Рождественка (СЛР)

 » Глава 4

Глава 4

Анна Шилова с грустью ожидала наступления 29 августа, ей до последнего не верилось, что ехать в эту жуткую глухомань всё-таки придется. Разумом Аня понимала, что иного пути у неё нет, но вера, детская, глупая, наивная всё еще жила в ней. В своей тоске она опустилась до того, что ответила на звонок Козла, ей так хотелось, чтобы кто-то взял все её проблемы на себя и решил их, как в сказке, как в романе - легко и просто. Но этим человеком точно был не Козёл, Роман лишь поинтересовался её планами, пригласил в гости, а Аня отказалась. Даже в своем одиночестве и грусти она понимала, что Козёл ей не поможет. Это не сказка, он не принц, она не Золушка.
Дни летели с угрожающей быстротой, а она всё надеялась. Ане так хотелось, чтобы мать или отец отговорили её, но родители были слишком заняты собой. Да и с жильем никто из них просто физически не мог помочь дочери, а значит впереди Рождественка и три года жизни на селе за один миллион подъемного пособия. Оказывается, три года жизни стоят миллион, как дешево ценятся годы, однако, как скромно и прижимисто родное государство.
Двадцать девятое августа, какое всё-таки неприятное число! Но оно наступило, и Аня в этот скорбный для неё день покидала вещи в чемодан, накупила шампуня, геля для душа и кондиционера для волос про запас. А тридцатого августа были проводы Ани в деревню: родители и бабушка организовали застолье, на котором девушка изо всех сил старалась не расплакаться, крепилась и улыбалась через силу. Она сама себе казалась призывником, которого близкие провожают на службу в «горячую» точку. Уж лучше бы она, действительно, отправилась в «горячую точку» - это хоть оплачивается лучше и не длится три года!
Тридцать первого августа Аня зашла в вагон скоростной электрички и помахала рукой провожавшим её родственникам. Девушка старалась улыбаться из последних сил, чтобы родители и бабушка не расстраивались лишний раз по поводу её добровольной ссылки. Но стоило электропоезду отъехать от пригородного вокзала, и улыбка на лице Ани превратилась в гримасу отчаяния. Никакой радости, надежды или оптимизма не было в сердце Ани Шиловой, она с покорностью и цинизмом смотрела в ближайшее трехгодичное будущее.
Всю четырехчасовую дорогу до Рождественки Аня просидела, глядя в окно. Но она не запомнила мелькавшего за окнами электрички пейзажа, не обратила внимания ни на одну из станций мимо, которых она проезжала. На душе у Ани было горько, хотелось плакать. Но она не плакала, слёзы были уже давным-давно пролиты, она – неудачница, поэтому стоит принимать жизнь такой, какой она есть, чудес не бывает, любви тоже. Всё это сказки и выдумки. В реальной жизни людям необходимы только деньги, будут они и будет всё: жилье, комфорт, одежда, еда, нормальная медицинская помощь.
На станцию «Рождественка» электричка прибыла в одиннадцать часов дня, Аня проворно соскочила с подножки поезда и стащила чемодан на землю. Сделала она это как раз вовремя, оказалось, что электричка на станции «Рождественка» стоит всего около пяти минут. Аня смотрела на простирающиеся вдалеке поля, на маленький кирпичный домик, в котором сидела дежурная по станции, на ряды железнодорожных рельсов и домики, видневшиеся с возвышения перрона. Твою мать! И нет иных слов, это ж просто кошмар наяву! Складывается довольно устойчивое впечатление, что время и прогресс, цивилизация, компьютеризация, инновация и прочая дребедень (о которой так любит вещать Кремль) прошли мимо Рождественки, даже не заглянув в неё. А ведь как вещает наше правительство о новых технологиях, и прочей ерунде, эх, загнать бы их сюда, чтобы посмотрели, увидели свою страну изнутри. Хотя, не царское это дело знать и видеть правду, не в том их предназначение.
Девушка медленно побрела по дороге, усыпанной мелким щебнем в сторону деревни. Аня радовалась, что догадалась обуть матерчатые балетки, щебенка бы испортила кожаную обувь. В этой дыре не было даже асфальтированной дороги! На дворе двадцать первый век, а такое ощущение, что она попала в век девятнадцатый. Даже чемодан нельзя было катить по щебню, его надолго бы не хватило, поэтому девушка несла его в руке. Радовало только то, что она взяла с собой мало вещей, планируя каждые выходные ездить в город и привозить по мере необходимости всё нужное ей.
Аня, наконец, дошла до первых домов, она смотрела на покосившиеся избушки, и впадала в еще большее уныние. Правда, попадались и вполне приличные дома, покрашенные в яркие цвета, с новыми стеклопакетами, с огромными «тарелками» кабельного телевидения, и темно-зеленой черепицей. Но таких домов было мало, в основном, Рождественка сплошь состояла из лачуг, прикрытых от посторонних глаз полуразвалившимися заборами. От всего этого поселения веяло бедностью и убогостью, это лишь классики пишут о светлом духе деревне, нет его и в помине. Есть вонь навоза, грязь и убожество.
Навстречу девушке попадались дети, бегающие по улицам за гусями или товарищами, разъезжавшими на велосипедах, женщины с коромыслами на плечах. Аня никогда прежде не видела, как носят воду в коромысле и надеялась, что ей никогда не придется нацепить на себя такую тяжесть. Хотя, за три года за водой ей уж точно придется сходить. Аня с ужасом думала о том, что будет жить в доме без удобств. Это было самым страшным для неё в деревенской жизни. Но за один миллион рублей придётся потерпеть, другого выхода нет. Девушка невесело хмыкнула, дороговато ей выйдет этот треклятый миллион.
Школу Аня нашла сразу, та стояла в центре деревни и возвышалась над всеми остальными постройками. Здание было двухэтажным и построенным из кирпича (единственное каменное сооружение во всей Рождественке), территория школы была огорожена забором. Возле здания были разбиты клумбы с цветами (вроде как петуньями, но наша героиня в цветоводстве была не сильна, поэтому это вполне могло быть и что-то иное), рядом с ними были установлены деревянные неокрашенные скамейки. Новая учительница из чистого любопытства обошла место новой работы кругом, чтобы посмотреть, что находиться позади здания. За школой была круглая беговая дорожка, в центре которой находилось небольшое футбольное поле, за пределами бегового круга была натянута волейбольная сетка, вдалеке виднелось баскетбольное кольцо. Но удивило Аню не это, в небольшой нише, образованной шестью березами стояла лавка и мусорка – это было явно место для курения.
Как и следовало ожидать, директора на месте не было, она ушла обедать. Видимо, даму ничуть не смутило, что до обеденного перерыва еще полчаса. Но в этом была вся прелесть отечественной бюрократии – ни одного чиновника на месте, когда он необходим. Аня ожидала два часа на обшарпанном диванчике возле директорского кабинета, когда, наконец, появилась женщина лет сорока с коротко-остриженными темными волосами и ястребиным носом.
- Вы ко мне? – сурово спросила она.
«Нет, мне просто нравится здесь сидеть!» - подумала Аня, но вслух сказала:
- Да, здравствуйте. Я ваш новый учитель истории – Анна Сергеевна Шилова.
- Аааа, - несколько смягчившись, протянула директор школы, - проходите тогда в кабинет.
Девушка прошла в тесный маленький кабинет с ужасными розовыми шторами на окнах. Эти занавеси невольно бросались в глаза, отвлекая внимание от стен, заставленных стеллажами со стеклянными дверцами.
- Значит, вы приехали к нам из города? – спросила директор, усаживаясь в свое кресло. Она не предложила Ане сесть, но та решила, что двухчасовое ожидание её вполне извинит, и без приглашения уселась на стул напротив директорского стола.
- Да.
- Ну, что ж прекрасно, у нас в том году учитель истории приезжал из райцентра. В этом будет свой, это хорошо, - задумчиво сказала женщина.
Аня бросила взгляд на стол, где среди документов стояла неказистая табличка с надписью: «Свиридова Людмила Сергеевна. Директор Рождественской общеобразовательной школы №1». Эта надпись заставила девушку улыбнуться, Рождественская школа, складывается ощущение, что школа церковно-приходская. Хотя, пожалуй, это недалеко от истины, как там называют школы милиции? Конно-балетные училища? Ну, что ж этому захолустью вполне подойдет церковно-приходская школа.
- Вы уже устроились? – спросила Людмила Сергеевна.
- На работу? Да, я написала заявление в Районо две недели назад. Меня предупредили, что вы обеспечите меня жильем, также заверили, что вы в курсе дела, - ответила Аня, пристально глада на директора, в её голосе звучала сталь.
- Всё верно, у нас есть домик для учителя. Просто я думала, что вы не приедете, - не глядя на новую сотрудницу, сказала Людмила Сергеевна.
- Почему же? – удивилась девушка.
- Ну, были прецеденты, когда учителя до нас не доезжали, - уклончиво ответила директриса.
- Это не тот случай, - сказала Аня.
- Хотите сеять разумное, доброе, светлое? – приподняв бровь, спросила собеседница девушку.
- Хочу получить подъемное пособие, в первую очередь, ну и сеять всё то, что вы сказали, - Аня уже давно решила, что не позволит никаких панибратских отношений ни с кем, поэтому сознательно показывала себя девушкой жесткой.
- Чтобы получить подъемное пособие необходимо отработать в сельской местности три года, - заметила директор.
- Я знаю, и отработаю, - Аня ответила очень грубо и резко, она сама поразилась тону, которым произнесла эти слова.
- Ну, что ж, - примирительно сказала Людмила Сергеевна, - будем надеяться, что так всё и будет. У вас готовы планы и методические рекомендации по урокам?
- Разумеется, я же работала учителем в городской школе, - Аня вытащила из сумки пухлую пачку бумаг.
По правде сказать, учительницей девушка проработала всего несколько месяцев, тяжелая это ноша – учить истории школьников. Неблагодарная работа преподавателя ненадолго задержала Аню, не проработав и года учителем, она ушла в секретарши на местный молокоперерабатывающий завод. Работенка тоже была еще той, чего стоили только истерики главного бухгалтера! Но всё равно это было лучше, чем безобразное поведение подростков, необоснованные надежды их родителей на гениальность чад, скандалы из-за низкой успеваемости последних. Но за недолгое время, проработанное в школе, Аня составила все возможные планы, графики и пособия по обучению. У неё были разработаны различные варианты контрольных работ, тестов и прочего материала для проверки знаний учеников. Короче, всё то, что мало относится к настоящим учителям истории и всё то, что так ценит наше государство и министерство образования.
Людмила Сергеевна просмотрела бумаги внимательно, но придраться так ни к чему и не смогла. В конце концов, она вернула их Ане, а та опять же затолкала планы в сумку.
- Выходит, вам нужно жилье, - задумчиво протянула директор.
«Нет, блин, я просто так всегда хожу с чемоданом на работу» - подумала Аня, но вслух лишь скупо сказала:
- Да. Мне его обещали в Районо.
- Оно есть, маленький домик, состоящий из одной комнатки, как раз для учителя. Но там не прибрано. Мы несколько раз его готовили, но учитель так и не приезжал, поэтому в этот раз мы…
- Вы хотите сказать, что мне негде жить? – голос Ани был вкрадчивым, но не предвещал ничего хорошего.
- Нет, мы обязательно найдем, где вас поселить. Вот, например, у Евдокии Романовны, она никогда не против гостей. А домик подготовим вам в течение недели, - Людмила Сергеевна, видимо, считала это лучшим выходом из сложившейся ситуации.
- Ладно, - сказала Аня, потому как иных вариантов просто не было, да и нельзя же начинать отношения с новым работодателем с одних только скандалов. Хотя девушке хотелось как следует накричать на нерадивую директрису за то, что ей придется жить неделю в чужом доме у какой-то там Евдокии. Но Аня сдержалась, изо всех сил сжимая ремешок сумки в кулаке.
- Ну, что ж, пойдемте к Евдокии Романовне, она чудесная старушка, - облегченно вздохнув, сказала директор.
Они вышли из школы, и прошли возле нескольких покосившихся домиков, остановившись у пятого по счету. Аня смотрела на своё временное жилище без особого восторга.
- Подождите меня здесь, - сказала Людмила Сергеевна, толкнув калитку.
Аня же присела на лавочку возле палисадника и поставила рядом с собой чемодан. Господи, ей меньше всего хотелось жить с кем-то в одном доме, тем более со старухой, но что делать? Девушка грустно смотрела на проезжавших по улице детишек, они без устали крутили педали велосипедов, крича что-то друг другу. Вот у них точно никаких забот нет, единственное, что омрачает их жизнь – неизбежность наступления первого сентября. К девушке подлетела жирная муха, наверное, навозная, и Аня начала остервенело её отгонять, размахивая руками.
Директор вышла из дома довольно скоро, и по её улыбке Аня поняла, что дело улажено. Стоило ей войти в ограду двора, как девушка в ужасе попыталась отступить. Чего здесь только не было: проржавевший мотоцикл с одним колесом, рядом валялась коляска от него, поодаль какой-то короб, велосипед без колес, мусор, обрывки бумаг, сломанная метла, грязная детская коляска, невероятным образом раскуроченная. И по всему этому «великолепию» сновали курицы и гуси.
- Мать моя женщина! – только и смогла выдохнуть Аня.
- Эээ … Евдокия Романовна уже старенькая, она не может со всем хозяйством управится, - извиняющимся тоном сказала директриса.
Аня ничего не ответила и вошла в дом, там грязи и мусора было не меньше. Везде валялись пакеты, свертки, какие-то тряпки, пыль клубилась по углам, а возле печки сидела старушка, чей возраст определить было невозможно. Евдокии Романовне могло быть и шестьдесят и восемьдесят лет. На голове у неё красовался замусоленный платок невразумительно – бежевого цвета с пятнами, одета она была в нечто неописуемое, складывалось ощущение, что старуха натянула на себя все содержимое гардероба: кофту, жилетку, платье, колготки, и это в летний день!
- Здравствуйте, - только и смогла сказать Аня.
Евдокия Романовна ей кивнула и подперла подбородок ладонью. Старушка не сказала ей ни слова, да Ане и без слов было понятно, что это просто тихий, нет, очень даже громкий ужас. Она не особенно ласково схватила Людмилу Сергеевну за локоть и вытащила на улицу.
- Вы шутите? – спросила Аня, буравя женщину глазами.
- Это ненадолго, мы ваш домик быстренько в порядок приведем, - ответила директор, пытаясь вырвать руку, которую все еще сжимала новая работница.
- Я не останусь здесь ни на минуту. Я такой грязи отродясь не видела! Ведите меня к тому месту, где я буду жить. Я не хочу жаловаться в Районо, но вы меня заставляете об этом задуматься!
- Зря вы так, Анна Сергеевна, зря. Я же как лучше хотела, но раз вы настаиваете, - поджав губы, ответила Людмила Сергеевна.
- Еще как настаиваю! Вас бы поселить в этакой грязи! – взорвалась девушка.
Директор развернулась и зашагала прочь от дома Евдокии Степановны. Аня еле поспевала за ней, чемодан сковывал движения, хотя злость придавала сил тащить его дальше. Шли они довольно долго, а, может, Ане это просто показалось из-за её ноши. Людмила Сергеевна остановилась возле предпоследнего дома на улице, идущей перпендикулярно школе. Такой жалкой халупы Аня никогда в жизни не видела, даже дом Евдокии Романовны по сравнению с этой лачугой казался крепким и добротным.
- Вы шутите, - только и смогла простонать Аня.
- Нет, какие тут шутки? Я не могу предложить вам ничего лучше, - сухо отрезала Людмила Сергеевна.
- Давайте ключи, - сказала девушка, протягивая ладонь.
- Ключ лежит за дверным косяком, - ответила директор, - ну, ладно, до завтра Анна Сергеевна. У нас 11 класс без классного руководителя, думаю, вы с удовольствием возьмете классное руководство.
С этими словами Людмила Сергеевна зашагала прочь, оставив Аню стоять возле покосившейся калитки и смотреть ей вслед. Девушка простояла так довольно долго, потом толкнула калитку ногой, она приоткрылась, скрипнув, давно, а, может, никогда не смазанными петлями. Аня втащила чемодан во двор и посмотрела на кучу мусора, устилавшего землю. Притворив калитку, она поднялась на крыльцо и пошарила за косяком над дверью. Ржавый ключ, действительно, оказался там, отперев амбарный замок, Аня вошла в дом. На неё пахнуло кислым запахом молока, жира и чего-то еще столь же малоприятного. От этой вони с души воротило, но девушка втащила внутрь чемодан, села на единственную колченогую табуретку, стоявшую посередине темной и грязной кухни и зарыдала навзрыд.
_________________

добро пожаловать)

Наталья , буду стараться придерживаться этого ритма
siuzi , спасибо за отзыв на главу

я, по жизни, завидую таким людям, как Максим. У них крепкие нервы, ничего близко к сердцу не принимают, только появился в новом месте, уже обзавелся знакомыми

буду стараться поддерживать этот уровень

есть, на форуме я выкладывала черновую версию, которую отредактировала до читаемого уровня, но из каталога удалила, по личным причинам (сдавала резюме в одну контору, а они шерстят даже сеть, поэтому пришлось удалить). Предистория про Пашку, Максима там мало и это достаточно тяжелая история, хотя там много маленького Вити
Лена , спасибо за разбор главы)

веет от него несколько нетрадиционно ориентацией, хотя, может, это только мне кажется

не буду забегать вперед, но согласно киваю

))) нас тянет к неустроенным мужчинкам, это женская натура)
Леди, всем большое спасибо за внимание)
_________________

 » Глава 5

Глава 5

Есть ли на свете день, который дети ненавидят больше, чем первое сентября? Нет, этого дня попусту не существует, его просто не может физически быть. Однако, учителя ждут этот «светлый» ничуть не больше учеников. Аня никогда не любила ходить в школу, и когда училась в ней, и когда преподавала. Но это первое сентября было еще отвратительнее всех предыдущих вместе взятых в тысячу раз.
Накануне вечером девушка до часу ночи мыла и скребла всё в своём новом жилище, бесчисленное количество раз Аня ходила к колонке, благо она была через дорогу, и обратно к дому с полным ведром воды. Хорошо, что хоть ведро нашлось в местном магазине, впрочем, как и тряпки, салфетки, моющие и чистящие средства. За часы уборки дом стал совсем немного чище, и дел еще предстояло невероятное множество. Домик состоял из одной комнаты, она была и спальней и кухней и гостевой. Комнатка была маленькой, у окна стоял обеденный стол, покосившийся с левого края, в углу у печки была кровать, напротив неё – допотопный шкаф, дверцу которого «украшало» разбитое зеркало. Аня так увлеклась уборкой, что совсем забыла о еде, голод напомнил о себе уже в десять вечера, благо с собой у девушки была шоколадка, которую она и съела перед тем, как снова приняться за дело. Постельного белья в доме не было, впрочем, как и матраца на кровати, поэтому спала Аня плохо, да на панцирной сетке особо не разлежишься. Кроме всего прочего, холодно было в домике невероятно, поэтому девушка накидала на себя сверху всю свою одежду и полотенца, короче, спасалась от холода как могла. Как же она проклинала своё самомнение – ну, надо же не подумать о таких элементарных вещах, как одеяло и простынь! Даже не подумала привезти такие необходимые вещи! Зато взяла туфли на шпильке! Вот, дуреха! Девушка настолько жалела себя и свою неудавшуюся жизнь, что совсем не задумалась о необходимых для жизни вещах. А ведь всё было так очевидно, как можно было быть такой самонадеянной и глупой!
Успокаивало Аню только то, что первое сентября было пятницей, а это означало, что она сможет в субботу поехать домой. А там она уж возьмет и матрац, и подушку, и одеяло, и постельное белье. И станет жить, как нормальный человек. Этого ей хотелось больше всего на свете.
Но самым ужасным во всем было отсутствие канализации и водоснабжения, для Ани, выросшей в городе, это было просто катастрофой. Она с ужасом думала о том, что наступит зима и по снегу да сугробам она будет пробираться в туалет, расположенный за домишком, продуваемый всеми ветрами, с отваливающейся дверцей. Но до зимы еще надо было дожить и не заработать цистит, да прочие «прелести» жизни, что представлялось вполне возможным, если не сказать, предсказуемым.
Встав в шесть утра, и проклиная всё на белом свете, Аня постаралась привести себя в порядок при помощи подручных средств и скудного запаса воды в проржавевшей кастрюле. Благослови Бог тех, кто придумал влажные салфетки! Вот только утренний душ они, к сожалению, не заменят. Ну да ладно, нужно обходиться тем, что имеешь, не до жиру. Черт возьми, в двадцать первом веке есть места в России, где нет водоснабжения, неужели это так трудно наладить? Даже в Древнем Риме была система канализации и виадуки, но прошли сотни лет, а российская глубинка всё так, и осталась абсолютно нетронутой цивилизацией. И это была реальность. В книжках так интересно читать о трудностях в жизни героев, но в собственной жизни трудности интереса не вызывают, просто хочется, чтобы их не было.
Аня привезла не так много одежды, в основном это были неброские блузки или рубашки, свитера под горло, пара юбок и джинсы. Но для торжественной линейки на первое сентября у неё был куплен специальный костюм. Счастливый, волшебный, приносящий удачу костюм. Хотя, по правде сказать, удачи он не принёс ей ни разу, но бабушка уверяла, что обязательно принесёт. И Аня была склонна ей верить, ведь надо же кому-то в этой жизни верить, хотя бы немножко. Костюм был брючным, вишневого цвета, стоил заоблачно, но, чёрт возьми, до чего же был хорош! Аня сама себе в нём нравилась, а такое с ней случалось редко.
На праздничной линейке она выделялась среди остальных учителей, как редкая тропическая птичка, окруженная воробьями. Все они были женщинами возрастом за сорок, тучными, с одинаковыми короткими стрижками надзирательниц женских исправительных учреждений. В праздничный день учительницы уложили волосы у единственной в Рождественке парикмахерши и все щеголяли «вшивыми домиками» с огромным начесом, пряди были так залачены, что ветерок не шевелил их. Всё это вызывало у Ани улыбку, ей казалось, что она присутствует на политсобрании в далекие 60-е годы.
Детишек на линейке было мало, Аня удивилась такой малочисленности, но виду не подала. Стояла скромненько в сторонке, стараясь не привлекать к себе внимания. Но это выходило скверно, всё женское население Рождественки, присутствующее на торжественной первосентябрьской линейке не сводило с Ани глаз. Женщины смотрели с завистью на дорогой, модный костюм девушки, на её красивые туфли на высоком каблуке, легкий макияж и волосы, уложенные на макушке в свободный узел. От Шиловой так и веяло городской жизнью, настолько она была элегантна. Стоит ли удивляться, что учителя невзлюбили её сразу же и всерьёз.
По окончании линейки Людмила Сергеевна, явно злорадствуя, сообщила Ане о том, что ей поручено вести классное руководство у одиннадцатого класса. Судя по тону директрисы, класс был аховый. Но деваться было некуда, придется съесть пилюльку и улыбнуться, какой бы горькой она не была.
Когда Аня зашла в класс, то с удивлением увидела, что в кабинете всего пять парт. Девушка привыкла к тому, что в классе минимум тридцать человек учеников, а тут, выходит, их всего десять! Ученики вошли в кабинет одним потоком и, неразборчиво поздоровавшись, стали усаживаться на свои места. Аня с интересом наблюдала за подростками, среди них было шесть девочек и четыре мальчика. Они все были угловатыми, неуклюжими и трогательными в своем прыщавом переходном возрасте. Девушка быстро одернула себя, напомнив, что именно выпускной класс, обычно, самый трудный, непослушный и по-хамски относящийся к преподавателю.
- Здравствуйте, - откашлявшись, поприветствовала класс Аня, - меня зовут Анна Сергеевна Шилова и я ваш новый учитель истории, а также по совместительству классный руководитель.
Ученики, молча, смотрели на неё, и девушка чувствовала себя неуютно под их взглядами. Подростки не проявляли враждебности, и это настораживало Аню, ведь подсунули же ей по какой-то причине этот класс, в чём подвох?
- Нас совсем немного, поэтому я думаю, что мы вполне успеем познакомиться с вами. Давайте начнем с первой парты и с молодого человека, - Аня улыбнулась и посмотрела на покрасневшего мальчишку.
- Э, ну…я, это, - сказал он, покраснел еще пуще, и замолчал, все остальные ученики дружно засмеялись.
- Ребята, тихо, - учительница тоже улыбнулась и, посмотрев, на подростка, сказала, - представься и расскажи в двух словах о себе.
- Меня зовут Алексей, - ответил мальчишка и пригладил русые вихры на голове, - у меня мама директор школы, - добавил он и замолчал.
- Понятно, видимо, больше ты о себе ничего сказать не можешь, - едко заметила Аня и сама устыдилась своих слов. Мальчик не виноват, он абсолютно ни при чём, он не в ответе за действия своей матери, он её не выбирал. К счастью, никто не понял её сарказма, кроме одной девочки, та тихо засмеялась. Аня невольно посмотрела на неё, эта девочка выделялась из всего класса, как яркая ядовитая рептилия, среди серых обитателей террариума. Она была очень ярко накрашена: глаза густо обведены чёрным карандашом, ресницы неимоверной длины, плотная тональная основа делала лицо похожим на маску. А волосы были выкрашены в белый цвет, видимо, покрасила локоны она недавно или очень хорошей краской, потому как желтизна на волосах еще не проявилась.
- Ладно, поехали дальше, - и Аня посмотрела на соседку Алексея Свиридова по парте. Девушка была русоволосой и очень хорошенькой, у неё были правильные черты лица, и врожденная женственность, мягкость, такая истинно русская красавица.
- Меня зовут Олеся Климова, - сказала девушка, у неё был мелодичный голос, Аня невольно подумала, что девушка должно быть хорошо поёт, - мне особо и рассказать о себе нечего.
- Ладно, я поняла, что мы пока несколько друг друга стесняемся, давайте вы тогда будете просто представляться, - предложила Аня и дело пошло на лад.
По очереди она узнала имена учеников: Никиты Добрева, Сергея Ашихмина, Вячеслава Рожкова, Ксении Назаровой, Варвары Журавлевой, Марины Гороховой, Людмилы Пешковой. Дело застопорилось на ярко накрашенной девочке, она вызывающе сказала:
- Меня зовут Мак.
- Вот как? Довольно необычное имя, - иронично заметила Аня, размышляя, почему же тогда не конопля или опий, - а теперь я хочу услышать твоё настоящее имя и фамилию.
- Меня зовут Мак, - упрямо повторила девчонка, глядя на учительницу с вызовом, - я отзываюсь только на это имя.
- Я сказала, что хочу услышать твоё настоящее имя и фамилию, а не фантазии на эту тему, - желчно улыбаясь, сказала Аня, она понимала, что если сейчас не переломит эту строптивую ученицу, то её никогда не будут уважать в классе. Дети должны понимать, что она сила, с которой им придется считаться.
- Её все зовут Мак, - сказал сосед по парте, поглядывая на упрямо сжатые губы Мак.
- Мне неважно как вы все её зовёте, мак, кумак, или как там еще, я хочу знать её имя – это первое. Второе – я разговариваю с ней, а не с тобой, Сергей, - резко одернула ученика Аня.
- Ирина Макарова, - процедила девчонка сквозь зубы, затем снова сообщила, - но откликаюсь я только на Мак.
- Чудесно, Ирина Макарова, откликающаяся только на Мак. Это всё, что я хотела знать, - ответила Аня, в душе радуясь маленькой победе.
Дальше знакомство с классом пошло по обычному распорядку: дети смотрели на часы, явно спеша домой, Аня тараторила, стараясь как можно скорее выдать всю необходимую организационную информацию и распрощаться с учениками. Уложилась она в рекордные тридцать минут, чему была несказанно рада, а школьники были счастливы вдвойне.
Когда Аня пришла в своё новое жилище, она в очередной раз поразилась его убогости. Вот вроде и переночевала здесь, а дом всё равно был грязным, запущенным и чужим. Пугающе чужим и до отвращения отталкивающим. Девушка переоделась в джинсы и футболку, присела на краешек табурета и с отчаянием осмотрелась вокруг. Ей никогда не привести это жилище в порядок. Это просто нереально! Надо смотреть правде в глаза, в этой халупе невозможно жить. Но, однако, жить больше негде.
С такими невеселыми мыслями Аня взяла ведро и, понурив голову, пошла к колонке за водой. Набрав ведро воды, девушка поплелась обратно к дому, всё также не поднимая головы.
- Анна Сергеевна, давайте помогу, - раздался рядом звонкий мальчишеский голос.
Аня вздрогнула, расплескав воду на ноги, подняла голову и увидела одного из своих учеников – Никиту Добрева. Долговязый мальчишка успел переодеться в спортивные штаны и вытянутую футболку некогда ярко-синего цвета, темные волосы были взлохмачены, на тонких губах играла робкая улыбка.
- Спасибо, Никита, не нужно, я сама, - ответила Аня.
- Да, ладно Вам, ведро это Вас перевешивает в левую сторону, - отмахнулся мальчишка и ловко выхватил ведро из непривычных к подъему подобных тяжестей пальцев учительницы.
- Никита, не надо, пожалуйста!
- А что такого-то? Донесу и всё, - непонимающе сказал Никита.
- Ну как что? Твои родители нажалуются директору, что я заставляю тебя мне помогать дома, - взволнованно ответила Аня, - а это недопустимо!
- Чушь какая-то!
- Не чушь, а так и будет, - упрямо повторила девушка.
- Делать им больше нечего, - отмахнулся подросток и уверенно зашагал к Аниному жилищу.
Девушка, нервно оглядываясь, шла рядом с учеником и молилась о том, чтобы их никто не увидел. Но молитвы её услышаны не были, потому как в это самое время из проулка показался директорский сын. Алексей Свиридов тоже переоделся в нечто старое и линялое, от первосентябрьского линеечного лоска не осталось ничего.
- О, Никитос, здорово, - поприветствовал одноклассника Алексей, словно они не расстались два часа назад.
- Здорово, Лёха, - поставив ведро на землю, Добрев пожал протянутую Алексеем руку.
- Что делаешь? – спросил тот, словно ответ не был очевиден, как яркое солнце, сияющее лучами над ними.
- Да, вот Анне Сергеевне помогаю, - пояснил Никита.
- Ааа, - протянул Свиридов, - ну пошли, поможем вместе, - посмотрев на Аню, он добавил, - здрасте.
- Мальчики, я сама справлюсь, спасибо, - попыталась вмешаться в этот мужской разговор Аня.
- Глупости, - отмахнулся Никита, подхватил ведро, и они втроем зашагали к Аниному дому.
Когда ребята зашли в дом, то оба присвистнули, Никита поставил ведро с водой на пол, расплескав при этом его содержимое на пол.
- Ну, да, не рай, конечно, но я пытаюсь навести тут порядок, - оправдывающимся тоном сказала Аня. И разозлилась сама на себя, чего это она так расшаркивается перед детьми, как живет, так и живет, это никого не касается. И вообще это все вина матери Алексея, могла бы и привести дом в порядок, но не посчитала нужным.
- Анна Сергеевна, тут же капец, - совсем не дипломатично заметил Леша.
- Ну, какой дом дала школа, такой и есть, - пожав плечами, ответила девушка, а про себя еще раз подумала, что это дело рук матери Свиридова и постаралась подавить раздражение, накатывающее на неё удушливыми волнами.
- Полнейший капец, - подхватил фразу друга Добрев.
- Ладно, Никитос, давай погляди печку, там, поди, золы больше, чем у тети Стюры на огороде, - сказала Леша, - а я залезу на печку и там посмотрю, что творится, чует моё сердце - там хлама хватит на троих.
- Мальчики, ничего не нужно делать, - строго сказала Аня, но ребята не обратили на неё совершенно никакого внимания, - вы не должны тут ничего делать! Меня уволят за это!
- Глупости, - отозвался Леша, свесившись с печки и, опуская на пол какую-то невероятно грязную тряпку, - маме просто не найти нового учителя истории.
- Это аргумент, - невольно улыбнулась учительница.
- Это правда, - деловито роясь в залежах бывшего владельца, ответил сын директора, - тут, по ходу, все надо выбросить просто.
- Конечно, выбросить, не хранить же, - подтвердила Аня, сдаваясь на милость добровольных помощников.
Свиридов сбросил тряпки на пол, спрыгнул и начал безжалостно сгребать их в кучу. В это время Никита, вытаскивал железным совком золу из печки, руки его были уже по локоть вымазаны черным. Аня, понимая, что не сможет от них отделаться, а в душе невероятно благодарная ребятам за помощь, притворно вздохнув, взяла тряпку и приступила к помывке окошек.
Спустя полчаса ребята вышли во двор и, ободрав ветки растущего в палисаднике кустарника, принялись мести двор. Аня же старательно намывала окна, которых в комнатушке было целых четыре. Шилова так увлеклась, что не заметила как в дом вошла гостья.
- Здравствуйте, - поприветствовала Аню вошедшая.
- Здрассте, - вздрогнув, и резко обернувшись на звук голоса, ответила новая хозяйка дома.
- Вы – новая учительница, наверное? Хотя глупо, конечно, вы новая учительница, иначе в этой халупе вас не было бы, - девушка дружелюбно улыбалась.
- Да, я новая учительница, - протянула Шилова и вся внутренне сжалась, не ожидая ничего хорошего от визитерки.
- А я - сестра Никиты, меня зовут Маша, - представилась девушка.
- Очень приятно, меня зовут Аня, - смущено крутя в руках тряпку, ответила Шилова, и поспешно добавила, - я не хотела, чтобы они мне помогали. Я понимаю, что это недопустимо. Извините меня. Я виновата.
- Да ну, мальчишкам полезно что-то хорошее сделать, а - то так бы носились по деревне, распугивая гусей, да кур, - отмахнулась Маша.
Аня, наконец, смогла рассмотреть гостью как следует. Девушка была миловидной брюнеткой лет двадцати пяти. Она была одета в простой сарафанчик ярко-оранжевого цвета и прямо-таки светилась от радости и дружелюбия. То есть была полной противоположностью самой Анне.
- Ну, не очень домишко-то, - оглядевшись вокруг, сказала гостья.
- Да, что уж там, ничего более убогого я в жизни не видела, - устало ответила Аня, - садись, если не боишься испачкаться, - она указала на колченогий, когда-то покрашенный белой краской, а теперь облезлый табурет.
Маша присела и посмотрела по сторонам, вздохнула, она явно не ожидала увидеть такой раздрай в доме учителя.
- Ты не видела, что тут было вчера, - грустно поведала Аня, - мальчишки мне очень помогли, да и я тряпку из рук не выпускаю. Может, всё-таки придам этому безобразию более-менее достойный вид. А, может, и нет. Скорее нет, но я постараюсь.
- Ань, вот объясни мне, зачем ты сюда приехала? Ведь по тебе сразу видно, что не деревенская ты, городская до кончиков волос, - спросила её гостья.
- Это длинная история, - печально молвила Шилова.
- А я никуда не спешу, - ответила Маша.
И Аня в порыве какого-то ей самой непонятного доверия к этой улыбчивой девушке поведала ей всю свою невеселую историю. И о разводе родителей, дележке квартиры, и о материнском ухажере, который тоже безквартирный и придет жить к ним. Как Ане не хочется делить жилплощадь с незнакомым, громогласным мужиком, как у самой Ани нет перспектив найти мужчину с квартирой и съехать к нему, как ей не хватает денег на съем жилья. Так что подъемные за отъезд в сельскую местность её единственный шанс внести первый взнос за ипотеку.
- Нда, - протянула Маша, - понимаю тебя, сама в городе училась, а вот работу нормальную найти так и не смогла, да и жилье без зарплаты не снимешь, а у родителей нас трое. Вот так и вернулась сюда, а как хочется вырваться из Рождественки, из этой вечной грязи, ходить по асфальтированным улочкам и не знать что такое «троеборье» - вода, дрова, помои.
Девушки посмотрели друг на друга и улыбнулись, они еще и сами не знали, что в этот момент между ними зарождается настоящая дружба, та, что бывает так нечасто. Они поговорили еще немного обо всем и ни о чем, и Маша ушла домой, забрав с собой Никиту с Лешей, а Аня осталась домывать окна и подоконники, сметать паутину с углов избы.
Правда, через час Маша с мальчиками вернулись и принесли матрац, подушку, одеяло и кусок пирога. Аня была очень удивлена, никогда никто из посторонних людей не делал для неё так много. Её городским подругам и в голову не пришло бы помочь ей таким образом, да и, вообще, помочь. Девушка растрогано молчала, глядя на гостинцы, а Маша неловко топталась на пороге, пока Никита показывал Ане, как топить печку, чтобы дома было тепло.
В ту ночь Аня легла спать в тепле и сытая, хотя неимоверно уставшая. Её душу грело осознание того, что кто-то может вот так подставить ей плечо и помочь в этом совершенно чужом месте. Видимо, права была бабушка, мир не без добрых людей.
_________________

 » Герои

И продолжаю знакомить с героями:




_________________

Приветы!
Сегодня каждая из глав оставила противоположные чувства - местный антураж слегка прибил (да чего там слегка, по полной ), а люди почти все удивили и порадовали. Я хоть и абсолютно городской житель, но то что ты описываешь видела своими глазами. Честно могу сказать, что для меня Анин путь просто немыслим. Представила себя на ее месте и единственная мысль - это страшный сон, сейчас я проснусь и все опять будет хорошо. Меня прям порадовали слова, что на выходные Аня поедет домой - пусть она и не поедет на самом деле, но даже такая возможность уже греет душу. А то картинка деревенской жизни получилась слишком угнетающая. Очень удивили Анины ученики в хорошем смысле. Не ожидала от них не только адекватного поведения в классе, но и такой "внеклассной" теплоты. И конечно же порадовала Маша. Что ни говори, а для меня всегда симпатичнее будет человек, не боящийся проявить искреннюю доброжелательность и открытость. Надоели стервы, добрые где-то очень глубоко в душе, а в реальности показывающие себя обыкновенными хабалками. А Маша расположила к себе сразу же без всяких сложностей и тонкостей, просто так. Милая девочка, надеюсь не разочарует в дальнейшем, а то чужая душа потемки, возьмет коварный автор и развернет все на 180 градусов. Я их с Михаилом уже определила в самую интересную и близкую для меня парочку, хоть они и не главные герои. К главным еще присматриваюсь. Как ни крути, а внешность оказывает влияние на восприятие и понятие твой/не твой типаж тоже очень много значит. И еще, Эля, такая вещь странная. Сама не понимаю, откуда у меня это ощущение, но глядя на Олесю, я вижу в ней не старшеклассницу, а взрослую молодую женщину, может вдову, а может просто пережившую что-то тяжелое в своей жизни, но не ожесточившуюся и чуть-чуть не от мира сего. Тем более интересно будет узнать, какой эта Олеся окажется на самом деле. Вот такие впечатления от прочитанного.
_________________

Привет,Эля. Мне очень нравится этот роман. Твой стиль повествования напоминает мне советскую прозу, которую я очень люблю. Реалистично, без прикрас, очень близко простому человеку. Описание деревни, хотя я сама родом из села, просто убило, на Аню как будто ушат ледяной воды вылили. Хорошо, что у нее настоящие друзья появятся. Спасибо за новые главы, с нетерпением буду ждать продолжения.
___________________________________

Эля ,добрый вечер, прочитала в какую глубинку попала героиня и страх и оторопь меня взяла,неужели есть еще таки деревеньки.Аню жалко,стоит ли ее выбор таких испытаний?Это с одной стороны,а с другой, поразили окружающие ее люди,и их человеческое отношение,чего нет в большом мегаполисе.Интересно,как будут складываться дальнейшие отношения героев.Школа,такая же как и деревенька,директриса и Аня невзлюбили друг друга с самого начала,среди учеников ,Мак видимо,самый сложный подросток,и хотя не верю первому впечатлению никогда ,но все равно понравилась Маша.Любопытно,что герои не стали жить у Евдокии Романовны,как ожидал читатель и такой не шаблонный поворот очень радует.Большое спасибо за главу.
_________________

Галина, здравствуй!
Ты переоделась (поменяла авочку), и я в первую секунду аж "притормозила" от неожиданности - не узнала. Богатой будешь!
Честно признаюсь, меня сперва зацепила музыкальная тема этого Твоего романа. Повалий - БИ2 - ДДТ - Звери. Интересный ряд. Причем вторые и последние - мои любимчики.
Прочитала две главы и всё... зацепило.
Полезла к Тебе в тему. Прочитала (проглотила до 3-х ночи) "5 женщин моей жизни".
Понравился роман! Очень!

И поэтому, можно я буду в читателях у Тебя?

Пы.сы. В баннере у Тебя одна буква пропущена "н". Или это специально?
_________________

 » Глава 6

Глава 6

В то жаркое утро первого сентября Максим трудился на совесть – он прибивал новенькие, пахнувшие смолой доски к перекладинам забора Риммы Павловны. Михаил подавал доски новоиспеченному строителю и кидал резкие, скупые приказания куда ту или иную из них прибить. Максим к своему изумлению понял, что сам он в строительстве полный нуль. Нет, прибить доску к перекладине он мог, а вот сообразить как, что, куда – это было выше его сил. Сначала он пытался починить забор сам и просто набил доски как попало к перекладинам. Когда результат его работы оценила хозяйка забора, то самым ласковым словом, прозвучавшим в адрес Ларина, было: «Холера ты этакий! Руки-то у тебя из задницы растут! Язви тебя в душу! Помощничек! Убить тебя мало, не умеешь – не берись! Заразы кусок!».
Прибитые вкривь и вкось доски пришлось отдирать монтировкой и идти за Михаилом, который к его чести и словом не обмолвился о самостоятельных попытках Максима залатать бреши в заборе Риммы Павловны. Конев, вообще, предпочитал помалкивать и лишь улыбался, пожимая плечами, глядя на труды Ларина. Теперь работа у них спорилась, мужчины мало говорили между собой, Максим уяснил, что Конев не любит пустой болтовни, в отличие от своего друга Андрея. Поэтому помалкивал и говорил с ним только по делу. Что для Ларина было практически невыполнимой задачей, он любил общаться, смеяться, говорить о всякой ерунде, в общем, Конев был для Макса человеком непонятным, сложным и тяжелым. Но весьма полезным.
А вот с другом Михаила – Андреем за прошедшие две недели Максим сдружился крепко, оба были веселыми, легкими на подъем «рубаха - парнями». Михаил же держался особняком с ними, но, будучи лучшим другом Андрея, всё равно входил в их узкую компанию. Ребята, выпив браги, начинали балагурить, а Михаил смотрел на них, слушал, улыбался и курил, думая о своём. Он никогда не распространялся о днях, проведенных в «местах не столь отдаленных», однако, нахождение в этих самых окаянных местах невольно угадывалось в его ссутуленных плечах, быстрых оценивающих взглядах, молчаливости.
- Эй, работнички, ну как дела? – раздался звучный голос Андрея.
Максим с Михаилом оторвались от работы, поздоровались с товарищем. Ларин удивленно осмотрел Андрея, тот был гладко выбрит, чистые темно-русые волосы блестели на солнце, кипенно-белая рубашка была отглажена идеально, о стрелки на темно-серых брюках можно было порезаться, ботинки начищены до блеска. Таким нарядным Андрея он до сих пор не видел, и надеялся, что больше не увидит, уж больно тот нелепо смотрелся в чистом одеянии среди грязи и пыли деревни.
- Ты куда так вырядился? В город что-ли собрался? – спросил Максим, удивленно оглядывая приятеля.
- Скажешь тоже, - фыркнул Миша, не дав ответить Андрею, - сегодня же 1 сентября.
- И что? – удивленно спросил Ларин.
- Как что к Олеське пошел, поздравлять, жених же, - пояснил Конев, оттирая пот со лба.
- Кто такая Олеська? – задал вопрос Максим, продолжая с любопытством осматривать слегка засмущавшегося от Мишкиных слов Андрея.
- Да, зазноба его, совсем еще малолетка, вон в одиннадцатый класс пошла. Педофил хренов, - беззлобно выругался Мишка.
- Не Олеська, а Олеся, - наконец, обрел дар речи Андрей, - это первое, второе, ничего она не малолетка, ей уже скоро семнадцать. Вот школу закончит, и буду весной свататься. И не педофил я, не было у нас ничего, ясно? Вот закончит школу, тогда я и … ну, вот, короче, - смущенно закончил фразу Андрей, думая, что его и так все поймут, и был прав, не понять было очень сложно.
- Ого, - присвистнул Ларин, - а, может, подождать еще, ну, чтоб уж наверняка. Лет эдак до двадцати пяти?
- Чего ждать-то? Я ее уже два года жду, люблю я Олесю, и хватит переглядываться и глумливо улыбаться! – разозлившись, ответил Андрей, глаза его метали молнии.
- Дружище, да ты всё-таки педофил, по ходу, - заметил Максим, подхватывая ранее прозвучавшее предположение Михаила.
- Сам ты педофил, я ж за ней по всем правилам ухаживаю, домой к ним хожу, родители меня привечают. Я себя с ней, знаешь, как держу…
- А смотришь так, будто съесть хочешь, - заметил Мишка.
- Ну, тебя, придурок, ладно латайте свой забор, пошел я, скоро линейка закончиться, - с этими словами Андрей важно удалился в сторону школы.
- Ничего себе, - изумился Максим.
- Да уж, как есть придурок, добавить к этому нечего, - поддержал Конев и оперся рукой на забор.
В это время ворота одного из домов на противоположной части улицы отворились, и вышла женщина с коромыслом на плечах. Она не была красавицей: светловолосая, лицо несколько удлиненное, нос великоват, а в глазах равнодушие ко всему. Женщина была одета в цветастое платье, которое подчеркивало её худощавой фигуру, она была даже не стройной, а какой-то жилистой, что-ли. Соседка подошла к колонке, набрала в ведра воды, подцепила их на коромысло и через несколько минут скрылась за воротами своего дома. Всё это время Михаил смотрел на неё, не отрываясь, в конце концов, Максим не выдержал и спросил:
- Это кто такая? Я её раньше не видел.
- Настя - жена Степана Рожкова, сына бывшего председателя колхоза, - пояснил Конев.
- У, понятно, - протянул Ларин, хотя понятного было мало.
- Красивая баба, - крякнув, добавил Мишка, вздохнув.
- Ну, не знаю. По мне так не очень, вон Юлька из магазина, та красивая, - ответил Максим, подумав. Он вообще, считал себя знатоком женской красоты, еще бы у него ведь и черненькие были, и светленькие, и рыженькие, и крашеные. Короче, девки во всех их многообразиях и безобразиях.
- Что б ты понимал в бабах-то, - отмахнулся Конев и снова принялся осматривать доски, всем своим видом показывая, что разговор на столь деликатную тему подошел к своему логическому завершению. Максим только крякнул, и подумал, что может, он, действительно, в женщинах ничего особо не понимает, раз не может отыскать ту, что его устроит не только на два месяца, а хотя бы на два года.
Через полчаса праведных трудов, из дома показалась Римма Павловна. Женщина недовольно оглядела дело рук мужчин, хмыкнула, но не найдя к чему придраться, бросила им:
- Ну, что, холеры, проголодались?
- Никак нет, Римма Павловна, солнце еще высоко и неграм положено трудиться, - весело заметил Максим.
- Эй, ты, не умничай у меня тут! Тоже мне зубоскал нашёлся, - не осталась в долгу старушка, - так, а ну руки мыть и за стол. Борщ стынет, сметана скисает, пампушки заветриваются, чай холодеет! А они тут стоят, разговоры ведут, меня из себя выводят!
Вот чего было у Риммы Павловны не отнять, так это поваром она была отменным. Впрочем, хамкой она тоже была отменной. Однако, скверный характер скрашивали сытные обеды, поэтому Максим и Миша тут же побросали всё, опрометью бросились мыть руки. Не проронив ни слова в ответ на все нелестные слова Риммы Павловны, у женщины, которая вкусно готовит, есть некоторые преимущества в разговоре с голодными мужчинами.

***

Мак лежала на деревянной лавке, расположенной на окраине школьного двора, голова девушки покоилась на коленях Сергея Ашихмина. Её высветленные волосы волной стекали по скамье, локоны казались неправдоподобно белыми среди зелени травы и растущих неподалеку от скамьи берез. Рука Сергея бережно, почти благоговейно перебирала белокурые прядки, немного жесткие на ощупь от воздействия агрессивного красителя. Девушка задумчиво смотрела в небо, где неспешно двигались облака, будто у них не было тех мест, куда стоит спешить. Впрочем, Мак их понимала. На этом свете так мало мест, где по-настоящему стоит очутиться, а еще меньше тех мест, где хочется побывать. Попутно она выдыхала в небо струйки табачного дыма, пытаясь выпустить пушистое кольцо, которое подхватит легкий ветерок и рассеет в минуту. Но у неё не выходило.
- Мак, ты слышишь меня? – спросил её Сергей, и девушка поняла, что давно его не слушает, впрочем, как обычно.
- Да, слышу, конечно, слышу, разумеется, слышу, как может быть иначе? – Мак любила говорить такие фразы, в них был стёб, но Ашихмин этого не понимал. Лысый, вообще, её не понимал. Да, и не только её, Ашихмин ни черта не понимал в этой гребанной жизни, он был человеком без воображения, сомнений и собственных выводов. Сергей был, по выражению Мак, «по-быдлятски, дебильно» уверен в себе и своем мире, он не допускал мысли о том, что что-то происходит в этой жизни не так, как нужно или как бы хотелось. В его голове, побритой машинкой для стрижки волос практически «под нуль» не было ничего интересного, Ашихмин был прост и незатейлив. В этом Мак находила особую прелесть, на идиотов всегда интересно смотреть.
- Как она тебе? – спросил он с нажимом, видимо, задавал вопрос не впервые.
- Кто она? – непонимающе ответила вопросом на вопрос девушка.
- Классная новая, училка эта, - уточнил Сергей.
- Лысый, я тебя умоляю, все они одинаковые, а это еще и язва, - садясь, сказала Мак.
- С чего ты взяла? – удивленно спросил парень, - мне так не показалось.
- Еще бы, ты же не видишь нюансов, у тебя либо черное, либо белое. Максимализм рулит, - усмехнулась девушка, - иногда мне кажется, что ты не видишь дальше своего носа, пересмотрел федеральных каналов.
- Только ты всё видишь и понимаешь, Мак, - взорвался Лысый.
- Да, я вижу, - ничуть не испугавшись, ответила девушка, - я многое вижу, а ты нет. Тебе не дано посмотреть дальше своего носа. Но я это уже говорила, не так-ли?
- И что же ты еще видишь? – с вызовом спросил он.
- Я вижу, что ты выставляешь меня, как призовую лошадь, Лысый, - она выпустила струю дыма, кольцо вновь не получилось, жаль. Но когда-нибудь, оно обязательно сорвется с её губ и полетит в небо, на свободу, волю, в рай.
- Я… нет, ты всё не правильно понимаешь, Мак, ты … просто ты красивая, мне приятно, что ты со мной. Я не выставляю тебя, - с жаром сказал Ашихмин.
- Да, я красивая, именно поэтому ты со мной, Лысый, ты так предсказуем, - ответила девушка, в момент, потеряв интерес к собеседнику, и снова, запрокинув голову, посмотрела в небо.
Сергей еще что-то мямлил, но она его снова не слышала, думать о своём было всегда интереснее, чем говорить с Лысым. Да, и вообще, говорить с кем бы то ни было. Люди мелки и думают лишь о низменном, никто её не понимает. Её никогда никто не понимал. Наверное, это удел всех людей с нестандартным мышлением. А в том, что у неё мышление нестандартное, выходящее за рамки обычных людей, Мак не сомневалась.

***

Олеся крутилась около зеркала, пытаясь рассмотреть своей затылок, чтобы оценить остались ли колтуны или она причесалась идеально. Без «петухов» у девушки выходило редко, но случаются, же на белом свете чудеса, хоть иногда, хоть с кем-то. Олеся изогнулась, встав спиной к большому старомодному трюмо, пытаясь поймать маленьким ручным зеркальцем от старой пудры отражения своего затылка. Безуспешно. Девушка ощупала голову, вроде, всё хорошо, будем надеяться на лучшее.
- О, вон идёт твой ухажёр, - послышался голос отца из кухни, и девушка еще усерднее принялась осматривать себя в зеркало. Вроде, всё было в порядке, джинсы хоть и старенькие, но чистые, кофточка опрятная.
Семья Климовых была бедной, они еле сводили концы с концами, жили от получки до получки, редко позволяя себе обновки. Мать Олеси работала уборщицей в школе, и они были рады этому, в деревне найти работу не просто. Если не сказать невозможно. Мужчины трудились на железной дороге, но после того, как отцу Олеси отрезало большой палец на правой руке, работать обходчиком он уже не мог. Поэтому единственной, кто приносил деньги в семью, была мать девушки. Климовы были рады, что за дочерью ухаживает Андрей, это давало надежду, что окончив школу, она выйдет замуж и семья вздохнёт свободнее. Помимо Олеси в семье было еще три девочки, четверо дочек не так просто одеть-обуть, а выйдет замуж хоть одна и станет легче жить. Тем более Андрей парень видный, работает, чем не завидный жених?
Скрипнула входная дверь, и послышался бас Андрея, его перешучивание с будущим тестем, Олеся улыбнулась своему отражению в зеркале. Выпорхнув из комнаты, она с горящими глазами осматривала ладную фигуру мужчины, ей всё в нём нравилось: то, как он выглядел, то, как он вёл себя, что говорил. Влюбленные встретились взглядом и не могли оторвать друг от друга глаз. Отец Олеси лишь смеялся, глядя на них, как они сидят на диване в большой комнате, о чём-то говорят, склонив головы друг к другу. Андрей сжимал маленькую ладошку девушки своей большой рукой, украдкой чмокал её в щеку или шею, когда отец Олеси отворачивался или выходил из комнаты. Оба ждали этих моментов с нетерпением, уж больно хотелось им пообниматься без свидетелей, да только выходило это редко. Но иногда всё-таки удавалось и это того стоило.

***

В ту ночь Максим долго не мог уснуть, он лежал на койке, постельное бёлье было свежевыстиранным, и пахло травами, подушка мягкой, словно облако, одеяло легким, а сон бежал от него. Вот уже три недели он живёт в «Рождественке», и сколько еще он здесь пробудет неизвестно. Пашка не звонит и не приезжает, поговорить особо не с кем. Андрей и Мишка – ребята неплохие, вот только Пашку Разумовского они всё равно не заменят, да и рассказать им особо ничего нельзя, не поймут. Не часто Ларин оказывался в такой ситуации, когда и по душам разговор завести не с кем. Их дружба с Пашкой насчитывала больше десяти лет, и вот он теперь один, совсем один со своими страхами и надеждами.
Максиму до жути захотелось домой, в свою квартиру, где нет вечно недовольной Риммы Павловны, где есть горячая вода и канализация, где можно ходить, в чём мать родила и не перед кем не отчитываться. Ларин тосковал по своей прежней жизни, по свободе, по бывшим подружкам. Он вспоминал всех женщин, с которыми пытался безуспешно наладить быт и совместное проживание. Они были разными: легкомысленными, глупыми, забавными, заносчивыми, стервозными, алчными, ревнивыми, смешными, иногда даже хозяйственными. Была у него одна, что ела только овощи и фрукты и пыталась его так кормить, а другая – вообще готовить не умела, зато Ирка котлеты хорошие стряпала, а Верка пирожки, эх, наел он тогда бока!
Ларину срочно нужна была женщина, он не привык так долго быть один. Хотелось ощутить это призрачное чувство единения с другим человеческим существом, почувствовать мягкую женскую кожу, слышать нежный голосок, который говорит милые глупости. Максим почесал затылок и подумал, что, может, стоит приударить за Юлькой из магазина, она явно не против. Останавливало лишь то, что про девчонку ни один человек ничего хорошего не сказал, зато какая красотка! Об этом стоило подумать, всё равно других вариантов нет.
_________________

 » Еще одна героиня

_________________

Лена , Ясмина , siuzi , Свет, спасибо за отзывы, вам от меня

антураж, да, он такой)

я тоже, была в деревне несколько раз в жизни, и за годы там ничего не меняется. Это страшно

для меня эта девушка реально "пробивает стены лбом", идет и делает, ей страшно, жутко, противно, но она делает.

в деревне в этом плане дети намного проще, они бояться. У меня родственница - директор сельской школы. так с учениками проблем нет вообще, учителя знают родителей и чуть что сразу сообщают об отпрысках

мне самой она нравится)

ну, не знаю, не знаю, хотя это идея)

вот прочитала это и пошла на нее глядеть, правда, что-то такое есть, такая печаль в глазах, легкая грустинка

спасибо за такие приятные слова)

я всегда за это, очень не люблю такие сказки о принцессах и супер - красавицах, в которых все влюбляются. Почему-то это сейчас стало очень модно, особенно у канала "Россия - 2", снимают такие фильмы, что складывается ощущение, будто сценарий писал школьник, наивно и смешно

торжественно обещаю, что у нее всё, в конечном счете, будет хорошо
Хотя Максим тот еще жук)

есть, еще как есть, самое страшное, что большая часть населения так и живет, в домах тарелки кабельного ТВ, а туалет на улице.

это самый главный вопрос, цена которого миллион, она постоянно на грани выбора, бросить или идти дальше

я думаю, что люди везде одинаковые, есть и подлецы, есть и порядочные, каждый находит то, что ищет. Максим ищет легкости - ему Андрей и Юля, Аня ищет помощи - ей Маша. По крайней мере, так должно быть в нормальной жизни, по-моему

ага, как-то с Аней я очень сроднилась, хотя не могу сказать, что это 100% положительный персонаж, как и любой человек у неё будут и не очень красивые поступки

хотелось бы)

мои тоже) Би-2 к нам приезжали, но я почему-то не смогла пойти на концерт, уже не помню по какой причине, а вот Зверей не было, хотя жду, я ужасный их фанат. Могу в исполнении Ромки даже подпевать ненавистной мне песне "Неси, галя, воду") Видимо, это неизлечимо. Сейчас слушаю их последний альбом "Один на один" и нравится, самое, что страшное. Или они взрослеют со мной, или я не взрослею)

спасибо, очень приятно, тем более там сырой текст)

добро пожаловать)

нет, даже не заметила, пока ты мне указала. За это отдельное спасибо
_________________

 » Глава 7

Глава 7

В понедельник днём Аня шла со станции с огромными тюками в руках. На выходных она съездила домой и привезла с собой одеяло, подушку, матрац, белье и кое-какую посуду. Багажи получились, по истине, огромными, складывалось ощущение, что сумки были намного больше хозяйки. Будущий отчим посадил Аню с её поклажей в электричку на пригородном вокзале, а приехав с утра в Рождественку, девушка договорилась оставить тюки на станции, чтобы прийти за ними после школьных занятий. И вот теперь Аня тащила легкие, но весьма объемистые сумки с одеялом, подушкой и матрацем в свой новый дом.
Приехав на выходные в город, девушка еще раз подивилась тому, как же хорошо жить в цивилизации, какое это благо – горячая вода и теплый санузел. Она настолько размякла от комфорта дома, что ответила на звонок Романа. Мужчина пригласил Аню на свидание и обещал заехать, но она напрасно прождала его весь вечер при полном параде, Роман не приехал. Видимо, у него изменились планы, позвонить или ответить на Анину эсемеску он не посчитал нужным. Девушка в сердцах добавила его номер в «черный список» и решила никогда больше не отвечать на его звонки. Впрочем, за прошедшие выходные мужчина не позвонил ни разу, видимо, извинения в его планы тоже не входили.
Перекинув, тюк с одной руки в другую, перехватив ручки поклажи поудобнее, Аня как могла быстро шла от станции к дому. Ей страшно хотелось поскорее оказаться в своём жилище, чтобы как можно больше сделать до наступления темноты. Первый ужас прошёл, и теперь девушка была полна решимости сделать из своей лачуги «конфетку». Ей не на кого надеяться, принц не приедет и не спасёт, значит, придется всё делать самой. Это другим женщинам помогают мужчины, Аню Шилову они обходят стороной, ну и туда им дорога. Вот, еще и не нужен ей никто. Она сама ого-го-го еще или уже, тут как посмотреть!
- Девушка, давайте я вам помогу, - раздался справа приятный мужской голос.
Аня так увлеклась, уговаривая себя не надеяться ни на кого и не ждать от судьбы чудес, что совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг. Голос заставил её вздрогнуть, девушка резко повернула голову и увидела настоящего бугая. Другого слова у неё просто не было. Это был амбал, коротко подстриженный, с невыразительным «тупым» лицом, далеко не девичья фантазия.
- Спасибо, не стоит, мне не тяжело, - ответила она и, не обращая на мужчину никакого внимания, пошла дальше, прибавив шагу.
Максим посмотрел вслед Ане и пожал плечами, не сильно и хотелось помогать, он только из чувства приличия предложил. Не каждый день увидишь, как красивая девушка тащит сумку больше её самой в два раза, ну, что ж пусть прёт свою поклажу, раз такая дурочка. «Есть еще женщины в русских селеньях, их бабами нежно зовут, слона на скаку остановят, и хобот ему оторвут». Да уж Рожденственские бабы сильны!
Ларин, не спеша, дошёл до дома Риммы Павловны и сел на скамейку возле ограды. Погода была хорошей, солнышко пригревало, ветерок разносил по деревне запах скошенной травы, высушенной солнцем, пыли и навоза. Вытащив из кармана рубашки очки от солнца, Максим надел их и запрокинув голову, подставил лицо солнечным лучам.
- Чего сидишь, что замышляешь? – голос его домовладелицы вывел мужчину из состояния легкой задумчивости.
- Просто сижу, солнышку радуюсь, - вздохнув, ответил он.
- Когда за сарайки возьметесь? – усаживаясь рядом с ним на скамью, спросила Римма Павловна.
- Завтра, наверное, сегодня Мишка взял выходной, - лениво ответил тот.
- Ох, уж этот Зэк, вот с детства его было видно, что не мальчишка, а бес. Ну, чистый бес!
- В смысле? – не понял Ларин.
- Да, носился, как умалишенный по улицам, грязь поднимая, в школе учился из рук вон плохо, бедная его мать, сколько стыда она снесла на родительских собраниях. А потом и вовсе в разбой подался. Беспутный! Не удивительно, что Лерка от него ушла, - поведала Римма Павловна.
- Кто такая Лерка? – без особого интереса спросил Максим, ему было безразлично как и с кем Михаил жил. Но по опыту общения с Риммой Павловной Ларин уже знал, что вопросы хозяйке задавать стоит, старушка уж очень любит сплетничать.
- Лерка-то? – переспросила та, будто не поняла, - Жена Мишки, когда его посадили, она с ним быстрехонько развелась и снова невестушка в ЗАГС подалась. Недолго холостой была эта Лера – холера.
- Что такая красотка была, что так быстро замуж выскочила? - спросил Максим, думая о том как Мишке не повезло всё-таки с бабой.
- Да где уж тут, красота, скажешь мне тоже! Шалава она была первостатейная, вот и охомутала мужика нового быстро, ноги раздвигать большого ума не надо, - поведала хозяйка.
- В смысле шалавой была? – удивленно спросил Ларин, он не мог представить рядом с замкнутым Мишкой женщину легкого поведения.
- В прямом, - огрызнулась Римма Павловна, - вроде взрослый, а вопросы задаешь дурацкие.
- Я ж не со зла, просто интересно.
- Ничего в Лерке интересного не было. И ведь ничему жизнь не учит Мишку, ох, непуть! Начал на Степкину жену заглядываться, а ведь всем известно, что Рожков мужик лютый, - в сердцах бросила она.
- Что уж и на бабу красивую свободному мужику посмотреть нельзя? – пробасил Максим,
- Ох, ты мне тут очки не втирай, племянничек, мне не двадцать лет, знаю я чем такие взгляды заканчиваются, - поправив выбившуюся из платка седую прядь, поведала старушка.
- И чем? – с интересом спросил он.
- Головой проломленной у обоих, - хмуро отрезала собеседница.
- Что уж так-то сразу, гляди, будто никто тут не гуляет. Это ж дело добровольное, все друг другу изменяют, мужики бабам, бабы мужикам – жизнь это, Римма Павловна, - назидательно молвил Ларин.
- Гулять-то гуляй, коли муж олень, а вот Степан не простит, коли узнает. И прав будет, это ж дурой надо быть голимой, чтобы от Степки загулять, - доверительно сообщила она.
- Суровый что-ли такой этот ваш Степан? – поинтересовался Максим.
- Суровый, но справедливый, я с ним никогда не спорю, во всем соглашаюсь, так дешевле выходит. Он, правда, меня и не обижает. Ой, и дурак же Мишка, ой и дурак, - всплеснула она руками.
- Ладно вам, Римма Павловна, что заладили. Нормальный Мишка мужик, вон как нам помог с вами, сам бы я наделал вам тут делов, настроил бы мама не горюй как.
- Ты-то уж точно! Руки у тебя, Максим, не из того места растут, да и голова варит плохо, ущербный ты, - подытожила старушка.
- Ну, спасибо, Римма Павловна, ваше мнение обо мне особо ценно пока мы живем вместе, - с наигранной сердечностью сказал Ларин.
- Ой, что поди обиделся? Нечего на правду обижаться. Дурень ты, осталось только с Юлькой, Захаровой внучкой, спутаться и все, совсем идиотом станешь, - совершенно серьезно сообщила ему собеседница.
- Не планирую пока с ней путаться, хотя девка красивая, - мечтательно промолвил Максим, вспоминая хорошенькую продавщицу, её лукавые взгляды, заигрывания.
- Но дурная, и пустая, - отрезала Римма Павловна.
- Всё возможно. Вообще в Рождественке бабы странные, вот сегодня одной предложил помочь донести тюки, так отказалась с таким видом, будто я её в кусты зазывал. А я чего, на баб не кидаюсь, могла бы так и не надеяться, тоже мне принцесса Турандот!
- Это что рыженькая такая? Поди учительница новая? Эх, заносчивая девка, успела полаяться с Сергеевной. Дура, кто ж с начальством сразу ругается, тут лисой надо хвост подкинуть, а она… Да, ну её, холеру этакую, - с этими словами Римма Павловна поднялась со скамейки и пошла обратно в дом.
Максим уже давно не удивлялся странностям хозяйки дома, у старушки было много причуд. Одна из них резко обрывать разговор, впрочем, беседу она заводила точно также резко, с места в карьер. Он еще раз лениво потянулся и пошёл осматривать фронт работ на завтра. И фронт этот был на редкость внушительным, отчего настроение Ларина сразу испортилось.

***

Дни Ани в Рождественке летели быстро, недели сменялись одна другой, казалось, вот только понедельник наступил, оглянуться не успела и вот тебе - конец недели. Девушка жила ожиданием выходных, поездками домой. Иногда к ней в Рождественку приезжала мать с бабушкой, но последней такие поездки давались тяжело, поэтому в основном Аня ездила к родственникам в гости, а не они к ней. По непонятной причине выходные дни проходили еще быстрее будней, просто молниеносно.
Несправедливо было бы сказать, что дни, проведенные в Рождественке, в повседневных хлопотах протекали невыносимо. Лучше всего были вечера, потому как Маша часто навещала Аню, девушки сдружились, новая подруга часто помогала советом по хозяйству. Быт Шиловой постепенно налаживался: дом сиял чистотой, она научилась топить печку, из каждой поездки домой Аня что-нибудь да привозила: то пластмассовые ведра, то кастрюли, то посуду, то ткань на шторки, которые шила две недели. Потихоньку - помаленьку домишко преображался и уже не выглядел запущенным, хотя и приличным он тоже не смотрелся, халупа, она и есть халупа, хоть что ты с ней делай. Аня выкрасила белой краской окна и ставни, постаралась навести порядок в ограде, но сарайки, баня и подобие гаража были в столь плачевном состоянии, что по-хорошему их нужно было просто разобрать. Но самым главным достижением было – уничтожение запаха кислого молока и жира, который казалось впился во все строения. Это была победа химии над средневековьем!
На работе у Ани складывалось всё не очень благополучно: в коллективе девушку не любили и обходили стороной. Коллеги здоровались с Шиловой только если она поприветствовала их первой, разговоры затихали, стоило ей только пройти мимо шушукающихся учительниц. Не то, чтобы её это беспокоило или огорчало, но в учительской находиться было не комфортно. Зато с учениками всё шло как нельзя лучше. В силу того, что классы были маленькие, учитель успевала за урок опросить всех школьников, и изложить новый учебный материал. Дети прекрасно понимали, что рано или поздно Аня познакомится с их родителями и будет, встречая их на улице, беседовать об успехах и неудачах чад. Из опасения получить дома нагоняй, ученики относились к домашним заданиям серьезнее, чем привыкла сама учительница. В этом было преимущество небольшого поселения – все прекрасно знали друг друга. О любом прогуле, двойке или безобразном поведении детей родители узнавали достаточно быстро, и расправа настигала виновных неминуемо.
В тот осенний день, после уроков, Аня поспешила домой, кратчайший путь был через спортивную площадку, расположенную позади школы. Сухая погода позволяла пройтись по площадке без риска увязнуть в грязи по уши. На скамейке сидела Мак и курила, Аня увидела девочку и хотела пройти мимо. Но та сидела, сгорбив плечи, и казалась такой одинокой, что Шилова не могла сделать вид, будто не заметила девочку. Будь это кто-то другой, Аня, скорее всего, не обратила бы внимания, но эта ученица всегда была на грани истерики. Аня не понимала, куда смотрят её родители и видят ли они, что творится с ребенком. В Мак было очень много горечи, такой взрослой и циничной, казалось, что она не подросток, а уже давно сформировавшаяся личность, которая просто ждет совершеннолетия, чтобы поступать так, как считает нужным.
Когда Аня присела рядом с Мак, та посмотрела на неё безразличным взглядом и выпустила изо рта струйку дыма:
- Я знаю, что курить вредно, давайте обойдемся без лекций и нотаций. Я всё равно буду курить, так что не тратьте своё и моё время на пустую болтовню, - пробубнила девчонка, не выпуская сигарету изо рта.
- Видимо, плохо знаешь, - ответила Аня, - раз продолжаешь курить.
- А вы – язва, - улыбаясь, сказала Мак.
- Ты тоже, - не осталась в долгу Шилова.
Мак затянулась последний раз сигаретой и, бросив окурок на землю, растоптала его грубым ботинком.
- Впервые вижу тебя одной, где Сергей? – спросила Аня.
- Вы плохо смотрите, я всегда одна, неужели это не заметно? – вопросом на вопрос ответила девушка.
- Думаю, у тебя проблемы со зрением – Ашихмин весьма крупный молодой человек, его очень трудно не заметить, - с улыбкой парировала учительница.
Мак и Сергей сидели за одной партой и всегда ходили вместе на переменах. Ашихмин бегал за Мак, словно щенок за хозяйкой, а та редко смотрела на него. Еще реже интересовалась тем, что он говорит. Девушка, вообще, мало чем интересовалась. Она всегда была готова к урокам, её успеваемость по всем предметам была выше средней. Но только интереса к наукам Мак не проявляла. Аня полагала, что та хорошо училась, чтобы её оставили в покое дома. Часто на уроках она мечтательно смотрела в окно, думая о своём. А Сергей Ашихмин мечтательно смотрел на Мак, впрочем, как и Никита Добрев. Хотя последний старался делать это не заметно, получалось это у него, правда, плохо.
- Вы забавная, по-настоящему забавная. Здесь мало забавных или интересных людей, хотя их везде мало, не только в Рождественке, - сказала Мак.
- Какой комплимент, я даже не ожидала. А откуда ты? Ты ведь не местная, - спросила Аня.
- С чего вы взяли, что я не местная? – удивилась та.
- Это также очевидно, что сейчас день, а не ночь. Ты вписываешься в это местечко так же плохо, как и я, - в порыве откровенности поведала Шилова.
- Правда? Тогда у меня, по ходу, проблемы, - рассмеялась Мак, - но вы правы, я из города.
- Что ты там натворила что тебя отправили сюда? Или это тайна? – поинтересовалась Аня.
- Тайна, конечно, в девушке должна же быть загадка.
- Кто спорит, - согласилась Шилова, - ладно, загадочная Мак, оставайся одна и не кури на территории школы больше.
- Только на территории школы? – ехидно спросила девчонка.
- Лучше не кури вообще, но это идеальный вариант. Реальный же для тебя – только на территории школы. И то, боюсь, что я проявляю несвойственный мне оптимизм.
Мак засмеялась, Аня тоже улыбнулась и пошла домой, не обернувшись на свою ученицу. А та долго смотрела в спину новой учительницы и качала головой. Удивительно, но Анна Сергеевна начинала Мак нравиться, а ей мало кто был симпатичен. Мак вздохнула, испытывать положительные эмоции по поводу училки – верх глупости, видимо, мать была права - Рождественка всё-таки влияет на мозговые способности Мак, потому как ранее симпатия к учителю была невозможной.
_________________

Спасибо за продолжение!!!

Приветы!

Не, Эль, я не в смысле романтической пары, а просто как 2 наиболее интересных мне персонажа. Хотя сегодня меня приятно удивил Ларин. Моя ж ты прелесть! Как-то мило, по-детски это прозвучало, особенно в отношении парня с такой мужественной внешностью. И тут же сразу про внешность.) Эля! Чего хулиганишь? Ну брутал же, самец, мужик! Что за невыразительное, тупое лицо, пусть даже и в кавычках? Вот за Ларина обидно стало! При всем равнодушии к этому типажу, я его не воспринимаю так, как ты описала. А Аня, похоже, с тобой согласна!))) Значит вот такой была первая встреча. Друг друга совсем не зацепили. Тем более интересно будет отследить, как и когда между ними проскочит первая искра. Настя пока вообще не понятна. А вот Мак похоже будет "наш человек", ну в смысле не могу представить ее, совершающую какой-то подлый поступок. Неоднозначный - да, но не сознательно подлый. На сегодня вот такие мысли. Спасибо за труд, Элечка!
_________________

Эля, добрый вечер. Прочитала две главы и перевариваю,спокойное повествование жизнь людей в забытой Богом деревеньке,а создается полный эффект присутствия и герои цепляют,Мак,интересная героиня,может быть пережившая в жизни какую то трагедию,несмотря на юный возраст,бабка ,знающая все и вся про всех,Андрей и Миша,второстепенные герои,а запоминаются,и даже первая встреча героев ломает все шаблоны жанра,но от этого читать еще интереснее.Спасибо большое,очень жду продолжение.
_________________