Карта ролевой игры "Сказочные Вечеринки"

Возможно ли за половину дня прожить маленькую жизнь? Даже если нет, кажется, Ребекке это удалось. Эмоциональные качели, которые она ощутила, все волнения, всплески радости и неожиданные абсолютно непонятные чувства, о которых она решила подумать потом, подействовали на мисс Уайт. Хорошо или плохо – ей тоже пока было непонятно. И близость мистера Рассела, который вместо патрулирования согласился идти в тир, ясности не прибавляла.

Наблюдать за тем как констебль учит Генри стрелять, а по сути мужеству – защищать себя и близких, было интересно. Чем больше мальчик волновался, тем сильнее мисс Уайт убеждалась, что мальчикам в приюте не хватает мужского внимания. Не так даже. Примера. Авторитета. Мистер Харрисон помогал ей как мог, но в силу возраста и склада характера уже не был сильно увлечен детьми. Его жене это нравилось гораздо больше. Поэтому мисс Уайт, наблюдая за выстрелами Генри, думала как организовать больше именно мужских занятий в приюте.

Радость, что всё получилось, затопила ребят, а когда Генри сорвал атласную ленту с розовым бантом, послышалось негромкое улюлюкание. Дарить подарок Марте мальчик при всех не стал и это еще раз показало мисс Уайт искренность его отношения к другой воспитаннице. Как сложится их судьба и построят ли они в будущем семью, Мисс Уайт не знала. Но делала всё, чтобы привить ее ценность.

Ответ констебля не удивил, но несколько расстроил. Ребекка по-детски наивно хотела доверять людям, видеть в них хорошее и точно не хотела в них стрелять. Однако жизнь заставила ее повзрослеть и понимать правдивость слов констебля. По всему выходило, что ей стоит обучиться владению оружием, если она хочет чувствовать себя в большей безопасности. Меньше бояться за детей. Мисс Уайт было интересно попробовать пострелять. Понять насколько это получится. Возможно, спросить потом у мистера Свейзи где можно купить пистолет, он как владелец магазина может знать. И сейф, чтобы хранить оружие. Ведь это не та вещь, чтобы хранить на виду в доме полном детей. Это опять расходы, вздохнула про себя хозяйка приюта.

Голос констебля отвлек от сторонних мыслей, а холод металла обжег ладони. Ребекке показалось, что вес винтовки чрезмерно тянет ее руки вниз и хотела было уже отказаться от затеи, но мистер Рассел не дал этого сделать.

Ровные и спокойные указания констебля воспринимались не как немедленный приказ к действию, но сопротивляться им мисс Уайт почему-то не могла. Она сделала так, как ей сказал мистер Рассел и почувствовала страх. Захотелось, чтобы это испытание поскорее закончилось для нее. А для этого единственное, что было нужно – нажать на курок.

Отдача была неожиданно сильной. Мисс Уайт осторожно повела плечом, проверяя нет ли вывиха или растяжения. Пронесло. Тяжелый запах осел на крыльях носа. Во рту кислым вкусом растеклось разочарование из-за того, что ничего не получилось. Наверно, это просто не ее.

Снова этот голос. Опять слова, против которых Ребекка не могла идти против. После того как Кристофер встал ей за спину, наклонился вперед и тихо сказал про ноги на ширине плеч, хозяйку приюта охватила очередная волна волнения. Мужчина позади нее слишком близко. Непозволительно для вдовы, которая хранит верность погибшему супругу. Недопустимо с точки зрения некоторых жителей Энск-сити.

Это напряжение, кажется, охватило обоих. Померкли голоса наблюдающих, расплылись перед глазами прицел винтовки и мишени. Ребекка судорожно хватала теплый воздух, а чувствовала только близость констебля, твердость его рук и торса, собственный запрет на подобные чувства. Ей хотелось сбежать, но было некуда. Впереди зазывали добраться до самой сути мишени, позади – мистер Рассел.

Ребекка понимала, что отсутствие промахов – заслуга констебля, но адреналин, пробежавший по венам, заставил ее ощутить радость победы. А потом на ее место пришла горючая смесь из стыда, неуверенности и страха. К ним примешивались любопытство, симпатия и даже жажда. Жажда узнать что скрывается за образом идеального защитника правопорядка, узнать реального Кристофера Рассела.

Нужно было что-то сказать, но она не знала какие слова нужны в данный момент, чтобы ослабить нить, которая невидимо их связала. Можно было бы пошутить, но в горле застревали любые звуки. Стоило бы еще раз показать детям урок стрельбы, но это показалось не столь значительным. Как собственно и приз.

– Что ж, тогда я выбираю мяч, констебль. Пусть он останется у вас память об этом дне, – мисс Уайт вложила предмет в руку мистера Рассела и накрыла ее второй. – Спасибо за то, что вы сделали для нас.

Тир - Приют - Ярмарка
Середина дня ознаменовалась подувшей откуда-то прохладой, но мисс Уайт было жарко. И не только лето было тому виной.

Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать. Мистер Рассел впервые назвала ее по имени. И это стало неким спусковым крючком для мыслей, которые Ребекка из-за страха новой боли всячески отгоняла от себя. Это стало для нее некой точкой отсчета начала более близких и доверительных отношений.
Мисс Уайт даже позволила себе мысленно назвать констебля Кристофером. И поняла насколько это имя ему идет. Грохочущее «р» говорило о силе, а созвучие со словом «крест» о доброте, порядочности и справедливости. Ребекка ощутила, что ей очень нравится это имя, то, как оно звучит даже в её голове. Не говоря уже о том как прекрасно может звучать в моменты наивысшего удовольствия. И ей остро захотелось называть мистера Рассела по имени, но пока что она не могла себе позволить такой вольности. И не знала, когда сможет это сделать.
От треволнений Ребекку отвлек приход мистера Свейзи. Наблюдать за тем, как он и мистер Рассел соревнуются в меткости, было увлекательно. Сердце Ребекки разрывалось – она желала победы обоим. Дети в восторге от поединка кричали имена мужчин так громко, что закладывало уши. А потом еще громче, когда поняли, что счет 10-10. Это была идеальная победа дружбы.

Патрик пригласил их поучаствовать в застолье. Мистер Рассел направился следом в сторону расположившейся неподалеку компании, видимо, уверенный, что мисс Уайт и дети пойдут за ним. Но вместо этого Ребекка замерла. Она была немного растеряна и обескуражена, понимая, что еще 2 взрослых и 10 детей не поместятся за 1 столом. И с одной стороны ей хотелось бы поучаствовать в застолье, пообщаться с мисс Бессон об уроках французского, попросить мисс Слоун Дэвис разучить с детьми несколько песен, и, если случится, потанцевать с констеблем. Но с другой стороны с ней были дети-непоседы, которые вряд ли бы смогли просто стоять рядом и ничего не делать. Уж она-то знала.
На счастье или беду Ребекки неожиданно рядом появилась Элизабет. Раскрасневшаяся от бега она тяжело дышала и хваталась за живот.
– Что случилось? Почему ты здесь, а не с малышами?
– Как хорошо, что я вас нашла! Помните продукты, которые подарил мистер Свейзи? Там еще был мешок муки, который я не успела убрать в погреб. И наши маленькие воспитанники перевернули его и устроили настоящий бедлам! Перевозюкались сами, пол, стены, мебель, пока я грела молоко. Хорошо, что в этот момент пришла миссис Харрисон и ее супруг. Я оставила детей на них и прибежала за вами. Мы не справляемся.
Хозяйка приюта почувствовала как волна отчаяния Элизабет перекинулась и на нее.
– Да, хорошо, идём, – твёрдо ответила мисс Уайт, позабыв про приглашение. Единственное, что ей хотелось бы предупредить мистера Рассела, но тот, кажется, уже был занят беседой. Ребекке было абсолютно понятно, что это не последняя их встреча и у нее еще будет возможность немножко побыть рядом с констеблем, чтобы лучше узнать его и разобраться в своих чувствах и эмоциях, которые её переполняют.
В приюте всё оказалось не так страшно, как озвучила Элизабет и нарисовало воображение. Пока миссис Харрисон мыла, кормила и укладывала детей, ее супруг уже по-армейски быстро надраил полы. Старшие дети единогласно решили тоже лечь спать – они сильно устали.
Мисс Уайт поднялась к себе и стянула с головы шляпу, умыла лицо и шею в тазу и посмотрела на себя в зеркало. С возрастом у нее появились первые морщинки у глаз и губ, а в волосах – редкие седые волосы. Раньше она считала себя привлекательной, а сейчас не думала, что может быть кому-то интересной. Но в глазах констебля это явно читалось. И Ребекка не знала как реагировать на его знаки внимания.
– Кристофер… – прошептала она, наконец получив возможность произнести имя мужчины, который тронул в ее душе давно не звучавшие струны. – Что мне делать?
Стук в дверь заставил мисс Уайт оторваться от созерцания своего отражения и тяжелых дум.
– Мисс Уайт, вы вернетесь на праздние? – спросила Элизабет, приоткрыв щелочку.
Хозяйка приюта вздохнула.
– Да, я хотела поговорить с мэром о новой тематической ярмарке, – поджала губы Ребекка, заранее понимая, что разговор не будет легким. – Его всегда сложно найти на рабочем месте. Вы справитесь без меня?
– Да, миссис Харрисон обещала вернуться через полчаса, а я уже занимаюсь ужином. Старшие дети помогут присмотреть за малышами.
Мисс Уайт взяла шляпу в руки и кивнула сама себе.
– Хорошо. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Дорога обратно на ярмарку прошла легче и быстрее. Хозяйка приюта шла одна. Ей не нужно было следить за ватагой детей, подгонять тех, кто плелся в хвосте. Первым ее желанием было найти мистера Рассела, но раньше Ребекка обнаружила мистера Смита. Кажется, сегодня он не только наелся местной выпечки, но и напробовался чего-то покрепче.
– О, мисс Уайт, – обрадовался мэр, увидев её, и гадливо хмыкнул. – Как вам ярмарка? Благодаря мне вы получите очень неплохую сумму.
Хозяйка приюта вежливо улыбнулась.
– Безусловно, мистер Смит, без вашей поддержки ничего бы этого не было. И я как раз об этом пришла с вами поговорить. Я бы хотела, чтобы вы рассмотрели возможность новой ярмарки. Мне кажется, что будет хорошо сделать ее тематической: про мастерство и профессии. Убеждена, жители города смогут рассказать о своем деле, показать результаты и научить детей из приюта, а также всех желающих чему-то простому… – чем дольше говорила мисс Уайт, тем ближе к ней приближался мэр. В конце концов он просто закинул свою руку ей на плечо. – Простите, мистер Смит, вы не можете… – Ребекка аккуратно сняла руку и отступила.
– Я всё могу, мисс Уайт. Это мой город! Хотите еще одну ярмарку, придется заплатить. Только имейте в виду, что в вашем случае деньги меня не интересуют, – поделился мэр шепотом. Мисс Уайт отшатнулась и помотала головой.
– Вы что-то путаете, мистер Смит. Я не девушка из «Орхидеи», – мисс Уайт почувствовала как лицо покрывают красные пятна стыда.
Мэр только махнул рукой и произнес прежде чем уйти.
– Эти мне уже надоели. Хочу пообщаться с опытной женщиной. Вы понимаете о чем я. Всё. Знаете где меня найти.
Хозяйка приюта приложила ладони к горящим щекам, сглотнула и повертела головой в поисках мистера Рассела. Она увидела его. Он танцевал с мисс Бессон и выглядел очень довольным. Ребекка почувствовала как горло стискивает спазм, а глаза омывают слёзы. И она приложила все силы, чтобы их никому не показать.

Чувство тошноты не проходило. Желание отмыться от грязи, в которой мисс Уайт неожиданно для себя искупалась по самую шляпку, тоже. Стыд-то какой. Неужели когда-то она дала мэру повод думать, что способна на подобное бесстыдство? Неужели тот решил, что она готова подпустить его к своему телу за лояльность приюту? Как ни вспоминала все их встречи и разговоры, мисс Уайт не могла вспомнить чего-то такого. Она хранила верность своему мужу даже после его смерти. И если когда-нибудь согласиться вновь обрести партнера, то это будет человек чести. Не мистер Смит точно.

Пока мэр говорил, точнее, хвастался набранной суммой, будто самолично выложил ее из своего кармана, Ребекка кусала губы от злости. Ей хотелось закричать о том, чтобы тот засунул эти деньги… куда подальше. Что ей и приюту не надо Таких пожертвований. Однако потом она вспомнила как крошка Мел прижимала к себе куклу констебля, а Генри радовался выигрышу в тире, с каким удовольствием дети уплетали выпечку и обед в кафе, а малыши – рассыпали муку по полу. Этот праздник был от жителей Энск-сити. Эти деньги были от чистого сердца для сирот. И будет неправильно отказываться от них, обесценивая огромную работу каждого участника ярмарки и вклад гостей. Мэр города должен был гордиться людьми, а не суммой. Но это уже его выбор.
Ребекка прошла стадию «замри» и усилием воли отказалась от «бей». Она не будет мстить за свое унижение мистеру Смиту, потому что верила в карму. В то, что в мире всё справедливо. Для себя она решила больше не обращаться к мэру, а идти с просьбами о помощи к тем, кто сегодня и годами ранее доказал свое искреннее желание участвовать в благотворительности – к жителям Энск-сити.

Мисс Уайт прошла стадию «замри» и отказалась от «бей», поэтому единственное, что ей сейчас оставалось – «бежать». Она намеревалась вернуться в приют, чтобы окунуться в привычную атмосферу и вновь обрести душевное равновесие. Гармонию. Но плану не суждено было сбыться. Ее спину прожег чей-то взгляд.

Констебль, который прервал танец, удивил Ребекку своим появлением. Чтобы как-то скрыть судорожный вдох и свое состояние, она изобразила улыбку.

На языке вертелся резонный вопрос «Почему он решил сменить партнершу по танцам?». Вряд ли мисс Бессон отдавила ему ноги. И собой она была хороша. В отличие от мисс Уайт не имела брака за спиной и полного дома неродных детей. Все эти мысли, как и вопрос, как и переживания о поступке мэра, конечно, остались при Ребекке. Потому что желание «бежать» вдруг пропало, развеялось с жарой уходящего дня. Хозяйка приюта вдруг осознала, что она хочет потанцевать с Кристофером, ей интересно, что значат его «сигналы», она попросту чувствует себя в безопасности с ним.
– С удовольствием, мистер Рассел. Спасибо, что предложили.
Мисс Уайт положила руки на плечи констеблю, а тот притянул ее к себе за талию. Места между ними стало катастрофически мало. Мелодия подсказала темп движений.

Ребекке было так волнительно, что она не знала куда себя деть. Руки то и дело сползали по широким плечам констебля и она возвращала их, невольно поглаживая ткань. Мисс Уайт на не знала куда смотреть – почему-то в глаза партнера было страшно. Она боялась увидеть в них то, что ей не понравится: похоть как у мистера Смита или, что еще больнее, равнодушие. И всё же иногда она поднимала взгляд и встречала другой. Сосредоточенный, внимательный, будто Кристофер решил через глаза разглядеть и потрогать израненную душу хозяйки приюта. Этот простой взгляд разбивал оборону Ребекки на крохотные осколки и мешал спокойно дышать. Влечение, симпатия, интерес – все эти слова не передавали того, что она чувствовала, танцуя с констеблем. И чтобы не увязнуть в своих переживаниях, мисс Уайт решила спросить его о том, что ее волновало. Еще сидя в своей комнате, решила, что прежде чем дать своим чувствам захватить ее и проявиться, она должна лучше узнать Кристофера. Ведь для того, чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться. Ребекка решила начать с простых вопросов.
– Прекрасный праздник, не правда ли? Дети были в восторге и от угощений, и от развлечений. Все расстроились, когда поняли, что им придется вернуться в приют.
– Кстати, да. Почему вы ушли? Я не смог вас проводить, – в голосе мистера Рассела проскользнуло сожаление.
– Ох, это целая история, – рассмеялась Ребекка. – За нами прибежала Элизабет и попросила вернуться. Малыши рассыпали мешок муки и превратили полы в облака, а себя – в ангелочков на них. К моему счастью, чета Харрисон отлично справилась с уборкой. И я пришла сюда снова.
– Я рад, – признался констебль.
– Потом увидела, что вы танцуете с мисс Бессон. Мне показалось, что я буду лишняя и намеревалась вернуться в приют.
– Вам показалось, – снова коротко, но по делу отметил мистер Рассел.
– Что ж, тогда я тоже рада, что вернулась и не ушла, – улыбнулась мисс Уайт, решив, что опустит разговор с мистером Смитом.
– Вы выглядели печальной, – заметил внимательный констебль и Ребекке пришлось признаться.
– У меня состоялся непростой разговор с мэром по поводу темы новой ярмарки, – пришлось укусить себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы не сказать лишнего и не попросить вмешаться. Меньше всего Ребекка хотела, чтобы у мистера Рассела возникли проблемы из-за нее.
– Он против? – констебль приподнял бровь.
– Скажем так, он не против, но выдвинул условия, на которые я никогда не соглашусь. Поэтому буду сама договариваться с жителями Энск-сити о том, чтобы они поучаствовали, показали свои профессии и обучили детей и желающих мастерству.
– У вас обязательно это получится, Ребекка. Вы умеете вдохновлять людей, – неожиданный комплимент констебля растекся теплом по груди хозяйки приюта. – Я помогу, если нужно.
Невозможно быть таким идеальным. Так не бывает – думала Ребекка, продолжая улыбаться и млеть от прикосновений констебля. Танцевать и общаться с ним было чрезвычайно легко и приятно. Ребекка чувствовала себя свободно и не боялась говорить о том, что ее волнует. Но, кажется, следующий вопрос был совсем некстати и всё испортил.
– Знаете, крошка Мел не расставалась со своей новой куклой всю дорогу. И даже спать легла с ней. Откуда она у вас?

Ярмарка

Этот день был похож на жизнь в миниатюре. В нем удивительным образом сошлись падения и взлеты, смех и слёзы, влюбленность и страх. И каждая деталь сменяла другую так быстро, что Ребекка не успевала проживать их до конца. Пожалуй, ей понадобится по меньшей мере неделя, чтобы все проанализировать, расставить по полочкам в своей голове и душе. Но если бы мисс Уайт спросили, что именно она запомнила больше всего, какое одно событие тронуло ее так, что смогло повлиять на дальнейшую жизнь, какие воспоминания хочется спрятать, чтобы доставать и греться в моменты грусти, это, несомненно, был бы танец с констеблем. С Кристофером.

Но все они до того момента, когда имела неосторожность, даже глупость, спросить про куклу. До тех пары секунд, как глаза констебля до краев заполнила поржавевшая от времени боль утраты. До того, как она почувствовала под пальцами напряжение, сковавшее тело Кристофера. До его имевшего право быть решения попытаться скрыть важность истории.

Мисс Уайт хорошо понимала это чувство. Оно горчило как корень лапчатника на языке. Оно всегда проявлялось, когда кто-то задавал хозяйке приюта бестактные и неуместные вопросы про смерть мужа, проживание потери, возможно, поиски нового. В таких ситуациях Ребекке всегда хотелось закрыться, промолчать, уйти. Подальше. И больше никогда не пересекаться. Никогда не ворошить еле запекшиеся рваные раны на сердце, душе, во всем ее нутре. Никогда.

Тем, кто спрашивал, руководило любопытсво. Или желание потоптаться на чужих костях. Неважно. У Ребекки этого не было. Она задала вопрос, не понимая, что ступила на зыбкую почву. Она задала вопрос, который должен был поддержать беседу, а не всковырнуть тупым ножом шрамы без анестезии. Она задала вопрос и этого оказалось достаточно, чтобы скатиться в самобичевание и боль от укушенной изнутри щеки. И ничего не вернуть назад.

Констебль, кажется, тоже это понял. И от этого осознания у Ребекки на глазах появились слёзы. Опять. Снова она им не позволила пролиться. Не сейчас. Не здесь. Потом. Завтра. В следующем месяце. Когда никто не увидит. Не узнает. Не…

Его крепкая рука зажала ее маленькую. Его горе ударилось об ее утрату. Его слова разбередили душу, развязали затянувшиеся узлы. Ребекка судорожно вздохнула, не чувствуя как кислород наполняет легкие. Не чувствуя ничего кроме боли. За Криса. За себя. За тех, кого не вернуть.


Эти слова оживляли. Позволили дышать. Медленнее. Глубже. Насыщаться необходимыми кислородом и надеждой на светлое будущее. Чувствовать.

Тепло между их ладонями стало больше. Масштабнее. Сильнее. Побежало по коже, мышцам, венам. Достигло сердца. Разлилось полноводной весенней рекой. Растопило снег. Раскололо на до и после. Ледоход.

Тепло между ними тлело, искрилось, грело, растекалось маслом. Застопорилось, готовясь разлиться по полной. Замерло. Затормозило планету, намереваясь взорваться большим вселенским... Затихло, не случившись.

Опасность. Красный цвет. Тревога хлынула лавиной, подмяв под себя только-только распускающийся трепетный цветок. Закислило на языке. Нашло выход в адреналине, расширенных зрачках, смерти.


Смерть мэра была такой же некрасивой, как и он сам. Омерзительной. Булькающей кровью. Быстрой как провидение.
Ребекка прикрыла глаза, чтобы этого не видеть. Заставляла себя дышать. Жить. Ей было для чего.

Мисс Уайт послушалась. Не хотела мешать констеблю делать его работу. Не стремилась стать его слабым местом, ахиллесовой пятой. Она забежала за угол. Досчитала до десяти. А потом до двадцати. Чтобы наверняка. Успокоиться не помогло. Но ей это и не очень нужно, чтобы добраться до приюта. Там дети. Это пока самое главное.

Улицы Энск-сити – Приют
Страх смерти заставил жителей и гостей города искать безопасности среди домов, деревьев, телег и просто на земле. Инстинкт самосохранения – одна из сильнейших мотиваций человеческой натуры. Никто не хотел поймать стрелу или пулю. Мисс Уайт тоже не стремилась, однако спрятаться как большинство в укрытии не могла. Ей нужно было попасть в приют, чтобы убедиться, что с детьми всё в порядке. Ей нужно было идти к ним.
Она шла, постоянно оглядываясь по сторонам и почти потираясь плечом о стены домов. Еще никогда знакомые до мельчайших трещинок улицы Энск-сити не казались Ребекке такими опасными и враждебными. Было откровенно страшно. Хотелось хотя бы, чтобы рядом шёл мистер Рассел – с ним было бы гораздо спокойнее. Но его позвал долг – необходимость поймать преступников, не допустить появления новых жертв. И хозяйке приюта оставалось только молиться про себя всем святым, чтобы ни она, ни он не пострадали этим вечером. Молиться, чтобы всё закончилось благополучно.
Люди, которые встречались ей по пути, выглядели так, будто их привычный мир перевернулся, рухнул и снова стал вращаться. Но в другую сторону. Кто-то плакал, кто-то куда-то бежал с пистолетом, кто-то отряхивал платье от пыли, хотя никому не было до него дела. Царили суматоха, хаос, неверие в то, что произошло. Нежелание психики понимать, принимать и проживать страшную реальность.
Сложнее всего для Ребекки оказалось передвигаться не слишком медленно, чтобы не получить случайный выстрел в спину, и не слишком быстро, чтобы распределить остатки сил до конца немаленького маршрута. И наверно, только потому, что она шла, а не бежала, в какофонии криков, ржания лошадей, хлопающих дверей и ставней, ей удалось различить тонкий детский плач.
Малыш лет двух обнаружился между бочками с кленовым сиропом, которые вытащил для продажи какой-то лавочник. Мальчик был без обуви и с босых ног до тёмной макушки покрыт грязью. Он тихо всхлипывал и жался к бочкам, не в силах больше звать маму, которой нигде рядом не наблюдалось. Мисс Уайт подошла к мальчику, присела, чтобы посмотреть ему в глаза и мягко спросила:
– Как тебя зовут, солнышко?
Малыш, наконец, заметил ее, испуганно зыркнул, а когда понял, что Ребекка не представляет опасности, прошептал:
– Мики.
– Привет, Мики. Я мисс Уайт. Где твои родители?
Губы мальчика нервно затряслись, а по щекам вновь потекли дорожки.
– Не переживай, солнышко, мы их обязательно найдем. А пока идём со мной. Смелее. Я тебя не обижу, а наоборот познакомлю с другими чудесными мальчиками и девочками. А еще миссис Харрисон и Элизабет. Они помогут тебе привести себя в порядок и вкусно накормят. А потом я расскажу тебе сказку про маленького мальчика, который однажды тоже потерялся…
Неся ребёнка в приют для детей, Ребекка успокаивала Мики и благодарила ангелов, которые помогли им найти друг друга. И обязательно помогут отыскать его маму и папу. В том столпотворении, которое происходило на ярмарке после нападения, легко могла случиться пропажа мальчика. Теперь это важно исправить. Нужно рассказать о нем констеблю и оповестить горожан с помощью листовок. Если же родственники Мики не объявятся, то он останется в приюте на месте крошки Мел, которая скоро уедет. Неделю дети как-нибудь потеснятся. В тесноте да не в обиде.
Входная дверь в приют оказалась открытой. Ребекка поставила мальчика, который всю дорогу цеплялся за ее воротник, на пол, и дернула засов.
– Вы быстро вернулись, мисс Уайт. О, кто это с вами? Привет, я Генри, – самый шустрый житель детского дома протянул малышу руку, но тот спрятался за юбку спасительницы.
– Это Мики. Он пробудет здесь какое-то время. Позови, пожалуйста, Элизабет или миссис Харрисон, – мисс Уайт снова взяла малыша на руки и прошла в кухню, чтобы набрать воды и умыть его.
Вскоре пришли встревоженные помощницы.
– Вы что-нибудь слышали? – спросила их Ребекка.
– Нет, мы разбирали вещи, которые принесли Моник и Франсуа. Они ушли буквально пять минут назад.
– Мистер Харрисон?
– Он с мальчиками постарше на чердаке собирает полки. – Махнула рукой его жена. – Что-то случилось? На вас лица нет. Откуда этот мальчик? Еще один сирота?
Мисс Уайт вытерла полотенцем личико Мики и жестом попросила Элизабет дать ему попить и поесть.
– Надеюсь, что нет. Я нашла его на улице, когда спешила сюда. На город напали индейцы, убили мэра, констебль Рассел и его помощники пытаются их поймать. Из-за стрельбы на ярмарке началась суматоха. Все бросились искать убежище, а я сюда. Хорошо, что шла достаточно медленно, чтобы услышать плач Мики.
Миссис Харрисон всплеснула руками, а Элизабет схватилась за сердце.
– Я слышала какие-то хлопки, но решила, что чьи-то шалости…
– На самом деле это было страшно, – Ребекка поджала губы. – Хорошо, что вы ничего не знали. Хорошо, что дети этого не видели. Ничего им не говорите пока. Покормите и займите Мики и остальных, а я пока пойду к себе. Нужно сменить наряд на повседневный.
Выходя из кухни, мисс Уайт услышала чьи-то торопливые шаги. Кажется, Генри снова их подслушивал и правду скрыть не удастся. Что ж. Это было ожидаемо. Осталось только переложить реальность на сказочный сюжет, в котором добро обязательно победит зло. Поднимаясь по лестнице в своей части дома, Ребекка уже думала о том, что это красивое платье она больше никогда не сможет надеть. И ей очень жаль, потому что в нем она впервые танцевала с Кристофером.

Приют (Личная часть хозяйки - веранда)

В ее комнате всё было прежним. Тот же шкаф с одеждой, комод с зеркалом и кресло, в котором мисс Уайт любила читать. Те же занавески на окнах и широкая кровать, которую когда-то собственноручно делал ее муж. На которой ему волей судьбы не удалось поспать. Всё было таким же знакомым, привычным, только сама Ребекка будто бы была другая. Прожившая короткую, но объемную, полную, насыщенную жизнь за один день.

Не смотря на сумасшедшие по событиям сутки спать хозяйке приюта не хотелось. Она переживала за Мики, чьи родители до сих пор не знали, что мальчик жив, здоров и спит в детском доме. Она волновалась за детей, которым пришлось рассказать о нападении индейцев, потому что лучше они узнают в мягкой форме от нее, чем услышат сплетни от кого-то. Она тревожилась за тех, кто отправился в погоню за индейцами. Особенно за Кристофера Рассела.

Тревога о других раз за разом перерастала в тупую боль о мужчине, который нежданно-негаданно проник не только в ее мысли, но и сердце.

Констебль совсем недавно поселился в Энск-сити. Он осознанно выбрал для себя опасную, сопряженную с риском работу. Он был взрослым, самодостаточным, пережившим трагедию, но нашедшем в себе силы продолжить жить. Удивительный по своему внутреннему стержню человек.
При этом с таким родом занятий и в связи с нападением Кристофер легко мог пострадать. Он не был бессмертным. Его могли ранить или убить. Пытаясь уснуть, Ребекке не хотелось об этом думать, но страшные мысли будто преследовали, прятались в темных углах комнаты и шептали зычным низким голосом. Будто не давали ей и шанса забыть о такой возможности. О том, что она, только-только получив призрачный намек на счастье, может потерять его, даже не успев им насладиться. Не успев прожить в полной мере всю прелесть тончайших как кружево и сверкающих как золото зачатков любовных отношений. Ведь что у них было по сути? Один танец. Несколько встреч. Говорящие взгляды. Касания. Подарки детям и лично ей. Короткие беседы. Рассказ о потери близких людей. Признание собственной уязвимости. Если с мистером Расселом случится что-то серьезное, она даже не сможет прийти к нему! Никто не пустит. Она даже может никогда не узнать где его могила. Потому что она ему никто. Просто знакомая. Ребекка Уайт, известная всем в Энск-сити, только потому что содержит приют для сирот. Женщина, которая не успела почувствовать взаимную симпатию, но не показать ее во всей красе, не раскрыть, не подарить в знак готовности идти по жизни вместе. Женщина, которая однажды уже пережила боль утраты и до покусанных губ боится снова оказаться в подобной ситуации. Только в этот раз до всего. До первого поцелуя. До первой близости. До свадьбы. До каждого прекрасного момента, который им уготован.
Ребекке стало казаться, что она будто бы была рождена только для служения людям. Но не имеет никакого права на любовь и личное счастье. Будто бы она притягивает зло к мужчинам, которые доверили ей себя. Будто бы ей навсегда уготована холодная одинокая постель и кровоточащее от ран сердце. И если это так, то мисс Уайт примет свою судьбу. Смирится. Лишь бы с мистером Расселом не случилось ничего плохого. Только бы он был жив, здоров и счастлив.

Внезапно хозяйка приюта услышала странный шум внизу. На улице. Она испугалась, что кто-то проник в детский дом, чтобы украсть ребенка или спрятаться от правосудия. Мысленно пообещала себе все-таки узнать у мистера Свейзи по поводу покупки оружия. Попросила себя не паниковать. Возможно, это снова свин в татуировках решил полакомиться капустой. Возможно, ей просто показалось. Решив, что не узнает, пока не проверит, Ребекка накинула широкий палантин поверх ночной сорочки и осторожно спустилась по лестнице. Приоткрыв дверь и выглянув за нее, она увидела седящего на веранде констебля. Света луны и лампы хватило, чтобы разглядеть его уставший, даже изможденный вид: напитанную дорожной пылью шляпу, не сверкающие блеском как обычно сапоги, испорченную форму. Под недавно улыбающимися глазами пролегли темные тени. Мисс Уайт подумала, что даже в таком состоянии констебль не перестает ее восхищать и вызывать противоречивые чувства и желания: позаботиться о нем и попросить никогда не уезжать.

Ребекка не понимала почему вместо того, чтобы ехать отдыхать, констебль приехал в приют. Понял, что она будет переживать и решил лично ее успокоить? Хотел увидеть и убедиться, что она в безопасности? Намеревается извиниться за то, что ей пришлось одной бежать в приют? Или что-то еще?


Значит, все же беспокоился о ней. Мисс Уайт почувствовала, что констебль чего-то не договаривает, но решила, что ее вполне устраивает его ответ. Он хотел убедиться, что она в порядке. Это точно не про безразличие.


Мисс Уайт почувствовала как новая волна переживаний окатила ее с головы до ног. Констебль думал о ее комфорте и сне детей, поэтому не постучал. Вместо того, чтобы смыть с себя безумный день и отдохнуть в объятиях Морфея, он выбрал стул на веранде приюта и пока непонятные ей размышления.


Ребекка прикусила губу, чтобы не спросить о чем именно он размышлял. Ей показалось, что это что-то очень личное, глубокое, то, о чем человек обычно рассказывает сам. Поэтому хозяйка приюта задала вопрос о другом.

Пока констебль рассказывал про события, которые прошли мимо мисс Уайт, Ребекка подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть собеседника и увидеть в его глазах то, что он, возможно, не договаривает. Слушая о смерти и ранениях, хозяйка приюта чувствовала озноб, по коже вверх и вниз проносились толпы мурашек. А когда она заметила дырки в мундире, этот холод будто сковал сердце. Его ритм и дыхание сбились. Только не это! Что угодно, Господи, только не пули в теле Кристофера! Констеблю несколькими словами удалось успокоить заполошно стучащее сердце мисс Уайт. Одним теплым взглядом он смог уберечь ее от паники и готовых пролиться слез. Не дал причину для новых волнений. Вместо этого помог успокоиться и подарил новую надежду.


Ребекка согласно кивнула. Вчера был день, который удивлял, заставлял плакать, смеяться, прятаться от пуль и стрел. Он никогда не повторится, но запомнится навсегда.


Это было неожиданно и в то же время долгожданно. Жадно. Глубоко. Мокро. Ребекке снова не хватало дыхания, но она не хотела прерывать их первый поцелуй такой мелочью как кислород. Кристофер стал ее воздухом. Делил свое дыхание на двоих. То мягко и нежно прихватывал ее губы, влажно чертил по ним языком, то погружался глубже. Рука мисс Уайт легла на шею констебля, а его руки обхватили ее талию, привлекая к себе еще ближе. Максимально близко с учетом одежды. Их языки сплетались в страстном танце, а внутри разливался жар возбуждения.
– Это просто сумасшествие. Прогоните меня, Ребекка, пока не поздно, – выдохнул констебль в ее губы, продолжая прижимать мисс Уайт к себе.
– А если я не хочу, чтобы вы уходили, Кристофер? Что, если я тоже схожу с ума и не хочу это прекращать? – глаза мужчины опасно потемнели. – Не знаю куда нас это заведет, Кристоф, но знаю, что мы пожалеем, если не попробуем. Я так точно…
Мистер Рассел внимательно посмотрел на хозяйку приюта.
– Я тоже не хочу ни о чем жалеть, Ребекка. После случившегося меня могут снять с должности, наказать за то, что допустил нападение, но это всё неважно. Сегодня я мог остаться там, в лесу…
– Тшшш, – мисс Уайт приложила палец к губам констебля. – Всё хорошо, я рядом. Буду столько, сколько позволите… – Первые лучи солнца коснулись верхушек сосен. Мисс Уайт поняла, что спать до прихода Элизабет и пробуждения детей осталось совсем немного. – Действительно скоро рассвет. Вам нужно отдохнуть, Крис. Пойдемте наверх, я принесу теплую воду, чтобы привести себя в порядок. Отоспитесь и с новыми силами вновь будете защищать Энск-сити. Он без вас уже не сможет. Я уже не смогу.

Приют (ночь - утро)
Вода в бочке, что стояла между домом и хозблоком, была достаточно теплой, чтобы мистер Рассел смог ополоснуться. Желание смыть с себя липкий слой пыли оказалось сильнее какого-то возможного стеснения. Очистившись и немного взбодрившись, констебль завернулся в большой тканевый отрез и поднялся в комнаты мисс Уайт. Он остался в приюте по нескольким причинам. Откровенно устал и понимал, что новый день не будет менее спокойным. Продолжал чувствовать беспокойство за хозяйку приюта, хоть немного и выдохнул, когда увидел ее живой и здоровой. Просто не хотел уходить. Не мог не воспользоваться приглашением, боясь, что его повторения может не случиться.
Ребекка лежала в своей кровати. Напряженная как струна и молчаливая. На пустой половине подушка была взбита, а уголок второго одеяла отогнут.
– Я полагал, что буду спать на полу или в кресле, – озвучил свои мысли констебль. – Мне не хотелось бы тебя напрягать своим присутствием более, чем необходимо.
Мисс Уайт коротко и нервно вздохнула, продолжая комкать край одеяла длинными пальцами. Все же эта ситуация была неординарной.
– Самое меньшее, что я могу сделать – обеспечить удобствами. На комоде травяной чай и пара сэндвичей с индейкой, она уже холодная, но вкусная. Это несколько утолит голод и поможет уснуть. Я сплю тихо, не шевелясь сверх меры, поэтому помешать не должна.
Констебль взял предложенные угощения. Пока он ел, Ребекка рассказала ему про найденыша и показала листовки, которые успела написать на английском и французком. Текст был простым: найден мальчик примерно такого возраста, веса и роста. Зовут Мики. Сейчас находится в приюте и ждет родителей. Текст был понятным, даже если и содержал ошибки.
– Обещаю, что развешу листовки, Ребекка. Уверен, что его родные найдутся, – кивнул констебль, откладывая пустую тарелку и чашку. – Спасибо, было очень вкусно.
– Пожалуйста, Кристофер. Ложись. Обещаю не тревожить до утра.
Ребекка пронаблюдала как констебль забрался под одеяло, устроил голову на подушке и посмотрел на нее.
– Честно говоря, я представлял себя гораздо более сильным и активным в одной постели с такой прекрасной женщиной, – мягко улыбнулся мистер Рассел, смеживая веки.
– Ты уже доказали мне свою мужественность и серьезность намерений сегодня. Иначе приглашения остаться не было бы. Спокойной ночи, Кристофер. Не пугайся, если проснешься один. Я обычно встаю с приходом Элизабет.
Ребекка протянула руку и погладила по щеке третьего главного мужчину своей жизни, встреча с которым изменила ее, перенесла на другую ветку судьбы. Первым был отец, встречи с которым сейчас были крайне редкими, вторым – муж, встречи с которым стали невозможно. А Крис... Он встретился ей тогда, когда она уже особо ни на что не рассчитывала. В самый нужный момент.
– Добрых снов, Ребекка. Только я не смогу уснуть без еще одного поцелуя.
– Ах, какой хитрец, – тихо засмеялась мисс Уайт и прижалась губами к другим, пропуская пальцы в еще влажные волосы. – Ты понимаешь, что я тоже не железная? У меня так давно ничего не было...
Мистер Рассел отстранился.
– Ты права. Хочу постепенно узнавать тебя, разгадывать как великую тайну, погружаться в твои мысли, чувства, переживания. Хочу, чтобы ты наслаждалась каждый момент, когда я рядом. И речь не только о физическом удовольствии. Хочу, чтобы ты стала моей настолько же, насколько я буду твоим. И чтобы это не заканчивалось.
– Не всё зависит от нас, Крис. Ни ты, ни я не полагали, что потеряем близких людей. Но я не хочу, чтобы страх новой потери помешал нам получить то, что мы оба заслужили – шанс на счастье, новый союз, семью. Как ты знаешь, у меня нет своих детей и, возможно, никогда не будет… – голос Ребекки превратился в шепот и надорвался.
– У тебя полный дом детей, – возразил констебль, – ты им как настоящая заботливая и любящая мама. Я вижу. И все вокруг это видят.
– Да, я знаю. И всё же… Ладно, Крис, давай спать. Иначе я могу пропустить приход Элизабет, дети могут заволноваться и прийти сюда, что им запрещено делать.
Констебль кивнул соглашаясь, коротко поцеловал мисс Уайт и прикрыл глаза.
– Разбуди меня не слишком поздно. Завтра нужно решить много вопросов.
– Я разбужу, Крис, – пообещала Ребекка понимая, что защитнику Энск-сити прежде всего нужно восстановить силы. Но не догадываясь, что дети об этом не подумают и решат по-своему.

Детское любопытство победило. Сироты никогда не видели, чтобы кто-то ночевал у мисс Уайт, тем более мужчина. Были взбудоражены этой новостью и поспешили проверить ее.

Хозяйка приюта пришла в свою комнату сразу как поняла, что ее главные активисты покинули кровати, снова подслушали ее разговор с Элизабет, которая удивилась отсутствию индейки, и самовольно пробрались в личную часть дома мисс Уайт. Не смотря на запрет и страх наказания.

– Доброе утро, Кристофер. Надеюсь, что ты выспался. Признаться, рядом с тобой я спала так крепко, как никогда. То ли волнения вчерашнего дня сказались, то ли твое присутствие, – Ребекка подошла ближе и положила ладони на грудь констебля, прочертив по коже замысловатый узор, принялась застегивать пуговицы. Хотя хотелось иного. Спустить рубашку и сбросить на пол. Расстегнуть ремень брюк. Встать на колени и посмотреть на реакцию. Увидеть нетерпение. Получить согласие. Ребекка встряхнула головой, чтобы прогнать образ.
– Я помню, что ты любишь кофе и принесла чашечку сюда. Но затракаем мы обычно все вместе в столовой. Пойдем?

Поцелуи, которыми констебль наградил мисс Уайт были горячее и крепче любого кофе. Между мужчиной и женщиной разгоралось пламя и никто из них не пытался его тушить до тех пор, пока они не услышали.

Когда Кристофер со стоном выпустил ее из своих объятий, Ребекка была готова расплакаться от несовпадения ожиданий и реальности. Но она взяла себя в руки и подумала о том, о чем они говорили ночью. Им нет смысла спешить. Предвкушение делает близость еще слаще и острее. Ожидание – не повод обижаться, а причина еще сильнее ее желать.
– И как я забыла, что Нэнси терпеть не может овсянку? – Ребекка потянула подол платья и аккуратно вытерла блестящие от слюны кончики губ Кристофера, протянула ему форму, шляпу и листовки. – Береги себя, Крис. И приезжай, когда сможешь. С любыми новостями. В любом состоянии. Я буду ждать.

Ребекка проводила констебля до калитки и смотрела ему вслед до тех пор, пока тот не скрылся из вида. Затем она поспешила в столовую и, посадив Нэнси на колени, стала рассказывать детям о том, чем они займутся сегодня. Девочка заслушалась и съела всю порцию. В отличие от нее мисс Уайт не смогла себя заставить поесть. Волнение за Криса снова накрыло ее. Что будет с ним после вчерашних событий? Сможет ли он отстоять свое право остаться в Энск-сити и служить здесь? Как будут развиваться их отношения? Позовет ли констебль ее на свидание? Как отреагируют дети в приюте, когда поймут, что мисс Уайт уделяет внимание не только им? Кто станет новым мэром? Возможно ли такое, что им с мистером Расселом придется уехать? Вопросы в голове роились как пчелы в улье, а ответы на них ей предстояло получить в ближайшее время.