Итальянский роман

 » Главы 25,26

Он не слишком добрый герой , Мирелла ему безразлична, и он не скрывает этого.

Леди, всем спасибо!

25.
- Чудо как хороша! – воскликнула тетя Камилла, войдя в комнату Летиции и застав племянницу уже готовую ехать, перед зеркалом, в вечернем туалете. – Прекрасно, что Мирелла уговорила тебя выбрать эту ткань, а не что-то темное! Моя дорогая, вот видит Бог: на этом балу тебе обязательно сделают предложение! Может, и сам сын герцога Бузони обратит на тебя внимание. А почему бы и нет? Ты настоящая красавица, а он еще не женат. Вот только, девочка моя, мне не нравится, что ты не надеваешь никаких драгоценностей. Они бы так замечательно подчеркнули твою ослепительную красоту! У тебя высокий чистый лоб, к нему чудесно подошла бы бриллиантовая диадема. А этот глубокий прямоугольный вырез на груди так и просит, чтобы его хоть чуточку прикрыло жемчужное ожерелье.
- Тетя, я не люблю драгоценности. – Летиция рассеянно слушала болтовню доброй старушки, разглаживая складки на бледно-розовом парчовом платье, лиф и юбка которого были расшиты прихотливым узором из цветов гранатового дерева. Сама она отнюдь не была довольна своим внешним видом, - вернее, она была совершенно расстроена, и не только им, но сообщать об этом доброй тете не собиралась.
Слишком много всего свалилось ей на голову за последние дни; не может же Господь быть настолько жестоким, чтоб послать ей еще и это испытание?
Глаза Летиции наполнились слезами, она отчаянным усилием воли подавила рвущийся из груди тяжкий вздох. Тетя Камилла не должна ничего заметить.
Летиция попыталась улыбнуться своему отражению. Улыбка вышла вымученной и неестественной. Но тетушка пришла в восторг:
- Ах, золотце мое, от твоей прелестной счастливой улыбки все кавалеры на балу будут у твоих ног! Помяни мое слово: у тебя отбоя не будет сегодня от партнеров по танцам!
Вот чего Летиции совершенно не хотелось, так это танцевать. Душа ее рвалась вовсе не на бал, а в храм - излить свое отчаяние и горе Всевышнему. Но, увы, посещение церкви придется отложить...
- Я жду тебя внизу. Карета будет через пять минут, - сказала тетя. – Надеюсь, по дороге ко дворцу герцога с тобой все будет в порядке. Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно, - солгала Летиция.
- Дорогая, конечно, не стоило и спрашивать. Ты выглядишь великолепно. К тому же, девушки, едущие на бал, всегда забывают обо всех своих недомоганиях, - хихикнула старушка.
«О ТАКОМ недомогании не забудешь», - мелькнуло у Летиции, но она умудрилась найти в себе силы и засмеяться столь неудачной шутке тети.
Тетя Камилла же намекала на утреннее путешествие свое и племянницы в карете в Неаполь. По дороге Детицию укачало, да так, что экипаж пришлось трижды останавливать. С ней никогда такого не было; она приехала в город еле живая и разбитая, страшно завидуя тете, которая почти всю дорогу мирно продремала и вылезла из кареты перед палаццо Ферранте радостная и щебечущая, как выспавшаяся пташка, встречающая зарю бойким пением.
Летиция рада была бы объяснить самой себе случившееся в дороге самыми естественными причинами: она не спала всю ночь, нервы ее были истерзаны, голова болела, карету и правда жутко трясло на неровных дорогах.
Но именно сегодня временами звеневший в мозгу тревожный колокольчик превратился в бивший во всю мощь набат. «Господи, дай мне сил! Я столько всего перенесла уже, если еще и это... Я не выдержу!»
Не было ли это наказанием за ее жестокий поступок с сестрой? Когда Летиция вернулась домой, и узнала, что произошло с Миреллой, она чуть не упала в обморок. Затем потребовала, чтобы ее немедленно пропустили к сестре, и тетя Камилла едва удержала ее на пороге комнаты Миреллы.
Летиция пришла в отчаяние. Как же глубоко она раскаивалась в том, что натворила! Она должна, обязана была найти иной выход из создавшегося положения! Поговорить с родителями, во всем им признаться, и дать им решить, как поступить с безумным женихом Миреллы. Пусть это признание навсегда отторгло бы Летицию от родных, - но зато они сумели бы так умно и тактично расторгнуть помолвку графа с их младшей дочерью, так убедить Миреллу, что это необходимо, что это не разбило бы ей сердце и не привело к трагическим последствиям.
«Большей глупости, чем сделала я, и представить себе нельзя! И если б то была просто глупость... Но я совершила больше - низость, предательство, я навсегда потеряла любовь и доверие единственной сестры! Она никогда не простит меня!»
Так бичевала себя Летиция вчера вечером и всю последующую ночь. Ближе к утру она все же пробралась в комнату сестры. Мирелла крепко спала; к своему удивлению и некоторому облегчению, Летиция увидела, что лицо больной спокойно, и даже как будто улыбка слегка изгибает уголки губ.
Но она тут же начала еще больше раскаиваться и мучиться. Мирелла, возможно, теперь только во сне будет улыбаться! А наяву... Она представила себе искаженное страданием лицо сестры и застонала от нестерпимой сердечной боли.
Она упала на колени перед кроватью сестры и, осторожно приподняв руку больной, прижалась к ней губами, шепча: «Прости... прости!..»
Так она провела не меньше двух часов; только когда за занавесками забрезжил рассвет, она встала и на цыпочках, крадучись, словно воровка, выскользнула из спальни больной. Она была уверена, хоть тетя Камилла и передала ей слова Миреллы, что ей никогда не удастся заслужить прощения младшей сестры.
Летиция вновь посмотрела на свое отражение. Бледная, с синеватыми тенями под глазами, она казалась себе ходячим призраком. Что ж... скоро она в самом деле станет им. Скроется навеки в каком-нибудь дальнем монастыре и будет до конца своих дней замаливать совершенные ею грехи. Так что, возможно, это последний в ее недолгой новой жизни – жизни дочери маркиза Ферранте - бал.
Внизу раздался стук колес. Подъехала карета. Девушка услышала голос тетушки, зовущий ее и, взяв накидку и веер, направилась к двери. «Последний бал в твоей жизни, Летиция Ферранте! Так будь же на нем, в самом деле, самой красивой и счастливой! Ибо скоро в тиши кельи ты сможешь только вспоминать и о нем, и обо всем этом недолгом времени, когда у тебя была семья, и когда ты чувствовала себя любимой!»

Део увидел ее сразу. Это было наваждение, колдовство: едва она появилась на пороге бальной залы, как всё вокруг перестало существовать для него. Осталась только она. Вокруг сияло, переливалось море драгоценностей, которыми были увешаны придворные красавицы; на Летиции не было никаких украшений, но она словно сама вся светилась изнутри, необыкновенным, ровным жемчужным сиянием.
У графа перехватило дыхание, будто он вошел в ледяную воду. Он пожирал ее глазами и не мог оторвать от нее глаз. Кажется, если б его попытался кто-то отвлечь, он, не колеблясь, ударил бы этого человека.
Все завораживало в ней восхищенного Део: простота прически – волосы заплетены в косу, которая скручена на затылке в тугой узел; легкая грациозная походка; опущенные долу, прикрытые длинными ресницами глаза. Она была еще далеко, но ему казалось, что он уже слышит шуршание парчи именно ее розового платья, ощущает в воздухе аромат ее кожи и волос. Все его чувства – обоняние, слух, зрение - были обострены в этот вечер до предела, – и все они были направлены к единственной цели: к загадочной и неповторимой Летиции Ферранте.
Она с тетей уселись на свободные кушетки, - сиденья во множестве стояли вдоль стены.
Он начал пробираться сквозь толпу ближе к ней, но тут заиграли павану, и все расступились, освобождая центр залы. Герцог Бузони предложил руку одной из первых красавиц Неаполя, за ним кавалеры начали приглашать дам. Део не успел: Летицию перехватил какой-то кривоногий, очень пышно одетый юноша.
Део остановился, внутренне пылая от злости. Он увидел, как юноша на миг положил руку, будто невзначай, на талию Летиции, и вздрогнул, будто пронзенный раскаленной иглой.
- А, граф! Приветствую, - раздался позади чей-то голос. Део оглянулся – рядом с бокалом вина в руке стоял его знакомый, барон Бертуччи, с которым прежде они не раз кутили, навещали веселых девиц и играли в карты. – Где ваша невеста?
- Ей немного нездоровится, - холодно ответил он.
- Сожалею. Но, если честно, - на мой взгляд, она уступает в красоте своей старшей сестре. Смотрите, - сам сын герцога Бузони пригласил ее на первый же танец.
- Вижу, - процедил Део.
- Пожалуй, надо приударить за ней, - продолжал барон. – Всегда мечтал жениться на воспитаннице монастыря. Будет забавно научить ее всем штучкам, которые мне так нравятся в постели...
- Заткнись, негодяй! – у Део в глазах потемнело от ярости, он едва сдержался, чтобы не выхватить шпагу и не проткнуть бывшего приятеля. Барон взглянул ему в лицо – и, ойкнув и став меньше ростом по крайней мере на две головы, моментально исчез в толпе.
«А ведь не так давно я сам был таким же, - вдруг подумал граф, - развращенным, циничным и наглым. И не только на словах – но и на деле».
Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Надо успокоиться. Он обязан быть собран и хладнокровен для предстоящего разговора.
Павана заканчивалась; и он начал пробираться ближе к тетушке Летиции, к которой после танца должен был подвести партнершу сын герцога.

26.
Летиция тоже сразу заметила его. Он был в черном, - вероятно, это был его любимый цвет, - но не только это выделяло его в разряженной яркой толпе. Он был не самым рослым мужчиной в зале, - но держался столь прямо, что казался выше всех присутствующих. И он смотрел на нее – неотрывно и столь пристально, что она поспешила опустить глаза и сжала сильнее локоть тети, будто боясь, что его магнетический взгляд заставит ее забыть о правилах приличия и броситься к нему.
«Он здесь! Как я могла не подумать об этом? Мне не стоило приезжать сюда. Надо было отговорить тетушку».
Однако, теперь было поздно. Оставалась слабая надежда, что, после вчерашней сцены на берегу, он не посмеет приблизиться к ней. Но и эта надежда быстро растаяла: она заметила, как он начал двигаться ей навстречу.
К счастью, заиграли павану, и Летицию пригласили на танец. Молодой человек, ее партнер, немного отвлек ее от мыслей о Део: он был сильно навеселе, наговорил ей кучу комплиментов за время танца, и кончил тем, что пророчила перед балом тетя Камилла: сделал предложение.
Когда она ответила вежливым, но решительным отказом, юноша воскликнул надменно: «Да знаете ли вы, кто я? Я – сын герцога Бузони!», и в ответ, к крайнему своему изумлению, услышал откровенный смех.
И вот она снова сидела рядом с уже поклевывавшей носом тетей. Она оглянулась кругом: Део нигде не было видно. «Должно быть, он не подойдет. Успокойся, все будет хорошо!»
Она взяла у проходящего лакея с подноса бокал с холодным вином и пригубила. И тут же, вздрогнув, едва не выронила бокал, когда рядом раздался знакомый голос:
- Разрешите пригласить вас на гальярду, синьорина Ферранте?
Она молчала, ошеломленная; пришлось проснувшейся тете ответить за нее:
- Конечно, граф. Иди же, дорогая, не заставляй Амедео ждать.
Летиции ничего не оставалось, как подать Део руку. Они вышли в центр залы, и танец начался. К счастью, он был довольно быстрый, и во время него разговаривать было невозможно, разве что перебрасываться короткими репликами; и граф начал первым.
- Мы должны поговорить.
- Нет.
- Летиция...
- Ни слова больше.
- Это касается вашей сестры. Это очень важно.
- Вы лжете.
- Я говорю правду.
- Ну, хорошо.
- Я буду ждать вас в саду, у фонтана.
- Я приду. Но, если это просто предлог...
- То что?
- Пеняйте на себя.
Гальярда кончилась; Део проводил ее к тете, поклонился и скрылся в толпе. Летиция села, нервно обмахиваясь веером. Тетушка Камила мирно спала: музыка и топот множества ног нисколько не мешали сонливой старушке.
Пожалуй, сейчас было самое время, чтобы потихоньку оставить ее и выйти в сад. Летиция чувствовала, что Део уже там и ждет ее. Но чувствовала она и то, что он наверняка обманывает ее. Что хочет он ей сказать о Мирелле? Или хочет извиниться за вчерашнее? А, может быть, он надеется, что она снова даст ему...
Она поднесла задрожавшую руку к губам, которые будто вновь ощутили его жаркий поцелуй. Она не могла забыть этого, как ни пыталась.
О нет, Летиция и прежде знала вкус поцелуев, - Клаудио целовал ее, и не раз, - но с ним у нее всегда было ощущение какой-то неудовлетворенности. Она не могла понять, почему так происходит: ведь он, казалось, делал все, чтобы доставить ей такое же удовольствие, какое получал сам.
- Твои губки слаще меда, - говорил он. Летиция не могла ответить ему тем же и только молча улыбалась в ответ, надеясь, что после замужества все изменится, и ей станут нравиться его поцелуи. Но, когда его язык вторгался в ее рот и начинал шарить там, как вор в чужом доме, или когда он с каким-то чмокающим смачным звуком всасывал в себя ее губы, ей было или смешно, или, порой, она даже чувствовала досаду. Она могла лишь делать вид, что ей нравится то, что Клаудио делает.
Совсем другие ощущения были, когда ее поцеловал на берегу граф Сант-Анджело. Казалось, он знал, где и как прикоснуться, чтобы это доставило ей приятное. И, если в первые мгновения она была лишь послушна его губам, языку, зубам, то очень скоро не выдержала и, сначала робко, потом все смелее, начала принимать участие в предложенной им игре, и с радостью открыла, что это может доставить новое удовольствие и ей, и ему...
Да, ей было необыкновенно приятно целоваться с ним. И она не могла простить себе – и ему - этого. Он не смел целовать ее так. Так, что она забыла, кто это, забыла, что он причинил ей. Лучше б он снова сошел с ума, снова превратился в неуправляемого безумца.
А он не хотел превращаться. Летиция видела его в разном настроении: и спокойного, и разъяренного, и возбужденного, - но ни разу он не показал, каким зверем может стать. Быть может, приступы болезни не часто одолевают его? Или порой он может справляться с сидящим в нем чудовищем?
Она захлопнула веер, бросила быстрый взгляд на мирно спящую тетушку и встала. Она поговорит с графом, раз уж обещала ему. Но – это будет в последний раз. Она дает себе слово. Самый последний!

Део, как и обещал, ждал ее у фонтана. Журчала вода, стрекотали в темноте цикады. Где-то слышались шорохи, - то ли какие-то ночные зверьки, то ли уединившиеся в глубине сада парочки.
Он шагнул ей навстречу, в глазах вспыхнули огни:
- Летиция!
- Так что вы хотели сказать о моей сестре? – она предпочла сразу приступить к делу.
- Летиция, я скажу вам, но не торопитесь. Мне не понравилось, как кончился наш вчерашний разговор, - он поднес руку к щеке, - и я хотел...
- Если вы немедленно не сообщите, что хотели, о Мирелле, синьор, - прошипела она, - то окончание вчерашнего разговора перейдет в начало сегодняшнего. И тем и закончится.
Он улыбнулся. Негодяй, но до чего красивая у него улыбка!
- Летиция, перестаньте вести себя как ребенок. – Улыбка исчезла, лицо стало грустным. – Я сожалею о несчастье с вашей сестрой. Надеюсь, она быстро поправится.
- Если вас не будет рядом, ваше сиятельство, то, даст Бог, так и будет.
- Я не собираюсь навещать ее. Понимаю, что, после того, что случилось...
- Ни слова об этом, граф! И, если это все, что вы имели мне сообщить, я ухожу.
- Постойте. Будьте же справедливы, и согласитесь, что не я один виновен в происшедшем.
- Да как вы смеете? Я не давала вам никакого повода. Я пришла к вам, только чтобы вы помогли мне надеть это проклятое платье. Я не ожидала, что вы поведете себя так мерзко.
- О, конечно. Я был отвратителен – причем настолько, что вы сами подставили мне губы. И мне почему-то кажется, что ваша пощечина, синьорина Ферранте, несколько запоздала.
- Еще одно слово, и я...
- Летиция, бросьте же это нелепое притворство! – Он сделал шаг вперед, и оказался почти вплотную к ней. – Какая вы монашка, черт возьми! Вас все выдает, и выдает с головой! Вы умеете плавать, умеете целоваться, вы прекрасно знаете, как разжечь страсть в мужчине...
- Замолчите! – Она бросилась было от него, но он с легкостью догнал ее и преградил ей путь. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга.
- Скажите, наконец, правду, - потребовал он. – Вы нарочно подстроили все там, на берегу, чтобы Мирелла увидела нас? Зачем? Вы что-то ко мне чувствуете?
- О, да! Я чувствую к вам, граф, и одно – ненависть!
- Из-за поцелуя? Или из-за того, что было в Венеции? Скажите, это были вы – там, в подземелье? Это вас я...
- Нет! – крикнула она, чувствуя, как тошнотворный комок страшных воспоминаний подступает к горлу. - Нет!!
- Летиция! – Он схватил ее за руку. - Я люблю вас. Мы с Миреллой расторгнем помолвку, - уверен, без лишнего шума. Мне нужны только вы. Даже если вы не откроете мне свою тайну, я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я вас люблю!
Это признание на какой-то миг согрело ее измученную душу; но тем больше она разъярилась, когда осознала это. Она вырвала у него свою руку и закричала во весь голос:
- Никогда! Слышите – никогда! Мерзавец, негодяй! Не смейте больше приближаться ко мне!!
И побежала, сломя голову, куда глаза глядят, в глубину сада...
... Она остановилась у самой ограды, прислонилась, полностью обессиленная, к дереву. Долго стояла, прижав руку к сердцу, слушая, как оно начинает биться ровнее и спокойнее. Комок в горле рассосался, но противный привкус во рту остался.
Ей надо было вернуться во дворец. Возможно, тетя проснулась и ищет ее. Но сил сдвинуться с места не было.
Снова и снова она прокручивала в голове разговор с Део. Он любит ее! Хочет жениться на ней!.. О, небо, как ей вынести это?
Истерический смех вырвался из ее горла. Два предложения за один вечер! Тетя Камилла была бы довольна, узнав об этом.
Вдруг какой-то звук из темноты заставил ее напрячься. Хрустнула ветка. На мелкого зверька было не похоже. Еще одна – ближе... Кто-то шел к ней.
- Кто здесь? – спросила она испуганно, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Ответа не было; но это мог быть только граф Сант-Анджело. Он настиг ее!
Она судорожно вздохнула. У нее не осталось сил противостоять ему, лгать, изворачиваться. Она скажет ему все! Все о том, что случилось в Венеции. И будь что будет.
Лунный свет озарил высокую фигуру. Мужчина. Конечно, это Део! Но нет: этот более рослый, широкоплечий. И походка не такая легкая, как у графа. Он медленно приближался, Летиция вдруг почувствовала исходящую от него угрозу.
- Кто вы? Что вам нужно? – спросила она, вжимаясь в ствол.
- Ариенна, - сказал мужчина, и она вздрогнула и замерла, а сердце заколотилось быстро-быстро, как у попавшей в силок птички.

Ба, неужели Клаудио объявился????!!!
_________________

Какое это ТАКОЕ недомогание у Летти. И что-то в храм ее тянет замаливать грехи. Не беременна она случайно?
Появился какой-то человек. Из прошлой жизни раз Ариенной ее назвал.
_________________

Да, как мы все и подозревали- Летиция беременна от графа. Но тут же сходу отвергает его любовь...Что это-чувство вины перед сестрой, страх, что граф неминуемо опять "сойдет с ума"? Тем не менее, беременность сама по себе не рассосется и посоветоваться, как быть, Летиции не с кем..
И тут неожиданно нарисовался...Клаудио?
_________________

Н-да, я тоже думаю, что Летиция беременна. Но почему так поздно симптомы проявились? Это же сколько времени прошло после события в подземелье? Явно больше одного месяца)) Время на продажу дома, на поездку, на обживание в новой семье, и т.д. Или я что-то очень интересное пропустила?))

Спасибо за проду!

Всем привет))))
Гюльнара, спасибо за продолжение)))) Я не отписываюсь, но всё читаю, с привеликим удовольствием))))

так, пошли в ход запрещенные приемы: роковой черный цвет, харизма...))))

наверно Летиция на стресс тошноту и пр. списывала, ну или знала, но не офишировала.... Чувствую, аукнется еще эта беременность, возникнут вопросы в связи с отцовством (в свете появления "таинственного гостя"). Срок с точностью до дня высчитывать никто не будет, а знают то, что происходило с Летицией после подземелья, только она и Клаудио...
Мелькнула у меня на секунду надежда, что Летицию дядя навестил, но чувствую, не тут-то было))))
___________________________________

Люция, моя первая мысль - Клаудио! Потом - дядя, как и у Оли)) Но вряд ли - откуда у них приглашение на бал, откуда они узнали, где ее искать?
Это посланник злобной синьоры! Давненько мы о ней не слышали!

такой вариант я упустила...)))
___________________________________

А ты на кого "ставила"?))

на Клаудио))) Чувствую, разборки сейчас нехилые начнутся между соперниками, любо-дорого смотреть))))
___________________________________

В теме все подозревают беременность. Очень уж симптомы "говорящие". И как из этого выпутываться. Вот вам и воспитывалась в монастыре. Придется с родителями говорить и что-то делать.
А насчет человека из прошлого...

Я думала и на Клаудио и на дядю. Склонилась все же к дяде, потому что описание человека:

"Исходящая угроза", "рослый", "широкоплечий" не ассоциируются у меня с Клаудио почему-то. Может ошибаюсь, но пока так. Больше на дядю похоже, но тоже вряд ли. Нечего им обоим там делать, на балу. Летти сменила имя, не так просто ее найти людям не обладающим большими возможностями. Но, думаю, увидим его еще. Соперник как-никак.
На человека от синьоры в маске больше похоже. Что-то давно ее не видно. Выжидала, а теперь решила действовать. И беременность (если она есть) тоже ей может на руку быть. Бедная Летти...
_________________

Я думаю, это посланник синьоры. Но вот как они ее нашли? Вопрос. Следили, или дядя рассказал? Я все ждала, когда Летти брошь наденет.
Беременность? А кто знает. Может быть. Месяца 3-4?
Rapunzel-Олечка! Авочка-прелесть!

Какой тогда монастырь?

Не знаю. Но ее тянет в храм и в монастырь замаливать "совершенные грехи". А какие у нее "грехи" были. Подвал только.
И очень ей хочется "излить отчаяние и горе Всевышнему" - что-то там серьезное. И если беременность, то что ей делать тогда? Росла якобы в монастыре. Не замужем. И замуж то в таком положении не выйти. И да, разве можно уйти в монастырь будучи беременной. Вряд ли. Скрывать беременность? Потом ребенка?
В общем, нафантазировались мне ужасы.
_________________

кстати,мне другая мысль закралась:а не может ли Клаудио и посланник синьоры быть одним и тем же человеком? Типа нашла она его, расписала все в красках, а если к этому добавить ревность, брошенность и ребенка от другого, то в будущем он может представлять прямо-таки нешуточную опасность для героев...
___________________________________