Карта ролевой игры "Забытый мир"

Я пристально следил, как Доми мечется по кабинету.

- Для начала я хотел бы поговорить о том, почему моя жена вообще позволяет себе пить виски. Меня это, знаешь ли, вдруг заинтересовало гораздо больше той темы, которую я хотел обсудить, - гнев разгорался в груди, перехватывая дыхание, и говорить спокойно становилось все труднее. – И часто ты делаешь то, что тебе сильно хочется, моя свободолюбивая жена? А если завтра тебе захочется галопом пронестись на лошади и взять преграду на ней? Или искупаться в ледяной реке, спасаясь от жары? Или вдруг ты решишь, что еще немного виски не повредит ни тебе, ни ребенку? – против воли голос все повышался. – А может быть, тебе просто плевать на все?! – я шагнул к ней и схватил за плечи. – Давай же! – встряхнул ее. - Признайся, что тебе плевать на это!!!

Накатившее бешенство клокотало где-то в горле. Она говорила и дразнила напитком, а я стоял и словно загипнотизированный следил за его переливами, не в силах отвести глаз. А в голове билась только одна мысль: неужто она посмеет его выпить? Сейчас, при мне?

Доми внезапно засмеялась, резким хриплым смехом. Сколько она успела уже выпить до того, как я вошел?
И вдруг… короткий замах, и стакан полетел мне в голову, просвистев возле уха. В последнюю секунду я успел отклониться, и стакан угодил в дверь.
Раздался оглушительный звон, посыпались осколки, а на дубовой полировке расплылось пятно.
Смех резко оборвался.
В кабинете наступила тишина, в которой только было слышно тяжелое дыхание.
Мое.
Ее.
- Знаешь, дорогая, - я еле справлялся с голосом. – Что-то мне перестал нравиться этот разговор.
Я сделал к ней шаг, Доми попятилась.
- А никто и не обещал, что он тебе понравится.
- Послушай…Ты несешь какую-то чушь, - мы кружили вокруг стола. – Варрава, портниха, женихи. Ничего не понимаю, - я миролюбиво поднял руки, мимоходом отметив, что они подрагивают от ярости.
Только бы… поймать ее.
Доми смотрела настороженно и приближаться не собиралась.
- Не подходи ко мне.
- Не подходить? И кто же мне запретит?
Это не могло продолжаться бесконечно.
Я прыгнул через стол.
Доми вскрикнула и бросилась к двери, но открыть не успела.
Догнав, я припечатал ее к двери всем весом, крепко ухватив сзади за руки.
- Пусти! – она рванулась.
- Ну уж нет. Для начала мы обсудим все то, что тебя так волнует, - пропыхтел я, пытаясь удержать тонкие запястья. - Что ты там говорила? Портниха? Розали лучшая швея в столице, какое имеет значение, кому она шила одежду! Даже если моей первой жене – кто тебе, кстати, сказал про нее? – при чем здесь это?! Что еще? Варрава? Он рассказывал тебе про женщин? Так я напомню тебе, что ты сама! оставила! меня!!!
Доми слушала, уткнувшись лбом в пятно на двери.
- Не кричи!
Я перевел дыхание, внезапно осознав, что и в самом деле кричу. А еще – что прямо подо мной – Доми, рядом с которой я не мог нормально спать вот уже две недели. И перед глазами - ее склоненный затылок с завитком выбившихся из узла волос.
Обнаженная шея с выступающим позвонком.
И вдруг накрыло такое сумасшедшее желание, что захотелось нагнуться и прикусить этот позвонок губами, зубами, вырвать стон, а потом схватить ее за талию, развернуть, швырнуть на стол, задрать юбки.
И взять, подчинить, доказать, что моя, чтобы знала. Чтобы знала…
Выдохнуть.
Я заставил себя выпустить ее руки и медленно привалился головой рядом с ней.

Я долго молчал, прежде чем заговорить.
Голос звучал глухо.
- Ты никогда не рассказывала мне, что у тебя есть дом и… сын. В то утро на Грехе ты получила не только письмо от его попечителей. Еще ты получила письмо от некоего... рыцаря. – Доми чуть повернула голову. – Да, я читал его. Он называл тебя нежными словами и надеялся на скорую встречу. Скажи, ты встречалась с ним после того, как покинула Грех? – она не ответила. – Встречалась. Не говори мне о нем, я не хочу ничего знать. А с сэром Хьюбертом у меня вчера был деловой разговор, затем он настоял на том, чтобы я остался на ужин. Правила этикета таковы, что я должен поддерживать разговор за столом, в первую очередь – с рядом сидящими дамами. У моего партнера прелестная юная дочь, ты права. Я весь вечер расспрашивал ее о коляске, которую она выписала из Амира. Потому что… потому что тебе скоро будет тяжело ездить верхом. Я хотел выписать такую же для тебя. Что касается нашего брака… - я отлепился от двери, сделал несколько шагов и сел в кресло, - я должен был объявить о нем посреди городской площади? Или кричать об этом с порога при любом визите? Я хотел официально тебя представить на балу перед Советом Десяти. Сэр Хьюберт ни одним словом не показал, что желает просватать за меня свою дочь. Иначе он бы узнал, что это невозможно. – Невыносимо болела голова, виски разламывались. Слова давались с трудом. – Катарина, моя первая жена… не была со мной счастлива. Теперь несчастна и ты. – Помолчал, собираясь с духом. - И если ты и правда хочешь уехать от меня… Уезжай. Дам денег, охрану… все, что нужно.
Я положил локти на стол и закрыл лицо руками.
Что я наделал?

Я вздрогнул. Едва ощутимое касание.
Невесомое.
Можно закрыть глаза и на одно бесконечное мгновение представить, что все хорошо. Но только на мгновение. Потому что комната пропахла разбитым виски и ее ладони дрожат на моих плечах.
Я поднял руку и коснулся ее пальцев.
Холодные.
Дочь Санвы больше не обжигает.
- Скажи мне вечером, куда ты хочешь отправиться. Я хочу… хочу приехать, когда ребенок появится на свет.

Происшествие на улице собрало уже порядочное количество зевак. Не каждый день увидишь такое! Крики, свист, улюлюканье!
Когда я пробрался через толпу, то увидел, что один из экипажей съехал в канаву на обочине дороги, а другой лежит посреди мостовой на боку, причем в упряжи продолжала биться упавшая лошадь, взрывая комья глины, в то время как два лакея безуспешно пытались освободить ее. Кучер помочь им не мог, поскольку был занят мордобоем со своим коллегой. Зеваки уже успели разделиться на два лагеря и активно выкрикивали ободрения одному и второму кучеру.

В поднявшейся пыли я вдруг увидел знакомое лицо.
- Сэр Хьюберт!
- Хвала богам! Сэр Орвик, вы здесь!
- Что вы тут делаете?
- А это, видите ли, мой экипаж. – Он отряхивал грязный плащ. – Я как раз направлялся к вам, как мы договаривались, и вот…
Я сделал знак своим людям помочь лакеям с лошадью и разнять кучеров.
- Да, не повезло. Я вижу, у вас там сломана ось, так что ремонт займет некоторое время. Пройдемте в мой дом, вы умоетесь, вашу одежду приведут в порядок, а потом мы возьмем моих лошадей и отправимся к складам. Вы ведь не против прогулки верхом?
Он засмеялся.
- Ну, в моем положении выбирать не приходится, не так ли? Спасибо вам за помощь.
Драка тем временем прекратилась, лошадь распрягли, и толпа зевак потихоньку начала расходиться.

Пока сэр Хьюберт умывался, а затем пил кофе в гостиной, ожидая, когда почистят его плащ, Доми так и не спустилась. Что она сейчас делает? Собирает вещи? При этой мысли в груди моментально образовался холодный комок. Каким надо было быть идиотом, чтобы согласиться на ее отъезд?
Я невольно поглядывал на дверь, ожидая, что она войдет, и представляя, что я скажу при этом. Неужели и правда сэр Хьюберт рассматривал меня в качестве потенциального зятя? Николетта еще так молода, ей рано выходить замуж. Да пусть даже и не рано, все равно…
- Сэр Орвик, у вас такое выражение лица… Все в порядке? – мой гость внимательно меня рассматривал поверх чашки.
Я сделал усилие и растянул губы в улыбке.
- Ну конечно! Просто задумался о делах.
В гостиную заглянул Родден с перекинутым через руку плащом.
- Все готово, господин.
- О, вот и ваш плащ, сэр Хьюберт. – Я встал. - Мы можем отправляться.
- Вы правы, не будем терять время.

Варрава был прав, склады оказались в превосходном состоянии. Чего не скажешь о дороге к ним, но сэр Хьюберт обещал специально прописать в договоре пункт о том, что обязуется в короткие сроки отремонтировать ее.
- Что ж, - сказал я, когда мы не спеша въехали в город, обсуждая подробности сделки, - я согласен, сегодня же дам поручение моему поверенному, чтобы составил договор. Через пару дней он будет готов и передан вам для изучения. Думаю, что недели нам хватит на урегулирование мелких нюансов, и мы подпишем его.
- Рад это слышать. С вами приятно иметь дело, господин Понирос. Предлагаю отметить сделку в «Черном олене», отличное место, - он указал на вывеску на другой стороне улицы.
Мне больше хотелось бы отправиться домой, но отказать сэру Хьюберту я не смог.
- Ну что ж… Прекрасная идея.

Официант проводил нас за стол и подал меню. Я с любопытством оглядел просторный зал, огромные окна с тяжелыми шторами, колонны, перевитые цветами.
- В столице стали открывать новые заведения, - заметил я. – Никогда здесь не был.
- О, я часто здесь бываю, - отозвался сэр Хьюберт. – Здесь хорошо кормят, а мой повар, признаюсь, отвратительно стряпает. Вчера, когда вы ужинали у нас, я приказал, чтобы готовил его помощник. Но вот беда, супруга питает к старику добрые чувства, он работал у них, когда она была еще девочкой. Не дает его уволить, поэтому мне приходится… - он развел руками, и мы рассмеялись, - искать компромиссы.
Мы сделали заказ и нам принесли вино.
- Ну что ж, - мой партнер поднял бокал, - за сделку.
- За сделку.
– Кстати, о делах. Мне хотелось бы обсудить с вами еще одно, не имеющее отношение к складам.
- Правда? Любопытно услышать.
- Тогда я начну. Видите ли, у меня…
- Милорд, - к сэру Хьюберту склонился официант. – Там на входе вас спрашивает человек, говорит, что он ваш лакей. У него для вас очень срочное сообщение.
- Сообщение? – он нахмурился. – Что могло случиться такого неотложного? – Сэр Орвик, вы простите меня? Я отойду на несколько минут, узнаю в чем дело и вернусь.
- Разумеется.

В отсутствии сэра Хьюберта я рассеянно рассматривал убранство зала. Мысли мои были далеки отсюда. Куда решит направиться Доми? Неужели ей было так плохо жить со мной под одной крышей, что она готова бежать, неважно куда? Кто позаботиться о ней, когда придет время? И имел ли я право отпускать ее?
Столько вопросов.
И лишь на последний я знаю ответ.
Нам давно надо было откровенно поговорить. Просто поговорить, а не доводить до взрыва, как это было сегодня утром. И может быть тогда наши отношения стали бы похожи на те, какие были на Грехе. И снова вернулись бы утра в обнимку, и смех, и совместные прогулки. Мы могли бы вместе ходить куда-нибудь. В театр. Интересно, была ли Доми когда-нибудь в настоящем театре? Ей наверняка бы понравилось. Или в ресторан. Она бы сидела в красивом платье, а я не мог бы отвести от нее глаз.
Как вон тот господин от своей леди.

Дама немного повернула голову, и я вдруг забыл, как дышать.
Оглох.
Почти ослеп.
Зал исчез, расплылся по периферии зрения, но пару через два стола от себя я видел очень четко. Изгиб шеи с серебристым ручейком цепочки. Завиток темных волос на виске.
Тонкую руку с тяжелым кольцом. И как богато одетый господин берет ее в свои руки и подносит к губам. Целует. И моя жена не отнимает руки.
Так вот куда она собралась уйти от меня. Это тот самый рыцарь, от которого она получала письма. Тот, с кем она виделась здесь, в столице. И, наверное, не единожды.
«Наш брак изначально был ошибкой… Я хочу уехать… Давай разъедемся»
Что ж, Орвик, поздравляю. Ты во второй раз попадаешься в ту же ловушку.
Я вдруг вдохнул, и осознал, что все это время не дышал. Вдох отозвался болью в ребрах. Вернулись звуки – звон бокалов, звяканье серебра и фарфора, плач флейты за ширмой в углу.
Ноги не гнулись, но я заставил себя встать и сделать несколько шагов. Чтобы взглянуть ей в лицо.
- Добрый вечер, - прохрипел я, останавливаясь возле стола.
Доми расширила глаза и отняла руку.
- Орвик…
- Я вижу, ты неплохо проводишь время перед отъездом.
- Домина, кто это? – с беспокойством спросил ее собеседник.
- Да, Домина, кто это? – повторил я. – Мне бы тоже хотелось это услышать.
- Орвик, я все объясню…
- Ты мне все объяснила утром! – я повысил голос, и на нас стали оглядываться посетители.
- Что здесь происходит… - начал было подниматься со своего места мужчина.
- Сидеть! - я толкнул его обратно на стул. – Тебе точно требуются охрана и деньги, дорогая? Мне кажется, этот господин вполне в состоянии тебя содержать!!!
- Ты все не так понял!
- Да что тут понимать! – заорал я в бешенстве, уже не сдерживаясь. – Ни его, ни тебя не останавливает кольцо на твоем пальце! – я дернул ее за узел волос, высвобождая длинную косу, шпильки брызнули в разные стороны.
На стуле ее собеседника покачивалась отстегнутая перевязь с ножнами.

Взвизгнула вынимаемая сталь узкой рапиры, кто-то сзади ахнул. Я сжал в руке эфес, взмахнул лезвием, на мгновение поймав потрясенный взгляд Доми, и одним движением отхватил ее косу.

- Может, это остановит, - добавил я в абсолютной тишине, воцарившейся в зале.
Все смотрели на нас во все глаза.
Доми медленно, будто во сне, подняла руку и коснулась волос. Короткий остаток косы рассыпался, закрыв уши.
Брошеная рапира зазвенела по мраморному полу.
Что делать с отрезанной косой, я не знал. Поэтому намотал ее на руку и, помедлив, сунул в карман.
- Пойдем, - я ухватил Доми повыше локтя и поднял со стула.
- Сэр Орвик, - я увидел рядом побелевшее лицо своего партнера.
- Простите, сэр Хьюберт. Мы с вами договорим в другой раз. А сейчас мне нужно отвезти жену домой.

- Но я помешал тебе заглаживать, не так ли? Ты настолько увлеклась извинением, что этот сэр светился от удовольствия, целуя твои руки! Это он писал тебе проникновенные письма на Грех? Впрочем, неважно. Но ты, Доми, ты! Сначала ты упрекаешь меня во внимании дамам, которых ты даже в глаза не видела, а сама ужинаешь бездна знает с кем, расточая любезности! Да он готов был съесть тебя вместо ужина!!! И знаешь, что? Ты! Никуда! Не едешь! Забудь о том, что я сказал утром.

В окнах зала виднелись любопытные лица, выглядывающие из-за занавесей. Скандал будет, несомненно, на всю столицу. Завтра к утру подробности этой сцены будут обсуждать во всех гостиных.
Я снова ухватил ее за руку и потащил к стойлу. Кивнул мальчишке-груму, отвязал свою лошадь.
- Забирайся в седло, Домиинара. Договорим дома. Хватит на сегодня развлечений для публики.

- Доми! Доми! Прекрати!
Мне удалось ее поймать, и я притянул ее к себе, плотно прижал ее руки к бокам. Она продолжала брыкаться и пинать меня по ногам, и ей здорово мешали длинные юбки.
- Послушай меня. Да послушай же! – она замерла, тяжело дыша. – Теперь. Я надеюсь. Ты моя жена по всем обычаям?
Доми бросила на меня злой взгляд и нехотя кивнула.
- Вот и хорошо. У дочерей Санвы есть традиция бить своих мужей у всех на глазах? Нет? Я так и думал. Поэтому давай вернемся домой и продолжим ровно с того места, на котором закончили. Идет?
Не дожидаясь ответа, я осторожно разжал руки. Доми не шевельнулась. Тогда я подхватил ее и подсадил в седло. Грум торопливо метнулся к нам, подставил руки и помог сесть мне.

Мы тронулись, и некоторое время я созерцал перед собой выпрямленную спину Доми. Спускались сумерки, с моря тянуло прохладным бризом. На ней было легкое платье с короткими рукавами, и при очередном порыве на плечах выступили мурашки.
Я потянул ее назад, не грубо, но настойчиво, заставил прижаться к себе, крепко обнял одной рукой. Ее короткие волосы развевались от ветра и щекотали мне шею, и так хотелось запустить пальцы в эти мягкие пряди.
И вдруг… все поменялось.
Мы так же ехали размеренным шагом, и так же проплывали мимо дома и витрины лавок. Только сердце билось тяжелыми толчками. И я остро чувствовал ее бедро, прижатое к моему, и глаз не мог отвести от разлета ключиц в вырезе платья. Доми тоже притихла.

Когда мы подъехали к дому, я сам снял ее с седла, но коснуться земли не позволил. Подхватил на руки и так и занес в дом. Родден, завидя нас, даже не раскрыл рта и тихо убрался в сторону кухни.
Лестница, коридор, поворот, еще один. Я плечом открыл дверь спальни, занес Доми и только тогда поставил. Зажег одну свечу в высоком подсвечнике, плотно запер дверь и обернулся.
Я и правда хотел отпустить ее? В груди что-то сжалось. Боги, какой же я болван.
Моя, моя. Была и будет.
- Поцелуй меня…
В комнате было очень тихо, и Доми молча смотрела на меня, и когда молчание стало уже невыносимым, я добавил:
- Пожалуйста.

Я опустил голову, чтобы ей было удобнее. А она… она задержала дыхание и коснулась губами век – один глаз, другой.
Я разочарованно открыл глаза и выпрямился.
Ну, а чего я ждал? Что после всего, что случилось сегодня, после всех этих бесконечных ссор и обид она будет меня целовать по-настоящему? Учитывая наши более чем натянутые отношения, мне следует быть благодарным и за такой поцелуй.

Я вздохнул и снял сюртук и жилет, расстегнул запонки на рукавах.
- Давай ложиться спать, Доми. Я сегодня… не готов разговаривать.

Я поймал ее взгляд, коснулся талии и притянул к себе.
Уперся лбом в ее лоб – близко, очень, но не так как могло бы.
- Ты правда хочешь?
Доми обняла меня за шею.
- Да. Хочу.
Внутри все дрогнуло от радости. Может, еще не все потеряно. Может, еще удастся все вернуть. И ей не придется так сильно сожалеть об этом браке.
Да помогут нам боги.

Этот поцелуй был похож на первый – очень осторожный. Губы скользили по губам –медленно, будто заново изучая. Наверное, так и положено целовать жен – нежно и аккуратно. Тем более – жен в положении. Тем более – на ночь. Тем более…
Она вдруг открыла губы, смешивая дыхание, и сама сделала поцелуй глубже, интимнее.
Чувства бесконтрольно рвались наружу, заставляя целовать ее крепче, лихорадочно ласкать, прижимая все плотнее к себе.
Я глухо застонал в ее рот.
Если не остановиться сейчас, то я за себя не отвечаю.

Посреди затягивающего безумия ласк в голове неотступно крутилась мысль: я не смогу расшнуровать это проклятое платье. Просто не смогу сейчас.
- Доми… - пробормотал я, не прекращая град поцелуев по ее губам, щекам, шее. – Мне нужно кое-что сделать. Ты только… не бойся. Обними меня. Крепче. Вот… стой так.
Я дотянулся до стола и взял с него узкий нож для бумаг. Примерился – и вспорол шнуровку на ее спине.
Доми сдавленно охнула.
- Все. Уже все. Прости. Я куплю тебе другое, обещаю.
- Ты варвар, - мягко упрекнула она.
- Как оно снимается? Вверх или вниз?
- Вверх.
Я ухватил платье за подол и рывком сдернул его с Доми, оставив ее в тонкой сорочке.
Дыхание перехватило. Боги, разве может женщина быть такой красивой?
- Иди ко мне.
Она пошла. И позволила себя раздеть до конца. И утонула со мной в прохладных простынях, и вдруг всхлипнула, оплела ногами, выгнулась.
- Стой!
Я замер.
- Ты сможешь все сделать аккуратно? Там... малыш...
- А… можно?
Я не увидел, скорее, почувствовал, как она кивнула. Жаль, что сейчас так темно и нельзя увидеть, как она заливается румянцем.
- Только…
- Я понял.

…Мне еще никогда не приходилось быть таким осторожным. Вслушиваться в ее вздохи, чтобы ненароком не сделать что-нибудь не то. И ловить каждое ее движение, позволять ей вести, направлять, делать так, как ей хочется, подчиняясь ее безмолвным указаниям. И если общение словами получалось у нас с трудом, то говорить на языке тел получалось гораздо лучше.
Невнятный шепот не в счет.
А в счет – распластанные ладони на горячей коже, переплетенные пальцы, затяжные поцелуи, крадущие дыхание, и захлестывающее удовольствие, вспыхивающее под зажмуренными веками ослепительными всполохами.
И теплый кокон из одеяла – лучшая броня от тяжелых дневных разговоров, долгих холодных пауз и взаимных упреков.

Вот так, посреди развороченной постели, освещенная солнечным лучом с танцующими в нем пылинками, взъерошенная от сна бывшая жрица Санвы принесла мне брачный обет.
И это было самое прекрасное утро за последние несколько лет.
- Знаешь, за что я люблю твою богиню? – я придвинулся ближе и потянул за край простыни, который она прижимала к груди. – За то, что она позволяет своим дочерям приносить клятвы… голыми.
Доми фыркнула, сжала губы, но не выдержала и рассмеялась, и повалилась на постель вместе со мной. А после недолгой борьбы она выпустила простынь и обвила руками мою шею. Я перестал смеяться и посерьезнел.
- Я принимаю твою клятву. Пусть будет все так, как ты сказала. Я очень хочу… чтобы у нас все получилось. Вот только… - между пальцев скользнули короткие пряди, - твои волосы жаль.
- А вчера было не жаль? – тихо спросила Доми.
- Вчера… я не слишком хорошо соображал, что делал. Увидев тебя с другим мужчиной, я… Вообще плохо помню, как отрезал тебе волосы. Очнулся, лишь когда мы вышли на улицу.
- Ты все не так понял, - мягко упрекнула она.
- Возможно. Но ты не должна была там быть. Только представь, как это выглядело!
- Прости. Я не думала, что все так выйдет. Просто сэр Чарльз...
- Тсс, - я приложил палец к ее губам. – Ни слова о нем. Не хочу омрачать это утро.
- Хорошо.
- Зато ты теперь моя. Вся моя, - против воли руки жадно сомкнулись вокруг нее.
- Да, - Доми потерлась щекой о мою и вздохнула. - А ты помнишь, что я говорила о…ммм… совместных завтраках?
- Ты хочешь есть?
- Хочу, - смущенно подтвердила она.
- А мне говорили, что леди едят как птички!
- Какая ложь!
- Ладно. Сейчас пойдем. Только еще один вопрос, м?
- Говори.
- Мне кажется, ты кое-что упустила. Там к твоей брачной клятве… случайно не полагается поцелуй?
- Орвик!..
…Завтрак все же получился очень поздним.

Пока Доми умывалась и приводила себя в порядок, я собрал с пола разбросанную вчера вечером одежду. Ни к чему лишний раз будить фантазию прислуги.
Нагнувшись, поднял сюртук и вдруг увидел, как из его кармана свешивается конец косы. Оглянулся зачем-то на дверь ванной, из-за которой доносился плеск воды, вытянул косу из кармана – длинную, толстую, растрепанную по краям пушистыми локонами, - и положил на кровать.
Что теперь с ней делать? Нельзя же ее просто выкинуть. Она… часть Доми и… как живая.
Я свернул косу и замотал в платок. Крикнул:
- Сейчас вернусь! – и вышел в коридор.

Спустился этажом ниже, в кабинет. Там было тихо, темно от задернутых штор, пахло кожаными переплетами книг и деревянными панелями обшивки. Нет нужды раздвигать шторы или зажигать свет, я прекрасно знал, где то, что мне нужно.
Скрип потайного ящика стола, звон связки ключей, легкий щелчок – крышка тяжелого ларца открылась. Я торопился: хотел быстро положить сверток с косой и вернуться в спальню, как обещал. Но опустил глаза – и медленно отложил сверток.
На дне, матово поблескивая белым в полумраке, лежали свадебные венки. Я взял один из них в руки и поднес к глазам. Гибкие ветви топорщились резными листьями, мягкими, с восковым налетом. Они выглядели точно так же, как в день свадьбы, не утратив за две с лишним недели ни капли жизни.
Почему… почему они не сохнут? Разве такое возможно? В голове роились догадки, одна невероятнее другой. Я ведь так и не узнал у Роддена, где он достал венки. Надо будет как следует расспросить старика.
Я вытащил второй венок, ветви которого так же выглядели только что срезанными. Нахмурился. Магия? Или…
Где-то в коридоре хлопнула дверь. Я быстро убрал венки и сверток под крышку и убрал ларец на место.

Подняться я все же не успел: Доми спускалась сама. Медленно, едва касаясь кончиками пальцев перил – и вдруг увидела внизу меня, замерла. Взглянула на мою протянутую руку, и ее губы дрогнули в улыбке.
- Ты здесь, - выдохнула она, остановившись на ступеньку выше.
Жемчужина в разлете ключиц оказалась прямо перед моими глазами и, не удержавшись, а наклонился, поймал ее губами.
- Да.
От нее пахло цветочным мылом и солнцем, и желание целовать было непреодолимым.
- Орвик… тут могут увидеть… - беспомощно пробормотала Доми.
Я поднял голову.
- Пусть. Это мой дом и моя жена. И я буду делать то, что захочу.
- Надеюсь, твои желания все же будут в рамках приличий, - она многозначительно подняла брови.
- Этого я не могу обещать.
Доми засмеялась.
- Слова истинного Понироса!
Она была так близко. Подол ее платья касался моих ног, руки лежали на моих плечах, ее глаза искрились смехом, глядя на меня. Доми была снова такой же, как на Грехе. Это было… почти невероятно. В груди что-то дрогнуло и сжалось. Сказать или не сказать ей про венки?
- Что? – мгновенно уловив перемену настроения, она чуть нахмурилась.
- Нет… Ничего. Пойдем.

Завтрака вдвоем не получилось.
За столом сидел Варрава над остывшим кофе и угрюмо читал какую-то бумагу.
- Сколько можно спать! – недовольно буркнул он, отрываясь от чтения, и вдруг округлил глаза, увидев Доми.
В полном молчании я отодвинул стул и помог ей сесть, затем уселся сам, развернул салфетку.
- И тебе доброе утро, - наконец сказал я. – Вижу, ты уже позавтракал.
Он ответил не сразу, во все глаза разглядывая новую «прическу» моей жены.
- Кто… - сипло проговорил он и откашлялся, - кто это сделал с ней?
- Я.
Снова воцарилась тишина, пока служанка расставляла посуду с подноса.
Доми смотрела прямо перед собой, но уголок ее губ дрожал от сдерживаемого смеха. По правде сказать, я сам еле сдерживался: мой брат с вытаращенными глазами удивительно напоминал сову.
Он переводил взгляд с меня на Доми и, казалось, что-то решал для себя.
- Знаешь… - начал он, осторожно подбирая слова, - у твоей жены, конечно, масса недостатков, и с ней, наверное, бывает непросто… договориться. Но… почему бы тебе просто было не побить ее? Зачем было… эээ… - он выразительно провел рукой по своему затылку, - ей же теперь так ходить на людях и…
Доми тихонько фыркнула, не сдержавшись.
- Это амирский брачный обычай, - пояснила она. – Орвик некоторое время не желал его совершать, не считая необходимым. Но все же нам удалось прийти к пониманию, и вчера он отрезал мои волосы.
Она благоразумно умолчала об обстоятельствах, которые к этому привели.
У Варравы все же это не укладывалось в голове.
- Идиотский обычай, - пробормотал он. – Гораздо практичнее было бы женам отрезать язык, а не волосы.
Я от души пнул его под столом.
Варрава даже не поморщился.
- Советую тебе как следует разобраться в амирских обычаях, наверняка их еще немало. Потому что твой матери будет крайне любопытно узнать о них поподробнее. – Он сунул мне бумагу, которую читал. – Вот, письмо из «Лапы коршуна». Получил сегодня утром. Леди Изабелль собирается к нам с визитом.

Присоединяюсь к поздравлениям.


Забытый Мир, ты дал мне так много. Гораздо больше, чем отдал тебе я. Живи дальше, и пусть население твое приумножится.
Хочу сказать два отдельных спасибо.

Первое - Веде. Пока ты горишь - живет ЗМ. Не бросай нас.

Второе - Домиинаре. За то, что ты есть. За то, что рядом. За то, что со мной рукой и сердцем.

- Да. Это что-то особое. – Я отложил письма и знаком предложил Доми сесть. – Попасть в Совет Десяти – великая честь, и именно туда я стремлюсь. В Совет входят представители самых влиятельных домов мира. Я искренне полагаю, что род Понирос несправедливо лишен этой привилегии.
- И… как именно ты собираешься туда попасть?
- Еще не знаю. У меня есть кое-какие планы на этот счет. Со смертью Ага Бессердечного из дома Элефтари Совет стал слишком малочисленным, сейчас самый удачный момент для попытки. Но даже в том случае, если мне это не удастся, я все равно встречусь с необходимыми мне людьми и завяжу важные знакомства. Потому что Совету предшествует целая череда празднеств, балов и увеселений, на которых нам необходимо будет присутствовать.
- Нам? – она подняла глаза.
- Да. Нам. Я намереваюсь представить тебя Правителю.
- О, Санва, - Доми прижала пальцы к губам.
- Это не все. Поверни голову… Еще. Твоя сетка для волос… это хороший вариант, выглядит прекрасно, и тебе идет обруч. Надо будет купить их несколько, ты сможешь сама их выбрать. В целом мне нравится, и мы обязательно сошьем тебе несколько бальных платьев, в которых ты будешь появляться на приемах. Но для первого выхода… для представления Правителю я хочу, чтобы ты надела амирские одежды. Уж коль я взял в жены дочь Санвы… пусть таковой она и будет выглядеть.

- Дочь… - медленно повторил я, словно пробуя слово на вкус. – Знаешь, у меня ведь есть две племянницы. У моего старшего брата Рихарда есть дочери. Я их видел в последний раз давно, они были совсем малышками. Помню, как младшая долго пряталась за креслом, увидев меня впервые, и вышла только тогда, когда вынул из сумки игрушечный меч.
Даже в темноте я почувствовал, как Доми улыбается.
- Почему меч? Это же девочка!
- Во-первых, мысль о подарках для племянниц мне пришла в голову уже накануне моего приезда, и времени просто не было. Во-вторых… ты просто не видела куклу, которую я смастерил поначалу. Варрава, когда увидел ее, испустил притворный вопль ужаса и сделал вид, что собирается выпрыгнуть за борт корабля.
- Она была такая ужасная?
- Ну… она была вполне ничего. Если не считать того, что краска на лице немного размазалась. И чтобы сделать волосы, пришлось остричь корабельного кота.
Доми уже смеялась в голос.
- Бедный кот! Но ты так и не подарил эту куклу, верно?
- Да. Варрава выкинул ее и сделал два игрушечных кораблика. А я сделал меч. И он получился гораздо лучше куклы. И что самое главное – понравился обеим девочкам. Пришлось спешно потом делать второй. Сейчас они уже совсем взрослые. Теперь им положено интересоваться нарядами и украшениями. Еще пара лет – и придет пора подыскивать им мужей.
Доми долго молчала, прежде чем задать следующий вопрос.
- Почему ты больше не виделся с ними?
- Мы с Рихардом всегда были не слишком близки. У него своя жизнь, у меня своя, и с визитами как-то не заладилось. Ограничились письмами. Кроме того, я не особо люблю приезжать в замок. Мне там… неуютно. Мой дом на Грехе.
- Ты так и не ответил на мой вопрос.
Я закрыл глаза и представил себе темноволосую малышку, похожую на Доми. Как учу ее плавать. Или забираться на дерево. Ездить верхом.
Моя дочь.
Я обнял Доми крепче и зарылся лицом в волосы на ее затылке, пахнущем апельсиновым цветом.
- У тебя мудрая богиня, Домиинара. Мудрая и щедрая. И я буду рад любому ее дару.