Карта ролевой игры "Забытый мир"

*и вместо "спасибо" она кинула в меня перочинным ножиком*
Куда же вы, Домина? А я как раз хотел спросить у вас, не лечите ли вы заикание наложением рук?

Да. После того, как Дзю с похмелья пытался его сожрать, малыш заикается.

Я как-то отвлекся на ловлю ножика))))

Взаимно. Мне тоже было очень интересно. Вспомнил благодаря вам, как я люблю такую игру вслепую.
Сограждане, пока Правитель не дотопал пешкарусом до дворца, у вас есть шанс отжать у Правителя пятый айфон еще-что-нибудь. Как видите на примере Домины, это не очень сложно сделать. Ей даже бусинку не пришлось отдавать)

Улицы столицы. Район порта.

Давненько я не чувствовал себя настолько не собой. Апофеоз непочтительности. Ладно, я сам свалял дурака и встал на колени. Но теперь меня, Правителя Царя Островов, трогали за лицо! За это смертная казнь полагается, если что. Но я отчего-то стоял и ничего не делал.

Я бы хотел съязвить, но не смог. Из ее глаз словно посмотрела на меня сама Санва. Осветила все самые темные уголки. И его. Это маленький клубок тьмы, что притаился очень глубоко. Но он был там. Я знал это. Теперь это знала и она.
Она исчезла так же быстро, как и появилась. На память мне остался меленький складной ножик. А я-то думал, что дочери Санвы носят оружие посерьезнее. Сунув подарок за голенище другого сапога, я развернулся.
Благородный Дарий. Подарил лошадь нуждающейся. Топай теперь добрый час до Дворца. Как в старый добрые времена - пешком через полгорода.

Дворец.

Только многолетняя выдержка и служба еще при Алларии не позволила Тербию сказать все, что он подумал, когда я явился во Дворец как раз в момент заступления на караул ночной стражи.
- Где ваша лошадь, Правитель? Вас ограбили? - его цепкий взгляд ощупывал меня.
- Я ее отдал во временное пользование. Со мной все в порядке.
Тербий шел за мной и что-то тихо ворчал. О том, что больше он ни за что... никогда... меня одного...
Все это казалось мне сейчас не стоящим внимания. Эти женщина разбудила ее. Тьму во мне. Комната на вершине восточной башни ждала меня.
- Датцо позови.

Видимо, не судьба. Я в домике!

Твоя школа, Дзю. Все, как договаривались. С тебя производство, с меня - сбыт.

А кто тебя просил с ним разговаривать?))
Констанца, яркий и образный пост. С дебютом!

После последнего сообщения Коли такое ощущение, что на судоверфях слили в море отработанное ракетное топливо.
Интересно, тритоны с горя на берег выбрасываются?

И не мечтай.
Констанца, спасибо, очень веселое видео. Дарику и Ко определенно идут красные туфли)

Я заразился от Веди.

Именинники, с прошедшими!

Дворец Правителя.

- Где вашу Царственность носило? – Датцо все чаще не утруждает себя церемониями. Видимо, выживает из ума.  – Тебя дожидаются дурные вести.
- Ко мне другие вести не приходят,  - я отпил воды из кубка. – Что там?
- Аг  умер.
Лорд Севера умер. Да здравствует новый лорд Севера.
- Флаг дома Элефтари приспустили?
Датцо насупился.
- Вечно я сам должен обо всем помнить. Вызови Тербия и дай распоряжение.
Стою у окна. Круглая Башня, Башня Совета. Над ней  - флаг совета, на самой вершине. А вокруг, чуть ниже – флаги домов. Аэрас, Элефтари, Эйвиос, Никанорас. Четыре дома у власти.
Медленно опускается алое полотнище с  мордой зверя, проткнутой пикой. В строну моря стреляют пушки. Протокол известен. Не так давно, всего каких-то пару лет назад Столица прощалась с Эдвардом Мучеником. А до него с его отцом – Алларием Долгожданным. Сейчас столица скорбит вместе с Севером, вместе с Элефтари. Таков порядок.
 - Ты поедешь в Утес плача?
Я знаю, что надо отдать последние почести Агу.  Проводить его в последний путь. Не я, то кто-нибудь от правящего дома непременно должен  присутствовать при погребении усопшего главы Дома Элефтари.
- Не хочу ехать на Север,  - это скорее мысли вслух.
- В Утесе плача сейчас находится Скотади-Мелос-Рат. Ученик магистра  Мэлоса.
Не помню, кто это. Но неважно. Ученик Верховного Мага – не то, что нужно, чтобы оказать уважение к дому Элефтари.
- Отправь кого-нибудь к королеве Констанце.  Надо сказать ей, что Аг умер. И спросить, не соблаговолит ли ее Непорочность сопроводить меня на прощание с лордом Севера.
- Ты же не хочешь ехать.
- Я еще не решил.
- Час поздний, Правитель.
- И то верно. Ладно, это подождет до завтра.
____________

Из снятого сапога выпал нож. Из левого сапога – а ведь я всегда ношу нож в правом. Поднял с пола. Подарок безымянной дочери Санвы, смешная безделица. Сувенир. Мой барыш за Северна. Я вдруг неожиданно сунул нож под подушку. Может быть, свет Санвы, что таился в глазах его хозяйки, отгонит проснувшуюся внутри меня тьму.
_____________

Бреюсь я всегда сам. Слишком большой искус – мое горло и острое лезвие в чужой руке.  Худое бледное лицо, гладкие щеки. Я кажусь моложе своих двадцати пяти. Борода добавила бы мне лет и солидности, но я не хочу этого. Я знаю, как меня зовут в народе. Дарий Бастард, Дарий Подкидыш, Дарий Безземельный. А еще – Дарий Кукла Магов. Кукле борода не положена.
А еще одно мое прозвище – Дарий Утро. Его дали мне придворные – за привычку вставать рано.  Эта привычка пришла со мной из той, прошлой жизни на грязных мостовых окраин столицы. И пока весь Дворец мирно спал, за исключением стражи и поварих, я прошел во внутренний сад. Мне нужно подумать. Пока тихо. Пока все спят. Даже дурные вести еще спят и не спешат ко мне.
Неспешная прогулка в тиши сделала свое дело. Все вдруг стало сходиться в одно место. Известие о предательстве. Смерть Ага. Явление Безликих.  Появление джинна во дворце. И даже вчерашняя встреча с дочерью Санвы. Что-то сгущается, клубится, почти ощутимо. Все нити ведут сюда. Издалека. Отовсюду.
Глаз отметил движение чуть впереди. Кому-то еще тоже не спится в столь ранний час. Я подошел ближе. Она уже стояла, низко склонив голову, готовясь присесть в почтительном поклоне.
Это одна из фрейлин Констанцы. Из всего созвездия, что окружают королеву, я различаю двоих – Элиану, сам не знаю, почему, вряд ли дело только в ее красоте, и эту девочку   - из-за цвета волос, ярко-рыжего. Его просто невозможно не заметить.
Подходя ближе, замедляю шаг, давая девчушке возможность засвидетельствовать почтение владыке Царя Островов. И, когда ровняюсь с ней…
Острая ледяная игла тьмы ударяет. Изнутри. Извне. Отовсюду. Лишь вбитые Кэйроном инстинкты сопротивляются тьме, и в моей руке молниеносно оказывается кинжал, и вот я уже рядом с девушкой…
Нет тьмы. Солнце бьет в глаза. На ее носу – веснушки. Кинжал застыл в пальце от ее тонкой белой шеи. Она поднимает на меня глаза. Синие. Испуганные. Молодец, Дарий. Чуть не зарезал ребенка, юную фрейлину вдовы твоего брата.
Кинжал исчезает так же быстро, как появился. Я отступаю на полшага. Рукой приподнимаю подбородок девушки.
 - Не бойся, дитя. Мне просто показалось… показалось, что там кто-то был. За твоей спиной.
Это сущее вранье, но она юна и, может быть, поверит. А если даже нет – кто поверит ей?

После фразу про огонь ответ напрашивается сам собой. Там огнетушитель! И аптечка. А еще запаска, домкрат, пятитонный буксировочный трос.

Дворец Правителя. Внутренний сад.

Ее глаза набухают слезами. Глаза синие  - как воды Великого Океана.  Или как льды. Говорят там, далеко за Стеной, льда так много, что он синий. Тогда слезы, катящиеся сейчас по девичьему лицу, должны превратиться в маленькие льдинки. Или бриллианты.
Когда-то у меня был сестра. Даже две сестры. Они умерли. Как умерли и трое братьев. Нас было много – около десятка. Выжило четверо.   Странно, но мне вдруг вспомнилось, как я сломал ногу. И ко мне вызвали мага-целителя. Ни к кому из детей никогда не вызвали мага  - ни когда они метались в лихорадке и бреду, ни когда ломали или отбивали себе что-то. Ни когда умирали. А вот ко мне  - вызвали. И я его почему-то тогда очень испугался.
Юная фрейлина снова всхлипнула. Нет, она не похожа ни на одну из моих умерших сестер. И все же. Руки сегодня живут своей жизнью. Сначала они сами достают кинжал.  Потом сами же его прячут. А теперь они по собственной воле притягивают тонкий стан к моей груди.
Она всхлипывает в ворот камзола. Я думаю о том, что с такого расстоянии от удара острым кинжалом не спасет даже кольчуга из эллиниума. А руки  -  снова сами – гладят рыжие волосы. Волосы мягкие как… я не знаю, с чем сравнить.
Мы так и стоим. Она подняла руки и вцепилась в отвороты моего камзола, так, что теперь только силой можно оттащить . Черное сукно моего одеяния. Голубая ткань ее платья. И золото волос. Маа. О’Шьен. Санва. Древние боги, почему мир, обычно черный и серый, сегодня так ярок? Не к добру это…
Пальцы мои все еще гладят ее волосы. И я слышу свой голос.
- Не плачь, девочка. Не плачь. Все хорошо.
Она все еще плачет. И все еще цепляется своим тонкими пальчиками за ткань моего камзола. И пока ее руки там, можно не опасаться удара кинжала. Если только тут нет еще кого-нибудь.

"А чо сразу пинать?" - подумало ведро. А что подумала лопата, мы не скажем, потому что мы очень воспитанные.

Дворец Правителя. Внутренний сад.

Пальцы – тонкие и нежные, на шее, в волосах. Так близко ко мне не был никто. Слишком близко. Опасно близко. Надо отстраниться, но я почему-то стою и… Да-да, не вру себе никогда. Я наслаждаюсь этими прикосновениями. Кто так гладил меня по голове? Мать, наверное. Давно, когда я был младенцем, в те времена, которых я не помню.
Она, наконец-то, успокаивается. Отстраняется, и я с сожалением убираю руки. Женские платье так хитро устроено, что дамы из него достают удивительные вещи – то нюхательные соли, то письма. Или, как теперь – платок. Из декольте.
Нет, не дитя. Женщина. Юная, но, несомненно, женщина. Это даже я в состоянии понять.

Пустое. Хотя и нарушение этикета, но я и сам слишком часто им пренебрегаю.

Светская беседа? Наверное, я должен ответить ей. Наверное, стоит спросить, видела ли она, как красив внутренний сад в свете фонариков, ночью. Выяснить, в конец концов, как ее имя. И из какого она дома.
Но ее рука снова возвращается туда, где была недавно. А мои – мои снова живут своей жизнью. Подбираю пальцем висящую на подбородке, сверкающую в солнечных лучах, последнюю, не вытертую слезинку. Ее выдох проходится по моей шее.
А потом самостоятельность проявляет и голова. Нет, ей это положено, но не так. Шея, моя в последнее время непростительно гордая шея, которая не склонялась ни перед кем – сгибается.
Замолкает птичий щебет. Стихает легкий ветер, гулявший в листве деревьев. Солнце и звезды прекращают свое движение на небесах. Само время, кажется, останавливается. Пока длится мой первый в жизни поцелуй.

Есть расхожее выражение: «как выброшенная на берег рыба». Когда прозвучало громкое: «Правитель!» - я сполна осознал, что оно означает.
Я дышал ею. Ее дыханием, ее губами, какими-то тихими звуками, что рождались то ли в ее груди, то ли в моей, ее пальцами  в моих волосах, и ее локонами в моих руках. Она на несколько кратких мгновений… или на один бесконечный миг…  затмила собой весь мир. И стала моим личным, моим собственным, только моим - миром.
Я не видел и не слышал ничего, кроме нее. Подкрадись сейчас убийца – не заметил бы. Но незамеченной подошла всего лишь Элиана.
Я на мгновение зажмурился. Дыхательные практики – если верить Датцо, они родились в Амире – зря, что ли, я их столько лет разучивал? Рыба, выброшенная на берег, в несколько мгновений выучилась заново дышать.
Темные глаза доверенной фрейлины Констанцы только что молнии не мечут. Ярость. Ярость, которую она и не думает скрывать.  Я удивлен.  Отвык от такого проявления чувств в свой адрес, давно отвык. Гневался на меня так яростно только Алларий, но его  нет в живых уже несколько лет. Придворные демонстрирую ко мне то, что положено – почтение. Ложное или настоящее, но внешне – почтение.
Почтительной Элиану сейчас можно назвать только в шутку. Мне кажется, еще немного – и она бы кинулась с кулаками. На меня? Или на эту девочку… девушку?

Это вообще походило на бред. В такой ранний час не прибывают гонцы во Дворец Правителя. И с какого острова? Но дальнейшее…

Фрейлины указывают мне торопиться? Если вопрос действительно настолько срочный, гонца могли принять в неурочное время. И даже могли отправить кого-то искать меня. Но не тебя, девочка. Не тебя. Если вопрос настолько срочный – значит, он настолько же важный и секретный. И сейчас на твоем месте стоял бы Тербий. Лирс. Кэйрон. Дзютте. На худой конец, Датцо. Но уж никак не ты. Доверенные фрейлины Констанцы не входят в число и моих доверенных лиц.
Я не успел ничего ответить – Элиана стремительно развернулась и пошла прочь. Нет. Это какая-то хитрая интрига. И я не собираюсь идти за ней. Не сейчас. Выброшенной из воды рыбе нужно еще немного времени. Чтобы привыкнуть.
Я обернулся к ней. Приглаживает волосы. Неужели это я привел в такой беспорядок ее прическу? Облизывает губы – как будто снимает с них остатки чего-то сладкого, вкусного. Например, сахарной пудры с пончика…

Мы сделали неправильно все. Скорее всего, даже, мы сделали нечто непоправимое. Но это не означает, что я раскаиваюсь. Нет.
Я подал руку девушке общепринятым жестом, приглашая к прогулке. Половину часа. Я дал выброшенной рыбе еще  половину часа на то, чтобы окончательно привыкнуть снова дышать воздухом. И старательно отгонял мысли об увитой плющом беседке в дальнем углу сада.
- Как твое имя?
Ее тихий ответ вызвал странное чувство. Мне почему-то показалось, что я должен был услышать другое.