. Сама бы она ни за что на это не пошла.

– Джек, успокойся. Что тебя так взбесило? Что мы тебе не сказали? А зачем? Ведь тебе не нужен этот ребёнок. И Кэрол он ни к чему. Мы просто хотели устранить последствия вашей ошибки. Так будет лучше для всех.

– Это ты так решила? Тебя это вообще не касается, мы бы сами, как-нибудь без тебя, разобрались.

– Вы уже доразбирались… – фыркнула Куртни. – Что бы изменилось, если бы мы тебе сказали, Джек? Ты получил бы удовольствие лишний раз унизить Кэрол, сказав, что тебе не нужны ни она, ни её ребёнок… или что там обычно говорят мужчины в таких ситуациях? Ты злишься, что у тебя отняли возможность посмеяться и сказать: «Твои проблемы, Кэрол, и меня они не волнуют»?

– Откуда ты знаешь, что бы я сказал?

– Оставь, Джек, я знаю тебя не первый день. Я не хочу, чтобы Кэрол была матерью-одиночкой и растила безотцовщину. Не хочу, чтобы было что-то, что связывало бы её с тобой. Не потому, что ты мне не нравишься, Джек, нет, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но эта связь не нужна ни тебе, ни Кэрол. У тебя своя жизнь, у неё – своя. Она должна доучиться, сделать карьеру, выйти замуж за хорошего мужчину…

– А я, значит, не подхожу?! После всего, что я для неё сделал?! Джек плохой, такой-сякой, а чуть что – сразу, Джек, помоги! – в его голосе негодование смешалось с обидой. – И разве я когда-нибудь отказывался?

Куртни открыла рот от изумления.

– Джек, мы очень тебе благодарны и помним всё, что ты для нас сделал… поэтому и хотели решить создавшуюся проблему сами, чтобы тебя не раздражать. К тому же, Джек, Кэрол проходит интенсивное лечение, и это может отразиться на ребёнке. Сильно отразиться, ты понимаешь? Он может родиться уродом или дебилом!

– Я сам поговорю с врачами и узнаю, как может отразиться лечение на ребёнке. Это не отговорка и не причина сделать то, что вы задумали.

– Не причина? Зачем рожать больного или неполноценного ребёнка? Ты сразу от него отвернёшься, я знаю, а Кэрол должна будет всю жизнь с ним мучиться!

– Ладно, хватит из меня дурака делать. Ты запугала этим Кэрол, но я не из пугливых. С ребёнком будет всё в порядке. Ты убедила Кэрол ничего мне не говорить и избавиться от ребёнка, потому что боялась, что я на ней захочу жениться. Это глупо, Куртни. Если я захочу, ты не сможешь мне помешать, и ты это прекрасно знаешь.

– Ты этого не хочешь, – возразила Куртни. – И Кэрол не хочет. Никто не хочет. Поэтому этого не будет. Не мешай нам, Джек. Избавимся от ребёнка, и забудем об этом. И останемся по-прежнему хорошими друзьями.

– А если я скажу, что женюсь на ней? – губы Джека тронула издевка, словно он забавлялся над этой женщиной, которая так решительно была настроена не подпустить его к своей воспитаннице.

Лицо Куртни перекосилось.

– Этого не будет, Джек. Не потому, что ты плохой или какой-то там не такой, просто ты ей не подходишь. Ты не сможешь сделать её счастливой. А я хочу, чтобы она была счастлива. Ты воспринимаешь брак и семью, как помеху и обузу, и тебе это не нужно. Твоё увлечение пройдёт, и то, что ты сейчас принимаешь за любовь – тоже.

– Послушай, Куртни, может, тебе бросить бизнес и податься в ясновидящие? Будешь предсказывать будущее, раз считаешь, что всё знаешь, – он недобро засмеялся, сверкая на неё почерневшими злющими глазами.

– Я не позволю тебе сломать ей жизнь, – тихо прошипела она.

– Стало быть, ты против того, чтобы мы были вместе! – он вздохнул с наигранной горечью. – И не хочешь, чтобы я стал твоим зятем. Ах, как же мне обидно. Мне отведена роль спасителя, а как претендент в мужья я недостоин. Что ж, вы разбили моё сердце. Сейчас поеду на набережную и утоплюсь в океане. А, знаешь… – он на секунду задумался, и вдруг расплылся в улыбке… – это не в моих правилах. Лучше я утоплю Кэрол. Если не мне, значит, никому.

Он вскочил в машину и рванул с места, оглушительно завизжав колёсами и выбросив из-под резины мгновенно угасшие искры. Куртни села за руль и поспешила следом, но он с лёгкостью оторвался от преследования и скрылся из её поля зрения. Женщина растерянно остановилась и задумалась, кусая губы. Джек умел напугать. И она очень испугалась, потому что знала, что он способен на всё. Его эгоизм и беспощадность вряд ли имели границы, когда он считал себя уязвленным…

Кэрол неподвижно сидела на заднем сиденье великолепного «Феррари» и с затаённым страхом смотрела на Джека. Он молчал, бесстрастно управляя машиной, ни разу не взглянув на девушку.

– Куда ты меня везёшь? – охрипшим от волнения голосом спросила она, не выдержав напряжения.

Он не ответил.

– Джек, останови машину. Выпусти меня.

С ужасом она поняла, что он направляется на набережную. А когда увидела перед собой пустынный берег, задрожала и в отчаянии вжалась в сиденье. Остановив машину, он вышел и, открыв дверь, протянул руку Кэрол.

– Выходи.

Его властный тон заставил её подчиниться. Вложив дрожащие пальцы в его ладонь, она вылезла из машины и стала на золотистый песок. Её высокие каблуки мгновенно провалились в зыбкую почву, заставив девушку пошатнуться.

– Сними туфли, – велел Джек.

Кэрол скинула обувь, смотря на него перепуганными глазами.

– Пойдём, – крепко сжав пальцами её руку, он повёл её к океану. Девушка, едва не плача от страха, оглядывалась по сторонам, но вокруг не было ни души.

Остановившись у самой кромки воды, Джек посмотрел на горизонт, продолжая крепко держать Кэрол за руку.

– Красиво, правда? – тихо спросил он, не поворачиваясь к ней. – Тебе нравится океан?

– Да.

– И мне нравится. Не хочешь окунуться?

– Нет… – не успела она ответить, как он схватил её и повалил в набежавшую волну. Кэрол вскрикнула и попыталась его оттолкнуть, но он вжал её в песок и стал страстно целовать. Девушка замерла от неожиданности. Но, вместо того чтобы её топить, он начал лихорадочно стаскивать с неё одежду.

Очнувшись от удивления, Кэрол попыталась ему помешать, но уже через пару минут отчаянно сжимала его в крепких объятиях, задыхаясь от удушающей страсти и ощущая себя самой счастливой женщиной на свете.

Мне очень не понравилось поведение Куртни. Она что, возомнила себя Господом Богом? Она будет решать, кому жить, а кому умереть? Чем виноват этот несчастный ребёнок? Видимо, Кэрол для неё собственность, и ей лучше знать, с кем будет счастлива её подопечная. Была бы она настоящей матерью, она бы не пошла на такой шаг. Хотя да, бывают и такие матери, которые готовы уничтожить любого - даже беззащитного ребёнка - лишь бы их чадо соответствовало критериям успешности в обществе.
Все вокруг ненормальные: и Джек с его потенциальной смертельной болезнью и взращенной гордыней, и Куртни со своей самоуверенностью, и Рэй со своей похотью к женщинам. Одна Кэрол - несчастная жертва своей психической предрасположенности. Джек прав, ей тоже нужно лечиться и компенсировать возможные всплески зарождающейся болезни. А лучше всего - обраться к Богу и ни в коем случае не убивать ребёнка. Смерть ребёнка только усугубит психическое состояние Кэрол.

Да, такой стресс мог бы оказаться для Кэрол губительным. И, к сожалению, об этом Куртни не подумала.

 » Глава 24 (продолжение)

Как не билась Куртни, пытаясь помешать вспыхнувшему бурному роману между Кэрол и Джеком, у неё ничего не получалось, и вскоре ей пришлось смириться, принять неизбежное. Кэрол отказалась от таблеток, которые она ей привезла, чтобы спровоцировать выкидыш, и со счастливой улыбкой заявила, что выходит замуж…

Когда об этом узнал Рэй, с ним чуть припадок не случился.

– Она что, совсем спятила? Замуж за Рэндэла? Да ни за что! Я уже говорил, только через мой труп!

– Рэй, мне тоже это не нравится, но она меня не слушает. Я чувствовала, что этим кончится. И мы ничего с тобой не сможем поделать.

– Как это – ничего? Мы не допустим! Запретим! Или наше мнение её не волнует? Поставим условие – или мы, или он. Пусть выбирает!

– Нет, Рэй, так нельзя.

– Можно, всё можно, только бы не подпустить к ней это чудовище!

– Джек не чудовище. Он просто сложный человек… но, похоже, он действительно её любит.

– Мне плевать, любит он или нет! Она не выйдет за него, я не допущу! Кто угодно, пусть сам дьявол, только не Рэндэл! Он же её погубит! Это страшный человек. Неужели она так этого и не поняла? Мы должны ей объяснить, переубедить. Выйти замуж за этого человека – это значит совершить ужасающую ошибку…

– Ох, не знаю… может, мы неправы. Джек сильный мужчина, с ним она будет, как за каменной стеной…

– Да, и в этих каменных стенах он её и похоронит!

– Рэй, ты перегибаешь палку.

– Ничего я не перегибаю! – Рэй нервно мерил комнату шагами, ломая руки. – Ты уверена, что он действительно намерен на ней жениться?

– Он бы не стал делать предложение, если бы не собирался жениться.

– Значит, у них роман?

– Не то слово, – мрачно отозвалась Куртни. – Такие бешеные страсти, аж искры летят.

– И давно? Почему я опять ничего не знаю?

– Да нет, всего несколько дней.

– Несколько дней? Так о какой свадьбе может идти речь? Перебесятся и разбегутся. А про женитьбу он наплёл, чтобы в постель её уложить, – Рэй махнул рукой, расслабившись.

– В постель он её и без этого уложил. Ещё четыре месяца назад. Только у них после этого не заладилось, – Куртни не стала вдаваться в подробности. – А теперь навёрстывают упущенное. Как с ума оба сошли. Мне уже намекнули в госпитале, что это приличное заведение, а не бордель… Не узнаю Кэрол. На неё это не похоже. Она всегда была такой застенчивой девочкой.

– Хочешь сказать, что они трахаются прямо под носом у врачей, да так, что уже все заметили? – Рэй посерел, сжав кулаки. – Вся в мамашу, такая же шлюха!

– Не смей! – Куртни подскочила. – Дело молодое, горячее, нетерпеливое… К тому же, судя по всему, долго нагревалось в обоих… Кэрол счастлива. Сразу изменилась, вся светится. Главное, чтобы ей было хорошо. А ей с ним хорошо, я вижу. Он тоже сам на себя не похож. Может, мы слишком всё драматизируем, и у них всё сложится хорошо…

– Не сложится! Помянете моё слово – не сложится! Пожалеет она, и горько пожалеет! Надо её остановить, пока не поздно.

– Поздно, Рэй, поздно. У них скоро родится ребёнок. А этот малыш имеет право на полноценную семью, и мы не в праве его этого лишать.

– Ребёнок? О, Господи! – Рэй упал в кресло и сжал голову руками. – Пусть сделает аборт!

– Я же говорю, поздно. Прозевали.

– Как это прозевали? Как можно такое прозевать?

– Менструация во время беременности. Такое бывает. После близости с Джеком была небольшая задержка, а потом вроде бы началось, мы и успокоились. На следующий месяц опять задержка, но я не спрашивала, а Кэрол мне не говорила, потому что, как она сказала потом, не придала этому особого значения, да и не до этого было… Арест, суд, больница. Её стало тошнить, появилась слабость, а длительная задержка стала её пугать. Когда я узнала, что с ней происходит, я настояла на обследовании, в результате которого и выяснилось, что она беременна. Бедная девочка была шокирована. Я убедила её всё-таки прервать беременность, но Джек вмешался.

– Боже, дурдом какой-то! Всё так глупо и нелепо вышло, как ты допустила? Прозевать беременность! Вот дуры, что одна, что вторая! О чём эта девчонка думала, когда ложилась с ним в постель? Она что, не знает, как надо предохраняться? Вот идиотка!

– Помолчи, Рэй. Так получилось, ничего не поделаешь. Словно само провидение вмешалось, чтобы их соединить. Может, это просто судьба, от которой, как не бегай, не убежишь?

– Судьба? Нет, это не судьба, это – обыкновенная человеческая дурость!

– Я тоже так думала. Но, похоже, это просто любовь. Или умопомрачительная страсть. Кто сказал, что это не одно и то же? И нам придётся с этим смириться и пожелать им счастья.

***

С Кэрол произошло настоящее чудо. Она преобразилась, из замученной безжизненной мумии превратившись в жизнерадостную, вернувшуюся к жизни девушку. Уже через месяц её выписали из госпиталя с неожиданным диагнозом «здорова» и рекомендацией пройти обследование через полгода.

Приготовления к свадьбе начались ещё до выписки, которые, смирившись с неизбежным, взяла на себя Куртни. Обсуждая с Кэрол детали и видя, как светятся её всегда грустные глазки, так, как никогда не светились, женщина заставила себя унять тревогу в сердце, и радость девушки передалась и ей. Её девочка счастлива, что может быть важнее? И Куртни не могла себя заставить мешать этому счастью из-за своей неуверенности в том, что Джек способен стать хорошим мужем.

Прямо из госпиталя Джек сразу забрал Кэрол к себе. Куртни и этому не стала противиться, не желая настраивать его против себя. К тому же до свадьбы оставалось всего каких-то там несколько дней. Становиться на пути их страсти, подобно которой Куртни ещё не встречала в своей жизни, было бессмысленно. К тому же Рэй был взвинчен до крайности и после скандала, который он устроил Кэрол в госпитале, и драки с Джеком, который на этот раз дал ему яростный отпор, было бы лучше, чтобы влюблённые пока не попадались ему на глаза, чтобы не накалять обстановку. Со временем Рэй остынет. Он был горячим, но отходчивым, вспыхивал и тут же потухал. Обычно. Ревность, неприязнь к Джеку и искреннее беспокойство за Кэрол оказались взрывной смесью, и даже Куртни не могла его успокоить, стараясь не спускать с него глаз, чтобы не позволить ему совершить какую-нибудь глупость, дабы помешать свадьбе. Куртни сама перевезла вещи Кэрол в квартиру Джека. Пусть поживут вместе, глядишь, передумают. Но они не передумали. Джек даже работу забросил, не расставаясь со своей невестой ни на минуту. Куртни это пришлось по душе. Ну, раз он поставил женщину превыше своей работы, значит, есть все шансы на то, что они будут счастливы вместе, если, конечно, Кэрол будет оставаться для него на первом месте и впредь. Только Куртни всё же сильно в этом сомневалась, но свои сомнения теперь уже держала при себе. Радость за счастье своей девочки смешалась в её сердце с тихой грустью, когда она поняла, что Джек забрал у неё Кэрол. Теперь она будет жить с ним, он станет её семьёй, а они с Рэем отойдут на второй план. Куртни утешалась мыслью, что скоро появится малыш, которому она сможет подарить свою любовь, как когда-то она подарила её Кэрол.

Теперь она просила Бога не только за Кэрол, но и за её ещё нерождённого ребёнка, молясь, чтобы стрессы и лечение в психиатрической больнице не повлияли на его здоровье. Пока никаких отклонений в развитии замечено не было, и мать, и ребёнок казались вполне здоровыми, не вызывая у докторов никаких опасений. А на бесконечные вопросы встревоженной Куртни врачи в ответ хмурились и качали головой, говоря, что на всё воля Божья…

Находясь в госпитале, Кэрол часто думала об Элен. Только теперь, едва не очутившись в том же положении, что и мать, когда судьба Элен так близко соприкоснулась с её судьбой, и они стали походить между собой, она поняла мать и простила. Простила ей всё. Потому что теперь и её, Кэрол, руки в человеческой крови. И её коснулся страшный недуг, недуг, превращающий человека в чудовище. Обе они убийцы. Обе познали на себе, что такое психиатрическая клиника. Ведь и с Кэрол могло случиться то же, что с Элен, если бы вовремя не вмешался Джек, разглядев её слабеющий рассудок, её зарождающуюся болезнь, и не спас её. А Элен была одна в этом мире, и некому было спасти её. Кэрол ощущала невыносимое чувство вины за то, что столько лет не могла понять и простить, что оставила её одну, наедине со страшной болезнью.

Вспоминает ли её мама? Скучает ли? Хочет ли увидеть, узнать, какой она стала, как живёт? Раскаялась ли в том, что была так жестока и холодна с дочерью, что отвергала её и ненавидела? Или же Элен возненавидела её ещё больше? Эти вопросы уже давно мучили Кэрол и не давали ей покоя. Был только один способ, очень простой, узнать ответы. Но девушка боялась. Боялась слов, которые могла сказать ей мама, боялась увидеть горящий прежней ненавистью взгляд. Боялась снова быть отвергнутой.

Долго она не могла решиться, но теперь, когда мир вокруг неё вдруг так изменился, посветлел, потеплел, ей захотелось поделиться этим светом и теплом с той, роднее которой быть не может никогда – с мамой. Появилось непреодолимое желание обнять её, сказать, как сильно её любит, что всегда о ней думала и никогда не забывала, попросить прощение за то, что отреклась от неё. И быть может, услышать слова раскаяния и любви от неё. Перевести Элен в госпиталь, в котором лечилась сама. Тогда они будут рядом, смогут постоянно видеться и общаться. Загвоздка состояла только в том, что этот госпиталь был элитным, а потому и очень дорогим. На содержание его постоянных пациентов уходили целые состояния. Но в сердце Кэрол зародилась болезненная и мучительная мечта поместить маму именно туда, отдать её в руки лучших специалистов, которые могли бы, возможно, облегчить её болезнь, если её невозможно было вылечить. Хотела, чтобы маму окружали роскошь и комфорт, которых никогда не было в её жизни, вежливые и обходительные врачи, чтобы о ней заботились, помогали. Хотела внести хоть немного света в её мрачную безрадостную жизнь, облегчить её, насколько только это было возможно. Пусть её мама никогда уже не будет счастливой, но, по крайней мере, не будет ощущать себя всеми отвергнутой и никому не нужной. Будет знать, что её дочь рядом, заботится о ней, любит и никогда больше не оставит.

И Кэрол начала осторожно расспрашивать Джека, что нужно делать для того, чтобы перевести больного из одной больницы в другую. Позвонила в госпиталь, чтобы узнать, какая требуется сумма на содержание и лечение их пациентов. Она сделала это украдкой от Джека, но её старания оказались бесполезными. Он понял, что она хочет, ещё до того, как она закончила свой вопрос относительно того, как осуществляется перевод больных. Он ответил, но не поинтересовался, почему её это интересует. И Кэрол наивно подумала, что он не придал её вопросу никакого значения, и вообще о нём забыл. Но это не он забыл, а она не подумала, что рядом с ней человек, который настолько хорошо её изучил, что со своей удивительной проницательностью без труда угадывал её мысли, мог запросто предугадать её действия. Хорошо это или плохо, Кэрол ещё не знала. То, что от Джека ничего невозможно было утаить, пока только восхищало её, и она не видела в этом ничего плохого, потому что ничего не собиралась от него скрывать.

Когда она сказала ему, что хотела бы навестить мать перед свадьбой, он отреагировал с таким видом, будто ждал этого.

– Я могу тебя сопровождать, если хочешь, – предложил он.

Кэрол благодарно улыбнулась. Он знает, что она боится. И не только разочарования. Он или догадался или смог разглядеть её смертельный страх перед собственной матерью, страх, который жил в ней всегда. Если он будет рядом, Кэрол не будет бояться, что Элен причинит ей зло или вред. Ведь может оказаться так, что безумица всё ещё жаждет расквитаться с ней, и Кэрол не могла об этом не думать, отчего её начинали одолевать детские страхи, порождённые жестокостью и ненавистью этой женщины.

– Я думаю, что будет лучше немного отложить визит, – продолжил Джек. – Съездим к ней после свадьбы.

– Нет, до, – решительно возразила Кэрол. – До свадьбы, Джек. Мне приснился плохой сон. Очень плохой. После таких снов обязательно случается беда.

– Кэрол, сны – это всего лишь наше воображение.

– Может быть… Но всё равно я хочу её увидеть.

– Зачем? А если этот визит тебя расстроит? Я не хочу, чтобы эта женщина омрачила твоё настроение перед свадьбой.

– Не омрачит. Даже если она осталась прежней, я… я всё равно не пожалею, что поехала туда. Я давно должна была сделать это, и это меня тяготит. Если она прогонит меня, то я, по крайней мере, избавлюсь от чувства вины перед ней за то, что столько лет не предпринимала попыток встретиться, – Кэрол улыбнулась, чтобы Джек не догадался, как засаднило её сердце при мысли, что Элен может её прогнать, как гнала от себя всегда.

Джек посмотрел на неё своими внимательными, всезнающими глазами, но не стал спорить, поняв, что она не изменит своего решения. Он знал, что она чувствует, о чём думает и чего боится, потому что в этой ситуации мог поставить себя на её место. Может, они совершенно разные, как личности, но, несмотря на это, у них много общего. Горькое детство отвергнутых матерями детей, мечты о любви и полноценной семье. Они оба не имели этого, а потому умели ценить, нуждались и стремились к тому, чего были лишены. Поэтому Джек был уверен, что именно с ней они смогут создать такую семью, о которой так мечтали, что никогда не допустят они, чтобы их дети ощутили хотя бы толику той боли, что пережили их родители. Своим детям они дадут всё, чего недодали им самим. Любовь, нежность и заботу. И у ребёнка, который скоро появится на этот свет, всегда будут рядом и отец, и мать, и никогда он не увидит, как рушится его семья, как когда-то разрушилась семья его, Джека. Джек был счастлив, что создаёт семью, несмотря на то что ещё недавно откладывал это на неблизкое будущее. Но жизнь распорядилась иначе, привязав его к женщине, которую он не смог выкинуть из своего сердца, как ни старался. Он хотел ей отомстить и наказать, а его месть обернулась созданием нового человечка, который заставил его сделать последний шаг к той, которую давно избрал и умом, и сердцем, но не торопился к брачным узам.

Кэрол была очень удивлена, когда он сказал, что он для себя решил, что именно она станет его женой и именно с ней он построит семью, ещё до того, как Мэтт вышел на свободу. Решил скорее умом, чем сердцем. Но сердце пошло на уступки и не стало идти вопреки уму.

– Но почему я? – Кэрол была шокирована.

– Ты мне подходишь и… устраиваешь, – он расхохотался, заметив её возмущённый взгляд.

– Значит, это брак по расчёту? Потому что я показалась тебе удобной в качестве жены?

– Ага. Сплошной холодный расчёт.

– Холодный? – Кэрол хмыкнула. – Что-то мне так не показалось.

– Ну… поначалу был холодный. А потом разогрелся, – обняв, он томно поцеловал её в шею. – Ладно, вру… Сначала разогрелся. И планы затащить тебя в постель у меня появились намного раньше, чем мысли о том, что из тебя бы вышла неплохая супруга. А знаешь, когда именно у меня появились эти мысли? Догадайся!

– Уж не тогда ли, когда я изводила тебя своей стряпнёй и хозяйничала в твоей квартире после того, как ты сбежал из больницы беспомощным калекой? – засмеялась Кэрол.

Джек тоже рассмеялся.

– Именно тогда! Уж очень мне понравилось, как ты обо мне заботилась. И как хозяйничала. Мне понравилось. И с тех пор ты была обречена. Единственное, что пошло не по плану… это любовь. Я не собирался, я не хотел влюбляться, – он досадливо поморщился. – Я сам себе не хотел признаваться в том, что втрескался… И не признавался, пока Ландж не вышел. Ох, и сорвало мне крышу, когда ты осталась у них ночевать, – он болезненно скривился. – Даже вспоминать не хочу. Тогда я понял, как люблю тебя… Как больно ты мне сделала. Мне никогда не было так больно.

В его голосе отразился горький упрёк и давняя обида.

– Я не хотела делать тебе больно. Мне даже в голову не пришло, что тебе может быть не всё равно. Я никогда не встречалась с мужчинами… наоборот, избегала. Я ничего не знала ни о мужчинах, ни об их отношении.

– А если бы знала, это что-то бы изменило?

Кэрол отвела взгляд, но он вдруг обнял её и нежно прижал к себе.

– Ладно, не будем копаться в этом… Я не хочу. Ты не знала. Но теперь ты знаешь, – он поднял к себе её лицо и заглянул в глаза. – Ты ведь никогда больше не сделаешь мне больно? Я тебя люблю. И ты моя. Всегда была только моей. Изначально.

– Ну прости, ты не довёл это до моего сведения, – пошутила Кэрол и улыбнулась. – Надо было сразу сказать, как я к тебе в первый раз в офис пришла.

– Надо было, – он засмеялся и поцеловал её в губы. – Только я сам как-то не сообразил сразу, что ко мне пришла будущая жена… Потом только дошло.

– Ну, если ты не сообразил, то куда уж мне, извините… Я тоже не догадалась, что передо мной мой будущий муж.

– Конечно, это был я. И только я. Ты просто ошиблась при выборе мужа, да и я сам, конечно, немножко тебя прохлопал…

– Немножко? Ты имеешь в виду моё замужество?

– Давай договоримся, что больше об этом мы упоминать не будем в наших разговорах, это бьёт меня по больному. Даже если бы твой муж остался жив, я бы всё равно тебя отобрал, потому что я никогда и никому не отдаю то, что выбрал для себя, то, что станет моим. И заруби это себе на носу, любовь моя. Моя.

Кэрол лишь улыбнулась и пожала плечами. Джек улыбнулся и, взяв её за руку, нежно сжал.

– Я займусь переводом Элен в госпиталь, только чуть позже, после нашего с тобой свадебного путешествия, хорошо?

У девушки перехватило дыхание.

– Так скоро? Но… я… я не собиралась. Может быть, когда-нибудь…

«Когда я смогу её там содержать», – закончила про себя Кэрол.

Просить денег на это у Куртни она не могла и не хотела. Это уже слишком, обязывать, чтобы Куртни заботилась о женщине, которую в глубине души ненавидела, бывшей сопернице, которой Рэй отдал своё сердце, к которой ревновала его всю жизнь.

– Зачем откладывать на «когда-нибудь», если ты хочешь этого уже сейчас? Я человек не бедный и никогда таковым не буду, и могу позволить себе позаботиться о своей теще… ради тебя.

Он обнял девушку и прижал к груди.

– Разве ты забыла, кто будет твоим мужем? Сам Джек Рэндэл! – сказал он с наигранным пафосом, и серьёзно добавил: – Я разделю с тобой всё, что имею и ещё буду иметь. То, что было моим, теперь будет нашим.

Он не хотел её расстраивать и говорить о том, что перевод Элен в эту больницу невозможен. Элен содержалась в тюремной психбольнице, в отделении для особо опасных преступников. Госпиталь, в котором лечилась Кэрол, для таких пациентов не предназначен. Элен была не просто больной женщиной, она была осуждённой заключённой. И при всём желании даже он не сможет сделать так, чтобы её перевели в этот госпиталь. Это было невозможно. В данном случае, даже для него. Но говорить Кэрол об этом сейчас он не хотел. Он надеялся, что она поймёт это сама, когда увидит её. Ему очень не хотелось, чтобы она встречалась с матерью, он знал, что это причинит ей боль, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но он также знал, что если Кэрол что-то для себя решила, то она всё равно это сделает. Уж в её упрямстве и своенравии он успел достаточно убедиться. Ему оставалось только поражаться, как такая тихая и покорная вроде бы девушка одновременно с этим была такой упёртой и непослушной. Кто бы что ни говорил, всё равно поступает по-своему. Расшибает лоб и всё равно лезет напролом, даже если знает, что опять наткнётся на стену и обольётся кровью… как сейчас, в случае с матерью. Отчаянная, безрассудная. Считает себя трусихой и слабачкой, не отдавая себе отчёта в том, какой в ней стержень, сколько на самом деле в ней мужества. Зато Джек это видел. Когда он стал копаться в её прошлом, он был поражён всем, что узнал. Ему трудно было поверить, что всё, что он узнал – это о ней, роскошной, великолепной девушке, при взгляде на которую даже в голову бы не пришло, что она не родилась в роскоши и благополучии, что величайшая трагедия, которая могла быть в её жизни – это сломанный ноготь на безупречном пальчике. Как можно было поверить в то, что такую милую и беззащитную на вид девушку исключили из школы за драки, за то, что она со своей подружкой регулярно избивали кого-то в школе? Да он даже представить себе не мог её дерущейся, как ни смотрел на неё и как ни старался. Он спросил её об этом, когда они стали вместе жить. Он о многом хотел спросить, но пока не решался, собираясь это делать постепенно и осторожно. На его вопрос она лишь дёрнула плечом и усмехнулась.

– Ну да, выгнали. И что?

– Ты правда кого-то била?

На лице её тогда появилось такое ожесточённое выражение, которое он никогда до этого не видел.

– Да. А ты что, в школе никогда не дрался?

– По правде говоря… нет. Я не могу представить, что ты могла кого-то побить. Ты такая…

– Какая?

– Ну… не похожа на того, кто кого-то может побить.

– Я похожа на того, кого бьют, это ты хочешь сказать? Так и было, пока я не встретила Эмми. Она научила меня драться. И больше меня никто не бил. Били мы. Кстати, это было единственное, за что мать меня хвалила. Но бить кое-кого было мало. Эту тварь нужно было убить. Если бы я знала… если бы я могла вернуться назад… я бы убила её, и тогда бы Тимми и Эмми были живы. И бабушка Тимми. И Мег. И Спайк. А Даяна бы не была столько лет калекой.

Она заметила ошеломлённый взгляд Джека, а потом он расхохотался.

– Ничего себе! А ты оказывается самая настоящая злючка!

– Кто бы говорил! – фыркнула Кэрол.

– Разве я сказал, что это плохо? Просто теперь, если надумаешь кого-нибудь замочить, сначала расскажи мне, чтобы мне потом не пришлось вытаскивать тебя из-за решётки, договорились?

Кэрол подавленно промолчала, не разделив его веселья. По ней, так ничего смешного в этом не было.

А Джек, вспомнив о том, как она размозжила голову Кэт, уже не так удивлялся тому, что она кого-то могла бить в школе. И лишь подумал о том, как обманчива всё-таки может быть внешность некоторых людей. Как у неё, например. Этакая невинная беззащитная овечка, горя не знавшая за всю свою жизнь.

Но было одно, что выдавало её, и на что он сразу обратил внимание – её взгляд, который резко не соответствовал её внешнему облику баловня судьбы, её внешнему лоску и обманчивому благополучию. Он сразу уловил, что внутри она совсем не такая, как кажется. Человек может изменить в себе всё: поведение, внешность, облик, даже мышление и взгляд на мир… но человек никогда не сможет изменить то, что отражают его глаза. А ещё никогда в жизни он не видел таких прекрасных глаз. Он всегда ими любовался, они безумно ему нравились, он буквально ощущал, как их взгляд пробирает его насквозь, проникает внутрь, в самую душу, касается его сердца. Иногда ему даже казалось, что именно её глаза его так зацепили сначала. Стоило ему сомкнуть веки, и они появлялись перед ним, преследовали его, лишив его покоя, как какое-то навязчивое видение, от которого он не мог избавиться. Никогда ещё женщина не казалась ему настолько нежной и женственной, какой была она. И именно это заставило его желать её до скрежета в зубах, пробудив в нём какую-то животную страсть. Она была и красивой, и соблазнительной, но всё это он видел и раньше, и этим его нельзя было удивить. А при одном взгляде на неё ему приходилось каждый раз подавлять в себе порыв раздавить её в своих объятиях. И теперь, когда он, наконец-то, себя больше не сдерживал, он не мог этим насладиться.

Его выстраданная любовь, наконец-то, перестала причинять ему боль, которая сменилась радостью и удовольствием. И никогда он себя не чувствовал таким счастливым, как теперь. И сейчас, за это счастье, эту радость, которую он испытывал рядом с ней, он готов был простить ей всё то, за что так ненавидел совсем ещё недавно. Простить и забыть обо всём, что отравляло его кровь до этого.

А Кэрол не переставала удивляться, потому что так и не поняла, чем так привлекла этого жесткого, высокомерного и донельзя эгоистичного мужчину. Но теперь, с ней, он был совсем другим. И только она знает, каким. Ей вдруг перестало нравиться то, что его называют акулой. Он носил её на руках, был ласковым и нежным. А ещё таким страстным, что заставил её окончательно потерять голову. Кэрол не знала, что это было – любовь или страсть, помутившая её рассудок и полностью подчинившая её волю. Она была уверена только в одном – Джек нужен ей, и без него она больше не представляла своей жизни. Мэтт как был, так и остался её мечтой. А Джек был реальностью. Но каждый раз, когда она видела над собой звёзды, она искала среди них свою звёздочку, которая была теперь так высоко на небесах, так далеко, уже не в этом мире и не с ней… И Кэрол по-прежнему будет хранить в своём сердце дорогой образ. Ласковые и печальные карие глаза, красивое доброе лицо, тёплую нежную улыбку. Она не забудет его никогда. Будет вспоминать и встречаться с ним в своих снах, беззвучно шептать по ночам в темноте его имя дрожащими губами, которые помнили его поцелуи. Она не могла понять, как такое может быть, но в её сердце словно жили две любви, два чувства, абсолютно разные и так не похожие между собой. И одно из них было вечным, то, что было с ней всю жизнь. Место, которое занимал Мэтт в её сердце, никогда и никто не займёт. Джек отыскал там своё, и он не сможет вытеснить того, кто пребывал там так много лет. Никто не сможет.

Только Джек об этом никогда не узнает. Он не сможет этого понять. Это будет её маленькой тайной, единственной. Но её чувства к Мэтту – это святое, и никому она не позволит их попирать и ставить ей в упрёк. Даже Джеку. Кэрол не видела ничего плохого в том, что отказывалась выкинуть Мэтта из своего сердца и мыслей, ведь его нет и никогда не будет в этом мире. Но Джек бы всё равно ревновал, она чувствовала это, хоть и глупо ревновать к мёртвым. Она не догадывалась, что её тайна для Джека не является тайной. Он понимал, что даже после того, как Мэтта не стало, она продолжает отчаянно и фанатично за него цепляться, не желая отпускать и отдать его прошлому. Джеку это очень не нравилось, его уязвляло и злило то, что в её сердце и мыслях есть другой мужчина, пусть даже мёртвый. Мёртв он только в этом мире, но продолжает жить во внутреннем мире Кэрол. И пусть Мэтт больше не соперник ему в жизни, но он остался соперником там, где его устранить было тяжелее – в сердце девушки. Джек был намерен уничтожить его и там, предав его полному забвению. Он не желал ни с кем делить женщину, которую уже давно считал своей, даже с мёртвыми.

На третий день её пребывания в квартире Джека и их совместной жизни, похожей на сладкое забвение, поздно вечером раздался телефонный звонок, которого Кэрол с затаённой тревогой и волнением ждала с тех пор, как узнала, что Куртни разослала приглашения на свадьбу. Джек был в душе, поэтому Кэрол сама сняла трубку.

– Скажи, что вы меня не разыгрываете! – услышала она восторженные крики Даяны, забывшей поздороваться от волнения. – Мне пришло приглашения на свадьбу, и в нём указывается твоё имя! Позвонила тебе домой, а Куртни сказала, что ты там больше не живёшь, и дала номер твоего жениха. Ну и дела! Ты что, на самом деле выходишь замуж?

– Да, выхожу, – тихо проговорила Кэрол, пытаясь проглотить застрявший в горле комок.

– Вот это новость! Ну ты, подружка, даёшь! Неужто уже забыла своего возлюбленного кареглазого красавца?

– Нет, не забыла, – в голосе Кэрол появился холодок.

– Ой, извини, пожалуйста, я совсем не то говорю, – спохватилась Даяна. – Я очень рада за тебя. Очень. Ты всё правильно делаешь, нужно жить дальше… – она засопела в трубку, соображая, как замять так неосторожно и не вовремя затронутую больную тему и ругая себя за длинный язык, и, так ничего и не придумав, сделала вид, что ничего такого и не говорила, снова весело затараторив: – Слава Богу, что хоть на этот раз не забыла меня пригласить! И кто же этот счастливчик?

– Даяна, это…

– А, ладно, наверняка, я всё равно его не знаю, погляжу на свадьбе. Платье уже заказала? Какое? Страсть, как посмотреть хочется! Уверена, ты будешь прелестной невестой. Ах! – Даяна мечтательно вздохнула. – Что-то тоже замуж захотелось. Ты вон уже второй раз выходишь, а я ещё ни разу. Может, и я скоро надену белую фату, платье с длиннющим шлейфом…

– Есть кто-то уже на примете? – с надеждой спросила Кэрол.

– Конечно, а то ты не знаешь! – Даяна нежно засмеялась.

В горле у Кэрол неожиданно пересохло, а в груди что-то мучительно заныло.

– Ты что, по-прежнему одержима идеей выйти замуж за Джека Рэндэла? – чуть слышно спросила она, чтобы Джек не мог случайно услышать.

– Ещё бы, даже больше, чем раньше!

– Даяна, я знаю, ты будешь на меня сердиться, но я… ты должна меня понять! – в отчаянии вскричала Кэрол. – У тебя бы с ним всё равно ничего не получилось, потому что он давно уже влюблён в меня. Я этого не знала, но теперь…

– Постой! – изменившимся голосом перебила её Даяна. – Как это – влюблён в тебя?

– А вот так. Как обычно.

– Ты шутишь надо мной, подружка? – Даяна нервно засмеялась.

– Даяна, я не шучу, я замуж за него выхожу.

– Замуж? За Джека? – Даяна, казалось, опешила. – Но ты не можешь этого сделать. Ты же моя подруга. Ты не могла. Ты же знала, что я его люблю… ты не могла так со мной поступить! Я не верю!

– Даяна, я не хотела делать тебе больно или…

– Ты же меня предала, ты отобрала его у меня! – вдруг в исступлении завопила Даяна, заставив Кэрол вздрогнуть. – Скажи, что это неправда, что ты пошутила!

Кэрол подавленно молчала, чувствуя, как глаза наливаются слезами.

– Что ты молчишь? Ладно, Кэрол, давай успокоимся, – голос Даяны срывался и дрожал. – Ты должна отказаться. Ведь ты его не любишь. Ты любишь и всегда будешь любить только одного Мэтта. А Джек – мой мужчина. Ты понимаешь, что ты отбираешь у меня мужчину?

– Даяна, я не хотела, пожалуйста, прости, – всхлипнула Кэрол.

– Я прощу, я всё забуду, если ты мне сейчас скажешь, что не будет никакой свадьбы.

– Я не могу, – простонала Кэрол умоляюще. – Я жду от него ребёнка.

– Что?! – взвизгнула Даяна. – Ах ты, шлюха! Так вот в чём дело! Залезла к нему в постель, и теперь вынуждаешь жениться! Я ненавижу тебя, гадина! Никогда я не ожидала от тебя такого! Вот ты, оказывается, какая – сука, подлая сука!

– Даяна, не надо…

– Он был моим, моим! Это был мой мужчина! – истерические вопли вдруг оборвались, и в трубке раздались короткие гудки.

Спрятав лицо в ладони, Кэрол беззвучно заплакала.

– Кто звонил?

Она вздрогнула от неожиданности и, украдкой вытерев слезы, бросила быстрый взгляд на Джека, стоявшего в дверном проёме в одном полотенце, обёрнутом вокруг узких бёдер. Прислонившись плечом к стене, он держал на руках Аккурсио и с нежностью поглаживал его белоснежную пушистую спину. Мокрые волосы были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб, на чёрных ресницах застыли маленькие капельки, а гладкая кожа была ещё влажной, отчего немного лоснилась, вызвав в девушке страстное желание погладить её. Мгновение Кэрол молча смотрела на него. На мужчину, из-за которого рухнуло то, что всегда казалось нерушимым – её дружба с Даяной. Если бы раньше кто-нибудь сказал, что она потеряет подругу из-за мужчины, Кэрол бы только посмеялась. Кто из них двоих виноват? Почему так всё глупо и нелепо вышло, так банально? Две лучшие подруги разошлись, не поделив мужчину. Стоил ли он такой жертвы?

Почти обнажённый, он смотрел на неё настороженным взглядом, немного сбитый с толку тем, что она так оценивающе его разглядывает, как будто видела впервые, да ещё с такой тоской в глазах.

Он покорил сердце Даяны, даже не будучи с ней знаком. Поразил её своим умом, силой, властностью и дерзостью. Импозантной внешностью, своей ненавязчивой привлекательностью, что в сочетании с восхищавшими женщин чертами характера делали его в их глазах неотразимым. Необузданный зверь, жестокий, опасный – так воспринимала его прекрасная половина человечества, зверь, к которому хотелось протянуть руку и погладить, замирая от страха, но не в силах преодолеть искушение. Таким видела его Кэрол, и другие женщины. Бояться, восхищаться и вожделеть – это была опьяняющая смесь чувств, которые Кэрол познала на себе, испытывая к нему.

А ведь Даяна и другие женщины, поклоняющиеся ему, не знали, что он, ко всему прочему, ещё и потрясающий любовник, бурлящий вулкан под толстым слоем льда, чей жар был сокрыт под внешним холодом… Не видели, как хорошо собой его стройное тело, не ощущали, как нежны его руки, как они умеют ласкать женское тело, как горячи и алчны его губы, способные заставить потерять голову…

Надо же, а когда-то она даже подумала, что он голубой. Где были её глаза? А Даяна сразу разглядела, какой он, поняла, что он горячий и искушённый в любви мужчина, несмотря на демонстративно негативное отношение к женщинам. Даяна о нём мечтала, она его желала, а он в это время желал её, Кэрол, которая долгое время об этом даже не догадывалась. Был бы он сейчас с нею, если бы Даяне всё же удалось с ним познакомиться, когда она этого хотела? А что будет, если они всё же встретятся когда-нибудь?

Кэрол почувствовала укол ревности. Нет, может, оно и к лучшему, что они с Даяной поссорились. Кэрол совсем не хотелось испытывать любовь Джека своей чересчур красивой подружкой, по уши в него влюблённой и мечтающей запрыгнуть в его постель. В ней вдруг проснулось чувство собственности, и она поняла, что никогда не сможет разделить этого мужчину с другой женщиной. Появившаяся в ней так неожиданно ревность к Даяне и ко всем остальным женщинам была такой болезненной и острой, что Кэрол подумала о том, что если он когда-нибудь прикоснётся к другой, она его убьёт…

– Так с кем ты разговаривала? И почему ты плачешь? – нахмурился он.

– Я не плачу… вернее, да, я немного расстроилась из-за того, что Даяна не сможет приехать к нам на свадьбу. Помнишь, Даяна – моя подруга.

– А, это та белокурая девочка… которая калека? – без особого интереса уточнил Джек, забавляясь с Аккурсио.

– Она больше не калека, – возразила Кэрол, немного обиженная тем, что он говорит о её друзьях с таким пренебрежением, словно они совсем его не интересовали. Мог бы хотя бы из вежливости сделать вид, что его волнует, почему это лучшая подруга не приедет на свадьбу. Но, казалось, мысли его были заняты сейчас совсем другим, и, похоже, это был нежно кусающий его за руки кот.

– А почему она не приедет? – всё же спросил он, спохватившись, словно вспомнил, что надо обязательно спросить, дабы Кэрол не обвинила его в безразличии.

Играя с котом, он не заметил, как девушка покраснела.

– Потому что мы поссорились, – Кэрол всхлипнула, слёзы вновь навернулись ей на глаза.

– Вот как? – он вскинул на неё глаза, похоже, на этот раз всё же заинтересовавшись тем, что происходит. – Из-за чего?

– Ты не поверишь… Из-за тебя, – неожиданно для себя призналась Кэрол, чувствуя, что не может и не хочет его обманывать. А ещё ей хотелось поделиться с ним своим горем – а потеря Даяны для неё было настоящим горем – и чтобы он её утешил.

Оставив Аккурсио, Джек выпрямился и в упор посмотрел ей в глаза, нахмурившись. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Кэрол этого не заметила, заговорив первой.

– Видишь ли, ты ей нравился, она мечтала с тобой познакомиться. И она… она считает, что я её предала, – Кэрол закрыла лицо руками, снова расплакавшись. – Она сказала, что ненавидит меня. И… наверное, она меня никогда не простит. А ведь мы так давно дружим, только с ней я могу поговорить об Эмми, о Тимми. Она очень дорога мне, понимаешь, потому что мы были тогда все вместе – с Эмми и Тимми. Мне казалось, что именно они и объединяли нас так прочно столько лет. Они и наше прошлое. Наше. Общее. И неужели всё закончилось… так нелепо…

Джек подошёл к ней и, присев рядом, обнял одной рукой за плечи.

– Не плачь. Всё наладится, вот увидишь. Она поостынет, и вы помиритесь, – он поднял к себе её лицо и нежно улыбнулся. – А хочешь, я позвоню ей и объясню, что у неё всё равно не было никаких шансов, потому что я уже целую вечность люблю тебя, что ты не виновата и что это я тащу тебя под венец, а не ты меня. Я скажу ей, что сопротивляться мне бесполезно, что ты пыталась, и, надо отдать должное, сопротивлялась долго, только я всегда добиваюсь своего. Объясню, что ты всего лишь моя жертва, за которой я давно гонялся и, поймав, никогда не выпущу, и намерен пить твою кровь всю жизнь, – он погладил большим пальцем её губы, продолжая улыбаться. – Скажу, что я самый невыносимый человек на свете, чудовище, как любя называет меня отец. Она испугается и ещё спасибо тебе скажет, что ты, как настоящая подруга, взяла на себя эту тяжкую долю быть моей женой.

– Я сама уже испугалась, – Кэрол улыбнулась, ласково смотря на него покрасневшими влажными глазами. – Может, пока не поздно, передумать?

– Поздно. Ты влипла, по уши, – присев у её ног, он начал томно целовать обнажённые колени. – Не расстраивайся. Ты ни в чём не виновата перед своей подругой. В конце концов, ведь когда-то она увела у тебя мальчика, и ты уступила, а не стала ссориться с ней из-за этого, как она сейчас.

– Она не уводила у меня мальчика, он никогда не был моим…

– А я никогда не принадлежал ей.

– Она даже не знала, что он мне нравится.

– Но ведь ты ей и не сказала, чтобы не мешать её дружбе с этим мальчиком. В том-то всё и дело: ты готова пожертвовать чем-то ради неё, страдать сама, чтобы ей было хорошо, а она – нет. Её волнуют только собственные желания и благополучие. Не хочет понимать других, а требует, чтобы все понимали её. Вот в чём причина вашей ссоры. Ваши интересы пересеклись во второй раз, и она хочет, чтобы опять уступала ты.

– Джек, история с Томом и всё, что тогда было – это же несерьёзно, мы были детьми…

– Разве тебе было не больно тогда? Разве приятно тебе было видеть того, кто тебе нравился, с нею?

– Нет… мне было больно.

– Я уже говорил тебе, не имеет значения, – дети мы или взрослые. В любом возрасте мы можем страдать. Не всегда нужно уступать, надо и побороться за себя. Я, например, никогда и никому не уступал. Забудь ты о своей Даяне. Не стоит она твоих слёз, твоей дружбы. И не мирись с ней. Она тебе не нужна, потому что у тебя теперь есть я.

Губы его поползли вверх по её бедру, а ладонь сдвигала край пеньюара всё дальше, обнажая стройные ноги. Кэрол погладила его по мокрым волосам, не став продолжать разговор, который его уже не интересовал. А свою печаль загнала глубоко в сердце, не желая, чтобы он думал, что она грустит перед свадьбой, грустит, когда «теперь у неё есть он». Ему не понять, как ранило её то, что произошло между ней и Даяной. Что и Даяна, и их дружба стоят того, чтобы её оплакивать. Так думала Кэрол. И она надеялась, что Даяна считает так же.

Марин, очень жаль, что у твоих произведений нет хэппи-энда.
Я читаю, и меня пробирает от того, что всё счастье твоих героев временное.
Джэк, конечно, прав в отношении Даяны. Она себялюбивая, завистливая и гордая и никогда по-настоящему не любила свою подругу Кэрол. Зачем Кэрол так всё принимает близко к сердцу, не понимаю. Но чувствую, добром это не кончится.