Пустой бокал из-под шампанского (СЛР)

Спасибо за продолжение!
Может быть Вите уехать с Ричардом в Англию? Чтобы никакой Азат не доставал. Но замуж за актера? - Я бы не хотела. Там его небось куча поклонниц ждет...
_________________

Лиза, спасибо за продолжение)
А ведь подруга права, пусть Ричард сам решает проблемы, его надо подпустить к себе, а не отталкивать!
Да уж алкоголь около воды до добра не доводит, надеюсь ее кто-нибудь спасёт? И пусть уже Азат исчезнет с горизонта и будет счастлив с другой и детьми?
_________________

Видно, он немного пересмотрел свое отношение к Вите. Она по-своему дорога ему, ведь столько лет они жили вместе. К тому же, тут он под действием алкоголя и безмерно рад рождению дочери. Возможно, в трезвом состоянии он бы не позвонил и не изливал душу...





Пожалуйста. Рада вам
_________________

Небольшой кусь))
———————————

Из-за выпитого на голодный желудок спиртного меня начинает штормить. В какой-то момент потеряв равновесие, я падаю на колени, а затем ничком прямо в воду. Вода заливает глаза, рот, уши, я начинаю захлебываться. Держась на руках, пытаюсь поднять голову и вдруг… меня охватывает странное безразличие.

Зачем жить, пытаться что-то делать, стремиться к чему-то, когда… кровоточит сердце и душит одиночество, а внутри — пустота?.. Ради чего? Какой в этом смысл? Когда можно просто закрыть глаза, подождать немного, и наступит облегчение. Боль, переживания уйдут, мозг отключится, а с ним — умрет и вся моя сущность…

Воздуха становится все меньше, перед глазами в жутком калейдоскопе пляшут огненные круги. И тут… я вижу лицо Ричарда — в холодном свете луны оно кажется мертвенно-белым — и осознаю, что лежу на берегу, у Ричарда на коленях. Он молча смотрит мне в глаза, его губы плотно сжаты, на щеках проступают желваки, а рука медленно и нежно, словно убаюкивая, гладит меня по волосам. Так больно видеть страдальческое выражение на его лице и осознавать, что я послужила причиной этого. Хочется как-то исправить, загладить вину.

— Ричард… — хриплю я.

— Ш-ш, — быстро кладет он палец мне на губы, — молчи. Не говори ни слова. Я сейчас слишком зол, чтобы вести светскую беседу.

Я послушно киваю, закрываю глаза… и вновь их открываю. Нет, жизнь предоставляет мне такой шанс. Я не имею права упустить его.

— Ричард, позволь мне сказать, — прошу я осипшим от волнения голосом. — Ты молчи, а я буду говорить, хорошо? — Я набираю в грудь побольше воздуха и продолжаю: — Мне жаль, что все так вышло… у нас. Со стороны могло показаться, что я играю твоими чувствами. На самом деле, я… хотела защитить тебя. Не спрашивай от кого, — быстро говорю я, видя, как он открыл было рот, чтобы сказать что-то, — сейчас это уже не важно. Ричард, прости меня. Я вела себя, как глупая девчонка. Ты мне дорог, очень дорог. И я…

Я не успеваю договорить, как на мои губы стремительно обрушиваются губы Ричарда. Он берет меня на руки и прижимает к себе, покрывая лицо и шею быстрыми жадными поцелуями. Я целую его в ответ, обнимаю за талию, провожу пальцами по спине. Это невероятное наслаждение — целовать мужчину, которому ты небезразлична, кому ты нужна…

_________________

 » Ричард и Вита

Вита

  

Ричард

  

_________________

Спасибо! Слава Богу он оказался рядом и спас Виту!
Герои очень красивые!

Позже объединю это в одну главу, чтобы удобнее было читать.
——————————— 

 Я не успеваю договорить, как на мои губы стремительно обрушиваются губы Ричарда. Он берет меня на руки и прижимает к себе, покрывая лицо и шею быстрыми жадными поцелуями. Я целую его в ответ, обнимаю за талию, провожу пальцами по спине. Это невероятное наслаждение — целовать мужчину, которому ты небезразлична, кому ты нужна…

— Виталина Романовна, с вами все в порядке? — слышу, словно сквозь толщу воды, голос Риты. — Может, вам помощь нужна?

Открываю глаза и обнаруживаю себя лежащей на берегу, лицом в песке. Вдобавок ко всему меня мучает жажда, и ужасно болит голова. Приподнимаюсь на руках и, откинув упавшие на глаза волосы, в недоумении смотрю по сторонам.

Уже утро. Солнце нещадно припекает голову.

Кажется, я напилась и уснула прямо на песке. Никакого Ричарда и в помине не было. Все это мне приснилось.

Жалобный стон вырывается у меня из груди.

— Виталина Романовна, вам плохо? — с участием склоняется ко мне Рита.

— Да, Рита, — вновь падаю я на песок, — мне плохо. Очень плохо.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Рита усаживается рядом со мной и начинает ласково гладить меня по всклокоченным волосам.

— Рита, я хочу умереть, — хнычу я, уткнувшись лицом в песок. — Я такая жалкая. Я все упустила…

— Если вы о Ричарде, то он спрашивал о вас. На вечеринке.

— Что? — смотрю на нее непонимающе. — Вы говорили обо мне? И что он сказал?

— Он очень расстроился, что вы не пришли, и… хотел узнать, есть ли у вас кто-то…

— Да ну? — саркастически приподнимаю я бровь. — Интересно, зачем ему понадобилась подобная информация? Он что, готов променять свою утонченную и безукоризненную Аннабель на замухрышку вроде меня?

— Насколько я знаю, эта безукоризненная Аннабель — его агент. Она приехала, чтобы обсудить с ним какое-то супер предложение, от которого он вряд ли откажется. Ведь оно… — Рита делает многозначительную паузу, встречает мой недоуменный взгляд и восторженно восклицает: — Ведь оно — из самого Голливуда! Представьте только! Мы будем жить в Лос-Анджелесе! Йоху!

Но мой бедный, мучающийся похмельем, мозг может переработать лишь ограниченное количество информации. Поэтому из всех слов Риты оно улавливает лишь два: «Аннабель» и «агент». И совершенно неожиданно откуда-то появляются силы подняться, отряхнуться от песчинок, щедро припорошивших тело и одежду, и, одолжив у Риты велик, отправиться к двухэтажному особняку на краю деревни.

Я еще не придумала, что буду говорить Ричарду, но настроена я решительно. Мне плевать, что он увидит меня в таком малопривлекательном виде, я должна его увидеть и сказать все, что обязана была сказать… но не сказала. Он вынужден будет выслушать меня, даже если мне придется привязать его к стулу и вымаливать прощение на коленях… Хотя это, пожалуй, перебор.

Настойчиво стучу в уже знакомую дверь, но никто не открывает. Знаю, это некрасиво, но мне приходится запрыгнуть на кованую скамейку возле дома и заглянуть в окно. На кухне — никого, а ведь сейчас только половина девятого.

Черт!

До меня только сейчас доходит, что с прошлого вечера я проспала целых двенадцать часов.

А спиртное, оказывается, неплохое снотворное. Только вот после нет голова жутко болит. И тошнит.

Я все еще стою на скамье и усиленно пытаюсь разглядеть хоть кого-нибудь в доме, когда слышу позади чьи-то осторожные шаги. Резко оборачиваюсь и вижу крохотную бабулечку, в платочке и галошах, настороженно на меня поглядывающую.

— Э-э… — заливаюсь я краской. — Здрасьте. А… мне нужна Джулия или… Ричард…

— Так они уехали, — машет бабулечка в сторону дороги. — Еще час назад как. Оставили мне ключи, чтобы я приглядывала за домом. Цветочки поливала, кота кормила…

— Уехали… — бухаюсь я на скамью и обхватываю голову руками. — Час назад…

— А вы, случаем, не Вита? — заглядывает бабулечка мне в лицо.

— Вита, — отвечаю, медленно поднимая голову.

— О, как хорошо! А вам Ричард письмо просил передать. Но они так торопились, что он забыл оставить мне ваш адрес. Я уж расстроилась, распереживалась. Думаю, как же мне вас найти…

И она протягивает мне серый конверт, в котором я нахожу визитку с номерами телефонов главного редактора самого крупного в нашей стране издательства, билет до Лондона и записку, в которой на русском корявыми буквами написано:

Навсегда твой. Ричард

_________________

Лиза, большое спасибо за продолжение!

Нужно Вите быстренько брать себя в руки и лететь в Лондон
___________________________________

А Ричард влюбился не на шутку
А что, это выход. Писатели должны путешествовать, набираться жизненных впечатлений и образов. Надо ехать в Лондон. Не получится с Ричардом, срастется с кем-нибудь другим.
Лизаспасибо. Слава богу, это был лишь сон. Я про утопление. А на берег-то, может, все же Ричард вытащил))

Лиза , привет !
Прочитала выложенные главы и мне очень понравилось , твоя история . Позволь читать тебя и дальше .
Какой же бывший у Виты , дрянь одним словом , чего ему не хватает , не понятно . Хотел жить в другой семьё , так живи никто не мешает . Почему Вите не даёт спокойно жить , эгоист не иначе .
Надеюсь Вита , воспользуется приглашение и билетом до Лондона . Хотя бы ради того что бы избавиться от бывшего , раз и навсегда .
Спасибо Лиза .

Вот он, шанс, смотаться от Азата в Лондон и спокойно жить.

Спасибо за продолжение)
Надо Вите собраться и поехать в Лондон, здесь терять не чего, а там Ричард который небезразлично относится к ней)))
_________________

Спасибо, что читаете


Кто ж теперь знает


Привет


Конечно! Добро пожаловать!
_________________

Спасибо за продолжение!
_________________

ГЛАВА 10

— Только не говори, что из-за Азата ты поставила крест на своей личной жизни, — отчитывает меня в трубку Кристя. — Вита, это глупо! Ты забыла, как почти пять лет терпела его похождения, равнодушие, как плакала в подушку ночами, пила литрами валерианку? И теперь, чтобы ублажить его, ты рассталась с прекрасным человеком… как его зовут, напомни?

— Ричард Нортон. И я делаю это в интересах самого Ричарда. Ты что, не знаешь Азата? Я боюсь за Ричарда, как ты не понимаешь!

— Я понимаю. Но это не выход из ситуации. Ричард — не пятнадцатилетний мальчишка, чтобы ты его защищала. Он — взрослый, самостоятельный мужчина, который способен постоять за себя. Не решай за него. Предоставь ему сделать выбор.

— Уже поздно. К тому же… все это затевалось как игра. Не думаю, что Ричард что-то испытывает ко мне…

— Уверена? Потому что его поступки говорят обратное. Ты нравишься ему, Вита.

— Не знаю… Я запуталась.

— Ладно. Не раскисай. Что-нибудь придумаем… Я поговорю с Ричардом.

— Что? Кристя, не смей этого делать. Не вздумай!

— Я перезвоню. Пока.

Засовываю на днях отремонтированный телефон в карман шорт и медленно сползаю по стене на пол.

Зря я все рассказала Кристе. Уж она-то точно наломает дров, а мне придется все это расхлебывать. Черт! Какая же я дура.

В воскресенье я, как обычно, затариваюсь в местном сельпо. Выискивая на полках что-нибудь небогатое углеводами, случайно становлюсь свидетельницей разговора между продавщицей, крупной женщиной в белом колпаке и с ярко-крашенными губами, и местной двадцатипятилетней красавицей, Викторией Спицыной, живущей на соседней от меня улице.

— Уму непостижимо! — картинно сокрушается Вика. — В нашей деревня живет английская знаменитость, а мы об этом ни сном ни духом!

— Очень интересный мужчина, скажу я тебе, — замечает продавщица, поправляя поставленную лаком челку. — Высокий, статный, голубоглазый. И, знаешь, такой воспитанный. Настоящий джентльмен.

— Вот бы хоть разок на него взглянуть, — закатив глаза, мечтательно вздыхает Вика. — Я бы все отдала за это!

— Кстати! Слышала, у него сегодня пьянка намечается. Ритка Князева заходила сегодня за пакетом молока и нечаянно проболталась. Говорит, ее мать собирается печь торт «Наполеон». Мол, не хочет идти в гости с пустыми руками. Ну я и спросила, к кому вы намылились. А она такая «Да папкин друг пригласил. Англичанин. Устраивает прощальную вечеринку. Завтра улетает в Лондон, решил напоследок погулять».

— Ну вот, — облокотившись о прилавок, хмурится Вика, — а я раскатала губу. Уже продумывала, как бы его соблазнить, а он отчаливать собирается.

— Так заявись к нему на вечеринку! Вряд ли там будет фейс-контроль. Надень что-нибудь этакое. Шпильки. Красная помада. И он — у твоих ног.

Выхожу из магазина, так ничего и не купив. Пульс учащается при мысли, что каких-то двадцать четыре часа — и я больше не увижу Ричарда. Никогда.

За всю неделю он так ни разу и не позвонил. Конечно, я сама виновата, что все вышло именно так. Но до чего больно осознавать, что все могло быть иначе. Дважды в жизни оказаться у разбитого корыта — для это нужен талант.

Уже ближе к вечеру, с бутылкой красного вина и в домашнем ситцевом платьице — все равно почти вся деревня укатила в город: кто за покупками, кто развлекаться, кто навестить родственников, а остальные веселятся на вечеринке у Ричарда — спускаюсь к озеру, захожу по щиколотку в воду, пытаясь хоть как-то отвлечься от бомбардирующих голову мыслей.

Буквально пятнадцать минут назад звонил счастливый, плачущий Азат — сегодня у него родилась дочь. Он много говорил — как раз в этот момент они с друзьями-адвокатами отмечали это событие в ресторане и, понятное дело, немного выпили (уж насколько «немного» судить сложно). Просил прощение за когда-либо причиненные мне страдания, заверял в своей поддержке — на тот случай, если меня кто-нибудь обидит, приглашал присоединиться к их праздничному застолью. Терпеливо выслушав все, что он хотел сказать, и проигнорировав приглашение, я от чистого сердца пожелала ему счастья и здоровья дочурке и отключилась, в надежде, что это был его последний звонок.

Глотаю вместе с вином соленые слезы, закрываю глаза.

Ребенок… У Азата родился ребенок. Когда-то я очень хотела родить ему дочку. Такую же смелую, кареглазую. Представляла, как она будет бегать по дому своими пухленькими ножками, играть в куклы, наряжаться, задавать миллион вопросов… Я мечтала о настоящей семье, с вечерними посиделками у телевизора, с обильными завтраками по воскресеньям, с совместными походами по магазинам. Ничего из этого у меня не было. Азат постоянно работал. Приходил издерганный, злой. Он никогда не интересовался, как прошел у меня день, чем я занималась. Наши ужины проходили в гробовой тишине. На все мои вопросы Азат отвечал односложно, а иногда и вовсе выходил из себя, обвиняя в излишнем любопытстве. А потом у него появилась другая… И для меня больше не было места…

Глупая мечтательница Вита. Жизнь так ничему тебя и не научила. Мечтать, конечно, не вредно. Но есть ли в этом смысл? Когда все проходит мимо тебя — карьера, любовь, дети, — вдруг понимаешь, что ты, оказывается, не центр Вселенной, а всего лишь песчинка, до которой никому нет дела.

Из-за выпитого на голодный желудок спиртного меня начинает штормить. В какой-то момент потеряв равновесие, я падаю на колени, а затем ничком прямо в воду. Вода заливает глаза, рот, уши, я начинаю захлебываться. Держась на руках, пытаюсь поднять голову и вдруг… меня охватывает странное безразличие.

Зачем жить, пытаться что-то делать, стремиться к чему-то, когда… кровоточит сердце и душит одиночество, а внутри — пустота?.. Ради чего? Какой в этом смысл? Когда можно просто закрыть глаза, подождать немного, и наступит облегчение. Боль, переживания уйдут, мозг отключится, а с ним — умрет и вся моя сущность…

Воздуха становится все меньше, перед глазами в жутком калейдоскопе пляшут огненные круги. И тут… я вижу лицо Ричарда — в холодном свете луны оно кажется мертвенно-белым — и осознаю, что лежу на берегу, у Ричарда на коленях. Он молча смотрит мне в глаза, его губы плотно сжаты, на щеках проступают желваки, а рука медленно и нежно, словно убаюкивая, гладит меня по волосам. Так больно видеть страдальческое выражение на его лице и осознавать, что я послужила причиной этого. Хочется как-то исправить, загладить вину.

— Ричард… — хриплю я.

— Ш-ш, — быстро кладет он палец мне на губы, — молчи. Не говори ни слова. Я сейчас слишком зол, чтобы вести светскую беседу.

Я послушно киваю, закрываю глаза… и вновь их открываю. Нет, жизнь предоставляет мне такой шанс. Я не имею права упустить его.

— Ричард, позволь мне сказать, — прошу я осипшим от волнения голосом. — Ты молчи, а я буду говорить, хорошо? — Я набираю в грудь побольше воздуха и продолжаю: — Мне жаль, что все так вышло… у нас. Со стороны могло показаться, что я играю твоими чувствами. На самом деле, я… хотела защитить тебя. Не спрашивай от кого, — быстро говорю я, видя, как он открыл было рот, чтобы сказать что-то, — сейчас это уже не важно. Ричард, прости меня. Я вела себя, как глупая девчонка. Ты мне дорог, очень дорог. И я…

Я не успеваю договорить, как на мои губы стремительно обрушиваются губы Ричарда. Он берет меня на руки и прижимает к себе, покрывая лицо и шею быстрыми жадными поцелуями. Я целую его в ответ, обнимаю за талию, провожу пальцами по спине. Это невероятное наслаждение — целовать мужчину, которому ты небезразлична, кому ты нужна…

— Виталина Романовна, с вами все в порядке? — слышу, словно сквозь толщу воды, голос Риты. — Может, вам помощь нужна?

Открываю глаза и обнаруживаю себя лежащей на берегу, лицом в песке. Вдобавок ко всему меня мучает жажда, и ужасно болит голова. Приподнимаюсь на руках и, откинув упавшие на глаза волосы, в недоумении смотрю по сторонам.

Уже утро. Солнце нещадно припекает голову.

Кажется, я напилась и уснула прямо на песке. Никакого Ричарда и в помине не было. Все это мне приснилось.

Жалобный стон вырывается у меня из груди.

— Виталина Романовна, вам плохо? — с участием склоняется ко мне Рита.

— Да, Рита, — вновь падаю я на песок, — мне плохо. Очень плохо.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Рита усаживается рядом со мной и начинает ласково гладить меня по всклокоченным волосам.

— Рита, я хочу умереть, — хнычу я, уткнувшись лицом в песок. — Я такая жалкая. Я все упустила…

— Если вы о Ричарде, то он спрашивал о вас. На вечеринке.

— Что? — смотрю на нее непонимающе. — Вы говорили обо мне? И что он сказал?

— Он очень расстроился, что вы не пришли, и… хотел узнать, есть ли у вас кто-то…

— Да ну? — саркастически приподнимаю я бровь. — Интересно, зачем ему понадобилась подобная информация? Он что, готов променять свою утонченную и безукоризненную Аннабель на замухрышку вроде меня?

— Насколько я знаю, эта безукоризненная Аннабель — его агент. Она приехала, чтобы обсудить с ним какое-то супер предложение, от которого он вряд ли откажется. Ведь оно… — Рита делает многозначительную паузу, встречает мой недоуменный взгляд и восторженно восклицает: — Ведь оно — из самого Голливуда! Представьте только! Мы будем жить в Лос-Анджелесе! Йоху!

Но мой бедный, мучающийся похмельем, мозг может переработать лишь ограниченное количество информации. Поэтому из всех слов Риты оно улавливает лишь два: «Аннабель» и «агент». И совершенно неожиданно откуда-то появляются силы подняться, отряхнуться от песчинок, щедро припорошивших тело и одежду, и, одолжив у Риты велик, отправиться к двухэтажному особняку на краю деревни.

Я еще не придумала, что буду говорить Ричарду, но настроена я решительно. Мне плевать, что он увидит меня в таком малопривлекательном виде, я должна его увидеть и сказать все, что обязана была сказать… но не сказала. Он вынужден будет выслушать меня, даже если мне придется привязать его к стулу и вымаливать прощение на коленях… Хотя это, пожалуй, перебор.

Настойчиво стучу в уже знакомую дверь, но никто не открывает. Знаю, это некрасиво, но мне приходится запрыгнуть на кованую скамейку возле дома и заглянуть в окно. На кухне — никого, а ведь сейчас только половина девятого.

Черт!

До меня только сейчас доходит, что с прошлого вечера я проспала целых двенадцать часов.

А спиртное, оказывается, неплохое снотворное. Только вот после нет голова жутко болит. И тошнит.

Я все еще стою на скамье и усиленно пытаюсь разглядеть хоть кого-нибудь в доме, когда слышу позади чьи-то осторожные шаги. Резко оборачиваюсь и вижу крохотную бабулечку, в платочке и галошах, настороженно на меня поглядывающую.

— Э-э… — заливаюсь я краской. — Здрасьте. А… мне нужна Джулия или… Ричард…

— Так они уехали, — машет бабулечка в сторону дороги. — Еще час назад как. Оставили мне ключи, чтобы я приглядывала за домом. Цветочки поливала, кота кормила…

— Уехали… — бухаюсь я на скамью и обхватываю голову руками. — Час назад…

— А вы, случаем, не Вита? — заглядывает бабулечка мне в лицо.

— Вита, — отвечаю, медленно поднимая голову.

— О, как хорошо! А вам Ричард письмо просил передать. Но они так торопились, что он забыл оставить мне ваш адрес. Я уж расстроилась, распереживалась. Думаю, как же мне вас найти…

И она протягивает мне серый конверт, в котором я нахожу визитку с номерами телефонов главного редактора самого крупного в нашей стране издательства, билет до Лондона и записку, в которой на русском корявыми буквами написано:

Навсегда твой. Ричард

_________________