Уравнение с четырьмя неизвестными (СЛР, 18+)

Выздоравливай! Будем ждать!

Горячо!!!

Scarran , скорейшего выздоровления!!!!
Боже мой! Отрывок заинтриговал ещё больше! Даже боюсь предположить о ком речь идет. Хотя.....
Если честно, то такое сладкое не очень люблю. Надеюсь без последствий
_________________

Это Ника в тизере???? и с кем это она, *догрызая последние ногти*
Оля, выздоравливай!
___________________________________

Scarran, скорейшего выздоровления! мУзу тоже не хворать.

И спасибо , действительно, за "дозу")))хм... прям в тему получается)))

Тизер - супер))) Вот привалило девушке счастье-то))) Что ни день - то новые впечатления.
А у Ли теперь перед Таиром долг чести. Бедный Птица, судьба к нему сурова в последние дни)))
Читаю - и ловлю такооой кайф. У мужа даже поинтересовалось - что за деберц такой, оказалось - знает)) В свою очередь поинтересовался - откуда на меня снизошло сие.
___________________________________

Scarran выздоравливайте,нам без вас грустно Владик много болтает,Я с подозрением отношусь к таким мужчинам.

 » Глава 13

Аверс:
Влад не повел меня домой. Влад не взял того, что я, растаявшая в его объятиях, была готова, да что там готова! мечтала ему предложить. У нас ничего не было. Мы немного пообнимались, глядя на сверкающий город внизу и пошли обратно. Вышли из Петровского сада и Влад поймал мне такси. Еще один поцелуй — и я плюхнулась в прокуренный салон. Дребезжащий жигуленок повез меня домой, на Шильмана, в пустую и гулкую бабушкину квартиру. К моим ноутбуку, синтезатору, смятым простыням и расписанным стеклам. К моим афишам и подвявшим цветам. Туда, где нет Каминского…

Я очень устала, мои физические и душевные силы были на нуле, но спасительный сон не приходил. Я бродила по квартире, пила коньяк, курила, ела что-то, слушала музыку… Я все крутила и крутила в голове наш разговор, свои смешные страдания по Диме, свои странные отношения с Ли, свой нечаянный кайф с Агаларовым. Все это меня пугало до дрожи, до истерики пугало. Я больше не собираюсь страдать! Больше — никогда! Мне не нужна странная и опасная, талантливая и сильная, удивительная девушка Ли. Не нужна? Будем считать, что не нужна. Мне не нужен Птица, павлин павлиныч, мачо, бабник, человек, боящийся чувств, как я. Слава богу, я тоже ему не нужна, так что здесь проблем не будет. Не будет? Нет. Мне не нужен сверкающий Каминский, с его распахнутым сердцем, с его простой уверенностью в себе и мире, с его омерзительно романтичным… всем! Не нужен? Нет! Не нужен! Мне никто не нужен! Я не собираюсь больше попадаться! Я не люблю НИКОГО и любить не стану! Я это уже проходила, это все… И больше не хочу. Меня вполне устраивает секс без обязательств, отличный, черт возьми, крышесносный, секс без обязательств. Жаль, что Каминский оказался таким порядочным, потому что его я тоже попробую и внесу в коллекцию, вот и все. Всё!

И в этот самый момент, когда решительная Вероника Романова с остервенением давила в пепельнице очередной окурок, заиграл телефон. Номер незнакомый. Я уже видела сегодня этот номер, всего несколько часов назад, а кажется, что прошла целая вечность. Я ответила:
— Вера… Ты нормально доехала? — без вступления и даже без привычного «алло» спросил Каминский.
— Нормально… — ответила я, не совсем понимая, что ему, собственно, еще надо?
— Я уснуть не могу. Пью вискарь. А ты что делаешь?
— Пью коньяк, — честно сказала я.
— Как я мог тебя отправить домой, а? Ну, не придурок ли?
— Придурок, — вздохнула я, — Я только что из штанов не выпрыгивала, а ты меня в машину пихал. Сам виноват.
— Я виноват, Вер… Может, я смогу это исправить?
Чертов Каминский! Весь сегодняшний безумный вечер и не менее безумную ночь я думала, среди прочих романтических и пугающих мыслей, одну вполне конкретную мысль: как я попробую Влада Каминского. И теперь, когда я уже совсем смирилась с тем фактом, что попробовать его мне удастся еще не скоро, он звонит. Есть совесть вообще? Он это исправит! Счас!
— Шильмана пять, квартира тридцать семь! — выдала я ему. Ха, посмотрим, как он отвертится теперь.
— Подожди минуту, я возьму гарнитуру, — в трубке раздались какие-то шорохи, потом явственно вжикнула молния, хлопнула дверь и, наконец, Влад сказал:
— Я бегу к проспекту ловить машину. А что ты делаешь сейчас?
— Разговариваю с тобой. Ты серьезно насчет машины?
— Вполне, — голос слегка сбился, дышит часто… Блин, он действительно бежит! Не идет, а бежит!
— Ты что, бегом бежишь?
— Я же сказал.
— Придурок, — улыбнулась я.
— Конечно, придурок! А что ты делаешь сейчас?
— Хочу поменять простыни. Но руки заняты.
— Только трубку не клади. У тебя есть гарнитура?
— Есть где-то, — я пошла в кабинет, порылась в ящике стола и вытащила гарнитуру. Теперь руки мои были свободны, я запихнула аппарат в карман и пошла в спальню, — я нашла гарнитуру и меняю простыни. А ты?
— Шеф, на Шильмана. Сколько ты хочешь? Поехали! — это очевидно, бомбиле. А потом мне:
— Я в машине. А ты?
— Я меняю наволочку. И хочу пойти в душ.
— Только трубку не клади. Пусть полежит в ванной, я послушаю, как льется вода…
О господи, я сейчас захлебнусь в этой приторной патоке, черт бы ее побрал! Но, надо признать, возбудилась я за время нашего разговора так, что готова была заняться кое-чем даже с телефонным аппаратом. И я пошла в душ. Положила телефон на стиральную машинку, врубила воду и сосредоточилась на мытье, опасаясь, что могу увлечься намыливанием настолько, чтобы застонать в голос.
Спустя несколько минут я выключила воду и снова воткнула в ухо гарнитуру.
— Ты закончила, да? Мы уже на Мельниковской. Что ты делаешь сейчас?
— Я вытираюсь и разглядываю шкаф, — честно призналась я.
— Только не надевай слишком много всего, ладно? И не джинсы. У тебя есть платье?
Откуда у меня платье? Я перебрала полтора десятка плечиков с моими немногочисленными шмотками. Платье! И вытащила Лилькин подарок — совершенно идиотский бордовый атласный халатик. Правда, к нему прилагалась еще не менее идиотская кружевная…э-э-э…назовем это сорочкой. Но ее я надевать не стала.
— Что ты выбрала?
— Не скажу. Где ты?
— Я на Шильмана. Куда мне идти?
— Видишь арку около парикмахерской? Туда. Второй подъезд, шестой этаж.
В трубке эхом прозвучали шаги — это акустика подворотни.
— Я сейчас приду.
— Я тебе не открою, — пошутила я.
— Я выломаю дверь. Или влезу в окно. Я сейчас приду.
Я пошла в прихожую и открыла замок.
— Я пришел.
— Входи.

Дверь открылась. Каминский стоял на пороге. Глаза-льдинки, нет, глаза-ледяные омуты, смотрели так, что я даже испугалась. Он пришел.

Звуки… Падает на паркет тяжелая кожаная куртка-косуха: шелест и бряцанье металла. Впечатываются в стену один за другим щегольские, явно концертные, сапоги-казаки: звонкий грохот. Судорожно вжимаются друг в друга тела, смыкаются губы: вздох и шелковый шорох. Жалобно вскрикивает старинная резная бабушкина кровать, а новенький пружинный матрас произносит одобрительное «пх-х-х», когда сплетенные желанием тела падают в его латексные и пружинные объятья.

Ощущения… У него мокрые волосы. Холодные и мокрые. Длинные, светлые, мокрые волосы. У него жесткие пальцы, мозоли на кончиках — руки гитариста. У него шрамы. Шрамы на левом боку и спине.

Почему? Почему волосы мокрые? Откуда шрамы? Я подумаю об этом потом…потом… после того, как закончу с ним… После того, как кончу с ним… кончу с ним еще раз… еще… еще…
— Еще…— шепчу я и вгоняю ногти в его идеальную задницу…
— Еще… — хриплю я, прогибаясь до хруста в позвоночнике…
— Еще!… — кричу я, упираясь лбом в связанные узлом влажные простыни…
— Еще? — шепчет он, снова склоняясь надо мной.
Я завтра не смогу ходить. Я вообще больше никогда не захочу секса. Я больше никогда никого не захочу. Даже Каминского? Кроме Каминского?
— Нет, — говорю я, — больше нет. Ты выиграл, Влад.
— Я заслужил награду? — смеется он.
— Все что угодно, только не секс, — я бы тоже посмеялась, но у меня болит каждая мышца.
— Я останусь здесь. До утра понедельника. И ты покормишь меня завтраком. И я отвезу тебя на работу. И ты будешь ...
Вот примерно тогда я и заснула.

***
Ну, я спала, как убитая. И когда мы проснулись, солнце уже клонилось к закату. И у меня болела каждая мышца, а прогулка до туалета стала самым ярким впечатлением воскресенья. Нет, я вру, конечно. Все, что было ночью – это было уже воскресенье.
Очень странное воскресенье. Воскресенье, которое началось, по классике, в «шестнадцать часов утра». Я как можно тише выползла из кровати и совершила подвиг, сходив в душ. Зашла на кухню, выпила, наверное, литр минералки. И снова пошла в спальню. Туда, где в последнее время происходит столько всего интересного, что я просто боюсь уже туда входить.

Каминский спал. Я прислонилась к косяку и стала рассматривать его. Ему скоро тридцать, это видно. Морщинки у глаз, складка у рта. На нем много украшений: несколько тяжелых черненных серег в ушах, толстая серебряная цепь на шее, на ней вместо кулона серебряное же кольцо с резьбой, на правой руке классический браслетик с группой крови, на левом мизинце перстень в виде оскаленной львиной головы, а рядом, на безымянном, тонкое кольцо с резьбой. У него татуировки на бицепсах — слева грифон, справа дракон. У него удивительно темные волосы на теле, при таких светлых волосах на голове. И он совсем не волосатый, в отличие от Таира. И на боку у него шрамы. Вчера, на эмоциях и коньяке, я не сообразила, откуда шрамы. А сегодня голова моя работала, как часы, так что я легко сложила два и два — шрамы после аварии, кольца на пальце и на цепочке одинаковые, и то, что на цепочке, принадлежало ей. Осталось только вычислить, почему были мокрые волосы. Хотя, если подумать, как следует, то понятно, что человек пришел после концерта и первым делом вымылся. А уже потом стал пить и звонить мне. Логично?

Пока я думала об этом, Влад пошевелился, простыня сползла с бедер, и мне открылся завораживающий вид на классическую утреннюю эрекцию. Бог ты мой, неужели он всю ночь засовывал в меня ЭТО? Не то чтобы меня пугали большие размеры, но у меня так все ныло после вчерашнего, что я содрогнулась от мысли о том, что... Короче!

Я разглядывала голого спящего Каминского и мысли в моей голове принимали странноватый оборот. Я точно помню, что эта волшебная палочка побывала у меня во рту, вот только теперь у меня есть вопрос: как я не задохнулась? Мне стало так интересно, что я решила провести эксперимент. Тихонько нырнула в кровать, устроилась поудобнее, и провела языком вдоль рельефной вены. Влад не проснулся. Тогда я облизала губы и произвела замер. Получалось не очень-то. Но процесс меня увлек и… Короче, называем вещи своими именами! Я сосала. Очень изобретательно, мне так кажется. Подключив руки. Размеренно вдыхая и выдыхая. Язык мой отнюдь не болел и не ныл, и даже не устал. Минуты через три Влад перестал делать вид, что спит, я почувствовала, как он крепко обхватил мои бедра и потащил к себе. О, я прекрасно поняла, что он запланировал! Я говорила, что Влад прекрасно целуется? А что он так же хорошо целуется не в губы? Я застонала вголос, широко развела бедра, предоставляя ему возможность для маневра. И Каминский стал маневрировать. Его язык и губы… И пальцы… Он так отвлекал меня, что я почти забыла, что я делаю в своем углу ринга. Но я сосредоточилась и вынудила великого и ужасного Каминского застонать и судорожно дернуть тазом. Он почти кончил, я была бы в этом уверена, но Влад выскользнул из моих губ и сменил позу. Теперь мы лежали на боку, он шумно и горячо дышал мне куда-то в шею, его руки ласкали меня, а его член удобно устроился у меня в ладони. Пальцем… Вот парадокс – пальцы гитариста не предназначены для таких вещей, слишком грубые и мозолистые. Но пальцы Каминского… Он точно знал, где моя волшебная кнопка. И нажимал на нее так, что мне стало не хватать воздуха.
— Вероника…— прошептал он мне на ухо, — ты течешь, ты знаешь об этом?
— Догадываюсь, — ответила я.
Влад одобрительно хмыкнул, его большой палец нарисовал маленькую окружность вокруг пика моего удовольствия, а указательный без малейшего сопротивления с моей стороны скользнул внутрь. Я вздохнула.
— Ты так течешь, что мне кажется, тебе кое-что нужно, а?
Какой догадливый! Я снова вздохнула, почти всхлипнула, когда он добавил к указательному пальцу средний. И безымянный. И надавил большим.
— Да…— согласилась я, подаваясь назад, вжимаясь задницей в его живот, насаживаясь на эти волшебные пальцы.
— Говори развернутыми предложениями, Вероника. Рот ведь у тебя не занят? — он издевается?
Я согласна была даже стихи ему читать, только чтобы он приступил уже к делу. Не я ли была твердо уверена несколько часов назад, что никогда не захочу больше никаких членов?
— Иди ко мне, — прошептала я, посчитав это предложение достаточно развернутым.
— Нет. Я не понимаю. Объясни мне, чего ты хочешь?
— Трахни меня, Вла-а-ад, — начала я объяснять.
— Нет, не понятно.
— Засунь в меня свой член, черт тебя побери, — я уже умоляла.
— У тебя слабый словарный запас, Вероника. Ты могла бы попросить оттрахать тебя, как сучку. Или выдрать так, чтобы ноги не сходились. Или…
— Ты будешь, наконец, делать дело, или мы будем вести эти беседы, пока я не умру от недостатка Каминского в организме? — я сдерживалась с большим трудом.
И он вошел в меня. Куда там пальцам! Я взвыла и кончила. Еще раз…

***
Что еще мы делали остаток воскресенья? Заказали пиццу и наелись до отвала. Допили бутылку моего коньяка. Лежали рядом и говорили. Говорили о всяком. Потом он кое-что вспомнил, о чем я напрочь забыла. Посмотрел хитро из-под свисающей на глаза пряди и сказал:
— Ты кое-что забыла.
— Да? Мне кажется, все было по слову твоему, о, могучий Каминский.
— Ты забыла, что обещала называть меня нежными словами.
— Да? А когда это я обещала?
— Это была последняя часть моей награды, Вер, — ухмыльнулось мое наказание.
— Хорошо. Как ты хочешь? — спросила я, уже зная ответ.
— А ты как хочешь? — оказался верным мой прогноз.
— Пусть будет милый. Как ты на это смотришь?
— Прекрасно. А теперь давай попьем чаю, и можешь придумать еще какие-нибудь нежные слова на завтрашнее утро.

Он сел, порылся в своих штанах, вынул телефон и позвонил кому-то:
— Кот, брат, это я. Привет… Слушай, ты же не пил сегодня?... Ну да, мне нужна машина… Нет, мне не подойдет такси. Мне нужно, чтобы ты пригнал мою на Шильмана…

Я пошла в кухню, вскипятила воду, налила чаю и выложила на тарелку какое-то печенье. Достала бабушкин резной поднос, сгрузила на него бабушкины фарфоровые чашки. Блин, это было слишком, нет? Ну и пусть! После того, как у нас всё было, чай в кузнецовских чашках – такая мелочь! Я вошла в спальню, и чуть не выронила поднос. Каминский стоял у окна. У окна спальни, крепко сжимая в руке край шторы.

Реверс:
Влад был вымотан до предела и так же до предела счастлив. И дело не в том, сколько раз кто из них увидел небо в алмазах за прошедшие сутки. Просто… У него снова была женщина, которую он любил. И целая жизнь впереди. Жизнь, полная всего того, о чем только можно мечтать. Она не верит в отношения? Что за бред! Она поверит. И будет с ним всегда. Ему скоро тридцать, он точно знает, чего хочет и как это получить. Единственное, что может ему помешать, с ним уже случалось. Так что Влад был счастлив и спокоен.

Пока ему не захотелось воздуха. Открыть окно. Он встал, и отдернул штору, собираясь открыть раму. На стекле за шторой обнаружился мотоцикл. И наглая блондинистая тварь, хозяйка этого мотоцикла.

Влад Каминский повернулся и спросил у Ведьмы-и-Веры каким-то чужим, хриплым голосом:
— Это Ли?

Scarran, спасибо за продолжение. Такие все разные типажи, Вера вообще сплошная неожиданность, живущая сегодняшним днем. Жду продолжения и главное - какой выбор сделает Ника?

Ура продка.Владик тормаз,способный на подвиг только по пьяни.И еще он ее до дому не проводил,на такси посадил.

аааа назвать Влада после ЭТОГо сиропным язык не повернется, да и не думала я так о нем. может кто-то сочтет его сладким, а по мне он сильный. и лишь по-настоящему сильные люди способны выражать свои чувства прямо, без умалчиваний и прочего, именно так, как чувствуют. а это редко звучит невыспренно. он знает что такое терять, уже потерял то, что любил больше всего, поэтому научился ценить каждый момент. за это его и уважаю, если, конечно, я его правильно поняла.
а Вера напоминает мне меня, даже имя Димочка то же, и ее слова о любви пугают до ужаса. эти три слова застявляют ладони потеть и вызывают желание сбежать куда подальше, чтобы никто никогда не нашел.
эх, извините, увлеклась я собственной интепретацией. может что-то и надумала, ведь каждый видит в литературе то, что происходит с ним самим.
в любом случае, спасибо

Я просто представляю, как, корябая, прошли по сухому горлу эти слова... Автор, что вы делаете, а? Я ж не могу разорваться, в каждом герое есть что-то такое... цепляющее. Лично по мне - так озвучивать свои желания- это сильно)))И да, было горячо, на ладошки дую, обмахиваюсь журнальчегом)))

Н-да... замутила Вера-Вероника... Придется , чувствую, заново окошки стеклить...
___________________________________

Глава замечательная получилась))) Большое спасибо))) *вздыхая* муж бы пригодился, но сегодня он работает)))
_________________

Не сиропчик Влад- однозначно. Веронике в себе разбираться......А вот это-

Очень сильно и с надрывом. Почему? Ведь дело не только в сексе?
Спасибо!

Ууууух тыыыыыы!! Горячо то как
Ну в постеле мы всех проверили. Годяться Лично мне (ну кто меня спрашивает) с Владом ночка понравилась, хотя совершенно непонятно, чем они там с Ли занимались ( об этом автор конкретно промолчал).
Ну и дальше что??? Снова в кусты?
У Влада с Ли тоже что-то? Как то он на нее отреагировал нерадостно
Спасибо огромное! Читать одно удовольствие! Жду продолжения!
___________________________________

Ух, прям дух захватывает!!!!!

Какая коллекция у нашей героини разнообразная получается! А все ли?

после ТАКОГО оно и должно так начинаться


Приз в студию!!! Автор, вы великолепны!!!!!!
Пошла приставать к мужу!!
_________________

Scarran, спасайте сумасшедших читателей, очень жду продолжения