Карта ролевой игры "Забытый мир"

сколько, говоришь, ящиков? ))


Спасибо за игру )

Сам все выпью! А то ты лопнешь!

Тсссс.... Это секрет ))))))

У беды глаза зеленые...

Парад закончился, но если меня спросить, какие чудеса техники я там видел – смогу припомнить лишь гигантского белого исполина да дождь конфетти, осыпающий все вокруг. В отличие от Астора, уж он то разглядел с капитанского мостика все. Из сына Домиинары непрестанно сыпались вопросы, Варрава терпеливо на них отвечал, и я ему был благодарен за это – у меня голова была занята совсем другим.
Вызывающее поведение нового лорда севера совершенно не вязалось с тем положением, которое он теперь занимает. Он не дурак, отнюдь. Но так вести себя может лишь человек, твердо уверенный в том, что за его спиной стоят могущественные силы. Какие же? Вариантов было немного. Что же до его советов… друзьям в такой манере советов не дают. А советы недругов принимать во внимание не стоит.
И все же… я чувствовал, что упустил из виду нечто важное. Тень этой мысли постоянно крутилась на поверхности, но ухватить мне ее не удавалось.

- Орвик! – перекрикивая оркестр на пристани, мне махал рукой из экипажа Варрава.
Нет, в особняк я сейчас не готов возвратиться, во дворец тем более. Мне нужно как следует все обдумать.
Я жестом показал брату, чтобы езжали без меня и пошел вдоль пристани, отпустив охрану.
Калейдоскоп веселых лиц, уличные торговцы, музыканты, гадалки, акробаты, шуты и мимы, развлекавшие народ, гирлянды ярких лент мелькали пестрым водоворотом. Но постепенно они поредели, я вышел на окраину порта. Здесь было малолюдно, почти не слышно шума праздника, качались у причала редкие рыбацкие лодки, сушились сети. Трактир неподалеку с полустёршейся вывеской процветающим не выглядел, но и на дешевый притон не тянул. Крышу недавно перестилали, окна был чистыми, а запахи из гостеприимно открытых дверей намекали на хорошую кухню.
- Лучшего вина, что у тебя есть, - велел я трактирщику, бросая на стол перчатки. – И самое удачное из еды, что приготовили сегодня.
Трактирщик залепетал что-то про праздничное меню и вскоре передо мной стоял стакан и кувшин. Я сделал глоток и кивнул: сойдет.

Через несколько минут я услышал шорох плаща и за мой стол кто-то бесцеремонно сел.
- Что, мест мало?! – недовольно рявкнул я, поднял взгляд и со свистом втянул воздух.
Ну и денек выдался.
На меня в упор смотрели очень знакомые зеленые глаза.
Все еще не дыша, я осмотрел зал, внимательно разглядывая каждого посетителя, благо, их было немного. Потом медленно передвинулся на скамье, чтобы заслонить спиной моего собеседника. И лишь тогда выдохнул.
А выдохнув, ухватил его покрепче за ворот и рывком дернул ближе к себе.
- Эззелин! – прошипел я. – Мать твою безликую за ногу! Какого хрена ты тут делаешь?!

Таверна "Спящая устрица"



Безликий вдруг заходится кашлем, хриплым, надсадным. Я еще раз оглядываю зал, но до нас, кажется, никому нет дела.
- Событий сейчас в столице, конечно, много, - соглашаюсь я. – Да только ты же не парад приехал смотреть и не на балах плясать, верно? Ты хочешь узнать, чем закончится совет десяти, и узнать в числе первых. Знаешь ли ты, друг мой, что терпение есть добродетель? Ты мог бы дождаться вестей сидя дома, а не подвергая свою жизнь опасности.
В большей степени он подвергал опасности мою жизнь, но об этом я решил умолчать.
Эззелин сипло втягивает в себя воздух и его снова бьет кашель.
Не приведи боги, еще надумает помереть от лихорадки. Как мне потом объяснить клану Сенза-Вольто, что я тут не при чем?
- Тебе нужен лекарь, я могу найти его для тебя. Где ты остановился в столице?

Таверна "Спящая устрица"



Я вздрагиваю. Мне доводилось как-то бывать в Доме порченых. Но вздрагиваю не от этого. А от этих слов, которые ставят безликих на одну доску с порчеными. Не хочу. Не хочу это знать. Хочу, чтобы для меня клан Сенза-Вольто остался лишь правящим кланом на острове Греха. Ни больше ни меньше. Это просто люди, обычные люди. Со странностями, но не более того.


Почему? В самом деле?
- Кое-что изменилось. Домиинара-эр-Риах. Ждет от меня ребенка. Ты ведь помнишь ту историю с Катариной… Впервые за двенадцать лет… кто-то… - у меня вдруг прерывается голос и я пью прямо из кувшина. – Наверное, несмотря на брак, Эззелин, у тебя еще нет детей? – в упор смотрю на него. – Тешу себя надеждой, что я бы знал. Хотя… - глотаю снова. – Надеюсь, ты рад за меня. Что касается Совета. Это вопрос времени. На самом деле брак с наследницей Никанорас вовсе не являлся гарантией вхождения в совет, это была лишь одна из возможностей… А я… я человек, Эззелин, и у меня горячая кровь, - говорю теперь тихо, почти упираясь лбом в его лоб. – Я хочу… я так много всего хочу. Хочу чтобы мой род жил и продолжался. Хочу власти и денег. Уважения простых людей. Опасения знати. И это только малая часть. Некоторые назовут меня честолюбцем. Пусть так. Уж каков есть, я не стыжусь этого. А есть ли, друг мой, на свете то, что ты желаешь лично для себя, без оглядки на клан?

Ответить он не успел.
Безмятежную тишину таверну нарушил далекий раскат. Стекла в окнах дрогнули.
Что это?
Я уставился на безликого в немом вопросе.
Твоих ли рук дело?
На улице послышались крики, голоса, топот ног.
- Надо уходить отсюда.
Я бросил на стол горсть монет, поднялся.
Эззелин встал из-за стола, пошатнулся, тяжело оперся на столешницу. Слизнул каплю крови в уголке рта.
Дело плохо.
- Пойдем-ка, - я закидываю его руку на себя, подставляя плечо.
Чуть подумав, надвигаю на его лицо глубокий капюшон плаща. Ничего особенного, просто один господин слегка перебрал вина.
На улице царит паника и суматоха, все куда-то бегут.
Экипаж удается поймать относительно быстро.
- Особняк дома Понирос, - пыхчу я, сгружая безликого на сиденье и запрыгивая рядом.

Дожили...
Доминочка дарит Орвику цветы...
Хотя... Я же подарил ей ребенка! *принимает букет*

Улицы - дворец после взрыва.

Врываясь в общую сутолоку, звонкий мальчишеский голос перекрикивает уличный шум:

От этих слов у меня холодеет внутри. Во дворце?! Пожар?!
ДОМИ!!!!

– рявкает Эззелин, но я уже и сам грохочу кулаком по стенке экипажа, и не дождавшись ответа, распахиваю дверь, высовываюсь к кучеру:
- Стоять!!!
Он наконец натягивает вожжи и лошади тормозят, всхрапывая.

- безликий стоит на мостовой, кутаясь в плащ.
- Твои слова – да богам в уши, - бормочу в ответ и нетерпеливо всматриваюсь в конце улицы, откуда бегут люди. Из-за крыш домов медленно поднимается столб черного дыма.
Когда я опускаю глаза, безликого уже нет.
Не в силах усидеть в экипаже, я прыгаю на козлы к кучеру.
- Гони ко дворцу.
- Но, господин…
- Быстрее! - я выхватываю у него кнут и щелкаю над спинами лошадей. – Пошли! Пошли!!!

Дорога растянулась в вечность. Опрокинутые телеги и лотки уличных торговцев, бегущие в панике люди – все это не прибавляло скорости, и иной раз приходилось тратить драгоценные минуты, чтобы убрать с дороги препятствие.

Боги, всемогущие боги, вернусь на Грех – поставлю каждому по алтарю, зажгу самые толстые свечи, принесу в жертву каждому по белому тельцу. Только сохраните Домину. Только дайте мне увидеть ее живой.

Ограда парка, окружающего замок, проломлена в нескольких местах. Сорваны с петель кованые ворота и ветер треплет безжизненные гирлянды бумажных цветов над аллеями. Между стволами деревьев мелькают мундиры гвардейцев. Где-то вдалеке надрывно звонит колокол.
- Дождешься меня здесь – получишь двадцать драхм золотом, - я спрыгиваю с подножки.
- Сорок, - выдыхает возница свистящим шепотом, затравленно оглядываясь на гвардейцев.
Ах, ты ж, сволочь…
- Сорок, - выплевываю я, соглашаясь.

Парадная лестница завалена обломками штукатурки и битым стеклом. Пахнет гарью. Часть башни Совета обвалилась, обнажив нутро перекрытий и лестниц.
- Сэр, туда нельзя, - навстречу мне шагнул гвардеец с черным от сажи лицом.
- С дороги, - рычу, отбрасывая его к стене.
Больше он препятствовать мне не решился.
Навстречу мне иногда попадаются бегущие люди – слуги, аристократы – все они выглядят сейчас почти одинаково, страх сравнял их друг перед другом.
- Леди Понирос! Леди Домиинара! - ору в лицо каждому.
Некоторые качают головами, другие, скользнув по мне безумным взглядом, бегут дальше.

Покои, отведенные нам королевой, как и ожидалось, пусты. Какое счастье, если Доми удалось покинуть дворец и сейчас она в особняке. А если нет?!
Обыскать дворец в одиночку, да еще не зная расположение комнат – задача невыполнимая. Но я не могу остановиться, бегу в каком-то исступлении, двери, переходы, галереи смешались в одну круговерть. Под ногами хрустят цветные осколки витражей. Быстрее! Быстрее! В ушах стучит, горло саднит.
Под одним из окон лежит, скорчившись, женская фигура в длинном платье. Не помня себя, кидаюсь к ней – только не бы не она, только бы но она – переворачиваю. На меня смотрит пустыми мертвыми глазами незнакомая леди, темные волосы слиплись от крови. Бережно, словно она еще жива, опускаю на пол, прикрываю своим платком ее лицо. И – дальше, дальше.
- Доми!.. Домина!!!

Кастул, я конечно, все понимаю, это игра и все такое. Но обвалившаяся под Доми плита перекрытия была лишней. Можно было бы поберечь ее просто из уважения. А экшен можно было бы и по-другому обставить.
Что мне предлагается сейчас сыграть? Как я нахожу ее останки под завалами? Сохранить ребенка при таком падении... у меня слов нет.

Дворец - особняк Понирос. День взрыва.


Лица, лица… мелькают в бесконечном круговороте. На глаза вдруг попадается знакомое, и взгляд невольно цепляется за него. Неужели это только сегодня утром мы стояли на борту корабля и обменивались колкостями? Каким мелким мне теперь показался предмет нашего спора! Место в Совете? Да я бы сейчас отдал весь Совет вместе с правителем демонам из бездны, лишь бы Доми нашлась живой.
- Сад? Ристалище? Конюшни? – лорд Эган настойчив. – Старое крыло замка?
Я хмурюсь, пытаясь сообразить, где это. А, все равно, я готов бежать куда угодно, лишь бы не искать Доми среди всех этих людей… которым уже нельзя помочь.

В западной части парка, что прилегает к дворцу, заметно тише и малолюднее. Крики остались где-то в стороне. Но здесь все так же отчетливо тянет дымом. И еще почему-то кровью. Тошнотворный сладковатый запах.
Тут тоже обвалился один из этажей, и пустые окна слепо глядят на разросшийся сад.
- Сэр Орвик! - Из-за кустов вываливается мужчина в разорванной куртке. Его я узнаю сразу, это один из моих слуг, а вот имя припоминаю с трудом. Жером? Жерар? - Там... там... - он машет рукой в сторону провала в стене. - Госпожа Домина.
У меня обрывается сердце.
- Живая? - язык еле ворочается во рту.
- Я не знаю, - так же отчаянно шепчет он в ответ.
Вслед за ним торопливо лезу в провал.
- Выше, милорд, выше!
Остатки лестницы крошатся под ногами, на верхнее перекрытие меня подсаживает снизу Эган -
и передо мной почти сразу - она. Совсем недалеко, шагов пять.
Белая, совсем белая.
И платье, щедро залитое кровью.
Изнутри рванула нестерпимая боль.
Черное пеленой меня накрывает горе.
- Нееет!!! - эхо взметнулось под разрушенный свод.

Я не дошел до нее. Упал где-то рядом, почему то перестали держать ноги.
Пришлось ползти. Эти пять шагов были почти как пять миль.
Нет, пожалуйста, нет. Сейчас я открою глаза - и ничего этого нет. Боги, пусть это будет только сном.
Мне казалось, я бесконечно выдыхаю короткими толчками, и никак не могу вдохнуть снова.
Нечем.
Незачем.
Я хочу умереть здесь рядом, на полу.
- Сэр Орвик! - болезненный тычок в плечо, еще один. - Да очнитесь же! - лицо лорда Эгана злое. - Она жива.
Воздух наконец-то врывается в легкие. Я закашливаюсь.
- Жива? -сиплю.
- Да, да, - нетерпеливо рявкает он и за шиворот подтаскивает меня ближе. - Я за лекарем. И... что еще... носилки? Чтоб когда я вернулся, она по прежнему была живая, ясно? Ты за мной, - это уже лакею.
Не дождавшись ответа, он прыгает в провал.
- Доми? Дооми... - трясущимися руками касаюсь ее лица. На пальцах остаются белые следы - она такая бледная от осыпавшейся штукатурки. Едва это сообразив, начинаю оттирать ее – лоб, волосы, щеки, губы, - и страшно боюсь опустить глаза ниже. Кровь... Боги, сколько крови... Мне кажется, где-то далеко я слышу издевательский смех Катарины. А я то думал, что проклятие больше не работает. Дурак, какой же дурак…
На ее шее слабо бьется пульс. И мне страшно убрать с него пальцы.
- Прости меня. Я не должен был оставлять тебя. Девочка моя... Ни на шаг больше не отпущу, клянусь тебе... Только живи, прошу тебя, Доми... – я плачу над ней как мальчишка.

- Пустите-ка, - меня бесцеремонно отодвигают в сторону, рядом опускается деловитый мужчина в летах, седые кудри прозрачным облаком клубятся вокруг его лысины.
- Лекарь, - одними губами говорит вернувшийся Эган.
- Вы кто? - обращается ко мне лекарь, осторожно ощупывая плечи и руки Доми.
- Сэр Орвик Понирос, - машинально отвечаю ему.
- А это?
- Моя жена.
- Так, слушайте внимательно. Ваша жена жива, сломана рука… и наверное, еще ключица. Ребра целы. Других переломов нет, что просто чудо в данных обстоятельствах. Кровь… кровь на ее одежде… не понимаю, откуда столько. Скорее всего, не ее. Сейчас я наложу шину на руку госпожи Понирос, затем мы ее положим на носилки и снесем отсюда. Может быть, есть внутренние повреждения, но в таких условиях я не могу сказать точно.
Я с усилием сглотнул.
- Мы... ждали ребенка.
- О… - лекарь с сомнением посмотрел на Доми. - Мне нужно произвести более детальный осмотр, я уже говорил. Но... я бы не надеялся. Вы меня понимаете? Она осталась жива, это большая удача.
Смех в моих ушах зазвучал громче.
- Вы... правы, - мне остается только согласиться. – Я могу снести ее вниз на руках.
- Нет, нет, исключено. Этим можно только навредить. Подайте носилки, они вон там. И подождите, пока я все сделаю.

До самого дома она так и не пришла в себя. Варрава, с первого мгновения оценив ситуацию, ловко развернул спиной выскочившего Астора и утащил обратно в коридор, что-то гулко бормоча. Этель растерялась только поначалу, когда носилки внесли в дом. Охнув, она зажала рот рукой и застыла на лестнице. Но уже через минуту она ринулась в кухню за горячей водой.

На огромной незастеленной кровати Доми смотрелась совсем маленькой.
Чтобы дать лекарю осмотреть ее, пришлось разрезать на ней платье, жесткое от засохшей крови. Этель делала все молча, не причитая над ней, как это обычно делают женщины, и я был за это ей благодарен. Без лишних слов она выставила меня в соседнюю комнату.
- Ступайте. Сэр Орвик. Дайте доктору сделать свою работу.
Я привалился спиной к закрытой двери и медленно сполз на пол. В груди клубилась боль.
Милосердная Санва…. пусть она останется жить!

Не знаю, сколько времени я просидел так. Наверное, долго, потому что за окном сгустились синие сумерки. Я впервые молился Санве. Моя жена искренне любила эту богиню, так пусть же она поможет ей сейчас!

Дверь внезапно открылась, и я чуть не упал через порог. Этель молча поманила меня в комнату.
Доми успели переодеть в чистую рубашку, и она издали даже выглядела как обычно, если бы не перебинтованная рука поверх одеяла.
- У меня хорошие новости, сэр Орвик, - лекарь убирал пузырьки и баночки в свой саквояж. – Госпоже Домине очень повезло, ее падении что-то смягчило… или кто-то, - замявшись добавил он. – Впрочем, это не имеет значения. Важно лишь то, что она осталась жива. Более того… она сумела сохранить ребенка.
Мне показалось, я ослышался.
- Что?
- Она по-прежнему… в положении. Я бы сам не поверил, если бы не проверил лично. Поздравляю вас.
- Доктор… я…. Мы… - я лихорадочно шарил по карманам. Вот! Нашел. – Возьмите. – протянул ему кошель с деньгами.
Лекарь в сомнении посмотрел на него.
- Милорд, это слишком много…
- Берите, - я всунул кошель ему в руку. – Берите. Не знаю, как вас благодарить.
Он поколебался немного, но все же сунул кошель за пазуху.
- Я сделал все, что в моих силах. Однако… должен предупредить. Если госпожа не придет в себя к утру, это будет очень плохо. Не берусь предсказать итог. В любом случае, я навещу вас завтра в полдень. Разрешите откланяться.
- Всего доброго…. Спасибо. Этель, проводи господина доктора…

Я остался с Доми один, подошел ближе. Кровать подо мной намного прогнулась, когда я сел рядом.
Тишина была оглушающей, она давила и пугала.
Как будто весь дом вымер.
- Знаешь, дорогая, - я не вынес этой тишины, - я только что говорил с твоей богиней. И я… не был с ней почтителен. Сначала я молился ей. Просил ее. А потом… потом сказал ей, что если она не может тебе помочь, то пусть… после сегодняшней ночи вообще не выкатывается. Видишь, что я натворил. И ты должна сказать мне, что так нельзя делать... Давай, вернись ко мне. В брачной клятве... есть слова о том, что ты не оставишь меня. А ты всегда держала слово.
Я говорил и говорил, не в силах замолчать.
- Ты не представляешь, что я пережил, когда искал тебя… там. Я так боялся тебя найти и… не успеть. Не успеть сказать, что люблю тебя.

Дверь открылась, я оглянулся.
- Милорд, я постелила вам в зеленой спальне, - зашептала Этель. – И еще…. ужин. Или ванна?
- Ничего не нужно. Я останусь здесь.
- Я могу посидеть с ней, пока вы...
- Нет.
Она нахмурилась, покачала головой и тихо закрыла за собой дверь.
Я застелил половину кровати пледом, взятым из кресла, и лег сверху. И смотрел на Доми, пока не погасла последняя свеча. А потом слушал в темноте, как она дышит.
И так страшно было заснуть, чтобы проснуться и увидеть, что дышать она перестала.

Особняк Понирос.

Я снова бегу по бесконечным дворцовым коридорам, а ноги по колено затянуты плотным густым туманом. Или это пыль клубится над полом? Не бывает такой вязкой пыли…. И не видно куда ступать, есть ли пол там, под следующим шагом или бездонный провал. Шагнешь – и ухнешь вниз, через перекрытия. Но где-то там может быть Доми, и мне нужно найти жену, потому что… может быть слишком поздно. И я бегу дальше, стараясь не думать о том, что там, под ногами.
Как оказалось, провал – это еще не самое страшное. Потому что я вдруг наступаю на что-то мягкое, спотыкаюсь, не успев отдернуть ногу, падаю и почти сразу вскакиваю. Оно теперь там, позади меня, скрытое под слоем липкого тумана. Чье-то… тело.
Чье?!
Я медленно опускаюсь на колени и ползу назад, ощупывая руками перед собой пол. Что, если это… она? Не думать. Не сметь. Туман лезет в глаза, забивает рот вкусом плесени. Что же это за гадость такая? Зажмуриваюсь и стараюсь дышать реже, сглатывая тошнотворный комок у горла. Мне кажется, я ползу уже вечность.
Пальцы… Ладонь…. Я нашел! Я успел даже обрадоваться до того, как потянул руку к себе. Что-то не так. Слишком легкая. Потому что… она сама по себе. Отдельно от тела.

Захлебываясь от ужаса, я открываю глаза и внезапно просыпаюсь.
Сон, всего лишь сон. Но дурнота вполне реальна.
Меня зовут по имени. Настойчиво. Голова тяжелая и мне стоит больших усилий поднять ее.
- Орвик… Орвик… Орвик…
- Доми?
Она проснулась. Слава богам, она пережила эту ночь.
И я… тоже.
- Тише, тише… маленькая моя… - Я лег рядом, прижал ее к себе, стараясь не касаться ее перевязанной руки. – Все хорошо. Все уже хорошо. – Под губы попадались ее лоб, глаза, волосы, все еще пахнувшие дымом. Наверное, от меня пахло не лучше. Но главное, что она была жива, здесь, со мной.

- Упала, - соглашаюсь. – Упала. А я не поймал. Обещал беречь тебя и… не уберег. Простишь меня?
Она в ответ подавилась вздохом. Кашляет. Ее колотит крупная дрожь, плечо под моей рукой ходуном ходит.
И губы трясутся, белые.
Я беру ее лицо в ладони, заставляю посмотреть на меня. И сам с трудом выдерживаю этот взгляд. У нее не глаза – темные омуты боли.
Если бы только она могла плакать… От слез стало бы легче.
- Смотри на меня. Смотри… Вот так. И слушай. Ты. Сейчас здесь, со мной. Там, во дворце был взрыв… и много людей погибло. Я тебя нашел в одном из коридоров и даже какое-то время думал, что ты мертва, - голос сорвался и я еле смог вдохнуть. – Но сейчас ты дома…и я больше не оставлю тебя. А тебе нужно лежать, так сказал лекарь. Ты скоро поправишься, обещаю… - она слушает, цепляясь здоровой рукой за мой рукав. – А самое главное… он сказал, что ты сохранила ребенка. Ты слышишь, Доми?

Она с трудом разжимает пальцы, сведенные судорогой, отпускает смятую ткань. И медленно кладет ладонь на свой живот. Поднимает голову и смотрит недоверчиво.
Растерянная.
Оглушенная.
- Он… Я…
- Да.
Я кладу руку поверх ее.
- Санва… Как же это…
- Не знаю, - отзываюсь эхом. – Твоя богиня крепко тебя любит, Домиинара. На мое счастье.
Она не сводит глаз с наших переплетенных рук, и я вдруг вспоминаю, что не мыл их со вчерашней ночи. Так, обтер тряпицей, поданной Этель, и только. А теперь вот… черные костяшки пальцев и… запекшаяся кровь под ногтями.
- Доми, мне нужно… Умыться. И одежду сменить. Я недолго. И дверь открытой оставлю, ты позови только, хорошо?
Она нерешительно кивает.
- Орвик…
- Что?
- Посиди со мной еще минутку.

Все ж таки падение не прошло для Доми даром.
Она была у богини? Да и пусть, мало ли что привидится в беспамятстве… если она верит, что спасла ее Санва, а не счастливый случай, то так тому и быть, но… говорила с ребенком? Я хотел было уже сказать, что ей все приснилось, и это совершенно невозможно, но вдруг увидел сияющий взгляд Доми.
И слова застряли на губах.
Она мягко улыбалась, будто прислушиваясь к чему-то, что слышно только ей.
По большому счету ведь совсем не важно, что ей пригрезилось, главное, что она жива… и мой… - сын? – сын тоже жив.
Я улыбнулся ей в ответ.
- Мальчик… Скоро узнаем, правда это или нет. А пока тебе следует лежать и отдыхать. Ты голодна? Я распоряжусь, чтобы принесли завтрак.
- Не уверена, что хочу есть.
- Ты должна сейчас думать не только о себе, ты помнишь? Рука сильно болит?
Доми слабо пошевелила кончиками пальцев, выглядывающих из-под бинтов.
- Есть немного, - призналась она.
- Лекарь оставил капли, сказал, что можно дать тебе, если будет очень больно.
- Я пока потерплю… Орвик, - Доми наморщила лоб.
- Что?
- Астор…
- Сейчас узнаю, как он. Вчера он вернулся с парада вместе с Варравой, так что думаю, он в порядке. Пришлю его к тебе, хочешь?
- Хочу. А… как прошел парад?

Мне живо припомнилось высокомерное лицо... лорда Эгана - никак не могу привыкнуть называть его так,- когда он давал мне "ценные" советы. А потом – это же лицо, перемазанное сажей и перекошенное от волнения. За Доми. Чья невидимая рука вела ее, когда она решила купить именно этого раба?
Что ж, надо признать, что этот человек вернул вчера ей свой долг сполна.
- Парад был… грандиозным, - я с трудом припомнил белоснежного исполина, проплывшего мимо «Молли» к пристани. – Астору понравилось.
- А… совет Десяти? Он состоялся?

Хороший вопрос.
Откровенно говоря, Совет напрочь вылетел у меня из головы. Не до него как-то было. Но, судя по тому, что северный лорд вернулся с него живым и здоровым, Совет все же был. А каковы его итоги – это еще предстоит узнать.
- Не знаю, - честно признался я. – Но собираюсь это выяснить в ближайшее время.

Я целую ее в ответ как можно осторожнее, боясь все испортить своей неуклюжестью. И за руку держу аккуратно, не переставая удивляться, какая у нее узкая ладонь. Многолетнее фехтование все еще дает о себе знать, несмотря на то, что Доми давно уже не брала в руки меч – ладонь все еще жесткая, совсем непохожая на руки всех известных мне леди.
И хорошо. Мне не хочется, чтобы она была на них похожа.

Во мне еще живет тот ледяной ужас, когда я увидел ее там, посреди развалов. Едва удерживаюсь, чтобы не сгрести ее в охапку и прижать к себе.
Нельзя.
Она сейчас такая хрупкая.
И невесомая совсем, я вчера сам ее нес вниз, до сада и еще тогда мелькнула мысль, что она слишком легкая для взрослой женщины.
- Я так боялся тебя потерять, - шепотом признаюсь я.
Доми открывает глаза и смотрит на меня, долго, внимательно. Будто видит что-то, о чем я не знаю.
- Все хорошо, - шепчет она в ответ и прячет лицо у меня на плече.
Улыбается.
Я не вижу, но почему-то чувствую улыбку.
И почти успокоился. Доми здесь, со мной, и я больше не слышу издевательского смеха Катарины, звеневшего вчера в ушах. Она теперь лишь призрак, а призраков не стоит бояться.
Ничего не повторится. Хвала богам.