Карта ролевой игры "Забытый мир"

Из-под полуприкрытых век я смотрел, как пальцы Доми расстегивают ряд крохотных пуговиц на платье. Она двигалась медленно, будто бы с трудом.
Или нехотя.
Жалеет ли она о том, что вышла за меня? О том, что вообще пришла на «Молли»? О том, что все сложилось именно так? И это были не все вопросы, которые терзали меня. Был еще один, он вертелся где-то на краю сознания и не давал покоя.
Жалею ли я?
Я не имел права спрашивать себя об этом. И не имел права даже на тень сомнения.
Ее коса соскользнула со спины на плечо, когда Доми наклонилась за сорочкой, прижимая к груди снятое платье.
Мне вдруг припомнилось, что на Грехе она зачастую предпочитала спать без сорочек. Точнее, это обстоятельство предпочитал я, но Доми не возражала. Как много изменилось с того времени.
А скоро изменится еще больше.

- Почему ты перевесила цепочку?

Плотные занавеси не пропускают свет, и вся комната погружена в кромешную тьму, и не видно даже собственных рук. Но я знаю, что не один, пусть Доми и лежит тихо-тихо, и для этого мне не нужен свет.
Задутые свечи источают сладкий дымок. Мысли плывут и мешаются.
Можно ли скинуть по своему желанию? Отчего же нет. Было бы желание. А способы всегда найдутся. И недобрые люди в помощь найдутся. Знающие тайные наговоры, отвары, травы. Умеющие с демонами говорить и за руку их держать. Слушай их шепот в ночи да делай, что велят – и будет все по твоему, все как захочешь.
Есть способы. Неужто не знает о них Домиинара?
Даже я, мужчина, о них знаю, а уж ей то, женщине, и подавно… Однако знать и сделать – вещи разные. Почему-то не захотела. Почему?
Благословение Санвы, да. Точно. Ее богиня привела ее ко мне. Было бы чудесно, если бы еще она и меня научила, что делать дальше с Доми. Она совсем не такая, какой была на Грехе. Будто чужая женщина, острая, колючая, хмурая. Лишь иногда в ее глазах мелькает что-то, и она становится похожа на мою Доми.

Мою теперь. Посмотрел бы я на того, кто посчитает иначе. А такие найдутся, и даже раньше, чем мне бы хотелось. Мать будет в ярости, можно не сомневаться. В ближайшее время следует ожидать ее визита. Наверняка ей захочется собственными глазами убедиться, что ее беспутный сын спятил и вправду взял в жены женщину без имени.
Без семьи.
Без денег.
Странствующую воительницу.
Я словно наяву увидел, как леди Изабелль в гневе мечется по гостиной. Бедная мама. Она наверняка была бы счастлива объявить брак недействительным и приложит к тому все усилия, но… Это она еще не знает, что Домиинара ждет ребенка. Ей придется примириться со свершившимся.
Доми займет свое место и получит все, что причитается леди Понирос.
Имя. Положение в обществе - больше никаких нанимателей и постоялых дворов. Роскошные платья – хватит с нее мужских штанов. Украшения. Все, что пожелает.
Хватит ли этого, чтобы она была счастлива?
Мне захотелось спросить ее об этом тут же, немедленно.
- Доми, - тихо окликнул я.

Она не отозвалась. Она спала.

Я проснулся как-то сразу, вдруг, и комната в утренних сумерках показалась незнакомой. Взгляд бездумно натыкался на светлые щели в шторах, картину на стене, каминную решетку, резной прикроватный столбик… Доми.
Повернувшись ко мне спиной, она тихо спала на другом краю постели. Моя… жена. Ее коса почти расплелась во сне, темным облаком разметавшись по подушке . Я протянул руку и дотронулся до мягких волос. Она вчера говорила, что их следует обрезать. Такую красоту… Как же можно? Это принято в Амире, хорошо, но ведь здесь же не Амир. Кому нужны эти нелепые обычаи? Доми вдруг показалось мне бесконечно далекой, гораздо более далекой, чем до свадьбы.
Раньше, на Грехе, мы просыпались совсем не так. Еще толком не проснувшись, не открывая глаз, я притягивал ее к себе, и она оплетала меня руками и ногами, в полусне прятала лицо на плече. И мы еще какое-то время дремали, пока не обнаруживали, что спать в такой близости совершенно невозможно. И тогда объятия становились крепче, а сон пропадал вовсе.
При этом воспоминании вдруг накатил прилив желания. О, если бы можно было…
Бездна.
Одевался я очень тихо, стараясь не разбудить ее. Это было совершенно недостойно сэра Орвика, но из собственной спальни я убирался тайком. Я просто не знал, что сказать, когда она проснется.


Зато из ювелира, которого я посетил спустя два часа, слова лились потоком. Солнце заливало его мастерскую через широкие окна, и лысина старого мастера светилась не хуже самоцветов на его изделиях.
- Господин Понирос, давненько у меня не было такой срочного заказа, пришлось работать всю ночь, - пожаловался он, протирая монокль. – Но результат того стоил, уверяю вас! Я полностью переделал ваш перстень, он был слишком мужским, вы же сами понимаете… Но камень, камень был высочайшего качества, одно удовольствие с ним работать. Я добавил мелких бриллиантов, чтобы придать кольцу роскоши, оно ведь должно быть достойно миледи, получилось очень, очень… Вот… смотрите!

Он с гордостью выложил передо мной кольцо.
От моего перстня и впрямь остался только камень – крупный изумруд, в остальном это было изящное женское кольцо, достаточно богатое и вместе с тем не кричаще-вычурное. Идеально для знатной дамы.
- Превосходно, мистер Вилкинс. Вы непревзойденный мастер. Уверен, что леди Понирос будет в восторге.
Ювелир самодовольно улыбнулся.
- Как же иначе, господин… как же иначе.

У двери малой гостиной меня встретил Родден.
- У миледи примерка… - начал он извиняющимся тоном, оглянувшись через плечо.
Я в ответ поднял бровь. Примерка? И что? Не означает же это, будто мне нельзя войти?
Заступить дорогу управляющий мне не посмел, и на том спасибо. Я распахнул дверь и вошел в комнату.
Доми стояла, укутанная ворохом светлой ткани, и выглядела совершенно измученной. С пола поднималась портниха, смущенно отряхивая юбки.
- Я не помешал?
- Ну что вы, сэр Орвик. Мы почти закончили.
Я задержал взгляд на ее круглых розовых щеках, так контрастирующих с бледной Доми.
- Розали, вы с годами совершенно не меняетесь. Все точно так же цветете.
- Благодарю, господин. – Она покраснела от удовольствия и учтиво присела. – Мы обсудили с миледи платья, которые надо сшить в первую очередь. Сначала будет вот это, светлое. И совсем скоро – следующие два, понаряднее. Вам они понравятся, обязательно.
- В самом деле? Мне? – я усмехнулся и посмотрел на жену, напряженно разглядывающую узор на ковре под ногами. – Главное, чтобы они понравились миледи. Доми, - окликнул я, и она наконец подняла на меня глаза. – Какого цвета платья ты выбрала?
Некоторое время она смотрела на меня с непонимающим видом.
- Цвета? – рассеянно переспросила она.
- Голубое, - пришла на помощь Розали. – И изумрудно-зеленое. С кремовым кружевом. На рукавах и… декольте. Миледи любит кружева. У меня есть с собой небольшой отрез, сейчас покажу вам… - она принялась рыться в большой шкатулке на столе.

Вдруг вернулось старое полузабытое чувство… Как же давно я не присутствовал на женской примерке. Все эти горы лент, пряжек, коробки с блестящими пуговицами и бусинами, груды бархата и шелка… Не хватало только радостной суеты, смеха и кокетливых улыбок в зеркало.

Я повертел в руках кусочек тонкого кружева и опустился в кресло.
- Продолжайте.
Розали снова опустилась на пол и принялась подкалывать подол. Портниха против обыкновения была непривычно молчалива и роняла лишь скупые фразы:
- Повернитесь, миледи. Выпрямитесь. Еще немного.
Доми молча подчинялась.
- Справа немного короче, Розали.
- Правда? – портниха отошла на несколько шагов. – Вы правы, милорд. Как хорошо, что вы пришли. Что скажете насчет лимонно-желтых роз по юбке?
- Желтых? Нет, платье и так слишком светлое. Что-нибудь поярче.
- Розовые?
- Почему нет.
- Прекрасно. – Розали заметно оживилась. – Еще пояс в тон и будет просто чудесно. И еще… - она бросила быстрый взгляд на руки Доми, - быть может, перчатки…
- Из какой ткани будет зеленое платье?
- Бархат, милорд. Такой красивый густой цвет, и…
- Муар. Я могу дать муар на такое платье.
- О… - портниха моргнула и расплылась в улыбке. – Ну конечно! Это будет восхитительно и…
- Нет, - Доми повернула голову и посмотрела на меня.
- Госпожа, но…
- Никакого муара, - твердо повторила она.
В комнате повисла долгая пауза.
- Розали, оставьте нас ненадолго, - велел я и поднялся из кресла.
Портниху не надо было просить дважды, мне даже показалось, что она облегченно вздохнула, выходя из комнаты.
Мы с Доми остались одни.
В этом светлом платье она смотрелась словно мраморная статуэтка. Такая же хрупкая. И такая же белая.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил я, подходя ближе.
Доми стояла на маленькой скамеечке, и поэтому была даже чуть выше меня.
Она кивнула.
- Дай мне руку.
Какое-то время я смотрел на ее руку в своей ладони: твердые тонкие пальцы с коротко постриженными ногтями, на подушечках явно ощущались маленькие твердые мозоли. Рука едва заметно подрагивала.
- Я был у ювелира сегодня утром. Он переделал твое обручальное кольцо. Сделал его более… изящным. И уменьшил размер, конечно. – Я вынул из кармана кольцо и довольно улыбнулся, надев его на палец Доми. – В самый раз.

- Доми!.. Доми!
В который раз я оказался сбит с толку. Что я сделал не так? Боги, да можно ли вообще понять, что творится в женской голове?! Я рассчитывал на совершенно иную реакцию и предвкушал совсем иное! Мне казалось, что она обрадуется.
Доми должна была восхищенно ахнуть.
Бросить на меня взгляд из-под ресниц и покрутить рукой с кольцом, чтобы солнце вспыхнуло и заискрилось в камнях. Она должна была улыбнуться! И быть может даже… обнять меня в порыве.
Ничего из этого она не сделала.
Бросилась из комнаты вон, будто я ее смертельно обидел.

Хмурясь, я пошел следом за ней.
Ей не нравятся украшения? Но ведь она носит цепочку с жемчужиной, которую я подарил ей. Значит, дело не в этом. Тогда почему? Кольцо куда роскошнее и дороже. Вчера за ужином она говорила что-то о том, что ей не нравятся бриллианты. В кольце они были. Правда, мелкие, но достаточно много. Из-за этого?
Да нет же, это просто смешно.
Я заглядывал на ходу во все комнаты, распугивая служанок, занятых уборкой. Куда же подевалась Доми?
Очередная дверь бесшумно открылась, раздался глухой стон, и я замер на пороге, потрясенный. Всем известно, что дочери Санвы не плачут. Никогда. И если бы этого не знал, то подумал бы, что Доми плачет, обняв подушку. Ее плечи безнадежно поникли, а недошитая юбка закрутилась вокруг ног.
Так выглядит… отчаяние.
Я вдруг отчетливо понял, что она очень, очень жалеет, что ей пришлось выйти за меня. И никакие кольца и платья здесь не при чем. Она не станет мне помогать и не простит мне того, что я ее заставил. И все мои попытки как-то начать… хоть что-то, совершенно бессмысленны.

Я сделал шаг назад, заметил в углу коридора застывшую горничную.
- Принесите госпоже Понирос стакан воды, - велел я перед тем, как повернуться и уйти.

Дорогая леди Сан, вам непременно нужно встретиться с Домиинарой! Как выяснилось, эта женщина не только снимает порчу и венец безбрачия, но и превосходно мотивирует на посты! Не верите - спросите у кошки

Столица. Изумрудная гавань. "Танцующая Молли"

«Молли» тихо поскрипывала, покачиваясь у причала. Выгоревшая на солнце, грязно-бордовая косынка на голове Варравы напоминала скорее тряпку. Не удивлюсь, если она ею и была.
Склонившись над поручнями капитанского мостика, брат собственноручно мазал их густым вонючим лаком. Вонь стояла такая, что слезы выступали на глазах.
- Надеюсь, этот запах скоро выветрится? – спросил я, стараясь дышать через раз.
Варрава поднял голову.
- Что не сидится тебе возле юбки, счастливый новобрачный? – буркнул он.
Перед глазами мелькнула Доми, в отчаянии уткнувшаяся в подушку, и в груди заныло. Доми, которая теперь стала госпожой Понирос. Я не слишком большой специалист по женским настроениям, но то, что она несчастна со мной, понимаю прекрасно. Но изменить ничего нельзя. Быть может, если я буду поменьше попадаться ей на глаза, будет проще?
Я пожал плечами.
- Подумал, вдруг тебе нужна помощь.
- Благородство в каждом жесте! – язвительно прокомментировал Варрава и сунул кисть в ведерко. – Если и правда хочешь помочь, иди и займись письмами. Напиши Теону, пусть выберет дюжину гладиаторов и пришлет их вторым кораблем к открытию совета. Да чтоб не забыл их нарядить как следует! Ну, там звериные шкуры, стальные амулеты, наручи… ты лучше меня знаешь. И Яну напиши! Девочки тоже понадобятся.
- Зачем?
- Орвик, тебе свадьбой все мозги растрясло? Для торжественного представления, мы же говорили с тобой об этом! - Он немного помолчал. - Ты написал матери о своей выходке?
- Нет еще.
- Вот! Еще одно письмо! Не забудь написать, что в тот роковой день я был смертельно болен, и только поэтому не смог тебя остановить! Иначе леди Изабелль убьет меня за компанию с тобой.
Против воли я улыбнулся.
- Напишу. Последний вопрос. А почему ты не доверишь покраску кому-нибудь из матросов?
- Потому что, - Варрава наклонился и взболтал в ведерке лак, распространив вокруг себя удушливую волну запаха, - никому! Ничего! Нельзя! Доверить!
- И мне?
- Особенно тебе!

В моей каюте было идеально прибрано. Кровать аккуратно заправлена, книги на столе сложены в ровную стопку, чистые листы бумаги сложены и придавлены тяжелой чернильницей, чтобы не разлетелись от сквозняка. Никак не верилось, что всего лишь два дня назад сюда пришла Доми.
И осталась, подарив ослепительную вспышку счастья. Которая столь же стремительно погасла. Что осталось вместо нее?
О, так много всего.
Сожаление.
Жалость.
Грусть.
Гнев.
Смятение.
И мой ребенок.
Мой.
И это меняет все.
Недовольство Варравы не идет ни в какое сравнение с тем, как отреагирует Рихард на известие о моем браке. Мы и раньше не были с ним особо близки, а после несчастного случая, приковавшего его к кровати, он и вовсе замкнулся. Мало ему этого, так теперь еще и появилась весьма явная перспектива, что его дочери не унаследуют «Лапу коршуна». Если у меня родится наследник. Если.

Я тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли и сел за стол.
Письма на Грех оказались короткими, и с ними я покончил быстро.
Затем придвинул чистый лист и надолго замер над ним. Что написать матери? Как сказать ей? Леди Изабелль всегда была ярой сторонницей приличий и этикета. А мой скоропалительный брак никак нельзя было отнести к приличным. Но, как ни крути, а написать семье придется.

Едва я занес перо над бумагой, как в дверь постучали. Чернильная клякса сорвалась с пера и упала на лист, безнадежно испортив его.
- Бездна!.. Кого демоны принесли? - рявкнул я.
- Господин… - в дверь просунулся взъерошенный Марк. – Можно войти?
- Ты уже вошел, - буркнул я, сминая лист. – Чего тебе?
- Я принес вам свечи. Темнеет, а вы… пишите.
- Зажги их, раз уж принес, - в каюте и вправду становилось темно. – Как тебе на корабле?
- Спасибо, хорошо. – Он напрягся спиной. - Мне все нравится, и господин Варрава вроде бы доволен мной.
- Хочешь остаться здесь?
Марк стремительно обернулся, и глаза его вспыхнули.
- Хочу! – громко выпалил он и, тут же смутившись, потупился. – Если это возможно, - добавил он тише.
- Ну, несмотря на усилия госпожи Домины, из тебя так и не вышел толковый гладиатор. И надо признать, что по канатам у тебя получается лазать гораздо лучше. Я скажу брату.
Марк улыбнулся мне сияющей улыбкой, не веря своей удаче. Ну, хоть кто-то сегодня будет счастлив.
- Вам принести еще что-нибудь? Вина? – спросил он, пятясь к двери.
- Нет, ступай.
Такие письма лучше писать на трезвую голову.

Я замешкался на пристани и немного отстал от брата, а сейчас и вовсе забыл, что его надо догнать. Стоял, застыв будто истукан, и слушал, как смеется Доми. Легко, радостно. Я и не помнил, как звучит ее смех. За все эти дни в столице она не смеялась ни разу, горькие усмешки не в счет. А на Грехе… это было так давно. Словно в другой жизни.
Но вот она обернулась, увидела меня, и улыбка медленно сползла с ее губ, глаза вновь смотрели настороженно.

Насмотрелся? Добро пожаловать в реальность.

Я отлепился от борта и сделал несколько шагов.
При моем приближении Марк потупился, съежился и сделался как будто меньше.
- Доми, вы уже здесь. Если бы я знал, что ты собираешься показать сыну «Молли» сразу после завтрака, то предложил бы поехать со мной. – Я посмотрел на мальчика. – Астор.
Он так похож на нее.
- Сэр Орвик, -учтиво тихо пробормотал мальчик, наклонив темноволосую макушку.
- Как тебе корабль?
Он замялся, возникла недолгая пауза, и Доми тут же вмешалась, торопясь загладить неловкость:
- Мы еще не успели осмотреть его, Марк обещал нам все показать.
- Вот как? Марк? – я повернулся к нему. - Надо же, какой самостоятельный. Позволь спросить, а кто разрешил тебе оставить работу?
Он неловко переступил с ноги на ногу.
- Простите меня, господин. Я… не подумал.
- Это уж точно. Впредь изволь думать. Особенно, когда кидаешься с объятиями к леди Понирос.
Марк вскинул голову и расширившимися глазами взглянул на Доми, затем на ее руку с кольцом.
- О… Я… Простите. – он поклонился, не зная куда при этом девать швабру. – Поздравляю. Миледи.
- Спасибо, Марк, – серьезно сказала Доми. - И знаешь, что? Мой супруг не может мне запретить обнимать того, кого хочу.
С этими словами она шагнула вперед и еще раз обняла одеревеневшего Марка. Из-за ее плеча я поймал его беспомощный и извиняющийся взгляд.

У нас на корабле, кажется, намечается бунт?
Моя жена хочет обнимать раба, но не собственного мужа. Многообещающее начало семейной жизни.
Я подавил мелочное желание запретить Марку отрываться от работы и самому показать корабль. Хотя мне на мгновение очень сильно этого захотелось. Но… не соревноваться же мне за внимание Доми с мальчишкой! Это… нелепо.
Но голос мой звучал отрывистее, чем обычно.
- Марк, когда закончите с экскурсией… и объятиями, подойди к господину Варраве. Твоя помощь нужна будет при снятии паруса.

- Проклятье! - Варрава вошел в конюшню, звонко ударившись лбом о деревянную балку над воротами.
- Звук точь-в-точь как у рынды на «Молли». И тебе привет.
- О, ты здесь. Уже вернулся? Что ты тут делаешь?
- Флай захромал на обратной дороге, не могу понять, в чем дело, - ответил я, склоняясь над копытом коня.
- Жаль, я как раз хотел его взять. Надо пригласить специалиста. Бальона, помнишь, он приходил лечить мол? Такой… коротышка, - брат потер ушибленный лоб.
- Я помню. И как там молы, кстати?
- Ты знаешь… удивительно, но пошли на поправку. И даже на зад… кхм, на хвостах начали пробиваться молодые перышки. Так что, может, он и Флая…
- Нет. Перышки Флаю точно не нужны. Думаю, тут дело все-таки в подкове, - сказал я, разгибаясь. - Надо послать для начала за кузнецом, пусть он посмотрит.
- Ну ладно, возьму тогда Лотту, - Варрава потрепал серую кобылу по шее. – Хорошая девочка… Орвик!
- Мм?
- Хотел спросить тебя. А что ты собираешься делать с домом Домиинары?
Я нахмурился.
- С домом?
- Да.
- Домиинары?
- Что ты меня переспрашиваешь каждое слово как попугай!
- Прости. О каком доме ты говоришь?
- У нее есть дом. Где-то здесь, на Царе островов. Ты не знал?
- Нет… Она ничего не говорила, - медленно проговорил я, чувствуя себя последним дураком.

Конечно, у Доми наверняка был какой-то дом, не могла же она оставлять сына на съемных комнатах! Должен ведь он был где-то жить в ее отсутствие, да к тому же, женщина, которая за ним присматривает… Просто мне как-то в голову не пришло спросить у нее.

- Ну, теперь это твой дом, - брат водрузил седло на спину лошади. – Вот я и спрашиваю, что ты будешь с ним делать.
- Не знаю… надо поговорить с Доми. А ты откуда про него узнал?
- Астор сказал. Пригласил меня к ним в гости.
Вот значит как. Варраву, а не меня. Я сложил руки на груди.
- А ты, стало быть, принял предложение?
Варрава подтянул стремена и вывел Лотту из загона.
- Непременно приму, - он усмехнулся через плечо. – Если ты не продашь дом, конечно.

Я долго смотрел ему вслед и думал о том, что Астору точно не пришло бы в голову позвать в свой дом меня. Хотя бы потому, что мы почти с ним не разговаривали. Да и о чем, боги, о чем можно говорить с восьмилетним мальчиком?! Не стану же я ему рассказывать о кровавых боях Арены. Или об удачной сделке по продаже партии рабов? Или о новой девочке Яна, с кожей черной, будто эбеновое дерево? Или о своих планах на Совет десяти? О чем говорят с детьми, я не представлял. Варрава ведь это может, почему не могу я? А между тем… у меня скоро самого будет сын. Или дочь. И я должен буду как-то… Бездна, как же все это сложно!
Я с досадой наподдал камень, подвернувшийся под ногу, повернулся и запер ворота конюшни. Проблемы надо решать по мере их возникновения. Пока же нужно что-то решить с домом. Для начала хотя бы узнать, где он находится.

В холле я встретил Роддена, спешащего в сторону кухни со связкой ключей.
- Господин, вы будете ужинать дома?
- Да. Мне нужно умыться и переодеться, у меня скоро визит к сэру Хьюберту. К ужину вернусь. Моя жена у себя?
- Да, - с запинкой ответил Родден. – Она…
- Хорошо.
Я взбежал по лестнице наверх.
В спальне было пусто, только ветерок из окна шевелил шторы и страницы раскрытой книге на столе. Доми не было.
Времени у меня было мало, поэтому я решил ее не искать. Поговорим вечером. Я стащил через голову рубашку и шагнул в ванную комнату. После светлой комнаты показалось темно, я моргнул, привыкая к полумраку, и вдруг понял, что не один.
- Орвик, - Доми обхватила себя за плечи и погрузилась в воду по самую шею.
- О… извини, - я попятился назад, натолкнулся спиной на дверной косяк и замер. – Не знал, что ты здесь.
- А я не знала, что ты вернулся.
Повисла долгая неловкая пауза.
Под рябью воды угадывались очертания ее тела, тонкие прядки волос вокруг лица вились кольцами от влаги. Вытащить бы ее сейчас из воды – теплую, мокрую, унести на кровать и…
Я закрыл глаза и сглотнул.
- Я… кхм… ненадолго, - в горле пересохло. – Мне только умыться.
- Уходишь? – в голосе Доми проскользнула новая нотка.
- Да. У меня встреча.
- Ну что ж, - послышался всплеск воды, заставивший меня открыть глаза. – Тогда иди, умывайся. Таз вон там. А я еще полежу.
С этими словами она вздернула подбородок, медленно подняла руки над головой и потянулась. Из воды показался верх груди.
Боги, что она творит?!
На негнущийся ногах я прошел в угол комнаты, остро чувствуя ее пристальный взгляд. Вода для умывания оказалась холодной, но недостаточно. Я вдруг пожалел, что нельзя сунуть туда голову. Кое-как вытершись, обернулся.
Все мысли разом вылетели из головы.
Подняв ногу на бортик, Доми не спеша намыливала колено. Если бы она только знала, что со мной делает!
Из ванной я вылетел так, будто за мной гнались демоны.
И я даже не вспомнил, о чем хотел поговорить с ней.

- Орвик, вы должны остаться на ужин! У меня есть к вам одно деловое предложение, а моя супруга еще не успела пересказать вам все новости из дворца Правителя.
- О, милый, ты преувеличиваешь! – его жена похлопала его по плечу. – Просто сэр Орвик давно не был в столице и наверняка хочет узнать обо всем, что тут у нас происходит. А мы, в свою очередь, с удовольствием послушаем его рассказы про остров Греха. Бои на Арене! Это должно быть ужасно зрелищно, правда?
- Оставайтесь, Орвик. Что вам делать одному в вашем пустом особняке?
Я так никому и не сказал, что женился. Ждет ли меня Доми? Уже поздно, и она наверняка легла спать.
- Ну что ж. С удовольствием принимаю ваше предложение.
- Чудно! Николетта, проводи сэра Орвика в столовую. А я пойду приглашу к столу остальных гостей.
Я предложил руку дочери хозяев, весь вечер не сводившей с меня глаз.
Ужин был долгим, перемены блюд – бесконечными. Николетта без умолку щебетала о новом экипаже, которую она выписала с самого Амира, а я думал о том, что Доми в ее положении скоро нельзя будет ездить верхом, и нужно будет тоже купить экипаж. Поэтому я узнавал подробности конструкции и материал отделки, а глаза Николетты сияли все ярче.

Домой я вернулся уже после полуночи. Окно гостиной ярко светилось на фоне темного фасада. Родден открыл мне дверь, едва только я коснулся дверного молотка. Он никогда не уходил спать к себе, если ждал моего возвращения.
- Господин, - он слегка поклонился, подняв повыше трехрогий канделябр.
- Ты забыл погасить свечи в гостиной, - попенял я, скидывая ему на руки плащ.
- Свечи? – старик нахмурился. – Нееет. Госпожа еще не ложилась.
- Доми не спит? В такой час?
Родден пожал плечами.
- Подать вам ужин?
- Нет, я не голоден. Ты можешь идти.
Пока я шагал по полутемным коридорам, в голову лезли беспокойные мысли.
Доми не спит? Что-то случилось? Она плохо себя чувствует?
В ярко освещенной гостиной никого не было. Наверное, Родден что-то напутал. Я прошелся по пустой комнате, гася свечи, потом прихватил последнюю и направился в спальню.
Доми спала, обняв во сне подушку. Я почувствовал укол сожаления, что не меня. Присел на край кровати, разглядывая ее лицо со следами усталости. Надо будет сказать ей, чтобы она больше отдыхала.
Я вздохнул, задул свечу, разделся и осторожно лег со своей стороны кровати, опасаясь разбудить ее.
В сон провалился почти мгновенно.

- Вчера после ужина сэр Хьюберт сделал мне деловое предложение. Речь идет об аренде его складов на окраине столицы.
- Правда? – Варрава отвлекся от завтрака. – Я слышал, у него прекрасные помещения, сухие и достаточно охраняемые.
- Да. Я еще хочу съездить сегодня туда сам, посмотрю в каком состоянии дорога.
- А с чего это ему делать такое предложение тебе, а? Полагаю, что не только из-за денег?
- Разумеется. Сэр Хьюберт хочет регулярные поставки некоторых товаров по специальным ценам.
- Угум… - задумчиво протянул Варрава и нацелил на меня вилку. – А скажи мне… нет ли у этого достопочтенного сэра... юной дочери?
- К чему ты клонишь?
Брат издевательски усмехнулся и одним глотком допил кофе.
- Значит, есть. Ты по-прежнему думаешь, что дело в деньгах?
- А в чем? Послушай, я женатый человек…
Варрава вдруг резко наклонился ко мне через стол.
- А сэр Хьюберт об этом знает? – некоторое время мы смотрели в глаза друг другу. Я не выдержал и первым отвел взгляд. – Так я и думал.
- Пойду… посмотрю на карте расположение складов, - пробормотал я и вышел из-за стола.

Дверь в кабинет оказалась приоткрытой.
- Доми? – я чуть не столкнулся с ней на пороге. – Что ты тут делаешь?

- Спасибо, - я рассеянно повертел банку в руках. – Когда ты успела сходить к аптекарю, рано утром?
Доми прикусила губу и кивнула.
- Будем надеяться, что Флай быстро пойдет на поправку. Кстати, хорошо, что ты здесь, - я закрыл дверь и прошел мимо нее, поставил банку на стол. - Я хотел обсудить с тобой одно важное дело, - обернулся. – Ты ведь не против?
- Нет, - выдохнула она и качнула головой.
- Нет – это да? Или нет – это… Доми?.. – я присмотрелся к ней и увидел, как дрожит подбородок. – От тебя пахнет… Ты что-то пила?

Я пристально следил, как Доми мечется по кабинету.

- Для начала я хотел бы поговорить о том, почему моя жена вообще позволяет себе пить виски. Меня это, знаешь ли, вдруг заинтересовало гораздо больше той темы, которую я хотел обсудить, - гнев разгорался в груди, перехватывая дыхание, и говорить спокойно становилось все труднее. – И часто ты делаешь то, что тебе сильно хочется, моя свободолюбивая жена? А если завтра тебе захочется галопом пронестись на лошади и взять преграду на ней? Или искупаться в ледяной реке, спасаясь от жары? Или вдруг ты решишь, что еще немного виски не повредит ни тебе, ни ребенку? – против воли голос все повышался. – А может быть, тебе просто плевать на все?! – я шагнул к ней и схватил за плечи. – Давай же! – встряхнул ее. - Признайся, что тебе плевать на это!!!

Накатившее бешенство клокотало где-то в горле. Она говорила и дразнила напитком, а я стоял и словно загипнотизированный следил за его переливами, не в силах отвести глаз. А в голове билась только одна мысль: неужто она посмеет его выпить? Сейчас, при мне?

Доми внезапно засмеялась, резким хриплым смехом. Сколько она успела уже выпить до того, как я вошел?
И вдруг… короткий замах, и стакан полетел мне в голову, просвистев возле уха. В последнюю секунду я успел отклониться, и стакан угодил в дверь.
Раздался оглушительный звон, посыпались осколки, а на дубовой полировке расплылось пятно.
Смех резко оборвался.
В кабинете наступила тишина, в которой только было слышно тяжелое дыхание.
Мое.
Ее.
- Знаешь, дорогая, - я еле справлялся с голосом. – Что-то мне перестал нравиться этот разговор.
Я сделал к ней шаг, Доми попятилась.
- А никто и не обещал, что он тебе понравится.
- Послушай…Ты несешь какую-то чушь, - мы кружили вокруг стола. – Варрава, портниха, женихи. Ничего не понимаю, - я миролюбиво поднял руки, мимоходом отметив, что они подрагивают от ярости.
Только бы… поймать ее.
Доми смотрела настороженно и приближаться не собиралась.
- Не подходи ко мне.
- Не подходить? И кто же мне запретит?
Это не могло продолжаться бесконечно.
Я прыгнул через стол.
Доми вскрикнула и бросилась к двери, но открыть не успела.
Догнав, я припечатал ее к двери всем весом, крепко ухватив сзади за руки.
- Пусти! – она рванулась.
- Ну уж нет. Для начала мы обсудим все то, что тебя так волнует, - пропыхтел я, пытаясь удержать тонкие запястья. - Что ты там говорила? Портниха? Розали лучшая швея в столице, какое имеет значение, кому она шила одежду! Даже если моей первой жене – кто тебе, кстати, сказал про нее? – при чем здесь это?! Что еще? Варрава? Он рассказывал тебе про женщин? Так я напомню тебе, что ты сама! оставила! меня!!!
Доми слушала, уткнувшись лбом в пятно на двери.
- Не кричи!
Я перевел дыхание, внезапно осознав, что и в самом деле кричу. А еще – что прямо подо мной – Доми, рядом с которой я не мог нормально спать вот уже две недели. И перед глазами - ее склоненный затылок с завитком выбившихся из узла волос.
Обнаженная шея с выступающим позвонком.
И вдруг накрыло такое сумасшедшее желание, что захотелось нагнуться и прикусить этот позвонок губами, зубами, вырвать стон, а потом схватить ее за талию, развернуть, швырнуть на стол, задрать юбки.
И взять, подчинить, доказать, что моя, чтобы знала. Чтобы знала…
Выдохнуть.
Я заставил себя выпустить ее руки и медленно привалился головой рядом с ней.

Я долго молчал, прежде чем заговорить.
Голос звучал глухо.
- Ты никогда не рассказывала мне, что у тебя есть дом и… сын. В то утро на Грехе ты получила не только письмо от его попечителей. Еще ты получила письмо от некоего... рыцаря. – Доми чуть повернула голову. – Да, я читал его. Он называл тебя нежными словами и надеялся на скорую встречу. Скажи, ты встречалась с ним после того, как покинула Грех? – она не ответила. – Встречалась. Не говори мне о нем, я не хочу ничего знать. А с сэром Хьюбертом у меня вчера был деловой разговор, затем он настоял на том, чтобы я остался на ужин. Правила этикета таковы, что я должен поддерживать разговор за столом, в первую очередь – с рядом сидящими дамами. У моего партнера прелестная юная дочь, ты права. Я весь вечер расспрашивал ее о коляске, которую она выписала из Амира. Потому что… потому что тебе скоро будет тяжело ездить верхом. Я хотел выписать такую же для тебя. Что касается нашего брака… - я отлепился от двери, сделал несколько шагов и сел в кресло, - я должен был объявить о нем посреди городской площади? Или кричать об этом с порога при любом визите? Я хотел официально тебя представить на балу перед Советом Десяти. Сэр Хьюберт ни одним словом не показал, что желает просватать за меня свою дочь. Иначе он бы узнал, что это невозможно. – Невыносимо болела голова, виски разламывались. Слова давались с трудом. – Катарина, моя первая жена… не была со мной счастлива. Теперь несчастна и ты. – Помолчал, собираясь с духом. - И если ты и правда хочешь уехать от меня… Уезжай. Дам денег, охрану… все, что нужно.
Я положил локти на стол и закрыл лицо руками.
Что я наделал?