Опал для грешника (историко-мистический детектив, 18+)

Княжна Мэри и Григорий Печорин (Евгения Лоза, Игорь Петренко)



_________________

 » IX.

Таинственная дама вела себя, как царица, не от того, что ей так захотелось, таково её место в этом мире — театре, завоёванное многими жертвами, о коих она нисколечко не жалела. Такой высокий статус зарабатывался долго и тяжело, однако теперешнее положение позволяет отдыхать на лаврах и получать долгожданные плоды применения главного женского оружия — красоты. Этим оружием она от природы наделена сверх меры, и мало похожа на обычную смертную женщину, скорее, неземное существо, богиня, величественная и неприступная. Красота её была неописуема, мужчины, чаще всего, не могли сказать ни слова комплимента, у них просто перехватывало дух. Ночные тёмно-карие глаза, большие и глубокие, притягивающие, точёный овал лица и капризный изгиб тонких красных губ — увидев такой лик однажды, не забудешь никогда. Человек без сердца исключением не стал, он тоже не забыл, только воспоминания отнюдь не были приятными, ну да ладно, об этом позже. А пока ещё немного про царицу — она служила образцом и непревзойдённым учителем для желающих пройти по такому же пути и достичь высот, а таких было довольно много, в числе прочих и княжна Екатерина Урусова, любимая протеже, добившаяся весьма серьёзных успехов, однако же, до идеала было ещё далеко. Катя являлась предметом мечтаний молодых офицеров, студентов или просто богатеньких бездельников, этаких прожигателей жизни, которые без особых раздумий тратят целые состояния, потому что сами не заработали ни гроша. Богиня не обращала внимания на такие экземпляры, она всегда выбирала сама, и сама бросала, но не отпускала своих последователей. Преимуществами пользовались взрослые состоявшиеся люди с доступом к рычагам механизма власти, они же могут предложить нечто большее, чем пламенное сердце? Расчёт выверен, и срабатывает безотказно, к ней попадали именно те, кто нужен, попадали под её власть, чтобы пропасть, но они именно этого хотели, каждый сам выбирает свою судьбу. Богиня одета на испанский манер, алое платье с корсажем и белая камелия в огненно-рыжих волосах. Говорить о возрасте женщины неприлично, а к богине подобное и вовсе неприменимо, ведь они бессмертны. Единственное, что можно добавить к портрету, имя — зовут её графиня Елена Александровна Салтыкова. Титул получен ею при замужестве, супруг, граф Пётр Петрович Салтыков, три года назад преставился после долгой болезни. О своей жизни до брака Елена Александровна распространяться не любит, известно лишь, что рано осталась без родителей, и воспитывалась в благородном пансионе где-то в германских землях.
Она с улыбкой на устах наблюдала за ссорой «пары», слов не слышала, не считала нужным прислушиваться, её упреки и ревнивые колкости, его искусные оправдания и хитрости Елена знала наперёд. Это казалось забавным и интригующим, главным образом, интерес вызывал он, такой знакомый и неизвестный, старый и новый, близкий и далёкий Михаил Воронцов. Графиня Салтыкова имела неоспоримое преимущество перед другими брошенными им девушками: она не считала себя оскорблённой, униженной, несчастной, в плане разбитой любви, ибо её не было вовсе. Их связывали иные отношения, трудно определимые, более близкие к деловому союзу. Однажды получив друг от друга всё, что хотели, они более или менее мирно разошлись, так казалось ему, но Елена придерживается совсем иного мнения. И сейчас, видя, как он счастлив, она мечтает только о том, как уничтожить это счастье, сделать ему больно, просто чтобы проверить, стал ли железный Михаил ещё крепче, чем в прежние времена. Воронцов сполна оправдал своё прозвище «бессердечного»: он не отказался от своей свободы, и всегда был выше слепых обожателей, пользовался немалыми привилегиями такого положения. Она признавала его свободу, однако, вопреки всему, боролась с ней всем арсеналом средств, их отношения — постоянная борьба двух равноценных людей, которым тесно на одной площадке, но то обстоятельство, что противоборствующие стороны, прежде всего, мужчина и женщина, добавляло неповторимые оттенки в эту картину. Ей нравились смелые люди именно своей непокорностью, превращение их в покорные игрушки — процесс сложный и длительный, требует большого терпения и мудрости, она надеялась, что рано или поздно достигнет результата. Но Михаил остался самим собой, по крайней мере, таким, каким его знали окружающие — холодным и закрытым. Его драгоценная оборона сработала мгновенно, Елена могла сломать и перекроить кого угодно, но только не его, протест против любого изменения себя оказался сильнее магических чар. Он выдержал этот натиск, и очень собой гордился, кроме этого, извлёк большую выгоду из своего самого странного романа. Воронцов оказался единственным её промахом, большой и досадной ошибкой, само существование этого человека вызывало в ней бурю негодования, то же самое происходит и сейчас, когда он совсем близко и счастлив, развлекается с новой жертвой, не обращая внимания на Елену, будто забыв о том, сколь многое их связывает. Вид человеческого счастья непременно порождал у графини желание разрушить его до основания, чтобы даже воспоминаний не осталось. А в случае с так и не покорённым Михаилом оно усиливалось во сто крат другим мотивом — местью. За что? Хотя бы за то, что он так и не поддался ей, даже в шутку не надев маску безнадёжно влюблённого, это сильно задело её неизмеримую гордость. Второе обстоятельство плавно вытекает из первого: своим поступком при разрыве Воронцов обошёлся с ней настолько плохо и унизительно, насколько у него хватило фантазии, если помните, он не упускал случая строго наказать охотниц за деньгами, попадавшихся ему на пути, такая участь постигла и вдову графа Салтыкова. Вследствие этого её репутация сильно пострадала, чего «царица» простить не могла, и быстро вынесла приговор «казнить», как раз сейчас подбирала самый лучший метод для этого. Елена почти забыла о той чрезвычайно важной задаче, которая привела её на этот бал, полностью сосредоточилась на миссии испортить вечер бессердечному князю и его спутнице. А в перспективе отравить ему жизнь, змее просто необходимо время от времени кусать кого-то, чтобы не погибнуть от собственного яда.
«Говорить нужно не с ним, а с ней. Такая беззащитная, естественная, если именно такие ему нравятся, тогда зачем понадобилась я? Хм… Непонятно, чем такая холеная мадемуазель может помочь в главном для него деле? Разве что моральная поддержка, пустые, ничего не значащие, слова, такая не возьмёт на себя грязную работу, это, видите ли, порочит достоинство… Мне же с этим проще, не гнушаюсь, если высокая цель того требует. Как только расскажу о его тёмных делах, эта сразу убежит плакаться маменьке, да ещё спасибо скажет за науку».
В бальную залу вошёл Никита Орлов, увидев их вместе, он не испытал шоковой реакции, и даже не удивился, потому что предполагал такое развитие событий, а только разозлился на друга, предвкушая, какой скандал устроит ему Ольга, когда кузина поведает о своём вдребезги разбитом сердечке. «Ведь это я привёл его на этот бал, надо было не настаивать, и оставить Мишеля в покое! Возможно, они бы и не встретились, и сейчас занимался бы делом, Катериной Урусовой и её странным братом… И почему Мишель выбрал для своих игр именно её, Александру Забелину, вокруг столько хорошеньких девушек?! С кем угодно, но только не с ней, пожалуйста, только не с ней! Придётся нарушить их идиллию и напомнить ему про обещание… Пришло время его исполнять, увы, но Саша сегодня пострадает, и тяжёлого разговора с Олей мне не избежать, то, что осталось от нашего брака, снова под угрозой…»
Собравшись с духом, Никита подошёл к ним и обратился к Саше как можно более приветливо.
- Разреши ненадолго украсть твоего кавалера?
- Что?
- Мне нужно поговорить с Михаилом, это важно!
Саша в ответ только слегка кивнула и посмотрела в сторону, как бы говоря: «Забирай насовсем, видеть его не могу!»

Они отошли подальше и заговорили шёпотом:
- Что случилось?
- Ничего особенного, просто пришло время выполнить обещание… — сказал Орлов и покосился на скучающую княжну Урусову.
- Я не могу оставить Сашу одну,…не сейчас… а Катя никуда не денется!
- Что значит «не могу»? Насколько я знаю, для тебя оставить девушку не составляет особого труда. Или Саша настолько отличается от остальных, что ты…
- Замолчи! Не произноси этого слова!
- Хорошо, только не кипятись так, Мишель, ты изменился, но не желаешь этого замечать, я-то рад, а вот Оля будет не в восторге, когда узнает о вашем романе с Сашей. Наши отношения только начали налаживаться, а тут ты с этаким «сюрпризом», я же предупреждал, просил этого не делать,…но ты никогда никого не слушаешь, поступаешь по-своему.
Миша раздражался всё сильнее и сильнее в ответ на несправедливые упрёки.
- Не знаю, что ты там себе напридумывал, Никита, но выброси всё это из головы, у нас Сашей… не роман в обычном его понимании… Это совершенно другие отношения…
- Какие же?
- Не знаю… трудно определить… — замялся он поначалу, но потом нашёл, как выйти из сложной ситуации, — прекрати этот допрос, у нас ничего не было и не будет, я ей ничего не обещал, и даже в любви не признавался, ты сам знаешь, как я отношусь к любви… Тебе не о чем волноваться, нового разбитого сердца не будет, а значит, и скандала в твоём доме тоже.
- Знать-то знаю, но зачем же тогда Саша нужна, если не для того, чтобы…
- Пожалуйста, не продолжай, не надо, она другая и достойна лучшего. Саша мне интересна, как человек, в ней есть тайна, а тайны всегда меня привлекали!
- Интересна, как человек, говоришь, ну тогда что мешает тебе оставить её ненадолго? Не волнуйся, не заскучает, здесь полно желающих развлечь Сашу, пока тебя не будет!
Миша знал, что первый в этом списке — Дмитрий Игнатьев, который заметно приободрился, увидев, как увлечённо беседуют его товарищи по академии. Воронцов бросил в сторону друга-соперника предупреждающий взгляд: «Даже не думай о том, чтобы подойти и заговорить с ней, у тебя нет ни малейшего шанса». Потом он посмотрел на Сашу и подумал: «Пусть пока немного остынет, и в самом деле, нам сейчас лучше держаться подальше друг от друга, иначе будет ещё один скандал, и на сей раз настоящий».
- И ещё одно: сначала вспомни, кто помог наладить ваши отношения, прежде чем обвинять меня в их грядущем развале.
- Извини, я ведь даже не поблагодарил, спасибо, твои советы очень помогли, это была самая лучшая неделя в нашей жизни за последнее время…
_________________

Немного Санкт-Петербурга





_________________

 » X.

Тем временем Елена воспользовалась ситуацией, подошла к Саше и представилась.
- Графиня Елена Александровна Салтыкова, в недавнем прошлом хорошая знакомая Мишеля. Мы с ним остались добрыми друзьями, сами понимаете, мне не безразлична его судьба… Надеюсь, что и с вами, Александра Илларионовна, мы станем подругами.
Саша старалась держаться изо всех сил, но было видно, как она напряжена и скована, ей сейчас было не до актёрства и подбора слов, поэтому ответила на эту пространную реплику так, как думала.
- Не думаю, что это возможно, потому что…
- Простите меня, если дала повод думать, будто ещё надеюсь его вернуть… К Мишелю у меня давно нет никаких сердечных помыслов… Он слишком любит свою свободу, и я это приняла, смирилась, такие отношения не могут длиться долго, даже если это и есть та самая любовь, о которой сочиняют стихи и пишут книги…
- Если вы намекаете на то, что Миша рано или поздно меня бросит, то ошибаетесь, мы по-настоящему друг друга любим.
- Я вовсе не это имела в виду, просто многие надеялись, что изменят его, но, к сожалению, их попытки успехом не увенчались, прежде чем встретить вас, он ведь бросил кого-то ещё, бедняжка наверняка очень переживает…
- Извините,…Елена Александровна, не понимаю, какое это имеет ко мне отношение? Я ни перед кем ни в чём не виновата. И поймите меня правильно, я вовсе не собираюсь изменять Мишу, просто принимаю его таким, какой он есть, со всеми достоинствами и недостатками. Рядом со мной ему не приходится притворяться и играть, со мной он открытый, настоящий, он живой, и вовсе не бессердечный. Таким его знаю только я, люблю и верю ему, как себе самой.
Когда Саша говорила об этом, на душе становилось так легко и спокойно, потому что она всё сильнее и сильнее верила в свои слова, в какой-то момент они действительно стали для неё истиной, скрытой от всех, и даже от самого Михаила.
Негодованию Елены не было предела, ничто не сработало, Саша с блеском отразила все атаки, и нисколько не усомнилась в Михаиле.
«Либо эта дурочка действительно так его любит, либо просто хорошо притворяется. Такая же наивная, как Вера Репнина, а может, даже больше, той всё-таки хватило ума исчезнуть из его жизни навсегда, а эта, похоже, так и будет тенью следовать… Вера! Конечно же, Вера! Уж если история Верочки не заставит её взглянуть правде в глаза, то случай совсем безнадёжный».
- Знаете, Александра Илларионовна, вы очень напоминаете одну жертву Мишеля, Веру Репнину…
- Почему жертву? Что с ней случилось?
- Она так же безоговорочно верила ему и любила… Любила, как умеют немногие, всю себя ему отдавала, без остатка, и в начале всё было так же чудесно, а потом…
- Что потом? Ну, говорите же, не томите! — не на шутку разволновалась чувствительная Сашенька.
- Потом произошло то же, что и всегда… Верочка — тонкой души человек, вы с ней очень похожи, бедняжка так страдала, что в конце концов не выдержала…
Елена всплакнула и прервала рассказ, собираясь с духом, чтобы сказать самое важное. Саша уже догадалась, какими будут следующие слова: «Вера наложила на себя руки!» — подумала она, на память тут же пришли слова Ольги о том, что подобных трагических случаев было несколько. Да это и не важно, даже всего лишь один перечёркивал всё разом, и разрушал светлый образ Миши, нет, она его не придумала, просто верила в него, верила с такой силой, что желание её понемногу исполнялось.
- Что случилось с Верой? Ну говорите же! — говорила Саша со слезами на глазах.
- Я не могу, это слишком тяжело,…простите, я зря завела этот разговор, не нужно было вмешиваться, вы же любите Мишеля, а я только всё испортила. Впрочем, если это так важно, спросите его сами, может быть, он расскажет.
Елена всё прочла по лицу Саши, довольная тем, как удалась её миссия, поспешила удалиться, и не заметила, что к ней направляется рассерженный Миша. Он молча схватил её за руки и увёл в одну из комнат особняка.
- Что ты ей обо мне наговорила?! Отвечай немедленно, сейчас же!
- Ничего особенного… Кроме правды.
- Какой ещё правды? О чём ты толкуешь?
- И это после всего, что я для тебя сделала! Спасибо за тёплый приём, партнёр! — огрызнулась она.
- Я давно забыл то время, когда мы были партнёрами! Отвечай на вопрос, и не пытайся увиливать!
- Ну конечно, конечно, забыл, разумеется… Зачем помнить, как я помогала тебе топить врагов, выведывала нужную информацию, не гнушаясь ничего, даже самых отвратительных способов… А тебе оставалось только нанести последний удар.
- Не надо изображать из себя падшего ангела, ты всегда была распутной женщиной! И если помнишь, пошла на это по доброй воле, и получала хорошие деньги. Твоя так называемая "помощь" обошлась мне слишком дорого, и дело не только в деньгах. За тобой тоже числятся грязные дела, в которые ты так отчаянно пыталась меня втянуть, всё время, пока мы были вместе. Что ты так удивляешься? За дурачка меня держала, думала, я этого не понял?
- Что??? О чём ты говоришь??? Какие дела??? — Елена округлила свои карие глаза и хлопала длинными ресницами. — Я помогала тебе только потому, что любила, а не с какой-то другой целью! Любила и люблю до сих пор, ничего не могу с собой поделать… Старалась забыть, и даже показалось, что забыла… Но встретила тебя здесь снова, и прежние чувства вспыхнули вновь, ещё сильнее. Я сгорала от ревности и обиды, вот и решила открыть глаза этой глупой девчонке. Всё это я сделала потому, что люблю тебя!
Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Миша вовремя отстранился, он был переполнен злобой, и наградил Елену звонкой пощёчиной.
- Нет! Не трогай меня, ты, мерзкая скользкая гадюка! И заслуживаешь такого обращения! Если снова запоёшь о своей «любви» ко мне, получишь ещё, и я не посмотрю, что ты женщина… Да нет, ты никто, просто ничтожество! Не смей говорить плохо о Саше, ты даже мизинца её не стоишь!
- Вот как ты её защищаешь, уж не влюбился ли в самом деле? А каково твоей драгоценной Сашеньке будет узнать, что ты ни перед чем не остановишься ради достижения цели, и уже доказал это, прошёлся по трупам?!
- На дуэлях всё было честно, я выжил, они нет, потому что клеветали на моего отца, вот и поплатились за это.
- А ты уверен, что клеветали? Он ведь сошёл с ума, иначе почему успешный и уважаемый человек пустил себе пулю в голову, только по причине душевной болезни…
- Замолчи! Мой отец не был сумасшедшим! Каждый, кто так говорит, очень дорого платит, и ты, дорогая партнёрша, не станешь исключением. Если ты скажешь Саше или кому бы то ни было хоть слово о наших делах, я в долгу не останусь, и расскажу в полиции о том, как ты отравила своего мужа, чтобы завладеть всем состоянием. Вышла замуж, получила графский титул, положение, деньги, выбралась из грязи, а дальше старый граф стал не нужен, и даже очень мешал тебе вести разгульную жизнь. Вот и помогла Петру Петровичу побыстрее уйти из жизни.
- Вот это уже настоящая клевета, конечно, особой любви я к нему не питала, но и не убивала его! Я, в отличие от тебя, не способна на убийство!
- У меня есть доказательства, и если ты распустишь свой длинный язык, я буду вынужден пустить их в ход… И тогда ты потеряешь всё, что сейчас имеешь, вернёшься обратно на дно… Терять всё тяжело, даже если это чужие богатства... Впору будет наложить на себя руки.
- А ты сам никогда не думал о смерти, ведь тоже многое потерял…?
Его нервы натянулись, как струны, бессильная злость, больше не было ничего, бессильная злость от того, что она была абсолютно права, эта гадюка всё-таки добилась своего, смогла укусить, неожиданно влезла туда, куда другим не было доступа. Чуть позже эта злость сменилась страхом, необъяснимым и каким-то особенным: «Неужели она знает всё?! Знает об Ане? Нет! Это же невозможно, откуда ей знать?! Но тогда к чему эти слова?! В чём смысл?»
- Предупреждаю в первый и последний раз, не приближайся к Саше, и от меня держись подальше, если хочешь спокойно жить.

Миша ушёл, он больше не мог заставлять себя смотреть на неё, а тем более что-то говорить. Необходимо было расслабиться и успокоиться, кстати пришёлся Никита с двумя бокалами шампанского, они выпили, и окончательно обговорили детали предстоящей миссии.
- Значит, ты согласен сейчас заняться Катей?
- Да. «Сашу сейчас лучше не видеть, в таком возбуждённом состоянии могу наговорить лишнего, она и так уже злится на меня».
- Ну что ж, желаю удачи, и будь внимательнее: она не так проста, какой иногда хочет казаться.
_________________

Первый бал Наташи Ростовой

_________________

 » XI.

В этот самый момент случилась ещё одна неприятная для Воронцова встреча: к ним подошла Ольга.
- Дорогая, ты хотела узнать, кто так благотворно повлиял на меня, так вот, знакомься, это — мой друг Михаил Воронцов. Если ты узнаешь его поближе, то поймёшь, где правда, а где вымысел досужих сплетников.
Они увидели друг друга, и были в смятении, то ли из страха, что Никита обо всём догадается, то ли по какой-то другой неведомой причине, оба растерялись и просто молчали. «Ольга, та самая Ольга, из всех женщин Петербурга Никита выбрал себе в жёны именно её! Только этого мне не хватало, достаточно на сегодня встреч со «старыми знакомыми»! Одна Елена стоит сотни! Хотя Ольга поступила со мной ещё более подло, от неё я такого не мог ждать... Из-за неё мои отношения с матерью усложнились ещё больше, понимаю, это такая месть! Но если бы тогда теперешняя княгиня Орлова не явилась к нам и не сказала то, что сказала… Мама уже готова была сдаться и рассказать всю правду о причине самоубийства отца! Она никогда этого не сделает, потому что поставила мне условие, которое я ни за что не выполню…»
Ольга тоже была не рада, если не сказать больше, но всё же, светская закалка дала о себе знать, она нашла выход из ситуации.
- Наконец-то ты познакомил меня с твоим другом. Никита очень много рассказывал о вас.
- Я тоже наслышан, и рад за вас обоих: долговечный крепкий брак, в котором живы чувства, — такое встретишь не часто.
- Можно принять это, как комплимент?
- Безусловно. Извините, но похоже, я здесь лишний, вам необходимо побыть вдвоём, и кроме того, есть важное безотлагательное дело… Разрешите откланяться!

Ольга украдкой наблюдала за ним, догадываясь, какого рода важное дело не терпит отлагательств. Заметив, как Михаил в сопровождении Екатерины Урусовой удалился из зала, она ехидно улыбалась, думая: «Сошлись два одиночества! Великолепно, пусть она его проучит, помучает как следует, на то и щука в реке, чтоб карась не дремал!» Потом она посмотрела в грустные глаза Сашеньки, и всё поняла, узнала в ней себя три года назад. У неё мгновенно возник план по спасению любимой кузины. «Излечить эту болезнь раз и навсегда можно только радикальным способом!» — сказала она себе, и решила немедленно действовать.
- Ну что, Воронцов уже признавался тебе в любви? Говорил, что жить без тебя не может?
- Нет, не признавался, — обижено сказала Саша.
- Успеет ещё, но что-то явно не торопится, отстаёт от графика.
- Какого ещё графика? О чём ты, Оля?
Орлова кусала губы и молчала, обдумывая, не опасно ли открывать всю правду, её пример, конечно, может послужить Саше уроком, но риск велик. Саша вдруг начала понимать, что происходит, глаза у неё действительно открылись, но совсем не так, как этого ожидала Ольга.
- У вас с ним… что-то было? — нерешительно спросила она, и сразу прочитала в её глазах ответ.
Саша испугалась того, что ей нисколько не жаль Олю, будто всё так и должно было случиться. «Зачем её жалеть? Сейчас Оля счастлива с Никитой… Ой, что я говорю, «счастлива», у них сейчас всё так сложно… Любит ли она его ещё? А он? Если верить ей, Миша вообще на чувства не способен… На самом деле, всё не так, я знаю… А если прежние чувства вспыхнут вновь?! Нет, я этого не выдержу, лучше видеть его с какой-то другой женщиной, но не с Олей! Любит, но не может простить, поэтому и говорит про него такие ужасные вещи…»
- К сожалению, да, давно… Три года назад, но теперь я справилась со своими чувствами, а у него их никогда и не было.
Саша услышала только слова «К сожалению, да…», они вонзились ей в сердце, хотелось кричать от боли, и этот крик выразился в слова.
- Ты просто ненавидишь Мишу за то, как он с тобой обошёлся, вот, говоришь о нём всякие ужасные вещи! Теперь я не буду тебе верить, ты судишь о нём предвзято, всё, что ты говорила, неправда, ты хочешь его очернить!
«Оля всё ещё любит его!» — избавиться от этой мысли не получалось, она только набирала силу.
- Саша, неужели ты настолько ослепла от любви, что не видишь ничего вокруг?! Не видишь, какой он на самом деле! Я же не хочу, чтобы ты страдала, как другие… как я... Пойми же, наконец, Михаил просто использует тебя!
- Он всегда обращался со мной предельно корректно, и да, когда мы оставались наедине, не позволил себе ничего лишнего, а всё, что случилось здесь, произошло по взаимному согласию… Это наша игра…
- И тебя она устраивает?
- По крайней мере, обходится без фальшивых клятв любви, Миша меня не обманывает. Значит, не со всеми девушками он так поступает!
- Считаешь себя особенной, и надеешься на что-то? Совершенно напрасно, и я могу это доказать, пойдём, покажу тебе кое-что…
Оля быстро схватила её за руку и потащила куда-то, Саше очень не хотелось идти, это вечер принёс уже столько неприятностей, что она чувствовала себя несчастной овечкой, которую ведут на заклание, и понимала, сейчас столкнётся с новой болью. Сопротивляться было бессмысленно, покорная судьбе Саша спрашивала себя об одном: «Выдержу или нет?»
- Если это не обман, тогда что? — сказала Ольга, указывая на целующихся Катю и Мишу. В её тоне были слышны и невесть откуда взявшиеся нотки торжества. Торжествовала и Катя, хотя не знала, что столь ненавистная ей княжна Забелина здесь и всё видит своими глазами.
Саша замерла и ухватилась за ручку приоткрытой двери, чтобы не упасть, её самым сильным желанием в тот момент было ослепнуть, исчезнуть, а ещё лучше умереть, ведь мёртвым неведомы боль и страдания…
Тихонько закрыв дверь, Саша побежала обратно в бальную залу, вдруг остановилась, обернулась, и спрашивала взглядом у кузины: «Зачем, зачем ты меня сюда привела? Зачем ты так со мной? Я ведь ничего плохого тебе не сделала! Зачем? За что?» Ничего не видя от слёз, Саша бежала, не останавливаясь, бежала оттуда на край света, и вдруг налетела на Дмитрия Игнатьева…
- Александра Илларионовна…? Что с вами произошло? Почему вы плачете? Вас кто-то обидел? «Мишель! Я ведь знал, что этим всё закончится, нужно было не сидеть, сложа руки, а что-то предпринять! Бедняжка… Саша… Моя Сашенька, ты больше не прольёшь ни одной слезинки, обещаю, всё для этого сделаю… Ничего не пожалею…»
- Никто… никто меня не обижал… Просто я так устала,…устала быть здесь, в мире, где все обманывают и притворяются. Здесь нет ничего и никого настоящего…
Как она ни старалась, не смогла себя сдержать, да и не хотела больше притворяться, что всё с ней в порядке, проклятые слёзы полились вновь.
- Здесь не все такие… Я настоящий… — сказал Митя нерешительно, и обнял Сашу.
Она совсем не противилась, а даже, наоборот, очень ждала этого, ждала покоя, и была благодарна человеку, который смог его ей дать.
«Он действительно настоящий, с ним всё становится таким простым и понятным, с ним мне спокойно… Ну почему я не люблю Митю, он же такой хороший? Почему мне непременно нужен Он, чёрствый и фальшивый человек, для которого я ничего не значу?! Если я сегодня умру от этой боли, вот так вот ночью усну и не проснусь, Миша даже не заметит!»
- Да, я знаю, что могу вам довериться,… Вы единственный человек, который всегда был честен со мной… Поэтому и я хочу быть до конца честной с вами…
«Да, сейчас она скажет, что любит Михаила, а я могу быть только другом… Ну что ж, если после всего того, что Мишель ей сделал, Саша всё-таки выбрала его, придётся смириться… Нужно уважать её выбор» — с грустью подумал он, и собрал всё своё мужество, чтобы это выдержать.
- То, что вы видели… Это всё не по-настоящему, это просто спектакль, фарс, больше похожий на трагедию, мою трагедию…
- Что вы хотите этим сказать?
- Всё это очередная его ложь, то есть, к сожалению, наша общая… Простите, я очень виновата перед вами, и чувствую себя ужасно…
Саша вдруг замолчала и опустила глаза в пол, получилось так, что она лгала Дмитрию, потому что чувствовала себя так плохо совсем по другой причине.
- Вам не за что извиняться… Это всё странно, но я знаю, вы невиновны ни в чём, Саша, вы настоящий ангел… Не способны притворяться, это всё Воронцов… Это ведь была его идея?
- Да,… но не надо, пожалуйста, не говорите больше о нём…
- Хорошо, хорошо, простите, если затронул ваши чувства…
- Какие чувства? Нет у меня к нему никаких чувств! Нет, и не было никогда! Воронцов мне безразличен, слышите, БЕЗРАЗЛИЧЕН! АБСОЛЮТНО! Что, не верите? Могу повторить это ещё тысячу раз! Воронцов мне абсолютно безразличен! — кричала Саша, убеждая в этом саму себя, а, конечно же, не Диму. Он уже почти поверил, потому что сам желал, чтобы всё было именно так. Игнатьев надеялся, что Миша её обманет, и даже ждал этого, и хотя ему было очень стыдно, втайне радовался случившемуся, полагая, что теперь будет проще бороться за её сердце. «Саша уже осознала, какой он, настоящий Мишель Воронцов, пройдёт немного времени, и причинённая им боль утихнет, а я всегда буду рядом…»
- Простите…, но не могу не задать вопрос… Почему же вы согласились участвовать в этом «спектакле»?
- Всё очень просто: он заставил меня, грязным шантажом и угрозами!
- Угрозами??? — изумился Митя. — Я всегда знал, что он ни перед чем не остановится ради достижения цели!
- Он сказал, что расскажет всё папеньке про тот скандал… И усугубит всё ещё больше, если я не соглашусь…
- Но почему же вы говорите мне об этом только сейчас?
- Я… я просто испугалась…
«Саша, доченька, что ты делаешь?! Ты совершаешь большую ошибку, за которую будешь дорого расплачиваться! Одумайся, пока не стало слишком поздно, и возьми свои слова назад! Не хочешь лгать и притворяться, но именно это ты сейчас делаешь, обманываешь Митю, даёшь ему ложную надежду! Эта ошибка может стать роковой! Ты же любишь Мишу, и пошла на это только из-за любви! Понимаю, сейчас тебе очень больно, но этот самообман не спасёт, станет ещё хуже… Скажи ему правду, скажи, пока ещё есть надежда, что Митя поймёт и примет всё, как есть! Скажи, пожалуйста, умоляю, иначе ты сломаешь жизнь себе и Мише!»
«Увы, но она тебя не слышит…» — отозвался Павел.
- Со мной вам нечего бояться, — тихо сказал Митя, и снова заключил девушку в объятия.
_________________

 » XII.

Михаил видел не только последнюю сцену, но и слышал почти весь разговор, слова о том, что он безразличен Саше, только в начале казались явной ложью, то, что позволял себе Дмитрий при полном отсутствии хоть какого-то сопротивления с её стороны, старательно убеждало в обратном. И он действительно поверил всему, слишком хорошо научил её притворяться…
«На самом деле Саша… Ей нравится Дмитрий, а со мной она только из-за этого проклятого шантажа! Только потому, что я её заставил! Всё должно было быть совсем не так, а по-другому! Да, Саше нравится Дмитрий, ну конечно, и с чего я взял, будто Саша любит меня? Просто очень этого хотел, чтобы вернуться в прошлое, к своему потерянному счастью… Их сходство с Анной всё запутало, я не видел её, не видел Сашу, был так слеп… И сейчас тоже мечтаю ослепнуть, чтобы не видеть его триумфа! Ещё чуть-чуть, и она позволит поцеловать себя! Да, Игнатьеву не надо спрашивать позволения для этого!»
Видеть их вместе действительно было для него невыносимо, тому, что с ним происходит, Миша никак не мог найти объяснения, и что ещё больше его огорчало, никак не мог справиться с одолевавшим чувством. Ревностью… совершенно дикой и необузданной, она поглотила все другие чувства, ничего не осталось, кроме одного желания — непременно вернуть её, и как можно скорее. В те минуты Миша даже не задумывался над причинами, побуждавшими его к этому. Он знал: только так можно избавиться от монстра, что съедает его изнутри при каждом взгляде на этих двоих. Случалось, он и раньше ревновал, но совсем иначе, не так, прежде Миша не сомневался в себе и в том, что удастся повернуть ситуацию в свою пользу, но с Сашей всё по-другому, это было ясно с самого начала, и сейчас он близок к отчаянию, тому самому бессильному и беспросветному отчаянию, которое лечат, стоя под дулом пистолета.

Неизвестно, сколько времени прошло, а Саша и Митя всё так же вместе, как будто так было всегда, и только один человек во всём мире, — Михаил Воронцов, не замечал этого. «Ослепнуть» ему не посчастливилось, более того, даже закрывая глаза, он видел их вместе, причём воображение рисовало такие картины, что хотелось сойти с ума, ни о чём не думать, ничего не понимать. Средство забыться нашлось очень быстро: окончательно нарушив все свои запреты, Миша осушал бокал за бокалом шампанского, причём так, будто там непременно подмешан яд, который с минуты на минуту подействует и избавит его от всех тревог и волнений сегодняшнего вечера.
Загоревшийся в кольце красный огонь и острая боль, пронзившая руку, на какое-то время вывели его из состояния полной апатии, Миша воспринял их, как сигнал к действию.
«Нет, я не могу потерять её, не могу, не хочу, и не потеряю! Этого не случится! Она тебе не достанется, она моя, это уже решено небесами! Они забрали её однажды, но сейчас вернули, это мой второй шанс, в этот раз я буду драться, и не остановлюсь, пока не выиграю!»

Решительным шагом он направился к ним.
- Развлекаешь мою девушку, пока меня нет? Благодарю за помощь, но дальше я сам справлюсь.
- Что-то я здесь не вижу Твоей девушки, Мишель… — съязвил Игнатьев.
Вид и развязный тон друга сказали ему о многом, задеть бесчувственного Воронцова всё же удалось, Дмитрий мог бы собой гордиться.
- Александра Илларионовна… Откройте графу глаза на то, как сильно он заблуждается,… полагая, что уже получил вас, как очередное повышение по службе…
Саша была вне себя от возмущения: её только что сравнили с вещью. Она собиралась что-то ответить, но Игнатьев опередил её.
- Сейчас же извинись перед Александрой, иначе я буду вынужден…
- Вынужден что? Вызвать меня на дуэль? Этим меня не напугаешь. Всегда к вашим услугам, граф…
- Господа… Давайте не будем накалять ситуацию… — сказала Саша, понимая, что, если она не вмешается, дело кончится плохо. — Дмитрий Антонович, пожалуйста, не обращайте внимания на его слова, вы же видите, что он не в себе…
- От чего же не в себе? Никогда не чувствовал себя лучше, вижу всё так ясно и отчётливо, говорю то, что думаю, вы же этого хотели, княжна… Хотели правды, ну вот, я и сказал… Что, опять не понравилась такая правда? Что положительный Игнатьев уже считает вас своей… И главное для него — оградить вас от моего дурного влияния… Поздравляю тебя, Дмитрий, это удалось!
- Признаться, я была лучшего мнения о вас, не думала, что вы способны так говорить о друге. Князь, это вам пора прозреть и понять, что я не игрушка…, здесь полно таких, и вы легко найдёте мне замену, княжна Урусова ничем не хуже, да вы и сами прекрасно это знаете, — сказала она решительно и твёрдо, ни один мускул на лице не дрогнул.
Выплеснув таким образом на него свою обиду, Саша немного успокоилась, и чтобы покончить разом со всей этой дурацкой ситуацией, обворожительно улыбнулась Игнатьеву и спросила:
- Граф, вы, кажется, собирались пригласить меня на танец?
- Всенепременно, Александра Илларионовна… — сказал он вслух, шепнув при этом: — прежде я всё-таки с ним поговорю, чтобы не натворил глупостей.
Саша засмеялась, представив всё сказанное шуткой, чтобы Миша ни о чём не догадался, она смеялась ему в лицо, хотя на самом деле готова была разрыдаться.

- Мишель, нам нужно поговорить…
- О чём? Ты и так уже сказал всё ясно и чётко, но главное, она сказала…
- Я понимаю, тебе тоже нравится Саша…
- Нравится? Тебе не понять того, что со мной происходит… А впрочем, не важно. Не трать зря время, иди к ней, иначе другие быстро подсуетятся.
- Мишель, я не хочу, чтобы мы ругались из-за неё так же, как это было в истории с Верой…
- А, я понял… Тебе мало одной победы, ещё и об этом решил напомнить, чтобы добить меня окончательно!
- Услышь меня, наконец, я ещё не победил… И ты не проиграл… Выбор сделает Саша, — с трудом заговорил Дмитрий, на самом деле ему очень хотелось верить в свою победу, но всё же он предполагал серьёзную борьбу с равным противником.
- По-моему, она его уже сделала…
- Предлагаю честно бороться за её сердце, и уважать любой выбор. Если это будешь ты…, я отступлю,…ну, а если я,…то не обессудь. Ты согласен?
- Что ещё мне остаётся, всё в твоём духе, очень благородно и по правилам,… Надеюсь, удастся их соблюсти. «Не хочу воевать ещё и с тобой, врагов и так достаточно…»
- И ещё одно: если Саша будет счастлива с тобой, я смирюсь со своей участью, как бы это ни было тяжело, во всяком случае, попробую… Но если ты поступишь с ней так же, как с Верой,…обещай мне, что уйдёшь в сторону сам…
Дмитрий ждал ответа с таким напряжением, будто от этого зависит судьба всего мира, и дождался именно того, чего так хотел.
- Да… я обещаю… — произнёс он упавшим голосом, будто заранее признавая своё поражение.

Чуть позже Саша и Митя уже кружились в танце, она добилась того, чего хотела: отплатила ему тем же, правда, о причинённой боли не задумывалась, полагая, что всего лишь задела его самолюбие. Радости эта маленькая месть совсем не принесла, только новую боль, и отвращение к себе самой, оно было ещё сильнее, чем в случае с Игнатьевым. «Неужели я могу быть такой коварной? Я ведь обманула его, он, конечно, этого заслуживает, но… Это не я, я себя не узнаю… Это он, всё он, Михаил сам сделал меня такой!»
Она чувствовала себя опустошённой и уставшей, и мечтала о том, чтобы этот проклятый бал поскорее закончился. Казалось, за один этот вечер прожита целая жизнь, в ней было всё: любовь, счастье, предательство, обман, и очень много боли… И главное, он был рядом, ничего не обещал, но и сам просил так мало… Саша искала его в толпе гостей во время последнего танца, вспоминая их встречу и тот диалог взглядов… Надеясь, что сейчас скажет всё то, о чём так долго молчала. Но его не было, к тому моменту Миша был вымотан полностью, и счёл благоразумным просто уйти, не дожидаясь самого худшего. Когда у парадной его вдруг догнал лакей, интуиция кричала во весь голос, что уже поздно, это и есть самое трудное испытание вечера, и всё остальное ничто по сравнению с ним.
- Ваше сиятельство, постойте!
- Что ещё?
- Записку вам велено передать, строго-настрого лично в руки.
- А кем велено?
- Он не представился, сказал, что вы знаете.
- Ну, хорошо, давай её сюда. «Наверное, Никита интересуется, как всё прошло. И зачем эта конспирация, могли бы просто встретиться».
Лакей отдал записку, и с чувством выполненного долга ушёл. Миша разорвал аккуратный, хорошо запечатанный, конвертик, то же самое ему захотелось сделать и с бумагой, слова, чётко выведенные старомодным почерком с завитушками, были написаны кровью…

«Новую любовь нашли, Михаил Павлович, взамен той,… я очень рад за вас. Александра и Анна — даже имена похожи, не говоря уже об остальном. Найти любовь так просто, гораздо сложнее сохранить её, сберечь, чем-то пожертвовать, спасти от смерти… Вам, как никому другому, это известно… Уже однажды не смогли… А что будет сейчас, спустя пять лет?»

Руки, сжимавшие клочок бумаги, были холоднее льда, а голова горела и раскалывалась на куски, хотя весь хмель выветрился из неё моментально, на смену ему пришли эти кровавые слова, они звучали эхом проклятья, тень которого подкралась совсем близко, и уже готова накрыть его ещё раз, повторить всё снова, забрать её… Миша заставлял себя вчитываться в проклятую записку, но слова расплывались перед глазами, потому что лёд в них растаял и превратился в слёзы… Обречённость и страх завладели им в миг, разрушив всё то, что годами выстраивалось и казалось прочным. Боялся Миша не за себя, за Сашу, понимая, что эта угроза предназначается не ему, а именно ей, невинной жертве мести врага. Кроме страха, была ещё и ненависть, но не к нему, таинственному и всесильному, что тенью следовал за Мишей всё это время, а к человеку, чьи сильные и слабые стороны слишком хорошо известны, — к самому себе. Да, себя он ненавидел, и снова проклинал за ошибку, которую, вопреки своим правилам и запретам, всё-таки совершил, прекрасно зная, как опасно быть с ним рядом — впустил в свою жизнь Сашу.
«Саша… Сашенька, она же не виновата ни в чём, она ангел, но пусть он живёт среди людей на земле… Живёт как можно дальше от меня… Она не должна платить за мои ошибки, так же, как Аня! Я сам отвечу за всё, слышишь, сам! Не заставляя других жертвовать собой… Это его месть, жестокая, наказать меня иначе, не убивая… Чтобы жил с чувством вины и мыслями о смерти. И жертва мести выбрана — это Саша… Всё потому, что она… она… часть моей жизни, настоящей… а значит, непременно захочет отнять её у меня! А всё моя вина, нельзя,… нельзя было так поступать… Я не имел никакого права… Знал, что только поставлю под угрозу ещё одну жизнь, запрещал себе, и всё-таки это сделал! Зачем?! Зачем?! На что надеялся? На счастье, нет, мне больше нельзя мечтать о счастье, такие мечты оборачиваются трагедией! Саша в опасности из-за меня, и всё из-за моего эгоизма, хотел вернуться в прошлое, но не к трагическому финалу! А тем не менее, будет именно так, он исполнит свою угрозу! Разве возможно помешать, не зная, кто твой враг? Он ведь здесь, среди этих людей есть один дьявол… Всё понял лучше, чем кто-либо, проклятый спектакль слишком хорошо удался! Понял, как она дорога мне, раньше, чем я сам… Похоже, я ценю только то, что уже потеряно навсегда…»
Миша не помнил, как вернулся обратно в залу, в отчаянии он искал Сашу, но действительно будто ослеп, ничего не видел, только картины из прошлого вертелись перед потухшими глазами. Он словно застрял во времени, остался в прошлом, понимал, что непременно должен прийти в себя и вернуться, но, увы, не мог. Место Михаила в настоящем заняла бледная тень человека, призрак, мертвец, жизнь оставила его… Таким его видела только Саша, другие не обратили внимания, только родственной душе открылась вся правда о нём… «Бессердечный и фальшивый человек не может погибать от боли, именно это сейчас происходит с Мишей!» — сказал ей внутренний голос. Это прозвучало, как обвинение. Свою вину перед ним Саша осознавала только сейчас, медленно, постепенно, чем дольше смотрела в его безжизненные глаза, тем быстрее теряла всякую надежду что-то исправить.
«Ты хотела увидеть его настоящего,… так вот, полюбуйся, все маски сняты… И за ними оказался спрятан глубоко несчастный человек,… а ты считала его фальшивым и чёрствым».
«Я была слепа! Как я была слепа! Прости меня, Миша, умоляю, прости…»
Саша спокойно оставила Игнатьева и бросилась бежать к нему, пробираясь сквозь толпу гостей, столпившихся у выхода. Догнала она его уже на улице, и благодарила бога за то, что успела.
- Что случилось? — раздался тихий шёпот за его спиной.
Сначала ей показалось, что он рад её видеть, но радость длилась мгновение, потом Миша сделался ещё мрачнее, как тёмная ночь, что уже наступила. На небе ни одной звёздочки, так же, как нет света в любимых глазах.
- Ничего, — сухо ответил он.
- Но я же всё вижу, вижу, что-то не так, и понимаю: это моя вина…
- Если кто-то виноват, то только я сам…
- Скажите, что случилось, пожалуйста, я всего лишь хочу помочь…
- Помочь мне??? Это правда?
- Да… потому что вы… потому что я… я люблю тебя…
Саша смогла, ей хватило смелости признаться в этом, несмотря на то, что не было никакой надежды на взаимность.
Он молчал, и это молчание было страшнее всего, даже тех слов, что за ним последовали.
- Если правда хотите помочь, держитесь от меня подальше, и никогда, слышите, никогда не произносите этих слов!
- Но почему? — спросила Саша и заплакала, прижавшись к нему.
Миша сначала обнял её, а потом вдруг резко оттолкнул в сторону: он знал, что произойдёт через секунду.
- Потому что любить меня слишком опасно…
Как главное доказательство правдивости его слов, прозвучал выстрел…
«Ещё мгновение назад рядом была Саша, и могла пострадать! Он ведь промахнулся! Ему нужна она!» — думал Миша, безразлично разглядывая рану.
- Вот видите, я же прав… — прошептал он, бледнея.
- Вы… вы только что спасли мне жизнь… Как вы, очень больно?
- Совсем нет,… было бы больнее, если…
Саша взглянула на рану и ужаснулась, ничего подобного ей ещё не приходилось видеть, она старалась держаться, но это так трудно, когда смерть подходит так близко, не к тебе, а к твоему любимому.
- Это не рана, просто царапина, вот настоящая рана, — сказал он, прикладывая руку к сердцу, — и от неё можно умереть.
- О чём вы? Выбросьте мысли о смерти из головы, сейчас же! Пожалуйста, не умирайте!
- Что же делать, если не получается… их выбросить,… Лучшее средство от мыслей — пуля в голове.
Миша знал, что шанс есть, но совсем за него не боролся, почему-то именно сейчас ему очень хотелось умереть. Если это случится, Саше не будет грозить опасность повторить судьбу Анны… Она плакала, просила, умоляла, но это только убеждало его в неизбежности и справедливости того, что случится.
«Да, именно сейчас это случится, всё справедливо и правильно, так суждено, что ж, перед смертью могу позволить себе то, чего никогда не сделаю в жизни: поцеловать Сашеньку…» — подумал он, впадая в забытье, и больше не сопротивлялся желанию, оно существовало всё это время, постепенно набирало силу, чтобы однажды высвободиться и полностью возобладать над ним.
Жаркий страстный поцелуй стёр все границы между ними, наполнил их сердца любовью, и не было сомнений, что она взаимна, сильна, чиста. Только такая любовь способна победить боль… Они свободны и счастливы сейчас, а что будет дальше, не важно, главное — продлить этот миг, и не думать ни о чём, просто отдать себя любимому человеку без остатка, сделать это сейчас, жить одним моментом единения душ, единственное, что им осталось, жить настоящим, потому что их общего будущего, одного на двоих, уже нет…
_________________

Восторженная Наташа Ростова

_________________

Сашенька в детстве



_________________

 » Глава девятая. I.

Глава девятая
Запретная любовь опасна, опасная любовь — запретна.
I.

Ночь… Самая длинная в её жизни, время, неумолимое, всегда бегущее так быстро, вдруг замедлилось настолько, что его ход теперь нельзя ощутить. Для Саши время перестало существовать, исчезло вместе с тем выстрелом, весь мир пропал, погрузился во тьму, как в бездонную безразмерную пропасть, из которой невозможно выбраться. Ночное небо, чёрное, как зола, нет ни звёздочки, большая бледно-жёлтая луна, блуждая по нему, заглянула в распахнутое окно и осветила комнату, но тусклый холодный свет быстро растворился во мраке. Такой всепоглощающий мрак и в душе Саши, появившаяся было надежда вдруг неожиданно пропадает, уступая место отчаянию, так же гаснет почти догоревшая свечка при словах молитвы. Погасшая свеча — это плохой знак, он — как маленькая смерть для сердца… Но вопреки всему, сквозь темноту снова пробивается дрожащий огонёк, бледные обескровленные губы шепчут спасительные слова, горячие слёзы, подобно воску, обжигают кожу. Саша этого не чувствует, безразлично смотрит на свечу или, скорее, сквозь неё, в пустоту, где-то там совсем недавно было её счастливое будущее, мечта, а что сейчас, тьма и пустота?
Слабый луч надежды есть, но не погаснет ли он, прежде чем закончится вечная ночь? Ночь пронизана страхом и беспомощностью перед судьбой, держащей в своих руках жизнь любимого. О своей жизни, уже разорванной на две половины и также стоящей на краю, Саша не думала. Думать о чём-то, даже о хорошем, не было ни желания, ни, тем более, сил, силы сейчас нужнее ему, и она отдала бы их, если бы только могла, оставив для себя немного, чтобы молиться, даже если её там не слышат, а его не хотят прощать. Свет, раз за разом, гаснет, но она снова его зажжёт у себя в сердце, благодаря любви, и надежда больше её не покинет, даже если рассвет не наступит.
Рассвет всё же наступил, Саша будто очнулась от кошмара, всё произошедшее накануне воспринималось ей, как необыкновенно далёкий от реальности страшный сон. Даже когда разум поспешил опровергнуть спасительные для сердца доводы, пришедшая в душу тревога была не столь мощной, как ночью, новый день дал Саше новые силы выдержать всё, в том числе и томительное ожидание. Ожидание возможности вырваться из дома, который сейчас казался ей настоящей тюрьмой, и бежать, бежать к нему. Её поведение не вызвало никаких подозрений и лишних вопросов, рассказ о «замечательном вечере», проведённом Сашей в обществе графа Игнатьева, усыпил бдительность князя Забелина, который задержался в обратном пути из имения и вернулся очень поздно. А по сему, к Орловым Сашу отпустили, не задумываясь, почему ей так необходимо оказаться там в столь ранний час.
Никита тоже всю ночь не спал, пытаясь разобраться в произошедшем. Мучили его два вопроса: «Кто?» и «Почему?», но сосредоточиться не удавалось, потому что раз за разом приходили мысли о том, что было бы с другом и его любимой девушкой, если бы Орлов не появился там вовремя. Волнения не отступали, их постоянно подпитывало то обстоятельство, что опасность для Миши ещё не миновала. Не вызывало сомнений только одно: кто-то объявил Михаилу войну, и не остановится, пока не добьётся полной победы. И как Никите действовать в такой ситуации? «Почему-то я уверен, что Миша ничего не расскажет, когда придёт в себя, разумеется, бедняга бредил всю ночь… И если я хоть что-то правильно понял из этой бессмыслицы, он звал Сашу… Значит, всё серьёзно, это и есть та самая любовь, существование которой Миша так упорно отрицает… Тогда, тем более, не пришло ещё ему время умирать…» — думал он.
- А это здесь откуда? — Никита наклонился и поднял клочок бумаги, смятый и испачканный кровью.
«Записка… Наверно, выпала из кармана его плаща, кровавая записка… Этот ненормальный любитель всяких эффектов, и кроме того, решил сэкономить на чернилах… Вот тебе и улика, да только пользы мало, ничего невозможно разобрать».
Орлов так увлечённо размышлял, что даже не заметил появления Саши. Она с минуту разглядывала его суровое сосредоточенное лицо, пытаясь что-то понять, но все попытки были безуспешны. Проще задать волнующий её вопрос, когда Саша пробовала это сделать, все слова куда-то пропадали, в горле вставал комок, её сковывал страх, страх услышать ответ, который всё перечеркнёт… Заметив её, Никита понял всё сразу же, все чувства и переживания были на поверхности, видны так явно, она и не собиралась скрывать их. И он испугался, храбрец Орлов испугался, не зная, что делать, когда чья-то судьба зависит от одного твоего слова, это трудно выдержать.
«Что ей сказать? Успокаивать, обнадёживать, а не значит ли это лгать? Ведь на самом деле всё так зыбко, неопределённо… Нельзя быть ни в чём уверенным до конца, можно только верить в него, верить, что Миша справится… Всё зависит от него, от того, насколько сильно в нём желание жить… Именно оно и вызывает мои самые серьёзные опасения! Это наплевательское, почти безразличное отношение к собственной жизни, откуда оно взялось? Надежда только на Сашу, может быть, ради неё… Она действительно дорога ему, иначе не сделал бы этого…»
Отчаянный крик души обратился в слова и прозвучал как ответ на его мысли.
- Как он? Не молчите, пожалуйста, скажите всё… Скажите правду, какой бы она ни была, не надо щадить меня и подбирать слова! Всё равно будет больно, если… — тут она замолчала, маленькие слезинки показались на глазах.
- Саша… Не надо так, не переживайте… Сейчас трудно сказать что-то определённое, нужно ждать, дайте ему время… Я уверен, с Мишей всё будет хорошо.
Говоря всё это, Никита не был уверен ни в чём, и чувствовал себя так, будто действительно откровенно лжёт ей, а сам знает страшную правду. Саша как будто чувствовала эту неуверенность, её страх только усилился, но он ничтожен в сравнении с желанием увидеть его, даже если это произойдёт в последний раз.
- Можно мне пойти к нему? — спросила она нерешительно.
- Не думаю, что это хорошая мысль...
- Почему? Ну что же вы опять молчите?! Ответьте мне! Неужели всё так плохо?
- Рана не так страшна, но эта проклятая лихорадка… Мишель бредит, и даже не узнает вас…
- Пусть, пусть не узнает, но я должна быть рядом, понимаете, должна… Он ведь спас мне жизнь, и теперь мой долг — отплатить ему тем же… Я буду ухаживать за ним,… Вы не можете мне этого запретить, не можете!
- Конечно, не могу, но поймите меня правильно, его ни в коем случае нельзя волновать, а ваше появление… Только поспособствует этому…
«Каково будет увидеть своего ангела, сошедшего с небес на землю… Тогда Мишель совсем перестанет отличать реальность от своих фантазий…»
- Никита Андреевич, пожалуйста, позвольте мне увидеть его, просто увидеть… Обещаю, что буду вести себя тихо, ничем не выдам своего присутствия… Я только посмотрю ему в глаза и вернусь,… Обещаю! Пустите меня к нему, только на пару минут, умоляю…
Она с таким трепетом ждала его ответа, сама жизнь Саши зависит от этих слов, она понимала, что если сейчас не увидит Мишу, то просто не выдержит, не переживёт целого дня и ночи мучений. Никита тоже это понял, прочёл по глазам, тихо молящим пощадить и не отнимать у неё надежду на жизнь и саму жизнь, именно так он и поступит, если откажет в такой простой, маленькой, но крайне важной просьбе.
«Нет, я не могу запретить, даже ради его блага… Пусть побудут вместе, пусть Саша услышит весь этот бред, в нём вся истина… Радостная для неё истина… Пусть это случится сейчас, кто знает, сможет ли он сказать всё это, будучи в сознании, да и когда произойдёт это просветление рассудка, одному богу известно…»
- Ну хорошо, идите, вы благотворно на него влияли,… Простите, я хотел сказать, влияете, может быть, и сейчас у вас получится помочь ему... Очень надеюсь, что вам удастся.
- Спасибо, вместе мы обязательно справимся и поможем Мише, я очень хочу помочь ему, потому что…
- Не надо ничего говорить, это же любовь, настоящая, её не нужно стыдиться, и тем более объяснять, слова излишни… Идите, вы нужны ему.
- Никита Андреевич, могу ли я просить ещё об одном…
- Конечно, Александра Илларионовна, просите, сделаю всё, что смогу!
- Найдите его,… Того, кто стрелял, вы же можете это сделать.
- Не только могу, но и непременно это сделаю, обещаю вам, Миша мне как брат, мы поклялись помогать друг другу во всём, похоже, пришёл час исполнять клятву.
Саша была тронута такими словами и хотела что-то сказать, но Орлов опередил её.
- Саша, спасибо вам за всё, что вы уже сделали, очень давно я не видел его таким счастливым, настоящим, как ни странно это прозвучит, живым. Вы тоже не поверили в то, что о нём говорят, это правильно, люди видят только то, что лежит на поверхности… И не утруждаются заглянуть глубже… Только не бросайте его, пожалуйста, не останавливайтесь, помогите мне вернуть прежнего Михаила!
- А каким он был раньше? Расскажите, расскажите всё, что знаете! Будьте уверены, я его не оставлю, с радостью помогу вам, вместе у нас всё получится.
- Позже, а сейчас идите к нему, — сказал Никита.
Они скрепили свой союз рукопожатием, и каждый принялся вносить лепту в общее благое дело: Орлов занялся загадочным выстрелом, а если говорить совсем точно, вычислением негодяя, рука которого не дрогнула, а Саша отправилась на помощь к Мише. Она быстро преодолела лестницу, ведущую на второй этаж, остановилась у приоткрытой двери, робко заглянула в комнату и ужаснулась. Конечно, Никита предупреждал о тяжести его состояния, но одно дело слышать словесные объяснения, и совсем другое — видеть всё своими глазами.
Бледность, доходящая до прозрачности, превратила Мишу в призрака, а глаза, прекрасные синие глаза, потеряли свой блеск, блуждали в пустоте и не видели ничего вокруг. Любящее сердце Сашеньки сжалось от боли.
- Боже мой! Миша… Он умирает… — воскликнула она, подбегая к постели.
Ответом было что-то абсолютно бессвязное, Саша прислушалась, но не смогла ничего разобрать.
- Миша! Миша, ты слышишь меня?! Это я, Саша, я здесь, с тобой, и так будет всегда, только не покидай меня, пожалуйста! Мишенька, любимый мой, ответь мне, подай знак,… Ты же понимаешь меня, правда?
Саша разрыдалась, припав к его груди, слёзы, слёзы, и ничего, кроме слёз, боль уходила вместе с ними, но тут же возвращалась, и с большей настойчивостью разрывала душу на кусочки, стоило только Саше встретиться с его глазами, которые сейчас смотрят, но не видят её.
- Неужели ты правда не узнаёшь меня? Сашу!
- Я умер, и вместо ада попал в рай! Здесь исполняются все самые заветные желания, и сейчас она рядом со мной… Мой ангел, прекраснейший из всех, мой земной ангел, в сравнении с ней небесные меркнут!… Вы прекрасны, но есть она, единственная, свет её глаз дороже рая… Спасибо вам за эту иллюзию, за ожившую мечту, которую я совсем не заслужил.
- Миша, дорогой мой, почему ты так говоришь? Ты ведь не умер, ты жив, жив, и будешь жить долго…, и рядом я, живая, настоящая… Мы вместе! Я с тобой, Мишенька, и никогда тебя не оставлю, буду рядом всю жизнь, потому что люблю тебя, люблю… Больше жизни…, нет, ты и есть вся моя жизнь… Миша!
- Нет! Нет, ты не можешь быть здесь, ангел мой… Ты должна жить на земле, однажды я уже потерял тебя, и не могу допустить, чтобы это случилось снова… Ты обязательно должна жить, второй шанс судьба даёт тебе, а не мне, я умер давно, ещё тогда, когда ты оставила меня в первый раз… Ты просила отпустить тебя, видимо, время пришло, прощай и прости за всё, если сможешь…
- Миша, о чём ты говоришь? Я не бросала тебя, а то, что случилось тогда, на балу, ничего не значит, я только тебя люблю, никто другой мне не нужен, никто, только ты, родной мой… Умоляю, держись, я больше ни о чём не попрошу, даже о любви, нельзя же требовать того, чего нет… И сделаю всё, как ты просил, больше никогда не скажу о своих чувствах, только ты обещай мне… Обещай, что будешь жить,… Пожалуйста, сделай это ради меня!
- Ангелы небесные, ваша иллюзия хороша, но в жизни мой земной ангел лучше, совершеннее! Жаль, что я её больше не увижу никогда, не увижу моего ангела, от этого так больно, даже здесь, где боли не должно быть… Даже в небесах мне плохо без неё, её нет рядом со мной! Но так необходимо, нам нельзя, нельзя быть вместе, это моё наказание… Принимаю его, но пусть она не страдает, не мучается,… не плачет, пусть улыбнётся мне на прощание.
- Миша, Миша, посмотри на меня, пожалуйста, посмотри, видишь, я улыбаюсь… — прошептала Саша сквозь слёзы, поток которых не прекращался. — Всё, как ты хочешь, если, конечно, твой ангел — это я… Ах, как бы мне хотелось стать твоим ангелом, хотя бы на мгновение, ангелом-хранителем… Чтобы залечить все раны, и прежде всего ту, что есть на сердце… Неужели это я нанесла её?!
«О ком он говорил? Нет, нет, конечно не обо мне, я не могу быть ангелом, я поступила ужасно, причинила такую боль, а самое главное, из-за меня случился этот выстрел! Его ангел, кто же это, может быть, та самая Вера?»
Какой-то обиды или ревности не было, Саша была в отчаянии, и согласилась бы видеть его с другой девушкой, если бы от этого её решения зависела жизнь Миши.
- Кто твой ангел… Ты помнишь её имя? — спросила она дрожащим голосом, наклонилась к нему и, не сводя с него глаз, ждала ответа с таким сильным волнением, как никогда. Если понадобится, она готова ждать этих слов всю свою жизнь, и не важно, какими они будут: спасительными или же смертельными для её чистой и светлой любви… Она ждала, с замиранием сердца ждала ответа человека, который бредит в тяжёлом забытьи, и сейчас где-то очень далеко, а вовсе не рядом с ней…
- Имя… имя…, имя… Что есть в имени, имя так мало скажет! Вы и сами знаете его, так же, как знаете всё, что происходит на земле. Знаете, что случилось со мной… А я так поздно понял, что люблю её, люблю… Но моя любовь никому не приносит счастья… Смерть всегда идёт на шаг впереди… Пусть умру я, а земной ангел останется жить,… Оберегайте её, пожалуйста, вы, конечно, полюбите её, эту девушку просто нельзя не любить всем сердцем, как я… Всем сердцем и душой! Она вернула мне жизнь, любовью к ней я живу и дышу, но от неё необходимо отказаться… Умереть навсегда… Умру с её именем на устах… Александра, Саша, Сашенька…
Слова любви, признание, о котором она втайне мечтала, постепенно теряя надежду когда-либо их услышать, эти волшебные слова произнесены, пусть и в бреду, а не в сознании, это нисколько не умаляет их ценности. Для Саши нет ничего дороже этих слов, они — бесценное сокровище, безраздельно принадлежащее ей одной, как и его сердце, скрытое за стеной изо льда только от других, но никак не от неё. Если бы всё произошло как-то по-другому, и признание было бы произнесено в полном сознании, она, конечно же, была бы очень счастлива, но всё равно не так, как в эти минуты. Радость переполняла её, быстро вытесняя все другие чувства из сердца, биение которого невозможно было никак успокоить, вместе с радостью от исполнения мечты, которая совсем недавно казалась недостижимой, пришла и уверенность в том, что всё будет хорошо. Нежные поцелуи покрывали горячий лоб и губы больного. Любовь — самое лучшее средство исцеления, если она взаимна и сильна. Саша прижимала руку к сердцу, которое вот-вот выскочит из груди, и боялась только одного: что эти счастливые минуты так же быстро закончатся. Увы, но опасения так думать у неё были, на пороге стоял человек, которого она никак не ожидала увидеть там в такой момент.

«Когда же ты меня отпустишь, Миша? Я не прошу забыть, просто отпусти и помоги Саше,… Пожалуйста…»
«Разве я могу ей помочь, а не сделать так, что всё снова повторится?»
«Можешь, конечно, можешь, ведь ты же любишь её, правда? Любишь, и всё это не из-за меня…»
«Да, люблю,… но тебя я тоже любил, а всё закончилось ужасной трагедией! Анна, ты здесь, чтобы забрать меня?»
«Нет, я не стану этого делать, не могу, ты уже принадлежишь не мне, а Саше, возвращайся к ней, не мучай меня больше, и сам не мучайся, просто забудь. Он сделает всё, чтобы напомнить тебе о боли, но не поддавайся на эти хитрости, борись и не сдавайся, никогда не сдавайся… Тогда победишь, обретёшь счастье, вместе с ней. Что бы ни случилось, не отказывайся от Саши, помни: она твоя судьба…»
«Если моя судьба — Саша, зачем же тогда наша встреча? Эта потеря… Так тоже было суждено, зачем? Зачем?! Ответь мне!»
«Чтобы ты научился ценить то, что у тебя есть, прости, я не хотела этого, прости… И отпусти меня»
«Нипочём не отпустит, и не надейся, милая Анечка, уж я постараюсь! И вообще, умирать сейчас должна твоя сестричка, это его я предупредил об опасности, поступил так, как велит заклятье перстня, помог. Только совсем забыл, что Миша решится геройствовать и жертвовать собой! А всё из-за тебя, проклятущая, уже умерла давно, а мешаешь до сих пор! Дать ему забыть тебя тоже нельзя, иначе поверит в счастье, тогда всё пропало! Какой интересный поворот получается: своим сигналом я спас ту, которую больше всего на свете мечтаю уничтожить! Спасительницу Александру Забелину! А хозяину нельзя дать умереть, во всяком случае, до тех пор, пока не совершит два оставшихся преступления, иначе меня похоронят вместе с ним. Предательство друга пока самое реальное, жаль, что с Игнатьевым столкнуть его не удалось… Ты не волнуйся, скоро Миша полностью поправится и забудет про бред, который говорил, так что пусть твоя сестра готовится к крушению всех надежд».
_________________

Рабыня Изаура и Алваро

Рабыня Изаура, Алваро и Мигель

_________________

 » II.

Это был Дмитрий Игнатьев, его появление испугало и взволновало Александру, и положило конец минутам счастья. Она растерянно смотрела на него, понимая, что должна как-то объяснить своё присутствие здесь, но никакого вразумительного ответа на адресованный немой вопрос найти не могла, мысли путались. Всё от того, что Саша испугалась: вдруг её тайна стала известна ему? Что, если Дмитрий всё слышал? Слова раненого вполне можно считать бредом и, несомненно, граф подумал именно так, но её слова… Они так точно выразили все чувства,… Они шли от сердца… И усомниться в их искренности просто невозможно. О том, что любви не нужно стесняться, или что-то объяснять, Саша почему-то забыла, и собиралась поступить совсем наоборот, не понимая, зачем это необходимо сделать. Она не сделала ничего плохого, но почему-то отчаянно подбирала слова, чтобы оправдаться, будто в чём-то очень виновата перед Игнатьевым. В чём же её вина? Разве только в том, что Саша выбрала не хорошего Дмитрия, а плохого Михаила. Указывать сердцу, кого оно должно любить, так же бессмысленно, как зрячему пытаться объяснить слепому, какого цвета снег.
Он многое мог бы понять и сам, если бы захотел, наблюдаемая сцена говорила сама за себя, Дмитрий с удовольствием закрыл бы на всё глаза, но в этот раз сделать это было очень сложно.
- Александра Илларионовна… Почему вы здесь? — спросил он, предпочтя услышать её объяснения, а не делать столь болезненные выводы самостоятельно.
- Я… я… просто присматриваю за ним, Никита Андреевич попросил… Вы же знаете, что произошло…
- Никита мне толком ничего не объяснил, только напугал… Я поспешил сюда… Что с Мишелем? Что случилось в тот вечер? Расскажите… Расскажите всё, что знаете…
- В него стреляли… Это всё я, всё из-за меня… Это меня хотели убить… А он… он спас мне жизнь… И вот теперь в таком состоянии…
Саша посмотрела на Мишу, потом отвела взгляд, и закрыла лицо ладонями, тем самым признавая свою вину. Вину, которую стала ощущать только сейчас, когда, как казалось, нашла главную причину случившегося. «Это всё из-за заговора! Да, из-за заговора, всё дело именно в нём, в заговоре! И зачем я в это ввязалась?! Наверно, кто-то из тех двоих видел меня там, и знает про исчезнувший шифр! Они знают, что он у меня, вот и решили от меня избавиться, убить так же, как маму! Шифр, а стоит ли эта абракадабра такого риска?! Бумажка с бессмысленным набором букв, а Миша рисковал своей жизнью, даже не догадываясь ни о чём! Во всём, что с ним случилось, виновата только я, сама поставила жизнь любимого человека под угрозу!»
Игнатьев долго отходил от шока после таких слов, и ответить что-то вразумительное смог не сразу.
- Что вы такое говорите, Саша? Вас хотели убить? Нет, это просто невозможно, такое в голове не укладывается… Разве кто-то может желать вашей смерти? Александра, успокойтесь, пожалуйста, и оставьте эти печальные мысли, вам не в чем себя винить, Мишель… поступил так, как считал нужным,… Он сам принял это решение, и если бы мог сейчас нам ответить, сказал бы, что считает его единственно верным… Можно назвать это геройством, но красивые слова ни к чему, уверен, что и он сам себя героем не ощущает. Не волнуйтесь так сильно, скоро с ним всё будет в полном порядке, прежде случались ситуации гораздо хуже, а Мишель выходил из них победителем, так будет и в этот раз.
Дмитрий смотрел на Сашу, думая, что было бы с ним, если бы она вдруг исчезла из его жизни так же, как Вера, и с усилием прогонял мрачные мысли, задумываясь и о человеке, который не позволил случиться страшному. «Михаил это сделал… Веру тогда не остановил, а Сашу сейчас спас, почему? Как решился на такое? Получается, что он способен не только разрушать чужие жизни… Пытался доказать это кому-то, нет, скорее, себе самому. Может, я, как и все остальные, ошибался на его счёт… Поддался общественному мнению и не захотел разобраться, где правда, а где ложь, и кто же он, мой друг… Может, ещё не поздно, есть время всё изменить? Но если всё так, и сердце у него всё-таки есть, о чём ясно говорит такой самоотверженный поступок, то почему же он тогда не остановил Веру? Дал ей умереть? Всё дело в любви, конечно, причина — любовь… Пожертвовать собой ради любимого человека… Неужели он любит Сашу? Нет, нет, что угодно, но только не это… Так не может быть! Это несправедливо… Почему он всегда стоит у меня на пути?! И я снова проиграю, как тогда?! Нет, тут должна быть какая-то другая причина… И она есть, он сделал это только потому, чтобы не брать на себя ещё одну вину, снова стать причиной чьей-то смерти… Совесть не позволила остаться в стороне… На самом деле причина не так важна, главное — это сам поступок, и я бесконечно благодарен Мише за него… Обязательно всё скажу, как только он поправится, мы поговорим, и возможно, всё станет, как прежде…»
Переосмысливая всё случившееся, Дмитрий осознал, что почти готов простить ему всё и забыть свою старую обиду, забыть по-настоящему, а не прятать глубоко в себе, как он это сделал тогда.
«Ну уж нет, как раньше уже не будет, нельзя допустить их примирения, нельзя, ни в коем случае! Иначе где же ещё взять друга, которого он мог бы предать?! С Орловым им делить нечего, хотя есть Ольга, но это не вариант, Воронцов равнодушен к ней, если не сказать больше. Как ни крути, остаётся один кандидат на предательство — Игнатьев. И между ними есть Саша. Вот тут равнодушием с обеих сторон совсем не пахнет, даже наоборот… Любовь и прочие мерзости. Дмитрий не забыл о своём благородстве, и предложил честную борьбу, это осложняет дело, но последнее условие даёт надежду. Надо бы вынудить Мишу играть нечестно, такое возможно, но только если он поймёт, что проигрывает, Забелина — слишком желанный приз, чтобы отступиться от неё добровольно. Остаётся решить, как воспользоваться ситуацией, жаль, что пока могу быть только сторонним наблюдателем».
Подтверждая мысли демона, Саша напомнила о себе, и вывела Дмитрия из задумчивости.
- Я так благодарна ему, и очень хочу помочь… Понимаете, если бы я могла что-то сделать… Только быть рядом — это так мало, но, к сожалению, это всё, что я могу… Прошу вас, пожалуйста, сохраните всё в тайне, не говорите ничего моему отцу! Папенька будет волноваться, если узнает, и даже ругаться… В общем, ему очень не понравится, что я ухаживаю за князем… Если кто-то узнает, что случилось, сами понимаете, снова поползут слухи…
- Да, да, конечно, я всё понимаю, и обещаю вам, что буду молчать об этом. Если это действительно было покушение… на кого-то из вас двоих, то самое верное — молчать,… чтобы не навлечь новую беду… Александра Илларионовна, знайте, вы во всём можете на меня положиться.
- Мы же друзья, оставим официальный тон, называйте меня Сашей.
- Ну, тогда и я для вас не Дмитрий Антонович, а просто Митя, согласны?
- Согласна!
«Он тебе совсем не друг, Сашенька, то есть пока соглашается на роль друга, но мечтает о твоей любви, и будет добиваться её, придёт время, Митя без колебаний нарушит своё обещание. Поговори с ним откровенно, не упусти эту возможность, иначе все вы трое будете страдать», — пыталась воззвать к ней Лиза, но потерпела неудачу, сейчас Саша совсем не могла думать о Дмитрии, более того, наивная, она даже не видела в их отношениях проблемы, увы, но Саше казалось: он давно понял, что она видит в нём только друга, и смирился с этим.
- Почему вы оба всё ещё здесь? Оставьте его, Мише нужно отдыхать. Тебя, Дмитрий, я давно жду внизу, ты принёс списки всех приглашённых на бал?
- Да, но зачем они тебе нужны?
- Попробую вычислить "кровавого почтальона", и ты мне в этом, конечно, поможешь.
- Сделаю всё, что в моих силах, Миша не только твой друг, но и мой тоже.
- Значит, для того, чтобы ты сделал это невероятное открытие и вспомнил, что в нём есть не только плохое, но и что-то хорошее, Мише нужно было просто получить пулю. Может быть, даже чужую, кто знает, чего этим хотел добиться тот ненормальный… — сказал Никита, и посмотрел на Игнатьева с укором. Дмитрия эти слова задели, в них была большая доля правды, и не видеть её было невозможно, Игнатьев чувствовал себя скверно, и готов был просить прощения у Миши за свои мысли и слова о нём.
- Чем я заслужил такой упрёк? Говоришь так, как будто я виноват в произошедшем?!
- Просто я не понимаю, какая такая чёрная кошка между вами пробежала, почему дружба дала трещину. Эта самая трещина сейчас уже разрослась до размеров пропасти. Миша так изменился, из Европы приехал другой человек, но его нужно попробовать принять и понять, а не отталкивать. Это трудно, но я помню о клятве и пытаюсь. Знаешь, мне кажется, сейчас все мы трое существуем отдельно, в разных мирах, наши с ним миры близко, а твой где-то далеко, живёшь в нём, и многого не хочешь видеть. Что между вами произошло? Мишель сейчас ответить не может, да и потом будет уходить от темы, или, того хуже, обманывать,… Может быть, ты мне ответишь?
- Во-первых, клятву давали не трое, а четверо, я всё помню, но тогда мы были так молоды, вели себя, как дети, прошло время, мы повзрослели, изменились…
- Ах да, Оболенский, — начал Орлов, как бы не придавая значения его словам. — Ты сообщил ему?
- Павел не может сейчас быть здесь, слишком много дел, но он тоже переживает, и просил меня всё разузнать, и держать его в курсе.
- Ладно, обо всём этом позже, и только наедине, а сейчас главное — выяснить, кто это сделал, пойдём вниз, посмотрим списки, расскажешь о каждом человеке всё, что знаешь… Я не знаток светской жизни, поэтому полагаюсь на тебя.
- Господа, а что же делать мне? Полагаю, лучше остаться с ним…
- Нет, — одновременно сказали мужчины, причина у каждого была своя.
- Вы обещали мне, что недолго пробудете с ним, скоро вернётся Оля, она с радостью согласилась сама ухаживать за Мишей. Саша, вы, единственный свидетель происшествия, можете оказать нам неоценимую помощь, вспомните всё, что происходило в тот вечер, всё, до последней мелочи, даже самая незначительная деталь важна…
- Я постараюсь, — с грустью сказала Сашенька.
При упоминании об Ольге она подумала: «Ну конечно, Оля согласилась, она же всё ещё любит Мишу! И Никита, не задумываясь, разрешит ей ухаживать за ним! Вижу, даже рад, что Оля переменилась к нему. Всё потому, что Никита не знает об их романе, иначе повёл бы себя совсем по-другому,… Оля говорила, что он очень ревнив. Может быть, стоит сказать правду? Нет, я не имею права вмешиваться в чужую жизнь… Не только эта тайна Орловых мне известна, как быть с Надей? Нужно ей помочь, нельзя, чтобы девушку насильно отправили в монастырь. Да, вот о чём следовало бы поговорить с Никитой. Но опять же, имею ли я право? Разве это не вмешательство в чужую жизнь? Вдруг сделаю только хуже?»
- Я полностью согласен с Никитой, идёмте в гостиную… Нужно что-то решать, искать какой-то выход из ситуации…
Дмитрий подал Саше руку, и троица удалилась из комнаты. Миша остался наедине со своим главным кошмаром.

В это самое время ещё один ценный свидетель происшествия, Илья Урусов, излагал свою версию загадочного выстрела Петру. Наследник престола слушал с большим вниманием, и мысленно представлял себе всё, чтобы лучше понять.
- Похоже, кто-то решил нас опередить и устранить Забелину. И всё бы получилось, но Воронцов поступил, как герой, и принял пулю на себя.
- Илья Фёдорович, вы так говорите об этом, будто восхищаетесь. Поступок князя… хм, в нём нет ничего особенного, кому же, как не Воронцову, быть её рыцарем?! А может быть, вам просто жалко красавицу княжну?
- Что вы, конечно, нет… Совсем не жалко… Просто, если бы неизвестному всё удалось, вы бы не смогли найти документы.
- Ладно, я вам верю, и в чём-то вы правы... Сейчас больше интересует другое: кому Забелина ещё успела насолить, кроме нас с вами? Кто был этот стрелявший? Вы его видели?
- Лица не видел, всё было так странно, будто это не человек, а призрак… — Урусов задумался, припоминая детали. — Чёрный плащ с капюшоном и маска… Это всё… А вообще, было так темно… Могло и привидеться… Я не уверен.
- Что это ещё за мистика такая!… Скажите ещё, дым, зеркала и прочее, прямо-таки антураж для фокусов! Любитель эффектов… большой мастер, а не новичок…
Каульбах надолго задумался, сопоставляя некоторые известные только ему факты, картина сложилась в единое целое, стоило ему добавить несколько недостающих деталей.
- Знаете, чем больше думаю об этом, тем сильнее склоняюсь к мысли, что целился «человек-призрак» не в неё, а в него… Она просто помешала произвести точный выстрел...
- То есть, вы хотите сказать, что это было покушение на Воронцова?
- Очень возможно, что всё было так, и если, как вы отмечали, за мгновение перед выстрелом он оттолкнул её в сторону, то либо князь — самый большой везунчик в мире, либо он просто знал заранее и ждал.
Урусов вздрогнул и резко вскочил с кресла. А у Петра эта мысль вызвала улыбку, глаза хитро прищурились.
- Как это знал и ждал? Человек не может заранее знать, что с ним случится! Это не под силу никому!
- Ну не зря же бессердечного ещё и колдуном называют, дьяволом… Дыма без огня не бывает!
- Это всё несерьёзно… — робко произнёс Илья.
- Как знать, у каждого есть свой секрет…
- Тогда его нужно опасаться вдвойне… И лучше всего убрать с дороги… Чтоб не мешал!
- С этим справится тот хитроумный враг, а ты продолжай следить за Александрой Илларионовной…
- А почему именно враг, может быть, просто какой-то сумасшедший, помешанный на оккультизме, демонизме и тому подобных вещах? — Илья напрасно пытался совладать с собой и унять предательскую дрожь в голосе.
- Речь идёт именно о враге, серьёзно настроенном и очень опасном, он далеко не сумасшедший, более того, настоящий гений, таких всегда трудно понять… Так тонко всё рассчитал, а особенно идея с запиской! Ммм… Прекрасная работа… Искренне жаль, что ничего не вышло.
«Именно такого союзника я хотел бы видеть своей правой рукой! А не до смерти напуганного Урусова! Нужно постараться узнать, кто прячется под маской».
Каульбах так замечтался о своём будущем верном соратнике и друге, близком ему по духу, что не заметил, как произнёс вслух совершенно лишнюю фразу.
- Если Воронцов младший занимается тем же, чем его отец, тогда вполне закономерно существование врагов в огромном количестве. «Если он знает секрет папаши, то может быть даже весьма полезен… Если же нет, то пусть скорее отправится на тот свет, меньше проблем будет».
Илья не сдержался, к чужим тайнам его всегда тянуло, как магнитом, а в этом случае притяжение было особенно сильным. Он понимал, что не должен задавать лишние вопросы, но, тем не менее, справился с робостью, и эти слова прозвучали:
- А чем таким опасным занимался Павел Воронцов?
Пётр опомнился, и с минуту грозно смотрел на Илью, и чётко отчеканил.
- Это не ваше дело. Меньше знаете, дольше проживёте. Любопытство приводит только к могиле. Пример многих моих противников это доказал!
Илья покорно замолчал, но от надежды когда-нибудь удовлетворить жгучее любопытство не отказался.
- Меньше слов, больше дела, Илья Фёдорович, не оставляйте нашу парочку без внимания и оглядывайтесь по сторонам, где-то рядом будет и загадочный человек-призрак. Найдите и приведите ко мне этого мстителя-самоучку, тогда можете требовать любую награду, какую пожелаете.
- Я попробую.
_________________

_________________

 » III.

Миша шёл по тёмному коридору, свет в конце то угасал, то снова загорался. Время в этом месте остановилось, но ему всё равно казалось, что путь продолжается очень долго, цель едва видна, она отдалялась быстрее, чем он к ней приближался. Миша заметил, что навстречу ему идёт человек, и остановился.
- Отец…
- Нет, не подходи, тебе нельзя…, нельзя быть здесь… Возвращайся…
- А если я не хочу,… не хочу возвращаться? Никто не ждёт меня там, лучше остаться здесь, с тобой…
- Никто не ждёт? Что ты такое говоришь, сынок? А как же мама? Неужели из-за обиды ты готов оставить её совсем одну?
- Мама… очень жаль…, она пострадает сильнее всех…
- Пойми, какие бы ошибки она не совершила в своей жизни, она твоя мама, и любит тебя, хотя не показывает своих чувств.
- От большой материнской любви она лгала мне… Понимала, что причиняет боль, но с фанатичным упорством продолжала… Скажи она хоть слово, я бы всё простил… Даже то, что она не благословила нас с Аней…
- Иногда приходится так поступать, чтобы защитить тех, кто тебе дорог.
- Я уже взрослый, и не нуждаюсь в защите. Не понимаю, что плохого в моём желании знать правду? Разве я не имею на это права? Или это преступление?
- Взрослый, но сейчас ведёшь себя, как обиженный ребёнок. Конечно, знать всё — это твоё право… Тайна держит всех нас в плену, ни тебе, ни мне не будет покоя до тех пор, пока не удастся развязать этот узел. А мотивы Танечки ты поймёшь, когда сам столкнёшься с подобной ситуацией. Миша, ты же сам обманываешь Сашу, делая вид, будто она тебе безразлична…
- Не надо об этом, это не любовь, а совсем другое…
- Ради неё ты не хочешь вернуться?
- Саша… Такая чудесная девушка не для меня… Она достойна лучшего!
- А может быть, она — та самая девушка, которая поможет тебе снова поверить в любовь, и для неё ты самый лучший, человек судьбы… Есть один способ помочь тебе, только нужно раз и навсегда решить, что для тебя важнее: прошлое или будущее…
- Я... я не знаю… не могу…Так нельзя... Как выбирать?
- Могу дать только один совет: делай выбор самостоятельно, иначе Он решит всё за тебя…
- Кто Он?
-Тот, кого ты ненавидишь…
Миша резко обернулся и увидел рядом с собой ЕГО, и в ту минуту жалел только о том, что нет оружия.
- Хочешь драться, а я предлагаю поиграть в интересную игру: угадаешь, кто из них кто, и ты победил, какую выберешь, ту сможешь забрать с собой, а если нет,… Плохо будет обеим.
«Выбор… Всё на свете отдал бы, чтобы его не делать… Если ошибусь, станет ещё хуже… Как же выбирать, если не знаешь, что тебе нужно? Что важнее? Он сказал, заберёшь с собой, но это невозможно, Аня мертва… Или же нет, уже не знаю, что здесь правда, а что иллюзия… Они обе совсем как настоящие, живые, и так похожи… Почему?»
Чем больше он думал, тем сильнее запутывался в своих желаниях, сначала делал шаг в сторону одной, а затем останавливался, так и не решившись протянуть руку. Потом всё повторялось снова и снова. Даже выражение их лиц было одинаковым, глаза смотрели безучастно, отрешённо.
- Что же ты медлишь? Трудно? Никто не обещал, что будет легко. Похоже, мне придётся покончить с обеими, чтобы прекратить твои мучения,… А может, наоборот, начать их…
- Даже не думай об этом.
«Так больше нельзя, я не выдержу, нужно на что-то решиться, хотя бы раз в жизни… Хотя сейчас не уверен, что жив. Может, в этом всё дело? Умер и угодил в ад, который сам для себя создал! Пусть! Но ей здесь не место, Саша должна выбраться отсюда. Анечка, прости меня, ты просила отпустить, сделаю это сейчас, жаль, что уже поздно…»
- Я знаю, что мне нужно, — сказал Миша, закрывая глаза, и взял одну из девушек за руку.
Она улыбнулась, и в тот же миг растаяла, через мгновенье туман рассеялся, рядом пустота.
- НЕТ! Нет, пожалуйста… Почему я снова ошибся?!
Ответом ему была грозная тишина, нарушенная злобным смехом.
- Опять погоня за призраком, так я и думал. Александру ты просто не заслуживаешь, вот и живи в прошлом. Не удивляйся, что ошибся, есть объяснение — удача отвернулась, ты что-то потерял, и даже не заметил.
Незнакомец снял чёрную перчатку, темноту рассёк красный свет перстня.
- Верни… Верни его сейчас же, или умрёшь!
- Хочешь получить назад свой талисман?... Тогда придётся чем-то пожертвовать, вопрос в том, готов ли ты…
Из камня вдруг возник огонь, несчастная оказалась в ловушке, она была спокойна, и, казалось, совсем не чувствовала боли. В одно мгновенье Миша оказался рядом, но стена огня преграждала путь.
- Миша, ты всё сделал правильно, я погибаю во второй раз, потому что я — Анна…
- Но как? Если это правда… Почему Саша исчезла?!
- Ей нельзя быть здесь, так же, как и тебе, уходи, пока есть время!
- Сашенька, тебе должно быть стыдно, обманываешь любимого, чтобы спасти ему жизнь… Мишель, ты и впрямь как ребёнок, сразу же поверил! Ха-ха-ха!
- Ты не можешь так поступить, не можешь меня бросить,… Я люблю тебя!
- Не слушай его, верь мне, умоляю, и тогда спасёшься!
- Она тебе не нужна, отпусти,… А со мной делай, что хочешь…
- Откуда ты знаешь, может быть, я тоже её Люблю? К тому же, нет способа отомстить тебе лучше, чем повторить всё ещё раз…
«Он ведь прав! Нет более ужасной мести!»
Миша молча смотрел на огонь, хотелось закричать и разорваться на кусочки, сильнее всего было желание оказаться внутри, в последний раз обнять, поцеловать. Пламя расплывалось перед глазами, полными слёз.
***
- Нет! Нет! Она не могла… Не могла умереть! Не верю! Нет!
- Тише, тише, это только сон, всё хорошо…
Он открыл глаза, потом зажмурился, прекрасное видение не пропало. Сашенька рыдала от счастья, совсем недавно ей казалось, что слёз больше нет, но сейчас она не могла остановиться.
- Саша… Я так за тебя испугался! С тобой всё хорошо?
- Не волнуйтесь, и лучше молчите, вам вредно разговаривать… Я в порядке, а вот вы очень сильно всех напугали, Михаил Павлович, и Никиту, и Митю, и меня…
- Дмитрий тоже здесь?
- Да, конечно, он же ваш друг. Как вы себя чувствуете?
- Бывало и хуже, не переживайте так,… Я быстро поправлюсь, и избавлю вас от необходимости быть здесь…
- Не говорите так, меня никто не заставлял прийти, я сама приняла такое решение, потому что… «потому что люблю тебя», — подумала Саша, едва смогла пересилить себя, и вместо этих слов сказала другие: — я обязана вам жизнью, и благодарна всей душой… Просто быть рядом — это самое меньшее, что я могу.
«Она благодарна мне… За что? За то, что подверг её опасности? Зная всё, позволил быть так близко… Нельзя больше рисковать, нам нужно держаться друг от друга на расстоянии. Сейчас уже так сложно это сделать, кажется, ещё немного, и я просто не смогу справляться с чувствами. Они есть, реальные, настоящие, пора покончить с самообманом и посмотреть правде в глаза. Я люблю её, люблю Сашу. Думал, что можно запретить себе любить, я так ошибался, сколько ни говори «нельзя», любовь станет только сильнее. Если так, то лучше и в самом деле не иметь сердца, не было бы так больно».
- Вашему отцу это не понравится.
- Папенька ничего не узнает, хотя должен быть вам благодарен.
Они замолчали, обоим нужна была эта пауза, чтобы многое обдумать и принять важное решение.
- Михаил Павлович, обещайте мне кое-что…
- Всё, что угодно… — сказал он, не задумываясь, но тут же пожалел о своих словах.
«Всё, кроме одного: я не могу быть с тобой. Не проси. Не говори о любви, пожалуйста…»
Саша попросила о другом, и Миша, самый счастливый и одновременно самый несчастный человек на земле, смог вздохнуть спокойно.
- Обещайте, что никогда, слышите, никогда больше не будете рисковать собой ради меня. Если с вами что-нибудь случится, я… буду чувствовать себя виноватой, и умру от этого чувства…
- Александра, вам даже думать о смерти, нельзя,… я запрещаю! — горячо воскликнул он.
- А вам нельзя так волноваться, если не хотите, чтобы снова начался бред! — ему под стать ответила Саша.
Миша задумался. «Бред…. Что же такого я наговорил? Что? Да всё, что угодно, мог раскрыть свою тайну! Если в снах мне является Аня, то в бреду тем более мог вспоминать о ней. Вдруг Саша что-то слышала? Что она подумает обо мне? Хотя это не важно, как только всё закончится, мы больше не увидимся, забудем друг друга. Пройдёт время, она встретит достойного человека и будет счастлива, как знать, может быть, даже скажет мне спасибо».
- Не обращайте внимания на то, что я говорил в бреду, вы же понимаете, это бессмыслица, лучше забудьте.
- Понимаю,… Так вы мне обещаете?
- Да… Только не попадайте больше в беду.
- Не могу обещать, но очень постараюсь…
«Одно обещание уже вынуждена выполнять, не признаваться тебе… Любить и молчать — это так тяжело, но если тебе будет от этого легче, я готова. Может быть, нужно избавиться от шифра? Нет, тогда получается, Миша зря рисковал жизнью, поступать так нельзя, но заговорщики непременно захотят вернуть то, что им принадлежит. Всё, что было, это только начало…»
- Что случилось? Почему вы опять плачете, всё же в порядке?
- Мне просто страшно…
- Я полагал, что вам неведомо чувство страха. — Миша попытался перевести разговор в иное русло, но Саша оставалась серьёзной, как никогда.
- Раньше я думала, что больше ничего не испугаюсь,… но в тот момент поняла, насколько ошиблась. И ещё, я так виновата перед вами, что, наверно, не заслуживаю прощения…
- Прощения? Мне не за что вас прощать.
- За тот случай с Митей,… то есть с Дмитрием Антоновичем… — поправилась Саша.
«Миша, не думай, будто между мной и графом что-то возможно, мне нужен только ты, запретил говорить о любви, но не любить».
- Александра Илларионовна… Вы вольны проводить время, с кем пожелаете… Граф Игнатьев, что ж, хороший выбор… — сколько сил Мише понадобилось, чтобы всё это время спокойно говорить с ней, знает только он один. Дошло до того, что рана снова заболела.
- Вам плохо?
- Рана побаливает… Но это ничего страшного, стерплю.
«Пусть лучше такая боль, чем муки любви и ревности…»
- Нужно позвать кого-нибудь… — Саша уже, было, сорвалась с места, но Миша крепко схватил её за руку.
- Нет, не уходите, останьтесь, пожалуйста…
- Хорошо, хорошо, только успокойтесь. Простите меня, всё это моя вина,… Вы хотели уйти, не останови я вас тогда, не было бы этого выстрела…
- Александра Илларионовна… Саша… Не говорите так, это не ваша вина, это судьба…
«И я благодарю небеса, что всё случилось так, а не наоборот».
- Вы хотите, чтобы я поправился? — спросил он после паузы.
- Конечно, конечно, хочу… Зачем вы спрашиваете?
- Тогда вытрите слёзы и улыбнитесь мне.
Саша с радостью подчинилась. Взгляд зелёных глаз упал на золотой вензель.
- Это ваш платок… Возьмите…, я тогда забыла его вернуть.
«Да, ради одной такой улыбки стоило вернуться».
- И всё-таки, я пойду, расскажу остальным, что вы очнулись!
- Не надо, я никого не желаю видеть…, кроме вас.
«Никита сейчас будет донимать расспросами, а Дмитрий, скорее всего, благодарить. Нет, от него мне благодарности не нужно».
- До сих пор вы делали, что хотели, были без сознания, бредили, а сейчас извольте слушаться тех, кто желает вам добра! — улыбаясь, сказала Саша, и погромче хлопнула дверью, в знак своей решимости.
«Сашенька, до чего же ты упрямая!»
_________________

_________________