Карта ролевой игры "Наследство дона Терессио"

Лучия помнила, как, будучи ещё совсем маленькой девочкой, спросила у матери, куда та отправляется каждое утро. Мама ответила, что ходит молиться за отца: дело мужчин заботится о своих женщинах, а женская доля — молиться, чтобы Господь простил грехи мужей, отцов и сыновей. С того самого дня Лучия тоже каждый день отправлялась в церковь, она истово просила о прощении для своей семьи. Опускалась на колени, молитвенно сложив руки перед собой, и просила Бога пощадить, открыть глаза её отцу, указать верный выбор, помочь найти свой путь. Но даже в детстве она понимала, что путь уже выбран и с него не сойти. Поэтому она стала молить только о прощении. Снова, снова и снова. 
Лучия знала, что Господь простит всё, как простил ей самой сомнения и непослушание, как и она простила своему отцу нелюбовь. В церкви ей не говорили лаковых слов, не пытались утешить, но Лучия чувствовала, что Бог видит её душу и прощает тех, о ком она молит.
Даже сейчас Лучия просила не только об упокоении для почившего супруга, но и о милости для своего отца, и тихо-тихо самым-самым краешком души она просила Бога пощадить того, кто убил её мужа. Это было страшно и неправильно, поэтому просить простить её саму за эти мысли Лучия не могла. 

Она снова попыталась думать только о погибшем муже. Всего пару дней тому назад он был жив и полон сил, всего пару дней назад она ждала, когда муж вернётся домой... Готовилась ко сну, одна, как и обычно. Новый дом давно стал её тюрьмой, Терессио ценил свою жену, как ценят удачное вложение - показал и спрятал на место. В жизни Лучии теперь были только редкие визиты отца, мужа и этот дом. Для её мужчин был открыт целый мир - другие города, чужие женщины, большие интересы, а у Лучии были только они и дом. Она всегда знала, всё однажды закончится плохо, потому что такие истории хорошо не заканчиваются. Теперь у неё остался только дом..

Лучия помнила, как в тот вечер зазвонил телефон, и она со ставшим привычным облегчением вздохнула. Что ж муж не надоедал ей, предпочитая общество любовницы, а не молодой жены. Помнила, как услышала громкий вскрик служанки, затем грохот, и тут же выбежала из комнаты. Помнила, огромные глаза горничной и её пугающее безмолвие. Помнила то, что поняла всё в первую же минуту, и стала молить лишь о том, чтобы убили не отца. Она плакала в тот день, потому что её молитвы были услышаны, а ещё от облегчения, что всё закончилось.

Прости меня, Господи, ибо я согрешила. Покарай меня, а не мою семью...

Шептались, что похороны Терессио самые пышные в истории штата. Огромная церковь была набита людьми до отказа. Здесь были все: самые богатые люди в городе восседали на скамьях по соседству с лавочниками, торговцами и слугами; влиятельные политики и главы семейств, приехал даже сенатор.  
Лучия сидела в первом ряду вместе с отцом и дочерью покойного мужа. Она слышала, как кто-то всхлипывал и плакал, но глаза синьоры Терессио оставались абсолютно сухими. Она прибережет свои слезы для кладбища, когда придется снять вуаль, и люди должны будут увидеть её горе. 

Отец легко сжал её руку, давая понять, пришло время, и Лучия поднялась со скамьи. На кладбище снова будут слова соболезнования и выражение почтения. Люди сочувствовали ненужной девочке и её отцу, но игнорировали женщину, которую дон Джино любил. Наверно, потому что знали - любовь просто глупая сказка для наивных ненужных девочек, лицо семьи — вот что на самом деле важно.

Их машина прибыла первой, отец помог Лучии выйти, Арриго занял своё место за их спинами.На кладбище пахло розами, они, казалось, были повсюду: гроб дона был осыпан розами, венки из роз, каждый приходивший нёс с собой розы. Совсем как на свадьбе самой Лучии. Розы, как символ начала другой жизни и её конца.
Священник снова читал молитву об упокоении. Звуки латыни созданы для кладбища, сухие и ломкие. Словно старые кости, которые скоро будут окружать покойного повсюду. Мёртвый язык предназначен мёртвым. Только слушали его живые.
Лучия прижала платок к сухим глазам и выслушала очередные соболезнования. Она обвела взглядом приехавших, невольно выискивая глазами любовницу мужа. Красивая, статная, женственная синьорина Флейм утирала слёзы. Это хорошо, кто-то должен плакать по покойному, раз уж сама Лучия не могла.

Лучия кивнула принимая соболезнования:
- Мы опечалены нашей общей утрате, - произнесла она заготовленную для таких случаев фразу и снова опустила глаза.

Дон Гуэрра, которого отец явно недолюбливал и считал слишком наглым, тоже решил высказать свои соболезнования, выслушав их со спокойным лицом, Лучия вежливо кивнула и хотела было уже отвести взгляд. Неожиданный шепот заставил её немного отпрянуть:
- Я предпочитаю жизнь без сюрпризов, дон Гуэрра. Особенно тех, приятность которых оценить не в состоянии.

- Синьор Моррисон, благодарю вас, это наша общая утрата. - Снова заученные фразы слетали с губ Лучии

- Благодарю вас, дон Корелли. - Лучия кивнула и посмотрела на отца.
Ещё несколько десятков траурных слов. Ещё одна молитва, и всё окончено. Дон Молинаре подал знак, и Лучия, наклонившись, кинула на гроб горстку земли. Покойтесь с миром, дон Джино. Вот и всё.
Капореджиме Мицци предложил ей руку, чтобы проводить к машине. Разумеется. это было с веления отца, и Лучии не оставалось ничего иного, как согласиться.

Почти сразу, как стихли выстрелы, к Лучии и Альме подошли люди отца. Они помогли девушкам подняться, и забрали капо Мицци, прижимая тряпку к его животу. Отец не подошёл, да Лучия этого и не ждала. она прекрасно понимала всю опасность для него, как и то, что он пытается уберечь от этой опасности её, свою дочь.
Почти сразу за машиной, на которой увезли капо, подъехала ещё одна. Она точь в точь повторяла предыдущую, с разницей в одну цифру в номере. Арриго помог ей устроится на сидении, поддержал Альму, лишь тогда отец кивком отдал приказ тронутся.
К дому они подъехали довольно быстро, водитель был профессионалом, он лихо крутил баранку, ни на секунду не сбавляя скорость. Видимо, всё так же беспокоясь о засаде. Во двор дома они влетели всё так же не сбавляя скорости.
Лучия вышла из машины первой, она почти бегом прошла по дорожке, в холле сновали слуги. Её платье не пострадало в перестрелке, остальные же скоро подъедут, поэтому первым делом Лучию ждут распоряжения слугам:
- Немедленно ванну, синьоре ДиЧиара. Подготовьте гостевые комнаты. Столы уже накрыты?
Не дожидаясь ответов, истинная дочь своего отца, уверенная в том, что её приказы исполняются беспрекословно, Лучия прошла в столовую комнату.

Столы были накрыты, и Лучия облегченно вздохнула. Её мать всегда говорила, чтобы в жизни не случилось, переносить это что-то лучше на полный желудок.
Доны и все солдаты семьи должны быть привычны к происшествиям, подобным тому, что случилось на кладбище, значит скоро дом будет полон людей, которые будут голодны и раздражены.

Лучия приказала принести ещё вина из подвала, а потом отправила коньяк в кабинет к отцу.
На пороге показались первые гости, если можно назвать так тех, кто приехал на похороны, и Лучия снова надела маску учтивости. Её ждёт вечер соболезнований, словно утром их было высказано недостаточно.

- Синьор Колобо, синьора Коломба, рада видеть вас в нашем доме. Семья Терессио благодарит вас за поддержку в столь трудный для нас час.

Лучия снова здоровалась, выражала благодарность за принесенные соболезнования и предлагала пройти к столу. Словно на свадьбе, только в этот раз ей не приходилось улыбаться. В дом вошла женщина, синьорина Флейм, и Лучия изумленно посмотрела на любовницу своего мужа. Синьора Терессио не ожидала этого визита и не была к нему готова.

- Добрый день, синьорина Флейм, благодарю вас, что посетили нас в этот скорбный час, - произносила Лучия заученные фразы, пытаясь понять, как же ей реагировать. Лучия заметила, что несколько женщин пристально смотрят на них и гордо вскинула подбородок. Ей нечего стыдиться, она была законной женой дона Джино.

В холл вошла Кристина, и Лучия облегченно выдохнула:
- Кристина, мы беспокоились за вас, Рене и маленького Джино, рада что вы в порядке

- Дон Ламберти, мы благодарны, что вы пришли в столь скорбный час. Дон Молинаре просил передать, что будет в кабинете. Вы можете выпить аперитив пока все соберутся.
Лучия кивнула, подозвав служанку:
- Вас проводят.

- Ну что ты, Рене, милая. Всё идёт своим чередом. Я рада, что вы не пострадали.

Лучия просто пожала плечами. Зачем пугать своих гостий? Они и сами выросли в Италии, должны понимать, что жизнь настоящих мужчин связана с риском.
- Отец цел и невредим, мы молим Господа о капо Мицци.

Лучия не изменилась в лице, хотя ей и хотелось сказать, что для синьорины Флейм она синьора Терессио. Удивляясь вспышке беспричинного гнева, Лучия призналась себе, что злится не на эту женщину. А на то, что та ещё раз доказала, что и мужу Лучия не была нужна. Поэтому девушка просто кивнула и показала глазами на вход в зал.

Лучия подозвала к себе молоденькую служанку, которую, как она помнила экономка звала Кьяра. "Хороший генерал знает солдата в лицо, хороший дон должен знать даже их матерей," - так говаривал отец.
- Синьорина Кьяра, завтра будут гонки в честь памяти моего покойного мужа. Пойдите на кухню и соберите корзины с закусками.

- Синьорина Дамиани, спасибо, что пришли разделить нашу печаль. - Лучия кивнула внучке старого дона. Мерседес бывала дома и у самих Молинаре, вероятно, имела дела с отцом. Но показывать это было бы неосмотрительно, поэтому Лучия была официальна.

Лучия кивнула, а в ответ на замечание о вождении изумленно распахнула глаза:
- Тебе позволили сесть за руль, Рене?

Лучия, внимательно осмотревшись вокруг и убедившись, что рядом нет сплетниц улыбнулась Мерседес краешком губ и кивнула.
- Думаю, что все уже собрались, - она послала служанку позвать отца на поминальный ужин и вошла в столовую.
Снова кивок прислуге, и те стали разносить горячее. Кто-то из стариков поднялся и произнёс речь в память о покойном и настоящих мужчинах,и Лучия облегченно вздохнула - отца дожидаться не придётся. Она отпила глоток вина, но отказалась от еды. Ей всё ещё казалось, что кругом пахнет розами и кровью

Лучия внимательно посмотрела на Альму, словно пытаясь угадать, кто именно её интересует.
- Дон Корелли ещё не появлялся, - Лучия слышала, как один из людей отца говорил что-то о ранении, но она не рискнула передавать информацию, которая может оказаться недостоверной или вовсе ненужной.

Лучия снова недоуменно посмортела на девушку:
-У вашей семьи не было водителя?

- В Нью-Йорке непременно хотя бы раз в год проходят гонки на миджетах. Завтрашний день не исключение, дон Джино любил гонки и машины, он был довольно щедрым спонсором соревнований, и завтрашние гонки проведут в память о нём.

Лучия внимательно следила, чтобы еда на столах не заканчивалась, то и дело отправляя служанок на кухню. Бокалы тоже не пустовали, и довольно скоро поминки стали чуть менее церемонными. Одна из девушек отчиталась, что гостевые комнаты готовы, и Лучия облегченно вздохнула. Кажется. на сегодня она выполнила все обязанности хозяйки. Как только все разойдутся, синьора Терессио сможет подняться к себе и наконец-то побыть в тишине.

Лучии казалось, что ужин не закончится никогда. Если сначала все делали вид, что придаются скорби о покойном, то уже через час начали вспоминать о жизни на Сицилии. Лучия и сама бывала в Италии. Отец отправил их с матерью к деду после очередного покушения. Но особой разницы между жизнью там и жизнью в Нью-Йорке она тогда не заметила. Лучии так же не было позволено выходить из дома без охраны, их прибывание у деда не афишировалось, дабы не вызвать покушений, поэтому для Лучии Сицилия снова ограничивалась одним только домом.

Лучия изумленно смотрела на Рене. Ей самой отец никогда не позволял ездить в городе. Разумеется, её выучили водить машину, но позволили кататься только на территории нескольких домов семейства Молинаре. Отец считал, что вождением следует заниматься профессионалам.

- Доброй ночи, Рене, - Лучия улыбнулась вслед родственнице.
Вскоре отец поднялся, и все принялись расходится. Лучия, как хозяйка, вынуждена была задержаться, она отдавала приказы и распоряжения о завтраке. В доме остались гости, значит, стол будут накрывать в малой столовой. Так же следовало позаботится о солдатах семейств, которые остались охранять своих донов. Лучия приказала отнести им горячий кофе и выпечку.

В свою спальню она поднялась глубоко за полночь. Лучия скинула траурное платье, которое было жутко неудобным, и, надев халат, вышла на балкон. Девушка жадно вдыхала свежий ночной воздух. Балкон был единственным местом в доме, где Лучию не смел беспокоить никто. Ни отец, ни дон Джино не выходили на балконы, опасаясь покушений. Лучии же было всё равно, она не настолько значима, чтобы её пытались убить... А даже если и так, то оно того стоило. Свежий воздух и обманчивое чувство свободы. Во дворе ходили люди Терессио, а может, Молинаре, они тихонько переговаривались, некоторые посмеивались, и Лучия смотрела за ними с улыбкой. Сейчас это не были безжалостные солдаты своего дона, просто обычные люди. Лучия помнила, как в один из таких же вечеров капо Мицца учил её стрелять, он посмеивался над девочкой, а Лучия упорно пыталась попасть в цель. Тот день она запомнила отчетливо, не только из-за первой стрельбы, но и из-за того, что отец смеялся и назвал её истинной Молинаре.
Стук в дверь отвлёк Лучию от воспоминаний, служанка передала приказ отца, и Лучия, одевшись, отправилась в госпиталь. навестить капореджиме. Солдаты во дворе уже не смеялись, некоторые высказывали соболезнования, другие просто отводили глаза.

В госпитале были люди отца, Лучию проводили прямо в палату, несмотря на запреты врачей о посещениях. Девушка обняла синьору Мицци. Она высказала уверенность, что Мицци поправится и от имени отца приказала его супруге отправляться домой. Дочь дона Молинаре присмотрит пока за её мужем, самой же синьоре нужно думать о детях, которым сейчас нужна поддержка.
Проводив супругу капо до двери, клятвенно пообещав вызвать её, если в состоянии раненного произойдут хоть какие-то перемены, Лучия опустилась на стул. День был страшно долгим, ночи предстояло быть такой же.

Проверив, что еда и напитки уже отправлены, Лучия распорядилась, чтобы служанок, которые будут прислуживать, отвезли немедленно. Лучия дождалась отца и села вместе с ним и консильери семейства в машину.

Лучия удивленно посмотрела на отца. Она, конечно, ещё в больнице поняла, что не просто так отец отправил её к Мицци. Сейчас же сомнений не оставалось вовсе. Лучия кивнула в ответ. На секунду она решила было спросить может ли увести с собой Альму с ребёнком и девушек, которые приехали в гости, но отец уже заговорил с синьором Витторио. Значит, он не считал нужным, чтобы кто-то кроме Лучии уехал с гонок.

По приезду Лучия пошла к столам. Служанки уже заканчивали выставлять еду. Кажется, всё было, как и задумано.

"Лучия, ты сошлешься на плохое самочувствие," - девушка вспомнила слова отца. Затем, словно ей и правда было плохо немного покачнулась. К ней подбежала одна из обеспокоенных служанок с водой. Синьора Терессио с благодарностью приняла стакан и решила, что ещё пара таких случайных признаков плохого самочувствия, и никаких подозрений она точно не вызовет.

К бортику подъехала машина, и Лучия всё-таки подошла поближе. В её интересе не было ничего дурного. Машинка была совсем маленькой и открытой, словно кабриолет. Гонщик рассказывал, как правильно разгоняться и тормозить, потом предложил кому-то из мужчин сделать круг до начала гонки.

Лучия ещё немного постояла рядом с машиной. её охранник слегка жал руку, и Лучия кивнула. Чего ради, она рассматривает эту глупую машинку? Словно ей хотелось бы на ней прокатиться. Это не так. Наверно, не так... Вспомнив об указании отца Лучия снова вздохнула. Домой следует уехать только ей. Внимательно посмотрев на Альму с Дино, которые стояли возле ограждения, Лучия уже сделала пару шагов в их сторону. Ничего дурного не случится, если она упадёт в обморок рядом с ними. Альма не бросит Лучию одну и уедет домой вместе с Дино.

Голос дона Гужро был слегка насмешливым, словно он заметил её маленький манёвр и от души забавлялся. её охранник подошёл ближе, Лучия едва заметно покачала головой. каким опасным человеком не был дон Гуэрра, он не позволит себе обидеть или унизить дочь Молинаре. Лучия вскинула голову и высокомерно, с холодом в голосе ответила:
-Горе редко украшает, дон Гуэрра.
Лучия не стала закатывать сцену и вырывать руку, но смирила наглеца ледяным взглядом:
- Молинаре не боятся опасностей. Мы предпочитаем наблюдать за жизнью из первого ряда, а не прятаться на галёрке. Однако, я благодарна вам за заботу.
Значит, Лучии придётся остаться, несмотря на запрет отца.

То что произошло дальше, Лучии следовало предвидеть или угадать. на огромной скорости казавшаяся безобидной машинка влетела на трибуну, она сметала на совём пути людей, столы и всё вокруг. Лучия почувствовала, что кто-то швырнул её с сиденья и закрыла лицо руками.