Окрестности города Энск

Рим

Коснемся губами, чтобы земля под ногами запуталась.
Чтобы наши судьбы не перепутались на градусов двести. (с)


Спускаюсь осторожно, стараясь не смотреть вниз и не показать тебе моего страха, понимаю, что ты волнуешься еще больше – за меня…
Коснувшись ногами земли, подхватываешь меня и ставишь рядом. Да, мы это сделали. Радость бурлит внутри, выплескиваясь смехом, желанием пробежаться, схватив тебя за руку, тяну за собой… Свобода и ночь пьянят…
Доезжаем на такси до центра и начинаем свой вояж по ночному Риму. Сначала просто прогуливаемся, любуясь таким красивым в свете фонарей и иллюминацинной подсветки городом, потом заходим в бар. Один, второй, третий… Шампанское, мартини, какой-то особенный римский коктейль… Музыка… Какие-то люди… шумят, поют, приглашают танцевать, говорят комплименты… Улыбаюсь, танцую, что-то говорю, четко чувствуя твое присутствие рядом… даже если я на танцполе, а ты у стойки, даже если я целиком отдаюсь танцу и ничего не замечаю вокруг… ничего и никого… кроме… тебя… Взгляд, улыбка, кивок головы, поднятая рука и твоя – успокаивающая ладонью вверх… Это как невидимая никому нить, что связывает нас… Я – с тобой… твоя… и никто не может это оспорить, хотя в какой-то момент пытается – парень приглашает меня на танец, не слушая возражений, но ты тут же оказываешься рядом, и он отходит, извиняясь, признавая твое право… на меня… Обнимаешь крепко, прижимая к себе, мои руки кольцом на твоей шее, голова уютно лежит на плече, и мы танцуем, вернее, покачиваемся в такт музыке… одни в этом баре и во всей Вселенной… «Должно быть, какой-то ангел улыбнулся, когда представил нас вместе», – напеваю про себя слова звучащей песни.
Легко и свободно… вместе… целуешь в лоб… поднимаю голову, и ты тут же находишь мои губы… мягкий ласковый поцелуй наполняет невероятной нежностью, снова это чувство единения, словно… душа перетекает, соединяясь…
Что-то происходит… что-то, что словами не высказать… или… мне кажется…. Глупое сердце, успокойся… это не может быть любовь… или может?
Неожиданно резко останавливаешься, и я открываю глаза…
Смотрю на тебя, не сразу возвращаясь к действительности…
Похоже, мы оба только что витали где-то не здесь… где-то в нашем Зазеркалье…
А медленная мелодия уже сменилась зажигательным ритмом, и люди вокруг танцуют, обтекая нас, так и стоящих в обнимку посреди танцпола…
– Пора возвращаться, – шепчешь на ухо и тянешь к барной стойке, где на стуле сиротливо лежит мой свитер и твоя джинсовка.
 
Выходим на улицу в сереющий рассвет. Утренний воздух бодрит, заставляя окончательно прийти в себя, а так не хочется… Хочу подольше сохранить волшебство этой ночи и предлагаю немного пройтись пешком.
Бросив взгляд на часы, соглашаешься, а потом, слегка приподняв меня, говоришь, глядя в глаза: «Я тоже не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась»...
Ошарашенная этой твоей откровенностью, молча обнимаю в ответ. И мы идем куда-то по улице. Снова ты сам на себя не похож, как тогда, в Гонконге, когда мы вернулись с острова… Может, глупое сердце не так и не право, и нас связывает не только желание, а что-то большее… чувства? Остановись, Герда… не мечтай, не надо… Ты же знаешь, Кай может быть и ласковым, и романтичным, вспомни, как он обращался с вами – с тобой и с Кэр. Ну? …Это другое… Ты уверена? Мне радостно и страшно одновременно, и я… счастлива… Пусть даже размечталась и напридумывала… все равно… счастлива…
Ты что-то говоришь о том, что у нас еще много времени, эта свадьба, подготовка, мы останемся тут минимум на неделю… вместе… Киваю, не разжимая руки, за которую крепко держу тебя, и ты тоже замолкаешь на полуслове, потому что слова не нужны. Можно просто идти рядом и молчать, вместе молчать, это так здорово, когда можно молчать вот так вместе и понимать друг друга… без слов…
Становится еще прохладнее, прижимаешь меня к себе, укрывая полами джинсовки… Так близко, так… вместе… Поворачиваюсь к тебе и обнимаю… Поцелуй-прикосновение становится яростным и жадным… Голову сносит от желания, и уже не важны ни улица, ни приличия, ничто… только ты и я… Мы… Спиной прижимаюсь к какой-то стене, крепко обнимаю тебя, выгибаясь навстречу ласкающим меня рукам и губам, не чувствую холода, когда поднимаешь свитер, и тело охватывает легкий ветерок… Он не может остудить внутренний жар.
Мое имя, произнесенное твоим хриплым голосом, мысль, что я так неудобно одета… и яркий свет, выхватывающий нас их темноты ночи, и скрип тормозов…
Все страхи сегодняшнего дня сливаются в один, и с криком: «Полиция! Бежим!» – хватаю тебя за руку и несусь куда-то, не разбирая дороги.
Не разделяя моей паники, ты смеешься и пытаешься остановить, но я лечу, не соображая ничего, подгоняемая диким животным страхом и на какой-то улице едва не попадаю под машину, которая тормозит буквально в нескольких сантиметрах от нас.
Выскочивший водитель начинает громко ругаться, и ты резко дергаешь меня за руку, останавливая.
– Ну, все, малыш, хватит… – обнимая за плечи, отводишь на тротуар, но я все еще не могу успокоиться:
– Как ты не понимаешь! Нас запросто могли арестовать…за… за нарушение общественного порядка… – выдаю, краснея, потому что неожиданно понимаю, как мы оба выглядели.
– Да с чего ты вообще взяла, что это были копы? – смеешься ты, глядя на мою краснеющую физиономию, и меня отпускает… но признать поражение сразу невозможно…
– Я…эээ…ну, не знаю, а кто еще?! Подкрасться и ослепить?!
– У страха глаза велики, – легонько щелкаешь по носу, и тут же целуешь, прижимая к себе, успокаивая, – это была просто проезжающая мимо ни в чем не повинная машина… а из-за нее мы проскакали как дикие козлы почти три квартала!
Наверное, ты прав, даже, скорее всего, так оно и есть, но признать поражение сразу невозможно… или?
– Даже не знаю… – тяну я, пытаясь не улыбнуться, а потом все-таки срываюсь, совершенно обезоруженная твоей улыбкой. – Ой, да ладно тебе, – легонько тыкая тебя в плечо, – кажется, кто-то любит бегать по утрам?
Мои слова покрывает твой радостный смех. Капитуляция полная, но я еще пытаюсь не выбрасывать белый флаг, «обиженно» надувая губы и выдавая:
– Нет… ну а что? – словно я и в самом деле забочусь исключительно о твоей привычке бегать утром.
– Конечно, конечно! – поднимаешь руки, продолжая смеяться. – Пошли ловить такси.
Делаешь несколько шагов вперед, потянув меня за руку и все еще смеясь, за что я достаточно ощутимо пинаю тебя в бок. Нечего надо мной хихикать, посмотрела бы я на тебя, поймай нас полицейские у того дома.
– Ау, что-то ты повадилась меня бить! Смотри – подам на тебя в суд!
– Так тебе и надо! Хватит смеяться надо мной…! – поднимаю голову и вздергиваю нос, но ты снова улыбаешься, и я опять пытаюсь стукнуть тебя по плечу. – Прекрати. – Да что ж это такое, хватит смеяться надо мной.
– Только если ты поцелуешь меня… я ведь должен убедиться, что ты просто хотела побегать с утречка!!! – хватаешь меня за руки и слегка притягиваешь к себе.
Но не тут-то было – мой нос в ответ задирается еще выше.
– О тебе вообще-то забочусь – а то ведь сам не помнишь, когда бегал в последний раз, – пытаюсь все же вырвать руку и ткнуть пальцем в мнимый жир на твоем животе. – Еще немного и костюм шафера придется перешивать.
Прижимаешь к себе, смеясь и целуя.
– Все, не могу, пошли искать машину. А то мы точно явимся к обеду!
 
К вилле подъехали с рассветом. Больше всего я боялась, что прислуга уже встала, и нас кто-нибудь заметит, но на счастье во дворе никого не было. Вернулись тем же путем, что и вышли, хотя лезть наверх оказалось сложнее даже не потому, что это было реально высоко и страшно, а потому что я увидела – насколько это высоко, и испугалась. Ночью, когда я не видела, сколько метров подо мной, страшно не было, а сейчас…
Но нарваться на кого-нибудь в коридоре я боялась больше, поэтому полезла наверх. Ты очень аккуратно и надежно страховал меня, а ведь тебе предстояло еще спускаться…
Стоим у окна, обнявшись. Слышно, как просыпается дом, еще немного, и тебя застукают тут, и придется говорить, что мы разучивали сценку из Шекспира, чтобы сыграть ее новобрачным.
– Пора, – скорее чувствую, чем слышу.
– Угу, – отвечаю, не в силах оторваться от тебя.
– Пора… – повторяешь, прижимаясь лбом ко лбу.
Вздохнув, отпускаю, смотрю, как спускаешься вниз, и едва достигаешь земли, отхожу от окна…
Сняв свитер и джинсы, забираюсь под одеяло и долго лежу, глядя в потолок. Не в силах уснуть. Слишком долгим был день… и ночь… она вместила столько всего… Понимаю, что ты не мог остаться, но так… хотелось… просто, чтобы ты был рядом…обнимал….уснуть и проснуться… вместе…
Взяв одеяло, слезаю с кровати и устраиваюсь на полу, на нашем ложе, и только там могу, наконец, заснуть…
 
Телефон пиликает, сообщая о входящей смс-ке. Рукой нащупываю под подушкой гаджет и, приоткрыв один глаз, читаю.
«Жива?»
Сообщение вызывает улыбку. Ты уже встал и беспокоишься обо мне. Так приятно и…радостно. Зазеркалье продолжается?... Подняв голову от подушки, тут же роняю ее обратно, потому что все-таки болит, так что совсем живым свое состояние назвать не могу, поэтому пишу тебе в ответ.
«Можно сказать и так». Нажав на отправку, понимаю, что даже не поздоровалась, и пишу.
«Доброе утро».
«Скорее день, малыш, глянь на часы», – сообщает твоя смс-ка.
В самом деле, который час? Открыв глаза, понимаю, что уже совершенно светло. Глянув на мобильник, не сдерживаю удивленного возгласа – без двадцати час.
«ОГО» – капслок должен выражать мое удивление – лень искать смайлик.
«Могу сварить тебе кофе…» – радует телефон.
«Спасибо», – набираю, осторожно усаживаясь, и тут же спрашиваю:
«А где ты его варишь?»
«На кухне. Это рядом со столовой. Найдешь?» если смогу встать и доползти до душа, то непременно.
«Думаю, да», – отправив, пытаюсь встать, что, в общем, получается.
«Тогда, жду», – твой ответ настигает уже на пороге ванной.
Влезаю в душ, когда телефон пиликает о приходе еще одного сообщения.
«Если не сможешь встать с кровати или дойти до душа… или если нужна еще какая помощь – пиши».
Ставлю и, положив телефон на тумбочку, включаю воду.
 
Минут через двадцать спускаюсь вниз в платье, сандалиях на босу ногу и с плохо просохшими волосами. Кухню безошибочно нахожу по запаху кофе…

»» 15.10.14 22:09 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Два года назад. Нью Йорк

Горе спит, оно устало...

К моменту прибытия в «Старбакс» мой пыл по поводу побега поутих. Играть с Лайоном было опасно, и я не хотела его лишний раз дразнить… Его нет, но этого лощеного адвокатика с удовольствием бы подоставала!
Пока Син шастал где-то, я позволила себе обнаглеть и заказала пончиков разных сортов и видов. 3аказывая кофе я тоже не особо стеснялась и выбирала то, что хотелось. Виктор сидел чинно и ровно, так, словно палку проглотил. Намеренно всунув в рот пончик, я мило ему улыбнулась, напомнив самой себе злобного хомяка-мутанта. Парень с опаской покосился на меня и поправил галстук.
- Уфофяйся! –я снова маниакально улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом.
- Н-нет! Спасибо, я не голоден! – заикаясь, проговорил Виктор.
- А прифефся! Не фуфеш ешть, я сама накоммлю!
Он уставился так, словно у меня начала проклевываться вторая голова. Я посмотрела в ответ, молча, и усердно жуя. В битве взглядов победила, конечно же, я!
- Пожалуй, я все же выпью кофе!
- Рафумно!
Пончики были изумительными. Вкусные, воздушные… Не помня себя от восторга, я ела один за другим, пока не услышала оклика своего экс-сокамерника:
- Слушай, птичка, разве ты не должна переживать за фигуру и свой зад?
Переживать? 3а фигуру? О нет, за нее надо не переживать, ее надо поддерживать!
- У мефя фтрефс и мовафная твафма, так фто нифе не буфет! – пробормотала я и снова растянула губы в ехидной лыбе.
- Женщина, ты бы для начала прожевала тот десяток пончиков, что во рту!
О-ля-ля… Я, значит, ночь на нервах… Голодная-холодная… Маковой росинки во рту не было… А он воспитывать меня вздумал! Не отрывая от Сина глаз, я прожевала пончик и предупреждающе проговорила:
- Слушай ты, остряк, поаккуратнее тут! Засудить ведь могу! У меня вон и адвокат рядом!
- Меня не впутывайте, я лишь пью кофе.
Чуть не заорав на весь бар «ДЕ3ЕРТИР!!!» я смерила этого пингвина в костюме презрительным взглядом и тихо фыркнула:
- Пфф, трус!
- Скорее, просто человек со здравым смыслом! - Отозвался Син, и я подкатила глаза. Вокруг одни предатели!
- Все вы, мужчины, одинаковы! – это прозвучало, пожалуй, слишком трагично.
- Да неужели?! А ты, пардон, откуда-то знаешь?
- Знаю, и все! И вообще, с тебя 25 баксов!
Вот да! Должна же я хоть как-то на нем отыграться? Тем более, кто приглашает тот и платит!
- 25 баксов за экспрессо в стаканчике?
Какой же он непонятливый!
- Угу, плюс пончики.
- Какие, нах, пончики? Я их не ем!
- А чего ты не ешь? Ешь, - я миленько ему улыбнулась и взяла очередной пончик с розовой помадкой.
Син возмущался, но бумажник все-таки достал. Взяв свой стаканчик, я тоскливо посмотрела на остатки кофе. Побултыхала его на донышке. Скорчила жалостливые глазки…
- Пить хочу…
- Ты же два выпила! – Син трагично закатил глаза
- Еще хочу… Мне надо пить, когда я кушаю, а то я икать буду!
- Да за что же мне такое наказание?! – покачал головой Син.
- Ой, мне самой интересно, где же ты так накосячил! – в тон ему пропыхтела я.
Все же трудная ночь давала о себе знать, и уже через тридцать минут я почувствовала усталость. И голова болеть начала.
Отложив недоеденный пончик, я откинулась на спинку диванчика и устало моргнула. Похоже, сегодня я буду без особых подвигов… Прощаться с Сином не хотелось, классный он и чувство юмора в норме… Но сейчас мне больше всего нужна была горячая ванна и сон… А потом можно и Виктора поизводить. Я так понимаю, он будет за мной по пятам следовать, пока не передаст из рук в руки Лайону… Ну, ничего… подождем!
Распрощавшись с Сином, я обменялась с ним номерами телефонов и даже дала мейл. Слишком хороший он, чтобы терять такого человека…
Виктор не протестовал, когда в такси я привалилась щекой к его плечу и задремала. Только покосился опасливо… Перед тем, как отправиться в отель, где мне снял номер Алекс, мы заскочили в ту квартирку,где я жила все последние дни, и забрали мой багаж. А оказавшись, наконец, на месте, я, ничего не говоря, направилась в ванную, на ходу стягивая куртку. Я устала…

»» 26.10.14 21:00 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Рим.

Если не сумеешь, я помогу,
Лишь одну преграду взять не могу,
Но из-за неё мы ходим по кругу,
Убей мою подругу.
Убей мою подругу.
Убей мою подругу. (с)

Ты появляешься, и все вдруг наполняется светом и новыми красками. Простой сарафан, подчеркивающий своей легкой текстурой твою хрупкость, босоножки, тонкими ремешками обтягивающие твои ступни и еще влажные после душа волосы, собранные в конский хвост, обрамляющие твое ... счастливое лицо. Ничего сексуальнее я в жизни не видел. В очередной раз не могу не подумать над тем, какая ты красивая. И счастливая. Не знаю точно – почему…. О причинах могу лишь гадать. Но мне хочется верить, что причиной тому – я.
И я. Я тоже испытываю какую-то странную смесь радости от того, что наконец вижу тебя и нежности от того, какая ты хрупкая и юная.
Видишь мою реакцию, ловишь взгляд и улыбаешься краешком губ.
Маленькая кокетка.
- Где же обещанный кофе? – с этими словами подходишь ближе, положив одну руку на край столешни из светлого гранита, за которой я сижу на высоком барном стуле.
- Привет, - говорю тихо, притягивая тебя к себе, провожу пальцами по щеке, убирая тонкие волоски, выбившиеся из хвоста, за ушко, - Мы ждали тебя…
- Мы? – говоришь с усмешкой, но я чувствую, как напряглась твоя спина. В глазах читается вопрос: «Кто еще тут?».
- Угу, - говорю, чуть склонившись и касаясь щекой твоей щеки, - Я и…кофе…
- Кай, - сурово шепчешь в ответ, улыбаясь и вмиг расслабившись.
С удовольствием отмечаю, что мы оба спокойны. Больше не чувствуя той скованность, что сжимала нас раньше при свете дня. Это хорошо. Это Рим. Эта ночь. Они дали возможность понять, что старое может не хуже существовать и в новом.
- Садись.
Подвигаю ногой второй стул, поближе к нам, и аккуратно подсаживаю тебя. Наливаю кофе в маленькую фарфоровую чашку из турки, с резной деревянной ручкой. Усаживаешься удобнее, закидывая ногу на ногу, от чего легкая ткань платья четче обрисовывает треугольник между скрещенных ног и округлость бедер. Не могу сдержать жадный вздох и отвожу глаза, проклиная про себя судьбу, по воле которой мы вынуждены торчать тут и… сдерживать себя…
Ловлю себя на том, что с некоторым остервенением мажу джем на кусок еще теплого хлеба, который я только что отломил от краюхи.
- Держи, - протягиваю тост, не сводя глаз с твоих губ. Слежу за каждым твоим движением, буквально готовый наброситься. Почти страшно осознавать, что прошло всего несколько часов, как я не видел тебя, а ощущение такое будто прошла неделя или две…или вечность…
Слизываешь капельку джема с уголка губ. Такой простой и естественный жест. Привычный и кажется лишенный всякого сексуального подтекста…. Почти рычу от досады и желания, проводя пальцем по тому месту, где только что блуждал твой язычок…
- Лучше не делай так больше…, - говорю, сам не веря, что смог запретить тебе.
Сначала недоуменно смотришь на меня, потом спохватившись, отвечаешь:
- Ой, да, прости…
Не хочешь провоцировать меня?!
А вот я бы – хотел!
Сажусь ровнее:
- Попробуй кофе. Когда-то меня учил его варить синьор Кьянти. Всех нас, когда мы жили тут. Лучше всего выходило у Марио. Но он, к сожалению, изволил уйти, не оставив тебе шансов испробовать его кофейные творения, - усмехаюсь, - Говорит - ждал нас все утро…
Делаешь глоток и тут же испуганно смотришь на меня, поперхнувшись:
- Я так и думала, что наше отсутствие покажется странным…. Но встать раньше – это было выше моих сил.
Улыбаюсь, чуть пожав твою руку:
- Перестань. Все нормально. Просто отдыхали с дороги.
- Угу…, - отвечаешь неуверенно, потому что и самому верится в сказанное с трудом.
- Мы, в конце концов, не обязаны ни перед кем отчитываться - что да почему…, - говорю спокойно, а внутри все кипит. От досады, что мы тут. От желания…взять тебя прямо на этом столе…
- И как тебе кофе?
- Хороший, - отвечаешь мягко улыбнувшись. Осторожно гладишь по руке. Ловлю твою руку и целую в раскрытую ладонь.
- Знаешь, придется, наверное, остаться здесь еще на день…Полдня мы уже проспали…, пока пообедаем…, да и потом старик Кьянти хотел о чем-то поговорить со мной, видимо, по делам конторы…, - слегка хмурюсь, недоумевая, что именно хочет от меня отец Марии. Да, я нет-нет помогал ему. Кьянти считал меня неплохим финансистом, как и моего отца и Паоло, и при удобном случае всегда просил моего совета. Однако сейчас он говорил так загадочно… и просил вечером уделить ему время. Конечно, я не мог отказать.
- Кстати, ты же помнишь, что у нас сегодня запланирован обед?! – пытаюсь выкинуть из головы дела.
- Помню, - говоришь, пряча улыбку и чуть прикусив чайную ложечку, которой мешала сахар в кофе. От одного взгляда на твои чуть приоткрытые розовые губы, белоснежные зубки во мне снова нарастает испепеляющее желание. Резко встаю, быстрым движением притянув тебя к себе, целую в губы. Немного выпрямляешься, прижавшись ближе.
- Ты сводишь меня с ума…
Шепчу. Ловлю твое жаркое дыхание.
- Если я сейчас что-нибудь не съем – просто умру, - слышится из коридора голос Марии, - Беременным ни в коем случае нельзя голодать!
Через несколько секунд миру является она сама в красном платье-рубашке, с волосами, собранными в две тугие косы, пышущая здоровьем и никак не похожая на человека, который находится при смерти. Этих секунд хватает, чтобы мы с Гердой отстранились друг от друга, попытавшись принять невозмутимый вид.
Мария ставит на стол какие-то пакеты, бросая на нас подозрительные взгляды, кладет на свободный стул небольшую сумочку на длинной цепочке. Ее тетки, мелькнув в дверях, куда-то исчезают.
- С добрым утром, - наконец-то приветствует она нас, - Поздно же вы встаете…
Потом садится,  повесив сумочку на спинку стула, и отламывает себе хлеба.
- Мммм! Я так проголодалась! – Мария жадно откусывает кусочек и тянется за сыром.
- Добрый день, - отвечаю я. Герда просто кивает, пряча глаза за чашкой. Впрочем, Марии не нужны ответы. Как всегда, она поглощена собой.
- Думаю, вы спали хорошо. А ты, Кай, проспал примерку! – она грозит мне пальцем, - Как нехорошо так подводить друга!
Герда тихо ахает, испуганно глядя на меня.
- Все в порядке. Мы перенесли ее на четыре, - спокойно отвечаю я, скорее успокаивая Герду,
чем пытаясь что-то объяснить Марии.
- Угу, - отвечает Мария, жуя свой бутерброд из хлеба, сыра и ломтиков поджаренной куриной грудки. Выглядит она очень довольной. Уж не знаю почему. Сидит, болтая одной ногой.
- Герда, ты свободна? – ни с того, ни с сего вдруг спрашивает она.
Герда выпрямляется, сев ровнее.
- Ну, не знаю. В общем-то, да, если, конечно, у Кая нет ко мне никаких дел…
- Какие могут быть дела – вы же в отпуске?! – удивленно спрашивает Мария. И только я собираюсь объяснить ей, что мы – руководители и у нас в принципе нет выходных. Как Мария продолжает:
- Мне нужна твоя помощь, - обращается она к Герде, - Пожалуйста, - добавляет она. С, казалось бы, искренней мольбой в голосе.
Конечно же, после такой просьбы, произнесенной самым жалобным тоном, на который вообще способен человек, Герда тает и, не раздумывая, отвечает:
- Конечно, хорошо, я помогу тебе…, - потом запинается, глядя на меня. Я бы не стлал так рисковать и оставлять ее наедине с Марией. Но раз Герда сама так решила. Мария бросает на меня выразительный взгляд, давая понять, что только настоящий ирод может отказать беременной женщине в помощи.
- Это ненадолго, - объясняет она, продолжая буравить меня взглядом.
- Хорошо, - соглашаюсь я, - Сорок минут, - говорю, бросив взгляд на часы, - Поработаю сам, и потом мы уезжаем, - выразительно смотрю на Герду, - Без каких-либо отговорок, - теперь кидаю взгляд на Марию, - Устроит?
- Мама миа! Какой же ты вредина, - комментирует Мария с довольной улыбкой на лице, - Устроит. Идем Герда.
Мария высокомерно задирает нос и берет Герду за руку:
- Сатрап! – бросает она.
Герда сдерживает улыбку и уходит вслед за Марией.
 
Мне действительно нужно было немного поработать. Офис нельзя оставлять без контроля, потому надо было просмотреть электронную почту, ознакомиться с отчетом финансистов за квартал и решить пару организационных вопросов. Через полчаса после того, как я принялся за дела, мне позвонил Юджин, видимо, прознав, что шеф на связи. Разговор был недолгим,  так как я был ограничен во времени. Однако и десяти-пятнадцати минут, что мы беседовали, хватило, чтобы несколько призадуматься. Юждин сообщил, что юридический отдел направил в адрес китайцев письмо о расторжении договора в одностороннем порядке, текст которого мы согласовали перед нашим отъездом. Не буду углубляться в тонкости того, какие основания для этого избрали он и Дитковскис, скажу лишь, что в целом все получилось более-менее вразумительно. Официального ответа пока еще не последовало. Однако с Юджином вчера связался адвокат Юкки и сообщил, что его подопечный весьма и весьма огорчен желанием нашей стороны расторгнуть контракт. Он считает, что произошло недоразумение, которое необходимо попытаться разрешить. Вот сукин сын! И это он называет недоразумением?! Я зло скомкал лист бумаги, лежавший передо мной, на котором  делал кое-какие заметки по ходу разговора. Также адвокат сообщил, что господин Юкки прибудет в Энск через неделю. «Как раз к нашему возвращению в город. Какое удачное совпадение!» - зло подумал я, в действительности не придав никакого глубокого смысла сему факту. В общем, явившись в Энск, китаец естественно хотел встретиться со мной и обсудить сложившуюся ситуацию. Не думаю, что здесь есть что обсуждать! Само собой, Юджин не был уполномочен урегулировать такие моменты. И, объяснив, что начальство в отъезде по личным делам, сказал, что по возможности постарается решить вопрос о встрече. И вот теперь мне предстояло, как следует поразмыслить над предложением китайца.
Посмотрев на часы, я понял, что вот-вот и мы опоздаем в ресторан. Потому, выключив планшет, быстро набрал Герде смс: «Ты хотела бы переодеться?». «Да». «Хорошо, буду жать тебя внизу». «Ок». Звучит несколько сухо…
Господи, Кай, не сходи с ума.
Сменив свою простую, почти домашнюю одежду, на легкий костюм, я спустился вниз и еще минут десять ждал Герду, любуясь игрой ласковых солнечных лучей на молодых треугольных листьях тополей. Было не по-весеннему тепло, так, как бывает в начале июня. Все вокруг дышало радостью пробуждения и свежестью. Только вдалеке, у самого горизонта на небо наползали тяжелые свинцовые тучи, предвещая сильный дождь. Но это там, вдалеке. Здесь и сейчас пели птицы. А я пытался выкинуть из головы разговор с Юджином. Перестать думать о Юкки. О скрытых причинах его интереса ко мне. А интерес этот становился все очевиднее. Сначала упорные переговоры по заключению контракта. Причем они сами вышли на нас и сменили на «Снежную королеву» поставщика, с которым работали уже много лет… Дальше, безусловно, шли совсем неясные мотивы. А именно – желание женить меня на своей дочери…. К чему это Юкки?! Я далеко не самый влиятельный бизнесмен в этом мире. Брак со мной не принесет нереальных дивидендов. Для дочери такой влиятельный человек как Юкки мог бы найти и более выгодную партию?!
Мысли путались. И ничего не было ясно. Одно понятно. Упорное желание Юкки работать с «Снежной королевой» основано вовсе не на его матримониальных планах относительно меня. Однако, как я не старался, не мог найти объективных, деловых, материальных причин этого желания.
- Идем? – услышал я вопрос Герды, которая уже стояла рядом. Легкое платье-туника очень шло ей, подчеркивая хрупкость фигуры. Я кивнул, и мы двинулись к воротам.
- Сегодня очень тепло, - сказал я, в то время как Герда, фыркнув, достала из сумочки солнцезащитные очки. Покинув виллу Кьянти, мы прошли немного вперед в поисках такси. Каблучки на легких туфлях Герды радостно цокали по брусчатке, яркое солнце слепило глаза. И я, волей-неволей, приходил в хорошее настроение. Любуясь красотой и изяществом движений Герды, которая шла чуть впереди меня, я уже мысленно прикидывал, что, пообедав, мы вполне можем успеть ненадолго заехать в отель. Нагнав Герду, я приобнял ее. Почему-то она напряглась и аккуратно вывернувшись, закричала, взмахнув рукой: «Такси».
Машина резко притормозила.
- Такси, - сказала Герда, обернувшись ко мне, видя мое удивление, которое я даже не пытался скрыть.
Ах, да, такси. Ну, конечно, такси. Просто такси.
Но что-то неприятное все же шевельнулось в груди.
- Вы едете? – поинтересовался водитель, видя наше замешательство.
- Конечно, - бодро ответила Герда. Я лишь кивнул и открыл дверцу машины. Водитель оказался не местным. Ну и расплодилось же их. И как можно брать на работу в такси человека, который, как оказалось, совершенно не знает города?! Возмущенный до глубины души, я был вынужден показывать дорогу, вместо того, чтобы спокойно наслаждаться ею. И Гердой. Пересаживаться в другое такси не было времени, иначе мы могли опоздать. Я кинул извиняющийся взгляд на Герду, однако, к моему удивлению, она, казалось бы, даже была рада, что я отвлечен, и спокойно смотрела в окно. Интересно, что могло случиться? Или … или я схожу с ума. Хотя нет.  Я всегда точно чувствовал настроения людей, особенно близких и хорошо знакомых. И это скучающее выражение лица Герды было мне прекрасно знакомо. Я знал – она чем-то недовольно. Оставалось понять – чем именно.
Наконец-то мы добрались до нужной улицы и дома. Расплатившись, я помог Герде выйти из машины, и мы вошли в ресторан. Расторопный администратор проводила нас к столику у окна. Мне показалось, что Герде понравится такое расположение. Отсюда открывался хороший вид на улицы города.
Вскоре к нам подошел официант, предложив сделать заказ. Герда, пролистав меню, остановила выбор на блюде от шефа, как я ей советовал.
- Закажем вина? Здесь очень неплохой выбор. Какое предпочитаешь? – спросил я, - Мне кажется, женщины больше любят белое и сладкое…
- Ну, это твои знакомые женщины, - фыркнула Герда, - Мне, пожалуйста, вот это вино, - она ткнула пальчиком в барную карту, - Красное. Сухое.
- Прекрасный выбор, мадам, - прокомментировал официант, слегка склонив голову.
Когда официант ушел, напряжение за столом только нарастало. Как я не старался завести непринужденный разговор, ничего не выходило. Каждая моя попытка была встречена Гердой в штыки. А уж, не дай Бог, когда я упоминал «других женщин» или проводил какие-либо аналогии с прочими представительницами этого пола…, Герда просто готова была взорваться.
Подали вино. Закуски. Основное блюдо. Однако ничего не менялось в царившей между нами атмосфере. Обычно, когда ничего не стесняло нас, мы могли болтать о том о сем часами. Или даже молчать. Однако сегодня не выходило ни то, ни другое.
Я медленно начинал закипать. Особенно меня раздражали эти акценты на «моих других женщинах». Теперь мне казалось, что Герда намерено так ведет разговор, чтобы подловить на очередном упоминании этих самых ни в чем не повинных леди.
И тут до меня дошло.
- Так. А теперь, давай рассказывай, чего там наговорила про меня Мария? – резко спросил я. Десертная ложечка замерла в руке Герды. Потом она, справившись с собой, медленно облизнула ее. В другой обстановке этот жест вызвал бы во мне желание. При прочих обстоятельствах. Но сейчас я был слишком зол, чтобы чувствовать то обжигающее желание, что теперь почти всегда вызывала во мне Герда, когда находилась рядом.
- Ничего. Мы мило поболтали. Я же говорила – она просит меня быть ее пятой подружкой невесты…, - прохладный тон Герды не оставлял сомнений в том, что виной ее нынешнего состояния являются именно Мария и ее длинный язык.
- Я, кажется, спросил, что она наговорила про меня! – зло ответил я, делая акцент на последнем слове.
- А что – есть что рассказать? – ехидно поинтересовалась Герда.
Я не сильно привык к такому поведению со стороны женщин, а в особенности – Герды. Как ни крути, но чаще всего мы общались в рабочей обстановке, и она весьма редко позволяла себе дерзить мне или перечить, соблюдая субординацию. Да и поводов обычно не было. Почти всегда нам удавалось достигнуть консенсуса без разговоров на повышенных тонах. В обыденной жизни мы пересекались мало. Теперь. Вернее, раньше. В общем, до того, как мы….
В детстве для Герды я был, пожалуй, непререкаемым авторитетом. Она и Кэр часто советовались со мной, а я, как мог, старался проявить свою заботу о них, потому порой даже бродил с ним по магазинам, помогая выбрать тот или иной наряд. Но это было так давно. Им было лет по пятнадцать. Сейчас, когда мы стали взрослыми и самостоятельными, мы редко обсуждали нашу обыденную жизнь. Я действительно не знал многих простых, повседневных вещей о Герде (или о Кэр), хотя мы и жили под одной крышей. Потому не могу сказать, всегда ли вела себя Герда, будучи не в настроении, или это я получил ее «особое» расположение. Однако одно можно было сказать точно – я слишком просто оценивал ее, считая Герду мягкой, доброй и покладистой, совершенно забывая о том, что даже занимаемая ею должность требовала определенной твердости характера и умения настоять на своем.
И все же. Я не привык к такому дерзкому поведению. Ни стороны прочих женщин, ни стороны Герды. Не привык и не собираюсь привыкать. Тем более что объективных причин для такого поведения не существовало.
Герда демонстративно доедала десерт, делая вид, что рассматривает интерьер ресторана, будто меня вовсе и не было рядом.
- Малыш,  - я слегка откинулся на спинку стула и, дождавшись, когда Герда посмотрит на меня,  продолжил, - У тебя есть последний шанс исправить ситуацию, - я спокойно отпил кофе из чашки, - Бросай заниматься ерундой. Мне это начинает надоедать…
- Ха, - Герда снисходительно глянула на меня, - С кем-нибудь другим так поговоришь…
- С кем-нибудь другим, малыш, я бы вообще не говорил…
Герда хотела было что-то сказать в ответ, но я встал и жестом остановил ее:
- А, впрочем, поговорим тогда, когда ты будешь в настроении.
С этими словами я ушел, предварительно расплатившись за обед.
Ничего. Герда не маленькая и уж тем более не потеряется в Риме. И найдет дорогу к вилле. Я не нанимался ее опекать и терпеть такое поведение. Стоит быть не такой доверчивой. Или, скорее, больше доверять мне.
Черт побери.
Я был зол и жутко недоволен тем, что все шло наперекосяк. Еще и этот Юкки,  которого я никак не мог выкинуть из головы…
Пытаясь успокоиться, я брел, сам не зная куда, не разбирая дороги. Просто шел. Быстро. Давая выход накопившейся злости и напряжению. И сам не заметил, как вышел к собору св. Петра. Ехать на примерку было еще рано. Не придумав, как лучше воспользоваться высвободившимся временем, я просто бродил, наблюдая за туристами, вслушиваясь в отрывки речи экскурсоводов. Выпил кофе в небольшом кафе, столики которого стояли прямо на улице. И еще немного побродив, поймал такси, направившись в сторону ателье, где меня ждал Марио.

»» 29.10.14 00:04 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Рим

Я иду по осколкам, все так хрупко и зыбко,
Слово сказано было и его не вернешь,
Как легко мы порою совершаем ошибки,
Даже чистую правду принимая за ложь.
 
Вхожу и замираю на пороге. Взгляд выхватывает гранитную столешницу, буханку хлеба на ней, какие-то баночки, вероятно с джемом или конфитюром, масленку, чашки, твою руку, держащую фарфоровую чашку, лицо… Глаза… Мне так важно видеть твои глаза… И эту радость… и нежность, которая плещется в них… Мне радостно и все еще немного страшно, потому что я не могу открыться, и это омрачает радость. И все равно я счастлива – этим утром, твоей улыбкой, тем, что сейчас мы рядом, и что бы ни случилось, это все равно останется со мной, внутри меня… Поэтому я радуюсь, старясь отринуть все мысли… и просто …улыбаться… тебе… Как же хорошо…
Знаю, что улыбка выходит игривой и чуть кокетливой, и мне это нравится…
– Где же обещанный кофе? – подойдя почти вплотную к тебе.
– Привет, – обнимаешь, притягивая, проводя рукой по щеке и дальше, убирая за ухо выбившийся из кое-как собранного хвоста завиток. На что тело тут же отзывается, и я тянусь к тебе еще ближе, не сразу осознавая смысл твоей фразы, – Мы ждали тебя…
– Мы? – все еще улыбаюсь, но мгновенно напрягаюсь и пытаюсь отстраниться, развернуться, посмотреть – кто тут еще. Я никого больше не видела, но я вообще не вижу никого, кроме тебя…
Не отпускаешь, прижимая к себе ближе, и тихо шепчешь, – я и…кофе…
– Кааааай, – мгновенно расслабляюсь, хотя очень хочется стукнуть в плечо – только места маловато, да и ты так радостно улыбаешься, что и я не сержусь, но как же я испугалась!!!
Подсаживаешь на соседний табурет, наливаешь кофе, намазываешь джемом кусок хлеба, но почему у меня такое ощущение, что на завтрак ты хочешь… меня? Машинально откусываю хлеб, завороженная твоим ласкающим взглядом, слизываю с губы джем… Проводишь пальцем по моей губе и просишь так больше не делать… На секунду теряюсь, и тут же «ты заводишь меня, малыш» – молнией-воспоминанием. А ты – меня. И я соскучилась, но… мы не дома… и лучше не стоит, поэтому тихонько извиняюсь и пытаюсь сосредоточиться на завтраке…
Слегка отстраняешься и начинаешь рассказывать про кофе и про отца Марии и про что-то еще. Я плохо улавливаю смысл слов и стараюсь не смотреть на тебя… на твои губы, руки… потому что… это …опасно…
Неожиданно мозг реагирует на сказанную тобой фразу, что Марио ждал нас все утро. Моментально чувствую неловкость от ситуации и начинаю оправдываться, но ты успокаиваешь, что ничего страшного. Хотелось бы верить.
– Мы, в конце концов, не обязаны ни перед кем отчитываться – что да почему… чувствую, что ты начинаешь закипать и еле сдерживаешься, потом переводишь разговор на кофе.
Легонько глажу твою руку, уверяя, что кофе удался.
Целуешь мою ладонь и начинаешь что-то рассказывать про синьора Кьянти, но я опять не слышу тебя – ласка вызывает волну неконтролируемого желания и… нежности. Тяну руку – погладить тебя по щеке, просто прикоснуться.
Ты продолжаешь говорить про необходимость побыть тут еще, про отца Марии, я практически ничего не слышу и не воспринимаю, просто смотрю на твои губы…
В какой-то момент улавливаю, что ты спрашиваешь меня о чем-то, о чем я, наверное, должна помнить…
– Помню, – отвечаю машинально, и стараясь сосредоточиться, прикусываю ложечку. Ах да, обед. Ты говорил. Это так здорово. Только мы…
Додумать не успеваю, выгибаясь навстречу тебе, прижимаясь крепче, отвечая на поцелуй, переставая соображать вообще что-либо… но видимо инстинкт самосохранения сильнее – когда в кухню входит Мария, мы демонстративно сидим на некотором расстоянии друг от друга и пьем кофе, во всяком случае, так это выглядит со стороны…
Правда, готовя себе бутерброд и наливая кофе, она все равно обводит нас подозрительным взглядом.
На ее «доброе утро» я просто киваю, потому что боюсь, что голос выдаст волнение, ты гораздо более невозмутим. В который раз поражаюсь твоему умению молниеносно сосредотачиваться и переключаться. Правда, пока не пойму, почему мне это так не нравится…
Слышу, как Мария журит тебя за то, что проспал примерку, но ты невозмутимо заявляешь, что ее перенесли, словно вообще договорился с Марио заранее. И как тебе это удается?
– Герда, ты свободна? – неожиданно врывается в мои мысли голос Марии.
– Ну, не знаю. В общем-то, да, если, конечно, у Кая нет ко мне никаких дел… – Отвечаю несколько уклончиво, потому что сказать, что занята, считаю не совсем удобным.
Мария считает мои дела отговоркой – какие дела могу быть в отпуске – и просит помочь. Причем, именно просит, поэтому соглашаюсь. Возможно, я уже вскоре пожалею об этом…

– Это ненадолго, – бросает Мария, сердито-кокетливо глядя на тебя, почему она так уверена, что ей все во всем должны уступать?
Напоминаешь, что через сорок минут мы уезжаем, за что Мария не медлит уцепиться, когда, бросив тебе «сатрап», тащит меня куда-то по коридору.
– И куда это вы собрались? – она всем своим видом показывает, что намерена выведать у меня правду.
– Право, не знаю, какая-то деловая встреча, – отвечаю как можно естественнее, – кажется, обед с партнерами, мы только начали это обсуждать, когда ты меня утащила, – пытаюсь я выдать минимум информации.
– Неужели нельзя отложить дела на несколько дней? – Мария слегка сердится, потом вздыхает, – хотя, что я спрашиваю – отец ведет себя так же, и Марио… – она снова вздыхает, но они мужчины, а ты – женщина, неужели это может быть интересно? Постоянная работа и никакого продыха?
– Если работа нравится, то интересно, так что у тебя стряслось? – стараюсь перевести разговор.
– Да, собственно, ничего серьезного, кроме того, что Орнелла сбежала вчера со своим парнем, и ее не будет у меня на свадьбе.
– Хочешь об этом поговорить? – спрашиваю тоном психиатра из какого-то фильма и улыбаюсь, Мария явно что-то недоговаривала, и бегство этой неизвестной мне Орнеллы было только поводом.
– Тебе пойдет цвет фуксии, я видела на фото, правда там не платье, но цвет определенно твой, – заявляет вдруг девушка.
– И? – ее слова явно поставили меня в тупик.
– Ты и будешь пятой. Вместо Орнеллы.
– Не поняла.
– Ты будешь пятой подружкой невесты. Понимаешь – семь счастливое число, и мы, я, в общем, это будет классно – пять девушек, я и седьмой Марио. Как дополнение до счастливого числа. И так же у него. Он, Кай, еще четыре парня – я седьмая. Скажи, классно придумано? – Мария явно была в восторге от этой идеи.
– Вероятно, – пожимаю плечами, – мне такое в голову не приходило.
– Замуж соберешься, и не такое придет.
– Не думаю, – снова пожимаю плечами, – но я обещала помочь, поэтому не стану отказываться, хотя мне кажется, это не принципиально – одна, две подружки или пять. И если это все, я пойду обратно.
– Как все? А платье? Надо же на тебя его подогнать. Идем, идем, не убежит твой Кай.
– Он не мой, – машинально отмахнулась я, и что-то кольнуло в сердце, словно этими словами я предавала тебя, нас.
– Ну и правильно, так ему и надо. Ты выбрала верную тактику. На него всегда все девчонки вешались, а ты такая холодная, неприступная, так ты большего добьешься. – Мария одобрительно поцокала языком.
– Но я ничего не добиваюсь, абсолютно. Кай мне как старший брат и начальник, а на работе – сама понимаешь, репутация превыше всего, – я говорила спокойным голосом, стараясь убедить Марию в собственной правдивости.
Тем временем мы пришли в какую-то комнату, где две девушки расторопно переодели меня в какое-то платье, в нескольких местах подкололи, пометили длину подола, обрадовавшись, что еще не подшивали, а на меня подшивать придется меньше, и так же быстро вернули мне мою одежду. Во время этой экзекуции Мария сидела в кресле, бесцеремонно меня разглядывая, чему-то улыбаясь и пару раз даже одобрительно покивала головой, и как только девушки вместе с платьем убежали, продолжила разговор.
– И все-таки ты зря, Кай – клевый мужик, любая подтвердит… – на этой фразе я быстро нырнула за ширму, вроде как поправить платье, на самом деле – не выдать себя выражением лица, потому что меня этот разговор начинал тихо бесить. Особенно ее любая, словно ты тут со всеми девушками …пообщался…
– Кай мой начальник, – тихо повторила я, не торопясь выходить.
– Ой, да ладно тебе, одно другого не исключает, видела я, как он по тебе слюной исходит, – разговор не нравился мне все больше, как и сама манера Марии выражать свои мысли. Больше всего хотелось попросить ее заткнуться и оставить все мысли и наблюдения при себе.
– Что, прости? – не удержалась я от язвительного вопроса, сделав вид, что не понимаю, о чем она говорит.
– Запал он на тебя, вот что. А ты молодец, так держись, пусть он поймет как это, когда отказывают, – чувствовалось, что Мария задета за живое и это не просто женская солидарность с подружками, которые, по ее словам, вешались на Кая. – Он своей холодностью всех с ума сводил, девчонки так и липли к нему. Как вспомню, – она неожиданно замолчала, а я решила покинуть свое убежище, но, выйдя в комнату, стала к окну, спиной к Марии. Это давало свои преимущества – она не видела моего лица, в то же время мне в стекле все ее эмоции были как на ладони.
– Марио тоже видный мужчина, – решила я слегка сменить тему.
– Марио вообще замечательный. Твой Кай не такой, – на это раз твой было пропущено мною мимо ушей, потому что то, что дальше сказала Мария, задело очень больно, – он бы никогда вот так не женился, он ненавидит меня за эту свадьбу.
Никогда бы не женился. Она права. Ни ког да. – Я сильно стиснула пальцами подоконник и стояла молча, потому что боялась, скажи я хоть слово, и голос меня выдаст. Но Марии не особо нужны были мои реплики, она, похоже, просто хотела выговориться и считала меня удобным слушателем.
– Мой Марио не такой, он сразу сказал, что женится. Оно и понятно, его ребенок. Я не специально, оно невольно получилось, знаешь, как бывает, страсть, вино, ну… сама понимаешь… – она замолчала, а я решилась, наконец, задать вопрос.
– С чего ты взяла, что Кай тебя ненавидит?
– Конечно, ненавидит! Считает меня подлой! Типа, я специально это сделала, я по глазам его вижу, – запальчиво говорит Мария, ломая руки, – а как это специально можно сделать, а? – продолжает она обиженно, – эти мужчины всегда так… – она вздохнула, – к тому же Кай со мной никогда так не обращался… будто меня нет, и я – не я. Мы всегда были… ммм… в очень хороших отношениях, а сейчас – совсем чужой. Или это ты на него так действуешь? – она коротко хохотнула. – Зато он любовник хороший – с таким-то опытом, – решила она сменить тему. – Так что смотри, не прогадай. Мужчины долго ждать не любят. – Мария рассмеялась как-то очень наиграно. И я все пыталась понять – было ли что-то между вами – это вдруг стало отчего-то очень важно, а еще я снова и снова возвращалась мыслями к себе и к своей ситуации. Кай не женится, так может, вообще ничего не говорить, если? Но это будет подлостью… А с другой стороны – сказать – связать руки… Герда, Герда, успокойся, еще ничего не случилось, может быть, все обойдется, – успокаивал меня внутренний умник, но я не могла успокоиться.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – я повернулась к Марии лицом и улыбнулась ей, – и ненависть Кая и его отношение ко мне. Просто он привык заботиться обо мне и о Каролине, вот и все, когда не стало отца, мне было 14…
– Ой, да ладно, заботиться… Что я, Кая не знаю, у него к тебе совсем иной интерес, и, кстати, ты куда удрала-то вчера? Братья интересовались.
– Захотелось побыть одной, – обрадовавшись смене темы, я была готова говорить о чем угодно, только бы не о тебе. Разговор о вешавшихся на тебя девицах был сильно неприятен. Я поймала себя на том, что просто дико, безумно, ужасно ревную и еле сдерживаюсь, чтобы не проговориться и не заставить Марию заткнуться на тему Кай и девушки.
Пиликнул телефон, возвещая о пришедшей эсм-ке. Прекрасно понимая, от кого сообщение, я сказала Марии, что пора идти, и заторопилась вон из комнаты.

В коридоре глянула сообщение, почему-то не хотелось делать этого при Марии. Смс было сухим и лаконичным.
«Ты хотела бы переодеться?» Странный вопрос, ну не в сарафане же я пойду на обед в ресторан. Вздернутая разговором с Марией, захотела съязвить, но сдержалась и написала просто «Да».
«Хорошо, буду жать тебя внизу» И почему эта фраза меня разозлила?
«Ок» отправила смайликом и пошла переодеваться.
Первый раз за последние недели одевалась совершенно машинально, мне вдруг стало все равно, как я выгляжу, не важно было, как посмотришь и что скажешь. Обида захлестнула с головой, и я все глубже погружалась в омут сказанного Марией о других женщина и о ваших с ней отношениях. Теперь я почему-то была уверена, что между вами что-то было, и это было больнее всего. Не знаю, откуда взялось это убеждение, но оно было внутренним и очень прочным.
Достала из шкафа легкое белое платье, туфли, подобрала волосы, схватив их заколкой на затылке, слегка подкрасила ресницы, и вышла, взяв со столика у двери сумочку. Только увидев себя в большом зеркале в холле, поняла, что бежевая сумка не очень вяжется с черными туфлями, которые в свою очередь не идут к белому платью, но решила оставить все как есть. Настроения не было никакого, я бы даже лучше просто посидела дома, а скорее полежала, уткнувшись носом в стенку, есть все равно не хотелось, и меньше всего хотелось встречаться с тобой. Говорить о чем-то. Ты слишком хорошо меня знаешь и можешь начать выпытывать, что произошло и я… сорвусь, наговорю неизвестно чего, и такое хрупкое равновесие, которое сейчас установилось между нами, может рухнуть. А при всех обидах и ревности этого я не хотела и даже боялась… Пока слово не сказано, еще ничего не произошло, а если я скажу… Кто знает, как оно обернется…
Так в мыслях и обидах я подошла к тебе и позвала, и твоя радость кольнула больно. И тут же кто-то умный внутри произнес – Герда, а если ты не права? И там – ничего не было, ты все придумала? Вспомни, так было уже… Но я пока не готова была это услышать…
Поэтому, не дав тебе меня обнять, махнула рукой и поймала такси.
Машина резко притормозила.
– Такси, – я обернулась к тебе, не обращая внимания на то, что ты был явно удивлен моим поведением, но я не могла сейчас иначе, никак. Мне почему-то очень надо было понять и разобраться, а если ты… когда ты такой... ласковый… такой… мой, я просто теряюсь, таю и ни о чем думать не могу. А мне надо. …А надо ли, Герда? Может, оставить все, как есть? Что действительно надо, само прояснится, – снова возник внутренний умник, но я не слушала его.
– Вы едете? – поинтересовался водитель, видя, что мы смотрим друг на друга и никак не садимся.
– Конечно, – я постаралась сказать это максимально бодрым голосом и нырнула на заднее сиденье и всю дорогу посмотрела в окно, радуясь, что можно ничего не говорить и не смотреть на тебя, хотя даже сидеть рядом было сложно. Я вся кипела внутри, а ты – словно ничего не замечал. Или в самом деле – просто ни в чем не виноват, потому и спокоен?

В ресторане было очень мило, и я немного расслабилась, но когда ты спросил про вино, бесенок, который сидел внутри и делал все наперекор, тут же выступил вперед.
– Ну, это твои знакомые женщины, – я сделала ударение на слове твои, – Мне, пожалуйста, вот это вино, – почти не глядя, ткнула пальцем в барную карту, прочтя только rouge sec, хотя категорические не люблю сухие вина. Официант одобрил мой выбор.
Впрочем, это было не важно, я абсолютно не чувствовала вкуса того, что ела и пила, продолжая пребывать в прострации своих невеселых мыслей. Разговор тоже не клеился.
– Что вы обсуждали с Марией? – улыбаясь, смотришь на меня поверх бокала.
– Она просила меня стать подружкой невесты вместо какой-то сбежавшей Орнеллы, – холодно отвечаю и опускаю взгляд в тарелку с салатом.
– Почему тебя? У нее полно подруг. Мы всегда ходили большой компанией, и эти девчонки…
– Оставь, пожалуйста, я уже согласилась, – прерываю тебя, не желая ничего слушать о девчонках. И на дальнейшие вопросы отвечаю машинально и односложно, сама стараясь ничего не спрашивать, боясь, что кипящие внутри обида и ревность вырвутся наружу и кипящей лавой зальют все вокруг. И тогда уже сложно будет что-то починить, потому что просто ничего не останется…
– Так. А теперь, давай рассказывай, чего там наговорила про меня Мария? – твой неожиданный вопрос поставил меня в тупик. Я замерла на мгновение и осторожно облизала ложечку, которой ела какой-то десерт.
– Ничего. Мы мило поболтали. Я же говорила – она просит меня быть ее пятой подружкой невесты, – ответила я максимально спокойно, стараясь уйти от более конкретного разговора, но не вышло.
– Я, кажется, спросил, что она наговорила про меня! – ты явно начал злиться и тут я не выдержала.
– А что – есть что рассказать? – вот тебе, получай, раз хочешь.
– Малыш, у тебя есть последний шанс исправить ситуация, – ты все еще пытался говорить спокойно. – Бросай заниматься ерундой.
– Ха, – меня уже несет, не разбирая дороги, – С кем-нибудь другим так поговоришь…
– С кем-нибудь другим, малыш, я бы вообще не говорил… – начал ты, а потом, не дав мне ответить ни слова, встал из-за стола. – А, впрочем, поговорим тогда, когда ты будешь в настроении, – на стол легло несколько банкнот, а ты повернулся и вышел из ресторана.
Я осталась одна, и так и сидела, машинально ковыряя ложечкой в креманке с десертом.
Ты был так спокоен, и это «малыш», словно в самом деле ничего не было…
Может, действительно, успокоиться, переключиться и …поговорить?
Но мне так страшно было начинать этот разговор.
Что я скажу и сделаю – если… Если что? Опомнись, Герда, ты уже однажды ревновала Кая вот так – к другой женщине. А что оказалось? – воображение услужливо подбросило наш поцелуй в офисе, когда ты спасал мою репутацию, объясняясь через дверь с Мэнди, а я подумала невесть что про… других женщин. И тогда же ты извинился и сказал… я словно снова услышала твои слова «И если ты, каждый раз, будешь задумываться: с кем, и как, и почему …боюсь, ничего хорошего из этого не выйдет!» Наверное, это и в самом деле так, но …как… не думать? А если, все-таки? От одной мысли об этом стало холодно и страшно, но еще страшнее было от того, что произошло за обедом. Ты ушел, рассерженный, недоумевающий, еле сдерживая злость и раздражение… И что теперь делать? Что делать, если я тебя ревную к ним, к этим другим? Как это сказать и надо ли говорить? Снова всплыла мысль о том, что мы ничего не должны друг другу, и никто никому ничего не обещал… А эта моя собственническая ревность…
Нет… не думать… переключиться… Или подумать, но …о другом.

Открыв сумочку, увидела визитку Арчи. Точно, вот о ком надо думать и с кем стоит поговрить… Что он там хотел мне сказать? Это было важно, очень важно, важнее обид и ревности…
Достаю телефон и набираю номер.
– Добрый день, синьор Фарнезе, это…
– Я узнал тебя, белла, можешь не представляться, – елейный голос Арчи мне не понравился. – Что скажешь?
– Кажется, Вы хотели мне что-то сказать? – спросила я, стараясь говорить как можно спокойнее и увереннее.
– Я? – последовала небольшая пауза, – ах, да, верно, насчет твоего братца. Приезжай, поговорим.
– Давайте в ресторане на пьяцца Навина? – его «приезжай» мне крайне не понравилось.
– Нет, белла миа, в ресторане разговора нормального не получится, приезжай ко мне на виллу, завтра. Я за тобой машину пришлю, куда скажешь.
– Я не знаю, во сколько точно могу быть свободна, – как-то мне это не нравилось все больше.
– Тогда звони, как узнаешь, – голос Арчи стал сердитым, но от тут же спохватился, и сказал уже более ласково, – буду ждать твоего звонка, белла.
Ну и куда ты собираешься ввязаться, – спросил умный человек, едва я нажала на отбой. – В какую очередную авантюру? Ты представляешь, куда тебя зовут и зачем? …Да, но, – попыталась я жалобно возразить, – какие «но», Герда, ты ж не маленькая, понимаешь, что хочет от тебя этот человек, и что, возможно, будет платой на его информацию, если эта информация вообще существует? – Все это я понимала, но и выхода из ситуации не видела, кроме как рассказать все тебе, но вот это делать мне совершенно не хотелось…
Решив как Скарлетт, что подумаю об этом завтра, я вышла из ресторана, поймала такси и поехала домой. Не желая ни с кем встречаться, пробралась в комнату тем путем, которым прошлой ночью возвращалась с тобой, и пока лезла наверх (хорошо хоть никто не видел!), а потом сидела прямо у окна, не зажигая света, отчаянно боролась сама с собой – внутри все ныло от желания найти тебя и просто обнять, и одновременно поднималась дикая волна ревности – к этим любым, о которых говорила Мария, к самой Марии, к тому, как она говорила о тебе и о ваших отношениях… Неужели все-таки в самом деле что-то было? Захотелось покурить, а еще лучше – выпить, чтобы успокоиться, забыться, чтобы просто перестать думать.
Надев легкие брюки и футболку, босиком спустилась в кухню. По счастью, там никого не было. Обследовав полки, нашла красное вино, бокалы, штопор, поставила все это на стойку и полезла в холодильник за сыром.
– Я составлю тебе компанию, не возражаешь? – резко обернувшись, чуть не выронила тарелку с сыром – у стола стоял и улыбался мне Марио…

»» 03.11.14 18:03 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Аэропорт Энска - Париж

Ты сидишь напротив и смотришь в сердце. Ничего из мира не замечая. (с)

Я так и не научилась спрашивать его «зачем», «куда», «почему так, а не иначе». Задавать кучу вопросов, как и положено благоразумному человеку, прежде чем принять какое-то решение.

- Но это ведь всего лишь ужин, - молча с ним рядом к трапу самолета.
- Угу, - проснулся внутренний голос, - а раньше это был всего лишь парк, всего лишь, незнакомый мужчина, всего лишь секс…всего лишь ребенок.
Спотыкаюсь. Он реагирует мгновенно, придержав со спины.
- Все в порядке, я задумалась.
- Надеюсь, летать ты не боишься? – разжимает пальцы, а затем пропускает вперед вверх по ступеням.
- Нет. Отец часто брал меня с собой, - не оборачиваясь.
- Хорошо.
На время перелета это был весь наш разговор.

Париж.
Мы были здесь с отцом. Давно. Париж – город поэтов и художников, где пахнет жареными каштанами и свежей выпечкой, город романтиков и влюбленных во все времена. Почему-то запомнился рассказ об известном французском писателе Ги де Мопассане.
Вот мы с отцом стоим в километровой очереди на Эйфелеву башню, он развлекает меня историями и сказками.
- Здесь на первом этаже есть кафе. В нем регулярно обедал Мопассан. Кстати, он был ярым противником башни, считая, что она уродует облик Парижа.
- Тогда почему он постоянно приходил в это кафе обедать?
- Потому что, - он щелкает по носу, улыбаясь, - как сказал Ги, «Это единственное место во всем огромном Париже, откуда ее не видно».
Как же я была счастлива в тот день.

- Мы приехали.
- Что? – машинально беру его за руку, пока думаю о своем, погружаясь в воспоминания. Неловко убираю ладонь.
- Пойдем, - выходит из машины, обойдя, открывает дверцу, подав руку.
Поправляю черное трикотажное платье с зелеными вставками, пояс я предусмотрительно не стала надевать, хотя с поясом оно смотрится лучше. Странное ощущение неловкости сковывает и раздражает. Кажется, что платье неудобное, колючее, туфли жмут. И эта неугомонная челка, лезет в глаза непереставая. Я то поправляю цепочку, перекручивая ее замком назад, то смахиваю светлые пряди с глаз. Малодушно помыслив о том, что неплохо бы было вернуться обратно в машину, а там и в самолет. Он ведь никуда без нас не улетит?
За эти пару дней я всего раз видела его в джинсах, да и то дома. Вне его стен, Раг не изменял костюмам. Поэтому сегодня его появление в джинсах и свитере с воротом под горло было приятной неожиданностью. Это давало шанс надеяться, что ужин не будет официальным, и я смогу расслабиться. Вслух я, разумеется, не спросила ничего, но по мне и так все было понятно. Рагнар же напротив, выглядел уверенно и спокойно, хотя от глаза не ускользнула настороженность и выверенность жестов.

Женщина мне не понравилась. Единожды поймав на себе ее взгляд, больше ей в глаза я не смотрела. Неужели ты хотел поужинать в компании этой милой женщины и почему она так смотрит на тебя, словно знает не один год? Противное, мерзкое что-то отозвалось в груди, заставив впиться ногтями в ладони, чтобы на лице по-прежнему была расслабленная добродушная улыбка и хотя бы видимость безразличия. Ладонь отозвалась болью, заставляя другу боль отступить. Вот и хорошо.
Рагнар знакомит нас, и я улыбнувшись, киваю. Женщина добродушно улыбается в ответ, хотя взгляд по-прежнему остается изучающим и немного недоверчивым. Она рассматривает меня, ничуть не стесняясь, а уголки ее губ прячут усмешку.
- Он не будет вам рад, - улыбается, пропуская внутрь.
Хочется спросить кто этот загадочный «он». Но, наверное делать это вот так с порога не совсем правильное решение.
Винтовая лестница такая крутая и длинная, что кажется, уходит под самую крышу. Небольшая дверь в свете торшера у стены кажется зловещей и таинственной. Из-под двери видна полоска света и тени пляшут, словно черти на сковородке. Сейчас я пожалела, что Тени нет рядом.
- Нам нужна твоя помощь, Фардер.
От взгляда седого мужчины передо мной мурашки бегут по спине. Лишь спустя мгновение обращаю внимание на животное у ног старика. Рыжий мех, словно покрытый ржавчиной, кисточки на ушах, и рычание из горла, булькающий, клокочущий звук, будто предупреждение.
Безмолвно и тихо. Старик будто разговаривает, не произнося ни слова, рассматривает, подобно тому, как недавно рассматривала его женщина. Так же пронзительно и впиваясь под кожу взглядом. Словно желая добраться, дотянуться до чего-то внутри.
Махает рукой, приглашая нас следовать за ним. Рысь медлит, но повинуется голосу хозяина и мягко ступая, обходит, исчезая за смежной дверью. Очень напоминает моего кота, только больше и гораздо опаснее. Переглядываемся, ступая по ковру туда, где только что исчез хозяин дома и его питомец.
- Что ты хотел, Бирнисон? – снова это странное имя на непонятный мне манер.
Серафина гладит рысь между ушей, что-то шепча на непонятном языке, пока служанка нарезает на ломтики угощение и разливает в чашки чай. Как можно пить и есть, когда от волнения дышать с трудом получается, не то что жевать.
Теплая ладонь ложится между лопаток. Прикосновение действует успокаивающе и позволяет немного расслабить спину. Смотрю на Рага, повернув голову.
- Познакомься, Фардер Корам. Моя жена - Лира Белаква, - отпивает чай и ставит чашку на стол.
Смотрит в глаза, а я хлопаю своими, понимая, что он только что сказал. Если сказал, значит, на то есть свои причины, наверное. Я еще успею спросить об этом.
- Лира, - протягиваю руку мужчине в кресле передо мной, - приятно познакомиться.
- И мне, - после секундного размышления берет ладонь двумя своими, - значит Лира. Что привело вас ко мне, - обращается уже к «мужу», все еще не выпуская руки.
- У Лиры есть вещь, которую ты уже видел. Она хотела бы научиться ее читать.
- Книга? – мужчина убирает руки, и только сейчас я понимаю, на сколько его ладони горячие, - не хмурься, Бирнисон, я не мог не спросить. Так что это.
- Алетиометр.
Я впервые слышу это слово. Название компаса, судя по всему. И почему мне кажется, что Рагнар знает об этом але… как его там, гораздо больше, чем говорит? Еще один вопрос в копилку.
- Неужели, - Фардер Корам недоверчиво щурится, придвинувшись ближе, - так может Лира покажет мне его.
Компас, по привычке продолжаю называть его так, быстро перекочевывает из сумки в шершавую ладонь старика.
- Да, - взвешивает на руке, - не думал, что доведется еще хоть раз подержать один из них в руках.
- Один из? - все же любопытство берет верх, но быстро осекаюсь, поняв, что спросила вслух.
- Да, девочка, - кладет кругляш на стол, - водя пальцами по испещренной узорами поверхности крышки, - шесть, если быть точным.
Его ответы лишь поощряют к дальнейшим расспросам. И разве не за этим мы здесь?
- Расскажите, - смелее, глядя на мужчину, - расскажите мне про але…
- …тиометр, - заканчивает слово за меня, подсказывая. – Это был один из приборов, созданных в Северных землях. Считалось, что он служит для того, чтобы следить за движением планет. Это была одна из версий, что разрешено озвучивать. Посвященные же знали, что алетиометр обладает огромной силой. Способностью открывать истину тому, кто умеет видеть и понимать символы.
- Предсказывать будущее? – спрашиваю, не скрывая удивления и скептицизма в голосе.
- Нет, - добродушно смеется, а затем снова бережно берет загадочный прибор обеими руками, - Сам по себе алетиометр ничего знать не может. Он дает почву для верных догадок. И, что особенно важно, сердце вопрошающего должно быть свободно от гнева и нетерпения. Нельзя мысленно подсказывать ответ. Надо просто следить за свободным движением стрелки. Она совершает полный оборот, и мы узнаем то, о чем спрашивали. Я видел, как читали по веритометру мудрецы Уппсалы…, - он осекается и смотрит на меня, - то, как будут интерпретированы видения, в конечном счете, зависит от того, кто читает. Чтецу проще всего почувствовать верное направление, увидеть правду.
Хмурюсь, помотав головой.
- Запутал, да? – пронзительный взгляд притягивает, не позволяя отвести глаза. Мужчина подобен волхву или прочему старцу, хранящему множество тайн. Как ни назови, а мурашки бегут по спине от его вкрадчивого голоса и взгляда, не терпящего обмана.
- Немного, - согласно киваю, - он обжег мне ладонь, когда я впервые попробовала покрутить эти стрелки и разобраться как все устроено.
- Дай руку, - перебивает не дослушав, протягивая свою ладонью вверх в требовательном жесте.
Протягиваю ладонь. Он быстро разматывает повязку и могу поклясться, что впервые за этот вечер неподдельный интерес мелькает во взгляде морщинистого и безразличного ко всему старика.
- Я вижу картинки, - продолжаю, пока он водит шершавыми пальцами по контуру треугольника, очерчивая, - они мелькают, словно кто-то нажал на быструю перемотку. Проскакивают перед глазами одним потоком. Часто бессвязно и непонятно.
- Иди сюда, - хлопает по соседнему стулу и кивает в приглашающем жесте, - нечего опасаться, - добавляет, видя мою нерешительность. Кому именно это сказано, разобрать сложно. Потому что взгляд темных глаз цыгана всецело прикован к кругляшу, что уже в его руке.
Сажусь рядом на стул, смотрю внимательно на циферблат, а Фардер Корам увлеченно продолжает свой рассказ.
- Видишь эти символы? Это основные вопросы, что можно задать алетиометру. Значение каждого символа настолько обширно и многогранно, что от интерпретации выбранного символа, ответ может кардинально измениться. Каждый символ — это маленькая крышка в ларец определенных смыслов. За каждой графической метафорой скрываются пласты интерпретаций. От самых очевидных и простых, близких к прямому прочтению самой картинки (гора – означает гору, снег – означает снег, змея – змею и так далее), до самых сложных и абстрактных, которые можно нащупать скорее интуитивно (гора – устойчивость, нерушимость принятого решения, снег – холод в душе, остывшие отношения, змея – мудрость, коварство, предательство).
Я слушала не перебивая, разве что рот не открывала от интереса. Мужчина все говорил и говорил, а я все не могла перестать думать о том, что местоположение моего отца было не единственной тайной, которую мне хотелось разгадать. Вторая тайна сидела напротив, не сводя глаз с Фардера Корама и меня. Хотя, вопрос, который я хотела задать алетиометру, пока не в силах была задать даже самой себе.
- Как понять интерпретацию? – смотрю на мужчину рядом, - ведь нужно знать, под какой набор символов подходит вопрос.
- Правильно, - одобрительный кивок и алетиометр оказывается в моих руках, - устройство трех стрелок ты поняла верно. Каждую из них нужно настроить на иконку смысловой сферы, к которой относится вопрос. Четвертая покажет тебе ответ в виде образов. Но если вопрос сформулирован не четко или символы выбраны неверно. Или, быть может, ты сама не знаешь, чего хочешь, тогда и будет перед глазами калейдоскоп, - он сдерживает усмешку, - о котором ты говоришь.
- Значит, должно быть руководство. У всего есть инструкция.
Фардер Корам смеется, не сдерживаясь.
- Точно так, Лира Белаква, точно так, - хлопает себя ладонями по коленям, словно в жесте: «пора вставать и расходиться».
Я разве называла ему свою фамилию?
- Руководство есть, - старик водит в воздухе рукой, подзывая своего питомца. Рысь оказывается рядом, устроив морду на одном колене хозяина. Он треплет ее за холку, продолжая, - алетиометр можно прочитать при помощи книги. В ней хранится описание каждого из символов и сотни, тысячи интерпретаций любого из них.
- И где эта книга?
- С чего бы мне вам помогать? – взгляд мимо меня на Рагнара.
- Дети пропадают не только у вас.
Я не понимаю, что имеет ввиду Раг, но цыган мрачнеет на мгновение, а затем после недолгих раздумий отвечает:
- Отправляйтесь на Север. Там найдете все, что ищете.
- А поточнее нельзя ли узнать? – недоверчиво смотрю в глаза мужчине, слишком расплывчатые координаты для поиска.
- У медведей спросите, Лира Белаква, - белозубая улыбка снова чертит морщины на старческом лице. - Вы не заблудитесь, - снова взгляд на Рагнара.
Покидаем дом, попрощавшись с Фардером Корамом и Серафиной. Я уношу с собой компас и море вопросов в голове.
Теперь я еще на шаг ближе к цели и сворачивать с пути уже поздно. Не скрываю радости от этой встречи и не могу сдержать чувства предвкушения, переполняющего меня.
Уже ночь и Париж в свете огней еще прекраснее, чем днем. Вдыхаю воздух полной грудью, и, повинуясь внезапному порыву, поворачиваюсь к нему, взяв за руку.

Самолет быстро набирает высоту, оторвавшись от взлетной полосы. Огни города остаются далеко внизу, расплываясь бесформенным светящимся пятном.

»» 07.11.14 18:42 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

Он лишь чувствовал, что между прибором и девочкой идет напряженный диалог: вздрагивающие пальцы спрашивали, пляшущая стрелка отвечала, но это общение было столь же неподвластно слову, как неподвластен ему свет призрачного северного сияния в небе над головой.
Пулман "Темные начала".

Фардер научил Лиру только основам владения компасом. Ей нужна была книга, чтобы читать знаки, нужно было запомнить базовые значения символов Компаса, чтобы в будущем находить новые самостоятельно. Книга открывалась правильным сочетанием знаков и ключом к ней служила деталь алетиометра. Зеленая с плавленым серебром застежек, кому как ни Рагнару это было известно, ведь книга хранилась у его отца.

В другое время встреча Лиры с Ракнисоном вызвала бы у Рагнара, пусть и сдержанную, улыбку. Растерянность в светлых глазах девушки, когда Йован, значительно более молодой, чем на рисунке Лиры, с крепким телосложением воина и заплетенными в тугую косу светлыми волосами, предстал перед ней в джинсах и черной футболке. Обычный мужчина и воин - без всех эффектных черт, которыми слуга отца наделял себя в иллюзиях.
Бьорнисон не мог не признать, что нужно было отдать Лире должное: она держалась стойко, когда Йован склонился к ее руке в жесте приветствия.

Рагнар еще сомневался, стоило ли раскрывать открытый в Лире дар отцу, но их ждали, будучи готовыми рассказать обо всем. Тайна отца Рагнара, Бьорна, главная причина всех, порой беспощадных в своем исполнении, поисков заключалась в том, что среди похищенных детей была и сестра отца - Алексия.
То, что Азраэл здоров и невредим и увлечен поиском в не меньшей степени, чем одержимый этим Ракнисон, стало для Лиры еще одним потрясением. Рагнар не знал, о чем говорили отец и дочь, но все же был рад тому, что его семья не нанесла вред отцу Лиры.

Они были разъединены и думали, что сражаются друг с другом. На деле, сложилось так, что их стало пятеро. Отец Рагнара, готовый на все, чтобы спасти сестру; Лира, еще только изучающая компас, но с каждым днем подкидывавшая им все больше ответов, которые всем казались загадками. Йован, неудержимый в своем желании добиться цели, Азраэл с его знаниями. Рагнар же был в большей степени сторонним наблюдателем за тем, как они обсуждали, спорили и совершали все более рискованные вылазки. Его задачей было только уберечь Лиру.
Но если о ее физическом благополучии медведь беспокоился, как ни о чем другом прежде, мысли и чувства Лиры навсегда остались за невидимой границей, пролегшей между ними. Понять ее он больше не пытался, ей же это не было нужно.

Алексии удалось спастись. Вместе с ней, повзрослевшей, но значительно меньше, чем если бы время текло для нее в этом мире, Лира, Йован и Азраэл спасли еще троих детей.
Когда отец Рагнара и Ракнисон смотрели на вернувшуюся к ним девушку, нельзя было понять, в чьем взгляде больше любви. Теплой, родственной заботы, сменившей горе - в глазах Бьорна, или крепко сдерживаемого, почти болезненного желания быть рядом - во взгляде Йована.

Время внешне состарило Алексию лишь на пятнадцать лет. Она казалась не намного старше Лиры. Но время же отмерило ей мудрость всех тех лет, которые сберегло.
Потому именно Алексия первая завела разговор с Рагнаром о том, что бежать от себя невозможно.
- Я не хотел этого, - хриплое, сухое, наконец произнесенное вслух.
Когда Рагнар стоит и смотрит в окно, скованное узором льда в углах рамы.
- Не хотел? - маленькая теплая ладонь ложится ему на плечо, он же, закрыв глаза видит то, как ладонь совсем другой женщины ложится ему на плечо так же, но годами ранее.

- Раг, не надо так, я понимаю, что тебе тяжело, - голос матери, когда она пытается остановить его, бегущего из дома на бои.
- Что?! Что ты можешь понимать в этом?! - он еще не знает своего зверя, не знает, чья жизнь и жажда крови ходят по его венам, сводят его с ума. Оборачивается резко, сбросив руку матери с плеча. Он слишком сильный. София вскрикивает от того, как сын перехватывает ее запястье. Раг с ужасом смотрит на багровеющие следы своих пальцев на коже матери.

- Она не понимает, - слова неудержимо, - Она никогда не понимала, - удерживается от того, чтобы добавить "меня". - Там внутри нее монстр, такой же, как я. Сделает так же больно, а она решает, потому что чего-то хочет сама!
- Раг, - без тени страха сжав его плечо крепче, Алексия пытается развернуть его к себе лицом, чтобы посмотреть в глаза. - Это девочка.
Он еще качает головой, не понимая.
- Это будет девочка.

По-моему, если не умеешь сделать любовь абсолютной мистерией, поглощающей все историческое и реальное, то лучше и не суйся совсем в дело любви, а просто женись себе хоть сто раз.
Сёрен Обю Кьеркегор.

Его дочь появилась на свет в начале зимы. Маленькая солнечная девочка, крепко сжимавшая кулачки. Поначалу он боялся к ней подходить и понять не мог, как взять ее на руки. Слишком маленькая. Потом весь его мир, все непонимание женщины, которая была ее матерью, весь страх стать никудышным отцом свелся до того, что ее можно держать в руках и слушать, как бьется ее сердце, будто во всем маленьком теле. Можно, придерживая голову, укладывать себе на плечо и бесконечно слушать, как она едва слышно причмокивает во сне.
Леся. Имя ей выбрала Лира, в честь Алексии, первой из многих, кого ей как чтецу компаса еще суждено было найти.

Несмотря на подавляющее разум желание забрать у Лиры ребенка, Раг был вынужден понять, что с матерью девочке лучше, по крайней мере, пока она еще маленькая.
Дом с камином, одинаковые на всю семью вязаные носки и печенье с мамой для папы так и не стали реальностью.
Лира вернулась в Энск, Раг получил право видеть девочку и каждый раз пытаться отыскать в ней радость, жизнь и солнце, которые видел в женщине, встреченной у стойки с сиропами в кафе.

Медведь закончил там, откуда прибыл в поиске ответов. В памяти остался пасмурный день с лучами солнца, бьющими из-за туч, и девушка с черным котом.

»» 07.11.14 18:49 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Жизнь не дает людей, которых мы хотим.
Она дает нам людей, в которых мы нуждаемся.
Они причиняют боль, любят, учат или ломают,
чтобы превратить нас в тех, кем мы должны быть.

Великобритания. Лондон. 4 года назад.

- Стоп! – балетмейстер Мэтью Торн не скрывал своего близкого к истерике состояния. – Перерыв. Все вон. Виктория, останься.
Я остановилась, бросив на него испуганный взгляд из-под ресниц. Хореографа боялись, несмотря на его мальчишескую внешность, непослушные рыжие кудри и веснушки. Вкладывая душу в свою постановку, Торн требовал, чтобы все соответствовали его гениальному замыслу: декорации, костюмы, движения балерин, их улыбки и даже лукавый блеск в глазах. На данном этапе мною он был недоволен больше, чем всеми остальными танцорами вместе взятыми. Глядя, как балерины спешно уходят из зала, оставляя нас наедине, я нервно сглотнула. В страхе сердце скакнуло в груди, будто ударившись о ребра. Я старалась, очень старалась. Моя Одетта была идеальной, но партия Одиллии все еще оставляла желать лучшего. Даже пересмотрев практически все варианты постановок, я не могла понять, чего же мне не хватает, и переживала по этому поводу.
Балетмейстер своей плавной, летящей походкой быстро преодолев расстояние между нами, положил руки мне на плечи и развернул лицом к большому зеркалу. Оставаясь за спиной, он внимательно смотрел на отражение и молчал, словно ожидая от меня чего-то. В этой напряженной, неловкой тишине прошло несколько минут. Я уже набрала в грудь воздуха, чтобы нарушить ее, но Торн меня опередил.
- Что ты видишь? – на удивление спокойным тоном спросил он. – Кроткую девочку? Хрупкую, мягкую, наивную?
Я опустила глаза, так и не найдя что ответить. Не понимая, что хореограф хочет услышать, закусила губу. Захотелось вырваться, убежать и заплакать от бессилия, осознания того, что роль черного лебедя не моя. Не сумею, не справлюсь, не смогу.
- Посмотри на меня, - потребовал он, и я послушно подняла голову, вновь всматриваясь в зеркало. – Девочки вырастают, они становятся обольстительными кокетками, очаровывающими мужчин одним взглядом. Понимаешь? – я кивнула, после чего он продолжил: - Так сделай это, будь неотразимой, будь женщиной, соблазни меня одним взмахом ресниц, покажи характер. Или освободи место для той, кому это по силам.
- Я… я… извините, - голос дрожал, не хватало слов.
Торн взял меня за подбородок, повернул голову так, чтобы увидеть полные страха глаза лани. Пальцы другой руки сжали плечо, впиваясь в серую хлопковую ткань футболки. Но я почти не чувствовала этой растекающейся под кожей боли. Куда страшнее читать разочарование в его взгляде и осознавать, как приговор разрушал мои мечты о балете. Подступили слезы, еще несколько секунд – и они покатятся по щекам солеными дорожками. Сломаюсь, расплачусь.
Балетмейстер резко отпустил меня, отстранился, делая шаг назад. Ощущение, что оттолкнул. Он не кричал на меня, не обвинял в отсутствии артистичности, которая для истинной танцовщицы как воздух, не называл неудачницей, упускающей свой шанс, партию всей жизни. Он спокоен, просто развернулся и пошел к двери.
Я сжала руки в кулаки так сильно, чтобы коротко постриженные ногти впились в кожу ладоней. Больше месяца тренировок, десятки дней в этом зале, с утра и до позднего вечера заучивая движения и оттачивая их, словно нет жизни за его стенами, будто не существует ничего кроме балета. И в итоге верх презрения, маэстро считал, что я не слишком уж хороша, чтобы справиться с ролью Одиллии.
- Стой! – сама не знала, откуда взялись силы говорить настолько громко и четко. Гнев нес меня к нему так быстро, что успела захлопнуть едва приоткрывшуюся дверь. – Обольщают девицы легкого поведения, а я балерина – живое воплощение искусства.
Вопреки ожиданиям, глядя на меня, Торн остался спокоен. Он с трудом сдержал улыбку, будто находил это забавным, а потом и вовсе начинал смеяться, чем окончательно сбил с толку. Его реакция удивила и в какой-то степени усмирила мой гнев.
- Видела бы ты сейчас свои глаза, - наконец-то произнес он. – Ей Богу, на мгновение показалось, что ты способна на убийство ради этой роли. И эта интонация... Я впечатлен!
Дверь приоткрылась, в проем осторожно всунулась голова Эвы.
- Все в порядке? – тихо поинтересовалась она, не спеша заходить в студию.
- Ты представляешь, Эва, наша белая лебедушка с характером - балетмейстер схватил меня за руки и, вытащив на середину зала, начал кружить.

Лебединое озеро – невинность белого и порочность черного. Что может быть более завораживающим и чарующим? Танец – это гармония неописуемых ощущений, сливающихся в единое целое. Мелодичные, тонкие, отточенные движения, счет шагов про себя. Я часть этого действа, кроткость и соблазн, совершенство или же его иллюзия, умело скрывающая реальность. От восторга и волнения я забыла обо всем, не контролируя свои чувства и эмоции, не танцуя, проживая. Пауза. Молчание. Гулкое биение сердца. Овации и пьянящая эйфория. Взгляд скользил по зрителям, пока глаза не выхватили знакомое лицо – едва не сбивший меня мужчина. Занавес.
- Виктория, ты просто бесподобна, - хореограф едва не задушил в своих объятиях. – Ты моя дива.
- Все благодарности вам, маэстро, - с улыбкой я вернула комплимент.
- Не мне, - отмахнулся Торн. – Меценату, который все оплачивает и приглашает труппу на свою вечеринку...

Прежде мне не приходилось бывать на подобных приемах. Белая яхта длиной не меньше 150 футов (для справки: яхта 164 фута/50 метров), 4 яруса, площадка для вертолета, дизайнерский интерьер – нетрудно судить о состоятельности ее владельца. Им, по воле случая, оказался тот, чьи деньги дали мне возможность танцевать Одетту и Одиллию и чей автомобиль едва не лишил ее, - Виктор Блэк.
Несколько раз за вечер я ловила на себе взгляд Виктора. Необъяснимо, но, даже не оборачиваясь, чтобы удостовериться, я знала – это он. Удивляло то, что мужчина помнил меня, не балерину, а выбежавшую на дорогу девушку. И то, что прислал букет роз, нежно-розовых, угадав, какие цветы люблю. И то, как непринужденно, словно знакомую партнершу, он вел меня в танце под музыку в живом исполнении. И, конечно же, то, что видела в его темных глазах. Что заставляло краснеть, но совсем не от смущения, преследовавшего последние несколько часов, а от жара предвкушения. Обещания, после чего Виктор передал меня в руки своего помощника, который любезно показал мою комнату.
Даже гостевые спальни на этой яхте – верх изыска. Об этом свидетельствовали подлинник картины Да Винчи и обилие красного дерева. Дорого, красиво, но я не голубых кровей. Меня манила мягкая двуспальная кровать и снимающий напряжение тяжелого дня душ, куда и направилась. Расстегнуть молнию коктейльного черного платья, чтобы оно съехало вниз и растеклось по полу бесформенной шелковой лужицей. Избавиться туфель, стянуть чулки и кружевное белье, чтобы шагнуть под теплые ручейки.
Стоя под льющейся водой легко потерять счет времени, позабыть обо всем, предавшись мечтам. В реальность вернул негромкий звук, с которым дверки кабинки раздвинулись в стороны. Я обернулась через плечо и утонула в темном огне глаз Виктора, задохнулась от наглости его распутной улыбки, и едва не умерла от желания почувствовать его прикосновения, следя за тем, как пальцы расстегивали рубашку.

»» 02.01.15 12:41 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Сакраменто, чуть больше полутора лет назад

We are the nobodies
Wanna be somebodies
When we're dead
They'll know just who we are

Темное авто несло нас к дому Лайзы. Лайон молчал, я тоже молчала - перелет был ужасным, а еще я сердилась на него за ту головомойку, что он мне устроил. Но ничего, я здорово отыгралась на этот накрахмаленном адвокатике, заставила ужинать с нами и покусывала весь вечер, чтобы не расслаблялся. Огрызалась на порыкивания Алекса… короче, вела себя как всегда…
Едва мы оказались в прохладном уютном доме, я прошлепала в свою комнату и, стащив тесную одежду, надела простой черный купальник. Перебросила через руку большую махровую простынь и, как была, босая вышла из комнаты. Моей целью был бассейн – тихое местечко во внутреннем дворе, окруженное зеленью и манящее своей прохладой…
Бросив простынь на шезлонг, я разбежалась и прыгнула в воду, вытянув над головой руки. Прохладная жидкость приятно окутала мое тело, даря ощущение свежести. Вынырнув, я выдохнула и откинула со лба волосы… Хорошо… Поплавав еще немного, я остановилась у дальнего края и уперлась подбородком в сложенные руки. Ни о чем не думала, просто болтала ногами и, кажется, начала дремать, когда с ужасом ощутила, что на моих щиколотках сомкнулись чьи-то руки. Мой душераздирающий вопль, наверное, слышали обитатели всех ближайших домов, а потом я просто ушла под воду, отчаянно брыкаясь, работая руками и ногами, не желая отдавать свою жизнь так просто… Чудом мне удалось отпихнуть нападающего ногой в живот, и я кое-как вынырнула на поверхность. Отчаянно взмахивая руками, подплыла к краю. До лесенки было далеко, и я попыталась выбраться так. Со стороны я выглядела, скорее всего, как крыса, пытающаяся лезть по кафелю. Блин… Сил придал всплеск за спиной. Выбравшись кое-как на поверхность, я оглянулась и почувствовала, как внутри все холодеет от внушительного вида мужчины, который, держась за живот, выбирался из воды.
«Мать твою… Да он же мне башку отвернет, как голубенку!»
3аскулив, я попятилась назад, не зная, что делать. Одетый в темно синие бермуды, он выбрался, медленно шел ко мне и усмехался:
- Неплохо дерешься, малышка!
- Н-не подходи ко мне! – глухо проговорила я, чувствуя, как внутри все сводит от страха.
- Не бойся девочка, я тебя не обижу! – он выставил перед собой руки, но хитрая улыбка не сулила мне ничего хорошего.
- Стой, где стоял!
- Меня Оскар зовут, а тебя?
Он наступал, а я отступала, пока не ощутила ногами шезлонг. Решение пришло мгновенно, и не особо раздумывая, я схватила легкую конструкцию и, со всей силы ударив ею незнакомца, бросилась бежать, но в дверях веранды столкнулась с Лиз.
- Кто это кричал? – запыхавшись, спросила она.
- Я! Лиз, в дом проникли… Надо срочно звонить в полицию!
- Кто проник?! - она потрясенно уставилась на меня, а потом схватилась за голову, - О, Боже… Я тебя не предупредила… У нас гостит мой брат… Оскар…
- Лиз, она меня хотела убить! – улыбнулся верзила и подмигнул мне.
- Лиз, он чуть меня не утопил!!! – проорала я, тыкая в него пальцем.
- Оскар!- возмущенно воскликнула Лиз.
- А что я то!? Увидел в твоем бассейне нимфу, решил с нею познакомиться, а она меня шезлонгом!
- А-а-а-а! – я протестующе замахала у него перед носом рукой. - Вот только не надо! Лиз, он утащил меня под воду, как котенка! Он меня убить хотел!!!
- Оскар!
- Ничего подобного! Я хотел познакомиться!
- Враль! – выкрикнула я и, круто развернувшись, пошлепала в свою комнату.
Спустя какое-то время ко мне пришла Лиз. Попросила прощения за поведение брата и предупредила, что время его пребывания, скорее всего, будет невыносимым для меня. Я все понимала. Родня Лиз была с Сицилии, придерживалась очень строгих нравов и не приняла бы нетрадиционную ориентацию своего отпрыска… Они знали, что у Лиз живет близкая подруга, и не более… И отчасти это было правдой…
Оскар. Этот здоровяк с хронической щетиной на плутоватой физиономии стал худшим из моих ночных кошмаров. Я боялась шаг ступить по дому, потому что это чудовище могло подстерегать на каждом шагу. Во время стычек я старалась сильно не калечить Оскара. Правда, получалось не очень хорошо… Пальцы прибила, когда он шутки ради начал ломиться в душ ко мне. Ахнула по голове подносом, когда во время просмотра «Мучениц» он выскочил на меня из-за дивана, ну и дальше по мелочам… Кидание кружками… Швабрами… один раз полетел даже чайник…
Мне был непонятен этот человек. С одной стороны, я видела натурального идиота, который изводил меня, как мог, а с другой, это был человек слова и дела. Когда я ударила свою машину и боялась говорить Лайзе, он решил все одним звонком. К вечеру машинка была пригнана к дому с полностью замененным бампером.
Я не раз попадала на его телефонные разговоры с подчиненными, и он вовсе не был похож на того Оскара, что напал на меня в бассейне. Деловой, строгий, умный, я проникалась к нему симпатией, я начинала уважать его… А потом он снова все рушил очередной выходкой, и я понять не могла, какое из этих двух лиц истинное.
Лето прошло, а следом за ним и осень. Лиз и я мотались по заграницам и пересекались редко. Съемки, презентации, модные показы… Это все перестало быть праздником, которым казалось в самом начале. Да и какой, к черту, праздник, когда видишь, что под мишурой и напускным лоском только гниль и пустота. Все улыбки фальшивые, все друзья готовы оскальпировать тебя, если ты хоть немного будешь лучше, а любовь просто набор букв, которые давно перестал иметь смысл. Все, что имело вес в этом мире – деньги. Только деньги.
Деньги у меня имелись, но они никогда не были моей целью. Я другого хотела… А чего, и сама не знала… Усталость и раздражение захлестывали с каждым днем. Срываясь на ни в чем не повинных людей, я понимала, что не они являются причиной моего состояния… И ничего поделать не могла… И я, и Лиз понимали, что между нами разрастается пропасть, общих тем для разговоров было все меньше. Встречаясь изредка то в офисе, то на кухне ее дома, мы все больше говорили только о работе. И меня это угнетало. Я не хотела потерять еще и ее, но не знала, как сохранить то, что было между нами… Хотя, что между нами было? Ни Лиз, ни я никогда не давали точной формулировки нашим отношениям… Мы просто были. Жили под одной крышей. Спали в разных комнатах. Свободные вечера проводили вместе, иногда читали книги, иногда смотрели фильмы. Приветствовали друг друга поцелуем в щеку. Тот, кто оказывался дома раньше, готовил ужин или заказывал его в ресторане. Но кто мы были друг другу? Больше, чем друзья… Меньше, чем любовники…
В канун Хэллоуина к Лиз приехал Оскар. Желая обезопасить меня, она весь день занимала его делами в офисе, а я была дома. Проснувшись почти в полдень, позавтракала и уселась за просмотр очередного Голливудского ужастика. Один. Второй. Когда я включала третий, позвонил Ллойд. Судя по торопливой сбивчивой речи, парен был очень взволнован. Сосредоточившись, я смогла вычленить только слова: «дизайнер», «начинающий», «показ», «срывается», «коллекция» и «фетиш». Остановив его, я попросила повторить. Послышалось несколько глубоких вдохов-выдохов, а потом он медленно с расстановкой заговорил:
- Сегодня в клубе «Ворон» показ моего хорошего друга, это его первая коллекция… Коллекция необычная, фетиш, латекс, винил…
-Не продолжай, я уже поняла! – хмыкнула я, поглядывая на коготок.
- Модель, которая должна была открывать показ, подвернула лодыжку во время репетиции… Я очень прошу тебя помочь ему… мне… пожалуйста, Эль…
- Ллойд, если там не надо скакать голышом, то я согласна…
Ох, не знала я, на что соглашалась!
Он заехал за мной уже через час. Собрав все необходимое: косметику, жидкость для снятия макияжа и всякие мелочи, я схватила свой саквояж от Луи Витона и выбежала к нему.
Грим, маникюр, примерка одежды…
Поправляя паричок, я любовалась тем, как идет моему лицу стрижка «каре на ножке», и довольно улыбалась. Услышав за спиной деликатное покашливание, обернулась и улыбка стухла.
- Элли, вот, примерь…
В руках Джейсона, друга Ллойда, я увидела нечто…
- Что это?!
- Это сапоги! – вполне разумно ответил он.
- Это? Это не сапоги!
- Попробуй!
- Да как я в них ходить буду?!
Спор ни к чему не привел. Мне пришлось надеть чертовы сапоги и сделать в них кружочек по подиуму.
- Ты, главное, расслабься и не торопись. Не спеши. Иди медленно, и все получиться.
На обратном круге я упала. Большой палец правой ноги пронзила адская боль, и, вскрикнув, я рухнула прямо к ногам Джейсона. Больно. Я плакала, пока Джейс расшнуровывал сапожок и снимал его с моей пульсирующей ноги.
- Ноготь лопнул, - мрачно констатировал Джейс и отложил в сторону сапог.
Ноготь лопнул от края до корня. От одного взгляда на это было больно так, что, кажется, кто-то дергал за ниточку, которая проходила через все мое тело. Тихо завывая, я коснулась кровоточащего пальца и чуть сознание не потеряла. Выдохнула.
- Пластырь есть? – голос прозвучал глухо.
- Что?
- Джей, пластырь есть?
- Нет… Сейчас я пошлю кого-нибудь…
На подиум даже после всех обработок я выйти самостоятельно не смогла. Опираясь на руку одного из манекенщиков, под тяжелую музыку я насколько могла ровно вышла на подиум и окинула публику холодным взглядом. Сжав плотнее пальцы на локте мужчины, я дала знак, что можно шагать дальше. Со стороны мы выглядели вполне гармонично, я даже смогла не хромать, хотя каждый шаг давался с огромной болью. Остановившись у края, чтобы фотограф мог сделать несколько кадров, я снова прошлась взглядом по толпе. Лица посетителей не вызывали у меня особых эмоций. Кто-то смотрел с улыбкой, кто-то с восторгом… И только усмешка на одном до боли знакомом лице была подобна удару под дых. Я знала, что он узнал меня… 3нала…


»» 08.12.14 19:55 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Италия. Рим.

Минуя нас, судьба вершит дела. (с)

Примерка прошла без сучка и задоринки. Одежду почти не пришлось подгонять. Костюмы были отлично скроены. Ко всему прочему, все это действо дало возможность отвлечься от неприятных мыслей. А к моменту моего приезда в ателье их стало еще больше, потому что теперь я переживал за Герду, и корил себя за то, что так импульсивно отреагировал на ее капризы. Ясно же как божий день, что все это дело рук, вернее, языка Марии. Уверен, именно она накрутила Герду, снова порассказав о том, как «за Каем косяками ходили женщины», и что «Кай был рад каждой подвернувшейся возможности переспать с очередной красоткой». Стоило предусмотреть это, когда отпускал Геру с Марией. Так что. Плохое настроение Герды отчасти было и моей виной. Это злило еще больше, и я тут же зло обрывал сам себя, доказывая, что кое-кому, то есть ей,  следовало бы быть умнее и меньше обращать внимание на глупый треп.
Похоже, я немного выпадал из реальности. Марио, заметив, что его друг не в настроении не приставал с расспросами. Лишь ухмылялся каким-то своим мыслям.
Вскоре в ателье прибыли остальные парни, которые должны были быть шаферами Марио наравне со мной. Со всеми мы были знакомы. С кем-то лучше, с кем-то хуже. Но, в любом случае, нам было о чем поговорить. И вскоре, за воспоминаниями, я и не заметил, как успел на время позабыть о Юкки и размолвке с Гердой. Вернее, прошел пик раздражения. Чувства улеглись, и мысли снова медленно потекли, вернув восприятие в обыденное русло.
Все поправимо. Все понятно. Я решил, что буду делать с Юкки. Но прежде надо разобраться с Гердой.
Настроение улучшилось.
Мы помиримся. И скоротаем вечер в уютном номере гостиницы, который вот уже который день ждет нас.
По дороге к вилле, Марио, который сидел за рулем своего любимого «Порше» (у нас это общая страсть), шутил и, то и дело, вспоминал что-то из прошлого. При этом забавно копируя голоса и манеру поведения тех или иных персонажей, о которых вел речь. Он, как и я, пропитался духом воспоминаний о детстве и юности. О времени, проеденном, в том числе, в компании вот этих нынче мужчин, примерявших костюмы шаферов. Марио с радостью вспоминал, как мы катались на велосипедах к реке, как воровали овощи и фрукты на рынке и потом устраивали роскошные обеды, как любили пить вино, забравшись на крышу старого сарая во дворе виллы Кьянти. Я не без удовольствия поддерживал этот разговор, как вдруг Марио спросил, резко сменив тему:
- Чем ты был сегодня так огорчен?
- Да, ерунда, все в порядке.
Но Марио так просто не провести.
- Ну и?
- Просто день как-то не задался, - уклончиво ответил я.
- Может быть надо меньше спать? А то организм с непривычки психует, - улыбнулся Марио, выкрутив руль и повернув влево.
- Ха, может ты и прав, - рассмеялся я в ответ, - Но я же в отпуске.
- Ты и в отпуске не отдыхаешь. Так что нечего мне тут байки рассказывать. Что стряслось?
Настойчивость Марио сыграла свою роль, и я рассказал ему о разговоре с Юджином и о том, что Юкки жаждет встречи со мной и не хочет расторгать договор, хотя в сложившихся обстоятельствах для их компании это было бы выгодным маневром.
- Я понимаю, что загоняю себя и «Снежную королеву» в угол своим решением. Но… понимаешь, не могу поступить иначе…
- Почему? – удивленно спросил Марио, остановив машину.
- Потому.
- Нет уж, раз взялся рассказывать – валяй, - упорствовал Марио, - Пойдем, пропустим по стаканчику. Тем более мне тоже есть, что тебе рассказать.
Я глянул на часы:
- Меня ждет Кьянти. Мы договорились вечером встретиться. Он хочет что-то со мной обсудить, - объяснил я Марио.
- Мы быстро. Сколько у нас есть времени?
- Ну не больше получаса…
- Отлично, - ответил мне друг, хлопнув по спине и направившись к входу в бар.
Там мы присели за стойку. Марио сделал заказ.
- И почему же ты вдруг решил расторгнуть контракт, если это так невыгодно для твоей фабрики? Не узнаю тебя, Кай…
- Все очень сложно, - я замолчал. Марио терпеливо ждал.
- Юкки оскорбил Герду и угрожал ей.
- Что?! – удивленно воскликнул Марио, поперхнувшись кофе, глоток которого он только что сделал. МЫ все же решили обойтись безалкогольными напитками.
- Да вот – что слышал. Я и сам бы не поверил.
Если бы не стал тому свидетелем…
Слова чуть не слетели с губ. Однако я вовремя прикусил язык. Не к чему Марио знать подробности.
Потому, дальше, я вкратце рассказал другу про прием и про то, что Юкки всячески пытался свести меня со своей дочерью, а еще явился в номер к Герде угрожал черт знает чем, если только та вдруг решит помешать его планам.
- Мдаааа…
Марио сидел и ошарашено смотрел на меня.
- В общем-то, все ясно…. Только вот, я не понял – в итоге – ты решил расторгнуть контракт потому, что узнал об угрозах китайца?
Да уж, Марио не так просто провести. Само собой самую пикантную часть тех событий, связанных с Гердой, я опустил.
- Именно.
- Слушай, не мое, конечно, дело, но, думаю, Герда переживет это. Как настоящий профессионал…
- Да он предлагал ей быть его любовницей! – вспылил я.
- О…! Ну это несколько меняет дело…, - Марио почесал затылок, - Но все равно – он же только предлагал и не более того…? – поинтересовался Марио и продолжил, после того как я утвердительно кивнул, - Если компании грозят такие неустойки…стоит подумать…
- Да какая разница! Ты представь на месте Герды Марию! Как бы ты повел себя?! – не сдержался я.
- Черт, согласен. Хотя, Мария моя невеста, любовница, моя женщина…. А Герда…, конечно, она тебе как сестра…. Но она ведь взрослая свободная женщина.... Не стоит так ее опекать…. Ты не думаешь, что может быть Герде были приятны ухаживания этого китайского сынка?!
- Нет! – зло рыкнул я в ответ, - Нет, не думаю. И все – оставим эту тему.
Достаточно подробностей.
- Кай…, - Марио как-то странно посмотрел на меня, - Значит, не думаешь. Ладно. Оставим.
Марио допил свой кофе:
- Я хотел тебе рассказать вот о чем. С недавнего времени веду дела с Фарнезе. Помнишь такого?
- А должен? – буркнул я, все еще разгоряченный недавним спором с другом.
- А то. Этот Фарнезе тогда похитил подружку Герды…как ее звали…
- Рену?
- А, да, ее.
- С каких это пор ты стал вести дружбу с мафиози?
- Да вот были дела. Ему меня рекомендовали как умельца в делах подделок, а он помог кое-что вывезти из страны…. Ну, в общем – обычные дела. Но я не об этом хотел рассказать.
- Может, расскажешь по дороге? – спросил я, - Времени у нас немного осталось…. А ты знаешь, как я не люблю опаздывать, да и старика Кьянти не хочется огорчать…
- Конечно. Идем.
Расплатившись, мы вышли и сели в машину.
- Так вот, - продолжил свой рассказ Марио, закурив сигарету, - Когда я как-то между делом сказал Фарнезе, что ты приезжаешь в Рим на свадьбу, он вдруг помрачнел и рассказал одну интересную историю.
Марио затянулся и, несколько раз посигналив, обругал водителя какого-то проезжающего автомобиля.
- Ну не тяни!
- Ах, да. Он сказал, что после того случая, спустя некоторое время, к нему приехали какие-то японцы или китайцы. Чуть ли не якудза, мать его так. И давай про тебя выспрашивать…
- Так китайцы или японцы? – переспросил я, помрачнев.
- Не знаю. Знаешь ли, наш общий друг не больно-то болтлив.
- И это все?!
- Да нет. Но Фарнезе говорит, что расскажет остальное только лично тебе.
- Черт.
- Надо бы встретиться. Может быть, его рассказ прольет свет на эту мутную историю с Юкки?
- Может…
- Так когда?
- Давай как можно скорее…, - я устало вздохнул и посмотрел в окно, - Сегодня. Кьянти сказал, что много времени его дело не займет.
- О`кей. Созвонюсь с Фарнезе, как приедем на виллу.
Марио молча докурил сигарету и выбросил в открытое окно окурок.
- Кстати, как прошел твой обед с Гердой?
- Нормально, - я поморщился. Не надо было вообще ничего говорить. Но, черт дернул за язык. Кто-то во время примерки вспомнил про этот ресторан, и я ляпнул, что только оттуда.
-И только? Ты ж говорил крутой ресторан?!
- Угу, - я почти не слушал, что говорит Марио, думая о Фарнезе. Вспоминая его наглый самоуверенный взгляд, манеру держаться. Оценивая – может ли такой человек теперь выступать на моей стороне? Или это игра? Хотя, тот инцидент с похищением Рены разгорелся-то лишь потому, что Герда имела несчастье завести дружбу с одной мисс. Авророй Морфей. Я потом навел о ней справки. Красотка оказалась крепким орешком. Также, как и ее родители. Они все вместе взятые вели не больно-то законопослушный образ жизни. В общем, у Фарнезе не было лично со мной никаких счетов…
- Кай, так что с рестораном-то не так?
- А? – я недоуменно посмотрел на Марио, - С рестораном как раз все в полном порядке, это у твоей невестушки больно длинный язык…
- И что на этот раз?
- Похоже, решила просветить Герду о количестве женщин, с которыми я спал…
В ответ Марио только поцокал языком. Никаких прочих комментариев не требовалось. История эта тянулась давно и всегда сводилась к одному. Мы оба относились к этим причудам Марии снисходительно. До поры до времени. После того, как я узнал о причинах этой скоропалительной свадьбы, мое отношение к Марии резко ухудшилось. Я даже, пожалуй, сам не мог понять, что именно меня так зацепило. Однако теперь ее обычное своеобразное поведение вызывало жуткое раздражение. А уж после того, как Мария стала причиной нашей размолвки с Гердой….
Однако, ради друга, придется сдерживаться…
Машина затормозила у ворот. Во дворе работал какой-то мужчина. Он споро сгребал с зеленеющей травы жухлую осеннюю листву специальной граблей. Моему удивлению не было предела, когда я понял, что это Кьянти.
- Старик не сдается, - шепнул мне Марио.
Я кивнул в ответ, в очередной раз пораженный переменами, произошедшими с отцом Марии всего лишь за каких-то пару лет, что я не видел его.
- Привет, ребята! – завидев нас, пропыхтел синьор Кьянти, - Как прошла примерка?
- Добрый день! – почти одновременно ответили мы.
- Все прошло отлично. Портной не подвел, - продолжил Марио, - Спасибо за рекомендации.
- Хорошо, - ответил Кьянти, вытерев рукой в грубой перчатке пот со лба, - Кай, ты уже свободен?
- Да, конечно. Ничего не планировал, помня о вашей просьбе. Так что – я готов.
- Ну, тогда, минут через двадцать жду тебя у себя в кабинете, - сказал Кьянти, закашлявшись. Это был такой страшный глубокий кашель, от раскатов которого сразу становилось ясно, что Кьянти сжирает внутренняя болезнь. Лицо его вмиг посерело. Я аккуратно поддержал его за локоть, бросив немного испуганный взгляд на Марио. Но тот в ответ только покачал головой, всем своим видом показывая, что не стоит паниковать и помогать Кьянти тоже – не стоит. Потому я быстро убрал руку, и мы с Марио пошли в дом, где и распрощались.
 
Все время, с того момента, как синьор Кьянти попросил уделить ему минутку, я ломал голову над тем, что такого могло стрястись. Казалось бы, обычная просьба. И вроде все как всегда. Но мне почудилось в его тоне какая-то таинственность, неуверенность и решительность одновременно. «Странно» - тогда подумал я про себя, согласно кивнув синьору Кьянти в ответ. Мое чутье развито очень сильно. Это уже всем известно. Оно никогда не подводит, точно подсказывая, тихо нашептывая: «Держи ухо в остро».  Вот и сейчас. Тонкие иголочки предчувствия кололи мои пальцы, будто через ладони пропускали легкие разряды электричества. Я даже потер руки, стараясь снять напряжение. Однако ток волнения медленно перетек выше, сковав горло. Пришлось даже прокашляться. После долгих размышлений я пришел к выводу, что старик Кьянти решил показать мне свое завещание. Человек он был состоятельный, а Мария, соответственно, была богатой невестой. Это, кстати, похоже, нисколько не волновало Марио. Мой друг не вникал в дела Джаккомо Кьянти, как тот ни старался его привлечь в свой бизнес. Старик был очень предусмотрительным человеком. Да и как может быть иначе. В противном случае он не смог бы сколотить состояние на бирже. И, естественно, видя, что отношения дочери и Марио неуклонно катятся к законному браку, хотел задействовать будущего родственника и наследника в делах своей достаточно крупной компании. Но, увы. Мой друг, как мог, избегал этой части жизни семьи Кьянти. Конечно же, надо отдать Марио должное, пару раз он честно пытался вникнуть в сложные финансовые термины и биржевые махинации. Однако, быстро устав и, скорее всего, просто запутавшись, бросал начатое обучение на полпути, сообщая, что просто не располагает таким количеством времени. Гордо задрав подбородок,  друг вещал, что за потраченные часы он бы уже сто раз успел заработать первый миллион в «своем деле». Кьянти лишь ухмылялся, огорченно качая головой. К слову сказать, миллионом не пахнет до сих пор. Такое разгильдяйство со стороны Марио, всегда немного раздражало меня. В отличие от друга, я бы никогда не вел себя так. Поскольку с детства знал, как сложно найти свое дело, как тяжело поставить его на ноги, как непросто удержаться на плаву, как трудно всегда идти вперед, развиваться и продолжать любить свое дело. Кьянти всегда открыто восхищался моим отношением к бизнесу отца и деда. И, наверное, в тайне мечтал о таком муже для своей дочери. Однако, будучи человеком умным, он оставил какие-либо попытки свести нас с Марией еще в нашей глубокой юности, быстро поняв, что ничего, кроме губительной страсти и ругани с битой посудой от такого союза не приходится ждать.
 
Поднявшись к себе, я сменил одежду и прилег на кровать, уставившись в потолок, коротая минуты до встречи.
 
Так и к чему это я. К тому, что дочь старика Джаккомо, безусловно, была красавицей. Очень сексуальной и притягательной. Мало кто мог устоять перед ее чарами. И я, как любой мужчина, особенно в первое время нашего знакомства,  в той самой глубоко юности, тоже не был исключением. Потому Кьянти одно время лелеял надежды на наш союз. Однако я быстро понял, какова Мария на самом деле. И это вовсе не значит, что она была плохой. Просто….  Она была другой.
Даже Марио не знает, что некоторое время, в тайне ото всех у нас с Марией завязался жгучий роман. До секса, конечно, дело не дошло. Оба были слишком юны и правильно воспитаны (по крайней мере, в то время), чтобы даже думать о таких отношениях до свадьбы. Однако мы просто не могли оторваться друг от друга и проводили вместе почти все свободное время. Марио, тогда как раз спутался с очередной бандой мафиози в соседнем квартале и примкнул к малолетним карманникам.
«И почему его всегда влекла преступная жизнь?! Не знаю…» - вспомнив об этом эпизоде жизни друга, я в очередной раз не смог не задуматься над этим вопросом. Ответ никак не находился. Частенько ломая над этим голову, в конечном счете, я пришел лишь к очевидному выводу – Марио слишком любил приключения. Азарт жег ему пятки и ладони, заставляя кидаться в самые опасные (в том числе и с точки зрения закона) предприятия. Так вот. Поскольку Марио пропадал на площадях, заполненных толкущимися туристами, чтобы подрезать очередной кошелек, он ничего не знает об этом. И никогда не узнает. Мы с Марией негласно решили не упоминать об этом мимолетном увлечении, которое на самом деле могло все только усложнить. Конечно, кто-то скажет – глупость. Однако мы оба, я и Мария, чувствовали, что Марио лучше не знать о наших с ней отношениях в прошлом. Да и продлился-то наш роман всего лишь пару недель. Спустя это время мы готовы были убить друг друга. Каждый казался другому жутким занудой и задавакой. Мы с ней были как масло и вода, как лед и пламя. То есть – абсолютно разные. Но нас страстно влекло друг другу. Тогда. Потом, когда выяснилось, как мы не похожи, влечение, перегорев, утонуло в пучине взаимных придирок. Теперь нас отталкивало как магниты с одинаковыми полюсами. Мы постоянно подкалывали друг друга, стараясь задеть за живое. Вернее, чаще это делала Мария. Я же старался держаться с предельной холодностью. Для всех основанием для нашей «нелюбви» друг к другу была и будет настоящая история нашего знакомства.  И меня, и Марию это устраивало. Получалось очень правдоподобно. Ведь все так и было. Только концовка оказалась немного иной.
Уверенный в том, что разговор пойдет о завещании, я спокойно зашел в кабинет Джаккомо Кьянти. Он, склонившись, сидел за массивным старинным столом. Перед ним лежал документ, который старик Кьянти внимательно читал. Кажется, мои догадки подтверждаются. Хозяин дома, не отрывая глаз от бумаги, махнул мне рукой, приглашая войти. Я прошел чуть вперед и сел в старинное резное кресло. Кьянти еще несколько минут молча изучал документ, а потом убрал в верхний ящик стола. Я несколько удивленно проследил за этим жестом.
- Извини за ожидание, - сказал Кьянти, неверно истолковав мой взгляд, - Дела дела… Ну, так как – может быть выпьем?
Я медленно кивнул, все больше не понимая, что происходит. А Кьянти меж тем встал и налил два бокала с коньяком. Я неотрывно следил за тем, как янтарная жидкость наполняет пузатые стаканы.
- Хочу выпить за тебя, - предложил Кьянти. Хм. Я с улыбкой покачал головой:
- Лучше за вас – как за самого радушного хозяина!  
- Нет. Пить будем за тебя, мой мальчик. Я знал тебя еще мальчишкой… И рад видеть в какого мужчину ты превратился! Знаешь, твой дед и отец гордились бы тобой!
Я смущенно прикрыл глаза. Пламенная речь старика задела за живое, а воспоминания об ныне ушедших вызвали непрошенные и такие редкие слезы.
- Ну-ну, - Кьянти по-отечески похлопал меня по плечу, сделав глоток коньяка, - Знаешь, твой отец считал, что на меня можно положиться…
Я согласно кивнул. Ибо что-то, а слово свое старик Джаккомо всегда держал, чем и заработал себе безупречную репутацию в финансовых кругах Италии.
Синьор Кьянти продолжил:
- Потому и дал мне такое поручение…
Я замер в недоумении. О чем это он?!
- Все было бы выполнено точь- в-точь как просил Лайонел…! Если бы не эта проклята болезнь…
Кьянти развел в стороны высушенные раком руки, как бы говоря: «Ты же видишь, во что я превратился?!».
Его пальцы чуть подрагивали от напряжения. Во взгляде сквозила печаль и смирение. Не выдержав, я смущенно опустил глаза в пол.
- Ну, ладно-ладно… ближе к делу… это я разболтался… по-стариковски… бывает…. Так вот, - видя, что смутил меня, старик попытался скорее сменить тему, - Ближе к делу! – бодро повторил синьор Кьянти, - Боюсь, что до твоих тридцати трех я могу и не дожить.  Потому выполняю просьбу твоего отца сейчас. А как иначе сдержать обещание и исполнить все лично?!
Покачав головой, Кьянти присел на уголок стола.
- Не знаю, почему он не включил это в завещание…, - с этими словами мужчина протянул мне небольшую черную коробку. Она стояла на краю стола. Войдя, я не обратил на нее внимания. Руки Кьянти чуть подрагивали, из-за чего блики света играли на черной глянцевой поверхности, напоминая мне гроб. Вдруг стало душно. Эпизоды похорон отца, слезы сестры промелькнули перед глазами. Потом смерть Паоло…
Кьянти протягивал коробку мне, а я не решался пошевелить рукой. Этот привет из прошлого сжал душу желчью тяжелых воспоминаний. Потери, которые я понес, будучи совсем молодым. Пришлось туго. Я всем силами пытался сохранить дело отца. И я почти не помню, что точно чувствовал. Потому что нельзя было расслабляться и пускать все на самотек. Копаться в себе не было времени. Работа отнимала каждую минуту. Чему я, в целом, был даже рад. И вот сейчас при виде этой коробки вся боль утрат, печали прошлых лет, копившаяся долгие годы, разрушая толстую корку льда, готовы были прорваться на свет потоком горьких слез. Может быть, облегчив мою душу.
Коробка чуть раскачивалась в руках Кьянти, маня своим пугающим блеском. Что она скрывала в себе? Какие еще тайны? А вдруг она – ящик Пандоры…Так стоит ли ее открывать?!
Я резко выкинул руку вперед. Пальцы коснулись гладкой поверхности, а я недоуменно смотрел на коробку, будто не веря, что смог взять ее. Потом взглянул на Кьянти. Он с мягкой улыбкой кивнул мне.
Несколько приободренный я аккуратно притянул коробку к себе. Она оказалась достаточно легкой.
- Ну, оставлю тебя, - проговорил Кьянти, - О делах поговорим, как выдастся свободная минутка во всей этой кутерьме…
Я кивнул, плохо понимая, о чем он говорит.
- Кабинет в твоем распоряжении, - напоследок добавил Джаккомо Кьянти и вышел.
Некоторое время я сидел, не двигаясь и гадая, что же может лежать в этой коробке. Почему отец оставил это и велел отдать лишь спустя много лет? Почему именно в тридцать три года? Откуда этот символизм? Я приподнял коробку и слегка потряс ее. Внутри что-то шуршало, перемещаясь из стороны в сторону. Со стороны я, наверное, был похож на ребенка, который получил неожиданный новогодний подарок.
Итак.
Вздохнув, я поднял крышку. Она легко подалась. Внутри лежали какие-то бумаги. Сверху три конверта. Они были без марок, и каждый был подписан. Я узнал аккуратный мелкий, но  четкий, почерк отца. Отложив конверты, я заглянул дальше. В коробке лежал лист бумаги, согнутый пополам и явно исписанный минимум до середины. Под ним находился небольшой пакет, запечатанный сургучовой печатью. В нем тоже были какие-то бумаги. На этом содержимое коробки кончалось. Я сложил все по порядку и начал с конвертов. Раз отец выбрал такой порядок, значит, он видел в этом какой-то смысл. На первом конверте было аккуратно выведено: «Мистеру Джанг Гоу». Кто это такой я не имел никакого понятия. Ознакомиться же с содержимым не имел возможности. Конверт был заклеен, и я не посмел нарушать его целостность. На втором было написано: «Для Кэр». В этот конверт я бы не стал заглядывать, даже если бы он оказался открытым – это личные дела отца и дочери. Может быть, сестра потом расскажет мне, что было в нем. На третьем значилось: «Для Паоло Споллето». Этот конверт запоздал. Зря отец надеялся, что друг переживет его настолько лет. Я с сожалением вздохнул. Что ж. Это привет от Лайонела для Герды.
Ничего для меня. Я отложил конверты и взял из коробки лист, сложенный пополам. Развернул. Быстро пробежал глазами. Это было письмо для меня. Я закрыл глаза, сжав зубы, сдерживая слезы. Потом начал читать.
«Дорогой мой мальчик! Ты читаешь это письмо, когда меня уже давно нет и, наверняка, гадаешь: что за глупые прихоти посетили твоего отца, раз он шлет тебе вот такие приветы из прошлого?! Не сердись. Знаю, что ты не любишь хаоса. Однако я решил, что так будет лучше для всех. Наверняка, ты уже столкнулся с нашими восточными «друзьями». И гадаешь – что же им нужно от тебя. Ответ ждет в этой коробке. В ней, дальше, ты найдешь пакет. В нем то, что принадлежит тебе по праву. Тебе и только тебе. Моей милой Кэр я оставил денег больше ровно на стоимость содержимого этого пакета. В общем, сын, думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы правильно распорядиться этой частью своего наследства. Помни, родной, я очень сильно люблю вас.
Передавай всем привет».
Не было сил сдержать себя. Я плакал.
Как давно этого со мной не случалось…
С похорон деда, наверное. 
Соленые капли медленно падали на бумагу. Я осторожно оттер их рукавом, боясь, что они размоют чернила.
Потом снова перечитал письмо, медленно,  будто вслушиваясь в голос отца, наслаждаясь его неспешной манерой говорить. Он словно сидел рядом и сам говорил мне все это. Папа. Как же мне тебя не хватает?! И даже не твоих советов, просто – тебя. Такого родного и доброго.
Вдруг зазвонил телефон, выдернув меня из ретроспективы прошлого, рассеяв видение и вернув в реальность. Это был Марио. Совсем забыл. Сегодня мы встречаемся с еще одним человеком из моего прошлого.
Быстро поговорив с Марио и условившись встретиться через полчаса, я, окончательно взяв себя в руки, вскрыл пакет, одиноко лежавший на дне коробки. Одного взгляда на его содержимое было достаточно, чтобы отправиться искать синьора Кьянти с просьбой воспользоваться его сейфом.
_________________

Италия. Рим


Как сложно порой решиться,
Как трудно бывает, знаешь,
Сказать, спросить, объясниться…
Себя ты не понимаешь…
Как просто совет другому
Мы можем дать, не скупясь,
В себе же – одни изломы,
Неверие, глупость, боязнь
Все сделать не так, как надо,
Не то решенье принять,
В преддверие рая иль ада
Тугую вонзить рукоять
В того, кто роднее и ближе,
Ведь он удара не ждет…
…А чтобы сердце услышать,
Лишь надо – разрушить лед…
 

Кого угодно, но только не Марио ожидала я увидеть на кухне. Хотя, почему бы нет. Он весь день занимался тем, что мужчины так не любят – магазинами, примерками и всякой прочей ерундой для свадьбы, вот и решил расслабиться пропустить стаканчик. Но если Марио вернулся, значит, и ты тоже, и совсем скоро появишься, возможно, даже тут… Воспоминание о моем поведении на обеде обдало жаркой волной – было стыдно и очень не хотелось сейчас обсуждать это. С другой стороны, Марио мог бы вполне послужить неким буфером, а может, наоборот… Я совсем запуталась в себе самой и абсолютно не понимала, что больше хочу – увидеть тебя и поговорить или оставить все до завтра.
Так, Герда, хватит думать, хотела выпить – выпей, а там возможно все само как-то разрешится. И компания Марио – не такая уж плохая. Его можно будет осторожно расспросить…
– Скучаешь, bella? – вопрос задан Марио скорее из вежливости. Он выглядит уставшим и, быстро наполнив стакан виски, также быстро его выпивает.
– Да, есть немного, – похоже, он не настроен на разговор, сейчас выпьет и уйдет, ну что ж, значит, буду пить в одиночестве, – поскольку Марио обслуживает только себя, наливаю в бокал вино и пью его маленькими глоточками в ожидании, когда мужчина покинет кухню, но он неожиданно решает задержаться и продолжить разговор.
– А что ж малыш Энцо? – спрашивает Марио с усмешкой.
– Наверное, отдыхает… – нашел о ком спрашивать… Странный этот Марио и каждый раз другой. Сейчас взъерошенный и уставший он скорее походил на того, которого я помнила из детства, и абсолютно не вязался с тем, который два года назад вытащила нас с Ророй и Сиреной из истории с Арчи. Тогда я вообще его не узнала и совершенно не сассоцииривала с семейством Чиконе, и лишь попав сюда и увидев его еще раз, сопоставила и вспомнила. Он-то наверное меня в детстве совсем не помнит, все-таки я младше тебя на семь лет, а в подростковом возрасте такая разница очень существенна. Это сейчас мы на равных…
Марио снова наливает виски, но пьет небольшими глотками.
– Слышал, слышал, как ты их обоих облапошила, – он откровенно наслаждается ситуацией, видимо тоже недолюбливая кузенов Марии.
– Просто я люблю мороженое, а они, видимо, не очень, и потом мне захотелось прогуляться по городу, а они сами куда-то подевались, – отвечаю с совершенно невинным видом.
– Похоже, это тебе надо устраивать им экскурсии по городу… – улыбается Марио.
Ну уж нет, если только по Палермо. Рим все-таки не мой город, хоть и люблю его.
– Я плохо знаю Рим… на самом деле… – пытаюсь откреститься от дальнейших экскурсий по городу с кем бы то ни было, когда неожиданно слышу:
– Они еще хуже. Настоящую историю города могу рассказать тебе я! – Марио делает глоток и подмигивает. Вот те здрасти. Только этого мне не хватало. Я абсолютно теряюсь, не зная, отнести это за счет того, что парень прилично выпил и как вообще расценивать подобный пассаж. Лицо заливает краска смущения, и Марио мгновенно реагирует, протягивает мне руку ладонью вверх:
– Или Кай. Так что у тебя один из лучших экскурсоводов под рукой… Идем, присядем где-нибудь, он берет меня за руку и ведет на веранду. – Знаешь, ведь мы с Каем излазили тут все улочки вдоль и поперек, – ставит на столик обе бутылки и продолжает медленно тянуть свое виски.
– Он говорил, – устраиваюсь в кресле с ногами, тарелочка с сыром перекочевывает на стол, бокал держу в руке и смотрю сквозь вино на вечереющее небо. Красиво… А Марио продолжает рассказывать о вашей юности, о том, чего я знаю. Мне и интересно, и одновременно не очень хочется слушать о твоих «похождениях», я почему-то ужасно ревную тебя к тем незнакомым мне девушкам…
– Хорошее было время. Беззаботное. Полная свобода. Целыми днями делай что хочешь. И главное не попасться взрослым на глаза, иначе заставят заняться какими-нибудь домашними делами, – Марио удобно усаживается, положив ногу на ногу, и делает очередной глоток. – А дальше так и вообще красота! Началась любовь…. Тогда мы пропадали на улице почти круглые сутки… Отбивались от девчонок…
Невольно фыркаю, немного не веря этому бахвальству. Поймав мою реакцию, Марио тем не менее продолжает расписывать ваши «подвиги»:
– Да-да, мы были самыми  популярными парнями. Ну, особенно, конечно, Кай. Этот холодный мальчик всех просто завораживал.
И вот тут я взрываюсь, резко ставя бокал на столик и вскакивая с кресла, так, что звенит посуда:
– Да что же это такое?! В этом доме только и говорят, что про Кая и его девушек, женщин, девчонок! – пройдя немного по веранде, сажусь снова.
Марио озадачено смотрит на меня, видимо, не ожидал такой бурной реакции, но потом, будто поняв что-то для себя, говорит – то ли желая меня успокоить, то ли наоборот, подначить:
– За ним все кому ни лень бегали… А он – никому не сдавался… даже не знаю, может до сих пор девственник?! – и вот как мне на это отвечать? Снова краснею, а Марио еще и смеется. Кое-как собираю себя и пытаюсь улыбнуться – холодно и вежливо.
– Извини. Вижу, ты зла на него, – мужчина тут же перестает смеяться.
– Вовсе нет! Ни на кого я не злюсь, – а даже если, тебя это не касается, и вообще злость – признак ревности, не хватало еще, чтобы все понимали, что я тебя ревную.
– Ну да, конечно, – примирительно взмахивает руками Марио.
– Просто надоели мне эти разговоры, – говорю более-менее спокойно, опустив глаза в бокал, – а так – какое мне, собственно, до всего этого дело? Кай взрослый человек, и это его проблемы, поскольку они не касаются бизнеса. Я – помощник руководителя, а не секретарь его амурных похождений.
– А и правда, – улыбается Марио, только что-то подсказывает, что он не поверил ни одному моему слову и понимает, что бравада – мнимая.
Допиваю свой бокал и тянусь за сыром. Марио молча наливает мне еще. Киваю, благодаря.
– Небось, моя невестушка тебе наболтала много чего интересного? Про Кая?! – он прерывает затянувшееся молчание, берет из пачки сигарету. – Ты не против? – в ответ на мое отрицательное покачивание головой прикуривает, затягивается, потом неожиданно предлагает пачку мне.
Я нерешительно протягиваю руку и замираю на мгновение, словно не могу решиться.
– Бери. Я буду нем, как могила. Будет и  у нас свой маленький секрет, – усмехнувшись, кивает Марио, чиркая зажигалкой. Не успеваю сменить тему, как слышу:
– Так и что там Мария? – вот же настырный, ну не хочу я это обсуждать.
– Да ничего, – затягиваюсь, молчу какое-то время, чтобы собраться с мыслями, но как все это озвучить и при этом не обидеть его... – Просто они с Каем недолюбливают друг друга… почему-то… – кажется, формулировка найдена, но Марио, похоже, слишком хорошо знает свою невесту.
– Если Кай молчит, то Мария ж рот на замке лишний раз держать не станет…Знаю я все.
Марио вздыхает, видя по выражению моего лица, что он прав. – Так ведь? Говори-говори! Ну вот зачем он решил из меня все это вытянуть? Кому от этого станет легче? Я вздыхаю, допиваю вино и машинально беру вторую сигарету.
Марио щелкает зажигалкой и выжидательно смотрит на меня. Вот же, честное слово…
– Ничего интересного. Просветила меня на счет того, какой Кай замечательный любовник! – выпаливаю на одном дыхании и только тут понимаю, что именно сказала мужчине о его невесте…
Марио скептически приподнимает бровь.
– Конечно, со слов ее подруг, – быстро добавляю, чтобы сгладить допущенную бестактность.
Теперь пришел черед Марио молча курить. Интересно, о чем он думает?
– Знаешь, а ведь это все дела давно минувших дней. Все эти подколы и придирки, – похоже, он решил мне что-то рассказать, но вопрос, хочу ли я это услышать.
– Мне никто толком ничего не рассказывал. Да и вообще, то, что мы остановимся здесь, стало сюрпризом и для меняя, и для Кая, – отвечаю осторожно, чтобы не тем вопросом не спровоцировать излишнюю откровенность. Конечно, мы еще недостаточно выпили, но…
– Понимаю. Однако на этом настаивал старик Кьянти. У него к Каю дело, – ответ Марио для меня неожидан, и я даже переспрашиваю:
– Так это все по просьбе синьора Кьянти? – ах вот оно что… но почему она тогда так все выставила и ее братья тоже… – хочу спросить у Марио, но он сам отвечает на незаданный мной вопрос.
– Конечно. Но Мария не могла удержаться и обставила все так, что это сугубо ее решение и все, в том числе и Кай, подчинились ему. Она любит покомандовать, – ничего себе. Мало ли кто что любит. Однако характер.
– Что за бред! Ой, прости. Просто из-за этого кругом такое напряжение. Кай, хоть и молчит, но в душе – рвет и мечет… Я же вижу… – срываюсь второй раз за этот разговор.
– Ничего, переживет, – обрывает меня Марио. – В конце концов, он привык. – Вот даже как? – И, как мне кажется, не имеет ничего против, – да неужели?
Свое удивление и неприятие я выражаю хмыканьем, а Марио продолжает:
– Это длится так давно, что и они, и мы все уже привыкли к их стычкам,
Но я не привыкла, и мне это не нравится.
– Так в чем же дело? – спрашиваю, чтобы уже наконец поставить все точки над i.
Марио усмехается.
– Моя невестушка тоже пала жертвой чар твоего названного братца, – откидывается на спинку кресла, потом садится ровнее и тушит сигарету.
– Что? В смысле? – я растерянно смотрю на Марио и не знаю, что сказать и что сделать, внутри поднимается волна дикой ревности, пальцы нервно сминают сигарету, а я даже не замечаю этого.
– Не совсем так, конечно, но в целом верное определение. Когда нам было лет по пятнадцать, как я уже говорил, большая половина девчонок бегала за нами. И не ухмыляйся ты так! Само собой Мария к их числу не относилась. Это за ней ухаживали все парни и мальчишки, от мала до велика. И я, и Кай ее не особо волновали. Вообще, мы дружили.
Пока Марио говорит, я сжимаю пальцами подлокотники кресла и с каждым словом постепенно расслабляюсь. Вздох облегчения скрываю за легким «хм», а Марио, улыбнувшись, наливает мне еще вина и продолжает голосом, каким обычно рассказывают сказки:
– И вот однажды между Марией и ее подругами завязался спор: сможет ли моя невеста растопить сердце твоего братца. Конечно, Мария была уверена, что для нее это не составит труда. И, наверное, в душе задумалась: «А и правда! Почему же он еще не пал жертвой моей красоты?!». Ну и понеслось. Не буду описывать в точности, как все происходило, но Марию ждал жесткий отказ. Кай, как он потом мне рассказывал, не видел в ней девушки – она ведь друг, мы с детства играли в одной песочнице, купались в реке, раздевшись до трусов, ну и так далее. Короче, оскробленная Мария, походу, поклялась себе если уж не влюбить в себя твоего братца, так хотя бы достать. Чем и занялась…
Отпив вина, я легонько вздыхаю и киваю Марио. – И продолжает… – Мария в самом деле достает Кая и не только.
– Что прости? – мужчина смотрит на меня как-то удивленно.
– Продолжает доставать Кая, – что тут непонятного.
– Ага. Ну вот теперь ты знаешь всю историю их «войны». Хотя. На самом деле, я уверен, что они оба хорошо относятся друг к другу. Кай помогает синьору Кьянти… – Марио все-таки пытается доказать мне, что Мария не так и плоха, словно я сама этого не вижу. Но продолжение его речи заставляет задуматься – какие дела у Кая с синьором Кьянти?
И я даже спрашиваю это вслух.
– В чем?
– О! Как же. Кьянти уже лет тридцать владеет маклерской конторой. А финансы – это страсть Кая. У него чутье я тебе скажу… – нет, ну я всегда знала, что Кай хороший аналитик, иначе бы ему не поднять компанию, но финансы… Может, он еще на бирже играет?
– Не знала… – чуть скептически пожимаю плечами.
– Об этом мало кто знает. Хотя и тайны он из этого не делает, – Марио как-то пристально смотрит на меня.
– При мне он никогда ни о чем таком не говорил, – как, оказывается, я мало о тебе знаю…
– Может, ты просто и внимания не обращала, – Марио неожиданно дружески похлопывает меня по руке.
– Наверное, – отвечаю без энтузиазма.
– В общем, теперь ты понимаешь, что Мария могла наговорить тебе с три короба. И самое главное, хочу я тебе сказать, Кай вовсе не бабник. Он и любил-то только эту Кейт из университета…. а так…. Короче, нормальный он мужик, что уж говорить…. – Марио замолк. – Так что обещай не злиться на него? – Марио снова посмотрел на меня очень внимательно.
Интересно, почему он это сказал? К чему такая откровенность? Он что-то почувствовал?
– Угу, – отвечаю, соглашаясь, одновременно желая прекратить этот разговор, потому что не желаю обсуждать тебя ни с кем, даже с твоим близким другом.
– А теперь, прости, белла, – Марио смотрит на часы и встает, – Нам с Каем пора кое-кого навестить.
– Кого? И где он сейчас? С сеньором Кьянти? – все вопросы озвучить не решаюсь, не хочу, чтобы Марио что-то заподозрил
– Много будешь знать – скоро состаришься! – восклицает Марио, явно сдерживая желание щелкнуть меня по носу, и смеясь, уходит.

А я так и остаюсь сидеть в кресле с бокалом вина в одной руке и сигаретой, которую я машинально беру из оставленной Марио пачки, в другой. Зажигалку он забрал собой, поэтому закурить не получается, да и не стоит, наверное… И вот что теперь говорить? И как быть? Была б тут Вася, она бы точно сказала, что я дура и истеричка, устроила капризы и бурю в стакане воды. Это хорошо еще Кай терпеливый человек, ну и знает Марию, поэтому мог представить, что она сказала. Но я-то? Опять поверила не тебе, снова на те же грабли. Недоверие, недосказанность, все эти недо, они убивают – чувства, мысли, добрые отношения. Наверное то, что я сама не до конца тебе доверяю, накладывает свой отпечаток, внушает сомнения в тебе… Господи, как все сложно… Ну, почему, почему никогда ничего не бывает просто. Просто сказать, спросить, сделать… Почему так не выходит? Нет же, Герда не ищет легких путей, – усмехнулся кто-то умный внутри. – Вот-вот и теперь собирает все тернии, только колются об них другие… Самые дорогие и близкие…
Допиваю вино и встаю. Раз ты поехал с Марио, вечер у меня свободен. Самое простое и правильное – посидеть с книжкой в комнате, или вообще принять ванну и лечь спать. Так бы и сделала, будь я дома, но тут, в чужом месте, все-таки неуютно, да и не факт, что кто-нибудь из братьев-акробатов не придет – а они слово «нет», похоже, не знают – или Мария не явится ко мне что-нибудь спросить или рассказать, а откровений мне на сегодня хватит. Любых.
Захотелось погулять по городу или пообщаться с кем-то, кто не будет задавать лишних вопросов, но может выслушать, если решу что-то сказать, в общем, с кем-то близким.

Решение созрело мгновенно: тетушка Марчелла и Бьянка – те, у кого мы останавливались с Ренкой в прошлый приезд. Правда, Бьянка тогда попыталась сходить замуж и уехала в Неаполь, но не так давно вернулась с маленьким сыном.
Зайдя к себе, переоделась, в ближайшем супермаркете купила в подарок маленькому Алдо плюшевого медведя, поймала такси и поехала. Уже с дороги позвонила на всякий случай уточнить – дома ли.
– Герда, привет, дорогая, ты какая-то немного не такая, какой я тебя помню, – темноволосая красавица Бьянка радостно раскрывает мне объятья.
– Немного выросла за пять лет, – смеюсь я, следуя за ней по коридору в гостиную, когда буквально под ноги мне кидается довольно упитанный кудрявый мальчуган в рубашонке и памперсе. – Эй, ты и есть Алдо? – Подхватываю мелкого на руки, а он тут же вцепляется в медведя в моей второй руке, – угадал, малыш, это тебе, – целую кудрявую макушку и сажаю мальчика на мат в ворох игрушек. Потом осматриваюсь с удивлением, не находя тетушки Марчеллы.
– Бьянка, а где… – договорить не успеваю, потому что слышу, как щелкает дверной замок, а потом в комнате появляется сама хозяйка. Она чем-то похожа на нашу Ба, только несколько помоложе.
– Герда, bella mia, ты совсем не изменилась, хотя нет, еще больше похорошела, – Марчелла обнимает меня, вертит, рассматривая, целует. – Как бабушка? Ты сама надолго? Где остановилась? Как твоя подружка поживает? Что там Кай? – сто слов в минуту и столько же вопросов одновременно. Причем, если я буду молчать, Марчелла и ответит на них сама. – Садись, кофе выпьем с пирогом, как раз испекла сегодня. – Меня усаживают в кресло около маленького столика, и скоро мы пьем кофе и разговариваем, перескакивая с темы на тему.
Тетушка Марчелла знает и старого Кьянти, и Марию, и, конечно, Марио, и даже приглашена на свадьбу, и вообще, меня ждали, даже думали, что я у них остановлюсь, как обычно.
– Ладно, Мирандолина приедет, уж она точно тут будет жить. Она с Лиз? – тетушка спрашивает про кузину Элизабет, которая вроде тоже собиралась приехать, Ба что-то такое говорила, но точно я не знаю, потому просто пожимаю плечами.
Вскоре тетушка забирает малыша Алдо и уходит в спальню укладывать его, давая нам с Бьянкой возможность немного пообщаться.
Она говорит о своем Дарио как-то вскользь, чувствуется, что рана еще не зажила, да и сама Бьянка похоже, не очень уверенна в правильности сделанного шага.
– Понимаешь, он сначала обрадовался, что у нас будет малыш, а потом Дарио словно подменили. Он приходил поздно, не желал никак помочь и только требовал и упрекал. Я держалась какое-то время, а потом просто не смогла. Физически не смогла, и уехала к маме. Альдо было четыре месяца, еще немного и будет год, как я тут. Ни звонков, ни писем, ни в скайпе, ни в ватсапе – нигде, ни разу. – Бьянка взяла бутылку с коньяком, которую тетушка подала к кофе, и налила себе бокал. – Будешь?
– Мне, наверное, уже хватит – вино пила, да и тебе не стоит, ты же кормишь, – не удержалась я.
– Ничего, я только ночью и утром, лучше спать будет. Давай немножко. – Бьянка достала второй бокал и налила мне тоже.
– Скучаешь? – может я задала бестактный вопрос, но не спросить не могла.
– Да, – она сделала большой глоток коньяка, – особенно ночью. Мне его … так не хватает.
– А сама почему не позвонишь? – я сегодня явно играла в капитана Очевидность.
– Раз не звонит и не приехал, значит, не нужна. Не нужны мы ему, – казалось, еще немного, и Бьянка заплачет, но она наоборот выпрямила спину и крепко сжала губы. После паузы сказала немного другим тоном, – извини, все хорошо. Не думай об этом.
– Но как же, Бьянка, вдруг Дарио считает, как ты – не звонишь, уехала, значит, он не нужен. Может, вы из-за собственного упрямства рушите жизни и себе, и Альдо? – я все-таки не смогла закончить разговор на полуслове.
– Не знаю, Герда, – вздохнула девушка, – я запуталась. Мама говорит – гордость свою блюди, а я так скучаю, что, кажется, готова все бросить и бежать к нему. Не знаю, – она допила свой коньяк и налила еще. – Мария вон замуж выходит. Давай за нее, пусть будет счастлива. Я, правда, ее не помню совсем, но это не важно. – Бьянка попыталась улыбнуться.
– Ну как не помнишь, – появившаяся в комнате тетушка, подошла к комоду и достала большой пухлый альбом. – Вот, смотри, Герда, ты, Кэр, вот Кай, а вот это Марио. Вот и Мария. Вот вы все у них дома со старым Кьянти. Праздник какой-то. Такие смешные маленькие. Ну это вы с Гердой маленькие. Они-то постарше. Ой, Кай какой сердитый. Нет, ты глянь, насупился. О, и Герда надулась, как мышь на крупу. Поссорились что ли?
Мы с интересом рассматривали старый альбом, слушая комментарии тетушки. На кого был сердит ты, установить не удалось, а вот то, что я на вас с Марио обиделась, это точно. Я вдруг неожиданно вспомнила то лето и новую фарфоровую куклу, которую как раз Марчелла мне и подарила, когда мы приехали в Рим. А вы ее спрятали и никак не хотели отдавать, а потом я нашла ее под подушкой на диване в гостиной в сильно помятом платье и без туфелек. Вот и дулась…

Показав фотографии, тетушка пошла на кухню что-то делать, а тут заплакал малой, и Бьянка унеслась к нему. Я осталась одна…
А вот как бы я повела себя на ее месте? Советы давать легко, а сама? Что бы я сделала? запихнула гордость куда подальше и понеслась к дорогому мне человеку или вот так же сидела бы в углу и ждала, пока он сделает это первый? Кай бы так не поступил, как этот Дарио… Допустим, но речь не о нем… Ты, как бы поступила ты? Вот сейчас даже есть возможность узнать. Да, ситуация не так сложна, как у Бьянки, но задета гордость, и эта моя дурацкая ревность… Ждать или пойти первой? – Я погрела в руках бокал с коньяком и залпом выпила, – пойти…
– Не спи, замерзнешь, – я не заметила за своими мыслями, как вернулась Бьянка.
– Спит?
– Спит, конечно, – она улыбнулась. – А твои-то как дела, так и не рассказала.
– Да нечего особо рассказывать, все нормально, – я пожала плечами в подтверждение своих слов.
– Замуж не собираешься? – да что всех так волнует вопрос моей личной жизни?
– Успею, – задумчиво покачала головой и улыбнулась не в ответ на вопрос Бьянки, а тому, что было внутри меня, тому теплому и доброму, что поднималось во мне рядом с тобой, тому, что надо было обязательно вернуть, потому что иначе… просто невозможно.
– Влюбилась что ли? – вопрос застал меня врасплох.
– Да нет, с чего ты взяла, – отрицательно покачала головой и наклонилась к столику налить еще коньяка.
– И мне немного, – Бьянка подвинула свой бокал. – а как там Кай?
– Нормально, работает. Слушай скажи, а как ты думаешь, почему Марио вдруг решил жениться? Тетушка говорила что-нибудь, – я взяла свой бокал и откинулась в кресле.
– Говорила, что Мария беременна, поэтому, но мне кажется, нет. То есть не в этом деле. Не только в этом. – Бьянка пригубила коньяк.
– Дааа? – скептически протянула я, глядя на нее.
– Ага, – кивнула она. – Я вот помню, как мы поженились. Это тоже было вдруг. Для меня вдруг. Дарио пришел и сказал. Я даже растерялась, так это было неожиданно, а мама потом сказала, что для мужчины это нормально. Он понимает для себя, что готов и идет делает предложение. Может то, что Мария беременна, слегка подстегнуло Марио, но не более. А почему ты спросила?
– Не знаю, так, интересно стало. Думала, ты тут больше меня знаешь, – я поставила бокал на столик и обняла себя руками – стало как-то прохладно.
– Мне кажется, если парень решил жениться – он женится, а если – не хочет, то будь ты триста раз беременная, это его не удержит, – Бьянка улыбнулась как-то немного виновато.
Тут вернулась тетушка и разговор плавно перешел на нашу родню в Палермо…

Время пролетело незаметно. Когда совсем стемнело, я засобиралась уходить, а Бьянка с тетушкой стали уговаривать меня остаться. Не зная, как лучше поступить, набрала твой номер, но металлический голос сообщил, что «абонент не отвечает или находится вне зоны доступа сети».

»» 18.12.14 03:02 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Городская гостиница - "Безымянная Стена"

Она тебя чует как смерть твоя — с кем ты, где ты,
и в самый спокойный из светлых осенних дней

она за тобой приходит, и ты, немея -
такой оскорблённой невинностью тычут в нос -
не можешь понять почему же ты был не с нею?
А после... всё к чёрту, и в пепел, и под откос.

...Я-то тебя достану и из тюряги.
Только боюсь не сталось бы — из петли.
Вспомни, два раза карты паршиво лягут -
в третий уж лучше попыткой судьбу не злить. ©

Чаще всего, мы получаем то, что действительно хотим. А если нет, значит, недостаточно хотели. Или, быть может, нам нужно вовсе не то, к чему мы так стремимся, совершаем безумные поступки и сжигаем все мосты, когда кажется, что желаемое уже в руках.

Разумно ли было магу на грани истощения предпринимать подобное путешествие?
Нет.
Думал ли маг головой, прежде, чем что-то сделать?
Разумеется, но самоуверенность с лихвой перекрывала все мыслимые и немыслимые сомнения.

***
- Тебя плохо учили, волшебник. Или, быть может ты решил, что превзошел своего наставника, наплевав на правила?
Мужчина стоит на коленях на каменном полу. Раздетый по пояс, он нехотя поднимает голову, стараясь сфокусировать взгляд на человеке перед собой. Холод служит неким подобием анестетика, позволяя не так остро реагировать болью на исполосованную шрамами спину. Сводчатые стены храма упираются в черное небо, венчаемые звездным куполом. Потолка нет как такового. Магия соткана из звезд. И только звезды являются сейчас безмолвными свидетелями унижения, боли и непреложных истин, что вколачиваются с кровью. И никак иначе.
Молчит. Он молчит, хотя знает, в чем виноват. Знает, но признать, произнести, повиниться не может, не хочет, не станет. Пусть хоть исполосуют до смерти, разорвут на кроваво алые полотнища, слово не сорвется с губ. Потому что гордыня крепко держит душу мужчины, гордыня, самолюбие и безграничная вера в собственную правоту и безнаказанность. От того и сияют глаза, от того и улыбка на губах, с болью и привкусом собственной крови. Он привык к боли, потому что теперь она единственное, что позволяет почувствовать себя живым. Больно, - значит живешь.
С тех пор как договор был заключен, прошла не одна сотня лет, и каждый раз возвращаясь за Стену, он надеялся, что это последнее путешествие. И все же, если бы его спросили, чего ему хочется больше всего, ответ был бы кратким:
- Жить.


Воспоминания отпускают не сразу, заставляя некоторое время бессмысленно смотреть в пустоту перед собой. Поворачиваю голову к ней, только когда Арина уже открывает дверцу машины, закидывает на заднее сиденье сумку и быстро устраивается рядом на переднее.

Рассчитывал ли я, что она согласится так быстро?
Вряд ли.
Хотел ли я этого?
Всем сердцем.

- Куда мы едем? – уверенный взгляд почти профессионально скрывает волнение. Голос не дрожит, а вот пальцы немного подрагивают. Она тут же складывает их в замок, словно инстинктивно отгораживаясь.
- Ты любишь сюрпризы?
- Только, если они приятные, - беседа грозит перерасти в бесполезный ни к чему не обязывающий треп, а что может быть лучше этого средства, дабы отвлечь и унять внутреннее волнение.
- Других не держим, - улыбаюсь, повернув голову и подцепив очки, смотрю поверх стекол, а затем поправляю, подвинув обратно к переносице.
Машина все еще стоит у входа в отель, а я несу какую-то чепуху. Она не решается спросить, почему стоим, а я взвешиваю в уме все «за» и «против».
- Надеюсь, ты не маньяк, - смеется, поправив козырек, пряча глаза от заходящего солнца.
- Надежда, вообще классная штука, - мотор отзывается на поворот ключа в замке зажигания. И я могу поклясться, что слышу, как сердце гулко ударяется о решетку ребер, будто сорвавшись вниз, преодолев отправную точку, разгоняясь, набирая скорость подобно стрелке на спидометре. Оно горит, оно бежит, оно живет. Оно … мое.
Город тонет в закатной дымке, а полоска дороги змеится, будто оживает под колесами автомобиля, нагретая солнцем за долгий день. Вдоль кромки леса, минуя небольшое озеро и заправку, мы выезжаем за город.
- Ты не сказала ни слова после того, как мы проехали указатель «Энск. Добро пожаловать». Сомнения гложат?
- Скорее, внутренняя борьба, которая уступает место любопытству. Мне интересно, что было в том пакете, который мы забирали на почте.
- Труп? – вопросительная интонация в сочетании с улыбкой в пол лица, вызывают необходимую реакцию. Она смеется, заметно расслабляясь. - Почему ты приехала в Энск? - снова отвлечь. От мыслей и от сомнений, которые ей сейчас совсем ни к чему.
Она отвечает что-то, а я думаю над тем, все ли я взял и не забыл ли о чем-то важном. Снова едва различимый поворот головы. Даже если и забыл, основной ингредиент находится под рукой, так что волноваться нет причин.
Машина сворачивает уже по знакомой дороге. Еловые иголки застилают землю ковром в любое время года. Кажется, что деревья перешептываются, злясь на прибытие незваных гостей, нарушивших их покой. Редко кто приходит к фонтану, особенно после недавних событий. По словам местных, здесь стала твориться «не весть какая чертовщина». А кому ж еще верить, как не местным.
- Странное ощущение, - обхватив себя руками, она потирает плечи, разгоняя невидимые мурашки.
- Почему? – вопрос ради вопроса.
- Это место притягивает чем-то.
- Страшно, - я не спрашиваю, я уверен, что это так.
- Нет, совсем нет, - ответ заставляет отвлечься от дороги и посмотреть на девушку рядом с собой.
- …скорее предвкушение какое-то, - поясняет на мой немой вопрос, - ожидание чего-то, - смеется, помотав головой, - глупости говорю, да?
- Не уверен, - сомнения все же неприятно отзываются в груди едва ощутимым уколом.
- Знаешь, это плохая примета…
- Мм? – выруливаю с дороги на небольшую поляну, и останавливаюсь неподалеку от беседки, в которой еще живы воспоминания о событиях, произошедших несколько месяцев назад.
- Ехать ночью…в лес…в багажнике.
- Три промаха из трех, так что тебе не о чем волноваться, - улыбаюсь, кивнув, чтобы выходила из машины, - да и вообще, я не верю в приметы. Глупости это все, ты так не считаешь?
- Я бы хотела еще раз посмотреть на брошку, - захватив сумку, закидывает ее на плечо. Засунув руки в карманы куртки, оглядывается по сторонам.
- Конечно, как только доберемся до места назначения.
- Мы еще не добрались? – удивленно смотрит на меня.
- Нет, - слишком довольная улыбка в предвкушении, слишком горят глаза, когда порывисто беру ее руку в свои, накрывая поверх прохладной ладони, - но уже скоро. Очень.
Забираю из багажника пакет с одеждой.
- Пойдем, - снова ее ладонь в моей, и сам не замечаю, как тяну ее за собой, ускоряя шаг. Одергиваю себя, отмеряя каждое движение, стараюсь казаться расслабленным и беззаботным. Трудно это, честно говоря. Особенно, когда взгляд, устремленный на меня, становится все более подозрительным и настороженным.
Не пробует убрать руку, но и не доверяет, чтобы достаточно расслабить пальцы и не впиваться ими так сильно.
- Рум, - впервые за вечер называет по имени. Мое имя на ее губах действует отрезвляюще, заставляя остановиться и оглянуться.
- Не бойся.
- Не в этом дело, - могу поклясться, что фыркает, будто мое предположение кажется ей абсурдным, - я не понимаю, что здесь делаю и почему вообще согласилась.
- Потому что я обаятельный? – смеюсь, проводя рукой по волосам.
У нее красивая улыбка и странно притягательный взгляд. Кажется, что девушка прячет что-то внутри, не позволяя даже себе заглянуть правде в глаза.
Она не похожа на ту, другую, которая будет рада встрече. Разве что взгляд такой же обманчиво открытый и в то же время, остро подмечающий все вокруг.
- Мы пришли, - провожу ладонью по прохладной поверхности выщербленного камня.
Она повторяет мой жест, касаясь стены ладонью.
- Мы будем изучать наскальные рисунки?
- Ты их видишь? – удивленно смотрю на Арину.
- Я не слепая, - проводит по разлому в стене и одергивает руку.
- Обожглась? – прикусываю язык, поздно сообразив, что не должен был задавать этот вопрос. Но раз уж спросил, к черту все. Долгие проводы – лишние слезы.
- Показалось, наверное, - осматривает ладонь на предмет ожога.
- Наверное, - набрасываю на плечи девушки темный плащ, накидываю на голову широкий капюшон, поправив волосы. Складки тяжелой ткани под тяжестью материи опускаются на плечи волной, а полы плаща обволакивают, укрывая до пят.
Не спрашивает ничего, лишь удивленно осматривает себя, проведя ладонями по мягкости материи.
- Я ведь обещал тебе путешествие, так что, нужно переодеться, - набрасываю на свои плечи такой же плащ. Капюшон небрежно покрывает голову, сползая на глаза.
В руках книга, что досталась мне как раз у этого фонтана. Взгляд быстро находит каменную чашу, что уже давно не дарит воду, но по-прежнему хранит свои тайны.
Заклинание, заученное наизусть течет с губ, сливаясь в поток монотонных звуков, то нисходя до шепота, то впечатываясь в пространство нерушимо и твердо. Брошь оказывается в руке девушки. Она непонимающе смотрит, будто снова поглощенная своими воспоминаниями. Немигающий взгляд, только губы чуть дрожат.
- Руку дай. Быстро. – голос хриплым скрежетом режет пространство, слова грубы и неосмотрительны. Но цель уже близка.
Повинуется, хотя и неосознанно. Разжимает ладонь, уронив брошь в выемку в книге. Грани идеально принимают предмет, словно обнимая. С силой сжимаю запястье девушки, накрыв ее ладонью ключ, надавливаю второй рукой поверх, пока она не стискивает зубы, ойкнув. Книга остается в воздухе, словно на невидимом постаменте.
Закусывает губы, пытаясь вырвать руку, но я держу крепко, прижимая ее раскрытую ладонь к острым граням броши. Сейчас она причиняет боль своей хозяйке, а совсем недавно мягко грела нежную кожу ладони и сияла перламутром полированных граней.
- Терпи, - рыкнув, отвожу взгляд от книги, подняв глаза на ту, что смотрит на меня в упор. Легче, нужно сказать мягче, сделать касание нежнее:
- Сейчас все закончится. Терпи, - в подтверждение моих слов свечение из книги сливается с тем, что рождено было Стеной. Сплетаясь, два потока сливаются в один, затягивая следом, словно волна уносит с берега.
Успеваю захватить книгу, когда та, захлопнувшись, летит к земле. Вторая рука крепче стискивает запястье девушки, а неожиданное «каррр» взрывает и без того, нагнетенную до предела обстановку.
- Гамлет, какого…!? – дальнейший поток ругательств тонет в волне света и крика.

Застенье
На другой стороне идет снег. Кажется, что он здесь всегда. Или я так редко бываю по эту сторону, что только снежное безумие неизменно открывает мне свои объятия. Теперь она с силой выдергивает руку, высказав все, что думает обо мне. Странно, но не пытается бежать. Да и не убежит. Заклинание прочно связало нас на время, пока я не выполню свою часть сделки.
- Ты что, спятил? – она потирает руку, стараясь растереть запястье. Останутся синяки от моих пальцев. Наверняка останутся. Непрошенная мысль возникает внезапно, почему-то вызывая улыбку.
- Тебе весело?
- Почему нет? – готов спорить, что взгляду моему сейчас позавидовал бы любой сумасшедший, - я дома.
Ворон с громким карканьем опускается на ветку ближайшего дерева. Что задумал этот пернатый я не знаю, да и не пытаюсь выяснить на данный момент. Запрокидываю голову вверх, закрыв глаза. Губы растягиваются в улыбке, а сердце готово выпрыгнуть из груди и отзывается в глотке.
- Черт бы тебя побрал, старая ведьма! Выходи! Я соскучился! – смех выходит таким настоящим, искренним, неподдельным. Это пугает на мгновение, но жизнь кипит в крови, пульсирует, шумит в ушах подобно прибою.
- Ты так груб, волшебник, - ее голос заставил бы вздрогнуть, если бы не был столь долгожданным.
- Моргана.
Глаза горят ярче звезд на идеальном лице молодой женщины.
- Румпельштильцхен, - дань вежливости. Кривит губы в неясной ухмылке, а пальцы что-то чертят в воздухе.
- Ни дня без практики, дорогуша?
- Ни дня без подлости, дорогой, - протягивает руку, держа на ладони небольшую сферу. Темно-красный туман переливается сгустками черного, мерцает филетовым, каплями серебристого, металлического оттенка, разливается изнутри по стеклянной поверхности.
Как только сфера касается моей ладони, туман проникает под кожу, въедаясь в распутья вен, набирая скорость, стремясь разлиться потоком крови, достигнуть каждой клетки уставшего тела.
- С тобой приятно иметь дело, ведьма, - пустая сфера падает на землю и катится к ногам девушки, ошарашено глядящей в нашу сторону. Темная магия, тягучая и тяжелая, словно расплавленный воск горячит вены. Какое чертовски приятное ощущение - чувствовать сытость хотя бы на какое-то время.
- С тобой тоже, волшебник, - складывает руки на груди, подходя ближе к девушке, стоящей неподалеку от меня. - это же надо, как причудливо плетется узор мироздания. Одно лицо.
- Здравствуй, - улыбается, поцокав языком, ведет ладонью по ее темным волосам, - сестренка.
Как только слова слетают с идеальных губ, воздух покидает мои легкие, заставляя упасть на колени.
- Как ты...? - одними губами, бессильный произнести вопрос вслух.
- Я ничего не делала, - пожимает плечами, ты получил то, зачем пришел. Ты получил то, о чем мы договаривались.
- Сдохнешь. - снова приходится безмолвно шевелить губами. И хотя голос не может помочь мне, глаза достаточно ясно дают понять, что ждет впереди эту потерявшую страх ведьму.
- Не смотря на то, что я девушка, - смеется, - я пропущу тебя вперед.
- Хватит, Моргана.
Мне слишком хорошо знаком этот голос, чтобы сдержаться и не поморщиться, услышав его теперь... Снова.
- Прошу простить меня, - и будто бы не было смеха на этих губах лишь мгновение назад. Поклонившись, замирает. Роскошные светлые волосы укрывают, пряча лицо, а губы сжимаются в тонкую линию. Она боится.
- Ты вольна делать с ней, что пожелаешь. – аристократичная мужская ладонь небрежным жестом указывает на ту, которую я привел с собой, - мы держим свое слово, Ведьма. Забирай ее и проваливай.
- А что будет с ним? – любопытство так свойственно женщинам, даже в минуты, когда смерть стоит рядом.
- Это уже не касается тебя. Но моли своих Богов, ведьма, чтобы он никогда не пришел за тобой.

- Тебе говорили не возвращаться, волшебник? - теперь мой черед выслушать высочайшую отповедь. - Тебе говорили, что ждет тебя, если вернешься? Тебе говорили, что вернуться ты можешь лишь в одном случае…
- Смерть, - добавляет второй голос.
Я не вижу их обладателей. Да и нет смысла видеть, чтобы знать, кому они принадлежат.
- Мы с Тамарой ходим парой, - мелькает мысль. Даже сейчас подсознание находит время пошутить. Но посмеяться вдоволь не получается, когда ребра стискивает словно обручем. Нестерпимая боль заставляет сжаться сердце, а мозг, кажется, вот-вот рассыплется на миллиарды частиц.
- Как с похмелья, - подсознание все же пытается поддержать своего хозяина, но вырубается, провалившись в пустоту.

»» 14.01.15 20:19 Сказочные зарисовки
_________________

Сакраменто. Чуть больше полутора лет назад

Маленькая девочка
со взглядом
волчицы,
Я тоже когда то
был самоубийцей.
Я тоже лежал
в окровавленной
ванне
И молча вкушал
дым марихуаны.
Спи сладким сном,
не помни о прошлом.
Дом, где жила ты,
пуст и заброшен,
и мхом обрастут
плиты гробницы
О, маленькая
девочка
со взглядом волчицы…

Едва мы скрылись за кулисами, я бессильно повисла на Дилане - своем партнере - и заплакала. Ничего не спрашивая, он подхватил меня на руки и понес в гримерку. Я плакала, уткнувшись в его грудь, чьи-то руки расшнуровывали сапоги, кто-то подсовывал стакан с соком. Нога болезненно пульсировала, когда с нее снимали бинты и пластырь. Но мне уже было не до ноги, все, о чем я мечтала, это прыгнуть в такси и отправиться домой. Лайза и Оскар, наверное, уже вернулись, наверное, уже дома… Там, с ними я буду защищена. С ней я буду защищена…
- Потерпи, милая… Сейчас все пройдет, - тихонько прошептал Джейс, поглаживая меня по руке и обнимая за плечи, и ему не мешало даже то, что я все еще сидела на руках Дилана. - Док, сделайте что-нибудь,
С трудом разлепив глаза, я изумленно уставилась на мужчину в светло-зеленой форме с черным чемоданчиком. Молодой совсем.
- Что же вы так неаккуратно? – пробормотал он после осмотра ступни.
- Хреновая из меня балерина, док… Можно что-то сделать с моей лапкой? Чтобы я финальный выход выдержала…
- Вам сейчас нужен покой… И только покой…
- Док… Прошу вас… Мне надо… Очень! - подавшись к нему, я заученным жестом коснулась его руки и прикусила нижнюю губу.
Посмотрев в глаза, он быстро скользнул взглядом на губы и ниже… Прокашлялся, поправляя шапочку, и полез в свой чемоданчик. Долго копался, а потом достал небольшой коричневый флакон.
- Вот, это очень сильный препарат… Не более одной в сутки…
- Да, док, я поняла…
- Не более одной! – едва я протянула руку, повторил он и крепче сжал в руке пузырек.
- Я все поняла, не более одной, и соком запивать нельзя! И никакого спиртного!
3аполучив, наконец, вожделенный пузырек, я вытряхиваю на ладонь одну таблетку и, показав доку, отправляю в рот, запив большой порцией воды без газа, которую подал Джейс. Дав кое-какие рекомендации, доктор уходит. Уходит и Дилан, у которого скоро выход. Наконец, ко мне теряют всякий интерес – у людей свои заботы. Оставшись вне поля зрения, снова достаю пузырек и, вытряхнув еще одну таблетку, торопливо отправляю ее в рот. 3апиваю и осматриваюсь по сторонам. Никого. Уф. Снова кошусь на пузырек. Думаю. Нога все еще болит. Острая пульсирующая боль пронизывала все тело, вышибая слезы из глаз. Боль утихает не так быстро, как мне хочется, и уже подумываю о том, чтобы выпить третью, как возвращается Дилан. В одной руке клетчатый плед, во второй большая чашка чая.
- Джейсон попросил побыть с тобой…
«Как будто мысли прочитал!» - думаю со злостью и отвожу глаза.
Ничего не замечая, Дилан укрывает мои ноги, оставив снаружи только часть ступни с больным пальцем, и вручает чашку с чаем. Оставшуюся часть показа он развлекает меня всякими рассказами. Он же помогает забинтовать палец и приносит черные шипованные лабутены – сапоги я сегодня уже не осилю.
Идеальный макияж, сверкающая глянцевым блеском помада цвета крови, холодная улыбка и идеальная осанка – вот, собственно, все, что видят зрители, когда мы стоим на краю подиума. Мои затянутые в перчатки из латекса руки свободно лежат на локтях Дилана и Джейсона. Они моя опора и защита. Даже само ощущение их сильных тел рядом дает уверенность.
Боль в ноге ушла, оставив после себя только легкий дискомфорт, но и его достаточно. Достаточно, чтобы боятся отпустить локоть кого-то из мужчин. Или тревога неуместна? Или я не от этого тревожусь?

В толпе, где-то внизу, среди дыма сигарет и запаха спиртного есть он. Он… Худший из ночных кошмаров. Тот, кого я не просто хотела забыть… Я бы хотела его никогда не знать. Не видеть. Не встречать. Не западать на красивое лицо с четкими правильными линиями. Не таять под взглядом серо-голубых глаз. Не вестись на славу капитана футбольной команды колледжа. Не слышать разговоров подруги о том, что по нему сохнут все девчонки из группы поддержки, а он глаз не сводит с дурочки, которая влюблена в лучшего друга и в свободное время предпочитает посидеть над учебниками или потусоваться с друзьями стритрейсерами.
- Давай, детка! Не бойся ты! Он классный парень! И руки, и губы такие… ммм! Я представляю, как он целуется… А глаза… Черт, они как льдинки! И к тому же он сын сенатора Кейна! – возбужденно шептала Катрина – моя соседка по комнате.
Отправив в рот немного шоколадного пудинга, я покосилась в сторону столика, где всегда сидели парни из братства «Ипсилон Дельта». У них как всегда было шумно, они чем-то перекидывались и смеялись, потом переходили на кричалки… и только он молча смотрел в нашу сторону и улыбался лишь кончиками губ.
Красивый. С небрежно растрепанными волосами и обтянутыми белой футболкой широкими плечами. Поймав его взгляд, я торопливо отвернулась, засмущавшись. Нет! Нет… Нельзя… не стоит…
- Привет, можно к вам подсесть? – в одной руке держа тетради с конспектами, а во второй поднос с обедом, проговорил парень.
- Можно-можно! – пропела Катрина, отодвигая наши вещи в сторону.
- Давайте знакомиться, я Уолтер, а это Чейз! – он излучал благожелательность, когда представлялся сам и представлял своего друга.

Уолтер Кейн. Сын сенатора. Капитан футбольной команды. Президент мужского братства… 3олотой мальчик, который, не скрою, заставлял мое сердце биться чаще… Я искренне верила в то, что он красив не только снаружи, но и внутри. Он убеждал в этом красивыми поступками и широкими жестами. Чего только стоила выходка во время субботнего матча, когда после победы, Уолт стащил футболку и, прошествовав через все поле, отдал ее мне… Трибуна ревела от восторга, девчонки толкали к нему, а я сидела на своем месте оторопевшая. Было ощущение, что все происходящее слишком красивое, слишком правильное… И не настоящее! Но это ощущение он умело заглушал, и я верила. До того вечера… До того памятного вечера, когда его красивые губы искривила незнакомая доселе усмешка, и он ударил меня в ответ на нежелание подчиниться… ударил резко… наотмашь… еще и еще… пока я не затихла, шокированная… напуганная… скованная страхом, болью и вкусом собственной крови во рту.

Официальная часть была закончена. Спустившись со сцены, Джейсон, придерживая меня за талию, давал интервью и позволял фотографировать нас вместе. Я улыбалась до тех пор, пока не начало болеть лицо, а потом, тихонько извинившись, отошла, отставив бокал шампанского, к которому даже не притронулась за весь вечер, побрела через толпу к служебному ходу – было самое время слинять по-тихому.
- Привет, малышка, - рука мягко обвилась вокруг талии, когда я уже почти добралась до заветной цели.
Не стоило оборачиваться, чтобы узнать, кому принадлежал мягкий голос, от которого по позвоночнику поползла волна мурашек, а в солнечном сплетении запульсировал ледяной комок ужаса. Ладони моментально вспотели, и, казалось, что еще немного, и я хлопнусь в обморок… 3аставляя себя дышать глубже и стараясь подавить накатывающую панику, я медленно обернулась:
- Привет, Кейн...
Было так странно видеть на этом самоуверенном лице растерянную улыбку, когда он вглядывался в мое лицо и качал головой.
- Что-то не так? – скрещиваю на груди, руки желая хоть так от него защититься.
- Все так… Выглядишь просто отлично… даже не узнал сначала…
Не зная, что ему ответить, просто пожимаю плечами и опускаю глаза. Он продолжает рассматривать меня, чему-то улыбаясь и довольно кивая. Мне страшно. Страшно так, что я готова сорваться с места и бежать прочь, не разбирая дороги. Но вместо этого стою на месте с покорностью кролика перед удавом. Стою, боясь поднять глаза выше его подбородка. Да. Я его боюсь.
- Эй, Эл, ты не пропадай надолго! Я скоро домой, и тебя могу подкинуть! – быстро бормочет Дилан, на секунду возникая возле нас и тут же убегая по своим делам.
- Шумно тут, давай отойдем? Поищем уединенное место, чтобы поговорить…
Отупевшая от страха, я просто молча киваю и позволяю ему увлечь себя.

»» 17.01.15 00:40 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Сакраменто, чуть больше полутора лет назад

Look my eyes are just holograms
Look your love has drawn red from my hands
From my hands you know you'll never be
More than twist in my sobriety

То странное чувство, которое словами можно описать только по-французски. Чувство, когда тебе кажется, что то, что происходит с тобой сейчас, когда-то с тобой уже происходило. Когда-то, но ты не можешь вспомнить, когда.
Я помнила.
Но только когда за спиной захлопнулась дверь, поняла, что зря позволила себя увести. Я больше не та напуганная первокурсница, которой он с легкостью попользовался. Сейчас я могла поднять шум, я могла привлечь внимание и дать понять окружающим, что не хочу куда-то с ним идти! Вместо этого покорно, как овца, шагала за ним в эту… 3ападню, иначе и не назвать! Комната очень похожа на ту комнату, в том клубе… Но все же не такая…Более дорогая, более приличная. Цвета не кричаще красные, а мягкие и даже благородные: бронзовый и бежевый. Успокаивающие. В небольшой комнатке стол на гнутых ножках, небольшой диван, и пара стульев. Умеренное количество позолоты. Ситцевая обивка с милыми цветочками. Какая прелесть… Можно подумать, что тут деловые встречи проходят на высоком уровне, а не посиделки полуобдолбанных тусовщиков!
Оставив позади Уолтера, шагаю к окну, прикрытому тонким тюлем. Внимательно осматриваю открывающийся вид. Он не слишком приятный: грязный переулочек с двумя мусорными баками, улавливаю движение за окнами соседнего здания: желтые в зеленую полосочку занавески, судя по всему, мотель или что-то типа того. В двух фигурках, которые отираются на углу, с легкостью можно узнать торговцев легкой наркотой… Да уж. Дежавю так дежавю. Отвлекаюсь от улицы за окном и улавливаю в отражении движение уже в комнате, где нахожусь. Мой спутник какое-то время мерит шагами пространство перед дверью, теребя аккуратно причесанный «кок» на голове,
Он возмужал. В его случае это, конечно, сложно, но он еще больше возмужал. Плечи еще больше раширились, и их только подчеркивает белая майка, массивные ноги, обтянутые джинсами, еще резче обозначившиеся скулы… В солнечном сплетении все сводит от понимания, что я против него, как муха против слона.
Сделав пару шагов в мою сторону, он замирает и поджимает губы. Отворачивается. Снова смотрит. И бредет к мини-бару. С внезапно охватившим меня безразличием наблюдаю, как он наливает в стакан виски и залпом выпивает. Выдыхает. Наливает снова. Выпивает уже медленнее. Еще, и усаживается на край дивана, изучая незамысловатый рисунок на ковре. Перебирая пальцами увесистую цепочку-пояс на талии, наблюдаю за ним. Стараюсь не пропустить ничего. Жду. Поболтав на дне стакана виски, он поворачивает голову ко мне и скользит медленным взглядом снизу вверх:
- Ты хорошо выглядишь…
- Это я уже слышала…
- А с этой прической похожа на Матильду из Леона…
Усмехаюсь в ответ, продолжая теребить цепочку и смотреть на него в отражении. Красивый. Все такой же красивый, аж дух захватывает. И даже не верится, что он способен на такую низость… Не верится, но это так.
- Не жарко? – наконец, он нарушает эту затянувшуюся паузу.
- Не жарко, - отзываюсь эхом, не настроенная вообще разговаривать с ним, а тем более, вести светские беседы. - Ты поговорить хотел? Я слушаю…
В отражении вижу, как дергаются его скулы, и судорожно сжимаются кулаки. Дыхание сбивается, и в носу начинает щипать. 3накомая паника твердит: «Беги отсюда!», темная, загнанная в дальние уголки подсознания, сущность шепчет: «Останься и послушай, что он тебе скажет!». Остаюсь. Чувствую, что меня колотит от страха, но стою и не дышу. Пока он смотрит на дно стакана, медленно расстегиваю цепочку на бедрах и так же медленно обматываю ее вокруг своей кисти. Не уверена, что это хоть как-то мне поможет, но все же…
- Я не знаю, что сказать…
- Прекрасно, тогда я пойду…
- Нет, стой… Погоди… Я… Мы… Мы неправильно начали с тобой…
-Что именно мы неправильно начали? – глухо говорю, медленно оборачиваюсь и завожу руки за спину.
- Ты знаешь, что… Я не знаю, что со мной было… Накрыло и все…
- Ты обдолбанный был, и сейчас ты не знаешь, что с тобой было?! – звучит куда эмоциональнее, чем мне хочется.
- Ну, был… Ну, и что с того?
- Действительно…
- Слушай, что было, то прошло! Да, я накосячил, но я признал свою вину…
- И ты думаешь, что этого достаточно?! Сказать «накосячил, признаю свою вину» достаточно для того, чтобы все исправить?! – качаю головой, изумленно глядя на него.
- Послушай, детка, может, не стоит все так драматизировать?! Это бывает, и не надо считать, что у тебя на этом жизнь закончилась!
Он снова шагнул к мини-бару, а я так и осталась стоять на своем месте у окна, оглушенная услышанным. Надо же! Как все просто… «У тебя на этом жизнь не закончилась…»
- 3акончилась, - вырывается против моего желания.
Моя нормальная жизнь действительно закончилось, осталось только жалкое существование и не более того…
- Перестань! Кому-кому, а тебе грех жаловаться! 3амутила роман с богатой теткой, вырвалась в первый эшелон модельного бизнеса, кучу бабла срубила и ты еще чем-то недовольна? – отставляя стакан и вставая с кресла, насмешливо бросил Уолтер.
- Может, я совсем не того хотела! – чувствуя, что внутри все дрожит, прохрипела я, на большее меня не хватало.
- Ну, а чего же ты хотела?
Глядя, как он неторопливо приближается ко мне, не могу оторвать взгляд и со все возрастающей пустотой в груди тихо отвечаю:
- Я хотела нормальной жизни… А ты… Ты…
- Да прекрати ты! – выкрикивает он и резко останавливается.- Прекрати ты корчить из себя невинную жертву! Да, может, я и виноват в том, что погорячился тогда, но и ты виновата не меньше моего! Да фото свои в интернете видела?! Весь колледж их видел! И после этого ты думаешь, я поверил бы, что передо мной действительно невинная пташка, а не видавшая все дамочка, что рвется к славе?! Тем более, ты никогда так не выглядела! Все глазки отводила, да кривлялась передо мной… Ты виновата не меньше моего! Я и в клубе тогда думал, что ты просто играешь…
- Я не садилась к тебе за столик! Не знакомилась с тобой! Не таскалась за тобой! И я никогда не хотела тебя! – теряя контроль, прокричала я, сжимая кулаки.
- Но ты ни разу не сказала «нет»! Ни разу!!!
- А ты спрашивал? – голос срывается на хрип. Я почти шепчу, стараясь сдержать слезы и гнев.
Он замирает в немом изумлении, глядя на меня, словно не верит. Словно не понимает, что особь женского пола может не хотеть его. Может не простить его от одного только томного взгляда и кривоватой улыбки. Усмехается и еще немного сокращает расстояние, нас разделяющее:
- Чего ты от меня хочешь?! Чтобы я упал на колени и раскаялся? Не такая уж ты важная птица, ясно тебе?! Да, твоя подружка может натворить бед и причинить неприятности, но мы ведь умеем договариваться, не так ли?
Приблизившись вплотную, он скользит за мою спину и замирает. Я не дышу, понимая, что подпустила его слишком близко, но теперь открыт путь к двери, и если проявить достаточную расторопность и скорость, то я успею подбежать к дверям и выйти...
Не успеваю, его рука мягко ложится на мое плечо и начинает массировать. К ней присоединяется вторая. Помассировав плечи, его руки перемещаются на шею и легонько ее сжимают. Судорожно вздыхаю и цепляюсь пальцами за его запястье.
- Не надо…
Отодвинув носом волосы, он усмехается мне на ушко и какое-то время трется носом о него. Утробно урчит, вызывая табун мурашек по спине.
- Умница, девочка… Все… Ты все помнишь… Жаль, что нормального разговора не получилось, ко всему прочему, ты еще чертовски упряма… Но таких даже интереснее ломать…
Продолжая что-то бормотать, он скользит руками вниз и пытается справиться с крючочками на моем корсете. Один. Второй. Дальше натяжение столь сильное, что ему не справиться. Ругнувшись, он возвращает руку к груди, накрывает, сжимает, пытается протиснуть ладонь под корсет, и в этот момент что-то срабатывает внутри.
Он за моей спиной…Я чувствую его дыхание. Потершись о него затылком, определяю положение, чуть отклоняюсь и со всей силы, на которую способна, бью его прямо в лицо. Похоже, я немного переборщила, потому что перед глазами все плывет. За спиной слышаться стоны и яростная ругань.
- Сука, я убью тебя! Вскрою прямо тут!
Не дав ему договорить, круто оборачиваюсь и бью рукой с цепью прямо в лицо, еще, еще и еще, не чувствуя боли. Бью, пока он не падает на пол, закрывая лицо руками. Падаю следом на колени и продолжаю. Понимаю, что добилась, чего хотела – дестабилизировала состояние врага и теперь могу спокойно отступить… Но не отступаю. Нет мудрости и сил оставить его, есть только примитивная жажда крови. Уничтожить его… Растереть в пыль и смести с лица земли… Сделать все возможное, чтобы эта мразь заткнулась и исчезла навсегда.
Останавливаюсь только тогда, когда он больше не двигается и не стонет от боли. Тяжело дыша, сижу на нем и, постепенно приходя в себя, начинаю осознавать, ЧТО я только что натворила. Красивое лицо Уолтера покрыто ссадинами. Некоторые глубокие. Некоторые кровят. Нос распух, кажется я его сломала… Черт… Дыхание слишком слабое! А может, его совсем нет?! Черт!!!
- Уолт? Уолтер?! – похлопываю его по щеке, но реакции не следует.
Трясущимися руками хватаю его за воротник и встряхиваю – ноль. После десятка попыток привести его в себя, принимаю неизбежное со странным отупением и даже смирением. Достав из его кармана сигареты, раскуриваю одну и, достав телефон долго смотрю на монитор, не зная ,кому же мне звонить, копам или Лиз… Хмыкнув, наконец, определяюсь и нажимаю кнопку вызова:
- Алло… Я убила человека…

»» 29.01.15 19:01 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

В крошечной комнате без окон, которую справедливо можно назвать каморкой, сидел молодой мужчина. Стол и два стула были здесь единственными предметами мебели. Мужчина сидел, понуро опустив голову и то и дело протирая глаза. Потом открылась тяжелая железная дверь. В комнату прошел другой мужчина – постарше. Он поправил пиджак и присел на стул напротив, потом достал пачку сигарет.
- Я не курю – подал голос молодой мужчина
- Я – курю. Плохая привычка – ответил другой и попытался улыбнуться – Рассказывайте
Мужчина вздохнул.
- Послушайте, вы держите меня здесь вот уже двое суток, без каких-либо причин, не предоставив и малейших объяснений, поя отвратительным кофе. За два дня я уже сказал все, что знал устно и письменно в трех экземплярах!

Спойлер

На лице другого мужчины не отразилось никаких эмоций.
- Ну, мне же вы ничего не рассказывали
Он сдался.
- С чего мне начать?
- С самого начала
Он вздохнул.
- Есть антикварный книжный магазинчик в Фулхеме. О нем немногие знают, это не туристическое место, но место с историей. Я заходил туда иногда, мне нравилось, как там пахнет. Я задерживался там надолго, читал и вдыхал запах почти вековой пыли. В тот день я искал редкое издание сонетов Петрарки, его должны были привезти специально по моему заказу. И вот, она стояла прямо там, у дальней книжной полки, ослепительно красивая и сжимала в руках нужную мне книгу. Я сказал, что мне очень нужен этот том для личной библиотеки и я готов на все, чтобы его получить. Она сказала, что достаточно пригласить ее на кофе. А еще добавила, что если эту встречу предсказали звезды, то своим детям мы станем рассказывать, что я сам пригласил ее, а не наоборот.
- Что еще?
- Она сказала, что ее зовут Анна. Анна Смит.


Четыре года назад. Штаб-квартира Ми-5
Тэмз-хаус. Лондон

Вряд ли я предполагала, что проведу последние минуты перед своим первым оперативным совещанием в женском туалете, оттирая пятно от кофе с белоснежной блузки.
Туалетные комнаты в старейшем здании Лондона – Тэмз хаус, кстати, оставляли желать лучшего. Вместо хоть какого-нибудь окна - огромные зеркала, которые пытаются сгладить ощущение того, что мы находимся глубоко под землей. Эти помещения были построены еще во времена Холодной войны и говорят, способны выдержать ядерную атаку. Пока я спускалась вниз на пять этажей, то поняла, что работаю в самом секретном подвале Великобритании.
Посмотрела на себя в огромном зеркале и отражение показалось каким-то непривычным.
- Это твое первое задание, Гретель. Поэтому, пожалуйста, не провали его – сказала я отражению, а потом сняла блузку и просто надела пиджак на голое тело.
Длинная комната с таким же длинным столом, в которой из мебели только огромная плазменная панель. Я занимаю место напротив Шарлотты – заместителя начальника управления. Мне нравится Шарлотта, она для меня как старшая сестра, умная и понимающая. Она кивнула, увидев меня, и слабо улыбнулась. Остальные рассаживались вокруг, ожидая начальника. Карл Боден напоминает мне ящерицу или любого другого опасного хищника. Он неспешно заходит в комнату, сжимая в руках пухлую папку с документами, гордо шествует через все помещение, садиться, эффектно пододвигает стул и без всяческих приветствий, сразу же начинает совещание.
- Итак, американский президент решил к нам пожаловать и разумеется, в связи с этим уже появились угрозы. Трое из местных радикальных группировок заявили свои протесты.
- Могут быть провокации? – тут же отозвалась Шарлотта
- Их не может не быть. Интересно, удастся хотя бы заставить поменять аэропорт…
Совещание продолжалось, я старалась по возможности помалкивать и вникать в обстановку, когда спустя примерно час Боден вдруг сам обратил на меня внимание.
-Да, у нас ведь новый сотрудник. Гретель Краус. – он взглянул на меня поверх документов и прищурился – и как вас называть? Мисс? Мисси? Гретель? Грета? Гретти?
- Агент предпочтительно
Он усмехнулся.
- Такое звание, звание агента нужно еще заслужить, дорогуша. Лучше скажите, как продвигается ваша операция?
Такой выпад застал меня врасплох.
- Хорошо
- А поподробнее, можно? – Боден обошел стол, чтобы приблизиться ко мне - Насколько я помню, вам было поручено вступить в контакт с молодым и перспективным сотрудником алжирского посольства с целью…
- Установки прослушивающего устройства в кабинете посла – закончила я
- Именно. Прием в посольстве во время которого «жучок» должен быть установлен уже послезавтра, вы получили приглашение?
- Пока нет, но…
- Но что? – Боден придвинулся ближе и кликнул пультом, отчего на плазменной панели появилась фотография симпатичного блондина, а справа от нее краткие строчки биографии – Может, мистер Тэйлор недостаточно вами очарован?
- У нас с Аароном прекрасные отношения
- Ах, Аароном? – Боден вперяет в меня свой взгляд, и я хочу слиться со стулом – Он уже просто Аарон?
- Карл, полно тебе – приходит на помощь Шарлотта – Гретель держит меня в курсе операции
Боден кивает и поворачивается к экрану:
- Есть ли у нас возможность вербовки мистера Тэйлора? Такой ключевой пост, столько возможностей
- Нет, это маловероятно – тут же отвечаю я – Посол Рашид, он близкий друг его семьи, практически родственник.
- Ну, разумеется – Боден опять как-то странно на меня смотрит – Позаботьтесь о том, чтобы все таки получить приглашение на прием. Шарлотта проконтролируйте. Переходим к следующему вопросу.
Мне поручили следить за Аароном Тэйлором где-то месяц назад. Первая собственная операция после бесконечных месяцев бумажной работы и интенсивных физических тренировок. Спустя две недели слежки я знала о нем все. Знала, что он обожает лондонские театры и не пропускает ни одной премьеры, любит поэзию и собирает старые книги, каждую пятницу пропускает стаканчик в пабе, и каждый день ровно в девять вечера звонит маме.
Подстроить нашу встречу в книжном не составило особого труда, как и продолжить знакомство. Мы проводили вместе все вечера, иногда встречались даже в обеденный перерыв. Ходили на концерты, ужинали в маленьких уютных ресторанчиках, танцевали в клубах и гуляли по хмурому Лондону со стаканчиками кофе. А потом случилось страшное – кажется, я в него влюбилась.
Ускользнуть незаметно после совещания не удалось. Шарлотта жестом пригласила зайти в ее кабинет и закрыла двери.
- Итак?
- Пожалуйста, только вы не начинайте…
Она покачала головой:
- Не стали ли ваши отношения…слишком близкими…интимного характера?
- Что? Нет, разумеется, нет
Это было правдой. Аарон вел себя со мной как джентльмен и не пытался залезть под юбку, мы едва целовались.
- Мне не составит труда получить приглашение в посольство, дело не в этом
- Тогда в чем? – Шарлотта разлила в две фарфоровые чашки ароматный чай, и одну из них придвинула ко мне.
- В том что…он не тот кандидат, который подходит для операции
- Почему же? – Шарлотта берет чашку в руки и делает глоток
- Потому что…я хочу продолжить с ним отношения
Она пожимает плечами.
- Позволь задать тебе вопрос, Гретель. Отвечает ли мистер Тэйлор тебе взаимностью?
- Да, - уверенно ответила я
Шарлотта качает головой:
- Ошибаешься. Он любит не тебя, он влюблен в Анну Смит, помощницу адвоката, твою легенду.
- Это не так –отставляю чашку, давая понять, что мне не по душе данный разговор – Это же все равно я, и если бы управление позволило, то я бы все ему давно рассказала
- Ты думаешь, что у ваших отношений есть будущее?
- Конечно. Я бы не начинала разговор, если бы не была абсолютно уверена. Аарон же не на «Аль Каиду» работает, он всего лишь дипломат дружественной страны. У нас могло бы что-то получиться…ради этого я готова даже уйти из бюро, если потребуется
- Надеюсь, до этого не дойдет
- Вы мне поможете?
Шарлотта делает еще один глоток.
- Выполни задание, а так посмотрим.


Тем вечером у меня опять было свидание с Аароном. Мы посмотрели новую пьесу в театре «Глобус», а потом отправились гулять по ночному городу.
- Ты сегодня какая-то тихая – он остановился, как раз в тот момент, когда мы проходили какой-то узкий проулок в Ист-Энде, и коснулся моей руки.
В моей голове были тысячи мыслей, ни одной из которых поделиться с ним я не имела права.
- О, пытаюсь переварить свои впечатления. Мне определенно нравиться, что Стивен Фрай сделал с «Двенадцатой ночью», какое удачное переосмысление классики.
Ради справедливости стоит сказать, что до встречи с Аароном я считала современный театр интересным лишь для экзальтированных дамочек и геев. Чтобы поддерживать с ним беседу, мне пришлось проштудировать кучи рецензий, изучить репертуары и биографии актеров. Всего за какую-то неделю.
- И все же…тебя что-то беспокоит, Анна?

Аарон так смотрит на меня, в его голубых глазах действительно читается обеспокоенность. Ему не все равно. Впервые кому-то, кроме брата, интересно, что собственно у меня на душе. Тщетно я пыталась найти в Аароне Тэйлоре какой-то изъян. Он красив, умен, прекрасно образован, обходителен, вежлив…он может часами разговаривать про свою семью, любимые книжки. Разве такое возможно? Почему раньше мне такие парни не встречались? Может, оттого что и я сегодня была не Гретель Краус.
- Может, я слишком часто пою любимые арии из мюзиклов, и ты решила меня бросить? Ты самая потрясающая девушка, которую я встречал в своей жизни и это будет просто несправедливо!
Я наклоняюсь и целую его. Аарон улыбается.
- Можешь не волноваться на этот счет.
- Хорошо – он пожимает плечами и мы идем дальше – Потому что, я уже запланировал поехать на выходные в Прованс…
- О…кто-то хочет поскорее перевести наши отношения на новый уровень?
Аарон смущается, он даже смущается мило.
- Все зависит от тебя. Если бы я искал выгоду для себя, то настаивал, чтобы ты пошла на нуднейший пафосный прием в моем посольстве…а я видишь, не настаиваю.
Стараюсь сделать вид, что меня это нисколько не заинтересовало. Спокойным тоном отвечаю:
- Если для тебя все настолько важно, то я, конечно же, пойду.
- Серьезно? Но предупреждаю, там будет скучно, полно хмурых людей, с которыми придется общаться
- Аарон, ради тебя я готова на все, что угодно
А он улыбается и говорит:
- Я люблю тебя, Анна.


Темз-хаус

- Можно сказать, что собрана – удовлетворенно заключает Шарлотта, рассматривая мой вечерний наряд. Все-таки определенные бонусы от работы на разведку есть, а именно – я купила красивое платье, а правительство оплатило чек. Производственная необходимость.

- Вот и аксессуары – она подала мне небольшую сумочку. Сумочку покупала не я. И в ней находились совсем не мои вещи.
Шарлотта вынула из сумки и положила на столик маленькую коробочку. Внутри которой лежал передатчик.
- Техники объяснили тебе как его использовать?
- Да, я прошла необходимый курс, не волнуйся – беру передатчик в руки, привычным жестом достаю пинцет и подсоединяю два коротеньких провода.
- Отлично. Постарайся установить его в неприметном месте, которое не станут трогать даже при уборке в кабинете. Например, за книгами или внутрь полой декоративной вазы.
- Понятно – я отсоединяю провода, прячу коробку обратно в сумку. Шарлотта подает мне нечто с виду неотличимое от тюбика помады и совпадающее с ним по размеру. Но под крышечкой обнаружился еще один прибор.
- После установки «жучка» активируй устройство, так мы поймем, работает ли «прослушка» должным образом. Если все хорошо – тебе придет сообщение на телефон. Ну, поторопись, тебе нужно вернуться на квартиру до приезда кавалера.
Подхватываю сумочку, но все же осмеливаюсь спросить:
- Шарлотта, ты говорила с Боденом по поводу меня? Он, наверное, был в бешенстве…
Она отводит взгляд и принимается изучать стену – излюбленное занятие сотрудников внутренней разведки.
- Ты опаздываешь, Гретель.


Посольство Алжира в Лондоне представляет собой очень милое белое здание с витиеватой лепниной на стенах и крошечными балкончиками. Чтобы попасть внутрь, мы с Аароном минуем важного вида секьюрити и поднимаемся на второй этаж, где ярко горят огни и играет приятная музыка.
Аарон шепчет мне на ухо:
- Не волнуйся, ты им понравишься
Знал бы он, что я волнуюсь совсем не по данной причине.
Посол Рашид действительно был практически членом семьи Аарона. Вторым браком его мать вышла замуж за видного алжирца, дальнего родственника посла. Так что Аарон вырос между двумя странами, и более идеального кандидата для работы в посольстве было не найти. Как и кандидата на вербовку в шпионы, - внезапно подумала я и тут же прогнала прочь эту мысль.
- Пойдем, я познакомлю тебя с послом
Аарон провел меня в центр зала, прямо к приятной на вид пожилой супружеской паре.
- Али Рашид и его жена – Мира – представил он мне низенького плотного мужчину с элегантно подстриженной седой бородкой и стоящую рядом с ним темноволосую красивую женщину. – Моя девушка – Анна Смит

Али Рашид по-старомодному поцеловал протянутую мной ладонь.
- Так вот, кто похитил сердце нашего Ари, эх, будь я лет на тридцать помоложе…
- Тогда все равно пришлось бы иметь дело со мной – шутливо добавила Мира и улыбнулась
Официант подал напитки, и я взяла шампанского.
- Давно вы работаете помощницей адвоката, Анна? – интересуется Рашид
- Уже больше года, сразу после окончания университета. Мне нравится. Да, во многом достаточно рутинная работа, но хорошая возможность для практики. В будущем, я рассчитываю когда-нибудь стать партнером в фирме.
Заготовка была встречена положительно, насколько я поняла по реакции посольской четы.
- А откуда вы родом?
- Из Уэльса
- Родители Анны – учителя английской литературы – уточняет Аарон – Мне не терпится с ними познакомиться
- Они живут в Кардиффе, до сих пор преподают в небольшой частной школе, мы очень близки и я дико по ним скучаю
- А большая семья у вас?
Делаю глоток, чтобы сделать паузу в бесконечной дозе вранья.
- Нет, я единственный ребенок. Вся любовь доставалась мне одной.
- Значит, из Уэльса? – посол прищуривается – Могу ошибаться, но в вашей речи иногда проскальзывает легкий шотландский акцент…
Чтобы выждать паузу, обдумать свой ответ и придумать какое-нибудь объяснение, я делаю еще один глоток шампанского.
- Вы совершенно правы – улыбаюсь – В детстве мои родители несколько лет прожили в Шотландии, в чудном пансионе в Инвернессе
Разумеется, это было бы куда лучше, чем холодный и голодный забытый всеми приют в горах.
- Ты уж совсем замучил Анну, что за допрос? – Аарон приходит мне на выручку
- Извини, просто эта молодая леди меня заворожила…у нас сегодня праздник, вы пришли развлекаться, а не развлекать нас. – посол повернулся к стоящей невдалеке группке людей – А Саймон, вы мне нужны…
Тот, кого посол назвал Саймоном, направился к нам, но совсем не из-за этого шампанское встало у меня поперек горла. А потому что рядом с ним стоял никто иной, как мой начальник, Карл Боден.
Сказав Аарону, что хочу попробовать закуски, я подошла к небольшому столу, на котором стояли разные вычурные блюда. Спустя несколько секунд сюда подошел и Боден.
- В чем дело? – не поворачивая головы, спросила я – По какой причине вы здесь?
- Бесплатное шампанское – самодовольно замечает шеф – «Жучок» установлен?
- Пока еще нет
- Поторопись – Боден оборачивается к гостям, словно ища кого-то среди них – Значит, это и есть наш идеальный мистер Тэйлор…слишком смазливый на мой вкус.
- Хорошо, что у нас с вами разные вкусы – замечаю я, и улучив момент, быстро выхожу из зала. Протискиваясь мимо некоторых любопытных гостей, и нахожу служебный коридор.
Что здесь забыл Боден? Что понадобилось главе управления внутренней разведки на простом приеме в алжирском посольстве? Причем, он здесь тоже явно инкогнито. Пришел проконтролировать меня? Маловероятно. Тогда, что?
Кабинет посла находится в самом конце коридора. Нужно действовать быстро, чтобы успеть вернуться до того, как мое отсутствие заметят. Я уже кладу свою ладонь на дубовую дверь кабинета, как внезапно слышу за спиной голос:
- Анна? Что вы здесь делаете?
Меня застала никто иная, как жена посла Рашида – Мира.

»» 01.02.15 20:37 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Четыре года назад. Посольство Алжира в Лондоне.

Из сложившейся ситуации я видела лишь два выхода. Первый – изящным движением руки «вырубить» милую жену посла, чтобы быстро проникнуть в кабинет ее мужа. Но в этом случае моя легенда была бы раскрыта, чего допустить нельзя ни в коем случае. Поэтому, оставался второй вариант – сыграть дурочку.
Я пожимаю плечами и виновато улыбаюсь.
- Искала дамскую комнату, но, кажется, свернула куда-то не туда, здесь так темно и двери закрыты
На мое счастье, Мира поверила.

- Ох уж эти бесконечные коридоры, тут так легко заплутать, я сама терялась несколько раз. Пойдемте, провожу
Мы вышли вместе из коридора, где вдруг появился секьюрити, и зашли в противоположный. В мраморном женском туалете даже зеркала были с лепниной, схожей с той, что на фасаде. Мы были одни. А когда я вышла из кабинки, то увидела, что Мира, глубоко вздохнув, поправляет и без того идеальный макияж.
Мою руки и краем глаза замечаю в открытой косметичке Миры ингалятор. Она перехватывает мой взгляд и кивает:
- Это Али, сам вечно забывает про свою астму и мне приходится носить его ингаляторы…только мы не особо про это распространяемся, надеюсь, вы понимаете. Работа очень важна для Али, хоть он и гробит в здешней промозглой погоде последнее здоровье.
- Разумеется, я не из тех, кто болтает
Мира вдруг поворачивается прямо ко мне и берет за руку:
- Я хочу кое-что сказать вам, Анна. Знайте, что Аарон нам как сын и поэтому, я не могу не радоваться, что у него появилась такая девушка, как вы. Хорошая девушка, правильная девушка. Вы – все, о чем он мечтал, и значите для него очень много…
- Он для меня тоже
- Отрадно слышать это – Мира улыбнулась и вышла.
Я посмотрела на саму себя в зеркале. У служебного коридора теперь стоит охранник, путь туда мне закрыт, шеф Боден требует немедленного завершения операции… Закрываю кран с холодной водой и понимаю, что окончательно провалила свою первую миссию.

Вернувшись в основной зал, я размышляла – сразу ли подать рапорт о своей полной непрофессиональной несостоятельности или дождаться завтрашнего утра, чтобы позволить Бодену с удовольствием пропесочить меня при других агентах. Он, как знал, что я провалюсь – может, предчувствовал и оттого зашел на прием?
Гости уже начали расходиться, количество посетителей в посольстве уменьшалось, и о незаметном проникновении можно было забыть. А может, оно и к лучшему? Я ведь ничего не совершила, что могло бы навредить моим отношениям с Аароном. Вот он стоит, непринужденно болтая с послом, весь такой элегантный – поневоле залюбуешься.
Мне срочно надо выпить. Хотела окликнуть проходящую мимо темноволосую официантку, но та грубо проигнорировала просьбу, да еще и вдобавок пихнула меня локтем. Нет, а вот это уже грубо. Даже я, будучи официанткой в жуткой забегаловке так не поступала. А эта – прошла и даже не обернулась, разве в посольстве все не должны быть учтивыми? Странно.
- Все в порядке? – я почувствовала, как теплая ладонь Аарона касается моего плеча и выпустила из вида грубую официантку.
- Да – улыбаюсь – Нам пора?
Аарон улыбается в ответ и кивает. Все складывается как нельзя лучше. Я уволюсь из разведки, выйду за него замуж, мы переедем в пригород, купим дом с садом и большой кухней, где я стану печь пироги в симпатичном фартучке.
У нас за спиной раздаются крики…
Шестым чувством, не иначе, отталкиваю Аарона к стене, поэтому удар прикладом автомата получает другой молодой человек, стоящий позади нас. Автомат в руках держит та самая официантка, только она совсем не официантка.
Как лучше всего захватить посольство? На кого никто не обращает внимание? И кто имеет доступ к самым укромным участкам здания – правильно, официанты. Ее звали Лила ибн Хасси, именно она тайком открыла служебный вход и беспрепятственно провела террористов.
Но все это я узнаю потом, а пока, забившись с Аароном в дальний угол, я наблюдаю, как в зал входят вооруженные люди в камуфляжной форме. Шестеро, не меньше. Все явно арабы, как и Лила. Один из охранников пытается им противостоять, за что получает удар прямо в голову.
- Прошу вас, - посол Рашид приближается к ним – Что вы делаете?
- Прием окончен – Лила плюет ему под ноги
Ее люди уводят посла к остальным, нас всех сгоняют в центр комнаты, меня с Аароном тоже хватают за руки и ведут к другим гостям. Он крепко сжимает мою ладонь и отодвигает к камину, пытаясь заслонить собой. Ох, мой милый Аарон. Украдкой, я ищу шефа. Боден сама невозмутимость и спокойно стоит невдалеке от нас.

- Сумки, телефоны – на стол! – командует один из дружков Лилы и не дожидаясь реакции, принимается отбирать не только телефоны, но и срывает браслет с запястья одной дамы. Боден спокойно отдает свой бумажник террористу, а я пытаюсь спрятать сумочку за спиной. Увы, мой маневр замечен.
- Отдай, быстро
Я колеблюсь и оцениваю свои шансы. Террорист щелкает автоматом.
- Анна, что ты делаешь? – в глазах Аарона ужас
Вздыхаю и отдаю сумку, которая отправляется к десяткам подобным ей на ближайший стол. Возможно, они не станут проверять. Возможно, они просто не хотят, чтобы кто-то украдкой послал сообщение в полицию – предполагаю я и снова ошибаюсь.
Лила прохаживается мимо нас, потом останавливается и заявляет:
- Вы жируете тут, пока наш народ гибнет! Веселитесь, когда идет война! Разве это справедливо? Думаю, нет! Шампанское льется рекой, пока наш лидер – Назир Гази томиться в британской тюрьме! Мы требуем его немедленного освобождения!
Я припоминаю, что Назир Гази неформальный лидер какой-то радикальной алжирской группировки и именно он стоял за беспорядками в Париже пару лет назад. Если мне не изменяет память, его арестовали сразу по прибытии в Британию несколько месяцев назад. И, конечно же, никто его не отпустит. А значит, нас скорее всего, убьют.
Надо думать, а не поддаваться панике. Что я могу сделать в подобной ситуации? Любое мое действие повлечет за собой раскрытие легенды, сообщить о захвате я не могу…Аарон принимает мое замешательство за страх.
- Мы выберемся, Анна. Все будет хорошо – шепчет он мне, и я не знаю радоваться или огорчатся.
Посол Рашид вновь делает попытку разрядить ситуацию.
- Вы прекрасно знаете, что британское правительство не ведет переговоров с террористами. Изложите свои требования мне и возможно, со временем мы сможем урегулировать ситуацию, если вы, разумеется, немедленно опустите оружие и разрешите людям покинуть здание.
Лила колеблется. Потом встречается взглядом с Боденом и меняется в лице.
- Думаете, мы шутим? Пришло время показать, чего мы стоим и насколько серьезны наши намерения – под крики Миры, посла оттаскивают от остальных, снимают дорогой пиджак, а потом надевают жилет и приматывают его скотчем прямо к рубашке. Пластид…взрывчатка.
- У вас есть полчаса, чтобы переменить решение – Али Рашида ведут на небольшой балкон и садят на стул. Он не двигается и правильно делает – одно неосторожное движение и не только он сам, но все посольство взлетит на воздух.
И когда я думала, что хуже уже быть просто не может, захватчики принялись вытряхивать содержимое сумок и бумажников, внимательно его рассматривая, и рассовывая по карманам обнаружившуюся в кошельках наличность. Может, они не догадаются, может, обойдется? Дошла очередь до моей небольшой лакированной сумочки. Один из преступников высыпал все вещи на стол и удивился - там была всего лишь небольшая коробочка и помада. Он взял «помаду» снял крышку и пару раз нажал на кнопку у ее основания. Даже принюхался. Потом пожал плечами и отложил в сторону, намереваясь перейти к другой сумке.
- Постой-ка – самый грозный соратник Лилы остановил его – Я знаю, что это такое – он резким движением открыл ящик и увидел спрятанный там «жучок» - Чье это?
Все молчали и не двигались. Вряд ли кто-то запомнил, что сумка принадлежала именно мне – гостей было много.
- Я спрашиваю еще раз – чье это? – он направляет автомат на всех перепуганных гостей – Если этот человек не признается, я стану убивать по одному заложнику каждую минуту
- Никто не признается?
И он делает выстрел.
Кто-то кричит. Я понимаю, что они не шутят и следующий выстрел будет не в воздух, а по живым мишеням. Выбора нет, все конечно. Я делаю шаг вперед.
- Анна, что ты… - Аарон пытается схватить меня за руку и вернуть обратно, но его оттесняют к стене
- Это мое
Лила смеряет меня пронзительным взглядом.
- И на кого ты работаешь, дорогуша?
- На МИ-5
Она улыбается.
- Замечательно! Британская разведка! И вы еще смеете утверждать, что не вмешиваетесь в наши дела! Немедленно прикажи своим освободить нашего лидера! – она наводит на меня автомат.
- Все кончено – спокойно говорю я – Вы проиграли
- О чем ты? Жить надоело?
- Твой напарник включил передатчик, а это значит - мои коллеги узнали, что посольство захвачено. Выезд штурмовой бригады занял бы…примерно минут пятнадцать…так что вам остались считанные секунды
- Ты блефуешь…это ты умрешь
Но я не блефовала, то есть очень надеялась на то, что вся моя пламенная речь не станет последними словами и что передатчик работает, и что меня услышали и выслали бригаду. Поэтому, когда стекло дальнего окна разлетелось на куски, я испытала огромное облегчение. И, воспользовавшись всеобщим замешательством, ударила Лилу прямо по лицу и отобрала оружие.
Штурмовой отряд кинул в зал дымовую шашку и приступил к операции. Эффект неожиданности не оставлял сомнений в ее успехе. Заложники бросились к выходу. В суматохе я потеряла из вида Аарона, но тут меня за плечи схватил Боден.
- Уходим немедленно!
- Но…
- Твой парень уже на улице
- Я не могу…посол
Таймер выставили на полчаса, и по моим подсчетам время было на исходе. Не думаю, что вместе со штурмовой бригадой прибыл еще и отряд саперов, даже если их сейчас позвать все равно опоздают.
- Вот именно…уходим – Боден буквально шипел от ярости и тянул меня к выходу
- Нет – я вывернулась, подхватила со стола сумку Миры и побежала на балкон. Мои самые худшие предположения оправдались – Али Рашид задыхался, привязанный к стулу, а таймер на бомбе указывал на оставшиеся три минуты.
Сперва, я поднесла ему ингалятор, чтобы посол смог хотя бы вдохнуть спокойно. Осторожно расстегиваю верхние пуговицы жилета. Нужно просто перерезать провод, нужный провод - их два, красный и синий, как по учебнику… и я должна…но там не было красного и синего провода…серый и желтый. Вот уж подвох.
- Девочка, ты знаешь, что делаешь? – испуганно спрашивает Али Рашид
Полторы минуты.
Так, вспоминаем. Думаем. У самопальных бомб очень нестабильная структура, они делаются из подручных материалов, корпус лишь для вида, просто нужно определить, где детонатор и какой провод ведет к нему. Серый.
Тридцать секунд.
- Уходи…уходи – шепчет мне Рашид, я достаю из сумочки Миры маникюрные ножницы и глубоко вздыхаю. Десять секунд. Тот, кто колеблется - пропал. Режу серый провод. Таймер замирает.
Подскочившие агенты из штурмовой бригады помогают мне освободить Али Рашида и провести его к остальным прямо в объятия плачущей Миры. Звучат сирены, подъезжает полиция…но не это мне запоминается больше всего…а то, как на меня смотрит Аарон.

Два дня спустя. Тэмз-хаус.

- Почему мне не дают с ним поговорить?
Шарлотта хмурится.
- Налить тебе чаю?
Два дня. С происшествия в алжирском посольстве прошло два дня. Шумиху в прессе удалось свести к минимуму, думаю, не без участия нашей конторы. Лилу и всех ее людей арестовали. Далее следовали бесконечные отчеты, но не это меня беспокоило, а то, что сразу после освобождения в штаб привезли Аарона.
- Думаю, это лишнее, Гретель. Что ты можешь ему сказать?
Шарлотта невозмутимо вновь занимается своим любимым делом - разливает чай по чашкам.
- То, что происшедшее ничего не меняет. Я должна все объяснить, он должен знать о моих чувствах!
- Какой порыв – за моей спиной стоит Боден, этот мужчина обладает способностью появляться и исчезать совершенно бесшумно. – Ну, если ты так этого желаешь, пойдем. Я только что допрашивал твоего Ромео.
Мы выходим из кабинета Шарлотты и на лифте спускаемся ниже, если такое вообще возможно. В этом коридоре очень темно и воздух какой-то спертый. Боден открывает железные двери:
- Прошу, я подожду здесь
Аарон сидит за столом, у него усталый вид и щетина на обычно гладко выбритом красивом лице.
- Ну, здравствуй…Анна
Его тон мне не нравится. Я сажусь напротив, нужно подобрать слова, нужно, чтобы он понял.
- Мне так жаль
- Серьезно? Я думал, это все часть плана, разве не так, разве все не было продумано тобой с самого начала? Случайная встреча…свидания…все на благо родины
- Нет! – я хочу взять его за руку, но он прячет ладони за столом – То есть, да мне приказали с тобой познакомиться. В остальном – я не врала тебе. Я собиралась все рассказать после приема, во всем признаться. Мои чувства к тебе – реальны. И мы можем быть вместе.
- Вместе? – Аарон горько улыбается – ты хоть понимаешь, что теперь будет? Я вынужден работать на вас, на разведку там в Алжире. Они сказали, что в противном случае докажут, что именно я помог тебе установить «жучки», дал схемы и бог знает еще что…
- Ты не должен соглашаться…
- Я уже согласился…у меня нет выбора. Согласился при условии, чтобы мне дали почитать твое дело и узнал много интересного
- Ты говорил, что любишь меня, а если это действительно так, разве имеет значение…
Аарон качает головой:
- Девушки, которую я люблю, не существует, ее и не было. Я бы никогда не смог полюбить такую как ты – воровку, хулиганку, малолетнюю преступницу, вульгарную официантку, неизвестно какого рода и племени
- Я в этом не виновата! Да, я совершала ошибки, да моя жизнь не была сахарной и легкой, я не отрицаю. Но Анна Смит, я могу ей стать, если ты только захочешь…
- От тебя отказались даже собственные родители! Хороших детей не оставляют в лесу
И вот именно тогда я поняла, что говорить нам больше не о чем, поднялась и вышла. Мы с Аароном виделись в последний раз.
Двери закрылись. Я прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.

- Не вздумай плакать, у меня нет при себе платка
Боден. Открываю глаза. Стоит, прислонившись к противоположной стене и закуривает.
- Поговорили?
- Вы знали.
- Что Ромео тебя бросит? Предполагал, но…
Я качаю головой.
- Посольство. Я два дня гадала – что вы там забыли? Контролировать меня? Маловероятно. Только если вы не знали о готовящемся захвате…вы хотели, чтобы посла Рашида убили.
- Ты догадливая девочка – Боден с наслаждением затягивается сигаретой
- Знали и решили не вмешиваться?
- Посол был несговорчив, следующий обещает быть лучше. А благодаря тебе Рашид не погиб, ушел в отставку по состоянию здоровья, отправиться попивать чаек на вилле в обществе красивой жены. И…у нас появился свой резидент в Алжирском дипломатическом корпусе с высоким доступом и уровнем доверия. Отличная операция.
- Вы использовали меня!
Боден хмурится.
- Не стоит строить из себя овечку. Ты знала куда шла. Ты хотела всю жизнь притворяться и подстраиваться под этого мальчишку, играть в принцессу? Ты не принцесса, это жизнь и добро пожаловать в реальный мир.
Он выдыхает дым прямо мне в лицо.
- Гретель, ты та, кто ты есть. Хочешь знать, почему я отобрал в разведку именно тебя?
- Потому что я была лучше из двадцати семи других новичков, потому что у меня были самые высокие показатели по всем параметрам
- Нет. Все новички сдавали тест на детекторе лжи и там был вопрос – Убивали ли вы раньше? Что ты ответила, напомни?
- Разумеется, нет
- А детектор показал обратное – он дышит мне прямо в ухо – Ты даже бровью не повела. И легко можешь скрыть от остальных то, чего им знать не нужно, ты можешь обмануть даже саму себя. Вот, кто ты на самом деле. И не думай о себе лучше, чем ты есть. Мы все здесь подонки и лжецы, ты идеально вписываешься в компанию.
Мы словно сражаемся взглядами. Но отрицать, то что Боден прав, прав каждым словом я не могу. Я не Анна Смит и никогда ею не была.
Боден вдруг усмехнулся и медленно зашагал по коридору.
- Знаешь арабский?
- Нет
- Начинай учить. Нас с тобой переводят во внешнюю разведку, в МИ-6, то есть меня, но я попросил, чтобы и тебя тоже. Через две недели командировка на Ближний Восток. Поедешь, агент Краус?
Я поравнялась с ним. Боден протягивает мне сигареты.
- Только с одним условием. В самолете буду сидеть у окна.




»» 22.02.15 22:03 СМИ города Энска
_________________