Движение времени (СЛР, 18+)

Саша, спасибо за продолжение) Переживает деда за любимую внучку. Но что тут поделать, заставить полюбить нельзя. Да Володя и не пытался, оно ему просто не надо. Женя маленькая, а поняла это. Зато им с дедушкой хорошо вместе, и приготовят, и поедят, и поговорят, и всё вдвоём. Наташа считает, что у Жени прошли... эээ... странности. Эх, знала бы она, что Женя больше не хочет делится своими, как считает Наташа, фантазиями, чтобы не считали странной. А дедушке всё-всё рассказывает, ему можно, он понимает. Да, узнать бы почему прошлое пробивается в Женино настоящее.
___________________________________

Сашенька, привет.
Спасибо за новую главушку!
Как же жалко девочку, не нужную своей матери и мешающую отчиму. И какое счастье, что у Жени есть ее деда.
С какой же любовью дедушка посвящает внучку в жизненные премудрости. Тут и ведение хозяйства, кулинарные рецепты, исторические события. А Женя как губка впитывает информацию.
А еще Женю очень поддерживает дружба с Сашей. Как же правильно объяснено значение слова "отчим"! Да и всякие житейские хитрости Женя познает, общаясь со своим другом.
Все очень трогательно описано! Но осадок от этой ненужности девочки своей матери остается и очень расстраивает!
Надеюсь, когда-нибудь до матери дойдет, насколько она неправа.
___________________________________

Жаль Павлу Александровичу, что у дочери все так происходит. Но она сама должна понять, что для нее главное в ее жизни, вернее - кто...дочь или муж(какой по счету?).
А им с внучкой хорошо вдвоем, они на одной волне.
Саша из прошлого, по-моему, прадед Жени получается.
Саша, спасибо.

Благодарю за очередную главу!Для меня звучит ужасающе, когда женщина выбирает нового мужчину, которому не нужна её дочурка!
Дедушка - главный в жизни Жени! Надеюсь, Господь продлит его дни, чтобы как можно дольше он был с крошкой!
___________________________________

Марина, привет!

И Павел Александрович здраво всё оценивает.
Не вмешивается в жизнь дочери, хотя от переживаний никуда не деться.
Женя в юном возрасте поступает очень мудро. Но тоже волнений много.

Когда Женя и деда вместе, они набираются сил, их общение даёт энергию.
И спокойно им, абсолютное доверие делает счастливыми.
Павел Александрович пытается понять, почему внучке открылось прошлое...
Женя пока просто радуется общению с Сашей.
Марина, благодарю за отзыв!
_________________

Иришка, привет!

С Наташей ещё предстоит познакомиться.
А деда - это огромное везение в их жизни.

Дедушка занят внучкой. Сколько в неё вкладывает, с какой любовью. Хорошо, когда старшее поколение именно так себя ведёт, понимает всю важность и ответственность.

В современном мире и при определённом образе жизни уже и костров не разводят...
Саша простому, но очень важному Женю обучает. И ей это очень нравится. А ещё Женьке повезло, что смогла оказаться в окружении природы, которую ещё не затронул город.

Наташа скоро им позвонит. Ей Женя небезразлична. А вот ситуация, которую она сама создала, сложная. Но об этом будет позже...
Иришка, благодарю за отзыв!
_________________

Ани, привет!

Наташе предстоит этот выбор. Отец только помогает, всё правильно, решение надо принимать самой.
Это её второй брак.

Они - радость друг друга.
Павел Александрович наслаждается общением с Женей. Она в нём растворяется, до того хорошо вместе.

Прадед.
Сначала были сомнения, но очень быстро всё разрешилось.

Ани, благодарю за отзыв!
_________________

Нефер, приветствую!

Посмотрим, как Наташе отдыхается.
Володя её уверял, что Жене будет хорошо с дедом. И это правда, но говорил он так, пытаясь Наташу успокоить.

Вот и я этого ему желаю с тех пор, как почувствовала.
Любовь поможет, а Женя его любит искренне и безмерно.
Нефер, благодарю за отзыв!
_________________

Привет Сашенька

Почему то именно с этих слов хочется начать.Я все думаю над этим и мыслей очень много.Что то необычное и увлекательное,а еще познавательное раскрывается,вернее будет раскрываться в романе.А сейчас я вижу девочку,которая безумно любит своего деда,она любит его душой,все впитывает,все его слова.Попробуй расскажи,что такое элегантность,ведь не каждый поймет,а тут не только поняла,но и чувствует прекрасное.Мне кажется,что это досталось от прабабушки и вообще они с дедом на одной волне,ведь он полностью скажем так занимается ее воспитанием и обучением.Меня просто умилила картина ее сна,именно прислонившись к деду можно погрузиться в новую встречу.И Женя уже догадалась,что Саша знаком деду,вернее кто то из его детства.Очень интересный друг и очень классно у него учиться.Необычный разговор детей о папах и почему Женя заплакала?Папа приезжает редко,Володя ее не любит,получается что только дед и наверное она очень боится его потерять.Ведь с ним она настоящая.
Сашенька,спасибо за главу
_________________

Присоединяюсь к читателям!
_________________

Дед - мудрый человек, и он прекрасно понимает, что нужно внучку поддержать и немного отвлечь!!
Поэтому-то они и начинают готовить еду!!))
И по ходу очень ненавязчиво идет воспитание Жени!!
Думаю, что дома этим особенно никто и не занимается!!
А Женя не только очень любит деда, но и доверяет ему!! Вот и рассказывает о своих фантазиях!!
Думаю, что мы очень много узнаем о прабабушке Жени!!
И еще мне очень понравились слова деда об элегантности!!
Ведь в нашем современном мире уже почти забыли это понятие!! А жаль!!
Спасибо, дорогая Сашенька!!
Очень даже ЭЛЕГАНТНОЕ начало да и рецепт ромовой бабы можно запомнить!!
Я, конечно, шучу, дорогая!!
_________________

Света, привет!

Эти встречи повлияют на судьбу Жени, укрепят в выборе профессии.
А ещё подадут знак, уже о личном.

Дед открывает мир так, как видит и чувствует сам.
Жене повезло, не всегда столько внимания уделяют. И наследственность чувствуется.
Павел Александрович с интересом слушает рассказы внучки. Он догадался, кто прорывается во времени, теперь надо постепенно рассказать обо всём Жене.
Для неё нет ничего необычного, она этим встречам рада. Ведь верит в волшебство.

Не хватает ей дома внимания. С заинтересованным человеком, всё могло иначе складываться, но Володя не такой. Папу видит редко, не очень по нему скучает, раз в каждую встречу будто заново знакомится, но, наверняка, скучает.
Объёмная, всеобъемлющая любовь только от деда.
Хочется полного счастья, но Женя не эгоистка, принимает и понимает ситуацию.
И очень дорожит своим дедой.

Света, благодарю за отзыв!
_________________

Алиса, приятного чтения!
_________________

Жасмина, привет!

Молодым чаще всего не хватает времени на такое детальное внимание. Тем более обстоятельства...
А вот деда молодец! И сам счастлив, понимает, что надо ценить каждый проведённый вместе с внучкой день.
Это замечательно, столько тепла и внимания они друг от друга получают.

Да, история бабушки продолжится. Там и начало жизненного пути Павла Александровича. Постепенно вся история семьи выстроится.

Хорошо, что есть крупицы, которые не забывают и делятся этим.
Деда Жени из таких людей.

Жасмина, благодарю за отзыв!
Я улыбалась, читая. Это отлично!
_________________

 » Глава 3

В тот день, когда они впервые побывали в гостях у Симы, к Павлу пришло чувство защищённости. Ведь они с мамой были одни на всём белом свете, и вдруг семья их увеличилась. Да не формально: Сима дала столько тепла, заботы и внимания, что он чувствовал, как прибавляются силы и уверенность во всём.
В тот день он шел вслед за мамой и няней Симой. Они держались под руку, о чём-то тихонечко переговаривались… А Паша с удовольствием смотрел на улицы, которые были для мамы родными, рассматривал дома. И думал: "Как хорошо, что есть Сима, которая знала маму в детстве!".
Когда дошли до Новослободской, он сразу обратил внимание на статный двухэтажный особнячок – надёжный, уютный и элегантный одновременно. Оказалось, в нём Сима и жила. Как она и сказала, в подвальном этаже, но зато ей не приходилось пользоваться общей кухней, только уборной и ванной.
– Всё меньше трепотни пустой слушать, – Сима усадила их за стол и с улыбкой расставляла чашки, розетки и вазочки с вареньем. – А готовлю себе на керосиночке. Одной много не надо, да и бываю я дома нечасто.
– А у кого ты работаешь, Сима?
– В семье одного академика. Знаешь где? На Большой Калужской, прямо напротив Нескучного сада.
– Хорошее место. Помнишь, Саша туда рисовать уходил.
– Да… Тот ещё путешественник был…
…В семье, которая стала для Нади родной, росло двое сыновей. Старший, Василий, учился на архитектора в Училище живописи, ваяния и зодчества. А Саша, младший, рисовал. Начал брать кисть и карандаш в руки, когда мама усаживала его, слишком подвижного, и иногда советовала кое-что, вынесенное ею когда-то из уроков. И до того хорошо получалось у мальчика, которого не обучали специально, что брат решился показать его рисунки преподавателям своего училища. И те рекомендовали поступать на обучение живописи, несмотря на то, что было мальчику всего-навсего тринадцать лет.
Саша выдержал экзамены, хотя и мировую историю спрашивали, и закон Божий. Поступил.
Надя была этим восхищена. Взрослые, по сравнению с ней, конечно, красивые, талантливые братья. Они всецело отдавались учёбе, и лишь за обеденным столом семья собиралась, да и то не каждый день.
Сама Надя училась в гимназии, дома во всём помогала Симе и мамушке, как она звала приёмную мать. И, в общем, была ограждена от стуж внешнего мира.
Ведь всё менялось. Не стало гимназии, и Надя два года обучалась дома. Приёмный отец неустанно с ней занимался, хотя загруженность в университете, где продолжал преподавать, была колоссальная, кадров не хватало.
– Сейчас тяжёлый исторический период, – говорил он. – Всё наладится.
Организация нового встретила сопротивление учителей, которые объявили стачку, поскольку были несогласны с предложениями. Конечно, стачка была объявлена незаконной, не прошло и трёх месяцев, как создали новый Союз учителей, теперь названный интернациональным.
Сломили всех: большая часть учителей эмигрировала, оставшиеся стали работать в предложенной системе. Система строилась долго и странно.
Открывались школы, в которых обучали комплексно по "вещи" и её роли в различных науках, менялись перечни "нужных" предметов – кавардак.
И Надя пошла в школу, непривычную после женской гимназии…
Всё менялось. И её учили быть осторожной. Вот и пару платьев для школы ей сшили из старых мамушкиных юбок – нельзя было отличаться от других учеников. И никаких шёлковых лент…
Те школы, которые организовала новая власть, были смешанные: мальчики и девочки стали обучаться вместе. Обучаться… С трудом это можно было назвать получением образования. Учителей дети выбирали сами.
Если бы с Надей не занимался отец, неизвестно, чем бы закончилось это обучение в период становления. Только кое-что из истории и географии она узнавала нового, на этом польза заканчивалась. Ну что ж…
Зато было много времени на чтение и помощь Симе и мамушке. И очень интересно было слушать их разговоры, ведь взрослая жизнь увлекала её больше и больше.
– Я не удивилась, что муж принял новую власть, он всегда придерживался идеи равноправия. Конечно, надо было менять жизнь. Но вот так, с переворотом, с кровью гражданской войны, с ужасом голода и холода…
– Все Великие князья отказались от престола. Даже ходили по Петрограду с красными бантами на одежде…
– Почему с нами это произошло?
– Тёмные силы наступают, хозяйка.
– Судя по тому, сколько стало бесчестных людей, да. Проворовались, вот и революция грянула.
И мамушка принялась рассказывать о Русско-японской, проигранной войне. О ней часто и много говорил муж и приходившие к нему студенты… Считали, с того времени началось разрушение. Как можно было отдать военный подряд на строительство Порт-Артура китайцу? Бетон для строительства поставлял японец: хороший бетон из России продавал японцам, а для строительства поставлял плохой японский. То же было и с углём, из-за его низкого качества был большой прогар, и броненосцы ломались.
– Министерству обороны России предложили новое вещество, которое при разрушении снаряда давало очень много осколков, но наши посчитали такое оружие негуманным. Зато японцы так не посчитали и купили… Наши жёлто-черные корабли были отличной мишенью, а серые японские мы не замечали… Потеряли место в Тихом океане… В общем…
…Но больше внешних перемен их интересовало своё, семейное.
– Надюшку нам Бог послал, – не раз повторяла мамушка.
Мальчики выросли, у каждого началась своя, взрослая жизнь. И если со старшим сыном всё было в ладу, то младший доставлял много беспокойства.
Василий никогда не перечил отцу, безмолвно принял все перемены. И хотя пока архитекторы были не нужны, училище продолжало функционировать, и ему предложили место преподавателя, он разные дисциплины вёл, ведь знал и умел многое.
А Саша… Он не соглашался с отцом. Он считал, что всё произошло потому, что Россию пытаются порвать на части из-за её богатств. Вон, Финляндию уже отдали.
Они всякий раз начинали препираться. Отец кричал о том, что было плохого при монархии, а Саша рассказывал о хорошем, о том, чего теперь и в помине нет. Не соглашались друг с другом ни в чём.
– Игры на деньги, дома терпимости! – отец, начиная очередной разговор с сыном, не стал вдаваться в глубинные вопросы.
– Исчезнут страсти человеческие? – взвился в ответ Саша. – Наверное уже начали исчезать. Как класс, да?!
– Новая власть!..
– Пап, просто ты слишком занят в университете, тебе некогда по сторонам посмотреть, – он не стал вдаваться в подробности. Понимал, что отец всё равно его не услышит.
Сашино отсутствие дома становилось всё продолжительнее. Он служил оформителем в театре, но задержки и ночёвки из-за создания декораций становились сомнительными.
– Писать уезжаю, в глушь, в безлюдье.
– Это твоя идеальная жизнь.
– Мои картины покупают.
– Вот интересно, почему? Ты ни о чём своими пейзажами и цветами в вазах не говоришь!
– Я просто даю людям прекрасное. Они смотрят на мои картины и отдыхают от творящегося вокруг и в их жизнях.
– Посмотрим, надолго ли, – отец был удивлён, что даже в такое непростое время находятся люди, покупающие картины сына. Конечно, закрадывалась мысль, что Саша не просто хороший, а талантливый художник. Но гнал от себя подобные думы, до того отчаянным стало их противостояние. – Не иссякни, Александр.
– Не иссякну. У меня есть абсолютная муза.
Схлёстывались они после воскресных обедов. Василий обычно уходил в свою комнату, а женщины удалялись по делам в кухню. Но многое всё же доносилось до их слуха. И вот когда они услышали о музе, насторожились. У матери не было сомнений, что у Саши пассия появилась, кого ещё в нынешней ситуации можно завести. До гармонии, о которой говорил отец, неизвестно сколько ещё было. Да и желания людские не исчезли со сменой власти.
И мамушка с Симой не придумали ничего лучшего, как поручить Наденьке попытаться выведать, что за муза появилась у Саши.
Надя смутилась и побледнела.
– Ты не волнуйся, ничего в этом плохого нет, – сказала мамушка. – Вдруг он жениться надумал, а сказать не решается. Отец-то строг у нас. А если мы будем об этом знать, потихонечку разговаривать начнём, он и смягчится.
– Я попробую, – прошептала она, едва справившись с давившим звуки горлом.
– Спроси, что за конфеты Саша принёс, а потом… как-то…
Надя кивнула. И отправилась в комнату Саши.
…Осторожно постучала.
– Заходите, – послышался его голос.
– Саша, – Надя просунула голову в отворившуюся щель.
– Заходи, заходи, – он улыбался, глядя в светящиеся глаза Надюши. – Говори, рассказывай, как школа?
Она махнула рукой. И вдруг спохватилась.
– Саша, нам надо гуся нарисовать. Я сделала, но…
– Неси, посмотрю.
Надя вернулась быстро.
– Молодец, мне нравится.
– Не знаю, как глазки сделать.
– Иди поближе, я тебе покажу и расскажу. Сейчас оживим его, гусёнка твоего очаровательного.
Несколько штрихов, и Надин рисунок ожил. Она кивнула, поняла, как надо рисовать глазки. Рассказала, что сейчас у них общее обучение на основе предмета. – Вот гусь, рассказываем всё о нём, изучаем, где он обитает и каждую страну.
– Вот как… А оценки вам ставят? Я слышал, от класса выбирают ученика, и он за всех отвечает.
– У нас каждый сам отвечает.
– А баллы какие теперь?
– "Удовлетворительно" и "неудовлетворительно".
– Всего лишь?
– Но некоторые учителя ставят "весьма удовлетворительно" или, например, "крайне неудовлетворительно". Это те, которые раньше в моей гимназии были, но их мало осталось.
Саша кивнул.
Улыбнулся и подмигнул ей.
– Юниона, давай, попозируй.
Надя кивнула и села на привычное место.
Саша завёл специальный альбом, в котором делал Надины портреты. Начал, как только она родилась, появилась на свет тем ярко-нежным июнем. И звал её Юнионой.
Как-то Сашу спросили, почему не Юноной зовёт он Надю. Он ответил, что она – другая богиня июня, московская.
– Саша, а какие конфеты ты принёс? Кулёк ещё не открывали…
Саша всегда, стоило выручить деньги за картину, приносил что-нибудь, бывшее теперь редкостью в их доме.
– Разные шоколадные. Все твои любимые.
– Саша… А ты познакомишь нас со своей музой?
Он улыбался, не отрывая взгляда от рисунка.
– Это вряд ли, Юниона. Муза появляется неожиданно.
– Приходит, только когда сама хочет?
– Появляется. Возникает. Не очень часто.
– Так она… волшебная?
– Она из другого времени.
Лицо Нади осветило счастье – как же она волновалась из-за этого поручения мамушки. Ведь скажи Саша, что намерен жениться, умерла бы, наверное, на месте. Ведь так давно была влюблена…
…И когда Надя шептала, рассказывая о Сашиной музе, Сима и поняла, что к её подопечной совсем не детское чувство пришло. Мамушка, взволнованная возможными переменами в жизни сына, выдохнула с облегчением, потому что не до того сейчас, пусть хоть немного жизнь наладится, хоть понять, что их ждёт. Конечно, не заметила истинного смысла счастливого взгляда Наденьки.

***
Павел до того разнежился в своём обретении, что не слышал всего, о чём мама и Сима вспоминали. А ещё он ловил себя на удивлении: как, как они умудрились столько хорошего вспомнить, ведь те годы непростыми были, жестокими, холодными и кровавыми.
Смотрел на них и понимал, насколько обе уникальны. Иначе откуда взяться этим тёплоте и доброте, способности сохранить в себе только хорошее. И вдруг понял – это душа. В каждой жила яркая душа. Её свет был виден мягкими тёплыми огонёчками в глазах. Вот тебе, Павел, и доказательство. Теперь свою душу попробуй почувствовать.
А ещё осторожно перекладывал рисунки. Сима отдала им папку, оставленную Сашей для Надежды. Девять рисунков… Каждый рисунок имел название… Он бережно касался их… Рассматривал.
Бульвар в снегу… Свет фонаря, прорывающийся сквозь дождь… Портрет девушки… Осенний пейзаж…
Каждый рисунок был подписан: Седов. Красивая, хара́ктерная подпись художника.
Сима сказала, что у неё есть ещё кое-что: фотографии, небольшие рисунки, письма. Решили, что она ещё раз всё пересмотрит и отдаст Наде с Пашей частями.
– Мам, а как мы папку с рисунками понесём? Сегодня же воскресенье, все промтоварные закрыты, а так могли бы альбом купить, и стало бы незаметно.
– Ничего, мы купим хлеба и осторожно положим в сумку. Батоны с одной стороны плоские, донесём аккуратно.
Они привыкли быть осторожными. А тем более рисунки – доказательства другой жизни.
– А, ещё Васнецов! – спохватилась Сима. – Я как раз достала перед прощанием с храмом.
Из верхнего ящика комода она достала рисунок. Александро-Невский храм, облик которого создал Виктор Михайлович Васнецов.


Женя была жаворонком, как и деда. Конечно, Павел Александрович просыпался раньше, ему теперь не слишком много времени для сна требовалось. Но и внучка ближе к шести потихонечку пробуждалась.
Она всегда понимала, одна ли в комнате…
…В этой комнате Павел Александрович отдыхал. С тех пор, как у него стала гостить внучка, кое-что изменил.
Купил полуторную кровать: аккуратную, деревянную. А ещё детские столик и стульчик: их заказал.
Женя проснулась и улыбнулась. Прислушалась: деда, видимо, на кухне. Она с удовольствием потянулась, повернулась на бок и стала рассматривать картины, которые украшали ширму, разделяющую комнату на два спальных уголка. Этой ширме было почти сто лет! И картины эти написал деда!
Но надо вставать. Интересно, далеко ли они сегодня пойдут? Наверное, в сад, ведь вчера ничего не обсуждали…
…Павел Александрович так обрадовался! Женя вошла в кухню уже причёсанной, умытой и со светящимися глазами. Видно было, что отпустила вчерашние волнения и печали.
– Доброе утро!
– Доброе, Женёк! А я как раз только-только чай заварил.
Дед достал из холодильника масло и плавленый сыр. Положил на доску батон хлеба. Приготовил ножи.
Женя расставляла чашки, раскладывала ложечки.
Точно, они куда-то поедут… Иначе завтрак был бы плотным.
Пока Павел Александрович наливал чай, Женя делала бутерброды. Этому она давно научилась, потому что нож для масла был неопасным.
– Ну вот, – Павел Александрович поставил заварочный чайник на место и снова укрыл полотенчиком. – Потомись теперь.
Чайник этот он обожал. Ведь тот был из его любимого чугуна с красивым покрытием оливкового цвета. Чайник подарила дочка, узнав о его пристрастии к такой посуде.
– Удивительно, – Павел Александрович не скрывал радости, когда получил подарок, – я и не знал, что такие бывают! Потрясающе! Спасибо, Наташенька!
…Женя улыбалась, поглядывая на деда. Ей казалось, что он общается с каждой вещью. Наверное, поэтому у деда уютно и очень-очень вкусно.
Вот, взять хотя бы эти бутерброды. Сначала, давно это было, ей не нравился плавленый сыр. Но Павел Александрович объяснил, что обязательно – обязательно! – сыр надо есть с маслом.
– А Володя говорит, что этот сыр мягкий, поэтому…
– Начнём с того, что масло должно быть твёрдым. Тогда оно настоящее. А уж какой сыр – неважно. Мажь и ешь.
И Женьке понравилось!
Сегодня у них была "Виола" с улыбающейся тётенькой на этикетке. Когда-то Павел Александрович рассказал внучке хорошую историю об этом сыре. Виола – это имя, и означает оно "фиалка". И, да, так зовут эту тётеньку. А она – пастушка, это её коровы дают молоко, из которого и сделан этот сыр. Рассказал Жене про ферму, про Финляндию, когда-то бывшую частью их большой страны…
– Женёк, сегодня мы совершим с тобой большое космическое путешествие.
– Ой!..
Это означало, что они побывают в нескольких местах.
– Будем навещать художника Виктора Михайловича Васнецова.
– Ой, сказки!
– Целый день будем летать.
– А к тебе в галерею поедем?
– С неё и начнём.

***
Вот с дедой за руку Женя ходить обожала. Ей не хотелось ни бежать, ни прыгать. Просто, спокойно идти и чувствовать крепость его пальцев и уют большой ладони.
От дома до галереи было несколько остановок на автобусе. Вышли у сквера на Большой Якиманке и устремились по перпендикуляру прямиком к Толмачёвским переулкам.
Но сегодня они прошли к главному входу в Лаврушинском. Уже было начало одиннадцатого, и пришедшие к открытию Третьяковки зашли. Женя с Павлом Александровичем спокойно прошли через калитку…
Женя всегда приостанавливалась перед галереей, а тем более нечасто они этим входом пользовались.
– Сказочный терем, – улыбнулся дед.
– Конечно, ведь в нём столько всего!
– Жень, часто облик зданий создаёт художник, а уж потом архитектор делает чертежи для строительства.
Внучка кивнула, и в глазах её мелькнул знакомый Павлу Александровичу огонёк-догадка.
– Да. Фасад Третьяковки создал Васнецов. Это русский стиль.
– Сказочно и уютно.
– И оформили здание так уже после смерти Павла Михайловича Третьякова. Достроили фасад, украсили. И с тех пор галерею узнают по очертаниям. А уж когда стоишь, вот как мы сейчас, совсем рядом… я чувствую восхищение.
– И волшебство!
– Смотри, вон Святой Георгий Победоносец.
– Потому что московская.
– Название выполнено старинной вязью.
– Московская городская художественная галерея имени Павла Михайловича и Сергея Михайловича, – читала Женя, – Третьяковых.
А Павел Александрович прочёл вторую надпись:
– Основана Павлом Михайловичем Третьяковым в 1856 году и передана им в дар Москве совместно с завещанным городу собранием Сергея Михайловича Третьякова.
Они любовались кокошниками, украшающими вход, и обрамлениями каждого окошка.
– Виктор Михайлович два года творил, создавая эту сказку.
– Надо же… Я не знала, что художники создают здания.
– Вот и я, Женёк, поражён когда-то этим был.
Они прошли в галерею, как же тут всё основательно и изысканно! Поздоровались с охранниками.
– Стражи… – прошептала Женя.
– Точно.
Спустились по лестнице…
– Деда, а если тебя не узнают?
Павел Александрович работал в Третьяковке реставратором, и обычно они совершенно другим путём попадали в залы.
– У меня с собой удостоверение.
–А я?
– А ты по возрасту проходишь без билета.
– Значит, пригласительный только для мамы?
– Конечно.
Павел Александрович приносил дочери пригласительные в Третьяковку и все филиалы, сотрудникам выдавали такой бонус.
…Билеты проверяли уже давно служившие в галерее – улыбнулись, увидев Павла Александровича и Женю. Поприветствовали, обменялись тёплыми словами…
Теперь им предстояло преодолеть парадную лестницу, ведущую в залы. И Женя уже почувствовала легчайшее, будоражащее душу волнение-предвкушение. Конечно, всё было знакомо, но деда ведь каждый раз вёл к определённому художнику, к картине, которая становилась ещё большим шедевром, превращаясь в живую историю, они ведь будто внутрь проникали.
Шли через залы… Из проёмов ей словно улыбались знакомые полотна, а со стен будто неспешно кивали. И Женя осторожно, едва заметно посылала им приветствие – лёгкий взмах кистью руки.
Наконец, зал Васнецова… Всё знакомо, и о двух картинах деда уже рассказывал… Какая же сегодня?
Ах!.. Они сразу перед ней очутились, ведь как входишь, тут же, справа… "Иван-царевич на сером волке".
– Жень, ты же знаешь, что сказка…
– Это когда в реальность попадает нереальное.
Они говорили очень тихо, хотя в зале никого не было: давно внучка знала о правилах приличия.
– Вот сразу что здесь видно? Как понятно, что это сказка?
– Цветущее дерево в тёмном лесу. Это… яблоня?
– Да. Молодец. Цветущая яблоня в лесной чаще..
– Деда, это их встречает свет, вон через какой тёмный лес пробирались.
– Точно. А присмотрись-ка к волку.
– Он помог.
– Помог. Какой он, Жень?
Она внимательно смотрела на волка.
– Тёмный лес, – решил помочь Павел Александрович. – А волк?..
– Светлый.
Дед кивнул:
– Он жёлтый.
– Не совсем.
– Грязно-жёлтый.
– Да-а… Точно.
– Почему?
– Чтобы его было видно.
– Конечно, – они переглянулись, обменявшись улыбками. – Что ещё здесь необычного?
– Царевна в шапке. Я сразу это заметила. Ты недавно рассказывал, что ходили в кокошниках и платках.
– Волосы не носили распущенными, только косы, или одну, или две.
– Почему или одну, или две?
– Девушки носили одну косу, а когда выходили замуж, им заплетали две.
– Строго было.
– Старались держать себя в строгости. А перед свадьбой был обряд: расплетали невесте косу и заплетали волосы в две.
Павел Александрович Женей гордился – какая же умница, а главное, любит учиться. Столько уже знает и умеет! Хорошо, что она идёт в школу на программу трёхлетней начальной.
– Жень, а теперь задание. Найди на картине лягушку.
Женя кивнула. И тут же устремила взгляд на нижнюю часть картины. Молодец: сказка сказкой, но вряд ли Васнецов лягушку на дерево посадил бы.
– Речка маленькая… Кувшинки какие… Вот! – прошептала Женя и указала на притихшую лягушечку под левой лапой волка. – Наверное, это Василиса.
– Возможно, – улыбнулся Павел Александрович.
Они ещё стояли и некоторое время любовались картиной.
… – Женёк, нас Раиса Сергеевна ждёт.
– Ой, как здорово!
– Пойдём?
Женя кивнула.
Раиса Сергеевна была коллегой деды. Только вот реставрацию оставила, с возрастом сил поубавилось, но зато консультировала. А работала теперь в архиве. Ей уже исполнилось восемьдесят лет.
– Таких реставраторов, как твой дедушка, Женечка, по пальцам одной руки пересчитать, – сказала как-то Раиса Сергеевна. – Он – художник-доктор. Павел Андреевич и Женя прошли в зал Шишкина, там была лестница, ведущая во все внутренние помещения.
Дед давно заметил, какую из картин Шишкина внучка любит больше других: эта работа – будто внутренний мир Жени. Вот и сейчас: они спускались по лестнице, а внучка смотрела, смотрела на картину, висящую так близко.

***
Раиса Сергеевна уже ждала их. И в её закуточке музейный аромат смешался с запахом удивительного яблочного пирога.
– Здравствуйте, – Павел Александрович и Женя поздоровались одновременно и улыбнулись.
– Доброе утро, мои хорошие,– на лице Раисы Сергеевны бликовало нетерпение.
Тут же усадила за стол, принялась наливать чай, раскладывать пирог на блюдечки. С тех пор, как познакомилась с внучкой Павла Александровича, принесла из дома часть своего кухонного чайного сервиза и с удовольствием общалась с очаровательной, приветливой, искренней девочкой. И ей всегда интересно было узнать, какую картину она навещала с дедушкой.
Сегодня Раиса Сергеевна решила ни о чём личном Женю не расспрашивать, понимала, что непросто было ей с мамой расстаться: что бы не послужило причиной и не было решением Жени, тоска никуда не денется, вот и ни к чему её теребить.
– Женечка, знаю, что сегодня у вас большое путешествие, но всё же расскажи, к кому вы у нас приходили.
– К Виктору Михайловичу Васнецову и его царевичу на сером волке.
Женя рассказала обо всём сказочном, что было в этой картине, а Раиса Сергеевна, выслушав, спросила:
– Жень, я вот только не знаю, почему Иван не на коне?
– Это так в сказке!
– Да? Я такой не знаю.
– "Иван-царевич и серый волк", – Женя оживилась. – Волк съел его коня, пока Иван-царевич отдыхал, крепко спал после долгой дороги. Он задание отца ехал выполнять. А потом волк пожалел расстроенного Ивана и … стал ему вместо коня. И помогал много, даже жизнь спас.
Женя с удовольствием пересказала эту витиеватую сказку.
Павел Александрович и Раиса Сергеевна обменивались улыбками – всё же взгляд взрослого иначе воспринимает сказки, и Женина непосредственность и искреннее принятие умиляли.
…Женька осторожно попробовала чай – как раз поостыл… Эх… такого вкусного пирога, как делает Раиса Сергеевна, никто не готовит. Сверху была тонюсенькая корочка, похожая на безе, и невероятный аромат яблок с оттенком корицы…
Хорошо, что Раиса Сергеевна обещала как-нибудь научить её печь такую вкуснятину! Женя наслаждалась каждым кусочком…
– Хм! – Женя вдруг оживилась, оторвавшись от чая. – Может, Елена Прекрасная с распущенными волосами потому, что собирается замуж за Ивана-царевича, ну… ещё не конец сказки, но они уже полюбили друг друга? Если они на волке, то мчатся её на коня выменивать. Да и… у неё коса была бы.
– Интересная версия, – кивнул Павел Александрович.
– А если волк, когда выкрадывал её, торопился, и косы расплелись? – предположила Раиса Сергеевна.
– Вряд ли. Она ведь была нужна в целости и сохранности.
– Надо же, – дед осторожно улыбнулся. – Волосы распущены… Поди знай, что Виктор Михайлович сказал.
– А ведь возможно… – пробормотала Раиса Сергеевна.
– Елена к Ивану прислонилась, значит, точно, они сразу влюбились, – подытожила Женя. И вернулась к чаю.
– Вот эксперт-то растёт, – Раиса Сергеевна с нежностью смотрела на неё.
– Поди знай… – повторил Павел Александрович, видимо, мысль внучки заинтересовала его.

***
Попрощавшись с Раисой Сергеевной, Женя и Павел Александрович вышли из галереи и направились в сторону Большой Ордынки.
– С Раисой Сергеевной мне всегда нравится, – сказала Женя.
– Она тебя полюбила.
– И я её.
– Вот и хорошо.
Идти было всего несколько минут. И они уже стояли у пешеходного перехода в ожидании зелёного сигнала. До метро оставалось буквально несколько шагов.
– Деда, а у неё совсем-совсем никого нет?
– Никого, Женёк. А человеку очень плохо одному.
– Хорошо, что вы подружились.
– Как-то потянуло нас, почувствовали, что одинаково не только к профессии относимся, но и на жизнь смотрим. Когда-то она меня, как начинающего реставратора, под крыло взяла. Раиса Сергеевна и сейчас консультирует коллег, её во все комиссии включают как эксперта.
Павел Александрович вздохнул: легко, будто поблагодарил беззвучно. Всё же судьба смилостивилась тогда над ним – он нашёл работу, которая не позволила сникнуть, и послала Раису Сергеевну, дав понять, что не разрешит одиночеству его сгубить.

_________________