К. С. Харрис "Что остается от небес"

БОЛЬШОЕ СПАСИБО за новые главы!!!! И за оперативность!!!!
_________________

Я что-то из этого и подозревала. Смотрите:




Нашла еще одно свое сообщение, в которм пишу о помошнике епископа (со стр. 20), но как-то не могу в это сообщение вставить )))

ЛЕСЯ, ТАНЯ, КАКИЕ ВЫ МОЛОДЦЫ! УЖЕ САМАЯ РАЗВЯЗКА! СКОРО ФИНАЛ! СПАСИБО ВАМ ОГРОМНОЕ!
И как бы громко это не звучало, я просто не представляю,так буду жить без регулярных встреч с вами и полюбившимися героями!
Низкий вам поклон! Боже, хоть бы предстоящий перерыв был бы не очень продолжительным!

Леся, Таня спасибо за продолжение! Перевод замечательный!

Девочки не покидайте нас надолго!

Вот мое сообщение с подозрениями на помощника епископа, но никто не поддержал и я, о ней часто вспоминая, думала, неужели я так ошиблась в подозрениях. Ну поддержите, пожалуйста! Такое ликование в душе, правда, вместе с грустью о предстоящей разлуке.

zinaV, ты-молодец! Я уже призналась в своей беспомощности. Я про этого помощника вообще забыла, да и не обратила я на него внимания.
Я тебя поддерживаю!

Suoni Спасибо!

Вот о чем подумала, неужели Геро уедет в следующей книге? Как уже писали, вроде рожает не в следующей, но отношения развиваться будут?
и как хочется счастья Кэт. Как много она и Себ выстрадали и как много еще предстоит. Особенно, когда она узнает о ребенке.

Себу и Кэт пора отпустить друг друга. И жить каждый своей жизнью. Вот мне так кажется. А болеть будет еще долго.

Леся, Таня, спасибо за продолжение!

Так тут поддерживай или нет, всё равно ты победила. Поздравляю, zinaV!
У меня просто шок. Совершенно не готова к событиям этих двух глав.
И одной из причин, почему я не верила в отцовство епископа было то, что это всё-таки священнослужитель. Раз уж так произошло, то должны быть чувства какие-то с его стороны. И со стороны жены Нигеля тоже. Не стала бы она рисковать собственной жизнью при таком муже просто так. Тогда почему же они не поженились, думала я. А тут бац! Оказывается, был закон запрещающий.
_________________

Леди, неужели скоро конец и мы распрощаемся на неопределенное время!?
Девочки, спасибо за главы!

zinaV, ты умничка, да я помню, что писали про помощника епископа, что он был среди тех немногих, кто мог знать что епископ помчался в крипту.

Но потом о нем забыли, но если бы мы знали, что он брат леди Прескотт... он бы от нас не ушел так просто.

Хотя все еще может измениться на "последних минутах". Неужели сквайр не при чем!

Ну Геро дала: путешествовать собралась. Ну-ну и далеко она уедет от папы и Себа... ребенка передумала отдавать и то хорошо.

Спасибо за прекрасный перевод! Целые две главы! И какие! Про леди Прескотт не удивилась, а вот про настоящего убийцу епископа...тихий омут! Геро поняла все-таки, что не сможет отдать своего ребенка. Молодец!
_________________

Спасибо огромное!

Ох уж эти родственнички...Если не маньяк и не серийный убийца,то искать надо в самом близком окружении... Девушки, спасибо за проду
_________________

ну вот теперь сяду и прочитаю все оставшиеся главы!!!спасибо за чудестного автора, которого я открыла благодадя вам, девочки!!!
_________________

 » Глава 42

Вот и пришло время для последних глав...

zinaV, наши искренние поздравления с первым званием на сайте, а также с правильной догадкой о главном злодее!



А теперь узнаем, что же с этим самым злодеем стало:

Глава 42

Себастьян во всю мочь пришпоривал славного гнедого мерина, позаимствованного у сэра Питера. Скользкой от пота левой рукой он удерживал поводья, крепко прижимая к туловищу поврежденную правую. Сильный ветер подгонял вереницы сгущавшихся туч, закрывая солнце, раскачивал ветви дубов и вязов, затенявших дорогу на Танфилд-Хилл. К тому времени, как всадник достиг пустоши Ханслоу-Хит, боль в ране превратилась в жгучую, мучительную пытку, которая заставляла часто и неглубоко дышать и туманила мысли. Виконт с усилием устремился вперед.

Первые капли упали на землю, когда лошадиные подковы зацокали по каменному мосту через мельничный ручей. Девлин погнал мерина вверх по холму. Дождь оставлял мокрые косые следы на молчаливых могильных плитах и мягко шелестел в высокой траве погоста. Остановившись у древней колокольни, Себастьян соскользнул с седла, готовясь прикрыть ладонью морду коня, вдруг тот вздумает заржать. На церковном дворе было пусто. Если Гибсон или Саймон Эшли и находились здесь, они наверняка оставили своих лошадей в «Собаке и утке», прежде чем спуститься в склеп.

Прижимая к груди разболевшуюся руку, виконт обогнул храм, у зиявшего входа в крипту замедлил шаг, держась настороже. Кто-то отодрал от пробитой в стене дыры прогнившие доски и отбросил их в сторону. Девлин видел узкие ступени, круто уходящие в мрачный проем, слабо подсвеченный мерцающим вдалеке огоньком.

Снизу потянуло промозглым холодом, запахом земли и давней-предавней смерти. С мучительной тревогой прислушиваясь к похрустыванию строительного мусора под подошвами, Себастьян спустился по истертой лестнице. Нога нащупала последнюю ступеньку, затем утопленные, неровные плиты пола крипты. Вжавшись спиной в стену из уложенного рядами нетесаного камня, виконт глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.

У дальнего края западной стены подземелья горела одинокая свеча, отбрасывая на древний каменный пол и ряды грубых колонн вытянутую, искаженную человеческую тень. Тень шевельнулась, и Себастьян разглядел Саймона Эшли, чья черная сутана мела подолом по пыльным плитам. Капеллан стоял к Девлину спиной и с помощью железного ломика пытался выворотить камни из основания ниши в задней стене склепа.

Гибсона нигде не было видно.

Левой рукой виконт достал из сапога нож и принялся осторожно прокрадываться мимо сумрачных углублений, уставленных запыленными, затянутыми паутиной штабелями ящиков. Некоторые домовины были обиты железными обручами в попытках обезопаситься от грабителей. Попадались и скорбно маленькие, выкрашенные белой краской детские гробики. Уже привыкшее к могильной темноте зрение выхватывало отдельные детали: торчащие сквозь растрескавшееся дерево рюши обивки с обшитыми истлевшей тесьмой кружевными краями, ручку в виде ангелочка, потускневший ромбик медной таблички, на которой читалось: «Мери Элис Миллс, скончалась в 1725 году в возрасте 16 лет»...

Носок сапога ударился о какой-то мягкий холмик. Опустив взгляд, Себастьян увидел заплечный мешок Гибсона с вывалившейся на каменные плиты кучей бумаг, измерительных лент и штангенциркулей.

Рядом лежал и сам хирург, распростершись лицом вниз у подножия башни из перекошенных и треснувших под грузом времени домовин. Присев, Девлин прижал пальцы к шее друга. Пульс, хоть и слабый, все же прощупывался. От прикосновения ирландец тихо застонал.

Капеллан резко обернулся, сжимая в руке пачку пожелтевших писем, и широко раскрыл глаза при виде Себастьяна.

– Девлин? Какого черта вы тут делаете?

Виконт поднялся на ноги, низко держа кинжал.
– Бросьте, Эшли, – ровным тоном сказал он. – Полдюжины сыщиков с Боу-стрит во главе с магистратом уже мчатся сюда.

Клирик мотнул головой. Дрожащие отблески свечи, поставленной на крышку ближайшего гроба, заплясали на его бледном лице и накрахмаленной белизне воротничка церковного одеяния. Засунув бумаги во внутренний карман, капеллан обеими руками сжал железный прут.
– Уж не обессудьте, но я этому не верю.

Себастьян прекрасно осознавал, что правая рука беспомощно висит вдоль туловища, что Гибсон без сознания лежит у его ног, что Питеру Прескотту потребуется время на поиски Лавджоя. «Сколько, – размышлял он, – займет у сэра Генри и его констеблей путь до деревни? Час? Больше?»

Слишком долго.

– Я знаю о вашем отце и письмах «Алкивиада», – начал Девлин. – Только непонятно, откуда про них стало известно вам. Ведь в то время вы были еще ребенком.

– Довольно давно, когда я отчитывал сестру за то, что она не навещает отца, Розамонда мне все и выложила. Сказала, что когда сэр Нигель исчез, письма находились при нем. Поэтому, услышав о вскрытии крипты и обнаружении тела баронета, я решил, что следует действовать быстро, пока обличающие бумаги не выплыли на свет Божий.

– Выходит, епископ все же рассказал вам о находке в склепе?

– Как только Эрншоу уехал, – кивнул Эшли. – Я рассчитывал, что располагаю достаточным временем, чтобы прискакать в Танфилд-Хилл, забрать письма и убраться восвояси задолго до прибытия епископа. Но по пути моей лошади в копыто попал камешек, и она захромала. К тому времени, как я спустился по ступеням, Прескотт уже склонился над телом брата. В руке у его преосвященства были какие-то листы. Я с ходу решил, что это и есть послания «Алкивиада». Поднял ломик, оставленный рабочими на лестнице, и когда епископ повернулся, просто… ударил. Я не хотел убивать его. Клянусь, не хотел! Но мне необходимо было забрать письма отца! – лицо капеллана вытянулось, он сглотнул. – Только это оказались не они, а какие-то старые документы по имению.

– Но ведь Френсис Прескотт являлся вашим другом, а ваша сестра была замужем за его братом. Вам не пришло в голову, что епископ промолчит о преступных деяниях маркиза Рипона? Если не ради вас, то ради леди Розамонды?

– Ради Розамонды? – нахмурился клирик. – С какой стати?

Виконт всмотрелся в недоуменное лицо противника. Может, леди Прескотт и рассказала подавшемуся в священнослужители братцу о предательстве отца, но явно промолчала о собственной неверности.

– Считаете, мне следовало отдаться на волю случая? – прищурился Эшли. – Пойти на риск увидеть своего родителя осужденным и повешенным за измену?

– Вместо того чтобы идти на убийство? Да, следовало.

Губы церковника дернулись.
– От быстроты моих действий зависела жизнь отца. Его жизнь и мое будущее. Вам, единственному наследнику, легко обвинять. Вы понятия не имеете, каково быть младшим сыном, вынужденным самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни! Ни малейшего представления! Эти письма уничтожили бы все до единого шансы на мое продвижение. Поверьте, сыновья предателей не возносятся на верхние ступени церковной иерархии.

Себастьян ощутил, что доктор у его ног шевельнулся.
– А Эрншоу?

Крепче перехватив ломик, капеллан поднял инструмент, словно крикетную биту.
– Пастор заметил меня на церковном дворе. Увидел неотчетливо, но разглядел достаточно, чтобы потом припомнить. Очертания фигуры или, может, походку. Я не мог риск… – Эшли умолк, потому что Гибсон снова застонал, пытаясь приподняться на локте.

На одно решающее мгновение внимание виконта переключилось на друга. Уловив свист рассекающего воздух железного прута, он упал на четвереньки за миг до того, как изогнутый конец ломика врезался в большой, обтянутый бархатом гроб рядом с тем местом, где только что находилась голова Девлина.

Трухлявый ящик брызнул щепками, конским волосом из покрытой пятнами обивки и блестящими осколками раздробленного черепа. От сильной отдачи Эшли пошатнулся и попытался выдернуть застрявшее оружие. Себастьян ринулся к противнику, ударил того по коленке, и как раз в этот момент ломик высвободился из дерева.

Клирик врезался спиной в домовины, втиснутые в последнюю нишу. Высохшее за века дерево изогнулось, треснуло, ящики угрожающе накренились. А затем вся гора рухнула шумным водопадом поломанных досок, разматывающихся запятнанных саванов и разваливающихся на части иссохших трупов.

Виконт бросился на распростертое тело Гибсона, прикрывая здоровой рукой голову от сыпавшихся дождем обломков и костей. Оскаленный череп, покрытый выдубленной кожей и пришпиленный к оборчатой подушке темной массой спутанных волос, ударил по поднятой кисти, выбив из пальцев кинжал. Свеча, прилепленная капелланом на соседний гроб, свалилась наземь.

Крипта погрузилась в удушающую тьму.

Зрение Себастьяна быстро приспосабливалось к недостатку освещения. А вот Эшли, как и большинство людей, был в темноте безнадежно слеп. Спотыкаясь и кашляя от взметнувшегося праха, капеллан поднялся и принялся, как сумасшедший, размахивать железным прутом то в одну, то в другую сторону. Ломик зазвенел, зацепив каменную колонну, и ударил по соседней пирамиде из гробов.

Украдкой пошарив среди мусора, виконт наткнулся на что-то, похожее на коленную чашечку, и отбросил находку к задней стене крипты. Кость со стуком шмякнулась о камни.

– Девлин? – противник резко повернулся на звук, лихорадочно вглядываясь в сумрак. – Мы могли бы договориться. Ты молчишь о моей тайне, а я держу рот на замке о твоей.

Себастьян тихонько просунул здоровую руку под бессознательное тело хирурга.

– Мне известно про мисс Джарвис, – голос церковника эхом отдавался под темными сводами. – Пару недель назад я подслушал их с епископом разговор.

Виконт застыл.

– Девлин, я знаю, что ты слышишь! – выкрикнул Эшли. – Попробуй только навесить на меня эти убийства, и каждая собака в Лондоне узнает об ублюдке, которого ты заделал столь добродетельной доченьке лорда Джарвиса!

С бешено бьющимся в груди сердцем Себастьян попытался приподнять друга.
– Гибсон… – шепнул он и замер, заметив, как пыльные камни осветились слабым сиянием.

Свеча, как оказалось, не погасла. Наверное, упав в один из свалившихся гробов, огонь только на миг притушился. Теперь, питаемый высохшей тканью и деревом, он разгорался, наполняя склеп растущим заревом и зловонием тлеющих волос и шерсти.

– Проклятье, – ругнулся виконт и попробовал тащить доктора за собой.

Но кратковременное преимущество, дарованное тьмой, было уже утеряно. С шипением, напоминающим воспламеняющуюся смолу, мумия в соседнем гробу вспыхнула гигантским факелом, заливая подземелье светом и смрадом горящей плоти.

– Девлин! – взревел капеллан и, занеся железный прут над головой, бросился в атаку.

Сунув руку в кучу мусора, Себастьян набрал полную пригоршню щебня и костяных осколков и швырнул в лицо противнику. Заслоняя глаза, Эшли выставил предплечье и тут же споткнулся.

Опустив Гибсона на пол, виконт головой вперед врезался в клирика, толкнув того на затянутые паутиной груды домовин в нише напротив.

Стена ящиков рухнула вокруг них пыльным взрывом костей, щепок и железных обручей. Противники свалились наземь и покатились по полу. Обломок доски пропорол Себастьяну ногу, раненая рука ударилась о подножие каменной колонны. От взорвавшейся в мозгу резкой, как удар хлыста, боли перехватило дыхание и затуманилось зрение.

Девлин заметил, что капеллан выпрямляется, по-прежнему сжимая в руке чертов ломик.

– Ах ты ж гад, – выругался виконт и, изловчившись, саданул ногой по предплечью врага. Ломик отлетел в сторону.

Себастьян услышал рев огня и увидел, что в крипте стало светлее. С ужасающим шипением пламя перекидывалось из одной ниши на другую, пожирая штабеля высохшего дерева, мертвых тел и древних саванов.

Эшли с диким взглядом, пошатываясь, поднимался на ноги. Кулаком действующей руки Девлин двинул противнику в лицо, опрокинув того спиной на кучу древесных обломков и костей.

Огонь уже окружал их со всех сторон, наполняя воздух зловонным маслянистым дымом, от которого сдавливало в груди и слезились глаза.

– Гибсон! – окликнул Себастьян. Кашляя, он нетвердой походкой поковылял туда, где хирург пытался привстать на здоровое колено.

– Обхвати меня рукой за шею! – перекрикивая рев пожара, велел виконт и направился к выходу, волоча доктора за собой. Друзья, пошатываясь, двигались по огненному тоннелю к лестнице. Ниши с гробами превратились в бушующие валы пламени, в воздухе метались языки полыхающих саванов, сыпались дождем горящие щепки.

Гора домовин из ближайшего углубления рухнула жаркой лавиной, разбрасывая по центральному проходу пышущие жаром обломки. Дымящий кусок дерева шарахнул Девлина по голове, сбивая с ног. Себастьян попытался подняться, но тут же ощутил, как что-то тяжелое ударило в спину, вытесняя из легких воздух. Он повалился лицом вперед и выпустил ирландца.

– Гибсон! – вскрикнул виконт, потянувшись за другом. Страшный приступ кашля сотряс тело, забирая остатки сил.

Себастьяна охватила бешеная злость: за нерожденного малыша, который никогда не узнает отца, за женщину, которой придется встречать рождение этого ребенка в одиночку. Стиснув зубы, он попробовал встать и вдруг услышал впереди чьи-то крики.

Подняв глаза, Девлин увидел темные мужские тени, целенаправленно продвигавшиеся сквозь дым и языки пламени. Протянувшиеся руки высвободили доктора из захвата виконта и понесли к выходу. Себастьян услышал знакомый тонкий голос и увидел отблески огня в стеклах очков сэра Генри.

– Надо поторапливаться, милорд, – Лавджой схватил виконта за сюртук. – Вы можете встать?

Себастьян кивнул. Кашель был слишком сильным и не позволял говорить. Тяжело опираясь на маленького магистрата, Девлин поковылял к узким, истертым ступеням.

На верху лестницы он споткнулся об остатки старой кирпичной стенки, упал, перекатился на спину и уставился на тяжелые свинцовые тучи. В лицо плеснул дождь, а легкие жадно втянули сладкий деревенский воздух.

– Гибсон? – с усилием поворачивая голову в поисках друга, виконт разразился новым приступом кашля. – Как он?

– У доктора на голове приличная ссадина, но выглядит он неплохо. По правде сказать, лучше, чем вы, милорд.

– А Эшли?

– Мы не смогли пробраться к нему.

Себастьян снова закашлялся и отказался от попыток сесть. Было так хорошо в эту минуту просто лежать на прохладной траве, позволяя дождю смывать с лица пыль, паутину и запах древней смерти.

– Не думал, что вы подоспеете вовремя, – заметил он. – Должно быть, сэр Питер разыскал вас быстрее, чем я ожидал.

– Сэр Питер? – недоуменно нахмурился Лавджой. – Но я не видел баронета.

Подняв голову, Девлин взглянул на магистрата. Шляпа сэра Генри отсутствовала, на рукаве виднелись подпалины, а над глазом – пятно сажи, придававшее приятелю ухарский вид.
– Тогда какого рожна вы оказались здесь?

– Мисс Джарвис выискала фамилию маркиза Рипона в «Книге пэров» и проследила связь с капелланом епископа. Когда она узнала о намерении Эшли съездить в Танфилд-Хилл, то настояла, чтобы мы отправились следом за ним. Лично я считал, что леди слишком бурно нас понукает – но, как оказалось, ошибался.

Себастьян откинул голову на мокрую траву и расхохотался.

 » Глава 43, заключительная и примечания автора

Глава 43

ПЯТНИЦА, 17 ИЮЛЯ 1812 ГОДА

Облачившись в темно-синий шелковый халат поверх белой льняной рубашки и замшевых бриджей, виконт утром спустился позавтракать и обнаружил в утренней столовой восседавшую у стола тетку Генриетту.

На даме красовалась роскошное прогулочное атласное платье светло-лилового цвета с застежками из сутажа, а на голове возвышался тюрбан из лилового и лимонного шелка.

Когда Девлин в изумлении остановился на пороге, герцогиня объяснила:
– Я приказала твоему слуге не объявлять о моем прибытии.

Себастьян по-прежнему таращился на гостью, и она добавила:
– Я говорила с Гендоном.

– А-а, – виконт подошел к столу, плеснул в кружку эля и залпом выпил. – И подумали, что я не захочу вас видеть?

– Подумала, что можешь и не захотеть.

Девлин вопросительно приподнял тарелку:
– Положить вам что-нибудь?

Герцогиня деланно вздрогнула.
– Быть на ногах в такую рань само по себе ужасно. А при этом еще и что-то жевать – совершеннейшая дикость.

Себастьян хохотнул и направился к буфету, где на подносе стояли предлагаемые на выбор блюда.

– Хотела поблагодарить тебя за помощь во всех этих неприятностях, – начала тетка. – Архиепископ рассказал мне, что ты раскрыл убийства Френсиса Прескотта и того деревенского священника. Джон также сообщил, что, по твоему убеждению, убийца сэра Нигеля, скорее всего, мертв и никогда не будет найден, – герцогиня сделала паузу. – Разумеется, его высокопреосвященство тебе верит.

– А вы нет? – покосился Себастьян.

– Я-то тебя знаю, – твердо встретила взгляд племянника леди Генриетта.

Девлин уселся за стол.
– Порою правде лучше оставаться неизвестной.

– Что ж, я точно не стану спорить с этим утверждением. Хотя и не ожидала когда-либо услышать такие слова от тебя.

Взяв вилку, Себастьян помедлил, затем глянул в умное полноватое лицо собеседницы:
– Вы знали?

Ни к чему было уточнять, что именно. Никогда нельзя быть уверенным, не слышат ли слуги.

– Да, с самого начала, – спокойно ответила герцогиня. – Мои чувства к тебе не имеют никакого отношения к незначительным обстоятельствам твоего рождения. Твой брат Ричард был добрым мальчиком, и после его смерти я горевала, словно по родному сыну. А вот к Сесилу была равнодушна, – фыркнула тетка. – Он слишком походил на вашу мать.

– А я, наоборот, любил маму. И Сесила.

– Знаю, что любил. Гендон говорит, твои агенты во Франции наводят справки о Софии. Есть успехи?

– Пока нет.

Генриетта какое-то мгновение помолчала, глядя на племянника.
– Полагаю, теперь ты считаешь, что графский титул должен по справедливости перейти к этому придурковатому кузену с севера?

Герцогиня, как и ее брат, никогда не питала иных чувств, кроме презрения, к дальнему родственнику – нескладному тугодуму, который жил в Йоркшире и стоял следующим за Себастьяном в очереди наследования.

– А вы так не считаете? – поднял бровь виконт.

– Ни в коей мере. Дед Делвина – двоюродный брат моего отца – был бесплоден. Его сын родился от местного викария.

– Вы не можете этого знать.

– Очень даже могу. Так что, если думаешь, что лишаешь родственничка «законного» титула, то ошибаешься. Делвин не больше Сен-Сир, чем ты. На самом деле, даже меньше. В конце концов, в жилах твоей матери текла кровь Сен-Сиров – через ее бабушку.

Себастьян криво усмехнулся. Следовало это предвидеть. Кровь Сен-Сиров. Имя Сен-Сиров. Наследие Сен-Сиров. Сколько он себя помнил, для Гендона не было ничего важнее, чем сохранение и продолжение древнего рода, – абсолютно ничего.

Герцогиня наблюдала, как племянник пытается есть левой рукой, осторожно пристроив правую на коленях.
– Мне сказали, ты повредил руку. Серьезная рана?

– Заживет.

– Алистер будет рад услышать, – кивнула тетка, и Девлин понял, что она явилась с разведкой, чтобы потом доложить его отцу («графу», – мысленно поправил он себя), как дела у наследника.

Гостья с тяжелым кряхтением поднялась на ноги:
– Сен-Сир единственный отец, который у тебя есть, Себастьян. И ты настолько дорог ему, насколько может быть дорог родной сын. Возникшее между вами прошлой зимой отчуждение причинило Гендону много боли. Не позволяй тому, что натворила София тридцать лет назад, встать между вами сейчас.

– Дело не только в поступках моей матери, и вы это знаете.

– Если речь идет о Кэт Болейн, – фыркнула герцогиня, – я никогда не считала ее подходящей женой для тебя. Можешь сколько угодно метать в меня глазами молнии, Себастьян, но это правда – и я не имею в виду ни обстоятельства рождения девочки, ни менее чем приемлемый род занятий. Тебе нужна супруга, способная удержать тебя в узде.

– Как вас держал Клейборн?

– Господи Боже, – оскорбилась тетка. – Он никогда даже не пытался.

– Об этом и речь.

– Я ведь не ты, – направилась к двери Генриетта.

Девлин остановил ее замечанием:
– Будучи одним из королевских посланников, лорд Джарвис… – он запнулся, подбирая слова. – Джарвис должен был знать правду. Однако, хотя они с Гендоном столько лет скрещивали копья, барон никогда не воспользовался этими сведениями. Почему?

– Джарвис и Гендон – давние недруги. Каждому из них известно о противнике то, что предпочтительнее предать забвению.

– В каком смысле?

– В таком, что порою правде лучше оставаться неизвестной.

* * * * *
Себастьян натолкнулся на мисс Джарвис в солнечном садике на Беркли-сквер, где та прохаживалась по аккуратным, усыпанным ракушками тропинкам в сопровождении служанки. Геро не присутствовала на похоронах епископа и его брата, поскольку погребальные церемонии считались мероприятиями, опасными для хрупкого женского здоровья.

Баронская дочь столь глубоко погрузилась в свои тревожные раздумья, что не заметила Девлина, и он остановился, наблюдая за ней из тени подстриженной тисовой изгороди. На Геро было очаровательное муслиновое платье в узорах из веточек и соломенная шляпка с кокетливой красной лентой, завязанной под подбородком. Но щеки гулявшей выглядели необычно бледными, а черты – напряженными. И Себастьян знал, почему.

Она с достоинством и мужеством смотрела в лицо невообразимо губительному для любой аристократки развитию событий. Виконт смущенно припомнил минуты под заброшенными садами Сомерсет-хауса, когда они с Геро поверили в неминуемую смерть, но не погибли, а создали новую жизнь. Мысли о будущем с мисс Джарвис в роли жены – и лордом Чарльзом Джарвисом в качестве тестя – приводили Себастьяна в замешательство и переворачивали все внутри. Но как человек чести, он не мог позволить девушке одной расплачиваться за последствия того рокового дня. Сделав глубокий вдох, виконт направился к гулявшей.

При звуке его шагов она оглянулась – и застыла.

– Вы забыли зонтик, – поддразнил Себастьян.

Геро не улыбнулась.
– Я как раз собиралась возвращаться в дом. Всего доброго, милорд.

– О нет, вы не уйдете, – заявил Девлин, пристраиваясь рядом, когда мисс Джарвис попробовала свернуть в сторону. – Я не намерен быть джентльменом и дать вам улизнуть. Прежде всего, позвольте поблагодарить за спасение моей жизни.

– Не за что. А теперь мне действительно…

– Нет. Я знаю правду, – без околичностей утвердил Себастьян. – Можете отнекиваться, сколько угодно. Саймон Эшли рассказал мне.

– Эшли? Но как он… – Геро запнулась, бросая красноречивый взгляд на служанку, которая тут же отступила вне пределов слышимости.

Баронская дочь пошла по дорожке, скрестив руки на груди и приглушив голос:
– Так что вы там говорите, лорд Девлин?

– Что между попытками прикончить меня епископский капеллан сделал любопытное предложение: если я соглашусь молчать о его душегубских делах, он не станет распространяться о моем пока неродившемся ребенке.

В воздухе стоял густой дух влажной земли и разогретых на солнце камней, к которому примешивалась нежная нотка лаванды. К чести мисс Джарвис, она не продолжала упорствовать в отрицаниях – просто шагала вперед, ровно держа спину и стиснув в тонкую линию губы, но Себастьян видел, как дернулось нежное горло.

– У меня в кармане особое разрешение. Мы можем пожениться на этой же…

– Нет.

– Мисс Джарвис…

– Ни за что. Вам известно мое мнение о современном институте брака в Англии.

– Уверяю, мисс Джарвис, я не буду ни бить вас, ни приставать с нежелательными домогательствами, ни рисковать на игорном кону принесенным вами в этот союз состоянием. И вовсе не прошу верить мне на слово. Можно подготовить брачный договор, гарантирующий…

– Нет, – Геро поднесла ладонь ко лбу, закрывая глаза. – То, что вы предлагаете – настоящее сумасшествие. Безумие что для вас, что для меня – я на это не пойду.

– Если не хотите поступить так ради себя, подумайте о ребенке.

– Я как раз о ребенке и думаю.

Бегло оглянувшись на служанку, виконт наклонился к спутнице и сказал тихо и серьезно:
– Вы не можете отдать это дитя на воспитание таким, как доктор Маккейн.

– А чем же он плох?

По правде говоря, Маккейн ничем не был плох, за исключением того, что хотел усыновить Себастьянову плоть и кровь.
– Его супруга, похоже, безобидна. Но сам доктор – чванливый, узколобый зануда.

– Встречаются вещи и похуже, чем чванливый, узколобый зануда.

– Спорный вопрос. Раз уж вы столь непоколебимы в сопротивлении браку, отдайте ребенка мне. Я сам его воспитаю.

Изящные ноздри раздулись от быстрого вдоха.
– Нет.

– Но почему? – Себастьян ощутил, как нарастают в душе разочарование и гнев, а к ним примешивается страх. – Вы должны позволить мне сделать хоть что-то…

– Поверьте, лорд Девлин, в этом нет необходимости. Я приняла решение уехать. Попутешествую пару лет по Аравийскому полуострову или, может, отправлюсь в Гиндукуш.

– Собираетесь рожать в Аравии?! Вы что, сошли с ума?

– Нет, не сошла. Всего-навсего намереваюсь сохранить и свое дитя, и свою свободу. Когда через несколько лет я вернусь, возраст ребенка нетрудно будет скрыть. Можно объявить малыша сиротой, усыновленным во время моих странствий, и никто ничего не узнает. Да, могут поползти слухи, ну и что с того?

Девлин пытливо вгляделся в бледное, решительное лицо спутницы.
– И вы это сделаете? Позволите ребенку расти, считая себя не тем, кто он есть на самом деле?

Мысль об этом разрывала Себастьяну сердце, мучительно бередя рану, которой никогда не суждено было затянуться.

– У меня нет выбора.

– Разумеется, есть. Вы можете стать моей женой.

– Я буду писать, – пообещала упрямица. – Сообщать, благополучен ли малыш. А теперь прошу извинить, милорд. У меня много дел.

Геро попыталась проскользнуть мимо Себастьяна, но он остановил ее, поймав за руку.
– Я не могу позволить тебе так поступить.

Она осторожно высвободила запястье из захвата.
– Как же, скажите на милость, вы намерены меня остановить?

– Не знаю. Может, похитить?

– Не смешите, – обронила Геро и ушла, оставив Себастьяну солнце, легкий ветерок и повисший в воздухе еле уловимый аромат лаванды.

* * * * *
Этим вечером лорд Джарвис появился за домашним ужином, что являлось большой редкостью.

Он поговорил немного с дочерью о войне на Пиренеях и об агрессивных нападках юных Соединенных Штатов. Баронесса, по своему обыкновению, вставляла в беседу отрывистые и бессмысленные реплики.

Родители как раз доедали нежнейший суп-пюре из спаржи, когда Геро набрала в грудь побольше воздуха и без предисловий заявила:
– Я тут подумываю нанять компаньонку и немного попутешествовать.

– Попутешествовать? – леди Джарвис со звоном уронила ложку. – Только… куда, дорогая?

– В Аравию. Или в Индию. Мало ли куда?

– Боже милостивый, – протянул барон. – Что это тебе взбрело в голову?

Геро со странно застывшим лицом взглянула на отца:
– Вы прекрасно знаете, что я с детства мечтала посмотреть мир. Думаю, мною достигнут тот возраст, когда можно это себе позволить, не вызывая излишних обсуждений

– Но… – мать схватилась за бокал с вином. – Что же я буду без тебя делать?

– Без сомнения, окончите свои дни в Бедламе, где вам самое место, – злорадно пообещал Джарвис.

– Папа, – тихим, сдавленным голосом произнесла Геро. – Вы не должны говорить такое даже в шутку.

– С чего ты взяла, что я шучу? – поднял бровь вельможа. – Ты серьезно ожидаешь, что я стану мириться с сумасбродствами твоей матери, когда тебя не будет рядом, чтобы лестью и уговорами приводить Анабеллу в подобие нормальности?

Могущественный лорд полагал себя мастером чтения в человеческих душах, но увиденное в напряженном, встревоженном лице дочери смутило его. Она напомнила отцу лисицу, загнанную охотниками в угол.

– Геро? – жалобно пискнула леди Джарвис.

Потянувшись через стол, дочь крепко сжала руку баронессы в ладонях.
– Все в порядке, мама, – она заставила губы сложиться в неубедительную улыбку, не затронувшую глаза. – Я просто фантазировала. Не волнуйтесь, я не уеду.

– Если так уж томишься от скуки, – буркнул барон, – то лучшее лекарство – найди себе мужа и нарожай детей.

Геро покосилась на отца. Тот ожидал, что она выскажет какое-нибудь из своих обычных обличений несправедливого брачного законодательства в Англии. Вместо этого дочь как-то странно тихонько хмыкнула и обронила:
– Возможно, я и прибегну к вашему рецепту.

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА:

В то время как церковь Святой Маргариты и деревня Танфилд-Хилл являются вымышленными, церковная крипта была навеяна описанием и обстоятельствами обнаружения действительно существующего склепа в церкви Святого Вистана в городке Рептон, Англия.

Тем, кто пожелает узнать о погребальных обычаях девятнадцатого столетия и условиях захоронения в криптах, советую почитать увлекательнейшие материалы, имеющиеся как в печатном виде, так и в Интернете, об археологических раскопках в церкви Христа в Спиталфилдсе, Англия, в церкви Святого Панкратия на Юстон-роуд и о недавно обнаруженной крипте бывшей доминиканской церкви в городе Вац, Венгрия.

Сколь бы удивительным это ни казалось, но невероятное промедление с похоронами епископа Прескотта в те времена было обыденным и в среднем составляло от десяти до двенадцати дней. Английские аристократки не присутствовали на похоронах вплоть до викторианской эпохи.

На описание пожара, явившегося кульминационным моментом данной книги, вдохновило реальное событие: в конце XIX века огонь в крипте лондонской церкви Святого Клемента пылал несколько дней, питаясь исключительно гробами и их содержимым.

Образ епископа Прескотта в общих чертах основан на личности жившего в действительности епископа Бейлби Портеуса. Портеус, ярый реформатор и аболиционист, был одним из ведущих приверженцев закона о запрете работорговли, принятого парламентом в 1807 году. Выступая противником Французской революции и республиканских доктрин Томаса Пейна, епископ также являлся автором антивоенной, антиимперской поэмы, которую, к примеру, цитирует лорд Джарвис. Портеус умер (ненасильственной смертью) в летней резиденции лондонских епископов в Фулхэме в 1809 году. Джон Мур был архиепископом Кентерберийским с 1783 по 1805 год, когда на смену ему пришел довольно бесцветный Чарльз Мэннерс-Саттон. Моя благодарность мисс Дженет Лоз, личному секретарю и помощнику нынешнего епископа Лондонского, за ответы на некоторые исследовательские вопросы по бывшей городской епископской резиденции.

Многочисленные места и церкви в Лондоне, упоминаемые в романах этой серии, например, первая церковь Святого Панкратия и Темпл, за последние двести лет обновлялись и перестраивались, поэтому сейчас выглядят иначе, нежели в 1812 году. Я изобразила их такими, какими их мог видеть Себастьян.

Жизнь Уильяма Фраклина во многом соответствует моему описанию, хотя на самом деле он отплыл из Нью-Йорка не в начале июня, как указано в книге, а в сентябре 1782 года. Большинство высказываний об американской революции и государстве Соединенных Штатов взято из реально существующих писем, газет и речей тех времен. Возможно, эти фразы удивят некоторых читателей современным, слегка сатирическим звучанием, но они полностью соответствуют своей эпохе. Большинство британских аристократов эпохи Регентства считали молодое американское государство и его радикально новую форму правления серьезной угрозой цивилизованному миру.