Лаура Ли Гурк "Запретные удовольствия"

Агата Кристи, Аня, Тина, спасибо за новую главу!!!
_________________

Девочки, спасибо огромное за перевод Терпения и легкости в следующей главе
_________________

Большое спасибо за перевод! Как Энтони взял быка за рога!




Блин, а вот это меня выбесило. Терпеть не могу таких любопытных варвар! Так и лезут, так и лезут везде, где воспитание, что за поразительная бестактность под соусом милой непосредственности!
Да, я знаю, что Дафна сама предложила девчонкам совместную поездку, но и до этого они нагло совали носы и задавали лишние вопросы.

Спасибо за продолжение. Всех участников и сочувствую их сердечно поздравляю с Новым Годом. Желаю счастья, здоровья и удачи.

С большим нетерпением жду продолжения.Всех с Новым ГодоМ!!!!

 » Глава 23

Ждали? Звали?

Глава 23 (перевод - Изабелла, редактирование - Нюрочек, gloomy glory)


Особняк Энтони на Гросвенор-сквер, самой аристократичной площади Лондона, ничем не напоминал Тремор-холл. Никакой роскоши, внушающей благоговейный ужас. То был дом, где герцог проводил больше всего времени, и посему владение это отражало вкус хозяина в гораздо большей степени, чем любое другое поместье. Каминные полки из бледного травертинового мрамора (1), мягкие, толстые ковры неярких цветов и незамысловатых рисунков – место скорее уютное, чем впечатляющее, как сказал кто-то из гостей. Энтони счёл это комплиментом.

И именно один из этих мягких, толстых ковров неяркого цвета подвергался активному вытаптыванию три дня спустя после визита Энтони к семейству Фицхью. Хозяин вышагивал туда и обратно по своему кабинету, с каждым часом становясь всё нетерпеливее.

Отправляясь к Фицхью, Энтони не сомневался, что Дафна примет предложенную игру. Общение на языке цветов – языке, который когда-то вызвал у неё такой восторг – определенно её заинтригует. К тому же он ещё ни разу не видел, чтобы она уклонялась от вызова. В этом они похожи – им обоим нравятся игры.

На следующий день после визита на Рассел-сквер Энтони занимался своими обычными делами, пребывая в полной уверенности, что к концу дня получит ответ. Но – ни словечка.

Когда к вечеру второго дня этого всё ещё не случилось, он забеспокоился, волнуясь, что на сей раз Дафна не приняла его вызов.

К девяти часам вечера третьего дня и уверенность, и тревога сменились более глубоким и тёмным чувством – чувством неопределённости. Что было для него внове. И не сказать, чтобы ощущение это Энтони особенно понравилось.

И сейчас он расхаживал из конца в конец кабинета, гадая, а не стало ли ответом отсутствие оного.

Энтони стал обдумывать свои дальнейшие шаги. Каким-то образом надо убедить Дафну, что их брак – единственно разумный поступок. Он надеялся, идея игры и его притязания на победу станут достаточным для неё вызовом, но если нет, то придётся придумать что-то другое. Сдаваться он определённо не собирался.

Дверь распахнулась, и Энтони прекратил хождение. В проёме застыл Куимби, его лондонский дворецкий.

– Прибыл Дилан Мур, ваша светлость, – объявил Куимби и шагнул в сторону, дабы гость мог войти в комнату. Композитор принадлежал тому узкому кругу людей, для кого двери дома Энтони всегда были открыты.

– Тремор, ради Бога, составь мне компанию, – сразу начал Мур. – На сегодня с меня достаточно обидчивых див.

– Проблемы с новой оперой? – спросил Энтони рассеянно, ведь мысли его были совсем о другом.

Как же горько он сожалел о тех неосмотрительных словах, сказанных Виоле несколько месяцев назад! Во что бы то ни стало надо убедить Дафну, что сейчас он испытывает к ней совсем иные чувства. Сейчас он видел женщину под дождём. Видел прекрасные глаза цвета лаванды за очками в золотой оправе. Видел круглое прелестное серьёзное лицо; лицо, на котором не отражаются истинные эмоции, но лишь до того момента, пока оно внезапно не озаряется смехом или гневом – пусть гнев этот и направлен обычно на него самого. Он видел Дафну в этом отвратительном фартуке, когда она рассматривала фривольную фреску, а затем посмотрела на него самым сводящим с ума невинным взглядом.

– Проблемы не с оперой, дорогой друг, а с дивой, – поправил его Дилан. – У Елены Триандос великолепное сопрано, но она гречанка, а греческие певицы обладают особым искусством сводить с ума. Когда я вспоминаю, что сам настоял на том, чтобы ей дали главную роль, я...

Голос Дилана растаял где-то вдалеке. Энтони вновь зашагал вдоль камина, грызя ноготь большого пальца и размышляя.

За Дафной нужно ухаживать, и тут, кажется, одних цветов будет недостаточно. У неё не было возможности наслаждаться радостями жизни, и, Господь свидетель, они ей необходимы. Как только мог Уэйд таскать свою единственную дочь по всему Востоку, по пескам, пыли и грязи, лишив её мало-мальски подходящего общества! Дафна заслуживала больше удовольствий, нежели купленные ею несколько кусков ароматного мыла, коробка шоколада и шёлковое розовое платье. Она заслуживала всего, что только есть в жизни, и он мог ей это дать. Боже, да он осыплет её безделушками и приятностями! Если только получит от неё хоть какой-то ответ.

«Но что, если она пришлет вежливую, безразличную записку, в которой откажет в моей просьбе? Это будет ещё хуже, чем вообще не получить ответа».

С каждой секундой молчания сомнения всё больше терзали Энтони. Что, если сказанного и сделанного окажется недостаточно? Он тряхнул головой. Нет, он не смирится с отказом. Не поверит в него. Просто нужно придумать, что предложить, какие сказать слова. Он не сдастся.

– Почему ты мечешься туда-сюда? – наблюдая за ним, спросил Дилан. – Трудности в Палате Лордов? Проблемы с музеем? Если так, то они должны быть поистине громадны, поскольку прежде я ни разу не видел тебя таким взволнованным.

Продолжая вышагивать, Энтони бросил на друга быстрый взгляд, но не ответил. Если бы он только мог застать её одну! Тогда, возможно, у него получилось бы. Во время общения с Дюрандом он ясно дал тому понять о своих чувствах. И хотя Энтони знал, что сей визит выведет Дафну из себя, у него не было иного выхода. Ведь если светское общество не примет её, она станет жертвой ещё более злостной клеветы. А держать ухаживание в секрете, пусть даже семейство Фитцхью не стало бы болтать, было решительно невозможно. Он легко мог представить, как светские газеты рвут бедняжку на части, изобразив как беспринципную золотоискательницу, пытающуюся заманить в свои сети герцога.

Но так как вскоре все поверят, что дело идёт к помолвке, наверняка получится остаться с Дафной наедине. Если бы он только мог её поцеловать, коснуться, рассказать, насколько она красива, внутренне и внешне...

– Чёрт возьми, Тремор, если ты ещё раз сделаешь круг по этому ковру, не сказав, в чём дело, я тебя придушу!

Не успел Энтони открыть для ответа рот, как в дверях, с деревянным ящиком в руках, появился Стивенс, один из лакеев.

– Из «Де Чартерес», ваша светлость, – сообщил слуга. – Мистер Куимби знал, что вы спрашивали о любых посылках оттуда, поэтому он велел мне сразу же принести её вам.

Энтони накрыло волной облегчения и надежды – облегчения столь сильного и глубокого, что пришлось зажмуриться и сделать глубокий вдох.

«Очень вовремя, чёрт побери!»

Он открыл глаза и жестом пригласил лакея в комнату. Тот, поставив деревянный ящик на стол, сразу ретировался. Энтони же подошёл к столу, дабы открыть долгожданную посылку. Но на самом деле совсем неважно, что Дафна ему прислала. Прислала, и этого довольно для надежды.

– «Де Чартерес»? – Мур, встав с другой стороны стола, взирал на посылку с любопытством, но и изрядной долей недоумения. – Лучший флорист Лондона теперь доставляет знати свежие яйца? Или там что-то нежное? Солома скрывает ростки папайи для твоей знаменитой оранжереи?

Для ответа Энтони был слишком занят, вытаскивая солому из ящика. Скорее, скорее увидеть, что же внутри! И вот наконец из упаковочной бумаги появилось растение в горшке – жалкое создание, чьи когда-то сочные листья сморщились и почернели. Простой глиняный горшок на ощупь был совершенно ледяным.

Энтони расхохотался.

Мур посмотрел на цветок и вопросительно поднял бровь:
– Что, чёрт возьми, это такое?

– Подарок от юной леди, – отозвался Энтони, всё ещё посмеиваясь. Ледяник (2). Записки не прилагалось, да она и не нужна была. Уж будьте уверены, Дафна придумает нечто умное, ёмкое и весьма красноречивое.

– Оно же погибло, – прикоснувшись к почерневшему листу, отметил Мур очевидное. – Замёрзло. – Он с любопытством взглянул на Энтони: – Ты находишь забавным сей подарок от юной леди?

– Нахожу, – усмехнулся Энтони и поставил уродливое и мёртвое растение посередине каминной полки. – И, что важнее, он вселяет в меня надежду. – Повернувшись к другу, он добавил: – И коль одет ты подобающе и умоляешь отвлечь тебя от сводящих с ума див, можешь пойти со мной.

– Конечно, но куда мы собираемся?

– В Хэйдон-Эссембли-румс.

Пришла очередь Дилана рассмеяться.

– Ты шутишь. Хэйдон-румс несколько скучноваты для тебя, не находишь? Там будет полно порядочных деревенских дев, которые приехали в город, дабы заарканить какого-нибудь простофилю-аристократа. Кто в здравом уме захочет общаться с добропорядочными, настроенными на замужество барышнями?

– Мы собираемся повидать мою герцогиню.

– Обутая в шёлковую туфельку нога леди Сары никогда не ступит в Хэйдон-Эссембли-румс. Да она скорее белены наестся. И я уж тем более не поверю, что она может послать тебе мёртвое растение... – Мур внезапно прервался и, прищурившись, внимательно посмотрел на друга. – Ты передумал. Выбрал кого-то другого. Умоляю, скажи, что это так.

– Это действительно так.

– Аллилуйя, Тремор! Или же ты всё это время потешался надо мною? В любом случае, я чувствую слишком большое облегчение, чтобы обижаться на тебя. Так кто же этот новый выбор? Какая будущая герцогиня посещает Хэйдон-румс и посылает тебе замерзшие растения? Не сельская же барышня?

– Почти, хотя точнее было бы сказать, что повидавшая сельскую местность множества стран.

– Ты меня заинтриговал.

– В этом я не сомневался, – ответил Энтони и пошёл к двери. Мур заспешил следом.

***

Дафна ждала, что во время своего первого выхода в свет в Лондоне она скорее будет наблюдать за танцующими, чем танцевать сама. Однако, удивительное дело, её приглашали довольно часто. К сожалению, ни один из кавалеров не мог сравниться с мужчиной, который научил её танцевать, а она не могла удержаться от сравнений.

– Как вам нравится Лондон, мисс Уэйд? – спросил сэр Уильям Лавертон, когда они двигались в долгих, медленных па кадрили. – Вы побывали в каких-нибудь музеях?

– О да, – ответила Дафна, пытаясь сосредоточиться на партнёре, только вот взгляд её то и дело скользил ко входу в бальную залу. Ледяник означал непринятие ухаживания, но она не знала, смирится ли Энтони с таким ответом или нет. Часть её считала, что он может появиться здесь в любую минуту.

– Помня, каким выдающимся учёным был ваш батюшка, я уверен, мисс Уэйд, вы поразитесь лондонским музеям, – продолжал сэр Уильям, и Дафна заставила себя не отвлекаться.

Только вот не зевать было сложно. Сэр Лавертон – довольно милый человек, но он не препирался и не флиртовал с ней, не заставлял её думать. Ему не под силу разбить ей сердце на куски одной своей улыбкой или сжечь дотла простым прикосновением. И этому стоило бы радоваться.

Внезапно музыка оборвалась, заставив всех танцующих резко остановиться. Партнёр Дафны не отрываясь смотрел куда-то ей за плечо, и она обернулась. И хотя не надела очки, и без них было ясно, кто стоит в дверях.

Постепенно смолкли все голоса, и в комнате стало тихо, как в могиле. Даже те, кто не знал Энтони, сразу же поняли, что в залу только что вошел кто-то из знати. Люди начали кланяться, склоняясь перед ним, как молоденькие ивы на сильном ветру, но он, казалось, не обращал на них внимания.

Хотя для её глаз он был неясным очертанием, Дафна чувствовала его взгляд на себе. Она смогла увидеть, как он сделал шаг в её сторону и снова остановился.

Ещё один человек вошёл в зал и остановился рядом с Энтони. Он был одет во всё чёрное, лишь рубашка белела снежным пятном. В зале стояла такая тишина, что, когда второй гость вздохнул, это услышали все.

– Ну право же, Тремор, – протянул он. – Ты испортил всем веселье одним своим прибытием. – Плавно взмахнув рукой, он продолжил: – Они же просто огорошены. Сделай, что обычно делают герцоги, и вели им продолжать. Иначе, боюсь, нам не достанется ни единого танца.

– Что будет поистине печально, – по-прежнему глядя на Дафну, ответил Энтони, – ведь в последнее время я полюбил танцы.

Затем он оторвал от неё взгляд и приветствовал всех присутствующих:
– Прошу вас, продолжайте.

Снова заиграла музыка, и сэр Лавертон повёл Дафну вокруг зала.

– Герцог Тремор, – пояснил он, когда они соединили руки и встали рядом. – Невозможно, чтобы наше скромное общество его заинтересовало. Интересно, что он тут делает?

– Даже представить не могу, – солгала Дафна, когда они отошли друг от друга.

Двигаясь с сэром Уильямом в замысловатых па кадрили, Дафна думала только о танце. Но едва стихла музыка, как её мысли снова обратились к Энтони. Вернувшись к сэру Эдварду и леди Фитцхью, она увидела, что они с другом присоединились к их кружку. Встречи не избежать.

– Мисс Уэйд, – поклонился герцог. – Как приятно снова вас видеть. Могу я представить вас этому джентльмену? – Он указал на мужчину рядом: – Мистер Дилан Мур, мой старый и дорогой друг. Мур, мисс Дафна Уэйд. Возможно, мисс Уэйд, вы слышали о Дилане, ведь он величайший композитор Англии.

– Ты преувеличиваешь мои таланты, Тремор. – Мужчина в чёрном склонился в поклоне. – Как я понимаю, вы путешественница и побывали во многих необычных местах, мисс Уэйд. Сэр Эдвард как раз рассказывал нам о ваших приключениях в пустынях Востока с вашим знаменитым отцом. Вы и правда ездили на верблюде?

– Много раз, – стараясь не смотреть на Энтони, ответила Дафна. – Но, уверяю вас, в этом нет ничего необычного. Одного-единственного дня верхом на верблюде будет достаточно, дабы в муках ощутить каждую жилку своего тела. Это такое же романтичное приключение, как вырывание зуба.

Рассмеялись все, включая Энтони, но через секунду, когда музыканты стали настраивать инструменты для следующего танца, веселье скрылось под маской самообладания.

– Я хотел бы ещё послушать о верблюдах, мисс Уэйд. Если вас не ангажировали, возможно, вы могли бы оказать мне честь, подарив танец.

– Не думаю... – Дафна запнулась. Она прекрасно знала, что каждый в зале наблюдает за ними и что она не может сказать «нет». Её отказ будет неуважением к Энтони и его титулу, и она не могла так с ним поступить перед всеми этими людьми. – Конечно, ваша светлость, – пробормотала она, придав голосу безразличную вежливость, когда он протянул ей руку. – Вы окажете мне честь.

Дафна позволила отвести себя в центр, ощущая зачарованные взгляды всех присутствующих, когда Энтони положил руку ей на талию, а другой обхватил её ладонь. Она наверняка споткнётся о его ноги! Дафна опустила взгляд.

– Смотрите на меня, Дафна, не на пол.

Она выбрала золотую середину, сосредоточившись на узле его галстука, пытаясь не думать о таращащихся на них людях. Но её страх сделать ошибку на публике оказался безосновательным, поскольку едва начался вальс, как тело вспомнило совместные часы практики, и она с лёгкостью последовала за Энтони.

– Я рад наконец-то увидеть розовое бальное платье, – сказал он, пока они вальсировали. – Помню, как вы были счастливы, когда приобрели его.

Вздрогнув, Дафна подняла голову:
– Вы помните?

– Конечно. – Была в его глазах какая-то страстность и глубина. – Я помню всё.

Дафна чувствовала, что внутри у неё всё трепещет. Как же страшно! Она боялась быть его страстью сегодня, но не завтра; боялась того, как сильно это ранит в будущем, если она поверит ему сейчас.

– Вы прелестно выглядите, – продолжал Энтони. – Розовый вам идёт.

– Не надо! – приказала она резким шёпотом. – Пожалуйста, не делайте мне комплиментов.

– Очень хорошо. Мне стоит сменить тему и поблагодарить вас за уникальный подарок. Я получил его лишь несколько часов назад и могу сказать, что драгоценнее дара в моей жизни не было.

Недоверчиво хмыкнув, Дафна скептически на него посмотрела. Энтони же не обратил на это внимания.

– Так оно и есть, ведь вы были столь жестоки, что заставили меня провести три дня как на иголках. Я уже начал терять надежду получить хоть какой-нибудь ответ.

– В мои намерения никогда не входило причинять вам такое беспокойство, – сказала она. – Пришлось продержать цветок три дня в леднике, дабы убедиться, что он мёртв.

Энтони расхохотался, и Дафна посмотрела на расплывчатые лица людей вокруг них.

– Тише, – шикнула она. – На нас смотрят.

– Да, я знаю, – всё ещё улыбаясь, ответил он. – Словами не описать, как я был счастлив получить мёртвый, замороженный ледяник. Он показывает, насколько вам не всё равно.

– Счастливы? – удивилась Дафна. – Какое разочарование, ведь я надеялась, что ваши чувства примут иное направление – в сторону скорее отчаяния, чем радости.

– Никогда. Может быть, мой завтрашний ответ убедит вас, что я живу лишь ради малейшей вашей благосклонности и внимания.

– О, прекратите, Энтони! Таким вы мне не нравитесь.

– Каким же это?

– Все эти комплименты и чрезмерное выражение чувств. Оно отдаёт неискренностью, ведь это так на вас не похоже.

– Я говорил, что не лукавлю и всегда честно выражаю своё мнение. Но вы не без оснований считаете, будто комплименты мне не свойственны, – добавил Энтони прежде, чем Дафна смогла вставить хоть слово. – В конце концов, я не слишком умело за вами ухаживал. Говорил о долге и обязательствах, когда до֜лжно было о романтике, и страсти, и ваших прекрасных глазах.

– Прекратите! Вы заставляете меня злиться.

– Вас, Дафна? Женщина, которая швыряет совки мне в голову, может злиться? Не верю.

– Я кинула его в вас ненамеренно, – напомнила она. – А если бы намеренно, то ни за что не промахнулась бы.

– Нисколько не сомневаюсь.

Снова переведя взгляд на его галстук, Дафна сжала губы и промолчала.

– Почему вы сердитесь на меня?

Она не сердилась. Лишь пыталась не поддаться его обаянию, но нежность в его голосе заставляла её таять. Дафна посмотрела на Энтони, отвернулась, снова посмотрела.

– Вы пошли к барону и сказали, что мы собираемся пожениться. Как вы могли так поступить, когда я недвусмысленно выразила свой отказ?

– Да, я пошёл к Дюранду, но не говорил ему, что мы собираемся пожениться. Он ваш ближайший родственник мужского пола, и я, выразив своё желание жениться на вас, получил его разрешение ухаживать за вами должным образом. Вот и всё.

– Прекрасно понимая, что ему и в голову не придёт усомниться в моём согласии!

– Что ж, да, – стараясь не улыбнуться, подтвердил Энтони. – Но ведь я давным-давно сознался в своём отвращении к слову «нет». Надеюсь, когда-нибудь я смогу убедить вас забыть об этом моём недостатке и выйти за меня замуж, несмотря на него.

– Я уже говорила, что не выйду за вас. Почему вы никак не смиритесь с этим?

– Потому что не могу перестать думать о вас. О наших танцах и разговорах, и о том дне, когда впервые услышал ваш смех. О той ночи в антике, – шепнул он неистово, и слова его терзали Дафну. – Я помню, какой прохладной поначалу была ваша кожа и как быстро она согрелась под моими прикосновениями. Помню вас залитую лунным светом, с запрокинутой головой. Помню вашу грудь под моими пальцами.

– Прекратите. – Дафна залилась краской под пристальными взглядами окружающих.

– Помню, как вы снова и снова повторяли моё имя, когда я вас касался, и как мне это нравилось. Как вы заполнили все мои чувства, и я уже не мог ни о чём думать.

Дафна едва сдержала готовый сорваться всхлип боли и гнева.

– Вы жестоки, Энтони, – яростно шепнула она. – Жестоко говорить такие вещи, когда мы оба знаем, что лишь ваше стремление добиться своего побуждает вас делать это.

– Мы оба совершили то, о чём жалеем, Дафна. Оба потеряли голову. Я принимаю всю вину, ибо знал, к чему это приведёт, но всё же не смог остановиться. Называете меня жестоким? Но вы даже не позволяете мне восполнить вред, что я вам причинил. Если я слишком настойчив, то лишь из заботы о вас. И, отказывая мне в этом, именно вы, Дафна, поступаете жестоко.

Танец подошёл к концу, музыка стихла. Энтони проводил Дафну к семейству Фицхью и по пути, не обращая внимания на направленные на них взгляды, шепнул ей прямо на ушко:
– Я помню всё. И ни за что не поверю, что вы позабыли. Но если же позабыли, я заставлю вас вспомнить. Клянусь жизнью.


(1) Травертин – камень из Teбура, Тиволи (Италия). Высоко ценился и ценится как отделочный материал и материал для скульптур. Cветло-жёлтый римский травертин из гор Cабини применялся при сооружении Kолизея и собора св. Петра в Pиме. Любимый камень Микеланджело.
(2) Ледяник, или хрустальная трава - однолетнее растение из семейства аизовых. Листья мясистые, покрыты блестящими сосочками, создающими впечатление сплошного ледяного покрова. Родина — Южная Африка; произрастает в Средиземноморье, Южной Австралии, на Канарских островах. Культивируют как декоративное растение. Листья также используют в качестве салата.


_________________

А то как же, даже соскучились.

А Энтони весьма настойчив, но опять он совершил ошибку, заговорив о долге и вине.
Этим Дафну не возьмёшь. Ей, как и всякой девушке, нужны искренние чувства.
Катя, Аня, Тина, огромное спасибо за новую главу!!!

Вот это я вовремя зашла на форум

Эвона как его пробрало. Отличненько, пущай помучается немножко, не все ж Дафне страдать


Истинный герцог, никогда не сдается!


Отлично! Дафна не сдает позиций и показывает характер!


Да еще как показывает!

Поединок характеров просто захватывает! Спасибо за продолжение, девочки!
_________________

Катя, Аня, Тиночка, спасибо за продолжение!
Да, герои пока никак не договорятся.
_________________

Спасибо дорогие девочки за перевод.
Со Старым Новым Годом.

Огромное спасибо за новую главу! Прекрасная новость с утра!
_________________

Ах, Дафна давно уже моя любимица) а в этих словесно-цветочных битвах она прекрасна)

Спасибо, Катя, Аня, Тина!
_________________

Вот это конкретно и правильно! Быть Дафне герцогиней. Он же -герцог, а герцоги всегда добиваются своего.

Изабелла, Нюрочек, Тина, спасибо за главу!

Изабелла, Аня, Крис, спасибо за продолжение!

Опять накосячил. Так все хорошо начиналось, и надо же - заботится он.
Дафна и так считает, что Энтони исключительно ошибку исправляет, а он еще и прямым текстом это подтверждает.
_________________

Кстати, да! Надеюсь только, что после всех его речей про грудь и воспоминания Дафна не заметил этой промашки
_________________