Русский писатель не любит «ваниль» (эротический триллер 18+)

Здравствуйте! А каков сюжет у произведения? И суть? Каждоглавное наказание розгами и другими девайсами, с разницей лишь Домин? Аннотацию я читала, просто все будто вокруг одного вертится- вокруг порки. Или я неправильно понимаю... спасибо.
_________________

Здравствуйте, Айсир.
Я думаю, что Вы неправильно понимаете. В повести «Русский писатель не любит ваниль» имеется ещё восемь глав. Уже написан сиквел под названием «Русский писатель предпочитает тему», он содержит одиннадцать глав. Мне представляется, что всё вместе несёт определённую смысловую нагрузку.

С другой стороны, я уверен, что автор не должен заниматься толкованием (объяснением) своих текстов. Всё следует говорить в своём произведении. Если не удалось, что ж, значит, не хватило способностей. Очень смешно выглядит писатель, который, стоя у книжного прилавка, пытается объяснить, что именно он хотел сказать в своей книге.

_________________

 » Глава 14. Outdoor с бывшей женой

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

14. Outdoor с бывшей женой

— Джей, физики придумали гипотетические частицы, которые движутся со скоростью, большей скорости света в вакууме. Назвали их тахионами, по-гречески «тахион» означает «быстрый».
— Ну и?.. — недоумевает Джей.
— Получается, что тахионы знают будущее, — на полном серьёзе говорю я.
— Вау! Милый, значит, во мне есть эти частицы, потому что я тоже знаю будущее: сегодня вечером у тебя будет outdoor.
— Почему outdoor? И с кем? — интересуюсь я.
— Мне кажется, ты слишком привык к темнокожей мистресс из Натальиного салона. Тиффани её зовут, не так ли?
Я молчу; тогда Джей продолжает:
— Для разнообразия может же тебя выдрать белая женщина?! — ухмыляется она, — а ты сравнишь и… потом опишешь свои ощущения. К тому же, нет ничего лучше розог на фоне щебетания птиц и свежего ветерка в яблоневом саду.
— Роль белой женщины сыграет моя бывшая жена?
— Милый, вот за это я тебя и люблю: ты очень догадлив, — злобно верещит Джей.

Солнце клонилось к закату. Сквозь открытое окно мой взгляд упирается в зелёную траву, усыпанную яблоками с пятидесятилетних яблонь. Сад заложил ещё мой дед. Чуть поодаль в землю вкопана длинная скамья. Джей говорит, что скамья стоит здесь как раз для нашего сегодняшнего случая. Бывшая жена крепко берёт меня за руку и ведёт в сад. У меня перехватывает дыхание. Боже! ей не следовало быть столь красивой. Она ведёт меня справа от себя, как и пристало Госпоже в теме.
— Джей, ты уверена, что ЭТО следует делать outdoor?
— Да, милый. Вокруг дачного участка глухой забор. А если соседка Татьяна будет глазеть через щель в заборе, то это пойдёт только на пользу – перестанет строить тебе глазки.
— Но, Джей…
— Что Джей?! что «но»?! я бы с удовольствием проучила тебя розгами в присутствии этой маленькой суки, на которую ты постоянно пялишься.
После тирады Джей о соседке мои щёки заливаются краской и слегка напоминают цвет советского флага. Что не укрывается от Джей, и она победно ухмыляется.

—...Милый, ты ведь знаешь, у каждого свой БДСМ. Я решила, что сегодня выпорю тебя до крови. Всего лишь пятьдесят розог, но до крови. И не вздумай орать слишком громко, здесь тебе не Натальин салон со звукоизоляцией, понял? Иначе придётся засунуть в твою пасть махровое полотенце – то, на котором ты сейчас лежишь.
Длинную, почти метровую розгу она срезает так, чтобы я видел весь процесс. На всякий случай готовит ещё пару тонких и особенно гибких розог. Потом медленно очищает прутья от листьев. Джей не спешит, она знает, что ожидание иногда мучительнее самого наказания.
— Здесь остались некоторые неровности, — говорит Джей, — так что крови тебе сегодня не избежать.
— Джей, может быть, не надо!
— Что «не надо»? Почему? Или ты хочешь, чтобы я купила тебе мужской пояс верности?
— Ты оху**а!
— Правда? ладно, буду называть его мужским поясом послушания. За ругань тебе точно придётся его носить.
— Джей, ты идиотка, — уверенно констатирую я.
— Хорошо, милый. Посмотрим кем я стану, когда твои ягодицы будут покрыты красными полосами от розги. Ты мне сам это сообщишь? Не надо будет спрашивать?
Меня начинает раздражать болтливость Джей; обычно она становится болтливой, когда выпьет абсента. Наверно, и сегодня случилось именно так.
— Джей, ты становишься алкоголичкой. За абсент, который ты жрёшь ежедневно, буду пороть тебя ремнём.
— Ха! это ещё когда будет. А пока что привязанный к лавке лежишь ты. Драть розгами бывшего мужа буду я. Да, мне нравится XENTA ABSENTA, где на этикетке написано “All Life is a Dream”. Что тут запрещённого?! — неподдельно удивляется Джей. — И ты ведь знаешь: я уезжаю на две недели в Лондон. Чтобы эти две недели ты не еб**ся с бабами, я хорошенько исполосую твою попу.
— Я не буду с другими женщинами. Я люблю Джей. А ты в Лондоне, небось, найдёшь себе какого-нибудь кокни и будешь с ним пилиться, как мартышка, — говорю я.
Отвлечение – самая выгодная тактика, это всем известно. К сожалению, Джей не ведётся на мою уловку.
— Нет, милый, мне не требуется английское быдло. А вот твоя попка должна пострадать. Для надёжности; чтоб я была уверена в твоём приличном поведении. Думаю, другие женщины не станут трахаться с мужиком, у которого зад в следах от розги. Если они спросят, ты ведь скажешь им правду?
— Какую ещё правду?
— Ну... что тебя высекла в яблоневом саду твоя бывшая жена перед тем, как умотать в командировку. Высекла в профилактических целях, чтоб ни с кем не еб**ся, — ухмыляется Джей. — Ладно… мы заболтались. Пора начинать. Будет, как я сказала: 50 розог в одну порцию, без перерыва, с капельками крови на ягодицах.

***

Я и раньше знал, что Джей умеет пороть. Но тогда в яблоневом саду она секла меня совершенно безжалостно. Я боялся кричать под её розгой — ведь на соседних дачах жили люди. Оттого было особенно мучительно. Время куда-то исчезло, оставались лишь боль и стыд. Именно этого Джей и добивалась. Неумолимая и строгая, она упивалась своей властью.
— …Ты знаешь, зачем тебя секут?
В ответ я утвердительно киваю головой.
Власть Джей длилась не больше получаса, но много ли женщин могут позволить себе такую абсолютную власть?!

Впрочем, Джей не перестаёт меня восхищать: стройная фигура, хитрющие карие глаза, жёсткая шёрстка на голове, хищные черты лица и, временами… поразительная глупость. Зато пилится классно! Никогда не думал, что у подобных особей бывает множественный оргазм.
И вообще, они истинно загадочные существа — эти хорошенькие обезьянки, которые обитают рядом со мной и которых принято именовать женщинами.

 » Глава 15. Госпожу в Питере зовут Елена-прекрасная

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

15. Госпожу в Питере зовут Елена-прекрасная

«Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Я верю только в это — любовь спасёт мир...»


— Милый, у меня для тебя две новости, обе хорошие, — говорит Джей. — В пятницу вечером мы едем в Питер, билеты на «Сапсан» я уже купила. Отправление в 19.35, ехать четыре часа.
Я согласно киваю головой и спрашиваю:
— Ну, а вторая новость?
— Я нашла в Питере массажный салон. Для мужчин, — уточняет моя бывшая жена.
— Джей, мне не нужен массаж.
— Возможно, милый. Но там есть услуга «порка розгами», так прямо и указано. Я всё разузнала – тамошнюю госпожу зовут Елена, стандартная процедура включает сто розог. Это будет тебе новое наказание, сам знаешь за что.
— Я не знаю за что.
— Попробуй включить свою фантазию, милый.
— Ну… за то, что мы с тобой развелись, — неуверенно говорю я.
Джей бледнеет, потом берёт себя в руки.
— За это тебе надо сказать только спасибо, — изрекает она, хотя голос её дрожит.
— А если я откажусь от твоего «спасибо» и не поеду в Питер?
— Тогда я отправлюсь одна, — злобно шипит Джей.
— И будешь там еб***ся с кем попало.
— Возможно, — ухмыляется Джей, — но, милый, ты ведь можешь этого не допустить. Сто розог, которые тебе дадут по моему приказу, решают проблему.
— …Джей, а вот представь: имеются две точки на обычном листе бумаги, находящиеся друг от друга на расстоянии в четверть метра. Но можно так сложить лист, что две точки сольются в одну.
— И что?
— Это значит, что не обязательно одолевать расстояние. Вместо поездки в Питер есть способ проще. Тебе никогда не приходило в голову, что зрение человека может бродить в другом измерении? Что иногда можно видеть картинки из несуществующего мира.
Ниточки бровей у Джей вопросительно поднимаются. Заинтересованность достигнута, и я продолжаю:
— Могу рассказать тебе о нашей поездке в Питер – считай, что мы уже съездили. Кстати, ты сэкономишь на гонораре госпоже Елене, а если сдашь билеты на «Сапсан», то и на транспортных расходах.
Джей недоверчиво смотрит на меня.
— Ладно… — неуверенно произносит она, — в принципе, в этом нет никакого риска. Пробуй, милый. Если получится убедительно, то… заслужишь прощение. На некоторое время.
— Хорошо, дорогая! как ты скажешь. Слушай!


…В Питере Джей сидит рядом со мной в холле заведения. Оно занимает целый этаж в доме советской постройки. Вывеска у входа уведомила нас, что это фитнес-клуб. На Джей — чёрная юбка, сапоги на высоких каблуках, жилет из оленьей шкуры, под которым красная шёлковая блузка. Одеяние дополняется её бледным лицом. Всё вместе производит впечатление роковой женщины.
Госпожа Елена появляется в коротком бледно-зелёном платье. Класс! мне всегда нравился именно такой цвет. По мнению окулистов, зелёное благотворно влияет на глаза.
— В нашем клубе практикуются порки разной продолжительности, есть вариант «стандарт»… а есть и кое-что покрепче. Вам как нужно? — спрашивает у Джей госпожа Елена, которую в силу схожести со сказочной героиней я мысленно величаю Еленой-прекрасной.
— Пусть будет «стандарт». Мой спутник не слишком провинился.
— Okay! — говорит Елена-прекрасная. Потом поворачивается ко мне:
— Вариант «стандарт» включает сто розог. Обычно этого хватает. Молодые люди становятся, как шёлковые, — уже для Джей сообщает Елена-прекрасная.
Мне подают лист бумаги.
— Пишите: согласен получить сто розог от госпожи Елены.
Своим корявым почерком я пишу, как велено. В конце фразы ставлю запятую и добавляю «не очень сильных».
— И кто же будет определять силу, красавчик? — смеётся госпожа Елена.

Она забирает у меня бумагу с согласием, затем ведёт в соседнюю комнату.
— Раздевайтесь! Через три минуты красавчик должен быть абсолютно голым. Иначе штрафная двадцатка.
— Какая ещё двадцатка?! и почему абсолютно?
— Время пошло, — улыбается Елена, — осталось три минуты; конечно, если красавчик не хочет получить сто двадцать розог, — заключает она и покидает комнату.
Сука питерская, хотя и красивая, — в сердцах обзываю госпожу Елену, — наверняка будет ещё подглядывать в видеокамеру.
Камера висит под потолком, ничем не прикрытая, и жадно ловит все мои движения. Стараюсь изящно совершить стриптиз, хотя актёр я никудышный. Как только последняя деталь одежды покидает моё тело в комнату заходят две женщины.
— Мы помощницы госпожи Елены, она велела вас проводить, — говорит та, что повыше ростом.

Каждая из дам вцепляется в запястья моих рук. Потом мы идём по длиннющему коридору. Если смотреть со стороны, то картинка не для слабонервных: две модно одетые женщины ведут абсолютно голого парня на порку. В конце коридора рядом с массивным сооружением в виде горизонтально расположенного креста андреевского типа стоит Елена-прекрасная. Дамы подводят меня к ней. У неё в руках искусственная розга; у меня же – максимальная эрекция.
— Джей просила рассказать о твоём поведении, красавчик. Как мы опишем вот это? — она дотрагивается кончиком розги до моего стоящего члена.
Вместо меня отвечает её высокорослая помощница:
— Красавчик хочет трахаться, даже когда его ждёт порка в сто розог. Забавный экземпляр.
Я злобно смотрю на рослую девку.
— Разложите его на кресте! — командует Елена-прекрасная. — Красавчик, веди себя хорошо. Я включаю видеозапись, после сессии Джей получит флэшку с фильмом.

— Во время порки предусмотрен перерыв, — сообщает Елена-прекрасная, когда её приказ исполнен. — До перерыва мои девочки будут наказывать вдвоём, а уж потом настанет черёд моей злой розги.
По знаку госпожи Елены дамы встают справа и слева от меня. У каждой в руках пучки из пяти берёзовых розог. Да уж, такими вениками меня ещё не секли.
— Красавчик, будешь считать вслух? Или доверишь подсчёты девочкам? — спрашивает Елена.
— Пусть считают они.
Им не терпится меня высечь, но они сдерживают себя, зная, что ожидание — это самая большая мука и наслаждение одновременно.
Я жду розог как избавления. И непонятно, чего тут больше: желания подчиниться, отдать себя в руки незнакомкам или «умереть» от стыда.
Наконец женщины начинают пороть. Их розги обрушиваются на меня поочерёдно с двух сторон. Порой дамы сбиваются с ритма; тогда оба пучка розог встречаются на моих ягодицах, но не мешая друг другу, а действуя синергично. При таком попадании удержаться от крика невозможно…

— Ах, какая классная у красавчика попка! Особенно теперь, когда она раскраснелась от розог моих девочек. Просто прелесть, она создана для порки! — восклицает Елена-прекрасная. — Однако за порку надо сказать девочкам «спасибо», разве тебя этому не учили, красавчик?
Я слабо улыбаюсь и говорю, как велено. После чего за воспитание розгой берётся Елена-прекрасная. Признаюсь, она оказывается на редкость строгой госпожой. Не теряя при этом своего обаяния и не смотря на свою сказочно-невинную красоту.
Настоящая мистресс — это всегда хорошая актриса, но ещё и режиссёр-постановщик. Хотя сценарий может быть написан и кем-то другим. А вся сессия сродни психологической драме. Просто об этом мало кто задумывается. Если в такую сессию случается оргазм, то он становится взрывом особой силы. Потом мир замирает — кажется, что навсегда; наступает полная тишина, и неведомо откуда возникает чувство благодарности и любви. Ведь Тема не чёрно-белый космос, Тема — это оттенки. И в ней есть обмен властью, что ведёт к совершенству и становится проявлением запредельной любви.





* * *

— Вот, примерно так всё и происходит, — говорю я Джей после небольшой паузы. — Впрочем, все мы – только видимость. И ты, и я, и Елена-прекрасная… как и всё наше бессмысленное существование в этом чудеснейшем из миров.
— И это всё? — с неудовольствием вопрошает Джей.
— А что бы ты хотела, дорогая?!
— Я бы хотела… я намерена всё увидеть своими глазами, — ухмыляется Джей. — Билеты на «Сапсан» я сдавать не буду. Когда приедем в Питер, попрошу госпожу Елену устроить именно такую сессию. Как ты рассказал. А пока, милый, можешь всё ЭТО записать.
— Не знаю, Джей, получится ли. Я же не мэтр эротической прозы, как твой любимец Андрей Гусев.

...Перед тем, как отправиться на Ленинградский вокзал, Джей останавливает меня в гостиной. Берёт с обеденного стола солонку, сыпет соль себе в ладошку, потом рисует солью окружность на полу вокруг нас.
— Дорогая, что ты делаешь?
— Это оберег, — с умным видом отвечает она.
— Джей, ты идиотка! — в очередной раз восклицаю я, — лучше б на дорогу выпили немного волшебства, например, джина Beefeater...
Мысленно утешаю себя тем, что мы в ответе за этих красивых глупых обезьянок, которых предки приручили ещё в незапамятные времена. И которые теперь зовутся женщинами. Да уж, никуда не деться от эволюционной ответственности. Кажется, на это ещё Дарвин намекал.

«Я знаю пароль, я вижу ориентир,
Рекою разноцветной любовь спасёт мир...» — по-моему, весьма удачная конструкция.

 » Глава 16. Milking machine

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

16. Milking machine

— Милый! помнишь, мы с тобой уславливались о профилактических наказаниях? Для твоей же пользы.
— Ну и?..
— Настало время, — с улыбкой говорит Джей.
— Дорогая, мы же собирались сегодня пойти в гости.
— Правильно. Ты и пойдёшь в гости к леди Наталье, в её салон. Между прочим, намедни она мне говорила, что приобрела milking machine.
— Намедни... — передразниваю я Джей, — где ты только учишься такой лексике? Неужто в своих фолиантах об истории литературы?
Джей злится, но я не обращаю на это внимания.
— Может быть, твоя Наталья приобрела ещё и корову.
— Нет, милый. Леди Наталья знает, как надо обращаться со stiff guys, а вовсе не с коровой. Трансакция с milking machine назначена тебе; разумеется, после порки. Ты же знаешь, я всегда забочусь о своём бывшем муже.
— Не хочу я вашу дурацкую машину.
— Ты соскучился по Тиффани?! Верно, тебе хочется словить сабспейс, а потом красоваться передо мной фиолетовым задом? Это легко устроить.
— Джей, умоляю тебя, давай в другой раз...
— Здесь я решаю. У моего бывшего мужа есть выбор: milking machine или фиолетовый зад. Понял? Можешь подумать, пока будешь добираться до Натальиного салона.
— Джей, это дьявольский выбор, а когда дьявол предлагает тебе выбор — ни в одной руке у него нет истины.
— Да, милый, что поделаешь, мы обретаемся в ужасном мире, — радостно отвечает она.


…В очередной раз я оказываюсь в том странном районе Москвы, который мысленно обзываю средой без будущего. Дома здесь выглядят усталыми, печальными и угасающими, будто не надеются протянуть хоть сколько-то ещё. А общее впечатление такое, словно ты оказался в среде обитания разочарованных, потерявших надежду на будущее людей. Тех, кто существует лишь с мыслями: где взять деньги, чтоб дотянуть до зарплаты.

У входа в Натальин салон придаю лицу нужное выражение, граничащее с беззаботностью, и жму на кнопку звонка. Открыв дверь, леди Наталья ведёт меня в гостиную. Усаживаюсь за барную стойку по соседству с бюстом Леонида Ильича, летающими птеродактилями и знаменитым альфа-стерхом, которые все вместе обитают на картине.
— Натали, когда сегодня я вошёл в салон, у меня мелькнула одна мысль...
— Молодой человек, попробуйте озвучить свою единственную мысль, — язвительно перебивает меня хозяйка салона.
— Озвучиваю: тут ужасно сыро, словно мы в Венеции. Наверняка полно всяких вирусов, их чего специально выращивают для гостей? Так и простуду схватить немудрено.
Леди Наталья кривится:
— Молодой человек, вы заблуждаетесь.
— Натали, за последние несколько лет любой спор с женщинами заканчивался для меня одинаково. Они говорили, что я заблуждаюсь.
— Верно говорили. Я спорщика ещё бы и плёткой выдрала. Кстати, молодой человек, сегодня мы обойдёмся без Тиффани или нет? — спрашивает меня леди Наталья, разливая по бокалам свой неизменный Рислинг.
— Натали, вы же знаете, я готов заниматься любовью с вами обеими, но раз за разом... что-то идёт не так, — завершаю я знаменитой фразой.
— Не морочьте мне голову, молодой человек. Джей, кажется, всё вам объяснила.
— Да, да, без Тиффани! Certainly yes! Программа леди Натальи куда увлекательней, чем общение с чернокожей уродиной.
— Ладно! Тогда вначале слегка подрумяним попку. — Встретив мой недоумевающий взгляд, Натали поясняет: — Для профилактики, как просила Джей. Заодно добавлю двадцать strokes за «чернокожую уродину» – не люблю, когда обзывают моих девочек… И чего ждём? Допиваете свой Рислинг, идёте в игровую комнату, раздеваетесь.

Несколько минут спустя леди Наталья фиксирует запястья моих рук к кольцу, которым заканчивается свисающая с потолка цепь. Потом связывает мне ноги у щиколоток, натягивает цепь до упора, так что приходится встать на цыпочки. Начинаю подозревать, что меня готовят для участия в балете.
Когда бондаж завершён, Натали приступает к выбору плети из своей обширной коллекции, не упуская случая продемонстрировать мне каждое изделие. Она останавливает свой выбор на коричневой многохвостке, после чего приступает к экзекуции. По её довольной мордочке видно, что процесс порки мужской попы её сильно возбуждает. Впрочем, я тоже балдею от красивой раскрасневшейся Натали.

— Теперь, как я и обещала, придётся пострадать за «чернокожую уродину». What You need is a good thrashing… full blast, — выносит приговор леди Наталья.
Через некоторое время, утолив свою страсть к порке, леди Наталья покидает игровую комнату. Мне она сообщает, что направляется за male milking machine. Я же прикидываю, сколько ещё эта красивая бля** будет меня терзать.

Медленно Натали вкатывает в игровую комнату сервировочный стол, на котором вместо бокалов и бутылок со спиртным покоится пресловутое устройство. Она подключает его к сети, щёлкает тумблером – возникает мерное гудение. Потом достаёт тюбик с кремом.
— Волнуетесь, молодой человек? Нет? Правильно! You need the correction. Don’t be disgusting next time! It’s Jennifer’s sentence. Your cock needs to be controlled. Your lucky cock… until your balls are completely empty.
— Натали, такое ощущение, что вы способны перемещаться в суперпространстве. Вместе со мной. И мы уже в Америке, и русский язык исчерпан или утерян.
— Не тревожьтесь, считайте, что на территории моего салона два государственных языка – английский и русский. Так вам будет легче?
— Легче мне будет, если мы займёмся обычной любовью – без вашей дурацкой машины.
— Молодой человек, вы всё перепутали. Любовью тут и не веет. Вас здесь просто выеб**, с помощью машины, по приказу Джей…

Мордочка Натали временами видится мне то почти кукольно-детской, то, мгновение спустя, такой потрёпанной и старой, что я начинаю опасаться за продолжительность дальнейшего существования её обладательницы. Наверно, всё дело в освещении и красных тонах игровой комнаты, думаю я.
— Леди Наталья, вот придёт революция после очередного обвала рубля вкупе с дефолтом, и революционные массы отберут вашу милкинг машину, запретят игровую комнату, а ваш салон национализируют. Как жить будете? — нахально вопрошаю я.
— Не смешите меня, молодой человек! К тому же в любом случае я успею оприходовать вас этой машинкой.
— Фу!.. оприходовать, выеб***… что за слова у выпускницы столичного университета?
— Не нравится? Ха!.. особенно забавно, когда русскому языку меня учит голый скованный парень, которого сейчас будут доить. Не забывайтесь, молодой человек! — повышает голос Натали. Видно, что она злится.
Разъярённая она хватает меня за balls, потом своей изящной ладошкой хлопает по нефритовому стержню – так, кажется, пишут в эротических рассказах? Впрочем, всё именно эдак и происходит. После чего леди Наталья приступает к главной процедуре, соединяя меня с male milking machine.

— … This is a special trip for You. Are You excited? Comfortable?
— Yes, mistress!
— Your cock is talking about it. You are just a perfect milk man. I’m waiting milk of You.
— O, yes!
— You love this milking machine… don’t You?
— I’m so tense!
— Don’t You want it?
— O, my mistress!
— I own You now. Say please! — толкует мне леди Наталья.
— Please… — шепчу я.
— Louder! — приказывает она, — громче, громче, молодой человек!
Одной рукой она берёт balls, другой придерживает доильный аппарат, который сосёт всё сильней.
— O! please!!!.. — кричу я, и ЭТО происходит.
— Very good! Fucking slut… — смеётся Натали. — Very good!.. And give it back! Give it back! — орёт Натали, отсоединяя milking machine.
— Look at me! — слышу я чуть позже сквозь расплывающуюся картинку окружающего мира. — Что надо сказать теперь, молодой человек?
С трудом перебираю приличествующие моменту слова на двух известных мне языках и, не находя ничего лучше, выдавливаю из себя "Thank you... mistress!"
— Good boy, good slave, — шепчет мне в ухо леди Наталья. Потом через паузу, ухмыляясь, добавляет: — Помнится, кто-то уверял… даже нахально убеждал меня, что in Russian словосочетание «она его еба**» не используется в прямом значении. Это были случайно не вы, молодой человек?

* * *

Когда я вернулся домой, Джей радостно чмокает меня в щёку.
— По телефону леди Наталья сказала, что у тебя всё получилось. Это правда, милый?
— Джей, ты идиотка! Я в этом уже не сомневаюсь. Тебе можно доверить разве что изготовление каменных наконечников для копья. Да и то вряд ли у тебя получится.
— Ну, милый... тебе надо привыкать к milking machine. Когда в следующий раз я поеду в командировку, то назначу тебе эту штучку. Согласись, ведь milking machine куда лучше, чем outdoor с розгами до крови или фиолетовая попка после порки у Тиффани, — веско заключает Джей и снова чмокает меня в щёчку.
«Классическая стерва!» — мысленно восклицаю я.

Подхожу к окну. По ночному небу черепахой ползёт луна, окрашивая пейзаж в серебристые тона. Распахиваю окно, на меня обрушивается холодный ночной воздух. Утешаю себя тем, что умение подчинить женщину – это от мамы с папой. Генетическое. Или это есть, или нет. Научиться этому невозможно.

 » Глава 17. Мужской пояс верности

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

17. Мужской пояс верности

Временами мне кажется, что Джей — наваждение, призрак, и я уже встречал её в какой-то другой жизни. Говорят, что иллюзия «уже виденного» – deja-vu – возникает, когда нарушаются некие связи головного мозга с глазными нервами.


— Милый, наконец-то я купила его.
— Его – это кого?
— Он очень красивый, сделан из пластика под дерево. Мужской пояс верности.
— Джей, ты совсем ох**ла! — непроизвольно срывается у меня с языка.
— Возможно, милый, — покорно соглашается она, — но когда мне захочется, ты будешь его надевать. А ключ будет у меня.
Я теряю дар речи, потом начинаю дико хохотать.
— Джей, а женский пояс верности ты не купила? Должно же быть равноправие. Мужчина и женщина имеют равные права и равные возможности для их реализации. В Конституции России так записано, в статье девятнадцатой, часть третья, если мне не изменяет память.
— Милый! может быть, память тебе и не изменяет. Но ты мог бы заметить, что у нас секут розгами только тебя.
— Правда?
— Тебя, тебя… за одним-единственным исключением, — добавляет Джей, и глаза её недобро сверкают. — Значит, и пояс верности надевать только тебе. К тому же я не требую, чтоб ты носил его постоянно. Только иногда, когда мне этого захочется, милый.
Последнюю фразу Джей произносит ангельским голоском. Потом обнимает меня, изображая из себя самую покорную на свете женщину.
— Ну милый! что тебе стоит попробовать. Это же так сексуально…
— А если я не соглашусь? Why the hell should I do it?!
— Говоришь: на фига тебе это… правильно я понимаю твой иностранный язык? — с издёвкой спрашивает Джей. — Ладно, объясняю. Я ведь ещё не драла тебя кнутом? Значит, придётся купить кнут и опробовать его на твоей попе. Говорят, с помощью кнута покорность достигается очень быстро. Хочешь проверить?

Теперь Джей выглядит маленькой капризной девчушкой — что-что, а трансформация получается у неё легко. Боже! кто сочиняет ей реплики, и ради чего она играет сей безумный спектакль?! Не иначе, как мы — и она, и я — полные кретины и комедианты в этом дурацком процессе, что именуется жизнью. Разыгрываемое действо кажется мне надуманным и неестественным. Я пытаюсь сопротивляться, впрочем, особенно не надеясь на успех.
— Джей, дорогая! с тобой я научился писать всяческие тексты и ощущаю себя почти что писателем – практически как твой непревзойдённый мэтр Андрей Гусев. Давай, я напишу про пояс верности.
— Ну, во-первых… — тянет паузу Джей, — во-первых, Андрей Гусев именует себя сочинителем, а не писателем. Во-вторых, не надо писать story или short story про мужской пояс верности. Просто надень его, милый!
Голос Джей всегда зачаровывал меня, а сегодня он гипнотизирует. Когда Джей умолкает, в комнате звенит пустота. Это похоже на голосовой трюк, которому, вероятно, учат там, где она получала образование.

— Милый, я готова завтра же съездить в секс-шоп и купить кнут. Какой цвет кожи ты предпочитаешь? Чёрный, коричневый, а может быть белый? Или ты всё же предпочтёшь пояс верности? Его я уже купила, — с улыбкой заявляет Джей, подводя меня к пику ложного выбора.
В ответ я бормочу что-то бессмысленное.
— Милый, конечно, если ты сейчас откажешься, ничего страшного не случится. Я по-прежнему буду тебя любить. Просто не хотелось бы пороть тебя кнутом – говорят, это очень больно…
Похоже, что Джей чувствует себя и режиссёром, и исполнителем главной роли. Мне же отводит скромную роль второго плана. С чем я не очень-то согласен. Потому нахально заявляю:
— Ладно, Джей, я выбираю кнут… из коричневой кожи. Надеюсь, не из крокодиловой, иначе это нас разорит. Не уверен, что тебе удастся купить его прямо завтра. Это же штучное изделие; может, все кнуты уже распроданы, — мягко заключаю я.
В нашем театре для двоих мои последние фразы действуют на Джей ошеломляюще. Она разочарована; она-то рассчитывала на другой сценарий. Срочно Джей пытается импровизировать по ходу спектакля. Отправляется к нашему бару, наливает в рюмку неразбавленного абсента Xenta, проглатывает его двумя большими глотками. От бара она возвращается к кожаному дивану, на котором расположился я. Шаги Джей, несмотря на её модельные туфли, совершенно бесшумны; в комнате снова звенит пустота. Джей останавливается в шаге от меня, её мордочка изображает страсть.

«Господи, какая пошлость! Однако в данном случае она приемлема», — появляется у меня невольная мысль. Да, приемлема, потому что Джей намерена творить новую реальность.
— Милый, если ты не боишься кнута, то, может быть, тебя испугает ballbusting в Натальином салоне? Небось, слышал про такую процедуру?
— Ты ох**ла!
— Да, я ох**ла. И что? Однако я думаю, что эта чёрная девка… Тиффани из Натальиного салона с удовольствием отшлёпает и твои balls, и твой пенис. Я готова заплатить за сессию, это не стоит больших денег. Хочешь попробовать?
Я молчу; медленно сочась, Время течёт в бесконечность. Наше с тобой Время, Джей. «Все хорошенькие женщины, в сущности, одинаковы, — думаю я. — Они пытаются добиться своего любой ценой. Так и Джей: уговоры, угрозы… интересно, что она придумает дальше?»
— Ладно, милый... похоже, сегодня мне придётся поработать заместо milking machine. В начале нашего представления. А потом я помогу тебе надеть мужской пояс верности. Или ты хочешь послать к чёрту создателя спектакля?

Я знаю, что паузы сближают собеседников, поэтому молча смотрю на красивую Джей, стоящую передо мной. Я готов потратить немного времени на очередную иллюзию – кажется, семнадцатую по счёту. Профессия сочинителя в том и заключается, что он оперирует с иллюзиями.
Очевидно, что Джей не остаётся ничего другого, как продолжить свой монолог:
— Милый, значит, приступим?
Я продолжаю пристально смотреть на Джей, ожидая продолжения. Она опускается передо мной на колени, расстёгивает мой брючный ремень, стаскивает с меня всё, что мешает hand jobs. «Рисунок танца наконец-то проясняется. Впрочем, ничего нового: hand jobs и оральный секс всегда были её коньком», — мысленно констатирую я.
Движения её точны и уверенны, словно она всю жизнь занималась подобными вещами. В очередной раз балдею от способностей своей бывшей жены. Я даже готов поклясться, что мир не видел лучшей актрисы, чем Джей. Разумеется, порно-актрисы. Её животная естественность поражает до глубины души, снова и снова гипнотизирует меня.

…Закончив действо, Джей встаёт, небрежно поправляет сбившееся платье. Мгновение спустя приносит коробку с мужским поясом верности, открывает её.
— Милый, я тебя очень люблю. Пояс верности добавит остроты в наши отношения. Когда я буду запирать тебя, твой пенис окажется под моим абсолютным контролем. Оргазм без моего разрешения будет полностью исключён, понял?
Она прилаживает изделие по месту назначения. Зачарованный, я смотрю на Джей широко открытыми глазами, не в силах пошевелиться.
— Милый, тебе удобно? — вопрошает она.
Отрешённо киваю, невольно закрываю глаза и слышу звук защёлкивающегося замка.
— Класс! — восклицает Джей. — Милый, видишь – всё просто, а ты волновался… Но запомни: если будешь плохо себя вести, то придётся одеть тебя в железо – заместо этого лёгкого пластикового пояса будешь носить вещицу из нержавеющей стали. Разумеется, тебе не всегда придётся носить пояс, только в особых случаях… вот, когда поеду в командировку. А ключ буду оставлять в Натальином салоне, — многозначительно добавляет она.
— Джей, ты хуже обезьяны, — злобно откликаюсь я. — У той ещё есть шанс стать человеком, а ты уже прошла этот этап.
Джей глупо хихикает и чмокает меня в щёку. В углу комнаты без звука светится телевизор. Показывают вечерние новости из Останкино. На экране знаменитый альфа-стерх, заметно постаревший, спускается по трапу самолёта. В отличие от российского рубля обходится без падений.
What is life? A frenzy. An illusion. A shadow or a fiction...

 » Глава 18. Art bondage для Джей

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

18. Art bondage для Джей

На город сыпалась снежная крупа, которую при определённой доле фантазии можно было принять за вулканический пепел. Вулкан был на небесах, а мы спасались от всего зла мира в нашей маленькой квартире. Она была словно ковчег, с той лишь разницей, что не могла самостоятельно передвигаться в пространстве.


— Дорогая, я ведь исполнял все твои прихоти. В том числе дурацкие, вспомни: питерский салон – якобы массажный, мужской пояс верности и эта твоя milking machine…
— И что? — злобно вопрошает Джей, словно предчувствуя, что её ждёт.
— Настало время платить по счетам, дарлинг.
— Что ты хочешь?
— Bondage, — коротко отвечаю я.
— Милый, но ты и так довольно часто находишься в моём подчинении. Хочешь, чтобы я тебя ещё и связала?
— Нет, Джей. Bondage – процедура исключительно для тебя. Сколько можно терпеть столь непослушную женщину, как ты?! Конечно, дорогая, если ты откажешься, ничего страшного не случится. Я и впредь буду тебя любить; однако не хотелось бы тебя пороть – это же больно, — копирую я прежние высказывания Джей, вплоть до интонации.
Она бледнеет и долго молчит.
— Зачем тебе это, милый? — упавшим голосом спрашивает Джей.
— Дорогая, но это же так сексуально… что тебе стоит попробовать? К тому же, существует art bondage, целая субкультура. На старости лет мы с тобой будем наслаждаться фотографиями красивого женского тела, упакованного в стиле art bondage. Твоего тела, Джей.
— Ещё и фотографии, — стыдливо произносит она.
— Да, дорогая, ты же знаешь, у меня получаются удачные снимки. Твоя подружка, которую ты называешь леди Наталья, нам не потребуется. Я сам в состоянии смастерить нужную картинку. Так что ты готовься к сессии.

— …Дорогая, почему одежда до сих пор на тебе?! — строго заявляю я, с трудом сдерживая улыбку. — Давай, живо!.. у нас будет почти как в японском театре кабуки. Мы ж не будем заниматься мумификацией. И в железную клетку я не буду тебя сажать, тем более что у нас её нет. Пока нет, а там посмотрим. Увидеть голую Джей, сидящую в клетке очень даже забавно.
Под эти мои разглагольствования Джей неохотно подчиняется, начинает раздеваться. Стриптиз от бывшей жены – очень даже неплохое развлечение в зимний вечер с отвратительной погодой за окном.
— Не помню, говорил ли я тебе, что являюсь поклонником шибари? Знаешь, что такое шибари?
— Какая-нибудь японская разновидность bondage? — вопросом на вопрос отвечает Джей.
— Это вершина эротического бондажа, художественно-эстетической венец. Якши? Тебе должно понравиться, — уговариваю я её, — тем более что шибари искусство довольно молодое, появилось в Японии в середине двадцатого века. Это не то, что обычный бондаж, который в старые времена употреблялся для наказания непослушных женщин: их фиксировали в неприличных позах. У нас будет в целомудренных позах и изящно.
Я показываю Джей несколько фотографий японских моделей.
— Будет примерно так. О’кей?
Джей молчит, потом, не произнося ни слова, кивает головой.
— Итак, у нас будет бондаж по-японски. Для этого, дорогая, тебе не надо принимать японское гражданство и даже не обязательно знать японский язык. Ты просто будешь красиво стоять в углу и таким образом оживлять интерьер нашей гостиной. Для чего требуются лишь верёвки. Но не волнуйся, хлопковые верёвки довольно мягкие и не повредят твою шкурку. Сама же обвязка в шибари должна подчеркнуть сексуальность модели. Надеюсь, ты не против? — задаю я риторический вопрос.

Когда bondage завершён, я мягко спрашиваю:
— Джей, почему бы тебе не стать сторонницей рабства? Что тебе стоит попробовать, дорогая? Ведь это так здорово – быть моей собственностью.
Она выносит мои разглагольствования со стоическим терпением. Я же делаю длинную серию снимков. Получившиеся картинки показываю Джей на дисплее фотоаппарата.
Моя сегодняшняя «модель» долго молчит. Я тоже думаю о своём, пытаясь разобраться в театре жизни. В нём столько непонятного, что без бутылки можно запросто сойти с катушек. А если человек сходит с ума, то ему представляется, что сумасшедшими являются окружающие. Сегодня мне кажутся сумасшедшими те русские придурки, что украли Крым. Они оккупанты. Мне почему-то кажется, что красть нехорошо, а когда крадут на пожаре, то это мародёрство. Или я сам сошёл с ума?.. ведь всем моим знакомым нравится «Крымнаш».
Ничего этого я не говорю Джей, поскольку не уверен, что она поймёт. У неё особое восприятие мира. Не удивлюсь, если окажется, что она не знает, где находится Крым и что с ним случилось.

Чуть позже я заставляю себя отвлечься от дурацких размышлений и вернуться к окружающей действительности. Каждый поворот сюжета предопределён, на то и существуют странички сценария.
Я смотрю на красивую Джей, застывшую со связанными руками. Наливаю стопку её любимого абсента Xenta, подаю ей. Кончиками пальцев она принимает драгоценный дар. Интересно, как она будет пить, скованная по рукам и ногам? На стопке нанесены деления и нарисованы две свинки, одна из которых побольше. Судя по количеству абсента, что я плеснул в сосуд, Джей является свинкой минимального размера.

Время растягивается, словно испорченная пружина и застывает. Действительность в такие минуты растворяется в вечности, остаётся в памяти навсегда. По крайней мере, в моей памяти. Я долго подбираю нужные фразы, после чего говорю:
— Джей, ты великолепна. Особенно твоё раскрасневшееся личико. С тех пор, как Моисей сошёл с горы, не было ничего замечательнее.
— …Да уж, — соглашается она после некоторого раздумья.
— А твои фотографии – вообще нечто эпическое, — говорю я и долго целую связанную Джей. Потом продолжаю: — Дорогая, порой, я начинаю думать, что ничего подобного не было и до того, как Моисей взошёл на гору…
Я беру ротанговую розгу, которой Джей когда-то порола меня. Резко сгибаю и ломаю её. Как символ.
— Baby, я не буду пороть тебя ротанговой розгой – это очень больно. Буду драть только плетью, дорогая, — объясняю я притихшей покорной Джей.

«Впрочем, разыгранный спектакль – всего лишь прелюдия, — думаю я, — кажется, восемнадцатая по счёту».
Прелюдия к тому, что случается в реальном театре жизни. А пока, пребывая в полумраке гостиной, я вспоминаю спектакли, которые мы с Джей ставили друг для друга. Какие удались, какие нет? Узнать бы ещё: кто Высший продюсер; что будет дальше и сколько отпущено нам времени. Может быть, ничего впереди, и пустота позади. Да и было ли что-то на самом деле?

 » Глава 19. Джей и крапива

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

19. Джей и крапива

Жизнь — это не фильм и не студийная запись, когда возможен повтор, когда можно снять ещё один дубль, а потом на монтаже добиться нужного эффекта. К сожалению, в жизни всё приходится делать в «прямом эфире». И ещё доподлинно знаешь: никогда не получится начать всё сначала.


— Джей, помнишь, я рассказывал тебе про тахионы, физические частицы.
— Да, милый, конечно. Это было… — припоминает Джей, — перед тем, как я розгами порола тебя на лавочке в саду. Тахионы знают будущее, правильно? Так же, как и я, — смеётся Джей.
— Существуют тахионные поля, у которых групповая скорость волн больше скорости света в вакууме. Если говорить по-простому, то получается, что тахионное поле может распространяться быстрее, чем свет. И уже подумывают о создании тахионного оружия.
— Думаешь, собираются использовать меня? — заявляет Джей.
— Слушай, знать будущее – это действительно самое сильное оружие на свете. А ты?.. Скажи ещё, что ты заранее знала, что мы с тобой разведёмся.
По лицу Джей пробегает неуловимая тень, её глаза становятся грустными. Или мне всё это только кажется, и я придаю значение тому, что для неё абсолютно не интересно. Иногда глупость красивых обезьянок меня ужасно раздражает. Так вот и сейчас. Наверно, поэтому я задаю следующий вопрос:
— Джей, ты купила себе циркуль?
Она недоуменно смотрит на меня:
— Мне не нужен циркуль.
— Как же ты будешь измерять диаметр?
— Диаметр чего? — раздражённо шипит Джей, подозревая подвох.
— Естественно, собственной головы. Иначе как ты узнаешь правду и убедишься в своей неполноценности.
— Ты – русский фашист! — заявляет она.
— Скажи уж лучше «украинский» – у меня бабушка украинка. Значит, я бандеровец; не стопроцентный, конечно, но всё же. Стало быть, фашист я неполноценный. Не кажется ли тебе, что это качество – неполноценность – нас и объединяет?

Поскольку Джей молчит, то через небольшую паузу я продолжаю:
— Кстати, дорогая, фашисты по обыкновению мучают жертв. Я тебя не мучил, но придётся… чтобы соответствовать. Значит, так, — подвожу я вслух итог своих размышлений, — за непочтение и дерзость Джей получит порку. Жаль, что ротанговую розгу я опрометчиво сломал в прошлый раз, она бы сегодня пригодилась.
Лицо Джей заливается краской, а губы начинают дрожать. Я не могу вынести эту душераздирающую картинку и потому нежно глажу Джей по голове, как если б она была маленькой хорошенькой обезьянкой. Мельком смотрюсь в зеркало. Оттуда глядит небритый тип, измученный нарзаном, с тусклыми глазами. Нет, так невозможно; надо срочно добавить остроты ощущений.

— Джей, дорогая, я ведь никогда не драл тебя крапивой. Может быть, тебе это понравится, почему нет? К тому же ты знаешь, я еду на охоту под Курск к брату. Я должен быть уверен в твоём хорошем поведении, когда буду охотиться на диких животных и птиц. Конечно, можно надеть на тебя пояс верности…
Тут Джей хмыкает, словно вспомнив наши прежние трансакции, но я жёстким взглядом пресекаю её дурацкие воспоминания.
— Да, женский пояс верности… впрочем, дарлинг, ты знаешь: я не сторонник этих средневековых штучек. Почему бы в таком случае не попробовать крапиву на твоей симпатичной попке. Это же будет тебе только на пользу, дорогая.
Джей тиха, как звёздная южная ночь.
— Итак, решено: крапива. Тебе, дорогая, придётся самой нарвать пук крапивы, а лучше два – для надёжности.
Джей начинает хныкать. Я же строгим голосом говорю:
— Запомни! теперь бывшую жену за провинности будут драть крапивой. Станешь со мной спорить – приглашу какую-нибудь мистресс из Натальиного салона. Такая услуга стоит не очень дорого, правильно? ты сама об этом говорила. Можно позвать чёрненькую… Тиффани её зовут, не так ли? Хотя тебе больше подойдёт Ирма, которую ты называешь белобрысой дрянью. Да, будешь плохо себя вести, позову на сессию Ирму и, глядя на твою голую попку, расскажу какими эпитетами ты её награждала. Думаю, после этого Ирма с удовольствием наградит твои ягодицы крапивой. For Your good… для твоей же пользы, дорогая.
Джей снова густо краснеет, потом выдавливает из себя:
— Только не Ирма.
— Ладно, там посмотрим, — великодушно соглашаюсь я, — всё от тебя зависит. И если тебе предстоит порка крапивой, то нарвать её – самая лёгкая часть процесса. Так что вперёд, в нашем саду крапивы более чем достаточно. Заодно очистишь землю от сорняков, это тебе зачтётся, — заключаю я и выпроваживаю Джей на садовую дорожку, что начинается у крыльца дачного дома.

Из сада она возвращается с охапкой крапивы. Или с букетом, это как считать. На ней нелепые тёмные очки; побеги сорного растения она несёт очень осторожно, чтобы не оцарапаться.
— Вот… — говорит она и кисло улыбается. Во всяком случае, губы Джей растягиваются наподобие улыбки, а что выражают глаза под очками разобрать невозможно.
— Дарлинг, чтобы не засорять нашу постель крапивой, я высеку тебя не в кровати, а у лестницы, что ведёт на второй этаж. О’кей?
Джей молчит, злобно смотрит на меня. Возможно, она надеялась, что я лишь пугаю крапивой, и до порки дело не дойдёт. Я же беру её за руку и веду к лестнице. Потом привязываю руки Джей к перилам, а ноги – к нижней ступеньке лестницы. Это, конечно, не шибари, но стараюсь всё сделать красиво и основательно. По окончании плетения верёвочных узлов отступаю от своей модели на три шага. Получилось правильно: Джей смотрится весьма эффектно в чёрном платье-миди и модельных туфлях на высоком каблуке, в которых она умудряется ходить даже на даче.
— Дорогая, мы начинаем. Надеюсь, тебе не надо объяснять причину сегодняшнего наказания?
— Отчего же, — огрызается связанная Джей, — расскажи милый, это пойдёт мне только на пользу. For my good, — передразнивает она меня.
— Ладно, рассказываю. Сегодня буду пороть за то, что мы разводились. И это лишь первая порка из нескольких предстоящих. Якши?

Джей на удивление покорно кивает головой. Я задираю подол её платья, сдёргиваю трусики с её попы, после чего они сами эффектно падают на туфли привязанной к лестнице Джей.
Уже после первых ударов пучком крапивы Джей отчаянно вопит; её ягодицы быстро краснеют. Я делаю паузу.
— Дорогая, надеюсь, ты ценишь, что я не стал наказывать тебя на лавке в саду. Совсем не хотелось, чтобы соседи видели твой позор. И не надо так вопить и дёргаться. Подумай о лестничных перилах, их же придётся ремонтировать.
— Сколько ещё ты будешь наказывать? — дрожащим голосом спрашивает моя бывшая жена.
— Сегодня полная порция тридцать strokes.
Джей шмыгает носом и, поняв, что спорить бесполезно, изгибается и выставляет попку для очередных шлёпаний. Я продолжаю наказание, листья с пучка крапивы летят во все стороны, а всхлипывания Джей превращаются в непрерывную череду звуков. Впрочем, крапива хороша тем, что драть можно не сильно, а воспитательный эффект при этом никуда не денется.

Когда порка завершена, я не спешу развязывать зарёванную Джей. Она стоит передо мной в сексуальной позе с голым ярко-красным задом, задранное чёрное платье контрастно оттеняет его. Джей отводит глаза в сторону. Можно подумать, что ей стыдно. Однако с такой стройной фигурой глупо стесняться. Её длинные ноги молоденькой кобылицы безумно возбуждают меня.
— Опусти моё платье, — просит она.
— Хорошо. Просьба леди, выпоротой крапивой, для меня закон, — говорю я и делаю спрошенное.
Её трусики по-прежнему лежат на туфлях, так что композиция становится ещё забавней.
— Что будет, когда ты закончишь наказывать за развод? — спрашивает Джей.
В ответ я мерзко улыбаюсь. Двумя руками обхватываю голову Джей и долго целую.

 » Глава 20. Инициация рабыни

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

20. Инициация рабыни

В сущности, секс ужасно запутанная вещь.


— Джей, ты слышала: учёные дошли до того, что могут трансплантировать не только почки, печень или сердце, но даже и голову человека. К операциям по поводу головы собираются приступить уже через год.
— Ну и… — огрызается Джей, предчувствуя очередной подвох.
— Джей, тело у тебя классное, — говорю я, — оно мне очень нравится, особенно твои длинные ноги и маленькая грудь. Лицо у тебя тоже красивое, в моём вкусе. Но вот внутренности головы… мягко говоря, они не вызывают симпатию. Может быть, тебе стоит подобрать голову с другим наполнением. Как тебе такая идея?
Поскольку Джей молчит, то я продолжаю:
— Конечно, эдакая трансплантация – это не фунт изюма, ведь учёные могут ошибиться и наделить твоё тело головой женщины, которая отвергает «тему» и предпочитает «ваниль». Это будет несправедливо по отношению ко мне. Да и твоё тело, стоящее на пороге рабства, подобного не вынесет. Получится сумбур вместо музыки. И как быть с проблемой рабства? Ты готова к посвящению в рабыни?
— Что для этого нужно? — откликается Джей.
— Ну, во-первых, в секс-шопе следует купить красивый ошейник – непременный атрибут модной рабыни, — говорю я. — Надеюсь, ты в состоянии выбрать тот, что подойдёт именно тебе. Ещё надо приобрести наручники и цепь. Какое же рабство без цепей?! — неподдельно изумляюсь я.
— А во-вторых? — напоминает Джей.
— Во-вторых… — повторяю я, делая вид, что задумываюсь. Потом формулирую: — Семейный кодекс России не требует от супругов верности друг другу; я же буду требовать от тебя не только верности, но и полного подчинения. Нормальная любовь возникает при многоплановом фетишизме, включающем главный фетиш – рабство женщины. Дорогая, наверняка ты читала в любимых тобой фолиантах, что при эротическом фетишизме фетишем становятся физические и духовные свойства женщины.
Поскольку Джей опять молчит, я продолжаю:
— Став моей рабыней, ты легко пройдёшь сквозь чёрный мрак действительности. А потом, со временем, устремишь свой взор к чарующей вечности. Бесконечное сострадание Всевышнего снизойдёт на тебя, коснётся своим дыханием, поведёт по жизненному пути, и душа твоя выйдет на путь истинный. Dominus vobiscum! Как тебе такая перспектива, моя дорогая?

Джей начинает дико хохотать.
— Милый, в тебе умер великий проповедник. Умер, потому что не может же истинный проповедник развивать идеи role plays и BDSM.
— Джей, ты готова стать моей рабыней? — прерываю я её излияния.
— Да, милый. Я ведь тебя очень люблю.
— Не милый, а господин.
— Да, мой господин, — поправляется Джей.
— Молодчина! Назначаю церемонию посвящения в рабыни на вечер в субботу. Тебе, дорогая, для совершения обряда следует одеться подобающим образом. Во всяком случае не так, как сейчас, когда твоё одеяние напоминает цветную таблицу для проверки зрения у железнодорожников. При церемонии посвящения скромные чёрно-белые тона подойдут как нельзя лучше.


...Субботним вечером на Джей появляется строгая одежда и чёрные туфли на высоких каблуках. Перед экшен я нежно целую Джей в губы и разрешаю ей выпить бокал шампанского. Потом чёрной шёлковой лентой закрываю ей глаза, мастерю из ленты красивый узел на затылке, беру Джей за руку и веду в нашу комнату для role plays. Я ставлю будущую рабыню в круге света, что образован единственным включённым светильником, завожу её руки за спину, надеваю наручники и большим карабином соединяю их со свисающей с потолка цепью. Потом фиксирую ноги Джей специальной распоркой, уложенной в нескольких сантиметрах от пола. Дама обездвижена и способна лишь слышать мой голос и отвечать.




— Обряд можно начинать, — торжественно заявляю я. Жду целую вечность. Джей не произносит ни слова; её долгое молчание воспринимаю как согласие. Мажу связанную Джей елеем.
— Через это помазание, — изрекаю я, — и по своему милосердию да простит тебе твой господин согрешения слуха, видения, обоняния, вкуса, речи, осязания и ходьбы твоей. Но ты, Джей, не думай, что это молитва, как при церковном обряде. Нет, это новая традиция BDSM: первая ступень передачи власти над телом рабыни. Мы ведь творим новую реальность, правильно, дорогая?
Не получив ответа, я повторяю:
— …И по своему милосердию да простит тебе твой господин согрешения слуха, видения, обоняния, вкуса, речи, осязания и ходьбы твоей.
— Как можно согрешить ходьбой своей?! — хмыкает посвящаемая.
— По всякому, дорогая. Особенно когда ты начинаешь покачивать бёдрами, идя в мини-юбке по городским улицам на глазах у толпы идиотов.
— А вкусом как можно согрешить, мой господин? — не унимается Джей.
— Это ещё проще. Например, когда ты облизываешься на красивых парней, встреченных на пути.
— Елей должен быть освящён! — неожиданно восклицает Джей.
— Именно такой и куплен в аптеке, — серьёзным голосом объясняю я. Хотя на самом деле это обычное подсолнечное масло. — Помазание, — продолжаю я, — может принять посвящаемая в рабыни, достигшая совершеннолетия, и по возможности, будучи в твёрдой памяти. Особенно полезно помазание перед поркой.
— Будет ещё и порка?! — недовольно кривит губы Джей.
— Непременно! Иначе ритуал окажется не полным, а инициация… не вступит в законную силу, — смеюсь я. — Ещё Святой Иоанн Златоуст говорил: кто чтит господина своего, тот чтит Христа в господине своём; кто жалеет розги, тот ненавидит женщину свою, а кто её любит, тот вовремя наказует её. Святой Иоанн говорил, правда, не совсем так, но это не суть важно. Если Джей получит оргазм от боли во время порки, это ведь не станет для неё открытием. Правильно?

Джей молча кивает.
— Однако главная часть церемонии – это надевание ошейника. И сейчас это историческое событие произойдёт, — шепчу я в изящное ушко Джей. Потом громко продолжаю: — Дорогая, дома ты будешь носить ошейник постоянно, даже если к нам кто-либо придёт – гости, водопроводчик, почтальон… Поняла?
— Да, господин, — покорно соглашается Джей.
— Хорошо! Пока ты ещё не достойна носить ошейник как символ рабства и тебя надо воспитывать, но пусть пребывает он на теле твоём… считай, что это аванс, — говорю я и застёгиваю ошейник из замши на восхитительной шее моей рабыни. — А теперь порка. Джей-рабыню я ещё ни разу не драл розгами. Будешь у меня пищать как мышка. Какие розги ты предпочитаешь: сухие или вымоченные?
— Лучше дай мне ремня, — заявляет Джей.
— Просьба леди для меня закон. Пусть будет ремень, твоя симпатичная попка его заслужила. Мне не хотелось бы наказывать тебя слишком строго, но придётся. Для твоей же пользы. Инициация должна возродить тебя к новой жизни, новому порядку. И возможно, с помощью ремня удастся купировать нарушение функции церебрального отдела ЦНС – центральной нервной системы – у моей рыбоньки, тьфу!.. у рабыни Джей. Бывает же исцеляющий ремень… — задумчиво говорю я. — Если получится выбить из тебя дурь, то необходимость трансплантации новой головы для твоего тела отпадёт сама собой. Верно, дорогая?

* * *

В тот субботний вечер после ритуала инициации и порки ремнём рабыня исполнила все желания, какие только смогла прочесть в глазах своего господина.
Всё-таки секс ужасно запутанная вещь.

Добрый день! Принимайте в читатели.
Красивая графика, заинтересовала, заинтриговала!

Или в книге «О вкусной и здоровой пище» вычитали?

Вымочила?


— А мне понравилось тебя пороть, — то ли в шутку, то ли всерьёз заявляет Наталья, — приходите в гости!

Нет, уж лучше вы к нам.

— Вы стервы! — не удержался и выкрикнул я, имея в виду, прежде всего, свою супругу.

Можно подумать мужчин это не вдохновляет. Возможно, но не всегда.
_________________

Я всегда рад новым читателям.

 » Глава 21. Рабыня превращается в жену

Анатомия ROLE PLAYS (18+)
Андрей Гусев
Русский писатель не любит «ваниль»

21. Рабыня превращается в жену

Всё-таки секс — это загадочная страна.


— Джей, я понимаю, что колоссальность моего ума подавляет тебя. Конечно, не все могут быть умными. Должны существовать и те, кто глуп. Хотя бы для сравнения.
Джей молчит, тогда я продолжаю:
— Если врачи освидетельствуют тебя, то в эпикризе наверняка напишут, что ты хоть и слабоумная, но вполне можешь занимать должность рабыни; а в дальнейшем, при удачном стечении обстоятельств – и любой государственный пост.
Джей склонила голову и по-прежнему молчит.
— Чтобы рабыня Джей не испытывала диссонанс, может быть даже когнитивный диссонанс, утром в субботу я поведу её в московский зоопарк. Знаешь, почему в зоопарк? Хочется, чтобы ты увидела, как ведут себя младшие братья человека. И сёстры. Я имею в виду всяких обезьянок. Теперь, будучи рабыней, ты должна брать с них пример послушания.
— Ага, — огрызается Джей, — может быть, мне стать столь же глупой, как твои любимые обезьянки?
— Ну, это тебе не грозит. Чтобы стать столь же глупой, тебе необходимо существенно поумнеть. Да, поумнеть, иначе ты бы не стала дерзить своему господину. Мне надо объяснять, что ждёт рабыню за дерзость?
— Порка, мой господин, — смеётся Джей.
— Ты зря смеёшься, — говорю я, — когда вернёмся из зоопарка, я на самом деле тебя высеку.
— Да, господин, после посещения зоопарка рабыню Джей следует наказать. Для её же пользы. Тогда рабыня будет ещё сильнее любить своего господина. Сколько розог получит рабыня в эту субботу? — вопрошает Джей.
— Пороть буду до кровавых полос на попе, поняла?
— Осмелюсь сообщить, мой господин, что быть выпоротой до крови – большая честь для любой рабыни. Я давно мечтаю, чтоб меня безжалостно высекли.
— Ты зря зубоскалишь. Если тебя никогда не драли до крови, то это не значит, что так будет всегда. Умерь свой пыл. Не то высеку так, что с попы клочья кожи будут лететь.

…У входа в зоопарке нас встречает внушительных размеров плакат:
"Московский комсомолец" приглашает в Московский зоопарк. С 25 по 31 марта вход бесплатный. Неделя удовольствий!
— Видишь, обещают удовольствия...
— Почему бы и нет? — машинально отвечает Джей, и мы сворачиваем к узким турникетам входа. Долго пробираемся по обледеневшим, залитым водой тропинкам, среди толпы таких же, ищущих удовольствия... Наконец нам попадается клетка со зверем, написано, что ирбис.
— Очень симпатичный хвост у этой кошечки, хорошо бы иметь такой же дома на диване, — мурлычет Джей.
— Да, желательно только хвост, — соглашаюсь я со своей кровожадной рабыней.
Ирбиса сменяет грустный овцебык, потом на пути ищущих удовольствия оказывается вольер с розовыми журавлями. Их любовные игры на подтаявшем снегу не могут оставить равнодушными никого, я крепче прижимаю к себе Джей и запечатлеваю долгий страстный поцелуй, чуть покусывая её губы...
Разумеется, не обходится без вольеров для приматов: орангутангов, гиббонов, ярко окрашенных мандрилов вкупе с мартышками.
— Вот, — говорю я своей рабыне, — попробуй сравнить.
— Что сравнить? — шипит на меня Джей.
— Если б у тебя был циркуль больших размеров, то можно было бы прикинуть диаметр черепа. Ну, хотя бы вон у той – человекообразной особи, — прищурившись, чтобы лучше разглядеть, говорю я. — А потом дома ты бы измерила себя.
Во время нашего диалога из клетки, молча, следит за нами взрослая обезьяна. Что у неё на уме? Может статься, в её башке копошится дерзкая мысль о том, что она тоже могла бы носить одежду, жить в своём доме и заниматься role plays с партнёром, если б природные условия сложились иначе. Или если б исторический процесс формировался по-другому, то она смогла бы еб***ся с этим высоким самцом, что презрительно щурится, разглядывая её. А так приходится сидеть в клетке, на потеху человеческим ублюдкам.
Ничего подобного я не говорю Джей, просто беру её за руку и веду к выходу.
— Кстати, Джей, — говорю я, когда мы покинули царство зверей, — здесь поблизости имеется зоомагазин. Можем купить новый ошейник. Я бы выбрал тебе красный собачий ошейник; мне кажется, что на твоей изящной шее он будет смотреться весьма сексуально. А какого цвета хотела бы ты?
— Мой господин, у твоей рабыни уже есть ошейник. Лучше отведи свою рабыню домой, — просто говорит она.
— Ладно, отведу – чтобы ты могла исполнить долг послушания и любви к своему господину. К тому же тебя ждёт teaching с помощью розги, не забыла?

Дома Джей сидит в кресле в гостиной, уткнувшись в один из своих любимых фолиантов об истории литературы. Потом кладёт книгу, смотрит в пространство блуждающим взглядом; ощутив моё присутствие, неожиданно говорит:
— Вообще-то, мне надоело быть рабыней.
— Это ещё почему?! — возмущаюсь я. Однако Джей пропускает мимо ушей мой вопрос и с мерзкой ухмылкой заявляет:
— Милый, тебе следует запомнить: когда я так раздвигаю ноги, то это команда – встать на колени, покорно уткнуться головой между моих ног, открыть рот и начать работать своим язычком, шёлковым язычком. Понял? Будешь послушным, тогда я соглашусь снова стать твоей женой. Да, твоей женой, милый.
Джей смотрит на меня своим фирменным немигающим взглядом. От него никуда не деться, можно лишь подчиниться, ничего другого не предвидится. Я становлюсь на колени, поднимаю подол платья Джей – под платьем на ней ничего нет. Потом делаю, что велено.
— Do you like to take it with your mouth? — интересуется Джей.
— Yes, my dear! I like to kiss you, I like…
— Если нравится, то старайся. Лучше целуй! нежнее, go on! ещё целуй!.. Lick it well! And why I don’t hear you?!
— О! да… дорогая!
Однако Джей недовольно морщится.
— Плохо! плохо!!! — восклицает она, — плохо, понимаешь?
Джей грубо отталкивает меня. От такой наглости я слегка балдею и теряю дар речи. Джей снова смотрит на меня своим охуи****ным немигающим взглядом.
— Похоже, твой язык существует для того, чтобы молоть чепуху и изрекать глупости. Ни на что другое он не годится. Придётся тебя поучить хорошим манерам. Впрочем, милый, Бог бесконечно справедлив и всемогущ, — как ни в чём ни бывало продолжает она, — Бог знает, что делать с неумелым мужем и что избрать орудием наказания. Ты понял, милый?
— Ещё нет, мой ангел.
— Жаль, что ты столь недогадлив… — Джей выдерживает паузу и ледяным тоном произносит:
— Завтра, милый, мы пойдём в гости к Наталье… Подготовься, я возьму твои голубые штанишки, тебя в них высекут; сколько можно терпеть столь неумелого мужа, как ты?!..



Copyright © 2015 by Andrei E.Gusev







_______
Все показанные изображения находятся в свободном доступе в сети интернет и были найдены при помощи сервиса Яндекс-Картинки. В связи с чем, установить авторство фотографий и рисунков не представляется возможным.

Добрый вечер!
Ах, ах, ах, не понравилась Джей порка.
А что ж это любимый супруг называет ее стервой! Ему же нравится, ну не нравиться пускай на ваниль переходит
_________________

Нет!!!
В ближайшие дни начну публиковать сиквел: Русский писатель предпочитает «тему».
_________________

ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ под названием «Русский писатель предпочитает тему» здесь, на www.lady.webnice.ru/forum



_________________