Карта ролевой игры "Кукловод. Директория Хаоса"

Чед ничего не ответил. Мягко, но уверенно высвободился из ее рук, встал с кровати и сразу же отошел. Марселин села, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Прислонилась спиной к холодной стенке каюты и смотрела, как Гэлэкс натягивает брюки. Он одевался неторопливо, словно давая ей возможность посмотреть на него получше. Сквозь пелену, застилающую глаза, Марси увидела блеснувшую полоску металла, которая браслетом охватывала ногу Чеда ниже колена. Можно было догадаться о причине хромоты Гэлэкса и того, почему он не желал касаться этой темы. Это ровным счетом ничего для нее не меняло, но Марселин хотя бы поняла теперь Чеда, потому что у самой было кое-что, о чем она не хотела ни с кем говорить.
...Еще не утихла плескавшаяся минуту назад страсть, не прошла эйфория от испытанного головокружительного удовольствия, смешанного со сладкой болью. Марси откинула голову назад и прикрыла глаза, наслаждаясь отголосками того, что на время унесло из реальности.
Услышав голос Чеда, перевела на него взгляд, уже привычно фиксируясь на ярких глазах.

- Спасибо, что предупредил, - спокойно отозвалась Марселин, выслушав Чеда. - Но не напугал. И сразу небольшое уточнение - я не требовала от тебя обещаний, Чед Гэлэкс. Я попросила просто посмотреть на меня. Это ведь не сложно, правда? Вот сейчас ты смотришь на меня, а я смотрю на тебя. Я сижу перед тобой голая с отбитой задницей, а ты мне рассказываешь, как с тобой непросто.
Марси усмехнулась, переместилась на край кровати и спустила ноги на пол. Руками оперлась по бокам. Длинные пряди волос рассыпались по плечам девушки, и сквозь них проглядывали розовые вершинки небольших упругих грудей.
- С тобой непросто, да. Моя попа тому свидетель. Но мне досталось по делу, знаю, - Марси, морщась, поерзала на койке. - А ты хоть понимаешь, что только что практически дал мне интервью, рассказав о себе?
Помолчала пару секунд, потом сказала:
- Более яркого штриха к Портрету эпохи и не придумать. Подумай только заголовок статьи: "Ученый-океанолог дает интервью только после того, как отшлепает журналистку!" Почти сенсация. Публика любит сенсации, я это знаю точно. А вот вы, мистер Гэлэкс, как видно, не так уж и хорошо знаете, чего ожидают девушки от мужчин.
Марселин поднялась, подошла к Чеду, остановилась вплотную к нему, вглядываясь в его лицо. Рука невольно потянулась, и девушка пальчиком попыталась разгладить хмурую складку между бровей мужчины. Безуспешно, Чед лишь сильнее нахмурился, но хотя бы не отшатнулся.
- Все сделано, говоришь? - вздохнула Марселин. - Да, сделано. Мы занялись крышесносным сексом. Не знаю, как тебе, а мне очень понравилось. Кстати, я возьму твою футболку, чтобы добежать до своей каюты. Верну обязательно, честно.
Марселин взяла висящую на спинке стула футболку, натянула на себя. Высвобождая волосы из выреза горловины, покосилась на притихшего Чеда.
- Значит, говоришь не хочешь и не можешь меняться? - спросила она. - Понимаю. И про устои понимаю, и про одиночество. Можешь не верить, но я, правда, понимаю. Я сама не подарок и никому не пожелаю, такую, как я. Со мной, как ты уже понял, много проблем, а дальше будет еще больше. Я часто сначала делаю и говорю, а только потом думаю. И я не изменюсь, стану только хуже. - Она хмыкнула, пожав плечами. - Я, оказывается, еще и испорченная до мозга костей, раз позволила себе заняться сексом с едва знакомым мужчиной. Правда, до этого раза еще ни разу со мной такого не случалось, и вряд ли случится снова. Но я рада, что ты не жалеешь о том, что между нами произошло. И я ни о чем не пожалею, потому что ничего не жду.
Марселин потянулась к Чеду, погладила его по щеке, легко поцеловала в губы и направилась к двери. Нажала кнопку, когда дверь чуть отодвинулась, выглянула в коридор.
- Захочешь узнать обо мне, скажи это, Чед Гэлэкс. И я расскажу тебе, кто такая Марселин Викко. И тогда, может быть, ты поймешь, почему я даже не думаю о том, чтобы претендовать на какое-то место в твоем мире, - проговорила девушка и вышла из каюты.

Марселин добралась до своей каюты, никого не встретив в коридоре. А если кто и попался по пути, то она этого просто не заметила.
Вошла внутрь, заблокировала замок на двери, сразу же направилась в душ, на ходу стягивая футболку Чеда. Мягкая ткань скользнула по обнаженному телу, вызвав непроизвольную дрожь. Марси хотела отбросить футболку, но вместо этого аккуратно положила ее на край кровати.
Стоя под струями воды, вспомнила, что не ела самого утра. И Александру не видела уже очень давно. Она вообще потеряла связь с действительностью после того, как Гэлэкс вытащил ее на поверхность. А точнее, еще находясь там, в непроглядной толще воды. Но сейчас подозревала, что более всего границы ее реальности разрушило вовсе не испытанное в пещере под водой, а то, что случилось в каюте Гэлэкса...
Марси высушила волосы, оделась и отправилась к Александре. Надо поскорее поговорить с подругой и коллегой насчет того, каким образом они могли оказаться снова собранными в такую развеселую компанию. "Те же и Гэлэкс". И как интересно, что трое из четверых синтетиков пребывают в блаженном беспамятстве, словно младенцы.
И случайно ли редакция "Вестника Ортакса" направила на Моррейн именно Александру, позволив взять в напарницы её, Марселин. Если дать волю разыгравшейся паранойе, то можно напридумывать разное. Например, предположить такой расклад - от них кто-то хочет избавиться после миссии к кратеру Зед. Потому и собрали всех вместе. А средствами достижения цели могут послужить такие удобные и беспроигрышные варианты, как какая-нибудь "внештатная ситуация". Или самый банальный несчастный случай.
И Марселин ни в коем случае не переоценивала свою значимость, как члена команды ни в первом, ни во втором случае, но понимала, что нежелательным свидетелем вполне могла стать. А уж Алекс и подавно.
Она втянула воздух сквозь зубы, чувствуя прилив ярости по отношению к самой себе за то, что сегодня при погружении самым замечательным образом почти подтвердила свою теорию "заговора". Такая журналистка, как она на борту научного батискафа - не более чем балласт. Теперь главной задачей было опровергнуть нелестное суждение, не оплошав при повторном погружении.
Только вот...
А что, если попробовать каким-то образом убедить Гэлэкса, чтобы он дал распоряжение техникам подкорректировать в ее ЭЗК систему контроля за физическим состоянием организма, разрешив в индивидуальном порядке повысить допустимый порог уровня адреналина в крови? Марселин все больше склонялась к тому, что этот гормон позволял ей обретать то состояние, которое с лихвой компенсировало слабеющее зрение. И даже если это всего лишь ее предположение, она предпочитает сама научиться контролировать свои специфические проблемы, на которые, кстати, не настроен ЭЗК.
Но Гэлэкс, конечно, ни на что такое не пойдет. А если она только затронет эту тему, въедливо начнет интересоваться, откуда у нее такие, мягко говоря, странные пожелания.

...В каюте Александры не оказалось. Или, возможно, подруга не услышала вызова интеркома, отдыхая после погружения. Не желая нарушать покой Санни, Марси отправила ей сообщение: "Свяжись со мной, пожалуйста, сразу же, как сможешь". Живот уже подводило от голода, и Марселин направилась в столовую, подумав, что вдруг и Александра окажется там.
Войдя в довольно просторное помещение, скорее не увидела, а почувствовала его присутствие: по позвоночнику будто пробежала стайка электрических разрядов.
Чед сидел за одним из столиков, как и положено вечно бдящему боссу - лицом к входу, - и беседовал с сидящей напротив темноволосой девушкой. Марселин не сразу разглядела и смогла понять, что это Риан. Океанолог, как всегда, суров и сосредоточен. Марси не различала черты его лица четко, но очертания линии нахмуренных бровей уже безошибочно узнавала.
Сердце скакнуло в груди, когда девушка вошла в двери. Первым побуждением было желание развернуться и сбежать, но она подавила глупый порыв.
Александры в столовой не оказалось, и Марси, почти не вникая в ассортимент предлагаемых блюд, взяла себе какой-то салат, чашку кофе и пристроилась за столиком в уголке. Ела быстро, не чувствуя вкуса пищи и стараясь не смотреть на Гэлэкса, но всей кожей ощущала его присутствие поблизости.
Кофе был безвкусным и совершенно остывшим. Морщась, Марси заставила себя проглотить пару глотков скверной жидкости, лишь бы только салат не застрял в горле, и покинула столовую.
До своей каюты Марселин плелась, еле переставляя ноги, и, войдя, свалилась на узкую койку прямо поверх покрывала, разом абсолютно обессилев. С минуту прислушивалась к постоянному, проникающему через переборки гудению работающих систем батискафа. Потом потянулась, взяла так и лежащую на кровати футболку Чеда, уткнулась в нее лицом и закрыла глаза.
Вдыхала запах чистой ткани, смешанный с едва различимым горьковатым ароматом парфюма, и постепенно погружалась в дрему...

Санни, дорогая!
Поздравляю с наступившим Днем рождения!
Счастья тебе и всего самого солнечного!

...Я видела рассвет.
Настолько яркий, что, казалось, Калео раскалялось с каждым мигом все сильней. Сияние его слепило, выжигая глаза. Но я смотрела и смотрела, не отрываясь.
А потом светило начало гаснуть. Стремительно и неотвратимо раскаленный рассвет превращался в закат. Небосклон расцветило целой палитрой красок. Калео стало маленьким алым шаром, быстро опускавшимся к линии горизонта.
В тот момент, когда светило коснулось кромки бездвижного океана, представшая передо мной картина быстротечной смены времени суток стала невообразима прекрасна. Я застыла, не в силах отвести взгляда. С моих глаз словно упала пелена. Каждый переход от оттенка к оттенку, каждая линия, блик или отражение на водной глади различались настолько детально, что я затаила дыхание, боясь спугнуть этот эффект внезапного "прозрения".
Калео, замедлив свое стремительное падение, теперь медленно опускалось за горизонт.
Я смотрела на переливы цветов и оттенков и не сразу заметила, как черная полоса на горизонте, бывшая условной линией соединения поверхности океана и небосвода, становится все плотнее и шире. Она расползалась, расширялась, поглощая яркость красок, и затягивая в себя догорающее Калео.
А потом все погасло и погрузилось в абсолютную непроглядную тьму...

...Я с криком проснулась. Рывком села на койке, чувствуя, что не справляюсь с дыханием, а сердце колотится в груди так, что норовит выскочить. Раскрыла глаза, дико озираясь, боясь, что та тьма, которая поглотила меня во сне, последовала за мной сюда, в реальность.
Но я все еще видела. Нечетко, расплывчато, но видела.
Из груди вырвался вздох облегчения, похожий на рыдание. Я подняла руку, в которой сжимала какую-то ткань и инстинктивно приложила её к лицу.
Тут же вспомнила. Чед. Мы.
Нет, не верно. Нас нет. Есть я и он. И то, что между нами произошло не забудется никогда.
Это мой стремительно гаснущий рассвет перед наступлением полной тьмы.

- Санни! - выдохнула я, подпрыгнув от неожиданности. - Как ты вошла?! Неужели я не заперла дверь?
Я отбросила футболку, вскочила на ноги. Провела рукой по спутанным волосам, отбрасывая их назад. Пряди прилипли ко лбу, покрытому холодной испариной.
- Со мной не все хорошо, и тебе это известно, - ответила я, понимая, что говорю слишком резко. Перевела дыхание, пытаясь взять себя в руки, и добавила уже спокойней: - Прости, дорогая. Не обращай внимания. Я заснула, и мне приснился жуткий бредовый сон. Я сейчас приду в себя. Присядь пока, а я умоюсь.
Я зашла в тесный санузел, прикрыла раздвижную перегородку, радуясь, что можно ненадолго спрятаться. Жаль только не от себя самой. Наклонилась над крошечной раковиной и плеснула в лицо холодной водой. Бешеное биение сердца немного улеглось, дыхание выровнялось. Я несколько раз провела щеткой по волосам, не глядя на себя в небольшое зеркало, висящее над раковиной. Решив, что теперь вполне могу нормально функционировать, вышла из своего "укрытия".
- Отвечаю на твой вопрос, - проговорила я, усаживаясь на койку рядом с притихшей подругой. Санни молчала, смотрела на меня с тревогой. И эту эмоцию я не столько видела на ее лице, сколько ощущала в вибрациях воздуха, в виде волн, идущих от неё ко мне. - Так вот это футболка мистера Гэлэкса.
Я набрала в грудь воздуха и заговорила, не давая себе возможности задуматься о том, что несу.
- Он... очень и очень рассвирепел после того, что со мной случилось во время погружения. Я попыталась объясниться, побежала за ним в его каюту, как идиотка. Но этот бешеный океанолог слушать ничего не пожелал. - Я прокашлялась, чувствуя, что щеки заливает румянец, а на лбу снова выступает испарина. Теперь уже не от страха, а от стыда, что приходится врать человеку, который сейчас был мне ближе всех. Санни практически стала мне, как сестра. Но не могла же я ей сказать, что Гэлэкс стащил с меня штанишки, перекинул через колено и отшлепал, как какого-то шкодливого вредителя. А после этого довел до парочки оргазмов.
- В общем, он... в свойственной ему суровой... манере очень наглядно.. хм, пояснил, что обо мне думает. Ну и... довел меня до такого... такой ярости, что я схватила первое попавшееся под руку и хотела швырнуть в его вечно хмурую физиономию. Но передумала. Субординация и все такое. А то еще посадят на гауптвахту какую-нибудь, заставят чистить селедку... Словом я выскочила от него, кипя от... праведного негодования и не заметила, что шмотку эту прихватила я собой. Вот.
Я боялась поднять глаза на подругу и только чувствовала на себе ее скептический взгляд. Поэтому, не делая паузы, сказала:
- Ну, хватит об этом. Дел я натворила, это факт, и я его признаю. И про Гэлэкса больше не хочу говорить. Достаточно того, что мы вынуждены еще какое-то время находиться с ним в запертом пространстве. - Я перевела дыхание и продолжила: - Хорошо, что ты зашла. Я как раз хотела с тобой переговорить насчет того, что ты думаешь об этом погружении "Гранда" и о том, что мы снова оказались в компании тех же синтетиков, что были с нами на "Калео"? Что-то на случайность все это не похоже.

Всем привет)
Из сказки снова на дно морское вернуться готова, пост мой тому доказательство)) А потом можно и на Краш-дром.

Расклад примерно понятен))
Чед, ты к интервью готов? Назначай время, а то опять заявимся без спроса и в самый неподходящий момент)
А пока ты там спишь, песенка тебе

Вот ведь вредные мужчины пошли. Ты с ними просто поговорить, а они сразу - "не вынести, а вывести".
Может, ты боишься, что я еще одну футболку стырю?)

А вот подумай о будущих потомках. Вдруг не выживем. Так хоть интервью после нас останется. Мы его высечем на скрижалях)

Не буду я ничего выискивать. Ни к чему это.

Я самозабвенно плела чушь и больше всего на свете мечтала при этом оказаться отсюда очень-очень далеко. Но от одного моего желания мгновенной телепортации не случилось, и я позволила слететь с моего языка всей этой кошмарной лжи, смешанной с малой толикой правды.

Алекс притихла, слушая меня, а я остро ощущала, как меняется настроение подруги, и понимала, что она не поверила ни одному моему слову. И неизвестно, чем Санни была шокирована в большей степени - моим очевидно неумелым и поспешным сочинительством или тем, что я спала в обнимку с футболкой мистера Гэлэкса. Памятуя о его отношении к нам, логичней было бы устроить тряпице аутодафе, а потом станцевать на пепле ритуальный танец ответной антипатии. Правда, если быть совсем справедливой, то мне следовало бы учесть то, что я учудила до и во время погружения, и в завершении посыпать себе этим самым пеплом голову в знак раскаяния.
Но назад пути не было. И мне придется как-то дожить до окончания миссии, стараясь давать нашему грозному и бескомпромиссному боссу-океанологу как можно меньше поводов для проявления "недовольства". Не самое подходящее слово, но другого у меня не было.

- Думаешь, он будет настолько любезен, что усядется с нами за столиком, станет отвечать на вопросы и позировать перед фотокамерой? Сомневаюсь... - пробормотала я. - Может, сбросим список заготовленных вопросов ему на ком, сопроводив вежливой просьбой ответить, когда Их Сиятельство соизволит? Думаю, к обезличенному казенному анкетированию Гэлэкс более привычен, чем к живой беседе.
При этом мне очень захотелось задумчиво потереть место пониже спины, которое до сих пор саднило, напоминая о нашей недавней "беседе" в каюте океанолога.

- Я уже имела удовольствие услышать комментарии Риан. Не думаю, что мне есть смысл пытаться с ней еще говорить. А вот ты, Алекс, вполне можешь. - Я устало вздохнула. - Однако если учесть то, что я услышала... Как тебе версия о том, что в меня стреляли, чтобы спасти? Не совсем ясно только кого и от чего, ну да это теперь уже и не столь важно.

- Думаешь, в редакции не знали о планах Гэлэкса погрузиться в пещеры под кратером? - Я покачала головой. - В таком случае все совпадения кажутся совсем невероятными. Прямо сверхъестественными. Как и наше с тобой "везение" снова оказаться в той же компании. И сарказм, в данном случае, это единственное, что нам остается, Санни. Все лучше, чем паранойя. Ирония - самое доступное средство, чтобы хоть как-то утешиться и не чувствовать себя законченными простофилями. Давай делать то, для чего мы здесь оказались, а дальше будет видно.
В самом деле, что еще нам оставалось, кроме того, что постараться действовать по обстановке?
Я посмотрела на подругу, только сейчас замечая, что выглядит Александра так, словно в ней потух ее сияющий внутренний огонек. Тот, от которого делалось тепло даже в самое нелегкое время.
- Санни, я, может, и почти слепая, но кое-что вижу не хуже самых зрячих, - сказала я. - Ты сама на себя не похожа, выглядишь очень усталой. Что с тобой?

Как хорошо просто разговаривать с подругой, касаясь каких-то понятных нам обоим рабочих моментов. И не пытаться при этом закопаться в дебри, которые не желали подчиняться осмыслению.
Если бы еще эти "рабочие моменты" не касались Чеда Гэлэкса, при воспоминании о котором спирало дыхание, и перед глазами вставал далекий темный и неизведанный Космос с его туманностями, кометами, метеоритами и прочими, не поддающимися контролю явлениями.

Воображение, последнее время ставшее не в меру богатым, услужливо подкинуло картинку - мы сидим на коврике под дверью каюты Гэлэкса. Дверь открывается, из нее выдвигается внушительная фигура океанолога и... метким, уверенным тычком мощного колена и сопроводительными нецензурными комментариями отправляет нас с вместе с ковриком в стремительное движение в известном направлении.
- Нет! - я была уверена, как никогда. - Караулить океанолога на коврике совсем не вариант. Он воспользуется первой же возможностью катапультировать нас из отсека, через который происходит сброс отходов. И ему все сойдет с рук, уж поверь. Объяснит свои действия нашим грубым нарушением профессиональной этики, несоблюдением внутреннего распорядка в условиях повышенной опасности. И еще масса вариантов.
Меня передернуло, когда я вспомнила жесткое, полное отчаянной решимости прикосновение рук Чеда на своей пылающей коже. Его запах, который, казалось, оккупировал мои обонятельные рецепторы ( мне точно следовало сжечь эту проклятущую футболку!)
Теперь еще сильнее, чем прежде, мне казалось, что, беря меня, вторгаясь в мое тело, Чед мстил. Себе, мне. Тому, кто когда-то причинил ему боль, с которой он не мог справиться до сих пор.
Он жил этой болью, подпитывался ею, как топливом. И двигался дальше, в большей степени благодаря этому.
- Нет, Санни, - я уверенно помотала головой, - наверное, дело не в нелюдимости, а в том, что мистер Гэлэкс не считает необходимым и возможным взаимодействовать с теми, кто не вписывается в его привычное бытие. Это его непреложная установка. Ничем ее не перешибешь, не проковыряешь. Но никто не запрещал нам попытаться.

- Это будет логично, даже если кому-то и не понравится, - согласилась я. - Быть слепой физически - это одно. Быть покорной жертвой, которую толкают туда, куда кому-то кажется правильным - совсем другое. Не знаю, как кто, а я не собираюсь восторженно вываливать язык от благодарности, что меня еще случайно не добили потому, что пытались от чего-то спасти.

- В любом случае, мы ничего не знаем наверняка. У нас нет доказательств действий Протектората и их возможного давления на руководство редакции, одни лишь предположения и догадки. - Я потерла лоб, чувствуя, как волнами наплывает головная боль. Обычно, каждый приступ мигрени был звоночком к тому, что мое зрение собирается отколоть очередное "коленце". С усилием отбросив эту мысль, заставившую мои внутренности свернуться в узел, я сказала: - Будем считать, что мы с тобой попали в торнадо. Увернуться не удастся, надо просто использовать все доступные средства, чтобы выжить.

- Ничего не нагрузила! - возмутилась я. - Конечно, ты вымоталась. И первое, что ты сделаешь, когда мы закончим разговор - пойдешь к себе, примешь горячий расслабляющий душ, ляжешь и уснешь. Если сомневаешься, что сможешь уснуть, то сходи к Вайноне, возьми у нее снотворное.
Я посмотрела на подругу, лицо которой выглядело бледной маской с залегшими под глазами тенями.
- Тебе необходимо выспаться, - сказала я. - В конце концов, Гэлэкс с этой посудины никуда не денется. Мы тоже. Так что интервью, так или иначе, состоится. Или мы просто напишем статью, наблюдая за мистером океанологом в его родной стихии. Это будет еще более достоверным портретом, чем, если он начнет что-то плести о себе, делая вид, что отвечает на заготовленные вопросы.
Я потерла руки, при упоминании кратера Зед ставшие холодными и влажными. Подумала и сказала:
- Наивно надеяться, что снимки и рассказы отрезвят мистера Ученого, и он спешно развернет батискаф, спасаясь от опасности. Уверена, что Гэлэкс из тех, кто до всего доходит своим умом и верит только своим глазам. Снимки и рассказы истеричных дамочек о страшном, неведомом "Нечто", затаившемся под кратером, только разожгут его ученый интерес и азарт. И этот азарт повлечет его в самое пекло.
Я чуть не сказала, что теперь знала почти наверняка, что Гэлэксу нечего терять, а потому он ничего и никого не боится и готов ринуться в пещеры в гордом одиночестве.
И от этой мысли я едва удержалась, чтобы не вскочить на ноги и не броситься на поиски мистера Океанолога, чтобы немедленно убедиться, что он цел и невредим.
...Санни ушла к себе. Заперевшись в каюте, я выключила свет, оставив только тусклый голубоватый, как лунное сияние, дежурный ночник над дверью.
Взбудораженная мыслями и событиями сегодняшнего длинного-предлинного дня, я какое-то время никак не могла угомониться и заставить себя улечься спать, а потому принялась мерить шагами крошечное расстояние от двери каюты до койки. Три шага туда, три - обратно.
Моя клетка, в которую я залезла добровольно. Никто ведь не тащил меня сюда за шкирку. Я могла бы сказать на базе Моррейн, что не собираюсь лезть на дно морское. Но ведь полезла, почти не задумываясь, не сомневаясь.
А если бы знала, что за компания нас ожидает на борту "Гранда", отказалась бы?
А вот и нет. Не отказалась.
И, осознав причину своей готовности ринуться в глубины морские, я испытала панику, но потом на меня снизошло то самое чувство, которое я никак не могла вызвать у себя по отношению к неизбежной слепоте.
Смирение. Полное и окончательное, как капитуляция. Смирение силам, куда более внушительным, чем какая-то там слепота. И если бы я смела признаться открыто в этих силах-причинах самой себе, то они звучали бы кратко и однозначно: "Чед Гэлэкс".
В темноте каюты я скинула одежду. Вытащила из-под одеяла футболку океанолога, натянула ее на свое обнаженное тело с решимостью сдающегося в плен врагу, и улеглась на койку.
Странно, но уснула я почти мгновенно и спала, не шелохнувшись и без сновидений ровно до того момента, пока ком не оповестил меня о том, что пришло сообщение.


...Сигнал кома мгновенно прогнал остатки сна. Прочитав сообщения, я тут же встала с койки, как дисциплинированный солдат по сигналу "подъем". Перспектива вкусить завтрак к компании с мистером Гэлэксом - почти что холодный душ. И в то же время я ощутила что-то волнующее и согревающее, чем я не стала бы делиться ни с кем, сохранив ощущения только для личного пользования. Что бы там он не собирался мне сказать.
А сказать он мог что угодно.
И все же, несмотря ни на что, я чувствовала себя отдохнувшей, как никогда. Пожалуй, в детстве мне не спалось крепче, чем минувшей ночью.
Приняла душ, и пока сушила волосы, пыталась разглядеть свое лицо в зеркале. Но видела только лишенную четкости, скульптурную маску, которой кто-то придал выражение навечно застывшей решимости. А что? Это даже хорошо. С этим выражением лица я оделась и отправилась в столовую.
Входя в помещение пищеблока, почувствовала, что почти всю свою уверенность я растеряла по дороге. Заметив Чеда, сидящего за одним из столиков, направилась к нему, между делом подмечая, что сердце бьется в ритме с каждым моим шагом.

Вокруг столика, за которым сидел Гэлэкс, стояло четыре стула. Я могла выбрать любой из трёх свободных. Например, занять место рядом с Чедом, а не напротив. Но, заметив, как напрягся океанолог при моем приближении, решила, что не стоит давать ему лишних поводов шарахаться от меня, как от чумной.
Предусмотрительно сдержалась, чтобы не сказать: "Да расслабься, пожалуйста, Чед. Я не стану прыгать на тебя и обнимашками и поцелуями", и присела напротив, дабы стол выполнял функцию барьера между нами, нарушать который мистеру Гэлэксу, судя по всему, очень не хотелось.

- Доброе утро, мистер Гэлэкс.
Мне хотелось бы назвать его по имени, но не позволили баррикады, которые океанолог старательно возводил, огораживаясь от любых попыток сближения, будь то ни к чему не обязывающий разговор, деловая беседа или же интервью.

Я изо всех сил пыталась сдержать улыбку, но губы мои предательски дрогнули. Нет, ну, правда же, это было смешно - наблюдать, как большой, сильный, взрослый мужчина, набитый язвительной иронией и сарказмом по самую коротко стриженую макушку, неловко пытается сообразить, как будет верно общаться со мной после вчерашнего.
- Если тебе удобней называть меня на "вы", то так и называй. Или давай уже перейдем на "ты" и вспомним, что у нас есть имена, - отозвалась я. - Впрочем, если ты предпочитаешь соблюдать формальности, то я не против. - И, не делая паузы, добавила: - И да, я буду что-то на завтрак. Не отказалась бы от чашки кофе и... - Я посмотрела на напряженно застывшего Чеда. Он выглядел так, словно судорожно пытался найти способ вернуть обратно свои опрометчиво произнесенные слова о готовности принести мне завтрак. - И еще чего-нибудь на твое усмотрение. Спасибо.
Щадить его не стану. В конце концов, он сам решил проявить любезность, так почему я должна мешать ему в этом?

Идя сюда, я немного подготовилась к возможным поворотам в беседе, и потому, внимательно слушая сейчас Чеда, оставалась спокойной. Ну, почти.
- Ну, наверное, основным пунктом в планах экипажа значится задача остаться в живых, - заметила я, когда Гэлэкс замолк, ожидая моего ответа. - Прежде чем я отвечу на твои вопросы, позволь поинтересоваться - ты видишь потенциальную опасность во мне одной? После всего, что ты узнал от Риан и Александры. После того, что тебе рассказала я. И после того, что ты обнаружил внутри той твари, которую потрошил на базе.
Я упрямо покачала головой и продолжила, изо всех сил стараясь сохранять остатки стремительно улетучивающегося спокойствия:
- Да с каждым, кто сегодня оказался на "Гранде" что-нибудь не так. Разве нет? Синтетики, с якобы стертой памятью, всё ведающая Риан с её неограниченными полномочиями и "лицензией на убийство". Они не напоминают тебе бомбы с часовым механизмом? И Планировщик на борту "Гранда", этот "марионеточных дел мастер". И мы все направляемся в место, которое воплощает собой опасность в чистом виде. - Я посмотрела на океанолога в упор, видя, как под нахмуренными бровями его яркие глаза мечут молнии.
Продолжая говорить, я подспудно ждала, что у Гэлэкса вот-вот закончится терпение, и он наорет на меня, за руку выволочет из-за стола, оттащит в каюту и запрет там до окончания миссии. Но пока он слушал меня, не перебивая, и с каждым мгновением его лицо словно все больше застывало.
- А ты сам с твоей одержимостью этим погружением и страшной упертостью и недоверием ко всему и всем? - Мне бы следовало заткнуться, но не тут-то было. - Какова твоя цель, Чед? Что является для тебя настолько важным, раз ты не свернул миссию, даже узнав, что под твоим началом оказалась компания, состав и прошлые "заслуги" которой заставляют глубоко задуматься о том, можно ли безопасно просто находиться рядом. Не то, чтобы предпринимать что-то совместно. Не думаю, что ты считаешь совпадением или случайностью то, что мы все здесь собрались. И подозреваю, что сейчас ты сильнее, чем прежде загорелся идеей, во что бы то ни стало и вопреки всему побывать под кратером, увидеть все своими глазами, и докопаться до истины, а потому просто вырабатываешь новую тактику и стратегию. И я не собираюсь быть тебе помехой.
Я отпила еще немного кофе. Рука начала подрагивать, и я поспешила отставить чашку, чтобы не выбивать зубами дробь о края.
- И на фоне всего этого, такая ли уж большая разница, что не так со мной? Трость, Беккер, паника... - пробормотала я, перечисляя "улики", озвученные Чедом. Вдаваться в подробности, что паника вовсе не была паникой сейчас не казалось уместным. - Во мне не больше потенциальной опасности, чем в любом другом члене экипажа. Я не убийца, меня никто не засылал сюда с тайной миссией, ну, если не считать задания редакции. Я уже была в кратере, понимаю, что там можно ожидать чего угодно и следует быть предельно внимательными и осторожными. А еще я отлично плаваю и ныряю. - Я вздохнула и добавила почти покорно: - Но босс здесь ты, и я осознаю ответственность, которая лежит на тебе. Ты, конечно, вправе принимать те решения, которые считаешь верными.
Я замолчала, чтобы перевести дыхание. Я все еще колебалась - говорить ему всю правду или нет. Я бы призналась, ничего не тая, если бы считала, что Чеду следует знать обо мне столь особенные подробности. Но я так не считала.
Он же не посчитал возможным трахнуть меня, находясь ко мне лицом к лицу. Выместил на мне свою злость, которую и не подумал скрыть, но, тем не менее, старательно скрывал то, что причиняло ему боль.
И я говорю не о его ноге. Мне бесконечно жаль, что увечье вызывало у него физические и моральные страдания, но не оно определяло то, каким был Чед Гэлэкс, что бы там не думал он сам.
В ожидании реакции собеседника, моё восприятие так обострилось, что, казалось, я могла слышать, как на всех поверхностях оседают пылинки.
- Должна признаться кое в чем, - серьезно заявила я. - Я давно не высыпалась так, как сегодня. Крепко, без сновидений. Думаю, это от того, что спала в твоей футболке. - На лице моего собеседника отразилось недоумение, замешательство. А я подалась вперед через разделяющий нас стол, и добавила, понизив голос: - Так что, прости, но футболку я тебе не отдам. Можешь наказать меня за это.

У меня заканчивались "рыночные" доводы, для того, чтобы продолжать старательно запутывать следы, уводя разговор с Чедом подальше от сути заданных им конкретных вопросов.
Да и его терпение (если у него вообще таковое имелось) было на исходе.

- Я отчета у тебя не требую. И понимаю, что не могу знать всего, - проворчала я. - Просто спрашиваю - ты во мне одной видишь опасность? Мне ведь тоже не все равно, раз уж я здесь оказалась. Или ты не понял, что в некотором роде минувшие события коснулись и меня. Я не настолько пофигистка, что мне наплевать на собственную безопасность.

- Какие пробелы?! Я всего лишь озвучиваю то, что очевидно, - воскликнула я. - Насчет интервью было бы неплохо, конечно. Но, зная, как ты к этому относишься, я пока не готова так рисковать.

- Да уж, твою злость я научилась распознавать, - отозвалась я. - И поверь, я совсем не хочу играть с тобой в "психолога". Я вообще не хочу с тобой играть, Чед, что-то "включать" и "выключать". Может, поэтому нам так и сложно общаться? Ты в каждом моем слове видишь подвох, и... - Тут мне осталось только тяжело вздохнуть. - Впрочем, ты прав. Я виновата сама. С самого начала повела себя неправильно. Но тогда мне было все равно, я же не знала, что...
В отчаянии я махнула рукой.
- И чтобы не оставалось неясностей, Чед. - Я выпрямилась на стуле, открыто глядя на собеседника. - Я никаких услуг тебе оказывать не собиралась и не собираюсь. И то, что ты назвал "экскурсией", услугой тоже не является. Что бы ты там не думал. Это раз. Второе - я тебя ни в чем не виню. Более того, мне прекрасно известно, что я сама не подарок и со мной очень непросто. Кстати, я тебе это уже говорила, так вот с тех пор ничего не изменилось. И третье. В свою очередь, также как и ты, могу дать обещание, что с моей стороны никому опасность не угрожает. - И добавила в тон ему: - Я сама тоже не в счет. И это вовсе не пофигизм, это означает, что я в состоянии о себе позаботиться.

Я только кивнула. С одной стороны, испытывала облегчение, что он больше не задавал неудобных вопросов. И в то же время было бесконечно жаль, что очередной разговор с Чедом превратился в неуправляемую карусель, на которой каждый пытался раскрутить ее в нужную ему сторону. И все это ради того, чтобы что-то скрыть.

Кажется, я довела океанолога практически до нервного срыва. Он смеялся, подмигивал. В довершении рискнул протянуть мне руку.
Я не колебалась ни секунды и вложила пальцы в его ладонь. Вставая со стула, сказала:
- Мне хватит и одной твоей футболки. Залог моего крепкого сна ведь не в их количестве, а в том, кому они принадлежат.

- Ах, какой материал для диссертации, - театрально вздохнула я в попытке спрятать за иронией укол досады, напомнивший мне о прежних честолюбивых планах сотворить революцию в вопросе отношений между людьми и синтетиками в нашем обществе. Ничего не вышло. Но, оказывается, я до сих пор с этим не смирилась. Более того, сейчас, как никогда ранее считала, что люди и синтетики практически равны. И ответственность за свои поступки несут равную. - То есть остается только поверить всем на слово, - заключила я. - Как приятно, что мы начинаем коллективно генерировать доверие в нашем маленьком коллективе.

Я не очень поняла, что именно имел в виду Чед. Но очень хорошо знала, что волнует лично меня. И в этом даже Босс боссов не смог бы поколебать мое мнение.

- А я и не спорю, - кивнула я. - Тебе станет легче, если я признаюсь, что меня обдает волной стыда каждый раз, когда я об этом вспоминаю?

Как ни странно, но я все это понимала. Потому и возразить мне было нечего. Я удовлетворенно отметила про себя, что наше видение кое в чем совпадает и решила не повторяться, что ничего не жду.

Я молчаливо восхитилась прытью мистера Гэлэкса, готового из всего немедленно извлечь практическую выгоду.
- Вообще-то, я говорила только о себе, - я невольно поморщилась и покосилась на Чеда. - Не могу знать, как ты там действуешь на других девушек, но тебе видней. Кстати, интересно было бы узнать... ну, так, чисто с журналистской точки зрения, до чего еще ты можешь довести... покупательниц? Твои скрытые способности стали бы интересным штрихом к Портрету эпохи.
Мы шли по коридорам "Гранда", и я самозабвенно несла чепуху. Чуть не сказала, что при таком раскладе должна бы запатентовать "футболочное снотворное" только для себя. В конце концов, ведь именно я его "открыла".

Со странными ощущениями ирреальности происходящего, держась за руки, мы добрели до раздевалок батискафа. Там уже суетился технический персонал, обеспечивающий подготовку к погружению.
Синтетик, приготовивший мой гидрокостюм, застыл в готовности приступить к процессу облачения. Наверное, никогда в жизни мне не приходилось выстраивать мысленные комбинации быстрее, чем сейчас. Жаль только, что делала я это в попытке бессистемно повлиять на личную возможную ситуацию, а не для чего-нибудь более масштабно-полезного. Да еще и руководствовалась только интуицией и пока ничем не подтвержденными гипотезами. Но в данный момент мне больше не на что было опираться.
- А мы не могли бы проверить еще раз системы гидрокостюма? - вежливо обратилась я к технику. - Понимаете, я очень мнительная. Мне нужно лично убедиться. что костюм исправен и все функционирует как надо.
Техник удивленно вздернул брови, но перечить не стал. Взял мой гидрокостюм, подключил его к контрольной панели и вывел на монитор показания. Синтетик принялся что-то дотошно объяснять мне, а я кивала и искала в данных только один показатель - тот, что отвечал за контроль уровня адреналина в крови.
- Спасибо. Кажется, всё в порядке, - я лучезарно улыбнулась. - А мы не могли бы так же проверить... эээ... систему подачи воздуха? - И в ответ на очередной еще более недоуменный взгляд техника, добавила: - Не то, чтобы я не доверяла, просто... Это всё после того, что произошло при прошлом погружении. Вам же всё известно, не так ли?
Техник лишь кивнул в ответ и безропотно отправился за маской и подключаемым к гидрокостюму дыхательным аппаратом.
Я оглянулась, уверившись, что никто за мной не следил. И, улучив момент, быстро исправила на панели кое-какие показания, повысив почти до предела допустимый уровень адреналина в крови. Со страхом я справлюсь, но запрограммированный на "норму" ЭЗК мог сослужить мне недобрую службу, отключив естественные инстинкты моего организма, отличающегося от нормы.
Когда синтетик вернулся, я уже просто стояла, изображая терпеливое смирение.

До погружения
...Во время неторопливого, требующего особой тщательности процесса облачения в гидрокостюм я прокручивала в голове события, случившиеся за последние два-три дня. Мысли в моей голове неслись бесконечной вереницей, цепляясь одна за другую, и я понимала, что меня снова затянуло куда-то, где контроль над происходящим и свобода выбора были лишь иллюзией.

- Считай это эксклюзивной акцией только в твою честь. Никто больше подобного не удостаивался.

Я воздела глаза к потолку, стараясь, чтобы Чед не заметил моей гримасы. Если ему нравится поддерживать имидж сурового и кусачего - да на здоровье. Все равно мне упорно казалось, что за этой его колючей броней скрыт довольно ранимый и одинокий человек.
Девчачьи бредни? Пусть так. Но в мире нет ничего абсолютного. А значит, в ком-то очень суровом всегда найдется толика мягкости и теплоты.
...Я также вспомнила наш с Александрой разговор накануне, то, какой усталой была подруга. И физическая усталость играла далеко на основную роль в её состоянии.

Мы переставали быть сами собой, вынужденные находиться в условиях, в которые нас помещали, словно лабораторных животных. А затем наблюдали, как мы будем трепыхаться и бегать по замкнутому лабиринту в попытках найти выход. Только вот казалось, что если выход есть и мы его отыщем , то возле него нас будет поджидать нечто, что не даст возможности просто так уйти.

Когда я предложила Алекс попросить у Вайноны снотворное, подруга только устало усмехнулась. Понятное дело, после представления, которое устроил Мотт, перемещая под свой надзор миссис Хантер, прийти и пообщаться с Вайноной, теперь было запросто не просто. Но при этом она ведь оставалась официальным врачом нашего экипажа, даже если к ней отныне прилагался Планировщик.
Но настаивать и уговаривать Алекс я не стала. Она лучше меня знала, что ей необходимо в ее нынешнем состоянии. Возможно, снотворное здесь ничем помочь и не могло.

Слушая Алекс, я не испытывала ни удивления, ни сомнений. Определенно, в зоне кратера происходило что-то, выходящее за рамки известной реальности. В прошлый раз я сама не видела ничего, кроме неясных аморфных теней. Но зато прекрасно запомнила ощущения, отчетливо говорившие о том, что мне пришлось соприкоснуться с чем-то неизведанным и предельно пугающим, откуда посылала привет та "зверушка", вскрытие которой производил Гэлэкс на базе Моррейн.
И вот тут-то мне бы стянуть с себя гидрокостюм и сообщить Гэлэксу, что останусь на борту. Но я не сделала этого.
Я снова находилась в непосредственной близости от кратера Зед, хотя в этот раз вовсе к нему не стремилась. Но какие-то силы принесли меня сюда, поставив лицом к лицу с событиями недавнего прошлого. Меня вынуждали взглянуть в глаза неизвестности и своим страхам. И я сделаю это, пусть не при помощи зрения, а иным способом, прочувствовав и поняв так, как это стало мне доступным теперь.

...Во время заполнения водой выходного отсека батискафа я старалась не думать о том, что надела по сути дела "дефектный" костюм. Не знаю, не представляю, чем может обернуться мой поступок, но я должна вынудить свой организм проявить скрытые резервы. Заставить включиться режим, компенсирующий потерю зрения. И я была уверена, что такой режим имеет место быть, ведь мне уже знакомы ощущения, когда восприятие обостряется настолько, что окружающее пространство "видится" словно каждым нервом, каждой клеточкой тела. Надо только немного "помочь" этому проявиться. И я была уверена, что происходило это в экстремальных условиях.

...Мы выплыли из отсека в темную и плотную толщу вод. Достаточно мощные прожекторы внешнего освещения батискафа разбавляли темноту. Но по мере удаления от "Гранда" тьма сгущалась, и аквазонды и подсветка на гидрокостюмах уже с трудом рассеивали мрак.
Какое-то время мы плыли одной группой. Чед уверенно продвигался вперед, возглавляя команду ныряльщиков. Я старалась держаться поблизости. В стороне я различала Алекс, успевавшую производить съемку. Остальные двигались, не отставая. И этими "остальными" были наши друзья-синтетики. Не сказать бы, что соседство с ними меня все еще сильно напрягало, но и особой радости я не испытывала.
Мы продвигались вперед безмолвно и слаженно. Толща воды виделась мне плотной, почти однородной массой, разрезаемой двигающимися лучами аквазондов и хаотично мелькавшими бликами от подсветки на гидрокостюмах. Я посчитала количество зондов, лучей и даже бликов, настраиваясь на эту картину, принимая ее за "основу". Теперь мне будет проще ориентироваться, отмечая малейшие изменения.
И эти изменения не заставили себя ждать.
Гигантскую тень, мелькнувшую в воде, я заметила сразу. Она грубо нарушала окружающую картину и походила на громадный кусок мрака, отделившийся вдруг от сплошной тьмы.
И эта хрень стремительно направлялась к нам.

Я видела, как быстрее замигали вспышки фотокамеры Александры. Затем воды всколыхнулись, словно нас достигла огромная волна. Меня отбросило в сторону, и на мгновение я перестала ориентироваться в пространстве.
Придя в себя, различила, что светящихся точек в толще воды стало меньше, и я больше не видела вспышек фотокамеры Алекс.
Мир утратил все оттенки, окрасившись в сплошную черноту. И в этой черноте я видела и чувствовала четче, чем ясным утром при свете Калео.

...Муть, поднятая волной, немного рассеялась, и я смогла сориентироваться. В первый же миг едва не захлебнулась от панического ужаса, накатившего на меня. Я смотрела сквозь стекло маски и... не видела ничего. Зрение угасло, как свеча под сильным порывом ветра, погрузив меня в кромешную тьму. Черную и густую, как смола.
Но через пару мгновений словно включился внутренний маячок, который заставил развернуться и безошибочно определить, что я здесь не одна. Не потерялась. Я чувствую, знаю, куда двигаться. Но главное - в чернильном мраке я "увидела" Чеда. Не в привычном смысле увидела, а как... на экране тепловизора - светящийся силуэт на фоне непроницаемой тьмы.
Это было именно то, чего я хотела добиться, рискованно меняя параметры костюма. То состояние, которое не только позволяло мне "видеть", но и чувствовать пространство. Какая-то загадочная, не присущая человеческому организму возможность ориентироваться.
Возможность оставаться зрячим, будучи слепым.
Немедленно, нестерпимо захотелось закрепить вдруг обретенное состояние, не дать ему ускользнуть. Вынудить стать моим навсегда взамен утраченному зрению. Не совсем еще утраченному, но стремительно покидавшему меня с каждым мгновением.
Новые ощущения позволили вспомнить, каково это - уверенно ориентироваться в пространстве, не боясь потеряться, наткнуться на неожиданное препятствие.
Чед указал направление, велев плыть впереди него. Я немедленно двинулась, позволив себе упиваться чувством, что в самом деле сейчас не нуждаюсь в поводыре и в том, чтобы напрягать зрение, стараясь уловить отблески аквазондов и подсветки на костюмах, растворявшихся в толще воды.
И что-то помогало мне почти осязать окружающее пространство, давая знать, что я не ощущаю присутствия тех, кто совсем недавно был рядом. Я не видела Санни и синтетиков. Продолжая плыть вперед, прислушивалась к себе, улавливая сигналы извне, которые помогали ориентироваться.
В укрытии одной из расщелин в скалах обнаружились Рокот и Шеллар. Не мешкая, Гэлэкс подхватил Щита, и потащил его к "Гранду".
Плывя теперь за ними, явсё еще видела силуэты двигавшихся синтетиков и Чеда, как мерцающией во мраке силуэты. И каким-то образом знала, что тех тварей, что пытались сожрать нас чуть раньше, сейчас поблизости нет. Агрессивная энергия, исходящая от них, эта растворенная в воде озера нездешняя злоба и опасность не исчезли, но будто немного притихли и отступили.

На "Гранде"

Все эти новые впечатления от внезапно обретенного состояния, вызвали у меня эйфорию. Какое-то время, осознав, что со мной происходит, я двигалась на подъеме. А затем ощущения стали гаснуть, исчезать. На их место постепенно возвращалось отчаяние, сильнее которого был страх за Александру и желание немедленно отправиться на поиски подруги. Эта мысль позволила мне задержать в себе возможность "видеть". Но ровно до того момента, пока мы не оказались в отсеке батискафа.
Ожидая, пока системы откачают воду, и мы окажемся внутри, я уже снова обрела свою привычную "почти- слепоту". Чудесное зрение потешило меня, подразнило и испарилось, оставив взамен беспомощность и нарастающий гнев.
Но, по крайней мере, я теперь была уверена, что это загадочная способность "инаковидения" не являлась плодом моего разыгравшегося воображения. И примерно знала, что требуется, чтобы призвать на помощь это состояние.

...Чед стремительно отдал распоряжения, среди которых был и приказ мне оставаться на "Гранде". Он не дал возможности возразить и отправиться с ним на поиски Александры и других, находившихся сейчас за бортом.
Очень хотелось ослушаться, наплевав на всякие правила, субординацию, здравый смысл и все прочее, что в данный момент было только помехой. Но я не сочла оправданным выводить из себя взрывного океанолога перед повторным погружением в бездну, кишащую опасностью.
Мне оставалось только смиренно молиться, чтобы он нашел Александру, нашел всех, и они вернулись на "Гранд", живые и невредимые.
...Наблюдая, как Чед снова направляется к выходному отсеку, я поймала его взгляд, брошенный на меня мельком. И в этот самый миг в моей голове внезапно зародилась и промелькнула мысль , осознав смысл которой, я поначалу растерялась. Но, спустя какое-то время, направляясь в каюту, поняла, что получила ответ, который прояснял нечто важное для меня.

На "Гранде" никогда не бывало тихо.
Даже когда батискаф не двигался, и переборки не вибрировали от усиленной работы мощных двигателей, внутри этого ГРАНДиозного сооружения безостановочно работали системы жизнеобеспечения, наполнявшие замкнутое пространство разнообразием звуковых колебаний.
И они сейчас были единственным, что свидетельствовало о чем-то, более или менее гарантировавшем и поддерживавшем наше существование. Отлаженная, бездушная автоматика заботилась о находившихся внутри батискафа, выполняя свое назначение. Но и она могла выдать сбой, чего уж говорить о наделенных сознанием и душой.
...Я сидела на койке, замерев, словно кроме зрения, почти утратила еще и возможность (или желание?) двигаться. Передо мной планшет, подключенный к общедоступной внутренней информационной системе "Гранда", через которую можно получать извещения и сведения, касающиеся экипажа, узнавать о том, кто находился внутри, а кто вне батискафа.
Несколько мгновений назад на мой ком пришло сообщение от Александры, состоящее всего из двух слов: "Я жива". Два слова, принесшие ни с чем несравнимое облегчение. И следом - горечь понимания, что на этом все отнюдь не закончилось, и, выбравшись из одной передряги, мы, сами того не ведая, вполне могли уже угодить в другую. И это нам с Санни следует обсудить, как только она немного придет в себя после пережитого.
Чед Гэлэкс вернул на борт выживших синтетиков. Но пока наш босс молчал, не зная или не торопясь сообщить экипажу о том, что примерно следует ожидать, когда мы вернемся на базу. Сомневаюсь, что нас, чудом выживших, встретят фанфарами, как победителей. Но пока было достаточно осознания того, что все, как ни странно, снова выжили.
Мне понадобилось дважды подряд оказаться в серьезных переделках, чтобы увидеть то, что раньше видеть просто не хотелось, настолько все казалось далеким, несущественным и не касающимся лично меня.
Последовательно прокручивая в голове события последнего времени, я сейчас четко знала лишь одно - что буду делать, если удастся ощутить твердую почву под ногами и иметь хотя бы малую возможность не угодить сразу же по прибытии в очередную ловушку.

Александру я не узнала. И дело совсем не в моем скверном зрении. Тонкие черты на бледном лице оставались такими же родными и знакомыми, как и прежде. Но исходящая от подруги энергия встревожила меня. Кроме усталости, ярко звучащих отголосков пережитого ужаса было в ней что-то, чего я не замечала никогда раньше.
Рассказ Александры то и дело прерывался, когда подруга принималась кашлять. Раньше я такого не замечала, но не спешила ничего спрашивать и говорить. Просто внимательно слушала, время от времени поглаживая Санни по руке.

Плохо, когда не знаешь и не понимаешь толком ничего. Строишь подозрения, генерируешь версии. И все это остается ничем не подтвержденным до тех пор, пока ситуация не накрывает с головой, и выбраться из нее уже совсем не просто. Особенно, оставаясь все таким же растерянным.
Еще хуже, когда знаешь и начинаешь понимать слишком многое. И стандартных мерок у этого нет. Для каждого значимо его собственное понимание и знание.
Меня может испугать (и пугала, да еще как) полная потеря зрения. Я тревожилась о судьбе родных и близких. Но никогда не думала, что буду бояться чего-то, чего не смогу понять.
В данном случае страх был помехой, но не уверена, что его следовало прогонять. Лучше взглянуть ему в глаза. И для этого не требовались острое зрение.
Не делая поспешных выводов, нам следовало прямо сейчас и всерьез задуматься о том, какое существование мы могли обеспечить себе, если дорожили жизнью и остатками здоровья. А мы определенно дорожили. И далеко не только этим. Куда важнее родные и друзья, которых мы могли невольно подставить под удар.
- Алекс, - сказала я, подумав немного. - Мне совсем не нравится твое состояние. Я, конечно, могу сказать то, что ты знаешь и без меня - тебе следует немедленно обратиться к Вайноне. Но говорить этого не стану, потому что, как не цинично это звучит, но нам необходимо безотлагательно подумать о другом. Как быть дальше? С учетом того, что может ждать нас впереди и вероятности чего-то совсем не дружественного, притаившегося за спиной. Просто вернуться и продолжить жить, как ни в чем не бывало, у нас вряд ли получится. Как думаешь?
Сама же я подумала, что сильнее прочего хотела бы одного. Не совершить ошибку, не оказаться снова там, где меня быть не должно. В этом мире есть место, которое предназначено именно мне, и я надеюсь его отыскать.
Мысли вызвали новый приток адреналина в кровь. Кажется, теперь я вырабатывала этот гормон, как адренолиновая фабрика. Но с учетом моих предположений, что стресс становился своеобразным механизмом, позволяющим запустить какие-то новые возможности в изменившемся организме, мне стоило научиться заставлять эти возможности работать на себя. Ибо сдаваться я не собираюсь.
Стук заработавшего, как скоростной двигатель сердца отдавался в ушах, и я невольно стиснула руку Александры сильнее.
- Осталось ответить на самые простые вопросы, -усмехнулась я. - На что мы готовы пойти и чем пожертвовать, если придется делать нелегкий выбор?