Карта ролевой игры "Таинственный замок"

- Что? - Брес поймал ее за руку, изумленно уставившись на Глорию. - Ты хочешь сказать, что отказываешь мне? Мне - Бресу фон Эберхард? Но почему?

Он потянул девушку на себя, примиряюще улыбнувшись при этом.
- Ну не упрямься, слышишь? - Брес скользнул губами вдоль ее шеи и поцеловал маленькую выемку у ключицы. - Поверь, любить - это совсем не страшно. Нужно просто... полюбить.

Первым желанием Бреса было догнать Глорию, ошеломить страстью, заставить ответить согласием. Он смог бы - Брес был в этом уверен.
Как был уверен в том, что среди всех женщин ему была нужна лишь она - девушка с недоверчивым взглядом, которой он по своей неосторожности заглянул в самую душу и в которую влюбился - вот так сразу, по-глупому и совершенно безнадежно.

Но он лишь сжал пальцами край простыни, сминая его в комок, и проводил Глорию тяжелым взглядом.

Брес всю ночь не мог заснуть.
Он ворочался, ругая за это свое несовершенную человеческую сущность и прекрасно понимая, что она тут не при чем.
Перед глазами стояла уходящая от него Глория...

- Потому что я тебе не верю, Брес фон Эберхард, И не поверю никогда, чтобы ты не ни говорил.

Утро Брес встретил совершенно невыспавшийся, мрачный и полный самых решительных намерений.

Брес все утро не находил себе место. Он ковылял от стены к стене, подходил к окну, таращился на улицу и снова начинал свое хождение по комнате
Ситуация была до смешного глупой и нелепой. И самое глупое в ней было то, что он - Брес - совершенно не мог на нее повлиять.
Он мог заставить Глорию остаться, мог запретить ей уезжать, но заставить любить себя он ее не мог.
Как не мог заставить поверить ему и довериться.

На очередном "вираже" выписываемым им по комнате он нечаянно задел какую-то папку, и из нее веером посыпались наброски и эскизы.
Брес поднял их и стал внимательно рассматривать, пока не дошел до наброска пастелью своего собственного портрета.
Он все еще рассматривал свое изображение, когда, постучав, в комнату вошла Глория.

- Знаете, Глория, - произнес Брес, не обращая внимания на слова девушки и поднимая с пола набросок. - Чем отличается призрак от человека? - он помолчал, продолжая рассматривать свое изображение. - Тем, что лишен собственных эмоций, экзистенции. Чтобы «жить» он вынужден «пить» энергию живых. Причем, только негативную - страдание, страх, злость, отчаяние, вину…. А знаете почему? Потому что в таком состоянии человек наиболее уязвим, меньше всего готов к сопротивлению… Он беззащитен и слаб, Глория. В таком состоянии ему легко внушить еще большее чувство страха, злобы, отчаяния, мести; еще большее чувство вины, и затем «пить», «пить», «пить»… Пока человек не иссякнет и не превратится в такого же призрака, готового убить, лишь бы получить хотя бы крошечную иллюзию жизни.

Брес перевел взгляд на Глорию и улыбнулся.
- И наоборот, такие сильные человеческие чувства, как любовь, радость, доверие, самопожертвование призраков отпугивают… Знаете почему? Потому что они заставляют жить … По-настоящему жить, Глория, - бороться, надеяться, любить и радоваться… Каждый миг короткой человеческой жизни - потому что после смерти ничего этого уже не будет.

Он положил набросок на стол и, приблизившись к девушке, коснулся пальцами ее щеки.

- Не позволяйте призракам прошлого губить себя, Глория, - тихо сказал Брес. - Не довольствуйтесь малым - творите сами, рисуйте, а не занимайтесь реставрацией отжившего, исчерпавшего свой срок… Живите сейчас, любите, доверяйте ошибайтесь, и снова любите. Только не теряйте своей надежды и не изменяйте своему желанию - быть любимой … Потому что в этом и есть суть жизни, Глория. Остальное - лишь жалкая иллюзия.

Он наклонился и поцеловал девушку - нежно и с грустью, словно прощаясь.

- Я не буду удерживать вас, - произнес Брес. - Вы можете ехать. Эберхард не имеет больше над вами той власти, что прежде. Но я хочу, чтобы вы знали, Глория: когда вы решитесь снова жить, снова доверять, снова любить, я буду ждать вас … здесь…. Всю свою оставшуюся жизнь.

Брес стоял у окна и с хмурым видом наблюдал за тем, как Глория уходила от него.

За окнами смеркалось, и опять крупными хлопьями пошел снег, - обещая к утру завалить, если не полмира, то Эберхард - точно.
Но Бресу, честно говоря, было наплевать сейчас и на мир, и на Эберхард - он, не отрываясь, смотрел на хлопочущую у машины девушку.
Отсюда, с галереи третьего этажа, Глория казалась такой хрупкой и до боли в груди беззащитной.

Девушка внизу открыла дверь своей машины, собираясь сесть в нее - Брес отвернулся, не желая видеть ее отъезд,… но в следующую минуту и не выдержал и, с силой ударив ладонью по раме окна, сорвался с места.
Господи, какой же он идиот? Как он мог ее отпустить? Как он, вообще, мог предположить, что сможет жить без нее? Он должен немедленно остановить !.. Сказать ей…

С непривычки сильно припадая на больную ногу и ругая себя, он кое-как преодолел лестницу и, выбежав на улицу, остановился - машина Глории, мигнув на мгновение, тормозными огнями, как-раз выезжала за ворота Замка.




Он снова опоздал.
Брес растерянно смотрел на темный проем ворот, - не обращая внимания на снег и пронизывающий ветер, - все еще не веря, что Глория ушла из его жизни.
Внезапная ярость охватила его - упрямо наклонив голову, Брес до боли сжал кулаки.

Нет, Глория! - мысленно произнес он. - Я не отпускаю тебя. Даже не надейся…

И словно в ответ на его решение на дороге, ведущей в Эберхард, мигнули автомобильные огни и через пару минут в ворота замка въехала знакомая уже машина.



Это было сравни чуду - стоявшая перед ним немного взъерошенная и даже не пытающая скрыть свою обиду Глория.
Нет, - поправил себя Брес, когда девушка шагнула навстречу и неожиданно доверчиво прижалась к его плечу. - Это и есть именно чудо.

Он сжал Глорию в своих объятиях, словно боясь, снова потерять ее, и, наклонившись, поцеловал ее в чуть дрожащие, холодные от морозного воздуха губы.
- Никогда, - пообещал Брес. - Слышишь? Никогда.