Карта ролевой игры "Забытый мир"

Волшебный пендель опочкой? Я не лошадкО, я лисичка, легатся назад не умею

Только за! Но мамой для стенного не буду)

Какой уступчивый стенной. Аж подозрительно)

Леди Сандра, вот прав Безик, никому. А пояс на тот случай, если вдруг меня мамой захотят сделать. А то у стенных же говорят залетают с первого раза))))))) А я еще молодая, чтобы мамой быть

Рабыня Талита добро пожаловать в игру)
Интересных сюжетов и вдохновения тебе)

Правитель, а вам ваша бАхча))))) разрешает на такое смотреть?

Алан-Лекс Добро пожаловать. Интересных тебе сюжетов)))
Я вот за приключениями на стену полезла))))) Стена ты, надеюсь, еще ждешь пост?

Я никогда не задавала Отцу вопросов. Если он говорил, что надо – значит надо. Отец всегда прав. Не задала вопроса ему и в этот раз, хотя сотню раз думала, что за ключ я достала для него и для чего он. Прошло уже несколько недель после моего возвращения, но Отец о нем даже не вспоминал. В такие дни я не знала, куда себя деть? Отец целыми днями пропадал у своего брата. А мне заняться было не чем. Прошли те дни моего детства, когда тренировки были каждый день. Сначала обучением занимался Отец. Но однажды пришел он. Я тогда впервые увидела незнакомого человека. Нет, существо равное мне. В чем-то он был родным.

Однажды Отец привел в дом пожилого человека. Это было в новинку. Он никогда домой никого не приглашал, а если кто-то приезжал, то приказывал мне отсиживаться в подземельях. В тот день Отец представил меня этому человеку. Это был пожилой седовласый мужчина, некогда он был высок и статен. Сейчас же мужчина опирался на трость и едва разгибал спину и оттого казался ниже ростом. Представляя его мне, Отец сказал, что это стенной оборотень, отслуживший на стене. Некогда сильный огромный воин за годы служения Стене превратился в усталого старика, чье лицо исчерчено многочисленными шрамами и морщинами, а глаза давно потухли, и в них уже не проглядывался зверь. Ротх стал моим учителем. Правда я не понимала, чему мог меня научить умирающий оборотень, который даже уже перекидываться не умел. Он не учил меня драться, не учил каким-то секретам оборотней. Нет. Целыми днями старик ворчал, кричал, рычал, наказывал за все, что ему казалось, заслуживало наказания, то есть за все. Если ответишь, наказание, если не ответил, наказание. Не так посмотрела, не так села, не туда упала. Каждый день, он всячески выводил меня из себя, почти ежеминутно повторяя: «Контролируй его. Будь сильнее. Не давай волю. Ты хозяин своего тела и сознания». Порой он просто изводил меня тяжелыми тренировками, рыча чуть ли не под ухом: «Злись! Злись!» И если я злилась, то наказывал очередной тренировкой. Спустя месяц я наконец нашла силы спросить почему он просит меня злиться и за это наказывает и как ни странно он ответил.
-Ты неправильно злишься. Больно, хорошо ли тебе. Радуешься или злишься, ты должна контролировать своего зверя не выпускать его, не отпускать контроль.
- Зачем?
- Глупая ты. Жизни совсем не знаешь. Не будешь скрывать, зверя тебя выследят и убьют.
- За что?
- Дура! Иди еще десять кругов тебе. Наказание за глупые вопросы.
С тех пор глупые вопросы задавать я перестала. Но так и не поняла за что меня убьют. Это мне очень красочно показал Отец, когда в замок привезли пойманных оборотней.
Их везли как самых опасных преступников, в кандалах, запертые в клетке. Провозили сквозь толпу жителей, которые кричали на них, закидывали камнями. На все это я смотрела из окна башни. И вовсе те двое мальчиков примерно моего возраста и красивая рыжеволосая девушка не были похожи на преступников. Загнанные, испуганные, усталые и израненные. Три дня я их не видела. Три дня отец запрещал мне спускаться из башни пока в замке охотнике. Три дня ночами я слышала страшные крики узников. А на рассвете четвертого дня три отрубленные головы были выставлены на обозрение публики.
Ротх привел меня к стене специально показать эти головы поближе и заставлял смотреть.
- Смотри и запомни. Не будешь прятать своего зверя, твоя голова будет висеть тут же, только из-за того, что в тебе течет не та кровь. Прячь его глубоко. Глубже чем душа. Глубже чем сама жизнь. Туда, откуда, только ты сможешь его найти.
Ротх жил во дворце два года. Все два года он занимался исключительно со мной. Тогда я Ротха ненавидела. Он бесил меня, издевался и вечно наговаривал на Отца.
- Что ты оглядываешься на этого человека. Он тебе никто! Люди твои враги. Запомни это, глупая девочка.
- Отец не враг! – твердила раз за разом я.
- Дура! Маленькая дура! Он тебя предаст, как и любой другой человек.
Я злилась, теряла над собой контроль и каждый раз он меня наказывал.

Последний раз Ротха я видела на одном из погостов у Стены. Он тогда увез меня, как сам утверждал на тренировку. Привез и сам исчез, оставив меня совсем одну среди стражников Стены. Я плохо запомнила тот день у Стены. Только один момент, когда ко мне подошел командующий погоста и сказал:
- Девочка тебя привел один из наших стражников. Но он ушел, оставив тебя. Женщинам у Стены нет места, кроме одного случая. Ты уже взрослая, вполне сможешь выносить нового воина, потому тебе предлагаю выбор: возлечь с братьями или же сегодня же ты уходишь с нашего погоста.
Я уже была достаточно взрослой, чтобы понять, о чем он говорил. О женщинах, которых водят на Стену, говорят даже в отдаленных селениях, и даже наша кухарка часто рассказывала как та и или иная женщина ходила на стену и приносила в подоле воина стены. Я осознавала, какая участь меня может ждать и выбор был очевиден. Не дожидаясь заката, я ушла сама.
Только звериные инстинкты помогли мне выжить в лесу одной, только благодаря им я добывала себе еду. Как никогда я понимала важность этой звериной части себя. И именно они привели меня к охотника.

Я много слышала об охоте. Много мне рассказывал Ротх, многому учил. Учил не оставлять следов, учил скрываться. Но я беспечный ребенок оказавшись одна совсем об том забыла. Зато на собственной шкуре поняла, что такое охота.
Это был третий день моего пути домой. Я только что поймала зайца и развела костер, чтобы его приготовить. Ничего не предвещало беды. Неожиданно что-то изменилось. Внутри меня изменилось. Я даже не взволновалась. Решила, что устала и продолжала свежевать свою добычу. Делаю надрез на шкуре, и руки сводит судорогой. Дальнейшее запоминается моментами. Из скрюченных пальцев выпадает нож. В глазах рябит. Голова раскалывается, и кто-то другой заставляет зверя рваться наружу. Больно. Я позволила зверю выйти. Терпеть его было невыносимо. Так болезненно я еще никогда не оборачивалась. Боль не отступала. И тело сводит очередной судорогой. Очередная порция боли и ломающихся костей и зверь снова уходит. Я не успеваю даже вздохнуть, как все повторяется заново. Рыки, хрипы, хруст ломающихся костей и у костра уже лисенок. Только зверь поднимает мордочку, как все начинается заново. Я не могу контролировать собственное тело оно стало марионеткой в чьих-то руках. И этот кто-то изводил и ломал меня. Страшно. Больно. Отчаяние и нет выхода. Но именно тогда вспоминаются уроки Ротха. Я начинаю понимать, что со мной происходит. На мой след напал белоглазый. Когда понимание пришло, стало чуточку легче. Или это отчаяние гнало меня. Ибо я помнила слова Ротха: «Попал на удочку белоглазого, считай уже труп». Умирать мне не хотелось.
Сцепив зубы от боли борюсь. Контролировать зверя не удается. Он все равно слушается белоглазого. Тело раз за разом перекидывается. Уже даже дышать тяжело. Я устала. Мне больно. Перед глазами так и стоят те отрубленные головы оборотней, и мне кажется, что среди них я уже вижу свою голову. В голове всплывают слова Ротха:
«Смотри и запомни. Не будешь прятать своего зверя, твоя голова будет висеть тут же, только из-за того, что в тебе течет не та кровь. Прячь его глубоко. Глубже чем душа. Глубже чем сама жизнь. Туда, откуда, только ты сможешь его найти».
Нахожу силы в желании жить. Силы чтобы в короткий момент, пока я человек, закрыть зверя. Глубоко. Глубже чем душа. Глубже чем я есть. Там где даже я сама никогда ранее не бывала, в самых темных закоулках сознания. Слышу «зов» белоглазого, но не позволяю этому зову проникнуть глубже. Прячу все дальше и дальше, пока наконец даже сама я перестаю чувствовать зверя. Словно нет его и не было. Только жуткая усталость и ломота во всем теле. Хочется спать. Лечь и уснуть. Но я знаю, что спать нельзя. Нужно идти. И я иду. Не глядя куда. Просто иду. Подальше от охотников.
Две недели я добиралась домой. Одна, без помощи своего зверя. Боясь даже заглянуть в тот угол своего сознания, куда его запрятала, чтобы не привести с собой зов белоглазого. Крала у местных жителей, разоряла курятники, но добралась домой, живой.
Тогда Отец впервые меня обнял и долго укачивал на коленях, тихо приговаривая, чтобы я запомнила, как меня предал Ротх. Оставил одну у Стены и натравил охотников. Я навсегда запомнила, что могу доверять только Отцу.

У меня были не очень приятные воспоминания со Стеной, но раз отец сказал: «Поедешь к Стене», то значит я поеду. И на этот раз я не буду на столько беспечной. За эти годы я многому научилась и поймать меня врасплох будет очень сложно. В памяти четко отложились те ощущения, когда тобой владеет белоглазый. Такому я более позволять не буду. Теперь я умею прятать зверя.
На этот раз я добралась до нужного погоста за два дня верхом. Оборачиваться лисой я просто не рисковала в незнакомых землях. В прошлый раз мне повезло. Возможно, это был еще не совсем опытный белоглазый. Но в следующий раз может повезти охотникам. Потому я путешествовала как обычный человек – верхом, глубоко спрятав зверя. Так глубоко, что даже оборотни, что служили в погосте, не сразу признали во мне оборотня.

Стена встретила меня промозглым ветром и непривычным бесцветием вокруг. В свою первую поездку на Стену я этого не запомнила. Другие более сильные воспоминания затмили саму Стену. В этом раз у меня было вдоволь времени, чтобы насладиться всеми «красотами» Стены. Еще рано утром, когда я только подъезжала, Стена нависала на севере громадой, закрывая весь обзор. И чем ближе к ней подъезжаешь, тем сумрачнее становился день, как мне показалось. Стена угнетала своими размерами, своей серостью, холодом, что веял с севера. Коварный ветер врывался под полы мехового плаща, холодил тело, до окоченения морозил пальцы рук даже в перчатках. Въехав во двор погоста, я не удивилась уже ставшему привычным отсутствию цвета. Царство снега и холода, мир, поделенный на оттенки серого. Всех оттенков. От почти черных доспехов, до металлического блеска оружия, что начищали стенные. Ни капли тепла, ни капли яркости. Мрачно, строго и уныло.

Мое прибытие сюда стало для стенных неожиданностью и диковинкой. Каждый из них буквально до дыр обсматривал меня и моего коня. Словно впервые видели женщину. Но это же не так. То тут, то там я видела рабынь, но на них стенные смотрели иначе. На меня же настороженно и удивленно. Неужели женщины сюда только за одним приходят? И ни один не посмел даже приблизиться и спросить меня о чем-то. Они изучали меня со стороны.
И где этого проводника носит? Я целый час простояла в центре двора под нещадным ветром в лютый мороз, ожидая того стенного, что вызвался мне помочь. Если бы не кровь зверя, то скорее всего я бы не дождалась превратившись в ледышку. Но даже мне терпеть уже было невмоготу. Слишком холодно. Пальцы рук в перчатках начало характерно покалывать, а пальцы стоп уже давно болели от холода.

Спустя час я снова постучалась в дверь командующего прямо спросила где, черт возьми, того стенного носит. Командующий даже не моргнув глазом сообщил, что Гектор будет в положенное время, что я просто прибыла чуть раньше чем полагается. Понимая, что большего все равно не стоит ожидать, я вернулась на свой пост. Кажется, даже почти заснула мертвым снов от мороза, когда ко мне подошел огромный мужчина. Нет, они все тут как на подбор высокие и мощно сложенные, но это показался мне даже выше, потому что подошел достаточно близко.
- Ты Гектор? – уточнила на всякий случай я, стуча зубами.
Но вместо ответа я услышала лишь изумленное:
- Ты женщина?
- Я ледышка. – простучала чечетку зубами в ответ. – Или снежная баба, если меня не отогреть.

Маечка, мои ответы.
1. Запах моря, свежесть и шум волн.
2. Веточки и листья под ногами
3. Ничего
4. Красиво
5. Прикину какой высоты стена. Возможно, можно будет перелезть. Если же слишком высоко, то посмотрю из какого материала стена. Можно же расковырять. Но если монолит бетон, то пойду искать конец стены и скорее всего направо.
6. Выпью немного. И заберу с собой дальше
7. Загляну в окно. И если там вроде тихо, то постучусь.
8. Вытяну руки и пойду вперед.

Жар от огня и кружка эля постепенно сделали свое действие. Я медленно отогревалась и даже скинула дополнительный плащ, который на меня одел Гектор. Стала осматривать помещение кузницы. Я бывала на кузницах в замку, там всегда было слишком жарко, пахло гарью и потом. В той кузнице работали шесть кузнецов. Тут же кроме меня и Гектора никого не было. И никаких звуков, кроме моего собственного дыхания и потрескивания огня. Как ни странно в кузнице было уютно. Никогда бы не подумала, что кузницы могут быть уютными. Каждая деталь, как разложены молоточки на столе, как аккуратно выложены бруски металла, что вскоре станут оружием, говорило о том, что кузнец любит свое дело и находит здесь успокоение.
- Если тебе нужно на ту сторону, то придется поискать более теплую одежду. – пробормотал стенной усаживаясь передо мной и пристально всматриваясь в меня.
В какой-то момент показалось, что он видит во мне ту самую затаенную звериную сущность. Стало тревожно. Правда потом понимаю, что он высматривает не звериную сущность, а в нечто другое? Что бы это ни было, надеюсь, не пытается увидеть во мне подругу на следующие сорок дней.
- У вас продают вещи потеплее?
- Я достану, - Уверенно заявил стенной и все продолжал смотреть все так же изучая мое лицо. Да, что же в нем не так?
- У тебя есть преимущество – ты знаешь мое имя. Как тебя звать? И можешь не переживать из-за моих братьев: пока ты со мной, тебя не тронут.
- Дита.
- Просто Дита? Ни родового имени, ни дополнительного обращения , как госпожа? – слегка удивился Гектор. И это была первая эмоция, которую я увидела на его лице.
- Просто Дита. Я не дама благородных кровей. Просто та, кого приютил хороший человек еще в детстве. Странно, в прошлый раз мне казалось, что у Стены было теплее. Не ожидала такой лютой стужи.
- Ты бывала у Стены? – с легким презрением спросил Гектор.
Странный он. То словно каменный и ни одной эмоции не увидеть, то вдруг неожиданно холодное отношение. Может он меня узнал? Может в детстве я побывала именно в этом погосте и убегала от него и его братьев?
- В детстве… – начала я, медленно потягивая эль, - Меня к Стене привез мой учитель. Он сам много лет прослужил Стене. Я провела в погосте ровно день. А потом вернулась домой. Так и не поняла для чего меня сюда привозили и наверно уже не пойму. Но это уже прошлое, а у меня дело уже сейчас.
- Что тебе нужно по ту сторону?
- Найти тайник и забрать кое-что. Отец сказал, что это не сложно. Я смогла бы и сама, но по ту сторону могут быть ледяные. Я с ними не справлюсь.
- По ту сторону опасны не только ледяные. Самый страшный враг для таких как ты - это холод. – тихим могильным голосом начал говорить Гетор, - Лютый, пронизывающий мороз, который сначала пробирается под одежду, потом обжигает кожу и постепенно холодит тело, пока ты не превратишься в маленькую ледяную статую. И от него нет спасения.
Еще более подробных описаний мне и не нужно было. Сегодняшний день очень хорошо доказал, как может быть коварен мороз, который по началу не кажется таким и уж опасным.
- Как ты собираешься найти тот тайник? У тебя есть карта?
- Нет. Отец сказал, что тайник покажется, как только я поднесу к нему ключ.
Брови Гектора все выше и выше ползли вверх и, в конце концов, он выдал лишь одно слово:
- Южане.
Причем это было так сказано, словно оскорбление.
- Понимаешь ли ты и понимал ли твой отец, что Стена вытянута на многие и многие лиги. Чтобы пройти его вдоль, понадобиться не один день. А ты больше недели там, - Гектор неопределенно кивнул куда-то в сторону, - не проживешь.
Ответить мне было нечего. Я не спрашиваю отца о том как? И он не говорит мне ничего более чем надо. Он всегда давал лишь цель, способ достижения его никогда не волновал. И я обычно все выполняла одна. Всегда одна. А тут оказалась, что не одна и всего лишь на мгновение позволила себе слабость и просто неопределенно пожать плечами, давая понять, что выхода из этой ситуации я не знаю. Согревшаяся и сомлевшая от выпитого эля мне думать об этом не особо хотелось. Взгляд цепляется за яркое пламя в печи. Оно завораживало. Оно танцевала одному ему ведомый мистический танец. То яростно извивая свои лепестки, то ласково касаясь поверхности печи и снова взметаясь вверх, то тихо распадаясь на отдельные искорки. Пламя словно рассказывало какую-то давно утерянную сказку. И чем больше вглядывалась я в тот танец, тем больше теряла связь с окружающим, утопая в воспоминаниях.

***
Девочка лежала под боком сестры, и пристально вглядывалась в огонь в камине. Отсветы от пламени странным и пугающим рисунком плясали по темной спальне.
- Лана. – шепотом зовет сестру малышка, когда отсветы пламени стали мельтешить совсем близко, словно пытаясь добраться до кровати. Сестра не откликается, а пламя неистовствует в печи, разгораясь все больше, создавая зловещие блики и тени по всей комнате, и эти тени плыли к кровати.
- Ланаааааа! – кричит малышка вскакивая на ноги, покрывшись холодным потом.
- Ну что ты орешь? – просыпается сестра и это не успокаивает девочку. Чувство страшного, неизбежно надвигающегося, не покидает испуганную малышку. Она крепко обнимает сестру, боясь даже открыть глаза.
***
Множество огней, десятки факелов и неясные тени, что холодят душу и сжимают сердце от страха. Малышка судорожно хватается за ладонь сестры. Огни приближаются к дому. Девочка смотрит за их движением в саду, слышит шаги, слышит зловонное дыхание, слышит злобные перешептывания. Или ей это просто кажется.
- Делия, пошли. – почти умоляет сестра и тянет за руку прочь от окна. А малышку словно приковывает к месту от вида этих людей, света факелов и странной игры теней. Не сразу поддается, отступает от окна. Она еще не понимает, что происходит.
Девочки бегут по длинным коридорам туда, где как им кажется безопасно. Бегут к родителям. Иногда останавливаются и старшая кричит на малышку рядом, потому что та их задерживает семеня своими ножками, спотыкаясь, падая.
- Делия, быстрее!
Еще один поворот и девочки выбегают в коридор в конце, которого спят их родители.
Поздно.
Мельтешение теней и света. Десятки факелов тут, в их доме. Тяжелое дыхание и крик. Протяжный страшный крик женщины.
- Мамааааааа! – кричит старшая и тут же зажимает рот рукой.
***
Пережитое мной не отпускает. Я все еще там, все еще бегу рядом с теми девочками. Видение ли это или воспоминание. Оно было слишком ярким, слишком родным и оно не отпускало меня. Закрываю глаза. Меня колотит так, будто простояла на морозе несколько часов, дышится с трудом. Страшно. Жутко, как никогда. Сжимаю кулаки до боли. Вдох. Медленный. И медленный выдох.
Чьи-то руки хватают меня, слегка потряхивая.
- Эй, Дита, заснула что ли? – чей-то голос прорезается в сознание.
- Мама? – шепотом, неуверенно вырывается сквозь губы. И открываю глаза.
Никаких коридоров и людей с факелами, никаких девочек, только я и стенной, тревожно вглядывающийся в мои глаза.
- Дита, с тобой все в порядке? – спрашивает он.
- Меня зовут Делия. – онемевшими губами. – Я Делия, не Дита.

*схомячив вкусняшку. лежит, ничего не делает*

Знаю. Ибо сама не ведаю, чего хочу))))) Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что))))))

Аха, голодная на столько, что и кое-что схомячу))))))

Майечка, ты не тот канал врубила. Либо просто трейлер самодельный смотришь. Ибо пока идет первый сезон "Стимуляции от Стены", а сериал "Стимуляция Стены" еще не вышел. Дата выхода промо-серии - 1 мая )))))))

пишу йа, пишу)))

Майечка, ты там какой канал смотришь? Случаем не эротический канал? По-моему сериал идет по остросюжетному. Но я могу и ошибаться. Скажи номер я тоже включу.

Ммммммм так это не просто эротический, да еще БДСМ-канал. Скажитеееее какой номер? *лихорадочно тыкает в пульт. ищет*

Застенье.
- Не замерзла? – неожиданно спросил стенной, чуть повернув голову, так что мне был виден лишь его профиль.
Вопрос, заданный впервые за много часов поездки не просто настораживал – пугал. Я настолько расслабилась подстроившись под движения варана, и уткнувшись в спину стенного, что не сразу смогла ответить. Да и не получилось бы. Что бы не замерзнуть, я частично выпустила зверя. Внешней трансформации не было, но сердце стучала в два раза чаще, чувства обострились, а температура тела явно повысилась. Возьмись я отвечать сразу, то Гектор мог бы вполне услышать не совсем мой голос, а голос зверя.
И пусть тут в застенье нет ни охотников, ни кого из людей и со мной один Гектор, но даже ему я бы не доверилась. Тем более после вчерашнего выпада. Такого я от него не ожидала. Усыпил бдительность фальшивыми заверениями, что в кузне со мной ничего не случится. А ведь случилось. Вторая поездка на стену и в очередной раз мне светит многочисленное мужское общество смотрителей стены. Раздражает? Да. Возмущает? Бесспорно. Но вечером, в тот момент не было ни раздражения, ни возмущений, ни злости. Удивление. Интерес и еще что-то совсем непонятное. Никогда до этого меня не целовали. Только Отец, и то только в лоб. Как на это реагировать? Что делать? Он же не имел права это делать. Разве нет? Ответа я не знала. Но ответить я должна была. За то замешательство, в которое ввел меня, я готова была его убить. Но не смогла. Впервые кто-то оказался быстрее, чем я. Обескураживало и это. Пусть меньше чем сам поцелуй.
Я не хотела, и не старалась, но каждый раз, когда в голове не проносились никакие мысли, я вспоминала тот эпизод и те ощущения. И я просто солгу сама себе, если буду думать, что мне было не интересно вспоминать те ощущения. Хотя бы пытаться. Потому что полностью вспомнить ощущения во время поцелуя мне не удавалось. Осторожно, когда Гектор совсем не обращал на меня внимания, я снимала варежки и дотрагивалась до губ. Но понятнее от этого не становилось. Ничего особенно в прикосновении к губам не чувствовалось. В конечном итоге я бросила эту затею – понять. Именно в это время Гектору захотелось что-то спросить меня.
- Нет. – чуть хрипло ответила я. Все же схлынуть окончательно за такое короткое время не удалось. Кажется, голос скорее звучал сонным, чем послышался бы рык зверя.
- Если замерзнешь, скажи.
- Уху.
Всего несколько слов – вот и весь разговор за многие часы, что мы провели в пути. Он больше ничего не спросил. Как и я. Стенной лишь подстегнул варана. Мне пришлось покрепче обнять его, чтобы не упасть и наблюдать за однообразным пейзажем, что проносился мимо нас. Только завывающий ветер и сплошной снег. Снег, который фонтанами взлетал из-под ног варана. Снег, что колючими льдинками падал с хмурого неба и зло колол кожу. Снег, который веками примерзал к величественной Стене, что неизменно находилась по правую сторону от нас.
Порой Гектор останавливал варана и начинал оглядываться. Хмурился, долго всматривался в снежные дали и снова подстегивал варана. Такое его поведение тревожило и меня. Все чаще сама того не замечая я стала оглядываться за спину. Но ничего кроме снега не видела. Хотелось бы знать, что тревожит стенного и стоит ли мне беспокоится об этом. Но Гектор молчал, и я решила, что это очевидно так у них принято, всегда оглядываться и мне не стоит волноваться. Я просто уткнулась лицом в спину стенного и заснула.
Проснулась от того, что больше не было мерного покачивания от хода варана. В мгновение открыв глаза, поняла, что уже темнеет и Гектор собирается слезть с ящерицы. Прежде чем, я очнулась окончательно, стенной снял с одной из моих рук варежку и стал ощупывать ладонь. Его рука застывает, сжимая костяшки моих пальцев, а потом он вдруг резко спрыгивает с варана. Доля секунды и он уже на земле. Еще доля и он начинается разворачиваться ко мне.
Страх. Годами живший страх, заставляет стучать быстрее сердце, которое я наоборот должна унять, чтобы спрятать зверя. Еще доля. И я вижу его профиль. А он скоро увидит мои глаза. Звериные глаза.
- Я же просил сказать, если замерзнешь. – он раздражен. Слышу только по голосу, прикрыв глаза, в которых все еще обитает зверь.
- Я не замерзла. – как можно тише, но все так же хрипло и с некой дрожью в голосе. Зверь не уходил.
- Не замерзла она. – стенной резко выдернул меня из седла ставя перед собой. Чувствую как его руки касаются моего лба, щек. – Да у тебя жар! Придется возвращаться.
Мне, наконец, удалось спрятать зверя и я открыла глаза.
- Нет! Мы едем дальше.
- Дура! Ты болеешь. У тебя жар. Тебе нельзя дальше. Я сам все тебе привезу, но сначала вернемся в погост.
- У меня нет жара. Тебе показалось! Я не виновата, что ты сам холоден, как каменная глыба. –вижу, что мои слова для него не имеют значения. Он уже решил все за меня. Так не должно быть. Мне нужно было, чтобы он услышал меня. А еще лучше начал сомневаться в своем убеждении. Потому я сказала то, что потом мне, наверно, еще аукнется. - Хотя, что я говорю. Ты же и есть камень. Бездушная каменная глыба с каменной головой. Посмотри еще раз. Тебе показалось. – протягиваю к нему руку. Без варежки и без внутренней энергии она начала подмерзать.
Он не спешит проверять заново. И я хватаю своими пальцами его шероховатую ладонь. Он никак не реагирует на это. Все так же, молча, смотрит на меня с абсолютным безразличием, потом встряхивает мою руку от своей, словно грязь.
- Ваша воля, госпожа. Если вы так считаете, то каменная глыба исполнит ваше пожелание… Завтра. Я сейчас, надо укрыться . Ночью тут еще холоднее.
Обидела. Ну и ладно. Как он будет относиться ко мне не важно. Важно лишь задание.

Гектор распряг варана, потом начал устанавливать что-то похожее на палатку из мехов. Я не мешалась, отошла в сторону, наблюдая за наступающей темнотой. Она непроницаемым пологом ложилась на снежную поверхность, застилая мрачные просторы застенья волшебной тишиной. Что казалось мне очень странным. Весь день тут завывал пронизывающий ветер. С наступлением ночи все вокруг стихло. Будто ветер, испугавшись здешней ночи, укрылся в отдаленных ледяных скалах. Сплошная тишина и почти непроглядная темнота, которая с каждой минутой приближалась к нам с востока. Тишина угнетала и даже пугала. Будучи нечеловеком, я точно знала, что абсолютной тишины не бывает. Тут же природа остановила свое дыхание и замерла. И оттого еще лучше слышалось собственное дыхание. Чуть позади четко слышала пофыркивание варана и дыхание стенного. И больше ничего. Даже когда напрягала звериный слух. Ничего кроме звуков, что издавали мы сами, услышать не могла.
Именно благодаря этой тишине я и смогла услышать это. Звук, который не могли издавать мы. Звук настолько чуждый мне, что я даже не смогла его определить. И этот звук пугал и завораживал своей необычностью. Замираю. Не дышу, чтобы лучше его расслышать.
- Не изволит ли госпожа войти в палатку?
Вглядываюсь в темноту. Слушаю. Он все еще звучит. Мерное шуршание снега. Будто ледяные снежинки шелестят по снежному покрову, подгоняемые ветром.
- Эй. Заледенела что ли там?
Ветер все еще перекатывает снежинки. Я слышу это. Но как? Ветра же нет. Это не должно быть слышимо. Чем больше вслушиваюсь, тем отчетливее слышу едва уловимое шуршание снега.
- Делия! – Меня круто разворачивает в обратную сторону от источника звука. – Делия!
- Я слышу. – лепечут губы. Еще даже не понимая, что Гектор трясет меня.
Темно. Но не настолько, чтобы не понять, как меняется в лице стенной. Он закрывает мне уши, сильно прижимая ладони к ушам , обнимая мою голову.
- Не слушай! Не слушай это. Слушай меня. Слушай меня, Делия. Там нет звуков. Слушай меня. Только меня. Слушай, как стучит твое сердце. Но не это. Не песнь.
Слегка обескураженная его поведение, я какое-то время просто стою истуканом. Но потом попыталась отодвинуться. А Гектор все громче и громче стал болтать, безостановочно.
- Голову раздавишь! Ты совсем спятил? Мы тут не одни. Я слышала, как они там смотрят.
Он продолжал говорить, чтобы я там не слушала песнь.
-Гектор! – резко отталкиваю от себя. – Какая еще песнь? Я тебе говорю. Мы тут не одни. Я слышу, как они наблюдают за нами.
- Песнь льдистых. – автоматически отвечает. Пристально всматривается в мои глаза. – Что ты слышала?
- Шелест снега. Там кто-то есть. Я это слышу. И хватит болтать о какой-то песне. Я слышу шуршание снега, словно они лежат на нем, продавливая вниз. Это могут быть льдистые?
- Скажи, ты точно не слышала песнь? Еще днем я почувствовал льдистого, но потом все исчезло. И я решил, что они просто были близко и не заметили нас. Сейчас я не чувствую их. Скорее всего, там приспешники льдистых.
- Нет. Никакой песни. Только снег. Они могут напасть?
- Хотели бы – напали бы уже. Они ждут чего-то. А значит, пока мы можем быть спокойны. Пока тут не окажется льдистый. Идем внутрь, пока совсем не похолодало.
При тусклом огоньке, сидя почти впритык друг к другу в маленькой палатке, мы молча поедаем вяленное мясо. Время от времени, я замираю, чтобы прислушаться. Не выпуская зверя, я ничего не слышу. А выпустить зверя здесь сродни самоубийству. Повезло, что там, на улице, было уже темно и Гектор не увидел мои глаза.
- Не делай это. – останавливает меня стенной.
- Почему? А вдруг нападут?
- Я не знаю, почему они не напали до сих пор. Они ждут. Знать бы только чего. Но ты больше не прислушивайся. Могут прийти льдистые и использовать песнь.
- И что тогда?
- Тогда ты умрешь.
Просто. Без не нужных трагических ноток или устрашающих подробностей. С его губ, это звучало так обыденно, словно не про смерть вовсе говорил, а о повседневных вещах. Но для меня, это не так, и я останавливаюсь жевать мясо. И через несколько долгих минут, стенной продолжает:
- Песнь льдистого – это самое прекрасное, что ты услышишь. Оно словно колыбельная пропетая устами твоей матери; словно ласковый солнечный свет, что пробегает по твоему лицу весенним утром; словно благословение богов, снизошедшее до тебя песней. Ты не сможешь перестать его слушать, ты не захочешь этого. Песнь льдистого сладка, как цветочный мед в самый теплый год, нежна, как самый дорогой шелк Амира. Песнь льдистого пленяет навсегда. И жить без него ты уже не захочешь. Ты пойдешь за ними, только ради того, чтобы слышать эту песнь вечность. И ты умрешь там, медленно замерзая. Не вслушивайся больше звуки застенья. Здесь звуки коварны.
Ночью я не спала. Просто не смогла уснуть, зная, что там, в снегах, за нами следят льдистые. Гектор же даже не ложился. Он сидел у меня под боком, ни разу не шевельнувшись. Те льдистые тревожили не только меня. Бесполезно пытаясь заснуть, я просто села рядом с Гектором. Стенной посмотрел на меня пока я усаживалась рядом, затем перевел взгляд обратно на то, что держал в руках. На тот ключ, что я ему дала в самом начале нашего похода. Я нехотя сделала это тогда, не понимая, как простой железный ключ, может дать подсказку, где найти тайник. Я сидела, обняв свои колени и наблюдая как Гектор аккуратно поглаживает металлические ребра ключа.
- Я слышу его. – переложил ключ другим боком в руке. – Слышу так же как Мать – Стену. Он говорит со мной. И чем ближе мы к тайнику, тем громче его голос, и тем громче поет Стена. Не беспокойся. Мы найдем тайник. Они ведут нас прямо туда.

Самому терпеливому стенному на свете .

Гектор, клятвенно обещаю, ответ будет не позднее чем через 5 дней! Чтобы мне с ледяной стены свалиться

Застенье.

Вокруг один только снег. Ничего кроме снега. Кажется, в детстве мне нравился снег, но столько снега сколько было вокруг нас? пугало. Чем больше вглядывалась в белоснежную даль, тем страшнее она становилась, превращаясь в белую пелену, сквозь которую нельзя было ничего разглядеть. Как в таких условиях Гектор определял дорогу, я не понимала. Единственное чувство, которое оставалось у меня – слух. И даже на него я не могла положиться. Если начинать вслушиваться то, слышала чужое зловещее дыхание и даже порой какую-то печальную мелодию. Помня о предупреждении стенного, я старалась не слушать эти звуки, но они так и рвались в мою голову вместе со звуками завывающего зимнего ветра. Все здесь несло смерть. Мои инстинкты животного требовали убраться отсюда быстрее, но долг требовал дойти до конца. Было страшно, так же страшно, как в тот день, когда меня загнали охотники, и лиса рвалась наружу, как тогда же. Контролировать зверя становилось все сложнее. Единственное, что еще спасало меня - спина стенного впереди, надежная и широкая, и его биение сердца. Хоть и говорила молва, что у стенных нет сердца, что они не живые, но я слышала этот мерный стук, и он один не позволял моему рассудку поддаться тем пленительным звукам, что нес с собой снежный простор. Я все теснее прижималась к той спине, сама того не понимая. Стенной о чем-то спрашивал, я пыталась ответить, но было страшно. Страшно говорить громче и не услышать очередное биение его сердца, и потерять контроль. «Молчи!» – молила я стенного. – «Помолчи! Я не слышу твое сердце».


Я неуверенно пошла к пещере, но странная тревога заставила остановиться. Что-то в поведении стенного мне не нравилось.
- Гектор, там я точно справлюсь одна? – впервые я протянула руку другому в мольбе поддержать, ободрить, помочь. Было страшно отходить хоть на шаг и перестать слышать тот спасительный стук сильного сердца. И впервые моя мольба осталась лишь мольбой, которой не суждено было исполниться. Он не подошел. Не сделал того маленького одного шага, чтобы дотянуться до меня. Только его рука взметнулась и тут же опустилась. Быть отвергнутой, не понятой, так знакомо, так близко мне, что, казалось, я уже смирилась. Но почему-то в этот раз было так же больно, как в те, первые годы, когда так поступал Отец. «Тут тебе не помогут. Он тебе чужой». - В очередной раз подал голос зверь. И я отвернулась. Шла к пещере, в очередной раз борясь со своими страхами одна. «У тебя есть лишь ты. Запомни это» - послышался в голове голос моего учителя-перевертыша. – «Не доверяй никому». Я не хотела ему верить, до сих пор не хочу и ищу любое оправдание для себя. Пока я шла под темными сводами пещеры, я снова вспоминала тот миг, когда стенной не подал руки в помощь. Он же хотел. Я видела это в его глазах. Он же поднял руку. Мои глаза не могли меня обмануть. Что же случилось? Снова и снова я вспоминала тот момент, пока либо уловила, либо заставила себя поверить в то оправдание, которое пришло в мою голову. Что-то мешало стенному идти дальше. Что-то его не пускало. Он поднял руку. Он потянулся, но тут же отдернул ее, так словно по ней бы ударили или обожгли. Может быть, сюда стенным нельзя было ходить?
Я придумала это оправдание, я верила в него. Жизнь с Отцом научила находить лазейки, искать решения, от которых не станет еще больнее. Я умела это делать. И уже не важно, правда то была или ложь, придуманная мной. Это спасало от боли быть отвергнутой, что все еще хранила моя память с тех пор, когда меня, маленького перевертыша гоняли из любого места.
Еще шаг в глубины пещеры и темнота. Пропало все и свет от факела, и ощущение мира. Одна бездна надо мной, подо мной, вокруг меня, во мне. Бескрайняя бездна.
Что произошло потом? Сколько времени прошло? Что я делала? Я не помнила ничего. Только я снова оказалась в пещере, идущей к выходу с сундучком в руках. Остановилась, оглянулась, сделала пару шагов назад. Ничего не менялось и ничего не вспоминалось. Словно кто-то стер воспоминания о том, как я добыла этот сундучок. В надежде, что содержимое позволит мне вспомнить, я открыла сундучок, развернула древний свиток, что лежал внутри. Письмена, написанные на свитке, были мне незнакомы. Рисунки не поддавались разгадке. Я узнавала отдельные элементы: знак древнего дерева, рисунки людей, перевертышей, символ зрячего, но понять весь смысл не могла. Гадать было бесполезно. Пока не вспомню, как этот свиток оказался у меня в руках, я не пойму о чем идет речь. Я отчего-то знала, что моя память и то, что написано в свитке связаны. Память возвращаться не собиралась, и оставаться здесь смысла уже не было. Там за стенами пещеры меня все еще ждали. Пусть не подали руки, когда я просила, но верила, что все еще ждут. Кто ждет? Почему ждет? Откуда я здесь? Почему не подали руки? Почему я должна уходить? Почему я не могу остаться? Я не могла вспомнить об этом. Только незримая нить к кому-то тянула вперед к свету. «Тебя ждут. Иди» - упрашивал зверь внутри. И я шла.
Первый шаг за пределы пещеры. Снег. Много снега. Бескрайнее множество снега, что заставляло стыть в жилах кровь от страха, звуки, что сжимали душу от ужаса. Невольно сделала шаг назад.
Обратно. Быстрее обратно. Там тихо. Там темно. Там не страшно.
- Делия!
Знакомый голос.
Замираю на месте.
- Делия. Итак, ты его нашла.
Знакомое имя.
Поворачиваюсь к тому, кто звал.
Снова эти страшные звуки. Снова пугающая белизна.
Тихое «Делия» и мерный стук сильного сердца.
Я помню этот голос. Я помню его владельца. Я помню это сердце.
- Гектор? – мой неуверенный голос прорывает пустоту в голове и воспоминания нахлынули сплошным потоком. Я вспомнила все, кроме тех часов или минут, что провела в той «бездне». Но сейчас это уже не было важно.
- Я вернулась, Гектор. - Совсем тихо, чтобы стенной не услышал. Ему не узнать того, что произошло там. Именно, это говорила пещера, не выпуская меня обратно. Что же, я исполню ее волю.

- Берегу её для своего отца. – Все снова станет прежним, словно ничего и не случилось. Я останусь прежней. Не об этом ли просила пещера меня?

Самое страшное позади, думала я, прижимая сундучок к груди. Но бескрайние снега были иного мнения. Они не хотели отпускать нас. Для меня лавина появилась неожиданно, но Гектор, кажется, уже знал о ее приближении и гнал варана вверх по стене.
- Держись! – сквозь завывания ветра крикнул он, хватая меня за руку.
А потом нас накрыло, и не было ни верха, ни низа. Один снег, сплошной снег и рука, что грела мою руку.
Оказывается, я ненавижу снег. – Подумала я, прежде чем сознание кануло в темноту.