Альтернативная реальность

- Осторожней!
Поймал. Успел, через мгновение после того, как ощутил ледяные пальцы в своей руке. Сердце нервно кувыркнулось в груди.
Второй раз за вечер – непозволительно близко.
легкая… веса почти не чувствую… жаль, глаз не видно, я бы посмотрел еще раз… увижу если – не узнаю… замерзла? ночь холодная… надо поставить ее… Герти охает рядом…
И в голове среди хаоса скачущих обрывков мыслей вдруг всплывает желание, которое заставляет вздрогнуть и захлебнуться воздухом.
Желание прижать сильнее, а не отпустить.
Оно настолько оглушает меня, что с трудом удерживаюсь от того, чтобы не разжать руки в ту же секунду.
- Вы в порядке, миледи?
Она кивает, и я торопливо опускаю девушку на землю, и отступаю на шаг. На два. Отступил бы и на три, но это будет похоже на бегство, поэтому заставляю себя остановиться. Надеюсь, она не заметила моего смятения.
Герти хлопочет вокруг госпожи, поправляя ей платье и капюшон плаща.
- Благодарю за вечер, - слышится ровный голос из-под вуали. – Полагаю, все его события останутся между нами.
- Разумеется, миледи. Всегда к вашим услугам, - привычные слова легко слетают с языка.
- Прощайте.
Где-то за спиной со скрипом развернулась карета и укатила назад к воротам, две женские фигуры свернули на боковую тропинку и вскоре растворились в темноте, а я еще долго смотрел им вслед, привалившись к ближайшему стволу. Перебирал в памяти всех фрейлин, когда либо виденных в свите королевы.
В свите.
Королевы.
Неприятно и тревожно сосало под ложечкой.
Над парком поднялась луна, когда я отлепился от дерева, чтобы идти к себе во флигель и на дорожной гальке, почти белой в лунном свете, увидел что-то темное. Перчатка. Тонкая женская перчатка с узкой манжетой.

Когда бы я ни лег спать накануне, утро никогда не заставало меня в постели. Отец занимался разведением чистопородных скакунов, и с детства держал меня при лошадях, приучая к работе. А рабочий день на любых конюшнях начинается рано.
Здесь, в столице, мне приходилось еще и будить Роба, соседа по комнате. Вот уж кто спал, так спал! Рядом можно было палить из пушек. Сегодня будить мне было некого.
День начался с рабочей рутины: чистка денников и закладка сена. Привычная работа возвращала жизнь в свое русло, и вчерашние события начинали казаться чем-то вроде сна. То ли было, то ли нет. Навыдумывал себе и сам поверил.
Затем заглянул главный конюший мастер Олланд, велел запрягать прогулочную двуколку. Я удержал чуть было не сорвавшийся вопрос, для кого она.
Не мое дело. Меньше знаешь… спокойней живешь. И дольше.
В предстоящие дни предполагалось, что я возьму на себя ту работу, которую выполнял Роберт, так что времени для мыслей не оставалось. Оно и к лучшему.
После обеда настал черед заняться Флосси.
Проблемная лошадка.
Всем была хороша – высокая, тонкие ноги с крепкими сухожилиями, красивый вогнутый профиль, маленькие уши… красавица. Только очень своенравная красавица. Флосси наотрез отказывалась ходить под седлом. То есть само по себе седло она переносила спокойно. Но как только в него садился всадник, лошадь тут же ложилась на землю. Ни хлыст, ни уговоры не действовали – она поднималась только с пустым седлом. Попробовали было запрягать ее в повозку – Флосси повторила тот же фокус и встала с земли тогда, когда ее выпрягли. Главный конюший отчаялся переучить ее.
А сегодня я вспомнил, что у отца однажды был жеребец с похожим изъяном и как ему удалось это исправить, и вызвался повторить.
Мастер Олланд поначалу засомневался, но терять было нечего и всё же разрешил. Встал у ограды и с интересом наблюдал, как я разместил в леваде пожарный насос и позвал на помощь Криса. Наскоро объяснив ему задачу, я взял шланг и зажал наконечник, чтобы вода не текла шумной струей, а бесшумно брызгала в разные стороны.
- Готов? – вполголоса спросил у мальчишки и получил ответный кивок. – Трогай.
Крис зажал покрепче поводья и осторожно опустился с приступка в седло.
Флосси, по обыкновению, тут же начала подгибать передние ноги. В этот момент струя холодной воды ударила ей в брюхо. Лошадь удивленно всхрапнула, выпрямилась и дернулась с места в легкий галоп.
- Йо-хо! – победно заорал Крис, несмотря на то, что вымок до нитки вместе с ней. – Пошла! Флосси пошла!!!
- Рано радуешься, - крикнул я ему. – Давай еще раз.
Результат оказался неустойчив: Флосси еще согласна была нести лёгкого мальчика, но подо мной всё так же ложилась на землю, и никакая вода не могла заставить её передумать. Но мастер Олланд был доволен и так: это означало, что лошадь в принципе поддаётся дрессировке, надо только приложить больше усилий и запастись терпением.
- Попробуем постепенно увеличивать вес всадника, - сказал он. – Неплохо придумал, Динн. Идите оба переоденьтесь в сухое, а то схватите лихорадку. На сегодня хватит, продолжим завтра.
Напоследок я помылся из того же шланга, а уговорить сделать то же Криса было невозможно: он заявлял, что сегодня намылся на неделю вперед.

День промелькнул быстро, и комната встретила меня непривычной тишиной. Я бросил в углу седло: надо будет позже прошить его край, и зажег лампу.
Обычно к вечеру я выматывался настолько, что мечтал поскорее добраться до кровати. Однако сегодня совсем не чувствовал усталости: водные процедуры сделали свое дело.
На столе укором здравому смыслу лежала найденная перчатка, напоминая, что вчерашняя ночь не являлась плодом воображения. Тончайшая кожа и слабый запах духов – более чем реально. На тыльной стороне обнаружилось бурое пятно. Так выглядит… подсохшая кровь. Когда леди успела пораниться?
Я достал из ящика длинные кожаные шнуры, бросил перчатку обратно на стол и, хмуро на нее поглядывая, принялся плести уздечку.
Завтра нужно обязательно найти Герти.
У меня к ней есть вопросы.
Точнее, всего один.

Комната с огромной кроватью, покрытой алым шелковым покрывалом. Зеркало во всю стену призрачно поблескивает в загадочном неярком свете. Откуда такой необычный свет? Неужели по старинке горят свечи?
В глубоком кресле сидит мужчина. Лицо скрывает тень от полога кровати, а вот торс освещен хорошо. Приметный шрам в виде звезды раскинул свои лучи прямо под ключицей.
Странно, не так уж часто мне доводилось видеть обнаженного мужчину, но я, отчего-то, совершенно не испытываю неловкости, лишь любопытство.
- Почему ты остановилась? Подойди!
Я вздрагиваю, услышав голос, и щеки заливает жар, как тогда, в коридоре перед фальшивым зеркалом. Словно меня застали за чем-то постыдным, за чем-то, что не полагается делать благовоспитанным дамам. Но я ведь ничего такого не делаю, правда?
Облизнув губы, я шагнула по направлению к сидящему в кресле мужчине и краем глаза отметила, что нога моя, касающаяся пушистого ворса ковра, не прикрыта юбкой. Изумленно осмотрев себя, я понимаю, что на мне вовсе нет одежды. Это так странно! Даже муж никогда не видел меня без одежды! Нервно хихикнув, я тряхнула распущенными волосами, легонько пощекотавшими мою талию. Странное ощущение, но приятное!
- Ну же! Чего ты ждешь?
Еще раз тряхнув головой, я уже смело подошла к мужчине и без дальнейших вопросов опустила руки ему на грудь. Кожа на ощупь напоминала тонко выделанное полотно. Странно, разве у людей бывает такая кожа? Но удивляться дальше мне не позволили.
Тяжелая рука легла мне на талию, притягивая ближе к мужскому телу. Я послушно согнула колени и оперлась ими о край обитого бархатом кресла. Шероховатое прикосновение вызвало дрожь в теле.
Теперь я ясно видела его лицо: карие глаза неотрывно смотрели на меня. И вновь я не испытала ни малейшего смущения. Одной рукой я провела по его груди, почувствовав подушечками пальцев странную шершавость кожи. Может быть, это из-за шрамов? Но не могут же они сеткой покрывать все его тело… Их было бы видно… наверное…
Вторая рука запуталась в каштановых кудрях его волос. Пальцы перебирали мягкие завитки, скользя по шелковистым прядям.
Он подался ко мне всем телом и приник губами к моей шее, понуждая откинуть голову назад. Правой рукой он все еще держал меня за талию, а левой сжал мою грудь, словно желая ее скомкать. Боли не было. Было лишь удивление и ощущение, что мне не хватает воздуха. Я распахнула рот пошире, силясь сделать вдох…

Внезапно на меня навалилась непроглядная темнота.
Судорожно втянув воздух саднящим горлом, я моргала глазами, пытаясь понять, где нахожусь, и что со мной происходит.
Первое, что я сумела точно понять: рот у меня пересох так, что было тяжело дышать. Затем чуть привыкшие к темноте глаза начали смутно различать знакомые очертания моей собственной спальни.
Я лежала на кровати, судорожно вцепившись пальцами в тонкое полотно простыни. Сбившееся в некое подобие жгута одеяло обернулось вокруг талии. Ноги запутались в бархатном покрывале.
С трудом выпроставшись из-под слоев ткани, я перекатилась на бок и кое-как сползла с кровати. Тело отказывалось подчиняться. Липкий пот пропитал рубашку. Грудь набухла и отозвалась саднящей болью, когда я случайно задела ее рукой. В нижней части живота вообще будто узел завязался. Такой разбитой я не чувствовала себя даже во время ежемесячных очищений.
В ванной комнате я вдоволь напилась воды прямо из-под крана и с наслаждением ополоснула лицо и шею.
Пропитавшаяся водой рубашка облепила грудь, и даже столь легкое прикосновение отозвалось болезненным покалыванием в моих встопорщившихся сосках.
Бессильно застонав, я уткнулась пылающим лбом в прохладную серебристую поверхность зеркала. Что они повадились приходить ко мне во снах: сначала Эдвард, теперь Янис? Первый мне хоть мужем был, а второй… Да он и думать обо мне забыл за прошедшее время! Бездна и все, что она скрывает! Я не хочу этого! Не желаю!
Больше всего в данный момент мне хотелось садануть кулаком прямо по зеркалу, чтобы проверить, не приглядывает ли за мной кто-нибудь через гладкую поверхность, но я сумела сдержать свой порыв. Еще только не хватало, чтобы меня снова ради моего же блага привязали к кровати!
Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Не хочу быть беспомощной и зависимой! Не хочу думать о мужчине, которому нет до меня никакого дела! Не хочу покорно ждать, пока какая-нибудь погань по указке Дария сделает со мной все то, что я увидела накануне!
Отлепившись от зеркала, я добрела до постели и навзничь рухнула на свое королевское ложе.
Сон уже не шел, а может я просто не хотела засыпать, чтобы снова не увидеть в ночных грезах лорда Запада. Я лежала и бездумно смотрела в темноту, где смутно угадывались очертания балдахина над моей кроватью.
Неожиданно я вспомнила о другом мужчине: тоже кареглазом. Я успела хорошо рассмотреть его глаза, когда мы изображали целующуюся парочку в веселом доме. И не только глаза. У него было на редкость приятное лицо. Располагающее. А еще он был сильным – так легко поймал меня, когда я чуть не выпала из экипажа, словно бы я вовсе ничего не весила.
Интересно, а он часто бывает в том заведении? На миг представив его за одним из фальшивых зеркал, я почувствовала, как кровь прилила к щекам.
Динн. Кажется, так его называла Герти. А еще Герти сказала, что он – конюх. Конюх – крайне неподходящая компания для королевы. Впрочем, и веселый дом тоже крайне неподходящее место для королевы. Да и вообще: на свете огромное количество неподходящих для королевы занятий! Как мне это все надоело! Того нельзя, сего нельзя! Когда я жила в Зеленых холмах, была куда свободнее!
Мне ужасно захотелось сделать что-то невероятное. Что-то такое, что даже представить себе невозможно! Чтобы у того же Дария даже волосы на голове зашевелились, если бы он узнал! Сморчок! Ненавижу! Сидит на троне, как будто имеет на это право!
Со злости ударив кулаком подушку, я уселась на кровати и подтянула колени к подбородку.
А что если…
У меня даже кончики пальцев закололо от одной мысли! Да такого Дарий себе даже в страшном сне представить не сможет, а уж Магистр – тем более! Труп ходячий! И лорд Запада… нет, в Бездну лорда Запада! Забыть его! Забыть, забыть! Заодно и узнаю, как все происходит на самом деле, а не за стеклом.
До самого утра я прокручивала в голове безумную мысль и находила все больше плюсов в том обстоятельстве, что кузен Герти оказался конюхом. Во-первых, он вряд ли наберется дерзости отказать королеве. Во-вторых, он вряд ли сможет меня скомпрометировать. Даже если он будет всем и каждому рассказывать, что его удостоила визита королева, ему никто не поверит. В-третьих, мне было до жути любопытно узнать, как целуются конюхи? Лучше или хуже благородных господ?

Днем Наше Величество изволило раскапризничаться и наотрез отказалось прогуливаться в надоевшем до колик парке. Нашему Величеству хотелось чего-то нового и необычного! Поэтому мы с леди Алианой и Герти прогулялись по дворцовым службам. Прислуга склонялась в поклонах и провожала нашу компанию изумленными взглядами, но я шествовала с гордо поднятой головой, как будто так и надо, а заодно расспрашивала Герти об окружающих постройках. В какой-то момент девушка радостно продемонстрировала мне флигель, в котором жил ее кузен. Собственно, только это строение меня и интересовало, но я не подала виду и еще с полчаса крутилась вокруг хозяйственных построек.
А поздно вечером, снова натянув темное платье Герти, я бесшумно выскользнула на лестницу для слуг.
_________________

Я поднял голову, прислушиваясь. Показалось, будто стучали в дверь. Хотя, кто бы в такой час?
Стук повторился.
Пришлось отложить плетение и встать, чтобы открыть.
А в следующую секунду мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы стоять прямо.
- …Миледи?
Здесь, у меня? Видимо, меня все же сморило и вижу сон.
В том, что это она, сомневаться не приходится: все тот же плащ и то же платье, вот только нет вуали и маски. Но это она. На меня в упор смотрят успевшие стать знакомыми глаза. Я пытался представить ее без маски, но реальность превосходит ожидания: она потрясающе красивая. Черты лица знакомы, как будто я ее уже видел, и вместе с тем – я бы запомнил, если…
Некоторое время я обалдело ее разглядываю, а она, устав ждать, сама шагает через порог, заставляя меня посторониться. Следом за ней не шагает больше никто. Ни охрана. Ни компаньонка.
Сигнальным колоколом звякнуло в голове чувство опасности.
Боги, да в своем ли она уме?
Я выглядываю за дверь, чтобы удостовериться, что точно никого нет и все еще не уверен, что мне это не снится. Аккуратно закрываю дверь на засов и лишь потом оборачиваюсь.

Сразу заметно, что леди взволнована и нервы у нее натянуты до звона. Она то сплетает, то расплетает пальцы, а взгляд блуждает по комнате, старательно минуя меня. И хоть явного беспорядка нет, все же становится неловко: эта обстановка не для нее.
Комнату заполняет запах дорогих духов, из тех, которыми благоухают богатые дамы на улицах. Это ими пахнет найденная мною перчатка.
Наконец я спохватываюсь и склоняюсь в поклоне.
- Чем обязан, ваша милость?
Леди, наконец, смотрит на меня. Хотела что-то сказать, но передумала, сжимает губы и молча отстегивает застежку у плеча, снимая плащ, а пальцы дрожат, пляшут, и это видно. Затем поворачивается спиной, перекинув вперед волосы, и наклоняет шею. От плеч до талии спускается ряд мелких пуговиц, обтянутых тканью.
- Расстегни.
Что?!.. Так, постойте.
Я закрываю глаза и медленно считаю до трех.
Происходящее начинает напоминать фарс, из тех дешевеньких комедий, что разыгрывают в уличных театрах. Чуть позже по сценарию должен вломиться отец или жених этой девушки, вызвать меня на дуэль и убить. Ах, нет, я же не какой-нибудь лорд, чтобы на дуэль меня вызывать. Значит, просто убить, без затей. И такая концовка мне совсем не нравится.
Глубоко вдыхаю несколько раз, чтобы прояснить голову. Напрасно, легкие лишь глубже заполняет запах ее духов. Голова начинает кружиться.
Это все просто большая ошибка. Леди не в себе. И мне следует как можно скорее проводить ее обратно, откуда бы она ни пришла… Но сначала надо, чтобы она успокоилась.
Я отступаю к столу, наливаю в оловянную кружку молодое яблочное вино, что оставил Роб. Протягиваю ей, почти насильно втискивая в руки.
- Пейте.
Она осторожно принюхивается, кивает и послушно пьет залпом, почти до дна. Оттирает губы тыльной стороной ладони.
Хмурюсь. Налил больше половины, и если сейчас ее поведет…
- А теперь вам надо идти. Миледи, вам нельзя здесь находиться. Я… провожу, - опускаюсь перед ней на колено, чтобы подать с пола упавший плащ.
- Нет.
Поднимаю голову, и она смотрит на меня сверху вниз, и мне кажется, я вижу в ее глазах отчаяние. И решимость.
- Я… - споткнулась на этом слове, сухо сглотнула: - Приказываю.
И нет никаких сомнений, она имеет на это право.
Почему я? Она могла выбрать любого лорда, равного себе. Почему?
Вопрос готов сорваться с языка.
Мой удел – простые девушки: цветочницы, актрисы, горничные.
А ее духи дурманят, обволакивают, заставляют забывать о реальности, и я с трудом заставляю себя сосредоточиться. Перед глазами – ее платье: простая темная ткань, без всяких кружев и вышивки серебряной нитью, какие носят богатые дамы, но эта простота обманчива.
Замираю на месте, боясь даже пошевелиться.
Я… не могу. Даже коснуться ее не могу, умру на месте от такой дерзости.
Набираю в грудь воздуха, чтобы сказать об этом, но она вдруг касается моих волос, обхватывает руками мое лицо и, приблизив свое, добавляет горячим шепотом:
- Пожалуйста.
И вся моя жизнь раскалывается на то, что было до этого слова, и то, что происходит после.
А происходит немыслимое.
Невозможное.
Я снимаю с леди туфли. Крошечный размер, помещаются на моей ладони. И ступни маленькие, узкие. Холодные. И грею их в руках, сначала одну, потом вторую. Ленты, что удерживают шелковые чулки под коленями – атласные, скользкие, развязываются сами собой, стоит лишь слегка потянуть за край. Ее колени вздрагивают, когда касаюсь их губами, и она покачивается, касаясь моего плеча для равновесия.
Что.
Я.
Делаю?..
Безумие накрывает с головой, как штормовая волна.
Сигнальный колокол в голове превратился в похоронный.
Скончался мой здравый смысл.
Я встаю с пола, и вновь краем сознания отмечаю, что по сравнению со мной леди совсем маленькая. Кажусь сам себе по сравнению с ней огромным и неуклюжим. И пальцы неловкие, путаются в крошечных застежках. Ее плечи вздрагивают, когда она терпеливо ждет, когда я закончу; порывисто разворачивается, прижимая сползающее платье к груди. Сейчас скажет, что передумала, мелькает в голове.
Давай. Говори же!
Но нет. Лишь показывает глазами на лампу. Погасить? Прикручиваю фитиль, и комната погружается в темноту, которую тонкий молодой месяц за окном почти не может рассеять. Остаются только тени и контуры. Только шорох одежды. Где-то дробно стучит оторванная пуговица.

В темноте становится проще. И нет больше знатной леди, и нет королевского конюха. Есть девушка – легкая, невесомая. Есть мужчина. И кровать под ними – узкая для того, чтобы спать вдвоем, но если не спать, то сойдет.
Целоваться она не умеет вовсе, и я сперва удивляюсь, но не зря, видно, говорят, будто у высокородных не принято. Ох, и странные же. Если бы я был равным ей, да она выбрала меня… зацеловывал бы до беспамятства каждый день.
Губы у нее отдают сладким вином и пьянят не хуже. Она раскрывает их, позволяя втянуть ее в долгий поцелуй.
- Останови меня.
- Нет. Еще.
И ласки жадные, затяжные, и дыхание рваное, и стон… и вскрик тихий. Острые ногти впиваются в плечи.
Проклятие…
- Почему ты мне не сказала?.. Глупая… - под мелкие поцелуи попадается ее рот с закушенной губой, мочка уха с камнем серьги, влажные ресницы.
Молчит.
Да и поздно говорить что-то. И останавливаться нет смысла. Она тоже это понимает. И обнимает за шею, притягивая ближе. Мешает ее перекрученное, сбившееся на талии платье, так и не снятое до конца, но если подумать… неважно сейчас. Да и думать, когда пьяный месяц качается в окне, не выходит…
Хотя совсем голову я умудрился не потерять, успел в последний момент отпрянуть. Еще не хватало, чтоб… И так натворил дел.
Меня трясет.
Колотит крупной дрожью, пока упираюсь лбом в подушку рядом с ее головой, пытаясь справиться с дыханием. Пальцы в моих волосах тихонько перебирают, гладят затылок.
Я приподнимаюсь на локте, пытаясь в темноте разглядеть ее лицо, бледное, с темными провалами глаз. Сейчас не видно, но я знаю, какая она красивая, боги, какая же она… Смотреть бы не насмотреться. О чем думает сейчас? Жалеет? Спрашивать не буду. И без того реальность возвращается по капле, с каждой минутой ощутимее, и начинается с того, что тонкие руки отрываются от меня, опускаются на простынь. И, чуть помедлив, девушка медленно садится. Я зажигаю лампу и успеваю увидеть, как она чуть морщится, вставая с кровати. Динн, какой же ты дурак…

Ей пора, теперь уже точно. Через час начнет светать.
Я помогаю ей одеться и замечаю небольшое кровяное пятно на ее нижней юбке.
А, Бездна…
- Надо... замыть, - голос звучит хрипло, кашляю. - Здесь нечем, потом уже… холодной водой. А то камеристка увидит.
Она кивает, смущенно отводит взгляд, принимая помощь с платьем. С каждой застегнутой пуговицей возвращается леди. Чулки надевать не стала, скомкала и сунула в рукав. Платье измялось страшно, но все скроет глухой плащ.
Быстро одеваюсь вслед за ней.
- Динн… - ее рука касается моего плеча, оборачиваюсь. – Спасибо тебе.
Девочка… Да разве за такое благодарят. За такое убивают.
Еще на минуту я позволяю себе забыть обо всем и целую. Отчаянно. Нежно. Мягкие губы раскрываются сразу, и она возвращает мне долгий поцелуй. Мне кажется, теперь у него горький привкус.
Разжимаю объятия.
Шаг назад.
Всё.

При свете дня все казалось таким простым и понятным, но стоило мне выскользнуть из дворца в ночную тьму, как у меня свело судорогой горло, и затряслись колени.
О, Великая Маа, что я делаю? Это безумие!
Я даже хотела повернуть назад, но вспомнила об увиденном за фальшивыми зеркалами. Когда-нибудь Дарий попытается снова выдать меня замуж… И неизвестно, каким будет мой супруг! Среди посетителей веселого дома был отвратительный толстяк, вокруг которого обвились сразу две хорошенькие девушки. И был мерзкий старик с трясущейся головой, что-то совершенно непонятное делавший с блондинкой, лица которой я не разглядела. На миг представив, что ко мне пытается прикоснуться такой гадкий старикашка, я вся передернулась от отвращения. В первый раз меня выдали замуж против моей воли, но король Эдвард был хотя бы молод и хорош собой! С ним, возможно, все это было бы не так противно… Но сморчок, вскарабкавшийся на трон по трупам своих братьев, отобрал у меня мужа! Я не позволю отобрать у меня еще и возможность выбора! Я сама решу, когда и как расстаться со своей драгоценной непорочностью! Слышишь, Дарий? Сама!
Подхлестывая себя такими мыслями, я упрямо брела к указанному Герти флигелю. Уже на пороге я задумалась о том, что Динн может оказаться там не один… Или что он попросту рассмеется мне в лицо… Или… Стукнув кулаком правой руки по раскрытой ладони левой, я сдвинула брови и запретила себе думать о препятствиях. В конце концов, я – королева! Я и приказать могу… Если потребуется… Хотя это глупо…
Но рука, стучавшая в дверь, все равно тряслась, словно меня лихорадка била.
Дверь мне, по крайней мере, открыли. А вот зайти так и не предложили. Пришлось переступить порог без разрешения.
И, лишь оказавшись в небольшой комнате, я поняла, что совершенно не знаю, как объяснить цель своего визита! За день я успела подумать о многом, а вот что сказать, когда окажусь наедине с Динном, придумать не успела. И как мне быть? Не уходить же восвояси?
Я судорожно пыталась сообразить, что следует говорить в подобных случаях, но абсолютно ничего на ум не шло.
А мужчина рядом со мной явно хотел услышать мой ответ…
В итоге я решила ничего не говорить. Просто освободилась от плаща и развернулась к нему спиной, демонстрируя застежку платья. Наверняка ему уже доводилось раздевать женщин!
Но, поскольку такого намека оказалось недостаточно, мне пришлось выдавить из себя короткое слово:
- Расстегни.
На большее меня не хватило.
А он до меня даже не дотронулся! Вместо этого сунул мне в руки кружку с какой-то жидкостью, пахнущей перебродившими яблоками. Сидр? Да наплевать! Мне уже было все равно, что пить, есть или говорить, лишь бы поскорее закончить этот тягостный момент.
Единым махом влив в себя содержимое кружки, я по-простецки утерла губы рукой. Теперь уже мы можем перейти к главному?
А он… он попытался меня выпроводить! Я так растерялась, что словечко «приказываю» само собой сорвалось с моих губ. Королева привычно отдала распоряжение. Хотя даже сама понимала, как глупо и жалко звучат ее слова в данном случае…
Но мужчина у моих ног все еще колебался. Я видела это по его глазам, по всей его позе, по тому, как напряженно ходили желваки на скулах… А я… Я внезапно захотела, чтобы именно он стал у меня первым!
Он молод, пригож, у него сильные руки и широкие плечи, и он добр. Я уверена: он не причинит мне вреда и не сделает ничего ужасного! Если бы он хотел воспользоваться своим положением, он бы смог почти все, что угодно, сделать со мной еще там: в заведении для мужчин. И я бы не смогла сопротивляться. Да и здесь, сейчас…
Он открыл рот, кажется, намереваясь снова увещевать меня, и тогда я попросту взмолилась:
- Пожалуйста!
И дальше я уже не могла думать. Потому что его прикосновения жгли меня, как расплавленный воск! Однажды, еще в детстве, я умудрилась опрокинуть на себя свечу. До сих пор я помню то ощущение жара на коже, сперва нестерпимого, но постепенно словно просачивающегося вглубь тела, расплывающегося, остывающего.
Каждое прикосновение Динна, как капля воска на моей коже.
И я задыхаюсь, теряюсь и плутаю в странных ощущениях. И уже не понимаю, от чего сильнее дрожу: от испуга, предвкушения или от того странного тянущего чувства, что родилось где-то в самой середине моего тела, когда я впервые провела пальцами по плечу Динна. Кожа оказалась мягкой и упругой. Я всегда думала, что у мужчин кожа куда грубее. А потом по моему телу прошла очередная волна жара, и я снова утратила возможность связно мыслить. Потому что столько ощущений сразу осмыслить было все равно невозможно! И я лишь старалась не потеряться окончательно в сменяющих друг друга жаре, страхе, дрожи, покалывании, судороге и еще десятках странных состояний, для которых у меня и названий-то не было.
Из этого вихря меня вырвала яркая вспышка боли, словно гвоздем царапнувшей вдоль всего позвоночника.
Непроизвольно вцепившись пальцами в плечи Динна, я сжала зубами губу, стараясь не так шумно втягивать в себя воздух. Но он все равно догадался.
Что у меня мокрая щека, я поняла, только когда его губы коснулись моего лица, слегка размазывая влажную дорожку.
Впрочем, боль уже не была такой острой, поэтому я лишь сильнее притянула к себе мужчину, надеясь вновь забыться в странном вихре новых ощущений.


_________________

Сад под утро утопает в густом тумане, трава мокрая и тяжелая от росы.
Ее подол намокает почти сразу.
Я знаю тропинки, по которым мало кто ходит, а уж в такой час тем более. Знаю, как обойти амбары и конюшни, чтобы никого не встретить. Знаю, как выйти на окраину дворцового сада. Там есть маленькая калитка, почти скрытая разросшимся шиповником.
- Прямо по этой дорожке, никуда не сворачивая. Выйдете к фонтану с каменными дельфинами. А оттуда и дворец видно. Если вдруг кого встретите, притворитесь, что гуляете по утру по случаю бессонницы.
Я так и не спросил ее имени. Боюсь, что знаю ответ.
- Динн… - ее протянутая рука остается висеть в воздухе. Я отступаю назад.
- Миледи.
Это не по правилам, и вопиющее невежество, но я поворачиваюсь первым и ухожу, спиной ощущая ее взгляд.
Прости меня.



»» 11.07.17 14:07 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Я смотрю ему вслед и борюсь с желанием окликнуть. Зачем? Это бессмысленно.
Он – конюх. И кому какое дело, что он не только привлекательный мужчина, но и хороший человек, как мне думается. Он – человек не моего круга. И всем наплевать, что в моем кругу брат может запросто убить брата, заставить мучительно умирать в течение двух недель только потому, что крайне неудобное седалище с резной спинкой застит свет. В моем кругу женщин принято продавать, как племенной скот: кто даст наибольшую цену, тому и достанется на потеху норовистая кобылка. В моем кругу не принято любить. Да что там, в моем кругу не принято даже чувствовать! В моем кругу в основном ходячие мертвецы, отравляющие все вокруг своими миазмами.
Поэтому пусть лучше уходит, пока не нахватался какой-нибудь гнили.
Не знаю, как быстро он забудет об этом ночном приключении, но я забуду вряд ли. Разве можно забыть о глотке свежего лесного воздуха, когда живешь среди болотных испарений? Пусть мне было страшно и даже больно, зато в маленьком флигеле я чувствовала себя живой. Такой живой, какой не чувствовала себя ни разу с момента заточения в холодном бездушном замке. И я благодарна этому мужчине за то, что он позволил мне снова почувствовать, какова жизнь на вкус.
Но лучше, чтобы больше он меня никогда не видел.
Для него же лучше.
Мне жаль.



»» 11.07.17 05:10 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Встреча в "Тайном саду"

Это было трудное время. Время неизвестности, тревоги и ожидания. Царь Островов против Острова Греха. Предчувствие войны, и к чему она приведет – никто не знал. Мир делился на два лагеря. А мы оказались между лагерями.
Я с сыном – в Столице Мира. Как залог лояльности к власти Правителя. А Орвик на Грехе – на крючке у Безликих.
Все вокруг говорили о высоких идеях и правом деле, а нам надо было выживать.
Мы не виделись месяцами. Контроль в портах ужесточился. Проверялось и досматривалось все. Я не могла покинуть Столицу и не могла прилететь на Грех. Орвик не мог улететь в Столицу – Безликие опасались, что он не вернется.
Только капитан Варрава пока еще относительно свободно странствовал между островами. Торговлю нельзя запрещать – она питала экономику двух островов.
Накануне за ужином мне пришлось разыграть сильнейшее недомогание. Вызвали лекаря (который получил круглую сумму и объявил о заразности заболевания). Двери спальни плотно закрыли. Только Этель в плотной маске заходила ко мне в комнату, принося микстуру, пилюли и еду, а потом рассказывала на кухне о страшной лихорадке.
Лекарь объявил, что леди Понирос должна провести взаперти не менее 10 дней.
На корабль я пробиралась ночью и пряталась в трюме в одной из бочек, пока проходил досмотр пограничной службы. Пришлось надеть мужскую одежду, когда-то столь привычную мне. А грудь обмотать широким льняным полотном.
Я слышала шаги стражи, когда она спускалась в трюм, потом наугад открывала бочки. Я молилась Санве, чтобы следующая была не моей.
Не знаю, сколько времени прошло, но потом они ушли, и вскоре я почувствовала, что «Молли» набирает ход. Значит, пропустили. Значит, взлетаем!
- Выходи, - после того, как корабль поднялся на высоту, Варрава спустился в трюм. – Они проверили каждую бумажку в кабинете! Обыскали все и всех!

Перелет я провела в каюте Орвика, выходя только на ночные прогулки. Хоть матросы проверены не одним годом службы, а все же лишняя предосторожность не помешает. Кто знает, который из них предаст в это непростое время?
Мы все рассчитали так, чтобы приземлиться в тот день, когда другой корабль Дома Понирос тоже должен войти в порт Греха. Корабль с рабами.
Но он задержался в пути. Поэтому я оставалась в каюте до самого вечера. Варрава изображал бурную деятельность на «Молли», раздавая указания матросам и распоряжаюсь привезенным грузом. И только уже в предсумеречное время капитан открыл дверь и принес мне одежду.
- Одевайся. На борт поднялись рабыни из тех, что сгодятся для нужд моряков. Уйдешь вместе с ними.
Сказал и вышел.
Я посмотрела на одежду: яркие юбки, длинный плащ и … амирский платок, который полностью скрывает лицо. Он сделан из такой ткани, что сквозь него видно все.
Я переоделась, но грудь не размотала.
Примерно через полтора часа Варрава вернулся и вывел меня в коридор. Там уже стояли рабыни. Все с такими же покрывалами на головах. Их было человек восемь. Затеряться среди женщин не составляло труда.
На берегу нас ждали еще около двадцати девушек. Варрава лично пересчитал всех и дал приказание грузить в повозку.
Нас везли в «Тайный сад». Всех этих рабынь ждал тщательный осмотр и конечное решение: годится девушка для дома утех или недостаточно хороша для этого.
Позже в большой комнате Толстый Ян самолично сдергивал с каждой покрывало, цокая языком. Когда очередь дошла до меня, Варрава остановил его руку:
- Эту не трогай. Эту я привез лично для господина. Я сам отведу ее в комнату. А ты пошли посыльного к сэру Орвику, скажи, что брат ждет его в Тайном саду.

"Тайный сад"

Брат, очевидно, захотел совместить для себя приятное с полезным, раз собрался обсуждать детали поездки в борделе. Я мог его понять, хотя такой финт он выкинул в первый раз. Раньше он всегда сначала добирался до дома, мы долго беседовали в кабинете, бывало, обедали там же, и только потом, переодевшись, он либо возвращался на корабль, либо уходил искать женщину на ночь.
Видимо, совсем ему припекло.
Но, мне-то и нетрудно, тем более, что Толстого Яна я не видел уже пару месяцев.
- Добро пожаловать, господин, здесь вам всегда рады, - склонился он в поклоне у порога.
- Здравствуй, Ян. – Я нетерпеливо обвел холл глазами. – О делах поговорим позже. Я слышал, здесь мой брат?
Из затемненного алькова вышел Варрава. Обнял, хлопнул по спине.
Я отстранился, крепко взял его за локти, заглянул в лицо.
- Что-то случилось? Почему… здесь?
Варрава усмехнулся, потянул за собой.
- Тебе надо иногда выбираться из дома. Ты слишком зациклился на делах. И, кажется, даже постарел. Встряхнись. Вспомни о развлечениях.
Я уперся пятками в мягкий ковер, покрывавший коридор.
- Стой. Ты меня сюда притащил развлекаться?!
- Конечно! – Варрава тащил меня вперед с упорством скального варана. – Я такую тебе девочку привез, ты с ума сойдешь…
- Ты спятил, какая нахрен девочка?! Да отпусти ты меня!
Варрава обернулся, разжал руки. Нехорошо как-то улыбнулся и вдруг резко втолкнул меня в ближайшую дверь спиной вперед. От толчка она распахнулась, и я едва удержался на ногах, чудом не растянувшись посреди комнаты. Дверь захлопнулась, в замке проскрежетал ключ.
- Приду через час, - прогудел Варрава из коридора.
- Придурок! – рявкнул я в ответ. – Выпусти меня сейчас же!
Прислушался. За дверью было тихо.
Я в сердцах пнул дверь и только тут вспомнил, что в комнате не один.
Возле окна стояла закутанная в яркие юбки и платки девица. Доми… тоже носила такие. Иногда.
Я почувствовал злость.
Это брат таким образом решил поднять мне настроение?! Подсунуть мне девчонку в амирских одеждах, чтобы я не слишком скучал по Доми?! Идиот…
- Извини, - буркнул я девушке. – Капитан Варрава иногда не соображает, что делает. Здесь есть вода или вино?
_________________

Я так его ждала, так скучала, даже… даже волновалась. Время ожидания тянулось бесконечно. Все представляла: как он войдет, как мы встретимся взглядами, как скажем друг другу… никак не могла придумать, что скажем. Проиграла в голове много разных вариантов, но чтобы так…
Чтобы Орвик влетел в комнату спиной вперед! Чтобы ногой в запертую дверь! Чтобы с хмурыми бровями…
Разом отпустило все: и волнение, и невозможность придумать нужные слова, и даже тоска, которая изводила все последние дни.
Вот он – мой Орвик. Абсолютно точно – мой!

Орвик в гневе.
Господин Понирос недоволен.
Сейчас он велит сесть на пуфик в углу и молчать.

Я еле-еле подавила смешок.
- Извини, капитан Варрава иногда не соображает, что делает. Здесь есть вода или вино?
- И вода, господин, и вино, - ответила смиренным голосом, – и достаточно теплый ужин, и десерт, и … женщина.

Она говорила, а я вслушивался в знакомый голос как пёс, услышавший хозяина. Только что ушами не шевелил.
Обернулся, вгляделся в женскую фигуру. Да не может быть… Пульс вдруг умножился на два.
Шаг, другой. Карие глаза смотрели насмешливо.
Медленно обошел ее по кругу, провел мизинцем по краю опущенной ладони – браслеты на руке тихо звякнули в ответ.
Я зашел со спины, остановился. Просто стоял, очень близко.
Она не выдержала, вздохнула, качнулась назад, коснувшись лопатками моей груди. Я не дал отстраниться, обхватил ладонями ребра, стиснул, рывком прижимая к себе. Потянул покрывало с головы, бросил к ногам. Жадно втянул носом запах волос. Ее сердце птицей билось мне в ладонь.
- Доми… - хрипло выдохнул я ей в ухо, когда горло отпустил спазм, - какого беса ты здесь делаешь? – развернул ее к себе, впился взглядом в темные глаза. – Брент?.. Астор?.. – требовательно спросил, и она дважды покачала головой.
- Всё хорошо, - прошептала она, и я облегченно выдохнул, расслабил плечи, будто выдернули из меня стержень.
Сгреб Доми в охапку и впервые за эти месяцы вздохнул спокойно. Постоял так, слегка покачивая в объятиях. Под губы подвернулся висок с прядью волос, тонкая бровь, дрожащее веко, губы, шея. Браслеты снова зазвенели, когда ее пальцы зарылись в волосы на моем затылке.
- Орвик, а ужин? - чуть задыхаясь, прошептала Доми.
- В бездну ужин.

Спустя час в дверь тихо постучали. Мы с Доми переглянулись.
- Поди прочь! – рявкнул я в сторону выхода.
- Пожалуйста! – вежливо добавила она.
_________________

Ожидание всегда тянется нестерпимо долго, а когда наступает желанный день – он длится несколько мгновений. Так быстро, так несправедливо быстро…
Время безжалостно бежало, и скоро рассвет. Небо за окном начало светлеть. Я задула свечи. Уже и без них все видно.
Последние полчаса мы оба лежали молча. Не спали. Только обнимали друг друга, усталые после любви. И очень хотелось спать. И заснуть было страшно, потому что потом уже… все.
- Орвик…
- Ммм…
- Война когда-нибудь закончится. Не бывает бесконечных войн.
- Дочери Санвы виднее.
- Перестань!
Я легонько хлопнула его ладонью по груди.
- Не уезжай.
Мы оба понимали, что это невозможно. Мы оба знали, что меня в Столице хватятся, и что там наш сын. Один. И что на Грехе мне места нет.
Но я была благодарна за ему за эти вырвавшиеся слова. Очень важные для меня. Главные.
- Не уеду, - согласилась, удобнее устроившись на плече. – Какие планы на день?
- А что ты хочешь?
- Поспать, - начала перечислять я, - потом позавтракать хрустящими булочками и кофе, потом оседлать Агату и устроить скачки наперегонки, заглянуть на рынок, купить духи, соблазнить мужа…
Через два часа Варрава снова постучался в дверь. Времени совсем не осталось. Я спешно одевалась. Понимала, что мы снова прощаемся. И на сколько в этот раз? На месяц? На два? На полгода?
Когда была полностью готова, подняла с пола льняное полотно, которым перетягивала грудь.
- Это тебе, – протянула мужу. – Не смотри, что ткань тонкая, она двойная, распори, внутри информация о флоте Правителя. В бухты приходят пиратские корабли - что-то затевается.
- Доми, ты шпионка!
Он не торопился взять кусок ткани, который я протягивала.
- Я - жена.
Мы смотрели друг на друга некоторое время прежде, чем Орвик протянул свою руку и все же забрал полотно.
- Доми…
Варрава под дверью устал ждать и начал барабанить без остановки.
- Береги себя, Орвик.
- Доми…
- Тсс…- мой палец прикоснулся к его губам. – Я вернусь.
Прощальный поцелуй всегда горький.
Когда корабль взмыл в небо, я все еще чувствовала его вкус на своих губах.

Катарина

Брошь была хороша. Я разглядывала на своей ладони старинное массивное украшение. Крупный рубин в обрамлении алмазов. Огранка указывала на то, что этой вещи, возможно, не один век.
- Все женщина Дома Понирос носили эту брошь, - откуда-то издалека раздавался голос леди Изабель. – Когда я вышла замуж, брошь перешла ко мне.
- И осталась у вас? – я подняла глаза на свекровь. – Если она передавалась после свадьбы, то должна сейчас быть у супруги сэра Рихарда.
- Вообще-то, - леди Изабель слегка замялась, - она и была, но потом… первая жена Орвика… Ты же знаешь, что Орвик был женат? Так вот, она, увидев брошь и узнав, что каждая женщина может ее надеть, получила на время.
- Получила на время? – я приподняла бровь.
- Да, на некоторое время. Катарина как раз забеременела, Орвик не мог ей отказать, попросил украшение у брата, - свекровь была невозмутимой, говорила об этом как о само собой разумеющемся. – Конечно, потом украшение возвратилось бы в семью Рихарда, но тут произошла эта смерть и... стало не до броши. В общем, у Рихарда одни дочери, а ты - мать наследника Дома Понирос. Брошь твоя. Ее принято надевать на официальные мероприятия.
- Я поняла.
Это все, что было в моих силах ответить леди Изабель.
Украшение жгло руку. С каждым услышанным словом оно становилось все тяжелее и тяжелее.

Катарина…
Она была беременной…
Орвик ни в чем не мог ей отказать…

Она являлась ко мне как призрак. Как нечто, тщательно запертое от чужих глаз. Катарина. Первая жена. Любимая жена.
Я знала, что никогда не надену эту брошь и плевать на все традиции Дома. Ее носила Катарина. А значит, ее не надену я. Я не хотела иметь ничего, чего касались ее руки.
Ревность? Может быть. Ревновать к умершим глупо.
Но мы столько времени вместе, а я ничего не знала про ту историю. Ее тщательно охраняли. И от меня в том числе.
И эта история вставала стеной. Путь закрыт. Тебе туда нельзя, Домина.
Я заставила себя сжать брошь в ладони и посмотрела на леди Изабель.
- Мне пора к сыну.

Остаток дня я провела с Брентом, который уже вовсю учился говорить, тыча своим маленьким пальчиком в красочные картинки детской книжки.
Брошь осталась на тумбочке в спальне.
Когда я туда вернулась, то застала Орвика, рассматривающего украшение. Он в руки его не брал. Просто стоял рядом и смотрел.
- Леди Изабель передала, - сказала я, подойдя сзади, - сказала, что для официальных выходов.
Он кивнул.

- Она сказала тебе, что это фамильное украшение?
- Да.
- И сказала, кто носил ее до тебя?
Доми опустила голову.
- Да.
Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, притянул к себе жену, обнял напряженные плечи. Рано или поздно придется рассказать, и чем дольше я избегаю этой темы, тем сложнее начать говорить об этом.
- Мне давно следовало рассказать, но ты не спрашивала, и я все ждал удобного случая, а он не наступал. И вряд ли когда наступит, это не та тема, к которой хочется возвращаться. Поэтому лучше покончить с этим сейчас.
- Я видела запись в родовой книге, - тихонько сказал Доми. – В предыдущей строке было записано «Катарина».
- Да. – Я выпустил ее из объятий и отошел к окну. – Ее звали Катарина. Я был тогда очень молод, почти мальчишка, и только что перебрался жить на Грех.
- Ты… - Доми осторожно подбирала слова, - любил ее?
Я не смог сдержать горькой усмешки.
- Безумно.
- Что же случилось?
- Семья Катарины до сих пор считает, что это я убил ее. И, в общем-то, они правы. Она умерла от моего клинка.
Доми помолчала, а потом потянула меня на кровать.
- Иди сюда. Расскажи мне.
И я рассказал. Рассказал то, что случилось в заброшенном доме в глуши леса много лет назад и о чем знает только Варрава и Безликие. А теперь и Доми. Хорошо, что в полутьме не видно моего лица.
- К тому времени, когда я нашел место, где Катарина встречалась со своим любовником, я уже знал, что она избавилась от ребенка. Моего ребенка. Ведьма, что живет на окраине Северной пустоши, уж умеет определять, человеческое дитя в утробе или…
- Или?
- Любовник Катарины был оборотнем. И она не пожелала иметь ребенка от меня, а может, побоялась. Говорят же, что оборотни не принимают чужих детей. Она обратилась за помощью к ведьме. Была в то время в наших краях одна… Сильная. Умная. Рассказала мне все, что знала, на пощаду надеялась… - говорить было все труднее и я медлил, подбирая слова. – Я не помню, как потом нашел дом, о котором она говорила. Зато хорошо помню, что увидел внутри. – Паузы становились все длиннее. – Оборотня очень трудно убить. В одиночку почти невозможно. Особенно когда твоя жена кидается между вами. Чтобы защитить. Его. – Слова застревали в горле.
- О, Санва…
- Катарина подвернулась под меч случайно. И поединок сразу прекратился. Подоспевший Варрава помог справиться с оборотнем, тот, впрочем, и не пытался больше драться. Его потом передали Безликим. А Катарина… успела перед смертью меня проклясть. Ты ведь знаешь, как сильно проклятие, сказанное на смертном одре. С тех пор прошло больше десяти лет. И за эти годы ни одна женщина ни разу не зачала от меня, поэтому в силу слов мне пришлось поверить. Помнишь, как я не поверил тебе, когда ты сказала, что ждешь ребенка?... И только потом я узнал, что есть кое-что сильнее слов.
_________________

Я долго молчала. Мне нечего было сказать.
Рассказ мужа многое объяснял: и изначальное неверие Орвика в то, что мой ребенок был зачат от него, и последующее страстное желание жениться и дать ребенку свое имя…
Каково это – жить и знать, что проклят? Знать, что никогда не сможешь держать на руках свое продолжение, свое дитя? Быть преданным любимым человеком…
Почему-то я легко могла себе представить юного влюбленного Орвика. Еще не господина Понироса, который всему знает цену и готов сделать выгодной любую сделку.
Я боялась, что в моих глазах Орвик увидит жалость. Я не хотела этого. Он не хотел тоже. Наверное, именно поэтому встал с кровати и подошел к камину – начал ворошить угли.
Последние ночи выдались прохладными.
- Спасибо, что рассказал, - наконец проговорила я.
Он кивнул головой, продолжая орудовать кочергой.
- Знаешь, я…
- Не надо, Доми.
- Я все-таки скажу… Я долго думала, почему нас решила соединить Санва. И не понимала. Просто благодарила за тебя и Брента и все. А она решила соединить два одиночества. Твое и мое. Она дала нам так много.
Я поднялась с кровати и подошла к мужу. Присела на пол рядом, положила голову на его плечо.
Потревоженные угли стали красными, кое-где прорывались маленькие язычки пламени.
- Она в нас поверила, - тихо продолжала я. – и в то, что мы можем любить, что наши сердца умеют это делать. Я люблю тебя. И хочу прожить с тобой всю жизнь. И что бы через двадцать, тридцать лет мы вот так же сидели у камина и знали, что есть друг у друга.
Орвик отложил в сторону кочергу и крепко меня обнял.
На темном небе ярко горели звезды. Сквозь слегка приоткрытую дверь слушался шум волн и проникал сладкий аромат ночных фиалок из сада. А мы сидели в обнимку у камину и смотрели на огонь.

Яблоки

Доми, как всегда, была возле загона, смотрела, как жеребенок Агаты учится ходить по кругу. Он уже довольно уверенно стоял на тонких ножках, и даже пытался бегать. Его мать стояла тут же, рядом с Доми, и, полузакрыв глаза от удовольствия, подставляла под руки лоб и шею.
- А мне ты никогда не шепчешь столько ласковый слов сразу, - заметил я, облокачиваясь на изгородь.
- Орвик, - это ведь животное! – упрекнула Доми.
- И что? Мужчина – тоже натуральное животное.
- О, можешь мне не рассказывать! – она закатила глаза и, не выдержав, засмеялась.
- А что тут у тебя? – я выдернул из ее корзинки яблоко.
- Эй! Это для Агаты!
- Там есть еще! не жадничай!
- Сейчас же верни!
Я демонстративно хрустнул яблоком.
- Только за поцелуй.
- Шантажист!
- Ну? – я сделал вид, что откушу еще раз. – Ты будешь спасать угощение?
Доми оглянулась на лошадь.
- Только ради моей девочки, - церемонно объявила она.
… Мы целовались так долго, что Агата сама забрала яблоко из моей руки.
_________________