Плененное сердце (Исторический ЛР)

За весь день Каталина не проглотила ни одного кусочка хлеба, ни маломальской крошки, ей не предложили и кружки воды, однако даже стоявшее перед ней блюдо с паэллой, от которого исходил не самый свежий аромат, не разжигало ее аппетита. Она отложила столовые приборы в сторону, так и не притронувшись к еде. К горлу подступила тошнота. Как все это некстати, подумала Каталина и потянулась к наполненному кубку. Сделав несколько глотков, она с удивлением обнаружила, что вино обладает приятным и утонченным вкусом. Это было тем более неожиданно, учитывая, что нынешний «хозяин» замка нисколько не заботился о здоровой пище, зато весьма разборчиво относился к тому, что пил. Крошечными глотками она медленно цедила мальвазию, пока к щекам не вернулся румянец, и она не поборола внезапный приступ дурноты.

Краем глаза Каталина заметила, что предводитель разбойников с любопытством посматривает на нее, делая попытки привлечь к себе внимание, но она демонстративно отвернулась, не желая вступать с ним в беседу, которая, и она четко это осознавала, могла закончиться для нее крайне печально. Перед глазами до сих пор стояла картина кровавой расправы, учиненная разбойниками на рассвете. Каталина не в силах была смириться с подобной жестокостью, и чтобы немедленно заглушить рвущийся наружу крик, заставила себя съесть пару ломтиков сыра и несколько кусочков деревенской ветчины, выглядевших аппетитнее других блюд, в избытке громоздившихся на столе.

- Я вижу, вы порядком притомились, preciosa marquesa.

Дикий Магнус снова склонился к ней, так и не дождавшись за весь вечер от нее ни слова.

- Да, признаться, я очень устала, - поспешила согласиться Каталина, в надежде скорее избавиться от навязанного ей общества и покинуть этот шумный притон разврата, мерзкого зловония и грязи.

После каждой выпитой порции агуардиенте голоса в Большом зале звучали все громче, и тут и там завязывались пьяные драки и потасовки, сопровождаемые грохотом разбитой посуды, сломанных табуретов и лавок. Кое-кто в пылу ссоры выхватывал из-за пазухи кинжал и тыкал им в своего соседа, косо взглянувшего или посмевшего нелестно отозваться о нем. Ко всему прочему разбойники справляли нужду там же, где набивали свой желудок, а уж посадить себе на колени одну из шлюх, что пришли в разгар общего веселья, и предаться с ней животной страсти, не стесняясь товарищей, это и вовсе казалось обыденным делом. Нарастающий с каждым часом шум и всеобщий разгул действовали на Каталину столь угнетающе, что ей хотелось заткнуть уши и бежать, куда подальше, без оглядки от этого рассадника заразы и порока.

Дикий Магнус понимающе кивнул и в его дьявольских глазах вспыхнула опасная искорка:

- Ава проводит тебя и поможет разоблачиться, - сказал он тихо, чтобы услышала только она. - Дождись моего прихода, bonita, я скоро буду.

Кровь разом отхлынула от лица Каталины, она в испуге отшатнулась, мысли беспорядочно заметались в голове, ища спасительного выхода, и чтобы не разрыдаться здесь же и, ни унизившиь еще больше, не упасть ему под ноги, она судорожно ухватилась за край стола.

- Боюсь, я слишком утомлена для разговоров, - проговорила она, едва шевеля губами. Дикому Магнусу пришлось напрячь слух, чтобы услышать ее последнюю фразу. – Думаю, мы обо всем можем договориться завтра.

Она развернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала его гортанный смех:

- Беседы и вправду лучше оставить на потом.

Весь путь от Высокого стола до выхода из зала Каталина проделала на ослабевших, будто подкошенных ногах, обуреваемая безотчетным чувством страха и полной безысходности, решив, что пришел ее смертный час, и она на пути к Голгофе. Она перестала что-либо замечать вокруг. Пьяные реплики разбойников и их грубость уже не трогали ее, все отошло на задний план и потонуло во тьме. В ушах стоял только хриплый смех главаря этой бандитской шайки и преследовавший по пятам блеск его дьявольских глаз. Когда же она столкнулась со старой Авой, поджидающей ее на пороге Большого зала, то совсем не удивилась тому, а послушно последовала за ней, словно молодая овечка за поводырем, молча, не произнося ни звука. Она даже не поинтересовалась у эфиопки, почему они изменили направление и идут в совершенно противоположную сторону от той башни, куда ее поместили ранее.

Они поднялись на второй этаж западного крыла замка и очутились в слабо освещенном коридоре с множеством дверей. Сухонькая старуха засеменила вперед и вскоре лязгнула ключами, подталкивая Каталину к открытой двери.

- Хозяин не любит оставлять свою комнату незапертой, слишком много тут шастает всякого сброда, - и зачем-то добавила, - он никому не доверяет.

Значит, они в логове Дикого Магнуса. Но почему-то сие открытие не слишком удивило ее. В глубине души она была готова к тому.

- Входи, красавица, - елейным тоном позвала эфиопка. – Здесь ты проведешь ночь и, если понравишься хозяину, возможно, он ненадолго оставит тебя при себе.

- Я этого не хочу! – Каталина, наконец, обрела голос и возмущенно топнула ногой, не решаясь переступить порог роскошной, богато убранной комнаты с камином в полстены, облицованным темным мрамором и позолотой, от которого распространялось благодатное тепло.

Посередине спальни у дальней стены почетное место занимала огромная кровать со свисающим над ней тяжелым балдахином кроваво-красного цвета и в тон ему бархатными портьерами, обрамляющими высокие стрельчатые окна. Восковые свечи в серебряных канделябрах освещали спальню, словно это был день, полы утопали в толстых персидских коврах, а на стене напротив кровати висел гобелен с изображениями обнаженных, беззаботно резвящихся в лесном озере нимф и наблюдавших из-за кустов за их купанием похотливых сатир с длинными возбужденными фаллосами. Каталина смущенно отвернулась, а эфиопка тем временем втащила упорно сопротивляющуюся пленницу внутрь спальни. И откуда только в сухой старухе взялось столько силы? Маркиза потерла запястья и хмуро взглянула на эфиопку, но та и глазом не моргнула, только строго предупредила:

- Хозяин дал насчет тебя вполне ясные указания, златовласая красавица. И ты даже не сомневайся, я выполню их все до единого.

Каталина понимала, что любые возражения бесполезны, она никак не сможет переубедить упрямую старуху, дабы изменить определенный ход вещей, та чересчур преданна своему господину и скорее даст отрубить себе руку, чем ослушается приказа дерзкого разбойника.

Потому-то Каталина предпочла подчиниться назойливой эфиопке, позволив той раздеть себя и уложить в постель. Перед самым уходом Ава расчесала ее густые шелковистые пряди, не забыв сбрызнуть на них эссенцию душистого жасмина и золоченым веером разложить их на подушке.

- Твои волосы великолепны, - с легким оттенком зависти проговорила эфиопка. - Многие эмиры Востока пожелали бы сделать тебя любимой женой, прознай они о твоей красоте.

Каталина отвернулась, глотая невольные слезы. Неужели старуха права, и ее ждет участь гаремной наложницы? И ей никогда не доведется увидеть залитые жаркими лучами солнца просторы родной Андалусии, не вдохнуть аромата апельсиновых цветов, не пробежаться босиком по зеленой траве и не отдохнуть в тени оливковых рощиц? Неужели для нее навсегда потеряны мать, отец, сестра и... муж? Себастиан... Ну, почему все так случилось? На мгновение она представила удручающую картину своего будущего, и в горле застрял горький ком. Нет. Она не допустит этого. Она никогда не смирится с тем, что уготовил для нее Дикий Магнус. Ему не сломить ее дух и волю! Она будет бороться изо всех сил, до последнего вздоха и, если понадобиться, до последней капли крови.

Время потянулось мучительно медленно. Постель была мягкой и удобной, жар от камина согревал, действуя умиротворяюще, постепенно успокаивал разум, расслабляя тело. Она не заметила, как сомкнула веки и погрузилась в царство Морфея. Ей снился Себастиан и их волшебная ночь на пляже. Он целовал и нежно ласкал ее кожу, мягкими подушечками пальцев перекатывая ее вздернутые соски и жадно припадая к ним губами, словно к живительному источнику, а она стонала и изнемогала в его страстных объятьях, моля не останавливаться... Она любила его всем сердцем и душой. С ним она испытывала ни с чем несравнимое блаженство, пьянящее и пронзительное, уносящее ее ввысь к звездам. Она тихо шептала его имя, ворошила спутанные на затылке волосы и тесно льнула к нему... но тут лицо Себастиана, которое она силилась разглядеть под серебристым светом луны, начало постепенно расплываться и вместо возлюбленного перед глазами возникла вдруг жесткая ухмылка Дикого Магнуса.

- Ну, здравствуй, моя нежная красавица, - сказал он хрипло, заглядывая в подернутые легкой поволокой фиалковые очи.

Она очнулась ото сна и с недоумением посмотрела на лежащего перед собой мужчину. Он был обнажен. Его крепкие, налитые, словно сталью, мускулы перекатывались под гладкой загорелой кожей, он жадно прижимался к ней своим поджарым торсом, и она буквально осязала исходящую от него силу желания. Жар от его тела способен был прожечь ее тонкую, батистовую сорочку, которую с таким воодушевлением, восторженно причмокивая языком, всего пару часов назад надевала на нее старая Ава.

Каталина тотчас отпрянула прочь, прикрываясь льняной простыней.

- Я замужняя женщина, - четко выговорила она, не отрывая взгляда от мутно-зеленых глаз, бесцеремонно блуждающих по ее телу. - Вам не место здесь, сеньор.

Он, разумеется, не ожидал резкости, прозвучавшей в тоне Каталины, потому темные брови изумленно взметнулись вверх, и на полных губах застыла кривая усмешка:

- Неужели? Ну, так я у себя в постели.

- Я бы тоже находилась сейчас в своей постели, если бы не ваше вероломное нападение! – воскликнула Каталина и, вскочив с кровати, отбежала в сторону.

Дикий Магнус успел заметить стройный силуэт, мелькнувший в ворохе простыней, отчего его взгляд мгновенно потемнел. Он воспринял ее отказ, как вызов, и охотно принял игру.

- Смелая кошечка, - он поднялся с постели и нарочито медленной походкой направился к ней, давая ей возможность разглядеть всего себя целиком.

Каталина, растерянно замерев, во все глаза уставилась на приближающегося к ней мужчину. Дикий Магнус имел не только впечатляющий рост и атлетическую фигуру, но не был обделен природой и во всем остальном. Он делал шаг ей навстречу, она же отступала назад, шаг за шагом до тех самых пор, пока не прижалась спиной к холодной каменной стене. Тогда она просто зажмурилась и до боли закусила губу, ожидая неизбежного исхода. Но как ни странно по прошествии некоторого времени, она не ощутила на себе прикосновение его грубых мозолистых пальцев, а лишь услышала короткий смешок и с опаской приоткрыла один глаз, затем другой.

- Никогда не думал, что могу внушать такое сильное отвращение у прекрасной сеньоры. Женщины обычно падки на меня.

Несмотря на дрожь в коленях, Каталина не смогла сдержаться от сарказма:

- Это довольно смелое заявление.

- Возможно, - он протянул к ней руку и дотронулся до шелковистых прядей, густыми волнами ниспадавшими ей на грудь, - но еще никто не жаловался.

- Пожалуйста, не нужно, - она отняла его руку, которой он как-бы невзначай коснулся ее груди.

- Называй меня Мигелем, - он пододвинулся к ней ближе и вдохнул слабый аромат жасмина, исходящий от ее волос. – Я хочу, чтобы твой нежный голосок произнес мое имя, bonita.

- Пожалуйста, Мигель, - послушно повторила она за ним, устремляя взгляд в пустоту. Она была, как натянутая струна, готовая вот-вот порваться. – Вам известно, что я замужняя женщина. Я не могу. Я не хочу...

- Не хочешь? – лицо Дикого Магнуса налилось кровью. Он еле сдерживал давно закипавший в нем гнев. – Так я заставлю.

Он рванул ее на себя и резко дернул за ворот сорочки. Тонкая ткань вмиг разорвалась, упав жалкими лоскутами к его ногам следом за простынями. Каталина вскрикнула, пытаясь прикрыться волосами, но он схватил ее за запястья и завел их над головой. Она осталась перед ним совершенно беззащитной, краснея от стыда за свою наготу. Она отчаянно вырывалась, моля его остановиться, но Дикий Магнус, не замечая женского плача и криков, был слеп и глух к ее мольбам. Он, будто завороженный открывшимся зрелищем, неподвижно стоял и смотрел на воплощение совершенной красоты и чувственной женственности, волей счастливого случая угодившей в его руки. Ее соблазнительные формы могли свести с ума любого, кто был бы сейчас на его месте. Нежная шелковистая кожа цвета сливок, полная упругая грудь с вздернутыми розовыми сосками плавно покачивалась в такт ее движениям, тонкая талия, которую он мог обхватить двумя руками, округлые бедра и длинные стройные ножки обещали ему массу удовольствий. А судя по острому язычку, она была горячей и страстной натурой, что увеличивало шансы получить несравненно больше, чем он рассчитывал, когда позволил втянуть себя в это рискованное предприятие.

Он провел рукой по ее плечу, откидывая назад золотистое облако волос, предвкушая ночь утонченных ласк и чувственных наслаждений. Как истинный ценитель женской красоты он собирался вкусить дар, что послало ему небо, потихоньку, смакуя, как дорогое крепленое вино, дабы распробовать все оттенки необычайного вкуса и аромата. Дрожа от нетерпения, он коснулся пульсирующей жилки на ее нежной шее, медленно склоняясь к трепещущим губам, как вдруг в его затуманенное сознание ворвались слова, воздействуя на него, словно ушат холодной воды в морозное зимнее утро.

Нахмурив густые брови, он в недоумении воззрился на гордую и прекрасную пленницу, фиалковые глаза которой были полны решимости и изрядной доли презрения, пока смысл сказанного, наконец, не дошел до него и он не повторил за Каталиной ее же фразу.

- Я тяжела... Что?! Что ты сказала?! – он не верил собственным ушам. – Ты, конечно же, лжешь мне, bonita! Ты принимаешь меня за глупца? Да? Я, что, по-твоему, не могу отличить женщину в тягости от... Да у тебя нет признаков того, что ты вынашиваешь дитя.

Каталина вскинула вверх подбородок, и смело взглянула в полыхающие огнем глаза своего врага.

- Ну, так скоро это станет заметно, - твердо проговорила она с печальной усмешкой на устах. - А если не веришь мне, найди повитуху и приведи сюда.

Она была столь убедительна, что Дикий Магнус, не выдержав ее вызывающего взгляда, отвернулся и отошел к камину. Он поверил ей на слово. Вот так просто, не требуя иных доказательств, хотя обман мог вскрыться в два счета. Он это знал, и все же поверил. Не похоже было на то, что его пленница притворялась. Ложь он распознавал мгновенно, у него было превосходное чутье на людей, ведь в жизни ему доводилось встречать разных типов, к тому же нередко самому приходилось примерять шкуру плотовщика и мерзавца. Нет, маркиза скорее напоминала ему нежную розу с острыми шипами, ранимую и уязвимую, нежели искусную и расчетливую обманщицу. Он усмехнулся своим мыслям и налил в кубок вина. Выпив залпом, без тени иронии и сарказма, несвойственным ему обычно тоном, он со вздохом произнес:

- Я сожалею, сеньора, что вы оказались разменной монетой в руках опытных игроков, весьма искушенных в интригах. Знайте, я ничего не могу поделать, ваша судьба уже решена. Я являюсь лишь проводником. Но будьте покойны, до тех пор, пока вы не произведете на свет свое дитя, ни один волос не упадет с вашей головы. Слово дворянина. Можете располагаться в моей спальне, я найду себе другое пристанище, - он накинул на себя одежду, в которой был на пиру и, не говоря более ни слова, спешно вышел, оставляя Каталину в состоянии полного замешательства.

Как человек, беззастенчиво грабивший и безжалостно убивающий ни в чем неповинных людей, мог внезапно растрогаться, едва узнав о ее деликатном положении?