Карта ролевой игры "Забытый мир"

Подумай о дружбе. Дружбе, что куда древнее твоей цивилизации и бесконечно сложнее.
Доктор Кто (Doctor Who) (2005)
Мисси

Царь Островов. Столица. Дворец - Покои Леди Севера - Покои Белатрис-Бригиты - на пути к Рынку.

Она будто пропускает мимо ушей предупреждение.
Улыбается мне мягко и нежно, и это преображает ее лицо.
Она прекрасна.
До того, что мне хотелось бы быть как она. Но не быть ей, не отнимать ее жизнь.
Раньше я могла лишь касаться сознания людей, не забирая душу. Куда делось этом мое умение? Сгинуло в снегах, ложась ложись твердым стекольчатым льдом на воды Вечного Моря?
- Это платье прекрасно, но у меня есть другой наряд, который я хотела бы одеть, - меж тем говорит она.
Королеве не принято отказывать, но леди Лессандра точно знает, чего хочет. Это заметно в ее глазах и манере речи.
- Простите меня, госпожа, - осмеливаюсь я, - но мне кажется, женщина должна подчеркивать именно свою красоту. Красота ведь - наше главное оружие. И женственность. Мужчины так много забрали у нас, что повелевать ими - все, что нам осталось.
Улыбается, а в глазах печаль.
И страх.
Она боится.
Боится.
Бедная.
Как страшна жизнь, полная страха...
Дарий. Я должна сказать ему о ее страхе. Должна сказать о том, что видела на Утесе Плача.
Вечером. Я сделаю это тогда.
- Правитель добрее, чем кажется, - улыбаюсь я ей в ответ.
Надеюсь, не только ко мне, пусть и дела - прежде всего.
Нас прерывает стук в дверь - ее служанка с едой. И я прощаюсь, обещая придти и помочь одеться к балу.
А по возвращении меня ждет ветка вербы, и сердце начинает биться быстрее.
Хенрик.
Себастьян.
Как я могла пропустить нечто такое важное в воспоминаниях?
Жадно просматриваю в глубине памяти детские игры в прекрасную даму и рыцарей, прочитанные книги сказок, легенды о Древних, что рассказывала нянюшка младшего сына дома Эйвиос... И, конечно же, не могу удержаться.
Надеваю легкие туфли, беру кошель и выскальзываю из замка словно тень.
Туда.
На цветочные ряды главного рынка.
Потому что нет никого, дороже хороших старых друзей.

Быть уверенным в близком человеке – это как пить горячий чай, завернувшись в плед, – но только без насморка и больного горла. Счастье – это когда ты окружен любимыми людьми и знаешь, что они чувствуют к тебе то же самое. Время никого не лечит, оно приносит умиротворение.
Евгения Кос. Карусель страданий

Царь Островов. Столица. Рынок и возле.

- Бри!
- Леди Бригита!
Слышу их наперебой.
Воздух вокруг пахнет цветами и травами, хотя большое количество отправилось утром в замок.
Многоголосье чужих и два родных голоса среди.
Сердце заходится перебойчатой радостью, его будто сжимают в груди.
Это Бригиты, конечно. А теперь - и мое тоже.
Вот только сердце сбоит. А я думала, хворь прошла. Предпочитала думать.
Сколько еще осталось?
Идем в таверну, садимся напротив.
Бригита во мне очень рада.
Воспоминания накатывают волнами, облизывают ноги, руки, сердце.
Она была влюблена в одного из этих двоих давно. В детстве.
Слишком давно, чтобы сейчас это было правдой.
Снимаю капюшон и не могу сдержать улыбки.
Они стали огромными, оба. Совершенно отличаются от тех, кто живет в воспоминаниях, но и так же неуловимо похожи.
Себастьян - огромный рыжеволосый великан с доброй улыбкой.
Хенрик - широкоплечий, мощный - против худенького мальчика, но все с той же заразительной улыбкой.
- Бригитта? - вопрошает один из моих друзей.
- Кто? - пыхтит Себастьян, как потревоженный медведь, - Скажи мне, Бри, кто в этом виноват?
Смеюсь.
Рыцари мои все еще при мне.
Отвожу его руку в сторону.
Не трогай, не нужно. И не спрашивай.
Я не могу тебе сказать, что это тело пожирает давняя болезнь. Да ты и сам наверняка догадываешься.
Око не может выбрать того, кто должен жить долго.
Приносят еды и напитков, и начинается - "а помнишь".
Бригита во мне дрожит от предвкушения и радости.
Это - как огонек на ветру, согревающий в зимнюю ночь.
Все эти воспоминания греют и меня. Ведь она - это я теперь, как могу я не радоваться детским проделкам и воспоминаниям, которые можно разделить с другими? У меня самой их так мало...
- А Конти? - вдруг спрашивает Себ.
- Мне кажется, она несчастна. Ей не с кем поговорить, - я не расскажу о том, что было в саду, нет. - Но ты напомнил, что мне пора бежать. Скоро бал.
- Бри, ты не могла бы передать Конти, что мне нужно с ней поговорить во время маскарада?
Смеюсь их обычной перебранке, и это так здорово.
Живые. Такие живые.
И я почти не вспоминаю, что они люди.
Хотя в последнее время мне безразлично, кто человек, а кто - нет.
Я всегда помню, что Дарий - человек. И этого достаточно, чтобы прощать другим их чистокровие.
- С зеленой розой?
- Да.
- Хорошо. Но я бы предпочла, чтобы ты написал записку. У стен есть уши.
Себ послушно находит обрывок бумаги и что-то чертит, от усердия высунув самый кончик языка.
- Надеюсь, ты не написал ничего, за что меня смогут наказать, - смеюсь я.
Кто посмеет, кроме Дария?
А он не захочет.
Не захочет ведь?
- Теперь проводите меня к замку. Пора готовится к маскараду.
- Куча времени еще, - отмахиваются оба по очереди.
- Вам, мужчинам, может быть. А нам, женщинам, надо! - надуваю губы я. - Вперед, мои верные рыцари! И еще я хотела орешков в меду, которые продаются на площади.

Холод — самый назойливый компаньон из всех, кого я знаю.
Макс Фрай. Большая телега

Царь Островов. Столица. Дворец. Бал-маскарад.

В белое.
В белое.
Этого платья слишком много.
Я уже помогла одеться леди Севера и настала моя собственная очередь.
Я хотела надеть красное белопенное, которое заново сшила, чтобы быть конфетой дома Аэрас. Но королева Констанца подарила идею гораздо лучше.
И опаснее.
Холодно.
Но это платье не такое как нужно.
Его слишком много.
Беру острые ножницы, обкранывая ворот - когда тебя одевает вьюга, его нет вообще.
Состригаю буфы с рукавов, оставляя длинные тонкие перватки, обливающие руки в серебряное свечение.
Выбрасываю корсет.
Юбка такая, как нужно, но край я тоже выстригаю филигранной вязью, открывая прозрачное кружево.
А вот капли хрусталя, которыми блестит ткань - оставляю. Они искрятся как снег. Как должно.
Все так, как и нужно. Платье сидит как влитое. Кажется, будто его и нет.
На ноги мне приготовлены туфли, но Льдистые Ведьмы ходят босиком, это я знаю доподлинно.
Отбрасываю обувь.
Она не нужна мне.
Теперь лицо.
Холодно, как холодно...
Достаю пудру и безжалостно убираю все - румянец, веснушки, розоватость губ. Сегодня мне нужен синий, как лед, и кожа расцвечивается им, пусть это и не власть холода, а лишь ее фикция.
Краска.
Волосы я тоже пудрю, превращая их в подобие паутины. И оставляю свободно лежать на плечах.
А еще - блестки.
Много много сине-розоватого блеска ложиться мне на плечи, превращая в живое подобие осколка льда.
И маска. Ажурно-белая, кружевная маска.
Глажу в зеркало.
Не похоже.
Совсем не похоже на правду.
Слишком много жизни.
В сердце сегодня колет, и я потираю левую грудь.
У Бри голубые глаза, а значит - то, что надо.
А Магистр ведь не появится на балу? На всякий случай... я подхожу ближе - я, Даэва, и выглядываю из чужих глаз.
Они покрываются молочной пленкой, а легкий узор вен проступает сквозь кожу.
Так более похоже.
Но я не осмелюсь пойти в таком виде.
Или осмелюсь?
Уж точно не по анфиладе.
И пока я иду, юбки развиваются сзади облаком. Так похоже на бурю, которая сопровождает меня там.
В Пределе.
И холод охватывает меня с головой.

Вот это, страшное, это Себ?
Смотрю большими глазами, но перепутать сложно.
Огромный, роза на месте... странном месте, но все же.
И Хенрик рядом, как верный страж. Хотя, скорее, верный соратник по проказам.
С какой-то дамой.
И дама соответствует Себастьяну.
Дама явно пьяна.
Дама явно мне знакома, не пойму, чем.
Дама, вполне вероятно, не жаждет, чтобы ее вот так обнимали.
Без туфель на каблуках ощущаю себя меньше, чем обычно.
Странно.
Но и пройти мимо, когда я узнала их, не менее странно.
- Мальчики, что вы тут... делаете? - подходя, любопытствую.

В общении все дни проходят наши, но искусство общаться — удел немногих...
Михаил Васильевич Ломоносов

Царь Островов. Столица. Дворец. Бал-маскарад.

Себастьян убирает руки от груди дамы, и я внимательно смотрю на ее... его лицо.
О.
Боги...
Смех рвется изнутри, лишь чудом удается сдержаться.
Я ожидала многого, но только не такого.
Честно.
Хороший мой, я не знаю, кто это с вами сделал, но он - или она - был филигранен.
Зрелище фееричное, и я смотрю во все глаза.
- Рик, нашел за беседкой предмет женского туалета, вот и пытаемся на ощупь определить чей он, - заявляет Себ тем временем, - прошу прощения, миледи, у вас размер чуть больше.
- Все пытаешься определить на ощупь? - смеюсь, - с твоими-то ручищами.
Не отвечая, он поднимается и подходит ближе.
- Бри, а ты ничего не теряла? - шепчет, - Передала?
- Передала, конечно передала, - отвечаю. - Не знаю, найдет ли Констанца тебя сама. Она не ответила. Может быть, стоит найти ее?
- Я не знаю костюма, - отвечает так же тихо, - как же найду.
- О, ты заметишь, - улыбаюсь. - Судя по сплетням, королева сегодня будет в образе морской госпожи. Сплетни обильны, не сравнить с ее платьем. А госпожу, - бросаю взгляд на даму в углу, - госпожу оставьте на меня. Я позабочусь о ней, пожалуй. Раз уж мы хорошо знакомы.

В локонах Энни не вянут весь год цветы. В детских глазах её мирно живут мечты. Лес её прячет сенью густых ветвей. Лес знает Энни. Он доверяет ей. Девочка гладит кроликов по спине. Лиса обняв, с ним говорит во сне. Кормит пшеницей крыс, не боится змей. Все расцветает, светится рядом с ней.

Царь Островов. Столица. Дворец. Бал-маскарад.

От Дария пахнет пудрой и духами, и мне хочется хихикать как дурочке.
Великая Маа, и эта мушка над губой.
Даже не могу угадать, это Бригита во мне, или я сама.
Подсаживаюсь близко, как только могу и шепчу на ухо:
- Какая красавица получилась.
- Да, да, - получаю в ответ, - издевайся сколько хочешь, только ослабь корсет. Как вы только в этой дряни ходите.
- Это многолетняя практика, мой хороший, - целую его в ухо, заводя руку за спину и развязывая шнуровку. - Вдыхайте.
- Я думал эта штука меня убьет.
- Для дамы вы удивительно плохо умеете обороняться, - улыбаюсь, - вас, пожалуй, нельзя оставить. Но я попрошу плату за охрану.
Дарий вопросительно изгибает бровь, и я понимаю, что не в силах ждать.
Я хочу свою оплату прямо сейчас.
Даже если нас увидят.
- Держи веер вот так, - говорю, закрывая наши лица, и целую в краешек губ.
Сначала. Всего несколько секунд лишь краешек.
Мои ладони чинно лежат на коленях.
Его - свободная - тоже.
Очень надеюсь, что со стороны это выглядит просто как сплетни.
Хотя, честно говоря, мне все равно.
Мне тепло.
Очень тепло.
Жарко.
Мне не хватает воздуха.
Мне кажется, будто сердце сейчас пробьет дыру в груди и выпрыгнет наружу.
Секунды замирают, а я слышу запах мыла под всем этим внешним.
Его запах.
Моя рука поднимается с колен и падает назад.
Нельзя.
Мы просто продолжаем целоваться, пока хватает дыхания.
- У тебя блестки на лице, - шепчу я.
- А у тебя - красная помада.
Он подносит руку к моим губам и стирает, пачкая пальцы.
Сердце все еще колотится, словно сумасшедшее.
Тоже пытаюсь стереть с его лица свои следы, но в результате только размазываю.
- Я скучала по тебе весь день, знаешь? - снова шепчу на ухо, - и думала, что тебя тут не будет. И... ой.
На языке что-то.
Выплевываю это что-то на палец и внимательно разглядываю.
- Кажется, я... чуть не съела твою мушку.

левая половинка лица от матери, правая от отца,
по линии, где они сходятся, разламываются сердца,
стою, держу своего осколки над головой
и думаю: ну и влип, японский городовой,
а ты берёшь их, склеиваешь, склоняешься надо мной
и шепчешь: вернётся светом, что было тьмой,
и вновь загремят на стыках скорые поезда,
и правая половинка станет твоей тогда...

Царь Островов. Столица. Дворец. Бал-маскарад.

Хмельной Дарий похож на взрослого ребенка и одновременно очень властен.
Не упускала в нем этого, но и не думала, что когда-либо увижу - он слишком держит все в себе.
- Раз уж ты моя охрана... проводишь до спальни?
- А где Тербий? - шепчу ему на ухо устращающим голосом. - Разве ты не переодел его в горничную?
- Он бы отбивался... пришлось оставить.
- Вы коварны, мой хороший.
- Как и все правящие особы.
Целую его в нос.
Одна дама целует в нос другую.
Что в этом такого?
- Знаешь... Я сегодня впервые в жизни выпил пунша. И поэтому... за себя не ручаюсь.
- Знаешь... мне отчего-то совсем не страшно.
Знаю, что глаза мои блестят.
Бригита на балу - таком балу - впервые, и я не вижу ничего дурного, чтобы поддаться ее настроению. К тому же тут Дарий, которого я и не думала увидеть до ночи - слишком много дел у Правителя во время Совета.
- Пойдем. И постарайся идти прямо, чтобы никому не пришло в голову мне помогать.

Раз, два, три, четыре, пять! ... Я иду тебя искать?

Царь Островов. Столица. Дворец. Покои Белатрис-Бригиты.

Утро. Все странно.
Ночью не замечала, отмахивалась, но...
Что-то зовет.
Что-то плачет.
Снаружи, не внутри.
Сердце заходится внутри, а грудь будто железными обручами стянута, не вздохнуть.
В голове шуршит.
Что такое?
Что со мной такое?
Сажусь в кресло. Качаюсь.
Качаюсь.
Не могу перестать.
Приходит нянечка.
Что-то спрашивает.
Не знаю. Не слышу.
Холодно.
Так холодно.
Не внутри. Снаружи.
Не так далеко, но манит холод Предела.
Слабый, но слышный.
И я боюсь его.
Я не хочу идти на его зов.
Я не пойду.
Не пойду.
Не пойду.
Я не больна, отстань. Не зови отца.
Я знаю, что приехал Генрих, мне все равно.
Пусть разбираются сами.
Оставь.
Не хочу, чтобы звало.
Не хочу, чтобы раздирало изнутри.
Во мне кружит вьюга. Миллиарды снежинок.
Царапают внутри.
Взять бы ленту и связать их все. Превратить в снежную бабу. Она бы оплыла в тепле и оттаяла дождем.
Грызу ногти.
Прогоняю нянюшку.
Охает, но уходит.
Пошла вон, вон, вон. Все вон. Никто не нужен.
Я одна, одна. Мне нужно...
В голове стучит. Манит. Шепчет.
Закрыть глаза, пойти по ниточке.
Глянуть за край.
Всего за один удар сердца.
Бесконечный удар сердца.
В белое.
Белое.
Холодное.
Туда, где плачет и манит.
Где царапучим в горле застыло.
Где вьюга.
Где такая... как я.
Отшатываюсь мысленно, хватаю воздух.
Нет, нет, нетнетнет!!
Не тут.
Не так.
Качаюсь в кресле.
Качаюсь.
Не должно быть так.
Не должно.
Мало, нас слишком мало.
Мерзну.
Откуда она тут?
Не знаю. Не хочу знать.
Просто знаю, что будет с ней.
Я не боюсь смерти, но это могла быть я.
Могла быть я.
Могла.
Мерные движения должны успокаивать. Почему не успокаивают?
Она как я.
Как я.
Я не могу помочь.
И от этого - хуже всего.

Кто не спрятался...

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.

Иду по переходам, спотыкаюсь о пустые места.
Холод давит и все так же зовет, пусть и приглушенно.
Мне нужно.
Это опасно, очень, знаю.
Не выходит иначе.
Ускользнула от няни, от всех. Зачем они мне?
Холодно, как же холодно.
Надела что-то желтое, не помню. Бригита в ужасе - совсем не идет.
Будто это сейчас важно.
Есть вещи поважнее.
И пострашнее.
Мне нужно увидеть.
Нужно знать наверняка.
Тяну за дверную ручку - заперто.
Не открыть.
Присаживаюсь возле и смотрю в скважину.
В белом.
Морозно до потрескивания.
Тепло до боли - ей, не мне, не в этом теле.
Глаза пустые, серебрые.
Сталкиваемся на миг взглядом - глаза отводит. Кивает.
Знает.
Ладонь к двери.
Знает.
Не помню ее имени, даже ее саму не помню - мой Предел ограничен Прислужницами.
Но помню пустоту в глазах.
Помню опущенные плечи.
Помню безразличие и вкус крови.
Я - такая же.
Мы все - такие.
Пустые, как сосуд.
Внутри только холод и мрак. И много снега.
Люди, не вы ли должны были защищать детей своих?
Во что вы превратили нас?
Мы были невинны.
Мы были...
Холодно.
Так холодно.
Слезы сами льются из глаз.
Вытираю рукавом.
Оплакиваю тех, кем мы были и стали.
Тех, кем могли бы стать.
Помощниками, друзьями, супругами, любовниками.
Мы могли бы.
Но не стали.
Все что обрели мы - пустота и смерть.
Вот наш удел.
и Холод.
Холод Предела.
За что?
ЗА ЧТО??
Плачь переходит в всхлипы.
Нужно уходить.
Я не могу помочь.
Не могу помочь.
Прости меня.
Прости.

Бывает так, что путь нелеп и труден...
Из облаков, от неба отошедших,
Мы падаем на эту землю - люди
Из рода приходящих и ушедших.

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.

В голове стучат молоточки.
Тук-тук-тук.
Холодно пальцам и внутри.
Снег скребется, щекочет. Покрывает ледяной коркой изнутри.
Запускаю пальцы в волосы, будто хочу их вырвать совсем.
Она умрет.
Умрет.
И я ничего не могу сделать.
Прости меня.
Прости.
Даже будь я смелой, открой дверь и попытайся вызволить тебя - я только найду свою смерть.
Я, та, кто сейчас на границе людей и нелюдей.
И я не знаю, где хочу остаться.
Ничья вина. Или моя больше?
В пустынном коридоре слышатся шаги, а у меня даже нет сил поднять голову.
Только вытираю глаза рукавом, чтобы не было видно слез.
Потому что нельзя плакать по Порченным.
А по загубленным душам?
По загубленным можно?
Шаги слишком легкие.
Женщина. 
Как она очутилась тут?
Щурюсь, сквозь заплаканные веки и слипшиеся ресницы.
Меня окружает запах специй и шалфея. Странное сочетание.
Приятно.
Она садиться рядом, а я посматриваю из-за плеча.
И узнаю. Дочь Санвы.
День встреч, или что же это?
Она поглаживает живот.
Это сочитание. Светится в ней, ограненным алмазом. Живет.
Я вижу. Плохо, неясно, но все же.
Это как видеть черноту Дария, просто часть, а не цельное.
И она недовольно ворочается внутри, негодуя чему-то непонятному.
- У вас вышло замечательное платье, госпожа, - говорю я, шмыгая носом. - Именно такое вы хотели?

Но, как гласит не очень старая, зато очень верная мудрость, если тебе холодно, ты еще жив. Мертвяку такие мелочи по барабану.
Павел Корнев. Скользкий

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.

Смотрит на меня, сначала без узнавания, а после в глазах мелькает что-то.
Улыбка.
Возвращаю, ни на секунду не забывая о белом.
- Признаться, я мечтала о длинной юбке с широким подолом, чтобы, когда танцуешь, ткань разлеталась... Но планы изменились, - говорит она. - Никогда не знаешь, что и для чего появляется в нашей жизни. Когда вы дарили мне материал, я думала о юбке, а на самом деле этому шелку было предназначено стать парадной туникой для того, чтобы я была представлена сегодня Правителю. И все в нашей жизни так, все...
- Зыбко, - подсказываю. - Нечетко. Странно. И волшебно.
В последнее время - все сразу.
И очень многословна, как и все полночувствующие люди.
Она все еще улыбается, и я не могу насмотреться.
У нее очень открытая улыбка, как солнце.
Так мне улыбается только Дарий, а вот дочь Санвы, похоже, привыкла улыбаться всем. Наверное, в этом она счастливее нас.
- Со мной все ясно, но почему вы здесь в такой день? Весь двор толпится в Тронном зале и приемной. А вы на полу и расстроены? Что-то произошло?
Смотрю молча.
Есть вопросы, на которые отвечать не стоит честно.
Ложь застывает противным колким крошевом на языке и я молчу.
Ответить нужно, но что сказать?
Что сказать?
- Вас кто-то обидел?
- Тот, чьего внимания я жажду, занят. И я занимаю себя сама, - признаюсь неожиданно. - А расстраивают меня злые дети, которые играют судьбами других детей. Глупости, не берите в голову. Вам не нужно волноваться.
Вот так.
Я не сказала правды или неправды.
Все, как есть.
Только за спиной - холод. И это страшнее любой правды.
Нужно уходить, пока он не добрался до сердца - снова.
- Пойдемте, найдем для вас место, где можно прилечь, - я встаю. - Нужно найти место для отдыха для вас и кусочка вашего сердца.

Ты должен делать то, что должен делать.

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.

Она очень теплая, даже горячая.
Неожиданно не нравится к ней прикасаться, словно к человеку, которого тронула болезнь.
А вдруг болезнь тронула меня, и имя ей - холод?
Снова.
А то, что было ранее, не более чем минутное улучшение.
Нет.
Я не должна думать об этом.
Мы идем по коридорам, продолжая беседу.
Говорит она - я слушаю.
Ее платок пахнет так же, специями и шалфеем.
Приятно.
Мы идем к гостевому крылу. Медленно. Шаг за шагом. Но ей снова нехорошо, и я останавливаюсь.
Что делать?
Как себя вести?
Я не могу помочь.
Точно так же, как не могу помочь той, кто за дверью.
Да что там. Я и себе помочь не в состоянии.
Она говорит про игры, и как желала бы добра тому. кого любит.
Я тоже желаю ему добра.
В праве ли я решать, что для него - добро?
Что для него - благо?
А я? Я - благо для него?
Льдистая Ведьма - для Правителя Царя Островов?
Есть решения, которые правят нашими жизнями, но я не уверена, что хочу их принимать.
Боюсь потерять то, что есть.
А ты, не боишься, дочь Санвы?
Снова слышатся шаги. Тяжелые и грузные, но теперь мне не страшно - других стоит бояться лишь в одиночестве. А я теперь не одна.
Мужчина.
У него волевые черты лица и глаза потерянного мальчишки, оценивающего всех вокруг. Но когда он смотрит на женщину рядом со мной - взгляд теплеет.
Вот оно.
Я знаю это выражение.
Потому она его выбрала.
Он ее любит, даже если еще не признался сам себе.
Это видно по тому, как смотрит.
По тому, как прикасается - бережно.
По тому, сколько переживания на лице.
Он никогда не причинит ей зла намеренно.
И он - тот, про кого было сказано раньше. Я знаю без имен и указаний.
А напоследок она говорит:
- Кажется, за мной пришли. Спасибо, что помогли. Берегите себя и всегда надейтесь на то, чтобы тот, чьего внимания вы жаждете, смог вовремя остановиться. Ведь он тоже был там, правда?
Только улыбаюсь, оставляя ее без ответа.
Иногда остановиться невозможно.
Иногда остановка - означает смерть.
Я поддержу любое решение того, кого люблю, если это будет ему во благо.
Пусть для меня оно и станет значить нечто дурное.

Сплю плохо. Беспокойно. Одна.
Пусто.
Холодно.
Не знаю, о чем договорились отец и Генрих, да мне и все равно.
В дреме вспоминается белая комната, и - безумная секунда - мне кажется, это я там, в оковах. Еще холоднее.
Кажется - пройдет.
Кажется.
Утром приходит отец и говорит, что мы уезжаем.
Мы.
Уезжаем.
Смеюсь ему в лицо.
Какая свадьба?!
Какое "Генрих согласен"?
Я знаю, знаю, что Правитель должен жениться.
Да, я думала о себе потом.
Я знаю слухи.
Но я не ожидаю объятий и уговоров. Все не будет хорошо.
Мне - внезапно - очень жаль.
Его - их обоих. Себя. Дария.
Мы должны.
Должны.
Как больно, когда должны.
Я подумаю о твоих словах.
Но не поеду пока.
Пока.
Иди сейчас.
Надеваю белое с колкими белесыми снежинками. То самое, выбранное дочерью Санвы.
Красное кружево, словно кровь из артерии, обнимает глубокий вырез на груди, выглядывает из рукавов и лижет ноги.
Красные же ленты в волосы.
Красным - губы.
Кукла.
Бледная кукла в снегу и крови.
Дарий будет на главной площади, смотреть парад с королевой. Балконы для знати. Мне там места нет.
Ну и пусть.
Я пойду послушать среди слуг и внизу.
Были бы уши.

Хороший мой.
Вы эгоист все же.

В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь.
Александр Сергеевич Пушкин. Евгений Онегин

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.

Бегу через южную анфиладу и шаги мои отдаются стуком.
Никто не говорит, что случилось.
Только про взрыв.
Только про Воронов, будто они нечто определяющее, как судьба, а не просто глаза магов.
Глупость какая.
Холод пробирает до костей.
Вгрызается в мясо, оставляя куски в острых, будто сосульки, зубах.
Боюсь доверять чувствам.
Знаю, что он все еще жив, но до жути боюсь ошибиться.
Так же знаю, что не ошибаюсь, но и этого тоже боюсь.
Я - песчинка.
Лишь песчинка...
Сегодня я была в многотысячной толпе. Как и многие ловила конфетти в ладони и оно застряло в моем платье странными аляповатыми пятнами, теперь отмечая мой путь. Видела исполинские корабли и чудесные изделия механиков, совершенно без капли магии. Была частью людей, была человеком.
Что такое - быть челвеком?
Что это?
Я - тоже человек?
Или нет?
Запуталась.
Если я люблю и желаю счастья ему - то могу зваться человеком?
Но и тогда, давно, я тоже любила.
Тогда, давно, меня назвали порченой.
Тогда. Давно.
Порченая не может стать человеком.
А Льдистая Ведьма может?
Я знаю ответ.
Сколько не задавай вопрос, знаю.
Но мне все равно.
От холода дрожат пальцы.
Или, может быть, совсем не от холода.
От страха.
В груди дрожит.
Не знаю, что буду делать, когда попаду на место.
Если Дарий пострадал - там наверняка маг. Самый гадкий и самый противный.
Мэлос.
Боюсь его безумно, но...
Оказывается, есть страхи посильнее.
Вот о чем забыла.
Глупо с моей стороны.
Глупая, глупая Льдистая Ведьма.
Я бегу по южной анфиладе туда, где находится человек, которым я дорожу.
И возможно - скорее всего - это может меня убить.

Где-то в море стужи холод ищет души
Тех, кто ждет покоя, власти над собою...
И, боясь движенья, жаждет заточенья
В ледяные сети...
И врастает в сердце – лед...
Fort Royal - Не впускай зверя в дверь

Царь Островов. Столица. Дворец. У покоев Дария Скорбящего.

Происходящее до боли знакомо.
Стою за занавеской, ломаю пальцы в мольбе.
Тогда молила о смерти. Сейчас - о жизни.
Не могу помочь.
Я не могу помочь, как бы не хотела.
Маг может.
И в эти минуты мольбы мои обращены к нему, какую бы ненависть не скрывало сердце.
Спаси его.
Спаси.
У меня нет ничего, чтоб дать взамен. Но ты спаси его, молю всеми богами.
Больше не на кого надеяться.
Больше надежды нет.
Спаси.
Слегка покачиваюсь всем телом. Говорят это успокаивает боль.
Боль души, потому что телу - не больно.
Скажи мне кто-то, что потерянная душа моя будет болеть так по сыну дома Аэрас, поверила бы я?
Да скорее плюнула бы шутнику в лицо.
Но это неважно.
Совершенно не важно.
Только спаси его.
Тербий говорит - он очень плох.
Тербий говорит - он умирает.
Я не хочу и не могу верить.
Я притворяюсь глухой и немой.
Только прошу не мешать магу, если он подойдет ко мне. Если будет делать... что-то.
Моя жизнь - небольшая плата.
Если он пожелает ее взять.
Если захочет.
Почему я не вошла и не предложила сама?
Страх или мудрость?
Глупость или надежда?
А вдруг... не заметит?
Мысли эти мелькают секундой и стремятся в Бездну моего сознания.
Дарий, Дарий, Дарий.
Боги, как же холодно!
Спаси его, маг.
Спаси.

Живучие?
Требую доказательств.
Не обещайте мне, делайте.
И вообще. Может магу не до меня. Может он меня не заметит.