Сказочные зарисовки

Не ходите девки замуж, делать там нефиг...

Утро было ... интересным. Голова болела, открывать глаза не хотелось. Блин, да чего же этот бармен туда добавил? Не, я, конечно, и раньше в барах не минералку пила, но это что-то совсем мозговыносное. Еще и женихи эти дурацкие.
- Пить надо меньше, - голос был сух и скрипуч.
- Согласен, - отозвалось мужским басом рядом.
- Ааааааааааааааааа! - ну громковато вышло, что поделаешь.
- Ты чего орешь? Голова и без тебя болит, - мрачно произнес мужик, валявшийся на другой стороне дивана.
- Ты кто? - оригинальный вопрос и еще более оригинальный - И чего здесь делаешь?
- Сплю. На правах мужа. Но первую брачную ночь мы пропустили. Жаль, ты конфетка.

Муж? Какой к лысому друиду, муж? И нахрена он мне? Память озарила вспышка. Ну, бармен, погоди!

Кое-как нашарив телефон, убедилась, что время уже вечер. Продрыхла целый день, ибо приперлись мы под утро, рядом с ... с ЭТИМ! Так, а что это такое на почте мигает? Охренеть, свидетельство о браке... Я, реально, замужем! Ну нафиг!
-Слышь, муж, поднимай свой зад, поехали разводиться.
- Неа, - лениво зевает ЭТОТ, - ты мне нравишься, и домишко зачетный. Я пока не согласен на развод.
Опа, вот ты встряла, дорогая моя, даже имени не помнишь. Не, кажись, вспомнила:
- Стас, я против нашего брака. Это все уже не смешная шутка укуренного бармена! Хочу развод. - отказался, гад, но я же предлагала.
- Ладно, предлагаю перекусить и все же попытаться придти к кон-сен-су-су, вот. Ванна там.
Пока "муж" плескался в ванной, собрала обедо-ужин.
- Стас, - ага, не поправил, значит правильно. - У меня во дворике чудное патио. Помоги отнести еду туда. - улыбка в тридцать два зуба. И всучила ему разнос с едой.
- Ой, второй шезлонг на поляне. Вон, среди деревьев виднеется. Принеси, а?

...мужчина шагнул под сень деревьев, протянул руку к шезлонгу, но по запястью поползла тоненькая веточка. Вторая рука в секунду оказалось обездвижена другой веткой. Опустив взляд, он увидел, что ноги оплетают корни деревьев.
- Что за... - горло сковала еще одна ветка.
Еле-еле повернув голову, он увидел феечку, стоящую на лужайке. Прелестное создание мило улыбалось, а тонкие пальчики вытворяли какие-то пассы. Феечка не просто стояла и смотрела, она колдовала. Страх сковал мужчину. Несколько секунд и за деревьями снова виднелся лишь шезлонг. Ветви мирно покачивались, а корни снова росли под землей...

- Что ты сделала? Где Стас? - ой, опять посетитель. - Куда ты дела моего друга?
- Ааа, бармен, - я обернулась на голос. - Понимаешь, всем необходимо питание. И растениям тоже. Азот - для сочности листьев...

...Феечка продолжала свою "лекцию", а бармена начал охватывать ужас. Он понял, что случилось. Но сдвинуться уже не мог, корни роз, послушные пальчикам феи, уже надежно оплели ступни и поднимались вся выше. Ветки же, украшенные душистыми цветами, острыми шипами впивались в тело и руки. Земля как-будто стала мягче и зыбучее. Умоляющий взгляд на прекрасное создание ничего не дал: лицо девушки было спокойно, в льдистых глазах не было ни капли раскаяния. И наступила темнота...

А феечка спокойно отправилась пить чай.

»» 23.11.16 14:37 Застенье

Набив пузо, отоспавшись, обговорил с тетей о том, чтобы помочь ей с ремонтом дома. Отче мой был настолько занят, что мог только отправить подрядчиков. А тетя Вера была старой закалки и признавала только то, что сделано собственными руками. И как бы я не хотел, но пришлось перекроить свое расписание между беготней в универ из универа на работу, и клятвенно обещался в субботу поклеить обои. Только после этого тетя отпустила меня восвояси.

Ближе к вечеру, я таки решил проверить новоявленную семью. Мало ли что там у них по утру случилось. Так и явился туда, где их оставил бородатым дядькой. За день то борода моя выросла на добрых пять сантиметров. И на себя молодого красивого я мало был похож. Эх, надо было побриться.

На мои постукивания в дверь молодожены не ответили, как бы я не старался, почти снеся дверь ногой. Ну не может быть, что они все еще спят или это у них брачная ночь затянулась. Тихо позавидовал выносливости Стаса и решил подсмотреть. Обошел дом садами и вышел на задний дворик. И нагрянул облом. Порно отменилось. Зато видя, как молодая пара изволило отобедать на лужайке, я был гор своей сватовской деятельностью. И только хотел окликнуть, как Стас на глазах исчез.

Онемел. Остолбенел. В общем, встал колом. Правда, весь, а не в определенном месте. И простоял бы так долго, если бы не мысль: ***ть! В понедельник надо ставить реакцию.
Учеба всегда была для меня волшебным пенделем, да и инстинкт самосохранения уничтожала полностью. Тут же подорвался к «феечке», не думая, что и меня может вот так же «исчезнуть».
- Что ты сделала? Где Стас? Куда ты дела моего друга? Вертай обратно! Кто мне теперь реакцию ставить будет? Я другой такой лаборатории с толковым аспирантом не найду.

«Феечка» недобро взглянула на меня, прищурила глазки, подняла красивые тонкие пальчики. И до меня дошло, сейчас что-то со мной будет.
А ведь у меня ведь семья: дети, Ден, тетя Вера, Сенти и Шкиперсон, отец в конце концов. Как же они без меня?

Говорят, перед неизбежной кончиной пролетает вся жизнь, а мне в голову пришла всего одна фраза: «Это конец». И навеки запомнилась довольная улыбка лжефеечки-вдовы и короткий пасс наманикюренных пальчиков. Было красиво и таинственно. И холод пробирал все тело, медленно поднимаясь от ступней.

И темнота.
Не могу вдохнуть, грудь сдавило десятками килограммов земли. Тяжелый медленный вдох остатка воздуха, пахнущего сырой землей. Судорожно пытаюсь вырваться из пут, сковавших все тело. Бесполезно, только земля засыпает глаза. Невольно зажмуриваюсь. И только потом думаю, что все равно сейчас умру, так какой толк беречь глаза.
Легкие горят. Тело сдавлено до боли и уже отключаясь снова открываю глаза.

Шум звенящих бокалов, громкая музыка и смех врываются в голову бесконтрольным потоком, а глаза режет от яркого света. Ничего не понимая зажмуриваю глаза и снова открываю. Ничего не поменялась. Снова вижу вечно оживленный бар, перевожу глаза на посетителей. И, наконец, делаю так необходимый телу рваный вдох. Прямо передо мной за стойкой стоит Она как будто не она мгновение назад скормила меня цветочкам на удобрение.
В ужасе отступаю в сторону, но она даже не замечает этого, увлеченно беседуя с каким-то мужчиной.

- Да, я выращиваю цветы. Это же чудо, просто волшебство, когда из маленького семечка вырастает такая красота. Солнце, вода, уход - все это очень важно, - феечка висела на руке спутника. Допив напитки, пара направилась к выходу. - Растениям, как и людям, тоже необходимо питание. Азот - для сочности листьев, фосфор - для корней, калий - для устойчивости к заболеваниям...

- Чур меня. – трижды перекрестился и выпил успокоительную дозу вискаря. Про себя добавил. – Беги от нее, мужик, беги.

The end.

»» 10.11.16 15:37 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Сказки строятся на праобразах наших душ,
На историях жизней, на старых сухих костях;
Гримируются счастьем, им громко играет туш,
А в фундаменте их прорастает извечный страх...
****
стихи. alter ego


...она говорит, что её зовут Голди. ©
Губы, окрашены красной помадой, растянуты в робкой улыбке. Она прикрывает глаза цвета зелени, ничего, не дав в них прочесть. На щеки ложится веер из пушистых ресниц.
Пикантная родинка, притягивает взгляд. Хочу протянуть руку, и проверить, нарисованная или нет. Почти тяну руку, но останавливаюсь, сжав в кулак.
Стоя у открытой двери, я изучаю девушку, как делал несколько часов назад, небольшой забегаловки, на окраине города, украдкой, думая, что она не заметит.
...она говорит, что её зовут Голди. Но в её внешности нет ничего, хотя бы отдалённо напоминало цвет солнца.
Наоборот, она была противоположностью своему имени.
Жгучая брюнетка, с хрупкой фигурой, с белоснежной, почти прозрачной кожей напоминала, фарфоровую статуэтку. Одежда дорогих марок, подобрано тщательно и со вкусом. Резко выделялась в интерьере дешевого мотеля. Особенно кричала коротенькая накидка, в тон губ, о том, что здесь ей не место. Как будто предупреждая Голди.
Она стоит, не поднимая глаз, а я гадаю, что же ей надо от меня.

Два револьвера, немного риска,
горсть пуль серебряных, острый нож.
Табак отменный, бутылка виски.
Не тронь - погибель свою найдешь. ©

Сколько было в моей жизни таких городов, забегаловок, дешевых мотелей. Раньше я считал, сейчас же, давно сбился со счета. Дорога стала стилем моей жизни. Мне кажется, что это никогда не закончится. И когда я умру, буду продолжать свой путь. В следующей жизни, как и в этой, буду ловить, истреблять нечисть, которая убивает и калечить людей.
Я охотник. В багажнике моего мустанга целый арсенал всевозможного оружия.
Очередной город на карте США. Небольшой, по численности населения. На первый взгляд, ничем не отличался от своих братьев. Такой же провинциальный, где каждый знал друг друга. Чужаков же горожане провожали с настороженными взглядами. Я видел, чувствовал их.
Именно отсюда поступил сигнал, о пропаже двоих охотников, потом их нашли мертвыми, растерзанными. Я хорошо знал их. Славные были ребята, никогда не унывали, правда, Джим был намного серьезнее своего напарника Тома. Они прекрасно дополняли друг друга.
У меня тоже был напарник. Называл его «соседом». Хороший был малый, способный ученик. В прошлом году Ноя убил демон. Потом его убил я.
Теперь моим соседом был Синатра, с его неповторимым бархатным тембром.
Сейчас, устроился в небольшом кафе, довольно уютном и с вкусной едой.
На меня бросают взгляды. Я не остаюсь в долгу, отвечая им злым взглядом, и снова прячу глаза, прислушиваясь к шуму.
В основном в числе посетителей находились мужчины. И неудивительно, с такой приветливой и весьма аппетитной хозяйкой. А они смотрели на нее, так преданно, как собаки. Намного позже, я пойму, что в какой – то степени был прав.
Сейчас же, украдкой наблюдал за ней, отмечая, что она выделялась среди этой толпы, как женщин, так и мужчин. Она была здесь инопланетянкой.


Это пробуждение,
Ощущаю его каждой частичкой тела.
Этого достаточно, чтобы снесло крышу.
Добро пожаловать в новую эру,
В новую эру!
Добро пожаловать в новую эру.
Imagine Dragons.

Голди. Нежная, беззащитная, и первый мой порыв, защитить ее от этого жесткого мира.
Она шепчет, и чтобы услышать ее, я приближаюсь к ней на пару шагов ближе.
Не слышу, скорее, читаю по губам «мне нужна ваша помощь, моя бабушка живет в лесу, а там..» Не договаривает. В глазах плещется страх, я понимаю, о ком она говорит.
Чувствую себя хреновым рыцарем, стремящимся помочь юной деве.
Интересно, сколько ей лет? Неуместный вопрос в данной ситуации. Просто удивляет ее молодость, но в глазах цвета зелени плещется опыт и тайна. Они гипнотизируют.
«Пожалуйста, мистер Дрейк». Я не знаю, откуда она узнала мою фамилию, хотя, я чуть было не стукнул себя по лбу. Город же маленький, все про всех знают. Ее, «пожалуйста» стала последней каплей и я соглашаюсь.
- Только накину куртку и возьму ключи, - слова прозвучали грубо. Видел, как она поджала губы, но извинятся, я не стал. Молча, взял с ее рук корзину, вопросительно взглянув на нее.
- Пирожки для нее.
Больше ничего от нее не услышал. Она шла позади меня, и даже хорошо прислуживаться, не услышал бы ее шагов, если бы не стук каблуков.
- Присаживайтесь, - открываю перед ней дверь, и жду, пока она сядет.
Машинально смотрю на чистое небо и полную луну, не как обычно, желтую, а почти красного цвета. А может это игра моего воображения.
- Почему Ваша бабушка живет в лесу? – задаю, как я думаю, уместный вопрос, - и почему Вы попросили меня?
Она, словно испугавшись, посмотрела на меня, также быстро отвернув голову к окну. Пальцы теребили край платья.
- Мне некому попросить, - я хотел было поспорить с ней, но она подняла руку. Ногти были окрашены в красный цвет, - знаю, Вы хотите сказать, что все мужчины могли бы мне помочь, но они трусы. В Вас же я увидела защитника.
Почти поверил. Почти.. Не знаю почему, но в ее словах послышалась фальшь. Том и Джим были убиты в полнолуние. Как сегодня. Может ее бабушка была этим оборотнем?
Это логично. А Голди? Быстрый взгляд. Не похоже, слишком нежная и кроткая. Незаметно проверил кольт, висящий на поясе. Он был на месте, просто у меня началась паранойя.
Хорошая дорога давно сменилась грунтовой, и автомобиль трясло. За окном давно стемнело, и лес казался зловещим. Вглубь проехать не удалось, на пути попалось упавшее дерево.
- Придется идти пешком, - останавливаюсь и выключаю двигатель. Моя спутница только кивает. Ничего не отвечаю ей, и, наклонившись, тянусь к бардачку, где лежит фонарь, задевая ее ногу. Голди сжимается в сиденья. Усмехаюсь и выхожу, освещая себе путь, иду к багажнику. Беру только необходимое: еще одно оружие, нож, и фонарь мощнее.
- Пойдемте, покажите мне путь.
Было ли мне страшно? Да, и нет. Я не боюсь смерти.
В лесу стояла пугающая тишина. Как будто все вокруг замерло в страхе, наблюдая за невидимым нечто.
Голди отстала, а может я шел слишком быстро? Обернувшись, я не увидел ее. Страх за нее поднялся во мне.
- Голди, ты где? – мой крик разносится по глухому лесу. Слышу свое эхо.- Голди!
Иду назад, зовя ее еще и еще раз. В ответ только эхо. Как мог я не слышать волка? Он же не бесшумный. Озаряюсь вокруг. Ищу бездыханное тело девушки. Во рту становится горько. Больше никогда никто не увидеть зелень ее глаз.
- Мистер Дрейк, - ее голос. Мне кажется, что он звучит по - другом. Появляются твердые нотки, - обернитесь.
Оборачиваюсь, направляя на нее фонарь. Та же девушка, только в ней появилось что-то звериное.
- Голди, я рад, что ты нашлась, - нежно говорю ей. Мысли лихорадочно сменяют друг друга. А была ли бабушка? Как незаметно втащить кольт и в такой темноте попасть прямо в сердце. И совсем другой вопрос приходит на ум: сколько, таких как она здесь?
Злой смех разносится по округе. Она стоит там же. Луна появляется из-за туч, отбрасывая кровавые лучи. Не показалось.
- Вы, наверное, догадались кто я? Вам не будет больно, я обещаю.
Треск, рвавшийся ткани, хруст костей.. Ошеломленно смотрю на все это. Очнувшись только, когда раздается звериный окрик. Трясущими пальцами пытаюсь вытащить оружие. Но зверь проворнее. Когтистая лапа сбивает меня на землю. Во рту привкус крови, как и на лице. Мне нужно бороться. Нужно..

»» 15.02.17 01:21 Окрестности города Энск
_________________

Охотник и жертва – не более чем… и не менее!..

Охотник и жертва – других разновидностей нет.

Охотник имеет о жертве ужасное мнение,

Считает скотом, и зверьём, и позором планет…



Шум… группы людей за столиками… будто здесь собрались все отбросы города – психи, алкоголики, наркоманы. Я, прислонившись о дверной косяк, смотрю на них и морщусь от накатывающего чувства брезгливости. Успокаивает лишь мысль, что еще немного и можно будет уехать из этого захолустья. Выискиваю взглядом того, ради кого пришла…

Новенький. Появился недавно, от этого слишком мало информации о нем. Вся она поместилась в тонкую папку с одиноким листком и свежей фотографией сделанной на днях.

Джек Дрейк… мнит себя хорошим охотником за нечистью, в прошлом году впал в жутчайшую депрессию и социопатию. Но это и не удивительно. Мало чья психика выдержит вида выпотрошенного и распятого лучшего друга. Мизантроп и меломан.

Он задумчиво сидит за столом в полном одиночестве, изредка бросая на других остерегающийся, с легким прищуром взгляд.
На фоне этой галдящей, эмоционально жестикулирующей толпы он кажется таким покинутым и беззащитным. И я решаюсь…
Неспешно подхожу к столу, доверительно наклоняюсь к Джеку:

- Добрый вечер, мистер Дрейк, - говорю тихим, успокаивающим голосом. – Меня зовут Голди. Мне нужно, что бы вы пошли со мной. Надеюсь на вашу помощь… пойдемте за мной.

Смотрит на меня. Его глаза с длинными, густыми ресницами завораживают. От этого взгляда противно ноет в груди. Сожаление? Да, несомненно, жаль, что мы не познакомились при других обстоятельствах.

- Пожалуйста, мистер Дрейк.

Протягиваю ему руку, он продолжает пристально всматриваться в меня, будто надеясь прочитать на моем лице что-то важное.

- Пожалуйста… - повторяю я.

Неожиданно его взгляд пустеет, подергивается мутной пеленой. Он, явно думая о своем, медленно встает, грубо бурча под нос. Резко сдергивая со спинки стула тонкую куртку, спешит, не дожидаясь меня к двери. Я, еле поспевая, иду следом.

Темный коридор резким контрастом подводит зрение, и я практически теряю из вида фигуру Джека уверенно движущуюся вперед. Цокот моих каблуков звонким эхом разносится по гулкому помещению.

Уже несколько месяцев, а я все никак не могу привыкнуть к этому зданию. Особенно к его запутанным и темным коридорам. Они напоминают мне тоннели, правда, без света в конце. Здесь нет окон, только редкие силуэты дверей просматриваются в тусклом мигающем свете люминесцентных ламп.

Внезапно Джек сворачивает к сиротливо стоящему стулу под одной из ламп.

- Присаживайтесь, - решительно указывает мне.

Я затравленно оглядываюсь назад. В голову запоздало пришла мысль, что зря я прониклась спокойным обаянием мистера Дрейка… не такой уж он и беззащитный. Стоило не отходить от правил и заручится поддержкой охраны.

Лицо Джека сосредоточенно, губы кривятся в недоверчивой ухмылке.

Я с размаху сажусь, заставляя старенькую мебель жалобно скрипнуть. Не стоит злить человека, явно включившего свои охотничьи инстинкты. Становиться «Красной Шапочкой» никогда не входило в мои планы.

Пока, он что-то выспрашивает у меня, испуганно смотрю по сторонам. Будто это поможет найти выход из патовой ситуации, в которую я сама себя загнала. Дрожащими пальцами тянусь к карману, ощупывая чуть выпуклую гладкую поверхность сквозь ткань. Ну что же, хоть это не забыла. Будет чем воспользоваться, в крайнем случае.

-…попросили меня? – Дрейк смотрит на меня, ждет ответа.

- Попросила?

Не знаю, какой ответ он ждет, в попытках убедить себя не паниковать и сохранить ясным рассудок, я прослушала весь разговор. Но видимо Джек и не нуждался в моих ответах. Встряхнув густыми, темными волосами, будто решив что-то для себя, он резко разворачивается и идет вперед.

Не веря в такую удачу, смотрю на удаляющуюся спину. Быстро вскакиваю с треклятого стула и спешу в противоположенную сторону. Только бы успеть…

За спиной раздается крик:

- Голди, ты где? Голди?

Не успела.

Оборачиваясь, вижу, как Дрейк лихорадочно дергает то за одну, то за другую ручку камер, пытаясь открыть двери. Лицо в свете ламп кажется обеспокоенным. С другого конца коридора бегут на помощь. Двое дежурных видимо услышали душераздирающие крики Джека.

Достаю из кармана шприц, наполненный успокоительным, и иду навстречу пациенту.

- Мистер Дрейк! – пытаюсь придать голосу нотки твердости. - Не делайте глупостей. Вы же знаете, кто я?

- Голди, я рад, что ты нашлась, - он с непонятной нежностью смотрит на меня, заставляя опять сомневаться в правильности моих суждений.

- Вам не будет больно, я обещаю, - как можно увереннее говорю я, смотря в его завораживающие глаза, молниеносно теряющие всю свою нежность и наполняющиеся гневом.

Подбежавший амбал хватает его за руку путаясь подставить помочь мне с уколом.

Треск… курточка Дрейка разрывается по швам, так яростно он вырывается из захвата медбрата.

Хруст… левым локтем он ломает зазевавшемуся дежурному нос. Кровь, брызнувшая на лицо Джека, заставляет его ошеломленно замереть.

Второй медбрат бьет пациента под колено, заставляя, завалится на пол, и я в отчаянье пытаюсь воспользоваться этим.

Чертов шприц выскальзывает из мокрой от пота руки, шепот Дрейка:

- Мне нужно бороться, нужно…

Он подается вперед прямо на меня… на мою выставленную руку… на иглу…

Я сижу на полу, растерянно уставившись на кровавый росчерк ползущий по щеке Джека... на подрагивающий шприц, застрявший между скулой и глазницей. Думаю – кто же я теперь? Жертва или охотник?
Вокруг меня суетятся люди в белых халатах, пытаясь уложить неудавшегося ловца нечисти на носилки. Он все еще жив, но надолго ли?

А жертва улучшить старается мнение травли,

А жертва всё лучше и лучше бежит на ловца,

Она улучшается насмерть!.. Охотник не прав ли,

Презреньем своим улучшая её без конца?..

(Юнна Мориц)

»» 09.09.18 19:27 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Провинция встретила Освальда густым туманом и моросью, которая всегда предваряла дождь. Даже его тщательно уложенные камердинером волосы стали курчавиться, нещадно свиваясь в локоны, что совсем не подобало джентльмену его лет, тем более, служащему в такой известной и почтенной адвокатской конторе, как Джексен и Джонсон.
Пройдя под навес на станции, Освальд еще раз оглянулся на поезд и поправил лацканы пальто, сощелкнув пальцем невидимую пылинку. Он уже не испытывал затаенной но совершенно неподобающей радости, когда удавалось воспользоваться сим чудом современной науки, но все еще гордился, что может себе это позволить. И что вызывало еще большую гордость - путешествия оплачивала фирма, сочтя что Освальд один компетентен помочь престарелому графу из какого-то замшелого рода, живущему в этом забытом Богом месте.
Как бы то ни было, с поступившим предложением Освальд поспешил согласиться - ему давно уже не терпелось показать себя, а это был отличный шанс. Да и к тому же, у графа не имелось личного поверенного, ведущего его дела, потому, правильно все обставив, он мог вернуться не только исполнив все свои обязанности, но и заключив отличную сделку для Джексена и Джонсона, которая, возможно - этого не стоило исключать - могла добавить к названию и его собственную фамилию.
Поезд издал гудок, выпустил струю пара, и, блестя черными боками (Освальд не брался утверждать, краска это, или же копоть... а может, и то, и другое), начал набирать ход. Адвокат выругался - не смотря на письмо о визите, ответное, о его встрече и еще одну телеграмму (ох уж эта нелюбовь к неожиданностям), обещанный возница на станцию не прибыл. А значит, стоило найти наемный экипаж и ехать самому в неизвестность, чего, конечно же, делать не хотелось, но пришлось.
- Мистер Освальд? - прозвучало справа. - Мистер Мейсон Освальд?
Обернувшись на зов, Освальд увидел человека, видимо, приехавшего за ним. Одетый в грубое пальто с высоким воротом и тяжелые сапоги, извозчик придерживал свою шляпу за полу, стараясь не допускать к лицу много света. Удалось рассмотреть только тонкие губы и крепкие белые зубы говорившего, что впрочем, свидетельствовало лишь о его крепком здоровье.
- Вы опоздали, милейший, - любезно сообщил Освальд, кивнув на свой чемодан и одновременно подхватив сумку.
- Дороги раскисли, - сообщил возница, впрочем, совершенно не оправдываясь. - Едем. Нужно успеть до темноты.
_________________

Он взял чемодан и, не оглядываясь на Освальда, пошел быстрыми шагами вперед. Невдалеке их ожидал видавший виды экипаж, запряженный двумя худосочными кобылами. У несчастных животных так выделялись ребра по бокам, что можно было подумать, будто вместо лошадей были обглоданные волками остовы.
- Далеко ли нам ехать, любезнейший? – учтиво осведомился Освальд, усаживаясь в экипаж и ожидая, пока возница заберется на козлы.
- А это как посмотреть, - криво усмехнулся извозчик. – Лучше удлинить свой путь, чем укоротить свою жизнь. Н-но, пошла! – он замахнулся на лошадей, и экипаж тронулся с места.
Освальд откинулся назад и внезапно почувствовал себя неуютно. Он не мог понять, что именно его смущает в вознице, но этот человек имел какую-то власть над ним.
- Как вас звать? – спросил он громко, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения.
- Раду Янко, - ответил тот и обернулся, сверкнув на мгновение хищной улыбкой. – Держитесь крепче, мистер Мейсон Освальд. Мне поручено доставить вас живым.
Кобылы, не взирая на свой хилый вид, резво понеслись по дороге. Стараясь отринуть все дурные предчувствия, Освальд постарался устроиться на жестком сидении комфортнее. Почему-то ему никак не удавалось успокоить душу. Быть может по той простой причине, что Присцилла, его юная и чрезвычайно хорошенькая жена ждала первенца, и срок уже практически подошел, а он находился так далеко. А может быть, дело просто было в том, что место было слишком... слишком древнее и совсем не походило на то, что Мейсон себе представлял. Признаться, он ощущал некое разочарование.
За окном мелькал однообразный и унылый пейзаж, да и сумерки не добавляли красок окружению - а ведь он думал, что сельские места должны быть слегка... поэтичнее. Не такие заполненные домами, людьми, событиями, они представлялись романтизировано и явно не так, как сейчас было за окном. Вот когда они с Присциллой ездили в свадебное путешествие, все было совсем иначе.
Экипаж резко дернулся, будто колесо наскочило на какое-то препятствие, и Освальд охнул, прикусив себе язык. Обычно он не был так неловок, потому сейчас ощутил досаду и разочарование поездкой, пусть и не верил в знаки. А ведь жена не желала его отпускать, говоря о дурном предчувствии и волнении, что Мейсон списал на женскую чувствительность.
Да и пусть. Главным сейчас было подписать бумаги и убедить графа в собственной компетентности, чтобы он доверил Освальду вести свои дела. Тогда Присцилла поймет и они, наконец, смогут позволить себе ту квартиру, о которой мечтали. И пусть вдоволь обставит ее безделушками, занимается детской и кухней, нянчится с ребенком. Он будет тем человеком, которому, наконец удалось обеспечить семью, что бы там не говорила теща.

Экипаж снова тряхнуло, и зубы Освальда клацнули. Он недовольно крякнул, высунув нос в окно, но тут же отодвинулся. Увесистая ветка мелькнула перед дверцей, едва не задев любопытного пассажира по лицу. Следовало бы возмутиться, но он только нашарил в кармане платок и поспешно вытер шею и лоб. Это было близко. Даже слишком. И ведь не пожаловаться же. Возница его даже не услышит.
Освальд вздохнул, снова пытаясь устроиться поудобнее, и даже расстегнул несколько пуговиц пальто, что, в общем-то, не слишком соответствовало его статусу. Но тут, в одиночестве, можно было себе позволить немного расслабиться. Интересно, сколько им вообще ехать? Не спросив этого в самом начале, Мейсон, конечно же, сделал ошибку, спохватываться сейчас поздновато, но...
Шум дороги разорвал утробный вой. Освальд вздрогнул: звучало очень похоже на волчий. Не самое подходящее время для охоты на зверя. Впрочем, он всего лишь раз участвовал в подобном приключении: получил приглашение от тестя, и не смог найти причины для отказа. Его наградой стала пушистая серебристая волчья шкура, которую он тщеславно прибил над камином в собственном доме. Отличный трофей!
Вой раздался снова, протяжный, жуткий. А после Освальд услышал хриплый, непрекращающийся хохот, сопровождаемый очередным воем. Он перекрестился. Экипаж качнуло на очередном повороте дороги, и Мейсон, не удержавшись, повалился на сиденье. Его посетила безумная мысль: что, если это волки охотятся на людей?.. Лоб покрылся испариной, а ведь Освальд никогда не считал себя трусом. Помилуйте, ему это просто кажется, возможно, он слишком устал, длинная дорога по незнакомой местности в холодном экипаже не располагает к полноценному отдыху. Но липкий страх уже подобрался к сердцу, и Освальд, привстав, забарабанил в стенку экипажа, стараясь привлечь внимание извозчика. Но все его попытки оказались тщетны - Раду Янко не отзывался. Уж не спит ли он там? Эта мысль не прибавила Мейсону оптимизма, к тому же экипаж вдруг стремительно понесло вперед.
Освальд решился приоткрыть дверцу экипажа прямо на ходу: возможно, что возница умер от страха, а лошади несутся сами собой? Он ощутил неожиданный прилив сил, и рванул ручку дверцы. Она не поддалась, и он нажал сильнее, случайно прижавшись лицом к окошку. И закричал от ужаса: на него смотрела полу-волчья, полу-человечья морда. Острыми клыками мерзкое существо царапало стекло.
Зубы ..зверя казались отвратительными - с желтым налетом, кривые и насаженные в пасти близко, словно частокол. Они блестели от слюны, которой вскоре оказалось щедро заляпано все снаружи, но жаркое дыхание существа, клубящееся паром вокруг, не позволяло рассмотреть детали. Кроме одной и очень существенной - к стеклу так же приникала конечность, которую, даже учитывая скромные познания Освальда в зоологии, не иначе как рукой назвать нельзя было. Да, с когтями. Да, чрезмерно волосата. Но это точно была рука.
- Открой, - простонало оно с рыком, заставив Мейсона покрыться холодным потом. - Открой!
Длинные когти со скрипом царапнули стекло, а потом с треском прошлись по внешней обшивке экипажа. Освальд задохнулся от страха, забившись на другой конец сидения и ощупывая тканную обивку в поисках хоть чего-то, чем можно обороняться. Но оружия не было, его просто не могло быть здесь. Только холодный воздух и жесткая обивка сидения. Мейсон в отчаянном порыве хоть что-то оставить между собой и монстром, прижал к себе кейс.
- Открой, - заверещало существо. - Открой, открой!
Сердце Освальда бухало о ребра, грозясь сломать их изнутри, а дыхание стало срываться на хрипы. Существо царапало обшивку и снова пыталось грызть окно, в тщетной попытке забраться внутрь, чтобы... сожрать? Наверняка.
- Откройоткройоткрой!
Пальцы тряслись, зубы клацали друг о друга, а кожа покрылась холодным липким потом. Освальд закричал, просто заорал, даже не в попытке отогнать зверя, а в отчаянии и ужасе. Проводник его наверняка был мертв, иначе уже пришел бы на помощь, а значит ждать кого-то еще - тщетно. Он так и умрет здесь, не увидев сына или дочь, не обняв жену, не заключив последней сделки.
В последней атаке стекло звонко хрупнуло и пошло трещиной по середине. Тварь торжествующе взвыла, высоко подняв морду. Мейсон замахнулся кейсом - единственным, что было в его скудном распоряжении, и услышал грохот внутри. Точно! Благословив собственную предусмотрительность и совет недоверчивой Присциллы, Освальд запустил руку в сумку и вытащил револьвер. Его темное тяжелое тело в руке придавало уверенность.
Направив дуло в сторону окна, Мейсен выстрелил, стараясь прицелиться. Ох, если бы только не тряслись руки! Тщетно. Первый залп ушел в никуда, оставив дыру в обшивке, которая тот ча же впустила в себя отвратительно-человеческие пальцы монстра.
- Открой, - заверещал он, раздирая отверстие, расширяя его еще больше.
- Нет, - ответил Освальд и снова выстрелил, на этот раз уже тщательно наведя прицел.
Отдача толкнула руку, звук оглушил, но это оказался успех. Монстр взвизгнул и полетел в сторону, очевидно от испуга или боли выпустив свою добычу. Его когти, судя по звуку, пропахали глубокие борозды на боку экипажа, но Освальд был безумно рад, что так получилось. Что вообще как-то получилось. Он сел на прежнее место, крепко сжав свой двузарядник, снова и снова благословляя эту счастливую случайность и дальновидность жены.
Проехав несколько миль вперед, экипаж замедлил ход, а потом и вовсе остановился.

»» 14.11.16 22:19 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Мейсон подождал минуту, ожидая нового нападения, но вместо зверя в окне показалось лицо Раду Янко. Извозчик выглядел абсолютно спокойным. Распахнув дверь экипажа, он подал руку Освальду и твердо произнес:
- Выходите, мистер Мейсон.
- Мы добрались до места? – Освальд почувствовал облегчение. – Признаться, я думал, вас уже нет в живых.
- Колесо сломалось, - невозмутимо ответил возница, приподнимая воротник, - мне понадобится немного времени и, возможно, ваша помощь. Иначе нам не добраться до места.
Мейсон колебался, покинуть ли ему экипаж. Не далее как полчаса назад он едва не погиб от когтей зверя, а извозчик ведет себя так, словно ничего не случилось!
- Послушайте, милейший, как вас там! Не станете же вы отрицать, что за нами гналась ужасная тварь? – Освальд ощутил нервную дрожь в руке, покидая экипаж.
- Вы спали, мистер Мейсон, а сон рождает дурные фантазии.
- Позвольте!- в запальчивости крикнул Мейсон.- А откуда в обшивке дыра?!
Раду Янко равнодушно пожал плечами.
- Камень выскочил из-под копыт лошади и пробил ее. Держите фонарь, мистер Мейсон.
Возница обошел экипаж и осмотрел колеса. Освальд двигался за ним, его раздирали противоречивые чувства. Допустим, это был сон. Но, черт возьми, откуда извозчик мог знать, что он спал в экипаже?..
- Был у меня приятель, - неожиданно произнес возница, присев в полутьме и ощупывая колесо руками. – Посветите мне, мистер Мейсон… Так вот, знал я одного типа, большого любителя всякого рода занимательных историй. Вы любите подобные истории?
И, не дожидаясь ответа Мейсона, он принялся рассказывать. Освальд машинально отметил, что у этого человека безукоризненно правильная речь.
- Один знаменитый художник безумно любил свою жену Элизабет. Писал ее портреты, посвящал стихи, - извозчик напрягся, поправляя застрявшее колесо, - а когда она заболела и умерла, положил ей в гроб свою рукопись. Прошло семь лет, и художник решился вскрыть могилу жены, чтобы забрать стихи и опубликовать их. У него был молодой друг, забавный малый по фамилии Стокер, вместе они проникли тайком на Хайгейтское кладбище в Лондоне и выкопали гроб с покойницей.
Освальд поморщился и перекрестился.
- Это ужасно…- произнес он тихо.
- Когда крышку гроба открыли, нашли рукопись, - невозмутимо продолжил возница, закрепляя колесо, - а покойница лежала нетленная, как живая: кожа розовая, румянец на щеках, волосы блестящие. Того и гляди, глаза откроет и улыбнется.
- Прекратите немедленно, - взмолился Освальд! - Это кощунство!
Раду Янко лишь пожал плечами и рассмеялся. Смех у него был странный, как шелест ветра осенью: хрипловатый и болезненный.
- Едем, - наконец произнес он и, не глядя на Освальда, направился вперед, чтобы залезть на козлы.
Освальд почувствовал, как его обдало ледяным холодом. Фонарь в руке неожиданно погас, он отбросил его в сторону за ненадобностью и запрыгнул в экипаж.
Устроившись на скамье, Мейсон закрыл глаза и попытался успокоиться. У него разболелся зуб и причинял ему настоящие мучения. Проклятье! Ему не следовало отправляться в эту поездку…
За окном совершенно стемнело, и Освальду стало казаться, что он никогда не доберется до места. Но как только он об этом подумал, возница громко крикнул лошадям «Тпру-у..» и экипаж, наконец, замер. Мейсон попытался привести себя в порядок, но в темноте это было затруднительно. Впрочем, он надеялся, что его извинят за столь непрезентабельный вид. Он расслышал чьи-то радостные и возбужденные голоса и, не дожидаясь извозчика, открыл дверь и выглянул наружу. Местность, где он находился, выглядела странно мрачно для городка. Приглядевшись, Освальд понял причину этого: как видно, он находился на кладбище, и то, что он поначалу принял за низенькие домики, оказалось склепами.
Мейсон спрыгнул вниз и бодро направился к вознице, которого окружала группа людей. Они оживленно беседовали, и казались добрыми друзьями. При появлении Мейсона они смолкли и принялись его разглядывать. Освальд отметил, что при свете луны все эти люди выглядели бледными и худыми, особенно одна из девушек. Она была восхитительно красива, на ее лице выделись алые губы и глубоко посаженные большие карие глаза.
- Доброй ночи, господа и дамы, - Мейсон привык в любых обстоятельствах оставаться джентльменом. – Надеюсь, я вам не помешал?
- Так это и есть твой сюрприз, Раду? – спросил один из мужчин, вынимая из кармана сюртука платок и поднося к носу. – Как мило с твоей стороны…
- Званый ужин, господа, я пригласил вас на званый ужин! Предоставим даме начать первой, – улыбнулся Раду и повернулся к девушке: - Любимая, он твой…
- Какой красавчик, - пропела та, подойдя ближе, - как тебя зовут?
Мейсон ощутил смутную тревогу, но не смог даже шелохнуться.
- Освальд Мейсон, - прошептал он, - меня зовут Освальд…
- Чудесное имя, - ответила девушка и прижалась к нему. – Ты теплый! Ты очень теплый.
- Смелее, Мона! Он твой.
Раду Янко подошел ближе и улыбнулся, обнажая клыки. Мона с быстротой хищного зверя вонзилась клыками в горло Мейсона и принялась жадно пить кровь.
- Званый ужин, господа! Званый ужин! - повторил Раду.
Ему было немного жаль Мейсона, но он должен был накормить любимую женщину и своих друзей пока не взойдет солнце.
Торопитесь жить, господа!

Конец.

»» 20.11.16 20:47 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка

Письмо, найденное мной среди страниц одной из книг, привезенных из дома было пожелтевшим от времени. Я еле смогла рассмотреть надпись на конверте: моим потомкам. Интересно, откуда оно здесь появилось, и кто его написал.
Я открыла конверт и достала сложенный втрое листок бумаги. Пришлось аккуратно расстелить его на столе, придерживая щипчиками, чтобы не повредить. Включив лампу, я смогла рассмотреть текст и выяснить, что его написал мой пра-пра-прадед по материнской линии. Все, что я знала о нем до этого – то, что он любил путешествовать по миру с экспедициями и был помешан на Египте.
Мой дальний родственник писал, что уносит с собой в могилу артефакт, который сможет перевернуть мир, он просил его не открывать и никогда не доставать. Это было сродни красной тряпки для быка. Скажи журналисту, что чего-то нельзя разузнать, и он обязательно это сделает. По крайней мере, попробует.
Я приехала на кладбище, на котором был похоронен мой пра (несколько раз) дед и попыталась договориться об эксгумации. Естественно, меня послали. Никто не разрешит доставать того, кого практически и не осталось-то. Да и родственные связи у нас были уж слишком дальние.
Я не расстроилась и решила действовать по-другому. Мы пойдем другим путем. Заехала в строительный, купила фонарик, лопату и каску на всякий случай. Ночью, насколько мне известно, законы иногда не работают.
Одной ехать на кладбище было, откровенно говоря, страшновато. Я решила, что крепкое мужской плечо будет необходимым условием моего пребывания в месте столь специфичном. Поэтому я позвонила Али и попросила его составить мне компанию. Он согласился, так как никогда не отказывался от приключений.
Мы встретили недалеко от кладбища, Али выглядел настоящим разбойником. Впрочем, я тоже не на светский раут собралась. Пришлось надеть старые потертые джинсы и кожаную куртку. Не жаль запачкать и легко отмыть.
- Ты когда-нибудь копала могилы?
- Не приходилось.
- То еще развлечение…
Пришлось лезть через забор, чтобы попасть на территорию и прочесать около километра пока мы вышли на самую старую часть кладбища, и нашли нужную могилу. Честно говоря, было не по себе. Очень не по себе. Луч фонарей выхватывал из темноты памятники и редкие деревья, ноги путались в траве, хотелось пить и, вообще, вся эта идея казалась дурацкой.
- Кажется, это здесь…
Пришлось откопать могильную плиту, чтобы хоть немного сдвинуть.
- Ну и тяжелая же… Все. Я устала. Копай. А я немного передохну и тебя сменю.
Али стал копать землю, а я присела на краешек соседней могилы и стала смотреть по сторонам – лучше бы я этого не делала. Среди могил и деревьев мерещились белые тени. Мне стало страшно. По спине пробежал холодок, а руки вспотели.
- Али, как думаешь, здесь есть приведения?
Он не успел мне ответить, потерял дар речи, потому что так же, как и я, увидел, как одна тень отделилась и направилась в нашу сторону. Это был призрак старика. У него практически отсутствовали зубы и клочками висели остатки волос.
- А ну! Что за безобразие здесь происходит? Вы зачем тревожите могилу достопочтенного?
Пришлось ущипнуть себя несколько раз, чтобы понять, что это мне не снится.
- А вы, собственно, с какой целью интересуетесь? – вопрос возник сам собой. Голос мой стал больше похожим на писк.
- Так я ж сторож здешний. Феодосий Лаврентьевич. Всю жизнь проработал на этом кладбище и после смерти продолжаю служить. А вы тут разбойничаете… Не мог не отреагировать.
Али пришел в себя:
- Знаете, дядя, идите по своим делам, у нас все в порядке. Откапываем останки ее пра (забыл сколько раз) дедушки. Ищем реликвию. Сейчас найдем, обратно все закопаем и уйдем.
- Э, нет! Так дело не пойдет! Если вы заберете часть мертвеца, то в загробном мире он не найдет себе покоя…
Я даже встала.
- Да не нужны нам его кости. Он писал, что уговорил кого-то положить тайком в его могилу артефакт, который очень важен для истории.
Призрак почесал себе подбородок, и это выглядело более чем странно.
- Ну, тогда копайте. И мне интересно посмотреть, что там достопочтенный припрятал.
Я сменила Али и спустя несколько минут вытащила небольшой короб. Внутри него оказался сосуд (и как только не разбился?). Сосуд был грязный, пришлось протереть его тряпкой, чтобы разглядеть, что внутри. Никто из нас не ожидал, что там будет бьющееся сердце.

»» 20.11.16 15:44 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Где-то в "Сим-Сим"
Это был обычный вечер. Я находился в своем клубе "Сим-Сим", когда внезапно на дисплее моего телефона отобразилось имя давней знакомой – Емельяна Щукина. А уже через каких-то пару часов мы с ней проходили через ворота местного кладбища. Всегда мечтал о свидании именно в этом месте. Но у нас было не свидание, мы пришли по делу. Отыскали могилку ее пра-какого-то-родственника, и Меля начала копать. Трудно передать словами, какое это зрелище, когда женщина с опасной лопатой(!) ночью(!) откапывает могилку(!). Я расположился на соседней скамеечке и наслаждался зрелищем. Сменил Мелю только тогда, когда та устала, но стоило ей отдохнуть, как снова упрямая женщина взялась за лопату.
Честно сказать, поначалу я отнесся к ее словам скептически: письмо, египетский артефакт, все дела - все это больше походило на бред. Я понял, что не прав как раз в тот момент, когда Меля достала из могилки сосуд, в котором оказалось живое и настоящее сердце...

Где-то в Египте
Перелет в Египет дался с трудом. Мне не досталась мятная конфетка при взлете. Стюардесса облила меня кофем. На обед осталась только курица. А из крепких напитков подавали лишь пиво. И вот спустя мучения на высоте сотни километров мы ступили на землю египтян, в самое адское пекло на нашей земле.
- Пошли скорее, - торопила меня Меля, прижимая к макушке белую широкополую шляпку. - Упустим гида, нового за ту же цену не найдем.
- Надеюсь, мы встречаемся с ним в каком-нибудь баре?
- Конечно, нет! - воскликнула девушка. - И не будь занудой, Али. Раньше ты таким не был, всегда с удовольствием встречал любые приключения.
- Старею, видимо, - пробубнил я себе под нос. - Воды хоть давай возьмем, пока я не сдох от жары.
Меля наконец-то остановилась и повернулась ко мне, облизала губы. Сама ведь на грани.
- Хорошо, только быстро.
Гидом оказался невысокий худой араб. Мы встретились с ним на улице в тени пальмы. Меля подала ему сумку с нашим сокровищем. Но когда тот раскрыл ее, то чуть не выронил со страху и побелел под цвет мела.
- Не может быть! Где вы это взяли? - спросил он.
- Где взяли, там уже нет. Так в чем дело? - поинтересовался я.
Гид еще раз взглянул на сосуд. Но когда прочел иероглифы на его крышке, то бросил сумку мне в руки и попятился.
- Его нужно уничтожить. Вы не понимаете, что делаете. Она уже знает, что вы здесь.
- Кто знает? - спросила Меля, видимо не понимая ничего так же, как и я.
- Она… Анксунамун... - произнес он шепотом, после чего воровато огляделся по сторонам и дал деру.
- Ну вот, мы остались без гида, - произнесла Меля.
- Еще скажи, что виноват я. И что будем делать? Может послушаем испуганного араба?
Меля задумалась, но в итоге все-таки изрекла:
- Нет. Это семейный вопрос. Мы должны найти то место, где нашли это сердце. Оно ключ ко всеми. Так что, ищем нового гида.
Не успела Меля это сказать, как к нам подошел высокий худой араб, половину лица которого скрывал ткань от тюрбана.
- Могу я вам чем-то помочь, о, гости с далеких земель?
В переговоры резво вступила Меля. В итоге уже через полчаса мы седлали верблюдов.
- Ну и с какой стороны к нему подходить? – спросил я, глядя в глубоко скептические глаза жующего верблюда.
Тем временем, Абдул опустил зверя для Мели, и та ловко забралась между горбами.
- А, я понял. Сидеть! – крикнул я на животное.
Верблюд перестал жевать, а потом его губа приподнялась и он… он в меня плюнул! Прямо в лицо. Благо не попало в глаза, потому что я был в солнцезащитных очках.
- Ну вот вы и познакомились, - произнесла Меля, когда перестала смеяться. – Давай скорее седлай своего жеребца, нам нужно торопиться, иначе не успеем к заходу солнца.
- Да это не жеребец, это чудовище.
- А по-моему очень милое создание, - добавила Меля, поправляя свою шляпку.
К счастью, пока я вытирался, Абдул подоспел к зверю и заставил его сесть своими методами. Я с опаской залез сверху, и мы помчались. Ну как помчались – со скоростью ленивой черепахи, рассекая песчаные волны. Пешком наверняка было бы быстрее. Я успел два раза выспаться и три раза сползти с верблюда. Иногда мне казалось, что спит сам верблюд, на ходу. Жара в пустыне стояла несусветная. Все время хотелось пить. А еще курить и ругаться матом. Угораздило же меня ввязаться, сейчас бы сидел в своем клубе, под холодным-то душем, попивая "Махито" - мечта, а не фантазия. В итоге до заката мы конечно же никуда не успели и были вынуждены устроить привал посреди пустыни.

Где-то в пустыне Египта
Смеркалось. Начало холодать. Мы развели костер из дровишек, которые предусмотрительно взял с собой араб. И сели ужинать.
- Так что же испугало нашего гида? – спросила Меля у араба.
- Он обычный глупец. Не стоит обращать на него внимание, - ответил мужчина.
- А что он имел ввиду, когда сказал, что Анксу…
- Шшш, - вдруг перебил тот. – Не нужно произносить ее имя так громко. Тем более вам, кто несет ей свой дар.
- Так дар – это хорошо, - вмешался я. – Может наоборот сказать погромче? Пусть пока накроет стол, заварит чайку...
Я замолчал, когда Меля ткнула меня пальцем в бок:
- Что?!
- Тогда вас услышать и все остальные.
- И что в этом плохого? – не понимал я.
Араб не спешил с ответом, пока не произнес:
- Я расскажу вам одну старую сказку.
- И мы ее с удовольствием послушаем, - ответила Меля за двоих.
Я решил, что пора готовиться ко сну. Но слушать все равно было интересно…

Однажды жил-был один Фараон. И было у него три сына. Все вольные, неженатые. И вот когда подошел срок Фараону готовиться к загробной жизни в стенах пирамиды, позвал он к себе сыновей, и говорит:
- Стар я стал, уходить мне скоро, да не знаю, кому царствие свое оставить, ведь трое вас и все достойные. Идите и возвращайтесь через три дня с невестами. Чья мне больше всех приглянется, тот Фараоном и будет.
Ушли братья выполнять указ батюшки, три дня их не было, но явились ровно в срок.
- Это Феба, - представил старшенький свою избранницу.
То была правнучка самого последнего Фараона, пышнотелая и с добрыми глазами, способная расположить к себе всех и каждого.
- Это Тирия, - представил средний брат.
То была стройная девица из знатного рода, способная поразить своею красотой и обаянием не только мужчин, но и женщин.
- А это Мегара, - произнес младший сын, представляя обычную простолюдинку, хоть и с выразительной внешностью, но еще и черными, как египетская ночь, глазами.
Так Фараон и растерялся, готовый доверить свое царствие каждой из них. Нужно было выбирать, и тогда он решил устроить девицам испытание.
- Кто испечет мне к утру самый вкусный хлеб, та и станет спутницей следующего Фараона.
Поклонились девицы, да пошли задание выполнять. Пекла-пекла Феба, да уголек из печи выскочил и обжег глаза ее добрые. Пекла-пекла Тирия, да поскользнулась на масле оливковом и упала щекою на печь раскаленную. Одна Мегара явилась на рассвете с пышным, большим и ароматным хлебом. Долго Фараон хмурился, прежде чем озвучивать очевидный выбор. Долго бороду свою тер, подозревая неладное. И не заметил, как из хлеба змея ядовитая как выползет, да как вцепится ему в нос. Так и умер Фараон, в последние свои секунды тыча пальцем в убийцу свою. Да только говорить он уже не смог, обуял его паралич от яда, и братья подумали, что на царицу он перстом своим указывает.
Долго правил младший сын, и всегда сидела подле него Мегара, верная жена и жрица его, которую стали все величать Анк-су-намун, что значит «она живет для Амона». И правил новый фараон жестоко, и росли его враги, умирающие странной и мучительной смертью. Но кара пришла оттуда, откуда не ждали, и умерли оба от рук друзей своих, отравленные неизвестным ей ядом. И пообещала Анксунамун своему возлюбленному, оставляя на его губах последний поцелуй:
- Мы будем жить вечно, моя любовь, мы обязательно воскреснем, чтобы снова взойти на трон. И захлебнется весь мир в собственной крови. И небеса падут к нашим ногам. И сам Ра спустится на землю, чтобы преклонить пред тобою колено…


Меля рядом вздрогнула, да так неожиданно, что разбудила меня. Признаться, я всхрапнул. Мне снилась египетская жрица, обнаженная и вымазанная в чем-то алом (наверное, в вишневом варенье), так и манящая в свои интригующие объятья. Эх, такой сон испортили.
- Что я пропустил? – спросил я у своих попутчиков.
- Так может, нам не стоит нарушать покой этой жрицы? – спросила вдруг Меля у араба.
- Приехали, - возмутился я, глядя на Мелю. – Тогда на кой черт мы приперлись на самый край земли? Если тебе захотелось особенных приключений, так бы мне прямо и сказала, организовал бы все не отходя от дома.
- Али, ты вообще слушал Абдулу?
Но тот нам мило улыбнулся, сверкая глазами, и произнес:
- Это всего лишь сказка, не более того. Ее придумали те, кто не хочет, чтобы все дары великой жрицы оказались собраны в месте ее сохранения.
- И что тогда произойдет?
- Случится чудо, - просто ответил тот.
Мне так надоела вся эта чушь, что я встал и пошел расстилать свой спальный мешок. Вскоре Меля последовала моему примеру, улегшись неподалеку от меня. Спали прерывисто и весьма нервно. То и дело Меле что-то чудилось – то змея, то скорпион. Зато каким было зрелищем наблюдать, как девушка носится с фонариком, в одних шортах и майке, и размахивает походной сковородкой. Эта пустыня лишилась прекрасного скорпиона, который пал смертью храбреца, проиграв сковороде. Но стоило солнцу показаться на горизонте, как мы снова двинулись в путь.

Где-то в сердце пустыни Египта
Наша конечная точка оказалась в одной из заброшенных пирамид. Вооружившись фонариками, мы зашли внутрь, и Абдул проводил нас в самое сердце пирамиды. Только здесь ничего не оказалось, кроме груды камней, песка и вековой пыли. Все уже разграблено до нас. Но Абдул знал, куда шел. Он подошел к стене, нажал на один из его камней, и нам открылся тайный проход.
- Об этом месте никто не знает, кроме избранных, - произнес араб. – Следуйте за мной. Мы вас так долго ждали.
Он странно улыбнулся, но Меля этого даже не заметила, поглощенная тем, что таит в себе неизвестность темного коридора. Поэтому она смело шагнула внутрь, прижимая к себе сумку с сосудом.
- Ох, не нравится мне все это, - произнес я, шагая за ней.
Мы долго ползли куда-то еще глубже, чем были до этого. У меня некстати с каждым шагом начинала развиваться клаустрофобия, которая отступила перед удивлением и восторгом, когда мы попали в огромный зал. Здесь текла река, выходя из ног двух фигур – мужчины и женщины, чьи руки лежали сплетенными на подлокотнике тронов. На них было мало одежды, но зато она была яркой, преимущественно в красных и золотых тонах. На головах было нечто похожее на Египетские короны, что ли. Убор женщины украшала змея с раскрытой пастью, очень угрожающая. Его же убор украшал огромный полумесяц.
Я так отвлекся на фигуры, что не сразу заметил, как Абдул упал на колени перед ними, поднял вверх руки, и начал что-то бубнить себе под нос на своем языке.
- Наверное это и есть Анксунамун, - заметила Меля, глядя на женскую фигуру. – А это ее Фараон.
- И что нам это дает? – спросил я, просто из любопытства.
Объяснил Абдул, когда встал:
- Нужно подать ей ваш бесценный дар. Вон туда, к ее ногам. Вы удостоены огромной чести, быть здесь. Вы оба будете щедро вознаграждены за это.
Такие сладкие обещания могли заставить остаться даже меня. Лишь бы это было правдой. Пока же Меля подошла к статуе и вывалила из сосуда бьющееся сердце на специально приготовленную для этого чашу. Тем временем, Абдул откуда-то достал еще один сосуд, тоже с сердцем, и бережно опустил его в чашу перед мужской статуей. Я начал нервничать.
- Может, нам уже пора? – спросил я Мелю.
Но женское любопытство такое коварное, делает женщину такой упрямой.
- Не спеши. Мы зря что ли проделали такой путь, чтобы так ничего и не узнать? И потом, помни про вознаграждение. А еще мне нужно узнать, о чем говорил мой родственник в своем письме.
И тут Абдул снова вскинул руки и начал что-то громко говорить.
- Это похоже на заклятье, тебе не кажется? – спросил я у Мели.
Та уже стояла рядом со мной.
- Ну, может чуть-чуть, - согласилась она, обхватывая меня за предплечье.
Так мы и стояли, ожидая «чуда». Оно себя ждать не заставило и застало нас врасплох. Вдруг из каменных гробов, что стояли в этом зале, начали выходить мумии. Я на полном серьезе. И все были похожи на иссушенные трупы, обмотанные тряпками. Может меня бы это меньше напрягло, если бы они все не стали идти к нам.
- Ну что? Еще хочешь здесь остаться? – спросил я Мелю.
- Уже не уверена, - ответила она и пискнула, когда одна из мумий подкралась сзади и положила костлявую лапу ей на плечо.
Благо удалось ее оттолкнуть, только ненадолго.
- Что им от нас нужно? – спросила Меля. – Абдул!
- Но тот даже не прекратил свое чтение.
А ведь мы даже не вооружены. Пришлось отбиваться подручным материалом – фонариками. Гремели кости, затряслась земля. Я понял, что нужно остановить Абдула, но до него было уже не добраться – мумии все пребывали, окружая нас по кругу, так что нам пришлось встать спина к спине.
- Али, сделай что-нибудь! – крикнула мне Меля.
- Не позднова-то ли просить об этом? Я тебе друг, а не телохранитель. Поэтому могу только протянуть дружескую руку перед смертью! А ведь я предупреждал!
- Али! – выкрикнула Меля, когда ее схватил за волосы.
Я повернулся к ней, чтобы спасать, но тут кто-то подставил мне под ноги свою костю, я споткнулся и рухнул вниз, прикладываясь головой к земле. И резко выключили свет.
Когда я очнулся, то первое, что увидел, это нож. Он завис над моей грудью, зажатый в руке мумии. О, нет! Как жаль, что это был не сон. Сам же я лежал на каменном столе, на котором удерживали руки мумий, который столпились вокруг. Одна из них держала сердце.
- Меля! – позвал я.
- Ты придурок, Али! – услышал я. Живая, значит. – Как можно было упасть в обморок в самый ответвленный момент?!
Э, что за наезд?
- Это был не обморок! Я упал и ударился головой о камень!
- Поздравляю! Теперь нас укакошат только потому, что ты не можешь устоять на ногах!
- Укакошат? Уже? Это точно?
- О, вы послужите великой цели, - произнес рядом Абдул. – Ваши тела станут сосудом для Имхотепа и для Анксунамун. Ваши лица станут символом будущего, ликом возмездия и вечной любви!
- Али! – снова услышал я Мелю. – Они начинают меня резать, чтобы запихнуть внутрь чужое сердце!
Будто у меня здесь происходило не тоже самое. Но когда я стал пытаться выбраться из рук мумий, ничего не выходило. Придавили, как самосвалом. Вот и все, настал наш конец. Перед глазами промелькнула вся жизнь. Такая короткая, я ведь еще так молод. Я не хочу умираааать! Хочу на Гавайи! Пить текилу и курить чай! И тут меня осенило, когда я вспомнил про способности Мели, о которых она мне прожужжала все уши в свое время.
- Меля! – крикнул я, когда острие ножа уткнулось мне где-то в районе солнечного сплетения.
В ответ услышал доброжелательное:
- Что?!
- У меня есть последнее желание!
- Обойдешься!
- Я не шучу! Это может нам сейчас очень пригодиться.
- Тогда говори быстрее!
- Хочу оказаться с тобой на Гавайах! Сейчас же!

Где-то...
Хлопок. Потеря сознания. Вспышка. И вот я уже смотрю в звездное-звездное небо, с которого падают… снежинки?!
- Дурак! – воскликнула Меля рядом, пихая меня в плечо. – Я не исполняю желания такими, как они звучат. Опять ты все прослушал! Не мог пожелать отправить нас на Северный Полюс?
- А мы на Северном Полюсе? – удивился я, уже чувствуя онемение конечностей.
Вдруг рядом кто-то заревел. Белый медведь. Очень голодный медведь. Мы бежали так, как будто за нами гонится стадо мумий, которые, кстати, остались в Египте. Нам несказанно повезло. Причем во второй раз, когда наткнулись на полярную станцию. Там нас и приняли. Обогрели, напоили глинтвейном.
- Ну что, узнала, чего хотела? – спросил я у Мели.
- Да, - ответила она с довольной улыбкой. – Что нужно доверять родственникам, даже очень далеким. И не стоит нарушать покой тех, кто давно мертв, иначе можно присоединиться к ним раньше, чем рассчитываешь.
Вот тут я был с ней согласен, как никогда.
- Так когда ближайший транспорт, который отвезет нас в цивилизацию? – спросил я у полярников, которые то и дело подозрительно косились в сторону Мели.
- Через месяц, дружок, через месяц, - ответили они мне.

Конец или продолжение следует...

»» 08.03.17 11:50 СМИ города Энска
_________________

6 июля, Сиэтл

Капли дождя медленно стекали по стеклу, ветер неистово боролся с ветвями деревьев пытаясь сломить их, а вспышки молнии освещали темную комнату кабинета. Казалось, что стихия опустилась на город пытаясь наказать всех жителей Сиэтла. Кейд Хаскли стоял у окна, наблюдая за всем этим безумством природы. Обращаясь к опыту прошлых лет, он мог сказать, что после таких вот ночей, когда природа проявляла свой гнев, на утро у него появлялось много работы. Все воры, убийцы, насильники, психи и ненормальные этого города словно активизировались и совершали свои нечестивые дела набрасываясь на путников, которые не успели добраться до своего уютного домашнего очага. Устало потерев шею, Кейд вернулся за стол, до того времени, как он отправится домой, нужно будет закончить последний отчёт. Ещё работая в особом криминальном отделе ФБР, он просто ненавидел эту бюрократическую волокиту, которая следовала за раскрытием дела. Включив настольную лампу, он посмотрел на пустой экран компьютера и на ки
пу бумаг на столе. Благо дома его никто не ждал. Не ждали его уже больше пяти лет, когда бывшая жена ушла к его напарнику, обвинив Кейда в эгоизме и не желании стать наконец-то главой семьи, завести ребенка. После этого он ушел с ФБР и переехав в Сиэтл устроился в полицию, и не жалел об этом. Работы было всегда много, что его вполне устраивало.
- Хаскли, ты ещё не ушел? – Начальник департамента полиции, капитан Джонсон, заглянул в полузакрытую дверь. Он вошел в кабинет и пересекши небольшое пространство, сел на стул напротив. - Матушка природа нас явно не балует… - кивнув в сторону окна он продолжил – … в такие вот ночи мне всегда становится как-то не по себе. – Все в отделении знали, если капитан начинает разглагольствовать не на тему очередного дела, тогда он принес весть которая будет крайне неприятна для его собеседника.
- Я, думаю, что многим не нравится, когда на улице льет дождь. – Сухо поддержал предложенную тему Кейд, мысленно прикидывая, насколько долго шеф намерен обсуждать тему погоды. Но Джонсон явно решил не мучать своего подчинённого
- Ты прав – хмыкнул он. – Я вот чего хотел сказать… я знаю, что ты у нас не любишь работать с кем-то в паре …
Кейд прищурился, уже догадываясь о чём пойдет речь. Только устроившись работать в полицию, он чётко сказал, что напарник ему не нужен. Некоторое время всех это устраивало, людей как обычно не хватало, и ребята пахали как проклятые, да и в компании Хаскли многие не желали работать. Детектива Кейда Хаскли считали чужаком, как же иначе он же работал в ФБР (!). А противостояние двух конкурирующих контор, ФБР и полиции, история стара как мир.
- Босс, Вы знаете, что я работаю один. – Предпринял детектив попытку образумить шефа.
- Я знаю, Кейд, – устало выдохнул капитан, – но и ты меня пойми. Господин мэр, принял законопроект, в котором лучшие выпускники академий, колледжей и университетов получает место стажера в одном из департаментов полиции. А так как ты наш лучший детектив то, стажер может получить необходимый опыт … - попытался он подсластить горькую пилюлю. – И приказ о назначении уже подписан – на этом он поставил жирную точку, в дискуссии которая так и не состоялась.
- Ясно, Вы просто решили, что мне подойдет роль няньки?
- У нее отличные рекомендации. Девочка станет хорошим ассистентом для тебя.
- Ещё лучше…

***
Красные чернила плясали словами на бумаге…
Ночной город утонул в тумане. Практически растворился, с трудом пробиваясь сквозь пелену желтоватым светом.
С осанкой королевы красавица, казалось, не шла, а плыла, пачкая подол платья. Длинное, зеленое и необычайно легкое, оно струилось и обнимало тонкий стан.
За ней шел мужчина. Молодой, красивый, горячий. Даже с расстояния в несколько метров красавица ощущала его тепло. Окружающее как плотная аура, почти светящееся. Такое манящее, нужное. Столь желанное ею.
Смех звенел, очаровывал, увлекал мужчину, готового куда угодно следовать за этим голосом. За фиалковыми глазами. За ускользающим вглубь центрального парка соблазном.
- Потанцуй со мной, - шепчет она, - потанцуй под небом, под сенью деревьев.
И льнет к мужчине. Вдыхает глубоко, словно впуская в легкие какой-то дурман. Тягучий и вязкий, как мед. Обнимает за шею своего спутника и ныряет пальцами под ворот рубашки. На коже по позвонкам подушечками рисует кельтский узор. Успокаивает себя этим.
Таинственную незнакомку он увидел в клубе. С бокалом мартини, из которого та выловила оливку и соблазнительно отправила в рот. А после прошла мимо. Лишь обдала взглядом искристым, кокетливым. Обещающим.
И вот он касается ее. Шелк тончайший сминает и чувствует каждую линию под ним. По изгибу спины жадными руками ведет и от тонкой талии до бедра. И тонет. Как испанский галеон, проигравший сражение с каперами, тонет в пучине.
Он поцелует ее. Сейчас, когда раскрытая ладонь красавицы спускается по плечу к груди. Когда верхние пуговицы рубашки расстегиваются одна за другой. Поцелует, но резкий приступ боли притупляет грезы.
Вытянутые острые ногти царапают до крови. До в миг ставшей еще гуще сладости. До приторного на кончике языка.
- Что ты делаешь, ненормальная? – шипит сквозь зубы мужчина.
Ненормальная – решительно о ней. О том, как подносит палец к губам, размазывая по ним алое и слизывает. Вкус, растекаясь по небу, будоражит нервные окончания, зажигает. Пылает.
- Вкусный, - тянет распевно дива.
В ужасе жертва смотрит, как изменяют длину и форму ее когти, немного загибаются. Как угрожающе, словно клинок, в него вонзаются фиалковые глаза. Жертва, отшатнувшись, будто от чумы, пятится назад. Перед ним больше не таинственная красавица, а существо с мертвецки скрюченными пальцами.
Стремительный шаг вперед. Еще один. И резкий выпад. Ногти впиваются в кожу. Распарывают ее до крови. Одним ударом раздирают – и рвутся кровеносные сосуды. Кости грудной клетки с треском не выдерживают приложенной силы удара. Ломаются и выворачиваются, полосуя легкие.
Крик мужчины оглушает. Но резко смолкает, когда, бережно сжав сердце, неизвестное создание вытаскивает его. Раздирает внутренности, смешивая венозную и артериальную кровь.
Тело падает во влажную траву. И существо подбирает осторожно зеленую ткань, чтобы не запачкать платье. Склоняется над источником жара и сладости.
Она голодна. И это лишает разума, выворачивает наизнанку, подчиняет. Ведет ее инстинктом на охоту, как хищницу. Заставляет убить, а после с упоением давиться кровью. Такой горячей и необходимой, поддерживающей привычную ей жизнь.
Насытившейся девушке пора удалиться. Раствориться в ночи. Исчезнуть. И только ветер будет шелестеть ей вслед – Бааван Ши.
Чернила закончатся на финальной точке.

***

9 июля, Сиэтл

Темные улицы окутывал туман. Он словно струился по земле, размывая проблесковые маячки полицейских автомобилей. Было раннее утро. Солнце только начало подыматься из-за залива Пьюджет-Саунд. Кейда разбудил телефонный звонок дежурного, который сообщил о трупе неподалеку от популярного ночного клуба. И это уже был четвертый характерный случай за четыре месяца.
Кейд поднял ограничивающую ленту и ступил на место преступления. Труп уже упаковали в черный мешок, а эксперты, натянув белые перчатки, собирали улики.
-Что у нас здесь? – детектив взял у полицейского пару перчаток открыл мешок, чтобы посмотреть на лицо жертвы.
-Чертовщина какая-то, сэр, - молодой полицейский поежился от утренней прохлады. – Убитого распотрошили и выкачали всю кровь.
За все годы своей службы Хаскли повидал немало: он приезжал на места преступлений, где после бандитский разборок китайских мафиози асфальт был усыпан человеческими остатками; в наркопритоны, где маленькие дети жались в угол, пока их родители, потеряв всякое чувство ответственности от нескончаемой ломки, прям на их глазах ширялись в надежде поймать кайф; в его службе даже было дело, когда один псих засовывал своих жертв в стеклянный ящик со змеями, наблюдая как те мучаются от агонии. Все это было в прошлом, эти дела давно были закрыты, виновные наказаны, а тонны отчётов теперь пылились в федеральном архиве. Но чтобы тело было обескровлено … такого еще не было, ни разу.
- Свидетели есть?
- Нету. Только нашедший остывшее тело во время утренней пробежки. Да что с него толку?
- Все равно опроси…
- Хорошо детектив.
Полицейский ушел выполнять указание, а Кейд бросил ещё один взгляд на убитого. Жуткое зрелище… На вид сложно было определить возраст жертвы. Может вскрытие скажет больше?
-Увозите!
Возле ограничивающей ленты уже собрались первые зеваки. Люди, которые отправились на утреннюю прогулку, с любопытством останавливались возле места преступления, пытаясь узнать, что же произошло.
-Эй… детектив, она говорит, что с Вами. – Офицер указал на рыжеволосую девчонку, которая со вчерашнего дня стала его помощницей.
Кейд невольно вспомнил вчерашнюю встречу с ассистентом Локхарт. При первом же взгляде на «новобранца», он мысленно «поблагодарил» капитана Джонсона за свинью, который тот ему подложил. Она была ещё моложе, чем он себе представлял. Юное, невинное создание с огромными напуганными глазами, которой бы работать в уютном офисе, а не разъезжать по местам убийства…
…- Кейд Хаскли – тогда он протянул руку для рукопожатия и легонько сжал холодную ладонь.
- Айли Локхарт, – пропищала в ответ серая мышка.
- Вот и познакомились. – Присцила Ховард, менеджер отдела кадров, натянуто улыбнулась. – Кейд, передаю в твои руки мисс Локхарт, моя миссия на этом выполнена. – Она перевела взгляд с детектива на его новоявленную ассистентку.
- Добро пожаловать в наш участок, Айли. Не скажу, что тебе здесь понравится … сама будешь судить … со временем.
После знакомства, детектив отправил мисс Локхарт в архив, достать информацию по нескольким делам, надеясь, что займет ассистента на несколько дней.
И вот сегодня, в такую рань, когда еще нормальные люди не сделали, ни глотка горячего, ароматного кофе, Айли стояла за ограничительной лентой, прижимая к груди свой блокнот и серьёзным взглядом смотрела на детектива Хаскли.

***
11 июля Сиэтл

- Я проанализировала три предыдущих преступления, - ассистентка подняла голову и посмотрела на детектива. – Места разные, но почерк один. Жертвы мужчины, растерзанные и обескровленные. Может быть это не человек?
- Животное? – задавая вопрос Хакси смотрел на девушку и после ее кивка бросил короткое: - Бред. Смотри меньше фантастики.
Айли Локхарт, будто не выдержав взора, опустила глаза. Волосы упали вперед скрывая ее лицо от начальника. Несносно высокомерного начальника, отправлявшего то за кофе, то в архив, то к группе медэкспертов, лишь бы с глаз долой. Только бы она, Айли, не мешалась. Не об этом мечтали обладательницы диплома судмедэксперта с отличием. И Кейд это знал.
Всем своим видом он отталкивал. Профессиональной маской агента ФБР, бывших здесь не бывает. Но в большей степени взглядом серых стальных глаз, которые, к счастью, редко задерживались на серой мышке. Чаще просто смотрели сквозь нее.
- Продолжай, - он вновь уставился в ноутбук. – Время смерти?
- По заключению экспертов все четверо скончались около часа ночи. Вероятнее всего от разрыва грудной клетки и сильных повреждений внутренних органов. Характерно, что у жертв сломаны ребра и серьезная кровопотеря. Явных следов борьбы нет, - как можно ровнее произнесла девушка.
- Где были накануне? – новый вопрос детектива.
- В разных местах, не всегда людных, но допоздна. Их ничего не связывает, даже нет общих знакомых, - ассистентка вновь принялась перелистывать страницы показаний родственников, сослуживцев и людей, нашедших тела.
- Животное. Вампир, - с усмешкой повторил детектив.
К Айли Локхарт он больше не обращался. Отпустил ее домой в половину шестого, а сам задержался, чтобы еще раз изучить улики, разложив перед собой снимки с места преступления. Уже не сомневаясь в том, что это дело рук маньяка. Основательно поехавшего головой человека, убившего уже четверых.
Стрелки часов показывали полночь, когда уставший мужчина, не найдя новых зацепок, покинул отдел. Все, что ему оставалось – еще раз обойти свидетелей по всем четырем преступления. Долго. Нудно. И не факт, что результативно.

»» 03.12.16 22:42 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

3 августа, Сиэтл

Все ниточки оборвались. Дело зашло в тупик. По крайней мере именно так казалось детективу Хаксли. Не оставивший никаких улик псих продолжал разгуливать на свободе. Наверняка в поисках новой жертвы.
Единственное, что удалось выяснить полицейскому – двое из четверых мужчин в последний свой вечер оказывали знаки внимания девушке. Ее описывали всего парой словосочетаний: длинные рыжие волосы, светлая кожа, зеленое платье в пол. Скудная информация. К тому же нечего предъявить – согласно записям камер она уходила одна.
Кейд Хаксли считал, не могла хрупкого вида девушка, мелькавшая на темных видеокадрах, собственноручно сотворить такое. Он взглянул на заваленную бумажной работой Айли, которая подходила под описание комплекцией и цветом волос. И еще раз убедился, действовать самой подозреваемой было бы не по силам.
Увесистая папка с заключениями экспертной группы захлопнулась громче обычного. Вслед за звуком вздрогнула Локхарт.
- Извини, - он не хотел пугать, раздражение само нашло лазейку. – Уже поздно, можешь идти домой.
В ответ девушка без слов собрала разбросанные по своему столу документы в ровные стопки и тихо выскользнула за дверь. Мышка, обычная серая мышка, от которой практически нет пользы. Только вести документацию, заполняя ровным почерком строки и может.
Поднявшись, детектив прошел по кабинету от окна к двери. И обратно. Так легче думалось. Он чувствовал, что упускает нечто важное. То, что непременно поможет распутать дело.
В своих мыслях Кейд случайно зацепил бумаги на столе Айли. Стопка рухнула вниз, разлетелась по полу отдельными страницами и сверкнула яркой обложкой блокнота. Пришлось присесть, чтобы собрать их. Устранив беспорядок Хаксли, задержался на блокноте. Вполне обыкновенном на кольцах с клетчатыми листами, исписанными мелкими буквами.
Первая запись ассистентки вызвала удивление. Вторая насторожила. Третья шокировала. Кейд повидал многое за время службы в ФБР. На новой должности тоже хватало. Но увиденное не вписывалось ни в какие рамки. Не поддавалось логике.
Робкая и пугливая Айли Локхарт описывала преступления. Обыгрывала их в художественном стиле, как маленькие жуткие пьесы. И убийцей в ее текстах всякий раз была рыжеволосая девушка в зеленом платье. Точнее не девушка, а существо, в которое та превращалась под полной луной – Бааван Ши.
***

4 августа, Сиэтл

- Доброе утро, детектив, - Айли тихо прошмыгнула в кабинет, поставила перед Хаксли стаканчик с американо из кофейни и прошла к своему месту.
Мужчина рассеянно скользнул взглядом по пластиковой крышке и вернулся к ноутбуку. К тому, что прочитал накануне в блокноте своей ассистентки. И к открытым в браузере вкладкам с информацией о Бааван Ши.
В шотландской мифологии их относили к злобным фейри и называли охотницами за кровью. Из источника к источнику все больше фактов связывало реальные преступления и сказки в записях ассистентки. А Кейд не верил в совпадения, число которых увеличивалось в геометрической прогрессии.
- Интересная у тебя фамилия, Айли, - голос детектива звучал непринужденно. – Необычная.
Она в изумлении посмотрела на начальника, наслаждающегося кофе. Хаксли в первый раз говорил с ней. Казалось вообще впервые заметил. Возвел на ступеньку выше обычной оргтехники.
- Локхарт – один из шотландских кланов.
Кейд кивнул, в несколько глотков допил американо и вернулся к работе. А если точнее попытался создать видимость. Потому как у него из головы не шли строчки ее последней заметки. Звучали, словно поставленные на повтор записи.
Близится ночь. Та самая, когда луна, достигнув пика, сводит с ума. Когда пробуждает в глубинах души бессмертное существо и голод его древний застилает разум. Когда она, взглянув в окно на кровавое светило, расчесывает медные пряди деревянным гребнем. А после надевает длинное платье из зеленого шелка.
Она выходит на охоту. Одна из многих сестер, кто сотнями лет в полнолуние платит алой кровью мужчины, чтобы дать новый виток себе, жажде и вечности.
Она не детская сказка и не легенда из мрачных веков. Она проклятье, расползающееся ядом. И как знать, быть может, Бааван Ши уже идет за тобой бесшумной тенью. Дышит тебе в спину. И выжидает момент, чтобы напасть.
Беги. Лети. Поспеши.
***

6 августа, Сиэтл

Кейд Хаксли не знал, почему сидел в машине у дома Локхарт и смотрел на свет в ее окне. Он ждал чего-то, сам не до конца осознавая, чего именно, пока огонек не потух.
Уже не серая мышка спустилась с крыльца. Вдохнула жаркий ночной воздух, встряхнула пламенем волос и двинулась вниз по улице.
Детектив вышел из автомобиля и направился за девушкой, стараясь держаться подальше от нее. Улицы и перекрестки сменяли друг друга в какой-то хаотично рваной, будто кардиограмма, линии. И вдруг девушка пропала. Растворилась на неосвещенном пятачке.
Оглядываясь, полицейский проследовал за Айли в темноту узкой улочки. Ни шорохов, ни движений. Никаких признаков присутствия. Но стоило мысли «потерял» вспыхнуть в голове Кейда, как за спиной раздался женский смех. Чуть низковатый, не имеющий ничего общего с голосом Локхарт.
- Выследил, - раздается шепот, когда их взгляды встречаются.
С трудом верится, что это она, робкая и пугливая выпускница судмедэксперт. Ее глаза, но выражение другое. Ее губы, но улыбка иная. Ее тело, но чужая энергетика. Словно девушкой управляло нечто инородное.
- Это все твоих рук дело? – Хаксли задает вопрос, следя за грациозными шагами по направлению к нему.
- Кейд, - впервые зовет по имени, растягивая, будто пробуя на вкус, - ты сам знаешь ответ на этот и другие вопросы.
Сумасшедшая. Она, Айли Локхарт сумасшедшая серийная убийца. Та, что оставила после себя четыре растерзанных и обескровленных трупа. Что все это время находясь с детективом в одном кабинете, смотрела из-под ресниц на него, наслаждалась тем, что следствие раз за разом оказывается тупике. И оставляла записи в своем блокноте.
Девушка, движется легко и тихо. Буквально ластится к нему как невесомый ветер не оставляющий следов. Едва уловимый, как прикосновение пальцев от плеча плечу через спину.
- Потанцуй со мной под звездным небом, потанцуй с Бааван Ши, - просит Айли.
Прежде, чем Кейд успевает схватить ее чуть выше локтя, отстраняется. Ускользает, играя с ним. Хохочет звонко. И манит. Зовет за собой еще дальше от искусственного освещения.
Полицейский принимает правила забавы. Шаг, другой, третий. Во мрак августовский густой и душный. Зажатый между двух кирпичных стен нежилых строений. Ловит ее тонкие нежные плечи и сжимает. Трясет, словно пытаясь привести в чувства, избавить от помешательства.
- Зачем ты убила их? – спрашивает он.
- А ведь ты смеялся, когда я сказала, что не человек это, - напоминает девушка, не пытаясь вырваться. – Чтобы жить, Кейд. Чтобы, выпив их кровь, и дальше жить. Как все мои сестры век за веком.
Сама стремится к нему. Шелком изумрудным и кожей молочной льнет. Дыханием тянется и взглядом внимательным, долгим. Глаза в глаза и тишина на уровне далеких городских шумов ночи.
- Ну что же ты? Не поцелуешь даже перед смертью? – усмехается Айли.
Она тянется настойчиво к его рту. Слишком неожиданно для него. Нелогично. Срывает поцелуй, внезапная сладость которого резко обрывается, когда прикусывает нижнюю губу до крови.
Резко оттолкнув от себя Локхарт, Хаксли сам отступает назад. Он выхватывает табельное оружие и наводит на ассистентку. Не до конца понимая, как спустит курок и выстрелит в девушку. Пусть и невменяемую.
Вот только девушки перед ним уже нет. Размазывая языком алые капли, существо голодно смотрит на него своими фиалковыми глазами. Пристальным немигающим взглядом смотрит на пистолет в вытянутой руке Кейда и поднимает свою, с видоизмененной кистью и длинными острыми ногтями.
Молниеносно Бааван Ши оказывается прямо перед ним. Острые когти разрезают воздух со свистом и вонзаются в рубашку. Глубоко впиваются в кожу, рвут сухожилия и капилляры. Силы не достаточно, чтобы поломать кости, но боль ударяет со всей остротой по центральной нервной системе.
- Ты сладкий, - заверяет она, разрывая грудную клетку мужчины.
***

7 августа, Сиэтл

Айли Локхарт стояла за ограничительной лентой, прижимая к груди свой блокнот, и серьёзным взглядом смотрела на место преступления.

The end.

»» 05.12.16 00:11 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Все там же. Во владениях Люцифера.

Like fire and rain
You can drive me insane

Вы когда-нибудь смотрели на человека, с каждой секундой понимая, что желание врезать ему от души возрастает прямо-таки в геометрической прогрессии? А если этот человек за то время, пока вы пытаетесь пройти новое испытание, не сделал вам ничего плохого, а наоборот всячески пытается угодить? Не было? А вот у меня наоборот, было, есть и, думаю, просуществует это желание еще очень долго. Может, я псих?
После того, как мы закончили первое испытание, Ганзель изменился до неузнаваемости. И я не о внешности сейчас говорю. Он стал внимательным, порой даже чересчур заботливым, а еще он чаще стал улыбаться. Меня это пугало и раздражало одновременно. Не то, чтобы мне не нравились эти изменения, просто я боялась воспринимать их всерьез. Я больше ему не верила и в каждом его действии, в каждом добром сказанном им слове искала подвох и скрытый смысл. Мне все время казалось, что он вот-вот что-нибудь выкинет. Я все пыталась понять, что же он задумал, но ни одной путной мысли в голову не приходило. Кажется, я не только псих, но еще и параноик, потому что дошла уже до того, что стала бояться поворачиваться к Ганзелю спиной. Бред, скажете вы, а я скажу - горький опыт. Даже, когда мы шли по дороге к нашему новому пункту назначения, я старалась идти так, чтобы видеть Ганзеля перед собой, и в случае чего быть готовой защищаться.
С каждым шагом мне хотелось ударить его, идущего впереди, со всей силы и бить до тех пор, пока вся эта показная доброта не испарится. Я была уверена, что этот гад опять затеял какую-то игру и вновь пытается манипулировать моими чувствами. Но на этот раз, я слушать его не стану, и эти грабли, украшенные бантиком с названием «Ганзель Великий» я обойду стороной. Хватит с меня и прошлого раза. Слишком уж хорошо я помню, что мне тогда пришлось испытать. В прошлом я с такой силой прыгнула на эти грабли, что от шишки, которую получила, я семь лет не могла избавиться. А синяк, между прочим, до сих пор остался и болит периодически.
А вообще, ну их, эти невеселые воспоминания! Лучше расскажу, что за испытание нам предстоит на этот раз. Мне и Ганзелю нужно, во что бы то ни стало, дойти до Гранатового замка. Казалось бы, чего сложного? Шагай себе и шагай, да вот только мы два дня уже идем, а замок, что кроваво-красным пятном виднеется вдали, не приблизился к нам даже на миллиметр!
- Так и будешь сзади плестись? – спрашивает Ганзель, оборачиваясь, - Если устала, можем отдохнуть.
- Не устала я, - отзываюсь ворчливо, - и я не плетусь сзади, а прикрываю тыл!
- Мой тыл в прикрытии не нуждается, - хохотнул Ганзель, - О своем бы тыле позаботилась. Он у тебя посимпатичней моего. – Снова смех.
- Идиот, - отчего-то беззлобно говорю я.
- От такой же умной слышу, - тут же отзывается он.
Подобный обмен любезностями, у нас в последнее время происходил все чаще, но что странно, до криков с размахиванием руками и упреков в сторону друг дружки, ни разу не доходило. Хотя, положа руку на сердце, иногда мне этого очень хотелось. Да, и чего скрывать, я и сейчас этого хочу, просто боюсь нарушить то шаткое перемирие, что установилось между нами за это время. В противном случае давно бы уже высказала все, что думаю о Ганзеле - я весь-такой-крутой-Великом и треснула бы его, хотя бы вон той палкой, что на дороге валяется. Но нет, иду и терплю, стараясь подавить в себе садистские наклонности, а в мыслях у меня полный кавардак.
О том, что произошло тогда в доме, Ганзель мне так и не рассказал. Не знаю почему, но он наотрез отказывался пересказывать те события, как бы я его не просила. Я передумала уже все возможные варианты и пару раз их даже озвучила, но на каждую мою версию, звучал лишь один ответ «Нет!» Я уж грешным делом было подумала, что мы с ним ночь вместе провели. Ну, а что мне еще оставалось подумать? Самое худшее предположение я напоследок приберегла. Вот только озвучивать его не решилась, боясь в этот раз услышать в ответ «Да!» Хотя, будь это правдой, Ганзель давно бы об этом заявил. Но он молчит, и это меня пугает. Я не знаю, как мне себя с ним вести, и от этого мне неуютно. Страх быть обманутой вновь стальными кольцами сжимает сердце.
Смотрю вперед, чтобы определить насколько мы продвинулись вперед, но мне почему-то кажется, что замок наоборот стал еще дальше.
- Должно быть, это оптическая иллюзия, - вслух замечаю я, - Мы вечность уже идем, а ощущение такое, что замок лишь отдаляется.
- Значит, не одному мне это кажется, - произносит Ганзель и, останавливаясь, командует, - Все, привал!
- Ты устал? – интересуюсь, иронично приподняв бровь, пытаясь стоять ровно, ибо саму ноги от усталости уже не держат.
- Нет. Ты устала, - заявил он, - Хватит уже геройствовать.
- Посмотрите, какие мы заботливые, - едко говорю я.
- Причем здесь забота? - не уступая мне едкостью голоса, произносит Ганзель, - Свалишься от усталости, а мне тебя тащить придется! Или забыла, что мы вместе должны испытание пройти?
- Забудешь тут, - ворчу я и все же опускаюсь на плед, который щедро даровал нам Люцифер. Еще бы еды дал, и воды, да и одежды теплой тоже. А то по ночам холодно очень спать. Прошлой ночью я так замерзла, что подумала о том, как с утра Ганзелю придется отковыривать меня от земли вместе с пледом, в который я была завернута, как в кокон.
Кстати, плед этот у нас один на двоих, и сегодня очередь Ганзеля им укрываться. И по понятной причине, мне хотелось, как можно скорее добраться до замка, а еще очень хотелось есть.
- Мне кажется, я вижу блеск воды, - говорит Ганзель и указывает чуть влево от себя, - Вон там.
Присматриваюсь.
- И, правда, на озеро похоже.
- Можно попробовать порыбачить, и, при удачном раскладе, на ужин у нас будет рыба.
- Я не ем рыбу, - тут же отзываюсь я.
- Тебе же хуже.
- Это мы еще посмотрим, кому хуже станет, когда ты сальмонеллез подцепишь. Рыба то сырая, жарить не на чем. Или ты считаешь, что она уже готовая в озере плавает?
- Предлагаешь опять ложиться спать голодными?
- Предлагаю пойти в лес, - указываю на полосу деревьев с правой от меня стороны. – Там можно ягод насобирать. И их, кстати, готовить не нужно.
- Я в лес больше ни ногой! – как-то уж слишком резко отвечает Ганзель, - Хватит с меня и предыдущего опыта посещения данной местности!
- Понимаю, сама бы тоже туда ни за что не пошла, но тумана там вроде бы нет, да и выглядит лес вполне безобидным, - попыталась я уговорить его, однако в ответ получила взгляд полный такой боли и злобы, что мурашки по позвоночнику пробежали.
- Так и не скажешь, что тогда произошло? – тихо спросила я.
- Нет! – еще резче ответил он.
- Ну и не надо! – с обидой воскликнула я, сама поражаясь тому, как звенит мой голос, - Иди к своему озеру и жри эту сырую рыбу! И… и, чтобы тебя кракен сожрал!!!
Я вскочила с пледа, словно меня пчела ужалила, и зашагала в сторону леса, не особо заботясь, последовал за мной Ганзель или нет. Как оказалось, не последовал. Ну, и черт с ним! Пусть давится этой своей сырой рыбой и мерзнет, потому что в лесу теплее, чем у воды!
Пока я шла по лесу, покрывая Ганзеля всеми известными мне ругательствами, то не заметила, как сошла с тропинки. Опомнилась лишь тогда, когда чуть не свалилась в овраг. Отойдя от края на безопасное расстояние, я опустилась на траву, чтобы перевести дух и успокоиться. Последнее у меня получалось плохо, в груди клокотала такая ярость, что я, не сдержавшись, зарычала, а потом и закричала.
- Не стоит злиться на него, - услышала я незнакомый голос, - у него есть свои причины так себя вести.
Оборачиваюсь и вижу красивого мужчину, кожа которого словно светится.
- Кто вы? – вполне закономерный вопрос слетает с моих губ.
- Меня зовут Аминадиэль. Я – брат Люцифера. Тише! – вскинул руки он, заметив, как я переменилась в лице, - я не причиню тебе вреда.
- Откуда мне знать, что ты не врешь? – отступая на шаг, спрашиваю я.
- Я всегда говорю лишь правду. – Мужчина пожимает плечами, - Но это твое право верить мне или нет.
- Я подумаю, - говорю ворчливо, а потом добавляю, - что значат твои… ваши слова, что у Ганзеля свои причины так себя вести?
- А ты не задумывалась над тем, почему каждую ночь он предпочитает быть от тебя как можно дальше? – вопросом на вопрос ответил Аминадиэль.
- Наверное, по той же причине, почему я не горю желанием проводить ночь с ним, - произнесла я.
- Ты ошибаешься, - горько усмехнулся мой нежданный собеседник, - Им движет совершенно другое.
- Что именно? – нахмурившись, спросила я, - О, и, кстати, вы случайно не знаете, что произошло тогда в доме?
- Знаю, - улыбнулся Аминадиэль, - но я и так сказал достаточно.
Я хотела было возразить, но он исчез так же незаметно, как и появился.
- Ну, и что это все значит? – вслух спросила я себя.
По всему выходит, что отгадку я найду, оставшись ночью рядом с Ганзелем. Но как мне это сделать, если я понятия не имею, где он, да и о своем местоположении имею лишь смутное представление?
- Я помогу, - слышу я голос Аминадиэля, -делай все наоборот.
- Что делать наоборот? – переспрашиваю я, но ответа не получаю, потому что вдруг поднимается такой сильный ветер, что сбивает с ног.
Он тащит меня по земле, пытаюсь цепляться руками за траву, но тщетно. Добиваюсь лишь того, что комья грязи попадают мне в лицо, заставив нещадно болеть глаза. Зажмуриваюсь, а потом чувствую, как неведомая сила подхватывает меня.
Боли от удара о землю я не почувствовала, по той простой причине, что упала я не на нее.
_________________

Все там же. Прохождение испытания.

- Твою ж… - вскричал Ганзель, когда я кулем на него свалилась, а, потом, скинув меня, удивленно произнес, - Арина?
- Да, это мое имя, - говорю, кряхтя, поднимаясь на ноги и слепо водя перед собой руками, пытаясь нащупать Ганзеля, чтобы окончательно подняться на ноги.
- Что ты делаешь? – хрипло спрашивает Ганзель, когда я, наконец, нащупала его хм…
Когда я поняла, что же я нащупала, то, кровь прилила к моим щекам.
- Встать пытаюсь, - говорю я, и чувствую, как сильные мужские руки подхватили меня и поставили на землю. – А теперь отведи меня к воде! – не прошу, а требую я, - Мне умыться надо, а то, как слепой котенок, честное слово.
Ганзель послушно подводит меня к кромке озера, и спустя пару минут, я снова могу видеть его недовольное лицо.
-Как ты здесь оказалась? – спрашивает он, хмурясь.
- Ветер принес, - усмехаюсь я, а Ганзель хмурится еще сильнее, а потом подходит и хватает меня под локоть, - Эй, ты чего творишь? – чуть ли не плача от боли, говорю я, - Больно же. Пусти!
- Какую песню ты пела в ночь, когда мы с тобой познакомились? – словно не слыша моих жалоб, грубо спросил он, сильнее сжимая мне руку.
- В сердце урагана, - дрожащим голосом говорю я, - Пусти!
Ганзель отталкивает меня с такой силой, что я не удержавшись, падаю на гальку, которой усыпан берег озера, оцарапав при этом себе ладонь. Но это не самое страшное, я услышала хруст и от боли в ноге, у меня потемнело в глазах.
- Идиот!!! – крикнула я и закусила губу, чтобы не разреветься от боли.
- Прости, - сухо обронил он, - я должен был удостовериться, что это действительно ты.
Он подошел ко мне и протянул руку, чтобы помочь встать, я же оттолкнула ее и поднялась самостоятельно. Но стоило мне опереться на ногу, как острая боль пронзила ее до основания бедра. Я застонала.
- И поэтому ты мне чуть руку не сломал? – зло спросила я, разглядывая алые капли на ладони, стараясь переключиться и не думать о боли в ноге.
- Прости, - так же сухо сказал он.
- Ганзель, что происходит? С чего ты на меня набросился?
- Говорю же, мне нужно было удостовериться, что это действительно ты. В этом озере нет рыбы, зато есть существа, которые легко могут перенять облик того, о ком ты думаешь, - не успела я съязвить по поводу того, что я все-таки посещаю его мысли, как Ганзель продолжил, - Двоих я убил.
Оглядываюсь в поисках тел убитых чудищ, но не нахожу.
- Они превратились в воду, - заметив мои действия, произнес Ганзель, - Я уже собирался уходить, как вдруг появляешься ты.
- И ты подумал, что я одна их тех существ?
- А что мне еще оставалось думать?
- Что у тебя крыша поехала! – шиплю я.
- С тобой она у меня уже давно покосилась! – рычит Ганзель, но потом, набрав побольше воздуха в грудь и выдохнув, уже спокойной говорит, - В любом случае нам не стоит здесь задерживаться. Кто знает, какие мысли твою голову посещают.
Я не стала с ним спорить, а послушно пошла следом, точнее попыталась. Но стоило мне сделать шаг, как нога подкосилась, и я рухнула обратно на камни. Ганзель в мгновение ока оказался рядом. Он не стал спрашивать что произошло, заметив изрядно уже опухшую и посиневшую лодыжку, просто подхватил меня на руки и пошел вперед. Однако чем дальше мы уходили, тем ближе становилось озеро.
- Что за чертовщина? – мотает головой Ганзель, стоя по колено в воде.
- Делай все наоборот, - шепчу я, поняв, что означали слова Аминадиэля. – Ганзель, нам нужно идти в озеро.
- С ума сошла? Там же эти твари!
- Доверься мне! Я знаю, что делаю, - говорю я.
Ганзель на секунду замер, а потом удобней перехватил меня и спросил:
- Готова?
- Да!
Он шагнул в ледяную воду озера, и когда показалось, что затея эта приведет лишь к тому, что вода сомкнется у нас над головами, мы вдруг очутились на краю бездонного оврага, на другом берегу которого красовался Гранатовый замок.
- Как ты узнала? – спрашивает Ганзель.
- Догадалась, - отвечаю я.
- Может, тогда догадаешься, как нам до ворот добраться и не переломать себе ничего?
- Я думаю, нужно ступать вот по этому, - говорю я, указывая на поднимающиеся из пропасти каменные плиты.
- Снимай кофту, -командует Ганзель, осторожно опуская меня на землю.
- Зачем? - опешив, спрашиваю я, балансируя на одной ноге.
- А чем я тебе ногу фиксировать буду? Не свою же рубашку мне на это жертвовать!
А чего я, собственно, ожидала? Что у него вдруг проявятся джентльменские качества? Ганс, не раздумывая, бы бросился мне помогать, и снял бы и рубашку, а возможно даже и штаны. В общем, сделал бы все возможное, чтобы мне помочь!
- У тебя такой вид, словно у тебя шоколадку отобрали, - хохотнул Ганзель, принимая у меня из рук кофту, - Если бы хотела, чтобы я разделся, могла бы просто попросить, ногу для этого ломать было не обязательно. Эй! Сдурела что ли? – завопил он, получив от меня хороший такой подзатыльник.
- А нечего ерунду всякую говорить! – оправдала я свои действия.
Кстати, должна сказать, что Ганзель рубашку все же снял, потому, как я замерзла и сказала, что не сдвинусь с места, пока не согреюсь.
Я не могла не обратить внимания на то, что его грудь вся покрыта шрамами. Интересно, как он их получил? Но вслух я ничего не сказала.
Помогая друг другу, мы смогли преодолеть бОльшую часть пути, а потом, когда мы оказались вдвоем на небольшом каменном участке, остальные плиты просто исчезли, и нас вновь заволокло туманом.
- Что за черт? – выругался Ганзель, когда плита двинулась и понесла нас вперед.
Я схватилась на Ганзеля, чтобы удержаться и не упасть вниз.
Спустя несколько мгновений пред нами оказалась кроваво-красная дорожка, сделанная, по всей видимости, из граната. Ганзель осторожно ступил на нее, я зажмурилась, опасаясь, что она вот-вот развалится на мелкие кусочки, и он полетит вниз, но ничего не произошло.
Я приоткрыла один глаз и заметила, что Ганзель протягивает мне руку. На этот раз я отказываться не стала, и вложив свою ладонь в его, быстро перебралась к нему. Ну, как перебралась, прыгнула к нему в объятия, на ногу то наступать все еще больно.
Мы не спеша двинулись прямо, Ганзель не стал брать меня на руки, чем немало меня расстроил, потому что мне, как бы не стыдно было признавать, нравилось ощущать его руки на себе. Мы подошли к решетке, защищающей массивные ворота.
Ганзель, схватив прутья, потряс решетку.
- Закрыто, - констатирует он.
- Вижу,- бурчу я, - надо ключ поискать.
- Для начала неплохо было бы скважину замочную найти, - говорит он.
- Зачем нам скважина без ключа?
- А зачем нам ключ, если его некуда будет вставить? – парирует он, а потом замечает, как что-то блеснуло между прутьев, - Смотри! – говорит он, вертя между пальцев тонкую переливающуюся пластину, - Это должно быть ключ. Теперь нужно найти, куда его можно вставить.
С этими словами Ганзель начинает тыкать этой пластиной в каждую попавшуюся в воротах щель. У него такое сосредоточенное, но вместе с тем, такое забавное лицо, что я не могу сдержать улыбки.
- Чему ты улыбаешься? – заметив мою улыбку, хмуро интересуется он, пытаясь запихнуть пластину в очередную щель.
Собираю всю волю в кулак, чтобы не расхохотаться и серьезно так говорю:
- То, что ты это вытащил, еще не означает, что можешь вставить.
Ганзель на мгновение замирает, а потом, усмехнувшись, подходит ко мне и говорит:
- Надо же, как на тебя влияет вид моего обнаженного торса. Хотел бы я знать, какие мысли витают в твоей голове, морская колдунья.
Я не знаю, как объяснить свой дальнейший поступок, но я поднялась на цыпочки, забыв на мгновение о боли, и прошептала ему прямо в губы:
- Даже и не мечтай.
Опускаюсь, чтобы перенести вес на здоровую ногу и замечаю, что Ганзель улыбается.
- Мы это еще посмотрим, - наклонившись, шепчет он мне куда-то в область шеи, вызывая при этом волну приятных мурашек.
Опускаю глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом и замечаю слева на уровне чуть выше колена небольшое углубление, по форму напоминающее пластину, которую обнаружил Ганзель.
Беру у него из рук пластину и, сделав шаг в сторону ворот замка, говорю:
- Вечно вас мужиков учить надо. Подходящая щель под носом, а вы постоянно не туда тычетесь!
Я не видела, но слышала, как он усмехнулся.
Прикладываю пластину к выемке, но ничего не происходит. Я уж было решила, что тоже ошиблась и приготовилась слушать ехидные комментарии Ганзеля, как вдруг, пластина словно впиталась в ворота замка, и мы услышали два голоса:
Войти желаете. Мы знаем.
И сделку вам мы предлагаем.
Открыть ворота очень просто –
Ответив честно на вопросы.

-Что за ерунда? – пробормотала я.
- Зачем все так усложнять? – вторит мне Ганзель.
Наступила тишина.
- Ну, и где ваши вопросы? – не выдержав, первым заговорил Ганзель.

Согласья вашего мы ждем.
Скажите «ДА» , и мы начнем.

- Да! – хором ответили мы, желая поскорее оказаться внутри замка.
После небольшой паузы, голоса возобновились.

Пускай колдунья отвечает,
Что получить она желает?
А чтоб открыть замок у дверцы,
Скажи, что хочет твое сердце?

На самом деле я много чего хотела, поэтому сразу ответить на вопрос не смогла. Мне потребовалось несколько минут, чтобы определиться. Хотя, если честно, странно, что я не подумала об этом в первую очередь.
- Я хочу вернуться домой. Вот чего желает мое сердце!
Вдруг от дорожки, на которой мы стояли, откололся значительный кусок.
- Что за..?! – опять хором выкрикнули мы.

Прозрачны мысли, как хрусталь.
Ответ неверный. Очень жаль.

Прозвучало в ответ, и от дорожки снова откололся кусок.
- То есть как это неверный? – возмутилась я, - По-вашему, я домой не хочу? Видимо, вы чьи-то другие мысли читаете, а не мои!

Домой попасть делает каждый,
Случиться может то однажды.
Но здесь интересует нас,
Чего же хочешь ты сейчас.

Я задумалась. Мыслей в голове было множество, но как понять какая именно озвучивает то, что я хочу прямо сейчас? Понимала я лишь то, что ответ «Хочу мороженку» не прокатит. И тут в голове промелькнула та мысль, которую я гоню от себя уже очень и очень давно. Я действительно очень этого хочу, но я не могу, не могу им сказать это!
От места, где мы стояли, вновь отделился кусок и рухнул в пропасть. Теперь мы оказались не небольшом островке красного цвета, который с каждой секундой уменьшался, осыпаясь.
- Эй! Я ведь еще ничего не сказала! – кричу я невидимым собеседникам.
Мне приходится сделать шаг, чтобы не упасть, и почти уткнуться Ганзелю в грудь. Еще один кусок отделяется и падает в пропасть, и я буквально впечатываюсь в Ганзеля . Он поддерживает меня, чтобы я не свалилась. И когда его руки касаются моей спины, я отчетливо понимаю, чего именно хочу.
- Боги, Арина! Не молчи! Скажи ты им то, что они хотят знать, иначе мы скоро рухнем в бездну, и от нас даже мокрого места не останется!

Скажи нам правду и не ври.
Мы ждем ответ. Один, два, три…

Я чувствую, что уцелевшая часть дорожки, на которой мы стоим, начинает дрожать и кричу:
- Поцелуй! – а потом совсем тихо добавляю, - Я хочу, чтобы Ганзель меня поцеловал!
Я почувствовала, как Ганзель крепче прижал меня к себе, но не осмелилась посмотреть ему в глаза, боясь увидеть в них насмешку и радость победителя.

Теперь честна ты, это знаем.
И твой ответ мы принимаем.
Он смел и похвалы достоин.
Но будет смелым ли твой воин?

- И вовсе он не мой, - буркнула я, по-прежнему не смея поднять взгляд.
Но голоса, не слыша меня, продолжают:
Секрет от дамы не держи.
О чем мечтаешь ты? Скажи!

- О семье, - после недолгого молчания, которое показалось мне вечностью, тихо произнес Ганзель. – Я всегда хотел иметь семью.
И твой ответ мы принимаем.
Входите же! Мы приглашаем.

Ворота раскрылись, а уцелевшая часть дорожки, на которой мы стояли медленно, подплыла к входу в замок. Стоило нам ступить за ворота, как они бесшумно закрылись и уже знакомый голос произнес:
- Испытание пройдено. Почти...



»» 11.12.16 21:50 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Серый, спасибо за подарок.

Из двух бед, выбираю обед… Или о чем умолчала избитая ногами история.

«Вычислить путь звезды и развести сады…» навязчивое пение, казалось, просачивается сквозь приоткрытое окно и туманом окутывает комнату
- Твою мать, - попыталась спрятаться под одеяло, но коварная Рося откинула его.
«Все может магияяяяяя…» - грянуло за окном.
- Убьюююююю,- подорвавшись и воинственно размахивая подушкой над головой, поскакала за, ожидавшей такой реакции, сеструхой, - ну ничего, выйдешь.
Стукнув кулаком в закрытую дверь, запулила подушку обратно на кровать. Оценив ровность приземления:
- Родман забивает трехочковый! Йо-хо!
- Ну раз ты уже проснулась, - в елейных интонациях систер было столько ехидства, что на нем можно замесить блинчики, - на тумбочке для тебя приглашение.
- Для меня? Может нас?
Любопытство сгубило стадо кошек и дало Роре фору. Потому что, пока я вскрывала, украшавшую дорогой конверт, сургучную печать, полностью одетая сеструха выскользнула из ванной.
- Неее, на обед, посвященный твоей первой беременности от Джо Карлеоне пойдешь без меня, - и уже из-за двери послышалось, - если что звони.
- От ты, - ругнувшись в закрывшуюся за спиной Роры дверь, только заметила, что проснувшаяся раньше систер успела вскрыть конверт над паром, прочесть приглашение, нарисовать внизу соску с рожицей и запечатать все обратно, - кто рано встает, тот успевает убежать.
Погруженная в тяжелые раздумья отправилась в ванну, а когда вернулась на тумбочке появился мандарин. Терпкий цитрусовый запах наполнял комнату, а упругие бока фрукта переливались в лучах утреннего солнца. Подняв, покрутила в пальцах.
«Сочных долек терпкий вкус, радугой раскрасит тело.
Тебе страшно? Кушай смело! Без вреда сей перекус»
Надпись, вспыхнув змейкой, пробежала по кожуре и пропала.
- Кольцо всевластия, а ты изменилось, - фыркнув, хотела убрать фрукт в тумбочку, но взгляд упал на конверт с приглашением…
Иго-го себе! Мысленно присвистнула глядя на родовое гнездо семейства Карлеоне. В таком доме можно жить семьей из десяти поколений и не встречаться даже на лестнице. А мы с Ророй живем как в клетке, сто первое платье в шкаф уже не впихивается, про туфли и говорить нечего. Я бы и дальше размышляла над несправедливостью, но тут на крыльцо вышел виновник моей мнимой беременности и прищурившись воззрился самым добрым взглядом. А я что? А я ничего, это все журналюги проклятые, им только дай. Широко улыбаясь, незаметно оглядываюсь просчитывая пару маршрутов отхода. Пробегусь по клумбе, перепрыгну через, выстриженный слоником куст (что там прыгать, пара метров всего) и на забор, а там… Размышления на тему отступления прервала огромная кошка. Степенно выйдя на крыльцо, она уселась возле ног Дока и, так же как он, прищурившись, обвела сад взглядом.
- Какая кыысяяяя! – забыв обо всем кинулась к крыльцу.
- Мряф?!- глаза кошки превратились в анимешные.
Очевидно - она не привыкла к подобному обращению, потому что оказавшись заключенной в крепкие объятия, не двинулась с места. Только выражение морды стало ещё больше охреневшим.
- Какая пушистая, - безжалостно начесывая обладательницу мягкой шкурки подняла взгляд на Дока, - на тебя похожа.
- В смысле? - старший Карлеоне, отмерев, вырвал из моих объятий деморализованную, но судя по медленно (в стиле Росомахи) выезжающим когтям, уже приходящую в себя кошку.
- В смысле переживаю, глаза у вас нечеловеческого раз…
- Мряяяяяяя!
Животное придя в себя взмахнуло лапой. Мне-то что, я увернулась. А четыре остро наточенных лезвия вспороли рукав пиджака от «Армани»
- Да чтобы тебя! - не ожидавший такого Док, разжал руки и кошка рухнув на крыльцо придавила мне ногу.
- Твою мааать!
- Виски!
- Мряяяяя!
- Добрый день. Что здесь происходит?
Мелодичный голос заставил наше живописное трио замереть. В вышедшей из особняка женщине идеально все. С тоской подумала, окидывая взглядом леди. Платье, прическа, укладка, макияж, маникюр и украшения. «Кто от шпильки до булавки…» пронеслось в голове, вызвав истерический смешок.
- Виски, иди в дом. Джо, почему ты в таком виде? Добрый день, я Милдрет, - пока я беззастенчиво пялилась на, сверкающий на пальце, огромный бриллиант, порядок был наведен. Док и Виски синхронно развернувшись скрылись в глубине дома, - а Вы и есть Сэм?
- Да, все верно, - пожав холеную ладошку, широко улыбнулась и кинулась обниматься, - рада познакомится…мама!
Увернулась! Нет, какая роскошная у женщины реакция. Только веко вздрогнуло и больше ничего.
- Прошу, проходите, - пропустив меня двинулась следом на расстоянии вытянутой руки. Видимо опасается - раскину свои почти родственные объятия, а второй раз может и не успеть отпрыгнуть.
Гостиная поразила в самое сердце. Просто, лаконично, стильно, дорого. Нереально дорого. Ни тебе вензелей покрытых сусальным золотом, ни золотого унитаза, даже раковина не переливается крупными бриллиантами (да-да, надеялась парочку сковырнуть, но не судьба, вот систер расстроится), а у нас одна спальня и гардеробная в которой не развернуться! Все! Кипит мой разум возмущенный и чувство социального неравенства требует если не отнять и поделить, то хоть напакостить.
Док переоделся, его папА появился и представился, мамА вежливо улыбаясь вымораживала взглядом комнату не хуже кондиционера. Вернувшаяся кошка уселась копилкой, подальше от меня, и по, написанной на морде, презрительности конкурировала с мамА.
- Саманта, так чем Вы занимаетесь? - Эдвин (папА) все пытался докопаться до корней моего пролетарского происхождения.
С трудом проглотив «в данный момент разрабатываю ваше семейство, желая увидеть наследников в оранжевых комбинезонах», мило улыбнулась и начала дурить:
- То тем, то сем. Вы же понимаете как тяжело в нашем патриархальном обществе, девушке без образования. Вышиваю крестиком, выпиливаю лобзиком и да, могу вести свадьбы и похороны.
Родители и кошка синхронно вздрогнув уставились на, придерживающего веко пальцем, Дока. А меня несло, как груженый «камаз» у которого отказали тормоза под гору.
- Вообще, - продолжаю светить ямочками, - скоро мне совсем не нужно будет работать, да милый? Перееду к вам, маму из деревни перевезу. Ведь ребенчику в большой семье лучше будет. Да и мне помощь. Потом, у вас же за домом есть задний двор. Вооот. Там коровка пастись будет. Молоко оно очень полезное. Ты же согласен, дорогой.
Перехватив руку будущего счастливого отца, прижимаю ее к своей груди.
- Саманта, - мамА, справилась с голосом (железная леди), - Вы ещё так молоды, может не стоит торопиться?
- Да как же не стоит?!- сморю большими глазами, - и дитачка это счастье. У Вас такой дом огромный и садик мне понравился. Поставим качельки, песочницу, карусельки.
- Джо, можно тебя на пару слов, - папА отмерев, поднялся и Док с трудом вырвав руку из моих цепких пальцев, двинулся следом за родителем.
- Ой, пока мужчины ушли, - вытащила мандаринку из сумки, - посплетничаем, между нами, девочками?
- Мряф?!
Кошка свела глаза к переносице и пребывая в состоянии легкого шока, не сопротивляясь приняла из моих рук цитрусовую дольку.
- Милдрет, - поглядывая на кошку заметила, как на кончике хвоста появилось маленькое оранжевое пятнышко, которое начало медленно разрастаться, - вот у Вас два прекрасных сына, скажите, - проникновенно смотрю в глаза, - а рожать тяжело? Нет, просто Джо такой огромным всегда был?
- Эммм, - мамА, пару раз моргнув, машинально взяла протянутую дольку и сунула в рот, - но я…
- Кесарево да? Эх, - покосилась на дверь, - как же так?! Вот поэтому Док такой суровый, ведь если бы вы поднапряглись…
- В каком смысле?
- Во всех! – припечатала, и поднявшись на встречу вернувшимся мужчинам сунула папА дольку, - ешьте. А тебе милый, - на миг прижалась к широкой груди пребывающего в тихом бешенстве дока, - две. Ам!
Поднесла дольки к губам и Джо ничего не оставалось делать, как взять, попытавшись в качестве компенсации откусить мне пальцы, их. Но я предвидела это. Месть не свершилась.
- Рада была поболтать, но мне пора,- стараюсь не смотреть на оранжевую кошку и синие, появляющиеся из-под ворота блузки, полосы на шее Милдрет, - а то сами понимаете, столько дел столько дел.
- Не смею задерживать, - ледяной тон папА забавно контрастировал с фиолетовыми, начавшими разрастаться по лицу, пятнышками.
- Берегите себя, - взгляд мамА кажется прожег дуру в спине.
- Я провожу, - Док стальными тисками пальцев сжал локоть и вытащив меня на крыльцо дернул, чуть не вырвав плечо из сустава, - что это был за концерт?!
- А что? По-моему все прошло прекрасно и твои родители, скорее всего завтра, - пожала плечом, - сегодня они слишком счастливы, поедут покупать кроватку будущему внуку.
- Какому внуку?! – голос Дока спугнул ворон с, растущего на другом конце парка, дерева, - нет никакого ребенка! И не будет!
- Уверен? - воспользовавшись заминкой вырываю руку из, ставших нежно-вишневыми пальцев Джо, - а может ты просто не помнишь? А ребенчик у нас будет красивый и умный, весь в меня.
- В тебя? В тебя! В тебя?! – переводит дыхание, - о да! Ему сильно повезет!
Тренировки по единоборству не прошли даром и удалось выскользнуть. Иначе все могло бы закончится настоящей, наступившей в следствии извращенного изнасилования, беременностью.
«Я свободнааа! Словно птица в небесаааааах!» Звучало в голове пока перепрыгивала через двухметровые фигурные кустарники. «Я свободнаааа! С диким ветром наравне!». Ошпаренной кошкой взлетела на забор и спрыгнув припустила путая следы. «Я свободнааааа! На яву, а не во снееее!» За спиной раздавались крики и звуки выстрелов. День определенно удался.

»» 30.01.17 17:44 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________