Анри де Грамон. Слэш, 18+.

спасибо за продолжение!!!генерал прекрасен и благороден, правда боюсь если Анри не скажет правды прошлом ему это потом на руку не сыграет

Спасибо за продочку!
Генерал - не одноначен. Я так понимаю что он потерял голову, иначе не очень вяжется что такой холодный генерал как представился мне, станет так лепетать перед своим бывшим врагом Анри.

Странно, что Анри там вообще кто-то о чем-то справшивает, а не разыграли в слепую. Генерал удивил, я думала он более извращенец, тиран и злодей.
___________________________________

Я как то генералу не доверяю...Очарован он, а кем? Своим таинственным Виктором, в Анри замену увидел? И Карл....Нет уж, пусть свою принцессу любит..
Виктор погиб на войне?
Спасибо!!!!!

спасибо! Как-то по-моему не вяжется поведение генерала и дальнейшее высказывание Анри, что за него давно уже все решено? Или генерал из породы людей мягко стелит, да больно спать? Спасибо еще раз Лина очень все понравилось жду продолжение с нетерпением!!!

начинается веселье ждемс ....
___________________________________

Dizel, спасибо!
Только он тоже не прост.
Джули Районс, спасибо! Там не только это.
Mac, ты - умница, больше пока ничего не скажу. Все будет.
Илона, ну... зачем нам однобокие персонажи?
sveta, спасибо! Скоро будет понятнее (хе, уже самой смешно, после каждой главы это пишу)))
Cherta, большое спасибо! Генерал еще не раскрылся, пока мы видели только одну его сторону.
Света, о да! Самое мое любименькое!

СПАСИБО!!!
_________________

Ох, прямо трепещу Напоминает танец - шаг вперед, два назад. Прелюдия то есть.
Птенчика лошадками заманивают. Приручают, значит, ага.
А генерал-то с харизмой. Упавшие реснички снимает)))
По крайней мере, его намерения ясны
Поглядим, как Анрюшка будет сопротивляться влечению
Спасибо за главу

Спасибо за продолжение;-)
_________________

La Fam, astre, большое спасибо!
_________________

 » Глава 8. Галерея воинской славы

Страсти — это ветры, надувающие паруса корабля; ветер, правда, иногда топит корабль, но без него корабль не мог бы плыть.
(Вольтер)

Д’Эпине не обманул. Пообещав мне время, он не появлялся несколько дней. Я даже успел несколько заскучать. По сравнению с ним, все, кто мог бы привлечь мое внимание, меркли, казались пустыми и мелкими. До церемонии бракосочетания принцессы Катерины и короля Карла оставалось менее двух недель. Медлить дальше было попросту глупо. Никаких инструкций я так и не получил, и ощущение опасности притупилось, постепенно сходя на «нет». И я принял решение – если сразу после свадьбы мне все-таки позволят вернуться домой, меня, я уверен, будет ждать очередная выбранная отцом невеста, и тянуть со свадьбой мне вряд ли будет позволено. Так стоило ли отказывать себе сейчас в головокружительных отношениях из-за старых страхов? Не буду ли я потом жалеть, что уехал, так и не ответив генералу?
Ответ был однозначен. Тем более я и так жил без интимной близости куда дольше, чем привык.
В тот же день я написал генералу. Было там всего два слова: я согласен. Полночи я не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок на мягких перинах. А с утра генерал нашел меня сам, когда я спустился в столовую позавтракать.
- Анри, - он, встав за стулом, положил мне руку на плечо. – Я получил вашу записку.
- Да? – голос мой был совсем хриплым, словно меня мучила жестокая простуда.
- Я обещаю, что сделаю все, чтобы вы не пожалели об этом.
Я улыбнулся.
Генерал присел рядом, запросил чай и круассаны.
- Анри, я думаю о вас день и ночь, - он накрыл мою ладонь своей.
- Я тоже, - я опустил глаза и покраснел. Раз уж генерал считал меня настолько невинным, более того, желал этого, я решил его не разочаровывать. Тем более что эта игра и мне самому доставляла удовольствие.
После завтрака мы прошли в сад. На одной из пустынных дорожек он прижал меня к яблоне и поцеловал. Я с готовностью приоткрыл рот, отвечая.
- Вы кружите голову похлеще вина, - прошептал он мне в ухо. Я усмехнулся.
- Так пьянейте же, мой генерал.
И он снова меня целовал.
Дальше мы шли, держась за руки. Как дети. Но смеяться по этому поводу отчего-то не хотелось.
К сожалению, провести вместе столько времени, сколько бы нам хотелось, не было никакой возможности, у генерала были запланированы дела, поэтому в холле, у лестницы на второй этаж, нам предстояло расстаться.
- Вы волнуете меня, Анри. Я горю рядом с вами. Хочу обладать вами, - он вновь прижал меня к себе, благо холл в этот час был совершенно пуст. – Хочу познать вас так, как не познавал никто, - я вновь нашел в себе силы смутиться. – Умоляю вас, спасите меня от этого пожара.
- Ночью, - прошептал я едва слышно.
- Сегодня?
- Да.
- Я приду.
Мы снова поцеловались, я чувствовал, как горят мои губы, как сбилось дыхание, все тело было наполнено предвкушением. Я гнал страх, понимая, что он неуместен здесь, только не с генералом. Его внимание казалось мне даже излишним. Такую осторожность я оправдывал тем, что для него я был невинным юношей, не знавшим близости с мужчиной. И в тот момент мне хотелось даже, чтобы так и было.
Он отпустил меня, улыбнулся ласково и ушел. А я решил пойти к себе в комнаты, ступил на лестницу, посмотрел вверх… и увидел де Лабрюйера.
- И давно вы там стоите? – спросил зло. Ненавижу, когда подглядывают. Если сам не приглашаю, конечно.
- Достаточно, де Грамон, чтобы понять, что напрасно я так спешил с инструкциями.
- Прошу прощения?
- Вы были в галерее?
- В галерее? Нет, - признаться, я даже не знал, где это.
- Тогда пойдемте.
Я поднялся к нему, и мы вместе куда-то пошли. Один коридор сменял другой, де Лабрюйер хранил молчание. И это меня ужасно злило, в конце концов, жизнь моя только начала налаживаться.
- Так что за инструкции и что за галерея? – не выдержал я.
- Сейчас вы все поймете, де Грамон. Признаться, даже при вашей репутации не слишком разборчивого в связях офицера, - тут я вздрогнул и прищурился, задумавшись, насколько много ему известно и чем мне это может грозить, - не ожидал от вас такой прыти.
- Объяснитесь, мсье, - зло прошипел я.
- Прошу, - игнорируя вопрос, де Лабрюйер распахнул двери галереи, пропустил меня вперед. Вдоль стен висели картины, и с одного взгляда становилось понятно, что это галерея воинской славы. В центре правой стены – портрет короля в натуральную величину, напротив, на левой – такой же, но д’Эпине.
- Подойдите к д’Эпине. И посмотрите на портрет рядом. Я послушался. Генерал на портрете выглядел моложе и как-то веселее, что ли. Я перевел взгляд на портрет справа от него. И замер, не дыша – на меня смотрел я сам, только черноволосый и кареглазый.
«Капитан Виктор де Биль», - гласила табличка под портретом, датирован он был позапрошлым годом.
Я сглотнул, зажмурился, словно за то время, что я не смотрел на портрет, там могло что-то измениться.
«Вы так похожи на мсье Виктора», - память услужливо напомнила слова служанки.
Открыв глава, я снова вгляделся в изображенного мужчину.
- Как это возможно?
Де Лабрюйер встал рядом, заложив руки за спину.
- Не знаю, де Грамон. Однако сходство налицо.
- Вы поэтому меня сюда отправили? – не могу сказать, что в голове одномоментно сложилась полная картина, но многое стало понятнее. И рядом стоял человек, от которого на этот раз я собирался добиться ответов на все свои вопросы. – Что с этим де Билем?
- Он погиб. Спасая Д’Эпине. Поэтому генерал был лишь ранен.
- Они… - вопрос крутился на языке, но я не мог найти в себе сил его задать.
- Были ли они любовниками? – де Лабрюйер усмехнулся. – Были. Много лет.
Я сглотнул. Вновь прикрыл глаза.
- Генерал потом как с цепи сорвался. На наше счастье, Карл подписал мирный договор прежде, чем он успел встать с постели. Но если генерал захочет войны – а он жаждет мести – Карл не сможет ему отказать.
- Почему? Неужели он имеет настолько сильное влияние на короля?
- Да. Странно, что вы этого еще не поняли. Д’Эпине – кузен Карла. Они росли вместе. Более того, Карл привык во всем его слушаться. По сути, именно д’Эпине определяет политику страны. Вы понимаете, что будет с нами всеми, если война все-таки начнется?
Я медленно кивнул. Войну нам не потянуть.
- О вашем сходстве с де Билем, - продолжил он. – Мы узнали случайно…
- И решили, - подхватил я, - что если дать генералу копию утерянного любовника, он перестанет думать о войне?
- Точно так. Наши шпионы доложили, что последнюю неделю приготовления к войне не велись. Впервые за последние месяцы не было сделано ничего.
- Почему же вы связываете это со мной? Король околдован принцессой, зачем ему война? – я пребывал в шоковом состоянии, ужасно хотелось закрыть глава и оказаться где-нибудь в другом месте, подальше от интриг, королей и генералов.
- Не прикидывайтесь большим дураком, чем являетесь! – сносить оскорбления я не был намерен. Помнится, мы стрелялись и за меньшее.
Я ударил де Лабрюйера. Да, это было неразумно, возможно, даже гибельно для меня, но никакая сила не могла остановить сейчас моего гнева.
Он прижал руку к щеке и отшатнулся.
- Де Грамон…
- Как же вы мне надоели! – я уже кричал. – Насквозь лживый, мерзкий. Мне одним воздухом с вами дышать противно. Это была ваша идея, да? – я наступал, уже практически нависая, де Лабрюйер отступал. – Вашей идеей было подложить меня под несчастного генерала? Вернуть ему погибшего любовника? Только я не де Биль, черти вас раздери, - я дышал ему в лицо. – Не де Биль!
- Я знаю, - де Лабрюйер обхватил руками мою голову, притянул к себе и попытался поцеловать. Я оттолкнул.
- Сумасшедший! Вы сумасшедший, - я обнял себя за плечи, отошел к портрету короля. – Ладно, - меня все еще трясло. – Почему вы не сказали мне раньше, что моя миссия – очаровать д’Эпине?
- Он почувствовал бы фальшь… - голос Северина был тих. – Понял бы, что вы там не случайно. А так… вы смогли, де Грамон, сделать то, что не под силу было всему нашему дипломатическому корпусу.
- Тварь, - прошипел я. Мне было жалко себя, жалко д’Эпине, виноватого лишь в том, что на его чувствах играли.
- Мне жаль…
Я повернулся к нему лицом и в голос рассмеялся.
- Вам жаль? Кого? Себя? Меня? Родину? Кого вам, черт побери, жаль?
- Анри…
- Я не разрешал вам!
- Де Грамон, - послушно отозвался де Лабрюйер. – Если бы был хоть малейший шанс решить все иначе…
Я скривился.
- Вот только не нужно опять этого «мне так жаль». Вам не жаль. Вы, смотрю, не особо-то высокого мнения о моей особе.
- Это не так…
Он подошел близко, посмотрел в глаза.
- Я все о вас знаю.
Я поперхнулся новыми оскорблениями.
- Что?
- Знаю про де Блуа.
Я закусил губу.
- Чудесно.
Он порывисто схватил меня за плечи, притянул к себе. Я не сопротивлялся. Уткнувшись носом в его камзол, я вдохнул – пах он очень приятно: чем-то свежим и легким.
- Мне правда жаль, де Грамон. Ужасно жаль, - его жаркое дыхание шевелило волоски на моей шее. - Просто… - он вздохнул. - Не влюбляйтесь в него, прошу вас. Храните холодную голову. Помните, что не вас он любит. Просто потерпите…
Я оттолкнул его.
- Господи, какой же вы гадкий! – другим слов у меня в тот момент не было. Мне хотелось схватить его за волосы и бить головой о стену, чтобы смыть это непонятное выражение с его лица, заставить страдать так же сильно, как страдал сейчас я. Хотел причинить ему такую боль, какую не причинял никому и никогда. – Ненавижу!
Я повернулся спиной и быстро пошел к выходу из галереи, молясь только об одном: не сорваться окончательно. Злость кипела во мне, требуя выхода.
Де Лабрюйер не окрикнул меня, он так и стоял там, где я его оставил. И в полной тишине набатом в мозгу отдавался звук моих шагов.
Всего лишь раз в жизни я сорвался по-настоящему. С де Блуа. Наверное, он слишком увлекся, унижая меня, и во мне что-то сломалось. Стало все равно, умру я или буду жить. Тогда я едва не убил его, и только более крупное сложение и опыт ближнего боя спасли его. Он сумел оторвать мои руки от своего горла и оттолкнуть меня.
С того дня между нами что-то неуловимо изменилось, он понял, что я более не безответная жертва, над которой можно безнаказанно глумиться, я могу ответить. И отвечу.

Естественно, я предполагал, что меня собираются использовать. Чего не ожидал, так это цинизма, с которым это собирались делать. Меня использовали как шлюху, приманку для генерала, как грелку для постели, основная цель которой – удовольствие хозяина. И если хозяин доволен – в доме мир. Ценой свободы грелки. Вот только никому и дела нет до ее чувств и эмоций.
Особо бесчувственные и циничные могли бы спросить: а что такого, ведь де Грамон и так отдался бы генералу? Отдался бы. Вот только это был бы акт моей доброй воли, удовольствие, подаренное мною Д’Эпине, не измерялось в материальном эквиваленте. Я не чувствовал бы себя продажной девкой, я отдавался бы искренне, ни на что, кроме ответной искренности, не рассчитывая. Теперь же я не представлял, как буду смотреть генералу в глаза. Я не любил его, но безгранично уважал. За доблесть, за силу, за нежность. За взгляд, каким он смотрел на меня. Кого только он видел перед собой? Де Грамона или де Биля?
В бюро обнаружилась запечатанная бутылка красного и бокал. Я не раздумывал ни минуты.
Позже я лежал в постели, все еще кипя злобой. В тот момент я ненавидел их всех – своего короля, лживого де Лабрюйера, генерала, любившего вовсе не меня.
И когда раздался стук в дверь, не открыл.
_________________

опа. вот страсти разыгрались. а наш герой-подонок оказывается не чужд человеческим качествам. я уж думала, после случая с невестой, что грамон аморальный тип без стыда, совести. оказывается сердце у него все таки еще живо.

Лина
Как всё оказывается плачевно,по моему де Лабрюйер не особо хочет ,что Анри испытывал чувства к генералу,он интересно тоже влюблён в Анри.
А вот генерал мне кажется не так прост,думаю он догадывается ,что Анри здесь не просто так.
Спасибо за главу
___________________________________

Блин, я аж вся обрыдалась, ведь знала же что так все и будет, но ты все так описала, прям
А генерал не прост, ох не прост Что у него за игра?
Лина, спасибо за продолжение!
___________________________________

Да, правда, неужели толстый слой цинизма постепенно облетит с Анри? Как-то неожиданно... Но и Лабрюйеру похоже не позавидуешь, приходится отдавать то , что и самому очень хочется. Видать мучается парень между чувствами и долгом.