Золотая гривна (ПИЛР)

интригующее продолжение вызывает столько вопросов, буду ждать продку

Очень интересно.
И возникает множество вариантов - кто же такой найденный незнакомец.
___________________________________

Гюльнара спасибо.
почему-то кажется что Харальда они и поймали,
только почему он в таком состоянии? и правда одни вопросы, но интересно очень.

Спасибо за продолжение! Очень интересно. кто же этот загадочный мужчина!
Жду проду!

Сиринга, Ночная Гостья, jullietta, Ингеборг, Соня Соня, Apple, всем спасибо.
Естественно, раскрывать карты автор не будет.

 » 7-8

7.
Кузнец-гигант по имени Рёгнвальд, вольноотпущенник, быстро справился с порученной работой. Вскоре ошейник - железный, чем-то похожий на большую подкову с двумя отверстиями, полукруг с кольцом, служившим в некоторых случаях для продевания цепи, был готов.
Торджер, обычно не ходивший на задний двор, где наказывали провинившихся траллсов, на этот раз сам пожелал присутствовать при надевании ошейника на нового раба. Он сам не понимал, что привлекает его в этом человеке.
Возможно, его стойкость? Одну ночь и один день воины Сигни скакали обратно во Флайнгунд. Торджер был почти уверен, что еле живой незнакомец не выдержит трудного путешествия. Но найденный на берегу человек не оправдал его ожиданий. Он почти не приходил в себя, и его везли привязанным к лошади, чтобы он не упал. Но он вынес дорогу и, к удивлению викингов, ни разу не застонал, даже когда был без сознания.
Они дали ему прозвище «Найденный в камнях», поскольку пока его настоящее имя было неизвестно.
Сейчас двое подручных кузнеца, тоже траллсы, под руки тащили Найденного в камнях к наковальне, где Рёгнвальд собирался закрепить знак раба на его шее.
Торджер сел на камень и, скрестив руки на рукояти своего обнаженного меча, вытянул длинные ноги. Стояло солнечное утро. Ясно и тихо, только в углу копошатся куры, да где-то вяло подлаивает собака. Будет солнечный день. Не то что вчера, когда на рассвете хлынул дождь и продолжал хлестать до самого приезда отряда в усадьбу мейконунга поздней ночью. Воины вымокли до нитки.
И Сигни встретила их неласково. Дался ей этот Харальд! Она словно сама на себя становится не похожа, когда говорит о нем. Теряет самообладание, ярится, глазищи сверкают... Торджер сразу вспоминает, глядя на нее в такие моменты, ее отца. Эриксон был страшен в гневе – и дочь мало ему уступает.
- Ну что, опять сомлел? – Вывел херсира из задумчивости громовой – хотя он говорил негромко - голос Рёгнвальда. – Эй, вы, ротозеи, кладите его спиной на наковальню.
Торджер лениво наблюдал за действиями траллсов. Молодые парни, неопытные, сразу видно. Суетятся слишком. Он попробовал пальцем грань меча, затем острие. Отличный все-таки клинок достался ему от отца!
- Даже хорошо, что он в обмороке. Сейчас быстро ошейник заклепаем, и он ничего не почувствует, - говорил Рёгнвальд, помахивая своим большим тяжелым молотом, который казался игрушечным в его огромной лапище.
Торджер слегка поежился, представив, что испытывает человек, когда прямо на шее заклепывают ошейник, с силой вбивая в него железный болт.
- Рагнар, дурень, да не так! Спиной, я сказал! – Рёгнвальд отвесил одному из парней звонкий подзатыльник, беззлобно и даже ласково, но тот отлетел в сторону шагов на пять, выпустив руку Найденного в камнях.
Но Торджер смотрел не на кузнеца и его рабов, – а на пленника. На имени «Рагнар» он, вздрогнув, открыл глаза, будто охотничий пес, пробужденный звуком рога. Взгляд его оказался необычно ясен. Казалось, в одно мгновение новый раб охватил и оценил все происходящее кругом. Ноздри его затрепетали, лицо потемнело, губы искривились.
И тут он взвился с наковальни, как взвивается вверх рысь над вспархивающей из-под снега куропаткой. Одним прыжком он оказался на ногах, далеко отшвырнув от себя второго траллса, который остался недвижим, – он упал на спину и, наверное, сломал позвоночник.
Молча, с необычайной быстротой пленник выхватил молот из лапищи кузнеца и ударил Рёгнвальда по лбу. Раздался жуткий треск, и великан с проломленной головой рухнул навзничь. Парень, которому отвесили затрещину, завизжал, громко и отчаянно, и пополз куда-то в сторону. Но Найденный в камнях прыгнул на него и вновь занес молот... Несчастный траллс вытянулся на земле с раскроенным черепом.
Всё это длилось не более полета спущенной с тетивы стрелы. Оцепеневший на мгновение Торджер пришел в себя и вскочил, сжав меч. Взгляд Найденного в камнях остановился на молодом херсире. Глаза у пленника были зеленые, но сейчас стали почти черными, будто налились кровью убитых им людей. Торджер ни разу в жизни не впадал в ярость берсерка* и видел подобное только два раза – при припадках бешенства у Эриксона. И сейчас невольный холодок пробежал по его спине – не впал ли этот Найденный в камнях в священное неистовство бога Одина? Но нет, не может быть – в такое состояние может войти только воин, боец, очень могучий и бесстрашный, но никак не полуживой раб.
Между тем, пружинистой походкой, легко, наизготовку неся тяжелый кузнечный молот, взбесившийся траллс двинулся на Торджера.
Тот услышал приближающийся топот ног и бряцание железа. Визг Рагнара привлек внимание, и на задний двор спешили воины Сигни. Не оглядываясь, херсир дал отмашку левой рукой – не приближаться. Он был уверен, что справится со взбунтовавшимся рабом. Он даже почувствовал радость от готовящейся схватки. В любое другое время он посчитал бы ниже своего достоинства вступить в поединок с траллсом, но этот был, во-первых, явно необычным рабом и, во-вторых, он убил свободного человека, кузнеца, и это требовало возмездия.
Найденный в камнях замахнулся на Торджера молотом, и тот, про себя усмехнувшись прямолинейности маневра, легко, даже грациозно, отступил в сторону, одновременно делая мечом стремительный выпад снизу вверх – в грудь противника, уверенный, что сейчас клинок вонзится в плоть врага. Но меч рассек только воздух, - траллс не менее легко ушел от приема херсира, развернувшись с быстротой, свидетельствующей о том, что он не раз принимал участие в подобной схватке и не даст напасть на себя со спины.
Торджер улыбнулся. Что ж, драка с неумелым бойцом – насмешка богов над настоящим викингом. А перед херсиром явно обученный воинскому искусству противник.
- Один, я посвящу тебе его голову! – воскликнул он, и окружившие его и траллса человек десять воинов ответили одобрительным ревом.
Он бросился вперед, сделав обманное движение мечом, направив его вначале вниз, в пах траллса, чтобы заставить того прикрыть уязвимое место, а затем, резко повернув кисть, изменил направление удара и нацелил клинок в живот рабу. Этот прием не раз приносил Торджеру победу, и не один враг, с вывалившимися из утробы внутренностями, оставался лежать на земле после такого удара.
Но каким-то непостижимым образом враг понял хитрость молодого воина, - и не только понял, но использовал в своих целях. Он действительно опустил руку с молотом, закрывая низ живота, но, когда клинку Торджера метнулся вверх, этот молот был наготове, причем с быстротой молнии перелетел из правой руки в левую.
Траллс со страшной силой ударил снизу вверх по мечу, - и железные пальцы Торджера разжались и выпустили меч. Клинок высоко взлетел; но ему не суждено было достигнуть земли, не напившись крови. Одновременно ткнув Торджера молотом в солнечное сплетение так, что тот согнулся пополам, Найденный в камнях изловчился и, поймав меч на лету, вонзил его в плечо молодого херсира.
Крик вырвался и у Торджера, и у окружавших место схватки воинов Сигни. Сразу десять мечей вырвались из ножен, чтобы отомстить за поражение херсира.
Но воины не расправились с траллсом, потому что он вдруг зашатался, будто ему нанесли смертельную рану. Глаза его закатились, - и он без чувств упал к ногам Торджера, который успел простереть над ним руку и властно крикнуть:
- Не убивать его!

*Берсерк — в древнегерманском и древнескандинавском обществе воин, посвятивший себя богу Одину. Перед битвой берсерки приводили себя в ярость. В сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли.

8.
Торджер сидел, прислонившись спиной к стволу старого дерева в большом дворе усадьбы Сигни, и следил за тренировкой нескольких пар молодых викингов.
Со стороны никто не мог бы подумать, что лишь вчера Торджер был ранен. Только лицо его было немного бледным. Рана оказалась, к удивлению всех, кто был свидетелем поединка, неглубокой. Но болезненной. И боль эта постоянно напоминала молодому херсиру о том, кто нанес ее. Унижение клокотало в нем, как вода, кипящая в котле.
Он приказал всем молчать о том, что его ранили – и кто это был. Мейконунгу он сообщил только о том, что один из траллсов сошел с ума и в припадке помешательства убил кузнеца и двух его рабов. На вопрос Сигни: понес ли траллс наказание за свое злодеяние? – Торджер ответил, что, конечно, безумец был умерщвлен и, если она захочет, то ей принесут его голову.
Торджер был уверен, что Сигни не пожелает взглянуть, - и был прав. Мейконунг Флайнгунда была девушкой решительной и отважной, но не кровожадной, и зрелища пыток и казней никогда не привлекали ее.
Совесть друга Сигни была спокойна, хоть он и солгал ей, солгал впервые... Но он же не оставит этому грязному рабу жизнь надолго! Только до тех пор, пока тот не встанет на ноги. Тогда Торджер подвергнет его страшным истязаниям, а затем собственноручно обезглавит. Так что очень скоро голова траллса будет и впрямь насажена на кол на заднем дворе – для устрашения всех рабов в усадьбе.
Торджер заворочался, забыв о ране – так живо представилась ему картина пыток своего победителя, - и боль раскаленным шилом пронзила плечо. Проклятый Найденный в камнях!
Впрочем, со вчерашнего дня раб обрел имя - Рагнар. Торджер не сомневался, что его так и зовут – недаром он очнулся, едва было произнесено это имя. К тому же, еще не в такие старые времена существовал обычай: убийце переходило имя убитого. А Рагнаром звали раба, которому траллс раскроил череп.
Поскольку Найденный в камнях не мог носить имя свободного человека – Рёгнвальда, который тоже пал от его руки, – траллс стал Рагнаром, и было решено так его называть.
Но, как бы этого презренного раба ни звали, - ему недолго жить на этом свете. Пусть только поправится. Пытать еле живого больного Торджеру не улыбается. Но он подождет. Время терпит!
От приятных мыслей о расправе с врагом молодой херсир перешел к еще более приятным – о близящемся Йонсваке... и о Сигни. С тех пор, как Торджеру минуло четырнадцать, он не оставался одинок в ночь после этого праздника. Всегда было с кем прыгать через костер, потом убежать в лес и любиться там до рассвета.
Но всегда, когда наступал Йонсвака, Торджер вспоминал, как прыгал через костер с Сигни. Как она, казавшаяся сама языком пламени со своими рыжими распущенными волосами, рука об руку с ним, танцевала и кружилась в свете горящих костров.
И, когда он предавался вольной любви под открытым небом с какой-нибудь женщиной или девушкой из усадьбы, он представлял себе, что занимается этим с Сигни, дочерью конунга. И это делало его неутомимым и мощным, и он не помнил, чтобы хоть одна из его подруг не умоляла бы его после такой ночи о повторении.
Но Торджеру опротивело заменять Сигни грубыми дешевыми подделками. Ему нужна была она – и только она! И он дал себе слово, что в этот Йонсваку он будет вместе с нею. К Гарму* ее ломания, ее неуступчивость и надменность! Она предназначена ему богами – разве не с ним прыгала она через костер, не разжимая рук? Разве это не означало, что она согласна стать его женой?
Ему надоело играть с ней в ее игры. Ей хочется говорить с ним на какой-то дурацкой латыни? Чушь собачья! Да после того, как он возьмет ее трижды подряд, она и слова вымолвить не сможет, только будет стонать и извиваться под ним!
Сигни росла среди мужчин, значит, она скорее признает власть грубой силы, чем долгие ухаживания. И он, Торджер, намерен прибегнуть к этому простому средству. Он заманит ее в лес, – это будет легко, он друг ее детства, и она без опаски пойдет за ним, не подозревая ловушки... И овладеет ею, пусть вначале и против ее воли.
Он почувствовал нарастающий жар в паху, когда представил ее и себя, обнаженных, соединяющихся на ложе среди трав и цветов. О, он знал ее тело! И не только по тем старым детским воспоминаниям, когда они голышом стояли в холодной воде. Он видел ее нагой – и не раз!
Она любила на заре или перед самым закатом, в сумерках, ходить купаться к озеру. Выходила через заднюю калитку, накинув на голову серый плат, в темной, без украшений, льняной рубахе, подпоясанной кожаным поясом. Необутая и простоволосая, она походила не на мейконунга и даже не на знатную женщину, – а на служанку, жену или дочь какого-нибудь свейна*.
Легко и неслышно ступая босыми ногами, бежала она к озеру и, скинув одежду, плавала и плескалась в нем, как молодая тюлениха.
Торджер знал, что у нее прекрасный слух; но он и сам был охотником, осторожным, умеющим выследить самую пугливую дичь. И он пробирался за Сигни, незаметно прятался где-нибудь за валунами и наблюдал оттуда за ее купанием. Любовался тем, как жемчужинами скатывалась вода с ее белых плеч и высоких грудей, соски которых твердели от холодной воды и становились похожи на ягоды спелой рябины. Видел, как плывут по воде длинными рыжими водорослями ее длинные кудри, как молочно белеют ее живот и крепкие ягодицы. Засматривался, дрожа от вожделения, на то, как блестят алмазами капли на треугольнике между ног, более темном, чем волосы на голове...
Она будет принадлежать ему! Он решил это твердо. Да, в первый раз ему придется повозиться с ней, - она будет сопротивляться, и отчаянно. Но, взяв ее один раз, он укротит ее. И она станет послушной и мягкой в его объятиях, как глина в руках гончара. И тогда... тогда все его мечты осуществятся!
Торджер постарался сладить со своим возбуждением. Заерзал – и тут же боль опять прошила плечо, вернув его к действительности. Йонсвака подождет. Сначала – грязный траллс, осмелившийся поднять на него руку. Но пытать его он будет не здесь. Пока этот раб без сознания, надо приказать перенести его в усадьбу Торджера. Пожалуй, сегодня ночью он поручит это своим слугам.
Сигни останется в неведении. И о траллсе... и о том, как он умрет и почему. Если она узнает – как она отнесется к тому, что его, ее херсира и правую руку, обезоружил и ранил какой-то раб?
Быть может, она разгневается и лишит его высокого звания?
«Боги, не допустите этого! Это лишь первая ступенька, на которой я оказался. Но я поднимусь выше... выше... Боги, помогите мне! Не дайте ей узнать ни о чем – ни о моей ране, ни о том, что я замыслил в праздничную ночь!»
- Эй, Ульв, Торбьорн! – подозвал, отрываясь от своих мыслей, Торджер ближайших к нему бойцов. – Как вы держите мечи? Это вам не палки! Дай мне клинок, Ульв, я покажу вам… – Он осекся, вспомнив, что вчера эти двое были свидетелями его поражения. Прищурился, вглядываясь в их лица, - не посмеиваются ли они исподтишка над своим херсиром. Оба воина были серьезны и внимательно смотрели и слушали; но Торджер был уверен, что про себя они насмехаются над ним, так позорно побежденным каким-то рабом.
Он отдал меч Ульву и поднялся, поглядывая на ворота из крепких бревен. Он сегодня не видел Сигни. Правда, встал он поздно, потому что почти не спал из-за боли в плече и только к утру забылся тяжелым сном.
И тут он увидел ее: в кольчужной рубашке, с тяжелым отцовским мечом на поясе, в рукояти которого сверкал огромный красный камень, – меч этот имел имя и назывался Тюрфинг, - она напоминала деву-валькирию, воинственную и бесстрашную.
- Торджер! – позвала она его. Он подошел.
- Прибыл гонец с востока. На границе с Рисмюнде неспокойно.
- А когда там было спокойно? – усмехнулся он. – Рагнар Беспутный недаром заслужил свое прозвище. А после его смерти и вовсе непонятно что стало с Рисмюнде – едва Рагнар Смуглый принял власть, младший братец Харальд Трехглазый его убил.
- Надо укрепить границу. Возьмешь две сотни людей и поедешь туда.
Торджер напрягся.
- Когда?
- Сегодня же. Через три дня будете на месте. Людей разместишь в усадьбе Свальдбрюде, сам посмотришь, как там и что. В случае опасности немедленно известите меня. Ну, в чем дело? Ты недоволен моим приказом?
Торджер размышлял. Шесть дней на дорогу. День – самое малое – на разведывание обстановки. А вдруг и впрямь есть повод для беспокойства? Тогда ему не вернуться к празднику.
Он помрачнел еще больше, вспомнив о траллсе. Хотя грязный ублюдок никуда не денется; даже и лучше – когда Торджер вернется, он будет уже на ногах. Надо распорядиться, чтоб этого раба пока не трогали, даже если он в чем-то провинится, - право наказать его, и со всей возможной жестокостью, будет принадлежать только Торджеру!
- Хорошо, я соберу воинов, - сказал он. Сигни внимательно на него посмотрела:
- Я посылала за тобой утром, когда приехал гонец. Сказали – ты спишь. На тебя не похоже. Ты здоров? Бледный какой-то.
- Здоров, светлая госпожа, благодарю за твою заботу, - с беззлобной насмешкой поклонился ей Торджер. – Но почему ты сама не хочешь возглавить отряд? Ведь Гальдорфинн уже лучше, я слышал.
- Не могу. С севера едет обоз с данью, он уже близко.
Еще дед Сигни, Эрик, завоевал северные земли, и тамошний конунг в обмен на освобождение своих владений пообещал выплачивать конунгу Флайнгунда дань. С тех пор ежегодно, летом, когда таяли снега в горах, приходили с севера, через перевал, подводы, груженые мехами, солью, оружием, самоцветами, золотыми и серебряными украшениями.
Торджер понимающе кивнул. Без Сигни здесь не справятся – ведь большая часть дани пойдет на выплату жалованья воинам Флайнгунда, которые всегда с нетерпением ожидают этого. Сигни же разделит все по справедливости, никто не останется недовольным.
- Так что, когда вернешься, - продолжала девушка, - тебя будет ждать твоя, и немалая, доля.
- Я вернусь к Йонсваке, - обещал, заблестев глазами, Торджер.
- Понимаю, - засмеялась Сигни, - хочешь повеселиться? Да, на нынешний праздник все мои воины смогут украсить своих девушек серебром и золотом, и любовью с ними заниматься не на земле, а на пушистых шкурах! И твоя избранница, клянусь богами, не останется недовольна!
«Да, Сигни, ты не останешься недовольна! Обещаю!»
Не сдержавшись, он тихо произнес:
- Я бы тебя украсил с ног до головы одним золотом, если б ты согласилась со мною провести праздник.
- Ой, Торджер! – Она смеялась, громко, откинув голову. – Хватит уже об этом! Неужели всё не уймешься? Знаешь: не люблю я всякие украшения. Хотя нет! - Спохватилась она. - Есть одно, которым ты бы порадовал мое сердце. Золотая гривна рода Флайнгунд. Если б ты мог вернуть её...
- Прикажи – и верну! – воскликнул Торджер. – И надену тебе на шею, и покоришься ты мне навеки, и будешь принадлежать мне до конца наших дней!
Сигни перестала смеяться, и даже отступила от него, ошеломленная.
- Что ты сказал?.. Откуда тебе известно?..
- Один раз слышал, как твоя прабабка шептала тебе. Случайно вышло, не подумай чего, - потупился он.
- Это тайна. Большая тайна. – Она строго глядела на него. – Сохрани ее, Торджер.
- Я никогда не рассказывал ее! Никому! – горячо сказал он.
- Хорошо. Отправляйся. – Она махнула рукой, и конюх подвел ее красивую пятнистую кобылу с длинной белой гривой и пышным хвостом. Сигни ласково провела рукой по морде Белогривы и вскочила на кобылу, даже не прикоснувшись к стременам. Мальчик- оруженосец подал ей шлем, и она надела его, надвинув забрало.
Затем тронула Белогриву, и та послушно рванулась с места. За мейконунгом следовали десять рослых телохранителей.
- До встречи! – услышал крик девушки Торджер. Он смотрел вслед ей и ее охране, пока они не скрылись за поворотом, затем, потирая плечо, направился к своей усадьбе. Он вернется до праздника! Он успеет сделать все, что задумал!

*Гарм - в германо скандинавской мифологии огромный четырёхглазый пёс, охранявший Хельхейм, мир мёртвых
*Свейн – слуга

ух ты, Гюльнара спасибо за продолжение!
«Найденный в камнях» впечатляет!
а Торджер меня разочаровал, какие оказывается у него мыслишки! фи..

спасибо за продолжение!!!!от чтения этой книги получаю огромное удовольствие, так красиво написано

Торджер-типичный солдафтон-недалекий и самоуверенный. Потому что сразу видно, что Найденный В Камнях-нерядовой викинг, причем из враждебной группировки. А он даже не удосужился узнать, кто он такой, и зачем сбежал с корабля.Может он богат и за него можно выкуп большой взять.
Торджер такого высокого мнения о своих сексуальных способностях, что думает, что насилием он заставит Сигни любить себя.
Он очень самолюбив и злопамятен.
А Сигни слишком снисходительно относится к нему, не принимая всерьез его намерения. От этого бывают большие беды.
_________________

Собственно говоря, от Торджера следовало ожидать чего-то подобного. Надеюсь, Сигни запомнит его фразу про желание одеть на неё гривну и сделает выводы.
А вот насчет "найденыша" - я уже почти не сомневаюсь кто он такой.
___________________________________

Вот так друг детства- просто честолюбивый пакостник какой то! Хотя он дитя своего времени- пленников пытать и девушек принуждать видимо было в порядке вещей. Ну, пусть проветрится, а пока Сигни познакомится поближе с Рагнаром?
___________________________________

Спасибо за продолжение! Очень красиво написано!
Интересно, что же это за загадочный пленник)
А Торджер гаденыш настоящий!(((

Увидела в разделе "Нам понравилось" заголовок первого сообщения темы. И меня очень заинтересовало вот это...

Хотелось бы почитать это произведение, но не люблю читать по главам. Хотелось бы спросить у автора, а произведение уже дописано или еще "в процессе"? И большое ли по объему планируется? Как будет выложена последняя глава (или эпилог), обязательно почитаю.

Я в читателях!
Люблю Симону, и слог у вас прям такой же, как песня. Читаем)
_________________

Ох... продолжение бы...