Гипнотизер и Алхимик (ОЛР, мистика)

Нат, добрый день! Ура! Поздравляю с открытием новой истории

Всем привет!!!
Нат, поздравляю тебя с открытием новой темы.
Вдохновения, удачи, терпения, а главное, свободного времени для творчества!!!

_________________

Доброго вечера!


Ира. спасибо! Добро пожаловать!



Nadin, большое спасибо!!!
Благодарю за чудесный цветок!



Девушки, несу главу. Счастливого чтения!
___________________________________

 » Эпиграф и Пролог

ГИПНОТИЗЕР И АЛХИМИК
Новая история, или Расклад Алхимического Таро

Внимание! Это художественное произведение, и его сюжет является выдумкой автора, основанной на отобранных документах, суждениях и гипотезах. Некоторые детали в описаниях, включая исторические, изменены, а географические локации переименованы с целью сохранения конфиденциальности. Любые совпадения с реальными именами, датами, событиями просьба считать случайными.



Эпиграф

В случаях сложного психологического диагноза я обычно составляю гороскоп или раскладываю карты Алхимического Таро, чтобы иметь точку зрения с совершенно иного угла. И должен сказать, очень часто оказывалось так, что полученные данные проясняли некоторые моменты, которые иначе я не смог бы понять.
Да, в течение пятнадцати лет я изучал алхимию, но никогда не говорил никому об этом; я не хотел влиять на своих пациентов или моих коллег на суггестивном уровне. Но после пятнадцати лет исследований и наблюдений я пришел к неизбежным выводам. Алхимические операции были реальные, только эта реальность была не физической, но психологической. Алхимия представляет собой проекцию космической драмы. У Великого Делания (Магнус Опус) было две цели: спасение человеческой души и спасение космоса. Алхимия - это искусство раскрытия возможностей человеческой психики. /…/
Во время консультаций мы проходим несколько стадий алхимического процесса. Какой бы ни была проблема пациента, моя задача не просто дать ответ, а провести его через этапы, чтобы к концу сессии человек трансформировался или хотя бы встал на путь достижения целостности. Целостность – это как Философский камень, венец Магнус Опус.

Карл Гюстав Юнг «Мisterium Coniunction»




Малое знание - опасная вещь. Впрочем, как и большое.

Альберт Эйнштейн




В городе говорят о странном происшествии. В одном из домов, принадлежащих Ведомству Придворной Конюшни, мебели вздумали двигаться и прыгать; дело пошло по начальству - Кн. В. Долгорукий нарядил следствие. Один из чиновников призвал попа, но во время молебна стулья и столы не хотели стоять смирно. Об этом идут разные толки. N сказал что мебель придворная и просится в Аничков.

А.С.Пушкин ( 17.12.1833, из дневника)




Сон разума рождает чудовищ.

Франсиско Гойя

Сандовский район Тверской области, село Деревягино



О том, что в доме Окуневых творится чертовщина, участковому Сергею Дмитриевичу Егорскому сообщили их взволнованные соседи по телефону глубокой ночью.

- Сергей Дмитриевич! – вопил в трубку сосед Окуневых Петр Кукушкин. – Примите меры! У них не только шум-тарарам всякую ночь и вещи по комнате летают, теперь уже и пожары начались! То дверь загорится, то шкаф. А если дом ихний спалится, так и мы пострадаем, пожар – дело такое, все село, как спичка, вспыхнет! Приезжайте и ликвидируйте потусторонних гостей, вы же власть!

- А чего ж сами-то Окуневы молчат? - заикнулся Сергей Дмитриевич, усаживаясь на постели и спросонья не понимая сути претензий.

- Так Ляльку до смерти запугали, она орет как ненормальная и под стол прячется. А сын ее, Аркадий, сам пострадал – ему в голову чугунная сковородка прилетела. Моя жена сейчас ему перевязку делает, кровищи было – жуть! Приезжайте, Сергей Дмитриевич, без вас – беда!

Окуневых из села Деревягино участковый Егорский знал хорошо. Лялька, которая по паспорту значилась Ольгой Матвеевной, была уроженкой этого самого села, откуда и поступил сигнал. Было ей 34 года, но из-за неприкаянной жизни и хронических болячек выглядела женщина на все пятьдесят. Окончив школу, Ольга Окунева уехала в Тверь на учебу, но толком не выучилась, так как родила сына не понятно от кого и была вынуждена с позором вернуться в родную гавань. Ходили слухи, что ребенка она не нагуляла, а ее изнасиловали пьяные однокурсники, но так как заявление девушка не подавала, все тяготы, включая худую молву, легли на ее плечи. Родители дочь и внука приняли, но семья жила небогато, держала хозяйство, а взрослые еще и работали. Отец Ольги вкалывал на гравийном карьере бульдозеристом, мать была завклубом – человек творческий, музыкальный, но непрактичный. Оба сгорели от какой-то заразы в начале двухтысячных, оставив дочери домишко, требующий постоянного ремонта, корову и кур. Замуж Ольга так и не вышла, тянула сына в одиночку, работала библиотекарем в школе в соседнем поселке, пока эту школу не закрыли. К этому моменту она получила инвалидность и далее выживала на небольшую пенсию. Сын Аркадий, которому ныне исполнилось шестнадцать, оканчивал одиннадцатилетку в райцентре Сандово. По мнению участкового, был он тихим и беспроблемным, учился не так чтобы на круглые пятерки, но учителя не жаловались. Вроде бы Аркадий даже собирался куда-то поступать через год, поскольку местный колледж для троечников был явно не его уровня. Вот только денег у семьи не было, поэтому на хорошее место, пусть и при отличном аттестате, рассчитывать ему не приходилось.

Однако совершенно было не понятно, откуда взялись скандальные гости в доме Окуневых. Дальняя родня приехала?

- Гости у них откуда? – спросил Егорский, поднимаясь, чтобы одеться.

- Дак кто ж знает! Прицепились, черти! – ругался в трубку бдительный сосед. – Кешка небось и постарался, тудыть его растак!

Жена Егорского Тоня недовольно заворочалась на своей половине кровати и приподнялась на локте:
- Куда?

Сергей Денисович замахал на нее рукой и, прикрыв ладонью микрофон, шепнул:
- По работе, в Деревягино.

- Чего? – не разобрал Кукушкин.
- Давно дебоширят? - спросил Егорский, отнимая руку.
- Так почитай, неделю уже! Мочи нет терпеть! Грязью стены пачкают, матом ругаются, а теперь уже и огонь пускают.

Сосед неподдельно волновался, временами впадая в истерику, и участковый явственно представлял себе, как вечно красное, обрюзгшее лицо Кукушкина наливается краской пуще прежнего – того и жди, удар хватит.

- Спокойно, Петр Кузьмич, разберемся! Уже выезжаю.

- Не проедешь в Деревягино, - зевнула жена, - дорогу развезло, дожди всю неделю как из ведра.

- Посмотрим, - ответил со вздохом участковый, натягивая форменные брюки на кривоватые волосатые ноги. – До Большого Никольского асфальт, а на проселочной, конечно, понырять в ямы придется. Но ничего, где наша не пропадала!

- Пистолет-то возьми, - посоветовала жена. – И фуражку не забудь! На деревенских хулиганов твоя фуражка магически действует.

- Посмотрим, - повторил Егорский, давя зевок и встряхиваясь, словно мокрый пес. – На обед, надеюсь, приду.

- На обед? А что так долго? – удивилась жена.
- По обстоятельствам. Позавтракаю в участке.

Участковый жил и работал в райцентре Сандово, где располагался полицейский опорный пункт, но под его присмотром было с десяток сел и деревень, раскиданных среди бескрайних тверских лесов. Небольшое село Деревягино затерялось среди длинного списка и до сих пор особого беспокойства не доставляло. Наведывался туда Егорский редко, только по крайней надобности, хотя от Сандово до Деревягино было всего-то двадцать километров, пустячок по местным меркам. Даже с учетом скверных осенних дорог добраться до места можно было минут за сорок.

Сандовский район - настоящая русская глубинка, где людей на квадратный километр теперь, наверное, меньше, чем лосей или волков. Окруженная болотами, речушками, утопающими в рыхлых берегах, мелкими озерками без названий и непролазными чащобами, была она как кислая заводь, где жизнь течет монотонно и тоскливо. А Деревягино, пожалуй, было самое тоскливое место из всех.

После того, как в селе поочередно закрыли клуб, школу, фельдшерский пункт и почту, этот богом забытый медвежий угол остался желанным приютом разве что для гадюк да лягушек. Большинство жителей Деревягино давно разъехались в поисках лучшей доли или померли, а их наследники наезжали в отчие дома изредка, летом в отпуска. Без призору некогда крепкие избы покосились и почернели, заборы повалились, а на околицу все чаще выбегали из чащи лесные звери, потерявшие страх перед человеком.

Зимовать в Деревягино оставалось не более восьми семей. За двумя школьниками – десятиклассником Аркадием Окуневым и семиклассником Семеном Стрелецким – по утрам приезжал старенький школьный автобус. Поскольку в село от трассы вела жуткая дорога, в само село водитель предпочитал не соваться, а подбирал ребят на обочине, до которой им приходилось идти полтора километра среди густых деревьев, теснившихся по сторонам разбитой колеи как войско, готовое броситься вперед и отвоевать для себя еще и территорию этой узкой просеки. Мало кто сомневался, что природа наступление по итогам выиграет - не в этот год, так в следующий. Молодые тоненькие березки уже пробивались там и тут из неровного полотна, а обочины заросли пушистыми комочками елок.

Участковый вел урчащий уазик по ухабистой «пузотерке», старательно объезжая особо глубокие ямы, заполненные мутной глинистой водой и слипшимися ошметками опавших листьев. Фонарей, разумеется, не было, и путь ему подсвечивали только фары. Осеннее ночное небо по случаю распогодилось, подмигивало мелкой россыпью звезд и дышало колючим холодом. Меж голых веток мелькал тонкий серпик луны, зацепившийся за дырявую маковку заколоченной церкви.

Церковь эта пришла в упадок еще после войны. Сначала в ней устроили склад, потом гараж при совхозе, а потом и вовсе забросили. Ветхое строение держалось на честном слове и вот-вот грозило обрушиться. Егорский дважды в год приезжал проверить, надежно ли заперты двери и не отодрал ли кто доски с пустых окон, чтобы проникнуть внутрь. В последнее время развелось много сталкеров, путешествующих по области с поисках заброшек. Не дай бог, пролезут в храм и переломают руки-ноги. А отвечать за ЧП придется участковому оперуполномоченному.

Съехав с двухполосной трассы Сандово-Весьегонск, полицейская машина нырнула в узкий кривой тоннель второстепенной дороги и заскрипела шинами по мокрому гравию. Макушки сосен сомкнули над нею свои черные крылья, пряча луну и звезды. Егорский поерзал на сидении, разминая плечи, и поудобнее обхватил рулевое колесо.

Вдруг справа прямо ему под колеса метнулась какая-то тень. Участковый ударил по тормозам, уазик протестующее взвизгнул и встал, словно наткнувшись на невидимую преграду, Егорский едва не тюкнулся носом о руль – спас ремень.

Мужчина вынырнул сбоку и застучал в стекло.

- Твою мать! – сказал Егорский, приоткрывая дверцу (стекло заело еще на прошлой неделе, а до мастерской он так и не добрался). В салон тотчас ворвались запахи мокрого леса, и стало зябко (печка в машине тоже барахлила). – Вы чего, обалдели? Жить надоело?

- Это я! – зачастил Петр Кукушкин. – Сергей Дмитриевич, это ж я вам звонил!

- Да я помню. Под колеса зачем кидаетесь?

- Так я жду вас, встречать вышел! А вы мимо...

Даже в полутьме, разбавленной светом фар, Егорский заметил смертельную бледность, заливающую лицо обычно краснощекого соседа Окуневых. Губы не старого еще мужчины тряслись, глаза заволоклись ужасом.

- Садитесь! – велел он Кукушкину. – И рассказывайте, пока едем.

Кукушкин нервно оглянулся через плечо и с облегчением полез на заднее сидение. Создавалось впечатление, что полицейская машина являлась для него благословенным убежищем и самим своим нутром защищала от враждебных сил.

- Выглядите, как будто вас стая оголодавших волков гнала, - заметил Егорский, заводя мотор.

- Так и есть, так и есть, – забормотал Кукушкин, вцепившись в спинку водительского сидения. – Камнями мне в спину кидался, окаянный. Думал, насмерть пришибет!

- Кто?
- Барабашка ихний.

- Кто?! – Егорский притормозил, чтобы повнимательнее вглядеться в блеклое лицо пассажира. Запаха водки он не ощущал, но кто его знает… – Вы с этими гостями пили вместе что ли? А ну дыхните!

- Да ни в одном глазу! – Кукушкин дыхнул куда-то в сторону и к неожиданности участкового размашисто перекрестился. – Ей-богу, никто из нас не пил и не употреблял! Но эта потусторонняя мразь в селе несколько дней как окопалась! Не поможете – точно запью.

- Что произошло? – до участкового уже дошло, что дело в прямом смысле нечисто, но разум отказывался верить в страшные деревенские байки. – Только без этого… без фантазий!

- Да я сам не верил до последнего, - стал оправдываться Кукушкин, - но когда своими глазами! Во, смотрите, – он закатал с усилием рукав, показывая наливающийся припухший синяк. – Это меня скалкой, на кухне у Окуневых.

- Лялька оприходовала?

- Барабашка! Скалка сама поднялась в воздух и шандарахнула меня по руке.

- Хватит врать, Петр Кузьмич, нет у меня настроения на глупости.

- Так и было! – стоял на своем Кукушкин. – Это он осерчал, когда я сказал, что пойду в полицию звонить. Еле ноги унес!

Егорский покачал головой. Он, конечно, слышал, что такое баловство случается изредка там, где хозяева не смогли поладить с домовым. Он даже в глубине души допускал, что на свете существует множество вещей, которые наука не в силах объяснить, включая привидения и лесных духов, но до сих пор сам не сталкивался ни с чем подобным. И, считая подобные россказни частью фольклора, верить им отказывался. Одно дело, за рюмашкой с друзьями байками перекинуться, и другое – отнестись к ним серьезно на трезвую голову.

- Лялька рассказывала, что все началось внезапно, - стал рассказывать Кукушкин, торопясь изложить основную канву до того, как уазик подъедет к Окуневскому дому. – Неделю назад примерно их стали будить стуками. Сильно стучали в окна, стены и двери. Заполночь однажды так долбанули, что стекло разбили.

Егорский притормозил у крайнего дома перед огромной лужей. Фонари в селе были, но их давно не включали, экономя на электричестве, а тусклого света месяца и фар, бьющих на дальнее расстояние, едва хватало, чтобы оценить глубину разлившегося грязевого моря. Участковый осторожно поехал вперед, прижимаясь к обочине, поросшей битой морозцем травой. Где-то там, между дорогой и давно не крашенным штакетником, в чернильной тени, насколько он помнил, пряталась канава. Очень хотелось и в грязи не увязнуть колесами, и в канаву не завалиться.

- …А после этих стуков он стал оставлять послания прямо на стенах, на двери. И в доме, и с улицы. Все больше матерное писал, но иногда и по-русски, - сообщил Кукушкин.

- ОН? – уточнил Егорский. – Не она, не оно?

- Без понятия, может, и оно. Написал как-то «Я из портала».

- Из какого портала?

- Ясное дело, из ада. С того света. Из заброшенной церкви!

- С каких это пор церковь стала порталом в ад? – ухмыльнулся участковый.

- С таких, как ее разрушили! Не богоугодное это дело – церкви ломать и поганить. Они от этого прибежищем всякой дряни становятся. Там и кладбище было, его большевики срыли, когда коровники для совхоза строили. Не зря ж бабка моя болтала, что в коровниках призраков доярки видели.

- Отставить бабкины сказки! Что делать чертям у Окуневых, когда руины церкви в другой стороне села, ближе к трассе?

- Так эту нечисть к себе Кеша вызвал! Говорю же вам...

- Минуточку, Аркадий же, по вашим словам, пострадавший! Ваш Барабашка ему голову пробил сковородкой.

- Барабашка не мой! – взвился сосед и икнул от возмущения. – И кстати, суметь вызвать нечисть не означает, что потом с этой нечистью справишься. Так-то вот!

- Так, Кеша Окунев, выходит, колдун? – вторично усмехнулся Егоркин.

- Клеймо ставить не буду, но всякое про него болтают. Оккультизмом он баловался, это бесспорный факт. Мне сын ветеринара, Семка Стрелецкий, рассказывал, что сам видел у него черную книгу с черными страницами. А текст заклинаний белым написан. «Чертова библия» называется. Аркадий ее в школу приносил похвастаться.

- Какой только дряни в наши дни не продают, - вздохнул Егоркин. – Сажал бы таких горе-издателей, честное слово! Лучше бы доброму и вечному учили.

Они благополучно преодолели лужу и выехали на ровную, хоть и скользкую от дождей дорогу, ведущую к одиноко стоящему одноэтажному дому. Он словно сбежал из села, чтобы прижаться к хмурому лесу. Человек чужой в этих краях мог бы подумать, что предки Окуневых были человеконенавистниками и индивидуалистами, раз построили дом на отшибе, практически на выселках. Но Егорычев знал, что прежде, в советские времена, с той стороны отходила дорога к совхозным лугам, и дальше, за перелеском начинались совхозные коровники. Дед Ольги работал там механизатором и новую избу для молодой жены срубил подальше от старой, родительской, поближе к совхозному хозяйству. На месте старого дома оставался ныне один фундамент, поросший крапивой. Да банька еще врастала в землю, прячась за кривыми яблонями и смородиновыми кустами.

Миновав огороды и ту самую накренившуюся баньку с латаной огромным листом железа крышей, блеснувшей на миг в луче фар, Егорский подкатил прямо к крыльцу. Ворота Окуневского участка были распахнуты, а в доме горел свет. Там не спали, несмотря на пятый час.

- Я с вами не пойду! – заявил Кукушкин. – У машины постою. Потом позовете, если что!

- Тогда уж к себе ступайте, нечего тут стоять.

- Уверены?

- Спокойной ночи, Петр Кузьмич, и благодарю за бдительность!

Егорский не испытывал волнения, хотя эмоциональное состояние Кукушкина понять мог. Сам он все еще не верил, что придется иметь дело с потусторонним. И уж тем более не верил, что тихий хорошист Кеша Окунев способен вызвать дьявола, руководствуясь дешевой книжкой. Наверное, если бы сосед сразу объяснил, что речь пойдет о полтергейсте, Егорский не стал бы срываться ночью в Деревягино. Может, и днем бы потом не стал, а посоветовал обращаться к церковникам.

Кукушкин вышел из машины вслед за участковым, громко хлопнув дверцей. Егорский поморщился. На звук из дома выбежала Ольга Матвеевна и дрожащим голосом поблагодарила полицейского за визит.

- Вы проходите, проходите, не стойте на ветру. Надежда только на вас, Сергей Дмитриевич! Только не знаю, чем вы помочь сможете, - обреченно добавила она в конце. – Оно ж никого не слушает.

Женщина зябко куталась в пуховый платок, накинутый на плечи поверх домашнего халата. Была она худа, низкоросла и тусклые волосы заплетала в короткую косичку с девичьим смешным бантом на конце. Забитое, сломленное существо, которое обычно старалось всем угодить. Не удивительно, что для всех своих знакомых она так и оставалась Лялькой, полным взрослым именем ее никто не звал. Даже дети в школе, заходя к ней библиотеку в прежние, неотоптимизированные времена, обращались к ней «тетя Ляля», а не по имени-отчеству, и учителя не одергивали их.

Егорский поднялся по скрипучим ступенькам и вошел в дом, хорошо протопленный и уютно освещенный. Вот только внутри царил беспорядок: на полу битая посуда, шкаф распахнут и одежда частично лежала на полу. На стенах, прямо на бумажных обоях в мелкий цветочек, красовались кривые кресты – то ли фломастером намалеванные, то ли краской, сходу не понять. Дверь на кухню была вся в подпалинах.

Участковый, оглядываясь, прошел на кухню. Там, у окна сидел молодой парень с перебинтованной головой. При виде полицейского он медленно встал, и на лице его проявилась странная ухмылка. На первый взгляд Аркадий Окунев не выглядел ни испуганным, ни озадаченным, что не слишком вязалось с видом несчастного бойца, раненого в неравной драке.

- З-здравствуйте, - произнес подросток, заикаясь, чего прежде Егорский за ним не припоминал.

Этот дрожащий голос, срывающийся на фальцет, конечно, сопрягался с образом жертвы насилия, но опять же никак не соответствовал без стеснения глядящим на вошедшего черным глазам. Аркаша сканировал его, изучая и попутно классифицируя, как поступил бы энтомолог, встретивший редкое насекомое.

Егорскому эта странная разнобоица сильно не понравилась. «Уж не инсценировкой ли тут попахивает?» - подумал он, раздраженно.
- Кеша, не объяснишь, что у вас случилось? – спросил он, остерегаясь, тем не менее, делать преждевременные выводы.

Парень пожал плечами:
- Ничего такого… наверное. Просто невидимка старается нас с мамкой из дома выжить. Мы попривыкли уже к его выходкам за две недели, но сегодня он особенно разбушевался. Соседи недовольны.

Егорский громко хмыкнул:
- Соседи недовольны, значит? А ты сам всем доволен?

Аркадий вторично повел плечами. Его темные глаза смотрели на участкового в упор, не мигая.

- И где же он сейчас, ваш невидимка? – непроизвольно ежась, произнес Егорский. «Взгляд змеиный», - отметил он, думая про подростка.

- Затаился.

Егорский прошелся по комнате от печки до буфета, зажатого между разделочным столом и холодильником с одиноким магнитиком на верхней дверце. Ящики буфета были неплотно задвинуты, дверцы навесного шкафа над столом и вовсе распахнуты, являя взору беспорядочное нутро. На занавесках, скрывающих плохо вымытое фасадное окошко, виднелись свежие бурые пятна.

Пятна Егорскому особенно не понравились, но они ровным счетом ничего не означали. Наоборот даже, работали на общее впечатление искусственности. Как декорации в провинциальном театре - дешево и сердито. И столь же неправдоподобно.

- Что-то не вижу я никаких невидимок, - нарочито бодро произнес Егорский. – Шутковать вздумали с представителем власти? Думаете, мне заняться нечем, как посреди ночи по району рассекать?

- Да ни в коем разе, Сергей Дмитриевич! - начала оправдываться Лялька, несмело застрявшая на пороге собственной кухни. – Мы бы с сыночком не посмели, если бы не нужда. У нас и правда беспорядки каждую ночь... от безысходности мы…

И тут случилось невероятное. Позже Егорский клялся, что никто не стоял у стола прямо перед ним. Лялька, зябко кутаясь в платок, маячила у входа в кухню и чуть слева. Аркадий стоял справа, у окна, между холодильником и широкой длинной лавкой, на которой до этого сидел. Никто не делал подозрительных движений, не махал руками, не топотал ногами. И все же возникло впечатление, будто дом начал подпрыгивать и вибрировать.

Дрожали половицы, передавая неестественную дрожь ногам. Задребезжали кастрюльки на печи, и низким утробным звуком загудело оконное стекло. А потом прямо на глазах Егорского кухонный нож, до сих пор мирно покоящийся на разделочной доске, вдруг взлетел над ней и, медленно покачиваясь в воздухе, стал разворачиваться острием к полицейскому.

От непонимания Егорский сначала замер с раскрытым ртом, не зная, как расценивать маневры кухонной утвари, но в самый последний момент отмер и успел пригнуться.

Здоровый нож со свистом рассек воздух, срезая прядь седеющих волос на макушке, и воткнулся в стену позади участкового. Лялька ахнула и тихонечко завыла, словно орать в голос у нее не осталось сил. Егорский выругался, изумленно уставившись на чуть подрагивающий нож. А Аркадий… Аркадий расхохотался.

- Вы ему не понравились, - сообщил он очевидное. – Он скептиков не любит и следующий раз не промахнется. Вам, наверное, лучше уйти.

- Кеша, да что ты? – всхлипнула Лялька. – Кто ж нам поможет, ежели не власть?

- Подождите, Ольга Матвеевна, - Егорский выпрямился и, запоздало обмирая, перевел взгляд с ножа на веселящегося подростка: - Хочешь сказать, ты ему понравился? Судя по забинтованной голове, в тебя-то он попал.

- Меня ему не выжить! – зло ответил Аркадий, и Егорский догадался, что смех был всего лишь защитной реакцией, срывом. – Я найду на него управу! Найду! Найду!

Глаза подростка вспыхнули фанатичным огнем, он выпрямился и, казалось, стал выше ростом и плечистее. Егорскому впервые стало страшно. До него, к тому же, дошло, что только что его едва не убили. Причем, напали жутким способом, неестественным и вопреки известным законам физики. Ножи не обладают собственной волей, они лишь орудие в руках человека. А тут…

Участковый затравленно огляделся, выискивая глазами то, что в состоянии напасть на него следующим. Это будет горячий чайник? Поварешка? Затертая книга рецептов, лежащая на краю стола? Погибнуть от шальной пули и то казалось благороднее, чем пасть от шлепка по темечку поварешкой.

- Я тут главный, я – сила! – все громче кричал Аркадий, и лицо его кривилось, отражая переполнявшие его эмоции – свои или чужие, внушенные. - Не полицейский и не священник, - никто, кроме меня! Он послушает меня, подчинится как миленький!

Егорский не боялся ни пьяных мужиков с пудовыми кулаками, ни вооруженных бандюганов, ни браконьеров, а тут струсил и едва не наложил в штаны при виде школьника, возомнившего себя укротителем бесов. Он отчего-то был готов поверить, что парень, стоящий перед ним, не человек вовсе, а нечто иное, чужеродное и противоестественное, то, что вселилось в него и теперь способно вызвать из преисподней хоть черта с рогами, хоть самого Сатану. В тени, которую отбрасывала на стену тощая фигура, участковому помстилось глубинное копошение. Мальчик стоял, почти не двигаясь, а тень ползла сама собой по занавескам, по мебели и обоям, росла и шевелилась, тянула к людям скрученные руки.

Егорский попятился, охваченный мистическим ужасом.

Позже он говорил всем, что ему стало не по себе от демонстрации непонятной силы, от летающих ножей и страха на лицах жильцов. Но на самом деле он испугался шестнадцатилетнего пацана и его тени. Он выскочил их кухни как ошпаренный.

- Сергей Дмитриевич! – Лялька рванула за ним следом. – Сергей Дмитриевич, что ж нам делать?

Егорский застыл на крылечке, вцепившись в перила. Предрассветная мгла казалась сейчас особенно плотной, потусторонней. Ею было невозможно дышать, вязкий воздух с трудом проходил сквозь стиснутые зубы. Ни одного живого звука не доносилось из лежащего за забором леса, но окружающая тишина была не сонной, а затаившейся, она реально окружала, сжимая кольцо, словно удав, желающий придушить жертву прежде, чем заглотить в себя целиком. Когда со стороны деревни внезапно раздался тоскливый собачий вой, Егорский вздрогнул всем телом, чувствуя, в каком бешеном режиме заходится сердце, а на лбу выступает пот.

- Сергей Дмитриевич? - прошептала за спиной убитая горем и страхом Лялька. – Так мне ехать в райцентр за отцом Афанасием? Как вы считаете?

- Езжайте! – отрывисто бросил Егорский, стыдливо отирая тыльной стороной ладони лоб. - Но если хотите совета…

- Хочу!

- Покажите сына психологу. Для него эти события… травмоопасны. Понимаете?

- Понимаю, - тихо проговорила Лялька, сильнее стискивая на груди края платка. – Я все понимаю! Но боюсь, что это только начало… оно не успокоится, пока своего не добьется.

- Чего именно? – он через силу оглянулся на нее, вглядываясь в обреченные глаза.

- Кабы знать. Говорят же не будить лихо, пока оно тихо, а уж коли разбудили… Вы бы подсобили, Сергей Дмитриевич! Может, специалиста какого порекомендуете, поищете надежного человека… начальство поспрошаете...

- Ладно, - он был готов пообещать что угодно, лишь бы сейчас сесть в машину и уехать. Прямо сейчас, немедленно. – Сделаю, что смогу. Но насчет психолога… не тяните!

Лялька затряслась, заплакала беззвучно, а Егорский сбежал со ступеней, нащупывая в кармане ключи от уазика.

«Хоть бы завелся сразу, - с дрожью думал он. – В участок не поеду, Казанскую церковь отец Афанасий вроде бы в шесть утра открывает. А нет, так разбужу!»

Церковь в Сандово была типичным новоделом, пахла краской и мало напоминала Егорскому величественные старинные храмы, наподобие тех, что постепенно разрушались в тверских селах. Но сейчас он был готов искать прибежище даже в ней. Да где угодно, лишь бы там пахло ладаном, и усталые лики святых смотрели на него, осененные трепетными дрожанием восковых свечей.

«Самую большую свечку куплю», - обещал мысленно Егорский, выкручивая баранку.

Невидимая во тьме собака снова завыла, и этот вой преследовал его, мерещась за форсированным шумом двигателя, до самой трассы.
___________________________________

Приветствую!
Нат, спасибо за интригующее начало.
Красивый коллаж.
_________________

Нат, спасибо за Пролог. Сильная вещь.

Ольгу жалко, ничего хорошего в ее жизни не случилось. Даже сын Аркадий не утешение да еще нешуточные проблемы с полтергейстом подкинул. Мне он не понравился так же как Егорскому. А вдруг и правда в него нечистый вселился, если даже участковый от него сбежал.
___________________________________

Ната, привет Присоединяюсь к читателям твоей истории и поздравляю с новой и очень увлекательной темой Сейчас параллельно читаю первую часть и мне безумно нравится. Буду рада узнать и о дальнейшей судьбе героев. Вдохновения тебе и легкого пера
___________________________________

Добрый вечер!

Таня, спасибо!

пока он единственный (в стартовом посту вообще прошлогодний)


*
Вика,
Благодарю за отзыв!

Да, она и сама себя, возможно, считает неудачницей. Все радости прошли мимо.

С этими вещами шутки плохи. Парень взял на себя слишком много - и вот результат.



*
Наташа, большое спасибо за интерес к моему творчеству! добро пожаловать!

надеюсь, не разочарует.

Спасибо!
___________________________________

Добрый вечер всем собравшимся! Зашла на огонек, прочла, увлеклась. Хочу сказать Вам спасибо, Ната -интересно!
_________________

Оля, добрый вечер!
Спасибо большое за интерес!
Ваши слова мне очень приятны.
___________________________________

Наташа, привет! Поздравляю с началом новой книги

Ох, вот это жуть, конечно... Ты все так описала, что я будто сама увидела этого сумасшедшего подростка. Видимо, у него не все в порядке с головой, раз он полез в черную магию. Конечно, тут никакой участковый не поможет. Явно мальчишка связался с какими-то злыми духами!

Очень жду продолжения
_________________

Нат, привет! Прочитала пролог. Интригующее начало. Очень атмосферно получилось. К тому же, моя любимая Тверская область. Я могу о ней говорить буквально часами. Ольгу жаль, не так уж много ей лет ещё, только 34 года, а уже такая тоска и безысходность в жизни, никакого просвета нет и не предвидится. Надеюсь, мы встретимся со всеми главными героями предыдущей книги. Не только с Евгением, но и с Татьяной, Зоей, Оксаной, Валентином и Артёмом.
_________________

Наташа, поздравляю с открытием новой истории!
Только что вернулась из путешествия по Камчатке, а здесь приглашение в новый регион Твои истории позволяют узнать много интересного, и даже загадочного о разных уголках нашей большой страны. С удовольствием присоединяюсь к читателям и надеюсь на встречу с героями предыдущей истории


_________________

Привет! Ура, началось!

Какой милейший мальчик Аркаша.
Очень интересно. Нат, это классическая мистика? Надеюсь, полицейский доберется до церкви без приключений

Доброго времени суток, дорогие Леди!

Вот мы и начали погружение в новую мистическую историю
Сильное и интригующее начало. Однако, при всей моей любви к разного рода мистике, атмосфера в селе настолько угнетающая, настолько беспросветная жизнь героини Отги и её сына, да и в целом, что боюсь, как бы чтение не давалось мне слишком тяжело. Но автора бросать я не собираюсь.
___________________________________