Литературный конкурс -148 градусов по Фаренгейту

– Извините, но подобной чепухой я не занимаюсь: беготня со свечкой и выкатывание яйцами – это не мой профиль.
За те полчаса, что я выслушивала клиентку, прижав плечом трубку, у меня свело шею, горело ухо, и где-то в затылке зарождалась головная боль. Сложно что-то объяснить человеку, когда он упорно цепляется за предрассудки, талдыча о порче и сглазе, и никого кроме себя не слушает.
Я вежливо свернула порядком утомивший меня разговор, выключила телефон и пошла на кухню варить кофе.
– Молока нет, плюшек нет, карамелек – и тех нет. Что за дом такой? – жаловался вылезший из диванного короба Яков. – Ты в последнее время живешь на одном кофе и сигаретах, а я так не могу. Поскорее бы нам вернули Софью, – загрустил он. – Ты б начала нормально готовить, пекла пирожки, варила борщи, запекала мясные рулеты, – размечтался домовенок.
– Вернут, Яша, обязательно вернут. Только этой надеждой и живу. – Я сделала глубокую затяжку, высмолив за раз половину сигареты. – Одно утешает: вчера, когда ее видела, она была веселой, охотно общалась с другими детками и пыталась ходить.
– Обрадовалась тебе?
– Еще бы! Заверещала на всю игровую комнату и на четвереньках так ко мне припустила, что нянь еле за ней успевал. Взяла ее на руки, она на своем лопочет – рассказывает все новости, меня за волосы тянет и постоянно заглядывает в глаза... Все, Яков, больше не могу... – Я затушила сигарету, намочила полотенце и прижала к глазам.
– Ну и перец, этот твой архангел, – пробурчал домовенок. – Вместо того, чтоб себе родить дитёнка, он нашего забрал и пытается из ведьмочки воспитать ангела... Мартышкин труд. – подытожил Яков. – А домик в Ирландии, хоть ты так от него легко отказалась, все же жалко.
– Яша, не начинай снова эту песню! После того, что там произошло, я все равно не смогла бы в нем жить.
– Вот ты всегда так, Тирка! Чуть что не так, сразу зовешь Наставника. Могли бы сами разобраться, а ты сразу в слезы, в панику, а тот и рад стараться... утешитель, ёлки зеленые, а нам одни убытки от этого бессребреника... И вообще, какая-то ты не такая стала. Нет, орать и швыряться чем под руку попадет – это никуда не делось... Кстати, если у нас с такой частотой будут взрываться лампочки, мы на них разоримся... Что я хотел сказать-то?.. Тьфу ты ну ты, ножки гнуты, совсем склероз заел с такой жизнью... Ага, вспомнил! Ты чего зависать стала?
– То есть? – удивилась я.
– А вот то и есть: делаешь что-нибудь и вдруг застываешь, а мысли-то ни одной в голове и нет в этот момент – я же вижу! И это... искриться начинаешь...
– Где?
– Да ясное дело где, – хмыкнул домовой. – Как в том кине: вам по пояс будет.
– В кино, – машинально поправила я.
– Да без разницы. Все равно искришься. Что случилось-то?
– Ничего...
– Ну вот, опять зависла! Прям как вчера ночью, когда в своем ноуте, будь он не ладен, рассматривала какую-то фотку.
– Ладно, Яков. – Я действительно поймала себя на том, что выплываю из прострации. – Пойду, прогуляюсь на свежем воздухе.
– Заодно и на рынок сходи, купи продукты. И, главное, молоко не забудь!
– А ты, пока меня нет, не снимай телефонную трубку и не работай вместо автоответчика, рассказывая людям сказки. Житья от всяких сумасшедших не стало: мне подсыпали, мне подкинули, на меня наслали... Сплошной бред! И пожалуйста, прекрати мяукать! На меня уже соседи косо смотрят, думают, что я кота голодом морю.
– А нечего им отираться под нашей дверью и подслушивать! Эх, то ли дело свой домик...
– Ну все-о-о, начало-о-ось... – Я быстро оделась и поспешила на улицу, пока домовой опять не завел свою шарманку.