Окрестности города Энск

Рим.

Алло-Алло, Pronto-Pronto
Скучает сердце моё о ком-то
Алло-Алло, Pronto-Pronto.
 
Оба-або.., оба абонента
Упустили все свои моменты
Потеряли, любовь потеряли
Навсегда свою связь оборвали. (с)  
 
Казино было забито людьми до отказа. Как сардины в жестяной банке. Народ толпился у столов и автоматов. Здесь играли все без ограничений по возрасту, религии и положению. Здесь допускались любые ухищрения, методы и способы: от «честного» счета до сговора с крупье. Это была своеобразная «Тортуга» для игроков, где, казалось бы, не было законов и ограничений. И все же, как и в любом сообществе, тут царили свои неписаные порядки. И правила в этом месте устанавливал человек, сидящий на кожаном диване в самом углу зала в полутемном алькове. На его коленях полулежала, попивая какой-то коктейль, девица, одетая в блестящее бюстье. Вот он. Арчи Фарнезе. Тот, с кем категорически не хотелось бы встречаться. И не потому, что наше знакомство прошло под дулом автоматов и среди угроз. Нет. Просто, скажем так, я опасался его. В Фарнезе чувствовалась какая-то червоточина. А от таких людей никогда не знаешь точно, чего ожидать. Арчи постарел, хоть явно молодился. Тело стало более грузным, лицо уставшим. Однако взгляд не изменился. Остался таким же цепким, проникающим в душу, будто щипцами, цепляющийся за суть вещей. Взгляд человека повидавшего жизнь. Мужчины, знающего толк в игре и умеющего рисковать. Не могу сказать, что Арчи не нравился мне как человек. Для этого у меня было мало оснований. Я плохо его знал. Однако обстоятельства нашей последней и единственной встречи свели нас таким образом, что Арчи стал персоной нон-грата в моем списке знакомых, человеком, которого я хотел бы увидеть рядом только в самом крайнем случае. Этого же требовала и моя интуиция.
Но, похоже, этот момент настал.
Фарнезе завидел нас. Чуть приподнялся. Девица, будто испуганна птица, хотела было вспорхнуть с его колен, но Арчи властным жестом придержал ее за талию. Он кивнул нам. Фарнезе казался расслабленным, как лев перед прыжком. В прошлую нашу встречу в нем тоже чувствовалось такое напряжение. Будто внутри него была туго скрученная пружина, которая могла в любой момент развернуться и вызвать настоящее цунами. Говорю же, не знаешь, чего от него ожидать.
Мы с Марио двинулись к Арчи сквозь море человеческих тел, дрейфующих в игровых лабиринтах. Это было непросто. Сегодня людей было как никогда много. Марио бурчал себе под нос что-то сильно напоминающее отборные ругательства. Я лишь усердно работал локтями, уворачиваясь от толчков. Когда мы подошли ближе, охранники мгновенно преградили нам путь. Фарнезе махнул своим стражам рукой. Амбалы тут же пропустили нас, снова слившись с толпой.
- Доброго вечера, синьоры, - приветствовал нас Арчи, - Кай, давно не виделись. Марио, - кивнул он моему другу, - Присаживайтесь.
Устроившись в удобных кожаных креслах, мы сделали расторопному официанту заказ, который был выполнен просто в мгновение ока.

- А теперь беги, малышка, - Фарнезе буквально скинул с колен девушку, которая тут же растворилась, нырнув за бархатную занавеску. Она была отлично сложена. Длинные белоснежные волосы доходили почти до талии. И, само собой, надетое бюстье только подчеркивало ее прелести, обнажая и выпячивая. Перехватив мой взгляд, Арчи, слегка усмехнувшись, сказал:
- Похожа на твою сестрицу…
Напряжение током сковало меня, заставив сесть ровнее. Я прекрасно помнил взгляды, которые бросал Фарнезе на Герду в прошлую нашу встречу. Слишком плотоядные, чтобы не быть двусмысленными. Слишком откровенно он пожирал глазами, ловил каждое движение. Я был страшно недоволен, что спустя столько времени Арчи все еще помнит о Герде.
- Как, кстати, поживает малышка Герда? Все также любит приключения? – своим вопросом Фарнезе подтвердил мои догадки. От его слащавой улыбки все внутри переворачивалось. Я сильнее сжал зубы, заставляя себя держаться непринужденно и ничем не выдавать своих чувств. Фарнезе игрок. Он намерено провоцирует, пытаясь понять какую карту лучше разыграть.
- Что делать, после того происшествия в Риме, пришлось отшлепать ее и запереть в монастыре, - прохладно бросил я, сделав глоток виски, - Так что теперь Герда водит дружбу только с законопослушными девочками и… мальчиками…
Услышав мои слова Арчи от души расхохотался, а Марио фыркнув, спрятал улыбку.
- Рад это слышать! – ответил Фарнезе, отсмеявшись и утирая пальцами, выступившие слезы, - Красивым женщинам нужна твердая рука, - продолжил Арчи, - А не то пиши - пропало. Потому моя Луиза, отучившись, сразу выйдет замуж за подходящего мужчину.
«Луиза», по всей видимости, была дочерью Арчи. Откровенно говоря, я не считал такой подход правильным. Однако все чаще задумывался над тем, что будь женщины в современном мире менее эмансипированными, глядишь, и проблем было бы меньше. И это не значит, будто «слабый пол» глупее или, например, менее работоспособен по сравнению с нами. Вовсе нет. Просто, как ни крути, в делах мужчины менее подвержены чувствам, эмоциям и могут более трезво оценивать ситуацию. Тогда как женщины редко сдерживают себя.
- Желаю удачи в этом нелегком деле, - отсалютовал ему я. Естественно, мне не было нужды вступать в полемику с Арчи относительно вопросов воспитания юных дев.
- Да ну что ты, Кай. Это вопрос уже решенный. Брак ведь дело скорее политическое…
Марио скептически хмыкнул:
- Прости друг, - улыбнулся Арчи, хлопая себя по колену, - Ты-то, конечно, женишься по любви и уж никак не думаешь о миллионах старика Кьянти!
Видя, как помрачнел Марио, я поспешил сменить тему:
- Арчи, ты хотел мне что-то рассказать? Давай, не будем тянуть. О чем пойдет речь?
По тому, как оживленно заблестели глаза синьора Фарнезе, стало ясно, что дело пойдет о чем-то интересном и ему. Во всяком случае, он надеется извлечь из сегодняшнего разговора максимальную выгоду. Для себя.
- Вот уж молодежь, - запричитал Арчи, набивая цену, - Всегда торопитесь. Отдохните. Будьте моими гостями. Сыграйте в карты. Ты, Кай, помнится, неплохо владеешь этим искусством?
В ответ я только отрицательно покачал головой.
- Спасибо, Арчи,  я редко играю.
Марио почел за лучшее промолчать. Возможно, он здесь частый гость, ведь друга всегда тянет на приключения. А где, как ни в казино, можно пощекотать нервишки почти задаром? Возможно, в другой раз Марио бы и согласился. Однако сейчас он был погружен в какие-то свои мысли. Мне показалось, что друг раздосадован высказыванием Арчи о «миллионах Кьянти».
В любом случае, энтузиазм не бил ключом. Мы с Марио медленно потягивали коньяк, ожидая рассказа Фарнезе. Арчи выглядел огорченным. Но это длилось не дольше минуты. Спохватившись, он предложил нам новое развлечение:
- Ах, как же я не подумал. Зачем напрягать мозги. Если можно расслабить в объятиях вот таких вот красоток, - Арчи обводит рукой еще один полутемный альков в зале, откуда слышны взрывы женского смеха.
- Арчи, ты прости, конечно, но мы по делу…
Я улыбалсясь во все тридцать два зуба, делая вид, что вовсе не прочь бы развлечься, но вот незадача на это совсем нет времени. Пока не понятно, почему Фарнезе тянет. И это начинает напрягать. Ясно как Божий день, что Арчи вовсе не старается проявить гостеприимство. Просто возомнил себя этаким котом, играющим с мышами, попавшими в его мягкие, но когтистые, лапы.
Марио, похоже, замечает мое раздражение. Возможно, оно очевидно и для Фарнезе, поскольку тот довольно улыбается.
- А у меня вообще-то свадьба на носу! – восклицает Марио, воздевая руки к небу, - Берегу силы для первой брачной ночи, - шутит он, пытаясь немного разрядить обстановку.
Арчи кивает, прищурив глаза. Не знаю в курсе ли он о положении Марии. Очень сильно надеюсь, что нет. Ибо ситуация выглядит несколько двусмысленной. О какой первой брачной ночи может идти речь?!
Хотя ни Марио, ни Арчи не смущены. И я расслабляюсь, напомнив себе, что речь не о моей невесте и свадьбе, да и вообще не мое это дело. Здесь я хочу узнать только одно – кто разыскивал меня тогда, несколько лет назад, в Риме.
- Арчи, может быть, все же перейдем к сути дела? Марио сказал, кто-то разыскивал меня тогда..? Или..?
Фарнезе кивает.
- Знаешь, я очень удивился. В тот день, когда ты геройски спас своих девчонок, я как всегда заливал горе тут, в своем казино.
Арчи потянулся к резной коробке и достал оттуда сигару:
- Ну, уж от сигары вы не откажетесь?
Мы с Марио кивнули, ожидая продолжения. Арчи с наслаждением закурил, срезав кончик и чиркнув зажигалкой. Мы, в свою очередь, машинально проделали то же самое, потянувшись за сигарами. Медленно раскурили их, попыхивая и выпуская к потолку облачка сизого ароматного дыма.
- В общем, сижу я себе никого не трогаю, как вдруг врываются какие-то узкоглазые парни. Все в черном, - Арчи хмыкает, - У двоих автоматы. Такие знаешь суровые ребята. Сразу ясно – серьезно настроены.
Вдруг Фарнезе замирает, будто погружаясь в воспоминания, и пускает пару колечек.
- Мои ребята само собой тоже не промах. Тут же взяли этих китаез на мушку. И тут вперед выходит такой пожилой дяденька и так сразу – в лоб: «Где, мол, ваш главный?».
Вокруг звенели автоматы, и играла легкая музыка. Был слышен смех. Я сжал пальцы в кулак, медленно выпуская дым. Марио сидел замерев. Мы вслушивались в каждое слово замысловатого рассказа Арчи, пытаясь делать вид, что на самом деле расслаблены и скорее увлечены сигарами, чем историей про китайцев.
- «Это я» - говорю дядьке и приглашаю присесть со мной, выпить и спокойно объяснить, в чем дело. Китаеза кивает, садится и говорит: «Мистер Гоу». И так он это сказал, будто это что-то значит.
Фарнезе с любопытством смотрит на меня. Его голос звучит немного приглушено. Он чувствует что-то. Сдержаться и не броситься расспрашивать Арчи стоит мне больших усилий.
- Я представился. А дядька говорит, что ищет досточтимого Кая Карлеоне, который якобы имел глупость связаться с мафией.
Фарнезе снова замирает, изучая мое лицо. Выручает Марио, который со всей итальянской вспыльчивостью вскрикивает:
- Да не тяну же ты, Арчи! Говори уже, что к чему.
Фарнезе усмехается:
- А что тут говорить. Дядька, между прочим, прибыл защищать этого самого Кая. Показать всем кузькину мать.
- И? – тут уже не сдерживаюсь я, потому что рассказ приобретает  совсем неожиданный поворот.
- Я популярно ему объяснил, что сей мальчик жив-здоров, отбыл домой со своими дамами под мышкой.
Лицо Фарнезе стало суровым. Кажется, разговор с мистером Гоу прошел не так гладко, как он это преподносил. Скорее всего, визит китайцев оставил серьезный след, как минимум, ударив по самолюбию Арчи. Повисла пауза, говорить никто не торопился. Да и что тут скажешь?! Марио сидел озадаченный. И внимательно смотрел на меня. Моей реакции ожидал и Фарнезе.
А я сам не совсем мог понять, что к чему. Ведь только сегодня вечером мне стал известен человек с фамилией «Гоу». Похоже, как-то связанного с Китаем. Скорее всего, знакомого с моим отцом. И вероятно, мне самому предстоит встреча с ним. Как минимум, чтобы передать письмо, которое было найдено в коробке. А теперь выясняется, что этот человек пытался меня защитить. Но самое главное. Он следит за мной. Раз знал, где я и что происходит. Хотя может речь идет о другом Гоу? Боже, но не может же быть столько совпадений?!
- Спасибо, Арчи, это была полезна информация. А этот Гоу что-то еще рассказал о себе?
- Нет. Дядька был краток. А как узнал, что ты уже благополучно отбыл в Энск, вмиг испарился.
- Ясно, - кивнул я в ответ.
- Ну, раз информация была полезной, друг мой, - масляно улыбнулся Фарнезе, разводя руками, - Окажи и ты мне одну услугу…
Усмешка трогает мои губы.
Я знал, Арчи, что ты своего не упустишь…
- Само собой, Арчи. Если это в моих силах…
 
По дороге домой я не проронил ни слова. Тишина стала просто невыносимой. Однако как Марио не старался меня разговорить, в ответ он слышал лишь невнятное хмыканье. Да и что можно было ему ответить? Личность господина Гоу оставалась для меня настоящей загадкой. Даже полученное письмо от отца мало что разъясняло. Конечно, можно было вскрыть конверт, адресованный симу господину. Однако меня смущала сама мысль рыться в чужой почте. Более того, если отец запечатал конверт, значит в нем информация, не предназначенная для меня, и вообще ни для кого, кроме мистера Гоу. Радовало то, что, безусловно, отец не стал бы заставлять меня встретиться с этим неизвестным господином, будь он опасен. Опасен для меня. Что касается остальных… Судя по рассказу Фарнезе, Джанг Гоу это вам ни какой-нибудь там захудалый бомбила. Настоящий мафиози.
И что интересно, со слов Арчи следовало, что этот китаец явился, чтобы защитить меня. Это радовало. И еще раз подтверждало догадку о том, что, во всяком случае, пока, Гоу не опасен для меня. Однако я не уверен, что это касается всего моего окружения. Это одна из причин, почему Марио не стоит знать о найденном сегодня конверте, адресованном Гоу. Да и что это по сути изменило бы? Я все равно не знал, кто такой Джанг Гоу и для чего ищет меня?! Ясно было одно – мистер Гоу, судя по всему, следит за мной. И он человек близкий моему отцу. Вот уж загадка. Что же могло их связывать? Руки так и чесались вскрыть конверт, но само собой я не тронул его. Уже на вилле, попрощавшись с Марио, предварительно условившись о распорядке завтрашнего дня, и поднявшись к себе, я еще раз перечитал письмо отца и просмотрел содержимое коробки. Эта тщетная попытка докопаться до истины окончательно вымотала меня. Мозг пульсировал, ища, копаясь, вспоминая, сопоставляя. И … не находя ответа. От раздумий у меня разболелась голова. Я потер виски. Да уж, Марио был прав, что предстоящий мальчишник не станет для меня желанным мероприятием. Конечно, я не сказал этого другу, заверив, что все это ерунда, подождет пару дней, до возвращения в Энск, и завтра его шафер будет, как говорится, огурцом. Кажется, мне даже удалось его убедить в этом. Марио радостно кивнул и тронулся с места. На самом же деле, мне ужасно хотелось тут же, собрав свой нехитрый скарб, кинуться в аэропорт и начать расследование. Переговорить с Юджином,  начальником службы охраны. А сейчас… Я даже не мог позвонить им. В Энске все еще видели десятый сон. И все же…
Схватившись за телефон, я поймал себя на мысли, что хожу из угла в угол как тигр, запертый в клетке, сжимая и разжимая кулаки. Жутко хотелось курить.
Так, Кай, стоп. Успокойся.
Я потер виски, стараясь остановить поток мыслей. Надо поспать, иначе завтра я буду очень вялым огурцом. А мне, если честно, не хотелось расстраивать Марио. Ненавижу подводить кого-то, кто рассчитывал на меня, а уж тем более такого близкого человека как он.
«Пойду вниз выпью чего-нибудь» - решил я.
В темном коридоре гулял весенний ветерок. За окнами волновались густые кроны деревьев. Свет фонарей мягко освещал дощатый пол. Дом спал. Было так тихо, что казалось, можно было услышать, как в моей голове вертятся мысли о Гоу.
Я прошел вперед, к лестнице. Половица скрипнула. И тут меня осенило. Герда. Ну, конечно. Что и кто лучше успокоит меня?
Решив не повторять свои ночные вылазки через окна. Долго и опасно. Вернее, долго. Я быстрым шагом пересек коридор, зимний сад и одним махом взлетел по лестнице, остановившись у двери, ведущей в комнату Герды.
У меня не было сомнений, что мы быстро помиримся. Герда тоже очень отходчивый человек. Не умеет долго злиться, тем более что и повод для ссоры был нелепый.
Я толкнул дверь. Она оказалась не заперта. Внутри было темно. Масляный свет от уличного фонаря волнами растекался по комнате, выхватывая из темноты часть интерьера. Шкаф, стол, изголовье кровати, в которой никого не было.
Стоп.
Как этого – никого?!
Нахмурившись, я подошел ближе, и, будто не веря своим глазам, потрогал идеально разглаженное на кровати покрывало.
Хм.
И где она, черт побери?
Я недоуменно оглянулся. Но спрятать в этой маленькой комнатке негде.
Герды просто не было.
Невольно бросив взгляд на часы, я даже присвистнул. Шел третий час ночи.
И где она, черт побери?!
Этого еще не хватало.
Мобильный не отвечает.
Очень странно.
И что теперь делать? Где ее искать? У кого узнать?!
Вдруг меня прошиб ледяной пот.
Нет. Ничего такого не может случиться! Просто гуляет по Риму, любуется ночным городом.
Я сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. Сердце колотилось как бешенное. Страх сковывал все сильнее.
Нет, она просто танцует где-нибудь в клубе…
И совсем забыла о времени…
Перед глазами замелькали жадные взгляды, которыми вчера ночью на танцполе мужчины провожали Герду…. Они сменились темными переулками. В одном из которых, я сам прижимал ее к стене.
Боже, это невыносимо…!
Я как-то неосознанно заметался по комнатке. Что делать?! ЧТО?!
Звонить? Кому? Что я скажу?
Разбудить Марию? Ее братцев?
Я снова ходил взад-вперед. Только теперь в комнате Герды.
Так. Она просто осталась ночевать у кого-то.
Боже, да она тут никого толком не знает.
Я снова набрал номер Герды. Абонент выключен или находится вне зоны действия сети.
Это уже не шутки, мать его так.
Я вышел и, пройдя немного вперед, аккуратно постучал в дверь комнаты Марии. Долго никто не отвечал. Потом дверь открылась. Заспанная девушка удивленно смотрела на меня:
- Вот так так! Кай, не поздновато ли для визитов?
- Оставь свой сарказм при себе! – поняв, что это звучит грубо, я добавил более мягко, - пожалуйста…
- Хм…
- Мари, ты не видела Герду? – от волнения я и сам не заметил, что назвал Марию, неполным именем. Как звал ее в детстве.
- Кай, сейчас три часа ночи! Конечно, я не видела ее. Мы, как ты знаешь, спим в разных комнатах!
- Она уходила куда-нибудь?
Мария смотрела на меня как на умалишенного:
- Кай, послушай…
- Ее нет на вилле, и телефон не отвечает…
- Вот как…Хм…
- Ну, так?
- Кажется, она сказала, что уходит кого-то навестить… Мне одна из теток сказала, когда я искала Герду вечером…
- Это во сколько было?
- Я не знаю… говорю же – мне тетка сказала…
- Ясно. Ладно. Извини.
- Кай…
- Что? – я обернулся. Мария, мягко ступая, подошла ко мне, медленно заглянув в глаза:
- Успокойся. Она взрослая женщина и может делать все, что ей заблагорассудится. Иди, отдохни. У тебя очень усталый вид, - Мария потрепала меня по плечу, подталкивая к лестнице, - Завтра всыпешь ей по первое число, - сострила она напоследок, - А сейчас – спать! Не смей портить мальчишник Марио!
- Хорошо, - вздохнул я.
Но заснуть я так и не смог. Мозг никак не желал отключаться, снабжая воображение все новыми картинками, доказывая, что с Гердой могло случить очень много чего нехорошего. Будто во сне я выбрался из дома, потом обошел все ближайшие улицы, бары, площади…. Позвонил в полицию…
Потом в больницу.
Ничего.
Может быть, Герда и правда осталась у кого-то ночевать?!
Тетки. Конечно. Она говорила, тут живут ее тетки. Какие-то старые девы… что ли… в общем не важно…
На этой спасительной мысли, я окончил свои поиски, заснув под утро крепким сном. Но вовсе не потому, что успокоился. Просто вырубился, как только голова коснулась подушки.
 
Утро, вернее, день начался с того, что мой телефон, ожив, несколько раз пикнул. Пришло сообщение. Герда. Абонент доступен для звонка. На часах полдень.
Недолго думая, я набрал ее номер. Некоторое время, Герда не брала трубку. Я нервно слушал гудки. Потом раздалось:
- Алло. Привет.
«Она явно улыбается, голос уж очень довольный» - мрачно констатировал я, выдыхая. От ее бодрого голоса стало немного легче. Только сейчас я понял, как был напряжен, казалось, все внутренности стянуты в тугой узел ожидания и страха.
- Привет. Где ты?
- Эм…, - она помолчала,  - На площади, у Собора Святого Петра, а что?
- В смысле – «что»?! – от такого беспечного ответа разразился я, - Где ты пропадала всю ночь? И почему еще не вернулась на виллу? А? И что, черт побери, было с твоим телефоном?!
- Не кричи на меня! – обижено протянула Герда, чуть повысив голос.
- А ну живо возвращайся! - не слушая, продолжил я, выплескивая все накопившееся негодование, волнение и напряжение, - Где ты была? Ты знаешь вообще как опасно на улицах Рима? Ночью?! Что ты вообще знаешь?!?!!
- Кай! Прекрати!
- Где ты?
- На площади. И хватит читать мне нотации!
- Ты погрязнешь в нотациях, как только увижу тебя!
- Еще отшлепай меня! – фыркнула Герда.
Я почти рычал от злости. Она еще насмехается?!
- Где ты была?!
- Где была, там уже меня нет. А где был ты?
- Причем тут я?
- Я тоже звонила тебе.
- И что?
- Ты был недоступен.
- Да плевать мне на это. Я, черт побери, спал дома, а не шарахался черт знает где!
- Да с чего ты решил, что я обязана отчитываться перед тобой?
Несколько минут мы оба молчали. Не знаю, о чем думала Герда, но меня как ушатом ледяной воды обдали. Стало противно от самого себя. Превращаюсь в какого-то неврастеника.
- Ты права. Извини.
Кажется, Герда облегченно вздохнула:
- И ты меня прости, как-то даже не подумала, что ты будешь меня искать…и…так переживать.
Герда явно считала, что моя покорность результат спокойствия от того, что все обошлось, и она цела и невредима. Однако это было вовсе не так. Я просто хотел заткнуть себе рот, вернуть прежнего хладнокровного Кая. Это выбивало меня из колеи, даже сильнее, чем я мог признать. Уметь контролировать ситуацию и себя в ней – особая черта моего характера. Хладнокровие оно просто часть меня. Это всегда было мне присуще. Однако теперь все встало с ног на голову. Я чувствовал себя щепкой, которую несет течением от одного берега к другому. Почву из-под ног выбивала и ситуация с китайцами и всеми этими таинственными «мистерами» и письмами. И все же. Причина не в работе. Я сбит с толку своим отношением к Герде. И никак не могу найти верную точку отсчета. Казалось бы, говорю себе, что все решил и тут же делаю с точностью да наоборот. Это не свойственно мне. Я люблю четкость и порядок. Знать наперед. Все просчитывать. Но эти отношения никак не вписывались в мой прежний образ жизни. И как я не старался втиснуть Герду-любовницу в свой распорядок, было очевидно, что это невозможно. Нужно либо стать другим Каем и поменять свою жизнь и отношение к миру, либо …
- Не забывай, что Ба велела мне присматривать за тобой…, - я снова включился в разговор, всеми силами (зачем-то) пытаясь доказать Герде, что я не так уж и сильно переживал, - До встречи, -  не дождавшись ее ответа, я дал отбой, поймав себя на том, что, заблудившись в размышлениях, несколько минут молчал в трубку.
Голова кипела. Так же как и гнев внутри меня. И раздражение. Я все еще был очень зол на Герду. За эту ночь. За то, что она была такой веселой. За свои переживания, которые оказались беспочвенными (и, слава Богу!).
Не зная, куда деть себя и чем заняться (думать о работе сил не было), я почел за лучшее прогуляться после завтрака. Свежий воздух и суета туристов, знакомые с детства места и уютные кафе на улице, всегда действовали на меня успокаивающе.
Весна близилась к концу, и становилось все жарче. Оставив пиджак, который накинул при выходе, на терассе, я вышел на шумные улицы вечного города. Ноги несли меня вперед. Я, не задумываясь, брел по знакомым мостовым, отмечая, что и как изменилось за долгое время моего отсутствия. Когда же я остановился перед знакомым крыльцом, то обнаружил, что возможности нашего мозга действительно почти не изучены. Подкорка всегда знает, что нам надо. Будто на огромном жестком диске хранится нужная информация и независимо от того, хотим мы того или нет, мозг действует так, как нужно. Оказывается я вовсе не бездумно бродил по улицам Рима. Тяжелая резная дверь подалась, впустив меня в прохладный мраморный холл. Я стоял  у входа в кабинет синьора Кьянти. Думаю, решение ребуса о письме, китайцах и Гоу надо начать именно с него…
_________________

Рим

Что же мы делаем, – знаки вопроса,
Граффити чувства, – знаки вопроса.
Снова и снова знаки вопроса,
В сердце стучатся азбукой Морзе. ©


Вняв уговорам тетушки и Бьянки, я осталась у них, правда для очистки совести еще пару раз попыталась дозвониться, но ты был недоступен. Надеясь, что ничего плохого в компании с Марио с тобой не случится, улеглась на приготовленный диван, но сон не шел. Покрутившись какое-то время, встала и вышла на кухню попить воды.
– Не спится? – Марчелла обняла меня за плечи, – что с тобой, Герда? Ты словно сама не своя.
– Да нет, все в порядке, просто волнуюсь, что осталась у вас, никого не предупредив, – постаралась я отделаться от разговора, потому что на самом деле не знала, что сказать, да и не хотела.
– Не переживай, от Кьянти звонили напомнить про завтрашний девичник, и я сказала, что ты у нас.
– Девичник? Я совсем про него забыла, – а вернее, даже и не знала, и, наверное, отвертелась бы под благовидным предлогом, но теперь придется идти, – и платье, – черт, надо же знать, где он будет и что надеть. – Тетушка, а где, – начала я и не успела закончить фразу, как меня перебила появившаяся на кухне Бьянка, и, утащив от матери, сообщила восторженным шепотом, что Мария выбрала один из лучших клубов, он небольшой, но очень уютный, и мужской стриптиз и вообще… С трудом удалось мне остановить словоохотливую подругу, которая, похоже, была очень довольна предстоящим праздником, а вот мне только стриптиза сейчас и не хватало для полного счастья.
Впрочем, это все будет вечером, и есть целый день, чтобы поговорить и помириться…

Нежные объятия, ласковые поцелуи, улыбка и глаза, в которых хочется утонуть. Странная вещь – сон, лица не различить, но я точно знаю, что это ты, просто чувствую. И ты улыбаешься мне, я это тоже чувствую. Волны, море, твои руки, словно мы опять вернулись в тот день в Гонконге, когда позволили сказке стать явью, или что это с нами было – колдовство, мираж? Но все было наяву, а теперь повторяется в моем сне, и я тоже не знаю – это сон или явь… Мне просто хорошо, и не хочется чтобы это закончилось… Этот потрясающе нежный сон, удивительный и волшебный…

– Вставай, соня, вставай, так все на свете проспишь, и мы никуда не успеем, – радостный голос Бьянки прервал мой сон, с которым так не хотелось расставаться, – вставай, уже десять утра. Мама посидит с Алдо, а мы прошвырнемся по магазинам, – тараторила подруга, выдавая как всегда сто слов в минуту.
Открыв глаза, я улыбнулась теплому ласковому солнышку, и только тут до меня дошел смысл сказанной Бьянкой фразы. «Десять утра». Надо срочно бежать к Кьянти или хотя бы позвонить, и почему ты не позвонил? Обиделся или что-то случилось? Где ты? Марио? Мария? – мысли набегали одна на другую, не давая сосредоточиться, к тому же Бьянка продолжала говорить, как ей несказанно повезло, что я тут и теперь мы вместе можем выбрать ей платье, и что-то там еще, я почти не слушала. Ее речь звучала фоном моим совсем безрадостным мыслям. Хотелось как можно скорее увидеть тебя, извиниться или просто даже может ничего не говорить. Достаточно увидеть… И я… безумно соскучилась, этот такой длинный день, нелепая ссора. Теперь, после разговора с Марио, я понимала, насколько все нелепо, и я не права, в то же время было обидно, почему ты до сих не вспомнил обо мне, я же звонила, это твой телефон был вне зоны действия…
– Герда, эй, Герда, очнись, наконец, я третий раз спрашиваю, какой тебе кофе, давай в душ быстрее, а то не успеем, – Бьянка сунула мне в руки полотенце и посмотрела так, что было понятно – никуда мне не деться, и на любую мою отговорку у нее найдется десять своих, и проще согласиться и плыть по течению, чем спорить и доказывать, что мне срочно надо домой.
– Каппучино, – смирившись с неизбежным, отправилась в душ, отвоевав лишь минутку, чтобы взять телефон, который грустно смотрел на меня черным экраном и включаться категорически не желал. – Бьянка, дай зарядку, телефон разрядился.
– Сейчас, – подруга метнулась в комнату, потом глянула на мой гаджет, – ой, у тебя айфон, у меня нет от него, сейчас Пепе звякну, помнишь Пепу? Она с нами в магазин пойдет, у нее айфон, там и зарядишь в кафе где-нибудь.
Пепу я помнила довольно смутно, а потом оказалось, что не помнила вовсе, но это сути не меняло, они вдвоем бодро таскали меня из магазина в магазин из одной примерочной в другую, совали в руки вешалки с платьями, брючными костюмами, какими-то шортиками и блестящими маечками, просили посмотреть, оценить или показать, как я выгляжу, потому что мне тоже приходилось все это мерять, периодически отбрасывая, что уж совсем никак не нравилось.
Часа через два с пакетами и свертками мы уселись в какой-то пиццерии на площади Сан Пьетро, и я первым делом поставила на зарядку телефон.
Поход по магазинам немного встряхнул, прогнав меланхолию, к тому же в итоге мне очень нравилось купленное платье, пригревало солнышко, можно было сесть и расслабиться, вытянув ноги и сбросив туфли, а когда принесли пиццу и кофе, жизнь вообще заиграла всеми красками радуги. Девочки смеясь, вспоминали наши детские проделки, и я наконец сопоставила Пепу сегодняшнюю с той кудрявой задирой, с которой общалась в детстве. Мне было как-то удивительно хорошо и радостно, все представлялось в розовом свете, к тому же проснувшийся телефон выдал кучу сообщений о пропущенных звонках от тебя, и я едва дождалась, когда он хоть немного зарядится, чтобы выйти на улицу позвонить.
Но ты позвонил первым. Услышав знакомую мелодию, рванула к выходу – совершенно не хотелось говорить при девочках – и только выйдя на площадь, нажала на ответ.
– Алло. Привет. Как я рада, что ты позвонил. И мне стыдно, но я даже немного рада тому, что ты волновался, потому что…
– Привет. Где ты? – мне кажется или ты сердишься? Но за что? Я немного растерялась и даже помедлила с ответом.
– Эм… На площади, у собора Святого Петра, а что? – все-таки твой вопрос звучал странно, потому я и ответила, словно защищаясь.
И тут началось. Ты припомнил мне ночное отсутствие и выключенный телефон. Ты кричал на меня, чего не случалось уже давно. Что происходит? Зачем ты … так? – изнутри поднимались обида, непонимание и раздражение, но я все еще пыталась сдерживаться и говорить спокойно. Кругом люди, да и ссориться совсем не хотелось.
– Не кричи на меня! – постаралась ответить так, чтобы голос звучал спокойно.
Но, кажется, ты меня не слушал. Ты упивался своим раздражением, отчитывая меня как малого ребенка, демонстрируя свое старшинство, власть или я не знаю, что еще, но это уже переходит все границы.
– Кай! Прекрати! – теперь и я заговорила на повышенных тонах.
– Где ты? – что за глупый вопрос, да еще таким тоном, какая разница? И что вообще происходит? За что эта выволочка?
– На площади. И хватит читать мне нотации! – вышедшая на улицу Бьянка с удивлением смотрела на мое красное лицо и слушала громкий голос. Было очень неудобно, казалось, твой крик слышат все вокруг, поэтому на очередную реплику я фыркнула, пытаясь перевести все в шутку хотя бы для окружающих.
– Еще отшлепай меня! – надеюсь, на это ты не осмелишься.
Но ты завелся и продолжал кричать, тогда я вспомнила, что лучший способ защиты – нападение и начала говорить в чуть шутливом тоне – ну не могла я устраивать и дальше этот спектакль на потеху публики.
– Где была, там уже меня нет. А где был ты? – в самом деле меня интересовал этот вопрос, но я не собиралась ничего выяснять сейчас при всех и по телефону, спросила лишь затем, чтобы дернуть тебя, переключить и заставить перестать кричать на меня, как я к тому же считала, абсолютно не по делу.
– Причем тут я? – сработало. Ты спросил пусть и раздраженно, но хотя бы более спокойно.
– Я тоже звонила тебе, – правда всего пару раз, но телефон не отвечал, и волноваться я тоже имела право.
– И что? – похоже, кто-то потерял голову. Ежу понятно, что раз мы не разговаривали, то дозвониться я не смогла.
– Ты был недоступен, – втолковываю тебе эту простую истину.
А ты снова злишься и ругаешься, предъявляя мне совершенно нелепые обвинения.
– Да с чего ты решил, что я обязана отчитываться перед тобой? – мое терпение лопнуло окончательно, к тому же Бьянка с Пепой во все глаза и уши наблюдали за диалогом с неизвестным им абонентом. Слава Богу, ты ответил не сразу, это дало мне возможность досчитать в уме до десяти и немного успокоиться, иначе я явно могла наговорить чего-нибудь лишнего.
– Ты права. Извини, – прозвучало неожиданно, и снова поставило в тупик, второй раз за этот короткий разговор. Что это вообще было? Сначала полный разнос, а теперь извинение. Момент дежавю был очень явен – совсем недавно ты так же неожиданно просил прощения в офисе после глупой утренней ссоры… Стало вдруг как-то очень тепло, и неожиданно легко дались слова:
– И ты меня прости, как-то даже не подумала, что ты будешь меня искать…и…так переживать, – но фраза вышла скомканной, да еще и девочки рядом, поэтому я замолчала. Молчал и ты, и я не находила слов, чтобы то ли закруглить разговор, то ли спросить что-то еще…
– Не забывай, что Ба велела мне присматривать за тобой… – неожиданно ожила трубка твоим спокойным даже достаточно холодным голосом, ну вот опять все с ног на голову.– До встречи, – услышала я, и даже не успела ответить, как пошли короткие гудки. И кто мне объяснит, что это такое сейчас было?
Убираю телефон в сумочку, пытаясь собрать себя по кускам. В голове – куча противоречивых мыслей: ты пожалел, что извинился и посчитал это слабостью, потому так быстро закончил разговор? Твои извинения – дань вежливости и не более и потому ты так холоден? Я себе надумала невесть что, а ты просто посчитал вопрос исчерпанным и сменил тему – меня всегда раздражала и вводила в ступор эта твоя способность приходить в себя и переключаться – так что все-таки происходит и что мне делать? Бежать домой и искать тебя или остаться с девочками и дальше действовать по ситуации?
– Герда, что с тобой? – мой тяжелый вздох не остался незамеченным Бьянкой.
– Да так, ничего, – попыталась улыбнуться.
– Вижу я твое ничего. Сильно попало? От бабушки? – не унималась подруга.
– От Кая, – усмехнулась я, – бабушка еще не приехала, он выполняет ее указания.
– Вот глупости, и ты его слушаешь? Да кто он такой? – вступила в разговор до того молчавшая Пепа.
– Начальник, старший брат, и вообще, давайте оставим это, мне и так хватило, – недоговоренность повисла в воздухе, но что еще вразумительное я могла сказать, когда сама ничего не понимала и не хотела анализировать. Пусть все идет, как идет… В один миг пришло решение никуда не спешить, тем более что я даже не знала, где ты. Ночевал дома – не означает – сижу дома, пыталась я себя убедить, но в глубине души словно скребли кошки.
Да что же это такое, в конце концов. Все Герда, успокойся, возьми себя в руки, выпей кофе и вообще, будь естественной. С чего эта размолвка выбила из колеи так сильно – этого я и сама не знала. И вроде извинилась, но вот именно, что вроде, примирения не произошло, и, наверное, это и мучило.
– Герда, мы домой, ты с нами? – вывел из задумчивости голос Бьянки, – надо одеться и отдохнуть.
– Нет, пожалуй, пройдусь по городу и вернусь к Кьянти, мне все равно с Марией ехать, увидимся вечером.
Подставив щеки для поцелуев, чмокнула девочек и вернулась в кафе.
Официант быстро принес дабл каппучино с карамельным сиропом, и, попивая кофе, я стала думать, что делать дальше.
Фарнезе, ты же хотела встретиться, – пришла внезапная мысль, – но стоит ли сейчас? девичник, и вообще… Встречу с мафиози хотелось отложить на как можно более долгий срок, и я уже подумывала допить кофе и ехать домой, но судьба распорядилась иначе…
Зазвонил мобильник, и, нажав на ответ, вскоре услышала в трубке голос Арчи.
– Ало, – сказала я немного неуверенно. Как-то странно – только подумала о нем – и он звонит. Мне в принципе был неприятен этот челок и разговор с ним не доставлял приятных минут, а тут стало еще неуютнее.
– Ну что, белла, ты не надумала? – я аж представила лицо Арчи, когда он это говорил. Масляные глаза, чуть улыбающиеся губы. Старый лис.
– Что именно, синьор Фарнезе? – делаю вид, что не понимаю, куда он клонит.
– Ну вот, опять синьор, не в духе, красавица? – да он что, издевается?
– Конечно нет, просто к малознакомому пожилому мужчине принято обращаться на «вы» и говорить ему синьор. Элементарная вежливость, не более, – сказала и испугалась, потому что прямо почувствовала, как Арчи напрягла моя фраза.
Нет, с таким надо осторожнее…
– Ну ж и пожилому, – похоже, он попытался пошутить, – так как там с нашей договоренностью? Ты приедешь? – а теперь решил, что колкостей достаточно.
– Куда приеду? – снова изображаю непонимание.
– Ко мне на виллу, белла, пообедаем, я тебе все расскажу, – голос просто лился медом.
– Пообедать и в ресторане можно, Вы же наверняка знаете уютное местечко, где вкусно и поговорить можно, – лезть в логово зверя мне совершенно не хотелось, хотя… время у меня еще было, и я понимала, что просто так свою информацию Фарнезе не отдаст, но что-то останавливало и я продолжала потихоньку гнуть свою линию, надеясь обойтись малой кровью. Все-таки обед с ним на нейтральной территории, в людном месте, был для меня гораздо спокойнее, но как уговорить? Хитрый лис и упрямый…
– Какая ты упрямая, белла, – итальянец говорил вроде спокойно и чуть насмешливо, но в его голосе чувствовалось нарастающее раздражение – мышка не хотела играть по правилам кошки, и кошка начинала злиться.
– Я не упрямая, Арчи, – в качестве уступки решила назвать мужчину по имени, – просто дел много, я ж не отдыхать приехала – свадьба у родственников.
– Только не говори, что нет свободной минуты. Вот сейчас ты сидишь в пиццерии и пьешь кофе, а уважить старика… неужели обед со мной на моей территории это так много за безопасность твоего …брата? – от того, что он знал, где я и что делаю, стало так жутко, что аж вспотели ладони.
– Я не отказываюсь пообедать, – постаралась говорить спокойно, чтобы Фарнезе не почувствовал страха в моем голосе. Я реально боялась попасть в какую-то передрягу похуже нашего прошлого римского приключения с Ро и Реной, и в то же время его слова, что это важно для тебя, не давали покоя. Для тебя и ради тебя я должна с ним поговорить и все узнать. Но это и для меня важно, потому что, если с тобой что-то случится, я этого не переживу… Конечно, проще и, наверное, логичнее сказать тебе про то, что тобой кто-то интересовался, но мне так хотелось помочь… Надо узнать все, может, вообще ерунда, просто итальянец цену себе набивает, а ты будешь волноваться, тебе и так хватило за последнее время.
– Не напрягайся, белла миа, я всего лишь слышал, как звякнула ложечка, играет музыка и голос официанта, я не слежу за тобой. Ну так как, приедешь? – он словно чувствовал мои колебания и размышления и знал, что сказать, чтобы я поддалась.
– И не думала волноваться, – едва сдерживаю вздох облегчения, – просто не хочется тратить лишнее время, но если Вы настаиваете… – говорю, словно делаю одолжение, мол, хотели – получите. Мою заинтересованность, хоть он ее и раскусил, Фарнезе должен увидеть минимально.
– Конечно нет, мне казалось, ты сама хочешь… чтобы я… рассказал, – опять его голос льется медом.
– Вы сказали – мне будет интересно, – игра в пинг-понг продолжается, и никто не хочет уступать, – но у меня занят вечер, а у вас на вилле, боюсь, наша встреча затянется, – сказала Красная Шапочка, решая – положить голову в пасть волку сейчас или чуть погодя.
– Насколько ты пожелаешь, белла, твое слово – закон, – ох не нравится мне эта фраза… и с чего мне ему верить? Явно засосало под ложечкой от страха, настоящего животного страха. Звонит, когда я о нем думаю, знает, где я и что делаю и вот это его упорство – приезжай и все. Герда, Герда, куда тебя несет твой дурацкий авантюризм? – пытался образумить умный человек внутри, – в тот раз Арчи отпустил вас, потому что рядом был Кай, и то – чего вам все это стоило. А сейчас? Никто даже не знает, где ты, как же можно?
Я молчала, и тут Фарнезе заговорил снова.
– Белла, ты понимаешь, что твое упрямство может стоить твоему брату, например, здоровья… или… жизни? – он словно чувствовал мои сомнения и давил на те клавиши, на которые было нужно, чтобы я сделала так, как он хочет. Я ощущала себя как кролик перед удавом – не хочет, а идет, загипнотизированный. Правда, было одно слабое оправдание – тебе что-то угрожало. Я вот только не подумала о том, что, идя к Арчи, могу тебя подставить, и что этому человеку нельзя ни верить, ни доверять…
– Хорошо, – наконец соглашаюсь я, понимая, что итальянец не отступит, а иначе я ничего не узнаю. – Я у Собора, присылайте машину.
– Как приятно, когда девушки соглашаются, – мне показалось, или в голосе Арчи прозвучал сарказм? Похоже, я только что ввязалась во что-то очень нехорошее…

Ожидая машину, несколько раз порывалась встать и уйти, потому что было очень страшно. Достала сигарету, чтобы хоть как-то успокоиться. Нет, конечно, я могла сбежать, но станет ли Арчи со мной говорить в следующий раз? Еще прекрасно понимала, что если ты узнаешь о моей авантюре, по головке не погладишь, и все же желание узнать что-то возможно важное для тебя пересилило все страхи.
И тут как раз подъехал черный кадиллак, из которого вывалился один из охранников Фарнезе. Наши глаза встретились, и мне стало совсем неуютно, но, не показывая вида, встала и пошла к выходу.
Спина прямая, голова поднята, походка от бедра.
Как на подиуме, и ощущение такое же.
В очередной раз одержав победу над здравым смыслом, который кричал внутри – дурочка, что ты делаешь, куда тебя несет – села в машину, обрадовавшись тому, что на мне брюки и пиджачок с длинными рукавами, на котором даже наполовину застегиваю молнию.

Дорогу запомнить не получилось, да я ее и не видела почти за сильно тонированными стеклами машины. Впрочем, даже запомни я ее, что дальше? Это Фарнезе только сказал, что отпустит по первому моему слову, а что будет на самом деле? Чем ближе подъезжали к вилле, тем неуютнее я себя чувствовала. Липкий страх хватал за горло, и мне трудно было с ним справиться. В какой-то момент на особенно резком повороте вдруг показалось, что сейчас машина разобьется, и я чуть не закричала, чтобы водитель остановился, но в последний момент сдержалась…
Закрыв глаза, читала как спасительную мантру – все Герда, успокойся, теперь нужен ясный ум. Это мужская игра, и раз ты в нее ввязалась, то и вести себя надо по-мужски. Но сказать это было проще, чем сделать…

Арчи лично спустился с крыльца и помог мне выйти из машины, окинул раздевающим взглядом, от которого я слегка поежилась и вся сжалась внутренне, но тут же собрала себя в кулак и улыбнулась.
– Заходи, белла, рад, что ты приехала, – хозяин пошел впереди меня, показывая дорогу.
– А у Вас красивый дом, – сделала осторожную попытку осмотреть и понять, где нахожусь, но дом был в глубине усадьбы, и ничего кроме сада увидеть не удалось. А сад был достаточно ухожен, чуть в глубине просматривалась беседка, большие качели, с другой стороны – бассейн. Интересно, с кем он тут живет? Неужели один? – возникли в голове странные мысли, как обычно, когда мне было страшно, мозг цеплялся за какие-то мелочи, чтобы отвлечься. – Ох, не о том я думаю.
Когда за спиной со щелчком закрылась входная дверь, почувствовала себя мышкой, за которой захлопнулась дверца мышеловки…

Обед проходил спокойно за какими-то разговорами ни о чем – погода, природа, карты, Арчи даже спросил меня об образовании, что было уже совершенно неожиданно, и слушал так, словно это в самом деле его интересовало. При этом он периодически бросал на меня такие взгляды, что становилось неуютно. В очередной раз порадовавшись тому, что одета достаточно закрыто, под взглядами Арчи все равно чувствовала себя почти голой и все время хотелось прикрыться руками…
Подали десерт. Украдкой взглянув на часы, понимаю, что времени осталось мало, но первой начать разговор на интересующую тему не решаюсь.
Словно почувствовав мое нетерпение, Фарнезе жестом прогнал двух «шестерок», которые весь обед маячили у него за спиной, и в упор посмотрел на меня.
Оценивающе. Неприятно.
Становится жутко. Сидеть один на один с мужчиной, с таким мужчиной, как Арчи, в его доме – я вдруг в полной мере осознаю, во что ввязалась, и становится так жутко, что спазм перехватывает дыхание... Стараюсь не показать виду, что боюсь, только очень сильно сжимаю в пальцах десертную ложечку, а потом подношу к губам салфетку – не вытереть каплю от мороженого, сдержать крик ужаса… Какая же я дура…
Тяжелый вздох мужчины… И снова молчание.
– Почему ты такая несговорчивая, белла? – спрашивает Фарнезе глухим голосом.
Подняв глаза, недоуменно смотрю на него.
– Не строй из себя, все ты прекрасно понимаешь. Я не могу принудить тебя, а ты не соглашаешься.
Я не сразу понимаю сказанную им фразу, но когда смысл становится ясен в полной мере, вся покрываюсь красными пятнами. Сказать дерзость – вызвать гнев, и чем кончится непредсказуемо. Спустить на тормозах, улыбнуться? А если он примет улыбку как согласие? Стараюсь просто сохранять спокойствие.
– Ну так как, белла? Я еще совсем не стар и богат, и мне нужна женщина. Может даже жена. Образованная, с манерами… Он говорит и говорит, а у меня – стойкое ощущение дежавю – Гонког и мистер Юкки, его предложение, и мой отказ и то, что за этим последовало… Опять? Нет, только не это… Надо как-то выкрутиться, попытаться свести к шутке или… не знаю…
– Арчи, у меня есть мужчина, другой… и я… люблю его, – только произнеся это вслух, понимаю, что сейчас сказала и …теряюсь… Опустив голову произношу, – и вообще я по делу приехала. Расскажи, кто спрашивал про Кая. Я свое обещание выполнила… – на последних словах снова поднимаю взгляд на Арчи…
– Да нууу? – медленно тянет он, и до меня неожиданно доходит, что согласие пообедать он воспринял гораздо более глобально. В это понятие входил не только обед как таковой. И вот как я теперь буду решать эту проблему? Кто поможет? Какая же я идиотка. Маленькая, глупая, не знающая жизни девочка…

Сквозь пелену мыслей доносятся слова Фарнезе:
– Кай приезжал вчера, с другом. Я все сказал… Ему все сказал…

Как был? Тогда какого???? – первая мысль и чуть не сорвавшиеся с губ слова. – Опускаю глаза, чтобы притушить пламя. Сказать, что я зла и раздосадован – ничего не сказать – я в бешенстве, с одной стороны, и с другой еще сильнее понимаю, во что вляпалась. И что теперь делать? Как уехать отсюда? Понимаю, что непросто не помогла тебе, а поступив скрытно и по-своему, в который раз наступила на одни и те же грабли, и если сейчас меня выпустят отсюда, будет большое счастье… Надо попробовать сыграть дурочку…
– Мне пора, спасибо за обед, – смотрю на часы, потом на Фарнезе. – И раз Вы все сказали Каю, наверное, нам говорить больше не о чем, и я могу ехать?
Арчи молчит, видимо, размышляя, стоит меня остановить или нет. От его взгляда страшно и неуютно, особенно теперь, но в глубине души теплится надежда, что раз он с тобой говорил… и с Марио… видимо это и было ваше вечернее дело вчера… может быть, все обойдется? В который раз даю себе зарок не поступать опрометчиво и, скрещивая пальцы, тихонько понимаюсь из-за стола.
Арчи молчит…
Так же медленно поворачиваюсь и иду к двери.
Иду, ожидая окрика в спину…
– Джузеппе!!! – кричит Фарнезе, и я совсем съеживаюсь, когда в дверях появляется давешний водитель. Машинально примериваюсь, куда ударить, чтобы хотя бы выиграть время… и вдруг слышу – Отвезешь, куда скажет.
Выхожу на негнущихся ногах и медленно спускаюсь по лестнице, борясь с желанием побежать…

Едва сажусь в машину, звонит телефон. Мария.
– Герда, где тебя носит, нам через час выезжать, а ты не готова, – не здороваясь, кричит она так, что слышно и водителю.
– Сейчас буду, я за платьем с Бьянкой ездила.
– Так Бьянка давно уже тут, а тебя нет и в помине.
– Еду, еду, – отвечаю, нажимаю на отбой и отключаю телефон. – Вилла Кьянти, – называю адрес водителю и, закрыв глаза, откидываюсь на спинку заднего сиденья… Ну почему? Почему они так? Сначала китаец, потом Арчи? что во мне такого, что они считают себя вправе предложить… И удивляются отказу… Почему? Ответа я не нахожу, и на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Очень хочется уткнуться в кого-то родного и заплакать…

Пока едем, успеваю немного справиться с собой и выхожу из машины в более-менее нормальном состоянии. Хорошо, что удается беспрепятственно пробраться в свою комнату и дальше в ванную. Быстро сбрасываю с себя вещи и становлюсь под душ. Вода льется вниз вместе с моими слезами. Холодная, горячая, снова холодная. Остервенело тру себя мочалкой, словно хочу смыть все – этот разговор, похотливые мужские взгляды, нервное напряжение. Постепенно успокаиваюсь и расслабляюсь под теплой водой…
Когда в комнату как обычно без стука заходит Мария, я лежу на диване с ледяной маской на глазах в некой полудреме – видимо, отпустило нервное напряжение последних пары часов…
– Нам уже ехать пора, а ты не одета, – с места в карьер начинает Мария, – и если уж ты знаешь, что Кай так волнуется, могла бы сообщить ему, что не будешь ночевать на вилле.
– Что значит, волнуется, – сняв маску, присела, с удивлением уставившись на девушку.
– Когда ты с мальчиками гуляла по городу, он тут ходил как зверь в клетке, а вчера среди ночи меня поднял – караул, Герды дома нет, и телефон не отвечает. – Видя мое удивленное лицо, она чуть сбавляет пыл, а потом неожиданно выдает, – если твой Кай такой нервный…
– Он не мой, – перебиваю, машинально отнекиваясь, – и ему бабушка велела.
– Да ладно, ты же взрослая женщина, причем тут бабушка, – снова начинает Мария.
– Она волнуется, а я не хочу ее огорчать. Она вообще у нас замечательная, приедет – увидишь, – пытаюсь я перевести разговор и одновременно подумать. То, что ты волновался – и радует, и огорчает одновременно. Огорчает тем, что я так толком и не попросила прощения, и что вот опять только что… едва не прибавила тебе новую головную боль… ну почему так всегда – хочешь как лучше, а получается с точностью до наоборот?
– Помню я вашу бабушку, – врывается в мои мысли голос Марии, – Мирандолина по пустякам волноваться не станет, и на коротком поводке вас не держит, просто он запал на тебя, я же говорила. Ты тогда отбрыкалась, а теперь я точно уверена.
– С чего бы? – удивляюсь я ее откровенности и такому повороту разговора.
– А вот с того, что у меня тоже есть глаза и уши, видела я, как он на тебя смотрит, только не притворяйся, что ты этого не замечала, да и брат и начальник не будет среди ночи будить весь дом…
– Нууу, – тяну я, не зная, как прекратить этот становящийся все более опасным разговор, как Мария заканчивает его сама.
– Правильно, правильно, так и надо, ты молодец, пусть подождет, только смотри не передержи, – улыбается она и продолжает уже на ходу, – клубное платье надеть и балетки, а то устанешь и давай быстрее, тебя только ждем.

Одеваясь, все время думаю о том, что сказала Мария, и хочется, чтобы как можно скорее прошел этот вечер, надеясь, что потом нам удастся побыть вдвоем, и я смогу попросить прощения по-человечески…

»» 22.02.15 00:14 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Италия. Рим.

Wrapped in her arms I see across the street
And I can't help but wonder if she knows what's going on
You talk of love but you don't know how it feels
When you realise that you're not the only one
 
Oh you'd better stop before you tear me all apart
You'd better stop before you go and brake my heart
Ooh you'd better stop (с)
 
Клуб был набит до отказа. Один из самых популярных и, соответственно, дорогих в Риме. Музыка гремела, призывая пить и веселиться до упада. Публика, уже порядком разгоряченная алкоголем, гудела словно улей, чувствуя приближение ночи. На улице закат сменился темнотой, подсвеченной желтыми и синими огнями фонарей. Наверное. Поскольку отсюда я, само собой, не мог этого видеть. Наша вип-ложа с огромным диваном, небольшими диванчиками, столами рядом с ними, а также с мини-сценой с шестом, на котором время от времени кружились худосочные стриптизерши, была набита до отказа. Я даже не предполагал, что у Марио столько друзей. Такое ощущение, что он решил позвать сюда весь город. Алкоголь лился рекой, сигары исчезали ящиками, полуголые девицы визжали и смеялись в такт громыхающей музыке.
Воздух взорвался очередным безумным воплем восторга. Мужчины улюлюкали. Женщины смеялись. Окончился очередной конкурс, во время которого, один из будущих шаферов, должен был выпить несколько рюмок с текилой. Но все было не так просто. Это же мальчишник. Рюмки были установлены на теле одной из девушек, которую предварительно уложили на барную стойку. Марио радовался больше всех. Мне вообще казалось, что он будто с катушек слетел. Все делал слишком. Слишком много пил, слишком много лапал девочек, слишком много курил… Полчаса назад я буквально оттащил его от одной из танцовщиц. Еще немного и он бы разделался с ней прямо тут, у всех на глазах. Девочка, кстати, похоже, была вовсе не против. Хотя, судя по стеклянному взгляду, количество алкоголя или наркотиков в ней зашкаливало. Потому, боюсь, она мало понимала, где и с кем находится. Марио сначала попробовал рыкнуть на меня. Но, осознав, а это учитывая его опьянение, было непросто, кто перед ним, тут же радостно принялся благодарить за то, что я спас его добродетель.
Сущий ребенок. Вот ни сколько не изменился со времен нашей юности.
- Кай!
Услышал я.
- Кааааай! Где мой чертов добродетельный шафер?!
Марио взобрался на барную стойки и выискивал меня в толпе.
«Ну, что еще он придумал…?!»
- Аааа, вот ты где! Иди сюда, скромняга!
Я покачал головой, показывая всем своим видом, что мне и тут хорошо.
- Иди, иди! Девочки, ведите его!
«Только этого мне не хватало!»
Марио сейчас напоминал Моисея, который одним движением руки разверз воду в море. Народ расступился. Несколько девочек-танцовщиц подошли ко мне.
- Ведите, ведите! – командовал Марио.
Девочки хихикали, толкая друг друга и подмигивая мне. Я устало поднялся с дивана, не желая, чтобы мое пребывание тут окончательно превратилось в фарс. И так, в сопровождении полуголых дам, я подошел к стойке.
- Ты звал меня, о, господин?!
Я картинно поклонился Марио. Тот расхохотался от всей души.
- Ты слишком мрачен, друг мой, повелеваю тебе развеселиться!
- О`кей! – я улыбнулся, - Веселюсь!
Марио, глянув на меня, скривился:
- Так не пойдет! – он сделал вид, что глубоко призадумался, - Чтобы такого придумать?!
- Пусть станцует со мной! - Выкрикнула одна из девиц, - Такоооооой сладкий!
Все засмеялись. Я улыбнулся девице. Марио эта идея пришлась по душе:
- А и, правда!
Друг схватил очередную рюмку:
- Пью за танец! Не подкачай, братец!
Все, кто еще мог, включая и меня, выпили. Марио начал аплодировать, скандируя: «Танец, танец!».
Чертов гад. Я тебе это припомню!..
Девица подошла ко мне, прижавшись поближе:
- Шафер не может отказать жениху…, - улыбнулась она.
- А я и не отказываюсь…, - сухо, сдерживаясь и не переставая улыбаться, ответил я.
Под шум аплодисментов и вопли Марио, мы поднялись на сцену. Девица взмахнула рукой и из динамиков полилась музыка. Старая добрая Сэм Браун с коронным «Stop». Я ухмыльнулся. Неплохой выбор, хоть и банальный. Девушка стояла рядом, обнимая меня. С первыми аккордами, она преобразилась до неузнаваемости. Пожалуй, танцы – это, действительно, ее. Танцовщица извивалась, страдая, легко взбиралась на шест, проявляя чудеса пластики, в то время как я лишь мог, открыв рот, смотреть на это. Ну и ну, никак не ожидал такого. Как только раздалось: «Oh you'd better stop before you tear me all apart..», девушка вернулась ко мне, снова прильнув всем телом.
- Может, немного подвигаемся? – шепнула она, извиваясь всем телом.
С учетом того, что танцевать вроде как полагалось мне…Хм…Ну что ж…
Не могу сказать, что я был хорошим танцором. Конечно же, классические вальс и танго присутствовали в моем репертуаре, и порой я мог отдаться страстному ритму или спокойной мелодии. Но современные танцы никак не входили в мой «рацион». Это скорее походило на дрыганье, чем на танец. Само собой, в тесном кругу, я мог выдать несколько па, однако не на танцполе. И все же. Не мог же я просто стоять.
Уверен, танец – это твое восприятие. Надо стараться двигаться с желанием передать что-то. И тогда все станет на свои места.
А с учетом того, что моя партнерша оказалась еще той умелицей. Сначала мы слились в страстных объятьях, потом она оттолкнула меня, через секунду вновь прильнув. Мы кружились, страдали и радовались, расставались и встречались… Похоже, в такт музыке, я разбивал ей сердце, а она горевала, что никогда не сможет быть со мной…
Когда мелодия стихла, мы держались за руки. Потом ее легкие пальцы выскользнули из моей руки, говоря, что все кончено…
Мне показалось, что в ее глазах стоят слезы. Но через секунду она уже победно улыбалась, принимая заслуженные похвалы и аплодисменты.
Марио вопил, как бешенный, что ничего круче в жизни не видел. Он взобрался на сцену и принялся обнимать меня, требуя очередной тост.
Я предложил выпить за любовь. Все одобрительно загудели. И потом вдруг кто-то предложил: «А не наведаться ли нам на девичник?!»
Хотелось бы знать, кто был тот умник.
Мужчины взорвались усмешками, представляя лица своих жен и подружек, когда они ввалятся в бар, в то время как девчонки обжимаются со стриптизерами. Эта мысль вдохновила всех. И тех, у кого были подружки, присутствующие на девичнике, и тех, у кого оных не было. Последние просто хотели сменить обстановку, первые же и сами не понимали, зачем испытывают судьбу.
 
Take a chance to recognize that this could be yours
I can see, just like most guys that your game don't please
Baby, can't you see? (see)
How these clothes are fitting on me (me)
And the heat coming from this beat (beat)
I'm about to blow
I don't think you know
Come on baby, loosen up my buttons babe
Loosen up my buttons babe
Baby, won't you loosen up my buttons babe?
Loosen up my buttons babe (с)
 
 
В общем…Спустя час мы прибыли в клуб, где отрывалась Мария и ее подруги. Мужчин стало гораздо меньше, толпа поредела – не все выдержали такой бешеный темп. У Марио похоже открылось второе дыхание. Жаль только, что оно не включало в себя заботы о насущном. О деньгах, которые надо было заплатить, о такси, о плате за вход. Кажется, моя кредитка значительно похудела.
Клуб, в который мы попали, был гораздо меньше по размерам и, похоже, все присутствующие тут знали, что сегодня здесь проходит девичник. Потому можно сказать, что все гости клуба были участниками девичника Марии. И само собой, появление жениха произвело эффект разорвавшейся бомбы. Творилось какое-то жуткое смешение. Кто-то обнимался, кто-то смеялся, кто-то испуганно озирался по сторонам, кто-то пил, кто-то убегал… В общем, Содом и Гоморра.
Я поискал взглядом Герду. Сегодня мы больше не виделись и не разговаривали. Мой гнев немного улегся. И, если честно, мне нестерпимо хотелось ее увидеть. Все повторяется. Снова и снова. Похоже, я становлюсь зависим от нее.
Я скучал. И хотел ее.
Не знаю почему. Что повлияло на меня. Но идеальным развитием событий мне виделся сиюминутный секс с ней. Прямо здесь, в любой, до ужаса неудобной, кабинке туалета.
Может быть всему виной ссора?! Или танец?! Не знаю. Но факт остается фактом.
Меж тем меня подхватил под руку Марио и потащил к столику Марии.
Там я и нашел Герду. Она сидела рядом с Марией и выглядела немного усталой. Однако когда увидела меня, приняла самый невозмутимый вид, быстро отпив из бокала.
Марио провозгласил очередной тост. Все дружно выпили. Ди-джей, недолго думая, врубил новый танцевальный трек, и народ следом за Марио, шедшего в обнимку с Марией, выплеснулся на танцпол. В этой кутерьме оказались и мы с Гердой. Честно говоря, народу набилось столько, что можно было не двигаться. Вернее, делать это было сложно. Потому я как-то странно топтался на одном месте, следя взглядом за Гердой, замечая любое ее движение, чувствуя ее близость и призывая отозваться. Она время от времени поднимала глаза и, поймав мой взгляд, улыбалась, продолжая извиваться под ритмы «Buttons» Pussycat dolls. Герда играла со мной. В очередной раз. При этом она двигалась так, что я никак не мог оказаться рядом. Намерено избегая. И целенаправленно дразня.
Одна песня сменилась другой. Я, оттесненный к бару, почел за лучшее присесть тут. Неожиданно здесь же оказались и Марио с Марией.
- Мои дорогие, - пропел Марио, обняв одной рукой меня, а другой свою невесту, - Как же я вас люблю! И рад, что ты тут, Кай!
Он ткнул меня в бок. Я улыбнулся ему.
- Нет, Мари, скажи же ему!
Мария слегка смутившись, пробормотала:
- Я рада, что ты смог приехать… правда…
- И….?! – весело протянул Марио, подначивая невесту продолжить.
- И…извини меня…
Марио победно вскрикнул и подмигнул мне:
- Видишь? Я же говорил – она идеальная! Бармен,  нам срочно надо выпить!
Спустя секунду мы пили за примирение.
- О, Герда, иди к нам! – Марио заметил в толпе ее силуэт, - Скорее, будем пить за любовь!
Герда обернулась и, кивнув, подошла к нам. Марио попросил для нее выпивку, предварительно узнав, что следует взять, и протянул бокал с вином.
- Итак, выпьем за любовь, потому что тут у нас просто одна сплошная любовь: братская, дружеская…и плотская!
- Ау!  - притворно взвизгнула Мария, которую Марио притянул к себе поближе,  крепко сжав, он также крепко поцеловал свою невесту. Это действо затянулось на несколько минут, и нам Гердой ничего не оставалось, как молча потягивать напитки, слегка отвернувшись. И все же на секунду наши взгляды встретились. И этой доли хватило, чтобы стало ясно – мы оба горим. Поцелуй Марио завел нас сильнее, чем просмотр самого откровенного порно. Неимоверными усилиями я сдерживался, чтобы не притянуть Герду, такую близкую и такую готовую, к себе и…
- Дамы и господа, - провозгласил ведущий вечера, - А сейчас, раз уж нам выпала честь побывать на девичнике, специальный подарок для дам! Наш неподражаемый – «Тарзан»!!!
Зал взорвался аплодисментами и свистом. Не думаю, что все присутствующие были завсегдатаями этого клуба и хорошо знали «Тарзана», однако предчувствие очередного сексуального разбоя на сцене заводило даже подвыпивших мужчин.
- Сегодня, в честь такого события, Тарзан не только исполнит танец для вас, милые дамы и прекрасная невеста, но и потанцует с любой желающей леди в зале, старше восемнадцати! – меж тем продолжал конферансье, окончательно разрушив минуту нашего единения с Гердой и оторвав друг от друга жениха с невестой, которые, кажется, тоже были бы не прочь уединиться на время.
Заиграла музыка. На сцену буквально вылетел Тарзан, подкаченный, неплохо сложенный и промасленный как сардина, он начал извиваться у шеста, попеременно оголяя некоторые части своего мускулистого тела. Женщины визжали, мужчины улюлюкали. Я вдруг подумал, что безмерно устал. И решил ехать домой. Если уж говорить откровенно – жутко хотелось спать. Голова гудела от недосыпа, нервов и чрезмерного количества алкоголя. Но только собрался объявить, что ухожу, как Марио выдал:
- Слушайте, сегодня просто день танцев! Наш Кай так лихо отплясывал на шесте! – Марио восторженно округлили глаза. Мария засмеялась, уточнив, я ли это были или кто другой. Марио уверил ее, что именно Кай, этот холодный мальчик, страстно обжимался со стриптизершей на сцене, да так, что его захотели даже некоторые мужчины. Друг тут же заливисто расхохотался, довольный своей шуткой и похлопал меня по плечу. Я же застыл, глядя на Герду, которая отчего-то стала мрачнее тучи. В ее взгляде читалось невысказанное обвинение. Только вот в чем, спрашивается?! Неужели не очевидно, что я был вынужден это сделать и что Марио, естественно, все преувеличивает… Я с вызовом, приподняв одну бровь, смотрел на Герду. И тут к нам, шагая, вернее, пританцовывая, прямо по барной стойке, подобрался Тарзан. Его появление приветствовалось очередным взрывом визга и свиста. Девушки и женщины всех мастей тянули к нему руки, в надежде быть «затанцованными». Некоторые, такие  как Герда, оставались безучастны. Тарзан, похоже, не искал легких путей и не далеко ушел в развитии от своих собратьев по джунглям. Поэтому выбрал для своих танцев самую безучастную жертву. Он, ловко крутнувшись в очередном извилистом па на стойке, подошел вплотную к Герде и опустился перед ней на одно колено (хоть на этом спасибо, иначе ей пришлось бы заглядывать ему в пах). И нет же, выбрать себе в предполагаемые партнерши кого-то из визжащих дам! Тарзан был непреклонен и обратил свой горящий танцевальный взор на хмурую Герду. Смешно. Ха-ха-ха. Идиот. Герда наконец-то поняла, что внимание всех присутствующих обращено к ней, поскольку именно на не пал выбор Тарзана. Она еще больше нахмурилась, смерив нахала убийственным взглядом. Ну, сейчас ты получишь от ворот поворот. Я самодовольно улыбнулся. Герда поймала мой взгляд. Прищурилась и протянула руку Тарзану.
- Ох, чувствую, сейчас что-то будет, - радостно прокомментировал происходящее Марио и захлопал в ладоши, криками, вслед за толпой, всячески подбадривая Герду. Заиграла песня «Good girl», и Тарзан, под заводное «Hey, Hey, Hey» прижал Герду к себе, потом развернул ее, потерся бедрами, вызвав очередной прилив восторга в толпе и ужас на лице Герды. Я уже хотел было стащить ее оттуда, но Тарзан переместился дальше, а по пустой стойке идти было гораздо легче, чем по набитому людьми бару. Потому в следующий момент я увидел Герду уже у шеста, где вокруг него и нее извивался стриптизер. А динамики орали, будто описывая его мысли:
«Good girl!
I know you want it
I know you want it
I know you want it»
- Успокойся, братец, дай девочке расслабиться! – Марио придержал меня за локоть.
- Действительно, Кай, не будь ханжой, - добавила Мария, намекая на мой танец, описанный чуть ранее Марио.
Не желая еще больше выдать свои чувства, я молча остался стоять, с натянутой улыбкой кивнув обоим. А на сцене меж тем Тарзан старался вовсю. Герда была немного смущена, но глядя на меня снова и снова «бросалась на амбразуру», забыв обо всех приличиях. Она потрясающе двигалась. Но это я и так знал. А вот приставания полуголого Тарзана, пусть даже это его работа, раздражали меня. Хотя не так сильно, как могли бы. Гораздо больше меня бесило поведение Герды, слишком откровенное. Правда, где-то, задним умом, я понимал, что она просто бросает мне вызов. И не узнай она о моем танце, да еще так красочно описанном Марио, никогда бы не пустилась в эту авантюру. Я снова почувствовал, что жутко устал. И решил тут же уехать. Может быть, и, правда, пусть девочка отдохнет? Незаметно растворившись в толпе под последние аккорды песни, спиной ощущая рев толпы, я пробирался к выходу. И тут вспомнил, что, за всей этой кутерьмой, не узнал самого главного – какие планы на завтра или у нас отсыпной день? Зарычав, проклиная себя и свою забывчивость, я повернулся и пошел обратно, усердно работая локтями. Марио с Марией все также стояли у барной стойки. До них оставалась пара шагов, когда я заметил Герду у входа в коридорчик, который вел к туалетам. Рядом стоял, загораживая проход Паоло. Его глаза блестели, это видно даже отсюда. И мне знаком этот блеск. Потому я сразу понял, что разговор вовсе не идет о погоде. Паоло, видимо, выражает восторг по поводу танца Герды. Более того, считает, что все это говорит само за себя, и Герда готова пуститься во все тяжкие. Паоло продолжал вещать что-то, масляно улыбаясь. Герда холодно кивнула, но мужчина, похоже, вовсе не хочет замечать лед в ее поведении. Паоло берет Герду за руку, целуя. Она, еще холоднее улыбнувшись, пытается выдернуть ладонь. Неожиданно толпа танцующих закрывает мне обзор, и в следующий раз моему взору предстает совсем иная картина. Паоло, не пропускает Герду, а когда она, разворачиваясь, хочет уйти, хватает ее за руку и притягивает к себе. По инерции, от силы сопротивления, Герда буквально впечатывается в него. Паоло же прижимает ее спиной к стене. Ну, вот, мои самые худшие кошмары оживают! Герда, конечно же, старается оттолкнуть Паоло, но парень достаточно силен и, думаю, пьян, чтобы понимать и принимать отказы. Я, буквально, расталкивая танцующих, пробираюсь к ним, появившись как раз в тот момент, когда Паоло пытается поцеловать Герду со словами: «Ну, всего один поцелуй!». В глазах Герды мелькает ужас и отвращение.
Со звериным рыком я оттаскиваю Паоло от нее, схватив за рубашку на спине, от чего та трещит по швам. Герда охает. Паоло рычит в ответ. Сам не понимая, что творю, я тащу его в туалет, подальше от любопытных глаз, чтобы как следует накостылять. «Отличное» окончание этого неудачного дня и прекрасный способ спустить пар!
Паоло что-то кричит, вырываясь. Наконец ему это удается, и я ловлю его кулак, отталкивая от себя. Он налетает на раковину и сшибает ее. Из сломанного крана начинает хлестать вода и одежда моего соперника моментально вымокает. Он зло орет, ругаясь, на чем свет стоит. Паоло снова налетает на меня. В ответ я впечатываю его в дверь туалета, которая оказывается запертой. Не повезло тому, кто внутри…
- Отпусти меня, идиот, какого хрена ты творишь?! – орет Паоло, брызгая слюной и вцепившись в мои запястья.
- Нечего руки распускать! – шиплю я.
- Так это из-за нее, из-за этой девчонки?! Да она так плясала, что любому ясно, что она готова дать первому…
Поток яростной брани прерывается, потому что я со всей силы бью Паоло об дверь, тряся его как грушу.
- Заткнись!
- Да пошел ты! Кто она вообще тебе такая?! Она же, черт побери, не твоя женщина?! – вопит Паоло, яростно отталкивая меня и пытаясь сбросить мои руки.
Я устало наваливаюсь на него:
- В том-то и дело, приятель, что  - моя…, - говорю на выдохе, снова прижав Паоло к дверце в туалет.
Тот недоуменно смотрит на меня, пока смысл сказанного доходит наконец и до меня.
Вот черт!
Паоло ухмыляется.
- Надеюсь, все ясно? – интересуюсь я, отпуская его.
- Ха, конечно, только какого черта ты позволил ей выплясывать там на сцене? – с самодовольной улыбкой, оправляя влажную одежду спрашивает Паоло. Вполне обоснованный вопрос.
- А это, друг  мой, не твоего ума дело…
- Угу…, - бурчит Паоло, но по его лицу видно, что он считает меня полным кретином.
Не могу с ним не согласиться…
- Надеюсь, ты все уяснил с первого раза…
Я поворачиваюсь, чтобы уйти. В дверях стоит Герда и испуганно смотрит на меня. Не знаю, что она видела и слышала, но разберемся потом. Я беру ее под локоть и вывожу из туалета и коридора. Она не сопротивляется, только как-то странно смотрит на меня, совсем притихнув. Я немного даже грубо тяну Герду к выходу из клуба. После громыхающей музыки, кажется, что на улице так тихо, что слышно как спит город. Мы немного отходим от входа. На улице прохладно и уже начинает светать. Герда ежится, но я ничем не могу ей помочь – сам пришел в одной рубашке. Но и жалеть мне ее совсем не хочется. «Так что – пусть померзнет, - думаю я,  - немного протрезвеет».
- Стой здесь, - говорю ей, - Только ничего не вытворяй, - бросаю на ходу, рукой указывая на фонарный столб, рядом с которым оставил стоять Герду.
Такси удается поймать на удивление быстро, и вскоре мы мчимся по ночным улицам, навстречу рассвету и новому дню. В котором, я уверен, теперь нас ждет много интересного. Паоло не простит мне эту выволочку, и не применет рассказать всем мои слова. А, значит, расспросов и косых взглядов не избежать. И хорошо бы сказаться пьяным, но уж себе-то я не могу врать. Я трезв. И от того, все еще сложнее…
 
Мы ехали молча. Герда хотела было что-то сказать, но я жестом остановил её. Не сейчас. Просто не готов что-либо слушать. Не хочу думать и анализировать. Не желаю спорить и доказывать. Просто очень устал и хочу спать. Герда вняла моей молчаливой просьбе и за время пути не проронила ни слова. Правда, от этого как-то не становилось легче. И всё же я не был готов говорить. Из меня будто одним махом выпустили весь воздух, и вся моя злость, раздражение и ... желание испарились в один миг. Когда такси остановилось у входа на виллу, я лишь молча расплатился и, придержав для Герды дверцу машины, быстро пошел в дом. Поднявшись к себе, я умылся, выпил воды и сразу же лег, провалившись в глубокий, тяжелый, но такой спасительный сон.
 
- Кай...Кай..., - услышал я тихий шепот. Разлепить веки было так трудно, отчего из груди вырвался стон. Недовольно поморщившись, я приоткрыл один глаз и уставился на источник шума. Уже светало, и комната окрасилась в бледно-розовые и персиковые цвета, еще мешавшиеся с тугим серым сумраком. Рядом с моей кроватью стояла Герда. На ней была все та же простая хлопковая пижама. Она поежилась и обхватила себя за плечи то ли от волнения и неуверенности, то ли из-за утренней прохлады, проникающей в приоткрытое окно, которое я даже не подумал закрыть по приходу.
- Кай..! - еле слышно позвала Герда. Складывалось впечатление, что она и сама не решила: хочет разбудить меня или нет. Кажется, растеряв свою уверенность, Герда была готова сбежать, так и не сказав, зачем приходила. Любопытство взяло верх. А еще было что-то неимоверно трогательное в её позе и словах, в растрёпанных длинных волосах, в этой тонкой белой полупрозрачное пижаме...
- Что случилось? - тихо спросил я, чуть приподняв голову. Герда на выдохе выдала что-то типа: "Оооу", уже явно не ожидая от меня ответа.
- Кай, я...извини меня, ... Не злись..., - Герда снова поежилась и, опустив руки, сцепила их в замок перед собой, - Пожалуйста, - неуверенно закончила она.
Несколько долгих секунд я смотрел на эту девушку, пытаясь проникнуть в глубь её души и мыслей. Хотел понять, как в ней уживаются эти две разные женщины: ребенок и настоящая распутница? Мне нужно было знать, как переключается этот механизм? И что это - черта характера, или просто молодость и неопытность, или просто стечение обстоятельств? И могу ли именно я быть причиной всему этому?
- Иди сюда..., - также тихо позвал я, слегка откинув край одеяла, тем самым приглашая ее лечь рядом. Герда снова поежилась, потом посмотрела на меня в упор и радостно улыбнулась. Затем, прошлепав босыми ногами по дощатому полу, быстро забралась под одеяло. Но легла на самый край, будто все еще опасаясь, что я передумаю и прогоню её.
- Замерзла?
- Немного...
Я молча притянул её ближе к себе и, приобняв одной рукой, остался лежать на животе.
- Кай...
- Мммм?
- Ты не злишься на меня?
- Отшлепаю тебя, как только высплюсь..., - пробурчал я, не открывая глаз и улыбнувшись - фраза вышла немного двусмысленной.
- Ладно, - с ответной улыбкой протянула Герда, устраиваюсь рядом со мной поудобнее. Засыпая, я чувствовал под рукой её бархатную кожу...
_________________

Италия. Рим

Когда обида захлестнет,
Сжимая сердце цепкой лапой,
Потом кто вспомнит и поймет,
что и сама ты виновата…
Вину чужую отыскать,
В обиде злобной пребывая,
И собственный свой ад создать,
Навек закрыв ворота рая, –
Так просто… сложно лишь теперь
Простить и попросить прощенья…
Не запирайте сердца дверь…
Не обижайтесь и мгновенья…
 
Клуб, в котором праздновали девичник, был в самом деле небольшим, как и предрекала Бьянка, и поначалу даже довольно уютным. Хорошая музыка, ненавязчивый диджей, вкусные коктейли, которые не уставал смешивать для нас улыбчивый бармен Тони, все это создавало приятную атмосферу, но по мере поднятия градуса, она начала накаляться. К тому же, прибавилось народу – на небольшой сцене впереди танцевали стриптизеры, и женщины, распаляясь видом полуголых извивающихся под музыку мужских тел, выражали свои эмоции достаточно бурно. В какой-то момент этот шквал чужого возбуждения усилился настолько, что я уже не могла находиться в толпе, и даже любимые мелодии не вызывали желания ринуться на танцпол, поэтому я сидела за столиком, покорно ожидая конца мероприятия с бокалом легкой сангрии, из которого периодически делала небольшой глоток, чтобы напитка хватило на максимально долгий срок.
Неожиданно какое-то движение и шум у входа привлекли мое внимание, рядом раздался радостный смех Пепы, которая повисла на каком-то курчавом парне, а потом около нашего столика появились ты и Марио. Ага, мальчики решили догулять праздник вместе с нами…
С одной стороны это было здорово, потому что ты был рядом и можно было протянуть руку, прикоснуться… Я так соскучилась… но с другой – тут, прилюдно… я же не смогу попросить прощения, а иначе… не смогу ничего вообще… Растерявшись от раздирающих меня противоречий, выбрала наверное самый неудачный вариант – закрылась. Надела маску холодного спокойствия и кивнув вам обоим, отпила из своего бокала.
А дальше в меня словно бесенок вселился. Оказавшись со всей компанией на танцполе, поймала ритм и отдалась музыке. Время от времени ловя твой взгляд или улыбку, улыбалась в ответ и тут же уходила в сторону, стоило тебе двинуться ко мне. Я ужасно соскучилась и неимоверно хотела оказаться рядом с тобой. Прикоснуться, прижаться, поцеловать, но мы были не одни, и любое наше движение друг к другу привело бы к разговорами сплетням, тем более Марию и так сильно заботило – что же между нами происходит… поэтому в танце намерено находилась в некотором отдалении… Я не дразнила и не заигрывала, хотя со стороны могло так показаться, просто хотела сохранить нашу тайну…
Увидев, что ты сел около бара, стала пробираться в ту сторону, откликнувшись на зов так вовремя позвавшего меня Марио.
– Что будешь пить, – задал он вопрос, едва я оказалась рядом с вами.
– Сангрию со льдом, ответила, усаживаюсь на высокий барный стул рядом с тобой.
– Вот держи, – Марио передал мне напиток, а потом высоко поднял свой бокал.
– Итак, выпьем за любовь, потому что тут у нас просто одна сплошная любовь: братская, дружеская…и плотская!
На этот его тост Мария что-то радостно взвизгнула и тогда, прижав невесту крепче, Марио стал ее целовать. Я не ханжа, и никогда не обращала внимания на такие вещи, как целующиеся парочки – на улице, в парке на скамейке, в машине, в метро на эскалаторе. Равнодушно окинув их взглядом, шла дальше по своим делам, и никогда меня это не задевало, но тут мне почему-то стало неловко. Опустив глаза в бокал, резко почувствовала, что краснею, тогда решила совсем отвернуться и неожиданно поймала твой взгляд. Лучше б я этого не делала, потому что было ощущение, что из легких мгновенно выбили весь воздух, не думая ни о чем, не соображая, где нахожусь, я потянулась к тебе, готовая вот так же начать при всех целоваться…
Неожиданно музыка заиграла туш, и громкий голос ведущего вечера разрушил интимность момента.
Ведущий что-то говорил про особый подарок для дам и «Тарзана», видимо какого-то супер известного стриптизера, такого, которого подают «на сладкое».
Бар взорвался аплодисментами, приветствуя это имя, и на сцене, высвеченной прожекторами, появился мужчина. Мельком взглянув на его выкрутасы у шеста, хотела отойти куда-то в более тихое местечко, как неожиданно услышала:
– Слушайте, сегодня просто день танцев! Наш Кай так лихо отплясывал на шесте! – сказал Марио, восторженно блестя глазами. Он начал расписывать, как ты обжимался со стриптизершей, как все было здорово и понравилось всей публике и тебе самому. Сначала я подумала, что Марио шутит, но он продолжал выдавать подробность за подробностью, и меня вдруг захлестнула жгучая обида и ревность. А когда он заявил, что ты был настолько неподражаем, что снискал любовь всего зала, в том числе и некоторых представителей сильной половины, я готова была развернуться и бежать. Куда угодно, главное – подальше отсюда. Казалось, что меня предали, унизили, а к глазам подступили злые слезы.
Я не замечала ничего и никого вокруг и не сразу поняла, что все смотрят на меня и ждут …моего решения, а ко мне протянута мускулистая мужская рука. Чужая… Подняв глаза, увидела того самого «Тарзана». Он стоял на одно колене на барной стойке и протягивал мне руку, приглашая на танец… С ним…
В любой другой момент я бы отказалась, отшутившись или съязвив или кинувшись под твою защиту, но только не сегодня…
Секунду поколебавшись, ловлю твой самодовольный взгляд, понимаю, что ты более чем уверен в моем отказе, и… соглашаюсь.
Через мгновение я уже на барной стойке, почти вплотную прижатая спиной к мужскому телу. «Тарзан» двигается в такт музыке, потираясь об меня бедрами, заставляя делать ответные движения. Я сначала немного теряюсь и даже готова пожалеть о своей импульсивной выходке, но мужчина крепко держит меня за талию и уводит по стойке к сцене, где просто припечатывает спиной к шесту.
Свет слепит, музыка оглушает, эмоции, идущие от парня, вызывают отторжение и агрессию, хочется сбежать как можно дальше, чтобы не видеть всего этого, но свет софита неожиданно выхватывает в толпе твое лицо, и тут же слышу смех и голос Марио – «Кай так обжимался со стриптизершей на сцене», «Холодного мальчика захотели все», «День танцев» – и у меня буквально срывает крышу. В ответ на движения «Тарзана» тоже начинаю двигаться в такт музыке и в его ритме. Выгибаюсь навстречу ему, прижимаюсь, когда он притягивает, буквально обвиваюсь вокруг шеста, а потом и вокруг мужчины. От прикосновения чужого полуобнаженного тела на миг становится неловко, но я перебарываю это чувство – назло тебе заигрываю с другим… Конечно, тут еще сказывается выпитое в большем количестве спиртное, кальян, который мы курили, балуясь, но больше всего – именно вызов, вызванной обидой и …злостью. Я не просто обижена, я зла на тебя, словно этим танцем ты… предал меня… только теперь я делаю то же самое. Это не просто танец на стойке или у шеста в «Гномах», когда я бравировала перед тобой, стремясь устроить скандал и вывести из себя. Сейчас это было именно предательство, потому что другой мужчина хотел меня (или делал вид, что хочет) и пытался заставить меня хотеть его, отдаться ему, пусть не в полной мере, зато публично… И я не сопротивлялась ему назло тебе. В голове стучали, как молотком твои гневные утренние слова, когда ты устроил мне выволочку, что не пришла ночевать домой, а сам? Почему ты постоянно делаешь мне замечания, учишь жизни, что-то запрещаешь и диктуешь, а саам? Выходит, тебе можно, а мне нельзя? По какому праву? Потому только, что ты мужчина? Я ловила твой взгляд и, делая очередное движение к «Тарзану», словно говорила – «вот тебе, на, получи», – обида хлестала через край, а разум, видимо, снова меня покинул…
Публика вокруг сцены бесновалась и визжала от восторга, а мы продолжали танец грациозного барса и трепетной лани. «Тарзан» двигался с кошачьей (только кошка очень большая) грацией, и он словно охотился на меня, а я завлекала его, стараясь при этом не быть пойманной… Его крепкое мускулистое тело все чаще прижималось ко мне, от теплого дыхания по спине пробегали мурашки, шепот завораживал… Он, видимо очень хорошо владел искусством обольщения женщин, потому что у него это получалось… Мое тело готово было предать меня… Еще немного, и «Тарзан» одержит верх, но когда казалось, что сопротивляться нет сил, и сейчас я отдамся ему прямо тут… музыка смолкла, прожектор высветил мужчину, а я оказалась в спасительно темноте и …словно пришла в себя, очнулась от дурмана, ко мне вернулась способность соображать и мыслить здраво и ужас того… что я натворила только что… Надо было срочно смыть с себя это чужое вожделение или хотя бы умыться… И бежать, бежать, как можно скорее…
Спрыгнув со сцены, пробираюсь к туалетам и вдруг натыкаюсь на мужскую фигуру, которая не дает пройти. Поднимаю глаза – Паоло.
– Куда торопишься, красотка? – спрашивает, неприятно ухмыляясь.
– Разреши пройти, – пытаюсь отстранить его рукой.
– А если не разрешу? – мужчина явно пьян, и нормальных слов не понимает.
– Хватит шутить, дай пройти, – стараюсь обойти его хоть с какой-то стороны, но он как гранитная скала в узком проходе – и ни с места.
– Ты такая красивая сегодня, так великолепно танцевала, – начинает он расточать комплименты, а я внутри потихоньку закипаю.
Молча киваю ему, не желая отвечать, а он, продолжая восторгаться, хватает мою руку и тянет к губам. Вот только этого мне сейчас не хватало – холодно улыбаясь, пытаюсь выдернуть руку, но не тут-то было – он держит достаточно крепко, и вот уже его губы на моем запястье, продвигаются дальше… Вся содрогнувшись от омерзения, вырываюсь из хватки мужчины и разворачиваюсь, чтобы уйти. Умоюсь дома, сейчас главное – сбежать.
Но Паоло не желает отступать – он резко хватает меня за руку выше локтя, тянет к себе, и я с силой впечатываюсь ему в грудь. Тут же выставляю кулаки – отстраниться, а он толкает меня, прижимая спиной к стене коридора. Стараюсь оттолкнуть парня, но он и так силен, а алкоголь придал еще силы. Отчаянно сопротивляюсь, когда он наклоняется ближе ко мне и пытается поцеловать – отпихиваю руками, верчу головой, пытаюсь поднять колено, чтобы ударить, но большой и сильный мужчина, да еще обиженный тем, что я смею ему отказывать, держит крепко, сковывая сопротивление.
– Один поцелуй, красавица, не убудет с тебя, – говорит он, обдавая тяжелым дыханием с запахом спиртного, – всего один.
С ужасом смотрю на него, пытаясь закрыть лицо ладонью. Как же он мне омерзителен и гадок. Ощущение такое, что стоит ему коснуться моих губ, меня тут же вывернет от отвращения.
Неожиданно кто-то хватает Паоло за рубашку и оттаскивает от меня с такой силой, что ткань трещит по швам. Вздох облегчения сменяется паникой, когда я понимаю, что это ты, и сейчас вы подеретесь. Первый момент я стою в каком-то ступоре там, где вы меня оставили, но едва лишь немного отпускает и возвращается способность соображать, бегу в ту сторону, куда ты уволок Паоло. Сердце стучит как бешеное. Умом я понимаю, что ты сильнее, к тому же очень зол, а он сильно пьян, но все равно боюсь за тебя. Паоло кажется мне нечестным игроком, и там может быть кастет или даже нож, да что угодно. Понятно, что помочь не смогу, да и остановить драку тоже, и все равно несусь туда и замираю на пороге туалетной комнате, прижав руки ко рту, чтобы не закричать.
Развороченная раковина, помятая дверь, разбитое лицо Паоло и твоя рука в крови красноречиво говорят о только что произошедшей баталии.
Сейчас вы стоите друг против друга как два льва, защищающие свой прайд.
– А это, друг мой, не твоего ума дело… – отвечаешь на какой-то вопрос Паоло, которого я не расслышала – в клубе по-прежнему гремит музыка.
– Угу…, – бурчит он, глядя на тебя как-то странно.
– Надеюсь, ты все уяснил с первого раза… – говоришь тоном, не терпящим возражений, и замечаешь меня в дверях.
Что ты ему сказал? Явно что-то такое, от чего он потерял всю свою спесь…
Мне становится очень страшно, и дело даже не в том, что защищая меня, ты мог выдать всем наши отношения. Об этом я как-то не думаю, ты просто защищал девушку от пьяного подонка, и это нормально… Но он стоит и молча смотрит, не делая попыток продолжить драку, словно признавая твое право ударить его, право… на меня… Что ты ему сказал такого, что он так себя ведет? Хочу кинуться к тебе, мне надо убедиться, что все в порядке, но это точно выдаст нас с головой, да и сам ты какой-то отрешенный, собранный, холодный и далекий… Поэтому так и стою, не двигаясь, ожидая, что будет дальше…
Берешь меня за руку и ведешь за собой через весь клуб к выходу. Пытаясь проникнуть за надетую маску, понимаю, что бесполезно и просто иду следом.
На улице светает, свежий ветер обдувает разгоряченное тело и сразу становится зябко. В попытке согреться обнимаю себя руками за плечи. Молча смотришь на это и даже не пытаешься как-то согреть, и я тоже не решаюсь подойти и прижаться или попросить обнять меня…
– Стой здесь, только ничего не вытворяй, – слышу твой голос и киваю. Да куда уж больше, я и так столько вытворила…
Очень быстро ты возвращаешься с такси, и мы едем домой. Молча. Внутри какая-то звенящая пустота. Нет ни слов, ни мыслей… Я не знаю, что сказать, как объяснить, извиниться, да и не готова сейчас к разговору, видимо, ты тоже, поэтому не прерываешь молчания даже на вилле. Все так же молча и отрешенно выходим из машины и, войдя в дом, расходимся по своим комнатам. Как чужие…
Чувствую себя совершенно выжатой и опустошенной. Какой длинный сумасшедший ужасный день… разговор с Арчи, его сальные взгляды, этот Клуб, танец, обиды… И как все ужасно закончилось… В комнате падаю на кровать, и тут меня начинает колотить. Сворачиваюсь клубочком, чтобы согреться, но озноб не проходит. Вспоминаю, что в чемодане есть коньяк, маленькая бутылочка из гостиничного бара еще из Гонконга. Зачем-то взяла, потом хотела выложить, но так и протаскала с собой. Терпкая жидкость согревает внутри, и становится чуть легче, но озноб все равно не проходит. По лицу текут злые слезы, но злюсь я теперь уже на себя, на свою глупость, нелепые обиды, неумение держать себя в руках и вовремя остановиться… да, я все еще немного обижена на тебя и даже, наверное не за то, что ты там делал на мальчишнике – каким бы ни был этот танец, а за то, что сам не рассказал мне об этом… А ты сама всегда и все рассказываешь? – тут же вмешивается внутренний умник, и я не нахожу, что ответить…
Больше всего мне хочется увидеть тебя и попросить прощения – за твои переживания, когда я не пришла ночевать, за этот сумасшедший день и танец, за Паоло и вашу драку – за все… А может даже просто молча прижаться… И тут же понимаю, что просто не получится, что вообще непонятно, что и как будет дальше…
Переодевшись, забираюсь в постель, но уснуть не могу, так и лежу с открытыми глазами, перебирая в уме события сегодняшнего дня… Через пару часов внутренних терзаний встаю и прямо босиком и в пижаме иду к тебе. О чем я думала, выходя в таком виде из комнаты и идя через весь дом? Не знаю, видимо, разум в очередной раз со мной попрощался…
 
Тихо скрипнула дверь, открываясь и пропуская меня в твою комнату. Придерживая, закрываю ее за спиной и иду вперед…
Ты спишь на животе, обняв руками подушку… останавливаюсь в полушаге от кровати, не зная, на что решиться – разбудить и попросить прощения или просто постоять вот так и уйти… Стою и просто смотрю, как ты спишь, не разглядываю, скорее запоминаю, потому что совсем не знаю, что будет дальше… Я такого сегодня наворотила за день, что одним прости не исправишь… Свежий ветер шире растворяет окно, и я невольно ежусь, начиная потихоньку замерзать… Переминаясь с ноги на ногу, никак не могу решиться ни на что… Понимаю, что это глупо – вот так стоять и смотреть, но ничего не могу с собой поделать… руками обнимаю себя за плечи, чтобы хоть немного согреться, потом, подчиняясь какому-то безотчетному порыву робко зову по имени.
– Кай... Кай... – мой тихий шепот раздается, кажется на всю комнату. И я тут же замолкаю испуганно …ты спишь, не слыша, и тогда я снова произношу твое имя… Ты все еще спить, но начинаешь ворочаться, и я вдруг паникую и хочу сбежать, пока ты окончательно не проснулся, но… не успеваю…
– Что случилось? – твой тихий голос вызывает вздох не то удивления, не то радости. Хочу увидеть твои глаза, но ты снова падаешь лицом на подушку. Какое-то время молчу, а потоми все-таки решаюсь…
– Кай, я... извини меня, ... Не злись..., – нервничая и едва не заикаясь, произношу просьбу о прощении, понимая, что слов ничтожно мало, да и те никак не идут с языка, теребя руки и стискивая их до боли, опустив голову и стоя так, что кажется, еще минута, сорвусь и убегу. Потом, немного помолчав, добавляю «пожалуйста», вкладывая в это слово весь свой страх, боль, неуверенность и искреннее желание извиниться.
Ты молчишь, и я опускаю глаза. А чего собственно ты хотела? Жарких объятий и поцелуев? Да ничего, дорогая, с кем не бывает. Чуть не отдалась какому-то незнакомому парню на глазах у всех, да это ерунда – ты этого ждала? Краска стыда заливает до корней волос, хорошо, что ты не смотришь на меня…
– Иди сюда..., – зовешь, откинув край одеяла. Я сначала все еще медлю, не сразу осознав происшедшее, а изнутри поднимается волна радости. Понимаю, что не все, что разговор еще предстоит, и возможно, трудный, но все равно уже легче, словно во льду на речке появилась полынья, а от того и радостнее. Отряхнув замерзшие ступни, забираюсь под одеяло, но не решаюсь придвинуться к тебе поближе.
– Замерзла? – спрашиваешь, бросив на меня беглый взгляд.
– Немного... – тихим шепотом в ответ.
Притягиваешь к себе, обнимая, и я льну к тебе в ответном порыве, потому что этот твой жест, это уже так много… пусть ты ничего не сказал в ответ, но это – уже ответ, причем такой, на какой я и надеяться не смела… Становится гораздо легче, такое ощущение, словно вот ты упал в яму и не знаешь, как выбраться, а тут тебе протянули руку, и пусть до верху еще далеко, но рука уже есть, значит, поднимешься… Хочу обнять тебя и прижаться как можно ближе, но что-то все-таки останавливает, поэтому снова тихо зову: «Кай...»
Что-то нечленораздельно произносишь, не поднимая головы.
– Ты не злишься на меня? – Мне так важно это услышать ответ…
– Отшлепаю тебя, как только высплюсь..., – ворчишь, не открывая глаз и улыбаясь. Радостно вздыхая, улыбаюсь в ответ и придвинувшись как можно ближе к тебе, устраиваюсь удобнее. Надеюсь, про отшлепать ты пошутил, но как же я рада тому, что ты снова шутишь…

»» 28.02.15 00:10 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

A whole new world
A new fantastic point of view
No one to tell us no
Or where to go
Or say we're only dreaming.

Городская гостиница - "Застенье"

А вы когда-нибудь находились в одной клетке с хищником, когда все ваше существо кричит о том, как хочет жить и что лишь одно неверное движение может лишить вас этой способности? Если честно, я не была, но мои ощущения в данный момент очень похожи на те, что испытывает человек, запертый в клетке с опасным зверем. Это и страх и одновременно надежда на то, что все будет хорошо.
Когда я села в машину Румпеля, и дверца захлопнулась, отгораживая меня от остального мира, стало еще хуже. Ладони вспотели, дыхание участилось, а звон в ушах под аккомпанемент бешенного сердечного ритма не давал сосредоточиться. Я волновалась и сильно. Мне очень хотелось узнать ответы на мучившие меня вопросы, раскрыть тайну брошки и девушки из видений, вот только я никак не могла расслабиться. Я хотела ему верить, желала этого всем сердцем, но Румпельштильцхен ассоциировался у меня не только с пауком, в чьи сети я угодила по своей же воле, а еще и с диким, опасным зверем. Человек и дикий зверь никогда не станут друзьями, возможно, лишь, что они найдут общий язык, но даже тогда, каждый из них будет ждать удара в спину. Человек - что зверь нападет, а зверь - что человек вновь лишит его свободы. Но, я боялась не Румпеля, меня пугала неизвестность. Я не знала, что он задумал, и это меня волновало и настораживало, но пути назад нет. Я сама согласилась, теперь оставалось лишь ждать развязки.
Мы заехали на почту, чтобы взять какой-то пакет. Что в нем было, Румпель, естественно, мне не сказал, а я не стала настаивать. Мы ехали в полной тишине, даже радио молчало. Я смотрела в окно, наслаждаясь красотой города в закатной дымке. Я всегда любила это время, больше, чем какое-либо. Рассвет тоже красив, но закат словно приоткрывает завесу тайны. Ведь стоит только солнцу скрыться за горизонтом, как в свои права вступает ночь. Это время, когда все снимают маски и выпускают на волю свои тайные желания. Я не знаю, кто придумал, что ночью мир засыпает. Глупости! Ночью как раз начинается настоящая жизнь. А когда встает солнце, все исчезает, и люди снова надевают привычные маски.
Город в закатных лучах был прекрасен, говорить совсем не хотелось. В скором времени мы проехали указатель, говоривший о том, что теперь мы за пределами города.
- Ты не сказала ни слова после того, как мы проехали указатель «Энск. Добро пожаловать». Сомнения гложат? - нарушил молчание Румпель
- Скорее, внутренняя борьба, которая уступает место любопытству, ведь ты так и не сказал, что было в том пакете, который мы забрали.
- Труп? – вопросительная интонация в сочетании с его улыбкой в пол лица, заставляют и меня улыбнуться, - Почему ты приехала в Энск?
Ну, и что я должна ответить? Рассказать о неудачной любви, которая разбила мне сердце? О том, как я пыталась спасти Его и не смогла? Три года прошло, а я до сих пор помню его стеклянный взгляд устремленный в небо.
Я не помню, что ответила на тот вопрос, хотя Румпеля по всей видимости не очень то интересовал мой ответ.
Машина поворачивает, и мы едем по дороге усыпанной еловыми иголками. Открываю окно, чтобы ощутить запах хвои, но не чувствую ничего. Словно запахи перестали существовать. Лес кажется ненастоящим. В шорохе деревьев слышится предостерегающий шепот. Скрипнула ветка и мне отчетливо послышалось "Беги". Такое ощущение, что кто-то специально нагнетает обстановку. Я как-то слышала разговор о том, что в окрестностях стала твориться «не весть какая чертовщина». Теперь, я понимаю о чем шла речь. Место словно мертвое, как будто из него высосали всю жизненную силу. Но оно, несомненно, притягивает, в воздухе витает тайна, кажется, что ты попала в параллельный мир, в котором никого, кроме тебя нет. Впечатления неоднозначные, но так не хочется, чтобы все это заканчивалось. Я в предвкушении.
Румпель выруливает на небольшую поляну и останавливает машину возле беседки. Выхожу из машины, прихватив с собой сумку и закидываю ее на плечо.
- Я бы хотела еще раз посмотреть на брошку, - произношу я, потому что мне вдруг показалось, что брошь осталась у него в магазине и все это простой трюк, чтобы заманить меня в эту глушь.
- Конечно, как только доберемся до места назначения.
- Мы еще не добрались?
- Нет.
Ну, вот! Я так и думала. Скорее всего у него нет брошки. И зачем я послушно иду за ним, точнее почти бегу, так как Румпель очень настойчиво тащит меня за собой. Да и держит он меня за руку так крепко, словно боится, что я убегу. И тут я понимаю, что эта поездка ему гораздо важнее, чем мне казалось сначала, и что я играю не последнюю роль. Вот бы знать о чем он думает! Он волнуется и это заметно. Интересно, куда он меня ведет? По идее, нужно бы испугаться, вот только страха нет, он давно прошел, уступив место любопытству.
- Рум, - окликаю я его
- Не бойся, - слышу в ответ.
- А я и не боюсь, просто не понимаю, что тут делаю и как все это поможет мне найти ответы на вопросы? И почему я на это согласилась?
- Потому что я обаятельный? - смеется он.
Улыбаюсь в ответ. Вряд ли это причина моего согласия, но должна признать, что Румпель не лишен обаяния, плюс он, довольно, интересная личность. Я с ним толком не знакома и не уверена, что хочу знакомиться ближе, но он словно книга, которую я так давно искала, вот только на непонятном языке, а что в ней написано узнать, ох как, хочется.
Мы подошли к стене испещренной различными символами знакомыми и незнакомыми одновременно. Кончики пальцев вновь начинает покалывать, и я сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы приглушить эти ощущения.
- Мы будем изучать наскальные рисунки? - спрашиваю я, осторожно касаясь шершавого камня.
- Ты их видишь? - спрашивает он удивленно.
- Ну, я вроде не слепая, - улыбаюсь и привлеченная свечением из разлома в стене провожу по нему ладонью. Ее словно обжигает кипятком.
- Обожглась?
Откуда он узнал? Уже хочу дать утвердительный ответ, как замечаю, что на ладони нет и следа от ожога, она даже не покраснела.
- Показалось, наверное.
- Наверное.
Румпель набрасывает мне на плечи темный плащ, накидывает на голову широкий капюшон, при этом поправив мне волосы. Складки тяжелой ткани под тяжестью материи опускаются на плечи волной, а полы плаща обволакивают, укрывая до пят. На себя он надевает такой же. Я замечаю у него в руке необычную книгу, но не успеваю спросить зачем она ему, как он начинает ее читать. Странные и незнакомые слова срываются с его губ, в моей ладони непонятным образом оказывается брошь, и перед моими глазами снова другой мир - соленый воздух, брызги, волны...
- Руку дай. Быстро. – голос хриплым скрежетом режет пространство, слова грубы.
Повинуюсь, хотя и неосознанно. Разжимаю ладонь, уронив брошь в выемку в книге. Грани идеально принимают предмет, словно обнимая. Румпель силой сжимает мое запястье, накрыв моей ладонью брошь. Я не успеваю удивиться происходящему, как мою руку пронзает резкая боль, поднимаясь все выше. Я уже не чувствую плеча. С губ непроизвольно срывается тихий стон. Закусив губу, пытаюсь вырваться, но не получается, слишком крепко он меня держит.
- Сейчас все закончится. Терпи, - его голос слышится словно сквозь вату.
Скорей бы!
В ушах шумит, все расплывается, но боль не желает утихать, такое ощущение, что кто-то дробит кости. Больно, очень больно! В голову закрадывается мысль, что все это ритуал секты непонятного происхождения, а на броши был яд, иначе почему я уже не чувствую ничего, кроме боли, которая застилает кроваво-красной пеленой мой взгляд. Из последних сил пытаюсь вырвать руку, но Румпель сам ее отпускает. Меня вдруг ослепляет вспышка белого света, становится холодно, но боль и правда уходит.
Глаза слезятся, и я никак не могу понять где нахожусь. Знаю только, что Румпель снова взял меня за руку. Я с силой выдергиваю ее. Алые капли с ладони падают на снег. Откуда он здесь? Что это за место? Кончики пальцев вновь начинает покалывать и с каждым разом это ощущение усиливается.
- Ты что спятил? - зло произношу я, потирая ноющее запястье и наблюдая как капельки крови падают на снег образуя на нем контрастные узоры. - Совсем больной что ли?!
Но Румпель только улыбается и его улыбка кажется по-настоящему счастливой.
- Тебе весело?
Я так зла, что хочется заехать чем-нибудь по его улыбающейся физиономии. Притащил меня черт знает куда, не спорю, место красивое, хотя и пугает, но все равно! И где брошь позвольте спросить? оглядываюсь в поисках книги, но не нахожу ее.
- Почему нет? Я дома!
Он сошел с ума, - первая мысль посетившая мою голову, но не успела я ее озвучить, как на поляну вышла девушка. Румпельштильцхен с ней оказывается знаком, но стоило ей заговорить, как я поняла, что знакома с ней тоже. Это девушка из моих видений. Смотрю на нее не в силах поверить. Она реальна! Она не плод моих фантазий! И ее лицо... оно так похоже на мое. Откуда то из подсознания всплывает ее имя. Моргана.

- Здравствуй, сестренка, - произносит она и касается моих волос легким материнским жестом.
В кончики пальцев словно впиваются миллиарды маленьких иголок, это больно и приятно одновременно. Силюсь сказать хоть слово, но язык не слушается. Слышу сдавленный крик и понимаю, что за моей спиной что-то происходит, но Моргана не дает мне оглянуться. Тихий, еда слышный щелчок, и темнота принимает меня в свои объятия.

Прихожу в себя в небольшой, но уютной комнатке, слышу как потрескивает огонь в камине. Напротив, удобно расположившись в кресле, сидит Моргана и ухмыляясь произносит:
- Совсем сноровку потеряла, Рин. Тебя вырубило простейшее заклинание.
- Я не была готова к подобному, - отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно, и осторожно сажусь на кровати.
- А я надеялась, хотя бы, на простейший блок. - вновь ухмылка, - Ты должна была почувствовать мою магию. Мы всегда чувствовали друг друга.
Магия, заклинания, переход между мирами. Что за чертовщина творится? Что же это за город такой! Хотя и я стала всему этому свидетельницей, но все равно не могу до конца поверить в происходящее. Смотрю на Моргану и замечаю, что она внимательно следит за каждым моим движением. Боится что ли чего?
- Где Румпельштильцхен? - спрашиваю я, чтобы хоть что-то спросить. Не люблю я когда на меня вот так глазеют.
- Не стоит тебе о нем беспокоиться, Рин. Он там, где ни ты, ни я ему помочь не сможем.
Я ничего не говорю, но в глазах легко читается тревога.
- Что ты о нем так печешься? Он ведь использовал тебя, чтобы попасть сюда. Не знаю, что он тебе наобещал, но сюда его привело только одно - он хотел получить свою дозу.
- Кое в чем, он, все-таки, помог, - осторожно отвечаю я. - Мы ведь встретились. Я давно хотела узнать реальна ты или нет, теперь вижу, что да. Поэтому ответь мне на вопрос. Откуда я тебя знаю?
- Сильно же тебе отшибло память, сис. Но, не поверишь, я по тебе соскучилась!
Моргана подходит и обнимает меня, а потом садится рядом и говорит:
- Позволь напомнить тебе, кто ты есть на самом деле...

продолжение следует...

»» 27.02.15 14:56 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Италия. Рим.

Мне мало-мало-мало тебя.
 
Я схожу с ума...
Я схожу с ума...
Мне мало-мало-мало, мне мало-мало-мало.
Мне мало-мало-мало, мне мало-мало-мало тебя! (с)
 
Мягкий дневной свет лился в комнату, проникая через тонкие занавески. Окна моего временного пристанища на вилле выходили на теневую сторону, и потому стены до сих пор хранили утреннюю прохладу, ожидая жаркого полдня, когда солнце разгорячится не на шутку. Проснулись мы с Гердой почти одновременно. Она слегка пошевелилась, сменив позу и подтягиваясь. Я прижался ближе, так и не открыв глаз. Провел рукой по мягкому животу, упругим бедрам. Ладонь скользнула между ее ног, огибая такие ненужные препятствия, как шорты от пижамы. Пальцы сами собой нашли их край. Герда вздрогнула, слегка напрягшись. Я немного развернулся, устраиваясь удобнее, тем самым теснее прижавшись к ней. Теперь Герда лежала ко мне спиной, все еще напряженная, не решаясь отдаться неге. А я изнемогал от желания, медленно продолжая ласкать ее...
-Малыш..., - прошептал я ей на самое ушко, прижавшись губами и слегка покусывая мочку.
-Мммм...
-Хочу тебя..., - шептал я, проникая все глубже, лаская и, наверное, не оставляя ей выбора. Герда немного расслабившись, легонько сжала бедра, тем самым поощряя меня, говоря свое "да". В ответ я усилил нажим, изменив темп, обращая её в свою веру, в свое желание, в общую страсть и стремление. Она тихонько застонала, я перевернул её на живот и стянул шортики.
- Если не впустишь меня ... я просто сойду с ума..., - ласково прошептал я, целуя её плечи, - Сойду с ума..., - повторил я, изнемогая от желания, и чуть прикусил нежную кожу на шее, от чего та покрылась мурашками, вызвав в моем теле дрожь. Как же хорошо, что она тут. Что мы рядом. Что я прямо сейчас могу быть с ней. Мне не хотелось наказывать ее (хотя, надо было бы и отшлепать кое-кого за вчерашние танцы, и, может быть, я так и сделаю), утверждать свое превосходство. Я просто наслаждался. И очень хотел, чтобы она испытывала то же самое…
Герда чуть пошевелилась бедрами, и я медленно, наполненный внутренним трепетом, распаляя сам себя, окунулся в нее. Все чувства обострились. Я горел, ощущая ее возбуждение. Подпитанные этим огнем, движения становились все быстрее. Герда, сжав край подушки, прикусила кулачок, подавив рвущийся наружу стон. Мы бежали вперед, не желая прекращать происходящее и страстно стремясь к освобождению. Мы сливались воедино, без изысков и искусов, подчиняясь древнему ритму человеческой жизни. Кажется, сейчас жили только наши тела. Душа давно летала где-то чуть по выше, похоже, умиляясь такому единению, примитивному и великолепному одновременно. Она отдавалась мне вся. И я брал, врывался, захватывал... И находил, отдавая взамен часть себя, взрываясь в вихре волшебного экстаза...
И снова в голове только одна мысль: «Разве может быть всё так просто и ...хорошо?!»
 
Потом некоторое время мы лежали молча, наслаждаясь невесомостью.
- Если это было наказание, то очень приятное, - усмехнулась Герда, пряча лицо в подушках.
Я, чуть приподнявшись, лег на бок и провел ладонью по ее спине (идеальный изгиб…):
- Это я еще не проснулся. Вот теперь готов отшлепать тебя...
Нарочито медленно потянувшись, я привстал и одним махом подтянул к себе недоумевающую Герду.
- Ну, держись!
Теперь она была перекинута через мои ноги, попой кверху.
- Значит так, если еще хоть раз увижу тебя рядом с хотя бы минимально голым мужчиной, - я сделал красноречивую паузу и легонько шлепнул Герду по ягодицам. Она пискнула от удивления, не ожидая, что угроза воплотится в реальность.
- Кем бы он ни был, хоть умирающий, хоть брат (а братьев у тебя нет), да кто угодно, тут же, запомни, тут же, - продолжил я, снова шлепнув Герду по мягкому месту, - Немедленно, при всех, будь рядом хоть президент вселенной, перекину тебя через колено и отшлепаю, но уже, поверь – по-настоящему!
- Все это череда случайностей…, - пыталась оправдаться Герда, закусив губу.
- Ага, как же, - я перевернул ее, глядя в глаза, - Оставим пока эту тему, будем считать это первым уроком хорошего поведения. Кто первым в душ?
Очень хотелось ополоснуться и смыть с себя последний сон и так и не покинувшую усталость. А еще я не хотел пока говорить о чем-то серьезном, потому что был уверен, что наша беседа с Гердой (несмотря на ее ночное извинение, которое я отношу на счет Паоло) не будет конструктивной и испортит, так сказать, момент. И все же, пусть знает, что я не дам ей спуску.
- Конечно, я, - Герда приподнялась, - Дамам нужно уступать…
С языка чуть не слетели язвительные слова о том, что кое-кто вчера вел себя вовсе не как дама, однако я сдержался и промолчал. Но, похоже, Герда заметила это. Правда, тоже почла за лучшее ничего не говорить. Она села в постели и оглядывалась в поисках своих шортиков.
- Не это ищешь?
- Оу… да…, - она потянулась за одеждой. Я ухмыльнулся:
- Герда, я только что видел все, что ты собираешься так надежно спрятать…
- Нууу…
- Когда приедем домой, заставлю тебя ходить по особняку голышом целый день, - усмехнулся я, добавив про себя: «И брать тебя в любом месте, где мне этого захочется».
Герда натянула шорты:
- Понимаю, что это выглядит странно, но мне…эм…как-то все равно неловко…
- Ты еще скажи, что мы мало или не так близко знакомы, - продолжал веселиться я.
- Хватит издеваться, - Герда показала мне язык, встав с кровати, - … думаю, скоро привыкну.
Прозвучало это не очень-то уверенно.
- Сделаю все от меня зависящее, чтобы все так и было! - я с улыбкой растянулся на кровати, вытянув ноги и заложив руки за голову. Естественно, что на мне не было ни одной ниточки одежды. Герда вспыхнула, но понимая, что я дразню ее, вдруг остановилась на полпути к ванной комнате. Потом, подняв руки, сняла через голову тонкий топ на бретельках, потом, секунду поколебавшись, стянула шорты.
- Ты очаровательна, - восхищенно прокомментировал я, благодаря Бога, за такой нехитрый, но очень возбуждающий стриптиз. Герда была прекрасно сложена. На нее было просто приятно смотреть. Она казалась очень хрупкой, и при этом не была слишком худой. Во всех местах все как надо. Тонкая талия и длинные ноги. Эффекта добавляли тяжелые золотистые волосы.
- Молодец, малыш! – продолжил я с улыбкой, любуясь ее наготой, подняв вверх большой палец. Герда скромно улыбнулась и, снова показав язык, скрылась в ванной.
Жаль, лучше бы вернулась ко мне в постель. В душе же с трудом помещался и один человек, так что я даже не пытался предпринять попыток пробраться в ванную комнату.
Спустя минут десять Герда вышла, обернувшись полотенцем. Дальше демонстрировать мне свои прелести она, видимо, не решилась. Правда, и в полотенце, с собранными в узел волосами она выглядела чертовски сексуально.
-  Иди сюда, кажется, я кое-что придумал…, - заговорчески подмигнув Герде, я сдвинулся с середины кровати. Она медленно подошла и села. Я потянул ее к себе, заставляя лечь.
- Сейчас устрою себе экскурсию, - Герда недоуменно воззрилась на меня, - Пройдусь по каждому уголку, все осмотрю, может быть, тогда ты прекратишь прятаться от меня…
Сначала Герда явно не понимала, к чему я клоню, а потом, когда смысл стал очевиден, рассмеялась:
- Да, ну, глупости…
- И вовсе не глупости. Устраивайся удобнее. Итак, с чего начнем?
Мне, правда, хотелось немного раскрепостить Герду, хоть в итоге преследовалась цель еще раз заняться с ней любовью. Это поражало и удивляло: как человек, который ходит почти нагишом по подиуму, не решается пройтись передо мной без одежды?
- У тебя очень красивые волосы, - я провел ладонью по голове Герды, начав исследование, - Мягкие и такие блестящие.
Герда фыркнула.
- Ну, ладно ладно на них долго останавливаться не станем – волосы ты демонстрируешь без всяких переживаний…
Улыбнувшись, я некоторое время внимательно смотрел на нее, продолжая свое исследование:
- Очаровательное личико, - я провел ребром ладони по ее скуле, пальцами очертив контур губ, - С этой частью вроде тоже нет проблем…
Герда усмехнулась, а я стал медленно целовать ее. На самом деле мы как-то редко это делали. Наверное, потому что наши отношения все еще были тайными. Вот  Марио с Марией обнимались-миловались чуть ли не каждую секунду. Правда, после стычки с Паоло, думаю, наши с Гердой отношения перестанут быть большим секретом. Будет повод наверстать упущенное…
- Хоть проблем и нет, но очень приятно тебя целовать…
- Мне тебя тоже…Мы как-то редко это делаем…, - Герда смущенно улыбнулась.
- Читаешь мои мысли, малыш, - я снова поцеловал ее, - У тебя такие губы… что … уверен, многих мужчин посещают очень непристойные мысли…
- Что?! – воскликнула Герда, округлив глаза.
- Я, как могу, сдерживаюсь.
Краска залила личико Герды.
- Я вовсе… Никогда об этом не думала…
Еще бы…
- Уверен, что прав. От них сложно оторвать взгляд.
Я снова поцеловал Герду, чуть покусывая нижнюю губу. Герда слегка отодвинулась и посмотрела на меня в упор, что было не сложно, с учетом того, что мы лежали почти нос к носу.
- Ты, правда, думал…о таком?
Я усмехнулся:
- И не раз…
- Оу…
Герда снова покраснела как рак. Ну, еще бы. Хотя, это заставило меня в очередной раз задуматься, как же случилось так, что к своим годам Герда оставалась девственницей, да еще и с весьма скромным опытом в прочих любовных утехах. Куда смотрели мужчины, и почему эти мужчины ничего от нее не хотели? Или это она никогда ни от кого ничего не хотела? О, Господи…Даже не хочу дальше развивать эту свою мысль, а то оказывается, что становлюсь тем самым принцем на белом коне…
- Шейка…, - я обхватил ее ладонью, - Тоже создана для поцелуев.
Я провел губами вниз-вверх, будто пробуя на вкус ее кожу.
- Ты вкусно пахнешь.
- Хорошо, что я вымылась, - пошутила Герда. Я улыбнулся:
- Нет, это такой лично твой запах.
- Мне кажется, ты тоже вкусно пахнешь, - Герда улыбнулась в ответ.
- Кажется?
Герда приподнялась, коснувшись щекой моего лица, тихо вздохнула:
- Нет, точно.
- Знаешь, одна женщина мне рассказывала, что главное в отношениях людей это запах. Если тебе не нравится аромат твоего партнера (и я не про туалетную воду), то он точно не твой человек.
- Любопытно.
- Итак, я отвлекся. Плечи, руки, пальчики, - я водил ладонью по называемым частям тела подопытной Герды, целуя тонкие ключицы и пальцы.
 - Дальше все интереснее…
- Мне всегда казалось. Что у меня маленькая грудь…, - брякнула Герда не подумав и тут же, поняв, что со мной, пожалуй, это обсуждать не стоит, попыталась перевести тему, - А помнишь Лизу с нашей школы, у нее еще брат был  старший…
- Раз уж мы коснулись груди…, - я обхватил полушария руками, слегка поглаживая и сжимая соски, - раз уж мы ее коснулись, скажу честно, что видел и побольше, но твоя меня вполне устраивает.
- Всегда думала, что ты любишь таких, - Герда попыталась показать предполагаемый размер груди.
- Ну, это уже просто не грудь, а черт  знает что, ты показываешь…
- Нет, ну, правда…
- Сейчас докажу что вполне доволен твоей…
Кажется, я так заигрался, поглаживая, посасывая, чуть сдавливая, что Герда начала слегка подрагивать, поводя бедрами и призывая к более активному продолжению. Я и сам снова был на взводе. И все же – не стану бросать все на полпути.
- Убедилась, - хрипло спросил я.
- Даааа…
- Тогда идем дальше…
- Может быть, достаточно? – взмолилась Герда. Уж не знаю, в чем точно было дело – в стеснении или в желании перейти от прелюдии к делу, но, как уже сказал, не стану сдаваться, как бы мне этого не хотелось.
- Живот. Идеальный. Такой, знаешь ли – женский.
- Это как? – поинтересовалась Герда, только чтобы поддержать разговор, пытаясь взять себя в руки. Мои ладони легки на ее живот.
- Плоский, но не сильно накачанный.
Я сжал ее талию. Полотенце спускалось все ниже. Следом за ним шел и я, тоже спускаясь все ниже. Наклонившись, губами прошелся по выпуклым бедренным косточкам, вернулся к пупку, потом спустился ниже. Герда вздрогнула. Никак не расслабится. Если честно, в мой первоначальный план дальнейшее не входило, но отчего-то очень захотелось.
- Кстати, красиво, - я указал на тонкую бразильскую полосочку из аккуратно подстриженных волос.
- О, спасибо…, -  Герда запнулась. Я чувствовал, что она пытается расслабиться и все равно стеснялась меня. Почему? Очень хочется знать, в чем дело? Мне отчего-то казалось, что вовсе не в природной стеснительности…
- Знаешь, пожалуй, задержусь тут… если ты не против…
Герда вздохнула, не смея вымолвить ни слова. А я, снова спустившись ниже, мягко раздвинул ее ноги, опустившись ближе и любуясь ею…
- Хочу попробовать все…
Герда подавила вздох удивления, когда мои губы коснулись ее нежной кожи внутри бедер, пробираясь дальше и глубже…
 
Душ – великое изобретение человечества, даже такой убогий как тот, что стоит в моей комнате. Это приспособление может всегда, независимо от твоего настроения, все наладить или сделать еще лучше. И даже, когда тебе вроде хорошо, но в голове крутятся плохие мысли, теплые струи воды сделают свое дело. Оставив Герду в одиночестве млеть от удовольствия, я ушел в душ, насвистывая песенку, под которую вчера отплясывал Тарзан с Гердой. Но она, кажется, даже не заметила этого, то ли все же смущенная моим бесцеремонным вторжением, то ли впавшая в полный экстаз. Хотелось бы надеяться на второе, но, думаю, имеет место и то, и другое. Улыбнувшись этой своей мысли, я вылез из маленькой, доисторической душевой кабинки и, обернув полотенце вокруг бедер (я же не эксгибиционист какой-нибудь), вышел из ванной комнаты.
- Тебе тут Юджин звонил.
Герда жестом указала на телефон. Она, само собой, снова была одета в пижаму и лежала на боку, глядя на меня. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал ее.
- Наверстываю…
- Я не против…
Потом взял телефон и просмотрел последние сообщения. Да, Юджин звонил дважды. Также был звонок от начальника службы безопасности. Отлично. Теперь с ними со всеми нужно переговорить. Плюс, как ни крути, надо узнать о текущих делах. Правда, их можно перепоручить Герде. А с юристом и охраной поговорить о Гоу, о Юкки…
- О чем думаешь?
Герда внимательно рассматривала меня, пытаясь по лицу прочесть мысли.
- Да так, ни о чем ерунда…, - я попытался отогнать прочь (пока) мысли о работе, - Может быть, пообедаем не дома? То есть не на вилле…?
- Хорошо…
Уверен, Паоло уже предал огласке тот факт, что мы с Гердой пара или там любовники, зависит от того, как он истолковал мои слова. Но независимо от трактовки, уверен, полдома в курсе, что она и я состоим далеко не в братских отношениях. Откровенно говоря, я не был готов к расспросам. Понимаю, что этого не избежать, но поесть хотелось в тишине, спокойствии и приятной компании. А всего этого можно было достичь только вне дома. А есть хотелось. Несчастный организм, со вчера питающийся в основном алкоголем, просил пощады и еды. В общем, совместим приятное с полезным.
- Отлично! – наклонившись, я снова поцеловал Герду. Она потянулась ко мне, привстав, обняла за шею. Теперь совершенно точно можно было сказать, что это она целует меня. Страстно, горячо, дразня, покусывая губы…
- Если ты продолжишь в том же духе, то считай – зря одевалась… - усмехнулся я, когда Герда остановилась, глядя на меня и оценивая произведенный эффект. Я хотел продолжить поцелуй, но успел лишь слегка коснуться губ. Руки Герды метнулись к моим бедрам. Пальцы неуверенно теребили край полотенца.
- Я хочу тоже попробовать…, - прошептала она, глядя мне в глаза. Я, признаюсь честно, не сразу понял, о чем речь, но, видя, как Герда смущенно пытается подобрать нужные слова, неуверенно кивнул. Надо бы соображать быстрее…
- Только я не совсем точно знаю, как  и что делать … в общем…
Так. Притормози, малыш.
- Герда, слушай, - я притянул ее к себе, заставив тем самым обнять за талию, - Это слова, которые мечтает услышать любой мужчина, и я, черт побери, не исключение…
Герда смущенно улыбнулась, хотя было видно, что она довольна.
- Но…
Герда нахмурилась.
- Но я считаю, нам все же стоит для начала разобраться с пижамой…
- А, ну да, - Герда потупила взгляд и попыталась отстраниться.
- Малыш, брось дуться…
- Я не дуюсь…
- Ага, как же, точно теперь никогда не снимешь эту проклятую пижаму, - попытался пошутить я.
- Мне просто важно это…я тоже хочу, чтобы тебе было приятно и хорошо… со мной…
Ну, вот – опять двадцать пять!
- Так, а ну-ка присядем.
Я почти насильно усадил Герду рядом и заставил смотреть на меня, приподняв ее подбородок.
Черт. А подобрать слова очень сложно. Не хотелось скатываться до банальных фраз из дамских романчиков типа: «С тобой я парю на небесах», поскольку ситуация и так напоминала мелодраму. Никогда не подумал бы, что смогу стать участником подобного разговора. Но я понимал, что Герда не шутит. Это важно для каждого. А для новичка и тем более. Важно знать, что твой партнер испытывает тоже самое, что он (или она), черт побери, парит с тобой на небесах…Ну, как-то так…
- В общем, давай, это будет наш первый и последний разговор в таком русле, а то теперь я смущаюсь…, - невольная улыбка тронула мои губы. Очень хотелось, чтобы Герда расслабилась и чтобы правильно все поняла.
- Герда, ты очень сексуально привлекательная девушка и зря никогда не думала в этом ключе о своих губах…, - сделав выразительную паузу, и, дождавшись, когда Герда улыбнется, я продолжил, - Эм…все, что происходит между нами доставляет мне не меньшее удовольствие, чем тебе …Кстати, я доставляю тебе удовольствие?
Герда кивнула, пытаясь сдержать улыбку и сделать серьезное лицо.
- Само собой, не имеется в виду только моя внешность… Каждому ясно, что я весьма привлекательный мужчина…
Я скорчил рожу, отчего Герда, не удержавшись, прыснула.
- Если уже серьезно, мне хорошо с тобой… Просто хорошо, независимо ни от чего… Да, я ни о чем и не задумывался как-то…, - я вдруг поймал себя на мысли  что это так и есть, что немного ввело меня в ступор, - И в некоторых вопросах – поступательное движение очень приветствуется…как мне кажется…В общем, учись снимать пижаму за минуту, как в армии, - я снова попытался перевести все в шутку, чтобы не показать, как смущен сказанным, - И пойдем уже, поедим…
 
Как маленькие нашкодившие дети, мы пробрались к выходу и дали деру с виллы. Был полдень. Становилось все жарче. Почти  сразу мы набрели на уютную тратторию. Я никогда в ней не бывал, но будем надеяться, что итальянцы априори хорошо готовят, а пиццу так и вообще сложно испортить. Мы заказали суп из морепродуктов и эту самую пиццу, рататуй и свежих овощей. К десерту из пары шариков лимонного мороженного хозяин рекомендовал непременно взять графин марсалы. Он клялся и божился, что только вчера привез вино суперьоре из самой Трапани. Я согласно кивнул, выбрав напиток из белого винограда или оро, и пока нам несли заказ, мы с хозяином еще некоторое время поговорили о преимуществах того или иного сорта и наших личных предпочтениях. Вскоре принесли запотевший от холода пузатый графин с золотистой жидкостью. Хозяин налил нам с Гердой по рюмке, заставив выпить их при нем. Только после того, как мы с ней уверили итальянца в том, что вино великолепно, тот, наконец, удалился, оставив нас наедине. Вино было и, правда, изумительным на вкус, только, пожалуй, слишком крепким для этого часа, потому мы поостереглись выпить весь графин.
Герда некоторое время рассматривала вино на свет:
- Изумительный цвет и вкус… Как и моя малая родина…
- Да, Сицилия утопает в виноградниках. А марсала обязана своим появлением этому острову….
- Да, но я уже успела позабыть этот вкус, - Герда нахмурила лоб и печально подперла кулачком щеку.
- Ты давно была в Палермо?
- Три года назад… Но это не считается. Мой Палермо - это было совсем в детстве. Я и себя мало помню в этом возрасте. Вся моя жизнь связана с Энском.
- Понимаю, иногда я тоже такое чувствую. И все же, когда попадаю в Рим, понимаю – я отсюда… Такое странное чувство…
Герда говорит, что это чувство ей не знакомо и, кажется, очень опечалилась от этого факта. У меня звонит телефон. На дисплее высветилось имя Юджина.
- Я отойду на пару минут.
Этот разговор мог быть не для ушек Герды, которая тут же начнет выпытывать у меня все подробности. А для рассказов, особенно детальных, пока рано. Нужно еще решить, что говорить, а что – нет. И это станет ясно только тогда, когда станет ясно, кто такой мистер Гоу. И, главное, что ему от меня надо?! Или мне – от него…В общем, не дожидаясь ответа, я встал и отошел от столика. Герда лишь удивленно подняла брови – такого она еще не видела. Юджин сообщил, что от китайцев ответа пока нет. То есть ничего нового. Поговорив с ним еще немного, я набрал номер начальника службы охраны. Федор Иванович Иванов был русским. Говорят, даже служил в ФСБ или как там у них называется эта служба внешней разведки? Безотносительно к его предыдущим местам работы, он создавал впечатление настоящего шпиона. Ну, конечно, если вы знаете, чем Иванов занимается. А так, перед вами представал слегка угрюмый, молчаливый, однако на удивление умеющий правильно вести беседу, человек. Иванова мне рекомендовал когда-то один друг Паоло Сполетто, когда встал вопрос о необходимости создания службы безопасности. Враги ведь есть у всех. Федор Иванович был крепким мужчиной среднего возраста, очень сильным и ловким, как мне однажды стало известно на личном опыте. Одевался он всегда аккуратно,  в костюм тройку хорошего пошива. Носил с собой небольшой чемоданчик и скорее напоминал этакого сельского врача, чем ФСБ-шника. Но внешность, как известно,  обманчива. Короче, получив то послание из прошлого от отца, я тут же озадачил Иванова поисками Гоу. Вот уже несколько дней от него не было никакой информации. Спустя пару гудков, на том конце провода раздался голос Иванова, приветствующего меня. Ничего интересного он рассказать не мог. В Китае оказалось много людей с таким именем и фамилией. Но Иванов не унывал. И все же сказал, что желательно вскрыть конверт. Так как в нем может быть полезная для поисков информация. И, заранее зная, что сам я делать это откажусь, Иваныч обещал сделать все сам и под страхом смерти не рассказывать мне о содержимом. «Подумаю», - бросил я, нахмурившись. «До встречи» - немного помолчав, продолжил я и дал отбой. Обернувшись, увидел, как Герда, сидя за столом, медленно потягивает вино, думая о чем-то своем. Она была такой нежной. Этот элегантный поворот головы. Тонкий профиль с чуть вздернутым носиком, что уж точно говорит о ее дерзком нраве. Эти пухлые губы. Волосы. Ноги с хрупкими щиколотками. Все это вызывало во мне легкую дрожь. Все это волновало меня. Влекло и обволакивало. Что же творится со мной?! В ответ в голове билась лишь пара совсем странных мыслей: «Моя. Сладкая. Горячая. Моя. Вся». Еще никогда я не испытывал такого. Не опасался потерять, уже получив желаемое. Что же со мной творится?! Может быть, просто пришло время?! Ведь, должно же оно когда-то прийти?! Герда расстегнула сандалии, и легонько качала ногой. И тут меня осенило. Развернувшись, я сделал еще несколько звонков…
 
- О чем задумалась? – поинтересовался я, подходя к столику и отсчитывая купюры, чтобы расплатиться по счету.
- Я? – Герда смущенно улыбнулась, - О твоих словах, что чувствуешь себя здесь, В Риме, своим…
Конечно, ей хотелось спросить, с кем и о чем я разговаривал. Но Герда молчала, из каких-то соображений остерегаясь задавать вопросы.
- Идем. Я кое-что придумал.
Герда взяла мою протянутую руку и, с улыбкой предвкушения глядя в глаза, ожидала дальнейших объяснений.
- Сначала поймаем такси… Кстати, паспорт у тебя с собой?
Герда сначала удивленно посмотрела на меня, потом кивнула, так ничего и не сказав.
- Отлично.
Вскоре сев в такси, мы, по моей просьбе, покатили к ближайшему супермаркету. Там была куплена смена белья для меня и Герды, две зубные щетки и зарядка для телефона (хорошо, что у нас они одинаковые).
Когда я передал все это Герде, чтобы та спрятала нехитрый скарб в свой небольшой рюкзачок, так удачно захваченный сегодня в аккомпанемент к сарафану, она посмотрела на меня как на умалишенного. А я лишь спокойно попросил водителя поторопиться:
- Через полчаса у нас посадка на рейс до Палермо….
Герда удивленно вскрикнула, тут же зажав ладошкой рот.
- Решил, можем себе позволить. Когда мы, с нашим рабочим графиком, в ближайшее время выберемся в Рим? В Италию?
- Кай…, ох…, спасибо! – радостно шепчет Герда, обнимая меня. Ее глаза блестят от возбуждения – ну, еще бы – очередное приключение. Да, да, именно так. Почему-то мне кажется, что ее не столько восхищает возможность побывать в родных местах, сколько возможность попутешествовать, да и еще и в таком цейтноте.
- Но как же свадьба?
- Завтра утром будем на вилле. Марио я позвонил.
Друг был не очень-то рад слышать, что его шафер меньше, чем  за сутки до свадьбы, сбегает в другой город, который находится на приличном расстоянии от Рима. Как мог, я постарался успокоить его, сказав, что мы полетим самолетом, а, следовательно, это будет совсем другое расстояние, вернее, время. И вроде как это деловое путешествие. Работа она такая – надо значит надо. И не обязательно Марио знать, в чем настоящая причина нашей поездки.
- Только придется лететь, - я ласково провел ребром ладони по лицу Герды. Она поджала губы, вздохнув.
- Надо будет немного потерпеть, но я буду рядом, - улыбнувшись, я медленно поцеловал ее в губы, искренне наслаждаясь возможностью вести себя, никого и ничего не опасаясь.
- Слишком уж далеко Палермо от Рима с учетом имеющегося времени, - продолжил я, пытаясь успокоить Герду разумными доводами.
- Да все в порядке. Мне всегда легче, когда ты рядом, - немного смущенно призналась Герда.  Я мягко сжал ее руку.
- Всего час.
Если честно, чуть больше. Но час звучит приятнее, чем даже час и десять минут.
- Переживу. Мне не терпится снова побывать в  Палермо.
Я довольно улыбнулся. Впереди ждал вечер только для нас двоих. И, что немало важно, мы будем одни в номере, и никому не будет до нас дела.
_________________

Италия. Рим

You're simply the best, better than all the rest,
Better than anyone, anyone I've ever met!
I'm stuck on your heart, I hang on every word you say
Tear us apart, baby I would rather be dead, ooh you're the best!(с)
 
Не просыпаясь, слегка меняю позу, чтобы лечь поудобнее, и моментально чувствую твое присутствие рядом. И не просто рядом, близко, вплотную, потому что мое тело как всегда чутко реагирует на твои прикосновения… хочу отдаться ласке, но внезапно всплывшая в мозгу картинка прошлого вечера сковывает и не дает расслабиться. Твои ласковые руки гладят, вызывая желание и томление, но я никак не могу отрешиться от вчерашнего, поэтому лежу, не поворачиваясь… Знаю, ты чувствуешь мое напряжение и пытаешься помочь раскрепоститься…
– Малыш, – на ухо тихим шепотом, от которого по спине пробегают мурашки, – хочу тебя… Просьба, в которой я не могу, да и не желаю тебе отказывать, потому что тоже… хочу… соскучилась… но все так запуталось… Но твои руки, кажется везде, ты играешь с моим телом, как искусный пианист, который безошибочно знает ноты и составляет мелодию по их звучанию, и постепенно меня отпускает, все страхи и мысли уходят на второй план, остается только желание и стремление друг к другу…
– Если не впустишь меня ... я просто сойду с ума..., – слышу твой тихий шепот, и это созвучно, потому что безумие у нас общее, да и разве могу я сопротивляться тебе… тем более в такой момент, когда голова плывет, а тело горит от желания. Чуть сжимаю твою руку, соглашаясь и позволяя, отдавая и получая взамен, не думая и не помня ни о чем, только ощущая и наслаждаясь…
Ощущения необычайно острые и какие-то новые, словно эти два дня разлуки и размолвок дали им новый виток… Выше, ярче, полнее… наша музыкальная пьеса достигает своего крещендо… Мои руки сжимают подушку, тело выгибается навстречу тебе, прижимаясь, стремясь быть как можно ближе… прикусываю кулак, чтобы не закричать в момент пика, испуганная собственным столь бурным проявлением эмоций… Отдать всю себя без остатка, выплеснуть чувства и эмоции, отбросить негатив, все наносное и ненужное – гордость, обиды, жажду приключений, нелепые мысли – ничего этого больше нет, а только ты и я – мужчина и женщина, растворяющиеся друг в друге и в древнем как мир танце любви, поднимаясь высоко к небесам и разлетаясь на мириады осколков, оседающих всплесками радуги под прикрытыми веками…
Медленно прихожу в себя, и от того, что все внутри поет, от какой-то всепоглощающей радости хочется получить твое полное прощение, потому что некая недоговоренность все еще витает в воздухе… Не зная, как начать, пытаюсь перевести все в шутку.
– Если это было наказание, то очень приятное, – произношу, улыбаясь, и снова прячу лицо в подушку, потому что фраза кажется неожиданно двусмысленной, и я краснею.
Твои пальцы легонько пробегают по моей спине до талии и чуть ниже…
– Это я еще не проснулся. Вот теперь готов отшлепать тебя... – ты это серьезно?
Хочу пошутить, но не успеваю, потому что с возгласом «ну держись» от слов ты переходишь к делу, и я неожиданно оказываюсь перекинутой через твои колени мягким местом кверху.
– Значит, так, если еще хоть раз увижу тебя рядом с хотя бы минимально голым мужчиной, – за фразой следует легкий, но ощутимый шлепок, сопровождаемый моим ойканьем – не от боли или обиды – скорее, от неожиданности.
А ты продолжаешь шлепать меня – не сильно, но вполне ощутимо – объясняя, что не потерпишь около меня никакого мужчину, если он не одет должным образом (хотя что-то мне кажется, ты и одетого не потерпишь), а если такое случится, сегодняшняя экзекуция повторится прилюдно.
И почему я уверена, что ты это сделаешь? Ощущения странные. Вроде только что сама просила прощения, но эти твои запреты и нравоучения почему-то вздернули. Даже немного обиделась, потому сначала молчу, а потом пытаюсь оправдаться чередой случайностей, из которых состоял вчерашний день. Ты не особо веришь мне (это еще не зная про Арчи!) и аккуратно переводишь тему.
На твой вопрос – кто первым в душ? – отвечаю, что дамам надо уступать и, несмотря на твою довольно скептическую улыбку, намереваюсь первой принять ванну. Откидываю простыню и тут понимаю, что некая часть моего гардероба отсутствует, поэтому снова резко накрываюсь, ловя усмешку в твоем взгляде… Не могу объяснить этого ни тебе, ни самой себе, но мне неловко разгуливать перед тобой без одежды.
– Не это ищешь? – с легкой улыбкой протягиваешь мне пижамные шортики.
– Оу… да… – беру свою вещицу, а ты продолжаешь улыбаться, явно намекая на то, что прятаться поздно, а потом произносишь это вслух.
– Нууу… – выдаю, слегка покраснев. Сама не знаю, что это, но не могу я вот так сразу…
В ответ на твое обещание заставить меня дома целый день ходить нагишом, краснею и прячу глаза. Потом аккуратно под простыней натягиваю шорты и встаю.
– Понимаю, что это выглядит странно, но мне…эм…как-то все равно неловко…
А ты продолжаешь посмеиваться – «о да, скажи еще, что мы недостаточно знакомы».
Понимаю, что, наверное, это в самом деле смешно и нелепо, поэтому уверяю тебя, что скоро привыкну, но на все твои усмешки показываю язык и собираюсь исчезнуть в ванной.
Обещаешь сделать все, чтобы я привыкла побыстрее. Кидаю на тебя взгляд – закинув руки за голову, лежишь на кровати, демонстративно сбросив простыню и, улыбаясь, смотришь на меня.
Ах так, ну погоди, дразнилка.
Во мне просыпается некий азарт, в конце концов, ведь я же танцевала для тебе стриптиз, и тебе кажется понравилось… так почему бы не…
Поворачиваю назад и, встав лицом к тебе, снимаю маечку от пижамы, слегка помедлив и закусив губу от волнения, стягиваю шортики. Чувствую, что все делаю правильно, ты дал мне эту уверенность – твои глаза, взгляд, которым ты окидываешь меня, очень красноречив. И мне хорошо и радостно, а потом вдруг снова становится неловко и немного страшно, поэтому перевожу все на шутку. Замираю еще на минуту, чтобы услышать – «ты очаровательна, молодец, малыш», и, показав язык, чуть не бегом скрываюсь в ванной.
 
Довольно быстро сполоснувшись, возвращаюсь обратно, завернувшись в полотенце и связав влажные волосы в узел на затылке.
– Иди сюда, кажется, я кое-что придумал… – зовешь лечь рядом и при этом так хитро смотришь, что становится и интересно и почему-то немного страшно…
А ты с лукавым взглядом заявляешь, что решил устроить себе экскурсию, чтобы я перестала стесняться. Куда экскурсию? Какие уголки? – смысл фразы доходит до меня не сразу, но едва поняв, что ты собираешься делать, стесняюсь, краснею и пытаюсь отшутиться, заявив, что это глупости.
– И вовсе не глупости. Устраивайся удобнее. Итак, с чего начнем? – настаиваешь, с улыбкой глядя на меня.
Ну зачем ты так? Мне в самом деле неловко. Одно дело, когда мы… когда мысли все другим заняты, и совсем другое вот так, когда смотришь, разглядываешь, оцениваешь… это так… непривычно и немного страшно, потому что я хочу нравиться тебе, потому что не уверена, потому что так …впервые, и еще много других потому что…
Фыркаю от легкой щекотки, когда проводишь ладонью по моим волосам, рассказывая, каковы они наощупь.
– Ну, ладно, ладно на них долго останавливаться не станем – волосы ты демонстрируешь без всяких переживаний… – улыбаешься и продолжаешь свою «экскурсию» – легко касаюсь ладонью овала лица, пальцем очерчиваешь контур губы, и я еле сдерживаю безотчетное желание взять этот палец в рот…
Улыбнувшись, прикасаешься губами. Сначала легко, потом сильнее… Тянусь навстречу… Как мне нравится целоваться с тобой… произношу мысленно, а ты тут же говоришь это вслух, тогда и я перестаю скрываться.
– Мне тебя тоже…Мы как-то редко это делаем… – смущение выдает легкая улыбка.
– Читаешь мои мысли, малыш, – снова целуешь меня, а потом выдаешь, – у тебя такие губы… что … уверен, многих мужчин посещают очень непристойные мысли…
– Что?! – не могу сдержать возглас удивления. А ты продолжаешь дальше, заявляя, что еле сдерживаешься.
– Я вовсе… Никогда об этом не думала… – говорю, заикаясь и слегка краснея.
А ты продолжаешь целовать меня, уверяя, что прав. Никак не пойму, что доставляет тебе больше удовольствия – целоваться или подшучивать надо мной, а если ты говоришь серьезно? Становится совсем неловко. Упершись кулачком тебе в грудь, заставляю отстраниться и смотрю на тебя в упор.
– Ты правда думал …о таком? – едва могу выдавить из себя незаконченную фразу.
– И не раз… – отвечаешь с усмешкой.
– Оу… – становлюсь совершенно алой, не знаю, куда провалиться от стыда, особенно если представить, что я правильно тебя поняла, и речь не о поцелуе, вернее, не о таком поцелуе… Мне неловко не от самого понимания, о чем идет речь, наоборот, я бы даже… хотела …попробовать… с тобой… а вот что кто-то другой думает об этом, глядя на меня, совершенно не нравится.
Дав мне слегка прийти в себя, продолжаешь исследование – легко поглаживая шею. На твои слова, что она создана для поцелуев, ответить не успеваю, потому что это тут же подтверждают твои губы, и дальше я уже соображаю плохо, желая продлить эту ласку, поэтому на твое «ты вкусно пахнешь», – тихим шепотом, щекочущим кожу – отвечаю очевидную глупость «хорошо, что я вымылась» и смеюсь, стараясь за шуткой скрыть волнение.
– Нет, это такой лично твой запах, – объясняешь с улыбкой.
– Мне кажется, ты тоже вкусно пахнешь, – улыбаюсь в ответ, делая ударение на слове кажется, и ты тут же подхватываешь это.
– Кажется? – вопросительный взгляд и бровь поползла вверх.
– Нет, точно, – прикасаюсь щекой к твоему лицу и замираю на мгновение. Сердце щемит от нежности, не хочется ни говорить, ни двигаться. Так и сижу, прижавшись к тебе, а ты рассказываешь, что кто-то объяснил тебе, насколько важен запах, и если запах другого человека тебе не приятен, то это не твой человек. Если это правда, то ты – мой, потому что мне нравится, но я лишь произношу равнодушным тоном «любопытно», чтобы не заострять на этом внимание, хотя ты кажется и так все понял, у меня же всегда все на лице написано.
А ты, похоже, увлекся «экскурсией» – водишь пальцем по моим плечам, ключицам, рукам, объявляя, что дальше все интереснее. Пожалуй, и в самом деле интереснее, потому что тело откликается на ласку, тянется к тебе, а разум видимо совсем покидает мою голову, иначе как бы меня угораздило заявить про маленькую грудь?! Хорошо хоть сразу сообразила, что такие темы – не для обсуждений с тобой, и попыталась перевести разговор на одноклассницу, правда, договорить ты мне не дал…
– Раз уж мы коснулись груди… – говоришь, лаская мою, – раз уж мы ее коснулись, скажу честно, что видел и побольше, но твоя меня вполне устраивает.
– Всегда думала, что ты любишь таких, – ладошками показываю две выпуклости солидного размера.
– Ну, это уже просто не грудь, а черт знает что ты показываешь… – смеешься в ответ.
– Нет, ну, правда… – пытаюсь спорить, притворно обиженно оттопырив нижнюю губу. За время нашего разговора и твоей «экскурсии» я в самом деле немного раскрепостилась, мне сейчас легко и спокойно и радостно и как-то очень уютно с тобой рядом и под твоими нежными руками, которыми ты продолжаешь гладить мою грудь, обещая доказать, что тебя она вполне устраивает.
Я очень скоро чувствую это настолько хорошо, что призываю тебя бросить нелепое занятие изучения моего тела и заняться чем-то другим… Хочу тебя… Сейчас… но… ты убираешь ладонь, только спрашивая, убедилась ли я в том что тебя все устраивает. «Дааа» – хриплым стоном в ответ в надежде на продолжение…
И оно следует, …но снова в виде экскурсии по моему телу.
– Может быть, достаточно? – молю прекратить эту пытку, но куда там… Если ты что-то делаешь, то всегда идешь до конца…
– Живот. Идеальный. Такой, знаешь ли – женский, – заявляешь с улыбкой.
– Это как? – интересуюсь осторожно, когда твои ладони ложатся чуть выше полотенца, стягивая его дальше вниз. Отвлекающий маневр удался – мой голос звучит достаточно ровно, и дыхание слегка успокоилось, но одно твое неосторожное движение или слово, и пожар вспыхнет с новой силой, и тогда его не остановить. Почему, почему ты на меня так действуешь – твои губы, руки, ласки, прикосновения. Мне все время мало, и я постоянно хочу ощущать их на своем теле… От твоих поцелуев мою голову покидают все мысли, а не только разумные, от ласк тело горит и томится в ожидании разрядки… Я привыкла, и мне тебя не хватает…
Ты меж тем продолжаешь освобождать меня от полотенца, что-то говоря про мой живот. Твои пальцы поглаживают его, спускаются ниже, следом за ними этот же путь проделывают твои губы, что заставляет меня покрыться мурашками и слегка вздрогнуть. От стеснения, легкой щекотки, новых ощущений… не знаю…
– Кстати, красиво, – заявляешь, совсем развязав полотенце и глядя на меня.
– О, спасибо… – отвечаю машинально, а потом густо краснею, когда понимаю, что именно тебе так понравилось… Машинально опускаю руку, прикрыться…
– Знаешь, я пожалуй, задержусь тут… если ты не против… – твоя фраза заставляет еще сильнее покраснеть (хотя куда уж больше) дрожью отдаваясь во всем теле – от неловкости, предвкушения, желания, тугим кольцом свернувшегося внизу живота… описать весь клубок чувств и ощущений, переполнивших меня, просто невозможно…
– Хочу попробовать все… – твое горячее дыхание обжигает внутреннюю сторону бедер, а дальше я просто теряюсь в водовороте ощущений, падая и вновь летя куда-то, паря в невесомости острого блаженства, вихрем уносящего в сладкое небытие…
 
Когда удается открыть глаза и успокоить сильно бьющее сердце, ты уже скрываешься в душе, а мое тело пребывает в какой-то блаженной неге, не желая двигаться, не имея сил даже шевельнуться…
Неожиданно ворвавшийся в мою нирвану телефонный звонок рушит очарование момента. Машинально тянусь за гаджетом, когда понимаю, что мы у тебя в комнате, и телефон – твой. Аккуратно беру айфон и смотрю на дисплей – «Юджин», раньше я, не задумываясь, ответила бы на звонок и даже сказала бы, что ты в душе, потому что Юджин – это работа, а работа прежде всего, но это раньше, а сейчас… Показалось, сними я трубку, юрист сразу все поймет, он и так достаточно видел и понял, а что-то, наверное домыслил… поэтому я была рада, когда телефон замолчал. Положив его на тумбочку, нашла свою пижаму и оделась, словно Юджин мог видеть меня тут… Мысль была до того нелепой, что я даже засмеялась, а телефон зазвонил снова. Уже хотела взять аппарат и отнести тебе, когда услышала, что дверь ванной открылась. Через минуту ты появился в комнате, и я первым делом сказала про звонок юриста.
– Наверстываю… – твои губы касаются моих в нежном поцелуе.
– Я не против… – отвечаю, едва получив такую возможность.
Хочу улыбнуться, но ты задумчиво смотришь на телефон, пребывая явно уже где-то не здесь, потому некоторое время молчу, потом все-таки не выдерживаю:
– О чем думаешь?
– Да так, ни о чем ерунда… – тут же отнекиваешься ты. – Может быть, пообедаем не дома? То есть не на вилле…?
– Хорошо… – радостно улыбаюсь возможности побыть еще немного с тобой и только с тобой.
– Отлично! – наклонившись, целуешь меня, и от этого легкого прикосновения губ почему-то сносит крышу. Мне тоже хочется тебя поцеловать и не просто, а жадно и страстно, покусывая губы и вступив в сражение с твоим языком, прижимаясь и отстраняясь. Не знаю почему, но мне вдруг становится безумно важно доставить тебе удовольствие, сделать так, чтобы и тебе было хорошо со мной, попробовать тот самый поцелуй, на мысль о котором тебя наводят мои губы…
– Если ты продолжишь в том же духе, то считай – зря одевалась… – усмехаешься, а я уже пытаюсь развязать полотенце на твоих бедрах. Только бы хватило решимости…
– Я хочу тоже попробовать… – шепчу, глядя тебе в глаза, а пальцы не слушаются, и я никак не могу справиться с полотенцем, да и весь мой напор и решимость куда-то улетучились, поэтому говорю еле слышно, замирая после каждого слова:
– Только я не совсем точно знаю, как и что делать … в общем… – теряюсь окончательно, замолкаю и опускаю руки.
– Герда, слушай, – притягиваешь меня ближе, и мои руки наконец находят свое место, обнимая тебя. – Это слова, которые мечтает услышать любой мужчина, и я, черт побери, не исключение…
Ты меня успокаиваешь или правда так считаешь? Я все еще смущена, но все-таки пытаюсь улыбнуться. Твои слова приятны, и если в них есть хоть доля правды… – то я просто на седьмом небе от счастья.
– Но… – говоришь, опуская меня с небес на землю… – вот как всегда обязательно есть какое-то «но», – невольно хмурю лоб на твой возглас, а ты продолжаешь:
– Но я считаю, нам все же стоит для начала разобраться с пижамой… – ну вот опять, снова ты о моей стеснительности. Да, это есть, и я не знаю, что с этим делать. И да, я многого не умею, но мне… но иногда… в общем что говорить… тем более, когда ты все переводишь на шутку…
– А, ну да, – вздыхаю и пытаюсь вывернуться из твоих объятий, глядя в пол.
– Малыш, брось дуться… – ага, а еще что? – не могу объяснить почему, но я реально обиделась, на эту шутку, на то, что ты явно считаешь меня маленькой, не знаю даже, на что еще, это не объяснить словами, обида просто захлестнула и все, и я не могу ей сопротивляться. Ты смотришь, улыбаясь, ожидая ответа, и я говорю:
– Я не дуюсь… – тихим шепотом, не глядя на тебя, но скрыть обиду не получается.
Чувствуя это – ну почему ты так хорошо меня чувствуешь? всегда читаешь, как открытую книгу – пытаешься шутить, что я теперь вообще никогда пижаму не сниму, и я не знаю, что мне хочется в ответ – то ли подтвердить это, то ли раздеться, то ли вообще сбежать в ванную. Немного помолчав, пытаюсь объяснить, что со мной происходит:
– Мне просто важно это… я тоже хочу, чтобы тебе было приятно и хорошо… со мной… – слова даются с трудом, и снова я замолкаю, не договорив. Мне в самом деле это очень важно, причем важно именно услышать, потому что выражение женщина любит ушами – это не просто выражение, это так и есть. Надо услышать, убедиться, пусть даже где-то там на уровне подсознания я чувствую, что да, хорошо, все равно мне очень важно это от тебя услышать. И потом все-таки я в самом деле совершенно неопытна, а ты привык не к такому… К тому же, не знаю, наши отношение, это только наше, и ни с кем не поговорить, ну не могу я об этом откровенничать, а очень хочется знать, что я все делаю… правильно … что ли…
– Так, а ну-ка присядем – произносишь, словно говоря – «ну вот снова-здорово», и усаживаешь меня на кровать рядом собой. Твои пальцы приподнимают мое лицо, и уже невозможно отвести взгляд и спрятаться. Какое-то время ты молчишь, а я пытаюсь сосредоточиться, чтобы услышать, что ты скажешь, хотя это очень сложно, глядя в твои глаза, в которых хочется раствориться…
Сосредоточиться получается с трудом, и твои слова о моей сексуальной привлекательности слышу, как сквозь вату, потом ты снова говоришь про губы, и я невольно улыбаюсь, потому что улыбаешься ты, и становится как-то легче, постепенно отпускают страхи и комплексы, а потом ты просто переводишь все в шутку – ну разве можно всерьез задавать такие вопросы??? Конечно, я не отвечаю, потому что ответ очевиден более чем, а ты продолжаешь шутить, заявляя о собственной внешней привлекательности… И тут вдруг я понимаю, что на это мне сказать совершенно нечего – я практически никогда не думала и не сравнивала тебя ни с кем. Ты это просто ты, и этим все сказано. Сначала не замечала, потом боготворила как старшего брата, потом слегка влюбилась, а дальше было уже совсем непонятно, как ничего непонятно и сейчас, но красивый – не красивый – под таким критерием я тебя никогда не оценивала… И сейчас несколько задумалась об этом, но ты скорчил гримасу, и я не удержалась от смеха, а значит, вся серьезность разговора сошла на нет, но ты все-таки решил высказаться, видимо и тебя это волновало. Правда, я так и не поняла – что конкретно – настоящее, будущее, впрочем, не важно… потому что главные слова прозвучали – тебе хорошо со мной – и это заставило сердце чаще биться, и я только хотела сказать что-то в ответ, как ты снова перевел все в шутку: «В общем, учись снимать пижаму за минуту, как в армии», – и вот что мне на это ответить? – Но ты отвечаешь сам, показывая, что тема закрыта, – и пойдем уже, поедим…
Да, наверное, ты прав, только есть почему-то совсем не хочется.
 
В этот день нам во всем сопутствовала удача – мне удалось незамеченной никем вернуться к себе, чтобы переодеться в легкий сарафан (день обещал быть жарким), а потом так же тихо – уже вместе с тобой – пробраться к выходу и сбежать. Объяснить это можно было только тем, что прислуга была занята подготовкой к свадьбе, а гости и хозяева спали после бурной ночи мальчишника-девичника. Не зная, как долго мы будем гулять, накинула джинсовку и взяла с собой небольшой рюкзачок, куда кинула телефон, щетку для волос и разную необходимую мелочевку.
Правда, к тому моменту, когда мы вышли на улицу, началась сиеста, поэтому в маленькую тратторию мы зашли, скорее просто скрываясь от жары, но выбор оказался удачным – еда была вкусной, официанты приветливыми, сама обстановка очень милой. А предложенный к десерту графин марсалы неожиданно напомнил Палермо. Как же я давно там не была…. Последняя поездка с Ренкой – это было совсем не то. Тогда я приезжала в город детства зализывать раны, и да, выбор места, вероятно, был не случайным, там они быстрее затянулись, но все равно от той осени у меня до сих пор воспоминания довольно тягостные и не хотелось бы их бередить. А вот Палермо моего детства – яркий солнечный город, где были мама и отец, где меня любили – это было так давно, и, увы – безвозвратно ушло… Мне вдруг захотелось поделиться этим с тобой, и я, сама того не ожидая, произнесла вслух, глядя на солнце через бокал с вином:
– Изумительный цвет и вкус…Как и моя малая родина…
– Да, Сицилия утопает в виноградниках. А марсала обязана своим появлением этому острову….
– Да, но я уже успела позабыть этот вкус, – грусть все-таки прорвалась наружу.
– Ты давно была в Палермо? – спрашиваешь, глядя на меня с мягкой улыбкой.
– Три года назад… – я немного замялось – не хотелось ни самой вспоминать о том времени, ни напоминать тебе об этом, поэтому тут же заявила, – но это не считается. Мой Палермо – это было совсем в детстве. Я и себя мало помню в том возрасте. Вся моя жизнь связана с Энском.
– Понимаю, иногда я тоже такое чувствую. И все же, когда попадаю в Рим, понимаю – я отсюда… Такое странное чувство… – твой взгляд становится задумчивым и обращенным куда-то внутрь…
– Я как-то не думала об этом в связи с Палермо, тогда просто хотелось уехать, все равно куда… – вновь вспоминаю поездку трехлетней давности. Становится как-то грустно, так и сижу, подперев кулаком щеку, когда у тебя звонит телефон, и, сказав, что сейчас вернешься, ты отходишь поговорить.
Удивлено смотрю тебе вслед – обычно ты все проблемы решал в моем присутствии. Что это – нежелание посвящать меня в то, что меня не касается или мое присутствие мешает тебе сосредоточиться на работе, как мне – твое? Становится неуютно и грустно, а еще эти твои слова про Рим, что чувствуешь себя здесь дома. Странное чувство – у меня такое только в Энске. По нему я скучаю, и там чувствую себя дома. В Риме – тут мне, пожалуй, уютнее, чем где-то в другом месте, но просто потому что юность, милые воспоминания, время такое было, когда я тут жила, а вот именно мое место – Энск. Интересно, как бы я себя чувствовала в Палермо? Ощутила бы родство с этим местом? Вот сейчас, когда мне хорошо, а не как в прошлый раз, когда жить не хотелось… Жаль, что я так этого и не узнаю… Еще два-три дня, и мы вернемся в Энск, а тут тоже, наверное некогда будет ни скучать, ни думать. Свадьба закружит и мои обязанности подружки невесты, и бабушка приедет, и, может быть, Кэр, будет совсем некогда… Я целиком ушла в воспоминания, медленно отпивая вино маленькими глоточками, и даже не заметила, как ты закончил свой разговор и вернулся за столик.
– О чем задумалась? – твой вопрос вернул меня к действительности и даже немного смутил, хотя вроде ни о чем таком, что нельзя было бы сказать тебе, я не думала.
– Я? – отвечаю, улыбаясь, – о твоих словах, что чувствуешь себя здесь, в Риме, своим…
– Идем. Я кое-что придумал, – кладешь несколько купюр на стол и протягиваешь мне руку. Пока ловим такси, спрашиваешь, если ли у меня с собой паспорт. Удивленно киваю, не очень понимая, что ты задумал. Просишь таксиста притормозить у супермаркета и вскоре возвращаешься с парой пакетов и просишь меня убрать их в рюкзачок. Я естественно сую внутрь любопытный нос и удивляюсь их содержимому еще больше, чем вопросу про паспорт. Ты купил зубные щетки, белье мне и… себе, зарядку для телефона. Такой «джентльменский» набор меня удивляет, но спросить не успеваю – все разъясняется само собой – просишь водителя поторопиться, потому что через полчаса у нас самолет в Палермо.
Неужели? Чуть не вскрикиваю от удивления, тут же зажимая рот рукой. Хочется броситься тебе на шею и поцеловать. Это такой подарок, какого я не ожидала, да что там, и помыслить не могла… Как это здорово! Будь мы одни, я бы запрыгала от радости…
– Я решил, можем себе позволить. Когда мы, с нашим рабочим графиком, в ближайшее время выберемся в Рим? – заявляешь совершенно спокойно, словно мы не в Палермо лететь собрались, а просто идем в клуб в соседнем квартале. А у меня эмоции бьют через край, и сдержаться просто невозможно:
– Кай…, ох…, – тихо шепчу, обнимая тебя и утыкаясь в шею, – спасибо!
Потом неожиданно вспоминаю про свадьбу и не могу не высказать опасений вслух – мы же не может опоздать на венчание.
Успокаиваешь меня, что Марио в курсе, а утром мы вернемся. У нас в запасе вечер и ночь. В Палермо. Одновременно очень много и безумно мало. Ты и я вдвоем. В городе моего детства. Странное ощущение, как знакомство с родителями… С мамой… Я так глубоко ушла в воспоминания о том времени, что не сразу услышала твои слова, что нам придется лететь. От неприятного предчувствия полета сразу засосало под ложечкой, и я вздохнула – ну не люблю я самолеты, не люблю и боюсь. Двух вещей – полетов и грозы…
– Надо будет немного потерпеть, но я буду рядом, – улыбаясь, целуешь меня, и страх отступает. К тому же, по твоим словам лететь нам немного – всего час.
– Да все в порядке. Мне всегда легче, когда ты рядом, – отвечаю, улыбаясь. Мне приятна твоя забота, и одновременно неловко от своих страхов – они кажутся такими детскими… Взрослый человек не будет бояться полетов…
– Всего час, – повторяешь, слегка сжимая мою руку.
– Переживу, – говорю, улыбаюсь тебе. – Мне не терпится снова побывать в Палермо. А еще побыть рядом с тобой, вместе, только с тобой. Там, где никому до нас нет дела, там, где мы будем совершенно одни и сможем делать, что хотим. От этих мыслей я почему-то краснею, хорошо, что ты не смотришь на меня в этот момент…

»» 03.03.15 14:04 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Застенье. Хижина Морганы.

Солнце пробивается сквозь толщу воды, отчего кажется, что в ней плавают блестящие пылинки, а поверхность выглядит так, словно на нее вылили раскаленное золото. Красиво и в некоторой степени волшебно. Вода – самое необыкновенное вещество, которое было создано богами. Она всесильна! Вода может в считанные минуты уничтожить целый город, а может и стать для него источником жизни. Она может забрать себе то, что посчитает нужным или может сделать неожиданный подарок, выплеснув на берег, например, сундук с золотом.
Вода – это и жизнь и смерть.
И это моя стихия!

Воспоминания Арины
Нас всегда было двое. Моргана и я. Мы были неразлучны, как солнце и его свет, как вода и ее волны. Мы все делали вместе. Не смотря на то, что Моргана была старше меня на два года, всему, что положено знать царевнам, нас обучали вместе. Правда, уроки магии, по приказу отца, у нас были у каждой свои. Он считал, что мы не должны видеть успехи и неудачи друг друга, чтобы не завидовать и не злорадствовать. Наше раздельное обучение продолжалось до тех пор, пока в мой очередной день рождения не произошел магический выплеск такой силы, что чуть не разрушил дворец. И если бы Моргана, которая заглянула класс, чтобы позвать меня на прогулку, не впитала, как губка, мою магию, страшно даже представить, что было бы. Так было решено сделать наше обучение совместным, и так мы узнали о способности Морганы поглощать магию.
Отец, узнав о способности своей старшей дочери, отчего то, в восторг не пришел, но, тем не менее, призвал во дворец еще одного специалиста по искусству волшебства специально для Морганы. Меня на эти занятия не допускали, но если честно, меня это, ни капельки, не расстраивало. Дело в том, что по ночам Моргана сама обучала меня всему, что узнала на этих уроках. А после мы с ней разучивали заклинания из книжки, которую она стащила из библиотеки.
Мне нравилось колдовать с сестрой, это было восхитительно! Я видела сложнейшие узоры заклинаний, которые плела Моргана, и легко находила в них изъян. Забавно было то, что ошибку могла исправить только я, Моргана ее просто не замечала.
- Как ты это делаешь, Рин? – ворчала Моргана, пытаясь прорисовать очередной узор заклинания.
- Я просто представляю картинку целиком и повторяю ее. Смотри, - я указываю в книгу, - вот здесь и здесь узоры симметричны, а вот тут у тебя, - указываю на недоплетенное заклинание Морганы, - три лишних витка.
- Уфф, - потирает лоб Моргана и откидывает назад непослушные темные волосы, - Магия воды – это не мое!
- Ты что такое говоришь! - повышаю голос, а потом, опомнившись, ведь ночь на дворе, шепчу. - Тебе же скоро трон достанется, ты станешь повелевать морями, а возможно, и океанами!
-Ты бы сейчас себя видела, Рин! – усмехнулась Моргана, - Ты на фанатика похожа. Может уступить трон тебе?
- Ты же знаешь, Марго, мне этого не надо. Я не хочу, да и не умею я народом править, а вот у тебя получится. Так что давай продолжим заниматься. Ты должна сдать экзамен «на отлично».
- Бесполезно, Рин. Я этого не понимаю, - вздыхает она, - это скучно и неинтересно!
- Но это же магия! Она не может быть скучной и неинтересной!
- Магия воды может, но, - Моргана двигается ко мне ближе и шепчет так тихо, что я еле разбираю слова, - есть магия более могущественная, более опасная и более интересная.
- Ты о чем? – испуганно шепчу я
- Я открою тебе один секрет, но ты должна сохранить его, обещаешь?
- Обещаю, - покорно киваю я.
- Я была на поверхности, - говорит Моргана
- Ты с ума сошла!!!
- Тише ты! Всех разбудишь! Можно подумать, ты этого ни разу не делала.
Мое лицо становится пунцовым, а Моргана усмехнувшись, продолжает,
- Да не волнуйся ты, я никому не расскажу и сохраню твой секрет, как и ты, сохранишь мой.
Я вновь киваю и показываю, что готова слушать дальше.
- Итак, я была на поверхности, - вновь повторяет Марго, - и не просто сидела на берегу, я по нему ходила. Я даже ушла дальше, чем обычно! Ах, Рин, ты просто не представляешь, как это здорово чувствовать, как песок просачивается сквозь пальцы, ощущать дуновение ветра на коже, а трава… Ринка, она такая мягкая и так приятно щекочет…
Я слушала сестру и не верила своим ушам. Она поддалась соблазну, как и многие до нее. Раньше подобное случалось часто, подводные жители свободно могли общаться с людьми и выходить на поверхность, но обязательным условием было то, что необходимо было вернуться назад до захода солнца. Потом, многие стали пренебрегать этим и оставались в людских поселениях на ночь. Ну, а после просто не могли вернуться, море не принимало их. Что они только не делали - и прыгали в воду с мостов, и заплывали на лодках или кораблях подальше и ныряли, вот только каждый раз рыбаки, отправлявшиеся на работу, с утра находили тела этих несчастных. Море не прощает предателей и никогда не принимает их назад. После нескольких таких случаев, отец издал указ, запрещающий подниматься подводным жителям на поверхность.
И вот, я смотрю на старшую сестру, которая с такой страстью и с таким воодушевлением рассказывает о том, как хорошо там, на поверхности, и мое сердце сковывает страх. Я делюсь им с ней, но Моргана лишь смеется.
- Глупышка! Неужели ты думаешь, что я захочу вернуться назад? Я нашла себе учителя, который поможет мне и научит таким заклинаниям, которые никому даже и не снились здесь! Я буду повелевать всеми стихиями!
- Угу, - бурчу я, - всеми, кроме той, в которой родилась.
- Когда-нибудь, и она мне подчинится, - уверенно заявляет Марго. – И еще Рин, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала?
- А сама не можешь? – чисто по привычке ворчу я
- Нет. Отец что-то подозревает, он не оставляет меня одну ни на секунду! За мной повсюду ходят его приближенные и следят за каждым моим шагом. Ты же вольна делать, что пожелаешь. Даже, если что-то натворишь, он тебя простит. Ты ведь его любимица!
- Не говори глупостей, Марго! Отец любит нас одинаково!
Моргана посмотрела на меня, как мать смотрит на неопытное дитя, которое пытается доказать ей, что может справиться и без ее помощи.
- Ладно, - вздохнула я, - чего ты хочешь?
- Завтра же день твоего рождения, и все будут заняты подготовкой к балу. Мне нужно, чтобы ты отвлекла еще и отца. Я хочу уйти завтра, но он не поймет и не отпустит.
- Но, Марго… Я не хочу, чтобы ты уходила! Я… - не могу продолжить, потому что на глазах вдруг выступают слезы, - Мы ведь всегда были вместе! Я буду скучать.
- Я тоже буду скучать по тебе, Рин, больше, чем по кому бы то ни было, но мое место там, а твое здесь. Мы обязательно с тобой еще увидимся, я обещаю. А сейчас, давай спать. Завтра предстоит трудный день.
Мне стало понятно, что ее не отговорить. Марго все решила, и с моей помощью или без нее, она все равно уйдет.
Я лежала в кровати, но сон не шел. Я все думала о предстоящем дне рождения. О моем совершеннолетии. Я ждала этот день и в тоже время очень боялась его наступления. Магические выплески происходили каждый раз в мой день рождения и с каждым разом они становились все сильней. Раньше, со мной была Марго, но если она уйдет, как я с этим одна справлюсь? Этот выплеск обещает быть самым сильным, хотя и последним. Я меньше всего хотела причинить кому-нибудь вред, поэтому решила уйти вместе с Морганой. Мы договорились с ней, что уйдем вместе сразу после захода солнца, когда бал будет в самом разгаре.
Пока Марго готовилась к нашему побегу, я, в тайне, от нее написала письмо отцу, где сообщила о том, что ухожу. Ну, не могла я уйти, не попрощавшись с ним и не сказав, что люблю его, и что мне будет очень его не хватать. Я оставила записку у него на столе с мыслью, что он прочитает ее, когда мы будем уже далеко. Кто же знал, что он заметит ее раньше.
Я с ужасом ожидала вечера, меня не покидало нехорошее предчувствие. Что-то должно было случиться, что-то плохое. Тем не менее, я пришла к воротам как мы и договорились с сестрой. Но Морганы нигде не было, и я уже было подумала, что она ушла без меня. Но вот она появилась, вот только была она не одна. Она шла вместе с отцом, который крепко держал ее за локоть.
- Папа, что ты тут делаешь? – спросила я, хотя уже знала ответ.
- А ты сама как думаешь? - он показал мне мою записку.
- Ты не должен был ее увидеть до завтра!
- Ты что, написала ему записку, дура?! – со злостью спросила Моргана.
- Я не могла уйти, не попрощавшись, - пролепетала я.
- У твоей сестры есть хоть капля уважения к отцу, в отличие от тебя! – отец оттолкнул Моргану от себя и произнес, - Убирайся! Арина останется здесь, а ты навеки изгнала из королевства! Путь тебе сюда закрыт!
- Я и не собиралась возвращаться! – почти прорычала Моргана, а потом посмотрела на меня и сказала, - У тебя есть выбор, сестра. Или ты сейчас идешь со мной или я ухожу без тебя.
- Марго… - начала было я, но в глазах потемнело и я упала на колени.
Отец и Марго бросились меня поднимать.
- Вот видишь, что ты наделала! – с болью в голосе произнес отец, - выплеск начался раньше обычного!
Моргана что-то ему ответила, но я не слышала голосов. Шум в ушах стоял, как во время шторма, меня сотрясала дрожь, дыхание участилось. Я чувствовала, как магия заполняет меня, сначала было приятно, а потом стало казаться, что еще чуть - чуть и я разлечусь на миллионы кусочков. Стало страшно и почему то трудно дышать. Сердце билось так сильно, что, казалось, оно скоро проломит грудную клетку. Каждый его удар сопровождался болью, но сам выплеск магии, излишки которой скопились за год, произойдет после восемнадцатого удара. Именно столько мне сегодня исполнилось.
Марго и отец по-прежнему держали меня, я пыталась сказать, чтобы они меня отпустили, но не слышала своих слов. Сердце замедлилось, но боль в груди стала сильней.
Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…

С восемнадцатым ударом сердца с кончиков моих пальцем сорвался столп фиолетового пламени с золотыми вкраплениями, отец и Марго отступили как по команде. Я попыталась стряхнуть излишки магии, словно воду с пальцев, как обычно делают люди, и умоляюще посмотрела на Моргану.
- Помоги, - еле слышно прошептала я
Моргана шагнула мне на встречу и перехватила ярко-фиолетовый луч, прошитый золотом, а потом направила его в грудь нашего отца. Я словно в замедленной съемке наблюдала, как удивленно вытягивается его лицо, а потом бледнеет, словно краски жизни вмиг его покинули. Отец медленно оседает на мостовую. Моргана торжествует, ее глаза горят, на щеке выступил румянец, волосы растрепались, она потрясающе красива, но другая! Не та, которой была прежде.
С запозданием приходит осознание того, что только что произошло. Я кидаюсь к отцу, но уже ничего не могу сделать. Он мертв.
- Что ты наделала? – кричу я. – Ты же его убила!
Слезы катятся по лицу градом.
- Нет, Рин, - слышу я ответ, - ты его убила. Это твоя магия остановила ему сердце.
Черно-серебристое облако окутывает Моргану, и она исчезает, а вместе с ней исчезает все то хорошее, что было между нами.
Вот так я и стала хозяйкой морей. Была вольной царевной, а стала царицей поневоле. С тех самых пор, я ненавижу дни своего рождения.

продолжение следует...

»» 09.03.15 18:21 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Италия. Палермо.

О, боже, мама, мама, я схожу с ума
Её улыбка, мама - кругом голова
О, боже, мама, мама, пьяный без вина
Ее улыбка, мама, самая-самая
О, боже, мама, мама, я схожу с ума
Её улыбка, мама - кругом голова
О, боже, мама, мама, пьяный без вина
Ее улыбка, мама, самая-самая (с)

По прилету мы сразу же отправились в гостиницу, которую я заранее, порывшись в интернете, выбрал для нас. Это был отель класса люкс, с прекрасным видом на город. Герда всю дорогу восторженно комментировала изменения, произошедшие в Палермо, радостно улыбаясь и сжимая мою руку. Странно, но за последние несколько часов мы почти не разжимали ладоней. Ходили будто приклеенные. Глупо улыбались, хихикая, и постоянно целовались. При каждом удобном случае. Вот это уже было похоже на те каникулы в Риме, которые изначально планировались, не вмешайся в мои дела Мария и расселение на вилле. И все это очень смахивает на сумасшествие. И… на любовь…. Однако, я старался не думать о происходящем в таком ключе. Вернее, не анализировать. Хм, не анализировать, чтобы не прийти к очевидному выводу. Хотя, глядя на себя как бы со стороны, понимал, что передо мной классический влюбленный. От этого становилось немного страшно. Но с другой стороны мне было хорошо и легко. Иногда нет сил бороться с судьбой, а в моем случае нет и желания.
Город, раскинувшийся на берегу моря, встретил нас легким бризом, запахом приближающегося лета и предвкушением удовольствий. Все вокруг дышало солнцем и радостью. Нагретый за день асфальт источал легкий аромат гудрона вперемешку с жгучим запахом соли. Герда оказалась отличным экскурсоводом, успевая комментировать местность даже глядя в окно машины такси. Остановившись в центре, мы прошлись до отеля пешком, наслаждаясь мерным шумом города. Забронированный номер в действительности оказался еще роскошнее, чем на фотографиях с сайта. Герде он очень понравился. Она обошла комнаты, все осмотрев, и довольно плюхнулась на диван в небольшой гостиной. Все здесь было такое – по-настоящему итальянское с налетом старины. И кругом цветы в вазах. Казалось, что ты попал домой. Но меня волновал вовсе не уют. Я, откровенно говоря, как ребенок радовался большой двуспальной кровати. Роскошь, если ночуешь в отведенных нам на вилле комнатах.
- Ну, что  - устроишь мне экскурсию по родным местам? – поинтересовался я. А может быть, лучше бы остаться в номере и испытать на прочность кровать, которая так и манила меня? Но, ведь, это подарок Герде. Я искренне хотел сделать ей приятно. Хотел, чтобы она посетила «солнечный город» и хотя бы ненадолго вернулась в детство.
Герда довольно кивнула. Ее глаза горели. Она хотела скорее вернуться на улицы Палермо. Я присел рядом с ней и притянул к себе.
- Конечно, мне и самой натерпится на все посмотреть. Жаль времени не много, - Герда, жестикулируя как настоящая итальянка, принялась описывать местные достопримечательности. Эта экспрессия очень ей шла. Наверное, потому что была частью ее итальянского нрава. С другой стороны, в Энске Герда никогда не вела себя так. Но, ведь, и я не был таким…
- Можешь, для начала, меня поцеловать…
Герда была так увлечена своим рассказом, что, похоже, вовсе не сочла мои слова намеком. Снова присев рядом (до этого она, описывая что-то, резко вскочила с дивана), нежно коснулась моих губ.
- Я так благодарна тебе…Это просто чудо какое-то…!
- Хотел сделать тебе приятно, - честно признался я, довольный ее похвалой.
- О, и тебе удалось!
- Ты особенная девушка, и подарки тоже особенные.
Услышав эти слова Герда как-то странно посмотрела на меня.
- Тем более, мы – миллионеры можем себе позволить такое…, - попытался отшутиться я, несколько озадаченный взглядом Герды.
- Спасибо, - наконец тихо произнесла она и снова мягко поцеловала меня, пройдясь от одного края губ к другому.
- Ты странный, Кай. Никак не могу тебя понять…, - Герда запнулась. Да я и сам не раз думал об этом. Причем как о том, что не могу понять тебя, так и о том, что не знаю, что творится  со мной. Странное состояние. Будто качаешься на волнах. Но, не смотря на то, что тебя страшит неизвестность (никогда не знаешь, какая волна ждет тебя), эти взлеты и падения заставляют сердце биться чаще. Доставляя… удовольствие…
Герда долго, изучающее, смотрела на меня, наверное, пытаясь проникнуть в глубь мыслей. Но я не стал говорить, что непонимание - это взаимно.
- Ну, какой есть…
Ответ, конечно, захудалый. Однако ничего умнее в голову не пришло. Меня несколько смутил ее пристальный взгляд. Герда кивнула, но не в ответ мне, а как бы в подтверждение каким-то своим мыслям.
- Я очень хочу есть, - тихо призналась она, склонившись к моему уху. Теплое дыхание щекотало кожу, и я еле-еле сдерживался, чтобы не объяснить Герде голод какого рода сейчас испытываю.
- Ты же у нас экскурсовод.
Герда улыбнулась.
- Просто вдруг подумала, что ты захочешь остаться в номере…
Я вопросительно вскинул брови. К чему ты клонишь, малыш?!
Герда замялась. Улыбка невольно тронула мои губы:
- Идем, у нас немного времени.
Мы поднялись.
- Да, даже не знаю, с чего начать… И куда бы пойти…
Герда погрузилась в размышления о преимуществах того или иного ресторана.
- И мы еще все успеем…, не переживай, - подмигнул я Герде, придерживая дверь в номер, чтобы выйти следом за ней. Краска снова залила ее лицо.
- И, кстати, я не купил пижамы. Только трусики на смену…Так что – держись…
Моя ладонь по-хозяйски лежала на ее талии, несмотря на то, что мы по инерции шли чуть на расстоянии друг от друга.
 
Бывают дни, которые летят также быстро, как слетают листки с календаря. А бывают вот такие. Долгие. Мы бродили по вечернему Палермо, держась за руки. Ели мороженное, пили вино. Осматривали местные (наиболее доступные, с учетом времени, конечно же) достопримечательности. Уютно устроившись в кафе с забавными креслами, расшитыми нитками всех цветов, узорами, напоминающими восточные ковры или русскую хохлому, выпили по чашке кофе, наслаждаясь неспешной беседой. В основном рассказывала Герда. О детстве, родственниках и друзьях, с некоторыми из которых поддерживает отношения до сих пор. О том, как ей не хотелось уезжать из этого солнечного города в хмурый (как ей тогда казалось) Энск. О том, что, пожалуй, с этих пор она и не любит летать. То путешествие вселило в нее какой-то иррациональный страх перед самолетами. И дело скорее было в том, что тогда, ей, маленькой девочке, не хотелось изменений, а в итоге вышло, что Герда с трудом выносит перелеты. Об этом я не знал. Однако не смог удержаться от комментария, что, по моему мнению, в Энске ей жилось и живется достаточно радостно. Недавно Герда сама сказала, что этот город и стал для нее всем. Во всяком случае, всем, что хорошо помнится, что составляет почти всю сознательную жизнь. Нахмурившись, Герда подтвердила мои слова, но добавила, что для нее Палермо всё равно навсегда останется самым солнечным городом. Это такие воспоминания о чем-то, что бывает только в детстве. Потом мы немного поговорили о студенчестве, о том, что учеба открывает множество возможностей, в том числе и знакомств.
- У тебя с этим и в Риме, и в Энске проблем не было..., - фыркнула Герда, - ну насколько я наслышана...
- Снова ты за старое... Даже не хочу напоминать о твоем последнем знакомом....
И когда Герда недоуменно вскинула брови в немом вопросе, я продолжил:
- Господине "Тарзане"...
- Но и ты времени зря не терял..., - Герда устало вздыхает и смотрит в окно, машинально помешивая сахар в пустой кружке.
- Герда, я - не ты.
- Ой, только вот не говори, что ты же - мужчина! – тут же распаляется Герда. Вполне ожидаемая реакция. Но я продолжаю. Все же расставим точки.
- Именно. Тут со всех сторон, как ни крути, не стоило тебе себя так вести, - я пытаюсь вести разговор в мирном русле. Насколько это возможно.
- Уффффф...
- Герда, я не стану читать тебе нотаций. Хоть и обещал недавно, - продолжаю я, слегка улыбнувшись, пытаясь не накалять ситуацию, а донести свою мысль до нее, - Однако, хочу, чтобы ты четко понимала: я правда отшлепаю (и гораздо сильнее, чем, этим утром) тебя в следующий раз прилюдно случись нечто подобное твоему танцу на вчерашнем девичнике. Я не потерплю, чтобы женщина, которая находится рядом со мной так себя вела. Это не угроза, и я не пытаюсь на тебя давить. Просто хочу, чтобы ты знала мою позицию.
Герда молча смотрит в окно. Хочется встряхнуть её и спросить: все ли ясно? Уж слишком у нее отрешённый вид. Такое ощущение, что Герда и не слушала меня. Но, конечно же, я сдерживаюсь. Некоторое время мы сидим молча, каждый думая о своем.
- Я понимаю, что была не права.
- Ну, вот и отлично. Идем, еще немного прогуляемся.
Герда снова недоуменно состоит на меня, удивляясь смене моих настроений. Но в этот раз я не был зол или раздражен, как это могло показаться. Дело действительно только в том, что ей следует знать мое отношение к происходящему. И то, что пока она рядом со мной, я терпеть такое поведение не стану.
- Не дуйся, малыш, просто попробуй понять. Ты ведь очень умная девочка, - говорю, немного помолчав, - И, кстати, угроза прилюдной, - делаю акцент, - Прилюдной расправы вынужденная мера. Просто пока не знаю, как иначе призвать тебя к порядку…
Герда кивает, но всё равно выглядит какой-то угрюмой. Помолчав она все же фыркает в ответ:
- Или запугать….
- Ни в коем случае! Это не наш метод, - смеюсь, обнимая и целуя Герду.
Весь остаток нашей прогулки я стараюсь её развеселить, понимая, что не мог не сказать. Потому что это важно. Потому что теперь, в особенности, когда наши отношения станут известны всем (в чем лично я не сомневаюсь), мы, может быть, быстрее, чем этого хотелось бы, будем учиться быть вместе. И не думайте, я прекрасно понимаю, что отношения состоят не только из секса. Напротив. Я люблю, чтобы к физическому примешивались что-то моральное. Однако в случае с Гердой это моральное гораздо сложнее. Потому что в её представлении и мироощущении есть любовь. А в моем - мало, вернее веры в нее. Думаю, это одна из основных причин, отчего мне было так сложно решиться. Может и сложно, но иначе никак. Очевидно, что не смогу отказаться от Герды. Сколько еще можно увиливать, если очевидное - на лицо? Герда будит во мне какие-то новые неизведанные чувства. Что-то похожее я испытывал с Кейт, но это всё же не то. Тогда я был моложе, пожалуй, наивнее и неопытнее. Не умел оценить женщину по достоинству и скорее романтизировал образ (в данном случае Кейт, так как прочих длительных отношений хоть как-то смахивающих на любовь, не имелось). Сейчас пусть многие черты характера Герды для меня загадка, однако, четко понятны лучшие и худшие качества. Но ведь нюансы и тонкости есть в поведении любого человека и под них легче подстроиться, если понимаешь, что перед тобой хороший человек, просто со своими заморочками. В общем, стычка с Паоло только немного приблизила неизбежное. И, пожалуй, мне от осознания этого стало легче дышать.
- Кай, - позвала меня Герда, вырвав из раздумий, - кажется, кое-кто меня совсем не слушал…
- Есть немного...
- О чем думаешь?
- О тебе..., - я обнял её за талию и привлек к себе.
- Ну ну, - недоверчиво протянула Герда. Однако я всё же успел заметить, как она прячет улыбку.
- И о чем же таком ты думал?
- Оценивал степень своих чувств к тебе.
Все ее тело замирает. Герда ждет когда продолжения, а я намеренно делаю вид, что не чувствую её напряжения, с упоением рассматривая какое-то здание.
- И на сколько оценил? - наконец, не выдержав, решается спросить Герда. На секунду делаю недоумевающие лицо. Герда хмурится.
- Высоко. Оценил высоко.
- Аааа... Ага...
Больше Герда ничего не решается спросить, опустив глаза в пол. Наверное, ей хотелось бы услышать что-нибудь простое и понятное из серии "я люблю тебя". Но это чувство пока всё же остается для меня загадкой. Со свойственной мне точностью и методичностью хочу оценить и понять, происходящее внутри.
- Идем, уже совсем стемнело, - говорю, неспешно ведя её за собой, - давай заглянем в этот магазин?
Герда кивает и следом за мной заходит в магазин. Неспешно выбираю бутылку красного вина:
- Или хочешь белое? - интересуюсь у Герды, когда она подходит ближе.
- Кажется, мне уже всё равно, - улыбаясь, отвечает она, взяв у меня из рук бутылку и потрясая ею как трофеем, - Мы сегодня столько всего разного выпили и попробовали..., - Герда блаженно улыбается, прижав бутылку к себе, - Чувствую себя этаким ежиком в тумане...
- Мы на отдыхе, - улыбаясь в ответ, говорю я, прижав к себе Герду. Наши лица так близко. Губы невольно касаются губ. Голова идет кругом, но вовсе не от выпитого. От осознания какой-то легкости и свободы... Все вокруг наполняется радужным светом и, кажется, даже если бы за окном была буря, она казалась бы волшебным светопреставлением.
Издалека слышится скромное покашливание. Оторвавшись друг от друга, мы тяжело дышим и, глядя в глаза друг другу, улыбаемся. Потом начинаем смеяться.
- Похоже, продавец решил, что мы хотим украсть бутылку, - с серьезным видом шепчу я, - Ты с ней просто сроднилась.
Герда не сразу понимает, что крепко прижимает бутылку к себе. Едва сдерживая смех, она протягивает вино мне:
- Скорее, он решил, что ты хочешь меня…съесть…
И подмигнув, Герда, повернувшись, плывет по проходу к кассе, одаривая продавца лучезарной улыбкой. Иду следом, любуясь ее походкой. Подойдя ближе, протягиваю бутылку продавцу и тихо говорю:
- А я и, правда, тебя хочу… съесть…
Герда вздрагивает, глубоко вздыхает, прикусив губу.
Да, малыш, ты тоже сводишь меня  с ума…
Прижимаюсь ближе, касаясь дыханием ее кожи:
- Ума не приложу, что с этим делать…
Герда сцепляет пальцы, кажется, этим самым сдерживая себя, чтобы не откинуться на меня, подставляя шею поцелуям. Внутри нарастает желание. По телу разливается истома, от которой все внутри дрожит в предвкушении наслаждения.
Мы горим.
И это очевидно не только для нас.
- Желаете только вино? – спрашивает продавец, пожилой итальянец, выбив стоимость бутылки. В его взгляде читается понимание и легкая насмешка. Возраст уже знает, насколько не крепки и не долговечны чувства.
- Да, - отвечаю чуть охрипшим голосом, - Пока, да.
Итальянец улыбается, глядя на нас чуть прищурившись, и называет стоимость покупки. Не глядя, отсчитываю купюры. Беру Герду за руку. Скорее. В гостинцу.
Эти несколько кварталов, освещенных желтыми огоньками фонарей, мы проходим молча, держась за руки. Сцепив пальцы так, что никакая сила сейчас не сможет разжать их. Вокруг кипит ночная жизнь. Обычная для любого туристического города. Но это все проносится мимо каким-то блеклым фоном. Горя ожиданием, мы ничего не замечаем вокруг. Просто идем на полном автомате, время от времени глядя друг на друга.
Однако в номере на нас вдруг накатывает какая-то волна смущения. Уж не знаю, чем точно это вызвано, но вместо страстных объятий, мы расходимся в разные стороны. С одной стороны, это распаляет еще сильнее, но я чувствую напряжение в Герде, и это вдруг сковывает меня. Снимаю пиджак, кидая на стоящее рядом кресло. Откупориваю бутылку, разливая вино по бокалам. Герда отходит к небольшому, открытому еще с утра, французскому балкону. Она напряженно смотрит вдаль, будто ища какие-то ответы на известные только ей вопросы. Ее тонкий силуэт высвечивается на фоне темной улицы. Обернувшись, Герда смотрит на меня. И все становится на свои места. Не думая, не оценивая, не понимая, только чувствуя, подхожу к ней сзади. Становлюсь, почти касаясь ее спины, и протягиваю бокал. Желание накрывает и захлестывает с новой силой. Удвоившись, утроившись…
Герда несколько секунд смотрит на вино, потом делает глоток:
- Это просто умопомешательство какое-то…, - вздыхает она и откидывает голову мне на плечо. Целую ее в щеку, потом касаюсь губ, терпко пахнущих вином и ягодами. С трудом заставив себя оторваться, забираю из ослабевших пальцев Герды бокал и ставлю оба на пол. Стараясь двигаться так, чтобы продолжать касаться ее. Прижимаю к себе, очерчиваю ладонями контуры ее теля, касаясь самых чувствительных мест. Герда порывается развернуться, но я не даю ей двинуться.
- Немного умопомешательства нам не помешает, - шепчу я, когда Герда снова откидывает голову, подставляя губы для поцелуя, - Самого настоящего умопомешательства, - бормочу то ли про себя, то ли вслух, приподнимая подол ее платья и слегка наклоняя вперед, заставив опереться на тонкую кованую решетку, которая отделяет наш мир от суеты на улицах ночного Палермо…

»» 10.03.15 15:45 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Италия. Палермо

Яркое солнце Палермо,
Моря волнующий бриз,
В детство вернуться наверно –
Милый минутный каприз…
Капельку солнца и счастья,
Ты подарил мне сейчас
С городом детства встречаться
Каждому стоит хоть раз…

В аэропорту садимся в машину и едем в гостиницу. По дороге показываю тебе город, хотя что я могу показать – сама мало что помню. Узкие улочки центра, площадь Четырех углов, фонтаны, лошадь с пролеткой у тротуара. Тут же возникает яркая картинка из детства – мой последний день рождения в Палермо. Я тогда не знала, что последний.

Почему-то получилось так, что папа задержался в Энске, и сам праздник прошел без него. Да, были гости, мы с подружками играли с веселым клоуном, мама испекла пирог, и как всегда, я задувала свечи, но без папы, без его шуток и веселых придумок было как-то немного грустно… И вот он приехал… Встав утром и прибежав, как всегда в родительскую спальню с намерением забраться к маме в постель и вытребовать свою законную утреннюю сказку, я замерла на пороге – папа был дома. Еще через секунду я уже сидела в его объятьях и вдыхая родной запах табака и папиного одеколона, гладила его бородку.
– Как прошел праздник, Мария, тебе понравились подарки? – спрашивает он, щекоча меня бородой.
– Папа, папочка, как я рада, мне уже шесть лет, и все было здорово, только… – я на минутку замолкаю, – без тебя было как-то не так.
– Ты думаешь? – смеется он, – а что не так?
– Сама не знаю, не так и все, – топаю ножкой по кровати.
Мама с отцом смеются.
– Будешь баловаться, не будет сюрприза, – заявляет отец, – ну-ка, марш одеваться и завтракать.
– А какой сюрприз, папочка? – не могу сдержать волнения.
– Увидишь, малышка, не все сразу.
Этот день был волшебным. Мы гуляли по городу, ели мороженое, а потом – катались на лошади. Вот в такой же пролетке. И пожилой кучер все время шутил со мной, а потом разрешил покормить лошадь яблоком, и я совсем ее не боялась.

Картинка, возникшая в памяти, была такой живой, что на глаза невольно навернулись слезы, а сердце защемило. Я крепче сжала твою руку и какое-то время молчала. А потом мое внимание переключилось на играющих в парке, мимо которого мы проезжали, малышей, и я снова улыбаясь, стала рассказывать тебе про мой родной город. Мне так хотелось, чтобы он тебе понравился. Я чувствовала себя очень счастливой и от этой поездки, и от твоих улыбок, от того, что ты так нежен, от ощущения моей ладони в твоей руке, от яркого солнца и моря, которое виделось вдали, создавая ощущение, что город обрывается в него…

Выйдя из такси, мы пошли по узким улочкам центра к отелю, расположенному в одном из старинных зданий. Это была удивительная прогулка. Мы шли, взявшись за руки, улыбаясь друг другу, солнцу, прохожим, какому-то сказанному слову. Было легко и радостно, и …ново. Повинуясь неведомому импульсу, мы вдруг замирали на полуслове и целовались как сумасшедшие. Прямо на улице, в парке в тени большого дерева или забежав в открытое парадное. Это было удивительно и как-то правильно, что ли, хотя и совершенно неожиданно. Я не узнавала тебя, таким ты был каким-то раскованным, но я не узнавала и саму себя… Почему-то вспомнилась прогулка по Энску, когда мы впервые поговорили о том, что с нами происходит, и решили попробовать дать этому случиться…

Номер оказался замечательным. На третьем этаже с небольшим французским балконом. Комнаты с высокими потолками и везде цветы, отчего по номеру плавал какой-то приятный пряный аромат, дурманящий голову… Или это было не от цветов…
Сев на диванчик в гостиной, я довольно жмурилась на солнце и улыбалась. Как же удивительно и хорошо… а что дальше – неожиданно спрашивает внутренний умник, но я не хочу отвечать на этот вопрос. Не хочу думать о будущем. Есть здесь, сегодня, сейчас и я хочу наслаждаться этими минутами, что бы там ни произошло в дальнейшем. Какая разница, что будет когда-то и будет ли вообще, если мне хорошо в это время и в этом месте. С тобой… Думать, анализировать, чего-то бояться или о чем-то мечтать – у меня нет на это времени, потому что… кто знает, сколько нам еще отпущено… Надо просто принять этот подарок судьбы и наслаждаться им столько, сколько возможно…
– Ну, что – устроишь мне экскурсию по родным местам? – твой радостный голос врывается в мои мысли, и я улыбаюсь, уютно устраиваюсь в твоих объятьях.
– Конечно, мне и самой натерпится на все посмотреть. Жаль времени немного, потому что мне так много всего хочется тебе показать. Знаешь, какой фонтан на площади Претории? Тебе должно понравиться, отец говорил, что его называли «фонтаном стыда» – там все фигуры нимф и богов обнаженные и в довольно… ммм… интересных позах. – Я встала и ходила по комнате, словно не могла усидеть на месте, рассказывая. – Это тут недалеко, а еще я хочу посмотреть на здание оперного театра. Говорят, у него плохая аура, наверное, потому так долго реставрировали. В прошлый приезд мне было не до него, а в детстве он все время находился на реконструкции, так что я только от отца знала, какая там шикарная акустика, – говорю быстро, «помогая» себе руками, я вообще никогда не могла в разговоре удержать руки на месте, но в Энске как-то старалась следить за этим, потому что бабушка говорила, что это не очень красиво, а тут видимо проснулись гены или в Палермо такой воздух, что кажется – все можно.
– Можешь для начала меня поцеловать… – прерываешь мой монолог о городских достопримечательностях, вырывая из воспоминаний о прошлом и возвращая к действительности.
В самом деле это так здорово, что я могу целовать тебя, не оглядываясь по сторонам и ничего и никого не опасаясь.
Сажусь рядом, ласково касаюсь твоих губ в легком поцелуе и тут же отстраняюсь, чтобы сказать, как это здорово – эта поездка, и город, и все кругом, и ты…
– Я так благодарна тебе…Это просто чудо какое-то…! – не могу сдержать переполняющие эмоции. Хочется вскочить и кружиться по комнате, танцевать, целоваться, делать глупости. Чувствую себя как-то совершенно удивительно раскованно и радостно. Я счастлива. Этой поездкой, городом, тобой…
– Хотел сделать тебе приятно, – улыбаешься, обнимая меня.
– О, и тебе удалось! – снова хочу поцеловать тебя, но следующая фраза немного выбивает из радужного настроения.
– Ты особенная девушка, и подарки тоже особенные, – о чем ты? что это значит? не надо, Кай, не давай мне пустых надежд и ненужных обещаний… не говори так, потому что я поверю, и потом… – смотрю на тебя и словно не узнаю, – ты никогда раньше не говорил таких слов, и я… я не готова их услышать… не надо, пожалуйста…
Ты, словно услышав мои мысли, пытаешься перевести все в шутку, заявляя, что нам – миллионерам, и не такое под силу, но я все еще во власти твоих слов, потому мое «спасибо» идет от всего сердца, и благодарность я выражаю не только словами, но и поцелуем. И все же твои слова про мою особенность не дают покоя, слишком это было неожиданно и непохоже на тебя. Ты словно приоткрыл уголок своей души, а потом снова спрятался за шуткой.
– Ты странный, Кай. Никак не могу тебя понять… – начинаю говорить и никак не могу сформулировать мысль. Хочу понять, что происходит с тобой, но не могу разобраться и в собственной душе. Такое странное ощущение, что мы качаемся на качелях – и то взмываем вверх, то падаем резко вниз. То тянемся друг другу, готовые раскрыть все тайники души, то отталкиваемся, закрываясь и надевая маски. Я словно иду куда-то к свету и вот остановилась на распутье и не пойму, в какую сторону повернуть, и не могу одна решить этот вопрос, уверенная почему-то, что правильный путь мы найдем только вместе… Я это чувствую, но высказать вслух… не могу… и не готова, и не знаю, как… и, как это ни странно, кажется, что ты тоже чувствуешь нечто подобное, но сказать не решаешься, потому в ответ на твое «Ну, какой есть…» я просто меняю тему, заявляя, что очень проголодалась, что, в общем-то, так и есть.
– Ты же у нас экскурсовод, – отвечаешь, не глядя на меня, и голос у тебя такой, что мне почему-то кажется, ужин лучше заказать в номер, и не принесенные яства будут главным блюдом… От этой мысли немного смущаюсь, но все же решаю предложить тебе остаться. Твой вопросительный взгляд вгоняет меня в краску, видимо я все не так поняла…
– Да, даже не знаю, с чего начать… И куда бы пойти… – фраза выходит немного сумбурной, но взяв себя в руки, беру со столика путеводитель и листаю его, чтобы понять, куда нам лучше пойти. Выбрав, прикидываю маршрут и, выходя из номера, хочу обсудить это с тобой, как вдруг слышу:
– И мы еще все успеем…, не переживай, – и мгновенно заливаюсь краской, а ты улыбаешься и продолжаешь, – и, кстати, я не купил пижамы. Только трусики на смену…Так что – держись… Нет, ты совершенно невозможный. Так и хочется стукнуть кулаком в плечо за эти подначивания…
Крепко обнимаешь меня за талию, слегка притягивая к себе, но все же оставляя возможность свободного движения. Как бы утверждая свое право на меня, и мою принадлежность тебе. И я этого нисколько не оспариваю…

На город уже опустился вечер, и казалось – времени безумно мало, но оно словно растянулось для нас – так много всего мы успели посмотреть, попробовать, столь о многом смогли поговорить. Я и сама не знала, что столько помню из своего детства – мест и событий, людей и каких-то происшествий – как радостных, так и грустных. Неожиданно всплыло воспоминание о переезде. Отец хотел как можно скорее увезти меня из Палермо, надеясь, что новые места, другой город, имя, друзья и события помогут мне пережить потерю, и рана быстрее зарубцуется, но как же он ошибался.
– Понимаешь, мама умерла неожиданно, и я чувствовала себя виноватой, хоть никто мне и не говорил этого, но все равно, – держа тебя за руку, смотрю куда-то вдаль, в том направлении, где был наш старый дом, – это было летом. Мы гуляли, и пошел дождь. Очень сильный и холодный. Она укутала меня в свою кофту, а сама вся промокла, и даже когда приехали домой, мама не успокоилась, пока не согрела меня в ванне, потом горячим чаем, и только сделав все для меня, занялась собой. Она смеялась и говорила, что ничего страшного, все уже высохло, и она совсем не замерзла… А утром мама не смогла встать... И через неделю ее не стало… Была гроза. Очень сильная… – я замолчала и, взяв твой бокал, сделала хороший глоток чего-то крепкого. Дыхание перехватило на секунду, но слезы сразу высохли. Ты обнял меня, прижав к себе, гладил по голове, легонько перебирая пальцами волосы, а я продолжала говорить о том, как не хотела уезжать, что устроила истерику, и бабушка еле уговорила меня, обещая, что это ненадолго, и мы скоро вернемся.
– Летела я тогда впервые, но никто не подумал, что мне может быть страшно. Может потому, что взрослые были заняты своими переживаниями, может, просто от того, что они были взрослыми, и им в голову не пришло, что я испугаюсь. Меня посадили у иллюминатора, и бабушка показывала на облака, говоря, как это красиво, а я видела внизу маленькие домики родного города, море, солнце, и понимала, что этого больше не будет. Знаешь, так иногда бывает, ты смотришь на что-то и понимаешь – все, это никогда не повторится. А еще прямо над городом мы попали в турбулентность или не знаю, во что еще, но самолет вдруг затрясло, и мне показалось, что сейчас он упадет и разобьется. С тех пор я боюсь летать. – Я замолчала, и ты еще крепче прижал меня к себе и поцеловал так нежно, что защемило сердце и стало страшно, потому что показалось, что это как раз одно из тех самых мгновений, которое не повторится…
– Ты была, наверное, очень счастлива здесь, – не спрашиваешь, а утверждаешь, нарушив затянувшееся молчание.
– Да, очень. Меня все любили – и мама, и отец, и бабушка, и няня, я просто купалась в их любви и не понимала, как может быть иначе. – Мы жили очень дружно, родители любили друг друга. Папа, он относился к маме очень бережно. Он иногда так нежно на нее смотрел, и она вся светилась тоже, глядя на него. Бабушка говорила, что отцу очень повезло с моей мамой. И ведь он так и не женился после ее смерти, – я тихонько вздохнула, но это не было болью об ушедшем, скорее легкая грусть ностальгии и радость встречи с тем временем, когда я была счастлива. Сейчас у меня было примерно такое же состояние – безоблачного радостного счастья – и я очень боялась спугнуть его словом или взглядом…
– Но тебе и в Энске хорошо, сама же говорила, что этот город стал для тебя всем, и тебе тут тоже радостно, – вырываешь меня из раздумий о прошлом.
– Конечно, Палермо – город счастливого детства, а Энск, это мое все. Все, что помню, люблю, друзья, родные – все в нем, но все-таки Палермо навсегда останется самым солнечным городом. Именно потому, что это детство, и потом такого не было, не знаю, как объяснить, – я замялась, а ты понимающе кивнул и легонько щелкнул меня по носу.
– Я все понимаю, малыш, можешь не объяснять.
Потом разговор плавно перетек на студенческие годы, и оказалось, что мы в Риме зависали в одних и тех же кафе и барах, любили ходить по одним и тем же улицам, только с разницей в несколько лет, потому что, когда я училась в Риме, ты уже поднимал «Снежную Королеву».
– Студенческая юность, наверное, самое замечательное время в жизни – впервые пробуешь, что такое – быть взрослым, новые знакомства, возможности, больше ответственности, но и меньше запретов, – твоя фраза о знакомствах и свободе вдруг задевает меня, и я не успеваю придержать язык и выпаливаю:
– У тебя с этим и в Риме, и в Энске проблем не было... – понимаю, что ляпнула совсем не то, что стоило, но остановиться не могу, только слегка фыркаю и добавляю уже не так резко, – ну насколько я наслышана...
– Снова ты за старое... Даже не хочу напоминать о твоем последнем знакомом.... – не остаешься ты в долгу, припомнив мой танец на девичнике.
Ну вот, а я так надеялась, что больше этот эпизод не всплывет, и вроде бы надо помолчать, дать буре утихнуть, не разгоревшись, но я прилично выпила, и твои слова вызвали обиду, потому несусь, не разбирая дороги, и в ответ упрекаю тебя.
– Но и ты времени зря не терял...
Дальше – больше. На заявление, что ты – не я, тоже огрызаюсь, ты – следом.
Хотя твои слова звучат достаточно примирительно, и конечно, ты прав, что так вести себя не стоило, но и ты тоже хорош, и я уже хочу ответить, но ты осторожно поглаживаешь меня по руке, да и по тону чувствую, что меньше всего ты сейчас хочешь ссоры, поэтому молчу, давая тебе высказаться.
– Герда, я не стану читать тебе нотаций. Хоть и обещал недавно, однако, хочу, чтобы ты четко понимала: я правда отшлепаю (и гораздо сильнее, чем, этим утром) тебя в следующий раз прилюдно, случись нечто подобное твоему танцу на вчерашнем девичнике, – ты говоришь как-то очень серьезно, но не сердито и не злой, и хоть в твоей речи все время проскальзывают собственнические нотки «я не потерплю», «женщина, которая находится рядом со мной», это не вздергивает и не злит, а наоборот как-то созвучно моим мыслям. Я и сама в глубине души понимаю, что не следовало так себя вести, и что только чудо спасло меня от позора, понимаю и даже ощущаю, каково тебе было на это смотреть, и хоть с позицией мужчине можно, женщине нельзя я не согласна, все равно как-то хочется помириться и попросить прощения. Вот он – тот самый момент, когда надо сказать такие важные слова «прости меня» и сказать от сердца, и тогда станет легче, и то, что меня мучило прошлой ночью, когда я пришла к тебе на вилле, но так и не смогла видимо, простить тебя, поэтому и было ощущение, что это все еще висит между нами. А теперь как-то отпустило, поэтому я тихо произнесла:
– Я понимаю, что была неправа, – и опять удивилась, как быстро у тебя меняется настроение. Твое радостное «ну вот и отлично» звучит с одной стороны так, словно у тебя гора с плеч свалилась, а с другой так легко, словно тебе весь этот разговор дался совершенно без нервов и боли, хотя я чувствовала, что это не так. Это твое удивительное умение переключаться всегда ставило меня в тупик, и сейчас, хоть я и соглашаюсь еще прогуляться по ночному городу, настроение все равно немного подавленное…
– Не дуйся, малыш, просто попробуй понять. Ты ведь очень умная девочка, – я киваю, а ты продолжаешь, – и, кстати, угроза прилюдной расправы – вынужденная мера. Просто пока не знаю, как иначе призвать тебя к порядку…
Однако. Интересно ты мыслишь, и опять в том же ключе – женщине нельзя ничего, а мужчине можно все. Это раздражает, и потому с губ срывается
– Или запугать…, – фыркаю и отворачиваюсь.
– Ни в коем случае! Это не наш метод, – смеюсь, обнимаешь и целуешь меня. И что это было? Извиняешься, что перегнул палку? Доволен тем, что я признала свою неправоту? как мне понять тебя, и что сделать, чтобы ты понял меня? Рассказать все – тут же выступает внутренний умник, и я вздыхаю и замыкаюсь.
Чувствуя мое настроение, пытаешься шутить и смеяться, обнимаешь и шепчешь на ухо милые глупости, целуешь, и я постепенно оттаиваю, тоже начинаю улыбаться и шутить, а потом рассказывать об улице, по которой мы идем, тащу тебя к лестнице святой Екатерины, такой узкой, что мы буквально протискиваемся по ней вверх в довольно тесном объятии, потом выходим на площадь Претории к знаменитому фонтану, но ты так увлечен своими мыслями, что ничего не замечаешь вокруг и не слышишь меня…
– Кай, – зову, слегка сжимая руку, – кажется, кое-кто меня совсем не слушал…
– Есть немного... – отвечаешь с улыбкой, хотя явно все еще во власти мыслей.
– О чем думаешь?
– О тебе... – обняв, прижимаешь меня к себе.
– Ну-ну, – смотрю на тебя удивленно-недоверчиво, но при этом улыбаюсь. Еще бы, услышать такое! – И о чем же таком ты думал? – я все еще пытаюсь перевести весь разговор в шутку, потому что боюсь чего-то серьезного, боюсь твоих слов, потому что не знаю, понравится ли мне то, что ты скажешь.
– Оценивал степень своих чувств к тебе, – такого я не ожидала, замираю, напряженно всматриваясь в тебя, пытаясь прочесть по лицу – что ты сейчас скажешь. Это как приговоренный к казни ждет, что прочтет гонец, прискакавший с царским указом – жить ему или умереть… Какое-то время потрясенно молчу, но потом все-таки не выдерживаю и спрашиваю, – и на сколько оценил, – мне так страшно услышать твой ответ и так важно, но ты снова переворачиваешь все с ног на голову. Ну не могу я привыкнуть к переменам твоего настроения…
– Высоко. Оценил высоко, – отвечаешь, улыбаясь. И что мне на это сказать? И как понять? Наверное, это очень много, и, пожалуй, скорее «миловать», чем «казнить», просто такой поворот в разговоре был неожиданным, и я растерялась, да и сама не готова к какой-то конкретике… поэтому только киваю и говорю: « Аааа... Ага...» и не задаю дальнейших вопросов.

Дальше идем молча, каждый думая о своем, пока ты не предлагаешь зайти в какой-то магазин.
Стоишь около стеллажа с винами и не можешь решить, какое взять – берешь бутылку красного, но тут же спрашиваешь, а не лучше ли белое.
Вопрос не принципиален – столько выпито и намешано за этот сумасшедший вечер, что уже без разницы. Кажется, я даже вкуса вина не почувствую, поэтому смотрю на тебя, улыбаясь, и взяв бутылку, прижимаю ее к себе.
– Мы сегодня столько всего разного выпили и попробовали, чувствую себя этаким ежиком в тумане...
– Мы на отдыхе, – говоришь с улыбкой и легко целуешь в губы. Отвечаю на поцелуй, прижимаясь к тебе, обнимая, насколько это возможно с бутылкой в руках. Все звуки окружающего мира исчезают с катастрофической быстротой, равно как и мысли, а также чувство равновесия. Прикрываю глаза и вижу цветные всполохи, как на карусели, когда разгоняешься до того, что кружится голова. Из блаженной нирваны вырывает чье-то покашливание. Резко отстраняюсь от тебя, все еще во власти охватившего нас обоих дурмана, поэтому на губах блуждает блаженная улыбка. Смотрю на тебя и вижу свое отражение. Улыбка становится шире, и вот мы оба уже смеемся…
– Похоже, продавец решил, что мы хотим украсть бутылку, – шепчешь мне на ухо. – Ты с ней просто сроднилась.
– Скорее, он решил, что ты хочешь меня…съесть… – смеясь, протягиваю тебе бутылку и иду к кассе, улыбаясь продавцу. Хочется улыбаться всем, потому что внутри все поет и просто обнять весь мир от той радости, что поднимается из глубины души и переполняет, готовая выплеснуться наружу….
– А я и, правда, тебя хочу… съесть… – слышу твои слова, спотыкаюсь от неожиданности и слегка отклоняюсь в твою сторону, чтобы не упасть. Кай, ты сошел с ум. Ты никогда не говорил ничего подобного, никогда так не вел себя, как и я. Похоже, мы оба сошли с ума, если, конечно, бывает такое, и кто кого заразил, еще вопрос…
– Ума не приложу, что с этим делать… – твое дыхание обжигает кожу, ты совсем близко, вплотную. Одно желание – вжаться в тебя и раствориться под твоими губами…Чуть наклоняюсь… – вперед, от тебя, сцепив пальцы, чтобы удержать равновесие. Делаю это сознательно, потому что чувствую и понимаю – если ты сейчас меня поцелуешь, уже никакое покашливание продавца нас не остановит…
Продавец что-то спрашивает, ты отвечаешь.
Почти не слышу и абсолютно не понимаю, потому что в голове стучит только одно – Хочу… Хочу тебя… Сейчас… Умираю от желания…
С трудом выхожу из магазина на улицу. Прохладный ночной воздух освежает, но не может потушить того внутреннего пламени, которое вижу и в твоих глазах.
Взявшись за руки, идем, чуть не бежим в гостиницу. Молча и сосредоточенно.
Каждому очевидны мысли и чувства другого, и слова не нужны, а промедление смерти подобно…
Бегом взлетаем на свой этаж, заходим в комнату и… расходимся в разные стороны.
Меня вдруг охватывает дикое смущение от мыслей, собственного поведения, от всего вокруг. Обняв себя руками за плечи, подхожу к окну и вдыхаю пряный ночной воздух, пахнущий морем и нагретым асфальтом. Неожиданно вдали слышится пение. Красивый чувственный баритон выводит оперную арию. Далеко, слов не разобрать, но голос очаровывает и возвращает ощущение томления и неудовлетворенности…
Оборачиваюсь к тебе… Хочу… Жажду… и не вина, которое ты подносишь мне, обнимая за плечи и притягивая к себе.
Машинально беру бокал и какое-то время смотрю на него, потом делаю глоток, совершенно не чувствуя вкуса..
Нет, определенно, мы оба сошли с ума…
– Это просто умопомешательство какое-то… – вздыхая, кладу голову тебе на плечо и чуть поворачиваюсь под твоими губами. Поцелуй лишает остатков разума и воли, силы тоже на исходе, я даже не могу удержать бокал, который ты осторожно забираешь из моих пальцев.
Твои руки и губы кажется везде. По спине пробегают мурашки, тело томится и горит... Ты сейчас нужен мне как воздух, которого не хватает, прикосновения вызывают пожар внутри, и лишь ты способен его потушить.
Не понимаю, не думаю, только чувствую и ощущаю, слушаюсь твоих рук, которые не дают развернуться и осторожно поднимают подол платья.
– Немного умопомешательства нам не помешает, – самого настоящего умопомешательства, – шепчешь мне в губы, а потом чуть наклоняешь вперед, заставляю схватиться руками за кованую решетку балкончика, чтобы удержать равновесие.
С моих губ едва не срывается крик ужаса, когда я понимаю, что и где! ты собираешься делать, я даже пытаюсь шепотом образумить тебя, сказав, что на улице полно народу, но от желания мутится разум, а все благоразумие и стеснение куда-то улетучиваются.
К тебе… с тобой… ближе… теснее… больше ничего…. – сжав пальцами перила балкона, прогибаюсь в спине, буквально вжимаюсь в тебя – …слиться воедино …отдаться полностью и взять все, что ты можешь дать мне…
Внизу шумит ночной Палермо, но мне совершенно нет дела до этих людей, как смею надеяться и им до меня, впрочем, даже если кто-то увидит нас сейчас и прикажет остановиться, я просто не смогу это сделать, да и ты тоже…

»» 10.03.15 16:17 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Сакраменто, чуть больше полутора лет назад

Осторожных пронесёт,
А наивные, неважно.
Микросхемы терпят всё,
А сломаться может каждый.
Мне хотелось быть, как все .
Не сорваться вне системы.
На нейтральной полосе
Молча замыкают клеммы.

Подперев спиной стенку, сижу и курю, глядя в пустоту. Которая по счету эта сигарета, я уже не знаю, сбилась. Но чем их больше, тем мне все легче. Страх и неуверенность отступают. Тело покачивает на волнах как в море. Легко. Хорошо. Голова кружится, словно я перебрала. В какой-то момент понимаю, что в груди все огнем горит, и лучше бы остановиться…Отбросив окурок, я поджигаю еще одну и, затянувшись, откидываю голову. Медленно и лениво выпускаю дым, наблюдая за тем, как постепенно он растворяется в воздухе.
Наверное, на какие-то секунды я отключилась, потому что очнулась, когда из моих рук выдернули сигарету. Прищурившись, поднимаю голову и нервно сглатываю под строгим взглядом мужчины, что склоняется надо мной. Резко обернувшись, замечаю еще одного, который стоит над распростертым Уолтером и пальцы держит на его шее. Они не похожи на представителей правосудия. Дорогие, отлично сшитые костюмы, наглаженные рубашки… Стильные стрижки… Наверное, если бы в комнате не было так накурено, я бы могла почувствовать запах их парфюма…
Понимая, что, скорее всего, эти люди работают на отца Уолтера, я, качая головой, пытаюсь отползти в сторону. В груди все спирает, и говорить не получается. Бессвязно мыча, пытаюсь встать на ноги. Встав, покачиваюсь и хватаюсь за стенку… Понимаю, что уйти отсюда не смогу, слишком слаба. Слишком кружится голова…
- Уводи ее, - звучит короткое указание от того, что возле Кейна.
Тот, что возле меня, только коротко кивает и, взяв за руку, тянет к выходу.
- Не надо… Прошу вас, - наконец удается проговорить жалким тихим голосом.
Упираюсь и отчаянно качаю головой, но что муравей против слона? Мало обращая внимания на сопротивление, он выводит меня из комнаты.
- Прижмись ко мне и улыбайся, хорошо?
- Куда вы меня ведете? – спрашиваю как можно более миролюбиво.
- Скоро сама узнаешь… Только без глупостей, ладно? – он чуть сжимает ладонь и уверенно ведет меня через толпу.
3апах спиртного и сладкий кальянный дым плохо влияют на мое и без того паршивое состояние. Спотыкаюсь и начинаю падать, еще секунда, и обхватив его за талию, замираю, ощущая под рукой кобуру и пистолет в ней. Задохнувшись от страха, хватаюсь за мужчину и, быстро качая головой, что-то торопливо бормочу. Опасливо оглянувшись по сторонам, мужчина рассерженно дергает губами, цокает зубом и резко склоняет голову.
- Тс-с-с… Не делай глупостей! – рычит он, прижав меня к себе до боли в ребрах. - Нам надо только дойти до стойки!
- Пожалуйста… Не надо! Я… Я не хотела… Понимаете… Он… Я…
- 3амолчи и послушай меня! Мне только надо довести тебя до стойки, а там, я думаю, он сам тебя кокнет!
Все предельно ясно… мои эмоции умирают в мгновение ока.
Как поролоновая кукла шагаю в заданном направлении. В происходящее вокруг вникаю мало, откровенно говоря, мне уже все равно. Хотя нет, на кое-что я все же надеюсь… Глупо, но я надеюсь на то, что если они решили меня убить, то пусть сделают это безболезненно! Быстро и не больно…
- Привет, детка! Ну, наконец-то! Как все прошло? – прорывается в мои мысли мужской голос.
Растерянно вскидываю глаза на говорящего. Моргаю. Понять не могу, что за ерунда происходит. Что я, мать его, курила? Это же были сигареты? Или нет? Точно не сигареты, иначе зачем ему так улыбаться, как будто мы друзья на век, и это вовсе не я пытаюсь его прибить при любом удобном случае.
- Уйди глюк, я не в затяг! – вырывается непроизвольно, и мой провожатый заходиться смехом, но тут же успокаивается, глядя на Оскара Фасинелли.
Он выпускает руку и мягко подталкивает меня к брату Лиз. Шаг, и тот уверенно обнимает меня за талию, улыбается, заботливо убирает прядь искусственных волос с глаз и целует в щеку. Потом, наконец, обращает внимание на того, кто меня сюда привет:
- Что там, Даниэль?
- Там звездец, - прямо отвечает мужчина, засовывая руки в карманы и снова цокая зубом, - Я не знаю, откуда у нее столько силы…
- Не силы, а дури, - мрачно вздыхает Фасинелли.
В дальнейший разговор я мало вникала. Не пыталась ничего говорить или делать, что-то подсказывало, что сейчас лучше прикусить язык и позволить другим решить, что в сложившейся ситуации будет для меня лучше… Присутствие Оскара - теперь я уже не сомневаюсь, что он настоящий - странным образом меня успокаивает, и в какой-то момент я ловлю себя на мысли, что моя голова лежит на его груди, а его рука обнимает меня не за талию, а за плечи. 3ащищая…
3акончив разговор с Даниэлем, он какое-то время стоит молча, а потом, наконец, изрекает:
- Почему от такого мелкого существа столько проблем?
- Это же я! – пожимаю плечами и шмыгаю носом.
- Это ты… Сейчас слушай меня внимательно, план отступления такой…
Со стороны мы смотримся как влюбленная парочка, что обжимается у бара. Он небрежно обнимает меня, я почти лежу на нем, чем не влюбленные, которые обсуждают куда податься дальше? 3акончив инструктировать меня, он отталкивается от стойки.
- Где твои вещи?
- Там, - кивком головы указываю на служебный вход.
Несколько минут уходит на то, чтобы забрать мои вещи. Когда я уже готова, Оскар окидывает меня недовольным взглядом и сердито сопит, глядя то на голову, то на губы:
- Сотри эту помаду ужасную! И парик снять не забудь!
- Почему это? – вскидываюсь, выдвинув подбородок. Я и сама не в восторге от этого образа, но характер берет свое.
- Потому что мои мысли принимают совсем неправильное направление! Парковка… заднее сидение…
Наверное, мой взгляд слишком красноречив, потому что Оскар быстро затихает, только изредка похихикивает. В этот момент он больше всего похож на мальчишку-проказника, который крайне доволен собой. Будь я в другом состоянии, я устроила бы ему хорошую взбучку, сейчас просто молчу, иногда бросая косые взгляды.
Переодевшись в свой спортивный костюм, неловко переминаюсь с ноги на ногу. Оскар беседует с одним из тех мужчин, что были в приват-комнате, и я не смею его отвлекать. То спокойное уверенное состояние, которое владело мной рядом с ним, ушло, и снова вернулось осознание того, ЧТО я сделала. Что я натворила…
Моя ладонь утопает в большой руке Оскара. Отдав ему сумку просто плетусь следом. Окружающее нас слилось в нечто странное, пульсирующее, сверкающее огнями…
Моих сил хватает, чтобы дойти до машины. Держась свободно, как лев на осмотре своих владений, Оскар выводит меня из клуба и усаживает в свое темно-синее «Феррари». Лихо выводит авто в поток машин и правит в только ему понятном направлении. Я сижу, тупо глядя в лобовое стекло, и не сразу понимаю, что по щекам текут слезы. Они застилают глаза и мешают дышать. 3акусив губу, пытаюсь сдержать срывающиеся с губ рыдания… Не могу. С громким всхлипом прячу в ладонях лицо и содрогаюсь от разрывающих грудь рыданий. Всхлипываю. Прижимаю ладонь к губам и пытаюсь сдержаться. Не получается… Больше не пытаюсь. Сложившись пополам, полностью осознаю произошедшее, и отпускаю свои эмоции. Рыдаю в голос, бормоча что-то бессвязно. Стараюсь вдохнуть и задыхаюсь всхлипом.
Поглощенная собственной истерикой, я ничего не замечаю вокруг. В себя прихожу от ощущения, что меня тянут. Упираюсь, пытаюсь возмущаться, но бестолку, он все равно сильнее.
- Ну, чего ты ревешь? – голос мягкий, тихий.
- Я… Я человека убила! – с горем пополам удается проговорить.
- Ты? Да не поверю…
- Он не дышал… Я… Я убила… Я убила его! Я убила его! Убила!!! Человека убила я!!! – постепенно голос повышается до крика, слезы заливают глаза. - Оскар, я… я человека убила! Понимаешь? Что мне делать?! Как мне жить с этим, Оскар?!
Я не слышу того, что он говорит, только продолжаю голосить, цепляясь за его воротник, вою не своим голосом, тягая ни в чем не повинную ткань, а потом вскрикиваю, когда он, резко вцепившись в мои плечи, отстраняет меня. Встряхивает так, что кажется, еще минута, и голова отлетит. Он трясет меня до тех пор, пока я не начинаю икать, вяло сопротивляясь.
- Успокоилась?
Молчу, шмыгая носом, и растерянно смотрю на него.
- Сейчас ты выпьешь воды и успокоишься, договорились?
Молчу в ответ, с ужасом глядя на него. Не получив ответа, он встряхивает меня еще раз и повторяет:
- Мы договорились?
Медленно киваю, опуская глаза.
- Этот хрен в комнате, он жив! Помесила ты его неплохо, но он жив! Сейчас ты должна успокоиться и взять себя в руки!
- Я домой хочу!- тихо шепчу.
- Домой сегодня не предвидится… Тебе надо хорошенько посветиться, чтобы обеспечить себе алиби!

»» 14.03.15 16:59 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Сакраменто, чуть больше полутора лет назад.

Молчи, улыбайся и смотри
Включи обаянье для толпы
Потом позвонишь мне ночью и
До утра проговорим всё, что нам захочется.

Успокоившись, вытираю со щек следы слез. Подтираю размазанную тушь и поправляю макияж – благо косметичка со мной. Некоторое время смотрю на помаду винного цвета и беру нейтральный блеск для губ приятного бежевого оттенка с ароматом имбиря. Припудриваю лицо, немного румян со светоотражающими частицами, немного консилера вокруг глаз, и лицо сияет свежестью и здоровьем. Добавляю немного антрацитово-черных теней во внешние уголки глаз, растушевываю мягкой кисточкой.
Оставшись довольна своим отражением, смотрю на Оскара:
- Доволен?
- Вполне!
- Дальше что?
- Полезай назад, там чехол с платьем, туфли и еще что-то… Не знаю, Лиз собирала!
Покосившись назад, усмехаюсь. Я все еще питаю надежды соскочить с его затеи. Я не хочу куда-то ехать, где-то сидеть и кому-то улыбаться. Я хочу домой, спрятаться под одеяло, согреться и уснуть. Но нет, по воле этого сатрапа я должна тащиться фик знает куда!
Ощупываю через чехол платье. Хмурюсь. Фирменный чехол и его длинна понижают мое настроение ниже плинтуса…Быстрое размышление о том, что моя профессия предусматривает работу в самых экстремальных ситуациях, и я переодеваюсь в переулке, в импровизированной ширме из раскрытых дверей авто и широкой спины Оскара.
- Молнию застегни! – фыркаю, придерживая лиф.
- Я не твоя камеристка!
- Я не прошу тебя пристегнуть подвязки к чулкам! 3астегни молнию!
Очередная порция ругательств, сопровождаемая рывком. Воспользовавшись тем, что стою к нему спиной, не скрываю злорадную улыбку. Сначала он пытается застегнуть рывком, но ткань протестующее потрескивает. Недовольно сопит, рассказывает что-то о том, что мужчины должны раздевать, а не одевать, но все же справляется со своей задачей.
Когда с приготовлениями покончено, он помогает мне сесть в авто, а на вопрос, куда мы едем, кратко бросает:
- К «Джино»…
Кто такой Джино я не знаю. Пытаюсь перебирать в памяти имена знакомых Лиз, но вскоре сдаюсь, я не знаю кто он, и куда мы едем, только надеюсь на то, что мне там понравится…
«У Джино» нас встречает яркой иллюминацией и стайкой ряженых у входа. Лысоватый метрдотель приветствует нас широкой улыбкой. Он обеими руками сжимает ладонь Оскара, повторяя «Весьма рад! Весьма рад!», наклоняется ко мне и галантно целует тыльную сторону ладони.
- Ваш столик уже готов, синьор Фасинелли! Пойдемте-пойдемте! Я с радостью проведу вас…
Держа ладонь на локте Оскара, шагаю следом. Ровно дышу, чувствуя легкий дискомфорт в солнечном сплетении. Слабость охватывает тело, и на секунду я замираю, окидывая бессмысленным взглядом зал, и чувствую странную тревогу. Оскар не замечает перемен и доводит меня до столика, помогает сесть. Подталкивает меню, но просто прошу сок… Грейпфрутовый. Он взбодрит…
Официант в сверкающе-белой рубашке приносит заказ. Мягкий свет заливает все пространство ресторана. Плывет сизоватый дымок. Даже в своем заторможенном состоянии я замечаю, что словно попала в Чикаго пятидесятых годов. Женщины в нарядах с заниженными талиями и с причудливыми головными уборами. Мужчины в штиблетах с гетрами, красивых шляпах с атласной лентой и костюмах в тонкую полоску. Сигары. Виски. Джаз…
- Не хватает только баннера с надписью «Собрание любителей Итальянской оперы», - слова вырываются сами собой.
Он не поднимает глаз, болтая на дне бокала виски. В отличие от многих здешних мужчин на нем простой черный смокинг. Он как большая черная пантера среди стаи кошек. Я и сама как белая ворона среди этого общества. Изысканное черное платье в пол от Оскара де ла Ренты было бы уместнее на презентации или каком-нибудь светском рауте…
«Ничего не спрашивай, просто слушай его. Доверься ему как мне, он не обидит» - это все, что написала Лиз в короткой смс, и я стараюсь следовать ее указанию…
Оскар просит официанта еще принести виски. Мой неподожженный абсент стоит на столе нетронутым. Не хочу. Не могу. Мое тело все еще как сжатая пружина, даже спину ломить начало… В какой-то момент мне кажется, что мои руки в крови… Алая кровь сверкает на руках, на ногте вместо вишневого лака мерещиться сгусток крови и мне становиться нехорошо…
Не может быть!!! Перчатки не пропускали кровь! А если?.. А если они прорвались?! А если на его теле остались мои следы?! Я вздрагиваю, начинаю тереть руку полотняной салфеткой и в ужасе смотрю на нее… бордовая… такая и есть или?..
- Скажи мне, девочка, что произошло? – прорывается через мелодию контрабаса голос Оскара.
Я знаю, что он хочет услышать. 3наю, но не скажу. Это моя боль. Это мои демоны…
- Хватит! – его голос мягок.
Накрыв мою ладонь своей, он заставляет остановиться. Медленно подняв голову, я смотрю на него. Нервно сглатываю, но салфетки не выпускаю. Не хочу, но снова тру ладошку, чувствуя, что слезы жгут глаза. Я чувствую, что схожу с ума…
Его ладонь опускается на столешницу так резко, что я подпрыгиваю.
- Эл, хватит! Ты меня слышишь?
Поджав губы, медленно киваю.
Опустив голову, он выдыхает. Желваки играют на широких скулах, выдавая ярость, что обуревает его. Таким я его еще не видела. Он такой мне нравится. Он такой меня пугает.
Музыка только добавляет напряжения. Контрабас звучит так же, как бьется сейчас мое сердце. Дико. 3агнанно. Вскочив, опрокидываю стул. Мне все равно куда уйти, лишь бы отдышаться… Но далеко уйти мне не дают.
- Не смей убегать! Ясно?
Вскидываю на него наполненные слезами глаза. Какое-то время он сверлит меня строгим взглядом, который направлен на то чтобы запугать, но это не действует, и я тихо возмущаясь пытаюсь вырваться, не желая мириться с этим положением. Потом темно-голубые глаза теплеют. Я узнаю его прежнего. С лукавым блеском в глазах и легкой улыбкой, трогающей уголки губ, пальцы на моем запястье смягчаются, и он даже чуть поглаживает местечко, где бьется пульс. Тянет к себе. Сопротивляться нет сил, и я просто шагаю к стулу, поникнув. Опять рывок, и я оказываюсь не на стуле, а на его коленях.
- Ты же знаешь, она не простит, если с тобой что-то случится… Пожалуйста, будь благоразумной хоть пока!
- Я могла его убить…
- Но не убила же… Лучше скажи, что случилось?
Чувствуя макушкой его подбородок, я слабо мотнула головой, и его грудь поднялась от глубокого вздоха. Обнимая одной рукой за плечи, второй он барабанил по столу.
- Тебе надо выпить…
- Нет! Я…
- Не желаю ничего слышать. Надо! Надо, чтобы тебя запомнили улыбающейся, а не загнанным кроликом, - краем глаза вижу, как его пальцы тянутся к стакану, в котором на два пальца абсента. - Давай, тут немного, он согреет тебя и успокоит, милая… Выпей…
Молча киваю и беру стакан… Вместо глоточка выпиваю все залпом и прижимаю тыльную сторону ладони ко рту. Горло горит. Жар стремительно расползается по телу. В руке зажаты остатки сыра, которым пыталась заесть абсент. Он допивает уже третью порцию виски и что-то читает в своем телефоне. Наш столик в самом углу, и мало кто обращает внимание на странную парочку. Кто-то танцует ближе к сцене, кто-то смеется какой-то шутке собеседника, а я, накрывшись краем пиджака, дремлю, пригревшись на широкой груди.
- Только не вздумай уснуть, детка!
- Отвали! – бурчу, пытаясь спрятать лицо под пиджаком.
- Отвратительный характер!
- Тебя не устраивает не мой характер, а сам факт его наличия!
В ответ он смеется и отбирает у меня край пиджака. В сидячем положении снимает его и расстегивает манжеты, подкатывает их до локтя. Мягко сталкивает меня с колен и встает сам.
- Не против маленькой выходки? Нас должны запомнить…

»» 17.03.15 13:21 Торговый Центр Королевство
_________________

Италия. Палермо - Рим.

Here we go, we go again.
Dreaming of my only friend, yeah.
I got no reason to pretend -
I will love you ’till the end.
 
It feels so good,
Loving you it feels so good
It feels so right
Having you upon my side
It feels so good,
Loving you it feels so good
It feels so right
Having you upon my side (с).
 
Эта ночь проходит в каком-то эротическом полусне. Утомленные, влажные, разгоряченные мы время от времени засыпаем, впав в полусознательное забытье. А потом снова сливаемся в жарких объятьях. Это становится какой-то бесконечной  рекой, которую мы никак не можем переплыть. Это поток, накрывающий с головой, то утягивающий водоворотом вниз, то выталкивающий вверх, на поверхность, позволяя сделать спасительный глоток воздуха. Отрадно, просыпаясь, слышать звук разгоряченного сердца, желающего того же, что и ты. Герда от природы страстная и нежная, не нуждалась в указаниях или поощрениях, инстинктивно зная, как дарить удовольствие. Это чудесное качество, когда хочешь не только получать, но и отдавать. Похоже, почти прилюдный секс на балкончике, абсолютно раскрепостил Герду. Не могу не сказать, что добивался именно такого эффекта. И пусть балкончик представлял из себя одно название. Ибо был полностью утоплен в комнате. И кто-либо только при долгом и упорном разглядывании мог бы понять, что происходит на самом деле. И все же Герда, наверное, больше из приличия, чем из страха или смущения, попыталась вразумить меня, тихо простонав, что улица полна туристов и прохожих. Но, не встретив сопротивления, а, напротив, получая только поощрение, я продолжал, не думая ни о чем. У меня самого захватывало дух. Это было прекрасно. Это объединяло. Дарило нам тайну. Общий секрет. Такой секрет с налетом настоящего разврата. Потому мы долго смеялись в душе, представляя глаза того или иного туриста, или бабулю, блюстительницу порядков Палермо…
А потом мы всю ночь летали. Не думая о завтра. Не желая прерываться. Утомленные жаром, но не желающие останавливаться, лишь только под утро забывшиеся глубоким сном.
Это было необычное утро. Несмотря на почти бессонную ночь, я проснулся бодрым. Герда мирно спала на животе, обняв подушку и подобрав под себя одну ногу. Обнаженная и прекрасная. Я улыбнулся. Великолепная ночь. Я ощущал себя каким-то наэлектризованным. Обновленным. Хотелось есть. Ходить. Заняться чем-нибудь…
Но, решив не будить Герду, я, аккуратно соскользнув с кровати, ушел в душ, напевая про себя песенку про «хорошую девочку», недавно услышанную на девичнике.
Когда я вышел, Герда уже не спала и лежала в кровати, чуть прикрывшись простыней.
Останавливаюсь и несколько минут любуюсь ею, радуясь переменам в «пижамном вопросе».
- Какой вид отсюда открывается…
Герда, ухмыльнувшись, указывает рукой на все еще открытый балкон:
- Днем Палермо тоже весьма очаровательный город…
Губы невольно растягиваются в ответной лукавой ухмылке:
- Ночью он показался мне…ммм…очень …занимательным…
Герда тут же заливисто смеется, поясняя:
- Боже, я уже говорила, что люблю твои определения!
- Обращайтесь, - хмыкаю в ответ и одним махом преодолеваю комнату, тут же растянувшись на кровати рядом с Гердой, - Так может быть, устроишь мне еще одну экскурсию?
Рука пробирается под простыню, а губы почти касаются ее лица. Но Герда шлепает меня ладошкой по пальцам.
- Ну, уж нет! Я тоже хочу в душ!
Она вскакивает, отчего простынь соскальзывает. Некоторое время мы притворно боремся за нее, после чего, сдавшись на милость победительнице, я отпускаю свой край. Обернувшись в простынь, Герда победно задирает подбородок и делает шаг к ванной.
- Ау…
Недоуменно ловлю взгляд замершей на полпути Герды.
- Больно, - она проводит рукой по внутренней поверхности бедра, чуть откинув край простыни.
- Значит, ночь удалась, - ухмыляюсь в ответ, максимально довольный происходящим.
Герда многозначительно смотрит на меня, потом, улыбнувшись, кивает, продолжив путь к ванной:
- Надеюсь, это не опасно для моего здоровья! – кидает на ходу, остановившись у двери и пряча улыбку за озабоченностью своим физическим состоянием.
Смеюсь в ответ, наслаждаясь лукавым блеском ее глаз:
- Ну, что ты! Только на пользу – какие физические нагрузки!
- О, да, - Герда многозначительно смотрит на меня. Этот тяжелый взгляд воспламеняет в голове кадры прошедшей ночи. И снова будит, казалось бы, улегшуюся страсть. Руки зудят, желая коснуться ее.
- Правда, хронический недосып мне тоже обеспечен, - спокойным тоном продолжает, Герда, все еще буравя меня взглядом. Стоит, как ни в чем не бывало, делая вид, что не понимает какой эффект производит на меня. Потом слегка убирает простынь, в которую завернулась, встав с кровати, и оголяет бедро. Делая вид, что рассматривает ногу, Герда демонстрирует себя, повернувшись и так и эдак, позволяя ткани скользить по коже, интригуя взгляд и мысли. Ну, вот он – профессионал проснулся. Здравствуй, подиум. Теперь вот узнаю ту девочку, которая плясала на барной стойке в «Гномах» и танцевала стриптиз для меня на вилле. Хотя, пожалуй, меня восхитил только танец в баре. То, что было на вилле… Все же было каким-то состоянием загнанности в угол. Мне вообще не хочется вспоминать те дни. Было тяжело. Этот этап перерождения. Во всяком случае, моего, дался не просто.
Выбросив эти сумрачные мысли из головы, снова одним движением преодолеваю разделяющее нас расстояние. Обнимаю Герду, прижав к себе. Моя. Хочу. И, самое главное, могу. Эта простая мысль очень радует меня.
- Малыш, если хочешь, покажу тебя врачу…
Искренне, надеюсь, что это нам не понадобится…
- Еще пара таких ночей и придется…
В  голову почему-то лезут мысли о контрацепции. С чего бы это? Видимо, я все еще под впечатлением от случая с Марией. Герда умная девочка и прекрасно поняла мою позицию на этот счет. Более того, умным девочкам самим ни к чему проблемы.
- Тогда только не в смену доктора Крауса, - говорю, продолжая шутить, прикинув, что через пару ночей мы уже будем в Энске и выкинув из головы ненужные мысли.
- И чем он тебе не угодил? – смеется Герда.
- Думаю, доктор опасается за твое здоровье… особенно, когда я рядом, - намекаю на то, что каждое появление Герды в больнице, как и знакомство с доктором Краусом, произошло в моем присутствии.
Герда смеется, целуя меня в уголок губ и прижимаясь еще ближе.
- Боюсь, он напишет какую-нибудь жалобу на меня за жестокое обращение с тобой, - я улыбаюсь в ответ, возвращая поцелуй.
- Юджин настоящий профессионал…, - шепчет Герда, обвиваясь вокруг меня, подставляя всю себя моим ладоням. Что это за пытка? Что за всепожирающий огонь?! Простынь упала на пол и уже ничего не разделяет наших разгоряченных тел. Некоторое время мы просто стоим, прижавшись друг другу, каждой клеточкой чувствуя наготу партнера. Герда тяжело дышит. Глажу ее по спине.
- Удивительно, как мне хорошо с тобой…
Герда вздрагивает, потом утыкается носом в мое плечо, как будто боится посмотреть мне в глаза или борется с собой, не могу понять. Наверное, мне хотелось, чтобы она сказала что-то в ответ. А может иногда слова ни к чему?
Осторожнее, Кай, к хорошему быстро привыкаешь…
- А я не перестаю тебе удивляться…, - наконец шепчет Герда.
- Не вижу в этом ничего плохого, - ухмыляюсь в ответ, отогнав мысль о том, что все же Герда ничего не сказала в ответ на мое признание.
- Мальчишка, - дразнит меня Герда, снова коснувшись губ, - Ты отпустишь меня в душ?
- Как бы мне этого не хотелось, но – да. На все про все у нас час времени. Ведь нам еще лететь обратно в Рим.
- Да. Не знаю, как ты, а я собираюсь спать весь этот час.
- Оу, мисс Сполетто, кажется, я положительно влияю на вас, а как же страх перед полетами?
Герда смеется, отстранившись и поднимая простынь.
- Ну, ведь ты же будешь рядом? – лукаво отвечает она, повторяя недавно сказанное мною.
- Буду.
Несколько минут мы, просто стоим, улыбаясь, и смотрим друг на друга. Потом я беру ее за руку, целую ладонь и толкаю в сторону ванной комнаты:
- Вперед, иначе не останется времени на завтрак. А я очень голоден.
Герда, медленно повернувшись, уходит, слегка виляя бедрами, что снова приковывает взгляд к ее совершенному телу и будит внутри совсем иной голод.
 
Когда Герда выходит из душа, я уже одет и застегиваю на руке часы.
- Малыш, я спущусь вниз, расплачусь за номер, закажу завтрак и такси до аэропорта. К сожалению, времени очень не много. Жду тебя в ресторане.
Герда кивает.
- Я быстро. Только волосы немного подсушу и спущусь.
- Хорошо. Чтобы ты хотела на завтрак?
Самое лучшее, что я бы мог услышать, глядя на капельки воды, сбегающие с ее плеч: «Тебя». Однако время подгоняет. Мы и так получили эту ночь. Промедление может привести к отрицательным последствиям. Герда долго смотрит на меня, будто пожирая глазами. Нас тянет друг другу с неимоверной силой.
Подхожу к ней и быстро целую:
- Прекрати так смотреть…
- А если  - нет?
- Тогда станешь виновницей слез будущей миссис Чиконе, так как я не смогу остановиться…
- Все все – угроза сработала, - улыбаясь, уверяет Герда, слегка отталкивая меня, - Возьми мне то же, что и себе. Сейчас я готова и корову съесть…
Я киваю, выхожу из номера и слышу вслед:
- Только не бери мне черный кофе! С молоком или капучино!
Снова киваю и скрываюсь за дверью.
 
Вылет немного задерживался. Это нервировало, несмотря на то, что у нас в запасе было достаточно времени. Будучи людьми ответственными и пунктуальными мы оба переживали, боясь опоздать на церемонию. Ответственности добавляли и наши роли: подружка невесты и шафер. Герда ко всему прочему очень расстроилась, что мы не сможем встретить Мирандолину, которая прилетает в Рим сегодня утром, чуть раньше нас. Мои уверения в том, что Марио согласился встретить Ба, похоже, нисколько не успокоили. Теперь она еще переживала за то, что жених вынужден встречать гостей, вместо того, чтобы готовиться к бракосочетанию. Герда долго причитала, что так радовалась нашей поездке, что совсем обо всем позабыла. Винила себя за глупость, боялась расстроить Ба, переживала, что помешала Марио… Да и, откровенно говоря, можно ли на него положиться? Сомнения Герды были вполне понятны, после того, как друг не соизволил встретить нас. Однако, пока я ждал Геру в ресторане, успел созвониться с Марио и тот, уверил меня, что уже на подъезде в аэропорту, готовый чуть ли не в смокинге и с цветами встречать Мирандолину. Думаю, Марио очень нервничал, и возможность занять себя чем-то полезным пришлась очень кстати.
- Ну, что удалось тебе дозвониться? – спросил я, когда Герда подошла ближе ко мне. В одной руке она несла стаканчик с кофе на вынос, в другой держала телефон.
- Да, вроде бы все в порядке. Она уже на вилле.
- Вот и отлично. Марио не всегда разгильдяйничает.
- Похоже на то.
Целую Герду, приобняв за плечи:
- Идем, объявили нашу посадку.
 
На вилле стояла такая кутерьма, что мы незамеченными прошли в свои комнаты. Никому до нас не было дело. Только одна из теток, завидев Герду, велела той срочно идти в гостиную, где работает парикмахер, делающий укладки подружкам невесты. Как бы не хотелось, пришлось нам расстаться. Каждый двинулся в свою сторону. Герда сказала, что ненадолго заглянет поздороваться к Ба, а потом, как и я, отправится готовиться к церемонии.
- Погоди, - тяну к себе Герду, жадно целуя. Сначала она, слегка опешив от такого напора и откровенности (на вилле мы такого еще не практиковали), стоит не шевелясь, потом улыбнувшись (я это чувствую), страстно отвечает мне.
- Это почти на весь день, - объясняю, отстранившись, - Потом тебе будет не до меня, да еще и все эти макияжи-прически…
- Может быть, я смогу найти для тебя минутку…
- Очень надеюсь…
Герда чмокает меня в щеку и убегает. Может быть, потому, что просто уйти будет слишком сложно?!
 
Приняв душ, одеваюсь и еду домой к Марио. Небольшой домик Чиконе, расположен недалеко от виллы. Туда легко можно без особых усилий дойти пешком. Но сейчас предпочитаю машину с кондиционером. Поприветствовав всю родню жениха, нахожу его в саду. Марио выглядит каким-то подавленным.
- Ну как ты? – спрашиваю, пожав его руку. Друг уже переоделся в смокинг и выглядит  в нем просто отлично. Честно говоря, я всего пару раз видел Марио в такой одежде. В костюме строго пошива, он выглядит еще стройнее, даже как-то выше и мощнее.
- Выглядишь – отлично, - продолжаю я, услышав ответ вялое: «Привет».
- Боюсь до чертиков…
Усмехаюсь.
- Хочешь стать первым сбежавшим женихом?
- Почему – первым? – Марио немного оживляется.
- Обычно это прерогатива невест.
- Аааа… Нет, правда, как-то страшно…
- Бросай заниматься ерундой, Марио, - глядя ему в глаза, - Ты любишь Марию, она – тебя. У вас скоро будет ребенок. Вы знакомы сотню лет. Ты не можешь без нее, она – без тебя… Это правильное нормальное развитие жизни, друг. Ты молодец, что решился. Ведь, как бы того не хотелось, надо взрослеть. Я горжусь тобой, братец.
Обнимаю Марио, похлопывая по спине. У него в глазах стоят слезы.
- Это ты мне декламировал часть своей речи или…?
- Это я тебе желаю удачи и терпения от всей души…
- Чертов Кай, всегда умел поднять мне настроение…, - теперь Марио обнимает меня, - Пойдем, выпьем чего-нибудь. Окончательно проводим мою холостяцкую жизнь.
 
Церковь битком набита людьми. Мы стоим у алтаря: Марио, я, потом остальные парни. Напротив – подружки невесты. Герда выглядит просто сногсшибательно. Ей действительно идет этот цвет. Она смущенно улыбается, ловя мой голодный взгляд. Только я бы предпочел, чтобы в таких ярких цветах Герда меньше показывалась на люди. Уж слишком роскошной и яркой она выглядела в этом платье цвета фуксии. С этими золотыми локонами и помадой в тон платью. Просто один сплошной вызов. Вижу, как многие мужчины в зале таращатся на Герду. Так и хочется подойти и закрыть ее собой, как бы говоря: «Мое». Но вот звучит орган. Приходится сосредоточиться на происходящем. Священник раскрывает перед собой писание в золотой оправе. Все гости затихнув, смотрят на проход между рядами. Спустя пару минут появляется ослепительно красивая Мария в белоснежном кружевном платье под руку с отцом, не скрывающим слез. Она выглядит прекрасно. И дело не в платье, прическе или макияже. Хотя, безусловно, все это выглядит роскошно. Горят ее глаза, заставляя вокруг сиять какому-то ореолу счастья. Смотрю на Марио. Друг глупо улыбается, с обожанием глядя на свою невесту. Вижу, как его длинные тонкие пальцы слегка дрожат. Мария улыбается Марио. И понятно, что это их момент максимального единения, которое повторяется, пожалуй, только при рождении общего ребенка.
- Она прекрасна! – шепчу я, - ты все правильно делаешь!
Понимаю, что Марио не нуждается в моих словах. Все уже очевидно. И все же не могу не высказаться вслух. Марио еле заметно кивает. Кажется, он уже ничего не видит, кроме нее.
Поднимаю глаза на Герду. Она с замиранием следит за церемонией. Может быть, даже представляя себя на месте невесты… Раньше я никогда не задумывался о браке. Нет, конечно, как любой взрослый человек, понимал, что каждому нужна семья, дети. Однако не примерял эту роль на себя. Мне было хорошо самому. Я привык жить так. Может быть, дело действительно в том, что, как говорила одна моя знакомая, никто не тронул моего сердца. Не знаю. Я и на свадьбах-то особо не бывал. А если попадал, то, как деловой партнер, который только из вежливости отрывал глаза от своего телефона, читая сообщения по «скайпу» от Герды о том, какие решения были приняты на последнем совещании. Теперь же все внутри как-то дрожало. Не знаю, что точно было тому виной: наша ночь в Палермо, просто сама красивая и такая сексуальная Герда, взгляды Марио и Марии, которыми они обменивались, стоя перед алтарем…Снова смотрю на Герду. В ее глазах стоят слезы, когда жених и невеста обмениваются клятвами верности. И мне становится грустно. Что могу дать ей я? Готов ли на что-то большее? Ведь, для нее «мы» - это очень серьезно. Когда-то мне приходила в голову мысль жениться на Герде. Но это желание было продиктовано какой-то загнанностью. Не видя выхода, я хотел сделать все максимально правильно. Как положено. Сейчас же во мне что-то рушилось. И, наверное, хотелось, чтобы меня тоже так кто-то любил…
 
Поцелуй сковывает время секундами нежности, и вот зал взрывается аплодисментами. Жених еще раз целует невесту. Точнее, муж – жену. Я спешу поздравить молодоженов, как и остальные гости, высыпавшие на улицу. Вскоре новоявленная пара Чиконе появляется на ступенях церкви. Все снова хлопают и осыпают их лепестками роз. Стоя под этим дождем, чуть поодаль от молодоженов, нахожу Герду и беру ее за руку, вырывая из толпы.
- Идем.
В общей суете и шуме никто, казалось бы, не замечает нашего отсутствия. Сейчас все рассядутся по машинам и поедут на виллу. Как и мы. Но чуть позже… Чуть позже…
Ищу укромный уголок. За церковью разбит небольшой садик, а за ним, кажется, располагается старое кладбище. Здесь ни души. Молодую листву на деревьях колышет легкий весенний ветерок. Немного жарко, но может быть, это я горю изнутри?! Тяну Герду к большому клену, скрываясь за его мощным стволом.
- Ты очаровательна! – шепчу, покрывая ее лицо поцелуями, - Больше никогда не надевай таких платьев!
Герда смеется, откинув голову и крепко обняв меня.
- Я уже поняла, что ты предпочитаешь видеть меня нагишом…
Просто рычу в ответ, только представив себе эту картину.
- Нет, платье отличное, просто уж очень сексуальное…
Герда скептически смотрит на меня, как бы говоря, что оно абсолютно обычное и даже строгое. Но мне плевать, я-то знаю, что под ним…
Еще некоторое время мы целуемся, как сумасшедшие.
- Кай, Кай… стой, погоди, - Герда удерживает мои руки, готовые забраться под платье, - Мы все же в церкви…И вообще – нам надо возвращаться…
УУУУ…
- Да, черт, ты права…
Отрываемся друг от друга, оправляя одежду.
- Ты сумасшедший, - смеется Герда, - Ну, и как мы теперь явимся к гостям?
Герда намекает на то, что по нашему виду, ее припухшим губам, уж очень очевидно, что мы вовсе не решали «деловые» вопросы.
Коварно улыбаюсь в ответ:
- Поедем сразу на виллу… Успеем привести себя в порядок…
И будем в машине совершенно одни (ну, не считая водителя)…
Усмехнувшись, Герда грозит мне пальцем, отрицательно качая головой. Кажется, она раскусила меня. Да я и не скрывал своих мотивов. Что плохого в том, чтобы еще немного побыть вместе?! Улыбка Герды становится шире. Думаю, ей приятна эта сексуальная власть надо мной. Но, ведь, я уже не скрываю, что она сводит меня с ума?! Поэтому без всяких сомнений позволяю ей манипулировать собой.
- Придется потерпеть, господин Карлеоне. Вообще-то на нас возложены серьезные обязанности.
Герда достает пудреницу, стараясь справиться с нанесенным поцелуями уроном. Потом прячет ее в небольшую атласную сумочку в тон платью.
- Идемте, думаю, я смогу объяснить, что у нас вдруг случилась срочная …конференц-связь…, - еле сдерживая смех, Герда с серьезным видом берет меня под руку и ведет в сторону входа в церковь.
- Ай-ай-ай, мисс Сполетто, и где вы так научились врать?
- Хорошие учителя…, - тянет Герда, многозначительно взглянув на меня, - Или в этом тоже не стоит сравнивать мужчин и женщин?
- Так и знал, что тебя это зацепило, моя милая феминистка…
- И вовсе – нет…
- Ага, как же…, - усмехаюсь и сжимаю ее пальцы, - Но, если вам интересно, мисс Сполетто, то в данном случае ваша …ммм…изобретательность как нельзя кстати…
Герда хмыкает, строго глядя на меня. В глазах пляшут озорные огоньки.
- И чтобы вы без меня делали?!
- Кай, Герда! Вот вы где! – нас зовет одна из подружек невесты. Кажется, Нина, - мы вас повсюду ищем. Сейчас будет общее фото. Идете скорее.
- Прости, Нина, - тут же вступает в разговор Герда, - У нас тут организовалось мини совещание. Звонил юрист с Энска. Очень срочный вопрос.
Кажется, Нина вполне удовлетворена таким объяснением, как и остальные любопытствующие. «А мисс Сполетто действительно врет и не краснеет» - усмехаюсь про себя, стоя рядом с Гердой с самым серьезным и даже озабоченным видом.

»» 17.03.15 23:09 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________

Италия. Палермо – Рим

In your heart I see the start of every night and every day
In your eyes, I get lost, I got washed away
Just as long as I'm here in your arms I could be in no better place...(с)
 
Ночь была какой-то сумасшедшей – страстно горячей и удивительно нежной, изматывающей физически и дарующей наслаждение… мы почти не спим, лишь иногда проваливаясь в какое-то полузабытье, едва придя в себя, ища друг друга и снова сливаясь воедино. Нам мало просто находиться рядом, надо прикоснуться, обнять, поцеловать и совершенно невозможно расстаться даже на секунду… Тихий шепот и страстный вскрик, легкий ветер, шевелящий занавеску на окне и обдувающий наши разгоряченные тела, руки обнимают, прижимая крепче, губы ласкают, оставляя везде свою печать… в эту ночь мы как-то раскрылись один другому – не осталось никаких укромных уголков на теле, которые не были бы заласканы и зацелованы, нечего стало скрывать и не нужно прятаться и стесняться. Особенно после того, что случилось на балкончике…Совершенно не ожидала от себя, что не просто соглашусь на эту авантюру, а приму ее с радостью и буду потом вместе с тобой смеяться, стоя под душем, и в лицах изображать туристов, застукавших нас «на месте преступления».
Удивительная ночь, сорвавшая покровы со всех тайн и связавшая нас общим секретом этого небольшого приключения…
Где-то под утро я буквально провалилась в глубокий сон и даже не слышала, как ты встал. Проснувшись, остро ощутила, что тебя нет рядом, но, услышав плеск воды в ванной, успокоилась и сладко потянулась. В теле чувствовалась какая-то блаженная усталость, и вставать совершенно не хотелось, поэтому я откинулась на подушку и прикрылась простыней – ветер из приоткрытого окна был достаточно свежим.
– Какой вид отсюда открывается… – говоришь, выходя из душа и глядя на меня в упор.
– Днем Палермо тоже весьма очаровательный город… – хитро усмехаюсь, делая вид, что не понимаю намека и показывая рукой на балкон
– Ночью он показался мне…ммм…очень …занимательным… – на твоем лицо играет такая лукавая улыбка, что я не могу удержаться от смеха:
– Боже, я уже говорила, что люблю твои определения!?
– Обращайтесь, – мгновенно растягиваешься на кровати рядом со мной, – так может быть, устроишь мне еще одну экскурсию? – губы тянутся к губам, а рука норовит забраться под простынку.
– Ну, уж нет! Я тоже хочу в душ! – прекрасно понимая, о какой «экскурсии» идет речь, легонько шлепаю тебя по пальцам и резво вскакиваю с кровати, ловя ускользающую простыню, которую ты, естественно, тут же тянешь к себе. Не уступаю, и завязывается небольшая борьба, из которой я выхожу победительницей. Завернувшись в простыню, как в тогу, задрав повыше нос и улыбаясь, делаю шаг к ванной и тут же замираю от боли – все мышцы растянуты и ноют довольно ощутимо.
– Ау… – жалобно смотрю на тебя и провожу рукой по ноге, – больно.
– Значит, ночь удалась, – ухмыляешься в ответ, а у меня нет даже сил и желания запустить в тебя подушкой.
Могу только слегка съехидничать, лукаво блестя глазами:
– Надеюсь, это не опасно для моего здоровья!
– Ну, что ты! Только на пользу – какие физические нагрузки! – смеешься в ответ. Он еще и издевается!!! Осматриваюсь в поисках, чем бы все-таки запустить в тебя, но твой полуобнаженный вид вдруг вызывает совсем другие желания…
– О, да, – смотрю на тебя из-под полуприкрытых век, чуть прикусив нижнюю губу, – ну, зато хронический недосып мне обеспечен, – легкий поворот, и простыня приоткрывает бедро, которое я начинаю рассматривать с преувеличенным вниманием, слегка поглаживая и пробегая пальцами снизу вверх…
Тут же оказываешься рядом, прижимая меня к себе, …и… продолжаешь разговор, предлагая показать меня врачу… Интересно, насколько хватит твоего терпения…
– Еще пара таких ночей и придется… – мой лукавый взгляд тонет в твоей улыбке.
– Тогда только не в смену доктора Крауса, – заявляешь неожиданно. Вот так номер!
– И чем он тебе не угодил? – спрашиваю со смехом, реально не понимая, что происходит, потому что именно доктор Ганс всегда помогал нам и говорил, что мы его лучшие пациенты. А еще я его в гости звала…
– Думаю, доктор опасается за твое здоровье… особенно, когда я рядом, – смеешься, вспоминая все мои последние увечья – ногу, щеку, шутку дока про влюбленность, чтобы проверить мимическую реакцию.
Обняв, легонько целую в уголок губ, ты тут же отвечаешь, а потом снова шутить, что док на тебя жалобу напишет.
– Юджин настоящий профессионал… – шепчу, обнимая тебя и обвиваясь вокруг, как у шеста на сцене. Простыня давно осталась где-то на полу, равно как и твое полотенце. Прижимаюсь к тебе, обнимая и подставляя свое тело твоим рукам и губам. Дыхание сбивается, и только одна мысль в голове – хорошо, как же хорошо. Мысль, которую ты вдруг произносишь вслух, а я неожиданно теряюсь, и, уткнувшись носом тебе в шею, потрясенно молчу, не в силах вымолвить ни слова… Неужели ты сказал это? Это настолько удивительно, потрясающе и не похоже на тебя, что я не могу не высказать своего удивления вслух.
– А я не перестаю тебе удивляться…, – шепчу совершенно обескуражено, настолько меня потрясло твое откровение… и настолько оно созвучно тому, что я чувствую и ощущаю, но сказать это вслух, открыться… не могу, потому что тогда надо быть откровенной до конца, а это… невозможно…
– Не вижу в этом ничего плохого, – улыбаешься, снова переводя все в шутку, и я поддаюсь этому шутливому настроении. Оно легче, чем серьезный разговор…
– Мальчишка, – смеюсь тебе в губы, – ты отпустишь меня в душ?
С сожалением соглашается, потому что у нас осталось очень мало времени, ведь еще и лететь. Целый час. Великолепная возможность выспаться.
– Не знаю, как ты, а я собираюсь спать весь этот час, – заявляю, понимая, что устала настолько, что усну даже в самолете.
Начинаешь меня подкалывать моими страхами, но сейчас это реально не имеет значения. К тому же, я лечу не одна.
– Ну, ведь ты же будешь рядом? – бросаю на тебя лукавый взгляд, присаживаясь на корточки и подбирая простыню.
– Буду, – улыбаясь, смотришь на меня, и я не могу не улыбнуться в ответ.
Взгляд ловит взгляд, улыбка улыбку, и расстаться невозможно…
Так и стоим какое-то время, пока ты, наконец не находишь в себе силы подтолкнуть меня в сторону ванной.
– Вперед, иначе не останется времени на завтрак, – целуешь в ладонь и отпускаешь.
Медленно поворачиваюсь и так же медленно иду в ванную.
 
Выйдя из душа, обретаю тебя уже полностью одетым и готовым к выходу.
– Малыш, я спущусь вниз, закажу завтрак, расплачусь за номер и закажу такси. К сожалению, времени очень не много. Жду тебя в ресторане, – застегивая часы, смотришь на меня, всем своим видом выражая серьезность момента и необходимость поторопиться.
– Я быстро. Только волосы немного подсушу и спущусь, – отвечаю, присаживаясь на кровать и включая в розетку взятый из ванной фен.
Твой вопрос про завтрак застает врасплох, потому что как ни странно, хоть я и голодна, в голове и в теле бродят совсем иные желания…
Вижу твой голодный взгляд и понимаю, что думаем мы об одно и том же, вот только время…
– Прекрати так смотреть… – быстро целуешь в губы и отстраняешься.
– А если – нет? – хрипота в голосе выдает меня с головой.
– Тогда станешь виновницей слез будущей миссис Чиконе, так как я не смогу остановиться… – прекрасно понимаю это, потому стараюсь взять себя в руки и отвечаю с улыбкой, слегка отталкивая тебя, что угроза сработала, а потом понимаю, что в самом деле очень хочу есть:
 – Возьми мне то же, что и себе. Сейчас я готова и корову съесть… – выбираю насадку фена и уже собираюсь нажать на кнопку пуск, когда вспоминаю, что черный кофе я не пью, и кричу тебе вслед:
– Только не бери мне черный кофе! С молоком или каппучино!
Потом быстро сушу волосы, одеваюсь и спускаюсь в ресторан.
 
В аэропорту не все пошло так гладко, как мечталось – ну собственно после такого дня и ночи, когда все было просто идеально, что-то же должно было пойти не так, и задержка рейса – минимальное из зол…
– Кай, бабушка прилетает раньше нас, кто ее встретит, – больше всего меня волновало, как Ба доберется до виллы. В последний момент выяснилось, что летит она совершенно одна, а теперь еще мы задерживаемся в Палермо. – Я понимаю, что она не струшка и не маленький ребенок, и конечно, все может сделать сама, просто бабушка давно не была в Риме, многое изменилось, да и в принципе нехорошо ей одной в аэропорту искать такси, торопиться и нервничать. – объясняя это тебе, я яростно жестикулировала и говорила очень быстро и явно громче, чем следовало – признак крайнего волнения…
– Не волнуйся так, Марио обещал ее встретить, и я надеюсь, все будет хорошо, – Ты прекрасно видишь мои переживания и пытаешься успокоить.
– Марио???? – вместо того, чтобы успокоиться, я чуть не взрываюсь, – лучше б ты попросил кого-то другого. – Он так же обещал встретить нас, и ты прекрасно помнишь, что из этого вышло, – Герда, держи себя в руках, Кай определенно не виноват, что рейс отложили, и срываться на близком человеке – последнее дело, – пытаюсь успокоить сама себя, видя твое явно расстроенное лицо, потом поднимаюсь и иду в сторону буфета, бросив на ходу, – все, я хочу кофе. – Сделав два шага, оборачиваюсь и все-таки спрашиваю, – тебе взять?
Ожидая очереди в буфет, не выдерживаю и звоню Ба, и с облегчением узнаю, что все благополучно.
– Да, да, не волнуйся, Марио встретил меня, да еще с цветами. Он такой шикарный в смокинге, – смеется бабушка, и мне становится легче. И очень неловко от того, что я усомнилась в тебе и Марио.
– Ну, что удалось тебе дозвониться? – спрашиваешь, видя, что я держу в руке телефон.
– Да, вроде бы все в порядке. Она уже на вилле, – виновато улыбаясь, протягиваю тебе кофе.
– Вот и отлично. Марио не всегда разгильдяйничает, – отвечаешь, и по глазам вижу, что понимаешь мое волнение и не сердишься.
– Похоже на то, – тоже улыбаюсь и ласково провожу ладонью по твоей щеке, когда обнимаешь. Нет, определенно, с нами что-то происходит. Или это тут атмосфера такая… Отвечаю на поцелуй и с трудом оторвавшись от тебя понимаю, что пора – наш рейс просят на посадку.
 
В самолете я в самом деле проспала весь час, уютно устроившись на твоем на плече и держа тебя за руку. Это давало уверенность в том, что все будет хорошо…
 
У Кьянти до нас абсолютно никому нет дела, похоже, наше отсутствие вообще прошло незамеченным всеми, кроме Марио, поэтому спокойно заходим в дом, намереваясь разойтись по своим комнатам, чтобы переодеться к церемонии.
Мне еще надо зайти к бабушке поздороваться, да кто-то из теток, пробегая мимо гонит срочно идти делать прическу, пока парикмахер свободен.
С сожалением забираю свою ладонь из твоей руки – они уже как-то словно сроднились за эту поездку, а ты неожиданно не отпускаешь и, притягивая к себе ближе, целуешь. Жадно. Так, словно перед долгой разлукой… Сначала я тушуюсь, а потом и мне передается твое настроение, и уже совершенно все равно, видит нас кто-нибудь или нет, и что подумают те, кто увидят… Отстраняюсь, тяжело дыша и не открывая глаз, словно так я могу сохранить и запомнить это ощущение твоих рук и губ…
– Это почти на весь день, потом тебе будет не до меня, да еще и все эти макияжи-прически… – объясняешь, словно я не понимаю…
– Может быть, смогу найти для тебя минутку… – я в самом деле в это верю, потому что буду очень скучать без тебя… уже скучаю…
– Очень надеюсь… – отвечаешь с улыбкой.
Легко прикасаюсь губами к твоей щеке и убегаю, не оглядываясь, пока еще могу…
 
Прическа, одевание, макияж – все как в тумане. Мария спрашивает, где мы были, отвечаю невпопад, потому что все время думаю о тебе и вспоминаю. Стоит только прикрыть глаза…
– Герда, в каких облаках ты витаешь? – Бьянка помогает мне застегнуть платье, – и куда исчезла так неожиданно? Я жутко перепугалась за тебя после танца и этой драки.
– Какой драки? – смотрю недоуменно, не сразу понимая, о чем идет речь.
– Ну как же, Кай врезал Паоло, чтобы тот руки не распускал, и только не говори мне теперь, что между вами ничего нет.
– Бьянка, но как? Даже я драку не видела. Откуда ты знаешь? – для меня в самом деле была загадочна столь сильная осведомленность подруги.
– Как, как, да очень просто. У Паоло был такой видок, что все сразу стало понятно. Да он особо и не скрывал, только злился жутко. Он-то за тобой приударить хотел, а тут Кай.
– Что Кай?
– Как что? Прямым текстом заявил Паоло, что ты его женщина, – чуть не кричит Бьянка, явно довольная всем происходящим, а я зажимаю рот рукой в полном ужасе. Сама не знаю почему, но меня не обрадовало, а испугало твое заявление. Наверное, я просто была к этому не готова, потому что это как-то очень глубоко, это чувства и это – будущее, которого я не ожидала, и это доверие, которое самая тебе оказать не могу. Мне стали сразу более понятны и слова, сказанные тобой в Палермо, и очень захотелось бросить все и рвануть к тебе… Поговорить, сказать, спросить… потому что может быть я все напридумывала, а ты просто сказал Паоло, что я твоя, чтобы меня обезопасить… Хотя… такие слова не говорят просто… И Паоло однозначно этого так не оставит, с его уязвленной гордостью, он наверное уже всем растрепал, что мы вместе…
– Все? Переварила? Успокоилась? – Бьянка появилась передо мной как черт из табакерки. – Теперь сиди смирно, я тебе макияж поправлю, и скажи честно, неужели ты сама не чувствовала? Не знала? Или ты просто пудрила мне мозги? Как же брат-начальник, знаем мы таких братьев, – Бьянка засмеялась. – Чего скисла-то? Радуйся и на свадьбу не забудь пригласить. – Она продолжала колдовать над моим лицом, что давало возможность не отвечать на ее реплики, но в конце концов я не выдержала.
– Успокойся, Бьянка, никакой свадьбы не намечается. Мало ли что Кай сказал Паоло. Тот был слишком настырен с самого начала, вот Кай и решил меня обезопасить, – пытаюсь как-то объяснить необъяснимое, меня распирает о противоречивых чувств, страхов, сомнений. Ощущении такое, что я стою у обрыва и собираюсь прыгнуть вниз, прыгнуть, не зная – поймают или нет и вообще, что дальше, и вдруг у меня вырастают крылья, и я могу спокойно прыгать, потому что точно знаю – не разобьюсь. Все внутри ликует от этого, но чувство страха все равно не отпускает… Чувствую, что надо хоть что-то сказать Бьянке, хоть какую-то часть правды, но очень дозировано и осторожно. – Да, Кай мне не только брат, вернее, совсем не брат… с… недавнего времени, – начинаю, запинаясь и путаясь в словах, – но это то, о чем мне бы не хотелось говорить, а тем более слушать сплетни и слухи, поэтому, если ты…
– Конечно, конечно, буду нема, как могила, – Бьянка не дает мне договорить, – и всем буду рассказывать, что Паоло спьяну и от обиды на вас наговаривает. Я, честно говоря, сама его недолюбливаю, но на свадьбу все-таки пригласи, – выдав последнюю фразу, подруга показала мне язык и опрометью унеслась в другой конец комнаты и правильно сделала, иначе макияж пришлось бы делать по новой, причем, нам обеим…
Честно говоря, рассказанное Бьянкой, здорово выбило меня из колеи – во-первых, я не ожидала таких слов от тебя, во-вторых, было очень стыдно за то, что я от тебя столько всего скрываю, и в первую очередь, мои встречи с Арчи. Непременно надо будет тебе об этом рассказать… после свадебного ужина, раньше все равно поговорить не удастся. Решив это, немного успокоилась и отправилась навестить бабушку, чтобы узнать, как она себя чувствует, и не надо ли что-то сделать для нее.
Пока ищу комнату, в которой поселили Мирандолину, не оставляет ощущение собственной какой-то раздвоенности. С одной стороны – она мне самый близкий любимый человек и я ужасно соскучилась, поэтому очень хочу увидеть и обнять и поговорить, с другой – совершенно не хочу говорить, потому что Ба с ее проницательностью сразу поймет то, о чем я пока говорить не готова, не именно с ней, вообще ни с кем…
Открыв дверь, вхожу в комнату и застываю на пороге – Ба сидит какая-то отрешенно грустная и смотрит в окно. Но это длится всего мгновенье, пока она не замечает меня. Похоже, тайны есть не только у меня…
– Герда, – бабушка радостно улыбается, – здравствуй детка, великолепно выглядишь, этот цвет определенно тебе идет.
– Спасибо, булик, ты и сама супер, – поднимаю кверху большой палец – в вечернем платье с какой-то сногсшибательной прической Мирандолина выглядит просто великолепно.
– Неужели? Суперстар было бы правильнее, – смеется она, приобнимая меня. – Целовать не буду, а то помадой тебя испачкаю.
Дальше следует небольшая немного неловкая пауза, потому что бабушка явно хочет много о чем спросить и не решается, а я не знаю, как начать разговор и о чем вообще говорить, чтобы не рассказать того, в чем боюсь признаться и самой себе.
– Как тебе Палермо? – спрашивает бабушка, – или вы города не видели? Марио сказал, ездили по какому-то важному делу.
– Да, – отвечаю, немного смутившись, потому что обманывать ее не хочется, – по очень важному. На самом деле эта поездка, такая удивительная, дала мне очень много. Именно теперь я готова довериться тебе, готова стать более откровенной… Наше единение в солнечном городе моего детства было очень важным и… нужным… Я многое поняла про себя, про нас… внутренне раскрепостилась, но говорить об этом с Ба? Нет… это невозможно.
Снова обе молчим, а потом я осторожно сообщаю, что ни к тетушкам, ни к няне мы не зашли…
Бабушка вздыхает, словно понимая про нас если не все, то очень многое, а потом легкая улыбка трогает ее губы, но глаза совсем не улыбаются. Когда решаюсь посмотреть на нее, вижу грустный взгляд, и еще вдруг понимаю, что она боится. Боится за меня и может быть даже готова предостеречь от чего-то, но я не спрашиваю совета, а она не спешит его дать, уважая мое решение…
– Ты не сердишься? – уточняю на всякий случай, а самой так хочется сказать, что очень ее люблю и благодарна – за понимание, такт и вообще за все, но слова почему-то не идут с языка…
– Конечно, нет. – Отвечает Ба, решив видимо разрядить атмосферу шуткой. – Посещать родственников – прерогатива старости, а молодые вечно куда-то торопятся. После свадьбы я поеду в Палермно и со всеми повидаюсь.
В ответ я ничего не говорю, только обнимаю ее крепче, и плевать, помнется или нет мое роскошное платье.
– Ты сейчас очень на маму похожа. – Ба ласково сжимает мои пальцы. – Ступай, родная, тебя наверняка уже ждут и ищут, увидимся.
 
Придя вместе с другими подружками невесты в церковь, мы выстроились у алтаря в ожидании невесты. Дружки вместе с женихом уже стояли напротив нас. Попытаюсь поймать твой взгляд, и наконец мне это удается, и я тут же опускаю глаза, краснея – ты смотришь так, словно хочешь меня съесть. Здесь и сейчас. Я тоже мгновенно зажигаюсь, и кажется, что всем вокруг это видно, от чего становится жутко неловко, и хочется спрятаться… Вдруг неожиданно громко звучит орган, все замирают и устремляют взгляды к двери. По проходу, об руку с отцом идет Мария. Даже не идет, а словно плывет по воздуху, не касаясь земли. Она удивительно красива и вся светится. Такой я не видела ее никогда. Она смотрит на Марио, и мне кажется, видит только его. Такой горящий и говорящий взгляд… Удивительно… Интересно, как это – идти по этому проходу к любимому человеку, смотреть на него и понимать, что сейчас священник свяжет вас навеки… Наверное, очень страшно…
Марио и Мария становятся на колени около алтаря, священник раскрывает свою книгу, что-то читает, спрашивает, звучат клятвы.
«Любить, беречь и уважать до конца дней своих, пока смерть не разлучит нас» – эти удивительные слова заставляют сильнее биться мое сердце, на глазах выступают слезы. Это первое венчание, на котором я присутствую, тем более в качестве подружки невесты. Все так удивительно трогательно и красиво, что невольно хочется тоже побывать на месте невесты. Пройти по проходу под восторженный шепот родственников и гостей, произнести клятвы и услышать ответные: «В горе и в радости, в болезни здравии, пока смерть не разлучит нас»… Трогательно, красиво и …навсегда… От этого навсегда становится страшно. Не потому, что я бы не хотела такого, просто это как-то слишком что ли… На это надо решиться… Я видела, как нервничала Мария, слышу, как дрожит ее голос, когда она произносит клятвы, замечаю, как почему-то дрожит твоя рука, когда ты отдаешь жениху кольца… Неужели ты тоже думаешь о чем-то таком и боишься? Неужели когда-нибудь?...Так… стоп, Герда, не фантазируй… Не думай, не мечтай… Живи сегодняшним днем… Говорю это себе как заклинание и прикрываю глаза.
Я не вижу, как жених целует невесту, как они движутся по проходу к выходу и церкви, вообще ничего не вижу и не чувствую.
Прихожу в себя на крыльце, стоя под дождем из роз и мечтая найти тебя и хоть на минутку уединиться. Чувства переполняют меня, и самое главное – я очень соскучилась. Кажется, с нашего утреннего поцелуя прошла целая вечность.
Словно услышав мой молчаливый призыв, появляешься рядом и, взяв за руку, ведешь куда-то.
В тени большого старого клена так хорошо, и можно спокойно целоваться, не думая ни о ком. Смеясь, выслушиваю комплименты и запреты, хотя чем тебе не нравится мое платье, ума не приложу.
– Я уже поняла, что ты предпочитаешь видеть меня нагишом… – прижимаюсь к тебе в ответном поцелуе.
– Нет, платье отличное, просто уж очень сексуальное… – с чего бы? довольно длинное и не очень облегающее… удивленно смотрю на тебя, а потом становится не до платья и не до разговоров…
С трудом соображаю, что сейчас не время и не место, когда чувствую, как твои руки пытаются задрать подол этого самого «такого сексуального» платья.
– Кай, Кай… стой, погоди, – шепчу, слегка отстраняясь, – мы все же в церкви…И вообще – нам надо возвращаться…
– Да, черт, ты права… – вздыхаешь и пытаешь поправить мой наряд.
– Ты сумасшедший, – нервно смеюсь, поправляя прическу и проводя пальцами по припухшим губам. – Ну, и как мы теперь явимся к гостям?
– Поедем сразу на виллу… – предлагаешь заговорщицким тоном, и в общем-то я готова согласиться, потому что больше всего хочу остаться с тобой наедине, но …наши обязанности… Марио… Он уж точно расстроится из-за отсутствия шафера… Какое-то время молчу, достав пудреницу и разглядывая в зеркальце урон, нанесенный моему макияжу. Провожу помадой по губам и пуховкой по носу. Ничего, жить можно.
– Придется потерпеть, господин Карлеоне. Вообще-то на нас возложены серьезные обязанности, – заявляю, хитро блестя глазами, и убираю пудреницу и помаду в маленькую сумочку. – Идемте, думаю, я смогу объяснить, что у нас вдруг случилась срочная …конференц-связь… – с серьезным видом веду тебя под руку обратно к крыльцу, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Ай-ай-ай, мисс Сполетто, и где вы так научились врать? – поддерживаешь игру и улыбаешься.
– Хорошие учителя… – лукавый взгляд, в котором явно читается, кого именно я имею ввиду. – Или в этом тоже не стоит сравнивать мужчин и женщин?
В ответ называешь меня маленькой феминисткой.
Наше милое препирательство прерывает Нина, тоже одна из подружек невесты, зовя встать на крыльцо для обще фотографии.
– Прости, Нина, – отвечаю спокойным строгим голосом. – У нас тут организовалось мини совещание. Звонил юрист из Энска. Очень срочный вопрос, – говорю, не моргнув глазом, стараясь, чтобы голос звучал ровно и строго. Кажется, никто не усомнился в правдивости моих слов. Уффф, получилось. Жутко не люблю обманывать, но не могли же мы сказать им правду…

»» 18.03.15 14:17 Сказочные зарисовки
_________________

Особняк Аль-Сайед

- Мама!
Жадно окинула взглядом родные стены – хотела убедиться, что здесь осталось все по-прежнему. Постоянство ценно. Даже бесценно в моем случае.
- Будур? – мама встала с дивана, оставив рукоделие, и пошла мне навстречу. – Ты не предупредила, что приедешь, дочка. А где Патрик?
Мы обнялись. Тепло маминых рук, вот что мне нужно сейчас. Мое сердце изранено острыми льдинками недоверия, мне холодно, я дрожу.
- Не хочу его больше видеть, - всхлипнула и уткнулась лицом в мамино плечо. Это о Патрике.
Она погладила меня по спине и тихо спросила:
- Что случилось? Патрик обидел тебя?
- Не знаю, как это назвать, - честно призналась я. – Я нашла у него фотографии…
- Какие? – Осторожно спросила мама, отстраняясь и заглядывая мне в глаза.
- На снимках он и другие девушки. Разные. Много. Красивые. Блондинки. – Сказала отрывисто, как будто резала слова ножом на кусочки. - Он обнимает и…
В глазах противно защипало, и я заморгала, чтобы не заплакать.
- Ты рылась в его вещах, дочка? – мама покачала головой, не одобряя. – Разве я не учила тебя, что любопытство до добра не доводит?
Она усадила меня на диван и взяла за руки.
-Послушай, ты нашла какие-то фотографии и придумала себе целую историю, ведь так? А ты спросила Патрика об этом?
Я кивнула и вспомнила, как швырнула альбом в лицо мужа. И как он развернулся и ушел в спальню. Он не хотел меня видеть. Как и я его.
- Он написал, что все эти девушки в прошлом. Но я не могу не думать о том, что он был с ними, обнимал их, любил их. Может быть, даже учил их азбуке немых, чтобы они могли общаться на равных. Мне больно.
- У каждого человека есть прошлое, Будур. До встречи с тобой у него были другие девушки, и в этом нет ничего плохого. Мужчины так устроены, дочка.
- А у отца до тебя тоже были другие женщины? – зачем-то спросила я. Наверное, чтобы успокоить свою совесть.
- Если даже и были, я об этом не спрашивала. Он посватался ко мне, и я дала согласие выйти за него замуж. А все, что было до меня – до этого мне нет дела. И никогда не было.
- Ты никогда не ревновала отца?!
- Не знаю, можно ли считать это ревностью, но я была против того, чтобы Амир привел вторую жену в дом. Я слишком люблю его, чтобы позволить еще одной женщине делить мужа со мной.
Слуга молчаливо принес на подносе чай и халву. Мама подождала, когда он уйдет, потом протянула мне чашку и мягко улыбнулась:
- Выпей, станет легче. Какая ты у меня, в сущности, еще девочка, Будур. Научись любить и доверять.
Мне стало неловко. Я выпила чай и долго вглядывалась в пустую чашку, словно пыталась увидеть там свое будущее. Но гадают на кофейной гуще, а не на чайной заварке.
- О чем ты задумалась? – мама прервала мое молчание, коснувшись рукой моего лица.
- Я звонила Синдбаду, спрашивала его о Виджае.
И улыбнулась, припомнив разговор с кузеном.
- Вначале он спросил, не подгорает ли у меня пахлава, потом извинялся, что вечно где-то пропадает и потому не заходит в магазин. А когда я спросила его о Виджае, ответил, что все воспоминания либо смутны, либо стерлись и он не помнит всех деталей…
- Не нужно будить призраков прошлого, дочка.
Я удивленно взглянула на маму. Она казалась печальной, улыбка погасла на ее красивом лице.
- Разве ты не хочешь найти Виджая, мама?
Я обняла ее и горячо зашептала:
- Его обязательно нужно найти. Я верю, что он жив, может быть, он просто не знает, кто его настоящие родители и живет под другим именем. Я, то есть мы с Патриком уже начали поиски, нашли частного детектива, ее зовут Гретель Краус и она…
Договорить я не успела – мама внезапно побледнела и начала медленно сползать на пол.
- Рам! Рам! Твоей госпоже плохо!
Слуга поспешно вбежал в комнату и помог мне уложить маму на диван.
- Надо вызвать домой господина, - произнес он уверенно. – У госпожи уже давно болит сердце.
- Амир Аль-Сайед не доктор, а бизнесмен, поэтому сначала я вызову врача…
Мама открыла глаза и слабо произнесла:
- Не нужно… Мне уже лучше.
Я с сомнением покачала головой и направилась в холл, чтобы позвонить в неотложку.
- Алло! Моей маме стало плохо…сердечный приступ, - в волнении произнесла я в трубку.
Диспетчер буднично приняла вызов, и пообещала направить бригаду, как только она освободится. Я по буквам продиктовала адрес и фамилию, чтобы на том конце провода правильно записали, и вернулась к маме. Сейчас я нужна ей более, чем когда либо. Отец на работе, слуги переполошились и столпились за дверью. Я постаралась успокоить их, но на душе было тревожно.
Прошло десять томительных минут, пока неотложка добралась в особняк.
Доктор в белом халате оказался молодым и красивым мужчиной, на бейджике значилось « Джо Вудмен».
Я поднялась ему навстречу и представилась:
- Я миссис Вендхэм, а это моя мать – госпожа Аль-Сайед. Ей внезапно стало плохо…
- Добрый день, меня зовут Джо Вудмен. Где можно помыть руки? – Доктор Вудмен поставил медицинский чемоданчик у ног.
Рам принес медный таз с теплой водой и полотенце. Если доктор и удивился такому способу мытья, то ничего не сказал. Он тщательно вытер руки и подошел к больной, устроившись на стуле перед ней.
- Здравствуйте, госпожа Аль-Сайед, на что жалуетесь?
- Здравствуйте, доктор. – Мама слабо улыбнулась. – Я почувствовала боль в руке, а потом внезапную слабость во всем теле…
- Мама стала бледной, как полотно, доктор, - вставила я.
Он внимательно выслушал жалобы, прослушал пульс и, достав тонометр, измерил давление.
- Часто подобные приступы у вас случаются? Наблюдаетесь ли у врача?
- Нет, не случались, доктор. Я веду обычную жизнь домохозяйки со всеми заботами о семье, иногда обращаюсь к врачам по разным пустякам. Дочка волнуется больше меня, - она бросила укоризненный взгляд на меня.
- Любящие и заботливые дети, наверное, самое большое счастье в жизни родителей, - приветливо и спокойно улыбнулся доктор, закончив измерять давление. – Я должен сделать вам кардиограмму.
Я попросила слугу принести две большие ширмы, которыми мы огородили диван, чтобы скрыть маму от посторонних глаз. На кисти и щиколотки пациентки Вудмен поставил фиксаторы, начиная с середины грудины и уходя под левую грудь - присоски с проводами. Включил небольшой аппарат, который запищал, и спросил у мамы:
- Принимаете какие-нибудь лекарства?
Мама утвердительно кивнула и назвала препараты, которые ей выписали после последнего обследования.
Через минуту доктор держал в руке длинную полоску бумаги, которую внимательно рассмотрел.
- Мой предварительный диагноз – ишемическая болезнь сердца, но чтобы подтвердить или исключить его, вам нужно пройти полное обследование в клинике, мадам Аль-Сайед. С собственным здоровьем лучше не шутить, организм так коварен.
- Благодарю вас, доктор. Я последую вашему совету. Хотите чаю?
- С удовольствием, - улыбнулся доктор, убирая аппарат в чемоданчик, - в вашем доме так приятно и уютно находиться, что совершенно не хочется его покидать, а у меня так удачно пока больше нет вызовов, поэтому простите мне вольность, но предложение ваше я принимаю, никак не могу отказать себе в этом.
Джо снова широко улыбнулся. Приятный человек доктор Вудмен, и улыбка у него такая открытая.
- Дочка, угости доктора чаем и сладостями.
Мама уже оделась и присела на диване.
- Мама, зачем ты встала!
- Скоро приедет Амир, не хочу, чтобы он видел меня такой.
Слуга принес чай и сладости на подносе и поставил их на стол.
- Прошу вас, доктор. Угощайтесь! Все из моего магазина, самое свежее, - уверила я. – надеюсь, вы любите сладкое.
Мы еще некоторое время мило пообщались, пока доктору не поступил новый вызов.
-Спасибо вам, мистер Вудмен! – на прощание я пожала ему руку. – Приходите в магазин, я покажу вам, что такое восточные сладости.

Как только слуга проводил доктора, я села рядом с мамой и взяла ее за руку.
- Мамочка, как ты меня напугала! Это я виновата. Прости, прости, я не должна была начинать поиски Виджая за твоей спиной.
- Нет, детка, это вскрылись старые сердечные раны… Они никогда не заживают. – Мама вздохнула. - Ты должна помириться с Патриком.
Я молча сжала ее руку в знак согласия. Но я не знала, захочет ли он помириться со мной.

»» 20.03.15 09:44 Обсуждения развития сюжета игры Совсем другая Сказка
_________________