Карта ролевой игры "Забытый мир"

Дворец Правителя. Конюшни.


Эти слова позволили достаточно полно воссоздать картину произошедшего. Я едва сдержал улыбку – представив бой двух конюхов с дочерью Санвы. Она бы отшлепала их этим самым букетом. Но Северн добрался до него раньше.

- Так это было предназначено мне? Тронут. Мне никогда не дарили цветов. Видимо, не судьба, - я потрепал Северна по бархатному носу. – Хоть вкусно было, бандит?
Конь еще раз фыркнул, подставляясь под ладонь.
- Прошу извинить моих людей за недоразумение. Они не имели никакого права задерживать вас.
- Господин! Правитель Дарий! – взвыл один из конюхов и попытался рухнуть на колени, но второй его удержал. – Эта женщина привела вашего коня! Пропавшего! И не дала никаких объяснений!
Не думал, что такие большие глаза могут распахнуться еще больше. Оказывается – могут.
- Я не настолько хорошо знаком с обрядами знакомства в Амире. Но, думаю, в любом мире принято называть имена при знакомстве. Мое имя вы теперь знаете - Дарий из Дома Аэрас. Осталось узнать ваше.

Дворец Правителя. Конюшни.

Мне была любопытна ее реакция. Я оказался разочарован. Никакой реакции. Глаза не подкатила, в обморок не упала, даже не ойкнула. У госпожи Домиинары–эр-Риах, видимо, правители каждый по дороге попадаются.
Потрясающее достоинство и сдержанность – мне стоит поучиться. И позавидовать, наверное. Когда у меня минувшей ночью на глазах один человек вдруг оказался совсем не тем, кем я его считал – я был не таким сдержанным. Отнюдь. Правда, с тем человеком я накануне целовался. С госпожой эр-Риах мы до таких степеней знакомства не дошли. Хотя, если вспомнить эпизод с цепочкой…
Взгляд мой непроизвольно метнулся к ее талии. Она это заметила. Ха! Оказываются, дочери Санвы умеют краснеть. Зато и я заметил, что та цепочка теперь украшает ее шею. Значит, нашла кого-то, кто все-таки расстегнул тот хитрый замок. И странно, однако, что я это запомнил. Что вспомнил сейчас. А потом я еще кое-что вспомнил. И шагнул вперед. Она не попятилась. Хороший знак. Сейчас мне очень нужен был хороший знак.
- В нашу первую встречу вы сказали мне, Домиинара-эр-Риах… Вы сказали мне: «Стоит только сделать шаг в темноту – дороги назад не будет. У всего в этой жизни есть своя точка невозврата. Держитесь. Не переступайте». Как вы думаете… - не верю сам, что спрашиваю об этом, но остановиться не могу. - Как вы думаете – сейчас я все еще с… с этой стороны черты?

Дворец Правителя. Конюшни

Она говорила разное. Что-то из этого мне раньше говорили Алларий, Датцо и Кэйрон – про чувство долга. Про то, как должен себя вести Правитель. Что-то из того, что я услышал от дочери Санвы – я услышал впервые.
Но самым главным было:

Странным и неправильным было чувство облегчения при этих словах госпожи Домиинары. Кто она, и кто я – чтобы давала оценку моим поступкам? Впрочем… Я сам ее об этом спросил.

Желание рассказать о Даэве стало совсем нестерпимым. Что со мной происходит – что женщины в последние дни заставляют меня совершать странные поступки? И если бы только странные… Еще и опасные – для самого себя. Глаза горят… Главное, что это не тьма горит в них. Пока еще нет.
- Я запомнил ваше имя, Домиинара-эр-Риах из Амира. Если вам в будущем понадобится помощь… И если Правителя на тот момент еще будут звать Дарий Скорбящий из Дома Аэрас, то вам стоит придти во Дворец и назвать свое имя – и вы получите помощь. Уж хорошего коня, - я вдруг неожиданно для себя улыбнулся, - точно.
Северн тихо заржал, словно подтверждая мои слова.
- Госпоже препятствий не чинить! – сказал чуть громче и в сторону конюхов. – Она – уважаемая дочь Амира и гостья Царя Островов.
А потом я поклонился. Нет, наклонился – и подобрал голубую ленту, что раньше украшала букет.
- Удачи вам в ваших делах, Домиинара-эр-Риах, – ленту небрежно повязал поверх рукава камзола. - А благословение Санвы я забираю с собой.
Обратную дорогу до кабинета меня сопровождал запах цветов. Странно, верно?

Дворец Правителя.
Покои Правителя.
Дни идут. Я стараюсь не думать о произошедшем и заниматься делами. Их много. Совет Десяти, будь он неладен. От Дзютте нет вестей. Что будет с Севером и Домом Элеффтари – неясно. Лирс снова отправился на поиски. Констанца покинула дворец.
Слишком много неопределенностей. Не к добру.
О том, что со мной под одной крышей, возможно, все еще живет Льдистая Ведьма, предпочитаю не думать. Но, если не думать о ней – она же не исчезнет от этого. И, кроме того, у нее мое кольцо. И его надо забрать. А я не могу. Просто не могу видеть ее еще раз. Убедиться, что Даэва все еще там. Или – что ее уже нет. Она сказала, что они теперь неделимы с Бригитой, и только смерть разлучит их. Кто сказал, что Льдистая Ведьма всегда говорит правду?
Это подвешенное состояние – опасно. Или пойти на поклон к Мэлосу, попытаться выкроить из этой ситуации выгоду для себя. Или принять то, что Даэва для меня… Нет. Не могу это даже произнести этого. Теперь, когда голова немного охладилась – не могу. Это разрушит всю мою жизнь. Но и отдать ее Мэлосу – тоже не смогу. Лишь тешу себя иллюзиями – что это было бы правильно. Но ничего не делаю. Не иду к Мэлосу. Не иду к ней, чтобы забрать свое кольцо. Ничего не делаю. Хотя, отчего же? Я занят государственными делами – с усердием, которое весьма радует Датцо. Все, что угодно, лишь бы не думать о том капкане, в который я загнал себя сам.
_____

- Леди Авилла просит вас к себе.
Это была верхом непочтительности. И поэтому, едва я открыл рот, Тербий спешно добавил:
- Ваша тетя нездорова.
Лорд Севера умер. Констанцу пытались отравить. Леди Авилла занемогла, а ведь у нее даже зубы никогда не болели – боялись.
Я уже почти собирался ложиться спать, но тут дело явно срочное. Ничего, тетушка переживет мой вид в рубахе и штанах. По-семейному, без парадного камзола.

Покои леди Авиллы

Если у меня и были мысли, что леди Авилла своим якобы недомоганием пыталась мною манипулировать – они рассеялись. Леди Авилла выглядит дурно. А более всего дурно то, что она позволила мне видеть ее такой – а ведь кокетство умрет только вместе с ней. То есть – никогда.
- Что с вами? Это не… - я не успел произнести предположение от яде.
- Нет. Это обычное недомогание немолодой женщины, - отрезала леди Авилла. – Я хотела поговорить с вами о Бригите.
Что-то ледяной иглой кольнуло под ребрами. Я невозмутимо кивнул.
- Слушаю. Кто это?
Леди Авилла поджала губы. Я вздернул повыше подбородок.
- Негоже Правителю проводить столько времени в спальне фрейлины. В одном белье. Наедине. Пошли слухи.
- Их ходит тысячи обо мне. Пусть.
- Зачем?
- Мне нужно было ее допросить, - леди Авилла не копнет настолько глубоко, чтобы добраться до правды. – Эта девочка… если я правильно понял, о ком вы… фрейлина Констанцы. Она внезапно занемогла. Я предположил, что ее тоже, возможно, отравили. И что она что-то знает. Верховный Магистр тоже так подумал – он был той ночью там.
Я преврал, но совсем немного. На леди Авиллу имя Мэлоса произвело впечателние.
- Она совсем девочка…
- Да, - кивнул я. – И ничего не сказала интересного.
Совсем ничего.
- У нее есть жених, Дарий, - неожиданно тихо сказала леди Авилла. – Не ломай девочке жизнь.
Жених. У Бригиты. Какое мне дело? Почему ледяная игла по-прежнему ворочается где-то в левом подреберье?
- Вы же знаете, тетушка – я образец благонравия.
Леди Авилла стрельнула в меня проницательным взглядом. А потом вдруг спросила неожиданно:
- Где кольцо, Дарий?
Как сговорились все!
- Я отдал его ювелиру. Оно стало мне велико.
Леди Авилла медленно кивнула.
- У тебя тонкие пальцы. Длинные и сильные – как у всех мужчин Дома Аэрас. Но ты… Вы, Правитель… Дарий, ты совсем исхудал. Тебе надо лучше питаться.
Вряд ли я смог бы удивиться больше. Что-то неловко сказав леди Авилле на прощание, я покинул ее покои. Чтобы продолжить удивляться на пороге своих покоев.
- Там… - Тербий неловко переминается с ноги на ногу перед дверями в мои покои.
- Что - там?
- Там девушка. У нее ваше кольцо! И она сказала… сказала, что принадлежит вам.
Вот и ответ. Вот и урок. Не игнорируй проблему, Дарий. Не избегай ее. Иначе она сама придет к тебе. Завтра весь двор будет судачить о том, что у Правителя, наконец-то, появилась фаворитка. Что я только что говорил леди Авилле? Одним слухом больше, одним меньше. Да как бы не так!
Чье это решение – придти ко мне в спальню, сказать такое начальнику стражи? Это сделала Бригита? Или ты, Даэва? Резко дергаю дверь на себя.
- Не беспокоить ни под каким предлогом. Только если война начнется.
Тербий серьезно кивает.

Покои Правителя

Сначала мне кажется, что это шутка начальника стражи. В спальне нет никого. Но это лишь на первый взгляд. От кровати слышится вздох.
Бригита там. Или Даэва. Или они обе? На длинной цепочке – мое кольцо. Аккурат между грудей. А потом я замечаю кровь на ее руке, нож, что всегда кладу под подушку – в ее пальцах. Час от часу не легче.
- Бригита… - произношу тихо и подхожу к постели, протягиваю ладонь. Она вскидывает на меня глаза. Нет, не Бригита. – Даэва… Отдай мне нож. И кольцо.

Дворец Правителя. Покои Правителя.

Протягивает нож. Рукоятью вперед, лезвие смотрит куда-то туда, где прячется мое кольцо. Словно бросает мне вызов.
Медленно забираю нож, кладу  на стол, подальше от постели. Одной заботой меньше. Теперь…
- Кольцо!
Даэва… да, это именно она… прищурила глаза. И кольцо отправилось еще глубже, в недра корсета. А потом она слизнула кровь из порезанных пальцев. Я проследил за движением быстрого языка. А потом…

Вот так вот, да? Забери. Оттуда. Из корсета.
Вот она – точка невозврата, о которой говорила мне Домиинара-эр-Риах, дочь Санвы. Я понял это точно. Вот именно здесь и сейчас. С одной стороны  - печатка с ладьей Аэрас, кольцо, которым я запечатываю все важные письма, символ главы Дома. А с другой – место, где оно сейчас находится. Где-то там. В очень женском месте очень женского тела.
Тьма возрадуется этому. Тому, где могут оказаться мои руки. И тому, что может последовать за этим.
А тьма молчит. То ли ошалела, как и я. То ли ей все равно. То ли нет ее – этой тьмы.

Может быть, хватит уже оправдывать свои страхи тьмой, Дарий? Может, стоит самому отвечать за свои поступки и желания? Они  - твои и только твои, Дарий. Прими это. Поступи как мужчина. Стань мужчиной, в конце концов.

Я протянул руку и подцепил цепь с шеи. Потянул медленно, наблюдая, как звенья скользят по белой коже, оставляя розовый след. Как показывается из ложбинки между грудей тяжелая печатка дома Аэрас.
На этой цепочки замок совсем простой. И вот знак главы дома Аэрас возвращается на мой безымянный палец левой руки. Неспешно наматываю цепочку на левое же запястье, щелкаю замком.
Куда-то под кровать летят амирские туфли без задников. На кресло у кровати – летит рубашка. Брюки пока оставлю.
На кровати устраиваюсь в изножье, напротив молчащей Даэвы, приваливаюсь спиной к столбику балдахина, скрещиваю ноги под себя, руки на груди.
Женское платье так сложно устроено, что вряд ли я с ним справлюсь сам, без посторонней помощи. Амирскую шкатулку-загадку – и ту проще открыть. Поэтому…
- Раздевайся.

Мне тоже так кажется.

Да-да. Буквально завтра, практически.
По голове не бить! Голова у сыновей дома Аэрас - слабое место.

Голеностоп. Имеет склонность к подвывиху. Все остальное приделано надежно и крепко.

Надеюсь, что это не клей и не гвозди.

Непонятно, откуда сослагательное наклонение.
p.s. Панталоны с начесом запрещены к ношению на ЦО. Только по особому ходатайству разрешено леди Севера.
Оу. Даэва оделась в цвета Дома Аэрас. Это - все.

Все гораздо хуже. Правитель точно знает.

Все - это все. Совсем все. Полное все.
Вам идет алый, Даэва.

Дворец Правителя. Покои Правителя.

Нет, я не думал, что она откажется. Нет, я не допускал мысли, что ослушается. За столько лет я привык к тому, что если я  чего-то захочу – я это получу.  Но все равно оказался не готов.
К тому, как она послушна. Как невесом и нежен атлас завязок. Как облекает ее тончайший батист нижней рубахи. Как он скользит, белоснежный, вверх, оставляя за собой столь же белоснежное… тело.
Я не знаю, что у меня сейчас с лицом. Такое ощущение, что занемело, окаменело все тело – не шевельнуться. И не вздохнуть.

Чей это голос? Не Бригиты – у нее звонкий, девичий. А этот – низкий, гортанный, от которого у меня встают волосы на затылке. Это твой голос, Даэва? Что еще свое настоящее ты покажешь мне? Тело? Оно не твое, хоть и красиво – юное, но уже созревшее, словно согретый южным солнцем  спелый плод – протяни руку и сорви. Я протяну. И сорву. Но все равно почему-то вижу то, другое тело – в острых бликах сковывающего его льда. И те почти белые глаза – сквозь эти, синие. Я возьму то, что сейчас пришло ко мне – я уже не смогу повернуть назад. Точка невозврата пройдена. Но я  буду видеть и ту, что во льдах. Ты же понимаешь это, Даэва?
Дышать по-прежнему получается с трудом. Потому что она  - напротив меня, сминает коленями вышитый шелк покрывала. Потому что одета только в мой взгляд – и он идет ей. Потому что впервые я вижу. Впервые могу протянуть руку и прикоснуться. Потому что впервые обнаженная женщина целует меня – сказал бы, что впервые вообще целуюсь  – но я за последние дни много продвинулся по этому пути. Впервые так дышит и так шепчет.
Руки словно из камня – не поднять. Сам весь словно из булыжника  – только сердце в кровь бьется в каменной клетке груди. Ему тесно, больно. И хорошо.

Зря ты это сказала. Так с Правителями не говорят. Тело, наконец-то, сбрасывает каменный панцирь, становится снова гибким и послушным – кроме одного места. Сдвигаюсь в сторону, чтобы столбик балдахина больше не упирался в спину, и отклоняюсь назад.  Есть прок в высоком росте и длинных руках – без труда дотягиваюсь до лежащего на столе ножа.
- Обещаешь? Нет, Льдистая Ведьма, я не верю обещаниям. Давно не верю – ни обещаниям, ни клятвам. Если только… так.
Сталь летит по пальцам, течет кровь, заливая печатку дома Аэрас. Звенит отброшенный  к самой стене нож.
Правой рукой притягиваю Даэву к себе – вплотную, к груди. Пальцы моей левой руки переплетаются с пальцами ее правой. Сжимаю сильно – так, что золото кольца больно впивается в кожу – мою, ее. Влажно хлюпает кровь между ладонями. Моя. И… чья? Твоя, Даэва? Или девочки-фрейлины?
- Чистокровные верят только клятвам на крови, Льдистая. Клянись. На крови Дома Аэрас клянись. На крови предавших тебя клянись. На своей крови... если она у тебя есть. Клянись, Даэва! Клянись!
О чем клятва? Не знаю. Нет, знаю. Но никогда себе в том не признаюсь.
- Клянись, Даэва… - прикрыв глаза, прямо к губы – не нежные и ухоженные губы фрейлины Бригиты, а в те – сухие, обветренные, шершавые. Самые нежные. – Клянись…

Минздрав ЦО предупреждает: Порно по утрам ведет к инсультам.

Нужно!

Я не знаю, как это называется. Я практик, в теории не силен.
Предложения очень интересные. Сейчас иноземных послов разгоню - и вернусь к списку запланированных действий.

А это там, по спойлером, Балабол? Неожиданный ракурс. Согласен с Око:


Ходатайство было за подписью Ага.

Вот потому и не многолюдный. Эти штуки с начесом крайне негативно влияли на демографию. Сейчас вот запретили - будет беби-бум.

Видимо, все-таки придется Балабола казнить. Еще и с Безликими в сношения вступает.
Жаль. Талантливый механик. Был.

Дворец Правителя. Покои Правителя.

Клятвы произнесены. Не хватает только мага, который бы благословил наш союз. Союз Правителя Царя Островов и Льдистой Ведьмы. Против воли усмехаюсь такой картине. Не в этом мире.
Куда-то исчезают мои штаны. Я не знаю, как и куда - они просто исчезают и все. Как и моя робость и нерешительность. Я точно знаю, что все будет правильно. Потому что все произойдет с тем человеком, с которым и должно быть. А то, что это не совсем человек – сейчас не имеет значения.  

Не буду. Так, с закрытыми глазами, лучше видно.
Целую губы – те, обветренные. Веки, под которыми прячутся почти белые глаза. Пряди жестких светлых волос.
Кончиками пальцев от скул к острому подбородку. Шея, плечи. Я убираю лед. Осторожно стряхиваю мелкие крупинки с плеч. Раздвигаю ладонями плотный лед, что сковывает тебя ниже.
Я убираю лед. Плечи, грудь. Холодные камешки сосков. Ниже. Ребра чувствуются под кожей. Живот. Я убираю лед. Ноги. Отсюда тоже нужно убрать лед. Если твои ноги будут скованы льдом – как ты обнимешь ими меня?
Я знаю примерно, как это происходит. Видел – у собак, лошадей. Мне стоит повернуть тебя спиной, поставить на колени и пристроиться сзади? Нет. Так не будет. Как-нибудь разберусь.
Мы опускаемся на вышитый амирский шелк покрывала – вместе, не отпуская плеч друг друга. Не открываю глаза. Я знаю, что увижу, если их открою. Почти белые твои. Снежное тело среди вышитых лучей Санвы на покрывале. Белые волосы вокруг головы – как лучи. Тебе тепло?
Горячо.
Одно из самых ярких воспоминаний тех времен, когда я только появился во дворце – масло. Обычное сливочное масло. До того я пробовал его в жизни только раз – дорогой продукт для того места, где я жил.
Я сидел на кухне, и Рози мазала маслом мне булочку. А рядом, на деревянной дощечке, лежало масло – ярко-желтое, как солнце. И пахло оно  молоком, солнцем, довольством и сытостью. Я не удержался. И, как только Рози отвернулась, сунул палец в масло. Палец вошел в масло легко. Масло было мягким, гладким. И сладким на вкус, когда я облизал палец.
Почему я вспомнил об этом? Там ты оказалась как то подтаявшее масло. Гладкой, мягкой и сладкой.
Палец вошел в масло. Я вошел в тебя. И мы стали едины.