Джанет Иванович "Луженая глотка"

Пусть Дракончик в этот год
Много счастья принесет!
Сколько снега за окном,
Столько теплоты в ваш дом!
Сколько лампочек в гирлянде,
Столько радости во взгляде!
Сколько пузырьков в фужере,
Столько же удачи в деле!
Сколько за столом гостей,
Столько радостных вестей!
Сколько праздничных одежд,
Столько сбывшихся надежд!

С Наступившим Новым 2012 годом!

 » Глава 10

Глава 10 (перевод Karmenn, редакция Фиби)

Дождь постепенно перешел в морось, небо заволокло тяжелыми тучами, свет – невесть что: то ли сумрак, то ли сумерки. Собственность Хукера находилась на сельской дороге, вдоль которой то тут, то там попадались маленькие автомастерские и сопутствующие им заведения. Недвижимость представляла собой классический шлакоблочный склад, поменьше того, что мы использовали ранее. Склад был окружен бетонной площадкой, которая упиралась в три отсека с задней стороны и в дверь спереди. За пределами площадки  росла чахлая трава и лежала непроходимая грязь. А еще дальше виднелся лес.
Хукер подъехал с задней стороны склада и остановился. Мы вышли и стали обходить строение. Остановились, лишь заметив участок грунта у дальнего угла, который недавно перекапывали. Небольшой холмик, от которого в воздухе витал запах свежевспаханной земли. На окрестной грязи отпечатались подошвы ног и следы шин. Следы уже смывало дождем.
- Твою мать, - произнес Хукер. Прозвучало скорее как вздох, чем ругань.
Я с ним совершенно была согласна.
- Как такое случилось? – спросила я его. – Это же настоящий кошмар. Я на такое не подписывалась.
Хукер развернулся и, пробираясь через месиво, пошел к внедорожнику. Я побрела за ним, не глядя, куда ступаю. Я и так была по щиколотку в грязи. Волосы пали безжалостной жертвой дождя и облепили лицо. Джинсы промокли до трусиков. А сама я продрогла до костей.
Бинз высунулся, когда Хукер открыл боковую дверь. Он нацепил на морду взволнованное выражение типа «А что сейчас будет?», демонстрируя всем своим видом желание принять участие в приключении.
- Прости, парниша, - сказал Хукер. – Слишком грязно. Придется тебе остаться в машине.
Какая ирония. Этот пес обожал валяться в грязи, а ему пришлось торчать в машине. Я же хотела остаться в машине, а мне приходилось барахтаться в грязи.
Я взяла лопату и фонарик и пошла за Хукером к могиле. Встала на изготовку, воткнула лопату в грязь и отбросила шмат земли почти на десять футов в сторону.  А потом просто снова и снова втыкала лопату и отбрасывала эту проклятую грязь. В какой- то момент я подняла взгляд и увидела, как Хукер смотрит на меня.
- Ты так упорно копаешь, словно собираешься что-то разрушить, - сказал Хукер. – И у тебя то самое выражение на лице, словно тебе в задницу врезались трусы.
- У меня стринги. Они и так всегда врезаются.
- О, черт, - поморщился Хукер. – Не хочу, чтобы ты мне об этом говорила. Я только о том и буду думать.
- Лично я счастлива бы отвлечься, поскольку слишком паршиво то, о чем нам приходится думать.
В общем-то, я копала, как демон, потому что страшно бесилась. Нет в мире справедливости. Все ведь началось, как доброе деяние, а не должны добрые дела вот так заканчиваться. Где же награда за хорошее поведение? Где удовлетворение?
Я ткнула лопату в грязь и попала на что-то твердое. Не на камень. Камень бы звякнул. А тут раздалось глухое бух, от которого у меня дыхание сперло в груди. Я потянула лопату назад: к ее концу прицепился оборванный кусок ткани. На меня снизошло оцепенение, и я застыла с лопатой в руках, повисшей в футе от земли. В нутро проник ледяной ужас, пульс забился в ушах, и сознание померкло. Я услышала, как кто-то зовет Хукера. И догадалась, что это я.
Очнулась я на заднем сиденье внедорожника, надо мной, тяжело сопя, стоял Бинз. Позади собачьей башки маячило лицо Хукера. Оба обеспокоено смотрели на меня.
- Думаю, я нашла Берни, - сообщила я Хукеру.
- Знаю. Ты вдруг побелела и шлепнулась лицом прямо в грязь. До чертиков напугала меня. Ты в порядке?
- Не знаю. А что, похоже, что я в порядке?
- Ага. Чуточку чумазая, но мы тебя умоем, и будешь, как новенькая. Ты можешь дышать носом?
- Ага. Теперь, когда мы его нашли, что с ним делать?
- Мы должны убрать его отсюда, - ответил Хукер.
- Ни за что! Это просто ужасно. Дождь и эта грязь, тело, наверно, все в червях.
- Я совершенно уверен, что для опарышей еще слишком рано, но кое-какие божьи твари водятся. Большая сосущая гадость.
У меня в голове снова зазвонили колокола.
- Я чувствую себя грабителем могил, - пожаловалась я.
- Милочка, да мы делаем ему одолжение. Вряд ли ему хотелось быть похороненным позади моей мастерской. Он меня не любил. Мы положим его в отличный чистый мусорный мешок и увезем в местечко получше. Мы даже могли бы купить ему цветы.
- Цветы – это было бы здорово.
Мне показалось, что Хукер закатил глаза, но я могла и ошибиться. У меня все еще стояла пелена в глазах.
- Оставайся с Бинзом, - приказал Хукер. – Я могу и сам закончить.
Я лежала совершенно тихо, давая время своей голове проясниться. Бинз плюхнулся рядом и лежал, теплый и надежный такой. Когда к губам и пальцам вернулась чувствительность, я выползла из машины. Все так же было темно и моросило. Ни луны. Ни звезд. Ни уличных фонарей. Только различалась степень темноты неба и здания.
Хукера я услышала раньше, чем увидела. Он тащил Берни. Кажется, он тянул Берни за ноги, но трудно было сказать, поскольку тот был в мешке и перемотан шнуром.
- Какая-то странная форма для тела, - сказала я Хукеру.
- Ага, понятия не имею, как он таким стал. Должно быть, лежал сложенным в багажнике, когда началось трупное окоченение. Единственное, как я понял, рука у него распрямилась, когда он начал раздуваться.
Я залепила рот рукой и внушила себе, что сейчас не лучшее время для истерики. Истерику я закачу позже, когда найду ванную комнату, запрусь и заглушу свои вопли, спуская воду в унитазе.
У зада машины пританцовывал Бинз, гавкая и  не сводя взгляда с Берни.
- Мы не можем положить его назад, - заявила я Хукеру. – Бинз захочет с ним поиграть.
Мы взглянули на крышу, а потом на Берни. Он придавал мешку странную угловатую форму.
- Тяжелый он, - смирился Хукер. – Придется тебе помочь мне поднять его наверх.
Я робко потрогала мешок.
- Думаю, это его голова, - сказал Хукер. – Может, тебе лучше подойти сюда и взяться за ноги.
Я стиснула зубы и схватилась за то, что, как я надеялась, было ногой. И после долгих маневров мы водрузили-таки Берни на верхний багажник. Не уверена, получилось бы у нас, не будь он таким окоченелым. Хукер привязал для надежности тело пружинным проводом, и мы отступили и оглядели дело своих рук.

- Неплохо, - вынес вердикт Хукер. – И не подумаешь, что труп. Словно мы замотали мотоцикл или типа того. Посмотри, разве не похоже, что у него торчат рукоятки руля?
Я снова прижала ладонь ко рту.
Хукер кинул лопаты в заднее отделение внедорожника и закрыл дверь.
– Давай сматываться.
Десять минут спустя мы все еще катили без приключений. Мусорный мешок трепало ветром, но провод держал его крепко. Мы ехали по живописным дорогам, избегая магистрали, Хукер рассудил, что водрузить обратно на крышу Берни, на случай, если придется этим заняться,  куда легче на сельской дороге.
- Куда мы едем? – спросила я.
- Обратно в Конкорд. Мой изначальный план состоял в том, чтобы оставить его где-нибудь, где его бы нашли. На крыльце Уэво или, может, отвезти его обратно к его дому. Но сейчас думаю, я не хочу, чтобы его нашли немедленно. С моим везеньем, на него непременно наткнутся Родригес и Лукка. И снова захоронят в такой же неглубокой могиле. А во второй раз я не хочу его выкапывать. Мне все еще хочется оставить его во владениях Уэво, но положить его куда-нибудь, где есть морозильник. Я тут раздумывал, не положить ли его в автобус. Наши автобусы припаркованы в мастерской, где они подключены к электричеству. Кондиционеры работают беспрерывно, чтобы не было затхлого воздуха, и фанера не потрескалась. Уэво делает наверно то же самое. Мы можем положить Берни в автобус Шлепка. До февраля Шлепок его использовать не будет. Нам нужно только установить температуру пониже.
Раскрыв рот, я в изумлении таращилась на Хукера.
- Что? У тебя есть идея получше? – спросил Хукер.
Владения Уэво просто огромны. Акры зеленых газонов и идеально подстриженных кустов, сверкающие белые двухэтажные блочные здания, служившие домом офисам Уэво, машинам, транспортерам и мастерским, в которых собирались эти машины. Петляя между зданиями, мы подъехали к гаражу и, как предсказывал Хукер, там стояли на своих местах шесть автобусов, подключенных к электричеству. Автобусы не были освещены, не горело ни одной лампы, даже боковых огней. Здания в целях охраны заливал свет, но до стоянки освещение не доходило.
Хукер припарковался, мы вышли и осмотрели Берни. Он не стал хуже. Мусорный мешок был еще целехонек.
- Ты сними шнур, а я возьму полотенце, - предложила я Хукеру. – Не хочу, чтобы Берни намочил весь автобус Шлепка.
Автобусы снабжены кодовыми замками, но все на стоянках используют один и тот же универсальный код. Я надеялась, что ничего не меняется, когда автобусы ставят на прикол. Я набрала стандартный набор нулей и облегченно перевела дух, когда замок открылся. Потом зажгла фонарик, влезла внутрь и пробралась в ванную комнату в самом конце. Схватила два больших полотенца, одно оставила на кровати, другое взяла с собой.
- Ладно, давай, - скомандовал Хукер.
Мы потащили Берни на себя, и он свалился. Куда легче стаскивать его вниз, чем поднимать наверх. Хукер взялся за предполагаемую голову Берни, я – снова за ноги, и мы попытались впихнуть его в автобус.
- Дверь слишком узкая, - сообщила я Хукеру после нескольких попыток. – Давай повернем его по-другому.
- Милочка, мы его как только не поворачивали.
- Это все торчащая штука. Должно быть, его рука. Она просто не проходит в дверь.
- Иди посмотри, не найдется ли какой жирной смазки. Может, когда он станет скользким, тогда проскочит.
Я взяла фонарик и прошлась по шкафчикам, но они оказались пустыми. Я проверяла холодильник, когда услышала стук, словно бейсбольной битой врезали по стволу дерева.
Я дошла до двери и выглянула:
- Что это было?
- Не знаю, но думаю, что сейчас он пройдет.
- А что у тебя за спиной?
- Лопата.
- Отвратительно. Это же надругательство над трупом.
- Я отчаявшийся человек, - оправдался Хукер.
Мы затащили Берни в автобус, я вытерла мусорный мешок насколько могла на лестнице, и мы на тележке отвезли Берни  в спальню, где устроили на кровати.
- Может, стоит вытащить его из мешка, - предложила я. – Мне не нравится, что кто-нибудь откроет его  и подумает, что он мусор.
- Нет! – запротестовал Хукер. – Уж поверь мне. Ты не захочешь этого делать. Ему лучше в мешке. Гораздо лучше.
Хукер уменьшил температуру, и мы закрыли дверь. Потом прогуляли Бинза, чтобы он размялся и позадирал лапу, забрались скопом во внедорожник и направились на брошенную фабрику, которую Хукер не купил.
На фабрике все было, как мы оставили. Никаких штормовых отрядов полиции. Никаких мигалок или огораживающей место преступления желтой ленты. Нашу тайную нору еще не раскрыли. Внутри здания было темным-темно и холодно. Зато сухо. И туалет работал. Я прихватила сумку с одеждой и переоделась в ванной. Когда я вышла, Хукер уже был одет и кормил Бинза.
Мы забрались во внедорожник, съели жареную курицу, запивая ее пивом, потом опустошили до блеска коробки печенья.
- У нас есть план на завтра? – спросила я.
- Ага. Похитить Родригеса и Лукку и выбить из них дерьмо.
- А зачем нам это делать?
- Добыть сведения. А после, как получим информацию, мы заставим их признаться во всем. Я все вычислил. Я могу поставить мобильник на запись видео и послать признание в полицию.
- А это законно?
- Наверно, нет. Полиция собственноручно выбьет из этой парочки признание, чтобы сделать его совершенно законным. Наше видео – скорее руководство «Как раскрыть преступление без несправедливого ареста Хукера и Барни».

Я проснулась и обнаружила, что лежу втиснутой между Бинзом и Хукером. Внутри здания, где Хукер припарковал машину, было тускло, но за открытыми гаражными дверями ярко сияло солце. Бинз еще спал, тесно прижавшись ко мне широкой теплой спиной, ровно и глубоко дыша. Хукер держал меня мертвой хваткой. Ногу он закинул на меня сверху, крепко обняв руками. Одну руку сунул мне за пазуху блузки, держа в ладони грудь.
- Эй, ты проснулся? – позвала я.
- Нет.
- Ты сунул руку мне в блузку… опять.
- У меня руки замерзли, - оправдался Хукер. – А твои прелести такие приятные и теплые.
- На минуту я подумала, что ты дружески расположен.
- Кто, я? – И легко прошелся большим пальцем по соску.
- Прекрати! - Я вывернулась из-под него и села. – Я есть хочу.
Я выбралась из машины и помылась, как могла, над раковиной. Вымыла волосы и взбила их, чтобы высушить, пальцами. Хукер воспользовался моей зубной пастой, но не стал испытывать судьбу во второй раз с розовым станком, поэтому стал немного похож на только что спустившегося с гор.
Мы заехали в придорожную закусочную «Макдональдс», и когда Хукер забирал пакеты с едой, его узнали.
- Обожежмой, - воскликнула девушка в окошке. – Ты Сэм Хукер. Тебя ищет полиция.
Хукер вручил пакеты и кофе мне.
- Простите, - сказал он девице. – Он мой кузен. Семейное сходство. Иногда нас путают. Случается, я даже подписываю за него автографы.
- Я слышала, он настоящая задница, - поделилась девица.
Хукер поднял стекло и поехал прочь.
- Отлично вышло, - сказала я Хукеру.
Он срезал по Спидуэй Бульвар и стал искать место, где укрыться. Утро было воскресное, и стоянки у торговых центров пустовали. Условий затеряться для нас не было. Наконец, мы выбрали одну из парковок у какого-то ресторанчика и встали там.
- Итак, сколько ты понимаешь в этих делах с допросами? – спросила я.
- Я смотрю СиЭнЭн.
- То есть? Все, что ты знаешь о похищениях и допросах, ты почерпнул из СиЭнЭн?
- Милочка, я зарабатываю на жизнь, водя тачки. Случая не представилось столкнуться с допросами.
- А как насчет выбивания дерьма из народа?
- Тут кое-какой опыт имеется, - признался Хукер.
- Нам понадобится кое-какое оборудование, если мы собираемся похитить Родригеса и Лукку, - заявила я. – Может, стоит обзавестись какой-нибудь веревкой, чтобы связать их. И резиновой дубинкой, чтобы ты мог их бить.
- Резиновая дубинка мне без надобности. А вот веревка может пригодиться. И несколько пончиков не помешают.
Хукер нашел придорожный «Данкен Донатс» и заказал дюжину разнообразных пончиков. Когда он потянулся за пакетом, его снова узнали.
- Эй, да ты Сэм Хукер, - сообщила очередная девица. – Можно попросить автограф?
- Конечно, - откликнулся Хукер. Подписал салфетку и дал деру, вернувшись на Спидуэй.
- Не стал крутить заезженную пластинку про кузена? – спросила я.
- В этот раз показалось так лучше всего.
Мы закончили есть, Хукер подбросил меня в магазин «Уол-март», где я обзавелась веревкой, несколькими цепями и замками, наволочками (потому что СиЭнЭн показывали, что террористы носят наволочки) и второй фонарик. Несколько минут спустя мы вернулись на парковку у мотеля и стали одним глазом смотреть на заднюю дверь, а другим на «таурус». Ничего не происходило.
- Чего они нас не ищут? – возмутился Хукер.
- Может, они взяли выходной на воскресенье.
- Если ты громила, у тебя не должно быть выходных. Все это знают. Я ведь могу и в воскресенье принести кучу неприятностей. Типа могу пойти в полицию. Поговорить с прессой.
- Все только потому, что про тебя забыли в воскресенье?
- Все могло бы случиться, - гнул свое Хукер.
- Тебе стоит им позвонить. Скажи им, чтобы тащили сюда свои ленивые задницы.
Хукер ухмыльнулся:
- А что? Мне нравится. Неплохая мысль. – Он позвонил в отель и спросил Родригеса. – Привет, - поздоровался Хукер, когда Родригес откликнулся. – Как дела? Мне просто интересно, чем вы, парни, занимаетесь? Я-то думал, что вы меня ищете. Рэй не придет в восторг, узнав, что вы протираете штаны, устроив себе выходной.
- Кто это? – спросил Родригес.
- Боженьки, и скольких парней вы ищете? – намекнул Хукер.
- Где ты?
- Я в торговом ряду. Подумываю пойти в кино. Слопать кусок пиццы.
- Настоящий наглец ты, да?
- А пока не вижу, о чем мне беспокоиться.
- Вот же задница.
Хукер отключил телефон.
- Двое людей из трех не могут ошибаться, - заметила я ему.
Мы пригнулись на сиденьях и стали ждать, выйдут ли Родригес и Лукка на работу. Трудно поверить, что Хукер отправится смотреть кино или есть пиццу, но меня бы на их месте здоровое любопытство принудило бы проверить, так ли это.
И, конечно же, и пяти минут не прошло, как из задней двери появились Родригес и Лукка, забрались в «таурус» и рванули с места.
- Они вышли из отеля, потопали прямо к машине, - прокомментировал Хукер. – Даже не взглянули на нас.
- Наверно, решили, что мы не такие дураки, чтобы сидеть здесь.
- Вот все время со мной так, - возмутился Хукер. – Люди вечно недооценивают мою тупость.
Двадцатичетырехэкранный кинотеатр примыкал к торговому ряду. Хукер наблюдал, как «таурус» поворачивает на служебную дорогу и останавливается у светофора. Загорелся зеленый цвет, и «таурус» пересек Спидуэй Бульвар.
- Еще раз в торговый ряд, - поддав газу, произнес Хукер.
Наверно, эту дорогу Хукер бы уже нашел с завязанными глазами.
Родригес и Лукка уже вышли из машины и направлялись ко входу в кинотеатр, когда на стоянку завернули мы.
- Что теперь? – спросила я. – Ты собираешься их переехать? Или взять на мушку?
- Гонщикам не положено давить людей. Ты не теряешь очки, но можешь очутиться на прекрасных казенных харчах.
- А что, это нормально -  похитить их под дулом пистолета?
- Похищение в инструкциях вообще-то не упоминается.
Хукер проехал по проходу и остановился позади «тауруса».
- Не можешь что-нибудь сделать с их тачкой, чтобы она не завелась?
- Конечно, могу.
Я вышла и подергала дверь «тауруса». Не заперто. Я подняла капот и отсоединила шланг и несколько проводков. Потом снова залезла во внедорожник, Хукер проехал еще одну проезжую полосу и припарковался.
- Это часть твоего плана, да? Вывести из строя машину, чтобы они не смогли уехать? – уточнила я.
- Милочка, у меня нет никакого плана. Просто я хотел как-то их достать.
Полчаса спустя Родригес и Лукка профланировали обратно к машинному ряду. Они болтали, и каждый нес по стакану напитка. В руках у Лукки была коробка с пиццей. Они сунули ее в машину. Прошло пару минут. Хукер все время улыбался.
- Поверить не могу, что ты балдеешь от всего этого, - заявила я. – Нас разыскивает полиция. Мы почти похитили парочку убийц. А ты развлекаешься, глядя на этих типов.
- Веселиться стоит при каждом удобном случае, - возразил Хукер. – В любом случае, это отвлечет их немного от их игр. Пусть поломают голову над чем-нибудь, помимо наших персон.
Открылись двери машины, и Родригес с Луккой вылезли из нее. Они открыли капот и сунули под него головы.
- Наверно, не отличат прокладку от водяного насоса, - предположил Хукер.
Расстроенные, они захлопнули капот и, оглядываясь, встали расстроенные – руки в боки.
Сейчас и я уже наслаждалась их видом.
- Вот же мы их озадачили.
Родригес вытащил мобильник и позвонил куда-то. Сплошные кивки головой. Потом с несчастным видом взглянул на часы. Я не специалист по чтению по губам, но мне было очевидно, что он именно говорил в телефон.
- Какая досада, - съехидничал Хукер. – Сами ничего сделать не могут, и технической службы им скоро не видать.  
Родригес захлопнул телефон и еще раз огляделся вокруг. Потом уставился прямо на нас, и мое сердце замерло, прежде чем он отвел взгляд.
- Он нас не вычислил, - поделилась я.
- Может, они не первые в списке громил.
- Да уж, они двух человек убили. Возможно, трех. Представь, сколько народу бы они положили, будь они на вершине хит-парада.
- По меньшей мере, больше трех, - согласился Хукер.
Родригес провел ладонью по голому черепу и снова посмотрел на часы. После короткого разговора Родригес устроился за рулем, а конечлен Лукка  вернулся в торговый пассаж.
- Разделяй и властвуй, - процитировал Хукер. – Легче их обработать по одному. Давай, шевелись.
Мы вышли и проследовали к «таурусу». Хукер вынул оружие, а другой рукой взялся за ручку двери. Рывком распахнул дверь и наставил пушку на Родригеса.
- Выходи, - приказал Хукер.
Родригес взглянул на него, потом перевел взгляд на пистолет.
- Нет, - коротко ответил громила.
- Что значит «нет»?
- Не выйду.
- Не выйдешь – застрелю.
Родригес таращился снизу на Хукера:
- Черта с два. Ты не стрелок. Спорим, ты никогда не стрелял.
- Я охочусь, - возразил Хукер.
- Да неужели? И на кого, на кроликов?
- Иногда.
Я чуть не скривилась:
- Отвратительно.
- Женщинам не понять, что такое охота, - сказал Родригес Хукеру. – Нужно иметь яйца, чтобы охотиться.
Я закатила глаза.
- А теперь, когда вы, двое охотников на крупную дичь, нашли друг друга, как насчет того, чтобы выйти из машины?
- Забудь, - коротко заявил Родригес.
- Ладно, - я повернулась к Хукеру. – Застрели его.
Хукер распахнул глаза:
- Сейчас? Здесь?
- Сейчас! Просто нафиг застрели его.
Хукер огляделся вокруг:
- Здесь же люди…
- Мне уже осточертело, - заявила я. – Дай-ка мне пистолет.
- Нет! – воскликнул Родригес. – Не давай ей оружие. Я выхожу. Боже, она чуть не убила Лукку упаковкой с содовой.
Мы с Хукером отступили на шаг, и Родригес вылез из машины.
- Руки на капот, - скомандовал Хукер.
Родригес повернулся и положил руки на машину, я прощупала его сверху вниз. Вынула оружие из наплечной кобуры, пистолет, пристегнутый к лодыжке, и мобильник.
Зазвонил телефон у Хукера.
- Да? – ответил он. – Угу, угу, угу. – Он переминался с ноги на ногу. – Угу, угу, угу. Да без проблем. Я буду там. Готов уже сесть в самолет.
- Кто это? – спросила я, когда он закончил разговор.
- Скиппи. Хотел удостовериться, что я помню о званом обеде. Сказал, что обвинение в убийстве меня не освобождает от него.
Было воскресенье, и Скиппи наверно уже в Нью-Йорке, готовится для недельной рекламной компании с десяткой победителей НАСКАР. И законным образом беспокоится, почему в Уолдорфе у него по комнатам попрятано только девять парней. Наверно, в этот момент его большие пальцы порхают над «БлэкБерри», набирая статью в защиту нас с Хукером, которую можно тиснуть в средства массовой информации по первому требованию.   
Хукер подошел к машине и открыл багажник.
- Залезай, - предложил он Родригесу.
Тот побледнел:
- Ты шутишь.
Родригес вспомнил о Берни Миллере. Подумал о том, как легко же застрелить парня в багажнике. А я решила, что мне нравится наблюдать, как Родригес смиряется со своей участью. Это вам не кино. Здесь настоящая жизнь. И стрелять людей нехорошо. Особенно, когда ты сам парень, от которого собираются избавиться.  
- Я могла бы застрелить тебя сейчас, - сказала я. – Будет легче сунуть тебя в багажник с парой пуль в башке.
Я поверить не могла, что говорю это. Я, которой приходилось просить кого-нибудь, если нужно было прибить паука. И ведь не только говорила все эти долбанные крутые слова... я ведь почти в них верила.
Родригес взглянул на багажник:
- Никогда раньше не забирался в багажник. Я буду чувствовать себя идиотом.
Догадываетесь, что это одна из тех ситуаций, когда и яйца не помогут, а?
Хукер нетерпеливо хмыкнул и поднял пистолет, и Родригес спешно полез головой вперед в багажник. Он выставил задницу и стал похож на Винни Пуха, застрявшего в норе Кролика, и я чуть было не рассмеялась. Не сколько потому, что это было смешно, а потому что была на грани истерики.

Мимо по дороге в торговый пассаж шла стайка старшеклассников.
- Эй, да это же Сэм Хукер, - узнал один из них. – Привет, чувак!
- Эй, чувак, можно мне автограф?
- Конечно, - отозвался Хукер, передавая мне пистолет. – Ручка есть? – спросил он подростка.
- А что с парнем в багажнике? – поинтересовался один школьников.
- Мы его похищаем, - ответил Хукер.
- Отлично! – одобрил парнишка.
Подростки ушли, а мы закрыли крышку над Родригесом.
- Ты садись во внедорожник, я поведу «таурус», - приказал Хукер. – Заберем его на фабрику.
Я подсоединила шланг  и провода в «таурусе», запрыгнула в свою машину, Хукер задом вывел «таурус», и мы отчалили.

Я ждала, я дождалась. Благодарю.
_________________

Как всегда-блеск!!!!!!!!Спасибо девочкам!!!!!!!!!
Просто сплошной детектив-триллер!

Большое спасибо за перевод новой главы!!!
Уволокла к себе на склад...
_________________

Ура! Продолжение!!!!!!! Спасибо большое! Барни растет прямо на глазах!) Мужает в переделках))))

Karmenn, Фиби !
Большое спасибо за перевод новой главы!



Какие приключения!!!! Голова кругом!
Попробуй пережить такое.
Завидую нервной системе наших героев.
_________________

Karmenn, Фиби огромное спасибо за чудесный перевод новой главы!!!!!
_________________

Karmenn, Фиби, спасибо за превосходный перевод говой главы! События развиваются с ошеломительной скоростью.


Чем дальше, тем отчаяннее!

Да уж, и рука не дрогнула бы!

Большое спасибо за новую главу!!! Как всегда непревзойденно!
_________________

 » Глава 11

Глава 11 (перевод Evelina, редакция Фиби)

День клонился к вечеру. Мы притормозили у продуктового магазинчика, и пока Хукер выгуливал Бинза, я делала покупки. От продуктовой лавки мы направились к заброшенной фабрике и, наконец, припарковали обе машины в глубине просторного помещения. Теперь мы стояли позади «тауруса» и гадали, что же, черт возьми, нам делать дальше.
– А как тебе такое, – предложил Хукер. – Вытащим его из багажника и прикуем вон к той трубе. Можем обмотать цепь вокруг его лодыжек и застегнуть. Тогда он сможет передвигаться, но далеко не сбежит.
По мне, так это был вполне сносный план, поэтому я вызвалась держать фонарь, пока Хукер пытался нашарить замок багажника. Подняв крышку, он заглянул внутрь, но Родригес тут же обеими ногами ударил Хукера  прямиком  в грудь, и тот, отлетев, приземлился на задницу. Родригес пулей вылетел из багажника и задал стрекача. Попытался было проскочить мимо меня, но я с размаху врезала ему по колену фонарем, и бандит свалился, словно мешок с песком.
Хукер, ползая на четвереньках с цепью в руках, пытался обмотать ее вокруг лодыжек Родригеса, но тот – ни дать, ни взять движущаяся мишень – со стоном и проклятиями катался, держась за ногу, по цементному полу. Я бросилась на Родригеса сверху. Головорез сдавленно охнул, но я держала его мертвой хваткой, а Хукер тем временем застегнул на петле висячий замок.
Я скатилась с бандита и посмотрела на Хукера, все еще стоявшего на карачках.
– Ты в порядке?
Хукер рывком поднялся с колен.
– Ага. Если не считать отпечатков ног десятого размера на груди, я просто в шоколаде. Когда в следующий раз стану отпирать багажник с запертым в нем киллером, обязательно отойду назад.
Дождавшись, пока Родригес прекратит изрыгать проклятья и корчиться от боли, мы оттащили его к дальней стене и приковали к трубе. Прислонившись к стене, он вытянул ноги.
– Ты мне гребаное колено сломала, – пробормотал он.
– Обычный синяк, – отозвалась я. – Сломай я его, оно б распухло.
– По-моему, оно и так распухло.
– Уверена, что нет.
– А я говорю, оно, мать твою, распухло! Ты, черт подери, сломала мне колено!
– Эй! – встрял Хукер. – Может, забудем на минуту о колене? Мы здесь, вроде как, вляпались в неприятности, и нужно, чтобы ты ответил на кое-какие вопросы.
– Не стану я ни на что отвечать. Можете хоть яйца мне отрезать, я ни словечка не пророню.
– Отличная мысль, – обратилась я к Хукеру. – Мне прежде никогда не доводилось отрезать кому-то яйца. Должно быть, это весело.
– Грязновато, – отозвался Хукер. – Много крови.
– А давай так: подвесим его вверх тормашками, дождемся, пока вся кровь прильет к голове, а уж потом отрежем яйца.
Хукер ухмыльнулся.
– Это может сработать.
Со стоном Родригес зажал голову между ног.
– Кажется, ему нехорошо, – заметила я.
– Может, стоит дать ему шанс, – предложил Хукер. – Наверно, не такой уж он гад. Просто делает свою работу.
– Ты слишком мягкотелый.
– Пытаюсь быть справедливым.
Я слегка качнула фонарем, который все еще держала в руке.
– Можем мы, по крайней мере, вышибить из него дерьмо?
– Знаю, таков был первоначальный план, – возразил Хукер, – но, может, стоит дать ему возможность спасти свою задницу. Готов поспорить, он мог бы рассказать нам кое-что интересное.
Мы оба посмотрели вниз на Родригеса.
– Дерьмо, – выругался тот. – Да вы меня на пушку берете.
– Ага, – согласилась я. – Но это не значит, что мы не заставим тебя корчиться от боли, если откажешься сотрудничать.
– А если не откажусь?
– Тогда больно не будет, – заверил Хукер.
– Что вы хотите узнать?
– Меня интересует Оскар Уэво.
– Он был не таким уж классным парнем. И теперь он мертв, – ответил Родригес.
– Я хочу знать, как он умер.
– Несчастный случай.
Я направила фонарь прямо на Родригеса, заставив его щуриться от света.
– У него посреди лба была огромная дырка, – ответила я. – Какой уж тут несчастный случай.
– Ладно, несчастный случай отпадает. Тогда счастливая случайность. Как-то раз Оскар сцепился не на шутку с Рэем. Уж не знаю, из-за чего, но Рэй здорово взбесился и решил избавиться от Оскара. Так что за дело взялись мы с Люккой. Да вот только у Оскара собственные громилы, и у нас ну никак не получалось убрать Оскара деликатно, если вы понимаете, о чем я. Пару дней мы его пасли, и уж было решили, что ничего нам не обломится, как удача свалилась нам прямо в руки.
В Саут-Бич у Оскара имелась милашка  . Он улизнул из отеля в Брикеле и провел ночь с этой девицей, оттуда Оскара должен был забрать его человек, Мэнни, и засветло отвезти домой. Мэнни высадил бы его в паре кварталов от отеля, ну, чтобы все выглядело так, будто Оскар возвращается с пробежки. Из-за развода ему пришлось вести себя тише воды, ниже травы. Вот он и подумал, что лишние неприятности ему ни к чему. В общем, Мэнни должен был за ним заехать, вот только перед тем слопал каких-то испорченных моллюсков или чего-то в этом роде и не мог даже шнурков завязать, чтобы не кинуться назад в уборную. А нам с Люккой тем временем было велено отправляться за Оскаром. Приезжаем мы, значит, на место, и все выходит лучше некуда. Нам открывает дверь любовница, говорит, что Оскар в ванной, и у него неприятности. Оказалось, он сожрал какую-то фигню, ну, знаете, чтобы не облажаться в койке, а теперь у него член не опускается. Стоял он в чем мать родила в ванной, и из кожи вон лез, чтобы избавиться от стояка. Там мы его и пристрелили.
– Это многое объясняет, – проговорил Хукер.
– Ага, я, признаться, думал, ему это поможет, но даже когда мы его застрелили, болт у него так и остался торчать, – добавил Родригес. – Говорю тебе, я такую фигню никогда не употребляю
– А что с любовницей?
– Ее мы тоже шлепнули. Досадная необходимость, приходится порой, знаете ли.
– Разводить грязь, – пробормотала я.
– Эй, мы с Люккой профессионалы. Не надо держать нас за дураков. Мы их обоих грохнули в ванной. Там же мраморный пол. Легко чистится. Пришлось, правда, пройтись по швам щеткой, но в целом вышло неплохо.
Мы обсуждали омерзительное двойное убийство, а Родригес говорил таким доверительным тоном, каким, наверное, обычно делятся рецептом любимой лазаньи. И я отвечала ему с энтузиазмом новоиспеченного поваренка. Я одновременно была шокирована и восхищена собой.
– Теперь расскажи о полиэтилене, – обратилась я к Родригесу. – Это еще для чего?
– Рэй решил, что есть способ избавиться сразу и от Оскара, и от Сюзанны. – Для этого нужно было отвезти Оскара обратно в Мексику и закопать в таком месте, чтобы свалить все на Сюзанну... где-нибудь, вроде цветочной клумбы на заднем дворе их гасиенды. Рэй хотел, чтобы все выглядело так, словно Оскар вернулся в Мексику и там поцапался с женой. А тут подвернулся удобный случай доставить его в Мексику в тягаче, ведь он все равно должен был отвезти тачку в центр НИОКР. Разве что Рэй велел удостовериться, что мы нигде не наследили. Ему без надобности были кровавые пятна по всему грузовику. Как, впрочем, и запашок. Мы бы затолкали тело в большой мусорный мешок, но на кухне у той девицы оказался только один такой, ей-то он и достался. Оставался лишь полиэтилен. И, слава богу, его было в избытке. Два огромных рулона. Уж не знаю, для чего он ей понадобился. Вероятно, для каких-то извращений. Оскар вообще отличался странными вкусами. В общем, за дверью мы нашли пару мусорных контейнеров фирмы «Дампстер», положили Оскара с подружкой в картонные ящики и вынесли их, якобы на свалку. Подружку закинули в мусорный бак, а Оскара погрузили в тягач. Мы решили, что в шкафчике он будет сохраннее, поэтому выбросили коробку и запихнули его туда. Изначально мы собирались загрузить Оскара в тягач, когда тот будет делать остановку, но тут приключилась какая-то беда с движком, и нам удалось засунуть труп в перевозчик. Подъехали, когда все остальные разъезжались. Оба водилы отошли отлить, а мы выгрузили ящик из внедорожника и перетащили в тягач. И все было действительно в ажуре... пока вы не угнали тягач.

– Подумать только, разрушили такой план, – съязвил Хукер.
– Не то слово. Да еще уперли ту приспособу. Рэю это пришлось сильно не по душе. Она ему нужна позарез. Он рвет и мечет.
– Что в этой штуковине такого особенного?
– Точно не знаю. Но думаю, она та еще штучка.
У Хукера в руке появился телефон.
– Теперь все, что тебе осталось сделать – пересказать это полиции.
– Ага, точняк, – огрызнулся Родригес. – И в скольких убийствах ты хочешь, чтобы я сознался? Может, мне удастся легко отделаться, и меня поджарят всего лишь дважды.
Хукер покосился на меня.
– Он в чем-то прав.
– Ты можешь немного изменить рассказ, – обратилась я к Родригесу. – Скажи, что Оскара убил Рэй. Мы не станем возражать, если ты чуток исказишь факты.
– Верно, – согласился Хукер. – Лишь бы мы были чисты, как стеклышко, и могли продолжать жить спокойно своей жизнью.
– Рэй всегда среди людей, – возразил Родригес. – Он легко может обеспечить себе алиби.
– Пусть так, тогда как насчет того, чтобы сказать, будто Оскара убил Люкка? Ты мог бы пойти на сделку с правосудием, – предложил Хукер. – Я такое тыщу раз видел по телевизору.
Родригес скрестил руки на груди и сжал губы в ниточку. Он уже сказал все, что собирался.
Мы с Хукером вышли на улицу и поежились
– У нас проблема, – заявил он. – Родригес не собирается сознаваться полиции в убийстве.
– Да ты что, вот так сюрприз.
Тут такое дело. Я далеко не Нэнси Дрю. Я выросла с мечтой собирать сток-кары и гонять на них. Раскрытие преступлений никогда не входило в мою горячую десятку желательных профессий. Ну нет у меня такой склонности. И насколько я знаю Хукера, у него тоже. Так что мы, мягко говоря, влипли.
– Давай так, – предложила я. – Сделаем анонимный звонок в полицию, скажем, чтобы забирали его. А когда они окажутся здесь, то обнаружат при нем орудие убийства.
Хукер покосился на меня.
– Это ты о пистолете, что засунула к себе в карман? Том самом, который сплошь в твоих отпечатках?
Я осторожно извлекла из кармана пушку.
– Ага, о нем.
– Это может сработать, – согласился Хукер. – Я даже придумал для него превосходное местечко.
Сорок минут спустя Родригес уже был заперт в автобусе Шлепка. Мы запихнули его внутрь, приковали к поручню у ступенек и вручили ему разряженный, только что начисто вытертый от отпечатков пистолет.
Хукер захлопнул дверь фургона. Мы запрыгнули во внедорожник, укатили прочь из владений Уэво и припарковались на маленькой стоянке возле аэропорта, где, как хотелось верить, мы казались совершенно не стоящими внимания. С этого места нам отлично была видна дорога, ведущая к «Уэво Мотор Спортс». Все, что нам оставалось сделать – это позвонить в полицию, а после сидеть и ждать, когда начнется веселье.
Я уже было собралась пересечь парковку, войти в здание и воспользоваться таксофоном, когда мы увидели, как автобус Шлепка с ревом катит по дороге и пролетает мимо нас.
Мы с Хукером стояли, разинув рты.
– Пожалуй, я оставил ему чересчур длинную цепь.
– Нам действительно лучше хранить верность гонкам. По меркам полицейской академии, мы с тобой круглые двоечники.
Хукер запустил внедорожник и рванул следом за автобусом.
– Предпочитаю думать, что мы просто повышаем квалификацию.
Родригес с дрифтом затормозил в конце дороги на аэропорт, описав широкую дугу, свернул налево и взял курс на скоростную автостраду.
В среднем автобус имеет три с половиной метра в высоту, два с лишним в ширину и почти четырнадцать в длину. Весит почти двадцать пять тонн, работает на дизеле, а радиус его поворота составляет двенадцать с половиной метров. Управлять им, конечно, не так сложно, как восемнадцатиколесником, но он тоже огромный, неповоротливый и требует некоторой осторожности в маневрах.
Но Родригесу плевать было на осторожность. Он гнал, как сумасшедший. Его швыряло из стороны в сторону, и он то и дело вылетал за разделительную полосу двухполосной дороги. Фургон выскочил на обочину, снес рядом с чьим-то домом почтовый ящик и вновь вырулил на дорогу.
– Хорошо, он хоть убивать умеет, – притормаживая, заметил Хукер, – потому что водитель из него никудышный.
Мы не отставали от автобуса до самой автострады и дружно затаили дыхание, когда Родригес вклинился в общий поток. Автострада была многополосной, с довольно плотным движением. Смеркалось, и автомобилисты покидали торговые центры в поисках ресторанчиков быстрого питания, где можно провести воскресный ужин. Обычно движение на автостраде упорядоченное, но сегодня Родригес посеял здесь хаос. Он один умудрялся занимать всю дорогу и, перетекая на смежные полосы, до чертиков пугал окружающих. Он врезался в бок минивэна, и тот отлетел через дорогу. В него влетел голубой седан, и кажется, еще несколько машин угодили в этот кавардак, но мы уже были далеко.
– Как думаешь, он заметил, что задел минивэн? – спросила я Хукера.
– Вряд ли. Скорость-то он сбросил, но вот с заносами так и не справился.
Мы приближались к главной развязке, когда на светофоре загорелся красный свет. Автобус шел на скорости около сорока миль в час, и я не видела, чтобы у него горели стоп-сигналы.
– Ой-ой, – выговорила я. – Нехорошо. Нам стоило накинуть на Берни привязной ремень.
Хукер сбросил газ, увеличивая расстояние между нами.
– Тормози! – орала я Родригесу. Я, конечно, не ждала, что он меня услышит. Просто не могла сдержаться. – Тормози!
Наконец, вспыхнули стоп-сигналы, но было уже слишком поздно. Автобус пошел юзом и, завиляв из стороны в сторону, чиркнул правым боком грузовик, перевозящий металлолом. Переднюю обшивку фургона словно срезало консервным ножом, в левый бок его врезались ещё четыре машины, и вся эта неразбериха надвигалась, словно наступающий ледник, поток лавы или же иная невероятная катастрофа, какую только можно себе вообразить. Раздался последний скрежет, и громадина автобуса замерла на крыше «Хаммера».

В голове мелькнул газетный заголовок: «Фургон Бонанно переехал «Хаммер» на Спидуэй-Бульвар».
Путь к автобусу нам преграждали пятнадцать-двадцать машин, не считая непосредственно угодивших в аварию, а позади образовалась пробка.
– Умираю от желания сбегать и посмотреть, что случилось, – признался Хукер, – но боюсь выходить из машины.
– Ага, – согласилась я. – Вдруг тебе придется раздавать автографы. А затем приедет полиция, схватит тебя и произведет досмотр полостей тела (Досмотр полостей тела – либо визуально, либо мануальное исследование внутренних полостей тела для обнаружения запрещенных материалов, таких, как наркотики, деньги, драгоценности, оружие. Как правило, осуществляется для отдельных лиц после ареста полиции, помещения в тюрьму, психиатрическую клинику. Часто процедура повторяется, когда человек покидает заведение. Может проводиться таможенным или пограничным контролем, если есть подозрение в сокрытии контрабанды, например, наличие наркотиков в желудочно-кишечном тракте – Прим.пер.).
Я выкарабкалась из окна и  забралась на бортик, чтобы лучше видеть.
В свете фар и туманной дорожной дымке я различила одинокую фигуру Родригеса, бежавшего меж покореженных машин. Лодыжки его были связаны цепью, на которой болтался обломок поручня. С моей наблюдательной позиции трудно было сказать, ранен ли он. Родригес приблизился к стоявшему на перекрестке автомобилю, дернул водительскую дверцу и, открыв её, рванул с места с зажатой дверью цепью и громыхавшим по тротуару поручнем. Насколько мне было видно, никто не попытался остановить его или же броситься следом. Водитель угнанной машины стоял, застыв от потрясения. Вдалеке надрывались сирены.
Я скользнула обратно внутрь и заняла прежнее место рядом с Хукером.
– Родригес угнал серебристый седан и скрылся в закатной дали.
– Только не это.
– Ага. И цепь с поручнем все еще на нем.
Хукер разразился смехом.
– Я даже не знаю, кто сейчас более жалок... он или мы.
Я сгорбилась на сиденье.
– Похоже, этот приз все-таки за нами.
Бинз сел и огляделся вокруг. Он тяжело, по-сенбернарски, вздохнул, дважды повернулся вокруг своей оси и шлепнулся на прежнее место.
– Похоже, мы здесь надолго, – сказала я. – За пятнадцать минут все точно не утрясется.
Хукер протянул руку и провел кончиком пальца по моему затылку.
– Хочешь заняться любовью?
– Нет! – Да. Но не здесь и не сейчас. Я не собиралась отдаваться ему посреди автострады. Пусть даже мы займёмся примирительным сексом, но все должно пройти по высшему классу. И уж определенно не на заднем сиденье внедорожника.
– Хотя бы несколько поцелуев, – проговорил Хукер. И прижал руку к сердцу. – Умоляю.
– Может, тебе еще и потрогать меня хочется?
– Ладно, не без этого.
– Нет.
Хукер вздохнул.
– Дорогая, ты бессердечная женщина. Просто ходячий облом.
– Канючь, сколько угодно, своим техасским говорком – тебе это не поможет.
Хукер ухмыльнулся.
– Когда мы только познакомились, это сработало.
– Точно, а теперь не сработает.
– Поживем – увидим, – ответил Хукер.
Прищурившись, я посмотрела на него.
– Да ладно, признайся, – подначивал Хукер, – ты меня страшно хочешь.
Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Мы оба понимали, что это значит. Он держал меня за руку, и мы сидели вот так, не разнимая рук, и смотрели в ветровое стекло на то, как устраняют последствия аварии, словно на некое телевизионное шоу.

Здесь собрались пожарные машины и кареты скорой помощи с трех округов, а от такого количества мигалок даже со здоровым человеком вполне мог случиться припадок. Однако ж на нас не пикировал с неба вертолет авиационной скорой помощи, и, казалось, никто не метался поблизости в исступленной попытке спасти чью-то жизнь. Поэтому я надеялась, что никто серьезно не пострадал. Наконец, на месте происшествия осталась только одна пожарка. И все «скорые» одна за другой отправились в путь, некоторые со включенными спецсигналами – но ни одна из них не умчалась под вой сирен. Еще один хороший знак.
Эвакуаторы с полицией, отрабатывая внешний периметр места крушения, растаскивали машины. Дорога пока еще была перекрыта, но размеры завала постепенно шли на убыль. Эвакуаторы дюйм за дюймом пробирались к самому сердцу аварии.
– Они собираются снимать фургон с «Хаммера», – воскликнула я. – Хочу на это посмотреть.
Я не рискнула вновь вскарабкаться на машину. Слишком уж все теперь было освещено. И слишком много глазеющих людей поблизости. Так что я встала возле внедорожника, натянула на голову капюшон толстовки и спрятала руки в карманы, съежившись от холода.
После долгих споров водитель эвакуатора прицепил к автобусу трос и медленно сдал назад. Поскольку задняя часть «Хаммера» превратилась в три фута спрессованной стали и стекловолокна, автобусу, в действительности, не пришлось слишком высоко падать. Наконец, с изрядным скрежетом фургон поддался и громко стукнулся о землю. От удара он подпрыгнул, слегка закачался, а затем безмолвно замер, стоически снося свое плачевное состояние.
Теперь, когда автобус сняли с «Хаммера», стало понятно, как Родригесу удалось сбежать. Самый сильный удар пришелся как раз по правому боку: да так, что обшивка полностью отвалилась, оставив на месте двери зияющее отверстие. Вероятно, Родригеса при ударе швырнуло в сторону, а после, обнаружив, что поручень сломан, он избавился от своих оков.
Хукер высунул голову из машины:
– Что там происходит?
– Они стащили фургон с «Хаммера», а теперь, похоже, собираются забраться внутрь. Наверное, чтобы убедиться, что внутри никого не осталось.
Хукер втянул голову обратно во внедорожник и скользнул вниз. Полиция вот-вот обнаружит в спаленке автобуса беднягу Берни Миллера. А его сложно будет спутать со Спящей Красавицей.
Я наблюдала, как двое копов с фонариками вошли внутрь. Шли долгие секунды, и все это время я стояла, не дыша. Наконец, копы вышли и встали возле фургона. Один из них что-то говорил по рации. Полицейские прибывали и прибывали. Несколько полицейских в штатском проталкивались сквозь толпу. Патрульный разматывал желтую ленту, оцепляя пространство вокруг автобуса.
Я прислонилась к внедорожнику.
– Они его нашли, – прошептала я.
Хукер посмотрел на меня.
– А почему шепотом?
– Это слишком ужасно, чтобы произносить вслух.
Машина без опознавательных знаков с полицейской сиреной прорезала транспортный поток и затормозила подле разбитых вдребезги автомобилей. Из нее выбрались два человека в форме, а следом за ними Шлепок и Делорес. Вся компания торопливо двинулась к автобусу, и даже на таком расстоянии мне было видно, как у Шлепка глаза полезли из орбит. Он встал, как вкопанный, и безвольно свесив руки по бокам, с разинутым ртом уставился на место происшествия. Уверена, будь я чуточку ближе, увидела бы, как кровь отливает у него от лица и учащается дыхание. Он слегка покачнулся, и один из копов повел его вперед к фургону. Дойдя до двери, они остановились, о чем-то разговаривая. Коп указывал на автобус, а Шлепок делал вид, что слушает, хотя я подозревала, что ничто из сказанного не запечатлевалось у него в мозгу.
Я запрыгнула обратно во внедорожник и схватила лежавшую на заднем сиденье сумку.
– У меня где-то здесь был бинокль, – пояснила я Хукеру. –  Я должна это видеть. Похоже, они собираются затащить Шлепка в фургон. Могу поспорить, хотят, чтобы он опознал тело!
Хукер напялил капюшон и затянул завязки.
– Ни за что такое не пропущу.
Я отыскала бинокль, мы выбрались из машины и встали неподалеку от нее. Шлепок, очевидно, уже находился в фургоне с полицией. Делорес стояла немного поодаль, окруженная двумя копами. Над головами стрекотал журналистский вертолет, а подвижная станция спутниковой связи с одной из радиостанций в Шарлотт все ближе подбиралась к автомобильному затору.
Я направила бинокль на дыру в том месте, где раньше была дверь, и принялась ждать появления Шлепка. Первым в проеме возник коп, Шлепок – следом. Любой нормальный человек ужаснулся бы, обнаружив в своей постели собственного же мертвого наводчика. А Берни выглядел особенно устрашающе после того, как мы его выкопали. Но вслед за ужасом, предполагается, приходит грусть, или, по крайней мере, святое уважение к покойному. Шлепок же, что характерно, писал кипятком. И, кажется, вовсе не из-за смерти Берни, а потому что его автобус оказался уничтожен. Я не специалист в том, что касается чтения по губам, но на сей раз проблем не возникло. Шлепок был в ярости, он с побагровевшим лицом и вздувшимися  на шее венами, топая, расхаживал вокруг, уперев руки в бедра, и выкрикивал неприличные слова.
– Твою мать, твою мать, да твою ж мать! – Он всплескивал руками и указывал на свой раскуроченный автобус. – Как, черт возьми, это могло случиться? Какой придурок это сделал? Да вы хоть представляете, сколько стоит этот гребаный фургон? – прицепился он к какому-то копу.
Он все еще ходил взад и вперед, жестикулируя, когда каким-то образом наши глаза встретились. И я увидела, как в них отразилось узнавание. На секунду он словно бы застыл. Не зная, что думать. Что предпринять. В конце концов, Шлепок захлопнул рот, крутанулся на пятках и зашагал обратно к полицейской машине. Он рывком распахнул дверь и упал на сидение. Делорес засеменила к нему на своих высоченных каблуках. Два копа в штатском отправились следом, оба выглядели так, словно им не помешало бы вытащить от греха подальше пули, дабы не возникло искушения пристрелить Шлепка.
– Похоже, самое время попытаться убраться отсюда, – обратилась я к Хукеру. – Кажется, Шлепок нас заметил.
Движение еще не возобновилось, но некоторые переехали через разделительную полосу, а внедорожники, решившись испытать себя на проходимость, с грохотом перевалили через бортики и взобрались на дорожные насыпи, чтобы добраться до расположенных на перекрестке парковок, а уж оттуда разъехаться другими дорогами. В целом, пробка уже и близко не была столь непроходимой, как раньше, и Хукер смог проложить себе путь сквозь затор и свернуть с дороги.
Внедорожник мчался, не разбирая дороги, и, к счастью, мы наткнулись на торгующую фаст-фудом забегаловку. Накупив целый пакет еды, мы остановились у прилежащей заправки, наполнили бак, снова разжились продуктами в магазинчике при станции и скрылись в дали.
Хукер по привычке повернул на север. Мы не собирались возвращаться на склад. Опасались светиться в мотелях. Не хотели втягивать в это дело друзей. Поэтому припарковались на стоянке перед супермаркетом, накормили Бинза, а сами принялись уничтожать пакет пончиков. Я доедала второй пончик, когда у Хукера зазвонил телефон. Звонил Шлепок, и Хукеру даже не было нужды включать громкую связь – я и без того все прекрасно слышала. Шлепок прямо-таки бесновался в трубке.
– Ты, сукин сын, – орал он. – Я знаю, это твоя работа. Я видел, как ты сидел там и пялился на меня. Думаешь, это смешно? Ты сделал это только затем, чтобы испоганить мне праздник. Ты знал, что я купил себе новый фургон, и что он лучше твоего. И потому решил его разбить. Мало тебе было пустить в расход Оскара и твоего бедолагу охранника, так ты еще Берни мне подкинул в кровать. Ты, проклятый больной ублюдок!
– Так, давай еще раз все уточним, – предложил Хукер. – С какой стати ты решил, что я укокошил троих человек и подстроил аварию с твоим автобусом?
– Потому что ты завидуешь мне. Не можешь смириться с тем, что я выиграл чемпионат. Я знаю, что ты подкинул Оскара в мой новый «аваланч». Берегись, тебе это так просто с рук не сойдет.
Хукер отсоединился.
– Шлепок – дебил.
И вновь его телефон ожил.
– Угу, – ответил Хукер. – Угу. Угу. Угу.
– Что еще? – спросила я, когда он положил трубку.
– Снова звонил Скиппи. Хотел напомнить, что на банкет нужно явиться в смокинге.
– Сегодня воскресенье, а банкет уже в пятницу. Нам никак не успеть.
– Очевидно, тебя никогда не вызывали в перевозчик НАСКАР сразу же после запоротой тобой гонки, чтобы встретиться лицом к лицу со Скиппи. Помнишь, я как-то показал Джуниору средний палец прямо в эфире национального телевидения? А как я взбесился, пихнул Шраба в стену и стал причиной того, что «семерка» угодила в аварию? Поверь, мы пойдем на этот банкет.
– А куда мы направляемся сейчас? – спросила я. – Где мы будем ночевать?
– Я подумываю отправиться в Каннаполис. Полагаю, там нас точно не станут искать. Никто нарочно не ездит в Каннаполис.

***

– Вот здесь? – уточнила я у Хукера. – Мы здесь будем ночевать?
– Тебе не нравится?
– Мы стоим перед каким-то домом.
– Ага, приткнулись на парковке среди местных. Так незаметнее. Мой приятель Ральф обитает через два дома отсюда. Он живет холостяком в одном из тех ветхих домишек, и завтра в шесть утра уйдет на работу. Он никогда не запирает двери. Просто у него и стащить то нечего, если не считать забитого «Бадом» холодильника. Так что мы сможем зайти, спокойно воспользоваться ванной и не угодить притом за решетку.
– Чудесно, но мне нужна ванная сейчас.
– Через два квартала есть небольшой лесок. Я собирался выгулять там Бинза, ну и самому спрятаться за деревцом. Можешь присоединиться.
– Ты, должно быть, шутишь. Женщины не прячутся за деревцами. Мы совсем иначе устроены. Так ведь можно и носки промочить.
Хукер устремил взгляд через улицу на дом Ральфа.
– Вероятно, мы могли бы довериться Ральфу и попросить его позволить нам остаться у него на ночь. Ральф не из тех, кого станут обвинять в пособничестве преступникам. Никому и в голову не придет, будто он сознавал, что делает. Он хороший парень, но его основной навык заключается в умении открыть банку пива.
Хукер отыскал имя Ральфа и нажал кнопку вызова.
– Привет, чувак, – произнес он. – Как жизнь? Ты один? Мне нужно перекантоваться ночку.
Пять минут спустя мы уже стояли перед дверью Ральфа. Хукер, Бинз и я. Я несла сумку с одеждой. Хукер – пакет с едой. А Бинз был сам по себе.
Ральф открыл дверь и оглядел нас.
– Вот это да, чувак, ты, никак, обзавелся семьей. – Он посторонился. – Мой дом – ваш дом.
Ральф весь был кожа да кости. Спутанные каштановые волосы, свисающие до плеч. Мешковатые джинсы, пугающе низко сидевшие на клетчатых боксерах. Мятая, без пуговиц, рубашка. В руке он держал банку пива.
Хукер представил нас, после чего они с Ральфом изобразили один из запутанных ритуалов рукопожатия, из разряда тех, к которым мужчины прибегают, когда не хотят обниматься.
– Мы как бы прячемся, – пояснил Хукер. – Поэтому лучше, чтоб никто не узнал, что мы здесь.
– Усек, – отозвался Ральф. – Наверное, ее разыскивает дружок, да?
– Ага, – подтвердил Хукер. – Что-то вроде того.
Ральф приобнял меня за плечи.
– Дорогуша, ты заслуживаешь лучшего, чем он. Он делает покупки в «Уол-марте», если ты понимаешь, о чем я. Зависает там вечерами по пятницам с пакетиком леденцов.
Я покосилась на Хукера.
– Я уже пару недель так не делал, – оправдывался Хукер. – Я исправляюсь.
Ральф почесал Бинза по макушке, и тот в приливе нежности прижался к нему, да так, что Ральф упал на холодильник.
– Мы с Ральфом дружим с начальной школы, – рассказывал Хукер. – Мы выросли в одном и том же техасском городке.
– И оба участвовали в гонках, – вставил Ральф. – Вот только Хукер всегда был хорош, а у меня отсутствует инстинкт убийцы.
Хукер вытащил из холодильника две банки пива и одну протянул мне.
– Ага, но Ральф – знаменитость, – продолжил Хукер. – Он выиграл проводимое в шесть этапов соревнование по правописанию.
– Точно, я тогда бы довольно мозговит, – подтвердил Ральф. – Что угодно мог разложить по буковкам. Да вот только профукал все. Теперь могу разве что свое имя написать. Хотя мне и так неплохо живется.
– Когда-то Ральф связался с «ДКТ Рэйсинг», и они привели его сюда, в мировую столицу гоночных автомобилей. Он и сейчас работает с «ДКТ».
– И вероятно, мог бы достичь там блестящего будущего, – пояснил Ральф, – но я все-таки предпочитаю держать голову выше чьей-то задницы.
Кухонная утварь была зеленой, цвета авокадо, и, пожалуй, приобрели ее по меньшей мере лет тридцать назад. Почерневшая кастрюля выглядела так, словно ее забыли на плите. Раковина была доверху полна смятых банок от пива. Сказать, какого именно цвета стены и линолеум не представлялось возможным. А для стола в этой кухонке места не нашлось.
Мы переместились в столовую. Там стоял биллиардный стол. Ральф пододвинул к нему кресло, на поверхности стола стояла открытая коробка из-под пиццы на вынос. В ней лежал один кусочек пиццы. И судя по всему, лежал уже давно.
– Наверное, ты не часто играешь в бильярд? – спросила я.
– Время от времени, – ответил Ральф. – Мне нравится использовать его в качестве обеденного стола, потому что из-за бортиков еда не сваливается на пол.
Бинз подошел к столу и понюхал пиццу. Он повернул голову к Хукеру, потом взглянул на меня, а затем поставил передние лапы на край стола и слопал пиццу.
Обстановка гостиной состояла из продавленного дивана с огромной дырой, прожженной в одной из подушек сидения, кофейного столика, заваленного пивными банками, стаканами из-под кофе на вынос, смятыми обертками от бургеров, пустыми, покрытыми жирными пятнами контейнерами от картошки фри и ведерками из-под жареной курицы, и занимавшего целую стену телевизора с большим экраном.
– А где ванная? – спросила я.
– Дальше по коридору. Первая дверь налево.
Я просунула голову внутрь и быстро огляделась. Не особо чисто, но мертвецов вроде не видно, так что и на том спасибо. На полу кипа печатных изданий с загнутыми уголками страниц. В основном они были посвящены автомобилям, но в общую кучу затесалось и несколько девчачьих журналов. Бутылочка шампуня «Джонсонс Бэйби» на краю ванны. Пластиковая занавеска, украшенная комками мыла и пятнами плесени. Одиноко висящее на крючке полотенце. Скорее всего, это вообще единственное, имеющееся у Ральфа полотенце.
Когда я вернулась в гостиную, Хукер, Бинз и Ральф смотрели игру по телевизору. Они потеснились, уступая мне место, и так мы просидели почти до полуночи, потягивая пиво и притворяясь нормальными людьми.
– Я спать, – наконец объявил Ральф. – Мне завтра на работу. Вы, ребят, где остановились?
– Здесь, – откликнулся Хукер.
– А, точно, – произнес Ральф. – Теперь я вспомнил. – И он поплелся мимо ванной по коридору. Раздался звук открывающейся и закрывающей двери, а после все стихло.
– Сколько у Ральфа спален? – спросила я Хукера.
– Две. Но во второй он держит свой «Харлей». Он восстанавливает мотоцикл, а гаража у него нет.
– Значит, мы спим на диване?
– Ага. – Хукер развалился на спине. – Все на борт. Спать будем в две палубы. Я даже побуду сегодня милашкой и позволю тебе лечь сверху.
Я перекатилась на него, и он хрюкнул.
– Что это было за хрюканье? – осведомилась я.
– Ничего не было.
– Было.
– Я просто не припомню, чтобы ты была такой тяжелой. Может, пора завязывать с пончиками?
– Да что ты говоришь.
Тут на разведку пришел Бинз. Он оглядел нас своими выпуклыми карими глазами, а затем вскарабкался наверх и со вздохом там угнездился, положив свою голову на мою
– На помощь! – выдохнул Хукер. – Я не могу дышать. Меня расплющило. А в спину упирается пружина. Прогони его.
– Ему одиноко.
– Если он сейчас же не слезет, то вообще останется сиротой.
Пять минут спустя мы уже дружно растянулись на биллиардном столе.

С удовольствием прочла. Спасибо.
_________________

Хохотала до слез! Бедный Хукер!)))
Спасибо за долгожданное продолжение!

Спасибо за такую большую главу! Как всегда приятно читать этого замечательного автора!