Карта ролевой игры "По приказу короля!"

Рассвет. Эдинбург просыпался. Точнее, та его часть, которая вынуждена была вставать ещё затемно, чтобы прокормить себя и свою семью. На улочках уже появлялись торговцы, ремесленники, служанки, хмурые стражники и босоногие нищие…
В предрассветном тумане почти нельзя было разглядеть выражения их лиц, но по хриплым сонным голосам можно было расслышать какую-то обречённость. В холодном воздухе слышались позвякивания посуды, ропот крестьян и стук колёс…
*****
Телега медленно катила по каменной мостовой, подпрыгивая на ухабах и мерно покачиваясь. Копну соломы швыряло из стороны в сторону, и длинные соломинки падали на серый булыжник. Уэйн вытащил из копны длинную соломинку и начал пристально её разглядывать. Пожав плечами и, решив, что она ему вполне подойдёт, он крепко зажал её в кулаке и потянулся за следующей. Так прошёл почти час. Уэйн придирчиво отбирал соломинки, выбрасывая ненужные. Путь повозки был отмечен цепочкой из не прошедших проверку соломинок. Когда в его кулаке была зажата уже приличная маленькая охапка, Уэйн принялся за работу. Он пыхтел от усилия, что-то тихо бормотал себе под нос, сплетая из соломы свадебный венок! А как же! Это будет чудный подарок для его английской невесты... Мужчина высунул язык от напряжения и продел конец соломинки в дырку, закрепляя две части венка в одно кольцо. Какой подарок он преподнесёт своей... Да, а для кого же он это делает? Уэйн потряс венком, наблюдая, как пара соломинок вылезла из плетения и стали торчком. Ну и ладно! Так даже лучше!
Уэйн поудобнее устроился в телеге, расправляя складки на своей грязной рваной одежде. Куда бы спрятать подарок?.. Это же венок, значит, на голове он будет смотреться лучше всего! Довольный таким решением, Уэйн быстро напялил его на голову и принялся за дело, которым занимался до этого, а именно: глазел на окружающих. Какими же они все были смешными! Уэйн громко рассмеялся и захлопал в ладоши. Возница, испуганный резкими и неожиданными звуками, натянул поводья, лошадь заржала, а Уэйн разразился очередным восторженным смехом. Венок съехал с головы и упал прямо в грязь. Раздосадованный Кохран быстро слез с повозки и, пока возница успокаивал лошадь, поднял венок. При этом он сам умудрился перепачкаться, но выглядел таким довольным, что смог спасти творение рук своих, свой свадебный подарок (о! вспомнил) от печальной участи, что тут же последовал очередной восторженный возглас, состоящий из каких-то нечленораздельных звуков.
Крестьянин испуганно посмотрел на Уэйна. Но тот лишь радостно пожал плечами и взобрался на своё место, испачкав по пути телегу и сено, в ней лежащее. Спустя пару минут они двинулись вперёд.
Уэйн пытался очистить подарок от грязи, но почему-то получалось так, что он ещё больше его запачкал. Вытерев грязные ладони о свою видавшие виды рубашку, он снова водрузил венок на голову.
Когда они прибыли в Эдинбургский замок, светало. Густой, молочно-белый туман уже начал рассеиваться, но его обрывки всё ещё висели на ветвях. Уэйн спрыгнул с повозки и потянулся рукой к прозрачному белому клочку. Его рука прошла сквозь него, ощущая лишь влагу и холод, а на ладони остались переливающие капельки воды. Уэйн удивлённо поднёс ладонь к лицу и принялся пристально её рассматривать. Капли мутно сверкали в сумерках, а когда он потряс рукой, то разлетелись во все стороны. Уэйн даже попытался поймать одну из них, но натолкнулся на хмурого возницу и оказался отброшенным на пыльную землю. Кряхтя и отплёвываясь, Уэйн поднялся на ноги, поправил съехавший набок венок и поспешил к замку. Он не понимал, зачем ему туда надо, но твёрдо помнил, что именно замок был конечной целью его путешествия. Вытерев босые ноги о каменные плиты внутреннего домика, отряхнув от пыли рваную рубаху и, пригладив космы, Уэйн счёл, что стал совсем красавцем (да ещё и с венком на голове!), поэтому, теперь можно идти и на приём к королю! Напевая под нос старинную шотландскую балладу, он не спеша приблизился к стражникам и беззаботно им улыбнулся. Улыбался он так усердно, что по подбородку даже потекла слюна. Обшарив все карманы, и, найдя там кучу полезных вещиц, типа рогатки, засохшей грязи, птичьего пера и даже удивительного круглого камешка, Уэйн, наконец, извлёк приглашение и, радостно помахав им перед носом стражников, прошествовал внутрь, успев напоследок выкрикнуть: "Боже, храни короля!"

Уэйн внимательно рассматривал каменную кладку стены. Она была серой и холодной. Он даже поскрёб ногтем твёрдый камень, словно проверяя его на прочность. В его детстве была вот точно такая же стена. Тёмная, шершавая, от неё отдавало могильным холодом. А ещё на той стене было кровавые следы от его ладоней. След тянулся вверх до простой деревянной двери...

12 лет назад. Замок Бран
Уэйн кое-как добрался до своей башни и дрожащими, липкими от собственной крови пальцами попытался открыть дверь. Обессиленный от боли, едва не корчащийся от каждого движения, он всё-таки умудрился толкнуть дверь вперёд и ввалиться в продуваемую ветрами комнатушку. Это было его место. Единственное, по-настоящему, его место во всём замке. Дядя сюда почти не заходил. Он лишь изредка присылал своих личных охранников, проверить, не наложил ли Уэйн на себя руки. Парень упал на тонкий соломенный тюфяк и часто задышал. Спину жгло огнём. Ледяным огнём. Будто в него воткнули сотни сосулек. Так нестерпимо больно. Но он был вынужден терпеть эту боль. Это всё, что он пока мог сделать. Отец любил повторять: "Затаись и жди". Чёрт возьми! Сколько же ещё ему ждать? Сколько ещё терпеть? Боль не отступала, и Уэйн закрыл глаза, пытаясь воскресить в памяти луг за замком. Он бы всё отдал, чтобы очутиться там вновь. Чтобы вновь прикоснуться к траве, почувствовать тепло и сырость земли. Но даже это было ему сейчас недоступно.
Тихий звук удара в окно заставил его вздрогнуть. Боль волной прошла по всему телу. Уэйн обессилено поднял голову. На каменном полу его комнаты, как раз под окном, лежал тёмный трепещущий комок. Юноша присмотрелся и сумел различить чёрные бусины глаз, тёмный сильный клюв, блестящие перья. Ворон... Птица была ранена. На полу, прямо под ней, виднелось кровавое пятно. Подтянувшись на локтях и стараясь не думать об адской боли, Уэйн подполз к ворону. Видимо, тот был ещё молод, совсем маленький. Первым его порывом было свернуть птице шею. Так он поступал со всеми ранеными животными. Сначала -благородный порыв облегчить муки, потом - стремление быть сильнее хотя бы животных... Но это пятно крови его остановило. Поднявшись на ноги, покачиваясь от слабости, Уэйн поднял воронёнка и положил на одинокий стул. Его кровь смешалась с кровью животного, и в комнате ещё отчётливее проступил этот металлический запах. Запах смерти и боли. Запах его слабости... Кохран посмотрел на птицу. Видимо, было сломано крыло. Тяжело дыша от прилагаемых усилий, он наложил какую-то грубую шину и сунул птице кусок хлеба, оставшийся от его завтрака. Ворон клюнул его в палец, проткнув кожу. Уэйн укоризненно взглянул на птицу, пожалев, что не свернул ей шею...

Сейчас.
Он ещё раз с усердием поцарапал камень, а затем с удивлением взглянул на свой палец. Там был длинный неровный шрам, который оставил его старый крылатый товарищ. Кохран удивлённо рассматривал эту отметину, пока слуга возился возле его комнаты. Устав от этого занятия, Уэйн начал приплясывать, всё так же рассматривая стену. Ему очень не нравилась эта стена. Уж слишком она была похожа на ту, из детства. Правда, на этой не было крови...

Уэйн прекратил свои пляски и замер на месте. Медленно обернувшись, он с подозрением взглянул на мужчину, но узнав в нём соседа, тут же изобразил самую счастливую улыбку. Он подбежал к мужчине и начал восторженно приплясывать вокруг него.
-Кайл МакЛейн! Кайл МакЛейн! Хороший сосед! - Он сделал круг и вновь начал подпрыгивать. - Кайл МакЛейн тоже приехал жениться? - Кохран поправил съехавший венок, едва скрыв вспышку раздражения. Он снова водрузил его на голову и вернул на лицо восторженное выражение.

Уэйн начал нетерпеливо вырываться из железной хватки МакЛейна. Он притоптывал ногами, делал какие-то пассы руками, а под конец начал просто раскачиваться из стороны в сторону.
-Женихи приехали жениться! - Он почти пропел это предложение, а затем с глубокомысленным видом добавил. - А невесты приехали выйти замуж! Будут свадьбы...

Уэйн начал раскачиваться ещё сильнее. Он разглядывал потолок, стены, узкое окно и, кажется, даже не слышал вопроса мужчины. Он что-то мычал себе под нос несколько минут, но вдруг вспомнил, что не один. МакЛейн по-прежнему крепко держал его за плечо.
Раскачиваясь и напевая в такт движениям, Уэйн ответил:
-Я тут стою... Возле стены! - Он вытянул в сторону руку и указал на стену. - Она каменная, - Эти два слова он совсем промямлил, но вспомнив про второй вопрос, тут же оживился. - Я приехал с сеном!

Чувствуя себя марионеткой в руках кукловода, Уэйн терпеливо вынес все экзекуции МакЛейна. Венок снова съехал на бок и едва не упал. В самый последний момент он успел его поймать. Бросив полный обиды взгляд на соседа, из-за которого венок чуть снова не упал, Уэйн крепко прижал его к груди и указал рукой куда-то назад:
-Там! - Поправляя торчащие соломинки, Уэйн засопел. - Я уже тебе говорил! С сеном я приехал!

Едва скрыв удивление, Уэйн послушно засеменил за мужчиной. Но когда они прошли мимо его комнаты, то схватил того за руку и испуганно затряс:
-Сосед МакЛейн неправильно ведёт! Вот моя дверь. - Он указал на простую деревянную дверь, возле которой до сих пор возился старый слуга. Он, наконец, сумел справиться с ржавым замком, и коридор огласился жутким скрипом несмазанных петель. Уэйн вздрогнул, вспомнив звук другой двери в другую комнату. Но быстро взял в себя в руки. Интересно, что за коморку ему приготовили? Вспомнив про своего нечаянного спутника, Кохран снова затряс тому руку:
-А где сосед МакЛейн остановился?

Уэйн благодарно закивал и вновь выдал сияющую улыбку:
-Сосед МакЛейн добрый!


Предоставленный самому себе, Уэйн прошёл в комнату, размышляя, куда его поселят на этот раз. В общем, всё оказалось не так уж и плохо. Пыльно, холодно, сумрачно. К этому он привык. Последний раз камин разжигали, наверное, лет двадцать назад. Узкая кровать с пологом, циновки на полу. Стул, стол, даже кресло! Уэйн прошёл вглубь комнаты. Если сравнивать с тем, в чём он жил последние пятнадцать лет, то просто королевские апартаменты.
Аккуратно положив сплетённый венок на стол, Уэйн подошёл к кровати. Он ещё не совсем привык спать на мягких перинах, имея под головой подушку. Бросив её в кресло, Уэйн сгрёб ветхое покрывало и отбросил его туда же. В воздухе тут же запахло пылью. и почему-то обречённостью. Не раздеваясь, как был, в грязной рваной одежде, Уэйн улёгся на пожелтевшую от времени простыню.
Не церемонясь, в комнату вошёл давешний слуга. Окинув Уэйна неодобрительным взглядом, начал разводить огонь в камине. Уэйн привык к холоду. Привык к тому, что вокруг него всегда ветер и сквозняки. Он даже подумывал остановить слугу. Но вовремя опомнился. Его и так за человека не принимают. Наблюдая за тщетными попытками слуги, Кохран склонил голову на бок. Его никогда не принимали за человека. В сущности, кто он? Какой он? Уэйн Кохран этого не знал...

12 лет назад...
Если думать о чём-то другом, боль даже не чувствуется. Конечно, потом, намного позже, она приходит. Жалящая, расплывающаяся лавой по всему телу, беспощадная. Но в тот самый момент, когда длинный кнут с металлическим наконечником рассекает воздух и опускается на спину, нужно думать о чём-то другом. О прохладном шотландском лете, о печальных звуках волынки или о длинных шелковистых косах дочери кузнеца...
В эти самые минуты боль не кажется такой острой. Её можно терпеть. Боже, да ты чувствуешь, что в эти минуты ты сможешь вытерпеть всё! Никакая боль тебя не остановит. Никакие препятствия не задержат на своём пути. Никто не сможет тебя уничтожить или сломить.
Когда Уэйн уходил в поле вместе с крестьянами, он знал, что будет наказан. Дядя не терпел, когда племянник пропадал из виду. А Уэйну нужно было вырваться из-под его власти, убежать из замка, где страх пропитал каждый уголок, каждую щель. Ему было всё равно, что по возвращению вновь придётся ощутить эту жуткую, ослепляющую боль. Ему было всё равно, что на следующий день с окровавленной, раздираемой болью спиной, его заставят выполнять тяжёлую, почти непосильную работу. Ему было всё равно...
Под ярким голубым небом раскинулись поля золотистого вереска. Тёплые шершавые стебли было приятно ощущать руками. Они щекотали босые ступни, в лёгкие проникал тонкий, какой-то волшебный аромат. Он вдохнул этот запах, наполняя себя душистым воздухом до основания, чтобы потом, когда будет корчиться от боли в своей холодной комнате, вновь и вновь воскрешать в памяти это мгновение, это небо, поле, этот запах...
- Граф! Лэрд вас ищет по всему замку!
Уэйн замер на месте и ещё раз судорожно вдохнул воздух, пытаясь заполнить себя этими ощущениями до основания. Скоро он будет наказан. Не сможет даже выйти из проклятого замка. Но у него будет хотя бы это. Воспоминания, фантазии, чувства у него не отнимут.
Молча, он прошёл мимо двух рослых стражников, посланных за ним, и направился к дяде. Иногда он даже переходил на бег, стремясь быстрее попасть в замок, быстрее получить своё наказание, быстрее пережить то, что неминуемо случится.
- Где ты был? - Противный голос опекуна вызывал чуть ли не содрогание во всём теле.
- Гулял. - Уэйн старался сохранять непроницаемое выражение лица. За пять лет он прекрасно этому научился. Никаких эмоций, никаких чувств. Всё должно быть внутри. Так глубоко, что каждый, кто смотрел бы на него, думал, что это всего лишь безжизненная оболочка.
- Ты же знаешь, такому наследнику, как ты, небезопасно шляться, где ни попадя. Да ещё без присмотра! Придётся тебя наказать... - На лице старика появилась улыбка, открывающая гнилые зубы. Уэйн подавил желание отвернуться. Его едва не затошнило от этого вида. Ну, лучше смотреть на гнилые зубы дяди, чем на длинный кнут, который тот уже разворачивал своими узловатыми руками.
Уэйн послушно прошёл вперёд. Повернулся к дяде спиной. Снял рубашку. За эти годы он понял, что рубашку лучше снимать сразу, а иначе кусочки ткани остаются прямо в рубцах, и едва ли не больней их потом выдёргивать из ран вместе с запёкшейся кровью, особенно, когда делаешь это сам. Он крепко сжал в кулаки старую рубашку и опустил голову. Осталось последнее: ему нужно молчать. Крики лишь подзадоривают его опекуна. Молчать легко, даже ощущая эту боль. Он узнал простой секрет: нужно думать о другом.
Уэйн закрыл глаза. Он представил вересковый луг, яркое голубое небо. Сделал вдох, ощущая сладковатый аромат, терпкий, с лёгкой горечью. Тёплый ветер ерошил волосы, пели птицы, а в траве копошились насекомые. Со свистящим звуком кнут рассёк воздух и опустился на его спину. Металлический наконечник прорвал кожу, оставляя глубокую кровавую борозду. Он почувствовал, как по спине потекла горячая кровь, а щеки коснулся ветерок. Лёгкие снова наполнились воздухом, ароматным. Запахом вереска. Ещё удар. Новая борозда на спине. Он крепче зажмурил глаза. Небо ещё никогда не было таким ярко-голубым.

*****

Уэйн вздрогнул и даже потряс головой, пытаясь согнать с себя дымку наваждения. Он ещё не совсем пришёл в себя, как дверь в комнату вновь бесцеремонно распахнулась, и вошёл давешний слуга. Решив начинать налаживать дружественные контакты прямо со слуг, Уэйн изобразил на лице счастливейшую улыбку, чувствуя, как по губе потекла слюна. Глаза старого слуги удивлённо раскрылись, а потом он брезгливо поморщился. Уэйн едва удержал себя от смеха – слишком знакомая ситуация, но лицо слуги было таким умильным. Старик что-то пролепетал, а Уэйн соскочив с кровати, вновь напялил на голову венок.
― Мой подарок невесте… - Он сказал это тихим благоговейным голосом, поудобнее пристраивая венок. – Нельзя оставлять без присмотра.
Слуга потрясённо кивнул, так и не закрыв рот.
Уэйн, тем временем, отряхнул свою «одежду», пальцами зачесал назад космы и доверчиво посмотрел на старика.
― Я есть хочу. Мы будем есть?
Видимо, старого слугу чуть удар не хватил от перспективы разделить с Уэйном трапезу. Он так шустро открыл дверь, что петли заскрипели ещё сильнее. Запинаясь, он пробормотал:
― Следуйте за мной, я проведу вас в столовую.
Уэйн послушно засеменил за своим проводником, ступая босыми ступнями по полу. Да, выглядел он… живописно.
Наконец, они добрели до столовой. Бочком, Уэйн пробрался внутрь, пытаясь остаться незамеченным для людей собравшихся там. Но все они были такими умильными и приличными, что он нечаянно хохотнул.



Он заметил сидящую поодаль печальную женщину и бесцеремонно устроился рядом с ней. Указав на пресловутый венок пальцем, Уэйн, отправил в рот касок хлеба и, жуя, проговорил:
― Это подарок моей английской невесте.
Его слова звучали невнятно, но Уэйн, похоже, об этом не заботился. Он с интересом рассматривал обеденный стол и беззастенчиво глазел на гостей.

Уэйн вздрогнул от неожиданности, когда услышал женский голос. Он выронил кусочек хлеба и, неловко улыбнувшись, полез за ним под стол. Вынырнув оттуда с победоносно зажатым кулаком, он, кажется, даже покраснел. Уэйн никак не ожидал, что красивая леди с ним заговорит. Он улыбнулся и, запинаясь, признался:
― Да, сам, - подтвердив свои слова парой энергичных кивков. – Думаете, ей понравится?

Уэйн поймал на себе такой знакомый брезгливый взгляд, что удержаться от улыбки было трудно. Он растянул губы, демонстрируя полное дружелюбие.
-Ещё одна красивая леди!


Уэйн повернулся к своей собеседнице, разглядывая её красивые волосы.
-Я хочу подарить его вам. - Но тут его голос стал как будто обиженным. - Но вы, наверное, не моя невеста. - Он горестно вздохнул и снова начал пережёвывать хлеб.


Эта улыбка его покорила. Ему мало кто так в жизни улыбался. Мама в далёком детстве. Дочь кузнеца, однажды, когда он был ещё "нормальным", как все говорили. И вот сейчас эта доблестная английская леди, которая терпела его общество, не смотря ни на что.
Уэйн уже и позабыл, о чём она спрашивала, но тут же спохватился.
-Да! Король выбрал невесту. Сам я плохо умею выбирать... - Он вздохнул и уставился в свою тарелку. - Но мне кажется, я ей не понравлюсь...

Уэйн пристально посмотрел на женщину, уже жалея о своей глупой затее. Его жизнь начинала казаться сплошным шутовским представлением. Она с такой жалостью и сочувствием смотрела на него, что хотелось разнести здесь всё вдребезги. С другой стороны, он был рад тому, что она в страхе не косится на него, как другие дамы, да и мужчины тоже. Но ему хотелось каких-то более сильных и ярких эмоций в отношении себя... Но стоит довольствоваться малым и сказать «спасибо» за то, что есть.
Уэйн опять потерял нить разговора, углубившись в свои мысли. Он попытался вспомнить, о чём его спрашивала новая знакомая.
-А я тоже граф! - Он соскочил со стула, уронив его, и изобразил какой-то судорожный поклон. - Для меня честь познакомиться с вами, леди Элиза. - Он выговорил это всё очень тщательно, стараясь на запнуться.
Затем снял с головы веной и, обойдя стол, аккуратно надел женщине на голову, прикоснувшись пальцами к её шелковистым волосам. Его грязная в шрамах рука странно смотрелась на фоне её волос. Это походило на осквернение некой святыни. Уэйн вздохнул. В конце концов, он уже и так достаточно согрешил. Одним грехом больше, одним меньше...
-Прошу, примите этот подарок от меня. - Уэйн торжественно поклонился и вернулся на своё место.

Уэйн решил пожалеть графиню и, просто пожав плечами, сосредоточил всё своё внимание на тарелке с едой. Там было что-то зелёное, что-то красное и что-что круглое. Поковырявшись вилкой в содержимом, Уэйн раздражённо отбросил её в сторону, пальцами выудил что-то напоминающее фасолину. Он рассмотрел её на свет, а затем, аккуратно высунув язык коснулся странного овоща. Сочтя его вполне съедобным, он откусил кусочек и тщательно пережевал. Похоже, не отравлено. Рассмеявшись собственным мыслям, Уэйн отправил в рот остальное.
Снова взглянув на графиню, он наклонился и громким шёпотом доверительно сообщил:
-Кормят тут не вкусно...

Уэйн посмотрел вслед уходящей даме и отправил в рот очередной овощ. Пора бы уже привыкнуть... Даже удивительно, что она продержалась так долго. Вздохнув он выбрался из-за стола и пошёл в зал.


Уэйн остановился и молча наблюдал за этой сценой. А если бы он подарил ей диадему матери, тоже отдала бы служанке? Уэйн громко расхохотался и прошествовал вперёд под неодобрительными взглядами слуг.

Оказавшись в зале, Уэйн примостился рядом с каким-то краснолицым лэрдом и юлозя ногами по полу принялся выдирать нитки из рукавов.


Он с удивлением посмотрел на девушку, которая читала стих его "соседу", а затем с таким же немым изумлением услышал ответ.


Уэйн рассмеялся и захлопал в ладоши.
-Она назвала вас козлиным богом! - Уэйн постарался произнести это шёпотом, однако слышно было на весь зал. Ткнув, краснолицего в бок, Уэйн снова захлопал в ладоши, суча ногами по полу. - Бог козлов! Я польщён сидеть рядом с богом козлов! - На его лице вновь появилась счастливейшая улыбка.

Уэйн демонстративно зевнул и громко захрапел на весь зал, слушая эти энциклопедические изъяснения.
-Сатир? А ноги тоже козлиные? А бородка козлиная есть? - Кохран начал внимательно изучать "соседа".