Мой ангел злой, моя любовь... (ИЛР)

Доброе утро. Первые два Ваших произведения проглотила,правда читала после того,как были закончены. Теперь вместе со всеми буду переживать за героев.Жаль,что нет анноотации,было бы легче с гл. героями. Ну что ж, будем ждать.
_________________

Доброе утро!
Мой Муз сорвался с цепи просто или он влюблен в кого-то из геров определенно, раз так торопится вас познакомить... Уже половинка второй главы есть, надеюсь, к вечеру завершу и выложу .


За исключением историй, что тащат в наших багажах с собой герои



Забыла приписать, что у нас еще пока не все на сцену вышли . Другая фигура выйдет геометрическая, не треугольник даже.


Наплачется - не то слово... Он потом сам все расскажет нам


Спасибо, я очень рада, что погружение сразу произошло, без особых усилий .


Тетушка у нас дама решительная и авторитетная, эт да. Колоритный такой персонаж выйдет!





Ну, надеюсь на то


Ой, то ли еще будет... Не со всеми еще познакомились .


Истинная барыня, большую часть жизни проведшая в екатерининскую эпоху


Ну, зря ты так о моем герое
Во-первых, он наследник капитала и земель тетушки, а у графини тех немало. Во-вторых, кавалергард, а то время это уже означало "положение", как скажет один мой герой в романе, ведь они были приближены к царской семье наиболее всех офицеров (кроме флигелей, конечно).
А в-третьих, для кого-то даже и без наследства сгодится...


Это только самое начало... В начале тебе и Владислав из "Обрученных..." не по душе был


Могу сказать оно - героиню скорее всего будете сильно не любить еще долго и мучительно


Надеюсь, что не менее цепляюще - поглядим!



Угадали!


Вот это в точку самую!


Давай тогда после следующей главы. Она там тоже будет жестить...


Не вы его на Сергея примеряли?
У меня другой несколько герой нарисовался. Впервые вижу героя - мистика... Сначала фотка вывалилась, когда еще начинала работу над романом. Даже еще контуров не было...


Почему? Не получилось?


Пока писала свой большой пост, вы, Елена и эсмира, пришли, потому добавляю:

Елена, спасибо за поздравление!


Ну, есть еще вариант - наследство получить каким-нибудь образом... Тогда вдруг детектив нарисуется

эсмира , доброе утро


Завидую вашему терпению - я сама не смогла бы от главы к главе, нетерпеливая я - надо все и сразу
Постараюсь выкладывать продолжение с наикратчайшими перерывами, но обещать не могу, увы...
А про аннотацию... Самой неловко как-то. Но не родилась аннотация в голове моей пока.... Муз другим занят и попросил его не отвлекать, негодник.
_________________

Надев сверкающие доспехи и сев на моего боевого коня, я, словно ветер, спешу сюда (Правда, конь мой немного ожирел, поэтому я прискакала только сегодня )
Так что я полностью готова к чтению сего романа и испытаний, которые ты приготовила для новых героев

Марина, я очень рада, что ты начала очередной роман!!!
С новым произведением тебя!
Вдохновения! И чтобы роман писался без особых трудностей!

Ну и несколько слов по первой главе...
Написано как всегда замечательно!
В общем, начало мне понравилось! Спасибо!

По поводу героев ещё сложно что-то сказать...
Сначала я решила, что Маша – героиня, но вроде из комментариев поняла, что не так. Она мне больше понравилась, чем Аннет... честно говоря, эта девушка в шляпке мне пока не очень, но посмотрим, что будет дальше. Маша вроде милая девушка, застенчивая. Однако ещё неизвестно, что там кроется за её скромностью; как говорится: в тихом омуте... Она неровно дышит к Андрею, но он, кажется, ею не заинтересован.
Марья Афанасьевна мне понравилась! Хотя характер, кажется, у неё далеко нелёгкий. Но её отношение к Андрею по-матерински тёплое.
Андрей симпатичен! (как и многим девушкам из романа, хе-хе).

Вот! Я тоже самое подумала. Чем-то она мне лично неприятна. Это все мелкие детали, но - как в том анекдоте - "осадок остался".

Спасибо, за новый роман. Правда клялась что больше не буду читать по главам (уж очень это "трепетно"), но не удержалась, снова с головой в переживания.....

 » Глава 2

Глава 2

Из-за неплотно затворенной двери в девичью спальню снова раздался громкий окрик Анны, что-то яростно выговаривавшей после него прислуживающей ей девушке. Но не этот окрик или резкие слова заставили мадам Элизу оставить свою работу, за которой она сидела у окна будуара, ловя последний свет дневной, пытаясь починить кружево в отделке платья. А звук пощечины, что раздался вслед за едкими словами – тихий, но ощутимый. Так бьют не для того, что причинить боль, а только для видимости наказания. Мадам Элиза была твердо уверена в том, ведь в ее воспитаннице не было явной жестокости к слабым и низшим. В monsieur Петре эта жестокость была, а вот Аннет, слава Богу, не имеет в своем характере подобной дурной черты.

Именно поэтому мадам Элиза отложила в сторону свою работу и поспешила из кабинета барышни в соседнюю спальню.
- Que s'est-il passe, fillettes? (Что произошло, девочки? (фр.) ) – спросила она, едва отворила створки дверей, окинув быстрым взглядом комнату, задерживаясь глазами на каждой, кто был там.

Семнадцатилетняя Катиш, эта petite cousine (маленькая кузина (фр.) )Анны и Петра Шепелевых, сидела, поджав ноги в вольтеровском стуле с высокой спинкой, прижавшись так плотно к той, что казалось, она желает раствориться в его обивке. Petite cousine Катерину называли не от того, что она была невысока ростом, а от того, что та отчего-то стремилась быть незаметной для окружающих, мучительно краснея, когда к ней обращались или бросали на нее мимолетный взгляд. Это свойство дочери алеть лицом по поводу и без оного доставляло немало расстройства ее маменьке, тетушке Анны по матери, Вере Александровне Крапицкой, что жила с младшей дочерью с прошлой весны в имении родственников.

Мадам Элизе даже порой думалось, что ее собственная дочь Полин, ровесница Анны, чувствует себя в доме Шепелевых гораздо свободнее, чем их кузина. Вот и ныне та лежала на животе на постели молодой барышни и играла домашней туфелькой на ноге, глядя со скрытым восторгом и какой-то хитринкой в глазах на отражение Анны в большом зеркале, перед которым та сидела, пока одна из девушек домашних аккуратно разматывала папильотки, давая волю темно-русым тугим кудрям.
- Ты слишком дергаешь! – повторила едко Аннет девушке, что краснела от собственной неловкости и чуть не плакала ныне перед барышней. – Останутся ли мои локоны при мне после твоей работы, милая? Больно ли тебе было нынче? Так и мне больно от пальцев неумелых твоих!
- Mademoiselle Annett! – резко проговорила мадам Элиза, и теперь уже Аннет вспыхнула от стыда, вдруг осознав, что сделала. Она знала, что мадам Элиза не любит, когда ее воспитанница выражает свои чувства чересчур бурно, даже с прислугой. Твердила ей с малолетства, что это не достойно истинной mademoiselle, что те должны быть милы, тихи и «выглядеть нежным цветком в райском саду». Да только вот ни дня не проходило, чтобы Анна не огорчала свою горячо любимую мадам, ведь для нее сущей мукой было сдержать свой норов, если что не по ее воле было.

- Я сама, - подошла мадам Элиза к сидящей на табурете Аннет, отпуская девушку вон из комнаты, стала аккуратно разворачивать папильотки. – Что за причина дурного настроения ныне? Тебе не по нраву платье? Очаровательное, я убеждена в том. Дивная и тонкая работа.
- Аннет в волнении от предстоящего вечера, - улыбнулась матери Полин, глядя на ту в зеркало. – А Катиш не желает говорить мне, от чего такой переполох вдруг случился.
- Катиш и не ведает о том! – резко ответила Аннет, дернув головой от злости, внезапно вспыхнувшей в душе. – Что толку пытать ее? И потом – я вовсе не в волнении! Отнюдь!
- У тебя глаза потемнели, ma chere, отсюда видать. Верный признак, - кивнула Полин рыжеватыми кудряшками, которые в отличие от Аннет ей были даны от природы, и та показала вдруг ей в отражение кончик языка, за что и получила очередное строгое: «Mademoiselle Annett!» от мадам Элизы.

- К мадам графине прибыл гость, - вдруг подала голос Катиш, и Полин удивленно уставилась на нее, совсем не ожидая, что та примкнет к беседе. Обычно кузина Аннет молча присутствовала в их девичьем трио, только слушала и почти не говорила. – Ротмистр Кавалергардского полка Ея Величества.
Мадам Элиза тут же подняла голову и взглянула в зеркало на Анну, что невольно заалела щеками при таком пытливом взгляде, сцепила пальцы в замок, пытаясь не выдать легкую дрожь тех. Это от злости, уверяла она себя. Я зла на этого дурно воспитанного кавалергарда и только! Как он посмел! Как он только мог! Надо было позволить гневу поручика Бранова пылать и далее, зря она погасила едва начавшийся огонь своими улыбками и милой болтовней.
- Кавалергард! – вдруг воскликнула Полин, подскакивая на постели мигом. – Mon Dieu! (Мой Бог! (фр.)) Он хорош собой? Каков он?
- Mademoiselle Pollin! – последовало одергивание подобного поведения девушки со стороны матери, но разве можно было образумить ее, державшую обожаемую Аннет за образчик?

Мадам Элизе было больно признавать свои ошибки, но она воспитала «маленьких избалованных чудовищ», как она нередко называла Аннет и Полин в разговоре с Михаилом Львовичем. И, кстати, немалая доля вины за это лежит и на самом хозяине, не только на ней, пытавшейся держать девочек в строгих рамках.
Мать Анны умерла, когда той едва сровнялось три года от рождения, вот и пытался Шепелев возместить эту потерю, что случилась тогда, дать своим дочери и сыну всю любовь, которую те должны были бы получить от обоих родителей. Петр смутно, но помнил ласку матери, а вот Анна была того лишена. Оттого девочка почти с рождения не знала ни в чем отказа, росла с убежденностью, что весь мир вертится вкруг нее и только. Вот и выросла к девятнадцати годам изумительно красивой, но такой своенравной, что даже сам Михаил Львович порой стенал от демонстрации ее характера.
А после того ужасного года в Москве стало только хуже, с грустью подумала мадам Элиза, с трудом сдерживая желание, чтобы не склониться к этой русоволосой головке и не коснуться губами мелких кудряшек, которые позднее лягут в высокий узел на затылке. Бедная моя девочка Аннет! Кто же ведал, что люди порой могут быть так жестоки!

- О, он так красив! – проговорила в то время Катенька, как обычно краснея лбом и щеками. – Il est admirable! (Он удивительный, чудесный (фр.) )
- Ничего дивного и нет! – заметила Анна от зеркала. – Обычное лицо. Не дурное, не рябое, но и не красивое. Да еще и меченное к тому же. Прямо вот тут, под левым глазом, - невольно поднесла руку, чтобы показать, где у гостя соседнего имения расположен шрам, но поймав очередной пристальный взгляд мадам Элизы, опустила руку на колени.

Отчего та так глядит на нее? И вовсе нет того, что ей подумалось, едва не фыркнула Анна. Она поджала губы, вспоминая тот холодный взгляд, которым наградил ее в церкви тот офицер. Холодное равнодушие в ответ на ее взор – что может быть хуже? Словно, о ней можно сказать, что кроме доброго сердца у нее и нет ничего! (Так ранее говорили о некрасивых девицах – «у нее доброе сердце») И после, возле церкви… Она ждала, что он найдет возможность представиться ей, как это было с гусаром Брановым, несколько седмиц назад. Нет же, даже не взглянул в ее сторону! И Анна тогда вдруг почувствовала себя снова в той бальной зале в Москве… холод, пренебрежение, равнодушие…

Как и эта графиня Завьялова напоминала ей былое своим снисходительным видом и светской холодностью, эта их соседка по землям, что сменила столицу на местный уезд, вдруг поселившись более года назад в пустующем до того имении. О том почти три месяца гудел весь уезд, из дома в дом передавая рассказы о том, как ведет себя графиня на местных вечерах, что носит, какова ее маленькая курносая воспитанница. Обсуждались даже собачки графини – французские болонки в бархатных жакетиках, которых та брала порой с собой на прогулки или в визиты. С графини вдруг взяли моду местные дамы в летах носить, выписав из столицы при первой же оказии, береты с перьями на раутах и балах или тюрбаны по особым случаям, коим являлись посещения домашнего театра господина Шепелева или балы, которые он давал с размахом, как представитель дворянства. Как и этот, по случаю Рождества Христова праздник, что каждый год устраивался в их доме – сперва бал в большой бальной зале на втором этаже с расписными потолками и зеркальными стенами, в которых отражаются сотни свечных огоньков, а после ужин на пять десятков персон, не меньше.

И как это бывало обычно, царицей признанной на этом бале и на других, что последуют за ним в наступающем 1812 году, будет она, Аннет! Как в целом по уезду. Разве есть в этих местах девица интереснее ее? Разве есть та, что может себе позволить то многое, что прощается ей как самой красивой, самой богатой и самой знатной? Ну, из молодых особ, поправила себя Анна, облизывая губы, стоя перед зеркалом, чтобы те призывно заблестели в свете свечей. С приездом в Святогорское графини ныне она была самой знатной из дворянства уезда. Были еще Голицыны, но они не жили здесь, предпочитая столицу этим местам.

Анна снова оглядела себя в зеркале пристально, стараясь подметить любую неверную деталь в туалете или выбившийся локон из прически. Но нет, все было так, как она и желала. Платье из белого газа, расшитое стеклярусом по круглому вороту, чуть открывающему хрупкие плечики и немного груди, с короткими рукавами-фонариками. Длинные атласные перчатки, красиво облегающие тонкие руки почти до самых рукавов. Белые ленты в волосах, крест-накрест переплетенные и удерживающие модную прическу a la grec (в греческом стиле (фр.)), которую она подглядела в журнале давеча и которую едва сотворили из ее непослушных прямых волос, туго скрученных ныне в мелкие кудри, благодаря papillotes (папильотки (фр.)).
И отчего только ее считают красивой, склонила Анна игриво голову вбок. Сама же она думала о себе совсем иначе. Ей не нравились ее глаза – таков разрез их был, будто она чему-то удивлена была. Ей не нравился цвет ее волос – «мышастый», как называла она его. Хорошо было бы иметь, как у Петруши, льняные волосы или как у папеньки – чуть рыжеватые, а не эти блеклые, едва ли не серые.

Анна взяла со столика у зеркала белое пушистое перо и приложила к волосам, словно плерез (Одно или два страусиных пера, закрепленные так, чтобы они спускались с головы к плечу, получили название «плерез», что в буквальном переводе с французского означает «плачущие» Точно так же, кстати, называли и траурные нашивки на платье), покрутила головой, любуясь открытой линией шеи, что так выделялась на белизне пера. Как жаль, что ей нельзя носить ни плерезов, ни камней богатых в украшениях, ни ярких цветов в платье! Ей казалось, что тогда бы она точно была такой красивой, что понравилась бы сама себе в отражении. Хотя, она улыбнулась своему отражению одной из своих особых улыбок, может, она и верно хороша?

- De toute beauté, ma chere! (Очень красива, моя милая! (фр.)) – раздался в тишине ее спальни мужской голос, и Анна невольно взвизгнула от неожиданности и мимолетного испуга. В ответ раздался довольный смех брата, в объятия которого Анна с размаху влетела, резко развернувшись от зеркала. Тот легко оторвал ее от пола и закружил по комнате.
- Петруша! Милый Петруша! – воскликнула она, когда брат поставил ее после на ноги и коснулся губами ее ладоней, обтянутых атласом. Анна в ответ ласково поцеловала его в льняные кудри надо лбом. - Когда приехал? Милый мой, я уж думала – Рождество без тебя пройдет. Все нет и нет тебя. Папенька трижды на станцию сани посылал, а те пустые возвращались. Я едва в уныние не впала душой, оттого что нет тебя.
- Вот он я, ma chere! – Петр сжал легко хрупкое плечико Анны, а потом взял ее ладонь, покрутил словно в туре мазурки вкруг себя. – Дай поглядеть на тебя, чаровница моя! Все ж столько месяцев розно. Хороша, ох, хороша! В мазурке позволишь повести тебя?
- Comme toujours, mon cher (Как всегда, мой милый (фр.)), - улыбнулась ему сестра ласково, чувствуя, как быстро бьется сердце в груди от волнения этой встречи.

Она слепо обожала брата. Была его тенью с малых лет, везде следовала за ним хвостом. Когда пришла тому пора уезжать в пансион на обучение, едва Петру минуло пятнадцать годков, она убежала из дома тайком вслед за коляской, что увозила брата. Ее насилу отыскали под вечер – заплаканную, в перепачканном платье и с грязным лицом и руками.
- Моя милая, шестилетних девочек не берут в пансионы», - убеждал в тот вечер ее отец, качая на руках. - Они чересчур малы для того и ростом, и по годам. Да и потом – оставишь ли, Аннет, своего папеньку одного? Папенька будет слезки лить каждый Божий день без своей Анечки! Пусть Анечка пожалеет папеньку, пусть пожалеет его сердечко!
И она тогда целовала папеньку в щеки и в лоб, приговаривая, что никогда не оставит своего папеньку, никогда не оставит Петрушу любимого. Отец тогда пообещал ей, что брат будет часто приезжать из пансиона, что так же не оставит их одних.

- Но после, Анечка, когда Петруша из пансиона выйдет, ему надобно будет на службу идти к императору нашему. То есть долг его перед Отечеством нашим, перед государем, - и снова стал утешать дочь, залившуюся тут же слезами. – Ну, что ты, мое сердечко! Не плачь, моя хорошая. Я его пристрою в Москве на службу, а потом уж и мы приедем в город сей. Тогда снова будем все вместе – ты, я и Петруша наш.
- И мадам? И Полин? – спросила девочка, утирая слезу с щеки кулачком.
- И мадам Элиза, и Полин, и все-все, кого пожелаешь с собой взять, - улыбнулся отец.
- А когда мы поедем в Москву? – и отец поднял вверх ее ладошки, растопырил маленькие пальчики.
- Минет столько годков, и тут же поедем, моя хорошая.
И Анечка терпеливо ждала все эти десять лет, пока минет этот срок, и она снова будет жить вместе с братом и отцом одним семейным кружком. Она поедет тогда в дивный город Москва, о котором ей и Полин часто рассказывал Петруша, когда приезжал на каникулы, а позднее и в короткие отпуска домой. И Анечка торопила дни до того момента, когда их дорожная карета пересечет заставу при въезде в Москву, представляя себе те будущие дни, что ждут ее там. Жаль, что мечты редко когда бывают схожи с жестокой реальностью!

- У меня для тебя маленький подарок, - шепнул Анне брат, вырывая ее из нахлынувших тягостных для нее воспоминаний. – Закрой глаза, ma chere.
Она подчинилась – плотно зажмурилась. Петр развернул ее в сторону зеркала, как она поняла, а потом по коже груди скользнуло что-то обжигающе холодное, отчего она даже вздрогнула невольно.
- Il est indécent (Это неприлично (фр.)), Петр Михайлович! – тут же раздался голос мадам Элизы, ступившей в покои Анны, что поторопить ту выходить. – Она не может надеть это, и вы прекрасно о том ведаете! Как можно же!

Анна распахнула глаза. На ее груди висела небольшая жемчужина на тонкой серебряной цепочке, так красиво блестевшая в свете свечей, что у нее перехватило дыхание.
- О, madam, je vous prie! (Мадам, умоляю! (фр.)) – взмолилась она, не желая расставаться с этой небольшой жемчужинкой. – Право слово, я даже готова замуж пойти уже за любого, лишь бы носить то, что желаю!
- Ну, так уж и за любого! – рассмеялся Петр, обнимая сестру за плечи, а мадам Элиза только заметила, поджимая губы:
- Quelle bêtise! (Какие глупости! (фр.)) Пора, Аннет, пора выходить, - она поманила ее к себе. – Михаил Львович скоро знак подаст бал открывать, а ты все в покоях у зеркала вертишься.
- Пусть жемчуг останется, мадам Элиза, прошу вас, - попросил Петр, провожая взглядом шагнувшую к порогу спальни сестру. – Он так красив на ее коже, любо смотреть. Ступай, ma chere, я же опоздаю к началу – надобно мундир переменить, да с дороги хоть чаю выпить что ли. Но к мазуру я буду определенно, Аннет. Мазурка моя, так и знай!

Катиш и Полин уже ждали в небольшом салоне покоев Аннет, в белых платьях и высоких белых перчатках, как и у нее самой – словно ее отражения. Анна не могла не поморщиться недовольно. Папенька позволял ей с недавних пор носить на балах и другие пастельные цвета наперекор правилам, но на больших приемах, как этот Рождественский, требовал от нее строгого соблюдения этикета. Белый цвет для девицы и только! Скука! Не один десяток девиц в платьях подобного цвета будет ныне в зале – хрупкие бабочки с белоснежными крылами.
Хорошо хоть отделкой можно было выделить себя из толпы схожих юных прелестниц. Вон и Катиш выделила высокую линию талии широкой атласной лентой цвета cuisse de nymphe emue (Бедро взволнованной нимфы (фр.) Бледно-розовый), а светлые волосы вплела более тонкие ленточки того же оттенка. Недурна совсем, оглядела с легкой ревностью кузину Аннет. Хоть и некрасива лицом, но все же недурна.

Девушки уже проходили по лестничной площадке второго этажа, служившей неким переходом из хозяйской части дома в иную половину, для приемов, как вдруг Катиш замерла, остановилась как вкопанная, приложив ладонь к сердцу.
- Qu'arrive-t-il? (Что случилось? Что стряслось? (фр.)) – встревожилась мадам Элиза, сопровождавшая девушек, уже готовая подать знак одному из лакеев, стоявших у дверей. Анна обернулась на кузину, заметила напряженный взгляд той сперва в распахнутые двери в парадную анфиладу, ведущую к зале, а потом вниз – на площадку холла, где старый швейцар встречал припозднившихся гостей.
- Нет нужды тревожиться, мадам, - проговорила она, изгибая губы в усмешке. – Это Катиш в сердце Амур попал стрелой еще давеча на всенощной, а ныне та глубже проникла.

Катиш бросила на кузину недовольный взгляд и произнесла зло:
- А жемчуг в дар получать - pleurer à chaudes larmes (плакать горькими слезами (фр.)) позднее!
- А коли б слушала батюшку Иоанна, ведала, что суеверие есть грех! – Анна сжала сильнее ручку веера, с трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть кузину по плечу. – Пророчицей стала? Так я тебе нынче напророчу, желаешь? Что там душа твоя просит? Чтоб кавалергард в карточку запись сделал? Мечтай боле! Тебе только Павел Родионович и может запись сделать жалеючи! Или кто иной, коли попрошу. Что губы кривишь? Думала, по прелести твоей карточка полнится твоя на танцы? Нет, милая моя, по слову моему!
- Какая же ты злая! Ты гадкая! Гадкая! – Катиш резко развернулась и бросилась обратно в хозяйское крыло. Лакеи едва успели распахнуть двери перед ней. Мадам Элиза открыла рот, но не успела она и слова произнести, как Анна побежала за кузиной. Тогда она, вздохнув, подала дочери знак следовать за ней и направилась за убежавшими барышнями.

Все как обычно. Ничего нового. Анна обидела не со зла и совсем того не желая свою кузину словом, не сумев сдержаться, и ныне будут рыдать в голос обе, умоляя друг друга простить за гадкие и злые слова. Только лица раскраснеются дурно да припухнут от слез. И если личико Анны можно будет быстро выправить от этой красноты и припухлости ледяной водой, то Катиш будет суждено ныне на бале быть с красными пятнами на лице. Впрочем, она бы и так алела от смущения. Может, и незаметно будет после следов слез.

Но еще один человек, что невольно стал свидетелем этой бурной ссоры, помимо слуг, не знал, что подобные обмены злыми словами были не в диковинку в этом доме. Андрей замешкался в вестибюле, отдавая лакею салопы тетушки и Маши, передавая тому свою шинель, а потом его вдруг схватил за пуговицу мундира только прибывший старичок со слуховым рожком и, с кем-то спутав, долго что-то выпрашивал. После не выдержал этого напора старости и глухоты, взял мягко, но требовательно старичка за локоть и повел наверх, в залу. Они только ступили на первую ступень лестницы, ведущей на второй этаж, как разразился этот неприятный инцидент.

И снова mademoiselle Шепелева, как заметил Андрей, подняв голову вверх. Да, тетушка права – дурно воспитана и своенравна. Жаль, что такая прелесть таит под собой эти качества. И жаль, что он не может оторвать от нее взгляда. Какого черта, злился он сам на себя, когда снова и снова находил поверх голов ее русоволосую головку в окружении других - разных мастей, но определенно мужских.
Она не стала подавать ему руки, когда подошла вместе с кузиной и рыженькой хорошенькой компаньонкой поприветствовать ее тетушку, по обыкновению занявшую место в одном из кресел у стены залы. Только присела в реверансе, придержав подол платья, опустив скромно глаза в пол. Не будь той сцены, что Андрей увидел нынче, он поддался бы этому скромному очарованию, этой юной прелести, и непременно записал бы в ее карточку танец, чтобы хотя бы на миг коснуться этой русоволосой дивы. Но он помнил эту мимолетную ссору кузин, видел припухлость от недавних слез на лице Катерины Петровны. Лицо же Аннет было словно мраморное – без красноты, без иных следов, которые выдавали бы, что и она раскаивается в содеянном. Нет, красивое, но холодное лицо с легкой улыбкой на губах…

Бал начался. Прошлись сперва в полонезе, что по этикету должен открывать танцевальный вечер. Андрей выбрал с позволения Марьи Афанасьевны для него Машу, не желая пока вести в танце никого из новых знакомых. После решил пропускать танцы, и только на легкую кадриль, быть может, выбрать кого-нибудь из юных девиц или замужних прелестниц, чьи взгляды он ловил на себе украдкой.
- Отчего не танцуешь, mon cher? – обратилась к нему тетушка, устало прикрыв веки. Она плохо отдохнула перед балом, и ныне на нее то и дело наваливалась дрема. – Еще нарекут тебя букой и дурно воспитанным, мне на огорчение. Поди, пригласи кого-то из девиц. Вон, та с крупными буклями у ушей, с кружевным эшарпом, девица Колосова. Танцует недурно, я заметила, ног не отдавит.
- Нет покамест желания на то, ma tantine, - ответил ей Андрей, не двигаясь с места и так и подпирая колонну возле кресла графини. Маша, опустив глаза в пол, явно скучала, стоя позади графини – то сворачивала, то разворачивала веер Марьи Афанасьевны, который та отдала ей подержать на время.

Сама же графиня снова поднесла к глазам лорнет и оглядела залу и людей, что находились тут, словно выискивая кого-то. Задержалась на Анне Шепелевой, как заметил Андрей, отчего-то вздохнула, чуть качнула головой, отчего цветные перья на ее тюрбане забавно качнулись вверх и вниз, вызвав улыбку на губах Маши. Она поймала на себе взгляд Андрея, покраснела, когда он подмигнул ей, сам дивясь своему поступку. К чему он сделал то? Итак, бедняжка, алеет лицом, когда глядит на него украдкой, и он прекрасно знал отчего. Потому и не будет ее более ангажировать нынче – чтобы не давать надежд, к чему они, когда пусты, когда бесплотны?

А потом была мазурка, которую танцевали в середине залы Анна и ее брат, когда остальные расступились вкруг, памятуя о том, что брат и сестра Шепелевы неизменно танцуют ее на Рождественском балу. Андрей запомнит тот танец на всю жизнь: две фигуры на свободном пространстве паркета – одна в белом, стройная, воздушная, вторая – в зеленом мундире кавалерии. Оба статные, красивые лицом, так и приковавшие взгляд к себе. Как легко летала Анна вокруг брата, как игриво разлетался подол ее платья, и развевалась ее тонкая шаль за спиной, словно крылья ангела!

Ангел, сущий ангел, подумал Андрей невольно, когда к концу танца Анна разрумянилась слегка, стала улыбаться такой удивительной улыбкой, от которой у него вдруг забилось сердце быстрее обычного. Совсем иная была та улыбка – мягкая, добрая, полная разрывающего душу счастья. Ее глаза так и сияли каким-то мягким светом.
Анна взглянула на него пару раз, когда оббегала брата в танце. Украдкой, совсем мимолетно, но он успел поймать этот взор, от которого вдруг встрепенулась душа. Неужто он ошибся в своей неприязни к ней? Ныне, когда он смотрел на Анну, которую кружил Петр в мазурке по зале, Андрей понимал, отчего вокруг нее, словно мотыльки, вьются поклонники. Она действительно ныне была изумительной. Такой он не видел ее прежде, и такая Анна… Анна, Аннет, Анечка...

Отзвучали последние аккорды мазурки, Петр, в последний раз топнув каблуком по паркету, развернул Анну лицом к зрителям под их восхищенные и восторженные выкрики, под гром аплодисментов, что грянул, едва смолкла музыка.
- Пойду я в игровую, - вдруг произнесла графиня, пытаясь перекричать весь этот гвалт. – Желаю партейку в вист. Ты со мной ли, Андрей Павлович?
- Нет, прошу простить, но к картам ныне не расположен, - склонил голову Андрей, все еще провожая взглядом отходившую к своему кружку Анну. – Я решил последовать вашему совету, ma tantine.
- Неужто? – переспросила графиня, а потом снова вскинула лорнет, наблюдая, как Андрей удаляется к противоположному углу залы, где под статуэткой Амура крылатого стояла Шепелева с девицами. Маша тоже проводила взглядом уходящего Андрея, прикусив губу. Она видела, как он не мог глаз отвести от фигурки Анны, когда та с братом в мазурке шла, знала, что это случится. Разве можно не отдать свое сердце mademoiselle Annette, признанной красавице уезда?

- О, ma chere, похоже, тебе предстоит принять оливковую ветвь, - усмехаясь, прошептал в ухо сестре Петр, едва заметил приближающегося к ним кавалергарда. Он уже был наслышан от Полин о той истории, что случилась у церкви, видел мимолетные взгляды, что бросала Анна в сторону этого офицера в алом мундире. О, определенно все становится занятнее и занятнее!
Анна резко обернулась, удивляясь тому ритму, с которым ее сердце плясало в груди. Нет, это вовсе не от того, что она прочитала в глазах кавалергарда, когда смотрела на того в танце. И не от того, что он подходит ныне к ним. Она когда-то говорила, что у него обычное лицо? О нет, у него было удивительное лицо – такое мужественное, такое привлекательное…
- Разве могло быть иначе? – улыбнулась она довольно, и брат рассмеялся, а потом умолк, когда кавалергард приблизился к ним. Короткие взаимные поклоны мужчин, и реплика Петру:
- Позвольте ангажировать даму на кадриль.

У Анны даже ладони вспотели под атласом перчаток вдруг при звуке его голоса, бросило отчего-то в жар. Она нахмурилась, вспомнив, что танец у нее уже ангажировал тот гусар, Бранов. Пойти танцевать с кавалергардом означало нарушить все мыслимые правила. Но все едино, вдруг решила Анна, удивляясь своему желанию во что бы ни стало пойти в кадрили с этим светловолосым офицером. Пусть обсуждают и осуждают после, пусть даже накажет папенька! Она подаст руку этому кавалергарду, она впервые всем сердцем желала так страстно это сделать.

А потом вдруг случилось то, чего она не ждала. Да признаться никто из их небольшого кружка не ждал того. Андрей повернулся к Катиш и протянул руку к ее танцевальной карточке, висевшей на шнурке на кисти руки. Та, краснея и смущаясь, протянула ее кавалергарду, который вписал свое имя, ангажируя следующий танец. Потом выпрямился и поклонился с достоинством всем, включая Анну, так и не сумевшую отвести от него взгляда. Что было в ее глазах, на ее лице? Гнев, удивление и… боль?
Прежде чем он успел разглядеть эти мимолетные эмоции, Анна отвернулась от него, развернула веер и что-то зашептала в ушко рыжеволосой подружке, сопровождая свои слова той знакомой ему презрительной улыбкой, так некрасиво изогнувшей ее губы. Зазвучали первые звуки кадрили, и Андрей с коротким поклоном подал руку Катиш. Та не могла не взглянуть в сторону Анны, уходя, как и Андрей, сам не зная зачем, снова заглянувший в серые глаза прелестницы.

- О Боже, уведи меня отсюда! – прошептала Анна брату, вцепившись вдруг в рукав его мундира. Она видела, как к ней спешит Бранов, как протискивается через толпу Павел Родионович Павлишин, которого она отправляла за лимонадом. Видела начинающих кадриль танцоров в белых и цветных платьях, в мундирах и фраках, отблески огоньков десятков свет в зеркалах. Видела и в то же время не видела, снова была в Москве, на том самом злополучном балу…
- Уведи меня! – было нечем дышать. Боль, разрасталась в груди, до неимоверных размеров, казалось, что лиф стал таким тесным вмиг. Закружилась голова, и пришлось прикусить до боли язык, лишь бы не упасть в обморок, не доставить такого удовольствия окружающим.

Петр без лишних слов взял ее под руку и повел в соседнюю комнату, пустовавшую на ее благо в этот момент. Кажется, по пути их останавливал отец, что-то спросил, Анна не поняла. Она видела перед собой только лицо кавалергарда, его глаза, что так манили ее во время того танца, говорили, как он увлечен ею.
Как она могла ошибиться? Как? Она же ясно читала в его глазах, словно в открытой книге. Так ее оскорбить, так унизить! Она сжала веер так сильно, что рукоять больно впилась в ладонь.

- Будет ползать у моих ног, как болонка его тетки! – прошипела Анна, наблюдая за танцующими в соседней зале через распахнутые двери. Петр отвел с ее лба упавший во время мазурки локон, выбившийся из-под лент, коснулся губами на удивление холодной кожи под этим завитком.
- Оставь, Анечка, оно того не стоит, - прошептал он. – С чего ты так разъярилась? Ну, пригласил он Катиш, что с того?
- Ты же видел, как он смотрел на меня! – ответила Анна. – И видишь, как они все смотрят на него! Это вызов, ничем не прикрытый вызов для меня. Он играет со мной. Играет и наслаждается, должно быть, ныне, тем как щелкнул меня по носу. Ну уж нет! Я не позволю так поступать со мной! Боле никогда! Никогда!
Она прикрыла глаза на миг, вспоминая эти шепотки, эти пересуды, тихий смех за своей спиной, что были тогда. Снова сжалось сердце больно. О, она ненавидит этого столичного офицера, что решил со скуки поиграть с ней! За те страхи и тревоги, что опять выползли из того укромного уголка ее души, куда она их загнала пару лет назад.

- Оставь, ma chere, я знаю этот тип, - Петр с усмешкой глядел в зал, где легко можно было заприметить среди прочих светловолосую голову кавалергарда. – Так можно…
- Что? Что можно? Ты знаешь меня. Неужто не смогу? Не сумею неужто?
- Оставь, говорю, - повторил Петр, а сам видел, как разгорается в сестре огонь. Она долго смотрела в залу, а потом повернулась к брату. Глаза горели, губы решительно поджаты.
- Полгода, Петруша. Шесть месяцев и ни днем ранее, - произнесла она.
- Для чего таков срок?
- Полгода, и Андрей Павлович Оленин приедет в этот дом смиренно просить моей руки!
- Звучит как пари, – усмехнулся Петр, а потом замер, заметив, как упрямо она подняла подбородок вверх. – Помилуй Бог, Аннет! C'est fou! (Это сумасшествие! (фр.))
- Ты принимаешь?
- C'est fou! Я тоже, должно быть, но я всегда в твоих затеях! Принимаю! – он протянул руку и пожал тонкие пальчики сестры, обтянутые атласом. – Срок – полгода. Цель озвучена. Пари на желание. D'accord? (Согласна? (фр.))
- Ainsi la question est résolue. Un pari (Итак, вопрос решен. Пари (фр.)), - заключила Анна, победно улыбаясь, словно уже заранее предвкушала свою победу, и на миг Петр даже пожалел, что ввязался в это. А вдруг она добьется своего, как получала всегда желаемое? Но нет, не может быть того. Человек – не безделушка, так просто не заполучить его против желания того. А аккурат этого Петр и не заметил в кавалергарде. Зато так даже проще – легче будет добиться от Анны того, что он так тщательно планировал последние два месяца. Не будет ссор и криков. Желание есть желание.
- Un pari, - подтвердил он и улыбнулся Анне в ответ на ту улыбку, что она послала ему через тонкое кружево веера.
_________________

Самое главное, что конь все же донес тебя сюда мне на радость, а не пал в дороге


Спасибо за поздравления твои и пожелания!


Она живет у графини уже несколько лет. Если бы глаз зацепился, то зацепился бы уж давно
Он же ее часто видит у тетки, уже знаком с ней.


Попробовала так сделать во второй главе. Так лучше?


Надеюсь, что интерес потерян не будет при ожидании глав очередных. Рада видеть вас и в этой теме.
_________________

Марина, извини - не могу определиться со своим отношением к героям. Настолько яркие сцены ты описала, что будто наяву вижу все то, о чем читаю - и слезы на глазах Катиш, и бальные платья юных девушек, и пренебрежение и высокомерие на лице Аннет. Выписаны очень тщательно, действительно - как кружево выплетены - но что-то пока не мое. Буду читать дальше, может что-то прояснится. Пока мне герои не нравятся - ни своим характером, ни поведением. Аннет - жестокая. Не мой типаж ее образ. Ну, во всяком случае, на даний момент. Понравилась Катиш. И что за пакость придумал Павлуша для сестры? Андрей начинает мне нравится. Но пока мое сердце верно пану ординату.

Добавляю:
Несомненно!

Добавляю -2. Твое письмо сейчас обдумывается одним очень толковым человеком, моим близким другом. Будет результат - напишу в личку.

Спасибо за столь быстрое и что ещё важнее интересное продолжение, Марина
Героиня продолжает вызывать раздражение: и в самом деле своенравная плохо управляемая девица. Особенно разозлил эпизод в начале главы.. Больно там, не больно, но всё же она ударила служанку, и не смотря на нравы эпохи меня это бесит! Да и с кузиной не лучше себя повела. Радует правда, что она осознаёт всю неприглядность своего поступка. И всё же я рада, что Андрей щёлкнул её по носу. Одно только - к чему всё это приведет? Не нравиться мне пари между братом и сестрой. Такое впечатление будто Аннет взяла на себя роль мужчины. Обычно такие развлечения устраивают испорченные мужчины, а не невинные барышни. Ох и поплатится Анна чувствую.... И пётр, что он желает от сестры получить? Хочу надеяться, что ничего дурного. Поскольку вопреки всему уже переживаю за героиню. Причина её не лучшего поведения кроется не толь в детстве, но и в том, что там в Москве произошло. Очевидно это было нечто... Итригуещь, Марина, впрочем как всегда Жду продолжения.ш
P.S. Эта мадам Элиза кто Она? компаньонка? бедная родственница? Почему её дочь на ровне с Аннет и Катиш принимает участие в развлечениях?
_________________

А может, сделать по-другому? Если совсем не твое, не цепляет совсем, то сделать паузу и подождать, когда будет побольше глав. Прочесть их. Если и тогда не зацепит, то уже все, придется ждать следующего поезда, то бишь романа.


Заинтриговала. Буду ждать.


Мы позднее узнаем, что и как у нас с Анной. Пока же могу сказать в ее оправдание, что ее главная ошибка - неумение держать в узде свои эмоции, свои чувства. Неумение управлять ими.
А еще она ненавидит любые слабости в себе. Она должна быть самой-самой, и если нет, то все - финита. Будет бодать ворота, как баран. И это не в последнюю очередь повлияло некое событие. Она же по сути был девочкой, когда случилось то, что случилось. Избалованная девочка, которую все любили и целовали, столкнулась с иным миром. Сердца при этом либо каменеют, либо разбиваются. У нас окаменело...


Ну, захотелось ей как в детстве что-то доказать брату. А что еще подстегнет на выполнение обещанного лучше, чем условия пари? Только она не в детской уже, и брат, которому уже под тридцать, должен быть напомнить ей о том.
Тут умело все разыграно...


О, ты даже себе не предствляешь, что там было. Вроде, и ничего страшного... для нас сейчас такой пустяк. Но в то же время для девушки, особенно провинциалки... Попытаюсь открыть эту завесу в следующей главе.

И поверь, моя Аня - недурна так, как кажется. Просто живет под маской, за которой ей так спокойно и привычно. А самое главное - не больно!


И о ней подробнее далее. А пока напишу - она была взята в дом для воспитания Ани, когда приехала после Французской революции в Россию. Ее дочь на балах Шепелевых скорее для декорации, для компании Аннет. Выезжать в другие дома они, конечно, не выезжают. На балах Полин если и танцует, то только когда не хватает пары. И то тут перед ней в приоритете для того Маша.
_________________

Не пал бы Я специально купила самого лучшего и стойкого коня – он и жирный прискакал бы, и раненый
К тому же, я так ждала нового романа от тебя!

Да, безусловно! Очень удобно! Огромное спасибо!!!


Марина, спасибо за такое скорое и отличное продолжение!!!

Пока ещё не могу определиться по поводу Аннет... Но с другой стороны, это ж ещё пока начало))
Девушка избалованная, несдержанная, вспыльчивая, даже в чём-то злая. Хотя всё же понимает, что иногда бывает не права.
Но вот отношения с братом у неё хорошие! Петруша вроде неплохой молодой человек))

То, наверное, и будет... плакать-то, очевидно, много придётся

А Андрей стал свидетелем не очень приятного инцидента между Аннет и Катиш и "убедился" в её "дурном воспитании"
Впрочем, это не помешало ему выискивать Аннет глазами))

Кажется, амурчик уже поразил его стрелой
Жалко Машу, не очень-то приятно видеть, как тот, кого любишь, от другой глаз оторвать не может. Эх, мне всегда жалко тех, кто любит безответно

Аннет обломалась. А я тоже подумала, что Андрей её пригласить хочет, а вон как оно обернулось
Но это обидно, да... Какой Андрей коварный Но я считаю, что он правильно сделал!
Но и Анне палец в рот не клади, судя по всему)) Уже выставила срок, когда Андрей падёт к её ногам! Интересненько! Как бы только всё это ей боком не вышло
Ещё интересно, что хочет добиться Пётр от сестры... что он там планировал 2 месяца

В общем, жду, что будет дальше!
Спасибо!!!

Марина, спасибо за чудесное продолжение истории . Прически, платья, украшения, бал - это то, что всегда жду в ИЛР. А здесь во второй главе!


Так же еще интереснее читать, новые горизонты могут открыться.

А мне нравятся Андрей и Анна. Своим сильным характером, яркостью, непредсказуемостью.
Интересно будет за ними наблюдать.

Меня Маша раздражала в прошлой главе: ее зовут, к ней обращаются, а она в ступоре, не хочет над собой усилие сделать и ответить нормально.


А почему? У меня вчера получилось. Я ее не знала, еще послушаю...

Марина, фотографию Героя не хочешь нам явить? Или пусть пока у каждого свой образ нарисуется и сравним?

Новый роман! Ура!
Какой у тебя, Марина, однако, плодотворный Муз!
Герой просто мечта! Вот из всех твоих героев именно Андрей зацепил меня с первых строк.
Анна... я правильно поняла, что это она главная героиня? Она пока не вызывает положительных эмоций, но зная твой талант, Марина, не сомневаюсь, что это изменится.

А я сразу подумала, что он Катиш пригласит. Слышал же слова Анны, значит должен был так поступить.

Интересно, чего же она хочет от этого пари? Действительно выйти замуж за Андрея, или унизить отказом, когда он падет к ее ногам?
_________________

Марина! Огромная благодарность за новый роман! Извини припозднилась, личные проблемы одолели.
Не хватает слов, чтобы выразить в очередной раз мой восторг и восхищение твоим писательским талантом. Теперь каждый день будет проходит в ожидании получения от тебя маленького подарка в виде новой главы.
А по поводу новых героев - только самое начало и сказать что-то конкретное трудно. Но главная героиня Аннет немного раздражает своим самолюбованием.
И сочувствую Катиш и Маше, незавидная судьба быть бедной родственницей. Почему-то сразу вспомнилась героиня Толстого Соня. Когда бы не читала – всегда ее было жалко.
И задаюсь вопросом как и Лена.

И что произошло с Анной в Москве? Думаю ты потом нам объяснишь.
Еще раз Спасибо!

Да уж, интриг будет много. Посмотрим,кто первым падет - Анна или Андрей. Спасибо.
_________________