Урод (СЛР)

 » Глава тридцать седьмая.

Глава тридцать седьмая

Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят ее сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.
Эрих Мария Ремарк «Три товарища»

Март жалобно стонал холодными лужами, что зажурчали по мерзлому после прошедшей зимы асфальту. Природа только начала сбрасывать шерстяные шарфы и стягивать шапки-ушанки, скидывать толстенные пуховики и избавляться от валенок. Местами блеклая растительность блестела инеем, что когда-то был красавцем-снегом, пушистым ковром покрывавшим землю. Элина дыхнула на запотевшее окно и провела по нему ладонью.
— Ну здравствуй, март, — произнесла она и отпила горячего чая. — Вот и тебе, моя лапочка, осталось всего два месяца ждать. — Рука переместилась на плюшевую толстовку, в которую Элина облачилась сразу же после подъема. Мартовские пробуждения даже в такой дорогой квартире и в объятиях такого любимого человека были прохладными. А она еще и мерзла за двоих. — Как же я тебя жду, моя девочка.
Жизнь забурлила волшебным зельем в ведьмовском котле. Пары с утра пораньше, стайки грустных, не выспавшихся студентов, толстые книжки с терминологией на латыни, практические занятия, лекции и семинары… Наконец-то, она стала человеком полезным, человеком, о котором скажут: «Незаменимые есть!» Некоторые студенты уже так прониклись к ней симпатией, что просились руководить их дипломами в будущем.
— Вспомнить бы самой, какой там шрифт хотя бы используется, — усмехнулась девушка.
Судьба сделала крутое сальто, вдоволь поиздевавшись над ней в этом тренировочном зале, где готовят бойцов элитного спецназа — тех, кто никогда не сдается на милость поражению. В аптеке была просто феноменальная проходимость, огромная выручка, разные ЧП и ошибки, но ведь она только училась быть фармацевтом и продавцом. Нелегкая работа успокаивать очередь из бабушек или торопящихся подростков, которым мама приказала купить что-нибудь от желудка. Девушка улыбнулась тихой улыбкой, которая трубила во все горло где-то глубоко в ее душе. Что за люди такие… Вечно им что-то от головы, от живота, от нервов. Она и сама такой была. Принимала что-то от хорошей жизни — постоянно загоняла себя в угол своими комплексами, глотала эти горькие пилюли от любви — расстелила свою жизнь дешевым линолеумом под ногами недостойного человека, давилась этой суспензией от уважения к себе — пресмыкалась перед всякими дочками больших боссов.
— Да мы же сами себе врачи. Сами выписываем лекарства, а потом боремся с побочными эффектами и виним во всем «этих поганых аптекарей, что продают всякую гадость», — процитировала она недавнее возмущение женщины, заработавшей аллергию от самолечения. — Сами себе лекари. Боль от неудавшегося брака глушим еще большей извращенной привязанностью к человеку. Латаем любовные раны и заново их вспарываем все той же грязной иголкой. Идиоты.
— С кем это ты там болтаешь? — подозрительно спросил Алекс, сонно проходя в кухню. — И вообще, который час?
— Ты слишком рано, Сашка. Еще только шесть.
Элина поставила кружку и обвила шею Алекса руками. Ее живот, ставший довольно большим, уже по позволял прижиматься к любимому так близко, чтобы слышать пульс сонной артерии, вдыхать аромат его сладкого сна. Их разделяла их дочурка, их маленькая кроха, которая все видела и слышала, все знала и понимала.
— Ну и зачем ты так рано встаешь? Чтобы вести беседы с чашкой чая? Что интересного она тебе нашептала?
Губы мужчины лаской прикоснулись ко лбу Элины и плавно спустились к ее шраму нежными поцелуями. Как же он любит ее. Свою Элю. Бесконечно красивую и серьезную Элину. Задорную и сногсшибательную Эльку. Ранимую и во всем сомневающуюся Элечку. Каждый мужчина должен встретить ту самую женщину, которая будет его всем: его штормом и штилем, его кипятком и льдом, его счастьем и тоской. И ему не нужно крутить головой влево и право, выискивать лучшую партию. Он заключил пари с судьбой и обыграл эту стерву на чужом поле. Она пыталась втюхать ему брак в виде Алиски или Марьянки, а он выбрал самое лучшее, что только может предложить человеческая жизнь — он выбрал свою Элю.
— Я все-таки хочу убрать этот шрам, — поделилась она.
— Шрамы куют нашу душу, как молот — железо. Пусть будет. Он мне не мешает, если ты волнуешься за это, — успокоил ее Алекс и поцеловал ключицу, опускаясь на колени, чтобы быть один на один с крохотной Лисичкой, его маленькой красавицей Мелиссой, Лиссой, или как он полюбил ее называть — Kисичка. Однажды его малышка вырастет и станет красивейшей, гордой, по-женски хитрой лисой, что съест на завтрак не одно мужское сердце. Вот и его сердце она уже прибрала к своим ручкам. — Я люблю тебя, Эля. И тебя, Лисичка.
— Опять ты своей Патрикеевной, — улыбнулась Элина. — Я всегда думаю про гриб, когда ты говоришь «Лисичка».
— Уж позволь мне обращаться к дочери так, как я захочу, Элька Мухоморкина, — показал ей гримасу Алекс.
Девушка рассмеялась, но вслед за смехом притопал и кашель. Она устало выдохнула. Сколько это будет продолжаться? У нее уже грудная клетка трещала по швам от вечного землетрясения в виде кашля.
— Ты говоришь правду? Тебя не бесит этот шрам?
— Любимая, ты не должна сомневаться в моих словах. Иначе зачем тебе такой мужчина рядом? Зачем я тебе, если ты не веришь мне?
— Ладно…
— Нет, не ладно! — Он подставил мягкий стул поближе к окну и усадил на него Элину. — Эля, ты можешь сомневаться, что завтра вторник. Можешь сомневаться, что Земля бегает на побегушках вокруг Солнца. Можешь сомневаться в том, что ты Элина Стриженова, в конце концов! Но в моей любви к тебе и Мелиссе ты не имеешь права сомневаться. Тебе ясно?
— Да, — прошептала девушка и чмокнула его в губы. — Ты — константа моей жизни. Даже ускорение свободного падения не такая постоянная величина, как твоя любовь.
— Все верно, дорогая. А теперь скажи, почему ты не спишь в такую рань?
Мужчина потянулся, хорошенько разминая затекшие ото сна мышцы. Никогда он так хорошо не спал. Никогда в его постели не было так тепло. И можно укрыться хоть десятком колючих одеял и обложиться со всех сторон обогревателями, а согреет лишь настоящая любовь — этот огонек, вспышка, что гаснет быстрее, чем ты успеешь моргнуть, но тем не менее это бушующий пожар. Теперь он знает, что любовь — это не вульгарный, плюющийся искрами костер, разожженный на чистой, гладкой полянке. Любовь — это скромное пламя, которое подчиняется только двоим, обжигает только двоих, а для всех остальных это лишь дуновение ветерка. И только они с Элей знают, на какой истоптанной, скулящей от боли земле они разожгли огонь своей любви. Он никогда не даст ему потухнуть. Никогда…
— Саш, ну ты как будто вместо меня беременный. У меня же лекции через два часа. Надо еще собраться, — умилилась его рыбьей памяти Элина.
— Точно! В моей голове не осталось ничего, кроме «Я люблю Элю и Мелиссу» и бесконечных проблем с аптеками. В Питере какие-то накладки, меня это волнует.
— Но ты же сегодня вылетаешь туда. Все решишь на месте.
— Не хочу оставлять тебя одну, — признался Алекс, нарезая себе сыр для бутербродов. — И этот твой проклятый кашель…
— Меня он тоже пугает. Это ерунда. Два месяца — и Мелисса родится. Тогда уже буду лечиться чем-нибудь посильнее.
— Поскорее, — вздохнул он.
— Вылечилась?
— Лисичка родилась! Но и ты вылечилась тоже. Вы же обе мои путеводные звездочки. Погаснет одна — и я на половину ослепну.
Элина с трудом сдержала слезы. Последние недели беременности были самыми тяжелыми для нее. Физическое состояние никак не хотело стабилизироваться, к нему добавлялись страхи, на грани панических атак, что она не сможет родить, потеряет ребенка из-за своих болячек. И Сашка не торопится звать ее замуж… Может, и ладно? Она ведь там уже была. Не самое лучшее место, если ошибиться со спутником жизни.

***

Всем нужна любовь, но не такая, которую практикуют большинство людей и которая ничего не дает.
Чарльз Буковски «Хлеб с ветчиной»

Питер дышал морозным паром, расправляя свои застывшие от зимней спячки легкие. Алекс устроился у окна в, наверное, самом уютном ресторане второй столицы. Воображение рисовало диковинные узоры на стеклах: они с Элиной, тернистый путь их счастья, малышка Мелисса — его очаровательная девчушка. А ведь рано или поздно она станет красавицей, сочащимся ароматом цветком, и мужчины начнут складывать головы на эшафот ее внимания. Голову с плеч всего лишь за взгляд его дочки.
— Как ты теперь будешь жить, — вздохнул мужчина. — Таким-то мечтателем.
Он уже перерос годы младенчества Мелиссы в своей голове. Уже укачивал ее пухленькое тельце, завернутое в разноцветную пеленку, убаюкивал на ночь, читал сказку и целовал ее лобик, пока она прижималась беззубым ротиком к груди Элины. Он уже успел и в детский сад ее поводить, повосхищаться ее размалеванной гуашью на альбомном листе — самой искусной картиной, и поправить бантики на первое сентября. Кажется, он даже успел реалистично изобразить ее выпуск из школы, аттестат и вхождение во взрослую жизнь.
— Ты о чем задумался? — голос отца растворил дымку иллюзий его счастливого будущего.
— О Лисичке. О том, как она закончит школу и начнет самостоятельную жизнь. Придется женихов-идиотов отшивать, а когда-нибудь и погулять на ее пышной свадьбе где-нибудь в Париже или Риме…
Антон Робертович закатил глаза, понимая, что его сын повзрослел больше, чем на пять лет, когда осознал, что теперь он отец. Именно осознал, а не принял этот факт в добровольно-принудительном ключе. Как когда-то он сам.
— Знаю, что ты чувствуешь, сын. Знаю. Со мной было то же самое, только потом…
— Потом реальность оказалась не той сахарной, да? Мечты, они всегда слаще, когда находятся в голове, а вырвавшись на свободу, часто разочаровывают. Надеюсь, я не унаследовал от тебя нелюбовь к детям. Не прощу себе, если поступлю с Мелиссой так же, как ты со мной.
— Это называется скотством. Унаследовать его нельзя, только приобрести. С течением лет, разных событий, обид и ненависти, прощения и счастья, я понял одну важную вещь. Зачастую любовь мужчины к своему ребенку определяется отношением к матери.
Официантка поставила на стол дымящийся кофе, и воздух вокруг затрепетал теплом и уютом. Запах кофе напоминал ему о солнечных утрах, встреченных в постели с сонной Элиной на его плече, веселые завтраки с шуточками о будущем, небрежными вопросами о замужестве, притворство Элины, что ей и так комфортно. А глаза-то все говорят ему без слов.
— Это ты о чем, отец? — спросил Алекс, сжимая через карман куртки кошелек. Скоро все изменится.
— О том, что у нас, мужчин, нет врожденной любви к детям. Если мы любим женщину, то и ребенок желанный и любимый. А если к женщине мы холодны, то и ребенка можем оставить. Не всегда так, но порой и такое случается.
— У тебя явно не случилось любви к моей матери.
— Да, это так. А сейчас, когда уже поздно переписывать сценарий, мне захотелось отыграть роль отца заново, уже правильно и как надо. Ты же любишь Элину? Ждешь этого ребенка не потому, что законы морали диктует тебе, как поступать, а потому, что ты сам его хочешь?
— Не этого ребенка, — поправил отца Алекс, — а мою дочку Мелиссу. Она не этот и не ребенок. Она самая прекрасная малышка Лисса. Не говори о ней, как о плоде, судьба которого еще не решилась.
— Ты сказал свои золотые слова, сын. Больше мы к этой теме не возвращаемся. Ну так что там за вопросы у тебя были?
Под вьющийся аромат кофе и орехового печенья потекла рабочая беседа на тему аптек, закупок и поставок. Алекс без особого интереса расспрашивал отца о том, об этом, но мысли, словно гонщики в скейт-парке, снова вверх и вниз. Его не так уж и заботили поставки витаминов и расширение одной из аптек. Куда больше волновала Элина и ее статус «никто» на официальных бумагах. Может, не так уж и важен этот штамп, но, если его любимой женщине спокойнее быть любимой не только на словах, но и на бланке, он должен ей это дать!
— Саша, что происходит?
Капли дождя рассыпались стразами по стеклу. Влажные переливы небесной росы напоминали Антону Робертовичу о днях беспечной молодости, когда все амбиции носят чисто коммерческий интерес и все измеряется в условных единицах. Тогда он не догадывался о том, что существует нечто большее между мужчиной и женщиной, чем отношения под расчет. А сейчас, кажется, вместе со старостью, к нему пришло прозрение. Ну хоть не одна, старая кляча, приперлась, а вместе с мудростью.
— Ничего, — качнул Алекс, у которого в голове смешалось все: и мухи, и котлеты, и аптеки, и Эля. Его извилины разрывались между всеми насущными вопросами. — А что?
— Совсем ты запутался, сынок. Говори, что у тебя на уме. Вижу ведь, что не таблетки и суспензии.
— Да-а… В общем… Аптеки стали приносить кое-какой доход, и я…
— А еще ближе к сути можно?
— Хочу сделать Элине предложение. Она скоро родит, и мне не хочется, чтобы Лисичка родилась вне брака. Да и вообще хочу, чтобы любой, открыв паспорт Эли, сразу увидел, чья она женщина, — запальчиво произнес он.
— Похвально. А я женился на твоей матери потому, что… Не знаю, почему. Она постоянно пилила мне мозг своими рассказами о шикарной свадьбе, о кольце с бриллиантом, о своих замужних подружках… Короче, достала она меня, вот и женился, чтобы меньше слышать ее голос.
— А мне голос Эли жизненно необходим. Этот голос поддерживает все мои начинания, утешает меня, когда я поступаю, как полный дебил. Этот голос говорит, что любит меня. И я молюсь богу, чтобы он никогда не замолк.
— Тогда в чем проблема? Покупай кольцо — и вперед. Я похлопочу за организацию торжества, если ты об этом. Кремль не обещаю, но что-то масштабное, думаю, сможем устроить.
Алекс улыбнулся, следя за тем, как щедро природа раскидывает блестящую пыль дождя по воздуху. Нужен ему этот Кремль, весь этот пафос. Он женится на Эле, а не на общественном мнении. Ему нужно ее изумление, а ни каких-то людей, которые увидят издалека из роскошную свадьбу.
— Нет, папа, я хочу, чтобы ты помог мне выбрать кольцо, — выдал как на духу он, ощущая себя младенцем, сброшенным в океан.
Антон Робертович даже прокашлялся, подавшись крошками печенья. Вот уж о чем он не мог и мечтать! Он-то себя и на свадьбе сына не помышлял не увидеть, не то чтобы помогать ему в выборе кольца для такой прекрасной невестки, как Эля.
— Ну конечно, Саша! Я добавлю денег, если нужно.
— Не нужно. Я пока не отдал ни копейки по своим долгам, откладывал каждый рубль на кольцо. Я куплю Элине кольцо сам, — твердо сказал Алекс, уверенный в том, что кольцо на пальчик Элины он должен сам, а значит, и купить тоже. — Вечно жить в долг нельзя. Квартира в долг, бизнес в долг, еще и свадьба с любимой женщиной? Хоть что-то я сам должен купить.
— Хорошо, — кивнул отец, пораженный зрелостью его мальчика. Мужчины. — Ну тогда к черту эти аптеки. Едем за кольцом!

***

Свет не светит, когда светло. Он светит во тьме.
Эрих Мария Ремарк «Три товарища»

Элина стала его магнитом, а он мягким и безвольным, точно пластилин, железом. Он был Марксом, затеявшим революцию собственной жизни, а она его Энгельсом, оплатившим все счета. В конце концов, она была его жизнью в этой смерти наяву. Никакие дела не смогли удержать Алекса вдали от любимой, поэтому, наплевав на аптеки и все связанные с ними проблемы, он помчался в Москву.
— Тебе точно нравится кольцо? — беспокоился мужчина, переворачивая бархатную коробочку в руках.
Он теребил ее весь путь от аэропорта, словно она была заколдованной. Потрешь сто раз — и Элина непременно скажет: «Да!»
— Успокойся, сын, а то все испортишь. На тебе лица нет, — ответил Антон Робертович, управляя автомобилем.
Чего греха таить, он и сам боялся. Будто это его первая настоящая любовь. Его первая свадьба. Увы, его первая любовь не похожа на любовь сына. Ее просто не было. Ни первой, ни любви.
— Вдруг она откажет…
— Сдадим кольцо в ломбард, — пошутил отец, но, заметив бледное лицо Алекса, принял серьезный вид. — Будет странно, если Элина тебе откажет. Она бы давно уже ушла, вытребовав деньги на содержание ребенка. Уж-то я знаю этих баб. А она не баба, она — достойнейшая из женщин.
— Ладно.
На заднем сидении царственно растекся всплеском алого вина букет свежих роз. Его Эля скоро станет его женой. Женой… Как же его страшило это слово. Пугало. Он всегда плевался, стоило только услышать о чьей-то женитьбе. А теперь сам бежал к Эле с кольцом в зубах, трясясь, как мальчишка перед призывом в армию. Семейная жизнь — война, и без потерь не обойтись. Пусть так. Нет больше таких принципов, которые он боялся бы потерять больше, чем любовь Элины и своей дочери.
— Приехали, — оповестил его Антон Робертович. — Мне подняться с тобой?
— Да.
На этот раз Алекс выбрал лестницу вместо лифта. Черт, как же вспотели ладони… И вообще, вся жизнь вспышкой ослепила глаза и померкла. Ничего важнее он еще не совершал. Дверь их квартиры. Стук.
— Не отвечает, — взволновался Алекс.
— Ну может, в ванной. Открывай сам, не теряй разум, Саша.
Действительно, в ванной горел свет и шумела вода. Раздавался кашель, эхом заползающий в уши.
— Эля! Все хорошо?
— Саша?! Ты вернулся?
Дверь распахнулась, и ему в объятия кинулась Элина. Бледная, исхудавшая, несмотря на беременность, больная.
— Эля, подожди. Тихо. Дай сказать, — начал запинаться Алекс. Все красивые слова разом покинули его ум. Отец спрятался в соседней комнате и ждал знака. — Как хорошо, что есть великие писатели, которые все скажут за таких остолопов, как я.
— Ты о чем?
— Не перебивай. Я и так страшно волнуюсь. — Достав из-за пазухи книжку карманного формата, которую Элина тут же признала своей, он собрался с духом и произнес: — Дни ужаса и холодной испарины, пустота, грязь, клочья зачумленного бытия, беспомощность, расточительная трата сил, бесцельно уходящая жизнь – но здесь, в тени передо мной, ошеломляюще близко, ее тихое дыхание, ее непостижимое присутствие и тепло, ее ясная жизнь, – я должен был это удержать, завоевать… — голос Алекса дрожал аккордами плачущей гитары. — Эля, ты — трофей, который я отвоевал в этой битве с бесцельной жизнью. Ты не дала ей уйти. Ты за шкирку притащила эту стерву обратно и заставила работать на меня, а не подчиняться моим глупым прихотям. Эля, я не хочу говорить про любовь. Это так мало. Так ничтожно и мизерно по сравнению с тем, что я чувствую. — Глаза Элины наполнились слезами, и она попыталась что-то сказать, но он не дал ей этого сделать. — Нет, Эля. Молчи, прошу. Вот, что я чувствую. Слушай. — Перевернув страницу, Алекс вобрал в легкие побольше воздуха и продолжил. — Она спала, положив голову на мою руку. Я часто просыпался и смотрел на нее. Мне хотелось, чтобы эта ночь длилась бесконечно. Нас несло где-то по ту сторону времени. Все пришло так быстро, и я еще ничего не мог понять. Я еще не понимал, что меня любят. Правда, я знал, что умею по-настоящему дружить с мужчинами, но я не представлял себе, за что, собственно, меня могла бы полюбить женщина. Я думал, видимо, все сведется к одной ночи, а потом мы проснемся, и все кончится. — Мужчина выдохнул, чувствуя, как напряжение разжимает свои стальные клешни. — Но ничего не кончилось, Эля. Ты стала моим началом. Не плачь, моя девочка. Я так тебя люблю. Отец!
Антон Робертович появился из-за угла с букетом. Лицо Элины разбухло от слез, точно нежный бутон цветка под весенним дождем.
— Выходи за меня, Элина. — Алекс преклонил перед ней колено и протянул василькового цвета коробочку с кольцом. — Будь моей женой, милая. — Девушка молчала, зажмурившись, и плакала. Кажется, она не могла вымолвить ни слова. — Эля?
Резкий, свистящий кашель ответил за нее. На ладони Элины сгустками боли взорвалась кровь. Ноги подкосились, но Алекс успел ее поймать. Неистовый крик огласил весь их район, и она схватилась за живот.
— Воды отходят… — пробормотала Элина, чувствуя, как по ее ногам что-то течет. — Мелисса! Мел… — Сознание ушло по-английски, мгновенно погасив свет в ее голове.
— Отец! Отец! Что делать?!
— Долго болтал, Ромео хренов! — прошипел Антон Робертович, распахивая дверь и выбегая на лестничную клетку. — Быстрей в машину! Да оставь ты эту дверь! Идиот, что ли? Тебе что важней: эта квартира или жена и дочь?!
Алекс пнул ногой дверь, закрывая ее, и с Элиной на руках понесся вниз. Она то приходила в себя и плакала, то снова теряла сознание. Ее губы были испачканы кровью.
— Пап… Что, что с ней? Если она…
— Заткнись! Не будь тряпкой! Ей сейчас точно не нужен кусок тряпки, чтобы утирать слезы. Будь мужиком!
Уняв панику, Алекс назвал отцу адрес больницы, в которой лечилась Элина. Джип Антона Робертовича расталкивал машины на дороге, точно кегли. Все сплошные были пересечены, светофоры — проигнорированы.
— Держись, дочка. Только держись.
В холле больницы Элину тут же приняли. Суета, крики Элины и медперсонала. Страх.
— Мы лечились у Антонины Борисовны, — крикнул Алекс встретившему их врачу.
— Она сейчас в отпуске. Ушла два дня назад.
— Что с ней, мать вашу?! Лекари чертовы! — пошел в разнос Антон Робертович. — Она же находилась под постоянным наблюдением!
— Похоже на вирусную пневмонию, — бросил врач, следуя за каталкой с Элиной в сторону реанимации. — Угроза выкидыша. Акушера в реанимационную — немедленно!
Врачи, медсестры, оборудование, название лекарств и процедур скрылись за дверями реанимации. Все стихло. Алекс без сил сполз по стене рядом с дверью.
— Ублюдки! — бушевал отец, уже совершая какие-то звонки. Схватил за руку проходившего мимо врача. — Главврача сюда быстро! Иначе от вашего поганого клоповника завтра не останется ничего, даже вывески! — Ошарашенная женщина испуганно и возмущенно смотрела на него. — Начальника этой дерьмовой лечебницы сюда, я сказал! — заорал он так, что она подпрыгнула на месте и убежала за главврачом.
Ярость сжигала вены. Где этот оболтус — сынок? Антон Робертович подбежал к Алексу, который уже почти слился с белоснежными стенами. Потряс его за плечо, выводя из транса.
— Как ты вообще додумался привезти ее в эту ветеринарную клинику?! Да я бы им и крысу лечить не дал! Чем ты думал? — Страх за жизнь Элины и внучки отключила тормоза. — Говори со мной!
Алекс поднял на отца мокрые от слез глаза. Пусть он размажет его голову об стену сейчас. Будет не так больно, как когда он узнает, что Мелиссы больше нет. Или Элины и Мелиссы. Слезы сына остудили полыхавший в душе отца пожар. Он опустился на пол рядом с Алексом и прижал его к себе.
— С ней все будет хорошо, Саша. Она сильная. Наша Эля выкарабкается, чтобы снова сделать нас счастливыми. Она не бросит нас.
В поле зрения появился главврач, готовый к войне с очередным недовольным пациентом, но Антон Робертович прогнал его движением руки и остался сидеть на кафельном полу больницы, удерживая на груди голову сына. Он потом разнесет эту шарагу на молекулы.
— Все будет хорошо, мой мальчик. Все будет хорошо…


___________________________________

Ох... Наташа. Я в слезах.

Добрый вечер девочки!!!
Наташа, спасибо огромное за продолжение!!! Так всё хорошо начиналось. Эля довольна своей загруженностью. Алекс счастлив. Безумно любит и Элю, и будущую дочурку! С бизнесом порядок. И с отцом отношения наладились.
Я порадовалась, что Саша кольцо купил. Как трогательно делал предложение. К Эле только с книгой!
И тут... вот и кашель бесконечный дал о себе знать. Переживаю. Что с ребёнком будет? Всё обойдётся, да? Не пугай, дорогой автор.
Алекс разбитый. Хорошо, что отец рядом. Одному никак нельзя.
Я не теряю надежды.
Наташа!!! Мои поцелуйки!!!
Оформление!!!
___________________________________

Ну как так!!! Вот оно счастье уже рядом.
Сашка и Эля вместе. С таким нетерпением ждали свою Лисичку
И тут такое. Нет-нет-нет! Неужели мы потеряем малышку???
_________________

Всем привет!
Наташа, большое спасибо за продолжение!
Снова заставляешь нас волноваться. у как же сама Эля проглядела у себя такое серьезное заболевание, она же хороший врач?!
Ну ладно, предложение Саши поможет ей быть сильной, ведь она так ждала его. И хорошо, что Антон Робертович рядом, он, конечно, в своей привычной манере, но не растерялся и поможет. Очень надеюсь, что все будет хорошо.
Вообще, так замечательно, что отношения с сыном у него наладились, и они могут поделиться друг с другом и просто быть отцом и сыном. А уж как все ждут малышку - и дочь, и внучку. И Саша просто стал другим человеком.
___________________________________

Света, я по медицинской части, честно, профан. Пневмония вроде не относится к компетенции хирурга? Все же квалификация врача, кроме терапевта, узкая.
Скажу больше: знаю занимательную историю из жизни. У знакомых есть ребенок 2 лет. Что-то у него случилось с горлом, болело, они пошли к лору. Лор сказал, что все ок, идите домой спокойно. Замечу, действие развернулось в госбольнице. Так вот ночью ребёнка госпитализировали в другой город!!! с гнойным воспалением горла. Круто, да?
___________________________________

Наташа, спасибо за продолжение
Все так замечательно начиналось- мысли Алекса о своей лисичке, Эля, нашедшая себя в преподавании, отношения отца и сына, которые наконец нашли общий язык... Чуть чуть волновалась из- за кашля Эли...А тут такое- незабываемое предложение руки и сердца и беда с будущей мамой. Хочется орать и топать ногами, надавать тумаков горе- врачам, которые жалуются на маленькие зарплаты, забывая о том, что они и эти не заслуживают....Но сколько не обвиняй кого- то, легче не становиться. И мысли только об одном- только бы с Элей и ребеночком все было хорошо.
_________________

Спасибо за продолжение!!!Так и знала,что этот кашель ей аукнется...,но она же врач..."сапожник без сапог..."
_________________

Ой, Наташа, как же больно за них. Ну почему опять испытания? Риторический вопрос. Можно сколь угодно задаваться, но ответ так и не получишь.
И что теперь сетовать, что непростительно легкомысленно отнеслась к своему здоровью.... Но теперь Элина не одна, Алекс обязательно соберётся и... Чувствуя поддержку любимого.... с его девочками будет все хорошо. Я очень на это надеюсь)))
Спасибо, Наташа )
___________________________________

Спасибо большое за продолжение!
_________________

Ох.. не все трудности позади. Но как же вовремя вернулся Саша. И хорошо, что папа с холодной головой был рядом.
Наташа, спасибо за продолжение!
_________________

Ого! Как тут всё... Только вот всё хорошо стало, так нет. Надо проблемам снова ввалиться в их жизнь. Они и так бедные натерпелись.
Надеюсь, что всё будет хорошо!

Спасибо большое за продолжение, очень его ждала безумно переживаю за Элю и малышку, так и знала, что этот кашель до добра не доведет но надеюсь все будет хорошо

ух, я только начала представлять как Эля скажет ДА, а тут такая беда
надеюсь, с девочками все будет хорошо и вся семья заживет дружно и счастливо
мне понравилось, что автор "помирил" Сашу с родителями, когда в душе не сидит боль обиды, то живется легче
жду проду!

Ну что, друзья, завтра у нас в меню эпилог!
Все готовы поставить точку в этой долгой истории?)))
___________________________________

Нет, я не готова! Как эпилог? Уже?
Как же быстро пролетело время.
Наташа, жду с нетерпением!!! И переживаю за Элю и ребёночка!
Всем приятного вечера девочки!!!
___________________________________