Карта ролевой игры "Забытый мир"

Вот что мужчины за существа! Только увидят белье, полюбоваться как следует даже не успевают, сразу собираются его снимать. Так и хотелось шлепнуть легонько по рукам.
Но он так смотрел... Совсем как я мечтала...
- Там...
Наклонилась и нашла губы Орвика...
- На спине…
Какие сладкие....
- Есть…
М-м-м...
- Шнуровка.
Орвик потянул меня на себя, и поцелуй получился долгим. Очень долгим. Я обнимала его за шею, он гладил мои волосы. И целовал, целовал, целовал... Пока, наконец, не произнес:
-Доми, мы запутаемся в шнуровке.
- Обязательно, - подтвердила я, - только чуть позже. Поцелуй меня еще.

-Просто в следующий раз, - сказала я, чувствуя, как пальцы Орвика начали быстро ослаблять шнуровку, - надо будет взять с собой энциклопедию Варравы по распутыванию морских узлов.
- Ты будешь устраивать мне экзамены? - поинтересовался Орвик, и его рука заскользила под корсетом вдоль позвонков. Я закрыла глаза и едва удержалась от мурлыканья.
- Доми...
- М-м-м...
Я услышала в ответ его тихий смех и почувствовала, что мое тело больше не стягивает жесткий корсаж. Шевелиться не хотелось, Орвик целовал спину, в то время как его ладони гладили мои плечи.
Любовь была неторопливой, наполненной негой и томлением. После я засыпала на его плече и улыбалась от ощущения счастья.
Орвик, Орвик, как же мне хорошо с тобой, и как я могла всерьез полагать когда-то, что смогу прожить вдали от тебя...
- Доми, так вот я тебе не до конца рассказал про справочник. Цепи - это еще полбеды. Там в другой главе рассказывается...
Я так и заснула под его тихий убаюкивающий голос с улыбкой на лице.

Ш-ш-ш…

Меня засыпает песком. Колыбель… колыбель из горячего песка…
Ш-ш-ш…
Ш-ш-ш…
Волнами…
Убаюкивающе…
Успокаивающе…
Спать…
И уносит… И Санва сверху улыбается…
А я лежу на горячем песке, раскинув руки и чувствую, как засыпает…
Лежу с закрытыми глазами.
Песчинки падают на лицо.
Ш-ш-ш… кап…
Ш-ш-ш… кап…
Скоро всю скроет… скоро почувствую на себе тяжесть песка…
Лежу и думаю: «Откуда я знаю, что Санва улыбается, если глаза закрыты?»
А ведь знаю.
Как и она знает, всё знает, что на сердце и на душе. Богиня слышит каждый стук под ребрами. Понимает и дает уснуть.
А я устала… я исчезаю… я позволяю себе исчезнуть…
И вся жизнь тонкой змейкой между барханами…
Первый бой, который я выиграла, и пальцы истерты в кровь. Мне потом бинтовала их мама, приговаривая: «Теперь ты можешь выбрать мужчину».
Первый мужчина, который зашел в мой шатер, и я распустила перед ним волосы. Мои волосы достигали тогда колен.
Эти волосы обрезал потом отец Астора. Он не мог взять меня в жены, поэтому обрезал лишь до пояса, дав понять, что я его женщина.
Я танцевала перед ним в шатре и приглашала на свое ложе…
Ш-ш-ш…
Кап-кап…
Прошлое укрывает песком… и меня укрывает песком…
И дороги, по которым я скиталась, тоже укрывает. Тех дорог почти не видно…
Сколько их было: заказов, сопровождений обозов, уроков…
Сколько раз я слышала: «Раздевайся».
Ш-ш-ш…
Кап-кап-кап…
Он ничем от других не отличался. Кроме одного. На его шее - моя метка. На моем пальце – его кольцо.
И дышать без него нельзя. Не получается. Никто не умеет так шептать: «Доми, распусти волосы».
Когда он просит, сердце замедляет ритм, словно вязнет в чем-то сладком, и руки сами тянутся к тугому узлу. Словно во сне… волосы рассыпаются с легким, едва уловимым звуком…
Ш-ш-ш…
Обволакивают обоих, укрывают… если сверху я…
Ш-ш-ш…
- Доми…
Всю уже почти засыпало песком…
- Доми!
Так хорошо лежать, не двигаться…
- Доми! Что с ней?!

Мой господин? Ты здесь? Как ты здесь?

Песок исчезает. И чем-то резко пахнет. И дует по ногам. Холодно. Открываю глаза.
- Что с леди Доминой?
- Обморок, милорд. В ее деликатном положении – обычное дело.

Сговор Пониросов

Время, когда наш второй малыш должен появиться на свет, приближалось. Я почти не выходила из спальни, не показывалась. Маленький садик был полностью в моем распоряжении. Я проводила в нем много времени, сидя на теплом, расстеленном на траве одеяле.
Я казалась себе огромной и стала совсем неповоротливой. Спина к вечеру начинала сильно болеть, ноги отекали и были совсем неподъемными, груди налились и потяжелели.
Появилась бессонница.
Найти удобное положение оказывалось все трудней и трудней. Это значит – ждать осталось совсем немного.
Дочери Санвы проводят последний месяц беременности в шатре, пряча себя от недобрых взглядов случайных путников, и выходят только тогда, когда стоянка пуста от чужаков.
То же самое невольно делала и я, проводя последние дни в уединении, не выезжая в город, не встречаясь с людьми, не позволяя видеть себя. Я берегла свое дитя от посторонних глаз.
Орвик привез из города соломенную шляпу с маленькими шелковыми бантиками и глупо улыбался, когда я ее надела. Я представляла, как выгляжу со стороны - большая, с огромным животом, да еще в этой шляпе. Но закусила губу и позволила ему совершенно беззастенчиво веселиться.
- Доми, ты похожа на…
Все же не дала ему закончить мысль, запустив в любимого коробкой из-под шляпки.

Он умел целовать очень мягко, лаская, обнимая лицо ладонями и неторопливо пробуя вкус губ. Сейчас, когда почти все наше существование сузилось вдруг до ожидания прихода в этот мир нового человека, страсть ушла в тень. Она словно отступили на время, затаилась, чтобы возвратиться потом с новой силой. Но теперь было не ее время. Теперь время умиротворения, когда душа находится в абсолютном равновесии. И было легко.
Легко от осознания того, что рядом любимый человек, что он с тобой и для него все происходящее так же важно, как и для тебя.
Он целовал, и кружилась голова, а между прикосновениями я могла лишь шептать его имя:
- Орвик... Орвик....
- М?
-Орвик, перестань заговаривать мне зубы!
- Губы, - поправил он.
- Губы тоже, - согласилась я.
- Что желает госпожа?
- Я желаю, чтобы ты перестал подговаривать ребенка подыгрывать тебе.
Он слегка запрокинул голову назад и расхохотался.
- Он Понирос. У нас мужская солидарность в крови.
- Вот этого я и опасаюсь, - пробормотала я, глядя на его шрам.
И в который раз вспомнила нашу первую встречу. Кто бы мог подумать, насколько судьбоносной она окажется? Сколько всего придется пойти и пережить, что бы сейчас сидеть вот так вдвоем и поддразнивать друг друга.
Мать - Санва знала все наперед, она выбрала для меня этого мужчину, она знала, что именно с ним я стану счастливой и забуду об одиночестве. Временами я чувствовала себя очень одинокой в чужом краю, с чужими людьми. И хотя после знакомства с Дириком и Этель стало намного лучше, все равно в некоторые моменты хотелось кричать от своей острой неприкаянной безысходности. Только Астор служил поддержкой, был тем, ради которого надо вставать, собираться и идти дальше. Я должна была кормить своего ребенка, одевать его, обучать, дать дом и детство.
- Орвик, - провела осторожно пальцем по шраму.
- М?
- А ты... У тебя были такие моменты... когда ты чувствовал себя очень одиноким? Есть дом, дело, деньги, можно купить все, пригласить гостей, чтобы провести приятный вечер, а... ты все равно одинок. Было?

Девочка

-Тужься, тужься… Тужься!
Этель чуть сама не плакала. Я уже ничего не соображала от беспрерывных схваток и боли. Мне казалось, что ребенок разорвет тело. Он рвался наружу, толкался, пробирался… но никак. Никак. Никак! Он неправильно лежал. Ему было трудно.
А мне… мне казалось, что это будет бесконечно.
И дождь. Этот проклятый дождь. Третий день. Размыло все дороги. Не пробраться. До города не добраться. Где доктор?
Я слышала, как Лорена говорила Этель, что Орвик поехал. Все равно поехал. Верхом. В этот бесконечный дождь.
Дети были с Дириком и Варравой. Два сына. У меня уже было два сына. И оба родились легко.
Санва… Санва… неужели ты оставишь меня в этот раз?
- Тужься!
Я старалась. Но ничего не получалось. Я устала… как же я устала… Измучилась.
- Его надо как-то перевернуть. Говорят, так можно делать.
- Переворачивай, - прошептала я.- Делай как надо.
Говорить уже не было сил. Вторые сутки. С момента первых схваток пошли вторые сутки. И этот дождь.
- Я не умею, - беспомощно проговорила Этель.
Мы застряли в этом дожде. Все застряли. И дитя тоже.
А потом все как в тумане.
Звуки. Шаги. Голоса. Открытые двери. Глаза Орвика. Старая бабка. Какие-то заклинания. Жар камина. Полуявь-полусон.
Ее руки во мне.
Резкая боль. Я кричала. Никогда в жизни так не кричала. Меня все же разрывало. Но ребенок пошел. Он проталкивался, он старался, он был упрямым. Он боролся.
И снова крик. Уже его.
- Девочка, - голос Этель.
А дальше я уже ничего не помню.

С тех прошло много лет, и большая яхта (которую построили) теперь все чаще просто стоит у берега: то здесь требуется ремонт, то там, а маленький кораблик остался почти такой же, как и в тот день, когда мне его подарил Орвик.
Даже удивительно. А ведь он прошел не через одни детские руки!
Сначала Астор, потом Брент, потом наша Ясмин. Все успели поиграть с корабликом и попускать его в большом чане с водой. Пару раз меняли паруса и флажки, делали новые канаты из ниток. Чуть потускнела надпись «Санва». Но в остальном…
Я пишу сейчас эти строки и смотрю на кораблик, который, наверное, символизирует нашу жизнь. Сколько морей событий, счастливого штиля, тревожного шторма, волн ссор и непонимания, слепящих брызг любви пришлось пройти, чтобы в этот вечер я сидела в нашем доме, слушала стрекот цикад, дышала ароматом цветов из сада и делала записи в дневнике.
А кораблик стоит на каминной полке. Дети называют его «мамин кораблик», Орвик просто порой задумчиво смотрит на игрушку, словно вспоминает все то, что мы пережили вместе.
Ну а я… я храню его, потому что это подарок самого дорогого для меня человека на свете. Не считая детей, конечно.
На боку яхты написано имя богини, которая соединила нас. Благословила. И подарила детей.

Эпилог

Я не помню, когда появилась эта традиция, только очень ее любила.
Поздний вечер, пляж у дома, море, которое почти неразличимо в темноте. Только шум накатывающих и убегающих волн, темное-темное небо с точками далеких звезд, и Орвик, сидящий рядом на песке. Еще вино, бокалы и маленький люмнис, как светлячок.
Признаться честно, я так и не полюбила люмнисы – их свет мне кажется холодным и неживым. Несравнимо с огнем. Зато люмнисы горят даже при сильном ветре, а пламя свечи умирает. Поэтому дома – свечи, а на пляже – светлячки, как я их называю.
Орвик сидел рядом и тоже смотрел на море, мы касались друг друга плечами, а хотелось прижаться к нему щекой, но сначала надо было обсудить предстоящее событие, которое просто лишало покоя, потому что я, в общем, не любила подобные мероприятия, а это игнорировать не получится точно.
- Ясмин на бал дебютанток хочет зеленое платье, - поделилась с Орвиком новостью. - А твоя мама говорит, что на такие вечера можно только в нежно-бледных цветах. В итоге дочь заявила, что тогда вообще не пойдет на бал.
Леди Изабель гостила у нас уже четвертый год под предлогом того, что в «Лапе коршуна» у нее болят кости и постоянно кружится голова. Я подозревала, что эта женщина способна при желании пережить нас всех. Просто там ей скучно и неинтересно. Так что за спиной мамы Орвика ходила шутка о том, что визит вежливости растянется еще лет на пять.
На самом деле, я не была против: леди Изабель являлась непревзойденным знатоком этикета (чему Дочь Санвы так и не смогла до конца обучиться), выручала во множестве ситуаций и души не чаяла во внуках, без конца повторяя, что они «истинные Пониросы».
- У меня есть два решения... – Орвик сделал глоток вина, - Первое - на бледное платье пришить яркую отделку - пояс там... кружева на лиф... перчатки. Второе - сказать Ясмин, что на балу будут все молодые аристократы столицы. Она тогда в домашнем платье поскачет. И в кого только растет такой кокеткой...
- Безусловно, в тебя! – ответила я моментально. - Когда мы с тобой познакомились, ты был уверен в собственной неотразимости. Впрочем... эта вера с годами не уменьшилась.
Он тут же выпрямился и втянул в себя живот.
- Моя неотразимость с годами не потускнела, Доми!
Я рассмеялась.
- Надеюсь, ты разделяешь это мнение? – добавил он.
Так и хотелось подразнить мужа словами: «Не знаю-не знаю…» Но не стала. Увы, но я разделяла его самоуверенное мнение.
- Что до присутствия мамы... я рад, что ты больше не воспринимаешь всерьез ее воспитательные выпады, даже пропустил момент, когда ты перестала ее бояться.
Так хорошо оказалось все же прижаться к его плечу и коснуться на несколько мгновений губами шеи.
- Ну... это было испытание для Дочери Санвы - перестать бояться маму неотразимого Орвика, - прошептала на ухо, а после допила свое вино и поставила пустой бокал на песок.
- Меня вот что беспокоит…. Твоя мама, - Орвик демонстративно закатил глаза, - да-да, твоя мама, она все уши прожужжала про то, как важен бал дебютанток, что он по сути - ярмарка невест, и что там хорошие Дома присматривают себе девочек... Орвик, я не хочу делать из Ясмин выгодный союз. Я хочу... хочу, чтобы она была в браке счастлива. Понимаешь?
Меня действительно тревожил этот вопрос. Дочь еще так молода, ничего не видела в жизни, не сталкивалась с плохим, не знала, какими бывают люди и отдать ее в чужую семью ради выгодной сделки… у Дома Понирос и так достаточно золота и власти.
Ясмин же должна быть счастлива. Просто счастлива.
- А ты хочешь ее выдать за первого смазливого голодранца, на которого она покажет пальцем, да? - нахмурился мой муж. - Она из тебя веревки вьет!
И легонько получил кулаком в бок.
-Орвик! Я хочу, что бы мы не торопились с замужеством. Только и всего. Ясмин слишком юна. Ей следует ... следует еще до конца созреть и… и полюбить. И если она хоть в чем-то пошла не только в отца, который имеет склонность к голодранцам, но и в мать, то сделает просто блестящую партию.

- Угу. Особенно, если папа не будет дремать, - он залпом допил свое вино. - Ты, думаешь, я просто так отослал Марка? Да она вскружила парню голову так, что у того обморочный вид и днем и ночью!
Я это заметила. Марк был не просто увлечен Ясмин. Я была почти уверена, что все гораздо глубже. Потому что точно так же замечала и те взгляды, которые на красавца капитана бросает наша дочь. И эти взгляды отличались от тех кокетливых улыбок, что перепадали сыновьям соседей. Поэтому решение мужа приветствовала. Нет, меня не пугал мезальянс. Но… Ясмин не в состоянии была пока различить любовь от увлечения. И по этой причине тоже не хотелось, чтобы на бал дебютанток она пошла невестой на выданье. Ясмин нужно было вырасти, научиться многим вещам, в том числе понимать и слушать свое сердце. Я верила в судьбу. Если этим двоим суждено быть вместе – по-настоящему любящие сердца сумеют найти путь друг к другу. Если же нет – эмоции улягутся и забудутся. А Марк…
- Марк свободный человек, - сказала я вслух, – через месяц заканчивает в Столице университет. Варрава говорит, что будет виртуозным капитаном и уже готовил его к регате... Марк честен, красив и благороден... – рассуждения пришлось прекратить, потому что с каждым сказанным словом лицо Орвика становилось все мрачнее. Пришлось быстро сменить тему, закончив смиренным вопросом. - От Брента новостей нет?

Всем большое спасибо. Это была целая жизнь. И это было здорово. Отдельное спасибо моему замечательному партнеру, который стал настоящим помощником и другом за рамками игры.
Всем хороших сюжетов, настоящего незабываемого приключения и удачи. И еще вдохновения. Ведущему - много-много сил.