Несгибаемый (ИЛР 18+)

 » Глава 4

Глава 4

Было так трудно проснуться. Ей снился какой-то приятный сон, который она тут же позабыла. Потому что в сознание вторглась веселая трель птиц, которые собрались на дереве под окном. Клэр поморщилась и натянула на голову одеяло, но даже это не спасло ее от звонкого, почти оглушительного переливчатого щебетания птиц. Откуда они взялись? Почему так безбожно мешают ей спать?
Перевернувшись на другой бок, Клэр попыталась заснуть, но пение птиц продолжалось, и через пять минут стало очевидно, что она больше не сможет заснуть. Улегшись на спину, Клэр вскинула руки и открыла глаза. И почему-то улыбнулась.
Ей было так хорошо. Пусть они поздно вернулись домой, и она спала всего несколько часов, но Клэр чувствовала себя выспавшейся и полностью отдохнувшей. А еще, на сердце было намного легче, чем вчера. Даже не смотря на то, что Клиффорд уехал. На мгновение что-то резко кольнуло сердце. Клэр поморщилась и закрыла глаза, вспоминая тепло его рук, его улыбку, блеск его темных, глубоких глаз… Когда он напишет ей? Когда он вернется? Он должен был вернуться. Не мог ведь вечность остаться с отцом, потому что знал, как сильно нужен ей. И она была ему нужна. Клэр знала об этом так же хорошо, как и то, что они будут вместе. Несмотря на все те препятствия, которые пыталась учинить им жизнь.
«Веселиться, радость моя. Ни в коем случае не грусти, иначе, если я узнаю об этом, у меня разобьется сердце».
Слова Клиффорда никак не выходили из головы. Которым она и последовала. И нисколько не жалела об этом. Вероятно, поэтому ей и было так хорошо.
Через час, умывшись и одевшись с помощью своей горничной, Клэр спустилась на завтрак, который подавали в малой столовой, и обнаружила, что почти вся ее семья в сборе. Напольные часы огласили четверть двенадцатого. Усевшись за большой стол, Клэр стала накладывать себе любимые яйца пашот на листьях салата, жареный бекон и мягкие тосты, которые принялась намазывать клубничным джемом, пока лакей наливал ей теплый шоколад.
- Чудесно выглядишь, дорогая, – заметил отец, отложив в сторону утреннюю газету.
Клэр сделала небольшой глоток шоколада и улыбнулась отцу.
- Спасибо.
- Твоя игра вчера поразила всех собравшихся, – заметила маркиза, с гордостью глядя на дочь.
Клэр жевала тост, поэтому только кивнула.
- Клэр всегда хорошо играет, – вставила Розалин, допивая свой чай.
- Вероятно потому, что у нее хороший слух? – предположила Агата, протянув матери небольшую корзинку с тостами.
Занятая тем, что скручивала на вилку тоненький длинный ломтик бекона, Клэр снова предоставила матери ответить за себя.
- Клэр играет сердцем, поэтому ее игра восхищает слушателей.
Подобные разговоры никогда не нравились ей. Клэр поморщилась и опустила вилку, позволяя себе насладиться сладким вкусом бекона.
- Можно я позавтракаю без того, чтобы меня не восхваляли?
Мать тепло улыбнулась дочери и покачала головой.
- Человека должны хвалить другие, и уж тем более хвалить, если это моя дочь.
- Мама! – простонала Клэр.
Маркиз повернулся к жене.
- Маргарет, позволь своей дочери спокойно позавтракать.
- Ну что ж, так и быть, – кивнула маркиза, ласково улыбнувшись мужу, но затем взглянула на младших дочерей. – Чем сегодня займетесь, девочки?
- Нас куда-нибудь приглашали сегодня? – спросила Агата.
- Нет, сегодня у нас свободный день.
- Какое счастье! – выдохнула Агата с облегчением. – Можно будет отдохнуть в тишине и спокойствии.
Розалин недовольно ткнула старшую сестру локтем.
- Какая ты несносная! А как же кавалеры? Лучше бы веселиться и танцевать. Обожаю танцевать!
Клэр с улыбкой покачала головой.
- Тебе бы только танцевать и веселиться. Когда-нибудь твои ножки должны же отдыхать.
- Они отдохнут, когда я выйду замуж. – Все члены семьи рассмеялись, а Розалин надувшись, сложила руки на груди. – Какие вы несносные! Зачем молодой девушке сидеть дома?
Маркиза с трудом спрятала улыбку.
- Разве ты сидишь дома?
- Сейчас да!
В разговор вмешался маркиз, покачав головой.
- Милая, но часто выходить из дома тоже нехорошо. Все решат, что тебе не терпится выйти замуж. А это дурной тон и повредит твою репутацию.
- Но я хочу веселиться! – с досадой произнесла она.
Клэр осторожно коснулась руки отца.
- Не спорь с ней, папа. Розалин все никак не может насладиться своим первым сезоном.
Младшая сестра в упор посмотрела на нее.
- Если бы я была маленькой, я бы показала тебе язык!
Маркиза повернулась к младшей дочери, и хотела было сделать ей замечание, но ее прервал вошедший в столовую дворецкий.
- Миледи, – обратился к ней Хопкинс, – простите, что беспокою, но приехали леди Рейчел…
- Рейчел? – прервала его Агата, вставая. – О, она не забыла о нашей договоренности погулять в Гайд-парке!
- Какая еще договоренность? – нахмурилась маркиза.
Агата повернулась к матери.
- Вчера в доме дяди Чарльза было так душно, что мы решили сегодня утром погулять в парке, чтобы очистить наши легкие. Это ведь полезно для здоровья, разве нет?
Отложив салфетку, маркиза тоже встала.
- Да, но гулять в парке в полдень? Обычно это делают днем, после ланча, моя дорогая.
- Именно сейчас там воздух самый чистый и свежий. Потом там будет многолюдно и шумно.
Не в силах возразить дочери, маркиза взглянула на дворецкого.
- Хопкинс, прочему вы не проводили леди Рейчел сюда?
- Миледи, я предлагал, но она просила не прерывать вас, если вы еще не закончили. Я проводил ее в желтую гостиную и велел принести туда чай.
- Да, Хопкинс, вы все правильно сделали. Мы сейчас же ее примем, да, девочки?
Розалин тоже встала, счастливая от того, что не придется весь день сидеть дома.
- Клэр, милая, ты идёшь с нами? – спросила мать.
- Я допью свой шоколад и обязательно присоединюсь к вам.
- Хорошо.
Когда сестры и мать покинули столовую, воцарилась такая блаженная тишина, что Клэр с трудом удалось сдержать стон облегчения.
- Клэр, у тебя всё хорошо?
Неожиданный вопрос отца насторожил Клэр так, что она удивленно посмотрела на него.
- Да… Почему ты спрашиваешь?
Отец как-то странно пожал плечами.
- Вчера ты выглядела несколько… расстроенной.
- Вчера? – У нее вдруг что-то сжалось в груди, а потом сладкая волна прокатилась по всему телу. Она улыбнулась отцу. – У меня болело горло, но теперь всё хорошо.
- Ты уверена?
- Абсолютно.
Странный обмен вопросами и ответами с отцом мог бы обеспокоить ее, если бы не хорошее настроение. Допив шоколад, Клэр так же покинула столовую, оставив отца с его утренней прессой.
Желтая гостиная располагалась в задней части дома и выходила окнами во двор на яркий ухоженный сад, за которым в свободное время любила ухаживать маркиза. Еще в коридоре Клэр услышала возбужденные голоса своих сестер и Рейчел, которые, определенно, планировали маршрут своей прогулки. Улыбнувшись, Клэр покачала головой, поражаясь их жизнерадостности и беззаботности. Юные и невинные, они трепетали перед любой возможностью встретить нового кавалера, который мог в будущем стать их мужем. Клэр утешало только то, что Агата была самой рассудительной из них и не допустила бы возникновения неприятных последствий, если вдруг самой Клэр не окажется рядом.
Лакей открыл ей дверь и, улыбаясь, она вошла в светлую и красивую гостиную, в которой любила уединяться за чтением. Ей как и Агате сегодня хотелось тишины и покоя. И возможно немного чтения не помешает…
Но едва она переступила порог, как какая-то сила заставила ее резко остановиться. Приподняв голову, она тут же столкнулась с яркими серо-голубыми глазами и замерла, поразившись тому, что видела.
- Эрик? – удивленный шепот сорвался с губ, поразив ее и тем, что она назвала его по имени.
Высокий и одетый так же строго, как и вчера, только на этот раз винного цвета сюртук, желтый жилет и кремовые бриджи, заправленные в начищенные до блеска сапоги, он стоял спиной к другим. И лицом к ней так, будто бы ждал ее появления. Знал, что именно она войдёт в гостиную. Заведя руки за спину привычным жестом, Эрик склонил голову чуть вперед, так, что ему на лоб падала прядь черных волос, и пристально смотрел на нее.

- Добрый день, – произнес он тем самым низким глубоким голосом, который она так хорошо запомнила.
- Добрый день… – машинально кивнула она, не до конца веря в то, что это он. Что перед ней действительно стоит человек, чье присутствие вчера так приятно подействовало на нее.
Присутствие, которое приятно поразило ее и сейчас. Ей вдруг стало так хорошо, что сердце забилось быстрее, и Клэр признала, что рада его видеть. На самом деле рада видеть его!
- Что вы здесь делаете?
К ее полной неожиданности он ответил ей с пугающей прямотой.
- Пришел пригласить вас на прогулку. Вы согласитесь прогуляться с нами по Гайд-парку?
Клэр казалось, что ее сбили с ног, и сейчас она падает. Падает в какую-то пропасть, но падение не могло бы навредить ей. Потому что было такое ощущение, будто если Эрик поймет, что ей грозит опасность, он тут же подскочит и подхватит ее.
Продолжая стоять на месте, она ошеломленно моргнула.
- П-прогулка? – с трудом пролепетала она.
- Сперва не поверили своим глазам, – задумчиво заметил он, – а теперь заикаетесь… Неужели снова шампанское?
Не в силах сдержаться, Клэр улыбнулась ему, ощущая, как теплеет на сердце. Боже, он ей нравился! Нравился даже тогда, когда не отрицал, что ему не нравится музыка.
- Клэр! – раздался голос Розалин, которая подбежала к ней. – Прошу тебя соглашайся на прогулку. Будет весело! Нас будут сопровождать братья Рейчел.
- Братья? – Только тут Клэр огляделась и увидела в гостиной не только Рейчел, но и Дилана, который стоял рядом с Агатой и что-то говорил ей. – О!
Надо же, а она даже не заметила, что в комнате есть кто-то еще. Кроме Эрика. Ощущая странное волнение в груди, она снова взглянула на него. И снова легкая дрожь прокатилась по всему телу. Надо же, пришел так рано и приглашал ее на прогулку. Его взгляд, бархатистый, дружелюбный и такой яркий творил с ней странные вещи и внезапно заставил согласиться на то, на что она бы не решилась без Клиффорда. Ей захотелось пойти на прогулку. И не только потому, что об этом просила Розалин. Меньше всего на свете Клэр бы поддалась ее уговорам.
Ее влекло что-то в глазах Эрика, что не отпускало ее. Она хотела понять, что это. Откуда в ней взялись чувства, которые невозможно было объяснить, подавить…
- Хорошо, – медленно кивнула она, понимая, что действительно хочет этого. Хочет пойти на прогулку с тем, чьи глаза могли так необычно блестеть. – Я пойду. – И почти по привычке добавила: – Только возьму свою шаль.
И тут же увидела, как медленно улыбается Эрик.
- Сегодня тепло.
Он помнил! Знал, что она должна обязательно взять с собой шаль. Поразительно!
Клэр улыбнулась ему в ответ и тише добавила:
- И все же, я возьму свою шаль.
Он мягко кивнул ей.
Чувствуя гулкие удары своего сердца, Клэр развернулась и вышла из гостиной, поражаясь тому, что так внезапно и поспешно согласилась пойти на прогулку тогда, когда этого не хотела. Но теперь она собиралась на прогулку. С человеком, которого была безумно рада видеть.
Через десять минут обогнув Гросвенор-сквер, они уже шагали по Аппер-Гросвенор-стрит, которая бы привела их прямо в Гайд-парк, рядом с которым располагалась резиденция маркиза Куинсберри. Солнце светило невероятно ярко, но от ее лучей спасал маленький зонтик, который Клэр раскрыла, едва выйдя из дома. На улице действительно было тепло, но она все равно шла по улице, накинув на плечи свою любимую кашемировую шаль. Рядом с ней шагал человек, присутствие которого действовало на Клэр так, как не действовало ни чье другое.
Надев шляпу, он выглядел еще более высоким и чуть более строгим, но и это нисколько не тревожило Клэр, потому что она знала, какой он на самом деле. Да, они встречались всего два раза, но ей казалось, что она действительно знает, какой он. Такой симпатии Клэр никогда прежде не испытывала ни к одному из своих знакомых. Никто так не располагал к себе, как Эрик. Ей было невероятно хорошо, спокойно и свободно с ним. И легко. Было такое ощущение, будто она может говорить с ним почти обо все на свете.
- Когда вы поняли, что не любите музыку? – не удержавшись спросила она, глядя на вперед идущих Рейчел и Розалин, которые весело щебетали о чем-то друг с другом. А перед ними шли Агата и Дилан.
В любое другое время такая расстановка удивила бы Клэр, и, зная привязанность Рейчел и Агаты, было удивительно, что эти двое не болтают друг с другом сейчас. Но ее мысли отвлек ее собственный спутник.
- Не люблю… – задумчиво повторил он, чуть повернув к ней голову. – Вы говорите это так, будто я совершил преступление.
Клэр быстро взглянула на него, не желая ранить его своими словами.
- Вы не похожи на человека, который может совершить преступление.
- Неужели?
Одна его черная бровь медленно поползла вверх.
Ей понравился этот простой и незамысловатый жест, потому что Эрик при этом хоть и выглядел невероятно сдержанно, уголки губ дрожали так, будто он едва сдерживал улыбку.
- Определенно, – молвила она, крепче сжимая ручку зонтика. Невозможно было долго выдерживать его пристального взгляда, поэтому Клэр вновь посмотрела вперед. – Думаю, вы просто не пробовали слушать хорошую музыку. Вас наверняка сбили с пути безвкусным исполнением.
Она была слишком занята разглядыванием Агаты и Дилана, который склонился к ее сестре, чтобы что-то сказать ей на ухо, поэтому не заметила, как резко побледнел Эрик. Но он быстро взял себя в руки и лишь едва заметно поморщился.
- Музыка… у меня от нее болит голова.
Его слова отвлекли ее от созерцания странной парочки.
- Голова? Но от музыки не должно болеть ничего. Музыка исцеляет.
На этот раз он пристально смотрел вперед, но вздохнув, повернул голову и совершенно серьезно произнёс:
- Возможно, но прежде не доводилось слушать ничего исцеляющего…
Клэр оборвала его своим смехом.
- И все же вы не честны! А как же моя игра в доме… в вашем доме! – молвила она, признав, что в тот первый день действительно была в его доме. – Вам, кажется, понравилась моя игра, даже не смотря на то, что некоторые ноты пытались от меня сбежать.
Суровость его лица исчезла, и он вдруг медленно улыбнулся ей.
- Вы нашли и поставили на место каждую ноту, – проговорил он с какой-то пугающей теплотой, будто бы каждая мелочь того дня была очень важна для него.
- Да, но мне обязательно нужно будет сыграть вам Лунную сонату целиком, чтобы вы по-достоинству оценили истинное очарование этой мелодии. И посмотрим, как вы потом будете утверждать, что не любите музыку! – Клэр вдруг испытала настоящее удовлетворение, когда он кивнул, будто бы соглашаясь с ней. И ей стало непривычно спокойно от того, что она когда-нибудь сможет заставить его полюбить музыку. Такого строгого, сдержанного, почти неприступного… Она разглядывала его красивое лицо, и взгляд помимо ее воли остановился на его крупном носе с едва заметной кривизной, и слова сами собой сорвались с губ: – Что произошло с вашим носом? – Услышав свой прямой вопрос, Клэр ужаснулась своей бестактности и тут же поспешила исправиться: – Простите, я не должна была…
- Все хорошо, – мягко оборвал он ее, качая головой. – Это…
Они переходили улицу Парк-лейн, чтобы войти в парк. Эрик остановился и взглянул на Клэр, будто бы о чем-то раздумывая, а потом медленно протянул ей руку. Клэр тут же вложила свою руку в его широкую теплую ладонь без перчатки, и тут же отметила, как он при этом вздрогнул. Почти как в тот первый день их знакомства за роялем, но его замешательство длилось недолго, потому что, едва добравшись до другой стороны улицы, он поспешно отпустил ее руку. Они вошли в парк, где было тихо и почти безлюдно. Это приятно радовало, но не отвлекло Клэр от того, на чем они остановились.
- Я могу все же узнать, что произошло с вашим носом? Только не говорите, что защищали честь оскорбленной дамы.
Эрик покачал головой, заведя руки за спину, как только отпустил Клэр.
- Определенно там не было дамы.
- Как интересно! – Клэр задумчиво посмотрела на него. – И не смейте утверждать, что лазили по деревьям. Судя по тому, как вы на это отреагировали в прошлый раз, это остается моей прерогативой.
Он несмело улыбнулся.
- Действительно, не стану посягаться на святое.
Клэр рассмеялась, не помня, когда в последний раз смеялась так легко и часто.
- Что ж, раз мы расставили все приоритеты, откройте и вы свою тайну.
Он смотрел вперед, на длинную аллею, по которой они все шагали. Улыбка сбежала с лица. Губы были плотно сжаты, но он тихо ответил:
- Я упал.
- Упали? – Клэр нахмурилась его ответу. – Как это произошло?
- Было темно, я споткнулся и упал с лестницы.
Какая нелепая случайность для столь собранного и сосредоточенного человека.
- Как давно это произошло?
- Это… – Он покачал головой, будто бы отгоняя от себя непрошенные воспоминания, и поспешно добавил: – Два месяца назад.
- О, – прошептала Клэр, вдруг поняв, что для него это было не просто падение. – Мне очень жаль.
Он вдруг резко повернул к ней голову.
- Жаль, что мой нос кривой?
- Что? – Клэр была в ужасе от того, как неправильно истолковали ее слова. Став абсолютно серьезной, она быстро добавила: – Жаль, что от этого падения у вас на всю жизнь останется неприятное воспоминание. И ваш нос… он не кривой, а слегка изогнутый. Вот и всё.
Клэр только сейчас заметила, как сильно потемнели его глаза. Так сильно, что это не понравилось ей. Он стал похож на человека, охваченного сильными эмоциями. Которые невольно вызвала она. Ей не хотелось портить ему настроение. И себе тоже. И тем более задевать его чувства, намекая на то, что у него кривой нос! Потому что его нос действительно не был кривым. Возможно, слегка крупным, но он нисколько не портил его привлекательности.
И все же, ощущая горькое чувство вины, она остановилась и покачала головой.
- Эрик, простите, я не хотела…
- Вы ничего не сделали, – тут же оборвал он ее, опустив руки.
У нее было такое ощущение, будто он может дотронуться до нее. Но он не шелохнулся.
- Вы уверены? – недоверчиво спросила она.
Внезапно, его глаза стали проясняться, и Клэр охватило несказанно облегчение от того, что они преодолели непонимание.
- Абсолютно, – тут же подтвердил Эрик тем своим мягким глубоким голосом, который действовал на нее странным образом, вызывая глубокий трепет в груди.
Вздохнув, она несмело улыбнулась ему.
- Тогда, попробуем догнать остальных? Мои сестры сегодня были весьма расположены к прогулке, особенно Розалин.
Они снова пошли по красивой аллее, вдоль которой росли высокие клены и вязы.
- Это первый сезон вашей сестры?
Клэр улыбнулась.
- Так заметно?
- Она полна жизни и нетерпения познать эту жизнь.
- Вы верно заметили, – кивнула Клэр, поражаясь тому, как точно его слова описали Розалин. – Полагаю, все девушки ее возраста такие.
- А каким был ваш первый сезон?
- Полагаю, таким же веселым. Он был так давно.
- Вы говорите так, будто вам сто лет.
Клэр рассмеялась.
- Упаси Бог! Я даже не представляю, как можно дожить до этого возраста.
Они свернули направо и увидели своих родных, стоявших возле небольшой тележки цветочника, который пытался продать им свои цветы.
- У вас только две сестры? – спросил Эрик, проследив за ее взглядом и увидев своих брата и сестру, которые оживленно о чем-то разговаривали.
- Еще младший брат, Руперт. Ему шестнадцать лет, он сейчас учится в Итоне… О! – прошептала она, увидев, как Дилан протягивает продавцу деньги, а в обмен берет три букета красных роз. А потом вручает Розалин, своей сестре и… слегка застывшей Агате. – Какая красота!
- Любите цветы?
Клэр рассмеялась.
- Какая девушка не любит цветы? – ответила она и тут же поняла, что почти что напросилась на такой же букет. Увидев, как Эрик решительно шагнул в сторону цветочника, она последовала за ним. – Эрик, постойте! Прошу вас, не нужно. Это всего лишь…
Он резко обернулся к ней. Так, что она чуть было не налетела на него, но вовремя остановилась. Их сестры и Дилан уже отошли от цветочника, который катил свою тележку в их сторону, заприметив в них будущих покупателей.
- Я хочу сделать вам подарок.
Клэр ощутила, как теплеют щеки.
- О, но право не нужно…
- Я хочу, чтобы у вас было что-то от… В память об этом дне.
- О… – снова выдохнула Клэр, пораженная до глубины души.
Тем временем Эрик обернулся к подошедшему цветочнику и принялся разглядывать его букеты, которые восхвалял их хозяин, убеждая, что выращивает их в собственном саду уникальным способом, благодаря чему цветы держатся дольше.
- Что вы больше любите? – спросил Эрик, оглядывая цветы. – Розы? Лилии?
Понимая, что он непреклонен, Клэр встала рядом с ним и взглянула на россыпь ярких красок, и заметила среди них то, что ей приглянулось больше всего.

- Ландыши.
Он удивленно посмотрел на нее.
- Что?
- Ландыши, майские цветы, благоухающие особым ароматом. Я люблю ландыши.
Эрик внимательно смотрел на нее, а потом медленно кивнул цветочнику.
- Букет самых лучших ландышей для леди.
- Ландыши? – Цветочник был сбит с толку. – Ваша леди так обворожительна, что достойна роз, лилий или орхидей, но не…
Эрик повернулся к нему и посмотрел на него таким неумолимым взглядом, что мужчина тут же замолчал.
- Хорошо, ландыши, я понял… – Он взял самый пышный из маленьких букетов и протянул Эрику. – Вот, милорд, прошу.
Эрик не спешил опускать руки.
- Положите, я сам возьму.
Клэр взглянула на него. И вдруг вспоминал, как вчера в доме ее дяди он не прикасался ни к кому. Кроме нее. Как и сегодня, когда совсем недавно помог перейти дорогу. Ей это не показалось. Это было… Что-то пугающее было в этом, но она не успела обдумать эту мысль, потому что он взял букет и протянул ей.
- Прошу.
Его глаза снова потеплели, и он смотрел на нее с такой будоражащей искренностью и желанием порадовать, что ответное тепло разлилось по всему ее телу. Клэр взяла букет и невольно прижала к груди, чувствуя, как колотиться сердце.
- Благодарю, – молвила она почему-то осевшим голосом.
Краем глаза она заметила, что он отдал цветнику больше, чем полагалось, и они снова двинулись в путь. К компании, которая на этот раз стояла и ждала их. Приблизившись, они услышали, как говорит Рейчел, глядя на старшего брата.
- Эрик, здесь недалеко есть кондитерская, где продают удивительно вкусные пирожные. Я ужасно хочу выпить чаю, давайте посидим там немного. Мы все хотим чаю.
- Ты уверена, что пирожные не навредят тебе?
Рейчел с улыбкой покачала головой.
- Какой ты бессовестный!
- Я волнуюсь о тебе.
- Не нужно, потому что я хорошо выгляжу, и даже сотни пирожных не навредят моей тонкой талии. – Она повернулась к Клэр. – Клэр, ты хочешь чаю?
- Охотно.
- Ты в меньшинстве, братец, так что мы идем в кондитерскую! – торжественно объявила она, развернулась и повела всех за собой, бросив через плечо: – Не мог купить Клэр букет побогаче?
- Я люблю ландыши, – тут же вставила Клэр, с улыбкой глядя ей в след, а потом покачала головой. – А ведь она права, там продают самые вкусные пирожные.
Они двинулись за молодыми. Клэр с необычайным теплом прижимала к груди свой маленький букетик.
- Чем вы любите заниматься в свободное время? – снова поддавшись некоему порыву, спросила она, поражаясь тому, как много хотела узнать о нем.
- Я изучаю историю.
- Да? – Клэр посмотрела на него. – Дядя Джордж говорил, что вы занимаетесь политикой. А это вероятно предполагает иметь знания в области истории, чтобы двигать страну в нужном направлении, я угадала?
Он нахмурился, встретив ее задумчивый взгляд.
- Вы верно сказали. Но историей я занимаюсь еще и для себя.
Клэр на мгновение поморщилась.
- Никогда не могла запомнить ни одной даты. Я даже не помню, сколько длилась столетняя война, и когда был коронован Генрих VIII.
- Сто шестнадцать лет. А Генриху было 17 лет, когда он стал королем после смерти своего отца, с 22 апреля 1509 года.
- О, – Клэр потрясенно взглянула на него. – Да вы правда знаете историю! – И снова прижала пальцы к губам, поражаясь собственной нетактичности и допущенных сомнениях в его образованности. – Простите, я не сомневалась в этом, меня просто… Несколько пугают такие точности.
- Точность упорядочивает хаос.
- Верно, но за точностью невозможно разглядеть появление в жизни чего-то особенного, неожиданного. Не люблю, когда все расписано и запланировано. Так будто бы в жизни не остается места для мечты.
- За которой нужно непременно идти. Как шли вы к своей музыке.
Клэр улыбнулась.
- Верно. – Быстро взглянув на его профиль, она все же спросила: – А как получилось так, что вы подались в политики? С одной стороны это ваша будущая обязанность, как наследника, но вы могли бы выбрать нечто другое, учитывая бурно развивающийся строй мира...
Он все смотрел вперед, раздумывая над своим ответом, будто бы подбирал слова, или решал, что можно ей сказать.
- Это один из путей, которые даются человеку для того, чтобы изменить мир к лучшему.
Клэр вдруг остановилась, настолько сильно удивили его слова. Какой глубинный смысл прозвучал в них.
- И папа часто так говорит, рассуждая о своем отношении к политике. Он, как и ваш отец, стремится многое изменить в нашей стране, но эти перемены зависят не только от него. Такое ощущение, будто люди вокруг них превратились в глухих и слепых глупцов, не желающих признавать важность грядущих перемен, которым нужно уступить. – Она покачала головой. – В последнее время люди, занимающиеся политикой, не сильно преуспели. Как одна, так и другая сторона.
Эрик тоже остановился и посмотрел на нее.
- Когда у человека появляется власть, – тихо заговорил он, – возникает вопрос, для чего ее использовать. Во благо или для разрушения. Наши отцы давно определились с выбором.
Удивительно, какой серьезный оборот принял легкий разговор, – подумала Клэр.
- А другие? Они ошиблись при выборе? – несмело спросила она.
- Иногда человеку нужна помощь, чтобы сделать выбор, но многие предпочитают быть обманутыми потому, что в большинстве случаев власть развращает. Поглощает всю сущность человека, высасывает из него все хорошее, заменяя пороками и неправильными суждениями. И тогда он начинает действовать только в угоды собственным интересам. Остальные превращаются в оружие, которое помогает достигнуть цели.
- Таково лицо политики? – ужаснулась Клэр.
- Таков человек, верящий в собственную правоту и безнаказанность.
Она задумчиво изучала красивое, суровое лицо, а потому вдруг с кристальной ясностью поняла, о чем он говорит.
- Вы говорите о том, что сейчас пытаются сделать в Парламенте? Вы считаете, что Палата Общин во главе с премьер министром используют простых людей, подталкивая их к восстаниям и бесчинствам в угоду того, чтобы прийти к собственной цели? Что в итоге простой народ ничего не получит?
Он потрясенно вскинул брови.
- Вы разбираетесь в политике?
- Я слежу за новостями, потому что меня волнует будущее нашей страны. И наши отцы… они сделали немало для того, чтобы погасить пожар между враждующими сторонами.
Эрик нахмурился и внезапно опустил руки, вытащив их из-за спины.
- А вы страстно преданы не только музыке.
Было нечто странное в этом разговоре. Что-то тревожащее, мрачное. Клэр не хотела мрака в столь солнечный и такой приятный день, поэтому улыбнулась и тихо молвила, ощутив, как снова краснеет:
- Можно это считать за комплимент?
К ее огромному облегчению он улыбнулся ей в ответ.
- И даже больше, – проговорил он внезапно осевшим голосом, глядя ей прямо в глаза, но затем резко моргнул и выпрямился, будто бы очнулся и кивнул в сторону выхода из парка. – Может, попробуем догнать их?
Улыбка Клэр стала шире.
- Давайте попробуем, иначе они съедят все пирожные в кондитерской, и нам ничего не останется. Вы любите пирожные? С заварным кремом или глазурью?
Он слегка поморщился, но все же ответил:
- Иногда их можно употребить с чаем.
Клэр звонко рассмеялась, ощутив былую легкость в груди.
- Определенно это произойдет сегодня.
Кондитерская представляла собой большой зал с круглыми столами и мягкими стульями, и витринами, заполненными самыми разнообразными пирожными местного кондитера. Внутри было не так многолюдно, и Клэр сразу же заметила в углу своих сестер, Рейчел и Дилана, которые устраивались за самым большим столом, способным вместить всю их компанию. Подойдя к ним, Клэр устроилась у окна, глядя на то, как перед ней садится Эрик. Аккуратно положив на стол свой маленький букетик из белых ландышей, она на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чувствуя, как по-прежнему быстро стучит сердце. Было такое ощущение, будто она пробежала целую милю. Какое-то странное волнение не отпускало ее, но оно не тревожило, а лишь заполняло сознание чем-то сладким и многообещающим.
Через десять минут принесли чай и пирожные. С глазурью, заварным кремом, с фисташками и миндалем. Клэр потянула к себе свою чашку, предварительно добавив туда две ложки сахара, а потом заметила, что Эрик наблюдает за ней, поставив перед собой свою чашку. Ему не положили ни одной ложки сахара. И не добавили ни капельки молока. Неосознанно, но она запомнила этот факт, помешивая свой чай.
Время в кондитерской пролетело совсем незаметно. Через час, когда они собрались обратно домой, Клэр снова шла рядом с Эриком, прижимая букет ландышей к себе.
День выдался таким удивительным. И теплым. Солнце действительно сияло так ярко, что нужды в шале действительно не было, но Клэр все равно накинула ее на свои плечи, от чего чувствовала себя в еще большей безопасности.
- Вы были правы, – молвила она, придерживая правой рукой ножку зонтика. Другой, сжимая букет своих ландышей, она подняла цветы к лицу и вдохнула их неповторимый аромат.
- О чем вы? – спросил Эрик, глядя на нее.
Они уже перешли Аппер-Гросвенор-стрит и шли к Гросвенор-сквер, где располагалась резиденция маркиза Куинсберри.
- День сегодня выдался на удивление теплым.
Он вдруг нахмурился и покачал головой.
- Вам действительно нравятся ландыши.
Клэр вдруг покраснела, решив, что уделяет слишком большое внимание простым цветам. Его подарку.
- Да, я с детства люблю ландыши.
- Чем же они вас пленили?
Его вопрос не был праздным. Потому что каким-то образом он понял, что эти цветы имеют для нее особое значение, чем все остальные. И в очередной раз Клэр решила сказать ему правду. Как не поступила бы с другими. О чем не рассказывала даже Клиффорду.
- Ландыши… Однажды папа принес домой газету. – Она задумалась и взглянула на дорогу, которая вела к их большому городскому дому. – Там говорилось о талантливом композиторе, который собирался дать концерт в Вене.
- Бетховен, – тут же понял Эрик.
Она повернула голову в его сторону. Ей почему-то понравилось то, как он предугадал ее мысли. Хотя, зная о ее слабости, любой бы это понял. И все же, догадливость Эрика намного больше порадовала ее.
- Верно, – улыбнулась Клэр.
- Там была его рисунок?
Улыбка ее помимо ее воли стала шире.
- И снова вы угадали. Да, изображение великого композитора. Он ведь часто гулял по паркам, чтобы быть ближе к природе и услышать мелодию жизни, чтобы потом передать ее звучание другим. В лоне природы к нему приходило вдохновение. Так он сочинил шестую симфонию.
- Да.
Его тихий шепот заставил Клэр вспомнить о том, что и Эрик теперь знает о Бетховене, потому что читал его биографию. Потому что им интересовалась она! И глядя в его светло-голубые глаза, она так же тихо сказала:
- У него в руке был маленький букет ландышей.
Они остановились у порога ее дома, но Клэр не спешила подняться по лестнице. Она не могла оторвать взгляд от Эрика.
- Удивительно, какую большую роль этот человек сыграл в вашей жизни.
В его голосе не было осуждения. Лишь искреннее удивление и признание того, что ее увлечение – это данность.
- Я ведь мечтала съездить в Вену и послушать хоть бы один его концерт. Хоть бы краем глаза увидеть его. Но… сначала папа был очень занят, потом… пять лет назад Бетховена не стало…
Что-то тяжелое легло ей на сердце, грозясь испортить впечатление о сегодняшнем хорошем дне. Вот только ее грусть длилась недолго, потому что Эрик поднял руку и, коснувшись ее подбородка, мягко поднял ее лицо к себе.
- Не стоит жалеть о том, что было, потому что жизнь может преподнести другие удивительные сюрпризы.
Глядя в его необычайные красивые глаза, Клэр вдруг поняла, что он прав. И что в ее жизни не происходило ничего удивительного.
До этого мгновения.
У нее сильнее забилось сердце. И дышать вдруг стало непривычно трудно. Но замешательство длилось недолго, потому что резкий порыв ветра сбил с головы Эрика шляпу и сбросил на дорогу. Вместе с тем ветер взлохматил его густые черные волосы и, принося с собой листок клевера, запутал его в черных прядях. И внезапно поддавшись необъяснимому порыву, Клэр потянулась к нему, шепнув:
- Замрите! – Эрик застыл перед ней, не убрав от ее лица своей руки. Тогда, переложив букет ландышей в правую руку, которая удерживала зонт, Клэр запустила пальцы ему в волосы и стала освобождать бедный листок из плена. Она старалась делать это быстро, но ее неловкие попытки еще больше запутывали его волосы. Не сдержавшись, она подалась еще чуточку ближе к нему, не замечая того, что он почти не дышит, и вытащила-таки листок, невольно погладив его по голове. – Вот! – торжественно заявила она, подняв перед его глазами несчастный лист клевера. И только тогда заметила, каким слегка ошеломленным выглядит ее собеседник. – Эрик?
Он моргнул. И очнулся. И тут же убрал от нее руку. А потом сделал шаг назад и, выпрямившись, завел руки за спину.
- Я… – Клэр была растеряна, решив, что поступила фамильярно, но он вдруг прервал ее хриплым шепотом:
- Благодарю.
- За что?
Глаза его смотрели прямо на нее.
- За эту прогулку. За этот день.
На этот раз смутилась Клэр, ощутив странную робость перед ним, но все же сказала, испытывал ответную благодарность к нему.
- Вам тоже спасибо. За прогулку. – Она взглянула на свой букет и тише добавила: – И за цветы тоже. Спасибо! – И вновь, не понимая, почему так поступает, она вытащила из букета стебелек ландыша и протянула Эрику. Ей захотелось, чтобы и у него осталось что-то от этого дня. – Это вам, в память об этом дне.
Он изумленно смотрел на стебелек.
- Мне?
- Именно.
Она ждала, когда он примет ее подарок, то, что останется с ним от нее. Это было… Клэр не могла припомнить, чтобы хоть бы одному своему кавалеру дарила подарки в память о проведенном дне.
Эрика, наконец, протянул руку и взял стебелек ландыша.
- Благодарю, – молвил он, глядя на цветок.
- До свидания.
Развернувшись, Клэр вошла в дом, поэтому не заметила, что Эрик стоял там до тех пор, пока она не скрылась за дверью.
Пока не стало слишком поздно…
_________________

Ландыши, прекрасный день, Клэр влюблена... Такое впечатление, что ещё не раз вспомнит Клэр этот день!
Захотелось также пройти по парку, вдыхать аромат ландышей и наслаждаться погожим солнечным деньком!
Спасибо, Марина! Прочитала главу и почему-то вспомнился Бунин:
Уже полураскрытых уст
Я избегал касаться взглядом,
Но был еще блаженно пуст
Тот дивный мир, где шли мы рядом.

Эрик и Клэр еще только открывают себя друг другу. И хочется продолжения...
Отдельное спасибо за изображения - просто самое то!

Чудесная прогулка.. Ландыши.. читая зимой аж по веяло весенними ароматами!
Спасибо!
_________________

Всем привет. Долго я к вам добиралась, но никак не могла добраться, и вот слава богу я тут.

Она с тобой не согласится, потому что у нее есть Клиффорд.

Какие красивые строки! И как они уместны. Спасибо большое за них!

Ждать осталось совсем недолго. Сегодня выложу несколько глав.

Я рада, что ты оценила их. Это первая книга, которую я искнула "экранизировать". Обычно я избегаю образов, предпочитаю, чтоб у каждого сложился свой образ героя, не могу навязать своих, потому что такое не люблю.


Да, весна в самом разгаре.Не только снаружи, но и внутри.
_________________

 » Глава 5

Глава 5
В гостиной царила умиротворяющая тишина, прерывающаяся порой глухим отдаленным раскатом грома и слабым треском поленьев в камине. Тиканье больших напольных часов казалось чем-то чуждым и неподвластным тем, кого не заботило время. По окнам били капельки дождя, который не прерывался вот уже два дня. Вынужденное заточение в доме довольно приятно успокоило и расслабило обитателей Гудвин-хауза.
Лежа на полу перед камином, Розалин что-то усердно рисовала в своем блокноте. Агата сидела рядом с ней в кресле и дошивала узор на своем платке.
Клэр устроилась на мягком диване недалеко от окна и, подложив под себя ноги, читала биографию Антонио Сальери, чьим учениками были не только Шуберт, но и ее обожаемый Бетховен. Удивительно, но теперь Клэр не могла думать о своем любимом композиторе без того, чтобы не вспомнить серо-голубые глаза. И не замечала улыбку, которая при этом появлялась у нее на лице. Удивительным было и то, что одно единственное воспоминание об Эрике вызывало в ней столь приятные, теплые эмоции.
«Не люблю… Вы говорите это так, будто я совершил преступление».
Да, он не любил музыку, но мало того, что он не отрицал этого, он не пытался уверить, будто полюбит музыку только для того, чтобы угодить ей. Клиффорд любил музыку и обожал танцевать с ней, но терпеть не мог, когда она начинала музицировать, утверждая, что она в такие минуты забывает о его существовании. Клэр порой казалось, что ее действительно поглощала мелодия настолько, что она забывала обо всем на свете. Но теперь… теперь нечто теплое наполняло все ее существо всякий раз, когда она думала о музыке. И это благодаря человеку, который не любил музыку.
Как такое возможно?
Тишину прервал щелчок замка, а затем в комнату вошла маркиза. Она стояла у порога, словно не решалась войти, и не отпускала ручку, когда остановила взгляд на Клэр.
- Дорогая?
Клэр подняла голову от книги и улыбнулась, увидеть мать.
- Мама? Что-то случилось?
Прижав свободную руку к груди, маркиза заговорила тихим голосом, при этом выглядела необычайно взволнованной и несобранной.
- Клэр, милая, к тебе пришли.
Слова и поведение матери удивили Клэр. Закрыв книгу, Клэр выпрямилась на диване и нахмурилась, перестав улыбаться.
- Ко мне пришли? В такую погоду? Но кто?
- Тебя хочет видеть старший сын маркиза Ричмонда.
На этот раз слова матери окончательно сбили ее с толку. Ощущая тревожные удары своего сердца, она отложила книгу и медленно встала с дивана, не замечая пристальных взглядов сестер.
- Эрик?
Маркиза внезапно улыбнулась ей.
- Да. – Она взглянула на младших дочерей и быстро добавила: – Он хочет поговорить с тобой наедине. Так что, девочки, идемте со мной.
- Но!.. – У Клэр было такое ощущение, будто ее сбили с ног, и она падает. Так стремительно, что закружилась голова. Сердце стучало так громко, что она ничего не слышала. Лишь только оглушительные слова матери. «Наедине»! – С какой стати ему видеться со мной наедине?.. – Когда она увидела, как подчинившись, сестры покидают гостиную, Клэр ощутила настоящую панику. – Мама, девочки, немедленно остановитесь! Куда вы? Что происходит?
Маркиза заправила прядь светло-каштановых волос за ухом и так же быстро ответила:
- Он в коридоре, Клэр. Я пошлю его к тебе.
- Но, мама! Постой!.. Ради Бога, что все это?!..
Ее как будто не слышали. И когда маркиза исчезла за дверью, за ней выросла совсем другая более внушительная фигура.
Клэр не ждала его. Не ожидала увидеть в столь мрачный и дождливый день. И не предполагала, что он может приехать к ним. К ней! Чтобы поговорить… Но о чем?
У нее замерло сердце, когда его серо-голубые глаза остановились на ней. Такой приветливый, такой теплый и добрый взгляд, но в то же время решительный и открытый. Который мог быть только у человека, запросившего позволение поговорить с ней наедине. Клэр вдруг поняла, что происходит нечто неправильное. И когда заметила, как он закрыл дверь, (закрыл тогда, когда этого нельзя было сделать наедине с незамужней девушкой!), самые дурные предчувствия охватили ее, заставив замереть от настоящего ужаса.

- Леди Клэр, – заговорил он тихим, глубоким голосом, который когда-то ей нравился. Но теперь Клэр всем сердцем взмолилась о том, чтобы он замолчал. Но он не собирался молчать. Чуть склонив голову на бок, Эрик улыбнулся ей той несмелой, но искренней улыбкой, которая прежде заставляла сердце щемиться в груди, и так же тихо спросил: – Как вы поживаете?
«Боже, прошу тебя, пусть он замолчит! Пусть ничего не говорит!»
Ей было трудно дышать, невероятно тяжело стоять на ватных ногах. Клэр сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и едва слышно молвила:
- Почему вы пришли сюда?
Улыбка сбежала с его лица. Он выпрямился и завел руки за спину привычным жестом. Волосы его были аккуратно зачесаны на правый бок, но несколько прядей все равно падали на широкий лоб, делая его более земным. Дождь не тронул его волосы, вероятно потому, что он был в шляпе, которую снял еще в прихожей, но капельки дождя были видны на его черном сюртуке и даже на накрахмаленном белом шейном платке.
- Я хотел вас увидеть.
Внезапно Клэр поняла, что ей больше не нравится его открытость, его искренность. Она хотела, чтобы он развернулся и вышел из гостиной сию же секунду, чтобы былое спокойствие снова снизошло на нее. Чтобы все стало как прежде.
- Зачем?
- Я хочу вам кое-что скатать.
«Боже! О Боже! Не нужно! О, прошу тебя не нужно!»
Едва дыша, Клэр прижала руку к груди, прямо туда, где в немом ожидании замерло ее сердце.
- Поверьте… вам… вам не нужно ничего говорить мне.
Он оглядел комнату и к ее полному ужасу заметил небольшую вазу с цветами, стоявшими на столе в углу рядом с ее фортепьяно.
- Не думал, что ландыши сохранятся так надолго.
Клэр внезапно ощутила почти невыносимое желание закричать.
- Эрик, что вы?..
Он вновь перевел на нее свой пристальный взгляд и мягко оборвал ее:
- Клэр, я хочу попросить вас стать моей женой.
Клэр и до этого не могла пошевелиться и дышать, а теперь и вовсе застыла, как статуя, будто бы громом пораженная. Это было… Она не знала, как описать все то, что происходило сейчас. То, что происходило сейчас, было неправильным, ужасным! Просто невыносимым кошмаром. Боже, он ведь нравился ей, очень нравился, и она думала, что они стали друзьями! Ничего более. Но возможно ли, чтобы своей открытостью и дружелюбием она заставила его поверить, на малейшую секунду допустить, будто?..

- Но… это… это… – лепетала она, почти задыхаясь.
Эрик заметил ее резкую перемену и внезапную бледность. Глаза его обеспокоенно прищурились.
- Я уже говорил с вашим отцом, и он дал мне свое согласие.
На этот раз Клэр показалось, что разряд молнии ударил прямо в нее.
- Что?
Она должна была проснуться. Во что бы то ни стало проснуться от этого кошмара!
- Он дал мне свое согласие, но я хочу, чтобы вы сами ответили мне, Клэр. Я хочу, чтобы вы стали моей женой и разделили эту жизнь со мной. Вы позволите мне это сделать?
- Это… – Клэр боялась, что если придет в себя, она сойдет с ума от ужаса. – Это невозможно!
Лицо Эрика застыло. Он медленно опустил руки, но не сдвинулся с места.
- Невозможно? – повторил он так, будто никогда не слышал этого слова. – Почему?
Потому что у нее был Клиффорд! Потому что она до смерти соскучилась по нему. Ждала от него весточки всю эту мучительную, долгую неделю, и пока его не было, она пыталась уверить себя в том, что сможет прожить эти пустые дни без него. И что в итоге произошло?
- Я люблю другого.
Если до этого Клэр полагала, что молния ударила по ней, теперь она могла увидеть, как она бьет стоявшего перед ней человека. Лицо Эрика побледнело. Глаза потемнели. Он не шевелился какое-то время, а затем снова завел руки за спину и посмотрел на нее.
- Я не отказываюсь от своих слов, – наконец, заговорил он голосом, лишенном прежней теплоты.
У нее дрожали коленки от силы его взгляда.
- А я не могу принять ваши слова.
Взгляд его стал почти непроницаемым, но он продолжал так же неумолимо смотреть на нее. Так пристально, что Клэр пожелала бы прикрыться от него.
- Вы связаны обещанием с другим?
- Нет, но это не меняет…
- Я не отказываюсь от своих слов!
Его решительность подействовала на Клэр отрезвляюще. Сковавшее оцепенение медленно отступило, заставляя Клэр ощутить весь ужас того, что на самом деле происходило. Что продолжало происходить. То, что ей нужно было остановить. Предотвратить. Немедленно.
- Я не могу… – прошептала она, находясь на грани.
Эрик шагнул к ней. Глаза его вновь потеплели, и он сказал тем самым бархатистым голосом, от которого мурашки забегали по спине и рукам.
- Я найду тысячу способов сделать вас счастливой.
За короткое время знакомства она прониклась к нему глубокой симпатией, чего не испытывала прежде ни к кому. Ей было не просто приятно находиться в его обществе. Она доверила ему почти все свои тайны и сокровенные помысли, с которыми не делилась ни с кем. Но его предложение вывело ее из некоего странного состояния, в котором она пребывала с момента встречи с ним. Состояние, в котором она позабыла обо всем, даже о Клиффорде, и допустила такую ужасную ошибку, заставив Эрика поверить в то, что между ними есть…
И то, что он говорил сейчас. Это было так на него похоже, но так ужасно, что ей хотелось рыдать. Едва сдерживая себя, она сделала шаг назад и сказала почти убитым голосом:
- Эрик, это невозможно. Я не могу принять ваше предложение.
«Ради Бога, не порть всё то хорошее, что мы разделили за время нашего знакомства!»
Ей было горько от сознания того, что их дружбе действительно пришел конец. Он не сделал ей ничего плохого, он позволил ей провести с ним удивительные мгновения, которые, она была уверена, никогда не забудет. Не забудет того, кто с такой легкостью мог назвать любую дату в истории, кто пожелал подарить ей ее любимые ландыши на память о прогулке, кто не стыдился того, что не знал Бетховена. У нее было такое ощущение, будто что-то очень важное отрывают от нее. Клэр понимала, что они больше никогда не смогут увидеться, и все же ей было больно от того, что он совсем скоро исчезнет из ее жизни.
Словно бы не понимая, в какой агонии она пребывает, Эрик продолжил своим бархатистым голосом, усиливая ее отчаяние.
- Я знаю, что у вас на большом пальце правой руки есть шрам. Я знаю, что в детстве вы любили лазить по деревьям, знаю, что в чай кладете две ложки сахара, знаю, что любите ландыши, любите свою кашемировую шаль, без которой никуда не выходите. Знаю, как сильно вы преданы музыке и мне это нравится, нравится, как вы ловите каждую ноту, где бы они ни были. Я знаю, как шампанское действует на вас, и знаю, что мне этого было достаточно, чтобы захотеть видеть вас своей женой.
У Клэр было такое ощущение, будто ее обокрали.
- Но мне этого недостаточно! – в панике воскликнула она, понимая, что земля на самом деле уходит у нее из-под ног. – Я ведь совсем… вас не… – Она могла бы сказать, что не знает его, но она всё же знала его. – Эрик, – молвила она почти в отчаянии, – этого недостаточно… этого мне недостаточно!
Они знали друг друга всего несколько дней. Для нее этого было недостаточно для того, чтобы согласиться связать свою судьбу с другим. Кроме того, был Клиффорд…
Он остановился в двух шагах от нее и смотрел на нее долго, задумчиво, будто пытался услышать ее. Пытался понять, что она говорит, но не мог услышать. Глаза его потемнели и на этот раз стали такими темными, будто в них поселился весь ночной мрак. Что-то нехорошее исказило его лицо. Боже, подумала Клэр, в ужасе от того, что видела. Она не хотела ранить его после всего, что они разделили друг с дргуом. И все же, у нее не было выбора. Она не представляла, как еще уговорить его остановиться.
Но он упрямо шел к поставленной цели.
- Ваш отец дал свое согласие.
Его голос просек густой воздух, словно лезвие ножа. Клэр вздрогнула и только тут поняла, что он не собирается принять ее отказ.
Господи!
- Вы не понимаете? Эрик, я люблю другого. Всем сердцем люблю. – Клэр никогда бы не подумала, что ей придется кому-то рассказывать о своей любви к Клиффорду, описывать свои чувства, особенно такому человеку, как Эрик. Но теперь кроме как достучаться до него, дозваться до его рассудка, ей больше ничего не оставалось. – Уверена, мой отец…
- Он уже дал свое согласие, – произнес он голосом, наполненным почти таким же отчаянием, какое звучало в голосе Клэр, но она это не заметила. – И я не возьму свои слова обратно.
Он действительно не собирался отступать. Он не принял ее признания о том, что на любит другого. Он проигнорировал это, стремясь жениться на той, кто любила другого. Не понимая что делает, Клэр ухватилась за его руку выше локтя обеими руками.
- Эрик, прошу вас… Уходите. Мы не сможем больше с вами видеться.
Эрик вздрогнул в то же мгновение, когда она коснулась его. Внезапно лицо его потемнело, глаза сузились, и он сказал каким-то пугающе тихим, хриплым, шершавым голосом, полным такой боли, что Клэр охватил почти непередаваемый ужас.
- Вы – единственная женщина на свете, на которой я смогу жениться.
Это было похоже на признание умирающего человека. Которое не слышал никто. Такой сдержанный, такой рассудительный, он все же сказал то, что заставило Клэр буквально окаменеть. Она отпустила его, будто бы обжегшись. Потому что слова его были полны такого сакрального значения, смысл которых она не хотела знать. В серо-голубых глазах отражалась почти та же боль, которая прозвучала в его голосе. Она не хотела, Боже, она на самом деле не хотела причинять ему боль, но он делал все, чтобы не оставить ей выбора.
- Прошу тебя, Эрик… Я люблю другого, – вновь повторила она, не представляя, как еще возможно донести до него свой отказ.
Свои желания. Свои мечты… И почему-то в это самое мгновение, будто бы насмехаясь над ней, почти сумасшедшая мысль пришла ей в голову:
«Я ведь даже не целовала тебя!»
Как можно было думать об этом сейчас?
Эрик не произнес больше ни единого слова. Сделав глубокий вдох, он развернулся и быстро покинул комнату.
Клэр покачнулась, дрожа с ног до головы. Она не могла допустить, чтобы произошло то, о чем говорил, просил Эрик. Зачем он это сделал? Они ведь были знакомы всего три дня! Порой этого недостаточно даже для крепкой дружбы, не говоря уже о том, чтобы жениться. По какой-то необъяснимой причине она прониклась к ним даже большим, чем дружба, он завоевал ее доверии, даже не приложив для этого особых усилий, и расположил к себе так, что она почему-то стала рассказывать ему то, о чем не говорила ни одной живой душе. И это стало ее ошибкой. Но о свадьбе не могло быть и речи. Он сошел с ума, если считал, что она согласиться выйти за него замуж!
У нее был Клиффорд! Она любила его с той первой минуты, когда увидела его. И продолжала любить, даже когда он уехал. Особенно когда он уехал. Она не могла стать женой другого. Это было… С тех пор, как в ее жизни появился Клиффорд, она даже не допускала подобной мысли. Она не собиралась принимать предложения других. И никогда не давала повода другим думать, считать, будто бы она поощряет их! И лишь только однажды поддалась сиюминутным чувствам, когда пригласила Эрика на музыкальный вечер своего дяди…
Это было сумасшествием!
Прижав руку ко лбу, Клэр старалась дышать, чтобы не задохнуться. Ей нужно было подумать! Решить, как быть дальше. Что ей делать?
Оглушительную тишину прервал звон напольных часов, которые стояли в кабинете отца.
Отец!
Ну, конечно! Ей следовало немедленно поговорить с ним. Объяснить ему все то, что произошло. Он поймет, уверяла себя Клэр, почти стремглав мчась в его кабинет, который находился в противоположной стороне от гостиной. Он всегда понимал ее. Только отец поощрял ее, когда она увлеклась музыкой, и всегда поддерживал в ней любовь к этому занятию. Клэр обожала отца и была уверена, что и сейчас он поддержит ее. И обязательно поговорит с Эриком. Да, они больше не смогут увидеться, как бы тяжело ей не было думать об этом, но для нее никого важнее Клиффорда просто не было.
Распахнув двери, она вошла в кабинет и, едва дыша, сказала:
- Это невозможно!
Маркиз перебирал какие-то бумаги, стоя у своего большого стола из массива дуба. Подняв голову и заметив невероятно бледную дочь, он отложил бумаги и широкими шагами направился к ней.
- Клэр? Что с тобой? Что произошло?
- Папа, это невозможно, – простонала она и к полному своему стыду расплакалась, не в силах больше сдержаться. Клэр была уверена, что если сейчас прижмется к отцовской груди и закроет глаза, абсолютно всё встанет на свои места.
Маркиз притянул дочь к себе и крепко обнял.
- Милая моя, успокойся, – прошептал он, проведя рукой по ее волосам. – Что случилось? Кто тебя обидел?
- Я… – Она все никак не могла говорить, потому что е душили рыдания. – Папа…
- Все хорошо, – говорил он, обнимая ее до тех пор, пока Клэр не успокоилась. А когда это произошло, он отстранил ее от себя и, приподняв ее лицо к себе за подбородок, обеспокоенно взглянул на нее. – Что произошло?
- Эрик… он приходил ко мне.
Глаза его сияли невероятной теплотой и пониманием.
- Я знаю, он просил моего разрешения поговорить с тобой. Вы поговорили?
Клэр отпустила отца, испытывая необходимость отойти от него, когда скажет ему все то, что собиралась сказать, вытерла щеки тыльной стороной ладони и сделала глубокий вдох.
- Папа, он просил меня стать его женой.
До сих пор не верилось в то, что это правда. Что он действительно сказал ей такое.
- Я знаю.
Клэр резко обернулась, уверенная в том, что вот сейчас отец улыбнется ей и скажет, как обычно это бывало прежде, что возьмет ситуацию с Эриком в свои руки, и что ей больше ни о чем не придется беспокоиться.
- Папа, я не могу выйти за него замуж.
- Не можешь? – повторил он почти уже знакомым тоном так, будто никогда не слышал этого слова. – Почему?
- Почему? – Клэр была удивлена его реакцией. Обычно ему было достаточно одного ее слова, чтобы распроститься с нежеланными кавалерами. А теперь он смотрел на нее так, будто нуждался в ее объяснениях. – Я не смогу выйти за него.
Маркиз внимательно смотрел на нее, но при этом не выглядел удивленным, а лишь озадаченным. Затем медленно скрестил руки на груди и повторил вновь:
- Почему?
Сбитая с толку, Клэр всё же осознала то, что должна объясниться. Чтобы он, наконец, понял, что произошло.
- Он… он… – она дрожала так, что не могла связать и двух слов. – Он необычный…
- Эрик – хороший человек и сможет позаботиться о тебе.
Клэр не могла поверить своим ушам. Он что же, тоже пытается уговорить ее выйти замуж за Эрика? Он что, тоже сошел с ума?
- Но, папа… Я люблю другого!
Маркиз застыл.
- Что? – Он выпрямился и опустил руки. – Кого?
Маркиз был искренне удивлен заявлением дочери. Это еще больше напугало Клэр, потому что стало казаться, будто ей придется объясниться со всем миром.
- Клиффорда. Я люблю его. Отец… – Ее голос дрогнул от боли. – Я не смогу выйти за другого. Просто не смогу…
Выражение лица Грегори так и не изменилось. Он оставался по-прежнему таким же невозмутимым, как и до ее прихода.
- Клиффорд никогда не просил твоей руки.
Вот и все, что он сказал. Всего несколько слов, мощная сила которых разнесла в пух и прах не только ее любовь, но и всю жизнь. Если молния могла два раза бить в одно и то же место, она должна была снова угадить прямо в Клэр. Она всё смотрела на стоявшего перед собой человека, пытаясь найти в нем своего любимого отца, который всегда защищал ее и ограждал от всего мира.
- Папа… папа… - задыхаясь шептала она.
Глаза маркиза внезапно потемнели.
- Клэр, милая, это ведь…
- Клиффорд уехал… Ему пришлось уехать… Он хотел… – бормотала она, изо всех сил пытаясь вспомнить все те обещания, которые давал ей Клиффорд, но так ничего и не смогла вспомнить.
И словно этого было мало, маркиз добавил то, что стало последней каплей:
- До этого он два месяца был здесь.
В повисшей тишине вся обреченность и тщетность попыток снежным комом обрушилась на нее.
- Что ты делаешь, папа? – убитым голосом молвила она, задыхаясь от боли.
Маркиз внезапно опустил взор и покачал головой.
- Я дал Эрику свое согласие. – Медленно подняв голову, он тише добавил: – И не возьму свое слово назад.
Земля медленно начинала уходить из-под ног. В ушах шумело, и Клэр боялась упасть, но ей пришлось приложить все свои силы для того, чтобы этого не произошло. Все силы для того, чтобы суметь вынести боль от разочарования в отце, которого боготворила.
- Ты сделаешь то, что навсегда разрушит мою жизнь? – прошептала она потрясенно. – Тебе не может быть настолько наплевать на меня.
Маркиз вздохнул и устало провел рукой по застывшему лицу.
- Клэр, ты прекрасно знаешь, что мне никогда не был наплевать на тебя. Не говори так.
- Тогда что вы делаете? – выдохнула она, из последних сил взывая к его разуму, к чувству справедливости, которым так восхищалась. – Что ты делаешь, отец? Что ты творишь?..
Лицо маркиза побледнело, но он смотрел на дочь прямо, уверенно.
- Я устраиваю твою жизнь. Только пока ты этого не понимаешь…
Клэр сделала шаг в его сторону.
- Но я люблю Клиффорда. Папа, прошу тебя…
- Придется полюбить другого. Эрик хороший парень, и сможет сделать…
Резко остановившись, Клэр подняла руку и почти, не помня себя, процедила сквозь боль и отчаяние:
- Если ты это скажешь снова, я навсегда возненавижу тебя!
Отец вздохнул с горечью и едва заметной болью.
- Однажды ты скажешь мне спасибо за все то, что я делаю для тебя.
Клэр выпрямилась, сжимая руки в кулак так, чтобы сдержаться, но у нее ничего не вышло. И одинокая слеза, прочертившая ничтожную дорожку, стала олицетворением всей ее боли. И одиночества в борьбе за то, что никто не хотел понимать. Даже ее отец.
- Мне сложно будет найти слова благодарности для того, кто разрушает мою жизнь.
Маркиз дернулся так, будто его ударили. Боль Клэр стала сильнее от того, что ей до сих пор приходилось причинять боль тем, кого она любила. Кто ей нравился. Кому она не желала боли…
- Хватит, – прошептал маркиз, качая головой. – Все уже решено, я дал благословение на этот брак, и Эрик станет твоим мужем.
Едва дыша, Клэр каким-то чудом нашла в себе силы поднять руку и вытереть со щеки очередную набежавшую слезинку.
- А что ты сделаешь, если я сбегу?
Взгляд зеленых глаз отца стал почти стальным. Он сжал руку в кулак, давая понять, что действительно всё решил и что ей не дается право голоса в том, что непосредственно касалось ее.
- С этой минуты ты будешь находиться под домашним арестом до тех пор, пока через неделю не состоится твоя свадьба!
- Ч-что?! – Клэр почувствовала, как у нее задрожали колени. Вцепившись побелевшими пальцами в спинку стоявшего рядом кресла, она на мгновение закрыла глаза. – Что ты сказал?
Лицо отца исказилось.
- Ты прекрасно меня слышала, потому что обладаешь превосходным слухом. Я не допущу вопиющих выходок с твой стороны. Тебе придется забыть Клиффорда и принять Эрика. Я все сказал! А теперь ступай к себе в комнату. И без глупостей, Клэр. Я не хочу наказывать тебя, за что бы то ни было.
И снова тишина, окутавшая комнату, зловеще улыбалась, глядя на Клэр. Тишина, в которой ей предстояла прожить остаток жизни. Тишина, которая разделила ее с обожаемым отцом, с миром, который никогда не будет прежней. С возлюбленным, которого она никогда больше не увидит. И с другом, который стал причиной всех этих разрушений.
Отпустив пинку кресла, она развернулась и направилась к двери, не видя дороги. Не чувствуя ничего, кроме сокрушительной боли, которая должна была совсем скоро раздавить ее. Но у самых дверей остановилась и в последний раз взглянула на отца.
- За что ты меня так ненавидишь, отец? – прошептала Клэр, прижав руку к груди.
Маркиз весь сник и опустил голову, но все же ответил, почти таким же убитым как у дочери голосом:
- Я люблю тебя, Клэр, и хочу твоего счастья. Надеюсь, однажды ты поймешь, что я поступаю правильно.
Развернувшись, Клэр выбежала из кабинета и помчалась к ведущей на второй этаж лестнице, стремясь как можно скорее спрятаться в своей комнате, подальше от всех тех, кто ранил ее так, что она могла никогда не оправиться от этого.
Она не заметила стоявших в холле сестер и мать. Увидев плачущую дочь, на которой лица не было, маркиза тут же направилась за ней.
- Клэр, милая, что с тобой? О чем вы говорили с отцом?
Клэр не ответила.
Она убежала и спряталась в своей комнате, поражаясь тому, что однажды легкая простуда и один невинный бокал шампанского привели ее к человеку, который по какой-то необъяснимой причине понравился ей, а теперь должен был с благословения ее отца разрушить ее жизнь.
_________________

 » Глава 6

Глава 6
Не было ночи более мучительной и бесконечной, чем эта. Темнота сгустилась так, словно не собиралась рассеяться, дабы не позволить наступление светлого утра. Борьба света с тенью боролась в душе с таким же ожесточением, но поражение уже было объявлено.
Сидя на диване и глядя в пустоту ночи, Клэр старалась сбросить с себя оцепенение, чтобы не поддастся панике. Она должна была сделать хоть что-то, чтобы спасти себя. Спасти всё то, во что верила, что любила.
Она не могла выйти замуж за Эрика, потому что любила другого.
И не могла выйти замуж за Клиффорда, потому что его не было рядом. Потому что он не просил ее руки!
Горечь происходящего отравляла ей каждое мгновение и стало казаться, будто весь мир сговорился и загнал ее в ловушку, которую тщательно изготовили для нее.
Клэр было больно от того, во что превратилась ее последняя дружба. Ей было больно от того, что она теряла возлюбленного. И ей было ужасно больно от того, что ее предал самый близкий и дорогой ей человек, ее отец.
Клэр спрятала лицо в ладонях и заплакала, желая забыть слова отца. То, что навсегда перечеркнуло были отношения.
Она не могла сбежать, даже если бы не было этого внезапного ареста, потому что со времен политических волнений дом охраняли хорошо обученные солдаты, и выйти на улицу незамеченной было бы просто невозможно. Клэр просчитала все возможные варианты и с ужасом признала, что побег просто не возможен.
Ей нужно было написать Клиффорду!
Решение пришло к ней под самое утро, когда уже не хотелось ничего решать. Невольный взгляд остановился на бюро где лежала стопка аккуратно сложенных бумаг и перо. И Клэр буквально ожила, увидев во всем этом лучик надежды. Бросившись к бюро, Клэр принялась писать Клиффорду, зная совершенно точно, что он тут же примчится и спасет ее, спасет их любовь и будущее, едва узнает, как нужен ей. Он поговорит с отцом, и тогда уже маркиз не сможет утверждать, будто Клиффорд не просил ее руки. Клиффорд должен был спасти ее.
Запечатав письмо, Клэр вручила его своей горничной, когда та пришла рано утром, чтобы помочь ей одеться.
- Люси, ты понимаешь, что от этого зависит вся моя жизнь? – прошептала Клэр, умоляюще глядя на девушку. – Прошу тебя, помоги мне.
Молодая девушка с опаской посмотрела на послание, но не спешила взять его, вероятно, потому, что уже знала о произошедшем, ведь слухи распространялись так быстро.
- Леди Клэр, вы уверены, что это хорошая идея? – заговорила она, с опаской глядя на свою хозяйку. – А если ваш отец узнает?..
- Ты скажешь, что собираешься забрать мою шляпу из магазина на Бонд-стрит, которую я заказала неделю назад. Только будь естественной. Ради Бога, прошу тебя!
Девушка судорожно вздохнула и покачала головой.
- Не знаю, миледи… Я…
Клэр едва сдержалась от того, чтобы не расплакаться.
- Люси, умоляю тебя, помоги мне! Когда мы с Клиффордом поженимся, я заберу тебя с собой и назначу тебе такое жалование, что ты будешь жить в достатке всю оставшуюся жизнь.
Горничная удрученно покачала головой.
- Леди Клэр, вы ведь знаете, что я всегда помогу вам, что бы ни произошло, но сейчас…
Клэр шагнула к ней и, пока не стало слишком поздно, вложила ей в руки свое драгоценное письмо.
- Я никогда не забуду того, что ты сделаешь для меня!
Медленно кивнув, Люси взяла послание и вышла из комнаты.
Клэр не знала его адреса, но вспомнила название банка, которым владел его отец, и написала туда, всем сердцем надеясь, что письмо обязательно передадут ему.
«Господи, пусть поскорее Клиффорд получит мое письмо! – молила Клэр про себя, закрыв глаза и прижав руку к груди. – Никогда больше не попрошу у тебя ничего, если он получит мое письмо!»
Теперь ей не оставалось ничего иного, как ждать. Ждать того мгновения, когда он получит ее письмо и примчится спасать ее. Как однажды заявил, будто спасти ее даже от огнедышащих драконов. Глупенький, никаких драконов не нужно было убивать. Ему было достаточно приехать, и все встанет на свои месте. А потом он обнимет ее, прижмет к груди, и всё страшное покажется ей лишь дурным сном.
Сон, который она никогда больше не будет вспоминать.
Сон, который однако не желал отпускать ее, потому что это был не сон, а самая настоящая реальность.
Клэр стояла у окна и ждала, когда же Люси выйдет из дома, но время шло, и никто так и не открыл входную дверь. Клэр решила, что Люси нужно подходящий момент, чтобы незаметно выскользнуть из дома, но внезапно раздались громкие шаги в коридоре, а через секунду дверь распахнулась и, обернувшись, Клэр увидела на пороге почти разгневанного отца.
- Клэр, я ведь просил тебе не делать глупостей!
К своему полному ужасу Клэр увидела, как отец сжимает в руке ее послание. Это был конец! Последняя надежда, которую она лелеяла, разбилась о непонимание и предательство отца, который действительно намеревался разрушить ее жизнь. До основания.
У нее не было выбора, у нее не осталось средств, чтобы бороться за свою свободу, за свою любовь! Клэр едва сдерживала жгучие слезы, но, собрав в кулак все свое достоинство, подняла голову так высоко, как только могла, чтобы дать отцу понять, что она не сломлена и ни за что на свете не сдастся.
- Ты полагал, что я покорно приму твои заявления, сяду тут и буду ждать, когда меня выдадут замуж против моей воли? Ты думал, я смирюсь с этим, да, отец?
Маркиз зарычал, но не произнес ни слова. Вместо этого он поднял ее послание и медленно разорвал его на мелкие кусочки, даже не подозревая о том, что так же легко рвет на части сердце собственной дочери.
- Если ты еще раз сделаешь подобное, – процедил он, бросив осколки неудавшейся жизни на мягкий ковер, – я уволю твою горничную и пошлю ее на все четыре стороны без рекомендательного письма. Думаю, тебе не нужно объяснять, чем это ей грозит. Я уволю любого, кто вздумает помочь тебе. А ты! – Он дышал так тяжело, что лицо его побагровело. – Ты будешь готовиться к свадьбе и через неделю пойдешь к алтарю вместе с Эриком, а этого Клиффорда… Имени его чтоб больше не произносили в моем доме, тебе ясно!
Он вышел и хлопнул дверью, даже не заботясь о том, что на самом деле разрушает жизнь дочери. Что разбивает ее любящее сердце. Что навсегда может лишиться ее внимания и преданности.
Клэр боялась, что никогда не сможет простить его за то, что он сегодня сделал. И если она не сможет остановить грядущей катастрофы, она действительно не сможет простить отца.
Она больше не писала Клиффорду. Потому что в этом уже не было смысл. Как брошенные на полу разорванные кусочки послания, такой же разорванной была она. Разорванная и растоптанная.
Никому не было дела до того, что хочет она. С обеспокоенным выражением лица маркиза всё же стала готовиться к свадьбе дочери, которая должна была состояться ровно через неделю. Свою поспешность маркиз объяснил тем, что заключался союз по любви, и что молодые слишком долго ждали, что это было давно запланировано, и что теперь после возвращения Эрика в ожидании больше не было смысла.
Эрик…
Когда-то Клэр считала его добрым, невероятно интеллигентным, начитанным и умным другом, рядом с которым она чувствовала себя хорошо и так непривычно легко. С которым могла говорить о чем угодно. Который ей когда-то очень нравился. А теперь… она даже не представляла, как посмотрит на него снова. Она не желала видеть его, слышать его голоса, заглядывать в его серо-голубые глаза. Не хотела видеть его большой кривой нос!
Почему ему взбрело в голову пойти на этот шаг и разрушить их дружбу? Разрушить ее жизнь и свою тоже? Как он собирался проживать с ней свою жизнь, зная, что она ненавидит его? Что всем сердцем любит другого и никогда не взглянет на него по доброй воле? Однажды она решила, что он справедливый и рассудительный человек, и что разговор с ним поможет, но он не стал ее слушать. Ему было все равно, кого она любит. Все равно, что она никогда не полюбит его. Об этом даже не было речи.
Клиффорд так и не написал ей. Ни единой строчки. Ни одного слова. Было такое ощущение, будто его и вовсе не существует. Что он был мечтой, которую развеял легкий порыв ветра. Клэр было ужасно больно от этого молчания. Она гневалась на него. Сердилась. По ночам, лежа в своей кровати она звала его и проклинала. А потом в какой-то момент действительно признала, что его нет рядом. И что со всеми бедами справиться предстоит только ей одной. Никто не помог, не выслушал, даже не спросил, почему она выглядит как приведение, а не любящая девушка, которая выходила замуж. Ни мать, ни сестры, ни подруги, даже Рейчел не осмелились задать ей простой, возможно, самый необходимый для Клэр вопрос.
А потом наступило оцепенение и полное безразличие к тому, что происходило. Клэр казалась самой себе сторонним наблюдателем, который присутствует на плохом спектакле. Где все герои знали, что происходит катастрофа, но никто так и не пошевелил даже пальцем, чтобы предотвратить беду.
У них бывали гости, в доме всегда было суматошно и многолюдно. На ней мерили и шили платье, ее подготавливали и наряжали. Подбадривали, радовались за нее и высказывали множество пожеланий. Кто-то даже с завистливым вздохом заметил, что ей несказанно повезло. В тот же вечер в комнате Клэр не досчитали одной невероятно красивой дорогой хрустальной вазы.
И вот настал тот день, когда ее так же нарядили, привезли в собор Святого Павла и повели под венец.
Был день ее свадьбы, а она чувствовала себя так, будто были ее похороны. Хоронили ее жизнь, ее несбывшиеся надежды. Все ее мечты и желания…
Клэр не чувствовала ничего, глядя на мраморный пол, по которому шла. Она не слышала восторженных речей в адрес обворожительной невесты, не замечая даже своего подвенечного наряда. Не слышала звуков музыки, слов отца и наставлений матери. Она не видела ничего, кроме пола, который приводил ее к последней точке. Откуда не будет больше возврата. Как она смогла вынести эту неделю? Как смогла смириться с тем, что делали с ней? Как могла позволить, чтобы так жестоко и безбожно разрушили всю ее жизнь? Все ее мечты и желания.
Клэр не обратила внимания даже на убранство собора, который за столь короткий срок превратили в настоящий цветник. Она не заметила собравшихся вокруг многочисленных родственников, и даже восьмидесятилетнюю бабушку, специально приехавшую их Корнуолла. У нее было такое ощущение, будто это ее последняя дорога, и когда она доберется до места, все будет кончено.
Дойдя до алтаря, отец остановился, посмотрел на нее и что-то сказал. Клэр могла поклясться, что не расслышала ни одного его слова. Ей было глубоко безразлично, что он скажет.
Ведь был день ее свадьбы. Обычно для свадеб такого масштаба уделялся долгий месяц. Чтобы подготовиться. Чтобы сшить невесте грандиозное платье, приготовить угощения. Сделать оглашение в церкви. Устроить бал в честь молодых… Все это выпало из ее жизни. Этот день должен был стать триумфом ее любви к человеку, которого она выбрала себе в мужья. Но руку ей подал совсем другой человек. Которого она не желала видеть. Которого ни за что бы не выбрала себе в качестве мужа.
И все же даже сквозь перчатку она почувствовала удивительное тепло его руки, когда он сжал ее дрожащие пальцы. Впервые за долгое время почувствовала хоть что-то. То, что не желала чувствовать. То, что не желала иметь в своей жизни! Гнев, обида, отчаяние внезапно охватили ее с такой силой, что, вздрогнув, Клэр подняла голову и посмотрела прямо на него. На своего будущего супруга. Увидела его впервые с тех пор, как он сделал ей свое ошеломляющее предложение и ушел.
Эрик… Человек, который подумал подарить ей ландыши, не навязав ей свой собственный выбор. Беседовал с ней на равных, не навязывая ей своего мнения.
Серо-голубые глаза смотрели на нее с неприкрытым беспокойством. Будто бы ее будущему супругу было дело до того, что с ней происходило. Почувствовав, какая у нее холодная рука, Эрик опустил взгляд на ее пальцы, а затем снова заглянул ей в глаза. Такой высокий, такой неумолимый. И все же на одно короткое мгновение Клэр показалось, будто она увидела в его глазах раскаяние. Будто бы он только сейчас осознал всё то, что натворил. Неужели он осознал свою ошибку? Неужели ему стали важны ее чувства, ее слова? Клэр внезапно ощутила спазм в горле и поняла, что готова расплакаться.
День ее свадьбы.
День, который расколол ее жизнь на до и… И пустоту, в которой уже ничего не будет. Не будет ни света, ни любви. Ни даже музыки…
Эрик подвел ее к архиепископу, который начал венчание, и зал затих. Клэр не слышала ни единого слова, остро ощущая стоявшего рядом человека, который совсем скоро станет ее мужем. И у нее не будет ни единого шанса избежать своей участи.
Шанс, который все же представился, когда архиепископ спросил, готова ли она взять в мужья Эрика Джеймса Артура Уортона, графа Бедфорда. Надо же, а он был к тому же графом, а в будущем мог стать и герцогом, когда унаследует состояние отца и деда, с горечью обнаружила Клэр, поражаясь тому, что не знает даже столь элементарных вещей.
Архиепископ ждал, как ждал и Эрик, который с твердой решительностью произнес «Да». Одно короткое, но такое сакральное слово, от которого зависело всё ее будущее. Повернувшись к ней, он смотрел на нее, затаив даже дыхание. Замер и весь зал. Замерло всё вокруг, давая ей шанс избежать неизбежного. Подняв голову, Клэр вновь посмотрела на Эрика. На человека, который пожелал взять ее в жены, но предпочел заплатить за это ее разбитым сердцем. Чем он тогда был лучше тех политиканов, которые шли по головам других в угоду собственным интересам, и которых он осуждал?
И все же, когда она заглянула в серо-голубые глаза, Клэр к полному своему ужасу ощутила не презрение или ненависть. Да, ей следовало ненавидеть его, презирать всеми фибрами души. И все же, она никак не могла забыть, прогнать то приятно щемящее ощущение, которое испытывала всякий раз, когда они виделись в прошлом. То самое неуловимое чувство привязанности, которое нахлынуло на нее на музыкальном вечере ее дяди, когда он пригласил ее на танец. Странно паническое беспокойство, когда он собрался тогда уходить. Почему в тот день ей показалось, что если он уйдет, он заберет с собой все то прекрасное, что происходило с ней, что она начинала ощущать в его присутствии? Что она не желала терять…
У Клэр сжалось сердце, потому что, стоя перед ним в соборе Святого Павла, на одно короткое мгновение она увидела в глазах Эрика отражение собственных страхов, тех же несбывшихся надежд. И боль, которая разрывала ее на части. Боль, которая охватила и его. Боль, от которой потемнели его красивые глаза.
Ей было так трудно дышать, что она не смогла ответить, и молча опустила голову. Архиепископ воспринял это как за ответ и огласил на весь зал, что теперь они муж и жена. И что жених может поцеловать невесту. Совсем позабыв об этом, Клэр вскинула голову, решив, что Эрик ни за что не посмеет сделать это. Особенно после того, что произошло между ними неделю назад.
Но он сделал.
Взял ее за локоть, и едва она собралась взглянуть на него, как он в то же самое время опустил голову и коснулся ее губ своими. Он застал ее врасплох, иначе она ни за что бы не позволила этому произойти. Клэр замерла, потрясенная тем, что он все же сделал это! Что осмелился поцеловать ее тогда, когда знал, что она отдала бы все на свете, лишь бы больше никогда не видеть его. Знал, что она любит другого…
Но даже не дерзость его поступка потрясло ее так, как собственная реакция на произошедшее.
Горечь, боль и разочарование от того, как несправедливо поступали с ее жизнью ввергли ее в кромешную тьму отчаяния, где она обрела, наконец, долгожданное оцепенение. Она заковала себя в надежные руки безразличия, молча наблюдая за тем, как разрушают ее жизнь, потому что уже ничего не могла поделать. Клэр и дальше надеялась жить с этим безразличием, но стоило Эрику коснуться ее, как в груди у нее что-то с невыносимой болью дрогнуло и надломилось. Все ее барьеры разлетелись на мелкие осколки, как и ее жизнь, от которой ничего не осталось.
Нет, осталось, появилось то, что она не могла проигнорировать. Ошеломленная, Клэр стояла перед Эриком и чувствовала то, что ни за что бы не подумала почувствовать. Не должна была, и всё же она ощущала почти парализующее тепло его губ, его бережное прикосновение, какая-то затаённая нежность, с которой он это сделал. Касался ее так, как не касался ее никто.
«Я даже не целовала тебя»…
Ей вдруг стало больно от того, что это все же произошло. Он прижимался к ней своими мягкими губами всего несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы Клэр обуял настоящий ужас. Потому что она была уверена, что ничего не почувствует, ничто не нарушит благодатного оцепенения, которое оберегало ее от боли. Но теперь…
Теперь Клэр была уверена в том, что никогда этого не забудет. Не забудет того, как он поцеловал ее и всколыхнул все ее чувства, перевернув их с ног на голову так, что она уже ничего не понимала.
Клэр не смогла сдержаться и заплакала, раздавленная собственными чувствами, которые предали ее. Когда же Эрик поднял голову и посмотрел на нее, она внезапно поняла, что все происходящее до этого мгновения проплывало мимо нее, но теперь она будет вынуждена участвовать в собственном разрушении. И словно бы в подтверждении этого, Эрик бережно, будто она могла развеяться как дым, дотронулся до бледной щеки и смахнул одинокую слезинку. Серо-голубые глаза мерцали какими-то сильными эмоциями, но он быстро справился с собой, взял ее за руку и вывел из собора, украшенного белыми ландышами.
Но и этого Клэр не заметила, пребывая в настоящей панике, когда до нее донёсся гул голосов. Звуки реальности, от которой ее ничто уже не могло уберечь.
Паника, которая усилилась, когда опустилась ночь.
Когда после свадебного завтрака в доме маркиза Ричмонда ее привезли в городской особняк графа Бедфорда. Теперь уже в ее новый дом.
Боже, еще неделю назад она и думать не смела о том, что выйдет замуж, а сегодня уже была ее брачная ночь! С человеком, которого она никогда бы не выбрала себе в мужья.
Сразу же после приезда ее привели в большую, красиво обставленную комнату, подготовили ко сну и оставили одну. Клэр сидела у туалетного столика и в ужасе смотрела на свои дрожащие, ледяные руки, не представляя, что ей делать теперь. Что с ней станется, если она будет вынуждена подчиниться, чтобы косумировать этот брак? Как она вынесет это? Как другой человек (Господи, теперь уже ее законный муж!) сможет коснуться ее, зная, что ей это просто невыносимо?! Как она выдержит это испытание? Клэр боялась сойти с ума еще до того, как это произойдет.
В комнате горели лишь камин, и одинокая свеча в красивом бронзовом подсвечнике, который стоял на туалетном столике. Свет свечи освещал бледное лицо девушки, которая находилась на тоненькой грани. Прежде ее спасением было оцепенение, но ее больше не стало, и не стало больше защиты, которая бы уберегла ее от настоящей беды.
Во всем был виноват поцелуй. Зачем он это сделал? Как ей теперь жить с этим, с зияющей раной в сердце? Как она будет бороться и защищать себя, когда поцелуй сделал ее беззащитной и полностью одинокой в своей борьбе?
Клэр не представляла, где черпала свои силы, чтобы дышать. Она не обняла мать и сестер, когда настала пора уезжать. Она не взглянула даже на отца, впервые с готовностью вложив руку в ладонь своего мужа, и последовала за ним, лишь бы уйти подальше от людей, которые предали ее. Которых она не могла простить, даже если бы и захотела.
И вот теперь в одиночестве собиралась столкнуться с испытанием, которое и решит, останется она прежней или навсегда лишится того, во что верила, что любила и к чему стремилась.
Она не услышала, как щелкнул замок смежной с ее комнатой двери. Клэр лишь тогда заметила своего новоиспеченного супруга, когда он встал позади нее в нескольких шагах от туалетного столика. Пока она не увидела тень, а потом и его образ, возникший в большом с позолоченной рамой зеркале.
Клэр застыла, затаив даже дыхание, потому что впервые с момента знакомства они остались полностью одни. Она не могла пошевелиться, до ужаса боясь того, что вот сейчас Эрик подойдет к ней. Ей казалось, что если он дотронется до нее, у нее остановится сердце. Что действительно никогда уже не будет прежней. Потому что не могла забыть его поцелуя. Ей было страшно. Так страшно, что она начинала задыхаться, едва представляла, что с ней станется, если он снова поцелует ее. Если… Ей даже в голову не приходило, что ее когда-нибудь будет целовать кто-то еще, кроме Клиффорда. Что кто-то другой будет дотрагиваться до нее, а не Клиффорд. Что может…
Эрик не произнес ни слова, а лишь только стоял и смотрел на нее своими серо-голубыми глазами, внушая ей такой всепоглощающий, леденящий душу страх, что задрожало все тело. На одно короткое мгновение Клэр вспомнила человека, которого повстречала в музыкальной комнате дяди Джорджа. Человек, который уберег ее от падения, который уверял ее в том, что она хорошо играет и подарил ей ее любимые цветы. Почему-то Клэр была уверена, что тот человек никогда бы не обидел ее, никогда бы не сделал того, что причинит ей боль. Тот Эрик помог бы ей, уступил бы, освободил бы ее…
Но в зеркале отражался образ высокого, неприступного мужчины, который пошел до самого конца. И теперь оставался последний шаг, чтобы утвердить то, что теперь всецело принадлежало ему.
Он снял парадный черный фрак и шейный платок и накинул на себя винного цвета халат, завязанный на поясе. Руки были заведены за спину уже знакомым для нее жестом, необычные глаза мерцали в приглушенном свете свечи и камина, внушая ей еще больший ужас.
- Как ты себя чувствуешь?
Нервы были натянуты так, что даже звук его тихого голоса мог запросто лишить Клэр самообладания, которое она теряла с такой стремительностью. Вцепившись в деревянную столешницу дрожащими руками, она на секунду прикрыла глаза, чтобы восстановить дыхание, потому что тихий шепот, нарушивший молчание, подействовал на нее сокрушительно. Голос, наполненный неуместным беспокойством за нее тогда, когда всему миру было наплевать на нее.
Удивительно, но теперь им не нужно было притворяться, будто все хорошо. Потому что возможно именно сейчас он понял, кого взял в жены: девушку, сердце которой было отдано другому.

Сделав глубокий вдох, Клэр медленно встала и обернулась к нему, чувствуя, как дрожит пол под ногами. Она не собиралась подчиняться, не собиралась допустить, чтобы растоптали последнее, что принадлежало ей. Глядя прямо в глаза своего мужа, она сказала то единственное, что было приемлемо для нее.
- Вы ведь понимаете, что все, что сейчас произойдет, это будет происходить только в том случае, если вы приложите для этого все свои силы, потому что добровольно я не стану делать больше ничего?
Клэр поразилась тому, что сумела произнести всю эту длинную фразу, даже не запнувшись. Удивлялась смелости, с которой смотрела на него? Смелость, которая стремительно покидала ее по мере того, как длилось молчание.
Эрик по-прежнему стоял на своем месте. Не пошевелился. И лишь только приглядевшись, Клэр заметила, как непривычно он бледен. Нахмурив свои прямые брови, он медленно покачал головой.
- Не так я все представлял себе, – наконец, заговорил он.
Горечь, смешанная с болью, которая прозвучала в его голосе, напугала и вместе с тем разозлила Клэр настолько, что она перестала даже дрожать.
- Удивительно, что вы вообще могли себе что-то представить, учитывая наш последний разговор. Что вы хотели от девушки, которая любит другого?
Голова его едва заметно, но дернулась так, будто его ударили. Лицо его стало почти белым, а глаза опасно потемнели. Он сжал челюсти так сильно, что на щеках задергались желваки. Никогда еще она не видела его таким неумолимым, таким напряженным, почти чужим. Незнакомым настолько, что это до смерти пугало ее.
- Я не знал, что вы любите другого, когда встретил вас.
Такое легкое и простое оправдание. Но он ведь знал это, когда просил ее руки, когда она отказала ему. Он знал всю правду, но предпочел не замечать этого и не принял ее отказа.
- И вы думаете, что теперь после свадьбы я могу по щелчку пальца разлюбить его?
У него было такое непроницаемое выражение лица, что невозможно было понять, что он испытывает. Как сильно сердится на нее за ее прямоту, но Клэр не собиралась молчать. Потому что ей нечего было терять. Вернее, нет, у нее осталось последнее, что она могла бы потерять.
- Я не знал, что вы любите другого, когда встретил вас, – повторил он так, будто пытался донести до нее мысль, которую она до сих пор не понимала.
И ведь она не понимала, как могла одна нелепая ошибка привести к таким последствиям. Как мог стоявший перед ней человек захотеть испортить свою собственную жизнь, пожелав жениться на той, которая любит другого? Как могло приятное знакомство перерасти в кошмарное супружество?
- Да, люблю, – простонала Клэр и обессилено оперлась о столешницу туалетного столика, чувствуя, как холодеет у нее в груди. – Я не скрывала этого. Это вы предпочли не замечать очевидное.
Он побледнел еще больше, если только это было возможно. И внезапно Клэр поняла, что, наконец, достучалась до него, что он начинает осознавать все то, что совершил. Все то, что произошло по его слепоте и нежеланию видеть очевидное… Серо-голубые глаза потухли, лицо исказилось, и она вдруг поняла, что перед ней стоит тот самый Эрик, которого она повстречала в доме дяди Джорджа. Чуткий, рассудительный, внимательный к деталям мужчина с пугающей притягательностью, который никогда и не менялся. Который бы никогда не причинил ей боль.
Человек, который по непонятной причине заключил их обоих в эту страшную ловушку.
Клэр едва сдержалась от того, чтобы не заплакать. Боже, что он наделал? Зачем он женил ее на себе? Зачем разрушил их жизни?
Эрик опустил голову и какое-то время молча смотрел на пушистый ковер. Тишину прерывало лишь тиканье каминных часов, которое никто из них не замечал. Тишина ужасала, она разделяла двух людей, которых связали священными узами брака, но которые никогда не смогут быть связанными друг с другом.
Едва живая, Клэр с трудом стояла на дрожащих ногах, ощущая болезненные удары своего сердца. А потом, потом когда Эрик вновь поднял голову и посмотрел на нее, у нее дрогнуло сердце от той боли, которая притаилась в его красивых глазах. Она вдруг испытала почти непреодолимое желание подойти к нему, коснуться его. Потому что даже сейчас не желала ему боли. Даже сейчас не могла ненавидеть человека, который действительно понимал, что наделал.
«Отпусти меня, – молила она, глядя на него. – Отпусти меня, ради Бога!»
Он смотрел на нее с таким раскаянием, что не осталось сомнений в том, что он осознает свою вину, вот только не спешил предпринять хоть что-то, чтобы разрешить ситуацию. Руки он по-прежнему держал за спиной, широкие плечи напряглись так, что было даже заметно, как он дрожит.
А потом… потом Клэр заметила то, что не должна была заметить.
Она увидела то, что никогда прежде не видела. Эрик невольно сглотнул, и в глаза бросился его ярко выраженный, небольшой, но с особой остринкой кадык, который дернулся от этого неуловимого жеста. Клэр как завороженная смотрела на его шею, не в силах отвести свой взгляд. У нее было такое ощущение, будто она видит то, что ей не следовало видеть. То, что не должен видеть никто. Что-то столь сокровенное и интимное, что невольный трепет прокатился по всему телу. И не было понятно, от страха ли это, или от чего-то еще.
С трудом оторвав взгляд от его шеи, Клэр посмотрела на потемневшее лицо стоявшего перед ней мужчины, внезапно начала понимать причину, по которой он понравился ей. Он не пытался льстить, чтобы нравиться. Он не сделал ей ни одного комплимента, не дарил подарки, чтобы завладеть ее вниманием и доказать свое исключительное отношение к ней. Он не танцевал с ней только для того, чтобы потом хвастаться этим перед своими друзьями. Он говорил с ней обо всем на свете, не страшась вызвать ее на серьезные разговоры, не стыдясь своих недостатков и незнания музыкальных произведений. Он был открыт, искренен и невероятно честен с ней. Он был естественен с ней. Этим и расположил к себе, сам того не подозревая. Вероятно, поэтому она и допустила самую большую ошибку в своей жизни, поддавшись его обаянию и доверив ему почти все свои секреты.
Ошибка, которая стоила ей всей жизни и разбитого сердца.
«Зачем ты все это сделал? – с мучительной болью думала Клэр, видя свидетельство того, что он никогда не был жесток и действительно не собирался делать с ней ничего плохого. – Почему разрушил дружбу, которая могла бы длиться вечно?!»
- Я… – Он выглядел таким растерянным, что никак не мог собраться с мыслями. Эрик дышал тяжело, но не опустил голову и не отвел взгляда. И продолжал с каким-то упрямством стоять на прежнем месте. – Когда я сказал, что найду тысячу способов сделать вас счастливой, я на самом деле собирался предпринять все возможное, чтобы так и произошло. Но теперь, вероятно, ни один из этих способов вам не будет нужен, потому что вы… – Голос его дрогнул. Он перевел свой взгляд на горевший камин позади нее и, наконец, отошел в дальний угол комнаты. – Я думал…
Он сокрушенно покачал головой. А потом Клэр увидела, как он, высвободив одну руку, проводит ладонью по своему застывшему лицу. Почему-то этот жест отозвался в ней глухой болью. Потому что он был похож на человека, который был раздавлен осознанием собственной вины, тяжестью собственных ошибок.
Клэр стояла, едва шевелясь, когда Эрик обернулся, а потом медленно направился прямо к ней. Она перестала дышать вообще, когда он остановился в шаге от нее и, подняв руку, хотел было дотронуться до нее, но рука нерешительно застыла в воздухе.

Он смотрел на нее так странно, с такой мучительной лаской, что это вновь напугало ее, потому что ей стало больно от его взгляда. Потому что была поражена до глубины души нежностью, с которой он продолжал смотреть на нее даже тогда, когда знал, что она никогда не полюбит его, не захочет добровольно быть его женой.
Внезапно Клэр вспомнила то, как он избегал прикосновений других. Как велел цветочнику положить букет, чтобы он сам взял его. Клэр могла поклясться, что за все время их знакомства он не коснулся никого, кроме нее. И вот теперь несмело, почти боясь этого, но он все же дотронулся до ее щеки. Не властным жестом, не наказывая ее. В его прикосновении было столько тепла и нежность, что Клэр помимо своей воли вздрогнула, не удержав слез. Слеза, которую он мягко смахнул с бледной щеки. Черты его лица внезапно смягчились, взгляд прояснился, а голос стал мягким, до ужаса ласковым.
– Я никогда не собирался делать вас несчастной, – едва слышно прохрипело он, сглотнув. Так, что Клэр вновь заметила, как дернулся его кадык. Заметила то, что навсегда врезалось в ее памяти. – И я никогда не сделаю того, что может причинить вам боль. Обещаю. Вы… – Эрик на мгновение закрыл глаза, но затем резко убрав от нее свою руку, снова посмотрел на нее, а потом сделал шаг назад и в очередной раз спрятал руки за спиной. – Я не потревожу вас. Вы можете отдыхать. Спокойной ночи.
Сказав это, он развернулся и вышел из комнаты, оставив ошеломленную Клэр одну. Оставил тогда, когда никто другой на его месте не сделал бы ничего подобного. Эрик проявил понимание тогда, когда она меньше всего на свете ждала этого от него. Ноги подкосились, у нее не было больше сил сдерживать скопившееся за все эти долгие мучительные дни напряжение, страха и боль. Сползая на пол, Клэр закрыла лицо руками и заплакала.
Разбитая и совершенно одинокая в своем горе, она плакала до тех пор, пока не ощутила уже знакомую пустоту в груди. Пустота, с которой ей предстояло прожить остаток жизни. Пустота, в которую она была заключена только потому, что рядом не было Клиффорда.
Пустота, которая с такой легкостью разлетелась на осколки от мимолетного поцелуя, обнажив все ее чувства и раны.
Поцелуй человека, который должен был оказаться жестоким монстром, но проявил к ней великодушие и понимание тогда, когда мог этого не сделать. Когда даже ее родные предпочли остаться глухими к ее страданиям. Почему ей показалось, будто Эрик не допустит, чтобы страдания полностью поглотили ее? Почему его обещание прозвучала как клятва?
Почему его мимолетное прикосновение всколыхнуло в ней чувства так, что сделали ее совершенно беспомощной перед ним?
Боже, она действительно была беспомощна! Беспомощна перед ненавистью, которую так и не испытала к нему, потому что Эрик отпустил ее тогда, когда в этом уже не было никакого смысла.
***
Утро наступило так же внезапно, как и осознание того, что она теперь замужняя женщина. Клэр не могла вспомнить, как добралась до большой с балдахином кровати, не могла понять, как уснула, но едва проснувшись, увидела рядом с кроватью свою горничную Люси. Которая смотрела на нее такими полными слез глазами, что Клэр с трудом поборола собственные слезы.
- Что ты здесь делаешь? – хрипло спросила Клэр, приподнявшись на локтях.
Люси опустила голову.
- Меня послал к вам милорд. Он нанял меня, а сегодня сказал, что вам будет приятно увидеть рядом знакомое лицо.
Проснувшись окончательно, Клэр медленно присела на матрасе, повернув голову к окну.
На улице светило яркое солнце, так будто ничего необычного не произошло. И ведь правда, жизнь продолжалась, даже не смотря на то, что ее жизнь оборвалась неделю назад. А сегодня был первый день ее новой жизни с человеком, который подумал даже нанять и отправить к ней личную горничную, только чтобы ей «было приятно видеть знакомое лицо»!
Это не укладывалось в голове, но стоявшая рядом Люси была доказательством того, что она могла ошибиться.
Что она совершенно не знала своего мужа.
И все же Клэр была поражена до глубины души. Еще и тем, что он действительно не нарушил свое слово и не потревожил ее. Не поступил с ней бесчестно, как мог бы поступить любой другой на его месте. Это не должно было волновать ее, но она не могла остаться равнодушной к его странному поступку. Потому что, Боже, ей действительно было важно увидеть в свой первый день в роли замужней женщины хоть бы одно знакомое лицо. Так ей казалось, будто она больше не одна в своем горе. В своем одиночестве и борьбе с миром, который не желал пощадить ее.
Она не должна была ощутить благодарность к человеку, который разрушил ее жизнь, но сердце помимо ее воли сжалось от мучительной признательности. За то, что он не сгубил ее ночью. За то, что подумал даже нанять ее личную горничную, чтобы она не чувствовала себя одинокой.
Медленно откинув в сторону одеяло, Клэр встала и направилась к туалетном столику, ощущая дрожь во всем теле. У нее дрожала рука, но она все же взяла расческу.
Решив, что хозяйка не намерена больше пользоваться ее услугами, Люси заплакала.
- Миледи, вы когда-нибудь простите меня за то, что я не смогла вам помочь?
Расческа замерла в руке. Клэр обернулась к Люси, ощущая бесконечную благодарность и к ней. Ведь Люси помогла ей даже тогда, когда Клэр поставила под удар всю ее работу и будущее.
- Как ты можешь такое говорить? – едва слышно проговорила она, ощущая резь в глазах. – Ты сделала то, что не сделал бы никто другой из страха потерять свое положение. Как я могу осудить тебя за твою преданность?
Задохнувшись от слез, Люси внезапно бросилась к ней и порывистой обняла свою хозяйку.
- О, миледи! Благодарю вас! Я никогда не забуду этого.
- Я тоже, – молвила Клэр, закрыв глаза.
Ощущая почти удушающую потребность расплакаться, но так этого и не сделала.
Через полчаса Клэр спустилась вниз, где дворецкий, высокий средних лет мужчина, одетый в синюю ливрею, привел ее в большую столовую, где подавали почти что королевский завтрак.
Ее первый завтрак после первой брачной ночи! Первый завтрак в качестве замужней женщины.
Клэр усилием воли заставила себя не думать об этом и присела у большого овального стола. Взволнованные слуги сновали туда-сюда, готовые любым способом угодить своей новой хозяйке. Дворецкий, кажется, даже представился, но Клэр не запомнила его имени, когда заметила то, что поставили перед ней. Она пристально смотрела на румяный тост, смазанный клубничным джемом, ее любимым джемом, и не могла понять, откуда он взялся. Кто узнал об этом? Возможно, Люси, которая считала себя виноватой перед ней?
Вскинув голову, чтобы спросить об этом дворецкого, Клэр так и не успела это сделать, потому что дверь столовой отварилась, и у порога появился Эрик.
У нее невольно замерло сердце, едва их взгляды встретились.
Он был одет во все черное. Даже шейный платок, который скрывал всю его шею от постороннего взгляда, ее взгляда, был такого же мрачного оттенка, как беспросветная ночь. Выражение бледного лица было таким непроницаемым, что было трудно понять, что он испытывает сейчас. Он выглядел изможденным и уставшим, но держался с такой неприступной невозмутимостью, будто был совершенно чужим ей человеком.
Но он не был чужим. Невольная благодарность, которую она испытала к нему еще в своей комнате, вновь охватила ее, вытеснив из груди все остальные чувства. Благодарность, которая стала сильней, когда он оказался в одной с ней комнате. Боже, такой сложный, такой замкнутый человек, и все равно подумал порадовать ее, особенно в первый день после свадьбы! Особенно после того, как оставил ее ночью. Как она сама отослала его прочь.
Особенно тогда, когда она ничего хорошего не ждала от этого дня.

Взглянув на дворецкого, Эрик резко велел:
- Оставьте нас. – Переведя взгляд на других своих слуг, он добавил еще более властно: – Уйдите! Все!
Никто даже не подумал перечить ему, и лишь секунды хватило им для того, чтобы тут же подчиниться и ретироваться. Клэр видела, как слуги спешно выходят из столовой, и только тогда вспомнила о том, что Эрик был политиком. Который заседал в парламенте. И давал приказания. У него была власть, которой он умел пользоваться. Власть, против которой никто не смел пойти. Властность, которую она прежде никогда не видела в нем.
Это должно было бы еще больше напугать ее, потому что Клэр снова осталась наедине с человеком, которого не понимала, но и сейчас сознание этого факта не внушало ей страха.
Как такое возможно?
- Вы смогли отдохнуть?
Его невероятно вежливый, после резкого обращения к слугам, вопрос поразил и озадачил. Клэр не знала, как ответить. Что она могла сказать? Что он ожидал услышать?
Вероятно он понял это, поэтому не стал ждать ответа. Заведя руки за спину, он шагнул вперед, но не подошел к столу, за которой сидела Клэр.
- Как зовут человека, которого вы любите?
На этот раз Клэр действительно не представляла, что ответить ему. Потрясенная тем, о чем подумал заговорить ее супруг в первое же утро после свадьбы, Клэр медленно встала.
- Что? – с трудом прошептала она.
Он выпрямил спину, но продолжал с какой-то пугающей решительностью смотреть на нее.
- Как его зовут?
Клэр не была уверена в том, что ей следует ответить, и все же, было в нем нечто такое, что заставило ее подчиниться. Возможно то, что подчиняло и других.
- Клиффорд Эрскин.
Глаза его сузились, на щеке обозначился напряженный желвак.
- Где живет… этот человек? – вновь раздался его требовательный голос.
Голос, от которого мурашки побежали по спине. Клэр не понимала, что происходит, но и на этот раз ответила, не в состоянии справиться с силой взгляда серо-голубых глаз.
- В… в Шотландии.
- Где именно в Шотландии?
Клэр едва могла дышать. И смотрела на человека, на своего мужа, который действительно желал знать такие подробности.
- В Эдинбурге.
- Чем он занимается?
- Он… его отце владелец крупного банка «Эрскинз».
- Который спонсирует наше правительство?
Боже, неужели он знал Клиффорда? Но это казалось таким невероятным, что Клэр тут же отмела эту мысль. Эрик мог знать о банке отца Клиффорда только потому, что сам имел непосредственное отношение к правительству Англии. Но никак не мог знать Клиффорда лично.
- Д-да.
Лицо его потемнело. Клэр видела, что он не такой уж бесстрастный к происходящему, каким пытался казаться. Когда он опустил голову, она успела заметить тень, пробежавшую по его лицу. Пусть он делал вид, будто совершенно спокоен, говоря о таких вещах, но Эрик начал разговор, который давался ему с трудом.
И это стало очевидно, когда он поднял голову, и глядя на нее с еще большей решимостью, заговорил почти стальным тоном.
Сказал то, что потрясло ее до глубины души.
- Вероятно, вы считаете меня настоящим монстром после того, что я сделал. Я не стану убеждать вас в обратном, но не позволю считать, будто мне не было дела до вашего сердца. Я считал, что оно свободно, когда встретил вас. Я… – Его голос оборвался, но это был единственный раз, когда появился хоть какой-то намек на эмоцию. – Я долго думал и пришел к единственному решению. Мы не можем жить так и дальше, поэтому… Я вижу лишь один выход из ситуации.
Клэр ошеломленно смотрела на него.
- Что… О чем вы говорите?
На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он ответил:
- Я отвезу вас к вашему… к тому, кого вы любите всем своим сердцем, и если он примет вас, если позаботиться о вас, я дам вам развод.
Какое-то время Клэр не могла пошевелиться, как громом поражённая. Она смотрела на человека, который был ее мужем, имел над ней безграничную власть.
И который говорил о таких немыслимых вещах.
- Что?
Бесстрастное выражение его лица внушало какой-то необъяснимый ужас, ведь человек, пощадивший ее ночью, должен был хоть что-то испытывать, говоря о подобных вещах. И лишь резко обозначившийся желвак на его бледной щеке стал свидетельством того, что он не такой уж и бесчувственный.
- Мы выедем завтра утром. Поедем в моем экипаже, и, учитывая нынешнюю нестабильную ситуацию в стране, не будем пользоваться железной дорогой, потому что это небезопасно. Возьмите с собой только необходимое. Если все пройдет хорошо, я потом… потом отправлю вам всё остальное. Ровно в семь мы отбываем в Шотландию.
Повисла тишина, которую на этот раз даже тиканье напольных часов не посмело нарушить.
- Вы шутите? – обретая дар речи, заговорила Клэр. – Это шутка такая?
Серо-голубые глаза на этот раз опасно сузились.
- Я похож на человека, который шутит?
Клэр почувствовала головокружение и невольно прислонилась к столу, чтобы не упасть. С нее было достаточно потрясений, с нее было достаточно того, как безжалостно расправляются с ее жизнью.
- Вам недостаточно того, что вы сделали, теперь вы собираетесь унизить меня подобными заявлениями?
Он вдруг с угрожающим видом шагнул к ней.
- Я никогда не собирался унизить вас! Пора бы вам это уже понять!
Удивительно, но его вывело из себя не ее отказ от брака с ним и отрицание их брачной ночи, но ее предположение о его бесчестных намерениях по отношению к ней. И все же она не могла понять, чего он добивается. Как человек, позаботившись о том, чтобы нанять ее личную горничную, мог пожелать теперь всерьез заговорить о разводе?
- Зачем… почему вы это делаете? С какой стати отдавать меня другому тогда, когда с таким упорством добивались того, чтобы я стала вашей женой?
Он дышал тяжело, его широкие плечи напряглись так, будто он едва сдерживался.
- Мы выезжаем завтра утром, в семь.
- Но это… Развод! – Клэр никогда бы не подумала, что когда-нибудь произнесет это слово вслух. – Это ведь удар по репутации. Это отразиться на наших семьях, на наших сестрах. Агата, Розалин, Рейчел – их будущее будет погублено, они не заслуживают… Что скажут ваши родные?
- Меня не волнует мнение других.
Клэр внезапно ощутила невероятную слабость во всем теле.
- Эрик, вы ведь не можете…
- Мы не возьмем слуг, – резко оборвал он ее, сделав шаг назад. – Никто не должен знать, куда мы едем. Это единственное мое условие. А теперь я должен уйти на какое-то время, но вернусь вечером. Не забудьте, ровно в семь утра мы уезжаем. Будьте готовы.
Сказав свое последнее слово, он развернулся и вышел из столовой, а Клэр продолжала тупо смотреть на дверь, за которой скрылся ее муж. Который действительно собирался сделать то, о чем только что сказал.
Который собирался вернуть ее Клиффорду и дать ей развод, если тот примет ее.
Боже, она вышла замуж за сумасшедшего!
_________________

Огромное спасибо за удовольствие читать Вашу книгу!

не за что! я рада, что моя книга доставляет вам такое удовольствие
_________________

 » Глава 7

_________________

 » Глава 8

_________________

Привет всем! Поздравляю всех с прошедшими праздниками! Счастья и вечной любви вам, мои дорогие!

А теперь продолжаем чтение. Надеюсь, кому интересна книга, продолжат чтение. Приятного всем прочтения
_________________

Здравствуйте, Марина! Спасибо за продолжение. Как печально от их взаимного непонимания, и дождь, и дорога в распутицу... Хочется верить, что она приведет их к осознанию взаимной любви!

Марина, спасибо за главы! Очень понравилось!
Такое ощущение, что герои словно ослепли. Они не видят, что надо дать друг другу время, чтобы осознать и понять, что происходит в их жизни. Эрик маниакально хочет освободить от себя Клэр, неужели он не поймет, что она ошеломлена событиями и как, как он сможет отстраниться теперь от неё? Как, когда почувствовал то особенное, что испытывает по отношению к ней? Ох, нескоро он назовет это чувство "любовь"! Вот воистину, Марина, роман ты назвала "несгибаемый" (но, наверное, Эрик не только в этом "несгибаемый"). А Клэр? Надеюсь, она уже осознала, что не надо никуда ехать? Она понимает, ей надо время, чтобы принять события? Клэр в данный момент видится озадаченной событиями - но она справится с этими событиями. Верю в неё.
Жду продолжения.
Спасибо за главы еще раз!

Мои милые, я прошу прощение за долгое отсутсвие. Каждый день планирую зайти сюда, но никак не получается. Постараюсь впредь быть тут чаще.


Мне безумно понравилась вот эта фраза! Но Эрик есть Эрик, и скоро вы еще больше для себя откроете его.


Действительно, не только по этой причине.


Спасибо за веру в этого хрупкого, такого тонкого персонажа.

Выкладываю долгожданное продолжение. Прошу прощение за ошибки, которые попадутся вам.
_________________

 » Глава 9

_________________