Призрачная любовь 18+

Квартира с секретом и своим багажом . Видать по дешёвке досталась . Жутко и завораживающе . Спасибо Катя , жду продолжение .

Да не по дешёвке, но с тёмным прошлым. Продолжение планируется ежедневное. Приходите. Буду ждать.
_________________

 » 5. Елена Григорьевна

Елена Григорьевна была красивой женщиной. При взгляде на неё на ум невольно приходило сравнение с хризантемой, стоящей на столешнице из дорогого богемского стекла в хрустальной вазе.
Глубоко посаженные серые льдистые глаза, точеные черты, густые прямые волосы. А ещё этот запоминающийся, берущий за душу, вкрадчивый грудной голос.
Она очаровывала холодом. Как змея, заползла в душу.
Мишка давно её знал её. Елена Григорьевна была давней подругой матери. Он привык относиться к ней, как к красивой взрослой тёте, не сомневаясь, что она, в свою очередь, видит в нем только сосунка, которому при встрече полагается приносить мешок сладостей и игрушки.
У Мишки и раньше случались романы с женщинами старше себя. Но в этот раз всё было иначе. Прежние отношения не вынимали душу из тела.
В тот вечер, когда они ввязались одновременно в тяжелые и сладостные для обоих отношения, Мишке навязали необходимость присутствовать на празднике взрослых. От такого не один нормальный подросток радости не ждёт.
Вечеринка проходила на арендованном стареньком пароходике, разукрашенном не в меру ярко. Горели разноцветные лампочки, трепыхались на ветерке разноцветные флажки. Взгляд белокурой красавицы отозвался искоркой, показавшейся поначалу неприемлемой, даже невозможной.
Елена Григорьевна подошла к нему первой.
Когда женщина наклонилась, взгляд Мишки невольно упёрся в её пышный бюст, полуоткрытый в квадратном вырезе топа.
- Я давно не танцевала, - роняли слова сочные, манящие, словно губы. - Пригласи меня.
Стараясь скрыть охватившее его возбуждение, Мишка трясущимися от желания руками обнял подругу матери.
Они медленно закружились в такт мелодии.
- Дурачок! - усмехнулась Елена Григорьевна, сжимая горячие Мишкины пальцы юноши своими, прохладными и твердыми.
Круто развернувшись на высоченных шпильках, пошла к выходу. Туда, где над импровизированным трапом сверкали разноцветные гирлянды.
Вслед за ней, Мишка двигался, словно привязанный, пока они не подошли к черному Фольксвагену.
Сев в автомобиль, Елена Григорьевна поправила зеркало заднего вида.
Её отражение холодно улыбнулось.
Пристегнулась, повернула ключ зажигания. Машина тронулась с места.
В ту ночь Мишка словно второй раз лишился девственности. Страсть захлестнула его с головой. Он полностью попал под влияние холодного взгляда, умелых рук, чутких чувственных губ; гибкого, несмотря на возраст, тела, которым никак невозможно было пресытиться.
Женщина играла на нём, как на инструменте, виртуозно.
Раньше Михаил не понимал, как это ради страсти мужчины могут идти на преступления, рисковать жизнью. Теперь понял.
Стоило в радиусе двух метров возникнуть Елене Левиной, как запах её духов на горячем теле лишал разума. Рядом с ней Мишка заболевал. Если её рядом не было, тосковал и ждал минуты, когда можно будет вновь почувствовать себя больным.
Простыни, мерцание свечей на прикроватных столиках, море дорогого вина - вот из чего состояла его жизнь.
Это напоминало наваждение.
***
- Лен, а в твоем доме гостей кормить вообще-то принято?
За время их тесного общения Мишка уже успел понять, что, если настоятельно не намекнуть на необходимость обеда, хозяйка даже не подумает настаивать на организации фуршета.
Левина в ответ состроила презрительную гримасу.
Ревниво следя за фигурой, она целыми днями сидела на гречке и сельдерее. Да и попросту не любила готовить.
- После шести есть вредно, - потянулась она как большая гибкая кошка.
Откровенно, на показ, зевая.
- А я все равно хочу есть, - упрямо настаивал Михаил. - У меня молодой растущий организм, между прочим.
- Ох уж эти молодые кобельки, - усмехнулась Елена Григорьевна.
Но направилась в сторону кухни, предварительно набросив на плечи Мишкину рубашку.
На её фигуре она смотрела просторным кимоно.
Через мгновение с кухни донеслись звуки падающей посуды и нецензурные ругательства.
Михаил рассмеялся. Его забавляло, что взрослая женщина ведет себя, как девчонка, пасуя перед сковородками.
Стремясь развлечься в отсутствии воюющей с поварешками любовницы, он потянулся к книжному шкафу, где больше половины века без толку пылились, томясь по читателям, шедевры классиков.
Заглянув за корешки книжек, Михаил натолкнулся на старый фотоальбом и не замедлил его оттуда выудить.
Изображения пухлых младенцев он пролистал сразу.
Фотографии взрослых Левиных задержали его внимание.
Мишка с интересом внимательно рассматривал неизвестных ему людей. Мужчину с суровым, жестким, замкнутым выражением лица. Женщину, хрупкой внешностью удивительно напоминающую сказочную фею-сильфиду. Угловатого подростка с быстрыми, как росчерк пера, чертами незапоминающегося лица - будущего мужа Елены Григорьевны.
Второго мальчика в детстве легко было принять за девочку, настолько приторным был его образ.
- Чем ты занимаешься? - резко спросила Елена Григорьевна, со стуком опуская поднос с едой на прикроватный столик. - Кто разрешал тебе рыться в моих личных вещах?
- Это семья ведь твоего мужа? - поинтересовался Миша, не обращая внимания на ворчание любовницы.
Левина сухо кивнула.
- Извини, - поцеловав её, покаянно промурлыкал вредный мальчишка, - я не думал, что тебя это расстроит.
- Меня это не расстроило, - отрезала Елена, забирая альбом.
- У твоего мужа был очень хорошенький братишка, - заметил Мишка.
- Только если ты любитель мальчиков, - презрительно скривила губы она. - Давай есть? Ты, помнится, умирал от голода.
Изящным движением кисти она накручивала на вилку бесконечно длинные, грозящие застрять в горле, спагетти. Масла на них явно пожадничали.
Макароны плохо проварились и были недосолены. По вкусу кулинарное творение больше всего напоминало подошвы армейских сапог, вздумай кто-то приготовить из сапог кашу, заменив ими топор.
Михаил мужественно не выказывал отвращение, поглощая кулинарный шедевр любовницы.
По крайней мере, одно достоинство у блюда имелось - оно начисто отбивало аппетит.
- Как ты относишься к страшным историям? - неожиданно резко отбрасывая от себя вилку, спросила Елена Григорьевна. - К мерзким, грязным историям с плохим концом?
К данному блюду как раз такой подливки и не хватало.
- Настороженно, - честно ответил Миша, отодвигая от себя тарелку.
- Этой историей, - задумчиво глядя куда-то перед собой, продолжала Левина, - закончилась моя юность. Когда мне было девятнадцать, я влюбилась. Предметом «сей страсти» стал младший брат моего мужа.
- Тот красивый мальчик с фотографий?
Мишка ощутил болезненный укол ревности.
- Его звали Адам. Адам Левин. Ещё до нашей первой встречи я многого, всякого о нём наслушалась. Городок-то у нас был маленький. А интересных событий и личностей и того меньше. Мало-мальски неординарная личность могла рассчитывать на то, чтобы сделаться героем провинциального романа.
У Адама была плохая репутация. Но его любили. Понимаешь, есть такие плохиши, они просто похищают твою душу. Было в Адаме нечто привлекающее к нему все взгляды. Он был как солнце. Холодное, колючее, грубое, порою жестокое солнце. Но, к нему тянуло.
Его любили однокашники. Любили преподаватели. Любили женщины. И, как потом выяснилось, - ироничная, недобрая улыбка скользнула по губам Елены Григорьевны, - любили мужчины. Но это выяснилось потом. Позже.
А по началу, когда Адам обратил на меня внимание, я была на седьмом небе от счастья. Я наивно полагала, что искренняя любовь хорошей, чистой девушки отвратит его от привычных пороков и дурных привычек. На деле же я, как выяснилось, мало представляла, от чего мне предстоит его отвращать.
Когда вскрылась их связь с одним из наших сокурсников, Костей Петушенко, ты даже не представляешь, что я пережила...
Елена Григорьевна тряхнула головой, словно отгоняя неприятные воспоминания.
Сухой смешок заставил Михаила потянуться к женщине, чтобы как-то утешить ту юную неискушённую девушку, которой она когда-то была. И которую больно, незаслуженно ранили.
- Мне казалось, мир рухнул, - продолжила она. - Как же я тогда страдала, мой хороший. Врагу не пожелаю ничего подобного. Вопреки всему, я ещё продолжала на что-то надеяться. Я все равно продолжала его любить.
Глаза Елены Григорьевны стали словно бы стеклянными.
Она настолько ушла в прошлое, погрузилась в воспоминания, что вряд ли помнила, понимала, с кем говорит.
- Назло Адаму, - только назло! - я стала встречаться с его старшим братом.
Братья совсем не походили друг на друга. Сложно было представить, что в шальном, дерзком, безрассудном Адаме текла кровь ростовщиков. (Его мать, несмотря на нехарактерную для этой нации хрупкость, была чистокровной еврейкой).
А вот в Андрее она явно прослеживалась. Можно сказать, била ключом. Он был надежным, предсказуемым, предусмотрительным. Меркантильным. И как полагается правильным мальчикам - скучным.
Мы с Андреем подали заявление в загс. А потом...
Елена Григорьевна поднялась и подошла к окну, рассматривая дремлющий город, усыпанный бусинами огней.
- Потом события приняли совершенно жуткий поворот. Лев Григорьевич, отец мальчиков, начал за мной ухаживать. Я решила не отвергать его ухаживаний.
Лицо женщины напоминала белую злую маску.
- Из мести! Понимаешь?
- Нет, не понимаю, - ответил Мишка внезапно севшим голосом. - Что было потом?
- Это сложно понять, я знаю, но ...
- Что сложного? - пожал плечами Миша, в свой черед потянувшись к сигарете и глубоко затягиваясь едким дымом. - За одного сына ты выходила замуж для статуса, со вторым спала для удовольствия, а с отцом развлекалась из-за денег. Все очень даже понятно. Но выглядит не привлекательно, это точно.
- Издеваешься? - прищурила глаза любовница. - Ты ещё просто щенок, у которого молоко-то на губах не обсохло! Но, по большому счету, наверное, ты прав? Только давай пока оставим комментарии. Раз уж сегодня я решила исповедоваться, то выговорюсь до конца. И черт с тем, что ты обо всем этом думаешь.
По случаю нашей помолвки с Андреем мы устроили нечто вроде семейной вечеринки. Все прилично выпили и, так случилось, что мы оказались близки. Втроем, вместе. Понимаешь, о чем я?
Мишкины брови взлетели высоко.
Он присвистнул:
- Чисто технически интересно было бы на это посмотреть.
- Такое не приветствуется общественной моралью. Но это была незабываемая ночь, - медленно подбирая слова, словно в трансе говорила Елена. - Они была великолепны - все трое. Но и Лев Григорьевич, и Андрей были только вариацией темы. Мелодией был Адам. Только Адам, он один, всегда!
- Ну да, один. Двое других это так, бонус.
Левина машинально затянулась очередной сигаретой.
- Той ночью я видела Адама в последний раз. Наутро мы нашли его мертвым. Он вскрыл вены. Вокруг догорали свечи.
Свечи была повсюду. Свечи. И кровь. Вот так все и закончилось.
- Н-да, - взъерошив волосы, после довольно длительной паузы, изрек Миша. - Я узнал о вас много интересного, много нового, многого увлекательного, дорогая Елена Григорьевна. Мне до вас ещё расти и расти. Учиться, так сказать, и учиться.
Елена зло засмеялась:
- Ревнуешь?
- Нет, не ревную, - передернул плечами Миша. - Завидую.
И они принялись жарко целоваться, разгоряченные кто ревностью, кто воспоминаниями.
_________________

 » 6. Мишка

Стрелки на часах показывали половину пятого.
Летом светает рано, и первые, самые смелые солнечные лучи робко теснили ночь, смешивая свет и тьму в тесное и нестойкое объединение - сумерки.
Михаил не спеша вышагивал по улице.
Он видел в спящем городе грозное животное, проглотившее огромное количество жителей и теперь, во сне, переваривающее ужин в темном бездонном чреве.
Проехавшая мимо машина забрызгала его коричневой липкой грязью.
Мишка едва успел отскочить в сторону, с удивлением осознавая, что его чуть-чуть не сбили.
Из приоткрытого окна понеслась матерная брань.
- Сам козел, - огрызнулся парень. - Смотреть нужно, куда прешь, придурок!
- Что сказал?!
Мужик, распахнув дверь, стал выбираться из нутра автомобиля.
Объемное пузо упрямо упиралось в руль, пытаясь мудро предотвратить намечающийся конфликт.
Мишка про себя отметил, что, несмотря на растекшийся каплеобразный вид, потенциальный противник был в силе. И вдобавок явно привык не церемониться со случайными недоумками, ухитрившимися не вовремя выскочить у него из-под колес.
Намечалась драка.
- Я сказал - сам козел, - отряхивая брючину и исподлобья посматривая на приближающуюся гориллу, нарочито небрежно повторил Мишка.
- Да я тебя сейчас!..
- А если я - тебя?
Договорить Мишка не успел.
Массивный жирный кулак заехал ему в нос. Они слишком поздно, а потому безуспешно, попытался уйти в сторону.
Удар отозвался резкой болью в переносице.
Хорошо ещё, что по касательной, а не по прямой. Иначе нос бы ему сломали.
Мишка в ответ на такое беззаконие зловредно и злонамеренно, со всего маха заехал ногой в то чувствительное, ранимое место, в котором, согласно народным верованиям, находится пресловутое мужское достоинство.
Толстопузый согнулся, вспоминая всю Мишкину родню, вплоть до седьмого колена.
Пока мужик матерился, Мишка не тратил времени даром - быстро-быстро сбежал.
Он всегда считал, что вовремя убежать не значит струсить.
До дома оставалось с половину квартала. Не такое это маленькое расстояние, если нос у тебя обильно кровоточит и болит так, что в глазах резь.
Консьерж обеспокоено проводил Мишку взглядом, пока тот, пошатываясь, прижимая к лицу окровавленный платок, пробирался от входной двери к лифту.
Вид консьержа Мишке показался забавным. На лице у того испуг причудливо перемешивался с неодобрением.
Чтобы не будить мать и отчима, Мишка открыл дверь ключом.
Открыл и застыл.
Напротив, тоже замерев, стоял высокий, накаченный парень. Лет на пять, не больше, старше его самого.
Живот брутальными кирпичиками. С брутальными бицепсами на руках. И с брутально же выделяющимися мышцами нижней челюсти.
На парне кроме трусов ничего не было.
Трусы, нужно отдать должное, были симпатичные. Но Мишка такие не носил и друзьям бы не советовал.
За чернобровым красавчиком нарисовалась Мишкина мать.
По её раскрасневшемуся лицу, по глазам с рассеянным взглядом Мишка сразу понял, что мать пьяная. Пребывает в том пограничном состоянии, в котором от эйфории до ссоры с мордобоем один шаг.
- Миша? - удивленно пропела она, вальяжно опираясь рукой о стену, чтобы обрести утраченную с принятием алкогольных градусов устойчивость, - Я думала, ты сегодня домой не придёшь.
- Это я понял. Кто этот красавчик в боксерах? - прорычал Мишка, кивая на парня в трусах.
- Это Костя.
- И почему этот Костя разгуливает по нашему дому в неглиже?
- Что? Тебе объяснять надо? Ты уже большой мальчик. О, Боже, сыночек! Что с тобой случилось? - ужаснулась мать, заметив, наконец, в каком состоянии находится Мишкин нос.
- Отстань! - отмахнулся сын. - Заботливая ты моя! Пользуешься тем, что Олега нет дома? Когда ты только нагуляешься?
Мишка повернулся к брутальному красавцу, бросая тому, словно нож, разъяренный взгляд.
Ответный взгляд, доставшийся Мишке, был чуть смущенным, чуть сочувственным.
Разозлиться на парня по-настоящему не получалось - не этот красавчик был тут главным паршивцем.
- Знаешь, что? - вместо ярости, в голосе у Мишки прозвучала горечь. - Ты бы убрался отсюда, что ли?
Качок нерешительно потоптался на месте, кинув на Мишкину мать вопросительный взгляд:
- Может я, это ...того ...? И, правда, пойду, а?
- Костик, ты не можешь уйти! Подожди...
Мишка, от злости почти не чувствуя боли, прошагал на кухню.
Из аптечки достал марганцовку, развел кипяченой водой и стал промывать расквашенный нос.
Кровь, успевшая запечья в кровавую корочку, вновь потекла, обильней прежнего.
Глухо хлопнула входная дверь.
Через секунду в дверном проеме нарисовалась мать.
Расстроенная и очень злая:
- Что ты себе позволяешь? - заорала она на Мишку. - Кто давал тебе право вмешиваться в мою личную жизнь?!
-Сама дала, - запрокидывая голову назад, чтобы кровь не капала вниз, на ковер, хрюкнул Мишка.
-Рожать детей не нужно было. Вот и была бы тебе тогда полная свобода и независимость. Шла бы ты отсюда, а? Не действуй мне на нервы.
- Сам шатаешься, бог знает где! Черт знает с кем! Ночами напролет!
- Ни черт знает с кем. Елена Григорьевна, между прочим, твоя лучшая подруга. Такая же перезрелая шлюха.
- Как ты с матерью говоришь?! - ахнула Зоя.
- Как заслуживаешь, так и говорю, - парировал Мишка.
В коридоре снова хлопнула входная дверь.
Зажегся свет.
Вскоре на кухне их было уже не двое, а трое - услышав громкие голоса, Олег поспешил узнать, что происходит:
- Так-так. Что у нас тут? - пропел он, растягивая слова. - Семейная ссора?
Бросив взгляд на Мишку, отчим присвистнул:
- Малыш, что у тебя с лицом?
Малыш, к слову сказать, был ростом не ниже отчима. Пожалуй, даже повыше.
- Да так. С БМВ поцеловался, - отмахнулся Михаил.
- Нос цел? - деловито осведомился Олег.
- Кажется, да.
- Вот! - размахивая руками, кричала, не унимаясь, Зоя. - С отчимом ты говоришь по-другому. Это мать тебе: «Шалава, дура, пустышка»! Все! Вы мне надоели. Оба!!! Я для тебя, выродок ты несчастный, - набросилась мать на сына, как на наименее опасного из противников, - сделала всё, что могла! Теперь буду жить только для себя. И делайте вы оба, что хотите!
Гордо развернувшись, Зоя удалилась.
Олег окинул взглядом красноречивый беспорядок, царивший на кухне -окурки, стаканы, остатки еды.
- Хоть бы посуду за собой вымыли, - процедил он сквозь зубы.
Мишка потупился.
К сожалению, ему было не привыкать стыдиться за мать.
- Ну ладно, - вздохнул Олег, - давай лечиться.
Усадив пасынка за стол, отчим внимательно осмотрел его лицо.
- Завтра глаза заплывут, - предупредил он. - Но, поскольку кости целы, полежишь денек-другой, будешь, как новенький.
***
Проснувшись на следующий день, мужчины вместо Зои обнаружили записку, в которой в витиеватых и высокопарных фразах, она объявляла, что между ней и Олегом все кончено. Навеки! Она уходит к единственному человеку, которого по-настоящему любит и с которым надеяться стать, наконец, счастливой.
- Волчица ты. Тебя я презираю. К Птебурдекову ты уходишь от меня, - процитировал Олег перл бессмертных Ильфа и Петрова.
И отправился на кухню. Мыть горы посуды после вчерашней вечеринки и пить утренний кофе.
Михаил на всякий случай старался не глядеть отчиму в глаза.
Олег, в свою очередь, делал вид, что не замечает в поведении пасынка ничего странного.
Когда заголосил телефон, мужчины вздрогнули, переглянувшись.
Раздраженно предвкушая очередные семейные разборки.
Но тон, каким Олег произнес: «Котенок?», - заставил Мишку подобраться.
«Котенком» отчим называл только одну единственную женщину на свете - свою дочь, будь она неладна!
Мишка уверял себя, что отношения Олега к дочери его забавляют.
На самом деле они его раздражали. Заставляли ревновать человека, заменившего ему отца к этой неизвестной девушке.
- Что? - с тревогой переспросил Олег, хмурясь.
На протяжении довольно длительного времени говорили на другом конце провода.
Олег хранил молчание.
Зная словоохотливость отчима, Мишка был почти удивлен.
- Я приобрел квартиру у одного Зоиного знакомого, - наконец произнес Олег. - Что?.. Ну, да. Думаю, сам. Он или его родители... М-м? Не знаю, если честно.
Пауза.
- Да нет, мы не приятели.
Пауза.
- Зовут? Андрей...то есть, Андрей Львович.
Пауза.
- Ну, да! А какое, собственно, это имеет значение?
Длительная пауза, во время которой подвижная мимика Олега наглядно отображала широкий спектр эмоций, начиная от раздражения и заканчивая искренней радостью.
- Я буду очень рад! Конечно! О чём ты говоришь?! Тебе не за что извиняться! Я люблю тебя.
Олег так и сиял.
И не замедлил поделиться радостью с Мишкой.
- Леночка приедет к нам гости!
Мишка очень надеялся, что его лицо не отразило всю степень «нетерпеливого желания» свидеться с несравненным «Котенком».
_________________

очень заинтересовало! Спасибо, я в читателях)
___________________________________

примите в читатели
___________________________________

До чего же тесен мир . Теперь и Лена узнает историю своей квартиры . Спасибо Катя , жду продку .

Рада видеть нового читателя!



С радостью.



Очень приятно. Обещаю в продами не затягивать.
_________________

В читателях.

Вопрос автору: скажите, плиз, ХЭ планируется, учитывая жизненный цинизм всех персонажей, которым насквозь пропитаны первые главы? Это я не в осуждение, мир таков каков он есть, и в наше время розовые очки носят лишь неисправимые идиотики Я так полагаю, жанр - мистический триллер?
Аа, точно, я невнимательно прочитала аннотацию.

Добро пожаловать!



Ну, что сказать? Да ещё так, чтобы не было спойлера? Ладно, всё-таки спойлер:

_________________

 » 7. Здесь и сейчас

После инцидента в ванной Лена твердо решила встретиться с бывшим владельцем злополучной квартиры № 123 и выяснить, что из её страхов является вымыслом, а что реальность.
Марина с удивлением и неприязнью приняла решение дочери ехать к отцу в Москву:
- Конечно, что говорить? Теперешняя молодежь умеет жить красиво. Отец тебе квартиры дарит. У него деньги, связи. А у меня что? У меня ничего! Так чего ж около нищей матери делать?
- Но мама!
С хорошо разыгранным недоумением возмущенно воскликнула Лена:
- Ты же сама настаивала на том, чтобы я с ним общалась?
- Настаивала. А ты и рада!
В сердцах отозвалась Марина вне всякой логики.
Лена пожала плечами. Нельзя сказать, чтобы мать была последовательной в собственных желаниях.
Вечером того же дня перезвонил Олег:
- Марин, можно тебя попросить?
- Попробуй.
- Приезжай ко мне в гости вместе с Леночкой?
- Шведские семьи не в моем вкусе, - пренебрежительно фыркнула Марина.
- Я подал документы на развод. Решил, что на этот раз нам с Зоей будет лучше разойтись официально. Правда, Мишка пока поживет со мной. Но он хороший, толковый парень. Он никому не помешает. Даже наоборот, Леночке с ним будет интересней. Им давно пора познакомиться.
Поскольку Марина не отвечала, и Олег взял на себя ответственность за продолжение диалога.
- Мне сейчас очень важно быть с вами рядом. Приезжай! Очень прошу.
Не сложно уговорить того, кому хочется, чтобы его уговорили.
В четверг вечером, 29 июня, в 20.40 Марина и Лена заняли купе в поезде, направляющемся в столицу. Плелся поезд медленно. За окном простирался бесконечный пейзаж: поля, поля и поля в окантовке березовых посадок.
Вагоны покачивались. Колеса размерено, убаюкивающее стучали: «тук-ту-дук».
В Москву прибыли в шесть часов утра.
Поезд ещё продолжал ползти, а за дверью пассажиры уже потянулись к выходу.
Лена отметила, что пейзаж за окном, наконец, сменился - весёленький ситец изумрудных трав с цветочными вкраплениями поменялся на неприглядные, грязно-серые, заводские постройки.
Вслед за матерью, Лена спустилась по железным ступеням на платформу, подрагивающую под железными гигантами, тяжело вздыхающими с дороги.
Вокруг все двигалось, галдело, пыхтело, гудело, гремело - эхо людских голосов, эхо от стука колес раздавалось под вокзальным стеклом.
Олег встречал их на выходе.
Пока Марина, улыбаясь, подставила бывшему мужу щеку для поцелуя. Лена с любопытством рассматривала высокого парня, стоящего рядом.
- Познакомьтесь, - представил его Олег, - это Миша. Миша, это, как ты уже догадался, моя дочка Леночка и Марина.
Мишка с неожиданным для себя интересом разглядывал дочь отчима, и по случаю названную сестрицу.
Вопреки стойкой антипатии, складывающейся годами, он с удивлением понимал, что девушка ему нравится.
И ещё она удивительным образом похожа на Елену Григорьевну - те же светлые серые глаза, высокий лоб, нежные скулы, изящный формы нос с тонкими, чуть хищными крыльями. И стеклянный дым светлых, будто сотканных из множества лунных паутинок, волос.
Лене в облике нового знакомого в глаза как-то сразу бросилась густая, темная, словно густой шоколад, шевелюра, живая и блестящая. Характерной, очень мужской черточкой облика были черные, прямые, почти сходящиеся у переносицы, брови.
- Очень приятно, - выдавила она из себя, отвечая на крепкое рукопожатие.
Пока маневрировали по незнакомым улицам, Лена с любопытством разглядывала рекламные щиты, мосты и магазинные витрины. Не замечая, как Михаил все это время рассматривал её.
В конце пути автомобиль легко вписался в ряд других машин, отдыхающих в тени большого дуба.
- Ну, герой, снимай очки, - похлопал пасынка по плечу Олег, как только они перешагнули порог дома.
Марина охнула, увидев на Мишкином лице огромный, лилово-красный кровоподтек, распространяющийся от переносицы под оба карих глаза. В обычное время, наверное, красивых и ясных, но сейчас в красноватую прожилку и слегка припухших.
- Ничего, - поспешил, успокоить дам Олег. - Ему уже лучше. Опухоль спадает. Да и глаза теперь почти открываются.
Олег изо всех сил стремился показать себя радушным хозяином, пока Марина с дочерью распаковывали вещи и благоустраивались.
Квартира отца Лене не понравилась.
На её вкус здесь всего было с лишком - кожи, позолоты, ковров, картин.
Обстановку комнаты, в которую её провели, составляли большая кровать, шкаф и огромное, во весь простенок, зеркало.
Над кроватью висела картина. На ней было изображено нечто вытянутое, темное, наводящую на мысль о просвечивающей тряпке, поднятой на палке. Всё это на алом фоне. Что именно пытался художник сказать своим шедевром, осталось только гадать. Может, именно под таким углом бык видит матадора?
Лена не стала над этим долго задумываться.
Переодевшись в свежее платье, она присоединиться к компании, успевшей расположиться на кухне.
Завтрак прошел в непринужденной обстановке, говорили на общие темы. После Олег с Мариной ушли, предоставив молодёжь самим себе.
Старшим было, что сказать друг другу. А Лене и Михаилу сказать было друг другу нечего.
- Хочешь выпить? - предложил Мишка, чтобы как-то разрядить обстановку.
Дождавшись согласия девушки, достал из бара бутылку вина и разлил напиток по бокалам.
Лена осторожно пригубила алую жидкость. Алые капельки заблестели на нежных губах, и она торопливо слизнула их.
- Может быть, не будем тратить времени, сидя здесь в четырех стенах? Погуляем? - предложил Михаил.
Лена согласилась.
С первого взгляда столица не впечатлила. Показалась обычным городом, отличающимся от родного Лениного только габаритами. Повсюду выщербленный асфальт, запах пыли и кошек.
У подземного перехода Лена остановилась, разглядывая художников, рисующих портреты. Рядом с каждым на мольбертах стояли чёрно-белые наброски - множество беглых зарисовок с сотни лиц, промелькнувших за день.
- Сколько? - поинтересовалась Лена.
- Беру по триста. С вами согласен сговориться за двести пятьдесят.
У художника была самая неромантическая внешность, которую только можно было себе представить: широкое лицо с мясистым носом, небольшие глаза с циничным прищуром, руки с короткими толстыми пальцами.
Когда он улыбался, открывались некрасивые, пожелтевшие от табака, зубы.
Но его работы Лене понравились.
А метро так просто очаровало: стеклянные будки на земле, подземные галереи, убегающие вглубь земли лестницы - все словно было частью причудливых снов.
«Как ворота в другое измерение», - пронеслось в голове.
Экскаваторы двигались вниз и вверх, словно два ручейка, увлекающих в различных направлениях.
Электрички неслись с монотонным гудением, мелькая в узких туннелях, создавая вихревые потоки, обдающие лица пассажиров ветром.
Но, все же, выбравшись на поверхность, Лена ощутила облегчение - словно вынырнула из воды.
Сладостью на языке отозвались запахи разогретой земли. Наслаждением ощущалось солнечное тепло на щеках. Музыкой представлялось чириканье птиц.
Солнце, пробиваясь сквозь шёлк листвы вырисовывало в тени деревьев ярко-желтые полосы.
Вездесущие одуванчики, цветущие всю теплую пору, словно солнечные осколки или брызги, вкрапливались в траву.
Миша и Лена гуляли долго. Пока не затекли ноги.
Потом сидели на лавочке в парке, болтали и ели мороженое.
- Расскажи мне о моем отце? - попросила Лена.
- Ты о нем чего-то не знаешь?
- Все, что знаю о нём я не в его пользу, - грустно вздохнула Лена. - Но у вас с ним хорошие отношения. Может, он не такой уж он плохой, раз ты предпочел остаться здесь, с ним? Даже согласился встретиться с нами.
- А почему бы мне с вами не встретиться?
Лена ответила внимательным задумчивым взглядом.
- Не люблю Египет, - зло сощурился Мишка.
К вечеру, когда уставший солнечный шар склонился к горизонту, она выбрались к Москве-реке. Купив билет на старенький пароходик, устроились на деревянных лавках.
Опираясь локтями на деревянные перила, как на балкон, Лена смотрела на серебристый след, держащийся за пароходиком несколько коротких мгновений.
- Москва тебе понравилась? - спросила Миша, видимо, чтобы поддержать разговор.
- Я люблю видеть новые места. Куда больше, чем знакомиться с новыми людьми.
- Выходит, города тебе нравятся больше людей?
- Города не просят к ним привязываться. Им все равно, нравятся они тебе или нет. А люди норовят залезть в душу, да ещё и похозяйничать там. С людьми редко чувствуешь себя свободной.
-А для чего тебе чувствовать себя свободной? - удивился Мишка.
- Не знаю. Просто в самом слове «привязанность», есть нечто от веревки. Привязан, значит, несвободен. Любовь как клетка. Когда тебя любят, ты не принадлежишь самому себе. Ты словно бы становишься собственностью человека, одарившего тебя любовью. Часто без твоего на то желания и даже ведома
Лена улыбнулась, отводя от лица прядь волос.
- Ты боишься любить? - спросил Миша, подумав про себя, что вот он и сам начинает лезть в душу.
- Да.
- Почему?
- Потому что жизненный пример моей матери учит тому, что любовь ничего хорошего не даёт. А пример отца учит тому, что любовь - ненужный балласт.
Пока Лена и Михаил стояли, задумавшись каждый о своем, город, сердце России, медленно, не торопливо проплывал за кармой старенького пароходика.
В зарождающихся сумерках Москва не скрывала древнего лика.
Город хранил множество тайн, преступлений, героических поступков, свершившихся на его тысячелетней памяти. Хранил равнодушно, никого не осуждая, не воспевая. В качестве факта.
- А я тебе нравлюсь? - шёпотом спросил Михаил, накрывая ладонью Ленины руки, покрывшиеся от его прикосновения мурашками
- А я - тебе? - с некотором вызовом спросила она.
-Нравишься. Очень.
В глазах Лены читались сомнение и язвительное веселье:
- Так... быстро?
Казалось естественным соединить губы в поцелуе.
Соприкоснуться удивленно, растерянно, робко. И жадно пить тепло губ другого.
Возвратившись, ребята застали Олега с Мариной в прекрасном расположении духа.
Спать никому не хотелось и все продолжали полуночничать.
Лена ела клубнику со сливками и была счастлива, не отдавая себе отчета в том, что подобных дней в жизни бывает не больше десяти.
Десять дней, если повезёт, мы бываем в жизни счастливы на самом деле. Редкие минуты, когда мы не о чем не думаем, а просто пребываем в мире и согласии с собой и окружающей действительностью. Не оборачиваясь в прошлое. Не заглядывая в будущее.
Счастливы здесь и сейчас.
Остальная жизнь либо подготовка к этим минутам.
Либо плата за них.
_________________

 » 8. Несостоявшийся роман

Ванна была просторной, с гидромассажем, но Лена предпочла ей душевую кабину.
«Для двоих мужчин тут слишком чисто», - подумала она, открывая воду.
Та полилась весёлой струйкой. Если бы не острый запах хлора можно представить, что стоишь под струёй водопада.
Вода приносила успокоение каждой клеточке не до конца проснувшегося тела.
Лена обожала воду. Мать часто подшучивала над ней, утверждая, что в прошлой жизни Лена была русалкой.
Выбравшись из ванной, она прошлепала на кухню.
Подойдя к окну, выглянула во двор, залитый веселым июльским солнышком.
По подоконнику, преломляясь в графине с водой, скакали солнечные зайчики. Отсюда, вся недавняя чертовщина казалась небывальщиной.
Лена в мистику не то, чтобы не верила. Она ею просто не интересовалась. Склонности к болезненным фантазиям за собой никогда не замечала, предпочитая любовные и приключенческие романы всякой нудно-туманной готике.
Несколько раз, правда, ей попадались подобные книжки. Лена, поставив ярлычок «мура», задвинула их на дальнюю полку, и тут же навсегда выбросила из памяти.
И вот теперь все эти странные истории случились с ней.
Как прикажите к этому относится?
На кухню вошел Олег, взъерошенный и со сна похожий на большого воробья:
- Доброе утро, котенок.
- Я не котенок, - привычно ощетинилась Лена. - Выспался?
- А ты?
- Я плохо сплю на новом месте.
На самом деле она дрыхла, как сурок.
И хорошо ещё, если не храпела.
- Лена, я... - она его перебила.
- Ты знаком с человеком, продавшим тебе квартиру, так удачно пристроенную мне в подарок?
- Ты второй раз меня о нем спрашиваешь. Что-то не так с этой чертовой квартирой?!
- Как зовут твоего приятеля?
- Мы не приятели, - отмахнулся Олег. - Деловой партнер, это всё равно как партнер на ринге - ничего личного. Но я настаиваю на ответе. Почему ты им интересуешься?
- У твоего делового партнера есть семья?
- Он женат, - саркастично протянул Олег, скрещивая руки на груди. - Это что-то значит?
- Как его зовут?
- Кого?
- Чёрта лысого! Твоего делового партнера, конечно же! У него есть брат? Старший или младший?
- Да откуда же я знаю-то? - всплеснул руками Олег, чуть ли не возводя очи горе от налетевшего шквала вопросов. - Спроси лучше у Мишки. Он эту семейку лучше меня знает.
- Хорошо. Спрошу.
На следующий вечер Мишке не оставалось ничего другого, как пригласить Лену в один из модных столичный клубов, где проходила новомодная презентация.
***
Вечер начался натянуто.
Лишь оказавшись в самом центре столичного бомонда, Лена почувствовала весь вкус предпринятой ею авантюры.
Ей не нравилось здесь решительно все и вся, как рыбе, попавшей вдруг на сушу.
Вытащив из тонких девичьих пальцев бокал шампанского, (за последние полчаса четвертый) Мишка поделился с девушкой ценным наблюдением:
- Ты, кажется, собралась напиться?
Лена не ответила. Она разглядывала красивую пару, стоявшую в противоположном углу.
Бог знает почему, она представляла брата своего призрака толстым, как бочка, и напыщенным, словной индюк.
Мужчина и в действительности выглядел высокомерным. Но при этом он оказался симпатичным.
- Кого ты там так внимательно рассматриваешь? - ревниво поинтересовался Мишка.
- Вон тех людей.
- Левиных?..
Елена Григорьевна буравила своего молодого любовника, увивающегося около молоденькой хорошенькой блондинки сердитым взглядом.
Мишке оставалось только сжиматься под перекрестным взглядом двух белокурых дам похожих, словно родные сестра.
- Ты с ними знаком? - спросила Лена.
- Да. Немного.
Хотя, с чего бы ему смущаться? Он не обязан оправдываться.
Вот только пойди это объясни привередливой глупой совести.
Елена Григорьевна что-то сказала мужу.
Чета двинулась по направлению к ним, заставляя Мишку чувствовать себя ужом на раскаленной сковородке. Вот откуда у женщин это мерзкое шестое чувство, позволяющее им нутром чувствовать соперницу? Ведь иной раз можно напропалую флиртовать, не отходя ни на шаг от какой-нибудь смазливой мадам, и ничего. Бровью не ведут.
А порой и взгляда не бросишь, а им уже все видно и понятно. Прямо мистика какая-то!
- Добрый вечер, молодые люди, - с усмешкой, растянувшей и без того узкие губы, поздоровался Левин.
- Добрый вечер, Андрей Львович, - был вынужден поприветствовать Левиных Мишка. - Елена Григорьевна.
Глаз на любовницу он не поднимал, неожиданно обнаружив, что узоры на линолеуме о-го-го какие интересные!
- У тебя сегодня очаровательная спутница, - услышал он её насмешливый голос.
Когда Лена встретилась глазами со своей тёзкой, ей не сразу удалось понять, почему организм так странно реагирует на эту красивую женщину, разглядывающую её с нарочитым, подчеркнутым пренебрежением? Её едкий тон плохо маскировался в покровительственно-снисходительный, допустимый в отношениях старшей женщине к младшей.
В глубине узких холодных прекрасных глаз блестела затаённая ненависть.
Лена ощутила ответное неприятие и антипатию.
- Познакомьтесь, - промямлил Мишка, - Лена, это Елена Григорьевна... подруга моей матери. А это Лена. Моя сводная сестра.
- Вот как? - воскликнули обе. - Сестра?..
- Сводная, - затравленно повторил Мишка.
Андрей Львович поглядывал на Лену с явным интересом.
- Не знал, что у Олега есть дочь. Да ещё такая очаровательная. Передавай ему мои поздравления, Миша. Твой отчим - счастливчик. Не потанцуете ли со мной, барышня?
Взгляд Елены Григорьевны сделался ещё холоднее. Стал, совсем как у змеи.
Андрей Львович, свернув руку крендельком, предложил её Лене.
- Я плохо танцую, - предупредила Лена.
- Ничего страшного. В твоем возрасте простительно иметь недостатки. Есть ещё целая жизнь на их исправление.
Руки у мужчины были потные, словно он вымыл их и забыл вытереть.
Тонкая ткань платья под ними быстро взмокла. Это было неприятно.
Особенно в сочетании с раздевающим, лишенным страстности, взглядом - взглядом оценщика и менялы.
Лена старалась не обращать на это внимание, с волнением рассматривая породистое бледное лицо. Безликое, словно маска.
Рассматривала с тем, чтобы представить себе, как мог выглядеть его вероятный брат если бы существовал не только в её воспаленном воображении.
Пыталась. Но не смогла.
- Ты клевещешь на себя, девица, - нарушил Андрей Львович молчание. - Прекрасно танцуешь.
- Скажите, а у вас есть брат?
Лена решительно переть к цели напролом, с деликатностью топора.
Провинциальной медведице это ведь простительно?
Улыбка сошла с губ мужчины. Глаза наполнились неожиданной злостью.
- Брат? - медленно произнёс он, растягивая слово. - Какой нелепый вопрос! С чего бы тебе интересоваться моим братом? Ну что ж, раз спрашиваешь, отвечу - был. Когда-то. Давно. И к счастью для всех, его окружающих, умер.
Лену покоробило не столько от сказанных слов, сколько от тона, каким это было сказано.
Никто, слыша голос Андрея Львовича, не принял бы его за милейшего человека.
- Я нашла дневник, предположительно принадлежащий вашему брату. Дневник, содержащий весьма пикантные воспоминания...
- Неужели?
Брови мужчины взлетели вверх:
- Какие же?
- Я подумала, что будет лучше вернуть записи близким...
- Тебе следовало бы просто выкинуть его, и не тащиться сюда эту грязь.
Повисла недобрая, напряженная пауза.
Чувствую, что она рискует затянуться, Лена снова подала голос:
- Раз уж разговор безнадежно испорчен, позволю себе следующую вольность. Скажите, как умер ваш брат? Он ведь умер, правда?
- Покончил с собой. Двадцать три года тому назад. Извини, я не вижу смысла продолжать разговор. С вашего позволения?
Андрей Львович коротко кивнул, и ушел, растворяясь за чужими спинами.
Оставив Лену одну в незнакомом зале.
Она пробиралась через ряды танцующих, в напрасной надежде отыскать выход.
Добравшись в полумраке до стены, попыталась сообразить, где ей искать Мишку.
Долго раздумывать, слава богу, не пришлось. Мишка сам её нашел.
- Потанцуем? - подхватил он её под локоток. - Расслабимся?
Лена послушно вернулась на танцевальную танцплощадку.
Было душно. В зале с наглухо закрытыми окнами, практически не оставалось кислорода. Её мучила острая жажда.
После очередной рюмки шампанского мир поплыл и закружился.
Потом (это уже Лена помнила смутно) они жарко обнимались с Мишкой в каком-то темном закоулке, где и музыка, и свет были приглушены, а от других гостей их отделяло нечто, похожее то ли на гобелены, то ли на занавес?
У Лены уже начинали саднить губы, когда их уединение нарушило появлением высокой белокурой дамы, чье лицо по-прежнему казалось смутно знакомым.
Мишка стоял навытяжку, опустив руки по швам, как нашкодивший пятиклассник перед классным руководителем.
Губы женщины вытянулись в узкую полоску, лицо сделалось злым. Рука наотмашь, унизительно и сочно полоснула по смуглому лицу:
- Сестра, значит? Сестричка! И давно с сестрами принято целоваться?
В голове у Лены шумело, делая все происходящее вокруг запутанным и малопонятным:
- Почему вы деретесь? - пролепетала она заплетающимся языком. - И почему кричите? Кто вы вообще, такая?
Женщина засмеялась:
- Какая прелестная маленькая дурочка!
Она ещё что-то говорила на повышенных тонах.
Мишка то ли оправдывался, то ли огрызался.
Устав от их криков, Лена, покачиваясь, побрела прочь.
Мишка вскоре догнал её, пытаясь поддержать на крутых ступеньках лестницы.
Но Лена вырвалась.
Выбравшись на свежий воздух, стала голосовать, пытаясь поймать попутку.
Забыв при этом напрочь, что приехали они на личном авто.
***
Проснувшись, Лена почувствовала острейшее отвращение. Ко всему и сразу.
- Мне не следовало туда ходить, - сказал Лена своему бледному отражению в зеркале.
Кое-как дотащившись до ванной, она трясущимися руками включила горячую воду. На несколько блаженных минут мир исчез в брызгах и стало легче.
Но стоило закрутить кран, как тошнота и сердцебиение вернулись.
- Доброе утро, - хмуро заявила Лена, выходя на кухню.
Мишка выглядел так, будто похмелье его не коснулось.
Мать молчала, поджав губы.
- А где Олег? - спросила Лена, храня затаенную надежду, что при Олеге мать не станет слишком её распекать.
- Ушел, - отрезала Марина
- Кофе остыл?
- Горячий.
Трясущимися руками она налила себе чашку.
Подгибающиеся ноги не хотели держать непослушное тело. Было такое ощущение, что оно, тело, предчувствует, будто его намереваются запихать в мясорубку и от этого трясется мелкой дрожью, отчего у желудка начинается морская болезнь.
Вскоре и мать, и Мишка под разными предлогами предательски удрали из дому оставив Лену в одиночестве мучиться похмельем.
Она лежала на кожаном диване под подозрительным взглядом двух фарфоровых слонов, ехидно наблюдающих с полки, как она разрывается между двумя желаниями: стошнить иль не стошнить?
Когда переживания достигли пика, в прихожей раздался звонок.
С трудом поднявшись на ноги, Лена поплелась открывать, про себя раздумывая, кому из домашних приписать садистские наклонности? Ведь любой из них мог воспользоваться ключами и не заставлять её из последних сил тащиться открывать дверь.
Это были не «домашние».
На пороге стояла Елена Григорьевна.
***
- Что ты здесь делаешь? - зло фыркнула она.
И, не дожидаясь, пока Лена посторониться, тараном прорвалась внутрь.
Лена в ответ лишь поморщилась. У неё не было сил ругаться или выяснять отношения.
- Мне нужно поговорить с Мишей, - заявила гостья, круто разворачиваясь на каблуках.
- Его нет. Он ушел.
- Куда?
Дознаватели в Гестапо позавидовали бы её интонации.
- Я не спрашивала. Может быть вас ищет, хочет объясниться. Вам следовало дождаться его у себя дома. Зря пришли.
Она с усилием заставляла себя выдерживать тяжелый, насмешливый, порочный взгляд женщины и не опускать под ним глаз.
Буквально все в незнакомке вызывало антипатию - тонкая, легкая фигурка, золотистые волосы, глубоко посаженные глаза с прямыми ресницами. И улыбка - лукавая, таящая скрытую недобрую усмешку.
И тут она вспомнила, где видела женщину раньше. Тогда ещё не женщину, а молоденькую девушку.
Той девочкой с фотографии, только двадцать лет спустя, вот кем была эта неприятная особа. Леной из дневника!
- Подождите!
Лена вбежала в комнату и трясущимися руками выхватила из чемодана фотографию.
Нет. Ошибки быть не может.
Тот же насмешливый прищур, запавшие под скулами щеки, характерный наклон головы...
Вернувшись к незваной гостье, Лена протянула ей фотокарточку.
Женщина, брезгливо выхватила из её рук, окинула его небрежным взглядом:
- Откуда она у тебя?
- Нашла. В квартире. Отец у вас её купил? Вы нарочно втюхали нам дом с привидениями!
- Девочка, ты несешь бред.
Передернула плечами Елена Григорьевна, с усилием удерживая на лице презрительную гримасу.
- Скажите, у вашего мужа был брат?
- Был.
- Он покончил с собой?
- Какое отношение это имеет к тебе, ко мне и к Мише?
- Никакого. Просто этот чертов призрак выживает меня из дома!
В комнате повисла напряженная и недобрая тишина.
Елена Григорьевна заговорила первой:
- Если бы призрак Адама витал в тех стенах, я бы никому не позволила их продать. Я бы посещала дом, как музей. Но призраки существует лишь для тех, кого не отпускает память. Не нужно придумывать страшных историй, девочка. Хотя, - усмехнулась женщина, - зная Адама, можно предположить, что, если есть возможность доставать кого-то и после смерти, он своего не упустит.
Лена слышала тихий голос, и перед внутренним взором проходила гроза, с внезапной и недолговечной в летнем жаре прохладой. С её неистовой яростью.
- Зачем вы пришли? - спросила Лена, отворачиваясь
Женщина усмехнулась, пожимая плечами:
- Потому что застала тебя вчера с моим молодым любовником и, понятное дело, приревновала.
Выхватив пачку сигарет из сумочки, женщина досадливо затянулась:
- Ты к сердцу-то близко не бери. Мне этот кобелек самой не особенно нужен. Просто досадно чувствовать, что стареешь, и другие молодые кобылки легко добираются до твоего добра.
- Я вам не кобылка! - зло процедила Лена. - А Миша - не ваше «добро». И никакой он вам не кобелек.
- Ну-ну, не кипятись так. Ни один мужчина этого не стоит.
Елена Григорьевна загасила сигарету в хрустальной пепельнице, стоящей на журнальном столике рядом с телефоном и неиспользуемую с тех пор, как Зоя покинула родные пенаты.
- Ладно, извини, что потревожила. Ты, конечно, права. Это я старая и порченная тетка. А Мишка парень хороший. Я его с детства знаю. Будь я на твоем месте, никому бы его не уступила.
Елена Григорьевна, посмеиваясь, вышла и стала спускаться по ступенькам.
Лена в сердцах захлопнула за ней дверь.
Кипя яростным негодованием и обидой на весь мужской род, за их тягу к недостойным женщинам, Лена проревела около часа.
А затем, решив действовать, заказала билеты на вечерний рейс.
Матери Лена чистосердечно поведала о событиях последних дней, о наметившимся, но несостоявшемся увлечении.
Марина без возражений согласилась уехать.
Мишка, вернувшись, попытался объясниться.
- Не нужно ничего объяснять, - отмахнулась Лена.
- Но ты мне действительно нравишься! Елена Григорьевна, она...
- Не говори мне о ней ничего. Не хочу знать.
- Но...
- Ни каких «но» не надо. Я всё понимаю. Я - молоденькая, хорошенькая и глупая. А она - твоя роковая страсть. Я побыла и уехала. А она - останется.
- Рано или поздно она уйдет. Это ты могла бы остаться. Может быть даже навсегда если бы захотела.
***
Поезд катился «ровно, как по рельсам».
За окном мелькали поля, то ещё зелёные, то налившиеся солнцем.
Лена стояла, прижавшись носом к широкому теплому стеклу, над которым из приоткрытой щели тянуло горячим сквозняком.
Правильно ли она поступила, что уехала?
В носу щепало от желания расплакаться. Но Лена не давала слезам ходу.
Что ж! Пусть эта ведьма празднует победу! Все равно она скоро станет старой. А у неё, Елены Лазоревой, вся жизнь впереди! Лет через пять сегодняшняя грусть покажется смешной, незначительно маленькой.
Только пока это мало утешало. Пока было больно.
_________________

спасибо за продолжение
___________________________________

Сюжет, конечно, изогнулся как в классических мелодрамах: герои вроде бы как случайно столкнулись в одной точке (т.е. в клубе), вот и гадаю, фатальное ли это совпадение или преднамеренное Несколько непривычно читать текст, чередуемый от лица разных персонажей: то мыслями Лены, то Мишкиными, то от Олега, то от Марины.
Пока что не вижу в Адаме парня в которого можно было бы влюбиться, пусть он и умер много лет назад. Харизма присутствует это да, эпатаж тоже, а вот его поступки увы остались за кадром. Посмотрим, куда дальше двинется сюжет. Спасибо