Звезда любви (ИЛР)

Девочки, здравствуйте. Проснулась утром, заглянула, а тут такие жаркие дебаты. Вика, Алеся, Света, Настя, Наташа я Вас люблю. Нет, не люблю - обожаю!. Мне, как автору просто до дрожи в пальцах над клавиатурой приятно, что мои героини вызвали такой отклик в душе читателя. Значит, удалось показать, что они не картонные - живые.

Спасибо, за теплые слова. Я очень, очень рада новому читателю. Надеюсь, что дальше все будет также интересно.

Лиля , Добро пожаловать. Увидеть землячку у себя в теме было очень приятно.

Пожалуйста )))

Нисколько не надоело. Мне наоборот очень интересно какими моих героев представляют себе читатели. На мой взгляд на роль Полины подойдет Светлана Ходченкова № 1.
Ксения, каждой сестре в романе отведена своя роль. Но вот кому достанется главная поймете из следующей главы.
___________________________________

 » Глава 1

Глава 1

С визита князя Шеховского в родовое имение Кошелевых минул год. И за все это время не было дня, чтобы Юленька не думала о нем. Перед отъездом в столицу Павел Николаевич заехал к соседям проститься. У Жюли, казалось, истекала кровью душа, когда он, на минуту задержав в своей руке тонкие пальчики Полин и нежно глядя ей в лицо, выразил надежду на то, что они смогут увидеться с ней в Петербурге. Самой Юле достался лишь небрежный кивок головой и едва заметная улыбка. Такое пренебрежительное отношение было что острый нож для ее исстрадавшегося муками первой любви сердца, однако пересилив обиду и робость, Юля подошла к Павлу Николаевичу, когда он уже собирался спуститься с крыльца, и, протянув издание «Евгения Онегина», которое когда-то подарил ей отец, попросила написать несколько строк на память. Краснея и смущаясь под его насмешливым взглядом, девушка поблагодарила его, даже не взглянув на написанные карандашом строки, торопливо захлопнула книгу и поспешила уйти в дом, чтобы уже оттуда, из окна гостиной, закусив губы и утирая тыльной стороной ладони неудержимо льющиеся слезы, наблюдать, как князь Шеховской легко вскочил в седло и, еще раз махнув рукой на прощание, направился к воротам усадьбы. Проводив его глазами, Жюли открыла книгу и прочитала на титульном листе написанное четким и размашистым почерком князя четверостишье из романа:

Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.

Столь явный намек на ее молодость и глупую доверчивость не мог не отозваться болью в сердце, но, тем не менее, она бережно хранила томик в своей комнате, как самое бесценное сокровище.
За этот год у Кошелевых произошли значительные перемены. Первая и самая главная заключалась в том, что Серж привел в дом жену. Евдокия Дмитриевна, в девичестве mademoiselle Голеновская, став madame Кошелевой в мгновение ока из робкой барышни превратилась в барыню и быстро взяла бразды правления в свои руки, отодвинув на задний план Полин. Полину подобное положение никак не устраивало, но воевать со снохой она не смогла. Все ее попытки поговорить с братом заканчивались неизменными размолвками и упреками в нежелании понять его драгоценную Докки, которая радеет исключительно о благе своих дорогих сестер. Эти размолвки с братом привели к тому, что за последние полгода она сблизилась с Юлей и даже пыталась, как могла, защищать ее от нападок Докки, прекрасно понимая, что Юле придирок и попреков при молчаливом попустительстве Сержа достается куда больше, чем ей.
Сама по себе Докки отнюдь не была ни злой, ни бессердечной, скорее напротив: весьма привлекательная внешне, нравом она обладала легким и отходчивым. Но во всем, что касалось дома и домочадцев, строго придерживалась взглядов супруга своего, которого буквально боготворила за то, что он вытащил ее из нищеты. Она была старшей из трех дочерей поручика от артиллерии Дмитрия Ивановича Голеновского, разорившегося мелкого помещика, и никак не могла считаться выгодной партией. Серж был хорош собой, обладал достаточно внушительным по уездным меркам состоянием, и потому слыл самым завидным женихом в округе. Понятна была радость Докки, когда из всех уездных красавиц он выбрал именно ее, и она почла за счастье ответить согласием на сватовство молодого привлекательного соседа. Сергей же, окруженный безоглядной любовью молодой жены, с каждым днем все больше тяготился ролью опекуна двух младших сестер. В самом деле, даже мать удалилась от мира, взвалив на него заботы не только о родной сестре, но еще и об отцовском «грехе», который сама же позволила узаконить, и именно необходимость заботиться о Юле возмущала его более всего. Как он может появиться с ней в приличном обществе и называть ее своей сестрой, если любой, у кого есть глаза, сразу же увидит, что она совсем на них с Полин не похожа? Но, пожалуй, самое большое раздражение вызывало у Сержа то, что за последний год Юля как-то незаметно превратилась в настоящую красавицу, но если красота Полин была холодной, то в Юле горел живой огонь, и он видел, что те, кто еще год назад воспевал красоту Полин, все чаще говорят о его младшей сестре.
Евдокия чувствовала нелюбовь супруга к младшей сестре, и потому не упускала случая указать Жюли на ее место в семье: она, внебрачный ребенок, девица второго сорта, радоваться должна тому, что ее в приличном доме терпят из милости. Но, несмотря ни на что, Юля не унывала. Не вечно же ей жить под одной крышей с братом и его женой! Девушка мечтала, что когда-нибудь у нее будет собственный великолепный дом, и тут же ей в мечтах являлся златокудрый красавец-супруг с насмешливыми серыми глазами.
Вот и сегодня Юленька проснулась в хорошем настроении. День обещал быть солнечным и теплым. Лучи солнышка, запутавшись в густой кроне уже пожелтевшей старой липы, что росла перед домом, сложились на полу в причудливый узор, из приоткрытого окна веяло свежестью сентябрьского утра. Но день, начинавшийся столь прекрасно, впоследствии оказался полон сюрпризов далеко не приятных.
Соскочив с постели и тихонько напевая, девушка кружилась по комнате, когда в двери тихо постучали.
- Войдите! –ответила Юля, точно зная, что только старшая сестра могла побеспокоить ее в такую рань.
В дверях и в самом деле показалась Полин, только вставшая из постели и одетая лишь в шелковый пеньюар и тонкую сорочку. Томно потянувшись на пороге и тряхнув золотистыми кудрями, Полина забралась на еще неубранную кровать.
- Доброе утро, - улыбнулась она. - Не желаешь пойти прогуляться после завтрака?
- С превеликим удовольствием, - улыбнулась в ответ Юля.
Полин не терпелось поделиться своей радостью хоть с кем-нибудь, пусть даже и с младшей сестрой, но не хотелось говорить об этом в доме. Вчера она далеко за полночь засиделась в гостиной с братом. Поняв, что стала обузой для брата, она теперь пыталась устроить свое будущее, и Серж пообещал ей, что этот сезон они проведут в столице Господи! Сезон в столице! Она и мечтать о таком не смела! А там ведь может случиться и так, что на каком-нибудь званом вечере она встретит Павла Николаевича Шеховского. Уезжая, князь обещал написать ей, и первое время она ждала этого письма, но когда прошло полгода, а вестей от князя так и не было, она перестала ждать, смирившись с тем, что, видимо, его сиятельство забыл о ней сразу же, как только выехал за ворота имения Кошелевых. Блестящий гвардейский офицер, любимец женщин и баловень судьбы - что ему за дело до скромной провинциалки, вздыхающей о нем? Ну и пусть, - решила она. Я не буду искать с ним встреч, я буду наслаждаться сезоном, танцевать, ходить в театры, и может статься так, что найду свою судьбу, - думала она ночью, не в силах уснуть после разговора с братом.
Однако же желанию Полин прогуляться вдвоем с сестрой и поделиться распиравшей ее радостью не суждено было осуществиться.
С самого утра в Кузьминку пожаловал сосед Кошелевых, барон Четихин. Барон был в уезде лицом сравнительно новым. Выйдя год назад в возрасте сорока шести лет в отставку в чине штабс-капитана, Четихин перебрался в свое поместье, где раньше появлялся лишь наездами, и вплотную занялся обустройством родового гнезда. Не последним пунктом в его планах стояла женитьба: усадьба давно нуждалась в хозяйке, и Александр Алексеевич, нанося визиты соседям, внимательно присматривался к девицам на выданье. Заехав в дом Кошелевых месяца три назад с кем-то из соседей, в последнее время он стал частенько бывать у них. Жюли не обращала особого внимания на его визиты - дальше дежурных любезностей их разговоры не шли, а после того, как Александр Алексеевич несколько раз удалялся в кабинет с братом, решила, что у Сержа с ним какие-то дела.
После завтрака она собиралась прогуляться по парку вместе с Полин, как они и договорились поутру, но, к неудовольствию обеих сестер, к ним решил присоединиться Александр Алексеевич, который, обсудив с Сержем, как он выразился, дела насущные, изъявил желание подышать свежим воздухом в обществе прелестных дам. Пока Полин и Жюли переглядывались, не зная, как выйти из затруднительного положения, оказалось, что Сергей Львович с супругой по какой-то странной прихоти тоже вышли на прогулку, и, подхватив под руки Полину и жену, Серж решительно повел их по тенистой аллее, оставив младшую сестру наедине с бароном. Подавив раздраженный вздох, Юля оперлась на церемонно предложенную руку и, с трудом подладившись под неспешную чинную походку барона, направилась вслед за братом.
Некоторое время они шли в полном молчании, только шуршала под ногами первая опавшая листва. Юля смотрела себе под ноги, разговаривать с Четихинын ей не хотелось. Да и о чем с ним говорить? Ладно бы он был интересным собеседником, но его утомительные разглагольствования о политике или литературе, почерпнутые из газет месячной давности, нагоняли на девушку тоску. Несколько раз она ловила себя на мысли, что едва сдерживается, чтобы не поправить его, когда он начинал откровенно перевирать факты, но все же здравый смысл побеждал, и она всякий раз считала лучшим промолчать: разве может воспитанная семнадцатилетняя девушка указывать на ошибки мужчине, который на тридцать лет старше ее? Искоса глянув на своего спутника, она тотчас отвернулась. Отчего-то даже вид барона был ей неприятен.
В провинции Александр Алексеевич слыл щеголем. Будучи мужчиной довольно крупным, Четихин одевался, как он говорил, по последней столичной моде. Его сюртук был настолько узким, что, казалось, в любой момент может разойтись по швам от неосторожного движения хозяина, а напомаженные волосы и щеголевато закрученные усики у Жюли не раз вызывали улыбку. Оставаясь вдвоем, сестры частенько обсуждали внешность соседа, посмеиваясь над его самодовольным и надменным видом.
Они уже достаточно далеко отошли от дома, когда Александр Алексеевич, выпустив ее локоть, забежал немного вперед и остановился перед ней.
- Юлия Львовна, уделите мне немного Вашего драгоценного внимания, - начал он, беря ее за руку и поднося к губам затянутые в перчатку пальчики.
- Я слушаю Вас, Александр Алексеевич, - недоуменно подняла на него глаза Юля.
- Сударыня, я намерен сделать Вам предложение: я прошу Вашей руки, - блеснув глазами, произнес он и замер в ожидании ее ответа с таким видом, будто ожидал, что счастливица если не лишится чувств от восторга, то хотя бы упадет перед ним на колени и рассыплется в благодарностях.
- Может, не стоит так торопиться? - осторожно ответила Юля. – Мы ведь почти совсем не знаем друг друга.
- Пустяки, - отмахнулся Четихин. – После оглашения помолвки у нас с Вами будет достаточно времени получше познакомиться.
- Я думаю, Вам стоит обсудить этот вопрос с моим братом, - нашлась Юля.
- Я говорил с Сергеем Львовичем, и он уже дал свое согласие.
- Серж согласился?! – вырвалось у девушки прежде, чем она успела подумать, что подобное замечание может барону не понравится.
- Я так понимаю, что Вы не в восторге? - мгновенно отреагировал он, тотчас нахмурившись. – Уверяю Вас, совершенно напрасно! Мы с Вами составим великолепную пару.
- Прошу Вас, дайте мне свыкнуться с этой мыслью и не требуйте ответа так скоро! - пробормотала она в полном смятении.
- Ну что Вы, я не тороплю Вас! Вы еще так молоды, и, полагаю, Вам трудно осмыслить мое предложение, но я думаю, что Сергей Львович сможет разъяснить вам все выгоды этого союза, - самодовольно произнес он.
Настроение было окончательно испорчено. С трудом удержавшись от желания вырвать свою ладонь из его руки и убежать домой, она позволила ему вновь взять себя под руку и продолжить прогулку, а вскоре к ним присоединились и остальные Кошелевы.
Жюли надеялась, что после затянувшейся прогулки Четихин наконец-то уедет, и она сможет поговорить с братом, но Серж будто бы избегал ее, к тому же пригласил барона остаться на обед, чем еще больше расстроил ее.
Девушка была вне себя от злости, а потому, не обращая внимания на хорошие манеры, сразу же после прогулки направилась в кабинет Сергея вслед за братом.
- Сергей Львович! - окликнула она его, когда Серж уже закрывал за собой дверь. – У меня есть к Вам разговор, который не терпит отлагательства.
Кошелев, тяжело вздохнув, пропустил сестру в кабинет.
- Я догадываюсь, Жюли, о чем Вы хотите со мной поговорить, но уверяю, что Вы напрасно потеряете время.
- Почему, Серж? Почему ты даже не спросил меня? – слезы навернулись ей на глаза.
- Считаешь, что барон для такой, как ты, не подходящая партия? – вполголоса спросил он.
- Я его ненавижу! - процедила Юля свозь стиснутые зубы.
- Я уже дал согласие на ваш брак, так что едва ли мне это интересно. Могу лишь посоветовать тебе побыстрее переменить свое отношение к будущему супругу.
- Да я скорее наложу на себя руки, чем соглашусь!
Кошелев отошел к окну и отвернулся от сестры. Теперь Жюли была видна только его напряженная спина.
- Не стоит так драматизировать, Жюли, - заговорил он наконец. - Все эти годы мы выдавали тебя за члена нашей семьи, но слишком многие видели и помнят, как все было на самом деле. У барона есть титул и состояние, поэтому общество отнесется к нему благосклонно. Просто подумай и ответь себе честно: есть ли в нашем уезде еще кто-то, кто согласится на брак с тобой, зная о твоем происхождении?
Слова эти били наотмашь, как пощечины. Вспыхнув, Юля резко развернулась и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
Сбежав из кабинета, Жюли тихо прошмыгнула в свою спальню, решив сказаться больной и не выходить из комнаты до вечера. Повернув ключ в дверях, она подошла к постели и, засунув руку под перину, извлекла потрепанный томик «Евгения Онегина». Открыв книгу, она в который раз прочла строки, написанные рукой Шеховского. Тяжелый вздох вырвался из груди. Все поля на этой странице были исписаны ее рукой всего тремя словами: «Шеховской Павел Николаевич».
- Клянусь, мы увидимся! - прошептала она, и слеза расплылась по бумаге, сорвавшись с длинных пушистых ресниц.
- Юлия Львовна, Вы здесь? - услышала она возмущенный голос жены брата. – Откройте сию минуту, или я прикажу высадить дверь! - не на шутку завелась Докки.
Спрятав на место книгу, Жюли торопливо вытерла глаза тыльной стороной ладони.
- Оставьте меня, Докки! Что Вам еще надобно?
- Немедленно откройте! Вы ставите брата в невозможное положение, а он ведь печется только о Вашем благополучии. Все уже решено, и Ваше глупое упрямство только показывает, какая Вы на самом деле неблагодарная девчонка, - продолжала возмущаться сноха.
- Я только… переоденусь, - сдалась Юля. – Скажите, чтобы Пелагея ко мне пришла.
- У Вас четверть часа, - недовольно бросила Докки, отходя от дверей ее покоев, - и поторопитесь, Вы же знаете, что у нас гость к обеду.
Подойдя к двери, Юля повернула в замке ключ, впуская в комнату Пелагею.
- Приготовь мне платье розовое, - едва не плача, прошептала она.
- Ох, касатка ты моя! - всплеснула руками Пелагея. – Да не убивайся ты так! Господин барон-то, может, и староват для тебя малость будет, но ведь и лицом не дурен, и при деньгах больших. Уж лучше бы тебе по-хорошему согласится-то, потому что Сергей Львович от слова-то своего не отступится.
Юля молчала, не в силах спорить с кем бы то ни было. Для брата баронский титул стал достаточным основанием, чтобы с радостью принять предложение соседа от ее имени. Присев перед зеркалом, она уставилась на свое отражение.
- Ты вон как похорошела, глаз не отвесть, то-то же барон тебя и заприметил, - продолжила Пелагея, раскладывая на кровати нарядное шелковое платье.
- Пелагея, сделай милость, помолчи! – вырвалось у Юленьки.
Убегу, ей-Богу убегу! - мрачно глядя на свое отражение, решила она.
- Скажи-ка, а я и в правду хорошо пою? – вдруг спросила она свою старую няньку.
- Да я лучше-то и не слыхала, хотя девок голосистых у нас полно, - не задумываясь, ответила Пелагея, помогая хозяйке переодеваться. – Голос у тебя чистый да звонкий, что колокольчик.
Оглядев себя в зеркало, Юленька, тяжело вздохнув, вышла из комнаты.
Все семейство перед обедом собралось в диванной. Потупив глаза, как и положено благовоспитанной барышне, Юля села на софу подле Полин, подальше от своего жениха.
- Жюли, - шепнула ей на ухо Полин, когда Серж заговорил о чем-то с Четихиным, - не стоит так огорчаться. Я постараюсь уговорить Сержа отложить венчание до Красной горки на будущий год. Может, он даже согласится, чтобы ты поехала с нами в Петербург в этом сезоне. Даст Бог, все образуется! Но согласись, барон не так уж плох.
- А ты сама пошла бы за него? – тихо спросила Юля.
- Только вместо эшафота! – не раздумывая ни минуты, честно призналась Полин.
- Серж никогда не согласится взять меня в Петербург, - вздохнула Юленька. – Куда проще выдать меня за Четихина, чем тратиться на новый гардероб.
Юля украдкой бросила взгляд на Четихина, вольготно расположившегося в кресле. Если уж быть совсем честной, то, пожалуй, барон не так уж стар. Разве сорок семь лет — это старость? – уговаривала она себя. Но когда она попыталась представить себя перед алтарем подле него, то едва не застонала в голос: ей-то всего семнадцать! Словно в тумане, она услышала, что Александр Алексеевич обращается к ней с вопросом:
- Юлия Львовна, мне Сергей Львович говорил, что Вы неплохо поете. Не согласитесь ли что-нибудь исполнить?
- Боюсь, я сегодня не в голосе, Александр Алексеевич, - попыталась отказаться Юля, но, перехватив тяжелый взгляд брата, послушно поднялась с софы и подошла к роялю. Господи, ну как можно петь, если в горло саднит от непролитых слез, а ком в груди мешает дышать, не то что петь?!
- Не судите строго, - едва заметно улыбнулась она Четихину, - Вы мне не подыграете?
- С удовольствием!
Четихин вскочил с кресла и, устроившись за роялем, обратился к ней:
- Что будете петь?
- «Я помню чудное мгновение», - ответила Юля.
Барон, что-то пробубнил себе под нос, пытаясь вспомнить мелодию, но потом решительно кивнул и взял первый аккорд. Играл он отвратительно, то и дело ошибаясь и сбиваясь с ритма. Допев второй куплет, Юля во время проигрыша пару раз тихонько кашлянула, прикрыв рот ладошкой, и Четихин, тотчас оставив в покое инструмент, бросился к столу, на котором стоял графин с вином. Налив в бокал вина, он протянул его ей.
- Весьма недурно, сударыня, - авторитетно заметил он. – Голос у Вас прекрасный; хотя до оперной дивы Вам, конечно, далеко, но для домашнего музицирования – весьма недурно.
Едва сдержав ядовитую реплику по поводу его «превосходного» аккомпанемента, Юленька, сделав несколько глотков вина, вежливо улыбнулась.
- Благодарю Вас, Александр Алексеевич!
- О, я надеюсь, что в самом ближайшем времени смогу чаще наслаждаться Вашим пением, - самодовольно улыбнулся он в ответ.
От ответа Юлю спасло появление в дверях Докки.
- Господа, прошу всех к столу! - изображая из себя гостеприимную хозяйку, широко улыбнулась она.
Четихин на правах жениха предложил Юленьке свою руку, и ей ничего не оставалось, как только поблагодарить его и пройти вместе с ним в столовую. Барон предупредительно отодвинул для нее стул и уселся рядом. Вечер превратился в пытку. Серж оказался за столом напротив нее, и она съеживалась каждый раз, когда он поднимал на нее глаза, попытки Четихина пошутить наводили на Жюли тоску. Она насилу дождалась окончания обеда и, проводив дорого гостя, поспешила к себе, послав умоляющий взгляд Полине. Оставалась одна надежда, что Полине как-то удастся уговорить Сержа не спешить со свадьбой и взять ее с собой в столицу. Господи, пожалуйста, - молила она, лежа в постели и глядя в потолок, - сделай так, чтобы он согласился.
Проснувшись поутру, она накинула на себя халат и, выскользнув из своей спальни, пробежала по коридору к комнате Полины. Дверь была не заперта. Плотные бархатные портьеры не пропускали утренние лучи солнца, поэтому в комнате сестры царил полумрак. Полин еще спала, но у Юли уже не было сил дожидаться, пока она проснется.
- Поля, - потрясла она сестру за плечо, - Полина, проснись!
Сонно моргая, Полина села на кровати.
- Который час? – недовольно поинтересовалась она.
- Семь, - тихо ответила Юля.
- И чего тебе не спится? – потянулась девушка.
- Да как же спать можно, когда все мысли только о том, возьмет меня Серж с вами или нет? – воскликнула она.
- Не возьмет, - хмуро отрезала сестра. – Брачный договор уже подписан. Венчание в следующую пятницу.
Юля побледнела и, ухватившись за столбик кровати, сползла на пол.
- Нет-нет. Только не это! Ведь Четихин обещал обождать! - глаза ее наполнились слезами.
- Как же, будет он ждать! Ты разве не видела, какими глазами он вчера на тебя смотрел? Что кот на сметану, - спуская ноги с кровати, отозвалась Полин. – Да не реви! - нахмурилась она. – Подумай лучше - он тебя на тридцать лет старше. Лет эдак через десять помрет, останешься молодой богатой вдовой, да и заживешь в свое удовольствие.
- О, Господи! Полина, как у тебя язык поворачивается говорить такое?! – зарыдала Юля. – Я на него смотреть не могу, а только представлю, что он коснется меня… - девушку передернуло от отвращения.
- Да что ж я, не понимаю, что ли?! – присела подле нее Полина. – Но что мы сделать-то можем? Только в монастырь вслед за маменькой, иного пути-то нет. Неужели против воли Сержа пойдешь? Ну, все, успокойся! Глаза вон красные какие стали, - погладила она сестру по голове. – Ты лучше с Александром Алексеевичем поговори. Скажи, что согласна, но тебе время нужно, - чтобы приданое подготовить, да самой с этой мыслью свыкнуться, - глядишь, и согласится барон свадьбу-то отложить.
- Хорошо, я поговорю с ним, - вытерла Юля рукавом халата слезы.
Поднявшись, она неуверенно улыбнулась сестре.
- Спасибо тебе, Полина.
- Ох, да было бы за что спасибо говорить! - вздохнула Полина.
Юленька вернулась в свою комнату и в изнеможении опустилась на кровать – голова болела так, что ломило виски, резало припухшие от слез глаза. Разговор с Полиной, на которую она возлагала такие надежды, забрал последние силы, и теперь она едва могла назвать свое имя. Пелагея, войдя в комнату и увидев ее в таком состоянии, всплеснула руками.
- Батюшки-светы, да ты, никак, занемогла, птичка моя?!
- Ой, дурно мне! - прошептала Юля. – Передай Сергею Львовичу, что я больна и сегодня останусь в постели.
- Да ложись же ты скорее, ложись! Я тебе сейчас чайку с мятой да ромашкой принесу, - засуетилась нянька, укладывая ее в постель и укрывая одеялом.
Странная усталость и опустошенность навалилась на нее. Закрыв глаза, Юленька то ли задремала, то ли провалилась в забытье. Пелагея, вернувшись с полным подносом, только покачала головой. Поставив все на туалетный столик, пожилая женщина подошла к окну и задернула шторы.
Юля не знала, сколько она проспала, но когда открыла глаза, в комнате было совершенно темно. Бесшумно поднявшись с кровати, она подошла к окну и отодвинула портьеру. На улице смеркалось. Густые осенние сумерки окутали старинный парк и усадьбу. Окно было приоткрыто, и, поежившись от прохлады, девушка вернулась к постели. Голова болеть вроде бы перестала, но была какая-то совершенно пустая, и еще нестерпимо захотелось что-нибудь съесть. Она выглянула в будуар и окликнула Пелагею, которая при тусклом свете свечи что-то штопала, сидя в кресле.
- Проснулась? Я тебе сейчас чего-нибудь горяченького принесу, - поднялась няня.
- Сергей Львович дома?
- Барин с барыней уехали, и Полина с ними. Сегодня бал дают у Крупенских.
- А я и забыла, - вздохнула Юля, глядя вслед направляющейся на кухню Пелагее.
Хотя что ей толку ехать на бал? Серж прав: вряд ли кто из молодых людей в уезде пожелает спасти ее от брака с Четихиным, сделав ей предложение.
От этих безрадостных мыслей ее отвлекло появление Пелагеи с пирогом с зайчатиной и горячим чаем. Медленно пережевывая тающий во рту пирог, Юля опять задумалась. Из раздумий ее вывел звук захлопнутой порывом ветра оконной рамы и звон разбитого стекла.
- Ой, батюшки! Да что же это делается? Ветрище-то какой поднялся - не иначе, гроза будет, - запричитала нянька, кинувшись убирать осколки стекла.
И тут шальная мысль пришла Юле в голову. Ежели пойдет дождь, то в такую погоду никто из дворовых и носа на улицу не покажет, и можно будет незамеченной выбраться из дому. До почтовой станции рукой подать, и до утра ее никто не хватится, а утром как раз почтовые в сторону столицы пойдут. Чем дольше она думала об этом, тем больше в ней крепла уверенность в правильности принятого решения.
Сказав Пелагее, что не будет спать в своей комнате из-за выбитого ветром стекла, Жюли перебралась из своей спальни в спальню для гостей и насилу дождалась, когда в доме все утихнет. Непогода разыгралась не на шутку. Пробравшись обратно в свою комнату, Юленька прошмыгнула в гардеробную. Поставив свечу на комод, девушка нашла старый саквояж, засунула в него первое попавшееся платье и смену белья и поняла, что больше в саквояж ничего и не положишь, разве что гребень да книгу на дорогу. Подумав про книгу, она скользнула в спальню, вытащила драгоценный томик Пушкина и торопливо засунула его в саквояж.
Быстро переодевшись в темно-серое платье из плотного сукна с высоким воротником-стойкой и удобной застежкой спереди, Жюли накинула сверху черный бархатный плащ и, задув свечу, крадучись прошла к кабинету брата. Дверь была не заперта. Юленька знала, где Серж хранит довольно внушительную сумму в ассигнациях. Спрятанный под панелью потайной ящик, к ее великому огорчению, оказался заперт на ключ. Времени искать ключи у нее не было, поэтому, взяв со стола нож для разрезания бумаги, она, высунув от усердия язык, подцепила собачку замка и что было силы надавила на рукоятку ножа. Внутри механизма что-то щелкнуло, и замок поддался. Открыв ящичек, она вытащила толстую пачку ассигнаций.
- Прости меня, Господи, - прошептала девушка, засовывая деньги в саквояж, – но уж лучше я буду воровкой, чем монашкой!
Выбравшись на улицу через черный ход и сжимая ручку потертого саквояжа, девушка шагнула в черноту ночи. Ветер будто с цепи сорвался - раздувая полы ее плаща, он закручивал вокруг ног юбку, срывал с головы черный капор и сбивал дыхание. Дойдя до ворот усадьбы, Юля в последний раз оглянулась на отчий дом, и именно в этот момент раздался первый раскат грома. Тоска сжала сердце. Знать бы, что ждет ее впереди? Вздохнув, она торопливо зашагала в сторону почтовой станции по едва различимой в темноте дороге. И хотя идти было недалеко, и она спешила изо всех сил, но гроза все же настигла ее в пути. Холодные косые струи дождя быстро промочили и плащ, и платье. Мокрая одежда неприятно липла к телу и затрудняла движение, но девушка упрямо двигалась вперед. Она вздрагивала при каждом раскате грома и всполохе молнии, но у нее не возникло даже мысли о том, чтобы повернуть обратно. К чему? Вернуться, чтобы в полной мере испытать на себе гнев брата и выйти замуж за этого отвратительного Четихина? Уж лучше я гувернанткой устроюсь куда, - думала она, - чем стану женой этого великовозрастного шута.
Добравшись до ворот почтовой станции, она вздохнула с облегчением и без сил привалилась к столбу. Залаяла собака. Прикрикнув на нее, на крыльцо вышел сонный смотритель. Разглядев у ворот женский силуэт, он поспешил открыть калитку и впустить промокшую насквозь барышню внутрь.
- Что же это Вы, сударыня, по ночам бродите, да еще в такую погоду? – укоризненно покачал он головой, наблюдая, как она снимает с себя насквозь промокший плащ. – Неужто дело до утра не терпит?
- У Вас есть комната на ночь? – повернулась к нему Юля. – Я заплачу вперед.
- Найдется, - с подозрением покосился на нее служащий.
Забрав у него ключи, Юленька заперлась изнутри в крохотной комнатенке, больше похожей на каморку. Но и этим она была довольна. Какая-никакая, а крыша над головой, в такую-то погоду. Сняв мокрое платье и белье, она развесила его на стоящей в углу ширме, переоделась в сухое и улеглась в постель. Уже засыпая, она вспомнила, что не спросила у станционного смотрителя, когда утром отправляется дилижанс. Только бы не проспать! - была ее последняя мысль перед тем, как она провалилась в сон без сновидений.
Едва забрезжил рассвет, девушка открыла глаза и недоуменно огляделась. Вспомнив, где находится, и быстро соскочив с постели, Юля умылась холодной водой за ширмой. Платье из толстого сукна высохнуть не успело и было неприятно влажным и холодным. Открыв саквояж, девушка со вздохом посмотрела на прелестное легкое платье из тонкого голубого шелка, которое она вчера впопыхах захватила с собой. Нет, это явно не годится для путешествия! Поморщившись, она натянула на себя влажную одежду и поспешила в контору станции. Заплатив за проезд и выпив чаю с парой горячих, только что испеченных блинчиков, она почувствовала себя намного лучше.
Наконец, подали дилижанс. Бросив прощальный взгляд на родные места, девушка решительно поднялась на подножку и уселась на сидение. Она пока слабо представляла себе, что будет делать по приезду в столицу, но сейчас самым главным было добраться до Петербурга.
Ее попутчиками оказались молодой человек, по виду служащий почтового ведомства, и очень красивая молодая женщина. Юля украдкой разглядывала ее, но что-то в ней показалось ей странным. На незнакомке было очень красивое изящное платье с довольно смелым декольте, прикрытым тонкой кружевной косынкой, которое вряд ли было уместно одевать в дорогу. Кокетливая шляпка прикрывала золотистые локоны.
Во время остановки на одной из почтовых станций молодой человек, остановившись рядом с красавицей, склонился к ней и что-то прошептал ей на ухо. Соблазнительные губы изогнулись в холодной усмешке. Повернувшись к нему, красавица бесцеремонно рассмотрела его и ответила далеко не шепотом:
- Вряд ли Вы, сударь, с Вашим-то жалованьем можете позволить себе подобные траты.
Молодой человек вспыхнул ярким румянцем и, переговорив о чем-то с кучером, устроился на сиденье рядом с ним. Красавица меж тем усмехнулась и остановила взгляд на Юле. В голубых глазах мелькнуло любопытство.
- Вы едете в столицу? – поинтересовалась она.
Юля едва заметно кивнула.
- Одна? И Вам совершенно не страшно? – продолжила она свои расспросы.
- У меня не было выбора, - неохотно ответила Юленька.
- Когда-то и я так же ехала в столицу, полная надежд и смелых ожиданий, - грустно улыбнулась она.
- И что случилось? – не сдержала любопытства Юля.
- Я хотела стать актрисой, грезила театральными подмостками, мечтала о громкой славе и толпах поклонников, - усмехнулась она. – Но как выяснилось, голос у меня оказался довольно посредственный, а актерского таланта так и вовсе не оказалось.
- А что было дальше? – распахнула глаза Юля.
- Лучше Вам не знать об этом, - отвела глаза незнакомка. – Петербург может быть опасен для молодой неискушенной девушки.
За время пути девушки познакомились. Прекрасную незнакомку звали Ирэн, но это, пожалуй, было все, что она сообщила Юле о себе. Больше к разговору о занятиях Ирэн они не возвращались, коротая время за беседой обо всем и ни о чем.
К концу второй недели путешествия колеса экипажа загрохотали по мостовым столицы. Дилижанс остановился во дворе почтовой станции. Уставшие пассажиры, крайне довольные тем, что утомительное путешествие подошло к концу, с удовольствием выбирались из дилижанса. Юля тепло простилась с Ирэн и, выйдя за ворота, огляделась. Общение с новой знакомой натолкнуло ее на мысль о том, что она тоже могла бы попытать счастья на актерском поприще. Ну, вот я и здесь, Петербург! - улыбнулась девушка.




/
___________________________________

Ох, я расстороена, что главная героиня Юля...думала будет история Полин и Поля...Серж вообще удивил...не думала, что он настолько жестокий человек...еще и женушка у него какая то сомнительная.

Спасибо за проду!

Вот это дела завертелись...
Я на месте Юленьки тоже бы сбежала из отчего дома, чем идти под венец с женихом, которому плевать на свою невесту. Хоть бы удосужился познакомиться поближе с Юлей или дал ей время свыкнуться с браком...хотя вряд ли бы это помогло. Блин, тридцать лет разницы! Это жесть! Уж лучше побираться на лице, чем хотя бы год прожить с мужчиной, который кроме отвращения никаких чувств не вызывает. И что-то я сомневаюсь, что Четихин единственный бы женился на Юле - не зря же Серж уже приметил, что на его сводную сестру начали все чаще обращать внимание, а уж ее родословная запятнана только незаконным рождением - не такой уж и большой недостаток. Просто Сержу не хотелось лишний раз напрягаться и решил побыстрее отделаться от "отцовского греха".
Ну Серж поступает как настоящий эгоист: свою личную жизнь устроил, у него жена-прелестница, естественно, что его начала тяготить ответственность за сестер. Его поступок относительно Юли ожидаем, будь его воля - он бы ее еще раньше сослал бы куда-нибудь, но то что он даже от родной сестры отвернулся...Я так понимаю родственные чувства он уже совсем растерял. И жену себе отличную нашел - может она и хороша сама по себе, но в благодарность и из любви к супругу она будет всегда на его стороне и неважно на сколько он несправедлив. Вон даже против ее сестер восстала просто потому, что супруг недоволен родственницами.
Ну остается надеяться, что в Петербурге Юле больше повезет...может даже новая знакомая чем-нибудь да поможет)
Юля, спасибки за главку!
___________________________________

Героиня романа все-таки Юля. Сбежала от жениха своего. Дома уже наверное обнаружили ее отсутствие, будут ли искать. С Полем в Петербурге и встретятся скорее всего. Но жених-то у нее все равно есть, брачный договор подписан. От жениха так просто не избавиться. А Юле бы не попасть в переплет, как Ирэн. Одной в чужом городе беззащитной девушке несладко, всякое случиться может.
_________________

Ура . Очень рада, что тебе именно этот образ приглянулся. Я когда Юлю искала были сомнения по поводу всех вариантов. А вот когда думала какой должна быть Полина,сразу Ходченкова перед глазами стала. Других я уже так подобрала... чтоб выбор был. Интересно было, выделишь ее среди других или нет.

А Сергей очень жестоко поступил с Юлей. Выдать молодую девушку(практически ребенка) за ЭТОГО... брр... у меня слов нет.
Насчет ее побега есть у меня опасения. Скорее всего она станет актрисой в театре и там встретит его. И что потом? Не ужели она станет его любовницей, содержанкой вместо Элен.
Мне очень нравятся твои романы и этот меня очень заинтересовал. Но подобные ситуации я очень болезненно воспринимаю(сколько из-за Кати переживала, а тут ситуация еще тяжелее мне видится) Не знаю готова ли я об этом читать... Хотя очень интересно, что будет дальше... Я в сомнениях.
_________________

О,как же я рада,что Гг-ня все-таки Юленька! Я с самого начала так и подумала:внебрачная дочь,нелюбима всеми,кроме папеньки,обуза,но должна же быть у неё любовь,а когда тут начались дебаты на эту тему,-чуть приуныла.Мне Полин как-то ровно...А вот к Жюли сразу симпатия появилась.
Интересно,почему князь Шеховский за целый год ничего не написал Полин,если она ему так приглянулась? А у Полин,мне кажется,чувства к князю были неглубоки,раз она решила в столице наслаждаться сезоном

От Сержа как-то ожидалась подобная гнустность-выдать Юленьку за старика.Он к ней и не относится как к сестре,хоть и сводной,а как ко свидетельству греха его отца.Можно подумать,что это уникальный случай был в то время!
Конечно,выходить замуж за Четихина-это ужасно,а поехать в столицу-опасно.Что же там с нею произойдет?Может,все-таки ей улыбнется удача и её возьмут в театр?Надеюсь,она не попросит помощи у Ирэн и та её не потащит в бордель,ох как не хочется о таком даже и думать...
Юлия,спасибо за главу! В ожидании продолжения...
_________________

Юлия, большое спасибо за главу)))
_________________

Привет!!!

Да мне тоже приятно,землячка
Теперь немножко о романе.
Жюли мне понравилась. Девушка живая,не шаблонная, да ещё и Сержем обиженная.
Серж -эгоист, виноват в смерти несчастной Аннет,которая ничему ему плохого не сделала. Спала с его отцом? Так это отца "проблемы".Что же мальчишка не в свои дела нос суёт? И двадцать розг =это действительно очень мягкое наказание за убийство. Как персонаж Серж мне не импонирует.
Полин. Сначала она мне не нравилась,а потом я подумала,что девушки бывают разные: кто -то стрекоза, а кто-то спокоен,как удав. В её защиту говорит то,что она сдружилась с Жюли и защищала её от брата и снохи.Правда, она не поддержала сестру в случае с бароном,но что она могла сделать? Не убить же этого "жениха" старого.
Поль... В произведение он -блондин,а мне вот он таким кажется...

Остаётся надеяться,что в Петербурге у Юли всё будет хорошо.
В общем,спасибо за проду жду продолжения
_________________

Девочки, здравствуйте.


Вика, Полин в этом романе отведена своя роль. И читатель еще не раз с ней встретится. Серж действительно поступил жестоко, но ему хочется побыстрее сбыть сестру с рук и забыть о ней, она для него живое напоминание о совершенном им когда-то проступке.


Ася, Пожалуйста)))

Алёнчик, у меня всегда так. Постараюсь не дать читателю заскучать. )))

Правильно, а еще она ему напоминает о том, что он сделал с ее матерью. От того и хочет быстрее от нее избавиться.

Конечно, она будут дуть в одну дудку с ним. Он же для нее все! Если бы не он, где бы она оказалась?

В Петербурге у Юли будет масса приключений как приятных так и не очень.

Конечно, они встретятся с Шеховским))) и само собой, что Серж будет ее искать, хотя бы для того, чтобы перед бароном как-то оправдаться.

Не буду раскрывать все карты. Об этом буквально в следующей главе, которая на данный момент почти дописана.

Пожалуйста )))

Да, Жюли именно такая. Огонь. И решительности ей не занимать. Вот Полин подчинилась бы воле брата, а Юля она другая.

Конечно, можно сделать скидку на то, что он все-таки был еще подростком и не вполне понимал, что происходит между его отцом и матерью.

К сожалению, картинка у меня не открылась ((((. Было бы очень интересно взглянуть
___________________________________

 » Обложки

Девочки, мне тут Лилечка La Sorellina, подарок сделала. Любуйтесь вместе со мной.


___________________________________

 » Глава 2

Глава 2

Пока Юля забирала свой саквояж, Ирэн села в подъехавший к станции богатый экипаж и уехала. Выйдя из ворот, девушка растерянно огляделась. На город быстро опускались осенние сумерки. Она зябко повела плечами - в столице было не в пример холоднее, чем в родной Кузьминке, промозглый ветер с Невы хлопал полами длинного бархатного плаща, трепал тёмные кудри, выбившиеся из-под шляпки. И ее радужное настроение вдруг померкло, стало как-то не до красот столицы, в голове крутились совершенно иные и куда более приземленные мысли. Юленька наугад пошла вперед, ее каблучки громко стучали по мостовой, а в голове билась единственная мысль: надо найти пристанище на ночь. Но как? К кому обратиться? Вспомнились слова Ирэн: «Петербург может быть опасен для молодой неискушенной девушки». Заметив, что встречные мужчины бросают на нее заинтересованные и оценивавшие взгляды, девушка похолодела. Страх мурашками пробежал по спине. Одна совсем одна в огромном городе. Мимо, обдав подол ее и без того пострадавшего в дороге плаща грязью, промчался роскошный экипаж. Она испуганно шарахнулась от него и угодила в чьи-то крепкие объятья.
- Куда спешишь, красавица? - раздался над ухом бархатный баритон.
Юля рванулась из рук мужчины и, обернувшись, смерила нахала ледяным взглядом.
- Уж во всяком случае, не в Ваши объятья, сударь! –отрезала она.
Насмешливо сверкнули голубые глаза, и молодой человек, приподняв над головой цилиндр, слегка склонил голову.
- Жаль! Ручаюсь, Вам бы понравилось, - улыбнулся он.
- Можете и дальше пребывать в заблуждении, - оборвала разговор Юля, увидев, наконец, гостиницу и решительно направилась к ней, не обращая более внимания на незнакомца. Сердце колотилось в груди, от волнения маленькие ладошки стали влажными. И хоть внешне она никак не выказала владевшего ей страха, но невольно ускорила шаг, чтобы поскорее оказаться как можно дальше от него.
В вестибюле гостиницы было тепло и уютно. При гостинице была небольшая харчевня. Посетителей в зале было немного, и в большинстве своем это были господа весьма состоятельные. Осматриваясь в поисках того, к кому можно было бы обратиться, Юля шагнула к конторке. Не успела она подойти к стойке, как за конторкой появился служащий.
- Что Вам угодно, mademoiselle? - окинув ее удивленным взглядом с ног до головы, поинтересовался он.
- Я бы хотела снять комнату, - почти прошептала девушка.
- У нас приличная гостиница, поэтому плата вперед, - предупредил ее приказчик.
- Хорошо, я заплачу, - Юленька открыла саквояж и достала несколько ассигнаций. – Сколько?
Услышав о стоимости ночлега, девушка покачала головой. Сегодня ей уже никуда не деться, на улице почти стемнело, но завтра первым делом нужно будет подыскать жилье подешевле, потому что если она останется здесь, тех денег, что у нее с собой есть, хватит ненадолго.
Апартаменты, которые ей предоставили, состояли из уютной спальни и небольшой гостиной. Но сил на то, чтобы любоваться изысканной обстановкой не осталось совсем, и, попросив принести ужин ей в комнату, Юленька присела к столу.
В дверь постучали. Впустив лакея, принесшего поднос с ужином, Юля подошла к окну. За окном фонарщик, приставив к столбу лестницу, зажигал первый фонарь. Слуга, расставив на столе тарелки с едой, тихо удалился. Неуютно было на душе. Страшила неопределенность собственного будущего. С чего начать? Куда пойти? Так ничего и не решив, девушка принялась за ужин, предвкушая, как, умывшись, с наслаждением вытянется на мягкой, пахнущей свежестью постели. Когда она ужинала, ей казалось, что стоит голове ее коснуться подушки, и она тотчас уснет; постель и в самом деле была мягкой и удобной, но заснуть никак не удавалось. К пугающим мыслям о будущем добавились угрызения совести, что она сбежала из Кузьминок, не оставив даже записки. Две недели уж минуло, - думала она, - Пелагея, наверное, с ума сходит от беспокойства, Полин переживает, а Серж, разыскивая меня - хотя бы и для Четихина, перевернул вверх дном всю округу. Надо бы отписать им, что она жива и здорова, что у нее все хорошо.
Поутру Юленька попросила служащего за конторкой подсказать, где можно снять комнаты подешевле. Поблагодарив его, девушка вышла из гостиницы, сжимая в руках свой потрепанный саквояж, остановила наемный экипаж, и, назвав извозчику адрес доходного дома, который ей дал приказчик, с замирающим сердцем отправилась навстречу своей судьбе. В ярком утреннем свете город уже не пугал ее, скорее наоборот. Юля откинулась на спинку сидения и, отодвинув шторку, принялась разглядывать улицы столицы, восхищаясь то витринами лавок, мимо которых она проезжала, то нарядами дам, неспешно прогуливающихся по улицам. Попасть в такой огромный и шумный город из тихой провинции, в которой она родилась и выросла, было сродни приключению Гулливера в стране великанов. Именно так она себя и ощущала - маленькой и незаметной.
Экипаж остановился перед большим домом.
- Эт здесь, сударыня, - помогая ей выйти из кареты, улыбнулся извозчик.
Осмотревшись, девушка глубоко вздохнула, стараясь унять волнение. Заметив мужчину в ливрее, что направился прямиком к черному ходу, Юля бросилась вслед за ним.
- Голубчик, подожди, - выкрикнула она.
Слуга остановился.
- Чем могу служить, сударыня? –нетерпеливо спросил он.
- Ты не подскажешь, как бы мне с управляющим увидеться?
- Так это Вам в парадное надо, - махнул он рукой. - Войдете в парадное, сразу дверь будет прямо перед Вами, не заблудитесь.
- Благодарю.
Войдя в парадное, девушка увидела массивную дверь с ручкой в виде львиной головы, отлитой и бронзы. Сжав руку в кулачок, она робко постучала. Дверь ей открыл пожилой лакей.
- День добрый. Могу я увидеться с управляющим? – поинтересовалась она.
- Вы по какому делу будете, сударыня?
- Мне бы комнату снять, - улыбнулась Юленька.
- Проходите, барышня, - посторонился слуга, пропуская ее в небольшую, но довольно дорогую гостиную, и удалился с докладом.
Управляющего, господина Артюхина, пришлось ждать долго. Как выяснилось, вставал он поздно, и в данный момент завтракал в кругу семьи. Выслушав ее просьбу, управляющий, поинтересовавшись родом ее занятий, и услышав в ответ, что она актриса, недовольно поморщился, но все же согласился сдать ей весьма скромную квартирку. Заплатив за месяц вперед аж целых пятнадцать рублей и пересчитав оставшиеся ассигнации, девушка пришла к неутешительному выводу, что денег, взятых из дому, почти не осталось, и если ей не удастся в ближайшем будущем найти какой-нибудь источник дохода, она попросту умрет голодной смертью.
Относительно невысокая плата за аренду жилья объяснялась тем, что квартирка, состоящая из крохотной гостиной и небольшой спальни, располагалась в мансарде. Еще одним существенным неудобством было то, что она не имела собственного водопровода, и носить воду нужно было в ведрах из прачечной, что находилась в подвале дома. Но для Юли водопровод был дивом невиданным, поэтому она была рада и ведрам.
Поднявшись в мансарду и осмотревшись в своей собственной квартирке, девушка пришла к выводу, что сегодня у нее определенно выдался счастливый день, и грех будет не попытаться сегодня же отправиться на прослушивание. При мысли о прослушивании у нее холодели руки и начинали дрожать колени, поэтому она и убеждала себя, что сегодня счастье на ее стороне, но лучше всего помогало воспоминание о количестве денег в саквояже. Стянув с себя ставшее за две недели ненавистным серое суконное платье, Юля бросила его на спинку кресла. Платье нуждалось в стирке, плащ в чистке. Голубое шелковое платье от долгого пребывания в саквояже помялось и вид имело весьма жалкий, к тому же она поняла, что без помощи горничной ей ни за что не застегнуть его самостоятельно. Но не в ее характере было сдаваться. Расправив платье на кровати, девушка достала из саквояжа платок, смочила его водой и худо-бедно оттерла грязь с подола плаща. Посмотрев на платье и поняв, что без утюга ему не поможет и день лежания на кровати, Юленька надела его на себя, и, повернувшись спиной к зеркалу, с завидным упорством принялась застегивать крохотные пуговички, которые никак не хотели пролезать в петельки.
Ей все же как-то удалось справиться с застежкой, пропустив только две или три пуговки. Оглядев себя в зеркале, Юля постаралась руками разгладить складки на помявшемся шелке. Сложную прическу ей соорудить было не под силу, поэтому, достав гребень, она просто расчесала волосы и заплела в толстую косу. То, что она увидела в зеркале, ее не особо порадовало, однако же ничего лучшего она пока себе позволить не могла. Надев плащ, капор и перчатки, заперла двери своей крохотной квартирки и спустилась вниз. В желудке уже урчало от голода, поскольку завтракать в гостинице она не стала из-за дороговизны тамошней кухни, и поэтому очень обрадовалась, заметив в аккурат напротив дома, где она сняла жилье, маленькую, но уютную кофейню. Заказав себе булочку и чашку горячего шоколада, она не спеша, растягивая удовольствие позавтракала. Чтобы подбодрить себя перед прослушиванием, для начала Юля решила пройтись по местным лавкам и купить кое-что из необходимых ей мелочей. Раньше она даже не задумывалась об этом, воспринимая заботу о ней старшего брата и прислуги, как нечто само собой разумеющееся, но сейчас, оставшись одна, осознала, насколько ее стремительное бегство из дома оказалось неподготовленным. Прикупив еще одну смену белья и пару белых шелковых чулок, она вернулась к себе. Договорившись за сходную плату с молодой женщиной из прислуги, девушка отдала ей в стирку свои вещи.
Теперь у нее даже для себя никаких оправданий не оставалось. Впереди было самое трудное: пересилить свою робость и пойти на прослушивание к директору императорских театров. Дело уже близилось к вечеру, когда она вышла из дома и, остановив наемный экипаж, попросила отвезти ее на Екатерининскую набережную. Доехав до здания дирекции, Юленька расплатилась с извозчиком и решительно направилась к дверям. На входе ее остановил швейцар.
- Вы к кому, барышня? - преградил он ей путь.
- Я на прослушивание к Александру Михайловичу Гедеонову. Мне назначено, - солгала она, надменно глядя на здоровенного детину в дверях.
Видимо, что-то в ее взгляде заставило поверить ей, и, отступив от двери, швейцар с поклоном пропустил ее внутрь. Юля уже почти дошла до лестницы, когда услышала у себя за спиной:
- Второй этаж, сударыня, по коридору направо.
Выдохнув с облегчением, она ускорила шаг и едва ли не бегом взлетела по лестнице. Найдя нужную дверь, девушка постучала.
- Войдите! – раздался раздраженный мужской голос.
Юля вошла в богатый кабинет и остановилась на пороге.
- Кто Вы и по какому вопросу? – довольно бесцеремонно спросил ее весьма представительный мужчина с густыми бакенбардами.
- Меня зовут Юлия Львовна Кошелева, и я пришла на прослушивание, - стараясь не отвести глаз под пристальным взглядом незнакомца, выпалила Юленька на одном дыхании и подошла ближе к массивному письменному столу.
– Вам назначено? – нахмурился Гедеонов. - У Вас есть рекомендации? Вы уже где-то играли или пели?
- Я пришла сама, у меня нет рекомендаций, - уже тише ответила Юля. – И я нигде не играла, а пела разве что на домашних музыкальных вечерах.
-Что?! – навалился на стол Гедеонов. – Сударыня, Вы не перепутали меня с провинциальным антрепренером, явившись сюда без рекомендаций и записи, наслушавшись матушкиных или чьих там еще комплиментов?!
Девушка в ужасе попятилась, но в дверь снова постучали, и она посторонилась, чтобы ее ненароком не зашибли.
- Войдите! - резко бросил ее визави.
На пороге предстал довольно привлекательный молодой человек.
- А, это Вы, Аристарх Павлович, - смягчился Гедеонов. – А что, mademoiselle Ла Фонтейн уже объявилась?
- Никак нет, Ваше превосходительство, - ответил вошедший, - хотя экипаж за ней послали еще два часа назад.
- Черт знает, что творится! – воскликнул он, грохнув по столу кулаком. – Я пообещал графу Радзинскому, что Элен будет петь у него сегодня, и уже опаздываю на вечер! Элен нет, зато пришла какая-то самозванка на прослушивание без записи и морочит мне голову!
После этих слов Александр Михайлович внимательно посмотрел на скромно спрятавшуюся за спиной его помощника девушку.
- Какой у Вас голос?
- Сопрано.
- Mademoiselle, я оказался в безвыходном положении, - после некоторых раздумий заговорил Гедеонов. - Меня с mademoiselle Ла Фонтейн ждут на частном музыкальном вечере, и я обещал, что она там будет петь. Вы знаете «Соловья» Алябьева?
- Да, знаю, - расправила плечи девушка.
- Это коронный номер Элен. Вы обязательно должны исполнить «Соловья», остальное – разумеется, если Вас попросят, - на Ваш выбор. Считайте, что у Вас появился шанс: если Вы не осрамитесь, я приму Вас в труппу.
- Благодарю Вас, Ваше превосходительство, - расцвела улыбкой Юля. – Я сделаю все возможное…
- Полно, - махнул рукой Гедеонов. – Аристарх Павлович, проводите барышню к Елизавете Андреевне, пусть подберет ей что-нибудь более подходящее, - скривился он при виде довольно поношенного плаща и мятого платья под ним.
Елизавета Андреевна, помощник главного костюмера, оказалась довольно приятной пухленькой женщиной лет тридцати пяти. Оглядев девушку с ног до головы, она принесла из гардероба яркое красное платье с довольно смелым декольте.
- Если уж Ваш голос не покорит их, - рассмеялась она, глянув на совершенно растерявшуюся девушку, - тогда это платье, несомненно, отвлечет.
Через полчаса Юля, глянув на свое отражение в зеркале, залилась смущенным румянцем. Особа, смотревшая на нее из зеркала, менее всего походила на невинную девушку - она скорее напоминала весьма искушенную кокотку. Фальшивые бриллианты в ушах и на шее выглядели чересчур вызывающе. Темные локоны Юли костюмерша зачесала высоко наверх и, закрепив гребнями, оставила спадать струящимся водопадом на изящную спину.
- А Вам не кажется, что мне это платье как-то не по возрасту? – робко спросила она, поправляяя чуть великоватые, а потому постоянно сползающие перчатки.
- Но, право, не в платье же дебютантки Вас обрядить?! Не сутультесь, сударыня! Расправьте плечи и помните: от Вашего сегодняшнего выступления зависит Ваше будущее! – ласково напутствовала она девушку, подталкивая к двери и накидывая ей на плечи алый бархатный плащ с подкладкой из белого шелка.
Александр Михайлович ожидал свою новую протеже уже сидя в экипаже. Аристарх Павлович, увидев Юлю, как-то странно посмотрел на нее, но проводил на улицу и помог подняться на подножку. Карета тронулась, унося Юленьку в неведомую ночную жизнь великосветского Петербурга. Сердце сжималось от страха. Ей казалось, что она не сможет взять ни единой ноты, и непременно провалится. Но ей не пришлось терзаться этими страхами слишком долго - вскоре экипаж остановился, и, выйдя из него, Гедеонов подал руку своей спутнице.
Никогда еще в своей жизни она не видела столь блестящего собрания. Наряды дам пленяли многоцветьем, от блеска настоящих драгоценностей слепило глаза. Бальный зал поражал своим великолепием и роскошью отделки. Отдав свой и ее плащ подбежавшему лакею, Александр Михайлович взял ее под руку и ободряюще похлопал по затянутому в шелковую перчатку тонкому запястью.
- Смелее, милочка! Я вижу, Вы совсем оробели. Не волнуйтесь, петь сходу Вас никто не заставит! Осмотритесь пока, но от меня не отходите, - тихо произнес он ей на ухо.
Юля нашла в себе силы, только кивнуть головой. Навстречу им спешил хозяин дома.
- Ну, наконец-то, Александр Михайлович! Мы уж заждались, - обратился он к Гедеонову - А где же mademoiselle Ла Фонтейн? Я обещал гостям приятный музыкальный вечер…
- Илья Сергеевич, разрешите Вам первому представить юное дарование, - улыбнулся Гедеонов, - mademoiselle Анну Быстрицкую. Уверяю Вас, от ее пения все Ваши гости будут в полном восторге.
- Ну, что же, - повернулся к ней Радзинский, - если Вы готовы, mademoiselle, то прошу Вас, - указал он рукой в сторону рояля.
- А кто будет аккомпанировать, Ваше сиятельство? – растерялась Юленька.
- Об этом не беспокойтесь, сударыня. Все музыканты давно на своих местах, – ответил граф.
Сглотнув ком в горле, Юля направилась к роялю. Приглашенные расступались перед ней, поглядывая на нее с нескрываемым интересом и без стеснения комментируя ее появление.
- Comme c'est intéressant! Quelque chose de nouveau. (Как интересно! Что-то новое), - услышала она слева от себя женский голос.
- Tu crois qu'elle peut surpassent mademoiselle La Fontaine? (Думаете, она сможет затмить mademoiselle Ла Фонтейн?)
- Mais de toute façon, très attrayant. (Но, во всяком случае, весьма недурна собой), - заметил мужской баритон.
На подгибающихся ногах Юля подошла к роялю и застыла, повернувшись к гостям Радзинских. Гедеонов выступил вперед и поднял руку, прося тишины.
- Господа, разрешите мне представить Вашему вниманию открытие этого театрального сезона mademoiselle Анну Быстрицкую!
Пожилой мужчина в черном фраке сел за рояль и обратился к ней.
- Что будете петь, mademoiselle?
- «Соловей» Алябьева, - прошептала Юля и увидела, как лицо аккомпаниатора вытягивается от удивления.
- Смелый выбор! – покачал он головой и замер в ожидании знака от Юли.
Вздохнув поглубже, чтобы успокоиться, она чуть кивнула ему, и зазвучало вступление.
Юля знала, что в концертном исполнении, в отличие от домашнего, поют обычно слова только одного куплета, демонстрируя во втором куплете вариации и колоратуру, но сейчас она почему-то вспомнила, как слушала соловья у себя в Кузьминках и вздыхала о Павле Шеховском, и решилась петь второй куплет со словами, искренне надеясь, что аккомпаниатор ее поймет и поддержит. Перенесясь душой домой, она запела:
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Чистый звонкий голос пронесся над залом, заставляя смолкнуть разговоры вокруг. Гедеонов замер, не в силах поверить в свою удачу. Боже! Он чуть не проглядел такое сокровище! Увидев, что приглашенные затаив дыхание слушают его протеже, и провал ему сегодня, похоже, не грозит, он забыл на время свои восторги и стал слушать девушку так, как слушал бы ее на прослушивании, оценивая ее возможности и подготовку, и очень удивился, услышав второй куплет:

Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах.

Решив поначалу, что юная певица решила упростить себе задачу, опустив колоратуру, он через мгновение замер в восхищении: эта девочка пела так, как и не снилось Элен!
Павел Николаевич Шеховской в обществе своей предполагаемой невесты Александры Ильиничны Радзинской и лучшего друга юности Михаила Алексеевича Горчакова, остановившись немного поодаль от всех гостей, собирался рассказать Мишелю и Сашеньке забавный случай, произошедший с ним накануне.
Павел знал, что на вечере у Радзинских должна была петь Элен, но данный факт оставил его совершенно равнодушным. Mademoiselle Ла Фонтейн еще месяц назад получила отставку. Прощание вышло весьма бурным и запомнилось ему надолго.
Шеховской устал от ее капризов и совершенно необъяснимых вспышек ревности. С каждым днем он все чаще ловил себя на мысли, что Элен стала забывать, кто она в его жизни, и ее поведение все больше напоминало ему поведение вздорной ревнивой супруги. Он не собирался порывать с ней, но узнав от кого-то, что он намерен сделать предложение Радзинской, Элен закатила ему жуткий скандал с битьем хрусталя и посуды.
Сначала Павел невозмутимо взирал на погром в спальне, внутренне содрогаясь от того, что увидел истинное лицо своей любовницы. Лена, растрепанная, с красными от слез глазами, пребывала в страшной ярости. Она совершенно не стеснялась в выражениях, и слыша подобное из уст молодой красивой женщины, с которой он делил самые интимные моменты, Поль ощутил, как чувство вины за то, что он причинил ей такую боль, уступает место даже не раздражению - отвращению. Ему неприятно было видеть перед собой разъяренную фурию вместо томной прелестницы. Поначалу Шеховской попытался спокойно объяснить ей, что брак этот не имеет ничего общего с чувствами, что и Александра точно так же, как он, относится к их будущему союзу, но его спокойный, лишенный всяких эмоций тон, казалось, только подлил масла в огонь.
Элен не стала его слушать. Подскочив к нему, она со всего размаху влепила ему пощечину, но и этого ей показалось мало: следы острых ноготков потом еще неделю не сходили с его шеи. Терпение князя быстро истощилось. Оторвав ее от себя и отшвырнув через всю комнату прямо на разгромленную кровать, Павел вышел, громко хлопнув дверью, крикнув напоследок, что ноги его больше не будет здесь.
Чарующий голос певицы заставил его умолкнуть и прислушаться. Это был «Соловей», но он был совершенно уверен, что поет не Элен. Извинившись перед собеседниками, Поль постарался подойти поближе. Александра недоуменно пожала плечиками и, взяв под руку Мишеля, последовала за ним. Павел во все глаза разглядывал невысокую темноволосую девушку, обладательницу столь дивного голоса. Прикрыв глаза, она пела, не замечая ничего и никого вокруг. Зал внимал ей в восхищенном молчании, а в конце наградил аплодисментами, ничего общего не имеющими с обычным аристократическим выражением благодарности. Александр Михайлович Гедеонов подошел к певице и что-то зашептал ей на ухо. Она кивнула ему, сказала что-то аккомпаниатору, а потом обратилась к зрителям:
- Господа! Я знаю, что сегодня вы ожидали здесь увидеть mademoiselle Ла Фонтейн, и я спела «Соловья», чтобы не обмануть ваших ожиданий. Но если вы позволите, - тут девушка повернулась к графу Радзинскому, - я бы хотела подарить вам свою песню.
Илья Сергеевич только заулыбался в ответ.
И опять в зале зазвучала музыка, а потом вступил дивный голос:

Гори, гори, моя звезда,
Волшебно благодатная.
Ты будешь вечно не закатная,
Другой не будет никогда…

- Боже! Как хороша! – услышал он восхищенный голос Михаила у себя над ухом. – Клянусь, еще до конца сезона она будет моей!
- И ты не боишься конкуренции, mon ami? - усмехнулся Шеховской.
- Пари, сударь? – ухмыльнулся Мишель.
- Что ставите? – отозвался Павел.
- Пять тысяч против Буйного! – предложил Михаил.
- Буйного? – Шеховской задумался.
Не то, чтобы он сомневался в собственных силах, но все же: если юная прелестница выберет Мишеля, готов ли он рискнуть и расстаться с верным другом в случае проигрыша?
- Ну, что же Вы, Ваше сиятельство, - улыбнулся Мишель, - неужто усомнились в собственной неотразимости для женского пола?
- Идет! – протянул ему руку Поль. – Пять тысяч против Буйного. Но только, Михаил Алексеевич, запомните: я не намерен сдаваться без боя!
- Так даже интересней.
- Как Вам не стыдно, господа!
Оба молодых человека обернулись на голос, полный возмущения. Александра Радзинская слышала их разговор от слова и до слова, и в глазах ее полыхало негодование.
- Алекс, полно! Это всего лишь пари, а она всего лишь певичка, - поднося ее руку к губам, произнес Шеховской.
- Но как можно?! Она же живой человек!
В этот момент девушка у рояля посмотрела прямо на Шеховского. У Юленьки закружилась голова, когда она увидела так близко того, о ком грезила целый год. От откровенно оценивающего восхищенного взгляда князя перехватило дыхание. Юля испугалась, что не сможет спеть больше ни одной строчки, и, прикрыв глаза, она вдохнула поглубже и запела, стараясь, чтобы голос не дрожал от переполнявших ее эмоций.
…Звезда любви, звезда волшебная,
Звезда моих минувших дней.
Ты будешь вечно неизменною,
В душе проснувшейся моей…
Боже! Он здесь, рядом, так близко. А этот его взгляд! Он даже на Полин так не смотрел. Девушка почему-то чувствовала себя обнаженной перед ним. Казалось, он ласкал ее взглядом, и ощущения эти были для нее чем-то новым, неизведанным, пугали ее своей силой, пробуждая в ней запретные желания. От одной мысли об этом Юле стало жарко, кровь прилила к щекам, окрашивая их пунцовым румянцем, в груди сладко заныло, и ей показалось, что тысячи мельчайших иголочек впились в ее тело.
Но она тотчас спустилась с небес на землю: на невинную девицу мужчина никогда не станет смотреть такими глазами. Было в его взгляде что-то греховное, порочное, что-то, что пугало ее до дрожи в коленях. На Полин он смотрел по-другому, тогда в его взгляде легко угадывалась нежность, восхищение, желание понравиться ее сестре.
Сейчас все было иначе. Юля с удивлением поняла, что ей это не нравится, ее пугает такой откровенный чувственный призыв. Она вспомнила слова своей мачехи Ларисы Афанасьевны, что это блуд и стыд, и блудницы – тут Лариса Афанисьевна всегда крестилась и шептала: «Прости, Господи, рабу твою Анну!» - обязательно будут наказаны. А благовоспитанные барышни даже думать не должны ни о чем подобном, потому как это приведет их прямо в геенну огненную.
Вздрогнув, она отвела глаза, и, больше не поворачиваясь в сторону князя, допела последний куплет.
- Браво! – раздались аплодисменты. – Браво, mademoiselle!
Раскланявшись и отойдя от рояля, Юля поискала глазами Гедеонова. Александр Михайлович подошел к ней и взял ее под руку.
- Вы меня покорили, Анна, - сделал он ударение на имени, которым ее назвал.
- Почему Анна? – тихо спросила Юленька.
- Жюли Кошелева звучит уж как-то совсем провинциально, - усмехнулся он. – Вот Анна Быстрицкая - это да! В этом имени чувствуется размах, сила. Неужели Вы не ощущаете?
- Пусть будет Анна, - с улыбкой согласилась Юленька. – Вы, случайно или нет, выбрали мне замечательное имя – имя моей матери.
Она торопливо обвела взглядом толпу гостей, но Шеховского не увидела. Может, ей показалось? – пожала она плечиком. Сколько длился их зрительный контакт? Минуту, две? Может, она так хотела увидеть его, что ее воображение сыграло с ней злую шутку?
- Шампанского? – спросил Гедеонов.
- Не откажусь, - улыбнулась ему Юля, принимая из его рук бокал.
К ним то и дело подходили совершенно незнакомые ей люди, чтобы выразить восхищение ее талантом, поздравляли Александра Михайловича со столь ценным приобретением для театра. Поднеся бокал к губам, девушка сделал маленький глоток. Ей еще ни разу не доводилось пить шампанское, только разбавленное водой вино за столом в кругу семьи. Маленькие пузырьки лопались на языке, приятный вкус прохладного напитка пришелся ей по нраву. Осмелев, Юленька сделала еще один глоток. Восхитительно! – улыбнулась она, прикрыв глаза. За первым бокалом последовал второй, потом третий. Юля ощущала себя такой легкой, ей хотелось улыбаться, танцевать, но она только притопывала ножкой в такт мелодии звучавшего вальса. Она еще ни разу не была на настоящем балу, ни разу не танцевала вальс. Как же это, наверное, увлекательно - кружиться по паркету под такую волнующую музыку! Из приятной эйфории ее вывел знакомый голос:
- Сударыня, Вы позволите? – не ожидая ее ответа, Шеховской взял из ее рук бокал с недопитым шампанским и поставил его на поднос проходящего мимо лакея. – Окажите мне честь, разрешите пригласить Вас, - предложил он ей руку.
Юля не нашлась с ответом. Более всего ее поразило то, что, по-видимому, Павел Николаевич ее не узнал. Робко вложив свою руку в протянутую ладонь, она позволила ему вывести себя в центр бальной залы. Положив руку на его плечо и страшась поднять глаза, она позволила ему обнять себя за талию и повести в танце. Все мысли смешались в ее голове. Здравый смысл буквально вопил, чтобы она держалась от него подальше, он не тот, кто ей нужен. Она не должна была принимать его приглашения, и вообще самое время разыскать Гедеонова и попросить, чтобы ее отвезли домой. Разве недостаточно с нее потрясений за один вечер?
- Вы боитесь отдавить мне ноги? – услышала она над ухом мягкий насмешливый баритом.
- Нет, - едва слышно выдохнула она.
- Тогда посмотрите на меня, - попросил он.
Юля подняла глаза и уставилась на золотистый вихор, спадавший ему на лоб.
- Уверяю Вас, моей матерью была не медуза-горгона, и от моего взгляда девицы не каменеют, - тихо рассмеялся князь.
- От Вашего взгляда они падают в обморок! - парировала Юля, но все же посмотрела прямо в эти колдовские серые глаза.
Она больше так и не смогла отвести взгляд. Какая-то неведомая ей сила удерживала ее от того, чтобы опустить глаза. Улыбка исчезла с губ Шеховского. Кружа ее по залу, он пытался понять, отчего у него возникло чувство, что они знакомы. Анна Быстрицкая, - снова и снова повторял он про себя, но так и не мог ухватить ускользавшую мысль. От девушки исходил аромат чистоты и свежести, никаких приторных тяжелых духов, которыми частенько пользуются актрисы, певички и дамы полусвета, хотя платье ее было довольно открытым и смелым, а в ушах в такт ее движениям покачивались фальшивые бриллианты. Ее кричащий безвкусный туалет никак не гармонировал с выражением наивности и невинности, застывшем в больших темных глазах, смотревших прямо в его душу. Ах, эти глаза!
- Анна, кто Вы? Откуда? – вырвалось у него.
Юля в ответ на его вопрос только загадочно улыбнулась. Прозвучали последние аккорды вальса. Шеховской остановился, но продолжал держать ее ладонь в своей руке.
- Ваше сиятельство, - Юля забрала руку, но при этом ее чуть великоватая шелковая перчатка соскользнула и осталась в руке князя.
Стремительно развернувшись, она оказалась лицом к лицу с Александром Михайловичем.
- Ваше превосходительство, прошу Вас! Мне бы хотелось уйти.
- Уже? – удивился Гедеонов.
- Сегодняшний день для меня был столь волнительным, что я уже просто не в силах наслаждаться этим великолепным вечером, - робко улыбнулась Юля.
- Ну что ж, как пожелаете, сударыня, - предложил ей руку Гедеонов.

***

Сергей Львович, не найдя младшую сестру в усадьбе наутро после бала у Крупенских, поначалу не очень волновался, решив, что она просто таким образом демонстрирует ему свою обиду. Ничего, к вечеру вернется, как миленькая, - думал он. Но ни к вечеру, ни ночью, ни на утро следующего дня Жюли не появилась. Отправив троих мужиков прочесывать ближайший лес, Серж принялся расспрашивать Пелагею, полагая, что она может знать о том, где находится ее любимица, и даже более того, вполне может помогать ей прятаться. Но заметив, что пожилая женщина от расстройства едва соображает, о чем он ее спрашивает, пришел к неутешительному выводу, что Юленька не посвятила свою старую няньку в свои планы.
На второй день, обнаружив сломанный замок потайного ящика секретера и исчезновение из него всей наличности, Сергей Львович пришел в бешенство. Теперь все стало на свои места. Маленькая нахалка обвела его вокруг пальца. Забрав из дома все наличные деньги, она просто сбежала. Конечно, можно было предположить, что она возможно находится где-то недалеко, в пределах их уезда, но почему-то Серж был уверен в обратном.
Но куда она могла податься? К родне матери? Так это маловероятно: по настоянию Ларисы Афанасьевны все связи с этой ветвью рода были оборваны сразу после рождения Жюли. Несносная девчонка! Он всегда знал, что от нее будут одни неприятности. И что теперь ему прикажете делать? Как сказать Четихину, что его невеста сбежала накануне свадьбы? Найду - сам лично высеку и посажу под замок, - стукнул кулаком по секретеру Кошелев.
Как он и предполагал, поиски Жюли в округе не увенчались успехом. К вечеру второго дня Сергей Львович сам лично отправился на почтовую станцию. Описав служащему внешность девушки, он поинтересовался, не видел ли тот барышни, подходящей под это описание.
Пожилой станционный смотритель пожевал тонкими губами, раздумывая, говорить ему или нет. Хозяина имения в Кузьминках он узнал, но все же девушка пришла на станцию ночью одна, и по виду она была в совершенном отчаянии, поэтому он даже не сразу признал в ней младшую mademoiselle Кошелеву, но с другой стороны, Сергей Львович несет за нее ответственность и имеет полное право знать, куда направилась его сестра. Приняв такое решение, он поднял глаза от конторки и взглянул прямо в лицо Кошелева, застывшего в напряженном ожидании.
- Ваша сестра, сударь, два дня назад оплатила проезд до Петербурга и уехала, - ответил он.
- Почему Вы ничего не сообщили мне?! До имения рукой подать от станции!
Служащий пожал плечами.
- А почем мне знать, что у Вас девица из дому сбежала? Мое дело маленькое: оплатили проезд, я билет выдал, и дело с концом, - развел он руками.
Выйдя на крыльцо, Серж в бешенстве сломал хлыст.
- Ну, маленькая дрянь, я до тебя доберусь! - прорычал он, отвязывая от коновязи жеребца.



/
___________________________________

Алиса, спасибо за проду!
Какая каша заваривается! Поль не узнаёт Юленьку, Серж бесится и клянётся её сыскать,Элен посрамлена и выставлена за дверь . Да ещё и пари,заключённое между Мишелем и Полем. Что же дальше?
_________________

Дорогие дамы и девочки!
Полчаса назад в последнем на сегодняшний день письме Юля написала мне что отправляется спать. И пока она там у себя во Владивостоке спит, я в Киеве буду безобразия хулиганить и приглашаю желающих присоединяться
У Юли завтра (5 августа) ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛЫЙ ДЕНЬ - ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. Не знаю, как насчет подарков, но что сказать ей у нас ведь найдется?