Дыхание осени (современный ЛР)

Ручей.

Дак мы только рады

Хорошо сказала))))
Яру не привыкать делиться, все бывшие получали отступные или откупные
Не скромное желание, но жизненно важное
___________________________________

Хе-хе

Фуух...

Завтра вечером начну писать, ага, так что в четверг-пятницу скорее всего будет

Натали, солнце, так это же здорово, я рада, можно и третий том, очень нравиться. Это хорошо, что у тебя не получилось роман сократить.

тьфу, тьфу!

Волнуется девочка! Теперь уж и не знаю, как все пройдет. Яр вроде дал понять, что не хочет разводиться. Хотя, может из-за чувства вины и отпустит. За проду спасибо!
_________________

Спасибо за продолжение и как всегда на самом интересном.

Ручей, Спасибо за кусочек новой главы!!!  Люблю читать про Егора и Злату, но сейчас вся в ожидании встречи с Яром! Неужели так просто возьмут и разведутся
Очень интересно чем порадует или огорчит, а может быть удивит нас аффтор? Жду с нетерпением!
Пы.Сы.
Я бы  посмотрела))))

Ну, документы отдаст с подписью

Ой, это очень хорошо

Документы отдаст, ага, с подписью, ага

Хе-хе. Он такой, хороошенькиий!

точно! пасиб.

Ручеек, а продолжение скоро будет?

Привет, Ручей! Спасибо за продолжение!

это да-а... Фишка автора Умеет она закрутить в нужном месте, или накрутить интересу)))

и я жду! Кстати, почему-то думала, что Макарка больше не объявится - объявился, я рада спасибо автору!
Вдохновения Вам и времени, Наталья!

П.С. Я долго-долго смотрела на номер главы... подумала, что это со мной эффект дежа-вю сработал . А вон оно как... Второй том, значится Ну дык это хАрАшо!
_________________

Натали, солнце, привет!
Невозможно оторваться от романа, хочется еще продолжения. Спасибо, очень интересно читать. Вот сижу теперь гадаю, как пройдет встреча.

Если завтра не появится, то на следующей неделе - не раньше ( я в отпуск еду, вот), оттуда постараюсь вас подкармливать продами


Привет! Ой, вы столько хорошего написали, что сижу и думаю: то ли я это, то ли не я это?
А Макар еще будет и в приличном количестве

Рада, что вы не расстроились.

Спасибо тебе, эх, подпишет она документы, подпишет...

Натали, солнце мое, это отлично, что в отпуск,смена обстановки, отдыхай, набирайся позитивных эмоций, впитывай хорошее и просто отдохни так, чтоб чувствовалось, что была в отпуске.

Miaso, Епистинья, спасибо, девочки!
Вот, перед отпуском успела дописать главу, как и обещала. Соединю в один файл, если вы не против

 » Глава № 4 (полностью)

Ночью перекатываюсь с боку на бок: то ли от переедания сон не идет, то ли от навязчивых мыслей о завтра. Одно дело – сесть в машину Яра на чистом адреналине, и совсем другое – приехать на запланированную встречу. Так пафосно, с адвокатами и все такое…
Я утешаюсь аутотренингом, что мне и говорить-то не придется и смотреть в сторону мужа необязательно, со мной будут двое юристов-профессионалов, Егор (под вопросом), присутствие Макара как-то не обсуждалось, а я потерплю полчаса-час, подпишу о разводе бумаги и вуаля.
Кстати, о подписях…
Крадусь на кухню, поглядывая на прикрытую дверь в комнату Егора, включаю бра (да, здесь не хоромы, если хлопать в ладоши, так и провозишься в темноте) и, потянувшись, достаю с верха холодильника журнал. Усаживаюсь с чашкой чая (интересно, где все-таки кофе?), и на первой же странице обнаруживаю свою сказку. Не знаю, как описать эти ощущения. Восторг – слишком возвышенно; радость – приземленно. Недоверие, удивление вперемешку с внутренним возгласом: «надо же!», не дающим усидеть на высоком стуле. Подгибаю под себя ноги, прохаживаюсь от окна к столу, с кружкой и журналом, ага; снова сажусь и снова хожу. И так - пока рассвет, скользнув по страницам, не приводит в легкое замешательство: как, уже утро?!
- Завтракаешь? – Егор, зевая, потягивается, смотрит выжидательно.
- Доброе утро, - улыбаюсь ему.
- Доброе! – расцветает.
Забирается на стул напротив, тянет к себе журнал и «ухтышкает» и «ахает» так заразительно, что я заглядываю ему через плечо.
- Эх, - говорит, - это только начало! Вот я вторую сказку пристрою!
Но вспоминает о не полученном пока гонораре и энтузиазм спадает. Я утешаю, что издательство солидное, не обманут, а про себя думаю, что грех обманывать на такие мизерные суммы. Но Егора еще больше не огорчаю.
- Умываться? – прищуривается.
- Как хочешь, - отмахиваюсь.
Ага, так и думала: свобода и здравый смысл больше по вкусу, чем обязаловка.
Пока он плещется в ванной, я ломаю голову на тему завтрака: упорно не могу придумать, чем правильно кормить ребенка. В таком задумчивом состоянии Егор меня и застает. Посмеиваясь, выпроваживает на водные процедуры и зубочистку, и говорит, что кормить женщину – мужская задача. Я сбегаю с кухни, пока он не передумал. За полчаса размокаю до степени пофигизма, и высококалорийный горячий бутерброд наворачиваю с аппетитом.
- Так вот почему говорят, что женщина способна сделать из миллиардера миллионера, - поглядывая на второй бутерброд в моей руке, замечает мальчик. Но я стоически не давлюсь и даже взяла бы третий, а нету, а делать мне лениво, да еще и зевается наконец-то. Поглядываю на дверь в комнаты, но на этом джентльменские поступки заканчиваются, и две тарелки с чашками не только на совести мойки, но и моей.
Диван встречает меня теплом и нежностью. Зачем, спрашивается, полночи кругами ходила? Чай и утром попить можно, с бутербродами, так гораздо вкусней, чем вприкуску с журналом. Парю в объятиях Морфея, пока звонок не вынуждает открыть левый глаз, коим лицезрею мужчину с бородкой и портфелем, рассекающего наш коридор.
- Спи, это ко мне, - поясняет Егор, закрывая за собой и мужчиной дверь в комнату.
Я успеваю подумать, что надо бы поставить в зале двери, и снова падаю в сон, из которого меня выталкивает очередной звонок и очередной мужик с портфелем. Проводив его уже правым глазом, переворачиваюсь на другой бок и то ли репетиторы перевелись, то ли сплю крепко, реальность врывается с голосом Егора над ухом:
- Ты пять минут назад говорила, что встанешь. И пять минут до этого - то же самое. Я честно выждал, но оба раза ты солгала. Злата, пора собираться. Если помнишь, у нас сегодня очень важное и денежное мероприятие.
Я клятвенно бурчу, что если он даст мне всего минуту, я встану, но мальчишка противно гундосит о миллионах, встречах, о предстоящем разводе… Я вмиг спохватываюсь.
- А сколько времени?
- Макар заедет через двадцать минут. С учетом, сколько женщине требуется, чтобы привести себя в порядок, мы опоздали минимум на полчаса.
- Ааа, - откидываюсь на подушку, - рано разбудил!
И прячась от возмущенного взгляда, закрываю глаза. Не сплю, медитирую, настраиваюсь, что все пройдет хорошо, и когда уже почти себе верю, возвращаюсь в реальность. Я, видимо, совсем разрушаю представления Егора о женщинах, когда предстаю одетой и собранной максимум через пять минут.
- И что, так и пойдешь в джинсах и кедах?
- И с зонтиком, - киваю.
- А накраситься? – пытается придраться хоть к чему-нибудь.
- Не на свидание, - отбиваюсь. - А ты красавчик, - оценивающе рассматриваю синие брюки с множеством карманов и модный плащ под взрослого.
- Хотел бы я сказать то же о тебе, - ворчит под нос. – Вот что, кроме летнего плаща одеть тебе нечего? Простыть хочешь?
Но у меня, действительно, кроме плаща из верхней одежды только куртка, но она короткая и в ней еще холодней. Моя одежда в доме Яра. Впрочем, не моя, я за нее не платила.
- Прости, - Егор подходит, прижимается к моему боку и дышит в грудную клетку.
Догадливый мой мальчик, умный.
- Да не за что, - едва удерживаюсь, чтобы не взъерошить его короткие волосы.
Звонок Макара на мобильный расталкивает нас друг от друга. Не хочет подниматься – ждет внизу, и ладно. Не все же ему за ручку меня водить? Есть у меня провожатый: и лифт вызовет, и пропустит вперед, и дверь придержит.
- Как устроились на новом месте? – после обмена приветствиями интересуется Макар. То есть, поздоровалась я, а Егор сел молча на заднее сиденье, подвинулся, приглашая сесть рядом, уткнулся в окно и думает о своем. В принципе, я так поняла, они по телефону уже разговаривали, и все-таки напряжение ощутимо. И отвечаю одна я, хотя вопрос на двоих адресован.
- Отлично, - игнорирую кошачье фырканье слева, - спасибо.
И пока машина из-за тянучки медленно рассекает нескончаемую улицу, озвучиваю волнующие вопросы. Как все это будет происходить? Мне надо говорить или лучше помалкивать? И что, Макар, действительно, собирается присутствовать вместе со мной?
- Да ничего не будет необычного, - успокаивает Макар. – Встречаемся в конференц-зале бизнес-центра, где у твоего мужа офис. Тебе говорить не обязательно – и лучше, если вдруг захочется, после подписей со стороны Ярослава Владимировича, чтобы не передумал. Это займет от силы полчаса, потому что юристы все уладили. Простая формальность. Из конференц-зала ты выйдешь свободной и богатой женщиной. Опять же, если не наговоришь лишнего.
Я по глазам вижу, что последнее он добавляет, чтобы постращать, и мой мандраж улетучивается; наверное, побочный эффект.
- А ты, действительно, собираешься присутствовать? – настаиваю на последнем вопросе.
- Да, - удивленно приподнимает брови, – если хочешь.
И я не знаю, что ответить. Хочу ли я дразнить быка красной тряпкой, пусть даже говорят ученые, что бык цвета не различает?
- А разве, - мнусь, - твое присутствие не будет еще хуже, чем если я вдруг не по теме разболтаюсь?
- Да, да! – вдруг оживляется Егор. – А я все ждал, когда тебя осенит!
Макар бросает на нас странный взгляд и больше не отвлекается от дороги, хотя мы уже не едем и даже не тянемся, мы стоим в пробке без конца и начала.
- Опаздываем, - волнуется Егор.
- Похоже, - соглашается Макар.
- Перезвонить ему? Сказать? – спрашивает мальчик и тут же отвечает сам себе: - А он терпеть не может не пунктуальности.
Меня подначивает сделать все, чтобы мой благоверный вышел из себя и даже если пробка рассосется, опоздать назло. Но эта встреча мне нужней, так что быстро нахожу выход и даже тихо радуюсь, что автоматом решен вопрос с присутствием Макара.
- Мы выйдем здесь.
- Как? – удивляется мальчишка. – Пешком мы только к вечеру дойдем!
- Макар, притормози где-нибудь у обочины?
Машина кое-как вклинивается в правый крайний и останавливается.
- Ты что? И дальше мы куда? – пыхтит Егор, когда я приглашаю на выход.
- А дальше, - заглядываю в салон и шепчу доверительно. – А дальше… на метро!
Вы никогда не видели ежиков в шоке?
Незабываемое зрелище: глаза как два бильярдных шарика, нос вздернутый, уши почему-то торчком вместе с прической, а рот изображает все фигуры с линейки эллипса поочередно.
- Подтолкнуть? – участливо интересуется Макар, и этой фразой вынуждает мальчика, покряхтывая и постанывая, выйти из машины.
- Брр, - ощетинивается, - дождь начинается!
- Я вижу, - раскрываю над ним зонтик.
- Да что я, как девчонка, под цветастым зонтиком пойду?
Я уже посматриваю в салон на Макара с мыслью: а не оставить ли Егора в тепле и сухости, но он улавливает мой взгляд и быстренько выхватывает зонтик.
- Я понесу!
- Вот это по-мужски, - одобрительно замечаю.
- Злата! – окрикивает Макар, когда миниконфликт улажен, и мы настроены на прогулку к метро.
И мне немного неуютно под понимающим взглядом: да, бросила его, да, не хочу, чтобы он был со мной в эту минуту. Считаю лишним показываться с ним на глазах у Яра. По крайней мере, пока.
- Я буду ждать у бизнес-центра, - отводит взгляд, - подвезу вас домой.
- Спасибо, - на это я согласна: хватит с моего темноволосого ежика культурного шока в одну сторону.
- Идем? – торопит ежик.
И мы, уворачиваясь от спешащих ботинок, каблуков, острых зонтов и пустых взглядов, идем к метро. Всего-то десять минут, я даже рада прогулке после продолжительного лежания на больничной койке. И ночь была бессонной, кажется, сейчас только и оживаю, прохлада на лице, прохлада в сердце. Главное – подобрать комфортную для себя температуру. А мне комфортно.
Пока стою в очереди за жетончиками, Егор посматривает на терминалы, потом как опытный бросает свой жетон и счастливо мне улыбается по ту сторону. Едва заметно киваю, мол, умничка моя, и мы в прекрасном настроении спускаемся на платформу. Отодвигаю мальчика подальше от белой полосы, пытаюсь ухватить за руку – вырывается, взрослый! – кладу ладонь ему на плечо и то спасаю от несущихся-выходящих, то подталкиваю внутрь под натиском жаждущих войти. Подпихиваю к окошку у противоположной двери, и пока он рассматривает мир с позиции рельсов, перевожу дыхание. Признаться, для меня метро – тоже стресс, но это самый быстрый и доступный транспорт в мегаполисе, приходится терпеть и запахи чужого пота, и чьи-то ловкие или невольные прикосновения, и отзвуки клаустрофобии.
Егор ведет себя спокойно, глаза, правда, все еще как блюдца, но расширяются еще больше, когда от краевидов города переключается на пассажиров. Я в подростковом периоде жутко комплексовала, если на меня засматривались ребята: казалось, смотрят на прыщи, а потом услышала фразу, что на некрасивое смотреть неприятно, и успокоилась. А зря, выходит. Егор, к примеру, уже две остановки не отрывает взгляда от потертой бомжихи, и вряд ли он находит ее привлекательной.
На остановке с центральной улицей города нас практически вдавливают в окно, и мальчик крутится и так и эдак, но за спинами мрачных мужчин не рассмотреть ту, что заинтересовала.
- Я ща, - протискивается сквозь толпу и возвращается через одну остановку, когда я вся на нервах, что его потеряла. Но вслух изображаю беспечность:
- Куда ходил? Что видел?
- Так, - прячет взгляд, - общался.
Меня пронзает нехорошая догадка, принюхиваюсь – запах тот же, без примесей болезни и перегара. А, может, зря я думаю все самое худшее? Что общего у мальчика- миллионера и нищенки? Готовимся на выход, нам на следующей и вдруг… я замечаю, как по ту сторону, за закрытой дверью, стоит бомжиха, ехавшая в вагоне, и от Егора не отводит взгляда. В нем столько боли, недоверия и столько тьмы, дрожащей от искусственного света, что в приступе внезапной паники я обнимаю мальчика за плечи. И взгляд бомжихи переходит на меня.
Пусть я. Пусть мне достанется кусочек тьмы, не мальчику…
Но вижу слезы, утираемые новенькими купюрами, улыбку вижу и надежду…
Вагон поехал дальше, а надежда – там, на станции, нас провожает.
- Ты скоро разоришься, - целую темную макушку, - маленький Рокфеллер.
- Мои счета лежат нетронутыми в банке, - пожимает плечами.
И как отчитывать его, что мог ведь нахвататься болячек и насекомых? Как цинично поучать, что не поможешь всем, а та бомжиха, вероятнее всего, потратит деньги на спиртное? Я буду мыслить позитивно. Он разоряет Яра – и кто против?
- Ты умница! – на остановке все-таки хватаю за руку и вклиниваюсь в поток. На эскалаторе вновь возвращаю ежикам пыхтящим свободу.
- Фуух, - переводит дыхание, - это экстремальней, чем прыжки с парашютом.
- А ты, что, прыгал?!
- А ты, что, нет?!
И прежде чем в глазах мальчишки отразится превосходство, я спрашиваю:
- А ты в трамвае когда-нибудь ездил? А в троллейбусе? А в маршрутке с курящим папиросу водителем?
В мальчишеских глазах наравне с диким интересом высвечивается почет мне и уважение, и мы до бизнес-центра по заказу экстремала тарахтим на трамвае. Едва успеваем сбежать от контролеров, потому что ну, кто же платит за одну остановку, если нет кондуктора? Повизгивая и подскакивая, мчимся к зеркальному бизнес-центру, и там приводим в серьезность лица, стряхиваем от дождинок зонтик и радуемся, что не нужно поправлять макияж. Ну, все, я к испытанию готова.
- А вы к кому? – останавливает безликий охранник в форме неопределенно-мрачного цвета.
- К себе, - опережает Егор. – Мой брат уже в конференц-зале?
Откуда только важность такая взялась, и где мальчишеская непосредственность, от которой я без ума? Я так и застываю у двери в холле, пока охранника пронзает осознание, кто перед ним, и он с улыбкой бешеного медведя приветствует нас с добрым утром и указывает на дверь в конце холла.
- Да знаю я, - отмахивается Егор и, взяв меня за руку, отводит чуть в сторонку. – Тэкс, позвоним твоим адвокатам, где они?
- Да, надо позвонить.
Мне как-то безопасней войти в ту дверь вместе с ними, потому что Егорка хоть и мой защитник и вообще, но пока маленький и если его оттолкнут…
В глазах темнеет, и я плюхаюсь на мраморный бордюрчик для искусственной пальмы.
- Жуть какая! – возмущаюсь, осматривая место приземления. – Кто держит в бизнес-центре огромные безжизненные цветы?!
- Но клумба-то пригодилась!
Неопределенно машу рукой: смысл спорить с очевидным? Пока Егорка выясняет, где наши адвокаты, прихожу в себя, взбодрившись посиделками на прохладном мраморе и брызгами фонтанчика под мертвой пальмой.
- Безвкусица, - качаю головой, а пальма и не спорит.
- Тэкс, - прерывает диалог Егор, - они уже здесь и ждут нас в конференц-зале. Пошли.
- Послать? И это говорит мне мальчик, делавший замечания, как говорить правильно: врать или лгать?
- Нашла время сводить счеты, - подхватывает и буквально тащит меня к двери, которую я видеть не хочу, не то, что открывать.
Мы притормаживаем, переглядываемся и…
Егор, как джентльмен, распахивает дверь, и я вхожу, пытаясь спрятать страх под безразличием. Я краем глаза отмечаю количество людей, делю на наших и чужих, сажусь в одно из кресел на колесиках, любезно отодвинутых Егором, и жду.
Егор садится рядом и мы, как по команде, откидываемся в креслах.
Защитник мой по правую сторону, по левую – два адвоката, с которыми на днях все обсудили и на всем сошлись; напротив – Яр, знакомый тип из бара, имеющий неподходящую ему Лариску; и лысый тип с бородкой и портфелем. Присматриваюсь – вот кажется мне или нет?
- И снова здравствуйте, - он чуть кивает.
- Так это, правда, вы сегодня утром расхаживали у меня по дому?
- Я, - вздыхает покаянно, - и знаю, что вас разбудил.
- Да это ничего, - отмахиваюсь, - просто если вы – адвокат Ярослава Владимировича, - стойко держусь даже мельком взглянуть на обсуждаемую персону, - и уже были у меня дома, а все нюансы, как я понимаю, улажены, зачем тогда нам встреча? Захватили бы с собой бумаги, я бы их подписала и вуаля.
- Боюсь, вуаля не получилось бы, - снова вздыхает адвокат, - мой клиент настаивал на личной встрече.
- А зачем?
Я все еще смотрю на адвоката и только, хотя напротив кое-кто демонстративно прочищает горло. Я из простых, мне можно не притворяться деликатной, и я упорно игнорирую намек.
- Мои адвокаты, - киваю на своих; они кивают в подтверждение слов, - уверяли, что никаких вопросов не осталось.
- И совершенно правы, - соглашается мужик с бородкой, - но мой клиент…
- Да, - наконец вступает в обсуждение и Яр, - настаивал на встрече я.
- Зачем?
- Хотел увидеть лично, как ты будешь подписывать. Так понятно?
- Неа, - и совершенно точно непонятно. – Хотел увидеть радость, когда буду подписывать документы про бабки или счастье - когда о разводе?
- Без разницы. Хотел увидеть тебя.
Двусмысленность в его словах или…
И я, решившись, позволяю и себе его увидеть. Красивый. Умиротворенно-спокойный. Опасный хищник. Молчит. Чего-то ждет. Молчат и остальные. Да дышат ли они без разрешения хозяина?
А я дышу.
Живу.
И полюблю другого.
Мне просто нужно чуточку прийти в себя.
Нужна свобода.
Я не могу так больше.
Отпусти.
И я молчу, но Яр читает по глазам. Я вижу. Знаю. Чувствую его, как прежде. Только… прежней нет меня. Осталась там, на заднем дворике. А здесь – другая.
Дай мне свободу.
Не могу остаться.
Правда.
Так больно, что и боли нет, и сердце в лоскутках.
И он молчит, и только в темной ночи глаз его - горит огонь. Надежды? Веры? Страха и отчаянья? А мне друг видится лицо бомжихи, что сегодня обрела свой шанс. И вправе ль я лишать его другого? Да – могу. Да – я хочу расплаты. Но вправе ли?
- Где подписать? – я разрываю наш контакт, и падаю, и падаю в водоворот от облегчения, что я решилась; и сомнений, что могла остаться.
Передо мной кладут бумаги, я не читаю, я бегу по строкам, как убегаю от себя и внутреннего страха, только… Стоп!
- Здесь не согласна, - подчеркиваю одну из строк, и три юриста не поглядывают недоуменно, а таращатся, когда читают этот пункт.
- Но… - это голос подает мужик с бородкой.
- Уверены? – а это удивлен мой адвокат.
- Да, - скрещиваю руки, отзеркаливая Яра, и смотрю в упор. Я падаю, мне больше не подняться и вниз: могу лететь без остановки…
Едва заметно тот кивает. Мужик с бородкой захаживается в нервном кашле, осушает несколько стаканов из кулера, и ртом хватает жадно воздух.
- Но… как же… это… ох… - бормочет, и все внимание с меня переключает на хозяина. По-моему, он просто жаждет рассказать всем нам, что Яр сошел с ума. Но разве это новость? Кто платит собственной жене за год в постели бешеные деньги? Я помню, оговаривали, что если не получится, он выплатит мне компенсацию, но я была уверена, что речь шла так, о сумме на первое время, а здесь в глазах рябит от цифр, людей, бумаг, осколков прошлого.
- Ярослав Владимирович, - адвокат восстанавливает спокойствие, - я должен быть абсолютно уверен, что вы абсолютно осознаете, что делаете…
- Абсолютно, - не отводя от меня взгляда, говорит Яр.
- Послушай, - спохватывается его приятель из бара, - твой адвокат, действительно, прав. Это слишком! Да я сам скажу ей…
- Стас, - очень тихо произносит мой муж, - не вмешивайся.
Он не просит, ему просто нет необходимости повышать голос, чтобы требовать.
- Зачем тебе это, можешь сказать? – так же мягко, как с остальными, Яр говорит и со мной. Я знаю, мягкость показная, я знаю, внутри него вулкан, но разум мой убаюкивается самообманом.
- Мне нравится. Я так хочу. Доволен?
- Как хочешь, - неуловимый жест, и адвокаты словно мышки с сеновала, шуршат бумагами, внося мои немногочисленные коррективы. Передают бумаги мне.
- Довольна? – уточняет Яр. И все моими же словами: « как хочешь», и «довольна», я отзеркаливаю жестами его, а он меня – словами. Два близнеца, которым больше не сойтись, у каждого своя дорога.
Я перечитываю измененный пункт, киваю важно, я выторговала, что хотела. Да, довольна, теперь моя фамилия - Самарская, даже после развода!
- Господа, оставьте нас наедине.
- Зачем?! – спохватываюсь, когда конференц-зал пустеет, и остаемся только я, Егорка и сам Яр.
Мой бывший разворачивается назад, переносит со столика шампанское, бокалы, и разливает, игнорируя вопрос и мою жажду к бегству.
- Отметить, - говорит невозмутимо, - и настроиться на интервью.
- Ааа, - Егорка, подмигнув, спешит вслед за юристами.
А я с бокалом, незнамо как возникшим у меня в руке, прилипла к креслу и только и могу, что прошептать:
- Какого интервью?
- Какого? – растягивается лев в оскале. – Эксклюзивного. Один глоток и мы поговорим.
Один глоток… Смогу ли я доверчиво испить из его рук? Сам наливал, сам открывал шампанское, но точно ли шампанское в бокале?
- Злата…
А я смотрю на золотой напиток, на матовый бокал с высокой ножкой, но перед глазами мутный пузырек той жидкости, которую мне влили в рот на кухне. И пощечина… В тугой комок сжимаются все внутренности, мой страх сочится, заполняя комнату, дышать невыносимо, спазмом сводит горло.
- Предпочитаешь другой день, другую обстановку?
О чем он? Я второй раз не смогу… Хотя, что мне терять? Не верю, нет, не верю, но плевать. Представим, что в бокале яд и я умру. И что? Смерть – не страшней, чем жизнь. Когда я корчилась, когда смотрела на лицо потерянного ребенка, когда придумывала ему имя – это жутко. А пустота – приятное лекарство боли.
Поспешно делаю глоток и жду. Минута, две… Спазм отпускает горло, раскручиваются из спирали внутренности, а я дышу свободно. Яр смотрит напряженно, а я расслабленно откидываюсь вновь на спинку кресла. Кручусь на нем по сторонам: огромный кабинет, но как и особняк, не для меня. Уйти бы из него на улицу, под дождик, взгляды посторонних, что не трогают, не задевают. Но поставить точку рано.
Яр ждет вопросов – не разочаровывать же мальчика по новой. Жива и отгребла вот только что нехило капитала, поговорим. Не по душам – нет, а по нервам. Походим по канату над голодной бездной.
Женился он на тихой девственнице, что ждала домой и верила, и так любила, что аж стыдно, а сделал из нее бесчувственно нечто. О чем он думает, я буду спрашивать его? О детстве? Пусть маман его расскажет это будущей невестке. Меня интересует суть, не светлая, не показная – на изнанку.
- Мой первый и единственный вопрос, - включаю диктофон. - Скольких ты отымел, пока я умирала в больнице?