Карта ролевой игры "Провинциальная Англия"

Натан застыл. Он просто стоял позади Микаэлы и смотрел. Впитывал каждую чёрточку, выражение лица. Даже в неверном свете одинокой свечи ему был заметен бриллиантовый блеск её глаз. Даже эти камни, украшающие её нежную белую шеи, смотрелись не так восхитительно, как её глаза.
И Натан сорвался... Это был туман в голове. Глухие удары в виски. Кровь горячим потоком по венам. Дикое давление в паху и зуд в руках от желания прикоснуться к ней. Даже его кожа желала прикасаться к ней, испытывать то чёртово трение, которое способно свести его с ума.
Всё так же глядя ей в глаза, неотрывно, одержимо, Натан обвил её талию рукой, прижимая к своим бёдрам, вдавливаясь в её плавные изгибы. Его губы оставили горячий и влажный поцелуй на плече, язык лизнул шею, а зубы прикусили мочку уха. Он продолжал крепко прижимать её к себе, рука поглаживала сквозь материю платья её живот.
В голове ни одной связной мысли. Какие-то обрывки. Взять её... Сделать свой... Привязать. Навечно. Она должна знать только его...
Натан резко дёрнул с плеча Микаэлы платье, обнажая карамельную округлость груди, но не достаточно, не так как ему хотелось бы... Бёдра отстранились, а потом он начал двигаться. Резко, то вперёд, к ней, ближе, но потом назад, едва находя силы оторваться от неё.
Рукам просто необходимо было прикоснуться к её коже, оставить на неё свои прикосновения. Он отодвинул лиф приспущенного платья, рука скользнула по гладкой коже, чувствуя упругость и мягкость её груди. Он вдохнул. Прикусил губу. Пальцы сжали набухший сосок. Сердце пропустило удар. Он нежно провёл по вершинке. Сердце сорвалось, стуча в бешеном ритме, бёдра начали двигаться быстрее. Он буквально прижал Микаэлу к зеркалу, накрывая своим телом. Губы то посасывали мочку уха, то оставляли влажные следы поцелуев на шее, прикусывая кожу...
И всё это, удвоенное отражением в зеркале, сводило с ума... Ещё секунда... Дрожь в руках, испарина, выступившая по всему телу и боль в паху. Ещё мгновение. Он вжался в девушку. Языком обвёл ушко. Губы задевали её ушко. И кто-то другой, совсем не он, хрипло прошептал:
-Уйди, прошу тебя... Или останься, но навсегда...

Прерывисто дыша, Натан наблюдал за влажным следом на запотевшем зеркале. Её пальца оставили тонкую "царапинку", а он изнывал от зависти, мечтая, чтобы эта отметина была на его спине, плечах...


Он прижал её к зеркалу, навалившись всем телом. Рукой, опираясь о зеркало, оставляя отпечаток своей ладони, перечёркивая след от её тонких изящных пальцев. Его бёдра теперь прижимались к её животу, а рука с силой дёргала платье, пока оно не затрещало по шву.
Как только проклятая материя соскользнула с груди, он прижался к губам Микаэлы. Язык ворвался в её рот, завоёвывая горячую влажную территорию. Натан нетерпеливо прикусил её губку, стягивая платье всё ниже, пока оно не собралось складками на талии.
Натан отстранился. Просто смотреть на неё уже было мучительно больно. Казалось, что он сгорает изнутри. Каждое прикосновение к ней воспламеняло его кровь, принося такую острую боль, что она превращалась в наслаждение.
Подхватив Микаэлу под попку, он приподнял девушку, целуя ключицы, почти скрытые ожерельем, язык пробовал кожу на вкус под ним. Он поднял Микаэлу ещё чуть выше. Её маленькая нежная грудь как раз была возле его губ.
-Я не знаю, что ты сказала...
Собственный хриплый голос больше напоминал рычание. Зубами прикусил вершинку соска, язык прошёлся по вершинке, надавливая. А потом он вобрал нежно-розовый сосок в рот и с силой пососал.
Он был дураком, когда думал, что на вкус она будет бесподобна... Это было сумасшествие. Полное подчинение. В голове пульсом билось только моя, а он жадно обхватывал губами влажную горячую вершинку, прижимая девушку к своему телу.
Он превратился в сплошные инстинкты, направленные на неё. Руки сами собой поднимали ненавистное платье вверх, к будрам. Ладони скользили по гладкой коже ног, наслаждаясь каждой лаской. Он закинул одну её ногу себе на талию, ещё выше приподнимая Микаэлу.
Губы и язык блуждали по её груди, целуя, покусывая, оставляя тонкие, едва заметные царапинки от щетины. Метки, знаки, символы... Она принадлежит ему. Только ему. Всегда. Отныне и навеки веков...
-Ты моя.

Ранее...
Ему снова снилась Микаэла. Микаэла, обнажённая в его постели. На груди сверкают бриллианты, а блеск её глаз сводит с ума. Её платье разорванными клочьями упало на пол на пути от двери до кровати, и он, наконец, видит её. Видит так, как давно мечтал. Волосы рассыпались по подушке, и скоро его пальцы запутаются в чёрных шелковистых прядях. Её грудь с покрасневшими и влажными от его губ сосками искушает снова к ней прикоснуться. Взгляд неудержимо скользит ниже, по бархатистому животику, и ещё ниже к завиткам волос... Его хриплый вздох-рычание прорывается сквозь сон. Не смотреть... Пока нельзя смотреть. Быть может, позже, когда он привыкнет к её виду и не будет сходить с ума, только раз взглянув на неё.
А потом его рубашка оказывается порванной и отброшенной руками Микаэлы туда же, где горкой лежит её платье. И снова его губы оказываются около её губ, язык пробудет на вкус, вторгается в горячий рот, но и этого уже мало. Он опускается ниже, чувствуя её руки на своих плечах, чувствуя как ноготки оставляют тонкие бороздки. Он опускается и вбирает в рот твёрдый сосок. Сначала один, потом другой. Язык, как одержимый ласкает набухшие вершинки то обводя, то надавливая.
А потом он скользит ещё ниже. Целует плоский живот, впадинку пупка, прокладывает влажную дорожку вниз, с чуть влажным завиткам, вдыхает её запах, от которого окончательно сходит с ума...
Бёдра Микаэлы подаются навстречу его губам, а он не может игнорировать такое приглашение. Язык начинает нежно ласкать влажные складочки плоти, прихватывая губами, посасывая. Её стоны и движения бёдер подобны наркотику, а её аромат и вкус уже вызвали у него зависимость...
Пожар в крови, усиливаемый её тихими стонами и плавными соблазнительными движениями, сжигал его. Когда это уже превратилось в пытку он снова нашёл её губы. Томный, кажется вечный поцелуй... и медленное движение его бёдер... Он едва не сошёл с ума, когда ощутил, какая она горячая, влажная и тесная, как крепко сжимала его, словно беря в плен.
Её тихий вскрик и его шёпот на голландском, отчаянные попытки себя сдержать. А потом движение, плавное, нежное, затем всё более резкое, сильное, прерывистое. Её стоны и трение нежной груди о его кожу. Влажная кожа, чуть солоноватая на вкус, нежное тело в его объятиях. А потом не стало ничего...

Сейчас...
Дымка сна, кажется, до сих пор окутывала всё вокруг. Просыпаться не хотелось. Он хотел вновь и вновь прокручивать в голове это видение, вспоминая новые подробности... Незнакомая тяжесть на груди и бархатистая кожа под руками... Натан открыл глаза. Микаэла прижалась щекой к его груди, волосы каскадом рассыпались, окружая их.
Тело тут же отозвалось болезненным возбуждением.
Это был не сон. Не чёртово видение, которое он пытался сохранить, запомнить, чтобы потом, мучаясь без сна, представлять её вновь и вновь. Это была реальность.
Линден вздохнул и пробежал пальцами по спине Микаэлы, прикрытой тонкой простынёй.
Да, это была реальность. И он никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым.

Натан просыпался с ощущением потери. Что-то было не так, неправильно, иначе, но вот что, он объяснить не мог. Он повернулся на бок, протянув руку, чтобы прижать к себе Микаэлу. Странно, но всего лишь за день он привык просыпаться рядом с нем, обнимая хрупкое девичье тело. Всего лишь за день он узнал о себе больше, чем за всю жизнь. Он узнал, что ему нравится гулять вместе с ней по парку и рассказывать о своих делах. Он узнал, что ему нравится, когда она смеётся и беззаботно о чём-то рассказывает. Ему нравится, когда она с серьёзным видом смотрит вокруг, а потом переводит взгляд на него, и в этом взгляде что-то неуловимо меняется. Ему нравится... Ему нравится... Ему нравится... Он любит...
Рука ощутила лишь прохладу смятых простыней. Натан резко поднялся, вмиг проснувшись. Рядом не было никого. Ожерелье, лежащее на подушке, сверкало холодным блеском бриллиантов. Он понял: она не вышла на балкон, она не спустилась позавтракать. Она ушла... Она ушла от него.
В каком-то мёртвом оцепенении он встал с постели и оделся. Медленно, тщательно. Каждое движение настолько неспешное, словно даётся ему с трудом. Теперь он не только выглядел, как труп, он и чувствовал себя так же.
Натан обвёл взглядом комнату, в которой был по-настоящему счастлив. В дверь полетел изящный журнальный столик, треск от удара разнёсся эхом по всему дому. Ваза, статуэтка, ящики комода и их содержимое... Он методично уничтожал содержимое комнаты, швыряя предметы то в дверь, то просто на пол.
Графин с вином, бокалы, кресло... Руки оцарапанные осколками начали кровоточить. Подставка, ещё один столик, подсвечник... От усилия рана в плече открылась, рубашка тут же сделалась мокрой и липкой от крови. Стул, ожерелье...
Натан сжал в окровавленноё ладони холодный металл. Она даже его не взяла. Неужели так противна сама мысль о нём? Но почему она тогда провела здесь целый день, улыбаясь, смеясь, лаская его?..
В конце концов, могла бы его продать. А он бы думал всю оставшуюся жизнь, что она взяла его на память об этих сутках, на память о каждой их встрече.
Под ногой хрустнул осколок хрусталя. Линден крепче сжал ожерелье в кулаке и спокойно вышел из комнаты.

На чердаке было сумрачно и уныло. За день, что он тут не появлялся, всё успело покрыться налётом пыли и затхлости. Бутылка виски, стоящая на старом комоде тут же оказалось в его руке. Стаканов не было. Упав на диван, Натан откупорил пробку и начал пить прямо из бутылки, чувствуя, как напиток сжигает всё внутри.
Колье холодно блестело, напоминая о счастливом блеске глаз Микаэлы. Старое зеркало в золочёной громоздкой раме отражало этот безжалостный блеск, как совсем недавно отражало их, целующихся, сгорающих от прикосновений друг друга. Интересно, она уже тогда решила, что уйдёт от него?
Зеркало словно с издёвкой отразило всю окружающую обстановку: унылость, безысходность...
Натан закрыл глаза и сделал очередной глоток. Он забудет о ней, это ведь так просто. Глоток. Она проводит рукой по его щеке, пальцы нежно обводят контуры губ, и он захватывает в плен рта, её тонкие изящные пальчики, обводя языком, слегка посасывая. Он забудет всё это. Глоток. Его руки блуждают по её разгорячённому телу, прижимая к себе, поглаживая, лаская. Просто забудет. Глоток. Её нежные губы прижимаются к его губам, язык встречается с его языком...
Глоток. Глоток. Глоток. Ему её никогда не забыть. Она откидывает голову назад, выгибается в его руках, стремясь быть ближе, стремясь быть с ним...

Натан поморщился, открывая глаза. На пороге замаячил Хейли. И что он здесь забыл? Какого чёрта от него не убегут все??


Линден хмуро взглянул на друга, поднял отяжелевшую руку и чокнулся бутылкой с Хейли.


-Я знаю...

Натан вздохнул и опрокинул в себя ещё виски.
-Это конец, Хейли...

Это сумасшествие. Это безумие. От кого угодно, но от Хейли услышать такое?
-Ты хоть понимаешь, что это... самое дурацкое, что я от тебя слышал? - Натан потянулся к своей бутылке. - Ну, так давай сделаем это! - Он отсалютовал Ричарду бутылкой. - За успех!

Его сжигала злоба. Такая сильная, что грозила затмить собой всё. И только просьба Хейли не давала ему отдаться этой злости целиком, только это держало его на поверхности.
Натан собирал свои инструменты, доверив одежду и прочее камердинеру.
Держаться... Держаться и не думать о проклятой цыганке, которая околдовала его. Это просто наваждение какое-то.

Идеально одетый, с непроницаемым лицом, ван Линден спустился вниз. Хейли уже сидел в карете. Путь до нужного дома они проделали в полной тишине. Натан грезил о Микаэле, а Ричард... что же, тот скоро увидит ту, о которой все его мысли.



Натан подошёл к белой двери и опустился на колени. Света из окошка вполне хватило для того, чтобы он рассмотрел замок. Деревенские жители и вправду так наивны или же здесь действительно не происходит краж?
Чтобы расправиться с замком ему потребовалось меньше минуты. С тихим щелчком дверь отворилась и Натан отступил в сторону, иронично поклонившись он пропустил Хейли вперёд и принялся ждать...

Натан захлопнул дверцу за Ричардом и леди Виолой, подождал пока карета тронется в путь, и запрыгнул в свою.
Он покидал этот чёртов городок, но под кожей зудело это жуткое ощущение ошибки, неправильности происходящего. Он не может просто так уехать, не может, не должен. Постучал в потолок кареты и высунувшись в окошко приказал кучеру: "Поворачивай".

*****
Ледяная вода ручья смывала кровь с ладоней, но не с души. Боже... Он же её отец. Чёртов ублюдок, вот кто он такой! Выгнать девушку посреди ночи, выплюнув, что она больше ему не дочь. Натан сильнее потёр пальцы, которые уже начали коченеть. Надо было убить его. Убивать долго, так, чтобы мучился. Так что... его грех не так уж и велики.
Линден ополоснул руки и снова вернулся к карете. Спустя несколько минут он вновь приказал кучеру остановиться и снова отправился в лес. И где теперь искать эту сумасбродку? Боже. чего она добивалась, уходя от него? Неужели не знала, что с ней будет... А теперь ночью бродит неизвестно где, в чёртовом лесу...
Где-то совсем рядом хрустнула ветка, и Натан обернулся.


Он развернулся и бросился к девушке. Как только увидел её, вся злоба, гнев, отчаяние и горечь поднялись в душе, смешиваясь в ураган, подчиняющий всё его существо, грозящий свести с ума...
Натан схватил Микаэлу и зажал ей рот своей рукой. Он навалился на девушку, прижимая своим телом к стволу дерева. Другая его рука обвила талию Микаэлы, притягивая к своей моментально возбудившемуся телу. Боже, что это за проклятье? Почему она на него так действовала? Что за власть у неё над ним?
Микаэла сводила его с ума... Нет, уже свела. Ему хотелось быть грубым, резким.
Натан нагнулся и прижавшись к девушке зашептал ей на ухо:
-Ты никуда от меня не убежишь. Никогда. И даже не пытайся. Ты моя, Микаэла, хочешь этого или нет. Моя... - Его язык скользнул по нежному ушку, обвёл мочку, зубы прикусили бархатистую кожу, но тут же он с силой втянул мочку в рот и снова обвёл языком.
Линден прижимался возбуждённой плотью в животу девушки, резко и сильно вдавливаясь в её нежное тело.
-Видишь, что ты со мной делаешь, маленькая цыганка?
Продолжая зажимать рот девушки рукой, Натан начал медленно задирать подол её платья вверх.
-Ещё раз вздумаешь от меня убежать, накажу, так же, как сейчас...
Натан облизнул палец, его рука нырнула под платье. Он начал обводить чувствительный бугорок плоти, то едва прикасаясь, то надавливая. Его палец замедлял движения, а потом снова начинал быстро и ритмично нажимать на чувствительную точку. Собственное напряжение уже переходило все границы. Он едва сдержался, чтобы не застонать, ощущая её нежную плоть, желая, чтобы она сомкнулась вокруг него, обхватывая крепко, до боли.
Натан наклонился, его язык пробежал по тонкой шее, зубами прихватил кожу, а потом всосал, с каким-то болезненным удовлетворением наблюдая за оставленным следом.
Прикусив собственную губу до боли, Натан опустил руку ниже, пальцы прошли по влажным набухшим складочкам плоти, один скользнул в такое желанное горячее тело. Боже, какая же она узкая, как крепко сжимает его. Желание ощутить это своей возбуждённой плотью уже выходило из под контроля. Рубашка прилипла к спине. Натан начал оставлять жаркие поцелуи на её шее, ключицах. Палец продвинулся глубже, почти полностью погружаясь в тело Микаэлы. Её бёдра подались навстречу его руке и тут же Натан убрал руку, а в следующее мгновение в Микаэлу входили уже два его пальца. Чуть разведя их в стороны, Линден начал неторопливо двигать рукой, постепенно увеличивая темп. В голове назойливо билась мысль: она хотела уйти. Уйти от меня. Уйти. Уйти.
Одна, в этом чёртовом лесу, брела неизвестно куда.
Хотела уйти...
Натан быстро убрал руку, слизнув с пальцев её сок, едва не сходя с ума от вожделения, от желания сорвать это платье и вонзиться в её податливое тело так глубоко, как только сможет, до основания, сцепляя себя с ней, прижимая так крепко, чтобы у неё даже мысли не возникло убежать от него.
Он тяжело дышал, но вдруг заметил, что ладонь, которой он закрывал девушке рот, мокрая и горячая от слёз.
Он быстро убрал руку и без сил прислонился лбом к шершавой коре дерева.
-Я люблю тебя...

Ранее...

Боже... Её любовь подчиняла, убивала... Это было рабство чистой воды. Дышать, только если она рядом. Видеть, только если она рядом. Ощущать... Жить...
Каждый её легчайший поцелуй, каждое прикосновение... Она лечила его. Залечивала все чёртовы раны, которые он умудрился получить в своей жизни. Она очищала его, словно забирая все грехи...
Это было ни на что не похоже, ни с чем несравнимо. Так его ещё никто не целовал, не прикасался... Он не готов был это потерять. Никогда.


И тут же всё кончилось. Всё исчезло. Исчезло в тот самый момент, когда его руки уже сжимали её, притягивали к себе. Когда наслаждение уже начинало свой бег по венам. Когда в голове билось только её имя... Всё исчезло.
Натан едва слышно застонал, прикрыв глаза. Сердце стучало как бешеное, не желая успокаиваться. Он был окутан её теплом, её ароматом, её нежностью. Он был окутан волшебством. Но она уходила. Собиралась уйти от него.
Нет! Никогда! Она его, а он её.

Он резко оторвался от ствола дерева, сделал несколько шагов и крепко сжал руку Микаэлы:
-Разве ты ещё не поняла? Ты моя, Микаэла. Куда бы ты ни убежала, я всё равно найду тебя. - Он ослабил хватку на её руке и убрал чёрный локон, упавший на глаза. - Ты ведь любишь меня... - Нежно он поцеловал уголок её губ, оставив тёмно-красную капельку крови, из укушенной её губы. - Ты моя.

Натан снял сюртук и набросил на плечи Микаэле. Подхватив девушку на руки, пока не успела одуматься, он вышел из лесочка и направился к карете. Через минуту, они оказались в тёмном тесном пространстве. А ещё через пару секунд возница хлестнул лошадей, посылай их во весь опор, следом за давно уехавшей каретой.

Ранее...

Натан закрыл дверцу и внимательно посмотрел на девушку:
-Ты сама сказала... Несколько минут назад.
Он внимательно вглядывался в лицо Микаэлы. У него было острое зрение, поэтому даже в полумраке кареты он видел, что что-то не так. Натан подался вперёд и взял Микаэлу за подбородок. Её нижняя пухлая губа была рассечена и кровоточила. Сжав пальцами подбородок девушки, Линден прищурился и обманчиво спокойным голосом спросил:
-Что произошло?

Ранее...


Натан молча взглянул на Микаэлу. С ней он никогда не сможет быть уверенным ни в чём. Каждое её следующее слово или действие всегда будут для него загадкой. Но только с ней он сможет быть счастливым. Как эгоистично. А как же её счастье? А для этого он сделает всё-украдёт, убьёт, будет делать всё, что она пожелает. Он едва удержал улыбку: лишь бы, она не поняла сразу, что он на всё готов ради неё. Хотя... Она ведь цыганка. Наверное, давно знает, что он от неё без ума.


-Я хочу знать две вещи, Микаэла: кто тебя ударил, и какое же такое преступление ты совершила?

Ранее...

-Я хочу знать, кто это сделал. И ты скажешь мне немедленно.

Ранее...

-Собственный отец? Ударил... - Натан постарался медленно вдохнуть и выдохнуть, вспоминая ручейки крови на своих руках, когда он пытался выбить из цыгана правда, что тот сделал с Микаэлой. Воспоминание о его посеревшем окровавленном лице немного привело Натана в чувство.
Но, Господи! Как же хотелось вернуться обратно и ещё раз наказать мерзавца за содеянное.
В тесном пространстве кареты, Натан опустился на колени перед Микаэлой. Его лицо оказалось почти на одном уровне с её лицом, а губы так близко к её губам, что преступлением бы было не поцеловать её. Но он лишь нежно лизнул ранку на её губе, а потом оставил почти невесомый поцелуй.

Убить проклятого цыгана... Она меня любит... Убить. Убить. Убить. Она. Меня. Любит.

-То, что случилось в лесу... - Натан положил ладонь на затылок Микаэлы, большим пальцем погладив бархатистую кожу щеки, - ты должна меня ненавидеть за это. Но я всё равно тебя не отпущу. Никогда, Микаэла. - Он придвинулся ближе, располагаясь между ног девушки. Вторая его рука сжала её коленку. Вот оно - обладание, она здесь с ним. - Я никогда тебя не отпущу. Ты будешь моей. Всегда рядом. Я буду ненавидеть тебя за каждый взгляд брошенный на другого мужчину, но всегда буду любить тебя. Ты меня с ума свела, цыганская колдунья. И ты станешь моей женой.

-Я не трону его, обещаю.


-Я хочу в жёны тебя. И не проси у меня прощения, слышишь? Виноват был только я.
Натан неохотно отстранился от девушки и сел на своё место. Через минуту карета, плавно покачнувшись, остановилась. Лакей распахнул дверцу, опустил лесенку, и Натан, выскочив из кареты, отстранил того в сторону. Он подал руку Микаэле, помогая выбраться наружу.
Платье, которое вчера нашёл один из слуг Коулфилда, скрывало от Натана красоту Микаэлы. Он уже представил, как купит ей самые модные наряды, расшитые жемчугам и маленькими бриллиантами, сверкающими будто звёзды на небосклоне... А потом он будет медленно её раздевать, снимая платье, расшнуровывая корсет, избавляя такое желанное тело любимой женщины от сорочки, пока она не останется лишь в тонких шёлковых чулках, прихваченных атласными подвязками. На ней останутся лишь они... и его колье.
Вопросительный взгляд лакея вернул Натана в реальность.
-Что?
-Где прикажете разместить мисс...?
-Миссис ван Линден будет жить в моей комнате. - Лакей несколько удивлённо кивнул и пошёл вперёд, ведя их в отведённую спальню.
Как только они оказались там, Натану вдруг пришла в голову одна идея. Он внимательно осмотрел свою спальню - именно здесь он останавливался с самого первого визита к Хейли. Натан окликнул лакея.
-Приготовьте горячую ванну для моей жены. Все мои вещи доставить сюда немедленно, и прошу, будьте с ними аккуратны.
Лакей кивнул и проворно бросился выполнять приказание, а Натан повернулся к Микаэле.
-Мы поживём здесь некоторое время. Как только Хейли обвенчается с леди Виолой, поженимся и мы.