Карта ролевой игры "По приказу короля!"

Вот уже третий день Йен был сам не свой.

Привыкший к просторам Россшира, он буквальным образом задыхался в Эддинбурге, где все ему казалось таким тесным и таким мелким.
Ко всему прочему, королевский прием, на который он сопровождал Кеннета, оказался на удивление скучным. Ни тебе шумных веселых застолий, ни кровавых ристалищ. Даже бродячие артисты не были приглашены.
Скучно. Просто до смерти скучно!

Но особенно настроение Йену портило присутствие чопорных англичан. Вернее, англичанок.
Как ни крути, - думал Йен, придирчиво рассматривая исподлобья каждую, - одна из них должна скоро стать женой Кеннета, а, следовательно, его - Йена - родственницей и даже госпожой.

Он знал о политическом значении этого брака и умолял Бога только об одном, - чтобы у будущей родственницы-англичанки хватило ума постараться принять свою судьбу такой, как она есть. Одним словом, достойно.
И стать не только хорошей женой кузену, а его сыновьям - матерью, но принять обычаи и уклад жизни клана. Короче говоря, стать истинной шотландкой.

Одно было хорошо: сегодня вечером всё, наконец, должно было решиться. Состоится заключительный бал, Кеннет получит жену, клан - спокойствие, а он - Йен - свою долгожданную свободу.

Йен поднялся, быстрыми круговыми движениями рук разминая мышцы спины и шеи, и, тяжело ступая вышел во двор замка.

Пора было глотнуть свежего воздуха, пока он совсем не задохнулся в этих чертовых стенах!

Йен шел бесцельно и не заметил, как ноги сами приведи его в сад. Он оглянулся, в бесплодной попытке найти хоть что-нибудь, чем можно было себя занять.
Неподалеку он заметил пару - сидящую на скамье англичанку и мужчину. Не знай он, что перед ним МакФарлан, Йен мог спокойно принять его за англичанина - в его облике ничего не осталось от шотландца.






Йен не собирался подслушивать, да и разговор его, честно говоря, не касался. Он собирался уже было развернуться и уйти, но сасенах вдруг сорвалась с места, словно ее ужалила оса, и кинулась по тропинке - явно не замечая, куда идет, - прямо на Йена.

- Опа-на! - только и успел сказать Йен, когда глупая сасенах налетела на него с разбегу, и чуть не лишила его своей коленкой мужественности. В последний момент он успел-таки удержать ее и спас себя от недостойной травмы.

- Бог простит! - не совсем учтиво буркнул Йен, невольно замечая для себя и нежность белой кожи сасенах и грусть ее больших глаз, и изящный изгиб ее полных губ. - То есть я хотел сказать... - внезапно Йен обнаружил, что совершенно не помнит, о чем хотел сказать.
Он помотал головой, в надежде, что это физическое упражнение приведет его в голову в порядок, но ничего не изменилось - сасенах все так же стояла перед ним, и ее близость действовала на него по-прежнему.
- Могу я вам чем-то помочь,... леди? - кашлянув, хриплым голосом, наконец, произнес Йен и выпустил англичанку из своих объятий.

- До свадьбы заживет, - заверил сасенах Йен и подумав спросил в свою очередь. - Вы-то сами как?... Не ушиблись?



Ага, значит, эту маленькую сасенах зовут Леонсия!

Йен мысленно повторил ее имя, и нашел, что оно ей очень идет.
Да и вообще, ей все чертовски хорошо шло: и приталенное, видимо, по последней моде платье, и светлые, цвета созревшей ржи, волосы, спрятанные под чопорный головной убор. Даже этот дурацкий убор шел ей! Хотя, будь его - Йена - воля, он бы сорвал с нее его и дал бы ее волосам спокойно развиваться на ветру.
Кстати, интересно, а чем они пахнут - ее волосы.

Йену внезапно сильно - до боли в паху- захотелось зарыться лицом в эти мягкие пряди, ощущая своей загрубевшей кожей их шелковистость и тонкость. А потом наклониться к губам Леонсии, снова и снова повторяя шепотом ее имя, и...

Вопросительный взгляд англичанки возвратил Йена к действительности.

Кажется, она что-то спросила? Но Йен, убей его, не мог вспомнить что.

- Мое имя Йен, - откашлявшись, нашел он нужным представиться. - Йен МакКензи. Я из клана Кеннета МакКензи. Его кузен, - зачем-то уточнил Йен и с хмурым видом спросил. - Могу я вас проводить? Не будет ваш кавалер против моего присутствия?

Он кивнул в сторону скамейки.

- Не надо паниковать, ласси, - незаметно для себя перейдя на "ты", сказал Йен и успокаивающе погладил руку девушки. У англичанки оказалась маленькая, с тонкими пальчиками ладошка. Йен мысленно представил себе, как эта рука погладила бы его щеку, обняла шею и ...
- Завтра все будет уже не так страшно, как сегодня, - заверил он Леонсию. - Через месяц ты уже не вспомнишь о своих невзгодах.

Что будет через месяц? - подумал Йен. - Какой граф или лэрд будет гладить эти волосы и целовать эти губы? Будет ли он ласков с девушкой?
Направление собственных мыслей не понравилось Йену, и он нахмурился.



Ветер перебирал золотистые пряди волос англичанки, ее лицо, подставленное лучам полуденного солнца было спокойно и умиротворенно. Оно словно светилось изнутри светом - чистым, незапятнанным.
- Сегодня на балу ты будешь самая красивая, ласси, - тихо сказал Йен. Он поднял руку, собираясь коснуться ее щеки, но замер, нахмурившись, - Я думаю, тебе надо поспешить, чтобы успеть приготовиться к нему, - отступая от девушки, сухо произнес он. - Беги, пока у тебя еще есть время.


Да-да, беги, девочка, пока я еще способен держать себя в руках, - с мрачным видом наблюдая за тем как Леонсия торопится к замку, подумал Йен. Он развернулся и неожиданно со всего размаху ударил кулаком ствол ни в чем не повинного дерева.
И какого черта меня дернуло спуститься в сад? - в сердцах подумал Йен, мечтая кого-нибудь избить или что-нибудь покорежить. - Какого черта я вообще сюда приехал?

Весь остаток дня Йен бродил неприкаянный по саду и замку.
Он пытался уверить себя, что все дело в скуке и в желании как можно скорее вернуться домой.

Но его мысли снова и снова возвращались к маленькой светловолосой англичанке, встреченной им в саду.
Какой поворот судьбы ожидает ее сегодня? Согласится ли МакФарлан ее отпустить? Йен бы на его месте ни за что не согласился!

Ему опять, совсем некстати, вспомнились нежная кожа ее шеи и слегка припухшие губы, и вполне определенное желание, моментально нахлынувшее жаркой волной, отдалась в паху болью.
Черт! - выругался про себя Йен, вскочив с кровати и заметавшись по комнате, словно загнанный в ловушку медведь, - А может она колдунья?

Но тут перед его мысленным взором снова возникла Леонсия - в облаке из солнечного света и собственных волос, - и Йен, шарахнув стулом об стенку, выбежал из комнаты.
Проклятье! И еще раз проклятье! Скорей бы уж все это закончалось! Скорее бы уехать из этого чертового Эддинбурга!

Йен даже не понял, как оказался рядом бальным залом. Чуть помедлив, он тихо вошел в него и встал сбоку у входа.

Йен старался не смотреть на Леонсию. но глаза его снова и снова возвращались к ней.
И опять он был поражен, как прекрасна она была - теперь в этом бальном наряде. Она не одела головной убор, и ее волосы матово блестели в свете свечей, подобно расплавленному золоту.
И опять он хотел ее. Хотел так, что даже спорран не мог спасти его от неудобного положения.

Йен мысленно чертыхнулся, собираясь покинуть залу, когда...




Это решило все.
Сам еще толком не понимая, что он делает, Йен тяжелой поступью решительно пересек зал и встал позади Леонсии.

- МакФарлан? - с мрачным видом произнес он, глядя исподлобья на своего соперника.

- МакФарлан, - нехорошая усмешка тронула губы Йена. - Ты не узнаешь цвета клана МакКензи? Как неосмотрительно с твоей стороны! Я - Йен МакКензи. И я заявляю свое право на эту девушку!

Он решительным жестом отодвинул Леонсию за спину и встал между ней и МакФарланом.

- Ты прав, МакФарлан, - глядя на соперника все тем же мрачным взглядом, произнес Йен. - вы не пара с маленькой леди. Ей будет хорошо со мной. В клане МакКензи.

- Король? - глаза Йена опасно блеснули и прищурились.

Ни слова не говоря, он взял Леонсию за руку и решительно направился прямо к королю.



Подойдя к монарху на почтительное расстояние, Йен опустился на одно колено перед королем и смиренно склонил свою буйную голову перед ним.

- Ваше Величество, - произнес он, устремив взгляд на Якова. - я Йен МакКензи, из клана Кеннета МакКензи. Все эти годы я словом и оружием доказывал свою верность Вам, мой король. Сейчас я прошу о небольшом одолжении, - Йен поднялся во весь свой огромный рост и, опять взяв за руку Леонсию, притянул ее к себе. - Позвольте мне взять в жены леди Леонсию ван Клив. Клянусь, я буду ей хорошим мужем. И в радости и в горе. Так, как велит нам Бог и как желает того мое сердце.

Йен смотрел на короля, не спуская глаз.

Собственно говоря, Йен уже все решил - и за себя. и за короля.
Если король не разрешит этот брак, - он все-равно увезет маленькую леди. По хорошему или по плохому, Леонсия станет его женой. Так было, видимо, суждено, - начертано в книге судеб много-много столетий назад и только ждало своего часа, - когда Йен выйдет в сад эддинбургского замка, а маленькая леди с разбегу налетит на него.

Но вот только понимает ли она это?

Йен искоса посмотрел на девушку. Она выглядела немного растерянной и подавленной происходящим.
Ничего, - подумал он упрямо. - У нее впереди целая жизнь, чтобы убедиться в этом.

Король сказал свое слово, и Йен, принимая его решение, склонил голову, ударив себя в грудь кулаком правой руки.

Отойдя от монарха он вопросительно уставился на кузена.
- Каково же будет твое решение, мой лэрд? - мрачно спросил Йен, предчувствуя возражения, и вздохнул. Похоже, его маленькая англичанка уже успела натворить кучу глупостей.

- Ван Клив, - как бы между прочим, в раздумье произнес Йен. - Уж не сестрой ли невесты МакДугала, приходится Леонсия. Если это так, то...

Он многозначительно посмотрел на Кеннета.

Йен с шумом вздохнул и отрешенно посмотрел в сторону.



- Пусть так и будет, - согласился с Кеннетом Йен и улыбнулся.

Он обернулся к Леонсии и жестом позвал ее. Наклонившись, Йен демонстративно поцеловал девушку в губы, давая тем самым понять, что отныне она принадлежит ему.

- Очень рад, - выражая учтивость по отношению к невесте вождя клана МакДугал, слегка наклонил голову в ответном приветствии Йен. - Клан МакКензи сегодня пополнился двумя прекрасными женщинами. В честь этого события я хочу исполнить нашу родовую песню - пиброх.

Он послал слугу за волынкой, а когда тот вернулся, заиграл.

Йен окончил игру и, опустив волынку, поискал глазами свою маленькую леди.
Подойдя к девушке, он быстрым движением привлек ее к себе, вдыхая запах волос и ощущая податливость ее маленького тела, и, поцеловал.

- Ласси, - прошептал он и, не удержавшись, скользнул губами по ее щеке, а потом шее. - нам нужно собираться в дорогу. Прощайся со своей сестрой, собирайся, через час мы выезжаем.

Леонсия убежала, и Йен проводил ее напряженным взглядом.
Ничего, - успокаивал он себя, пока в его воображении сменялись картинки, одна красочней другой, в которых его маленькая леди представлялась ему все время лежащей на его постели - обнаженной... прикрытой только золотым покрывалом собственных волос... горячей,.. страстной,... призывно манящей... открытой только для него....

Йен с силой провел ладонью по волосам, отгоняя опасные видения и стараясь успокоиться, и помотал головой.

- Ничего, - пробормотал он снова. - Еще совсем немного, и маленькая англичанка по-настоящему станет моей.

С этими словами он тоже вышел из зала и, пройдя в свою комнату, быстро собрался.

Через час он стоял во дворе замка, ожидая свою невесту.

Йен протянул руку и провел ладонью по щеке Леонсии.
- Мне нет дела до твоего прошлого, ласси, - ладонь скользнула ниже и обхватила затылок девушки. Взгляд Йена тоже опустился и остановился на губах Леонсии.
Прерывисто вздохнув, он наклонился и припал к ее губам - целуя жадно, яростно и страстно, врываясь языком в сладость ее рта. Скользнув другой рукой под подбитый мехом плащ девушки, Йен обхватил Леонсию за талию и крепко прижал ее к своему, казалось, до предела возбужденному телу.

Господи, как же он ее хотел! Сейчас. Немедленно. Сию минуту.
На секунду в разгоряченной голове Йена мелькнула мысль отложить отъезд до утра и заняться со своей маленькой леди любовью. Незамедлительно. Долго. Лучше всего суток трое. Не меньше.

И это отрезвило его.

Йен оторвался от губ девушки, тяжело дыша и с трудом переводя дыхание. Он устало прижался щекой к ее макушке и обнял, словно баюкая.

- Мне нет дела до твоего прошлого, ласси, - снова повторил Йен. - Оставь прошлое в прошлом, девочка. Я хочу, чтобы ты думала только о настоящем. И, - он чуть отстранился, целуя ее почти целомудренно в лоб и одновременно кладя недвусмысленно свою большую ладонь на ее живот. - о будущем. О нашем будущем, ласси. Только от тебя зависит, каким оно будет.

Рядом послышались голоса, и Йен повернулся на встречу Кеннету.

- Все готово, - сказал он. - Можем выезжать. Если погода будет милостива следующие три дня, то как раз успеем к началу запланированного торжества.

Он помог Леонсии подняться в карету, и через несколько минут они выехали из ворот эдинбургского замка.

Три дня спустя...

Торжество близилось к своему логическому финалу…

Постоянно хихикающие подружки обеих невест увели девушек, и Йен, чтобы как-то убить последние минуты, поднялся из-за стола и, тяжело ступая, вышел на галерею.

Свадебные костры во дворе горели ярко и жарко - тем самым предсказывая брачующимся долгую и богатую жизнь, - и Йену, всегда снисходительно относившемуся к «бабкиным сказкам», внезапно захотелось, чтобы эта старинная примета сбылась.
Он машинально обернулся и посмотрел в сторону освещенных окон комнат на втором этаже, где как раз в это время неугомонная толпа девушек готовила к таинству брачной ночи Шарлотту и Леонсию.

Мою Леонсию, - тихо произнес он, чувствуя ставшим уже привычным за прошедшие три дня напряжение в паху.
Да, сегодня маленькая английская леди, наконец-то, станет по-настоящему его. Фантазия Йена тут же с готовностью нарисовала до мельчайшей подробности все способы, которыми он собирался любить свою молодую жену, и все отклики ее тела, которые он надеялся получить от нее в ответ.

В паху заныло сильнее, и Йен, чертыхнувшись, глубоко вдохнул полной грудью морозную свежесть вечернего воздуха и запах горящей древесины и, чтобы как-то отвлечься, направился к охранной стене.

Только Бог знает, как он выдержал три дня пути и брачную церемонию, состоявшуюся прямо в день их приезда.
И день возвращения, - а это была пятница - и дата свадьбы - зачем откладывать то, что можно сделать незамедлительно? - были оговорены заранее, еще до их с Кеннетом отъезда.
А там, где готовится одна свадьба, всегда найдется место второй - МакКензи всегда были практичными, - так что им с Кеннетом оставалось только поторопиться.
И они торопились.

Все эти дни пути Йен старательно избегал свою невесту - справедливо не доверяя своей хваленной выдержке, которая на этот раз, похоже, готова была пасть и сдаться на милость. И кому? Какой-то маленькой сассенах. Женщине! Даже не женщине, - с раздражением поправлял он себя - а девчонке. Нет, во истину, он сошел с ума!
И Йен, подстегиваемый такими мыслями, рвался, что было мочи в опор вперед - подальше от предмета своего вожделения, - чтобы немного погодя опять остановиться и с не меньшим нетерпением ожидать карету, везущую девушек.

Йен прекрасно понимал, что мается дурью, но ничего не мог с собой поделать - его тело, сгорая в огне страсти, рвалось к маленькой англичанке, требуя незамедлительно заняться с ней любовью; а мозг хладнокровно приказывал проявить благоразумие и выдержку.
И Йен проявлял - с мрачным видом глядя на осунувшееся от недосыпания и усталости лицо Леонсии и ловя на себе насмешливый взгляд Кеннета.
В такие минуты он был готов врезать кузену по его ухмыляющейся довольной физиономии, как когда-то в детстве - когда Кеннет еще не был его, Йена, лэрдом, и они готовы были драться друг с другом из-за всякой чепухи до потери крови.



… Налей полней стаканы.
Кто врёт, что мы, брат, пьяны?
Мы веселы просто, ей-богу!
Ну кто так бессовестно врёт?
Постой, выпьем ей-богу ещё... - неожиданно грянул не совсем дружный хор подвыпивших мужских голосов, и Йен вздохнул - пир по случаю совместных свадеб кузенов продолжался.

Йен закрыл глаза, и перед его внутренним взором снова возникла маленькая золотоволосая англичанка: то стоящая под лучами весеннего солнца посреди эдинбургского сада; то неуверенно отвечающая на его страстный поцелуй в вечерних сумерках в день отъезда; то бросающая робкий взгляд своих больших глаз на него из окна покачивающейся на ухабах кареты; то повторяющая за ним брачные клятвы верности.

В отличие от Кеннета, обменявшегося со своей невестой заранее приготовленными кольцами, Йен одел на палец нареченной свое фамильное кольцо. Оно, конечно, было великовато для тонких девичьих пальчиков, которые к тому же предательски дрожали, с головой выдавая волнение Леонсии, внешне старавшейся казаться невозмутимой.
Поэтому Йен счел нужным наклониться к своей молодой жене и нарочито грубоватым тоном как можно беззаботнее произнести:
- Держи его крепко, ласси. В твоих руках прошлое, настоящее и будущее семьи МакКензи, - он с ухмылкой сжал ладошку своей англичанки в кулачок, наглядно показывая тем самым, как именно она должна держать обручальное кольцо, и тут же осекся от брошенного на него из-под светлых ресниц выразительного взгляда Леонсии.

Даже сейчас, вспоминая этот взгляд, Йена снова бросило в жар, и он заметался по галерее, проклиная и чертовую свадьбу, и копающихся наверху подружек, и гостей, не желающих, наконец, заткнуться и разойтись по домам к своим семьям.

… Теперь выпьем за Бетси, - словно в насмешку грянуло еще громче, -
Ещё выпьем за Бетси,
За рот смеющийся Бетси,
Пусть Бетси сама нам нальёт!...

Взрыв веселого девичьего смеха в ответ красноречиво сказал Йену о том, что обряд подготовки невест к таинству брачной ночи окончен. И он, не обращая внимания на пикантные подробности о любвеобильности упомянутой в песне Бетси, шутки и летевшие ему вслед подначивания, быстро пересек зал и, поднявшись по лестнице на пролет выше, толкнул дверь своей комнаты.


Она спала…
Йен, не веря своим глазам, прошел в комнату и, встав у изножья кровати, с изумлением уставился на свою молодую жену. Она действительно спала, повернувшись на бок и по-детски подложив ладонь под щеку.
Ночная рубашка, целомудренно завязанная «под горлышко», скрывала к великому сожалению Йена все, что можно и нельзя. И только распущенные по шотландскому обычаю волосы Леонсии, золотистым веером рассыпавшиеся на подушке, вселили в Йена крохотную надежду, что этой ночью все еще может быть, что еще не все потеряно.
Он наклонился и осторожно коснулся рукой блестящих волос. Они были мягкими и шелковистыми на ощупь.
Йен наклонился ниже, зарываясь лицом в золотое великолепие ее волос и вдыхая их неповторимый аромат - чего-то цветочного, домашнего и одновременно невыразимо женского.
Желание нахлынуло снова с такой силой, что Йен едва не заскрежетал зубами.

Черт возьми, всему должен быть когда-то предел!

Отпрянув, он быстро разделся и, приподняв край одеяла, лег рядом со спящей женой.
Он лежал на спине, прислушиваясь к ровному дыханию девушки и к своей собственной реакции на эту близость. Сердце отчаянно колотилось, готовое вот-вот вырваться из груди, его детородный орган взывал к милосердию, требуя немедленной разрядки, а в голове пульсировала только одна мысль… только одно желание…

Йен протянул руку и, по-хозяйски положив ее на талию Леонсии, придвинул девушку к себе и чуть не извергся, когда ее мягкие ягодицы прижались к его возбужденной плоти.
Приподнявшись на локте, он посмотрел в безмятежное лицо спящей жены и, склонившись, коснулся поцелуем ее приоткрытых во сне губ, - один раз, другой, третий...

Ее губы дрогнули, и Йен почувствовал, как стремительно начинает терять контроль над собой - с жадностью изголодавшегося накрывая губы Леонсии своими и врываясь языком в тепло ее рта. Она была такая мягкая, такая податливая, такая восхитительно отзывчивая, что Йен, не помня себя, неистово рванул ткань рубашки, обнажая ее тело, и, положив ладонь на высокую грудь, осторожно сжал темно-розовую вершинку пальцами.
Прерывистый стон наслаждения, вырвавшийся из груди девушки, подстегнул его еще больше и, Йен, проведя еще раз большим пальцем по набухшему соску, наклонился и обхватил его губами - одновременно покусывая и играя с ним языком.

Тело Леонсии подалось ему навстречу, а пальцы ладоней, лежащих на его плечах, впились ногтями в кожу.
Йен больше не мог ждать - повернувшись, он сорвал с нее то, что осталось от рубашки, и, положив сверху колено, мягко, но решительно надавил им на ее сомкнутые ноги - разводя бедра девушки, словно створки раковины широко в стороны.

- Посмотри на меня, ласси, - хриплым от страсти голосом попросил он Леонсию, чувствуя своей плотью влажный жар ее лона. - Посмотри на меня, девочка.
И поймав одурманенный страстью взгляд девушки, одним быстрым движением ворвался в нее, одновременно заглушая поцелуем ее болезненный вскрик….


Йен долго не мог заснуть этой ночью.
Леонсия спала, положив голову на его плечо и прижавшись всем телом - обнаженным телом! - к его телу. Она тихонько посапывала во сне, и Йен ощущал ее теплое дыхание на своей коже.
И снова он изнывал от желания к ней - хотел так, что не мог заснуть;… хотел, казалось, еще больше, чем прежде. Йен повернул голову и, закрыв глаза, прижался губами к макушке своей жены.

Что их ждет впереди? Приживется ли его маленькая англичанка на суровой земле Шотландии? Примет ли его. Йена, таким, каков он есть - простой, не обученный высоко светскому политесу воин? Или сбежит? Или, еще того хуже, замкнется в себе, восприняв произошедшее, словно крест, который она непременно должна нести всю свою жизнь?
Будет ли им хорошо вместе? Будут ли они счастливы друг с другом?

Йен вздохнул.
Рука Леонсии скользнула с его груди и легла ему на живот. И Йен почувствовал, что силы снова покидают его.
Издав тихий нечленораздельный звук, больше похожий на стон, он решительно приподнялся, поворачивая жену на спину, и, склонившись к ее груди, нежно провел губами по соску… Леонсия, просыпаясь, выгнулась, словно кошка, и Йен едва заметно улыбнулся - их брачная ночь продолжалась…