Итальянский роман

Спасибо за проду!

Мирелла! Приятно поразила, гнедого, жаль конечно. Но на сестру гнева родителей навлекать не хочет. Массимо! Как он ее любит! Неужели никто не замечает?
Дуэль! И что теперь?
Гюльнара, спасибо!!! А что с Летти?

Приятно удивила Мирелла- хорошая девочка оказывается.
Вспыльчивая, взбалмошная, но добрая оказалась. И все оказалось, как и предполагала Летиция- Мирелла не хочет больше замуж за Део.
Но теперь новая напасть-дуэль. Вот несчастье-то, если кого убьют!Массимо хороший парень, а Део-тем более!
Спасибо Гюля. Ждем дальше.
_________________

Гюльнара, спасибо огромное за продолжение!
Очень понравилось, как динамично развивается сюжет. В этой главе симпатии немного поменялись и отношение к Мирелле стало намного лучше. Она избалованная, вспыльчивая девушка, но с добрым сердцем. Жаль стало ее. Все-таки правильно говорят благими намерениями вымощена дорога в ад. Летти еще предстоит ответить за свой поступок. Но хорошо, что этот случай помог Массимо показать себя с другой стороны и Мирелла сможет увидеть то, чего раньше не хотела упорно замечать и не придавала значения.
Спасибо!
___________________________________

Миреллу жаль, такое увидеть. Массимо показал себя с наилучшей стороны, и это было замечено девушкой.
Как у Летти с сестрой будут дальше отношения развиваться. И чем закончится дуэль.
_________________

спасибо за проду

Ой,что-то мне граф нравится всё больше и больше
_________________

Спасибо за проду!

Захватывает.Буду читать.

 » Глвы 23, 24

Дорогие леди, спасибо всем
Таля, привет, рада новому читателю!

23.
- Что? – Део ошарашено уставился на маркиза.
- Я хочу драться с вами. Немедленно. Здесь и сейчас, - отчеканил Массимо.
- Мне кажется, один из нас помешался, - сказал Део, начиная, однако, понимать.
- К черту! – рявкнул Массимо. – За шпагу, ваше сиятельство! – Его пальцы судорожно сжали эфес. - Иначе вы не только подлец, но и трус!
- Да будет тебе, - миролюбиво произнес Део. – Неужели ты хочешь убить друга из-за нескольких слез пустоголовой девчонки?
- Слез? – Массимо аж затрясся от ярости. – Из-за твоей похотливости она чуть не погибла!
- Что случилось? – уже другим тоном спросил Део.
- Она упала с лошади. Конь сломал хребет, пришлось его прикончить. Мирелла сильно повредила ногу. Возможно, она останется хромой на всю жизнь... Безмозглая ты скотина!
Брови Део мрачно сдвинулись.
- Мне жаль, - промолвил он, оставив без внимания очередное оскорбление Массимо. Тот взъярился еще больше.
- И это все, что ты можешь сказать?! По твоей вине она может стать калекой – а тебе всего лишь жаль?! Ты унизил ее! Растоптал ее любовь! На ее глазах бесчестно пытался соблазнить ее же сестру! Похотливый мерзавец! Берись за шпагу, иначе я проткну тебя, как свинью!
- Довольно, Массимо. Успокойся и посмотри на вещи более здраво. Твоя брань не поможет бедняжке. А меня тебе не удастся вывести из себя. Поверь, в плену я перенес и не такие оскорбления и унижения.
- Не пытайся меня разжалобить своими рассказами о плене...
- Хватит. Я не пытаюсь тебя разжалобить, - просто взываю к твоему уму. Я понимаю твои чувства. На твоем месте я был бы в не меньшем гневе. Братьев у Миреллы нет, отец далеко. Ты один можешь сейчас постоять за ее честь, как кузен и родственник. Если б моя родная сестра...
- Она мне не сестра! Не сестра, черт побери! – выкрикнул Массимо. И этот вопль израненной души вдруг открыл графу глаза. Он в изумлении уставился на друга.
- Разрази меня гром, - пробормотал он одно из своих когда-то любимых морских ругательств. – Массимо... Ты что – любишь ее?
- Да! Люблю! Представь себе – люблю! – не выдержал маркиз. – Тебе, с твоей низкой душонкой, и не снилась такая любовь!
- Как же я раньше не догадался... – пробормотал Део – и вдруг рассмеялся. – Массимо! И ты хотел убить меня прямо здесь и сейчас? Дружище, не самый умный ход!
- Что ты имеешь в виду? – свирепо спросил маркиз.
- Я пока еще жених твоей кузины. Если бы ты заколол меня, жениха Миреллы, это навсегда закрыло бы для тебя двери дома маркиза Ферранте, - даже если бы был доказан факт моей измены. Но я сомневаюсь, что Мирелла обвинила бы сестру, - ведь это бросило бы пятно на честь Летиции. Поэтому оставь свои попытки вызвать меня на поединок, и давай рассуждать как взрослые люди и мужчины.
- Ты не отвертишься от дуэли, так и знай, - сказал Массимо, но уже немного спокойней.
- Ну, хорошо. Но подождем до того момента, когда моя с Миреллой помолвка будет расторгнута. И тогда уже возьмемся за шпаги.
- Пожалуй, ты прав, - пробурчал Массимо. Но тут же вскинулся: - А если ты передумаешь? Или Мирелла?
- Поверь, я не передумаю. У меня есть на то важная причина.
- Какая?
- Летиция Ферранте.
- Что это значит?
- Это значит, что не ты один влюблен, - весело блестя глазами, сказал Део. - Меня тоже пронзила стрела Амура. И, если Богу будет не угодно свести нас в поединке, мы станем братьями, причем практически родными.
На этот раз Массимо изумленно воззрился на друга.
- Летиция? Ты любишь ее?
- Кажется, да. Во всяком случае, она вызывает во мне чувства куда более глубокие, нежели любая другая женщина за всю мою жизнь. Куда более сильные, чем были у меня к Мирелле. Я безумно хочу эту девушку. И, по-моему, она тоже ко мне неравнодушна.
- Ты правда целовал ее на берегу? И она отвечала тебе?
- Мой друг, она сама хотела этого. Поверь, я вовсе не похотливая скотина, которая набросилась на беззащитную девушку и заставила ее ответить мне.
- Но мне казалось, что она испытывает к тебе совсем другие чувства... После вчерашнего происшествия, - заметил Массимо.
- Мне тоже. Поэтому я был безмерно удивлен, когда решил искупаться, вышел из воды – и увидел ее, идущую ко мне. Она сама обняла меня и предложила мне свои губы... Что, по-твоему, я должен был сделать? Я ответил ей. И тут появилась Мирелла. Кажется, все остальное ты уже знаешь, кроме того, что Летиция, когда моя невеста пустилась наутек, дала мне пощечину, назвала негодяем и тоже убежала.
- Странно.
- Да. Я не могу понять ее поступков, но эта загадочность тоже безмерно влечет меня к ней. Хотя...
- Что?
- Я подумал: не хотела ли она нарочно подстроить так, чтобы Мирелла нас увидела?
- Зачем?
- Вот именно – зачем? Чем больше об этом размышляю, тем больше встает вопросов, - задумчиво сказал Део.
- Ты все еще полагаешь, что твой венецианский сон и Летиция как-то связаны?
- Почти уверен. Я спрашивал ее о Клаудио – о том, помнишь? – и она страшно испугалась. Она знает этого человека, без сомнения! И еще. Она целовалась сегодня со мной вовсе не в первый раз, - я это сразу ощутил. У нее есть опыт, пусть и небольшой. Так что вся эта история о монастыре, в котором она находилась якобы всю жизнь до приезда в Неаполь, - сказка, придуманная то ли ею, то ли ее родителями, чтобы скрыть какую-то тайну.
- Ты думаешь?
- Все ответы, наверное, можно найти в Венеции. Но мне пока некогда ехать туда. Надо попытаться разобраться здесь. Надо вырвать у Летиции ее секрет!
- Не силой, надеюсь? - спросил Массимо.
- Еще не знаю. Порой ее молчание и отговорки страшно меня бесят. Она вызывает во мне бурю чувств, - от ярости до благоговейного преклонения. Когда на берегу она запрокинула голову и протянула мне губы... знаешь, я чуть не упал в обморок. Меня захлестнуло не столько желание, сколько осознание, что оно вернулось ко мне, что я вновь стал мужчиной – с той единственной, что нужна мне.
- Да ты и вправду влюблен, - впервые за время этого разговора улыбнулся маркиз. – Что ж, возможно, нам, в самом деле, суждено стать братьями... Но, - улыбка его слегка потускнела, - а если Мирелла простит тебя?
- Не простит. Я сделаю все для этого, хотя надеюсь от души, что того, что уже сделал, было достаточно... Послушай, не впадай снова в бешенство: я понимаю, что человек, играющий чувствами твоей любимой, станет тебе злейшим врагом. Но, поверь, Массимо: Мирелла не любит меня. Она внушила себе это, вот и все. Ее отчаяние, ее ярость, - вызваны тем же, чем вызвана злость ребенка, у которого отняли игрушку.
- Не смей, - процедил маркиз. – Ты не знаешь ее так же, как я. Она любила тебя очень сильно.
- В ней говорят чувство собственницы и уязвленное самолюбие. Она забудет меня, и очень скоро. Она очень юна, и надеюсь, ее сердечная рана быстро затянется... особенно если ты поможешь ей.
- Сделаю все, что могу, - отозвался маркиз, - но ты обещай мне не приносить ей больше боли.
- Я не намерен показываться ей отныне на глаза... во всяком случае, до твоей с ней помолвки. Думаю, надо написать ей письмо с извинениями, а ты передашь его.
- Подожди с письмом, - сказал Массимо. - Завтра я проведу с ней целый день... надеюсь, что проведу. Посмотрю на ее состояние. Ты напишешь ей после, но только с одним условием: в моем присутствии, чтобы я видел и одобрил каждую фразу, чтобы ни одно из твоих слов не доставило ей лишних страданий.
- Согласен.
Они направились обратно к вилле.
- У Миреллы, правда, так сильно повреждена нога? – спросил Део.
- Пока не знаю, - мрачно отозвался его друг. – Ждут врача.
- Мне жаль. Очень жаль. Надеюсь, все обойдется. – Граф хотел прибавить, что не только он виновен в несчастном случае, но и сама Мирелла, но решил не гневить Массимо. Он и так чуть не потерял друга.
- Я молю Всевышнего о ее выздоровлении, - промолвил маркиз.
- Летиция страшно расстроится, когда узнает.
- Мирелла сказала, что не хочет видеть – ни ее, ни тебя.
- Понятно.
- Ты уверен, что сможешь завоевать сердце Летиции?
- С женщинами ни в чем нельзя быть уверенным. Но, согласись, чем они неприступнее, тем больше влекут нас к себе. Ведь и у тебя с Миреллой было так же?
- Да, - признался Массимо. – Сам не знаю, с чего все началось. Кажется – вчера она была девочкой, и я баловал ее и играл с ней. И вдруг – передо мной уже девушка... Прекраснее которой нет на свете, перед которой порой хочется пасть на колени и молиться, как на Мадонну, а порой – заключить в объятия и целовать, целовать бесконечно!..
- И которая почти с рождения принадлежит другому.
- Увы. Я давил в себе это чувство, как мог. Честь, совесть, дружба – на одной чаше весов; страсть – на другой. Поверь, чаша со страстью отнюдь не всегда бывала наверху!
- Такая борьба может вымотать кого угодно, - с сочувствием произнес Део. – Я заметил, когда вернулся, что ты изменился. Заметил печаль в твоих глазах. Но ты молчал. И я не решился спросить.
- А я бы никогда не решился сказать правду. Если б не то, что случилось сегодня...
- Воистину, это промысел Божий, Массимо. И, - пусть Мирелла пострадала, будем надеяться, не очень сильно, - зато мы раскрыли друг перед другом наши сердца. Мне стало легче. А тебе?
- Мне тоже, Део, - отвечал Массимо с улыбкой. – Но сначала возьми назад «пустоголовую девчонку», как ты назвал Миреллу.
- Беру с удовольствием, - ответил граф. – Если... вернее – когда она станет твой женой, я уверен, ты сможешь вложить в ее головку столько ума, что она станет мудрее Сократа и Платона, вместе взятых!
Они улыбнулись, протянули друг другу руки и пожали их.
- Это куда лучше, чем драться насмерть на дуэли, не так ли? – сказал граф. – Идем же, и будем уповать на то, что наши чаяния сбудутся, и в самом скором времени!

24.
Врач, осмотревший Миреллу, заверил ее и тетушку Камиллу, что это просто сильный вывих. Все пройдет, хотя и не так быстро, и безо всяких последствий. Он оставил для больной успокаивающие и обезболивающие капли, а также мази для щиколотки, и уехал.
Мирелла отнеслась как к тому, что ей придется провести пару недель в постели, так и к тому, что хромой не останется, - чего страшно опасалась тетя Камилла, - совершенно равнодушно.
Назавтра в Неаполе герцог Бузони давал пышный бал, и обе дочери маркиза Ферранте были приглашены на него и собирались идти, - но теперь и то, что ей не придется блистать на этом празднестве, не трогало Миреллу.
Она лежала на кровати и рассеянно созерцала потолок. Жаль, что до завтра так долго. И она не скоро еще увидит кузена Массимо. Не выпить ли успокоительного и заснуть? Она повернула голову к прикроватному столику, где стояли бутылочки с лекарствами.
Нет, спать пока не хотелось. А обезболивающее она уже приняла, и сейчас нога почти не болела.
Наконец, она позвонила в колокольчик. Пришла Аннализа.
- Расчеши мне волосы и заплети, - велела Мирелла горничной. Когда та принялась за дело, Мирелла спросила:
- Моя сестра... еще не вернулась?
- Нет, синьорина.
- А... граф?
- Ваш жених и синьор маркиз дождались врача, узнали о вашем самочувствии и изволили оба отбыть, - отвечала веселая разбитная горничная.
- Передай тете: когда придет моя сестра, ее ко мне не пускать.
- Вы поссорились, синьорина?
- Да, немного, - промямлила Мирелла. – И графа, если завтра явится, тоже не пускать. Только кузена Массимо можно.
- О, синьорина, – вдруг просияла Аннализа, - неужто вы их сиятельству решили отставку дать?
- Не твое дело.
- Верно, не мое, - ничуть не смутившись, продолжала горничная, - вот только, правду сказать...
- Ну? В чем дело?
- Правду сказать, синьор маркиз куда красивей вашего жениха, и вам он куда как лучшая пара.
- Что ты несешь! – воскликнула Мирелла.
- Да вы сами судите, госпожа: их светлость и знатнее – это раз, и богаче – это два; а уж про стать, фигуру и все такое я вообще молчу, – ваш жених в подметки господину маркизу не годится.
- Что ты несешь! Замолчи немедленно.
- Ну и пожалуйста, - поджала губы девушка, - я вам одну только правду ведь, как на духу...
- Ну, хорошо, - сказала Мирелла, вдруг успокаиваясь, - продолжай.
- Так вот: синьор граф худой как щепка, а синьор маркиз – кровь с молоком, мужчина в самом соку. От синьора графа доброго слова не услышишь, а синьор маркиз всегда вежлив да обходителен, даже мне, простой девушке, нет-нет, да улыбнется или кваттрино* подарит. А какой ваш кузен красавец! Глаза – ну, точь-в-точь как камни в вашем сапфировом ожерелье! А усы!! От этих усов все наши служанки с ума сходят!
- Да неужто? – пробормотала Мирелла, невольно вбирая в себя каждое слово горничной. Но вдруг опомнилась: - Ты не равняй мой вкус по вкусу служанок, милая!
- Да я б разве посмела равнять? Только, синьорина, не одни только горничные и кухарки о маркизе де Сангро мечтают, вот что я вам доложу. Я ж половину служанок знатных господ в Неаполе знаю, а тем и другая половина известна! Так вот, в каждом доме, где девицы на выданье имеются, имя маркиза как наипервейшего жениха звучит. Уж сколько по нему женщин да девушек сохнут, - сосчитать пальцев рук и ног вместе не хватит, даже если трех человек возьмите!
- Врешь ты все, - сказала Мирелла.
- Вот вам крест, госпожа! Сама лично знаю пятерых горничных, которые ему записки от своих синьор передавали, - с самыми заманчивыми предложениями; и это только от замужних дам!
- А что же... синьор маркиз? – голос Миреллы невольно дрогнул.
- О, он настоящий кремень, доложу я вам! Записки – в огонь, и даже не читая! – Аннализа, кажется, уже вдохновенно врала, но Мирелла по-прежнему слушала крайне внимательно. – Он ни на одну девицу или синьору в Неаполе не глядит, - вернее, глядит-то глядит, да не так, чтоб кто-то похвастаться мог: дескать, маркиз де Сангро ко мне особое расположение имеет!
- Знаешь что, хватит, Аннализа, растрекоталась, как сорока. Что ты мне кузена расхваливаешь, будто сваха? Что ты, да и все остальные, понимаете в мужчинах?
- Да уж понимаем чуть-чуть, - тонко усмехнулась горничная. – И по этому поводу я вам еще один совет хотела дать, но, видно, вы и слушать не станете...
- Ну, говори же, не тяни!
- Так вот, слух ходит по Неаполю, - а дыма-то без огня не бывает! – будто ваш жених вернулся из плена турецкого того... этого...
- Что – того?
- Ну, не мужчиной.
- Это в каком смысле?
- В том самом. Что турки тем, кто покориться не желает, отрезают одно место. – Аннализа сделала красноречивый жест рукой. - Вот и графу вашему там оттяпали. Евнух это называется, кажется. И родителям вашим надо бы перед свадьбой это проверить, а то останетесь вы при живом муже старой девой...
- Что? – чуть не подпрыгнула на своем ложе Мирелла. – Да как ты смеешь порочить высокородного графа, ты, ничтожная девчонка!!
- Да я... госпожа... я только как лучше хотела...
– Хватит! Убирайся! Вон с глаз моих! - И она швырнула в девушку зеркалом, в которое смотрелась, - но, к счастью горничной, не попала.
Аннализа выскочила из спальни своей госпожи, как ошпаренная. Но, едва оказавшись за дверями, скривила рожицу и присела в низком реверансе – но не лицом к двери, а спиной.
- Ну, и ладно, синьорина, - пробормотала она затем, направляясь по коридору. – Хотела я вам еще кое-что сказать, да обойдетесь. Я-то теперь уже точно знаю, что синьор маркиз влюблен в вас до безумия! Вон он вас как на руках бог весть сколько времени нес, и в каком волнении пребывал, что вы заболели! Но не дождетесь, что я вам об этом расскажу. А то еще выше нос задерете и загордитесь. И пусть, пусть граф на вас женится! С ним вы быстро поумнеете и поймете, что никакой вы не пуп земли, а никчемная девчонка. А маркиз, коли бы вы его женой стали, землю, по которой вы ходите, целовал бы, да пылинки с вас сдувал, - но вы об этом никогда не узнаете!
...Едва Аннализа выбежала и закрыла дверь снаружи, Мирелла откинулась на подушки в глубокой задумчивости. Все требовалось обдумать и взвесить. Например, что кузен Массимо кажется чуть ли ни всем неаполитанским девушкам самым выгодным женихом. Это правда?
Она вспоминала - и то, на что раньше не обращала внимания, теперь живо представлялось ее внутреннему взору. Радостный шепот, когда маркиз появлялся где-нибудь в обществе; переглядывания; смущенно-призывные улыбки, гордый взгляд какой-нибудь девушки, если кузен выбирал ее для танца на балу...
Мирелла знала, что кузен богат, знатен и красив; но вокруг него не витал ореол героя, как вокруг Део - и, к тому же, не он был предназначен ей судьбой. Ее глаза были закрыты для маркиза, как и ее сердце.
Но сейчас они начали медленно открываться, и она начала сравнивать жениха и кузена, находя второго, по крайней мере, не менее привлекательным, чем первый...
Затем на ум пришли слова горничной о мужской состоятельности Део. Мирелла не была совсем уж наивна в этом вопросе, - во всяком случае, в теории, - и ей сразу вспомнились танец с женихом и его откровенные взгляды на ее грудь.
«Он никогда себя так странно не вел... А потом, бросив меня, он танцевал с еще тремя весьма красивыми дамами. И после, вернувшись ко мне, был так мрачен и угрюм!»
А не права ли Аннализа? «Дыма без огня не бывает... Но нет, Део не мог так поступить со мной и моими родителями! Он бы признался, и папа с мамой расторгли бы помолвку!»
Казалось, она должна была бы думать только о Део, но мысли ее, как ни странно, то и дело возвращались к кузену.
Конечно, ей было известно, что он добр, умен, великодушен. Но все эти качества истинно благородной души не трогали ее, ибо она была увлечена лишь Део, и была слишком избалована, самолюбива и эгоистична, чтобы ее волновало что-то, что не относилось к ней самой.
Но сегодняшняя трагедия с конем и пережитое потрясение произвели некий нравственный переворот в душе Миреллы, - будто, вместе с гнедым перепрыгнув через то дерево, она попала в другой мир. И теперь она смотрела на Массимо другими глазами, видела все его совершенства – и, сравнивая его с женихом, все больше сомневалась, что отдала сердце тому человеку, с которым обрела бы настоящее счастье.
Воображению ее предстала вереница женщин и девиц, которые хотят добиться расположения кузена, и она неожиданно почувствовала ревность – гораздо более сильную, чем испытывала раньше к графу.
- Но все еще можно исправить! – произнесла она вслух. – Массимо еще может стать моим. И, если я захочу – обязательно станет!
Как странно звучало его имя без слова «кузен». Будто имя незнакомого человека. Но он и был все эти годы незнакомцем для нее, - человеком, до бровей закутанным в плащ, так, что она не могла разглядеть ни его лица, ни фигуры.
А сейчас плащ был сброшен, и человек, скрывавшийся под ним, предстал перед Миреллой во всем блеске красоты, ума и добродетелей.
Она долго лежала и обдумывала все это. «Завтра Массимо придет ко мне. Надо постараться разговорить его. Выяснить, нет ли у него тайной сердечной привязанности. У него всегда грустные глаза. Отчего? Может, он кого-то любит, но она не отвечает ему взаимностью? Или он влюблен в замужнюю даму? – И снова она ощутила острый укол ревности. – Надо все узнать! Но, если тут будет крутиться тетя Камилла, - ничего не выйдет, даже спящую ее он побоится. И Летти... Вдруг она и Массимо захочет у меня отобрать? – Мирелла похолодела, представив это. – Нет-нет! Надо их обеих убрать куда-нибудь подальше. Но куда?.. Ах, да! Завтрашний бал!»
Она позвонила в колокольчик и позвала тетю Камиллу.

- Тетушка, присаживайтесь. У меня к вам важное дело. Я хочу, чтобы завтра вы с Летицией поехали на бал к герцогу Бузони.
- Что ты говоришь, дорогая! Ехать на бал, когда ты в таком состоянии? Это невозможно!
- Тетя, разве вы не помните, что, уезжая, мама с папой настойчиво просили вас не только приглядывать за нами, но и позволять нам развлекаться, особенно Летти?
- Да, помню, конечно. Но сейчас не время...
- Мы ведь приглашены. Платья сшиты, все готово.
- Но ты больна, дорогая, как мы можем бросить тут тебя одну?
- Я не буду одна, тетушка. На вилле полно слуг, здесь моя верная Аннализа. Лекарств тут хватит не на один месяц и, если даже мне станет хуже, всегда можно послать за врачом.
- Все это так, но...
- Тетя, вы должны непременно быть на балу! Герцог Бузони – важная личность; если никто из семьи Ферранте не явится, он сочтет это неуважением к себе.
- В самом деле, - пробормотала озадаченно старушка.
- Поэтому хотя бы одна Летти должна присутствовать на этом бале. Вы согласны?
- О, да. Но ты... без присмотра родственников... одна... Элла, мне, право, неловко бросать тебя здесь.
- Родственник будет! Массимо... то есть, кузен Массимо обещал заехать навестить меня завтра.
- Тем более, я должна находиться рядом, - со значением произнесла тетушка Камилла.
- Не волнуйтесь. Со мной будет неотлучно Аннализа, я буду под хорошим присмотром.
- Ну, если так... Тогда, дорогая, конечно, мы поедем. Но не знаю, смогу ли я убедить Летицию... Она в отчаянии, что ты не хочешь видеть ее. Винит в том, что с тобой случилось, почему-то себя. Боюсь, она не согласится ехать со мной.
- Тетя, приведите ей все эти аргументы, и она согласится. Добавьте, что я спокойна и больше не злюсь на нее. И что, когда вы вернетесь с бала, я встречусь с ней и поговорю. Только о том, что кузен завтра приедет сюда, ей ни слова, прошу вас.
- Ну, хорошо, - старушка поднялась. – Тебе что-нибудь нужно, дорогая?
- Накапайте мне в стакан с водой вот этих капель. Двадцать, сказал врач. Спасибо. Это успокоительное. Теперь я засну. Тетя, завтра я, наверное, буду спать долго, а вам надо будет рано уезжать в Неаполь, чтобы подготовиться к балу. Не будите меня, хорошо? Я сейчас попрощаюсь с вами. Доброго вам пути и приятного развлечения! Летти это тоже передайте. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, дорогая, - сказала тетушка Камилла, целуя ее в лоб. – Спи, дитя мое. Приятных снов.
Мирелла улыбнулась – и так и заснула – мгновенно, с улыбкой на устах.

*Кваттрино – старинная итальянская серебряная монета

Понравился монолог Аннализы, улыбнуло

Гюльнара, спасибо за продолжение!
Почему-то в последних главах мне больше всего начала нравится пара Массимо-Мирелла. Летиция, хоть я и понимаю, что ею двигало когда целовала Део, стала менее симпатична.
Удивило насколько Део спокойно, даже отстранено воспринял известие о случившемся с Миреллой. Порадовало, что Массимо так пылко встал на ее защиту. Достойнее себя повел, чем бывший жених. Интересный диалог вышел у девушки со служанкой, помог Мирелле взглянуть на близкого ей человека с другой стороны.
___________________________________

Дуэль таки не состоялась. Это хорошо.
И у Миреллы открылись глаза на "кузена". Даже испугалась, что и его у нее отберут.
Посмотрим, какой у них разговор состоится, и бал тоже, думаю, окажется не без сюрпризов.
_________________

спасибо за проду

Объяснение Массимо и Део!Рада, что поняли друг друга. А уж горничная!! Слуги всегда больше господ видят, открыла глаза Мирелле!
Спасибо Гюльнара!!