Джуд Деверо "Навеки"

 » Глава 15, часть 2.

Перевод Oljkin
Бета-ридинг LuSt
Редактирование codeburger

Я рассказала Генри многое, остальное он понял сам. Он был предсказателем из легенд, человеком, наделенным даром истинного ясновидения.
Старик упомянул, что ослеп около пятнадцати лет назад и с тех пор оставил работу в «Тринадцати Вязах».
У меня возникло столько вопросов, что с трудом выбрала, с какого начать. Он ведь знал Нарциссу и Дельфию, когда те были еще детьми.
– В них мало хорошего, – печально улыбнулся Генри, – но есть и кое-что плохое. Слишком любят деньги. Не знаю, для чего им богатство, но сестры жаждут денег.
– Вы видите сына Линка? Он где-то поблизости, но не могу определить, где именно.
– Кто-то не хочет, чтобы его нашли, и у тебя пока недостаточно силы, чтобы пробиться через этот заслон.
– Пока недостаточно? – я даже подпрыгнула на этом слове. – А как мне получить больше силы?
Генри хохотнул и крепко сжал мою ладонь.
– Это одна из тех вещей, которые еще не предопределены. Существует испытание…
– Испытание, – вздохнула я. Ну, конечно, еще одно испытание, которое мне придется пройти.
Я поняла, что Генри не собирается развивать эту тему, и решила поговорить о чем-нибудь другом.
– Что вы знаете об Амелии и Мартине?
Генри ослабил хватку.
– Пить не хочешь? Сосед приготовил для меня большой кувшин лимонада. Пожалуй, неплохо бы…
Я вскочила и буквально побежала в его дом. Чем быстрее принесу лимонад, тем быстрее услышу историю. Войдя в помещение, я замедлила шаг. Домик был маленький, но уютный, очень опрятный и идеально чистый. С одной стороны располагались спальня и ванная, а с другой – симпатичная кухня, объединенная с миленькой гостиной. Я открыла старый холодильник, достала кувшин с лимонадом, затем взяла из буфета два стакана.
Не требовалось экстрасенсорных способностей, чтобы представить себе жизнь Генри. Люди любили его, но, очевидно, не кормили. Холодильник содержал обглоданного почти до костей жареного цыпленка, три яблока и пакет с молоком на донышке. В шкафу над раковиной обнаружилась ополовиненная коробка хлопьев.
Захватив лимонад, два яблока и тупой ножик для чистки, я вышла на улицу и присела рядом с Генри. Я срезала кожуру с яблок и подавала старику дольки, которыми он хрустел, пока рассказывал.
В отличие от Дельфии и Нарциссы, Генри когда-то обожал читать, а так как он прожил в маленькой комнатке в задней части особняка «Тринадцати Вязов» долгие годы, пока работал там, у него нашлось время, чтобы прочесть, как он выразился «все бумаги в доме, на которых имелись буквы». Это Генри систематизировал старые купчие на рабов.
Он с помощью своего ясновидения, старых дневников и коробок с письмами, а также парочки местных преданий сумел составить полную картину произошедшего.
Эдвард Барристер, владелец «Сотни Вязов», как тогда называлась плантация, встретил пожилого Чарльза Фрейзера в спортивном клубе в Новом Орлеане.
– Азартные игры или девочки? – спросила я.
– Игры, – ответил Генри. – Мужчины подружились, и Фрейзер представил Барристера семье своего сына в Огайо. Он надеялся, что Эдвард женится на его внучке, Амелии.
– Мистер Фрейзер знал, какого рода плантация была у Барристера?
– Не могу сказать точно, но уверен, для него это не имело особого значения. Фрейзер слышал от приятеля, что Эдвард Барристер неплохо обеспечен, и поэтому счел союз с ним желательным. И, конечно, старик хотел, чтобы его внучка переехала в Алабаму поближе к нему.
Я уже знала большую часть остальной истории. Амелия Фрейзер вышла замуж за Эдварда, переехала на его плантацию по разведению рабов в Алабаме и долго жила там, превозмогая отвращение. Одинокая, несчастная, с мужем, проводившим большую часть времени в хижинах с рабынями, она влюбилась в красивого раба Мартина и родила от него ребенка.
То, что случилось с этим малышом, потрясло меня.
– Так Эдвард Барристер продал сына Амелии его собственному деду, – ошеломленно выпалила я.
– Да, – подтвердил Генри. – Барристер был взбешен тем, что Чарльз Фрейзер связал его с женщиной, способной лечь в постель с черным, так что…
– Но Барристер сам делал детей всем своим рабыням!
– Великие двойные стандарты, – усмехнулся Генри.
Какое-то время я молчала, нарезая яблоко для старика.
– Вам известно, что стало с ребенком, с Джедидайей?
– Мстительный замысел Барристера неожиданно привел к обратному результату, – улыбнулся Генри. – Потому что Чарльз Фрейзер, хотя тоже покупал и продавал людей, озлоблен не был. Вскоре он обратил внимание на умного мальчугана и взял его в дом. С Фрейзером жил его младший внук, сорванец примерно одного с Джедом возраста, поэтому дети обучались вместе – довольно распространенное явление в те дни. Когда Джед повзрослел, то стал управлять всей собственностью Фрейзера – и продолжал делать это после Прокламации об освобождении рабов. Благодаря умелому хозяйствованию Джеда в то нелегкое время, Фрейзеры оставались владельцами этой земли аж до 1920-ых.
– Джедидайя должен был унаследовать все, – заметила я, посмотрев на Генри. – Он же правнук Чарльза Фрейзера. Узнал ли Фрейзер когда-нибудь, что приключилось с его внучкой?
– Убежден, что он не мог не знать. Слухи об узнице, запертой в дальней комнате, наверняка дошли до него. Скорее всего, Фрейзер был в курсе, кем являлся Джедидайя, и купил его преднамеренно. Он не мог спасти внучку, потому что тогда никто не встревал между мужем и женой. Чарльз осознал, с каким извергом свел Амелию, и позволил Барристеру мнить, будто тому удалось обманом продать Фрейзеру внука-полукровку. Мне хотелось бы думать, что Фрейзер руководствовался добрыми родственными побуждениями, когда дал Джеду образование и позволил управлять поместьем.
Мне тоже хотелось надеяться, что с мальчиком, родившемся в таком кошмаре, в конечном итоге хорошо обращались.
– Как вы считаете, что унаследовал ребенок Линка? – спросила я.
– Светлый ум и бабушкину способность к целительству. – Генри ответил так быстро, что я прищурилась на него и постаралась внушить, что он должен раскрыть мне все, что ему известно. – У тебя есть кое-какая сила, не так ли, девочка? А теперь перестань, иначе у меня заболит голова. Если хочешь знать то, что знаю я, просто спроси.
– Простите, – выдавила я, удивленно моргая, но в то же время довольная тем, что Генри понял, на что я способна и что пыталась сделать. Получается, в этом человеке скрыто намного больше, чем я сначала думала. Он не просто предсказатель судеб с потрясающей аурой.
– Вы расскажете мне, что знаете, пожалуйста? Все обо всем?
И Генри заговорил; он болтал с удовольствием, но открыл мне мало действительно интересного. Как можно незаметнее я пыталась направить его мысль в нужном мне направлении, но дважды он просил меня прекратить, изумляя своим чутким восприятием. Генри подробно описывал свою жизнь в «Тринадцати Вязах», но когда я уже едва сдерживала зевоту, вдруг завел речь о своем ясновидении, и я навострила уши. Мне всегда было интересно послушать о сверх-способностях других людей. С самого детства я была так одинока, что стала даже подумывать, а не создать ли мне клуб для особенных вроде меня или хотя бы веб-сайт. Интересно, занят ли адрес CHUDAKI.com?
У Генри был дар предсказывать судьбы, лично мне такое не под силу. Порой я видела картинки из головы человека, но главным образом ориентировалась по аурам – по их рассеянным, тусклым или недостающим частям. Я не могла то же, что и Генри: посмотреть на кого-то и сказать, где произойдет какая-либо важная встреча, где найти сокровища или что-то в этом духе.
– … вместе, – завершив реплику, Генри ожидал моего ответа.
– Эээ… – Я пропустила мимо ушей его слова.
– Я сказал, что мы с тобой обладаем очень разными способностями, и разве не было бы здорово, удайся нам объединить усилия вместе, – повторил он, улыбаясь.
– Это поможет мне найти мужа?
– Это поможет тебе править миром.
– Управление миром не совсем то, чем мне хотелось бы заниматься, – твердо заявила я. – Кто такой Девлин?
Генри не ответил, а его аура начала менять цвет, принимая более темный оттенок. Вот бы угадать, к чему это.
Человеческие ауры постоянно менялись, но незначительно. Сердитый по натуре человек с красной аурой может принять лекарство и успокоиться. Тогда в его ауре появятся голубые мазки, но основа все равно останется красной. Но я никогда не видела, чтобы аура темнела, как сейчас у Генри.
Казалось, прошло много времени, прежде чем он проговорил:
– Девлин явился на землю, чтобы выполнить предназначение.
Я не могла определить, солгал ли он или попросту опустил большую часть информации. Наверное, умолчал почти обо всем и не хотел, чтобы я знала, о чем именно и почему. Я вспомнила, как Девлин обронил, что крутился рядом с моими девочками.
– Какое отношение Девлин имеет ко мне, и как мне получить силу достаточную, чтобы удержать его в комнате? И как взломать хрустальный шар и вынуть то, что там внутри, и что такое Прикосновение Бога и где оно находится?
В ответ на поток вопросов Генри только рассмеялся, от чего его аура опять стала небесно-голубого цвета. Должно быть, я доставила ему удовольствие, потому как его аура увеличилась в размерах. По природе я не была завистливой, но сию минуту я завидовала этой обширной, красивой ауре Генри.
– Ах, – произнес он наконец, – ну не замечательно ли получилось бы, если бы капельку моей силы можно было совместить с твоей? Мой дар позволил бы видеть прошлое и будущее людей, ну а твой – менять то, что открыл мой.
Над такой перспективой стоит поразмыслить. Интересная идея.
– То есть я смогу предвидеть, что кто-то сядет в машину и разобьется, и сумею сделать так, чтобы этот человек остался дома.
– А он уснет в ванной и утонет. Нет, я в более широком смысле. Думай масштабнее.
– Башни-близнецы? – спросила я, устремив взгляд в сад и вспоминая тот страшный день.
– Если бы ты была способна различать, что произойдет, то поняла бы, что последует за этим, и что могло бы получиться, если ход событий изменится. Тогда, изучив варианты, ты могла бы решить, стоит ли предотвращать какую-то катастрофу или нет.
Я не была уверена, но, похоже, старик пытался мне сказать, что предвидел те кошмарные терракты. Знал, что произойдет и проанализировал последствия всех этих смертей – и решил ничего не предпринимать.
– Нет, – возразила я. – Мне ни к чему так много власти и ответственности. Чтобы пришлось принимать подобное решение… Нет уж, спасибочки.
Генри не ответил, и я задумалась, что он сейчас видит. Разглядел ли, что я лгу? Не так давно я была уверена, что готова пойти на сделку с дьяволом, лишь бы это помогло вернуть мне мужа и золовку. А тут вдруг заявляю, что не хочу обрести способность проницать будущее и менять его.
– Найду ли я мужа? – я накрыла руку Генри своей.
– Ты же знаешь, что дело в тебе, не так ли? Не в твоем муже, а именно в тебе.
Я отдернула ладонь и отодвинулась, больше не соприкасаясь с Генри аурами.
– Пожалуйста, не говори, что та ведьма из Коннектикута выжила и похитила моего мужа. Не говори, что ее дух по-прежнему здесь, и она пытается заполучить меня, чтобы обрести бессмертие.
– О нет, та ведьма мертва, – улыбнулся Генри. – Она была нужна только для того, чтобы ты проявила свою силу. Не могла же ты всю жизнь укрываться в том маленьком городке в Кентукки и счастливо латать рушащиеся браки, ведь так? Тебе по плечу более важные задачи.
Я даже испугалась, что Генри знает обо мне так много, ведь я ему почти ничего не рассказала о той поре. Появилось искушение заявить: «Я лишь хочу заботиться о муже и детях», а потом эффектно удалиться, но я не смогла. Если бы у меня не забрали Адама, я бы довольствовалась тем, что всю оставшуюся жизнь помогала бы ФБР и ездила бы туда-сюда, изгоняя злых духов. Неужели кто-то требует от меня большего?
Я подтянула колени к груди и обхватила их руками, по максимуму отдалившись от ауры Генри.
– Если весь тот кошмар с ведьмой случился из-за меня, тогда и заморочка с ребенком Линка тоже связана со мной?
– Да, – тихо произнес Генри.
– Испытание, – ненавистное слово. Отвратительно быть причиной всяких гадостей, происходящих с хорошими людьми. Если кто-то желает заполучить мою силу, пусть забирает. Лишь бы мне позволили воссоединить мою семью.
Генри снял темные очки и повернулся ко мне. Эти слепые глаза видели все.
– Дарси, мы не выбираем, что нам дано. Никто не хотел бы иметь врожденный дефект или потерять конечность. Это выбирается за нас и происходит с нами по определенной причине.
У меня по спине побежали мурашки, когда я посмотрела в незрячие глаза. Все тело покрылось гусиной кожей. Старик не сказал ничего, что бы я не слышала раньше и о чем бы не думала множество раз. Меня огорчило понимание того, что он добровольно пожертвовал зрением. Его слепота не являлась следствием болезни или несчастного случая. Он сам выбрал для себя такую участь.
– Почему? – прошептала я, зная, что Генри поймет, о чем я спрашиваю.
– Каждый из нас старается делать, что должен, – туманно ответил он. Отвернулся, надел свои темные очки и замолчал.
«Чем бы согласилась пожертвовать ты?» – словно спрашивал он.
Я была готова завопить, что не желаю ничего отдавать. Что хочу оставить себе все: мужа, отца, золовку, двоих детей, уютный дом в Виргинии, всю свою красивую жизнь с любимыми.
– Нам не дано выбирать, – глухо произнес Генри. Его слова подобно ключу открыли что-то во мне. Я начала, захлебываясь рассказывать ему, какой ужас поглотил меня с тех пор, как пропал Адам.
– Что-то пожирает тебя изнутри, – нахмурился он, – вгрызается в твою душу. И ты стремишься спрятаться от этого. Почему?
– Потому… – я не желала вспоминать обо всех несправедливых обвинениях и издевках в мой адрес.
– Вы когда-нибудь слышали о Малютке-Деревенщине? – прошептала я, чуть не поперхнувшись.
– Расскажи мне.
И я рассказала. Сначала запиналась, но постепенно слова полились потоком. Я говорила о том, как надо мной смеялись во всем мире, потом о гнусных намеках, будто я причастна к исчезновению мужа. О том, как оказалась пленницей в собственном доме, и даже детей пришлось отправить прочь. В «Тринадцати Вязах» мне приходилось внушать окружающим, чтобы меня не узнавали.
– Почему ты так стремишься отыскать мужа? – задал вопрос Генри.
Я чуть не съязвила в ответ, но поняла, что Генри спрашивал о чем-то глубинном.
– О, вы имеете в виду, хочу ли я вернуть Адама, чтобы спрятаться за ним?
Генри кивнул, и я задумалась над этой мыслью. После исчезновения мужа я на год сделалась затворницей. Друг Адама из ФБР приносил мне нераскрытые дела, но я тратила на них совсем немного энергии. Отец уговаривал поискать дома с привидениями, но я не могла собраться с духом для борьбы с репортерами и докучливыми людьми, поэтому пряталась в своем убежище и не трогалась с места.
– Ты никогда ничего не достигнешь, пока в твоем сердце ненависть, – заметил Генри.
Я собралась было спорить, что мое сердце вовсе не полно ненависти, но ведь старик прав. Смотрясь в зеркало, я видела собственную ауру и черные пятнышки на ней, которых становилось все больше. Как будто кто-то разрядил дробовик в мою ауру, и в ней остались ядовитые свинцовые ядрышки, породившие растущие язвы.
– Генри, расскажи мне о моем будущем, – глубоко вздохнув, я крепче прижала колени к груди.
Прошло немало времени, прежде чем он ответил:
– Большинство людей, которые приходят ко мне, дают пять долларов, и я говорю им то, что они хотят услышать. Женщина не хочет знать, что муж ей изменяет, что через полтора года она будет вкалывать на двух работах, в одиночку воспитывая троих детей, пока ее бывший шикарно расслабляется в другом штате. Мужчина не хочет знать, что двое из его детей и не его вовсе.
– Секс, – пробормотала я. – Кажется, все на свете сводится к сексу.
– Дарси, милая, – протянул Генри, – насколько я могу судить, сексом занимаются все, кроме нас с тобой.
Я расхохоталась и позабыла все свои болезненные мысли, и поняла, что Генри не собирается мне ничего рассказывать. И совсем не факт, что он способен увидеть мое будущее. Я всегда была странной для так называемых «нормальных» людей, так может и для прозорливца я темная лошадка.
Очевидно, Генри устал – его прекрасная аура начала бледнеть. Пора уходить.
– Вы можете хотя бы подсказать мне время и место встреч Амелии и Мартина? – вставая, спросила я.
– Сумерки, – улыбнулся Генри. Пока что он не ответил толком ни на один из моих вопросов и знал, что я это понимаю. – Больше сотни лет каждый вечер после наступления сумерек дух Амелии отправляется к раздвоенному вязу у реки и ждет Мартина. Это то самое дерево, на котором повесили Мартина и под которым погребено его тело.
– И там его дух встречается с ее?
– Нет, никогда. После смерти Мартин оставался с их сыном. Увидев, что мальчик очутился под защитой своего белокожего деда, Мартин покинул землю.
– Несчастная женщина, – отозвалась я. – Столько лет ждала мужчину, с которым встретиться не суждено.
– Да. Обстоятельства сделали из Амелии узницу, но смерть разбила ее оковы. Она должна была стать свободной, но предпочла остаться пленницей.
– В деликатных намеках вы не сильны, Просто Генри, – хмыкнула я. Он уподобил меня Амелии: я тоже добровольно лишала себя свободы и долго-долго ждала мужчину, который, возможно, никогда не вернется.
В ответ Генри широко улыбнулся.
– Можно вас поцеловать? – попросила я.
– А я могу выбрать, куда? – мигом парировал Генри.
– Ах вы, пошлый старикашка, – вздохнула я и поцеловала его в лоб.
Генри коснулся руками моих щек и задержал мое лицо в ладонях.
– Дарси, тебе ниспослан великий дар, но ты не используешь его. Ненависть и гнев внутри тебя становятся сильнее твоего дара. Я видел, что ты способна убивать людей силой мысли. А сейчас ты направляешь свои силы вовнутрь и губишь сама себя.
Да, он говорил правду, более того, я и сама уже думала о том же – в более мягкой форме, конечно, – но не хотела этого слышать. Я не знала, как приглушить тоску по мужу, не знала, как превозмочь злость на своих обидчиков. Если бы СМИ не осыпали меня такими ужасными – и несправедливыми – обвинениями, у меня сохранилась бы поддержка дочери и племянницы, когда Адама не было рядом.
– Ненависть разъедает тебя, – Генри убрал руки от моего лица. – Я сочувствую любой нечисти, которой не повезет оказаться сейчас рядом с тобой.
– Хотела бы я заключить Девлина в какую-нибудь клетку, чтобы заставить ответить на мои вопросы.
– А меня ты посадила бы ту же клетку или все же в отдельную?
– В отдельную, – нашлась я.
Ах, если бы изобрести способ принудить Генри рассказать мне все, что ему известно. Понимая бесполезность такой попытки, я попрощалась и зашагала назад к церкви. Кладбищенские духи по-прежнему призывали меня подойти и поговорить с ними, но я прошла мимо. Священника нигде не было видно, так что я, не прощаясь, села в арендованную машину и выехала на главную дорогу.
Я была голодна и остановилась у местного ресторанчика. Мне понравился звук, с которым захлопнулась старая дверь, когда я вошла внутрь. Это был обычный жилой дом, большую часть первого этажа которого переделали под столовую; створчатые двери вели на кухню, но, судя по запаху, почти вся еда готовилась на улице на старинном гриле. Скорее всего, наверху располагались спальни и квартира владелицы ресторана. В кухонное раздаточное окошко я увидела высокую статную чернокожую женщину, хлопочущую над кастрюлями и сковородками. Я чувствовала, что ей нравилось готовить, но хозяйка отчаивалась, что ей придется закрыть свой маленький ресторанчик из-за недостатка посетителей. Не о ней ли упоминал Генри? Не та ли это женщина, которой пришлось одной заботиться о троих детях? Если так, то неужели Генри специально направил меня сюда? Неужели он скрыл от меня свои силы так же мастерски, как и ответы на вопросы?
Подошла молодая официантка – старшая дочь хозяйки, и я заказала курицу с клецками, булочки и глазированную морковь. Принесенный несколько минут спустя заказ включал два пышных бисквита и домашний яблочный соус.
Я ела, одновременно рассматривая помещение и немногочисленных клиентов-афроамериканцев, и размышляла о практически пустом холодильнике Генри. Доев пирог с орехами пекан, я расплатилась, вышла и направилась за дом. Повинуясь моему внушению, хозяйка ресторана смирно сидела и лущила зеленый горох.
Я предложила женщине условиться о доставке три раза в день горячей пищи для Генри. Она поняла, о ком я, по одному только имени.
К моему удивлению немедленного согласия не последовало. Ее аура красивого зеленого цвета всполохнула яркими языками, из чего я поняла, что хозяйка хочет эту работу. Так почему же она не заводит речь об оплате? Не пробует заключить сделку?
Вместо этого женщина стала говорить, как сложно доставлять блюда и сохранять их горячими.
– Ну, так купите термоконтейнеры, – предложила я. – Вроде тех, что используют разносчики пиццы. Я за них заплачу.
– Такой вариант возможен, – хозяйка не поднимала глаз от миски с горохом. – Но было бы лучше готовить прямо там, на дому у Генри.
Я попыталась понять, чего она добивалась от меня. Чтобы я купила старику набор кухонной утвари? Или хотела закрыть ресторан и готовить только для Генри? Пока я раздумывала, открылась задняя дверь и показалась маленькая полная старуха. Сердитое лицо, сердитая аура, сердитый голос.
– Онтелия, – возопила она, не обращая на меня внимания, – сегодняшние бисквиты несъедобны: подгорели снизу и не пропеклись сверху. Я готовила лучше, даже когда мне было восемь. А твои…
Я сосредоточилась так сильно, что глаза наполнились слезами. «Уходи!» – приказала я, и толстуха убралась обратно на кухню, оборвав свою тираду на полуслове.
Онтелия уставилась на меня так, словно пыталась просверлить дырку в моей голове:
– Моя свекровь. Муж сбежал два года назад и бросил меня с тремя детьми и своей матерью. Если бы не она, мы очутились бы на улице. Характер у свекрови такой, что молоко скиснет, но зато она великолепная повариха. – Карие глаза буравили мои, и Онтелия многозначительно повторила. – Великолепная повариха.
Я вспомнила обо всех своих вопросах, от которых уклонился Генри. И хотя ощущала глубокое родство с ним, в то же время хотела кричать от обиды из-за его недоверия ко мне.
– Как насчет пяти сотен в неделю плюс деньги на продукты? Думаю, ваша свекровь могла бы разбить небольшой огородик в саду у Генри?
Онтелия кивком головы указала на четыре больших бумажных пакета рядом с моим стулом. Я была настолько сосредоточена, что не заметила их раньше. Пакеты были полны стручков зеленого гороха. Сотни, может, тысячи стручков.
– Это сегодняшний урожай с огорода моей свекрови, – мы с Онтелией переглянулись и заговорщицки улыбнулись друг другу.
– Я ее нанимаю, – сказала я.
– Если вам когда-нибудь понадобится любая помощь, – выдохнула Онтелия, – только позовите.
Мы хором рассмеялись. Она избавлялась от своей вредной свекрови, а я обеспечивала Генри заботой и уходом. Бог свидетель, что семья Монтгомери может позволить себе пять сотен в неделю на то короткое время, пока старик еще жив.
После того, как все финансовые детали были оговорены, я позвонила бухгалтеру Адама и попросила раз в месяц присылать чек на имя Онтелии. Наверное, она скажет свекрови, что плата составит четыреста пятьдесят в неделю и пятьдесят придержит для своих детей. Бедняжка заслуживает награды за то, что вынуждена терпеть эту фурию.
В подтверждение сделки мы с Онтелией пожали друг другу руки, и я уехала. В машине посмотрела на себя в зеркальце на солнцезащитном козырьке. Не знаю, на что я надеялась: что одно доброе дело избавит меня от ненависти?
Нет, моя аура не изменилась. Да, насыщенный выдался денек: сначала сообщение от дерева, потом на меня набросилась толпа одиноких призраков, и наконец я встретила родственную душу.
При всем при том, я ни на миллиметр не продвинулась в поисках сына Линка.
Вздохнув, вырулила назад к «Тринадцати Вязам», чтобы узнать, не выяснил ли Линк что-нибудь интересное.
По дороге я думала о замечательной стряпне Онтелии. Вроде Адам упоминал о том, что Монтгомери и Таггерты затевают бизнес на Юге? Возможно, имеет смысл вечерком позвонить Майклу Таггерту и спросить, не знает ли он кого-нибудь, кому требуется повар.
_________________

Oljkin, LuSt, codeburger, спасибо за продолжение!!!!!!
_________________

Oljkin, LuSt, codeburger,, спасибо огромное) [/img]

Oljkin, LuSt, codeburger, спасибо за перевод.

Генри одновременно рассказал и очень много и очень мало...
Дарси позаботилась о нем.

Владеть миром она не стремится.
_________________

Спасибо за продолжение!
___________________________________

Oljkin, LuSt, codeburger, спасибо большое за интересное окончание главы в великолепном переводе!!!!

_________________

Сложная такая глава. Мне приходилось по нескольку раз возвращаться и перечитывать абзацы. Представляю как трудно было ее переводить. Спасибо огромное за продолжение. Что-то же должно произойти, чтоб сдвинуть все с мертвой точки.Что?
_________________

С днем переводчика, милые наши!
Вы на чужом говорите свободно,
Труд ваш для нас всех поистине важен,
Быть переводчиком – нужно и модно!
Пусть вас язык не когда не подводит,
Пусть он до Киева вас доведет,
К знаниям новым дорогу находит,
Счастье и радость для вас он найдет.
_________________

Что-то никак не продвинутся герои в своих поисках. Но вот хотя бы Дарси сделала доброе дело и для Генри и для Онталии.


Oljkin, LuSt, codeburger,спасибо за продолжение!

Спасибо за продолжение.

 » Глава 16.

Перевод Oljkin
Бета-ридинг LuSt
Редактирование codeburger
ЛИНК

Ладно, значит, дело в моем самолюбии. Я провел ночь с Ингрид, и после этого о ней ни слуху ни духу. За исключением Аланны – которая так часто ни во что меня не ставила, что я уверовал в нашу истинную любовь, ха-ха – большинство женщин, с которыми я спал, мне перезванивали. Но Ингрид мало говорила со мной в постели, и еще меньше, когда секс закончился.
Я направился в тренажерный зал, и все шесть постоялиц потянулись за мной. Издевательство, а не спортзал. Самые тяжелые гантели килограммов семь, а на ножном тренажере можно выжать от силы тридцать пять килограммов. В итоге я качал пресс с помощью сидящей на моих бедрах миссис Хеммингс. После чего все дамы наперебой потребовали к себе внимания, и я в конце концов занялся тем, чего поклялся не делать: стал для них персональным тренером.
Где-то в процессе, я понял, что Дарси меня подставила. Использовала свое заклинание вуду, или что-то еще, чтобы избавиться от меня на весь день. Я бросил пятифунтовые гантели (розовые!) и выглянул в окно. Естественно, машины на месте не оказалось. Нашей арендованной машины, на которой мы собирались ездить вместе!
Как я ни пытался, перебороть наложенные на меня чары не получилось, и я усердствовал с женщинами в тренажерном зале до четырех пополудни. Наверное, примерно в это время Дарси намеревалась вернуться, потому что дамы неожиданно хором заявили, что им пора. Мгновение спустя хихиканье прекратилось, и я остался один. Посмотрел на часы. Ровно четыре. Как она это сделала? Внушила, что меня надо выпустить из заключения именно в четыре?
Натянув спортивный костюм поверх довольно открытого тренировочного – да, виновен, «показуха» – я решил поискать Ингрид. Хватило трех минут, чтобы выяснить, что красотка укатила из санатория с всем багажом – это сообщила одна из горничных с важным лицом. Служанка разговаривала так, словно за каждое произнесенное слово у нее вычтут из жалованья.
Мы столкнулись, когда я был на полпути на чердак, и она явно намеревалась не сходить с места, пока я не отправлюсь в комнаты рабов, где мне и положено находиться.
С теплой улыбкой, не возымевшей на нее никакого действия, я спустился по ступеням и спрятался за пальмой в большом горшке. У основания лестницы я заметил тележку горничной. И не поверил своим глазам, когда разглядел на ней связку ключей. Женщина стояла в гостевой комнате спиной ко мне, так что я тишком взял связку и осмотрел. Большое кольцо с продетыми в него пятью маленькими, на одном из которых подвешена бирка «чердак». Пригнувшись, чтобы домоправительница меня не заметила, я снял этот ключ со связки и взбежал вверх по лестнице.
«Это меня Дарси спровоцировала, – подумал я. – Вот вернется оттуда, где шлялась полдня, а не у нее одной будут новости».
Почти беззвучно я одну за другой открыл пять дверей на чердачном этаже. По большей части комнаты пустовали. В одной хранились полотенца, простыни и бруски мыла. К счастью, меня больше не привлекали саше с лавандой.
В последнюю очередь я вошел в комнату Ингрид. Не знаю, на что я надеялся. Может, что ее стройное тело будет ждать меня в постели? Я медленно открыл дверь, но кровать была застелена, а все следы жилички исчезли.
Оставалось уйти, принять душ и приготовиться к очередному скучному ужину. Но вместо этого, я подошел к окну и выглянул наружу. По правде говоря, я созрел, чтобы завязать с этим делом. Мы с Дарси ни на шаг не продвинулись в поисках моего сына, и как бы ни было интересно общаться с полчищами духов, ребенок оставался для меня главной и единственной целью. «Может, стоило нанять частного сыщика», – прикинул я.
В общем, я разочаровался и не видел смысла продолжать. Осталось придумать, что сказать вечером Дарси. Было здорово работать вместе, и она даже понравилась мне, особенно после того, как помогла найти деда, но мне давно пора вернуться в Лос-Анджелес и начать подыскивать работу. Может, подвернется парочка эпизодических ролей или…
Поток мыслей оборвался, когда я обратил внимание на отражение в стекле. Что-то блестящее посверкивало в угасающем солнечном свете. Но обернувшись к кровати, я ничего такого не заметил. Снова посмотрев в окно, я вновь увидел эту штуку и сориентировался, посчитав полоски на покрывале, а затем подошел к постели.
Видеть таинственный предмет в отражении, но не наблюдать в действительности, показалось мне странным. Но в последние дни границы странного, сверхъестественного или пугающего для сильно меня сдвинулись. На самом деле, я совсем не рвался выяснять, как такое возможно, потому что опасался узнать ответ.
Я приподнял покрывало и обнаружил застрявший между краем кровати и столбиком игрушечный трактор. В детстве у меня был точь-в-точь такой же: подарок учителя в награду за то, что я прочитал больше всех книг. Мои родители тогда сказали, что это дурацкий приз безо всякой образовательной ценности. Это была моя единственная не обучающая игрушка, и поэтому самая любимая.
Не хотелось разбираться в том, был ли в находке какой-то скрытый смысл и кто копался в моем прошлом и узнал про мою машинку. Я взял трактор. Кто-то или что-то пытался передать мне сообщение.
Я подошел к окну, через которое прошлой ночью залез к Ингрид, и осмотрел его. Раму недавно покрасили, но можно было различить зашпаклеванные дырки вверху и внизу. Отверстия полдюйма в диаметре располагались на расстоянии четырех дюймов друг от друга, и я догадался, что это были следы от прутьев. До недавнего времени на окнах этой комнаты были решетки.
Еще с полчаса я обыскивал комнату, но больше ничего не нашел. Наконец сел на подоконник и уставился на машинку. Некто пытался что-то мне втолковать, и я догадывался, что именно. Неизвестный напоминал мне, что ребенок настоящий. Не абстрактный «мой сын» – два коротких слова – а живой маленький мальчик. Со своими собственными мыслями и желаниями, симпатиями и антипатиями.
Поглаживая маленький трактор, я на секунду пожалел, что не могу, подобно Дарси, считывать чувства. Неужели малыш спрятал игрушку в кровати в надежде, что ее найдут? Что ее найду именно я? Его отец? Знал ли он обо мне? Рассказала ли ему обо мне мать? Может, он даже смотрел мой сериал?
Я невольно улыбнулся. Я походил на деда в молодости, как двойник. А может и на раба Мартина, который давным-давно так сильно возжелал белую женщину, что вступил с ней в связь, хотя осознавал, к каким последствиям приведет разоблачение.
Если я – копия своего деда, то мой сын, возможно, похож на своего – моего отца, считавшего, что ребенок не должен поднимать головы от книг. Если бы я привел такого умника-разумника к родителям, может хоть так угодил бы им? «Какая ирония», – подумал я.
С игрушкой в руках я вышел из комнаты, запер дверь и направился вниз по лестнице. Ключи оставил на краю ковровой дорожки в холле, как будто они там случайно упали.
Оставалось полчаса, чтобы помыться, побриться и приготовиться к ужину. Повернув за угол, я увидел двух женщин, идущих мне навстречу. Миссис Хеммингс, проникшуюся ко мне симпатией после занятий в спортзале, и Сильвию Мерчинсон. Вторая была постарше, но отлично сохранилась. С виду вполне симпатичная, но чувствовалась в ней какая-то язвительная жилка, из-за которой хотел бежать от нее подальше. Я однажды видел, как Сильвия передразнила Нарциссу с такой злобой, что захотелось заступиться за женщину. Как раз в то время Дарси наложила на меня лишающее мужской силы заклятие, но все же мне хватило мужества сказать: «Так, девочки, втягиваем коготки», за что Сильвия – она настаивала, чтобы ее называли просто по имени – наградила меня таким взглядом, что едва не подпалила мне волосы. Уверен, если бы на дворе не стоял двадцать первые век, она непременно позволила бы себе какое-нибудь расистское замечание. Скорей всего, в девятнадцатом веке, эта фифа потребовала бы, чтобы меня повесили, или, по меньшей мере, продали.
Я огляделся в поисках выхода, через который можно было бы скрыться незамеченным. В конце коридора, около большого дивана у окна, таилась маленькая дверка. К счастью, она оказалась незаперта, и я проскользнул в каморку, чуть не угодив ногой в полное грязной воды ведро с еще более грязной шваброй. «Если повезет, – подумал я, – они отправятся прямиком в свои комнаты, и тогда я смогу выйти из чулана».
– Давай подождем остальных здесь, – услышал я голос Сильвии. Выглянув в щель, убедился, что женщины присели на диван возле окна.
Я тихо выругался. Теперь я в ловушке, откуда нет выхода, кроме как мимо сладкой парочки. И не придумывалось ни одного мало-мальски подходящего объяснения, кой черт я прятался в кладовке.
– Это ее комната, не так ли? – спросила миссис Хеммингс, и я догадался, что речь о Дарси. Выходить тут же расхотелось. Я навострил уши, чтобы слышать каждое слово.
– Кто они такие? – продолжала миссис Хеммингс. – Джейсон самый красивый мужчина на земле, но массажист он самый никудышный. И, судя по словам Ингрид, совсем, совсем не гей.
– Так ты не знала? – хмыкнула Сильвия. – Они же охотники за привидениями.
– Кто-кто?
– Так думает Дельфи. По ее мнению, они пишут книгу о местных привидениях, но не хотят, чтобы кто-то об этом знал. Поэтому шпионят тут и считают, что никто не догадывается, чем они занимаются на самом деле. В «Тринадцати Вязах» привыкли принимать подобных людишек.
– Хочешь сказать, они репортеры? Последнее, что нам здесь нужно.
– Не беспокойся. Мы же их не интересуем. Эта парочка проводит все время на кладбище и в рабских бараках. Кстати, Дельфи уверена, что именно эти двое украли документы из подвала.
– Ей следует позвонить в полицию или… Ах, верно. Никакой полиции.
– Дельфи говорит, там хранилась ничего не стоящая куча полусгнившей бумаги, так что на самом деле пропажа неважна. В любом случае, после того, как Дельфи с Нарциссой получат деньги за эту неделю, они планируют продать дом.
– Но я думала…
– Что их предки – это самое важное? Но ведь этот мавзолей невозможно ни протопить, ни охладить, а в комнате наверху окопался призрак.
– Там нет ничего такого…
– Если мне не веришь, сходи сама и посмотри. Уверена, Нарцисса даст тебе ключ. За те деньги, которые ты выкладываешь, наверняка, тебе разрешат без дополнительной платы осмотреть комнату печально известной Амелии.
– Амелия – тот самый призрак, который обитает наверху?
– Ты ничего об этом не знаешь? Ой, верно, ты же здесь в первый раз. Когда Дельфи и Нарцисса только начинали, они пытались конкурировать с другими спа-курортами в округе, но у них ничего не получилось, и поэтому они решили заработать на семейном привидении. Напечатали брошюру с рассказом о женщине, столетия томящейся в спальне на верхнем этаже, заявили, что Дельфия контактирует с каким-то духом полуголого индейского шамана. Именно тогда они и придумали запрет на мужчин и секс. Дельфия хотела, чтобы гостьи вожделели ее фальшивого духовного проводника. К несчастью, их реклама привлекла всяких искателей сенсаций, и те до сих пор иногда наведываются. Вроде этой парочки. Хозяйки не могут им отказать из страха… Ну, ты знаешь.
– Да, понимаю. Расскажи мне про привидение.
– Еще до Гражданской войны одна из прапрапрабабушек Дельфии и Нарциссы чем-то до того взбесила своего мужа, что тот запер ее в спальне. И продержал там сорок лет до самой ее смерти. Дельфи утверждает, что во время войны этот дом уцелел лишь потому, что солдаты янки услышали ее плач и побоялись связываться с призраком.
– Бедняжка, – вздохнула миссис Хеммингс. – И что, ее дух часто появляется в той комнате?
– Вообще-то, там два привидения: та женщина и девушка-рабыня по имени Пенни, которую заперли вместе с Амелией. Хозяин требовал, чтобы Пенни докладывала обо всех действиях его жены. Будто та могла что-то делать, заключенная в четырех стенах! Сокамерницы ненавидели друг друга, но прожили в одной спальне больше сорока лет, хотя, по словам Нарциссы, рабыня могла выходить, чтобы принести еду, вынести помои и тому подобное. Так вот, Нарцисса утверждает, что обе они все еще там, в этой комнате. Я сама не видела никаких привидений, когда посетила ту комнату, но там жутко до озноба. Покои сохранились такими же, как были в девятнадцатом веке, когда тогдашний владелец плантации запер свою супругу. В точности. Всем вещам больше ста лет, но они выглядят совсем новыми. Нарцисса утверждает, что там никто не убирает, но в комнате не пылинки. Пенни была аккуратной горничной, – последние слова Сильвия произнесла, в совершенстве подражая Нарциссе.
– Бедная, бедная женщина. Но чего же она ждет, если действительно существует? Почему она… ну, не уходит?
– Нарцисса думает, Амелия ждет возвращения своего мертвого ребенка.
– Что?
– Кажется, муж запер ее, когда она была беременна, и родившийся в заключении младенец умер. По слухам ребенок был не от мужа. Учитывая нравы того времени, думаю, к лучшему, что малыш не выжил.
– Это ужасно.
– А то, ради чего ты здесь, разве менее ужасно? – усмехнулась Сильвия.
– Я здесь ради справедливости. Когда эта… эта сучка забрала моего мужа, она забрала все, что у меня было на свете.
– Кроме денег.
– Вообще-то, деньги изначально принадлежали мне, и папа сделал все, чтобы их сохранить. Дело в справедливости, а не в деньгах.
– И ты думаешь, твой бывший вернется к тебе, как только его новая жена исчезнет с горизонта?
– Конечно. Почему ты так смотришь?
– Просто подумала, что никогда не была такой молодой, как ты.
– Вообще-то, я старше тебя.
– Я не в прямом смысле, – рассмеялась Сильвия. – Давай спустимся вниз и посмотрим, что на ужин. Если сегодня будет так же малосъедобно, как вчера вечером, пойдем в ресторан.
– Подожди! А как насчет тебя? Что ты хочешь выиграть от… от того, что он сделает?
– Денег. Банальных старомодных денег. Если мой богатый старый муж умрет до того, как развод будет оформлен, я получу миллионы. Если же после, то не получу ни пенни.
– Это нечестно. Тебе нужен хороший адвокат. Я могу…
– Я подписала брачный договор. Женила на себе папика, который выглядел таким дряхлым и больным, что казалось, и года не протянет. До сих пор выкуривает в день по три пачки и выпивает бутылку виски, не щадит себя на пирушках, а я с ним промучилась уже десять кошмарных лет. Чего действительно не понимаю, так это как он не загнулся от сердечного приступа, застав меня с чистильщиком бассейна.
– Ты ужасна, – хихикнула миссис Хеммингс. – Ладно, пойдем.
После того, как они ушли, я подождал в чулане еще несколько минут. Там изрядно воняло, и еще кто-нибудь мог завернуть на лестницу, но я был не в состоянии пошевелиться.
В голове зациклилась одна фраза миссис Хеммингс: «Что ты хочешь выиграть от того, что он сделает?» Может, я провел рядом с Дарси слишком много времени и начал больше полагаться на интуицию, чем на логическое мышление, но я знал со всей определенностью, что это сказано о моем сыне. Я сжал игрушечный трактор в кулаке так сильно, что пальцы онемели.
Неожиданно дверь распахнулась и на пороге показалась Дарси.
– Какого черта ты прячешься в чулане? И чего ты такой счастливый?
– Он здесь, – ответил я. – Я точно знаю.
_________________

Oljkin, LuSt, codeburger, спасибо за перевод новой главы!!!
_________________

обалдеть!!!! совершенно неожиданно! спасибо большое! может, мальчик в другом измерении?)

Спасибо за перевод!

Спасибо за главу!
___________________________________