Карта ролевой игры "Забытый мир"

Дворец Правителя. Покои Белатрис-Бригиты

Она ушла. Белая Дева ушла. Оставив после себя обыкновенную молоденькую рыжеволосую фрейлину из небогатого дома. И, как я выяснил, влюбленную в меня. Но какое мне до этого дело?
В дверях показывается ученик мага. За его спиной темной массой – магистр Мэлос. И у меня резко холодеют кончики пальцев, ломит в висках.
Не пускай его, Дарий, не пускай!
Не бойся. Не пущу.
Иду к дверям так резко, что ученик шарахается в сторону. Иди. Фрейлина – твоя. До Белой Девы ты не доберешься.
Очистить голову. Не думать о ней. Сосредоточься, Дарий. Констанца. Покушение. Яд. Занемогшая фрейлина. Больше ярости. Больше гнева. Это сильные эмоции. За ними Мэлос не увидит иного. Не должен увидеть.
Верховный магистр источает запах гниющих цветов и любопытство. Ему хочется зайти и посмотреть. Но он стоит в арочном проходе, недалеко от двери и слушает меня. Наверное, чувствует, что я вру. Но не спешит проверить сам. Причина – спесь. Это я – Дарий Бастард. Я могу позволить себе еще и не такие выходки. Могу явиться в одном исподнем ночью в спальню фрейлины – тем более, Констанцы нет, и печься о благонравии фрейлин некому. Верховный Магистр  - дело иное. Его сковывает этикет. Он сомневается  - стоит ли этот странный эпизод того, чтобы испачкать себя таким не соответствующим его высокому статусу поступком.  Но и любопытство его сильно. Или чует что-то?
Вспоминаю вдруг, что на моем пальце больше нет печатки дома Аэрас. Той, что я не снимаю никогда. Заметил? Прячу руку за спину.  И отпускаю на волю свои воспоминания. Утро. Ее поцелуй. Со вкусом солнца, меда и росы. Юный гибкий стан. Тонкие пальцы в моих волосах. Разжимаю кулак воли, чтобы отпустить плотские желания. Уже не страшно. А теперь это еще и нужно. Необходимо.
Чувствую, как меняется мое дыхание. Вижу, как мелькает удовлетворение в глазах Верховного Магистра. Как поджимает он губы. Чтобы не усмехнуться. Ты увидел, что хотел? Мое волнение? Как отказывает выдержка волчонку Дарию? Как он, наконец-то, поддается зову плоти? Как вожделеет рыжую фрейлину? Смотри, смотри. Для тебя представление.
Выходит ученик, что-то шепчет магистру. Простуда, жар, бред, капли.
У нас получилось. Давлю вздох облегчения. Позже.
Кивнув мне на прощание, маги уходят. Оба. Провожаю их взглядом. Стоящий рядом Тербий протягивает мне что-то.
- Холодно, Правитель.
В его руках – теплый бархатный халат и вышитые мягкие амирские туфли без задников. Холодно, да. По анфиладе гуляет ветер. Здесь все время откуда-то сквозняки. Дожил. Начальник дворцовой стражи приносит мне тапочки, как какая-то фрейлина. Стыдно, Дарий.
Всовываю ноги в туфли, натягиваю на плечи халат. Путь до моих покоев не близок. Теперь только понимаю, как замерз, стоя босой на сквозняке. Надо возвращаться к себе. Достаточно накуролесил. За эту ночь. За этот день. Больше, чем за всю жизнь.
Кто-то трогает меня за руку. Старуха.
- Господин… Повелитель… Окажите милость. Моя девочка зовет вас.
К чему это теперь? Что мне за дело до молоденькой глупой влюбленной фрейлины? А, впрочем, именно благодаря ей я узнал ее. Белую деву. Благодарен должен быть.
- Жди,  - кивнул Тербию.
Дверь затворилась за мной с легким скрипом. Мы снова вдвоем. Нет. Тебя же нет. А эта девочка, Бригита… какое чужое имя… а я не знаю твоего, Белая дева. Надеюсь, она не станет признаваться мне в своих чувствах. Не знаю, что ответить. Не нужно.
Снова опускаюсь на тот же низкий стульчик у кровати. И спрашиваю как можно мягче:
- Что тебя беспокоит, дитя? Маг поможет тебе снова стать здоровой и веселой. Он…
Замолкаю на полуслове. Из ярких синих глаз на меня смотрит Белая Дева.  То последнее, что держало меня в разговоре с Мэлосом, покидает меня. Слишком много для одного дня. Даже если это день  Правителя. Много. Слишком много.
Наклоняю голову, прижимаюсь своим лбом к ее. И спрашиваю – тихо-тихо, так, что сам едва слышу свой голос.
- Почему ты не ушла?

Дворец Правителя. Покои Белатрис-Бригиты.

Я рад, что она здесь. Что не ушла. И пусть я хотел, чтобы она ушла. Пусть я прогонял ее. Пусть мы едва не попались Мэлосу. Пусть. Сейчас я с радостью подставляю щеки под ее пальцы.
И пусть это не ее пальцы – все равно закрываю глаза, наслаждаясь прикосновениями.

Молчу. Тебе не понравится ответ. Он и мне самому не нравится. Не думал, что люди сходят с ума так быстро. Или это происходило незаметно, долго, месяц за месяцем, год за годом. А заметил я только сейчас?

Снова молчу. Боюсь. Я знал, но сказанное вслух – звучит обреченно. Ведьма. Порченная. Враг. Добыча. На секунду мелькает подлая мысль – а смогу ли я что-то выторговать у Мэлоса за тебя? Мимолетная. Отметенная. Нет. Кишка у меня тонка торговаться с Мэлосом. Он обыграет меня. Да и не смогу я тебя отдать ему. Подумать об этом – могу. Отдать – нет.
Хриплое дыхание в ухо. Касание языка. Не делай так. Не де-лай.

Провожу пальцем по шее, кровь только что не пробивается сквозь тонкую кожу – так бьется твое… ее… сердце. Убить? Чуть сжимаю пальцы. Одно твое слово - и я сделаю это сейчас. Сверну шею этой несчастной девочке. Если. Так. Нужно. Страшно?

Не верю словам давно. Люди врут. Ведьмы… наверное, врут еще больше, чем люди. А ты не врешь. Откуда я знаю? Нет ответа. А, впрочем… Все равно - не страшно.

Наклоняюсь низко, прижимаюсь щекой к щеке. Тихо, на ухо.
- Расскажи. Сказка будет страшной?
Молчишь?
- Неважно. Я люблю страшные сказки. Рассказывай. Все, что мне стоит знать. Расскажи то, чего нет в Хрониках Царя Островов. Но сначала скажи, как твое имя. Настоящее имя.

Ой, да ладно)))) Еще как "так чтобы", господа ВальТроцкие)


Мне кажется, это вообще песня Даэвы. По крайней мере, у меня четкие ассоциации.
Жил себе Правитель, вел здоровый образ жизни - йога, диеты, лечебное голодание и кровопускание, дыхательная гимнастика.
А теперь, чувствую - закурю скоро. Бузину.

Судя по Скотади - вряд ли. Скорее, психотропное. Или галюциногенное. Главное, чтобы не афродозиак.

Страшное какое-то.
Мороженое из фейхуи лучше)))

Скот, вы долго были в отсутствии. По замку везде развешаны таблички "Курить запрещено!".

Да-да. А с афродозиаками экспериментировать не будем. Мне не нужно, а на Льдистых... мало ли как действует.

Если бы только это.


Наговариваете вы на нашу семью, Глеб Егорович Скот Ратович.
Домина, прочитав ваш пост, так и захотелось крикнуть: "Нет-нет, не уходите, я вас вижу! Сейчас возьму цветы")))

Можно подумать, если я скажу, что хочу вас хорошей, вы станете хорошей.
Нет уж. Я непритязательный. Плохая - значит, плохая. Будем перевоспитывать)))))

Отличная композиция, я считаю! Спасибо, Доми.

Дворец Правителя. Покои Белатрис-Бригиты

Ее имя проникает в  меня как воздух. Легкое. Невесомое. Прозрачное. Так ей подходящее.
- Даэва…

Твое имя выходит из меня легко. Как воздух. Я словно дышу им. Вдох-Да-Выдох-Эва.

Я не понимаю. Мне трудно понять. Мне все это трудно понять.
Как – нет огня? Все-таки это так сложно осознать – когда твои горячие руки обнимают меня за шею. Что это не твои руки. И что ты живешь в другом, странном, страшном, нечеловеческом мире.
 
Не вздрогнуть бы на этих словах. Не показать, какой ужас вызывают эти слова, сказанные тихим голосом. Ты… как человек. И ты отдала душу этим самым Хладным демонам.

Хотя бы тут я могу тебя понять. У меня даже привычки такой нет. Выживать. А потом – долженствовать. Вот главные слова в моей жизни. Что такое любовь? Я не знаю. Тебе плохо без нее?

Я не знаю. Не спрашивай меня об этом. Что в тебе такого, Льдистая Ведьма, что я, потомок Аллария Прощающего, не отдал тебя магу? Околдовала? Да. Наверное, так.

Тьма поет во мне. Тьма проснулась, Тьма ликует, Тьма шепчет. Заткнись!

 - Это больно, Льдистая Ведьма – снова чувствовать?
Синие глаза вспыхивают. Это свет Предела, наверное. Да, я вижу. Это больно. Прости.
- Прости.
Обхватываю ее (не ее? Древние боги, я сойду с ума…) лицо ладонями.
- Где ты, Даэва? – имя ее ласкает губы. Само имя словно создано, что шептать его. – Даэва… Даэва... Где ты? Где твое тело? Настоящее тело? Какая ты? И можно ли…
Замолкаю, ужаснувшись своей мысли. Тьма ликует. Сил заставить ее замолчать уже нет.
Камень покатился с горы. Кто столкнул его? Ты, Льдистая Ведьма? Ты, Даэва?

Процесс перевоспитания покажет - что и кому понравится.

Дворец Правителя. Покои Белатарис-Бригиты.

Вот она, ворожба порченных. Вот оно, колдовство Льдистой Ведьмы.
Я смотрю в ее глаза, но вижу не их. Зал – темный, бесконечный. Снег падает, но его почему-то нет нигде. И, в центре – она. Во льдах. Дом Льдистой Ведьмы.
Лишь голова свободна ото льдов, немного плечи и руки. Все белое – лицо, волосы. Глаза… Глаза ведьмы, нечеловеческие глаза. И тело - худое, изможденное. Одетое лишь в глыбу льда.
Судьба твоя, Дарий – дама-насмешница. Из грязи нищеты – во Дворец. А потом лишить всех радостей полной жизни, оставив лишь изнурительные тренировки со всеми возможными видами оружия, строго ограничений набор кушаний и «прелести» Восточной башни – впрочем, я понимал, что это суровая необходимость. Запретить молодому мужчине остужать пыл горячий крови самым простым способом – чтобы потом, в возрасте неполных двадцати пяти лет ударить поддых. Я впервые увидел обнаженную женщину – и по воле моей шутницы-судьбы эта женщина худа, во льдах и ведьма.
Хорошо ли тебе, Дарий? Так ли ты себе это представлял?

Что я чувствую? Страх? Безусловно. Отвращение? Нет. Жалость? Пожалуй… нет. Что же? Что же главное?

Вспоминаю вдруг, как первое время откармливали меня дворцовые поварихи – когда я только появился во дворце. А я ел все, что давали, никогда не отказывался, будто пытался наесться впрок. Потом Алларий запретил  - это якобы не сочеталось с обликом наследника Правителя. А первое время меня  кормили как на убой – и гладили по голове, и приговаривали что-то жалостливое – теперь уже не вспомню, что.
И я почему-то подумал именно об этом. Почему-то именно это всплыло на поверхность. Откормить бы тебя, Даэва – пирогом с дичью, фаршированным яблоками гусем, маленькими булочками с синевикой – гордостью Рози. Так, чтобы щеки появились – вульгарные и румяные, как у базарной торговки. И платье – теплое, тяжелое, бархатное подбитое мехом. И кубок горячего вина с пряностями перед сном. И спать, спать на мягкой перине, а не в глыбе льда, на кровати с шелковым балдахином, в комнате, где горит камин, и у окна стоит маленький столик, за которым я работаю иногда перед сном.
Стоп. Это же моя комната. Что в ней можешь делать ты?  Тебе там не место. Ты же ведьма. Льдистая Ведьма, продавшая душу хладным демонам. Ты вообще не жива.
Так откуда же боль в почти белых глазах? Боль… ужас… Надежда? Есть ли место надежде под ледяными сводами Финнура?
И все равно глаза у тебя живые. Единственное, что живет на белом лице, в скованном теле. Живые. Живые. Как они могут быть живыми?!

- А что будет? Если я тебя поцелую? ТАКУЮ тебя? Это изменит что-то? Что? Отвечай!
Я угадал? Что? Что все это значит?
Притягиваю к себе резко, сжимаю сильно – до хруста тонких косточек. Словно хочу разломать лед, что сковывает ту, другую. Ту, что нужна. Мне. Нужна. Льдистая ведьма.

Тьма хохочет. Тьма предвкушает. Тьма ожидает пир. Заткнись! Есть вещи хуже и страшнее тебя.

Мой поцелуй не несет ни нежности, ни ласки, ни страсти. Он грубый. Чтобы встряхнуть. Растормошить ту, что и здесь, и там.
- Не молчи! Отвечай мне, Даэва! Что будет, если я поцелую тебя?! Ту тебя?!
И только сказав, понимаю: ответ не важен. Потому что я говорю о невозможном. И дело даже не в том, что мой предок травил как дичь таких, как она.  Даже это не является самым главным.
Просто между нами – Стена.

Поскольку кое-кто не верит, что я могу добраться до Предела, то...

Дворец Правителя. Покои Белатрис-Бригиты.

Она укусила меня! Во рту отчетливый привкус крови. Говорят, нельзя дать ведьме попробовать свою кровь. Потому что тогда тебе конец. Приманит. Заберет душу. Надо же. Не все страшные сказки лгут.
Ты очень дурно воспитана, Даэва. Куда хуже меня. Я, по крайней мере, кусаюсь только в ответ.

Пойди? Куда? В Льдистый Предел? В Финнур? Перед моим мысленным взором встала армия, состоящая из лучших воинов Гильдии. Во главе со мной, стоящая под Стеной. Дальше фантазия моя не шла. Потому что за Стену пройти нельзя. Нельзя – и все. Это знают все. И, знаешь… Я совсем не хочу, чтобы ты растаяла у меня на руках. И уж точно не хочу превращаться в кадавра. Я и без этого не подарок.
Миг – и маленькая рыжая фрейлина у меня на коленях. В синих глазах – все льды Финнура. На губах – моя кровь. Ведьма. Льдистая ведьма. Запоминай, Дарий.

- Ты сошла с ума! – ору в ответ, нимало не заботясь о том, что подумает Тербий за дверью. И где-то там еще старая нянька.
После паузы повисает тишина. Я молчу. Ты молчишь.
Прижимаю твою голову к груди, упираюсь подбородком в золотистую макушку. Начинаю раскачиваться, словно баюкаю – тебя на своих коленях. Тьму в своей душе. И шепчу. В золотистую, пахнущую медом и цветами макушку.
- Я не могу, понимаешь? – погладить по голове.
- Не могу пойти к Стене,  - провести ладонью по спине.
- И тебя не пропустят, - рубашка совсем тонкая. Батист.
- И скоро Совет Десяти,  - вернуться ладонью вверх.
- И что я  буду с тобой делать?  - заправить рыжую прядь за ухо.
- Я не могу привезти тебя во Дворец, Даэва, - другую прядь – за другое ухо.
- А вдруг ты и вправду… растаешь? Нет! Не хочу! Не могу. Не знаю, что делать…  - снова прижать к себе, крепко-крепко.
- Я не смогу, понимаешь? Я не смогу забрать тебя оттуда… Я… Я… - прижимать к себе крепче. Раскачиваться и повторять: - Я не могу. Не могу. Не могу… Я без тебя не смогу. Ведьма. Ты приворожила меня. Ты этого хотела, Даэва? Это было твоей целью?
Молчишь? Откидываю тебя на сгиб локтя. Надо же. Убаюкал. Усыпил.
Ты спишь на моих руках – сколько? Пару минут? Ты спишь во льдах – сколько? Вечность?
Скрипит дверь. Старуха-нянька.
- Помоги мне, - говорю тихо – Она уснула. Жар спал.
Кладу на расправленную постель. Отвожу взгляд, когда нянька поправляет совсем сползший вбок ворот рубашки. Надеюсь, ей хватит ума молчать о событиях сегодняшней ночи – хотя бы из преданности этой рыжей девочке, Бригите. Впрочем, самая страшная тайна этой ночи старухе неизвестна. Никто не знает о Льдистой Ведьме. Никто не знает о тебе, Даэва. Только я.

Дворец Правителя. Покои Правителя.

За спиной едва слышны шаги Тербия. Амирские туфли без задников как-то совсем старчески шаркают по полу анфилады.  В прорезях в каменной кладке мелькает луна. Уже довольно высоко. Ночь на исходе. Надо хотя бы немного поспать.
________

Я проснулся незадолго до рассвета. Проснулся от того, что случается с прыщавыми юнцами на заре отрочества, когда у них во сне пачкается белье и постель. Моя постель суха, но от этого не проще.
Заснуть больше не смогу. Лежать в мягкой постели – невыносимо. Остаток ночи до рассвета провожу на полу, отогнув амирский ковер, прямо на камнях. Дышу, как учили, смотрю на небо в окне. Оно становится розовым. Наступил новый день. Впервые представления не имею, что он может мне принести.

Реклама продукции Финнурского Хладокомбината? Красиво))

Ну, знаете ли... Я не мужчина, я Правитель!
И вообще, у меня есть несколько вариантов ответа на это возмутительное заявление.
1. Все слышали? У Правителя полная тема свидетелей. Чтобы Око потом не вздумало отпираться.
2. Только после свадьбы!
3. Око кусается и наказано.
Но самый правильный - четвертый вариант.
4. *с учтивым поклоном* Как прикажет леди.
Четвертый этаж, левое крыло. У дверей угрюмый мужик по имени Тербий. Пароль на вход: "Я от Иван Иваныча", и печатку предъявить. В полночь. Жду.

Дворец Правителя. Рабочий кабинет Правителя.

 - Дарий, а где кольцо?
Вопрос Датцо выдрал меня из замысловатого письма от лорда Запада. Почему нельзя написать точно и просто, а нужно непременно с этим: «всеблагейшие известия», «надлежащим порядку образом», «превеликой спешностью и усердием».
- Что? Какое кольцо? - устало потер глаза.
 - Посмотри на свою левую руку, Дарий.
А что с ней не так? Ногти острижены, немного чернилами выпачкана – так я сегодня самолично писал Амиршаху – три черновика изорвал. Все выходило в таких словах, что дипломатией не пахло, и писцу такое доверять никак нельзя было.
Датцо кашлянул. И тут до меня дошло. Печатки нет. На правой руке – есть печатка, с глазом совета Десяти. А тяжелого кольца с ладьей Дома Аэрас – нет. Я же его никогда не снимаю!
А теперь оно у Льдистой Ведьмы. Символ главы Дома Аэрас минувшей ночью был снят с моего пальца и отдан в руки Льдистой Ведьмы. Кем? Мною.
Осмыслить все последствия своего поступка не успеваю – Тербий отворяет дверь.  Северна вернули. Это прекрасно. Дальнейшее заставляет меня расхохотаться. Никогда бы не подумал, что на дворцовых конюшнях служат настолько безрассудные люди  - чтобы удерживать дочь Санвы. Но раз уж так вышло… Мне все равно нужно размять ноги.

Дворец Правителя. Конюшни.

Двое младших конюхов вид имели слегка встрепанный. Дочь Санвы стояла в стороне, полная великолепного спокойствия. А Северн аппетитно хрустел чем-то, что отдаленно напоминало букет.
- Рад, что есть вещи незыблемые в нашем мире,  - я слегка поклонился. –  И дочери Санвы по прежнему верны своему слову. Как Северн? Он себя хорошо вел? Был послушен? Он иногда бывает строптив.
Конь громко фыркает. И выплевывает голубую ленту. Значит, это все-таки был букет.

Доми, это все Северн!

Даэва, положи нож! Посмотри под другой подушкой - там должен быть утенок))))