Жизнь после смерти

1 мая 2011 г.

Раскрытая папка на столе. Я сидела в большом кожаном кресле в кабинете мужа и задумчиво перебирала клочки бумаги. На белых обрывках короткие фразы, выведенные его почерком, на пожелтевших от времени кусочках пергамента – замысловатые символы незнакомого мне языка. Наверное, это части какой-то рукописи, которую Дэррок пытался перевести. Припоминаю, как он нервничал, когда головоломка из обрывков фраз никак не хотела складываться в логическое предложение, и его значение продолжало оставаться для него тайной. Дэррок не любил тайн. Он сам был одной сплошной тайной. Для меня. Всегда. И это придавало нашим отношениям свою прелесть... и поводы для скандалов. Я улыбнулась.

Я никогда не верила в знаки. Парадоксально для ведьмы, да, но это так. Поэтому то, что из бесчисленного количества бумажек мне под ноги упала одна именно с этой фразой: «Не верь своим глазам», я приняла за досадную случайность. Я устала надеяться и верить, не хотела тянуть с этим, чтобы в конце концов не разочароваться вновь. Если мы действительно две половинки единого целого, то мы обязательно еще встретимся. В следующей жизни. Где-нибудь на берегу озера. И как в одном из эпизодов моего любимого (тяжелого, но все же) фильма «Куда приводят мечты», я подойду к рыжему мальчику с таинственной улыбкой и озорным взглядом и предложу ему кусочек своего сэндвича. А потом мы сядем на дощатый причал и будем наблюдать за игрушечной яхтой, рассекающей гладь воды...

– Тело вернулось, а мыслями, смотрю, все еще там, – прервал мои грезы голос, в котором улавливалось раздражение. – Как отдохнулось в Райском санатории?

– Именно что отдохнулось. – Я подняла взгляд на Раума. Мы не виделись несколько дней, а казалось, что прошла вечность.

– Выглядишь хорошо. Заботливый наш, видать, основательно тебя подлатал, да? Даже следов не осталось.

– Зачем ты пришел, Раум? Поиздеваться? Поупражняться в язвительности и мастерстве довести меня снова до грани? Если да, то ты выбрал неподходящее время. Я похоронила любимого мужа, и пока ни в моем сердце, ни в моей голове нет места другим чувствам и мыслям.

– Не жди, что я сяду и заплачу вместе с тобой. Я демон, мне чуждо чувство сожаления. Да и не в этом случае.

Задумчивость и меланхолию как рукой сняло – во мне начала закипать слепая ярость.

– Я ненавижу тебя! – выпалила ему прямо в лицо, вскочив с кресла и чуть не опрокинув его.

– Чем же я заслужил это?

– Тем, что не уберег его! Конечно, тебе же его смерть только на руку!

Во время повисшей паузы Раум смотрел на меня как на малахольную. Затем неспешно обошел стол, приблизился вплотную и обхватил за талию, прижимая еще крепче.

Задрав голову, я с вызовом выдерживала его взгляд.

– Детка, ты вообще подумала, что сказала? Я?! Не уберег?! Твоего благоверного?! Ты, право, тронулась умом от горя. Я приглядывал за тобой по его просьбе, т.к. это входило в мои интересы. А ему я нянькой не нанимался. Зачем? Ради твоего душевного спокойствия? Да я с легкостью мог стереть его в порошок и заблокировать твою память, если бы захотел. Но мне это ни к чему – ты и так принадлежишь мне.

Что?!

В праведном гневе от подобного заявления я с остервенением пыталась вырваться, упиралась ладонями в грудь демона, колотила по ней кулаками, но нет, хватка его не ослабевала. Силы были не равны.

– Даже не пытайся телепортироваться – иначе я за себя не ручаюсь, – угрожающе пророкотало над ухом. – Гроссмейстер слишком много о себе возомнил, и это была его главная стратегическая ошибка. Всадники давно не у него в услужении, а он был не настолько силен, чтобы тягаться с теми, против кого вел игру...

– Замолчи. – Я отвернулась, затихнув в его тисках. – Замолчи, умоляю!

– Хватит, Кики.

– Что хватит?

– Хватит упиваться собственной болью. Ты не такая. Время перешагнуть и двигаться дальше.

– Тебе меня совсем не жаль?

– Мне жаль, что не я причинил тебе боль...

Я в недоумении взглянула на Раума.

– Это была бы совсем иная боль. Боль, от которой не хочется умереть. Другая... Сладкая боль, которой не видно конца, но от которой нет сил отказаться.

Наступила гнетущая тишина. Я вглядывалась в его глаза так долго, что, казалось, земля стала уходить из-под ног.

– Сделай это, – прошептала одними губами. – Заставь меня забыть.

Дважды повторять просьбу не пришлось.

На эти несколько коротких и бесконечно длинных часов, наполненных безудержной страстью и упоением сексуальной агрессией, я забыла, кто я, откуда и что ждет там, вне этой комнаты, куда он меня забрал. Понятия прошлого и будущего прекратили свое существование. Имело значение только здесь и сейчас. С ним. С тем, чувства к кому я до сих пор не могла определить. Но они без сомнения имели место быть...

– Твоя дочь – копия ты, – заявил вдруг демон, глядя, как я приближаюсь с чашкой чая.

– Такая же красавица и умница?

– Такая же невыносимая.

– А зачем нас выносить? Нам и на своем месте неплохо, – машинально съязвила в ответ, подходя к кровати.

Демон рассмеялся и, обняв мои ноги, притянул к себе.

– Вот такая ты мне уже нравишься.

– Ага, значит, за десять минут до того я тебе меньше нравилась?

– Заткнись, или я сам тебя заткну, – пригрозил он, все еще улыбаясь, и опрокинул меня на кровать, подмяв под себя. – А Аварию твою надо лучше воспитывать, а то вообще страх потеряла. Не будь она твоей дочерью, я бы...

– Но она моя дочь. Моя единственная и любимая дочь, и ты пальцем ее не тронешь, – посерьезнела я. – И запугивать не станешь. Я не тешу себя иллюзиями – ей в жизни еще придется столкнуться со всяким.

– Вот, исходя из этого, ей и было бы полезно преподать урок. В качестве профилактики, для выработки дальнейшего иммунитета.

– Заведи собственных детей и на них тренируйся, а моих не тронь.

Раум долго смотрел мне в глаза, но ничего не ответил. Уперся кулаками в матрац, приподнялся на вытянутых руках. Затем его взгляд медленно прошествовал от моего лица вниз по телу и замер на животе, а я уже начала жалеть о своем словесном недержании. Это было... жестоко. Я вспомнила наш разговор о его потерянном ребенке и почувствовала себя последней сволочью.

Так бы я и корила себя за несдержанность, если бы не ощутила влажного прикосновения его языка к моей коже. Его губы стали покрывать живот короткими поцелуями, двигаясь по кругу, язык нырнул во впадинку пупка, вызывая щекотку. Ладонь погладила внутреннюю сторону бедра, держа путь к пульсирующему холмику...

Вернувшись домой, я застала Аву в гостиной. Дочь сидела на диване, положив ноги на журнальный столик, и с реактивной скоростью тарабанила по клавишам ноут-бука, лежавшего на коленях.

– Привет! – бросила она без отрыва от процесса. – Где была?

– С Раумом, – не стала лукавить я.

В ее недолгом взгляде, брошенном на меня, я ожидала увидеть осуждение: ее отца едва не стало, а мать уже... Но мои ожидания не оправдались. В глазах дочери я встретила лишь понимание и... сочувствие (?).

– Сильно бесился?

– Что?

– Ну, ты, Зидекиил, пять дней на «вражеской территории»...

– Авария, – я со вздохом опустилась на диван рядом с дочерью, – между нами девочками, ты бы посдержаннее с демоном. Я понимаю, характер у тебя не подарок, но... Ему это не нравится. По крайней мере, мне так показалось.

– Я не доллар, чтобы ему нравиться, – фыркнула в ответ юная ведьма и вновь застучала по клавишам.

Не в силах сдержать улыбку, я обняла дочь за плечи и поцеловала в макушку.

– Я тебя предупредила, в остальном пеняй на себя.

– Мгм.

– Ты что, убрала все вещи отца? – Я только сейчас заметила, что в этой комнате, как и в других, на полках и тумбах больше нет вещей Дэррока. Лишь пара семейных фотографий в рамках остались стоять на месте.

– Если бы я ждала, пока ты сама сделаешь, этого бы вовсе не случилось.

– Ава, я хотела с тобой кое о чем поговорить.

И я рассказала дочери о своем решении уехать из Эйлен-Донан и обзавестись новым жильем. Идею Авария восприняла без энтузиазма, но и возражать особо не стала.