Любимые цитаты

Грустно становится. Неужели такая любовь существует?
_________________

— А какую-нибудь полезную работу вам приходилось делать? Или вы так и порхаете по жизни, как бабочка?
— Работа меня бесконечно увлекает! — воскликнул Робин. — Я часами могу смотреть, как другие работают.

Патни Мэри Джо. Обаятельный плут

Плагиает на Д.К.Джерома.

Я люблю работу: она захватывает меня целиком. Я могу часами сидеть и смотреть, как другие работают.

Эх, длинно получится:
Слушай, - вымолвил наконец священник, и необычайный покой снизошел на него. - Ты все узнаешь. Я скажу тебе то, в чем до сих пор едва осмеливался признаваться самому себе, украдкой вопрошая свою совесть в те безмолвные ночные часы, когда мрак так глубок, что, кажется, сам бог уже не может видеть нас. Слушай! До встречи с тобой я был счастлив, девушка!..
- И я! - прошептала она еле слышно.
- Не прерывай меня! Да, я был счастлив, по крайней мере я мнил себя счастливым. Я был невинен, душа моя была полна хрустальной чистоты. Надменнее, лучезарнее, чем у всех, сияло чело мое! Священнослужители учились у меня целомудрию, ученые -- науке. Да, наука была для меня всем. Она была мне сестрой, и ни в ком другом я не нуждался. Лишь с годами иные мысли овладели мной. Не раз, когда мимо меня проходила женщина, моя плоть возмущалась. Эта власть пола, власть крови, которую я, безумный юноша, считал в себе навек подавленной, не раз судорожным усилием натягивала цепь
железных обетов, приковавших меня, несчастного, к холодным плитам алтаря. Но пост, молитва, занятия, умерщвление плоти сделали мою душу владычицей тела. Я избегал женщин. К тому же стоило мне раскрыть книгу, как весь угар моих помыслов рассеивался перед величием науки. Текли минуты, и я чувствовал, как куда-то вдаль отступает земное и плотское, и я вновь обретал мир, чистоту и покой перед безмятежным сиянием вечной истины. Пока дьявол искушал меня смутными видениями, проходившими перед моими глазами то в храме, то на улице, то в лугах, они лишь мельком возникали в моих сновидениях, и я легко побеждал их. Увы, если ныне я сражен, то в этом повинен бог, который, сотворив человека и дьявола, не одарил их равной силой. Слушай. Однажды...
Тут священник остановился, и узница услышала хриплые, тяжкие вздохи, вырывавшиеся из его груди. Он продолжал:
-...однажды я стоял облокотившись на подоконник в моей келье... Какую же это книгу читал я тогда? О, все это словно вихрь в моей голове! Я читал. Окна моей кельи выходили на площадь. Вдруг слышу звуки бубна. Досадуя, что меня потревожили в моей задумчивости, я взглянул на площадь. То, что я увидел, видели и другие, не только я, а между тем зрелище это было создано
не для глаз человека. Там, в середине площади, -- был полдень, солнце стояло высоко, -- плясала девушка. Создание столь дивной красоты, что бог предпочел бы ее пресвятой деве и избрал бы матерью своей, он бы пожелал быть рожденным ею, если бы она жила, когда он воплотился в человека! У нее были черные блестящие глаза, в темных ее волосах, когда их пронизывало солнце,
загорались золотые нити. В стремительной пляске нельзя было различить ее ножек, -- они мелькали, как спицы быстро вертящегося колеса. Вокруг головы, в черных ее косах сверкали на солнце металлические бляхи, словно звездной короной осенявшие ее лоб. Ее синее платье, усеянное блестками, искрилось, словно пронизанная мириадами золотых точек летняя ночь. Ее гибкие смуглые руки сплетались и вновь расплетались вокруг ее стана, словно два шарфа. Линии ее тела были дивно прекрасны! О блистающий образ, чье сияние не меркло даже в свете солнечных лучей! Девушка, то была ты! Изумленный, опьяненный, очарованный, я дал себе волю глядеть на тебя. Я до тех пор глядел на тебя, пока внезапно не дрогнул от ужаса: я почувствовал себя во власти чар!
У священника прервалось дыхание, и он на мгновение умолк. Затем продолжал:
- Уже наполовину околдованный, я пытался найти опору, чтобы удержаться в своем падении. Я припомнил ковы, которые Сатана уже когда-то строил мне. Создание, представшее очам моим, было так сверхчеловечески прекрасно, что могло быть послано лишь небом или адом. Она не была обыкновенной девушкой, созданной из персти земной и скудно освещенной изнутри мерцающим лучом
женской души. То был ангел! Но ангел мрака, сотканный из пламени, а не из света. В ту минуту, как я это подумал, я увидел близ тебя козу, -- это бесовское животное, усмехаясь, глядело на меня. При свете полуденного солнца ее рожки казались огненными. Тогда я понял, что это дьявольская западня, и уже не сомневался, что ты послана адом и послана на мою погибель. Так я
думал.
Тут священник взглянул в лицо узницы и холодно добавил:
- Так я думаю и теперь. А между тем чары малопомалу начинали оказывать на меня действие, твоя пляска кружила мне голову; я ощущал, как таинственная порча проникала в меня. Все, что должно было бодрствовать, засыпало в душе моей, и, подобно людям, замерзающим в снегах, я находил наслаждение в том, чтобы поддаваться этой дреме. Внезапно ты запела. Что мне оставалось делать,
несчастному! Твое пение было еще пленительней твоей пляски. Я хотел бежать. Невозможно. Я был пригвожден, я врос в землю. Мне казалось, что мрамор плит доходит мне до колен. Пришлось остаться до конца. Ноги мои оледенели, голова пылала. Наконец, быть может сжалившись надо мной, ты перестала петь, ты исчезла. Отсвет лучезарного видения постепенно погасал в глазах моих, и слух
мой более не улавливал отзвука волшебной музыки. Тогда, еще более недвижный и беспомощный, нежели статуя, сброшенная с пьедестала, я склонился на край подоконника. Вечерний благовест пробудил меня. Я поднялся, я бежал, но -- вы! что-то было низвергнуто во мне, чего нельзя уже было поднять; что-то снизошло на меня, от чего нельзя было спастись бегством.
Он снова приостановился, потом продолжал:
- Да, начиная с этого дня во мне возник человек, которого я в себе не знал. Я пытался прибегнуть ко всем моим обычным средствам: монастырю, алтарю, работе, книгам. Безумие! О, сколь пустозвонив наука, когда ты, в отчаянии, преисполненный страстей, ищешь у нее прибежища! Знаешь ли ты, девушка, что вставало отныне между книгами и мной? Ты, твоя тень, образ светозарного видения, возникшего однажды передо мной в пространстве. Но образ этот стал уже иным, -- темным, зловещим, мрачным, как черный круг, который неотступно стоит перед глазами того неосторожного, кто пристально взглянул на солнце. Не в силах избавиться от него, преследуемый напевом твоей песни, постоянно видя на моем молитвеннике твои пляшущие ножки, постоянно ощущая ночью во сне, как твое тело касается моего, я хотел снова увидеть тебя, дотронуться до тебя, знать, кто ты, убедиться, соответствуешь ли ты идеальному образу, который запечатлелся во мне, а быть может, и затем, чтобы суровой действительностью разбить мою грезу. Как бы то ни было, я надеялся, что новое впечатление развеет первое, а это первое стало для меня невыносимо. Я искал тебя. Я вновь тебя увидел. О горе! Увидев тебя однажды, я хотел тебя видеть тысячу раз, я хотел тебя видеть всегда. И можно ли удержаться на этом адском склоне? -- я перестал принадлежать себе. Другой конец нити, которую дьявол привязал к моим крыльям, он прикрепил к твоей ножке. Я стал скитаться и бродить по улицам, как и ты. Я поджидал тебя в подъездах, я подстерегал тебя на углах улиц, я выслеживал тебя с высоты моей башни. Каждый вечер я возвращался еще более завороженный, еще более отчаявшийся, еще более околдованный, еще более обезумевший! Я знал, кем ты была, -- египтянка, цыганка, гитана, зингара, -- можно ли было сомневаться в колдовстве? Слушай. Я надеялся, что судебный процесс избавит меня от порчи. Когда-то ведьма околдовала Бруно Аста; он приказал сжечь ее и исцелился. Я знал это. Я хотел испробовать это средство. Я
запретил тебе появляться на Соборной площади, надеясь, что забуду тебя, если ты больше не придешь туда. Но ты не послушалась. Ты вернулась. Затем мне пришла мысль похитить тебя. Однажды ночью я попытался это сделать. Нас было двое. Мы уже схватили тебя, как вдруг появился этот презренный офицер. Он освободил тебя и этим положил начало твоему несчастью, моему и своему.
Наконец, не зная, что делать и как поступить, я донес на тебя в духовный суд.
_________________

Всем привет!!!! Отличная тема, заходила сюда давненько, собиралась тоже поделиться но почему-то забыла, наверное зачиталась книгами которые нашла здесь...

Сначала напишу то что не помню откуда (я всегда переписывала цитаты которые понравились, но, стыдно признаться, только после того как нашла вашу тему начала записывать и названия книг)

— Но теперь знаю. И ведь не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
— В этой поговорке хромает анатомия. Путь к сердцу мужчины… лежит… проходит несколько ниже.
***

– С желудком у меня все в порядке. – Источник его недомогания находился дюймов на двенадцать ниже.
***

И если он немедленно не заговорит о том, что привело его сюда… интуиция подсказывала, что вскоре они будут обсуждать дверь и как ему следует ее использовать.
***

– Прошу прощения, – проговорил Каллахан, протягивая ей ключи, – что то я сегодня неловок. Послушайте, может, нам начать заново?
– Заново? – проговорила Эшли. Дрожащей рукой она взяла ключи и сунула их в карман, чтобы не выпали снова. – Не припомню, чтобы мы с вами вообще что то начинали.
Медленная, ленивая усмешка тронула его губы, неторопливо разлилась по лицу, обозначила веселые морщинки вокруг прищуренных глаз.
– Вот как? Должно быть, я начал без вас. Одно могу сказать: когда я вошел в приемную, рука у меня болела зверски, а через десять минут я уже и думать забыл об этой чертовой ржавой проволоке. Ваша улыбка, мисс Доусон, действует лучше любого болеутоляющего. Удивляюсь, почему ее еще не продают в аптеках. Но я не видел вашей улыбки вот уже... – он покосился на свой золотой «Ролекс», – уже пять часов и тридцать шесть минут. Думаю, пора повторить прием лекарства.
***

– Знаешь, Ру, мой опыт, который, если верить слухам, весьма обширен, подсказывает, что все женщины одинаковы.
***

– Я не умру. Чертям со мной не справиться, а небесам я ни к чему.
...
– Небеса тебя не примут, а дьявол побоится, что ты займешь его место, – напомнила она Рори его же слова.
***

Она улыбнулась ему и посмотрела на лицо Кельвина, измазанное шоколадом.
– Именно сейчас мне больше нравится думать о нем как о твоем сыне, – ответила она. – Он будет моим после ванны.
***

– Сэр Родерик, – представила Рози показавшегося из своего укрытия немолодого бассета. – Трус, лентяй, обжора и бабник. Словом, воплощает в себе все лучшие мужские качества.
***

Крис проснулась примерно через час с каким то очень радостным ощущением. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что источник этого ощущения дышит ей в спину. Как хорошо — не страшно и не одиноко.
***

– Что ж, по крайней мере мне, кажется, удалось заставить вас замолчать, – сказал Банкрофт. – Только представьте себе это, моя маленькая птичка: «Мадам, вы начисто лишены тех форм, которые, как правило, присущи женскому полу. Шелка и муслин выглядят тускло, когда они висят на вашей фигуре. При взгляде на вас человека пронизывает боль, которая лишь усиливается, когда вы открываете рот и начинаете говорить. Мадам, не угодно ли вам потанцевать со мной?» Или же: «Мадам, не соблаговолите ли сбросить ваши одежды и прыгнуть ко мне в постель? Мне кажется, вы созданы природой специально, чтобы удовлетворить мою похоть». Ну как? Мог бы я, по вашему, получить место на небесах и золотую арфу в руки, если бы вот так откровенно разговаривал с дамами?
– О нет, полнейшее отсутствие такта, несомненно, лишило бы вас возможности совершать все прочие прегрешения, – наконец отозвалась она. – Просто ни одна женщина не подпустила бы вас к себе на расстояние меньше пяти миль. Так что, вполне вероятно, вскоре вы обнаружили бы, что ведете совершенно безупречное существование, сударь.
***

— Ваш брат совершенно безобиден, — ответила Флер, открывая автомобиль.
— Да. Если вам нравятся акулы.
***

«Дорогой Филипп ,
настоящим сообщаю тебе , что из за твоего упорного не желания предпринимать какие либо шаги для выполнения долга перед семьей и обществом мне пришлось самому заняться организацией твоей , черт бы ее побрал , свадьбы! И хотя кандидатура невесты еще окончательно не утверждена , дата и место свадьбы определены и не подлежат пересмотру – церемония состоится в Лондоне первого сентября сего года. Искренне надеюсь , что на этот раз в отличие от прискорбного случая трехгодичной давности ты не забудешь явиться. Я не только надеюсь , но и категорически настаиваю на твоем присутствии. За годы , которые ты провел , исследуя свалки Египта и прочих окраин , мое здоровье пришло в совершенный упадок , и доктор Гиббинс уверяет , что жить мне остается не больше года. И прежде чем сыграть в ящик , я желаю видеть своего сына женатым , занимающим подобающее его имени место в обществе и , если будет угодно Господу , имеющим наследника или ожидающим оного.
Поскольку у тебя , очевидно , не остается времени на са мостоятельный поиск невесты , ухаживания и прочую ерунду , я счел разумным обратиться к профессиональной свахе , которая и подыщет тебе подходящую супругу. К несчастью , после скандала , вызванного тем , что ты не соизволил явиться на предыдущую , черт бы ее побрал , свадьбу , перед ней стоит почти неразрешимая задача. Однако мисс Чилтон Гриздейл – опытнейший брачный посредник , и я не сомневаюсь , что она найдет для тебя какую нибудь дурочку , из которой впоследствии получится вполне приемлемая виконтесса. Так же мисс Чилтон Гриздейл берет на себя организацию всей церемонии вплоть до мельчайших деталей. От тебя требуется только явиться в нужное время в указанное место. И на этот раз тебе , черт подери , придется это сделать!
С наилучшими пожеланиями , твой отец».
***

– Как только придем домой – получишь хорошую косточку, – попробовал уговорить щенка Филипп, но тот не выказал никакого интереса.
– А как насчет печенья? – Безрезультатно. – Ветчина? Мягкая спальная подушка? Собственный коврик перед камином? – Филипп запустил руку в волосы. – Пять фунтов. Я дам тебе пять фунтов, если ты побежишь домой с той же скоростью, что и сюда. Черт с тобой, десять фунтов! И царство в придачу. Получишь целое царство, если тронешься с места.
Очевидно, Принц не брал взяток.
***

– Я не плачу, – прошептала Шарлотта.
– Ну, значит, у тебя в голове идет дождь, потому что из глаз льется вода.
***

— Мало ли, какие у него могут быть дела, — как можно беспечнее отозвалась Бетти.
Розалин хмыкнула.
— Знаем мы эти дела! Надушенные, накрашенные и длинноногие такие дела!
***


Джоанна Линдсей, Влюбленный повеса:

— Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда увижу тебя влюбленным! — воскликнула Эми. Вместе с Уорреном, Джереми и Дэнни она отправилась в гости к Крэндлам. Джереми заехал к Эми и Уоррену за каретой, а ему напомнили, что «Даниэлле» понадобится компаньонка.
— Прикуси язык, кузина, — предостерег Джереми. — Ничего ты еще не видела.
Эми подняла брови.
— Только не говори, что ты узнал об этом последним!
***


Когда будет время напишу ещё

Вот эта особенно понравилась!
_________________

Цитата из романа Ольги Горовой "Куда ты - туда и я".

Хотелось поехать в свою квартиру, включить «Осень» Вивальди, или «Реквием» Моцарта, а может быть диск кого-то из новых певцов и с кружкой горячего глинтвейна постоять в темноте у окна, наблюдая за мерцанием огней города.
А потом, услышав в замке тихий поворот ключа, отставить свою кружку и отступить, попав в горячие и страстные, жадные объятия, забыв обо всем, что должно было бы остановить. Он пришел бы. Несмотря ни на что. Игнорируя упреки и претензии женщины, которая находилась рядом.
Ире достаточно было бы вызвать номер, даже не произнеся ни слова — и он бы приехал спустя двадцать минут, спасая ее от мира и отчаяния.

Всякая любовь хочет быть вечной, в этом и состоит ее вечная мука.Но ведь нет ничего прочного, ничего. Эрих Мария Ремарк " Три товарища"

Линда Ховард "Нет больше слез"

Диас оберегал ее не по доброте душевной. Он заботился о ней словно волк о своей раненой волчице.

- Я не любил тебя. - Его голос был тихим и безразличным.- Или не осознавал, что люблю. Так было сначала. Но когда ты прогнала меня, я почувствовал… - Диас замолчал и нахмурился, размышляя над своими чувствами. - Словно от меня отрезали половину.

- И как мы можем пожениться? Мы же почти ничего не знаем друг о друге. Я даже не в курсе, сколько тебе лет!
- Тридцать три.
Она озадаченно замолчала, забыв обо всех других важных вопросах, которые намеревалась ему задать. Даже не смотря на то, что у него на лице было мало морщин, а волосах не проглядывала седина, он казался ей старше.
- И мне. Когда твой день рождения?
- Седьмого августа.
- О боже! У меня - двадцать седьмого апреля. Я старше тебя!
Она выглядела такой напуганной, что уголки его рта невольно приподнялись.
- Я всегда мечтал переспать с женщиной старше меня.

"Самоотверженность, когда ее слишком много, из добродетели превращается в грех. Любое достоинство, будучи избыточным, оборачивается своею противоположностью. Жертвовать собою ради других без остатка означает растоптать собственную жизнь." Борис Акунин "Сокол и ласточка".
_________________

Д.Гарвуд "Опасные забавы"
_________________

Ольга Горова "Кофе в постель"

Все в его жизни определяли секунды.
Несколько минут неправильного хода родов у матери – сделали его таким, каким он был.
Несколько мгновений в квартире Катьки – уверили Святослава, что большего такой инвалид, как он и не заслужил.
Несколько дней, сложенных из мгновений счастья – оказались сказкой в его памяти.
И лишь миг на том бордюре – оборвал их.
Но не это оказалось самым страшным.
Не были в его памяти более ужасных секунд, чем те, которые потребовались, чтобы обидеть единственную женщину, которую Слава любил.

Ольга Горова "Куда я - туда и ты"

И в этом поцелуе было скрыто больше, чем страсть или вожделение, которым когда-то их пытались очернить.
Они любили друг друга, вопреки всему, что им говорилось, наперекор невозможности и неприемлемости такой любви родными.
Борясь со всем, даже со своими страхами и отчаянием, которое иногда выигрывало бой, заставляя их падать.
Ира обнимала Игоря за шею, гладила и целовала в ответ, зная, что пока он рядом — она сможет вынести и победить все.
Автору!!!!

Линда Ховард "У любви свои законы"

От души посмеялась
_________________

Потянуло на серьезную литературу, так что перечитывала на днях "Дженни Герхардт" Теодора Драйзера. Некоторые вещи просто поражают.

Как бы ни был злобен и подл этот мир с его алчностью и коварством, безобразной смертью, настигающей человека как в городе, так и в глуши лесов, но в серой пыльной череде дней все же вспыхивают бриллианты счастливых часов и минут, овеянные славой, которые сливаются в одно великолепное шествие, называемое праздником жизни.

Из романа "Обольщение по-королевски "