Жажда(слэш, 18+)

Вот, Надюш, люблю когда так, немногословно и понятно!))тебе спасибо, что читаешь;))
_________________

Поражает смелостью, но дальше я читать не буду.

Enid , почему нет?;))
_________________

Забрела сюда случайно, и не жалею! Понравилось всё от стиля в котором подана история, до собственно незаурядности сюжета. Читается легко на одном дыхании.Спасибо . Буду ждать проды.

Ксюшенька,так это был не конец? О! Так я могу надеятся на"...........и жили они долго и счастливо...........и фсе такое"?

я сама себе удивляюсь - как сюда забрела? вообще-то не люблю голубятню
но, начав читать, не смогла оторваться, и мне очень понравился этот рассказ, такой живой стиль

marta buzhe, спасибо!
_________________

- ой,ну кто не грешен? А слэш я периодически почитываю.Маты...н-да...ну,из песни слов не выкинешь....
___________________________________

Девочки, спачсибо, что "забрели"))) мне приятно, что Вам понравилось, честно! это первый мой рассказ в таком стиле, но признаюсь, не последний - очень легко писать! сама не знаю, почему
Скай!! конец будет ооочень счастливыим!
_________________

итак, последняя четвертая часть.
!!!особо чувствительных, брезгливых и маленьких просьба удалиться
рейтинг все видели? посему, упреки и оскорбления по поводу вольности рассказа, пардон, не принимаются
а еще, кому мозолят глаза мои ошибки, милости прошу ко мне в беты

-Иди, оденься. Немедленно!
Тон твоего голоса мне не понравился, да и манеры оставляли желать лучшего. Ты выпихнул меня из гостиной в коридор, настолько грубо, что я тут же позабыл о том, каким нежным успел показаться мне Джек, минуту назад. Что ж, я всегда предпочитал горькую правду самообману, а она, то есть правда, такова – ты подонок. Редкостный.
-Лиза, детка! Что у тебя… кукла? Новая? Покажи папе!...Ээ… привет, Инга. Ты по делу?
Я замер, едва зайдя за приоткрытое полотно дверей, ведущих в твою спальню. Сердце испуганно металось в грудной клетке, как мученик по раскаленным углям. Да, черт возьми, сейчас мне было страшно, как никогда.
-Вообще-то да. Но, разве мне нужен повод, что бы прийти сюда? Кстати, что это с твоей головой?
Охеренно страшно.
-Папочка, покажи! Ты разбил голову?...
Это был страх самого одинокого на свете подростка. Мой личный палач.
Заставляя взять себя в руки, я, мысленно отгораживаясь от шума голосов, доносящихся с гостиной, открывая твой платяной шкаф, принялся рыться в вещах. В принципе, любая одежда сойдет, лишь бы нелепым мешком на мне не висела. Рассуждал я, переворачивая тряпье на полках, наверняка, в тот момент, мало соображая, что делаю. Руки паскудно тряслись.
Наперев на себя твои, видимо, после стирки севшие серые джинсы, и такого же цвета невзрачный акриловый джемпер, я шагнул в сторону зеркала. Обезьяна недоросток, метр пятьдесят пять, и это с задранным к верху носом - действительно выглядела жалко. Слишком худ и хрупок, а значит, совершенно не привлекателен! Чересчур женственное тело… да что я чирикаю, где уж там! Скорее, девчачье. Узкие ладони, бедра, лодыжки, тонкая шея и впалая ключица – кто же захочет такую, блядь, недоделанную балерину?
Сам не заметил, как отражение поплыло перед глазами – я задумчиво накручивал на палец влажную светло-русую прядь волос, а слезы душили изнутри. На фото, эта мадам, с властным голосом, просто роскошна. Инга, мало того, что твоя жена, она… почти идеал женщины, в то время, как я – лишь угловатый, смазливый пацаненок, волею случая оказавшийся рядом с таким милым ублюдком, как ты, Джек. Разменная монета, орудие мести, влюбчивый неудачник….
Сердце стучало вдвое быстрее тех часов, что на твоей прикроватной тумбе, и чем больше ударов оно производило, тем тяжелее становилось у меня на душе, тем ясней понимал – самое время уходить. Пока я окончательно не втоптал в пол остатки своей жалкой гордости. Ощущение, будто меня возвращали с операционной, так и не начав операции, не удалив злокачественной опухоли. Я почти слышу в голове оправдания несуществующих в реальности хирургов – так будет лучше, почему? Анестезии вы не переживете. Настроились пожить, милок? Ну, будет вам, с опухолью тоже жить можно. Просто…. Меньше. И уже без иллюзий. Это ваш мир, больной. Ваш родной мир. С возвращением!
Запершись в ванной комнате, с горьким самодовольством замечаю - руки, что орудуют твоей расческой, больше не дрожат. Кажется, я понемногу приходил в себя. Возвращался в то состояние, в котором и пребывал последние шестнадцать лет. Крысенок, твою мать. Серые, по-идиотски большие глаза отсвечивают ледяным стальным блеском. Я не хитро зачесал волосы назад, чтобы не падали на лоб, не раздражали постоянной необходимостью, отбрасывать их с лица.
Голоса в гостиной: низкий, задумчивый твой, спорящий и упорно доказывающий что-то, Инги, но больше всего цепляющий своей искренней беззаботностью, веселый голосок твоей дочурки - эхом отражались от стен моего сознания. Пустого и безмолвного, в эти минуты.
И о чем я только думал, ты мне не скажешь, Джек? С чего вообще взял, что могу здесь остаться?
Мое появление в коридоре, кажется, удивило всех. Ни то, что бы кто-то из твоей семьи побледнел от страха, либо прекратил заниматься тем, чем занимался до этого момента, но пока ты недоуменно уставился на обувающего кроссовки меня, Инга и Лиза, на миг, умолкли, тоже с любопытством рассматривая постороннего. В глазах твоей жены читался явный вопрос - чужой человек в доме?
-Так о чем разговор? – ты переводишь внимание женщины на себя. И Инга продолжает с того момента, на котором запнулась.
-..и все, что я требую, от тебя, Дэвид, это подписать дарственную.
Ты не весело, тихо смеешься, мне не нравится безнадежность, сквозящая в голосе.
-Откуда ты узнала, что я же вступил в наследство? Ясновидящая, черт побери….
-Не считай меня наивной, Дэвид. Я далеко не дура….
-Мама, смотри, кукла показывает мне, что замерзла! – с этими словами, твоя маленькая дочь поднимается с пола, на котором мгновенье назад, сидела, скрести ноги по-турецки, и теребя в руках потрепанную своей кукольной «жизнью», игрушку. Недовольно пожимая озябшими плечами, Лиза идет к окну, что бы прикрыть высокую фрамугу. Верно, кое-кто недавно пытался сквозняком очистить комнату от сигаретного дыма.
Ты опять бросаешь на меня странный взгляд, теперь уже предупредительный. О чем, он только, хренов ты ушлепок, должен меня предупредить? Что бы ни развешивал уши, когда говорят о серьезных делах? Или, что бы я немедленно валил отсюда?
Хотел ты этого или нет, но я уже невольно заинтересовался, что за бумаги разложила перед тобою Инга? Что за дарственную просит подписать?
-Мама, кукла хочет в туалет. Я отведу ее, и вернусь…
Девочка, круглолицая кокетка в красном сарафане, с твоими темно-русыми волосами, и твоими незаконно зелеными глазищами, таща за собою раскоряченную пластмассовую куклу, проходит мимо меня, на миг, с интересом уставившись, как на еще одну игрушку, но, она же воспитанная девчушка, и в итоге, корректно отворачивается.
-Это все, чего ты хочешь? – ты тяжело вздыхаешь, пряча лицо в ладонях, проводя ими по щекам, как если бы таким жестом хотел снять сковавшее мысли напряжение. Я не в силах отвести взгляд, от твоей ссутулившейся, склоненной над документами, фигуры. – Если я подпишу, ты отстанешь?
-Как ты можешь говорить такое… Лиза так тебя любит! –вспыхивает Инга, громким полу-шепотом. Ее манера разговора бесит меня – притворство, обвинение сквозит в каждом слове. Ты – причина всех ее бед. Не так ли?
-Я тоже люблю ее, но тебя ведь сейчас интересуют деньги, а не мои чувства, верно? Тебе мало того, что я на тебя переписал недвижимость и машину? Теперь ты хочешь кафетерий моего отца!? Все, что у меня осталось? – А вот ты, несмотря на возмущенный тон, странно, пофигистично спокоен. Я просто диву даюсь.
-У тебя еще остается этот дом, Дэвид. Не делай из меня скотину.
-Твой дружок, я смотрю, не зря ест свой хлеб. Юрист он отменный! – в следующие секунды, ты, мать моя женщина, эдаким усталым жестом расписываешься на листе бумаге, любезно подсунутым тебе Ингой под нос. На следующем. Еще на нескольких. Я заворожено пялюсь на происходящее сумасшествие, мало понимая, что за такое неприкрытое любопытство, наверное, схлопочу от тебя по морде. Хм. Если только прямо сейчас не свалю из твоей жизни, как ты и ждешь, Джек - Дэвид, блядь.
-Дай пройти, парень…- вздрагиваю, когда детская ручка упрямо отодвигает меня с прохода. Верно, вылупившись на развернувшийся перед моими глазами фарс, загородил собою дверной проем. Не полностью, но видать, достаточно, что бы дать Лизе повод заговорить со мною. – Ты, вообще, кто такой?
Зеленые, кошачьи глаза подозрительно щурятся. Носик морщится, как вроде девочка смотрит на яркий свет, который… раздражает ее.
-Я…. Я… твоего папы… друг.
Кто мог подумать, что даже дышать разучусь. В ноздрях щекотно, горло сдавленно спазмом – мне невыносимо хочется закричать сейчас. Положить конец происходящему, так как ситуация паскуднее некуда, и ты, Дэвид, вернее, твой жалкий вид, лучшее тому доказательство.
-Довольна? – напоследок, хлопая ладонью по неровной стопке бумаг, ты откидываешься на спинку дивана, громко сглатываешь. Обреченно закрываешь глаза. – Теперь вижу, кому смерть отца принесла радость, Инга – тебе.
-Ты… мразь! –женщина нервно собирает документы в большую папку, выражение на ее лице «просто здохни». Доброжелательная у тебя супруга, замечу.
-Мама, это парень мне не нравится! Что он здесь делает, мам?
В это момент Лиза, косясь в мою сторону, назойливо теребит рукав маминого пиджака.
-Твой юрист, наверное, классный парень. – Отзываешься ты, все так же не открывая глаз.
-Мама, глянь, как он на нас смотрит! Этот парень….
-Да отцепись ты! Что такое? Пускай сморит, если ему хочется! – с этими словами, Инга отвлекается от своего дела, дабы окинуть меня оценивающим, и одновременно, безразличным взглядом. Отворачивается. Да, забыл. Я же не стою внимания такой дамы, как она. - Это, наверное, папин новый квартирант, дочка. Папочке больше ничего не остается, как сдавать комнаты в этой лачуге, иначе с голоду помрет.
Натягивая на плечи плащик, и прижимая к груди свою многострадальную куклу, Лиза шарахаясь от меня, как от прокаженного, выскальзывает в коридор. За ней идет мисс совершенство, или, лучше сказать, мисс подлость. Обувает туфли у выхода, снимает с вешалки плащ, вешает сумку на плечо. Все это несколько поспешно, не так, как считалось бы в моем понимании, нормальным. Но чего ей задерживаться в твоем доме, правда? Дело сделано. Ты, Дэвид, лох и лузер. Получай, скушай и вырыгай!
-Пока, папочка! Мы уходим! – Лиза кричит тебе от входной двери. Она тоже, вторя матери, или может даже по какой-то своей причине, спешит уйти. Возможно, ты плохой отец. Откуда мне знать?
Но однозначно, копилку этой мелюзги, блядь, я разбил не зря!
-Пока, Лиза! Встретимся на выходных!
Отвечаешь ей громко, вместе с тем, поразительно мягко и спокойно. Да чтоб тебя…. Не понимая, что делаю, не позволяя себе взвесить все «за» и «против», я выскакиваю на порог дома, следом за твоей женой и дочерью. Сердце, кажется, вот-вот оторвется, как переспевший плод с ветвей, в ураганный ветер. Кровь лупит в шее и в голове, давит на виски. На улице уже густые осенние сумерки – мой силуэт на пороге, препятствует лучам искусственного света из коридора, падать на твой, ой какой запущенный газон.
-А теперь, слушай сюда! Я тебе так этого не оставлю, женщина! – горло низвергает несвойственный мне, низкий, похожий на скрежет голос. Он звучит отвратительно, но ведь именно так и должен.
Инга, по всей вероятности, офигенно удивлена. Приостанавливается у ворот, ее красивое лицо, в пол оборота ко мне, застывает в серости сумерек, бледной маской. Лиза уже выбежала со двора, игриво скачет у авто, припаркованного на обочине дороги. Кто-то зовет ее внутрь, затем, громко хлопает дверца. За рулем, тот юрист?
Отчасти, я рад, что девочка не услышит. Но если бы и услышала….
- Думаешь, можно легко плюнуть в душу человеку, который недавно похоронил отца? Думаешь, если у него горе, и он поступил как безвольный идиот, за него некому будет заступиться?! – пока хватит дыхания, произнесу. Зная, что за это ты снесешь мне голову с плеч. Зная, что я не блефую и даже не преувеличиваю. Свое слово, всегда держу. – Беги, к своему юристу, но будь уверена, что пировать, вам, гребанные уебки, уже не долго! Посмотришь, я легко засажу его за решетку, и тогда, сука, поглядим, как ты запоешь!
-Ты вообще, кто такой? – нет, Инга не собиралась возвращаться для скандала. И в мыслях не было. Это, она бросает мне через плечо, гневно захлопывая за собой калитку. Разве, слова, какого-то малолетки, могут вызвать у нее, что-то кроме раздражения?
-Я его любовник, мать твою, стерва, поняла? И я люблю его, больше всех на свете! Поверь, ты пожалеешь, что обидела….
Мои вопли прерывает твоя ладонь, грубо зажавшая рот. Рывком затаскивая меня внутрь, ты захлопываешь дверь так быстро и громко, что эхо от грохота звенит в мозгу.
-Какого хера ты мне помешал договорить!?
-Заткнись!
Хватаешь меня за предплечья, притискиваешь к стене, но тут же, как что-то отвратительное, испачкавшее тебе руки, отшвыриваешь в строну. Я едва удерживаю равновесие, что бы ни свалится на пол.
Зеленые глаза горят нездоровым, адским блеском. Тебе, вроде нельзя делать резких движений, или я ошибаюсь?
-Твоя жена – сука! А ты, долбоеб, Дэвид! Она развела тебя, если до сих пор не догнал!
Пощечина. Звонкая и резкая – скула и щека пекут, словно я получил ожог. Ты ударил сильно, черт меня дери - радужные мотыльки порхают перед глазами. Только вот, голос мой, не динамик радиоприемника – разбив, не вырубишь звук.
-Сука! Предала тебя!
Подхватывая, посунувшегося по стене, встряхиваешь меня, будто мешок с ветошью, приближаешься настолько близко, что теперь дышишь в лицо.
-Не нужно так говорить! Она – мать моего ребенка!
-Ты что, любишь ее!? Любишь! Любишь, мать твою! – я должен сейчас реветь, все предпосылки к тому имеются, но в состоянии пред истерики, со сбившимся дыханием, расширенными от возбуждения глазами, и дрожащими губами, все еще пытаюсь держать себя в руках. Не позволяя эмоциям обиды и гнева взять верх над разумом, а разум хочет только одного, впрочем, как и мое глупое ревнивое сердце – тебя, подонок.
-Заткнись! Я люблю Лизу, а значит должен уважать ее мать! Тебе не понять!
-Твоя жена – сука, Дэвид! Она решила извлечь выгоду, от смерти твоего отца, понимаешь?
Еще миг, и мне думается, ты сломаешь своему проблемному заложнику хребет. Просто приложишь пару раз головой о колено, а потом бросишь спиной вниз, чуть сильнее надавишь на позвоночник….
-Заткнись!...прошу же! – почти умоляешь. От тебя несет сигаретами и лекарством, дыхание липкое, густое. Оно ложится мне на лицо, дразнит, обжигает…. Ты кричишь настолько сильно, что дрожат стены. Я боюсь, тебе нельзя нервничать. Док говорил. Мне уже стыдно, за свое поведение, и я не знаю, что предпринять, что бы ты остыл.
Хотя, хочу ли я этого на самом деле? Кровь стучит в ушах, гнев изводит дрожью конечности - я становлюсь неуправляемым.
Твои пальцы вжимаются мне в предплечья, до зверской боли, я едва сдерживаюсь, что бы ни заорать. Не удивлюсь, если ты сам не замечаешь, насколько крепок захват рук.
Я проклинаю себя, за эгоизм, ведь ты очень расстроен. Проклинаю, и осуждаю, но остановиться не могу. Да, я специально, да, прекрасно осознавая, чего может мне стоить подобный вызов. Но я хочу быть настоящих, хочу быть собою! А я, чувствую именно это, и ни что иное.
- Я люблю тебя и не могу видеть, как кто-то причиняет тебе боль!
-Любишь?! Ты сын уебка, который убил моего отца, забыл?! Ты вообще не способен любить…. Эдгар, блядь! – выкрикиваешь мое имя, мне в лицо, как худшее из оскорблений, как последнее предупреждение, и это все голосом, походящим на бряцанье металла.
Но как то поздно пугать, извини.
-«Крысенок», лучше. Мне так больше по душе. – Изловчившись, хватаю тебя рукой за распахнувшийся на груди халат, тяну к себе - хорошо, пока вообще могу прикасаться. Даже, если так. Приподнимаюсь на носках, и произношу прямо в губы. – Согласен, я сын ушлепка, но я – не он. Я готов расплачиваться за его грехи, и никогда не предам тебя! А твоя жена, долбанная сука! Повторю тысячу раз, и можешь избивать меня, сколько влезет! Сука! Сука! Сука! Сук….Пхмм…
Ты черный от злости, швыряешь меня спиной о противоположную стену, и хвала небу, коридор узок, я даже умудряюсь не упасть. Но дыхание из груди выбивается, боль пронзает позвоночник, будто кто раскаленную шпагу просунул в пищевод.
-Сука… сука… сука…. – продолжаю повторять я, жмурясь от слез. В глазах темнеет, а каждое следующее слово жалит глотку. Да что там, мне больно даже просто выдыхать воздух, хотя последнее ору, что есть мочи. – Ну и люби ее, тупой кретин! Люби эту суку!
-Эдгар, блядь… маленький придурок!
Мгновенье спустя, я, обомлев, замираю, ты как ребенка подхватываешь меня, прижимаешь к груди. С неистовой силой, но, теперь почти не причиняя боли. Я оторопел, и какие-то полминуты, не смею дышать.
-Ты не имеешь права ревновать меня, крысенок…. Понимаешь? – шумно выдыхаешь. – Что ж, я уже давно ничего не испытываю к Инге.
Твоя ладонь на моем затылке, окончательно срывает крышу, плачу, всхлипывая и внутренне сжимаясь в тугой клубок. Ноги до сих пор не касаются пола – ты высок. И даже с разбитой башкой, и сильнейшим сотрясением, силен, я успел прочувствовать. Твоя вторая рука легко держит меня на весу, всего лишь обвив за поясницу. «Крысенок»? Почему твой голос только что, показался нежным? Ты ведь, не умеешь быть таким, как там тебя по настоящему, а, Джек!?
-Имею право, потому, что люблю… люблю….- бессильно хнычу, вцепившись в тебя мертвой хваткой, обнимаю за шею, вминаюсь лицом в источающие вонь медикаментов, бинты.
-Ты не должен быть таким доверчивым. Ты идиот, Эд… я… - подозреваю, что не можешь больше твердо стоять на ногах, потому как, неожиданно припадаешь спиной к полотну открытой двери. Запал гнева прошел, и головокружение теперь грозит вернуть твоему телу горизонтальное положение, так? - Почему не бросил меня и не сбежал? Я не понимаю…черт возьми, это не логично.
Понемногу отпускаешь меня, и я соскальзываю на пол, но, тут же прижимаюсь к твоей груди, не переставая плакать.
-Нелогично было вести себя, как ты вел! – бормочу сквозь всхлипы, елозя мокрым виском по твоему халату. Должно быть, я сейчас смотрюсь ничтожно, и ничего кроме жалости ты испытывать ко мне не можешь. Но я с ужасом понимаю, от тебя, даже ее, мне было бы достаточно. – Ты казался таким искренним со мною…. С заложниками так не поступают! Это не честно….
-Ну все, не реви… - ты отстраняешься, должно быть, что бы заглянуть в лицо. Забавное зрелище, моя скривленная, сырая от слез физиономия? – Какой же ты нелепый и смешной, крысенок. – Улыбаешься, совсем по-доброму.
-Заткнись! На себя посмотри, старый инвалид!
Сердито бормочу я, наконец, отлипая от тебя и пошатываясь как маятник, уходя на кухню. Черт тебя дери, придурок… делаешь из меня истеричку!
Срывая открывалкой крышечку с очередного детского сока, залпом выпиваю содержимое, хотя и с раздражением понимаю – мою странную жажду так просто не утолить. Слезы наворачиваются на глаза, и я уже машинальным жестом размазываю их по вискам. Причины реветь, пусть даже так беззвучно, я не вижу, разве, что из-за отголосков боли в мышцах, и ноющей щеки. Мне следует успокоиться, наверное, но соленая влага обиды настырно проступает из-под ресниц.
-Джек! – окликаю я тебя, сам на тот миг, не понимая, что собираюсь сказать.
-Мм..? Меня вообще то по-другому зовут. – Отвечаешь с гостиной. Опять завалился на свой потертый эмо-диван?
Прихватив еще одну банчку яблочного, выхожу в коридор, чувствуя, с каким трудом дается мне каждый следующий шаг. Словно иду на эшафот.
-Джек… если ты…. Ээ…. – такое впервые – я боюсь собственных мыслей? Того ультиматума, который мгновенье назад решил выставить тебе. Боюсь, последствий твоего отказа. И… просто офигенно сильно боюсь. – Если ты меня сейчас не трахнешь, я уйду отсюда, и ты больше меня никогда не увидишь.
Застываю в дверном проеме, ощущая, как бешено бьет в груди сердце. Твоя проклятая гостиная, проклятое окно, к подоконнику которого ты прислонился, выпуская в открытую створку проклятый сигаретный дым. Проклятый диван, с малиновой накидкой, проклятая баночка детского сока, в моей руке – ты ведь покупал его когда-то для Лизы?
Не смотришь в мою сторону, задумчиво затягиваясь сигаретой. А я ощущаю себя последним дерьмом, как, в принципе и должен. Ведь, что я жду, что ты мне ответишь? Настолько абсурдного и по-детски эгоистичного требования, я еще никогда и никому не выдвигал.
Затянувшаяся тишина гнетет, и я уже ничего не хочу, кроме как вырваться отсюда, и бежать, пока хватит сил. Плакать, потому что слезы душат, и жалеть о том, что ты и я, всего лишь безвольные персонажи в этой дешевой трагикомедии.
Ставлю открытый сок на пол. Все равно им не напиться.
-Тебе все же не стоит курить. Прощай, Дэвид. – Я выдавливаю из себя отрепетированную, ничего не стоящую улыбку, обращенную в пустоту. Отделяюсь от стены, и на шатких ногах направляюсь к выходу.
Наши роли, роли персонажей, расписаны на жизнь вперед. И в твоей, вероятно, нет такой реплики, которой я ждал. И быть не могло.
-Эдгар….
Оборачиваюсь, по вине слез, не имея сил сфокусировать взгляд на твоей фигуре, выросшей за моей спиной. Одно хорошо, сквозняком проносится по сознанию, мы с тобою хотя бы научились обращаться друг к другу по имени….
-Знаешь, кто ты? Ты беспардонная маленькая шлюха…. – а может, так никогда и не научимся.
Прежде, чем успеваю удивиться, твоя ладонь уже лежит на моем затылке, заставляя подаваться вперед. Губы, неожиданно сильно вжимаются в мои, соединяя оба наши дыхания воедино. Вкус сигарет ужасен, но я едва сумев подавить непроизвольный стон, стараюсь распробовать его, отвечая на поцелуй. Тянусь к тебе, позволяя твоим рукам бесцеремонно бродить моим телом, забираться под твой же свитер, исследовать подушечками больших пальцев контуры лица твоего личного добровольного заложника. Здесь все твое! Бери, что хочешь!
Упругий язык скользит в мой рот, требовательно и жадно подчиняя себе, вынуждая отвечать стоном восхищения – от твоего поцелуя возгораются все инстинкты, и нервы искрят. Хрипя, от разрывающей грудь жажды, беру твое лицо в ладони, и больше не сдерживаю желания – целуя жадно и голодно. Захватываю твои губы своими, лижу уголки рта, проваливаюсь языком в горячее дыхание и пью его, тяну его, насколько хватает сил.
Ты позабыл о том, что тебе нужно поменьше и поосторожнее двигаться? Выбрасывает на поверхность бушующего сознания, единственную уместную мысль, когда пошатнувшись, ты приваливаешься к стене. Что ж, считай, что я тоже эгоистично забыл об этом. Больше придерживаю тебя, чем обнимаю, когда мы, минуя гостиную и кухню, плетемся коридором, куда-то в направлении спальни. «Двуспальная кровать навевает мне дурные предположения», хочу покапризничать, да ты занимаешь мой рот действительно взрослыми, чувственными ласками, и я повержено молчу. По крайней мере, там будет место для маневров.
-Все бывает впервые. Недавно, впервые трахал пацаненка….- ты валишь меня на постель, без прелюдии и раздумий, забираешься следом. Заметно, что тебя ведет в сторону, поэтому обе ладони на плоскости кровати - пытаешься удержать равновесие. - … а сейчас впервые буду трахать пацаненка в кроссовках.
Смеешься. Я впервые слышу твой искренний смех, внутри все содрогается от этих звуков. Я люблю твой смех, люблю тебя, а так же все, что с тобою связанно.
-Может, ты приляжешь? - я мягко толкаю тебя, предлагая самое удобное в нашей ситуации, решение. Но хрен там, ты перехватываешь руку, и вот мгновенье, уже укладываешь меня на лопатки, нависая надо мною.
-Хер тебе, крысенок! Оставь свой фирменный минет на потом… - отшучиваешься, но блядь, я же вижу, что каждое движение сейчас дается тебе с трудом. Лучше бы просто валялся и кончал от моих изощренных ласк. Герой, мать твою!
Как и три дня назад, там, в коморке подвала, я сразу понимаю, чего тебе хочется, и подчиняюсь. Я твоя актриса и готов играть, сколько будет нужно. Хочешь вести, тупоголовый? Валяй….
-Кстати, кто позволял напереть на себя хозяйский свитер? – с этими словами ты поднимаешь мои руки за голову, стаскиваешь с груди серую, акриловую материю. Я чуть привстаю, помогая тебе в этом, но и не отвечая на последовавший сразу после, глубокий, грубый поцелуй. Хочешь куклу? Вот она я. Покорность заводит?
Ты тяжело сопишь, прикусывая мои губы, и черт подери, будь это еще хоть чуточку больнее, я бы уже взвыл от нарастающего возбуждения. Пока же молчу. Какая-то грань, за которой ты держишь меня, не позволяя по-настоящему приблизиться. Я рядом, но не с тобою. Впусти же, твою мать!
На миг ловлю твой взгляд, потянутый млостной дымкой. В зрачках вызывающе зеленых глаз, серебрится холодное пламя. Жестокость? Не заметил.
-А хозяйские джинсы, крысенок, зачем натянул?
Ловко расстегиваешь кнопку на штанах, нетерпеливо стягиваешь их, вместе с бельем.
Вместо ответа, которого, ясное дело и не требуется, я дотягиваюсь до тебя, рывками развязывая пояс халата. Когда пальцы касаются голой груди, дрожь проходит мои телом, скатываясь в пах. Кто бы сказал мне две недели назад, что я скоро встречу самое желанное на всей Земле существо! И нареку его….
-Кончай трепаться, Джек, ужин стынет.
-Смотри, нарвешься, малолетняя шлюха….
Джинсы так и болтаются на щиколотках – кроссовки мешают снять. Ты, после недолгой возни, забил на это маленькое недоразумение, переворачиваешь меня на бок, сам ложась позади.
Кто-то выдал тебе мою главную тайну – люблю, когда со спины.
Вижу, как халат падает с кровати, и через миг вскрикиваю – твое голое тело, грудь, живот, таз, и упругое то, что скоро должно заполнить меня изнутри, льнут к коже. Разве не об этом я мечтал тогда в подвале – ощутить тебя всего? Каждым сантиметром тела, каждым нервом….
-Эдгар… - переклонившись через мое плечо, тянешь на себя, снова целуешь. Я больше не могу молчать, и каждое наше соприкосновение, вырывает из грудины мучительный стон. Твоя рука пробегает ступенями ребер, вниз, пока не ныряет между бедер, опускаясь на член. Я и без того возбужден, но ты, словно дразня, нарочито мягко гладишь меня, сцепляя пальцы колечком, водя по оживающей плоти.
-Хватит… Дэвид…
Затыкаешь мне рот, очередным влажным, откровенным поцелуем. Я напрягаюсь, как если бы прислушивался к звукам опасности, но причина иная – ноги занемевают, в паху мелко покалывает и чудовищное состояние сладкой паники, накрывает с головой. Ты шумно дышишь мне в висок, целуешь волосы на затылке, основание шеи, а я боюсь, что кончу, от одного только понимания – сейчас принадлежу тебе.
Слышу, как смачиваешь слюной свои пальцы, прежде чем начать поочередно проталкивать их мне в задний проход. Я рад, что ты больше не касаешься моего члена – уже выл бы, как бешеная псина.
-Эдгар, расслабься.
Ты просишь, ты целуешь, шепчешь, и не позволяешь хоть чуток повернуться – выражение твоего лица в этот миг, какое оно?
-Придурок, меня имели уже сотни раз….
-До меня – никто.
Так уверенно и твердо, что невозможно усомнится. Сердце захлебывается отравленной кровью влюбленного идиота, пульс беспощадно разрывает виски. Если ты так говоришь, это правда!
Ты проникаешь в меня толчками, игриво и подло, не так грубо как было первые два раза. Не так механично, произвольным темпом. Чуть подрагивающие пальцы теребят мои соски, скользят вверх по шее, поворачивают мое лицо навстречу новому, бездонному поцелую, с привкусом табачного дыма.
Хер я знал, что ты настолько опасен. Фиг догадывался, что меня ждет, реши ты заняться со мною любовь. Всерьез. Как сейчас.
Я хватаю тебя за руку, что то невнятно шепчу, сам не понимая, хочу прекратить твои издевательства, или усугубить собственное положение. В горле застревает крик, толи мольба, толи приказ, хотя, это в моем то положении?
-Еще… ближе! Дэвид… Джек… блядь… - на нытье походит больше, ну и хрен с ним. – Ты так далеко…
Я снова готов расплакаться, потому, что не даешь мне возможности отдаться тебе целиком. Мне не хватает твоей кожи, на моей, рваного дыхания в моем, пульсирующего давления внутри. Просто доверится – сложно. Или, это мое наказание?
Твой член уже без каких либо препятствий проскальзывает внутрь, лишь на пару сантиметров, и снова выходит. И каждый раз я с горечью и трагизмом выдыхаю при этом. Губы, искусать которые ты не позволяешь мне редкими короткими поцелуями, дрожат, а руки несдержанно тянутся к собственной болезненно возбужденной плоти. Я почти шизофреник, почти тронулся умом, почти здох, изнывая от жестоких, скудных ласк. Чувствую, еще немного, и закричу.
-Убери руки, нетерпеливая маленькая дрянь.
Шлепком ты заставляешь меня прекратить, начни я дрочить пальцами свой окаменевший член.
-Подонок… какой же ты….
Ты застаешь меня врасплох, входишь полностью, и резко. Вскрик зависает в пространстве высокой нотой.
Черт подери, блядь… комната переворачивается перед глазами, и горячая волна несется по телу, словно меня окунают в кипящее молоко. Это еще и близко не оргазм, но каждая жилка вибрирует, и замирает, выскальзывай, и проникай ты в меня по новой.
Произношу твое имя обрывками, иначе не выходит, ведь темп увеличивается, а вместе с ним и частота сердцебиения. Полеты в межзвездное пространство – херня дело! Головокружение, поди знай, не слабее чем у тебя, превращает происходящее в полу реальную, фантастическую оперу.
Жажда, не та, к которой я привык, сидя в твоем подвале, иная, злая, палит горло. Я хочу тебя, Дэвид, и мать твою, я получаю тебя….
Тянусь, изгибаясь, из последних сил сдерживая испуганный вопль. Реально страшно, как никогда – не дай мне сойти с ума…. Встречаешь мои распухшие, дрожащие губы, хрипя накрываешь поцелуем, и в последний раз, болезненно сильно входишь в мое тело.
Замираешь.
Я слушаю как гудит вселенная. Это миллиарды голосов, и одновременно, мертвая тишина.
Ты не имеешь сил двигаться, но дыхание до сих пор в моем, а губы прижимаются к моим, отчаянно и крепко. Внутри пульсирующая влага, робко стекает по ягодице. Мы кончили одновременно, как я понимаю. Я так, как ни когда до этого.
Проходит еще не одна минута, прежде чем ты осмеливаешься выскользнуть из меня, а я, снова обрести возможность говорить. Тела слиплись от пота, асинхронное биение сердец укачивает.
Ты осторожно отрываешься от моего рта, словно боясь этим самым нарушить священную целостность нашего единства.
-Блядь, я тоже… наверное…тебя….
После, уже когда смогу говорить, я переспрошу, в чем ты хотел признаться, но в ответ услышу лишь нечто «шуруй в душ, и давай спать, любопытный пацан!»
Улыбаюсь про себя, обутому, со спущенными джинсами, с трудом удается сползти с кровати - за то, что я произнесу, покидая спальню, ты зло запустишь в меня подушкой.
-А я тебя, Джек. А я тебя….
_________________

marta buzhe, спасибо за рассказ!!! Меня так забавляет этот крысёнок особенно, его "истерики")))


что-то не понравилась мне эта малютка небось, такой же, как мама, вырастет...


представляю, как Инга удивилась)))


вот это ультиматум


ага, он прав


короче, они созданы друг для друга
_________________

Ри (можно так??), спасибо, что растащила меня на цитаты
и за то что прочитала, большущее спасибо!
_________________

Ксю,дорогая Спасибо тебе за это Хеппи Энд!!! Все закончилось совершенно закономерно и очень органично! Пиши еще!!!

конечно надеюсь, и мне тебя Ксюшей называть можно?


люблю я это дело, цитировать
_________________

Очень понравилось. Будоражит Грубость вперемешку со страстью - это нечто. Прочитала все залпом. Надеюсь, это не последнее произведение)
_________________

Ри, хоть Ксюшей, хоть как угодно! главное, что б я поняла - ко мне обращаешься
а вот у меня руки не от туда выросли - сложно мне цитировать...

Юль, спасибо)) это первое в слэшном жанре, но далеко не последнее)))
_________________