Карта ролевой игры "Алхимия Крови"

Где-то в парке аттракционов...

Киаран бежал, чувствуя, что в легких уже почти нет кислорода. В глазах все плыло, кровь стучала в висках, изо рта вырывались отчаянные хрипы. Лавина только что пережитых эмоций, к которым он не привык, почти его подкосила. Почти - но не совсем.
Снова вывеска "Комната страха". И возле выхода он заметил мужчину, падающего наземь, а когда рванул к нему - понял, что тот ранен.


вот кому я точно устрою веселую жизнь, так это Эрончику

Ирландец каким-то чудом сумел приподнять раненого и рассмотреть его лицо. Модель, парень из каминного зала, фамилию и имя он не мог вспомнить.
Что бы то ни было, бросать здесь человека нельзя. И Киаран, проклиная все на свете, сверх-усилием вздернул парня наверх, и подхватил его руку на свое плечо:
- Идти можешь? Иди, прах тебя возьми, или сдохнешь тут в одиночку!

Парень замычал что-то в ответ и двинул ногами. Киаран кожей чуял присутствие клоунов поблизости, но то ли они были утомлены противостоянием, как и он, то ли совещались... в общем, двое заплутавших смогли потихоньку доковылять до колеса обозрения.

А там Киарана ждал сюрприз. Такой сюрприз, от которого его бешено колотившееся сердце дернулось и чуть не разорвалось.

- Тоби, *** тебя! Как ты позволил ей подниматься наверх?! У меня руки считай нет, лезь к Николь и помоги ей спуститься!

Но к счастью, приятель уже и сам сообразил, что к чему, и поднимался на чертово колесо. Киаран попросил Вевину перевязать раненого парня и сел на какую-то тумбу перевести дух.


Снизу Николь казалась крошечной. Киаран мог только грызть себе ногти и тихо вопить от бессилия - мысленно, чтобы не переполошить и без того полумертвую от страха Вевину и спутника.

Тобиас добрался до нее и теперь страховал при спуске. Киаран закрыл глаза, досчитал до ста и открыл их, когда Николь уже ступила на мокрую землю.
Он не мог даже сказать ей: "Я рад". Или: "Кажется, я в тебя влюбился".
Он уже ничего не мог - только смотреть на нее и молчать. Но когда она сделала шаг, какая-то сила подняла его с тумбы и привела к ней.
- Николь.
Одно слово. Ее имя. Его взгляд. И ее - в ответ.

Он был уверен, что они все выберутся отсюда. Николь знала, где выход.

До перемещения, еще в парке аттракционов


Киаран мог бы стоять и смотреть на нее вечно, но мерзкие хихиканья монстров привели его в чувство и придали бодрости.

- Ребята, берите раненого и ноги в руки! - крикнул он Тобиасу и Вевине.
А сам подошел к Николь и крепко взял ее руку целой, левой рукой. Поднес к губам и поцеловал.
- Нет времени, Ник. Уходим отсюда, если нашла верный путь. Поговорить можно будет после. Когда выживем.
"Если выживем". Но эту предательскую мысль он изгнал из головы тут же.

Они уже не бежали, а шли, как можно быстрее, туда, куда говорила Николь. Клоуны орали какие-то непристойности женщинам, Киаран скрипел зубами, следил за ними краешком глаза и прикрывал ту, с кем так странно свела его судьба, телом. Если бы кто-то бросил опять мяч или бутылку, он бы растерзал его голыми руками. Рукой и зубами, все равно.

Ворота высились перед ними: огромные створки, железные витые украшения, покрытые слоем ржавчины, а посредине такой же здоровенный замок, похожий на амбарный.

- Чудесно, - прохрипел он, облизывая губы. Пить хотелось уже до крика. Надо терпеть. - Попробую их толкнуть. Мало ли...

Он так и сделал, и к удивлению всех, замок упал и рассыпался, как будто металл был лишь иллюзией. Ложью. Как и все здесь.

- Николь, не отпускай меня, - попросил Киаран тихо. - Нас может опять раскидать.

Они шагнули в ворота вместе и оказались...



В этот раз им невероятно повезло, Николь и Киаран не только остались вместе, но и не упали в никуда. И то сказать - в их состоянии еще одно падение могло стать фатальным.

Он отпустил ее руку и медленно обернулся вокруг себя, разглядывая интерьер нового места пыток. Театр. И какой!

- Кажется, здесь вместо клоунов будут призраки в масках, - сказал Киаран полушепотом. Не хотелось привлекать к себе внимания. - И нам снова придется искать выход, но думается, на этот раз все немного сложнее, дорогая. Смотрите-ка.

Он показал на распахнутый, как во время представления, занавес. Он походил на два синих водопада по краям сцены, вышитые серебряными нитями полотна покачивались, будто откуда-то дул ветер. Декорации от разных спектаклей загромождали пространство самой сцены, и любой, кто посмел бы туда сунуться, чувствовал бы себя как путник в лесу.
На одной из декораций у самого края, полускрытой за занавесом, были нарисованы шесть предметов с ключами: книга, игральные кости, нож, зеркало, компас, колокольчик. Они то появлялись, то исчезали каждую секунду.

- Это похоже на подсказку. Если нужно превратиться в следопытов и найти эти вещи, лучше поспешить. Театр не кажется мне надежным.

Киаран задумчиво оглядел зрительный зал и дорожку, на которой они стояли.

Театр тлена

Он настолько погрузился в свои расчеты, пытаясь хоть как-то разобраться во всем этом сумасшествии, что чуть не упустил появление новых гостей театра.
Вивиан и тот молодой человек, мечтатель с грустным взглядом.


- Вивиан? И почему я не удивлен? - сказал Киаран то ли ей, то ли самому себе.

С каждой минутой он все больше забывал о физике и шел к метафизике происходящего. Кто-то играл с ними - изощренно, коварно, заранее расставляя ловушки и потирая руки, когда они попадались в них.
"Кто-то. Что-то. Люди? Нелюди? Ведь о Фалам Кнок ходили самые странные слухи. В некоторых источниках упоминались существа, подобные сидам, которые любят вмешиваться в человеческую историю. Но все настолько туманно. И настолько недоказуемо. Как ученый, я не имею права в это верить. Но как человек, как житель Эйре, страны, где каждый дюйм пропитан кровью моих предков и легендами эпох..."


- Хорошо сказано, Николь, - поддержал ее Киаран.

Молодой человек, который представился Джастисом Ньюборном, хоть и тихо, но предложил помощь вместе с Вив.





- Прекрасно, - кивнул им Киаран. Он попытался сосредоточиться на насущном. О метафизике можно будет подумать позднее, равно как и о чувствах к великолепной, отважной женщине, стоявшей рядом и не желавшей отпускать его. Это грело, как костер холодной ночью... - Вив, найдите костюмерную и поищите там что-то. А мы с Николь пойдем обыщем гримерку, обычно актеры держали там ценные вещи. Но пожалуйста, осторожнее - это место только иллюзия. Но иллюзия, которая может убивать.

Вивиан почему-то с подозрением смотрела на Джастиса. Киаран прибавил:
- Если вдруг произойдет нечто непредвиденное, зовите нас. Я бы не стал разделяться, но нужно как можно скорее отыскать выход.

И они разошлись. Если здесь и был кто-то еще, Киаран никого не заметил...

Николь шла, время от времени советуя ему, куда поворачивать. Театры Киаран не особенно любил, поскольку в детстве мама частенько таскала его туда и он вечно скучал и зевал на представлениях. Потом она перестала это делать. И что-то случилось... Он потер лоб, нахмурился. Нет, память отказывалась работать. И он опять переключился на настоящее.

Коридоры, казавшиеся такими блестящими, при ближайшем рассмотрении оказывались гнилыми. Стоило ему коснуться украшения на плафоне, как по стеклу пошли пятна, потом они стали переползать на стену, и та ощутимо заскрипела. Трещины паутинкой разбежались в стороны.
Киаран вздрогнул и поторопил Николь:
- Кажется, здесь и впрямь все - мишура и тлен. Идем, пока все не рассыпалось на части.

В гримерке были зеркала. Более того, их были сотни. Сотни! Они висели повсюду, отражения двух людей дробились, переплывали из зеркала в зеркало, распадались, сливались...
- И как же мы разыщем здесь одно, нужное?

Он с досадой уставился на все, хмыкнул и попробовал пройти вдоль левой стены. Здесь когда-то актрисы наносили грим: коробочки до сих пор стояли нетронутыми на столиках.
Может, заглянуть в большой шкаф?
И только он шагнул к нему, как в ближайшем гигантском, от пола до потолка, зеркале поплыл зеленоватый туман, а за ним появилась темная фигура в вуалях. Машинально взглянув туда, Киаран понял, что не может отвести глаз.
Опять морок. Как в шатре. Но в этот раз женщина за стеклом молчала и манила его к себе. Он падал внутрь...
Падал...
В прошлое...

- Мама, я сегодня был у реки. Мы поймали вот такого сома! С мою ногу!
- Рада, Кир, мой руки и иди обедать.
Мама рассеянно улыбнулась малышу, нанося на веки слой теней. Потом взялась за пуховку и начала пудрить щеки. Элегантный вечерний наряд был ей к лицу. Но в любом платье мама казалась Киарану богиней света и счастья. Он не посмел подойти и обнять ее липкими грязными ручками, но тихо потыкался носом в затылок и вдохнул сладкий аромат духов.
Потом он пошел мыть руки, а после отправился в столовую, где отец уже допивал кофе и ждал выхода жены. Он с удовольствием выслушал речь сына о речных происшествиях и приключениях.
- Молодец, сынок, молодец. О, милая, уже готова? Идем. Это премьера, и ради такого случая я подчиняюсь твоим требованиям.
- Раз в год? Брайан, ты изверг, - улыбнулась Маллин.
Киаран смотрел из окна, как они шли к машине и садились в нее. Он помахал им рукой.
Потом пришла няня и увела его в спальню.
Он боялся темноты и на стене всегда горел ночник. Но в этот раз няня забыла поменять лампочку, и среди ночи та погасла.
Его разбудили шорох и шипение возле кровати. Подтянув ноги, маленький Киаран с ужасом скорчился под одеялом и заплакал от невыносимого страха...
- Мама! - он не мог кричать, только шептал. - Мама...
А из угла уже ползла к нему смеющаяся кривая банши, чтобы забрать его к себе и выпить из него всю душу.
Зеленый туман стлался вокруг нее...

Театр тлена. В плену прошлого

Туман и банши добрались до Киарана в конце концов. Он помнил свой дикий крик, потом наступила чернота, Киаран плыл в ней, и ему не хотелось оттуда выплывать. Было спокойно, тихо.
Его нашла на полу няня, прибежавшая на звук. Она тут же вызвала "скорую", потом позвонила родителям. Теребя из всех сил похолодевшее тельце и нащупывая почти неразличимый пульс, Дженна Брегман сделала ему непрямой массаж сердца и дыхание "рот-в-рот". Она сама укладывала мальчика на носилки, не доверив санитарам, ехала рядом, пока врач ставил капельницу и связывался с коллегами из больницы святого Мартина. Дженна дежурила в коридоре, когда приехали Маллин и Брайан, рыдала, проклинала себя за оплошность.
Когда Киаран очнулся на койке, рядом была мама с красными от слез и недосыпа глазами, она держала его за руку и напевала старинную колыбельную.
Еще три дня и три ночи он провел там, при постоянном свете, боясь хоть на минуту забыться сном. Мама умоляла его послушать доктора и попробовать уснуть, но как только медсестра подходила со шприцем со снотворным, мальчик кричал до посинения.
Наконец его состояние стало угрожать жизни, и родители, к тому времени уже полубезумные от ужаса, вызвали из Парижа знаменитого детского психиатра Моруа Эрвеля. Он сделал то, что не удалось никому: провел сеанс гипноза, во время которого Киаран смог избавиться от части своих страхов, потом уговорил поспать.
И Киаран уснул на сутки, здоровым целительным сном уже не мальчика, а взрослого.
Да, в ту ночь он сразу, без подготовки, стал взрослым мужчиной, встретившимся лицом к лицу с самым чудовищным кошмаром.

Дженну уволили. Она сама просила Брайана и Маллин об этом, и как они не сопротивлялись, как не страдал Киаран - женщина ушла, расцеловав его на прощание и попросив в который раз прощения.
Он тосковал страшно. Отец решил отвлечь его и повел в Музей естественной истории, а там Киаран увидел опыты с электричеством, как у Теслы, и пропал в новом увлечении.
Физика, математика, другие точные науки. Они были строги и не допускали небрежности. Они были светом, который боролся с его темнотой - а темнота никуда не ушла, он знал это, просто притаилась где-то в уголке, ожидая своего часа...

Туман, зеркало, женщина, открывающая ему объятия.
Чьи-то слова, слезы, прикосновение.
Поцелуй.



Киаран вынырнул из зеркальной жути, как пловец, задыхаясь, захлебываясь, и понял, что Николь его целует. Николь. Его. Целует. Боже...
Это было каким-то чудом, которое никак не могло произойти здесь. В атмосфере, полной лжи и смерти. В центре разрушения.
И он обхватил ее лицо руками, как утопающий, жадно впился в эти нежные, совершенные губы, раскрывая их, словно цветок. Выпивая ее дыхание, оно было необходимо, без него уже не существовало ничего.
Николь, Николь, Николь. Его точка опоры и его свет.
- Я с тобой, - оторвавшись от нее, прошептал Киаран. - Я вернулся. Ник. Я вернулся. Благодаря тебе. Спасибо, дорогая.
Она светилась изнутри тем порывом души, который для мужчины дороже всех сокровищ мира. Дороже собственной жизни. И он не вытерпел - снова привлек ее к себе и снова поцеловал, сам, медленно, ласково, благодарно.
И только услышав подозрительный треск рядом, сумел оторваться от Николь.
- Я хочу сказать тебе все, что чувствую. Рассказать обо всем, что было со мной с рождения и до сего дня, но Ник, милая, надо действовать, если хотим выжить.

Он резко повернулся, выхватывая из окружения ту самую деталь. Знакомую деталь, которую видел на декорации. Ключ и зеркало. Зеркало и ключ. Где могли его положить? Где? Ну же? Где он сам бы его положил? На видном месте?
Вот же оно! Сознание, очищенное поцелуем и любовью к Николь, подсказало ответ.

- Вижу! - Киаран подбежал к одному из столиков, схватил коробку с гримом. Он отличалась от остальных формой и цветом. Открыв крышку, он схватил то самое зеркало с ключом. - Есть! Теперь еще один предмет, и нужно искать спутников.

Он по ошибке схватил еще одну коробочку и отшвырнул, не найдя ничего.

Зеркала стали дрожать и раскалываться на мелкие куски, стены на глазах темнели и трескались. Театр распадался на составные части.
Их время стремительно исчезало.

Где же другие?.. Может, наверху? В тайнике?.. А что там за птичья клетка, пустая?

Театр тлена

Времени уже не осталось вообще. Кругом бушевал невидимый вихрь разрушения: зеркала с жалобным звоном рассыпались на части, шкаф, столики, стулья трещали, гнили и буквально взрывались щепками, половицы подозрительно кряхтели и гнулись, стоило сделать хоть маленький шаг.


Николь смотрела в ту же точку, что и он. Кажется, они уже думали одинаково - это ли не чудо?
- Птица, да, - он прикусил губу крепкими белыми зубами почти до крови. Сделал два осторожных шага. - И внутри обычно вешали колокольчики, чтобы птицам не было скучно. А значит...


И она кивнула на узкую полку под потолком, где стояла золоченая клетка с обрывками вышитого покрывала.
- Ты всегда ищешь место повыше, - усмехнулся Киаран. - Тогда на колесе и сейчас. Ты сама, видно, когда-то была птицей, милая. Рука все еще не может двигаться нормально, вынужден уступить даме. Но я встану рядом и буду тебя страховать.

Он с содроганием наблюдал за тем, как его любимая женщина ступала на полусгнившие штырьки, торчавшие из стены. В гримерной становилось все страшнее с каждым мигом, он уже не был уверен в том, что им удастся выбраться отсюда без новых травм.
"Только бы Николь выжила. Пусть я здесь погибну, превращусь в угрюмый призрак, но если с ней что-то произойдет..."
Он отогнал от себя мысль и прошептал:
- Смелее. Родная, у тебя все получится!


Киаран увидел и услышал, как колокольчик с ключом обрел новую владелицу. Победа. Маленькая, но такая важная победа!


- Прыгай ко мне!
Киаран мгновенно встал так, чтобы падающая Ник попала прямо к нему на руки. И в последний момент осознал: правая по-прежнему не действует.
Проклятье!
Она упала, удачно, так, что успела ухватиться за его плечи, а потом оба рухнули на рассыпающийся пол и почти провалились вниз.
Николь закричала от испуга, Киаран из последних сил прихватил какую-то веревку, тянувшуюся от полуразрушенного карниза над окном. Он бы вцепился в нее зубами при необходимости, к счастью, хватило и нескольких рывков здоровой рукой с толчком левой ноги.
Выкарабкавшись из ямы в полу, он помог Николь встать и они побежали, а скорее - запрыгали по разъезжающимся половицам к выходу.

Театр умирал, и это зрелище было ужасным и вместе с тем - величественным. Бархат догнивал, лепнина сыпалась с потолка, люстры в коридоре рушились с грохотом, обдавая пол брызгами битого хрусталя.
Киаран на ходу снял с себя пиджак и набросил Николь на голову.
- Смотри под ноги!

Каким-то волшебством они наконец очутились в зрительном зале... где уже нервничали другие люди. Причем не только знакомые.


- Агнес Макинтайр? - Киаран был измотан, но еще сумел удивиться новым гостям. - Вот это удача - встретить на краю света в призрачном театре журналистку из "желтой прессы". Хотя что уж там, журналисты вездесущи. А с ней кто-то смутно знакомый... погоди, Ник, это же владелец одной фармацевтической компании, о которой я слышал от друга, Леймана - он еще его приводил в пример как удачного бизнесмена... как же его звали... Лонг? Леннинг?

И он повысил голос, чтобы новички отреагировали:
- Эй, ребята, вы нашли все ключи? Я очень хочу выбраться отсюда, пока потолок не раздавил нас! А потом не откажусь от изрядной порции старого доброго виски!

Театр тлена




- Кеннет Лэнг, рад видеть, хоть и не в добрый час, - бросил Киаран шотландцу. - Мисс Макинтайр, если мы отсюда выберемся, буду счастлив принять приглашение хоть на Северный полюс. Вивиан, твои слова - бальзам на мое сердце, малышка! Эй, вы там!

Теперь он орал, обращаясь к невидимым организаторам этого безумного шоу.
- Эй! Мы все сделали, так будьте любезны вытащить нас отсюда, или я подам жалобу в Верховный волшебный, аннигилировал я его сто раз извращенным способом в ЖСР, суд!

И, словно отвечая на его угрозы, откуда-то сверху накатила обжигающая и вместе с тем леденящая темнота.
Киаран крепко схватил Николь и зажмурился, скороговоркой проговорив просьбу любимому святому Патрику. Он шептал те же слова, которые сам Патрик некогда использовал для спасения жизни - своей и спутников.



Замок Фалам Кнок

Он все еще повторял, как в детстве, с отчаянной надеждой, любимые строки "Я восстаю ныне силою Небес, светом Солнца, сиянием Луны, славой Огня, быстротой Молнии, порывом Ветра, глубиной Моря, постоянством Земли, крепостью Камня...", когда снова разлился вокруг свет.

Киаран открыл глаза и увидел замок. Камин, огонь, столы и кресла, свечи в подсвечниках, недоеденные блюда, недопитые бокалы.

- Николь, - выдохнул он, прижимая ее к себе, как драгоценность, пряча лицо в ее густых, пусть испачкавшихся, но все таких же прекрасных волосах. Мужчинам не положено плакать, и он не плакал. Он просто дышал ее запахом. Пропитывался им. - Николь, мы вернулись. Никуда тебя больше не отпущу. Пусть делают что хотят - встану между ними и тобой, если нас придут убивать эти нелюди. Люблю тебя. Навсегда, до смерти и после, слышишь?..

Нет, он не плакал. Это просто огонь в камине вдруг расплылся, но Киаран вытер глаза пальцами левой руки. А правая все висела грузом, запястье зверски ныло. И грязь с потом покрывала его, как кора - ясеневый ствол.
Но они были вместе, живы. А это и есть счастье. Такое простое. Понятное. Счастье.

Фалам Кнок

Киаран не размыкал рук и пытался как-то уместить в голове все то, чему он был свидетелем. Не получалось. Его рациональная часть яростно протестовала против любой возможности наличия в замке неких волшебных сил, невероятных сверх-существ и прочего из разряда "потустороннее". Но та часть, которая помнила далекую ночь и банши, та часть, которая только что столкнулась с безумными клоунами, распадающимся на части театром, дверью без выхода - шептала другое.
Сердце уже не стучало как бешеное. Он еще тяжело дышал, но уже мог осознавать все, что происходило вокруг. А происходили сущие непонятицы.
По всему пространству замка из предметов появлялись люди. Мужчины. Женщины. Полупрозрачные призраки в старинных костюмах, словно сошедшие с полотен великих мастеров.
Его товарищи, только что прибывшие из ниоткуда, то есть из театра, зачарованно смотрели на одно из этих существ.

Не успел он открыть рот, как Николь встрепенулась.


- Не совсем пропал, дорогая, - медленно произнес Киаран. Он прислушался: тихий звон таял в воздухе, будто уходил куда-то... Куда-то очень далеко и вместе с тем близко. - Он есть, но думаю, что теперь не в форме колокольчика.

Сунув руку в карман, ирландец нащупал то самое зеркальце в чудесной оправе. Достал и поднял, чтобы рассмотреть. Вдруг оно само собой повернулось, и Киаран увидел в нем...



- Погоди минутку, - шепнул он Николь, поцеловал еще раз в висок и направился к столу.

Кинжал сверкал и выглядел опасно. Того и гляди порежешься. Слабая полуулыбка приподняла углы рта Киарана, он положил зеркальце рядом с оружием.
И как только он сделал это, они исчезли.

А посреди зала появились призрачные фигуры: мужчина в темном трико, с жестким и суровым лицом, а с ним изящная дама, с волосами, уложенными в высокую прическу и в бархатном плаще.
Призраки взялись за руки. Женщина улыбнулась, и мужчина просиял так, точно ему пообещали корону.
А может, и впрямь пообещали?..

Они пропали из вида, а Киаран все еще смотрел и не мог отвести взгляда.

Фалам Кнок пробуждался и наполнялся людьми, разговоры становились все громче. Они резали ему уши, признаться.

- Ник, - он повернулся и вздохнул. - Ты знаешь, у меня сейчас только одно желание. Пойти туда, где можно без опаски за психику и прочее помыться, попить воды и прилечь. Если мы с тобой солидарны в этом, давай пойдем к тебе или ко мне. А там, надеюсь, настанет веселое утро и мы снова обеими ногами очутимся на грешной земле.

Фалам Кнок

Николь улыбнулась ему, и у Киарана немного отлегло. Кажется, вся эта безумная круговерть действительно прекратилась. Но если бы у него были силы, то он бы взял в охапку и вещи, и ее, и немедленно унес бы отсюда ноги.
"Трусишь? А сам-то хотел исследовать все тайны замка и был уверен, что не испугаешься ничего?" - сказал внутри ехидный голос. - "Отстань ты уже. Я в конце концов лишь историк-любитель, а не профессиональный охотник за привидениями". - А это уже была его вторая половина.


- Отлично. Идем ко мне, - и он положил руку на плечо женщины и повел ее в свой номер.
По дороге Киаран оглядывал все: кипит работа, слуги ходят как ни в чем не бывало, словно замок спрятал свое истинное лицо. На время? Или навсегда?

В номере было чисто, прохладно, уютно. То, что доктор прописал.
В шкафу нашлась аптечка, и он предоставил Николь выбор медикаментов и бинтов с пластырями. После тщательного обследования она умело обработала его ранки, а он предложил свои услуги в ответ.
Как два воина, потрепанных в боях, они обменивались шутливыми замечаниями и выискивали те повреждения, которые могли по усталости пропустить. В процессе Киаран решил осмотреть спину Николь. После недолгого молчания женщина прикусила губку и, стянув одежду, предоставила ему восхитительную белую спину с ложбинкой посредине. Добросовестно ее прощупывая, ирландец понял, что не так уж изнемог. Точнее, большая часть его тела изнемогла, кроме одного особенно стойкого органа. И он сейчас с упрямством, достойным лучшего применения, просил своего.
- Ох, чтоб тебя, - выдохнул он в эту спину, почти касаясь ее губами и желая плюнуть на все и покрыть ее поцелуями от верха до низа и обратно. Николь шевельнулась и покосилась на него через плечо: глаза лукаво блестели. Она наверняка поняла, что с ним творится... - Прости, это я себе. Я сейчас пойду в душ. Горячий. Нет, холодный. Очень холодный. Потом ты. А потом будем спать в этой огромной двуспальной, черт ее возьми, кровати.
При мысли о них вдвоем - здесь, на льняных свежих простынях - уже весь организм Киарана стал активно пробуждаться.
Он спасся чудом - оторвался от женщины, потряс головой и, встав на ноги, дополз до ванной.
Остаток вечера прошел уже в полубессознательном состоянии, и когда голова коснулась подушки, усталость пересилила возбуждение. Киаран уснул, как мертвый.
И никаких кошмаров.

Утро выдалось яркое, солнечное, лучи лезли через не плотно задернутые шторы и щекотали его по носу. Он чихнул и проснулся.
Сонная Николь сидела на краешке кровати, расчесывалась и позевывала. Поняв, что спутник очнулся, она снова улыбнулась и блеснула глазами так, что у Киарана скрутились внутренности.
- Твоя улыбка - это преступление против закона, - хриплым шепотом сказал он. Ямка на щеке Николь стала глубже, она откровенно веселилась. - От нее любому мужчине от восемнадцати до восьмидесяти лет захочется немедленно уволочь тебя в берлогу и не выпускать дней десять. Или месяц. Или вообще никогда.
Он замолк. В наступившей тишине стали слышны отдаленные звуки косилки: кто-то явно ухаживал за газоном под окнами.
Киаран приподнялся и взял ее за руку, потянул к себе.
Николь оказалась в его объятиях - пахнущая немного шампунем, немного туалетной водой, немного собой. Женщиной его мечты.
Их губы встретились и стали пробовать друг друга: вначале лениво, затем, когда кровь побежала по жилам быстрее - активно и жадно. Он наслаждался вкусом Николь так же, как и ее запахом, и кожей.
Тихонько мурлыкнув, Николь сменила позу и очутилась на нем. Похлопала расческой по обнаженной груди и хихикнула.
- Коварная женщина, - Киаран распластался на простыне и даже не пытался взять верх. - Ты всегда добиваешься своего, верно? Ну хорошо... Только учти, я тебе не колесо обозрения. И не скала, на которую ты привыкла лазать.

Их любовь была короткой и бурной. Потом, после недолгого перерыва, они начали все заново, и теперь уже Киаран взял на себя роль ведущего. После его углубленных исследований всех уголков тела Николь, ее неудержимого смеха и восклицаний на французском, которые - понятное дело - Киаран потребовал перевести, мадемуазель Доре изощренно отомстила. Она скользнула вниз по его мокрому телу и применила запрещенный прием, вынесший Киарану последние остатки мозга и доказавший, что славные потомки галлов недаром побеждали на многочисленных аренах любви по всему миру.

- Женщина, - переводя дух, прохрипел он. Николь давилась смехом, пряча раскрасневшееся лицо в руки. - Как я уже говорил раньше, ты живая провокация. И будь я трижды побит всеми клоунами мира, но никуда ты из моих рук не денешься. Я звоню партнеру и выдаю ему карт-бланш на завершение нашего проекта. Потом мы съезжаем из Фалам Кнок и едем в Эдинбург. На пару деньков. А потом я везу тебя к родителям в Ирландию. Свежий воздух, покой - ну разве что моя мамочка начнет приставать и расспрашивать о планах на будущее, масса возможностей писать твою новую книгу. Но помни: никаких альпинистских подвигов! Или я за себя не отвечаю.
И он уложил возлюбленную поперек кровати и стал доказывать, что и его собственные предки на полях любви не падали лицами в грязь.

Телефон разрывался от звонков. Мужская рука прихлопнула его и сбросила на пол.
В комнате прозвучал громкий женский смех, сменившийся не менее громкими стонами удовольствия. А косилка под окном стрекотала и стрекотала...