Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР

 » Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР  [ Завершено ]

Девоньки, доброго дня всем заглянувшим ко мне.
Я начинаю новую тему. Частой выкладки продолжения не обещаю, но однозначно доведу дело до конца.
Итак:
Автор: Леонова Юлия
Название: СОФЬЯ (Обманутые иллюзии)
Аннотация: Софья - сирота. Воспитанием девочки занимаются дядюшка и тетушка. У девочки помимо родного брата Мишеля, имеются двоюродные брат и сестра Андрей и Лидия. Между барышнями отношения не заладились с самого начала. Достигнув порога юности обе девушки влюбляются в одного и того же молодого человека, красавца поручика Лейб-гвардии Гусарского полка Его Величества Алексея Корсакова. Из двух сестер Алексей выбирает красавицу Лидию. В порыве отчаяния Софья соглашается на брак с штабс-ротмистром Кавалергардского полка Александром Раневским, который делает предложение девушке исключительно из меркантильных интересов, дабы поправить свое заметно пошатнувшееся финансовое положение с помощью внушительного приданого обещанного за Сонечкой. Судьбы всех героев очень тесно переплетены и раз за разом судьба вновь и вновь сводит их вместе. Интриги, сплетни, любовь, разлука, ревность все это Вы найдете в этом произведении.
Бета: naina

Все герои этого произведения - вымышленные персонажи.



  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (-Алиса-)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: -Алиса-; yafor; Дата последней модерации: 14.11.2017


___________________________________

 » Пролог

Пролог

Петербург 1798 год

В сером сумраке ненастного февральского утра перед особняком Берсенёвых, что на Мойке, остановился наёмный экипаж. Спустившись с подножки, молодой человек в форме Лейб-гвардии Гусарского полка, осторожно поддерживая раненого, помог спуститься на мостовую полковнику Берсенёву. Вслед за раненым из коляски выбрался седовласый доктор.
Стиснув зубы и, превозмогая боль от полученной раны, Михаил Васильевич с трудом одолел несколько ступеней, поднимаясь на крыльцо фамильного особняка. Двери дома распахнулись, и навстречу хозяину дома поспешил дворецкий вместе с довольно рослым малым, бывшим в услужении у господ лакеем. «Господи! Барин! – подхватывая теряющего сознание полковника, заголосил дворецкий. - Матерь Божья, да как же так!»

Истекающего кровью Берсенёва внесли в дом. «Мне понадобятся горячая вода, бинты и корпия для перевязки», - распорядился врач. Раненого уложили на софу в гостиной. Врач, расстегнув пропитанный кровью доломан и разорвав рубашку, приступил к осмотру. - Плохо, - нахмурился он, осматривая рану. – Очень плохо. Не стойте столбом, - обратился он к ротмистру, бывшему секундантом полковника в этой дуэли, - подайте саквояж с инструментом. Распорядитесь, чтобы бренди принесли, а лучше водки».

Дверь в комнату распахнулась и, не обращая внимания на находящихся в ней мужчин, к раненому устремилась молодая женщина.

- Michele, - без сил опускаясь на колени около софы и прижимаясь губами к его руке, прошептала она. – Michele, pourquoi? (Мишель, зачем (здесь и далее перевод с фр.)).

Михаил, расслышав знакомый голос, с трудом открыл глаза. Вид её склонённой головы, горячие слёзы, капавшие на тыльную сторону его ладони, вызвали безудержный гнев. «Лживая дрянь», - застучало в висках.

- Бога ради, уйдите! – выдавил он из себя. – Кто-нибудь, уведите Madame.
Склонившись к женщине, ротмистр попытался поднять её.

- Елена Петровна, голубушка, не надобно вам здесь быть. Пойдите лучше распорядитесь, чтобы водки принесли.

Поддерживаемая офицером, молодая женщина поднялась с пола, бросив умоляющий взгляд на супруга, вышла из комнаты. Едва за ней закрылась, дверь, как послышался громкий стон, полный муки. Ухватившись за косяк так, что побелели костяшки пальцев, Элен тихо заплакала. Мимо неё прошмыгнула горничная с ворохом полотенец, следом прошел лакей с ведром горячей воды. Снова стон и грязное ругательство, сорвавшееся с уст. Зажав уши ладонями, Елена Петровна прислонилась спиной к стене: ноги совершенно отказывались служить ей. «Господи, спаси и сохрани, - беззвучно молилась она. - Прошу тебя, будь милостив к нам». Вновь открыв глаза, Лена встретилась взглядом со своей belle-mère (свекровь).

- Ненавижу, - прошептала женщина, побелевшими губами. – Блудница, poule, comment avez-vous eu conscience de venir ici (потаскуха, как у тебя достало совести прийти сюда)?

- Madame, прошу вас, позвольте мне войти, - умоляюще глядя на неё, попросила Элен. – Позвольте мне хотя проститься с ним.

- Хоронишь уже, - прошипела в ответ Анна Михайловна.

- Ранение в живот, - отводя взгляд, прошептала молодая женщина.

Громкий звук пощёчины, заставил вздрогнуть лакея, который нёс в комнату графин с водкой. С трудом удержав в руках поднос, слуга опустил глаза. Бледная, как её утреннее платье из палевого муслина, барыня, схватившись за щёку, проводила глазами мать полковника, спешившую к смертельно раненому сыну.

Элен так и не нашла в себе сил, чтобы отойти от двери, за которой умирал её супруг. Спустя час уставший доктор вышел и попросил позвать священника. Она рванулась к умирающему, но взгляд супруга её остановил. Она так и осталась стоять в коридоре, жалея, что он не позволил разделить с ним его последние мгновения. Мимо Елены мелькнула тёмная ряса батюшки, которого спешно привёз ротмистр. Стоя за приоткрытой дверью, она слышала его монотонный голос, читающий молитву над умирающим. Слёзы всё катились и катились по лицу. «Господи! Нет моей вины ни в чём», - крестилась Елена Петровна, прислушиваясь к происходящему в комнате.
Зная, что уже не жилец на этом свете, Берсенёв после соборования попросил позвать дочь. Перекрестив дитя дрожащей рукой, Мишель взял с матери слово, что после его смерти девочка останется на её попечении.

- Всё моё состояние отойдёт Сонечке и только ей, - шептал он из последних сил. – Вы уж проследите за тем, ma chère maman (моя дорогая маменька).

Он силился сказать ещё что-то, но только слабый стон сорвался с побелевших губ, боль исказила некогда красивое лицо, превращая его в страшную гримасу. Испугавшись, жалобно заплакала Сонечка, спрятав лицо в складках платья убитой горем grand-mère (бабушка).

Откинувшись на подушку, Михаил Александрович Берсенёв, полковник Лейб-гвардии Гусарского полка испустил дух. Нянька тотчас увела заплаканную девочку, и та не увидела, как рухнула, будто подкошенная, её бабка у изголовья сына, забывшись, завыла в голос, цепляясь за руку покойного. Воспитаннице Madame Берсенёвой Наталье еле удалось уговорить бьющуюся в истерике женщину выпустить холодную ладонь и увести ту в её покои. Проходя мимо застывшей в коридоре Елены, Наталья одарила молодую вдову взглядом полным презрения:

- Всё из-за вас, - прошептала она. – Всё ваша гордыня…

Лена молча отвела взгляд. Да и что она могла сказать? Всё то время, что Натали жила у них, а это без малого пять лет, Елена Петровна слишком часто ловила влюблённые взгляды девушки, устремлённые на её супруга. Поначалу Наталья смущалась, когда супруга Михаила Васильевича замечала её влюблённость, но с течением времени девица перестала скрывать своё увлечение. Елена терпела, зная, что наступит тот момент, когда девушка покинет их дом и пойдёт под венец с тем, кого одобрит Анна Михайловна, но в этом году Наталье минуло двадцать, а подходящего жениха для неё так и не нашлось. Порой Элен казалось, что Анна Михайловна, догадываясь о том, как неприятно снохе присутствие в доме юной привлекательной барышни, сознательно затягивает с замужеством Натальи.

Больно было осознавать, что Мишель ушёл в мир иной с уверенностью, что она предала его. Открыв двери в гостиную, Элен тихо проскользнула в комнату. Прислуга уже убрала окровавленные полотенца, Михаил лежал на софе, и со стороны могло показаться, что он просто спит. Испуганная девушка, убиравшая в комнате, выскользнула за двери, оставив барыню одну. «Я люблю тебя, люблю. Всегда буду любить, - шептала Елена, прижимаясь щекой к холодной руке. – Adieu, mon amour, attends-moi, mon cher. Je ne peux pas, sans toi (Прощай, моя любовь и жди меня, мой дорогой. Я не смогу без тебя)».

Спустя четверть часа с гостиную явилась Наталья. Девица застыла в дверях глядя на убитую горем вдову, подле покойного.

- Вы недостойны его, - тихо обронила она, входя в комнату. – Никогда не были достойны. У вас была его любовь, но вам нужно было поклонение других, вы всегда выставляли себя напоказ, как последняя…

Договорить она не успела. Поднявшись с колен, Елена со всего маху отвесила девице оплеуху, да так, что даже ладонь заныла от силы удара. Вскрикнув, Наталья схватилась за пылающую щёку.

- Вон отсюда! Думаешь, я не знаю, не догадываюсь, чьих рук это дело, - прошептала в сердцах Элен. – Вон! Оставь меня!

Тело полковника Берсенёва отвезли в небольшую церквушку в расположении Гусарского лейб-гвардии полка, где и состоялось отпевание. Всё это время, два дня до похорон, Елена Петровна провела в своих покоях, допуская к себе лишь свою камеристку. Почти всё время своего добровольного заточения женщина провела в молитвах о спасении души покойного супруга, об успокоении собственной, мечущейся души. Сонечку к матери не пустили, сказав девочке, что та нездорова.

Только в день похорон младшая madame Берсенёва покинула свои комнаты, чтобы проститься с супругом. Ни слезинки не проронила под тёмным облаком вуали, заняв место у гроба. Так и стояла: прямая, расправив плечи, глядя сухими воспалёнными глазами на заострившиеся черты того, кого любила всем сердцем, того, кто пал жертвой обмана и немыслимого предательства. За эти два дня, что провела в своих покоях, выплакала все слёзы, заглушая рыдания, что рвались из груди, разбивая о стену костяшки пальцев в приступах бессильной ярости и слепого отчаяния, когда хотелось ломать и крушить всё, что попадалось под руку. Только когда заколачивали гроб, чтобы отправить тело покойного в семейное имение Берсенёвых, закрыла глаза и закусила до крови губу, страшась, что не устоит на ногах, упадёт на пол и забьётся в истерике, которая уж давно искала выхода и рвалась из груди.

Поймав полный ненависти взгляд своей belle-mère, Елена вздрогнула и отвела взгляд. Всю последующую седмицу в доме витал дух неприязни. Три женщины, каждая замкнувшаяся в своём горе, молча сосуществовали бок о бок, но чем больше проходило времени, тем тяжелее становилось повисшее промеж них молчание. И если Натали и Анна Михайловна вместе оплакивали свою утрату, Елена осталась со своим горем один на один. В итоге напряжение этих семи дней вылилось в тягостный разговор между вдовой и матерью покойного.

Едва Елена завершила свой утренний туалет, в её покои робко постучалась девушка Анны Михайловны. Потупив взор, девица тихо передала слова хозяйки к той, что застыла как изваяние, едва до неё дошел смысл сказанного. Оттолкнув ни в чём не повинную девку, что в страхе прижалась к стене, видя, каким гневом сверкнули голубые глаза барыни, Лена отправилась прямо в покои своей belle-mère.

Позабыв о приличиях, о том, что надобно держаться почтительно к той, что была матерью покойного супруга, Елена Петровна, распахнула двери в будуар Анны Михайловны. Берсенёва-старшая, смерив сноху гневным взглядом, отослала Натали и девок, бывших при ней.

- Ma chère belle-mère (моя дорогая свекровь), - нарочито спокойно заговорила Елена, оставшись с ней наедине, - позвольте мне спросить вас? Верно ли я поняла ваше распоряжение, переданное через девушку вашу относительно моей персоны?

- Я лишь выполняю последнюю волю своего мальчика, - тихо произнесла Анна Михайловна. – Вы покинете этот дом, оставив Софи на моё попечение.

- И куда же по-вашему я должна отправиться? – ещё тише спросила Элен, с трудом удерживая клокотавшую в душе ярость.

- Поедете в Нежино, - с деланным равнодушием ответила Анна Михайловна.

- В Нежино? – переспросила Елена Петровна.

- Жаль, что не могу выгнать вас на улицу в чем мать родила и оставить и вовсе без крова над головой, как вы того заслуживаете, - поднялась с кресла Анна Михайловна, теряя самообладание. – Достаточно и тех грязных толков, что нынче по вашей милости ходят вкруг фамилии, что вы опозорили.

- Это все ложь, - нервно переплетя тонкие пальцы, быстро заговорила Елена, перебивая свою belle-mère. – Я готова на чём угодно поклясться, что всё, что говорят обо мне одна сплошная ложь.

- Assez! Taire! (Довольно! Замолчите!), - оборвала её Анна Михайловна. – Довольно лжи, милочка! Вы уедете, как того хотел мой сын!

- Madame, позвольте мне забрать Софи, - обратилась к ней Елена.

- Неужели вы думаете, что я позволю особе, которая попрала честь семьи, блуднице, по вине которой погиб мой сын воспитывать единственное дитя Мишеля? Вон! Вон отсюда! Сегодня же! – не сдержавшись, крикнула Анна Михайловна, указав рукой на дверь.

- Вы были против нашего брака с Мишелем, - тихо заговорила Элен. - Вы всегда хотели, чтобы он отослал меня от себя, Madame.

Лицо Анны Михайловны пошло красными пятнами, она открыла рот, чтобы поставить на место сноху, но не смогла произнести ни слова. Нечего было возразить. Да она была против этого брака, ибо другую прочила в жены единственному сыну. Но Михаил не стал слушать мать и поступил так, как счёл нужным, введя в дом ту, что пришлась не по нраву ей с первого взгляда. Грустно улыбнувшись, Елена покинула покои Анны Михайловны, направившись к себе. Она уедет, как того хотел Мишель, не пожелавший объясниться с ней, принявший на веру все те грязные толки, что пошли вкруг её имени в аккурат после Рождества, сразу, как только в столице возобновился светский сезон с его шумными балами и раутами. Уедет в Нежино, в самое отдалённое имение Берсенёвых, но непременно изыщет способ забрать Софью, ведь она единственная, что ей осталось от горячо любимого и ныне покойного супруга. Поднявшись в свои покои, Елена Петровна велела упаковать багаж и, присев за бобик, (имеется ввиду маленький столик для дамского будуара), положила перед собой чистый лист бумаги. Вздохнув, она принялась писать. Перо в её руке быстро выводило ровные аккуратные строки. Не став перечитывать написанное и дождавшись, когда высохнут чернила, Элен запечатала воском конверт и, вызвав лакея, велела тому передать послание Анне Михайловне, после того, как она уедет.

Наутро следующего дня Елена Петровна Берсенёва покинула Петербург, направившись в Тульскую губернию, в небольшую усадьбу Нежино, отданную когда-то её супругу за ней в приданое.

После смерти Михаила Васильевича минуло восемь месяцев. Всё это время его вдова регулярно писала своей belle-mère из Нежино, но ответов на свои письма не получала. Анна Михайловна приходившие от снохи письма бросала в камин, не читая. Лишь одно письмо, пришедшее от её отца, графа Завадского, madame Берсенёва удосужилась прочесть. Граф был краток: в своём послании он просил Анну Михайловну принять его с визитом по очень важному делу. Не посмев отказать в просьбе, madame Берсенёва ответила, что согласна принять его сиятельство, но не может обещать, что встреча их завершится к обоюдному согласию, ибо догадывается, что за дело послужило поводом к ней.

Октябрьский вечер выдался холодным и промозглым. С неба сыпало мелким дождём. Редкие прохожие, зябко кутаясь в тёплые одежды, старались держаться ближе к стенам домов, чтобы укрыться от холодного ветра с реки. Мойка лениво несла свои грязные мутные воды в Неву. На её набережной, около фамильного особняка Берсенёвых остановился экипаж, запряжённый великолепной четвёркой серых в яблоках рысаков. Соскочивший с запяток кареты лакей, торопливо распахнул дверцу, помогая ступить на мостовую пожилому господину в пышном парике и старомодном камзоле цвета бордо, обшитом золотыми галунами.

Тяжело опираясь на трость, граф с трудом одолел несколько ступеней перед парадным. Он только поднял свою трость, намереваясь постучать ею в двери, как дворецкий, всё утро не спускавший глаз с улицы в ожидании гостя, опережая его, выбежал навстречу и склонился в низком поклоне:

- Прошу вас, ваше сиятельство, - распахнул он дверь перед поздним гостем.
Не удостоив слугу даже взглядом, Завадский прошёл в полутёмный вестибюль.

- Барыне доложи, - обернулся к семенящему за ним следом дворецкому.

- Пётр Гаврилович, так ждут они вас, с самого утра ждут. Позвольте, провожу, - торопливо заговорил тот.

Ступая вслед за слугой по начищенному паркету, Завадский поморщился от того, что шаги его гулко отдавались в доме, погружённом в сонную тишину. В покоях Анны Михайловны было жарко натоплено, но, несмотря на это madame, сидя в кресле у самого камина, зябко куталась в шерстяную шаль.

Остановившись на пороге и обождав, когда глаза его привыкнут к полумраку, царившему в комнате, оттого, что горело лишь несколько свечей в канделябре, стоящем на каминной полке, Пётр Гаврилович вошёл. Анна Михайловна, спихнув на пол одну из болонок, что до того гладила у себя на коленях, поднялась с кресла.

- Пётр Гаврилович, - сухо кивнула madame Берсенёва долгожданному гостю, - как доехали?

- Спасибо, вполне сносно. Только вот у столицы дороги совсем развезло, - едва заметно улыбнулся граф Завадский.

- Вы писали мне, что у вас ко мне дело имеется срочное, - знаком предложив присесть, начала Анна Михайловна.

- Вот так сразу о делах, сударыня? – усмехнулся Пётр Гаврилович, оставшись стоять.

Анна Михайловна поджала губы в ответ на этот намёк по поводу её гостеприимства. Взяв со стола колокольчик, madame Берсенёва позвонила.

- Голубчик, - обратилась она к лакею, явившемуся на её зов, - скажи, что я чай велела накрыть. – Присаживайтесь, Пётр Гаврилович. В ногах правды нет.

- И то правда, - тяжело опустился в кресло граф Завадский. – За чай, спасибо. Замёрз, - улыбнулся он. – Старость знаете ли. Кровь уже не греет.

- Я слушаю, вас ваше сиятельство, - присев на софу напротив, продолжила Анна Михайловна. – Какие дела привели вас ко мне?

- Ну что же, не буду ходить вокруг да около, - начал Завадский. – Две седмицы назад скончалась моя дочь Елена, выполняя её последнюю волю, я хотел бы забрать внучку в Завадное.
- Елена Петровна скончалась? – схватившись за грудь, прошептала Анна Михайловна. – Отчего не написали мне?

- Полно, Анна Михайловна. Наслышан я о вашей размолвке с ней.

Анна Михайловна сложила на коленях тонкие руки, на которых отчётливо проступали голубые венки, и замерла, глядя на пламя в камине, мыслями своими уносясь в тот страшный день, когда её сына принесли домой истекающего кровью.

- Я лишь выполнила последнюю волю сына, - сухо заметила она. – Я соболезную вам, но Софья останется здесь со мной. Она – это всё, что мне осталось после Мишеля.
Пётр Гаврилович хотел было возразить, но промолчал, потому, как в комнату вошли три лакея и принялись сервировать стол к чаю. Дождавшись, когда прислуга окончит и покинет их, Анна Михайловна разлила по чашкам горячий ароматный напиток.

- Не всё, Анна Михайловна, - покачал головой граф Завадский.

- Что вы желаете этим сказать, Пётр Гаврилович? – не спуская глаз с лица собеседника и подмечая все эмоции, поинтересовалась madame Берсенёва.

Граф вздохнул, собираясь с мыслями:

- Елена умерла, давая жизнь ребёнку. У Софьи есть брат, которого моя дочь пожелала назвать Михаилом в честь покойного супруга. Признаться, честно, я думал, что уехать в Нежино было желанием самой Елены после смерти Мишеля. У меня и в мыслях не было, что это вы приложили руку к тому.

Анна Михайловна побледнела:

- Этот мальчик не может быть ребёнком Михаила! – повысила она голос.

- Воля ваша, сударыня, - тщательно скрывая гнев, спокойно произнёс Завадский. – Вы знаете закон, как бы то ни было, мой внук – Берсенёв. Елена желала бы, чтобы брат и сестра воспитывались вместе.

- Вы не понимаете, о чём просите? – вскинулась Анна Михайловна. – Мой сын желал, чтобы Софья…

- Чтобы Елена не имела возможности воспитывать девочку, - перебил её Пётр Гаврилович. – Позволив мне забрать внучку, вы не нарушите воли покойного, ведь моей дочери более нет в живых.

Madame Берсенёва хотела возразить, но зашлась в натужном кашле, что сотрясал всё её хрупкое тело.

- Вы больны, - тихо заметил граф. – Болезнь сия неизлечима, вам это известно не хуже, чем мне. Что станет с Софьей, когда вас не станет?

Махнув рукой, призывая его к молчанию, Анна Михайловна, приложила к губам платок. «Прав старый интриган, - глядя на графа думала она. – Знает где её самое уязвимое место». Сухотная (в конце 18 века так называли туберкулёз) мучила её, и в последние два месяца совсем ей житья не стало от этой болезни, что день за днём иссушала её тело. Ведь чувствовала, что дни её сочтены. Она и сама не раз думала о том, что станется с Софьей, коли Господь надумает призвать её к себе. Состояние Берсенёвых велико и всегда сыщется тот, кто попытается воспользоваться малолетством сирот и наложить на него руку. Не от того ли так долго держала в руках последнее письмо снохи, не решаясь бросить его в жадное пламя, пылающее в камине? Ах, как жаль, что не прочла, что не смогла перебороть в себе неприязнь к своей bru (невестка, сноха). И хотя в словах своих она только что отказалась признать принадлежность сына Елены к роду Берсенёвых, но сделала это лишь из чувства противоречия, в душе зная, что так оно и есть, что малыш – внук её, сын Мишеля. «Господи, неужто услышал ты молитвы мои? – перекрестилась Анна Михайловна. - Ведь как ждали мальчика, наследника. Стало быть, не угас род Берсенёвых со смертью Мишеля». После Софьи Елена родила ещё двух младенчиков, но они были женского полу и столь слабыми, что не прожили и седмицы.

Отняв от губ платок, Анна Михайловна, судорожно вздохнула:

- Вы тоже не молоды, Пётр Гаврилович. Зачем вам эти хлопоты?

- У меня сын есть, - тихо заметил граф. – После моей смерти опека над детьми Елены перейдёт к нему.

Анна Михайловна прикрыла веки, чтобы скрыть боль, что на миг мелькнула в выцветших голубых глазах. «Прав, прав во всём». Ничего ей не осталось. Даже доктор-немец перестал уж правду от неё скрывать.

- Будь по-вашему, - сдалась она. – Вы правы: фамилия Завадских будет Софье лучшей защитой. Когда вы желаете забрать девочку?

- Если можно, я хотел бы завтра увезти Сонечку. Мне в столице более делать нечего, а путь до Завадного не близкий. Хорошо бы за день добраться.

- Я распоряжусь, чтобы всё подготовили, - вздохнула Анна Михайловна.

- Благодарю за чай, - поднялся Пётр Гаврилович. – Позвольте откланяться нынче, завтра поутру я заеду за внучкой.

Вечером девушка, присматривающая за Сонечкой, привела её в покои Анны Михайловны.

- Подойди дитя, - ласково улыбнулась madame Берсенёва.

Подойдя к бабушке, Софья присела на низкую банкетку подле её кресла.

- Софи, завтра твой дедушка увезёт тебя в Завадное. Отныне тебе предстоит жить там.

Софья распахнула свои серо-голубые глаза, недоверчиво глядя на пожилую женщину. Она бывала в Завадном пару раз вместе с матерью, но тогда она была очень мала и почти ничего не запомнила из тех визитов. Знала только, что там живёт её обожаемый oncle (дядюшка) Дмитрий Петрович, частенько бывавший у них до тех пор, пока маменька не уехала, что у неё есть двоюродные брат и сестра, которых она и вовсе не помнила.

- А маменька тоже живет в Завадном? – поинтересовалась девочка.

Анна Михайловна тяжело вздохнула. Не было сил сказать внучке о том, что её матери более нет в живых. «Бог мой, как же я была слепа в своем желании во чтобы то ни стало исполнить последнюю волю сына, - прикрыла глаза пожилая женщина. - Кто же знал, что дочь никогда более не увидит своей матери? Кто же знал, что в детской памяти до сих пор бережно хранится образ той?»

- Нет, дитя. Маменьки твоей нет в Завадном. Дедушка расскажет тебе обо всём, - малодушно переложила она сию нелёгкую ношу на плечи графа.

Дедушку своего Сонечка видела редко и оттого почти совсем не помнила его. Утром её разбудили рано, накормили завтраком и спешно одели, потому как граф Завадский уже дожидался внучку в малом салоне, ведя непринуждённую беседу с её бабкой по отцу.

- Bonjour, monsieur (Доброе утро, сударь), - присела в книксене девочка.

Маленький ангел: мягкие локоны светло-русого цвета обрамляли по-детски пухлое личико, голубые глаза смотрели внимательно и настороженно. «Как же она на мать свою похожа», - вздохнул граф. Не желая затягивать прощание, Анна Михайловна торопливо перекрестила внучку и вложила в маленькую ладошку медальон. Глядя вслед девочке, madame Берсенёва не могла сдержать слёз. Зажав кулачок, Сонечка прошла к экипажу, позволила лакею поднять её на подножку и, в последний раз оглянувшись на отчий дом, скрылась внутри. Медальон жёг ладонь, не терпелось открыть его. Открыв крышку, Софья осторожно провела пальчиком по двум миниатюрным портретам внутри. Ранее медальон этот принадлежал её матери, Елена пожелала оставить его дочери, но только после её смерти Анна Михайловна решилась отдать тот внучке.

Сидя напротив деда в большом экипаже, Софья осторожно из-под ресниц рассматривала пожилого человека. Граф пугал её. Девочке казалось, что он отчего-то сердит на неё, потому что хмурит густые седые брови, да и губы его были сжаты в одну линию, словно он чем-то недоволен. Руки графа, затянутые в тонкие лайковые перчатки, покоились поверх серебряного набалдашника трости из тёмного дерева. Казалось, он задремал от мерного покачивания экипажа, что всё дальше и дальше увозил их от столицы, от той жизни, к которой привыкла Софья.

Сначала в её жизни не стало papa (отец), потом maman (мать) оставила её, и вот теперь grand-mère отказалась от неё, отправив вместе с этим угрюмым человеком подальше от себя. Сложив руки на коленях, как и полагалось благовоспитанной барышне, Соня прикрыла глаза, чтобы удержать слёзы, что тотчас навернулись на глаза, стоило ей только подумать о своей grand-mère. «Почему она отослала меня от себя?» - девочка закусила губу, но предательская слезинка всё же выкатилась из-под плотно сомкнутых ресниц.

- Ну-ну, Софья Михайловна, - раздался над ухом тихий голос, - полно сырость разводить.

Вздрогнув, девочка открыла глаза, встретившись взглядом с тёмно-карими глазами деда.

- Pardonnez-moi, monsieur. (Простите меня, сударь), - всхлипнула она, взяв из его рук протянутый ей платок.

- Не плач, ангел мой, - улыбнулся Пётр Гаврилович. – Никто тебя не обидит более. Всё у нас с тобой отныне будет хорошо.

- А маменька с папенькой вернутся? – с надеждой в голосе спросила Софья.

Граф помрачнел, задумался, подбирая слова для ответа:

- Увы, мой ангел, Господь забрал их к себе, но они всегда будут рядом с тобой, всегда будут сверху приглядывать за тобой.

Сонечка не поняла смысла его слов, но мысль о том, что родители где-то рядом, хотя она и не может их увидеть по каким-то непонятным ей причинам, была ей приятна. Дорога убаюкала её. Свернувшись калачиком на широком сидении, девочка задремала. Скинув с плеч дорожный плащ, граф аккуратно накрыл внучку, стараясь не потревожить чуткий сон. Софья проспала почти всю дорогу, проснулась она только тогда, когда карета остановилась во дворе большой усадьбы. Заржали лошади, которых выпрягали из упряжи и отводили в стойло, чьи-то сильные руки подхватили её и вытащили из экипажа. Рассмотрев в свете факелов лицо того, кто держал её на руках, Софья радостно улыбнулась и обхватила руками сильную шею мужчины, спрятав лицо на его плече. «Как ты выросла, ma petite nièce (моя маленькая племянница)», - услышала она и только крепче сжала ручонки, боясь, что её обожаемый oncle исчезнет, стоит ей только открыть глаза.

Софья привыкла к его визитам, пока жила вместе с матерью в столице, и всегда ждала их с нетерпением, зная, что дядюшка непременно привезёт ей что-нибудь в подарок. Иногда это были сладости из кондитерской лавки, иногда игрушки. Лишь в последний год, после того как уехала маменька, он приезжал всего лишь раз. Она как-то спросила бабушку: отчего Дмитрий Петрович перестал навещать их, но та не ответила и перевела разговор на другую тему.

Дмитрий внёс девочку в дом и, осторожно поставив на пол, обратился к супруге:

- Confie, à son ton soucis, ma chère (Поручаю её твоим заботам, моя дорогая), – наклонившись к уху жены, он прошептал, - Le père ne lui dit Hélène et sur l'enfant. (Отец не сказал ей об Элен и о малыше).

- Ne t'inquiète pas, mon cher (Не волнуйся, мой дорогой), - отозвалась Ольга Николаевна, взяв девочку за руку. – Tous ont formé. (Всё образуется.)

Время было позднее и, несмотря на то, что почти всю дорогу девочка провела в полудрёме, Сонечка очень устала и потому рада была оказаться в уютной комнате. Прислуга принесла поздний ужин, девушка графини Завадской помогла ей снять платье и приготовиться ко сну. Едва голова её коснулась подушки, как она тотчас уснула. Но сон её был недолгим.

Ей привиделись маменька и папенька в парке их городского особняка. Папенька, качал её на качелях у старой липы, а маменька была занята рукоделием, сидя в кресле в тени дерева. Так покойно ей было в этом парке с ними, так хорошо было на душе, она смеялась в голос, а качели взлетали всё выше и выше. Радость её сменилась страхом, когда родители, взявшись за руки, пошли прочь от неё, уходя все дальше вглубь парка по липовой аллее. Соня кричала, плакала, звала их, но они даже не обернулись. Проснувшись от собственного крика, Сонечка сев на постели обхватила руками колени, всё её тело сотрясала крупная дрожь, слёзы продолжаться литься по лицу неудержимым потоком.

Дверь в её спальню приоткрылась, и показалось лицо перепуганной девушки, что приставили ходить за барышней.

- Чего кричали-то, барышня? Приснилось что? – спросила она, склоняясь к сжавшейся в комок фигурке.

- Н-н-ничего, - пролепетала испуганная девочка.

- Ну, коли ничего, так ложитесь спать, - недовольно проворчала девица, укрыв барышню одеялом и подоткнув его со всех сторон.

- Господи, не оставь сиротку милостью своей, - прошептала она и перекрестив девочку, покинула комнату, забрав с собой свечу.

Софья долго лежала в темноте, страшась закрыть глаза и вновь увидеть этот сон, в котором родители уходят от неё, оставляя её одну на высоких качелях в парке.

Утром всё семейство Завадских собралось за столом. Девушка, что помогала Софье одеваться и ночью караулила её сон, проводила девочку до дверей столовой. Остановившись в дверях Софья присела в книксене.

- Bonjour (Доброе утро), - поздоровалась она, обведя взглядом присутствующих.

- Bonjour, ma bonne, (Доброе утро, моя милая), - улыбнулась в ответ Ольга Николаевна.

Поднявшись со стула, Андрей отодвинул стоящий рядом стул для кузины. Благодарно улыбнувшись ему, Сонечка присела за стол, и только после этого граф подал знак прислуге, что можно подавать завтрак. Аппетита не было. Вяло ковыряясь в тарелке, Софья то и дело поглядывала на брата и сестру. Андрею на вид было лет пятнадцать, Лидия была едва ли намного старше самой Софьи, которой в ту пору исполнилось шесть. Помимо семьи Завадских за столом была ещё одна персона: mademoiselle Элоиза Вальян, воспитательница Лидии и с этого дня и Софьи тоже.

После завтрака mademoiselle Элоиза увела девочек в детскую. Софи замерла посреди комнаты. Обилие игрушек в комнате поражало её воображение. Не то, чтобы у нее не было подобных кукол, но здесь поистине было некое царство для маленькой принцессы. Взгляд девочки остановился на прелестной кукле в нежно-голубом шёлковом платье с настоящими туго-завитыми локонами. Взяв в руки игрушку, Софья осторожно погладила куклу по фарфоровой щеке.

- У меня такая же есть, - улыбнулась девочка кузине. - Mon oncle подарил мне её.

Лидия выхватила куклу из рук сестры и бросила ту о стену. Фарфоровая головка разлетелась на осколки.

- Лиди! – ахнула mademoiselle Элоиза. – От чего вы поступили так дурно!?

- Она перестала мне нравится, - пожала плечиком Лидия.

- Вы могли бы подарить куклу Софи, раз она не нужна вам более, - тихо заметила гувернантка.

- У неё уже есть такая, - развела руками Лидия. – Она сама мне сказала о том только что.

Поджав губы, mademoiselle Элоиза вышла за дверь, позвать горничную убрать осколки. Девочки остались вдвоем. Лидия смерила кузину уничижительным взглядом:

- Здесь всё моё, - тихо произнесла она. – У тебя здесь ничего нет. Запомни то.

___________________________________

Юлечка, поздравляю с началом нового романа! С удовольствием буду читать!

Поздравляю с новым романом!!!
дочитал все твои, уже написание, романы и обязательно приду сюда!!!
Я в читателям! !!
_________________

Поздравляю с новым начинанием! С нетерпением буду ждать продолжения.

Алиса привет!!!!Начало заинтересовало,буду с нетерпением ждать продолжения)))))

Юлечка, поздравляю с началом нового романа. Пролог очень заинтересовал. Буду с нетерпением ждать продолжения!!!
_________________

Юля, поздравляю с началом нового романа.
Жаль Елену и Михаила, исходя из ее мыслей понятно, что ее оболгали. Жаль, что муж ее умер со злобой на сердце, так и не узнав правды.
И на долю Сони в столь юном возрасте столько всего навалилось. Сначала смерть родителей, одного за другим. Потом разлука с бабушкой, возможно навсегда. Приезд в новый дом. Да и Лидия ей видимо кровушки еще попьет.
Интересна ситуация ее родителей. То что произошло это нелепая случайность? Например, кто-то что-то не так понял, а слухи пошли. Или это специально кем-то было запланировано. И отразится ли эта ситуация на будущем героини... И вообще окунуться ли герои в те события, важны ли они?
_________________

Ася, Малинка, Лера, Lerochka, Юля, Настя, девочки очень рада вас всех видеть на страничках нового романа.
Правда непременно откроется, вот только им она уже не поможет.

Да, Лидия нашей героине еще не мало кровушки попьет.

Могу только сказать пока, что это не случайность.

Скажу так, именно Софье суждено докопаться до сути всего случившегося с ее родителями.
___________________________________

Юлечка, ПОЗДРАВЛЯЮ с началом нового романа!!!! Классно, что ждать долго не пришлось!!!! Пиши, умничка, мы с тобой!!!!!!!

Юленька, привет!!! Поздравляю с началом нового романа!!!
Пролог "проглотила" на одном дыхании) Захватывающее начало!
С нетерпением жду продолжение!!!
Конечно, я с тобой)))


___________________________________

Юленька, привет. Поздравляю с новым романом! Начало очень интересное! Обязательно буду читать!
___________________________________

Очень трагичное начало. Лена и Мишель любили друг друга...и тут по всей видимости из за какой то сплетни...Мишель вызвал на дуэль "кавалера" жены и был убит...
И Соне с маленьким Мишелем ох как тяжело будет жить в семье дяди и дедушки...Хотя хочется верить, что Дмитрий и Ольга не дадут их в обиду своим детям...

Спасибо, буду стараться.

Оленька, спасибо.

Очень рада.

Маша, привет. Рада тебя видеть.

Главное, чтобы был ХЭ, а то вдруг передумаю и из мелодрамы драма получится.

Ну, пока только Лидия себя проявила не с лучшей стороны.
___________________________________

Юля, с новым романом тебя! Пролог увлек меня с первых строк. Безумно жаль Софи, сколько ей потерь пришлось пережить за свою короткую жизнь, и сколько ее еще ждет невзгод и испытаний. Жду продолжения.